Не отступать и не сдаваться. Том 4

Глава 18 Мясорубка на ринге

Мюнхен весьма славный город. До следующего поединка у меня было достаточно времени, чтобы посмотреть его. Когда я выиграл Тафари, Степанов, наш тренер сборной, сказал:

— Ну что, сынок, теперь отдыхай. Заслужил. У тебя теперь два дня отдыха. Но сильно не расслабляйся. Готовься к следующему бою. У тебя будет трудный соперник.

Сынком он меня может назвать, потому что сам уже пожилой мужик. Волосы с сединой, небольшое брюшко. Росту низкого, на шее вечно покачивается свисток на ремешке. А что касается соперника, тут он тоже прав.

Да, моим противником стал англичанин Уильям Эванс. Я ведь как чувствовал, когда смотрел его поединок. Есть время подготовиться к трудному поединку.

Получив разрешение на выезд за пределы Олимпийской деревни, я отправился на вылазку в город. Само собой, не один, а в составе группы других спортсменов и членов советской делегации. Как и в Мадриде в прошлом году, здесь было полно кураторов из КГБ.

Они приглядывали за тем, чтобы никто не нарушал советских правил пребывания за границей. Проверяли все покупки. До выезда с территории Олимпийской деревни давали тщательные инструкции, что можно делать, а что нельзя.

На меня, кстати, куратор по имени Олег Сергеевич Ильюшин обратил особое внимание.

— Насчет вас имеются особые рекомендации, Рубцов, — сказал он мне в первый же день. — Я наслышан о ваших похождениях в Мадриде. Учтите, я буду приглядывать за вами. В этот раз никаких фото с быками.

Я пожал плечами.

— А их здесь и нет. Разве что, фото с кружкой пива и с жареной колбаской. Но я не такой дурак, чтобы делать такие компрометирующие снимки.

Ильюшин прожег меня насквозь взглядом-рентгеном.

— Я надеюсь, что это действительно так.

И вот я вместе с делегацией гуляю по улочкам славной столицы Баварии. Сделал кое-какие подарки для Светки и Маши. Не забыл и гостинцы и для тети Гали с дядей Мишей.

Между прочим, за этот год Маша уже перестала дичиться. Она уже свободно хозяйничала у нас в квартире и приглядывала за Светкой. Вроде бы сумела найти общий язык с моей сестренкой.

Два дня пролетели быстро. Каждый день я смотрел бои других боксеров. Анализировал тактику и стили. Старался угадать, кто будет победителем.

Иногда получалось, иногда нет. Обычно выигрывали те, кто настроен более решительно. Но пару раз побеждали настоящие аутсайдеры.

Один выиграл случайно, его противник из Польши напоролся апперкот. Очень обидное поражение.

Второй, из Ирландии, выглядел задохликом, но на ринге преобразился. Из трусливого кролика вдруг превратился в матерого волка. Обрушил на противника серию молниеносных атак и закончил бой в первом раунде. Жестким нокаутом, у противника даже капа вылетела.

Помимо бокса, я смотрел выступления по художественной гимнастике и плаванию. Очень уж симпатичные там девушки выступали.

Когда я выходил из зала по гимнастике через служебный вход, познакомился со спортсменкой из Швеции. Викториа Улофссон, безупречная фигура, очаровательная улыбка, золотистые волосы и бездна обаяния.

Она уронила полотенце и не заметила. Я догнал ее и постучал по плечу. Заодно и познакомился.

Как можно пропустить девушку с такой улыбкой на миллион шведских крон? Правда, никаких целей не преследовал. Хотя Викториа и улыбалась. Причем очень поощрительно.

Дома меня ждала Маша. Каждый день я разговаривал с ней по телефону. Девушка радовалась моим успехам и скучала. Зачем мне ей изменять, даже просто в мыслях? Поэтому я раскланялся со скандинавской красавицей и отправился к себе.

На третий день после первой победы настало время для нового поединка. Странно, но в этот раз я чувствовал себя по-другому.

Все два дня я усиленно тренировался. Обсудил с Худяковым и другими боксерами десятки стратегий. Просмотрел видео выступлений англичанина на других соревнованиях. Напичкал себя позитивными утверждениями, по самые уши.

Но все напрасно. Когда я проснулся в утро перед боем и вышел на лоджию, то обнаружил на полу дохлого воробья.

Мы жили в двухэтажном домике с несколькими номерами. Для каждой делегации выделяли по несколько таких коттеджей.

Вокруг деревья, травка, птички щебечут. Газоны и кустарники ароматных цветов. Живописный парк. Красота неописуемая. До этого у меня не было повода жаловаться. И вот на тебе, говнистый сюрпризец подкинули.

Если бы я был суеверный, то испугался бы. Херовый знак перед важным боем. Но тогда еще я был накачан мощными установками на победу, поэтому не обратил внимания. Завернул птицу в газету, отнес в мусорку.

Когда брился, чуток порезался. Потом поскользнулся на кафеле, упал, ударил локоть. Чертовски больно.

Во время пробежки за мной погналась собака. Чей-то дикий сенбернар. Лаял и рычал. Огромный пес, размером с небольшого теленка. Как здесь очутился, непонятно.

Я остановился и посмотрел на него, выставив руки. Как там я проделывал это у Касдаманова в поселке? Представил, что я медведь, косматый и злой. Я таких сенбернаров разделываю на завтрак. Пес остановился, поглядел на меня. Порычал, потом успокоился и отошел.

Прибежали охранники, очень извинялись. Оказалось, это собака одного из замов МОК, отвязалась от поводка. Хорошо, что она попалась мне, а если бы напала на девушек-спортсменок?

После завтрака, когда мы садились в автобусы и выезжали на соревнования, над головой закаркал ворон. Я остановился и посмотрел на него. Спросил мысленно: «Ну, чего там еще?». Ворон снова каркнул пару раз. Как будто хотел предупредить.

Что за мистика творится? Может, отменить этот чертов бой? Впервые со времени приезда на Олимпиаду у меня появились сомнения в победе.

Но как отменишь? Посчитают за технический нокаут и вообще пролетишь. Нет уж, лучше драться. Пофиг на приметы. В конце концов, я советский боксер. Никакой мистики.

— Ну, ты как? — спросил Худяков в автобусе. — Все в порядке? Что-то ты задумчивый какой-то.

Вот он всегда так. Вроде иногда дуб дубом, а нет, что-то чувствует.

Ладно, черт с ними, со знаками. Что я, какая-нибудь трусливая баба, верящая в знамения? Надо переломить ход событий своей волей.

— Все отлично, — я через силу улыбнулся. — Просто задумался.

Худяков покачал головой.

— Все верно, правильно тревожишься. Этот Эванс тот еще фрукт. У него, как и у тебя, ни одного проигрыша. Парень опытный. Сорок боев, одни победы. Из них тридцать с лишком нокаутом. С ним надо ухо востро держать.

Ну, конечно, умеет тренер успокаивать. Я и так все это знал. Вот зачем надо было напоминать о непобедимости англичанина?

— Хватит, Игорь Николаевич, — сказал я раздраженно. — Дайте сосредоточиться перед боем.

Я ехал в автобусе, смотрел на чистенькие улочки Мюнхена. Думал о своем. Моя мораль сбита этими дурацкими знаками. Боевой дух поколеблен. Это плохо, очень плохо.

Егор Дмитриевич считал, что в боксе для победы важен дух. На восемьдесят процентов. И лишь на двадцать сила, скорость и техника. Физические факторы, короче говоря. Он всегда требовал поколебать дух противника. А свой сохранять непоколебимым.

Все верно, только сегодня у меня что-то сбилось. Как будто полетела какая-то деталь в механизме. И от этого сбились тонкие настройки. Я постарался сосредоточиться на победе.

До стадиона, где проходили соревнования, ехать еще минут пять. Я закрыл глаза, дышал равномерно. Постарался изгнать посторонние мысли из головы. Но это плохо получалось. Только я настроюсь на победу, как перед мысленным взором снова возникал труп воробья. Вот зараза.

Ну-ка, попробую еще. Надо отвлечься от окружающей действительности. От всех отвлекающих факторов. Плевать на рокот мотора, разговоры коллег, смех и крики. На гудки автомобилей на улицах.

Внимание, я осторожно изгоняю все негативные мысли из головы. Торопиться не надо. Важно убрать всю нечисть, весь мусор. Не надо придавать такое значение предстоящему бою.

Главное, соблюсти мысленный баланс. Забыть о бое, чтобы перестать волноваться. И в то же время сосредоточиться только на нем. Вот такая вот дзенская ловушка для ума.

Я пытался представить Эванса лежащим на ринге передо мной. Но нет, получалось плохо. Вместо этого вместо англичанина клубился какой-то серый туман. Даже в мыслях противник упорно не желал проигрывать. Что за чертовщина такая?

— Витя, мы приехали, — Худяков осторожно потряс меня за плечо. — Просыпайся.

Я открыл глаза и огляделся. Да, действительно. Мы прибыли. Все уже вышли, остались только мы. Оказывается, я даже задремал. Причем так крепко, что не заметил, как приехали.

— Ах да, — сказал я и схватил сумку. — Спасибо. Что-то я уснул.

Выбрался наружу и потянулся, хрустя суставами. Медитация дала свои плоды. Я чувствовал себя гораздо лучше. Короткий, но крепкий сон будто смыл прежние страхи.

Противника не удалось одолеть в мыслях. Но теперь я чувствовал, что смогу сделать это в реальности. Иногда не только мысли влияют на действительность. Но и наоборот тоже.

Как там говорил Маркс? Бытие определяет сознание. Я улыбнулся и ткнул Худякова в бок.

— Ну что, Игорь Николаевич, пошли брать врага приступом?

Тренер облегченно улыбнулся.

— Вот это другое дело. А то кислый, как будто уксуса объелся.

Погода стояла пасмурная, но без дождя. Хорошая погода. Не холодно и не жарко. Благодать. Как раз, чтобы выбить дух из очередного противника.

Мы прошли к стадиону, пробрались внутрь через служебный вход. Из зала, где проходили бои, слышались крики зрителей. Сегодня они особо ликуют. Прям, как на концерте рок-звезды.

Ну что же, энергетика зрителей тоже всегда заряжала меня. Это ощущается, как волна. Если зрители на твоей стороне, их энергия подхватывает и помогает в бою.

Впрочем, я видел, как некоторые боксеры использовали и негатив. Тоже поднимались за счет хейта. Как будто заряжались им и крушили черепа соперников. Вопреки желаниям зала. К счастью, я не из их числа.

Медосмотр, документы, подписи. Раздевалка, разминка. Прыжки, бой с тенью. Снова медитация. Образ дохлого воробья потускнел, уплыл куда-то далеко. Я настроен на победу.

— Рубцов, твой выход!

Худяков поощрительно хлопнул по спине.

— Ну, пошли, Витя. Теперь все зависит от тебя.

Мы вышли из раздевалки, отправились в зал. Я захожу внутрь и в очередной раз удивляюсь, как много здесь человек. Шумно, как на базаре.

Внутри ощущается робость. Ладони в перчатках покрываются потом. Забираюсь на ринг, мой соперник залазит одновременно со мной. Я снова слегка разминаюсь, чтобы разогнать скованность в мышцах.

Вокруг тысячи людей, все взгляды прикованы к нам с Эвансом. Стрекочут камеры. На огромном табло вспыхивают цифры, горят наши фамилии.

Страшно, стремно. Как будто в первый раз. Ладно, сейчас это пройдет.

Разговор с рефери, последние приготовления. Все готово. Капа в зубы. Привычно сжал челюсть. Пара хлопков перчатками друг о друга.

— Бокс!

Ну, все, начали.

Зрители кричат и орут, свистят и топчут ногами. Требуют зрелища. Сейчас вы увидите гладиаторский бой, ребята.

Эванс — типичный контрик. Предпочитает работать вторым номером. Впрочем, подозреваю, он осторожничает только вначале. Если англичанин увидит, что противник сам робеет перед ним или еще неоперившийся юнец, то сразу перейдет в атаку.

Но я инициативу отдавать не собираюсь. Подхожу ближе, осторожными легкими шажками. Как балерун, чуть ли не на цыпочках.

Эванс весь закрыт, неприступен, как будто состоит из углов. Я кидаю джеб, в голову. Потом прямой правой. Нет, бесполезно. Противник спрятался наглухо.

Я снова тыкаюсь, в корпус, в голову. Боковые, прямые удары. Левой, правой. Бесполезно. Захожу справа, хочу зацепить переднюю руку противника. Надо приоткрыть брешь в его обороне.

Внезапно он открывается больше, чем нужно. Я спешу вонзить в «окошко» кулак, прямой правой, но Эванс уходит в сторону. Очень хороший уклон, молодец! Я думал, ты собрался весь бой стоять на месте, как статуя.

И в это мгновения он сам бьет меня. Кросс в голову. Совершенно неожиданный, как раз, когда я собирался догнать его левым джебом, а потом добить боковым.

Бум! Удар до того неожиданный, что я заваливаюсь назад. Больно стукаюсь бедром, копичком. О дьявол, я упал на спину. Вот настил, вон канаты. Только я смотрю на них параллельно, потому что валяюсь на боку.

Зрители ревут от восторга. Худяков сложил ладони ковшиком, орет:

— Вставай, Витя!

Вот ведь чертовщина, как так? Что произошло?

Рефери открывает счет. Но нет, я в порядке. Вскакиваю, как на пружине. Легонько трясу головой. Да, все нормально, я готов к продолжению поединка.

Лицо рефери прямо передо мной, он заглядывает мне в глаза. Убедился, что все хорошо, кивнул.

— Окей, бокс!

Эванс все также укрыт за броней глухой обороны. Как же ты так успел меня поймать, скотина? Я понимаю, что недооценил противника. И это несмотря на всю подготовку.

Наверняка, он тоже смотрел мои бои. Подгадал мою тактику. Вот зараза. Он знал, что я буду цеплять его руку и пытаться вскрыть оборону. И намеренно приоткрыл «форточку», знал, что я туда полезу. А потом сделал атата по моей заднице.

Очень и очень больно. Вернее, не так. Не больно, а обидно.

Ну что же, с таким умным противником даже интереснее сражаться. Настоящий гроссмейстер ринга. Я снова выкидываю джебы. Ну-ка, посмотрим, насколько хорошо он меня изучил.

Делаю все по прежней схеме. Снова прямой левой в голову противника. Он отбивается, чуть наклоняет голову. Будто нырнуть собрался.

Снова удар, теперь это прямой правой, тоже в голову. Тут же зацеп левой, увод руки противника. Я все время жду его контратаки, но бью в корпус правой. Нечто среднее между крюком и прямым, потому что Эванс опять неумолимо уходит в сторону.

Неужели он снова решил поймать меня на тот же прием? Эге, парень, я думал, ты сообразительный малый. Не разочаровывай меня. Мою веру в человечество.

Нет, он так и сделал. Не знаю, с чего решил, будто я опять попадусь на ту же удочку. Ну ты же вроде готовился к поединку со мной. Должен был понять, что я не наступаю на одни и те же грабли.

Противник повторяет маневр. Видимо, счел, что проверенный способ лучше. Уход, заманивание меня к себе и контратака кроссом. Резкий короткий удар мне в лицо. Скорее, даже тычок.

Да только в этот раз я наготове. Тоже ухожу, блокирую удар плечом, и бью сам.

Левый прямой в голову. Тоже короткий, потому что мы работаем вплотную. Есть! Удар прошел в скулу Эванса. Соперник от неожиданности дергается назад.

Он уже все понял. Тут же сворачивает атаку по всем фронтам, уходит, отбивается. Я пытаюсь догнать его боковым правой. Эх, я так хорошо его подготовил! Ведь после удара левой я как раз чуток присел и теперь бью на развороте.

А теперь промахиваюсь, да еще, как на беду, заваливаюсь вперед. Очень опасно. Я чуток потерял равновесие и сейчас беспомощен, как черепаха, перевернутая на спину.

Если бы Эванс не торопился так скрыться в крепости, он легко мог бы меня достать. Впрочем, противник не теряет бдительности. Он видит подвернувшуюся возможность. И атакует.

Вот только уже поздно. Я решаю не бороться с инерцией. Наоборот, ухожу в сторону завала, выравниваю корпус, прикрываю голову. Хук англичанина, направленный мне в голову, втыкается в мою перчатку. Очень вовремя я успел ее подставить.

Перчатка пружинит удар. Но я цел, невредим, хотя и чуточку оглушен. Разворачиваюсь дальше. Огрызаюсь своим боковым правой, потом левой. Любые удары, чтобы заставить противника снова спрятаться за броней обороны. Все, опасность миновала. Эванс снова в домике.

Мы расходимся на пару секунд. Я выравниваю дыхание. Смотрю на противника. Англичанин тоже глядит на меня. Внимательно, настороженно. Следит за каждым движением.

Ну ладно, ты мой хороший, молодец, что отдал всю инициативу мне. Это большой плюс в бою с контриками. Ты сам решаешь, когда нападать.

Я снова подрываюсь на атаку, но тут звякнул гонг.