Не по совести

Глава V. Жуткое положение

Теперь стоит вернуться к рассаднику декоративных растений и попытаться выяснить, что же (примерно тем же самым временем) происходило в месте, где находилась теперь ее несговорчивая «сменщица», коллега по их совместному опасному бизнесу? Как уже было сказано, Слон понес лишенную чувств проститутку в помещение одиноко отстоящего в стороне сарая, его же подельник остался ждать приближавшегося к ним пожилого охранника, дежурившего в питомнике.

Мужчина пятидесятичетырехлетнего возраста, он являлся отставным милиционером и, чтобы не сидеть в бездействии дома, устроился работать в частное охранное предприятие, а в дальнейшем закреплен как раз за этим, в основном пустынным, объектом; отдав служению государству лучшие годы жизни, он, находясь в постоянных лишениях, волнениях и, подвергаясь неимоверным по своей природе нагрузкам, оставил на охране правопорядка большую часть своего здоровья, вследствие чего заработал многочисленные хронические недуги; о таком положении дел свидетельствовали следующие основные признаки: его высокий рост, худощавый и сгорбленный, выдал человека с явным заболеванием желудочно-кишечного тракта; вытянутое лицо, осунувшееся и испещренное въевшимися морщинами, нисколько не умаляло первого впечатления; серо-голубые глаза, «потухшие» и «безжизненные», лишний раз были тому предположению подтверждением; одежда охранника, как и принято, состояла из камуфлированной военной формы, окрашенной цветом хаки.

Так получилось, что в тот день он заступил на смену один и в ближайшем окружении не имел ни одного человека, способного ему оказать хоть какое-нибудь содействие. Около часа ночи, совершая очередной обход вверенной ему территории, он внезапно увидел, как мимо питомника проезжает подозрительная машина, ярким светом фар освещавшая прилегающую окрестность. Почему ему напросился столь существенный вывод? Да все потому, что в том направлении и днем-то мало кто ездит – но чтобы еще и ночью?! – такое ему встречалось видеть впервые. Оставаясь верным сложившейся у него многолетней привычке, бывший служитель закона, не позабыв в душе чертыхнуться, направился посмотреть, что же именно послужило причиной неожиданно необычной активности, развернувшейся возле вроде бы всегда (вплоть до сегодняшнего момента) спокойного места; может показаться непростительной глупостью, но не зная еще точно, может ли это явление представлять хоть какую-нибудь опасность, он не стал о тех странных передвижениях никому докладывать, решив действовать собственными силами, как это говорят, исключительно на свой страх и риск; в последующем, услышав призывы о помощи, произносимые, несомненно, деви́чьим голосом, мужчина, даже не подозревая, что может его в конце концов ожидать (между тем и не позабыв извлечь наружу травматическое оружие и привести его в боевую готовность), ускоренным шагом двинулся в направлении раздававшихся отчаянных криков.

Именно свет от его фонаря и привлек пристальное внимание Константина; он в свою очередь был начинающим бандитом, еще не успел обзавестись никаким огнестрельным вооружением и не имел при себе ничего, кроме разве острозаточенного ножа; говоря его же словами, во всех случаях парень привык полагаться на ту безграничную ярость, какая всегда охватывала его в моменты непредвиденных и экстренных ситуаций и какая помогала ему внушать недругам и обыкновенный страх, и какой-то даже сверхъестественный трепет, ведь гнев, излучаемый им в эти минуты, был не просто невероятно страшным, нет! В своей исключительной силе он представлялся ужасным. Вот и сейчас, скрестив на груди руки, он, накапливая в себе злость, беспокойно выжидал, когда же к нему приблизится человек, неразумно решивший расстроить их грандиозные планы. Свет фонаря тем временем неминуемо приближался, и наконец сквозь его отблески стал вырисовываться силуэт худого мужчины.

– Тебе чего надо?! – упреждающе крикнул Беркутов, добавив своему голосу металлических ноток. – Мотай, на «хер», отсюда – не создавай себе лишних проблем!

Однако, несмотря на это однозначное изречение, пожилой уже человек продолжал осторожным шагом сближаться. Когда между оппонентами оставалось не более полутора метров, он наставил свой пистолет на молодого, но уже отмороженного преступника и уверенным голосом произнес:

– Вы кто такие и чего здесь творите? Я слышал жалобный голос женщины, кричавшей о помощи.

– Убери свою «пушку» – это тебе не Чечня, – злобно ответил бандит, смачно сплюнув в сторону отважного собеседника, – и это… я тебя не боюсь. Ты лучше сам отвечай: кто такой, раз набрался наглости со мною связаться?!

– Я охранник с питомника декоративных растений, – безбоязненно отвечал бывший служитель порядка, – Арсентьев Сергей Сергеевич, а потому еще раз требую, чтобы Вы себя назвали, а заодно и разъяснили, что же здесь сейчас происходит.

– Тебе этого, «пень старый», предпочтительнее не знать, – молодой «беспредельщик» продолжал вести себя чересчур вызывающе, – будешь целее! Короче, могу лишь разъяснить, кто я такой – ты очень хочешь это выяснить? – ну, так слушай: я Костя-киллер, и этим, надеюсь, все сказано; как я уже и посоветовал, «вали» давай по-хорошему, а то неровно выйдет мой огромный приятель – и вот тогда, увидев тебя с «беспантовой» игрушкой в руке, он очень обозлится, а уж что будет в дальнейшем… тут я за него ручаться не буду.

– Я буду звонить в милицию, – грозно сказал охранник и в подтверждение своих слов достал из кармана мобильник, после чего сразу же стал тыкать на нем необходимые кнопки.

В этот момент из сарая вышел звероподобный детина и, придав своему лицу выражение рассвирепевшей гориллы, бросился на худого мужчину, очевиднее-очевидного выказывая намерение сделать ему как можно больнее. Завидев приближавшуюся махину, Арсентьев (когда между ними было еще метра четыре) принялся стрелять из своего травматического оружия, каждый раз попадая по несравненно объемной «мишени», горой надвигавшейся прямо в его «худощавую сторону»; оно и неудивительно: промазать в данном случае было бы попросту невозможно – настолько велик был противник и близко́ до него расстояние. Однако разъяренный Михайлов словно не чувствовал боли и не замечал попадающих в него резиновых пулек – он продолжал уверенно приближаться; а едва только парень достиг причинявшего ему страдания неприятеля, как в ту же секунду, размахнувшись своей неимоверно большущей рукой, сжатой в кулак, напоминавший стальную кувалду, и помогая себе всем корпусом, резко ударил обидчика по лицу.

– Не сильно!.. – успел лишь воскликнуть громким голосом Константин, но было уже достаточно поздно: сокрушительный тумак достиг своей выбранной цели.

Воздействие было настолько мощным, что бывший служитель закона, непроизвольно хрюкнув, завалился на спину и, мгновенно лишившись чувств, остался лежать без признаков жизни. Слон же, не успев еще отойти от «принятых» им на тело, как минимум, четырех болезненных попаданий, для большей убедительности пнул по небольшой голове лежащего без движений охранника, двинув ему своей неимоверно мощной ногой, в дополнение ко всему еще и обутой в жесткий армейский ботинок. В этот момент к нему подскочил Костя-киллер и, оттолкнув товарища в сторону, крикнул:

– Ты убьешь его! Хватит!

Но большому преступнику было этого мало: он никак не мог простить – пусть даже уже и бесчувственному противнику – того наглого нападения, которому он только что так бесцеремонно подвергся; словом, невзирая на настойчивый тон своего предводителя, Михайлов еще несколько раз порывался прорваться к телу Арсентьева, чтобы продолжить жестоко его тиранить; с этой целью он перебегал из стороны в сторону, но каждый раз, завидя на своем пути возникающего внезапно товарища, резко изменял направление, пытаясь прорваться к бесчувственному врагу с другого маршрута; в итоге ему потребовалось не меньше пяти минут, чтобы окончательно избавиться от душивших его негативных эмоций; как не говори, но время все-таки лечит – вот и он, потихоньку «возвратив негодующий разум на место», остановился и, восстанавливая дыхание, выказывал теперь свою ярость, лишь продолжая энергично водить массивными желваками.

– «Старый ублюдок»! Он что, разве не знает, что стрелять из «травмата» в живого – значит делать ему достаточно больно… он что, такого не представлял?

Зная о недалеком уме своего компаньона, Беркутов не придал его словам никакого значения, а стал осматривать лежащего на земле человека – тот не подавал никаких видимых признаков жизни; приложив (как он знал это из фильмов) два пальца на шею поверженного противника, прислонив их прямиком к сонной артерии и в результате ничего не почувствовав, начинающий бандит, наполнив свой голос выразительной печалью, а заодно и предательски усмехнувшись, сокрушенно промолвил:

– Во ты даешь, Слоняра?! «По ходу», ты его все же убил… – он игриво скорбно вздохнул, – говорил же я ему «будешь тише – будешь дольше», так нет же, не поверил он мне – и что из всего этого вышло? – теперь вот лежит… тихо так, ну, прям как «рыба об лед», ведь недаром же меня зовут Костя-киллер.

– Но ведь это я вроде его… – попытался возразить огромный детина, недоверчиво посматривая на своего преступного лидера.

– Вот именно, – жестко «отрезал» беспечный преступник, привставая от мертвого тела, – вот именно! Ты лучше скажи: чего будем делать с убитым, может, как и обычно, окажем последние почести да где-нибудь захороним?

– Не знаю, – ответил Михайлов, пожимая своими неимоверно большими плечами, – можно оставить и здесь – чего зря с «жидким ублюдком» таскаться?

– Я так и думал, что ничего более умного ты – как, впрочем, и всегда – не предложишь, – плюнув с недовольством на лицо мертвого человека, произнес безжалостный Беркутов, – бери его за руки и помогай нести до машины.

Повторять в этом случае не пришлось, и бандит, обладавший массивным ростом и отлично осведомленный о вздорном характере своего безжалостного приятеля, приподнял труп за обозначенную ему часть тела и, дождавшись, когда товарищ схватится за ноги, направился в сторону стоявшего неподалеку автомобиля (Константин умышлено выбрал себе эту часть туловища, так как нести за нее было намного легче, нежели чем поддерживать тело за плечи); пройдя те пять метров, что отделяли их от багажника, они открыли крышку гордости российского автопрома, носящего название «Волга», захваченного ими чуть ранее, изрядно уже потрепанного, но все же еще довольно приличного, а затем забросили туда безвременно ушедшего из жизни Арсентьева.

– Смотри-ка, и «сетка-рабица» есть, глядишь, как удачно, – машинально сказал более разумный преступник, сразу предположив, что будет с ее помощью делать, – как знал проклятый «водила», что она пригодиться, – и беззастенчиво рассмеялся пришедшей в голову мысли.

Закончив с погрузкой безжизненного тела, бывшего некогда сотрудником правоохранительных органов, оба товарища облегченно вздохнули и наполнились осознанием «исполненного долга», а главное, уверенностью, что им уже в конце-то концов предоставлялась возможность заняться именно тем делом, ради которого, собственно, все это лиходейство и было затеяно; не сговариваясь, они проследовали в сарай, где, прижавшись к стене, сидела дрожавшая девушка, уже пришедшая в себя, и где в полуметре от нее лежал бесчувственный водитель такси (его пришлось оглушить чуть сильнее, чтобы избежать с его стороны ненужных телодвижений, вследствие чего, по-видимому, не обошлось без какой-нибудь закрытой черепно-мозговой травмы).

«Зажигая» безжалостным гневом глаза, Костя присел перед плененной жрицей-любви на корточки и, глядя ей прямо в глаза, грубо и одновременно настойчиво произнес:

– Ты ведь не будешь кричать и брыкаться?

Красивая проститутка была крепко связана липкой, клеящей, лентой, выделявшейся непрозрачным, серебристым, оттенком цвета; с ее же помощью был заклеен и ее миленький, но несколько больше обычного разговорчивый ротик. Трясясь от страха и непроизвольно обливаясь слезами, она помотала головой то кверху, то книзу, давая своим жестом понять, что впредь будет гораздо покладистей. Не без причинения боли, одним резким движением сорвав «скотч» с ее пухленьких губок, молодой «беспредельщик» предоставил ей слово; девушка скосила глаза на лежавшее рядом тело и дрожащим от волнения голосом попыталась узнать:

– Что вы с ним сделали?

Перехватив ее напуганный взгляд, а соответственно сразу определив, что конкретно она имеет в виду (опасаясь такой же нелепой участи в том числе для себя), Беркутов обернулся к стоявшему сзади верзиле и, сделав удивленное лицо, с наигранным интересом спросил:

– Ты чего это, Слон, ему сделал?

– Ничего серьезного, – равнодушно отвечал огромный преступник, – он пока еще жив.

– Видишь, – придавая лицу любезное выражение, продолжал Константин, – он пока еще – жив! – но, опять же, как говорит мой большой товарищ – это пока; кста-ати, а ты как… случайно присоединиться к нему не желаешь?

– Нет, – откровенно отвечала молодая путана, – но что вы все же хотите?

– Леха, объясни девушке, что нам теперь от нее будет нужно, – сказал предводитель, вставая и отстраняясь чуть в сторону, – только, гляди, в этом случае, будь добр, не сильно усердствуй: нам на сегодня покойников уже, кажется, хватит.

Девушка слышала на улице пистолетные выстрелы, громкие крики и последующий шум жестокой борьбы и, видя перед собой живыми обоих преступников, закономерно предположила, что именно сейчас имелось в виду, отчего испугалась еще только сильнее – она даже не заметила, как непроизвольно описалась. Михайлов же, заменив своего предводителя перед трясущейся от страха жрицей-любви, ухватил ее за тонкую шею огромной рукой и, легко приподняв над землей, громогласно рыкнул, после чего, обдавая жертву вонючим дыханием и забрызгивая отвратительными слюнями, ожесточенным голосом прокричал:

– Будешь работать на нас!!!

– Тише ты, Слон, – осадил товарища Беркутов, обратив внимание, как снова стали намокать сетчатые колготки Гордеевой, что было отчетливо заметно даже в предрассветном, небольшом полумраке, – смотри-ка: она даже обоссалась… как бы от сердечного приступа «кони не двинула»?

От последних слов здоровенный детина презрительно сморщился и резко бросил девушку оземь – та больно ударилась и жалобно застонала. Тем не менее, как нетрудно понять, все те страдания, что испытала по их вине Анжелика, преступникам были полностью безразличны: им нужно было «сломать» эту презренную проститутку, по правде уже и так не помнящую себя от охватившего ее страха… с этой целью к ней приблизился Константин; он пренебрежительно ухватил ее за роскошные волосы, приподнял верхнюю часть ее туловища от земли и, пренебрежительно переместив обратно к стене, прислонил ее спиной так, чтобы та непременно оставалась сидеть.

– Все ли ты поняла, «милая девушка»? – наполнив свой голос выразительным сладострастием, беспощадный бандит снова завел прерванную недавно беседу. – Что тебе еще объяснить?

– Что я должна буду делать? – потерянным голосом поинтересовалась молодая путана. – Я согласна на все.

– Хм, – скривив уголки губ направлением вниз, с явным недоверием молвил бандит, – это точно?

– Абсолютно, – беспомощно закивала своей головой напуганная до ужаса Анжелика.

– Вот это вполне деловой разговор, – почувствовав, что девушка «обратного хода» уже не даст, начал свой инструктаж отчаянный отморозок, – в таком случае ты пообщаешься со своими тремя, остальными, подругами и попытаешься их убедить, что с вашей «точки» каждый текущий месяц в наш карман должно «прилетать» не менее тысячи «баксов» – больше можно, но меньше нельзя, – здесь в разговор решил поучаствовать и Михайлов: он громко засмеялся этой показавшейся ему смешной шутке; но вмиг осаженный гневным взглядом своего предводителя, резко повернувшего в его сторону разгневанное лицо, немедленно замолчал и прикрыл рот огромной ладонью; Беркутов же между тем продолжал: – Если кто-то по какой-то причине не захочет тебя поддержать, то ты им доходчиво объясни, что они удостоятся чести познакомиться с непревзойденным по силе «слонищем», с которым уже довелось иметь дело и лично тебе, и еще одной вашей презренной шалаве.

Здесь говоривший взял короткую паузу, чтобы убедиться, что его слова поняты правильно; он внимательно осмотрел внимающую ему с невероятным ужасом девушку и, удовлетворившись ее испуганным видом, продолжил свои дальнейшие наставления:

– Сверх прочего, разъясни им, что я не потерплю никаких закулисных инсинуацией и, если кому-то взбредет в голову мысль «потравить нас милицией» – тьфу, прости меня Господи, уже, наверно, полицией?! – гнев меня и моего огромного друга будет столь беспощаден, что того человека будут собирать кусками по всей нашей немаленькой, кстати, области – все ли тебе понятно, «мерзкая шлюха»?

До этого момента разговаривая очень любезным тоном, последнюю фразу Константин произнес с такой безграничной и отчаянной ненавистью, что невольно заставил затрястись перепуганную девушку еще значительно больше, хотя казалось – сие уже невозможно.

– Да, – подтвердила она дрожащим от страха голосом, вот-вот готовая рухнуть наземь, оставшись без чувств.

– Раз всем все становится ясно, – добавил бандит, обращаясь уже к товарищу, – тогда, Слон, сломай ей – но только так, для приличия! – несколько ребер, причем постарайся, верзила, на это раз ее все же не убивать: она еще нужна нам живая, а то, как я уже и говорил, сам отправишься вместо нее на панель «подрабатывать».

Девушка закрыла глаза от вида продвигавшейся к ней махины и еще до первого удара полностью лишилась сознания.