Глава 15. Много шума из ничего

Глава 15. Много шума из ничего

– Я не умею кататься на мотоциклах, – честно говорю я, глядя на то, как девушка подгоняет своего “зверя” к стартовой полосе.

К нам ближе подходят Глеб и Сема, пока собаки бесятся на газоне. Анубис и Дебби разодрали кусок старой камеры шины и продолжают играться, перетягивая ее в разные стороны. Смешное зрелище…

– А пассажиром поедешь? – улыбается Стася, глядя на меня через плечо.

Отрицательно качаю головой и перевожу взгляд на Глеба: парень с азартом наблюдает за Стасей и мотоциклом, потирая ладони. Неужели собрался кататься и вспоминать свои четырнадцать?

Я помню, как они с парнями из деревни нашли у кого-то в гараже старенький “Урал” и гоняли, поднимая пыль и раздражая звуком мотора всех жителей. Перед девчонками выделывались, показывали свою смелость и крутость. Потом, не так давно, кто-то еще приезжал в деревню на крутом, почти гоночном, байке. Кажется, это Афанасьевы, живущие недалеко от нас, приезжали проверять дом. Мой отец когда-то работал с их отцом, а Семен, если мне не изменяет память, даже дружил с их сыном. Естественно, в тот день почти каждый парень попросился покататься, и Глеб был в их числе.

– Мы со Златой не любим двухколесное, да? – подмигивает мне брат и я согласно киваю.

– А я прокатился бы, – говорит Глеб. – Одно дело по нашей дороге деревенской гонять, а совсем другое дело на настоящем гоночном треке.

– Наш человек! – довольно смеется Стася и ставит мотоцикл на подножку, после чего протягивает Глебу шлем. – Не рассчитывай, что будешь гонять. Будем учиться. Я сейчас свой старый выгоню и все расскажу…

После чего, девушка направляется снова в сторону ангара.

– Давно не катался, так захотелось, – говорит Глеб, широко улыбаясь. – Я бы даже попробовал наперегонки…

– Подышать пылью из-под Стаськиных колес? – ржет брат.

– Вот еще, – фыркает Глеб. – Я с детства с мотоциклами на “ура” управлялся, вообще-то! Мы так гоняли, что…

– Может не надо гонять? – перебиваю я и слишком уж умоляюще звучит мой голос, когда мы с парнем встречаемся взглядами. Глеб улыбается и мне даже на миг кажется, что он хотел подойти и поцеловать меня, вот только придержал это желание из-за присутствия брата.

– Мы с тобой тут лишние, Лисенок, – присвистывает Сема и обнимает меня за плечи, когда Стася подгоняет второй мотоцикл к стартовой полосе.

– Сейчас я покажу и расскажу азы и, может быть, после позволю включить двигатель и даже прокатиться! – говорит девушка брата.

Замечаю на лице Глеба долю разочарования, видимо, он уже рассчитывал гонять по трассе, а не слушать азы езды на мотоцикле.

– Вы можете разместиться на трибунах, чтобы понаблюдать, и забрать с собой собак, – говорит Стася и указывает нам с братом на ворота, ведущие от трека к лестнице трибун.

– Что ж делать, не будем учителю мешать ученика воспитывать, – с нежностью в голосе произносит брат, глядя на Стасю.

Так приятно смотреть на него, такого влюбленного и счастливого… Ведь еще недавно он был один, то есть без отношений, при этом зациклен на работе и на помощи нам с мамой. Когда он приезжал в гости, мама каждый раз ждала, что он приедет не один, и очень расстраивалась, когда Сема все же гостил в одиночестве. Мама постоянно горевала из-за того, что на плечах моего старшего брата лежит тяжелая ноша – быть единственным мужчиной в семье. Иногда она даже винила себя в том, что не нашла мужчину, не вышла замуж во второй раз, чтобы освободить разум заботливого Семена от переживаний о ней. Но ему об этих своих мыслях никогда не говорила, а просто продолжала быть хорошей понимающей матерью.

– С собакой занимаешься? – спрашивает Сема, когда мы садимся на трибунах.

Брат треплет за ухом Анубиса и получает порцию ревности от Дебби: собака нагло лезет ему под руку и пытается перетянуть внимание на себя.

– Глеб занимается, – стыдливо признаюсь я. – Он водил на занятия, а я готовилась к учебе, поэтому он взял на себя эту ответственность. Да и вообще… Бис как-то больше к нему тянется, чем ко мне. Меня этот чертеныш только использует, – гляжу на пса и специально интонирую голосом, якобы ему эти слова говорю. – Да-да, использует!

– Как любой среднестатистический кобель, – усмехается Сема и я тоже улыбаюсь, потому как игру слов и шутку уловила. – Он очень быстро вырос, я не ожидал, если честно. Уже почти как Дебби…

– Да, быстро крепнет, кормим хорошо, – говорю я.

Смотрю на трассу гоночного трека и внимательно наблюдаю за тем, как Стася что-то объясняет Глебу. Парень уже застегнул куртку и оседлал старый мотоцикл девушки, видимо, новый она не решилась ему доверять. Ему идет, если честно, быть всадником на “железном коне”, особенно с его ростом и телосложением, он идеально вписался бы в байкерскую тусовку.

Помнится, он хотел купить себе байк, даже готов был идти работать куда-то разнорабочим, но потом понял, что заработать такие большие деньги на хороший мотоцикл почти нереально, и идею забросил. Но ему бы однозначно подошел этот вид транспорта.

А еще, быть может, приезжай он в университет не на автобусе, а на байке, то еще больше девчонок сохли бы по нему и тихо ненавидели меня, находящуюся рядом с ним и проживающую в одной квартире.

Боже, Злата! Что ты несешь?! О чем ты думаешь, черт побери?!

Зажмуриваюсь и закусываю губу, но никуда не могу деться от своих внезапно нахлынувших размышлений.

Помню, как от Альбины исходил “запашок” пассивной агрессии в мой адрес, именно по этой причине. Ее невыносимо раздражало мое присутствие рядом с Глебом, а меня в конечном итоге начало раздражать ее присутствие и появилось чувство собственности. Но тогда я посчитала это чувство ненормальным, внушила себе что “нельзя так о нем думать” и спрятала. Спрятала настолько глубоко в своем сердце, что до сих пор не могу выудить оттуда.

– Кажется, сейчас поедут, – говорит брат и я снова заставляю себя сфокусировать внимание на Стасе и Глебе.

Девушка протягивает Глебу шлем и тот покорно надевает его, отчего смотрится еще более эффектным, профессиональным. Они на пару заводят двигатели мотоциклов и медленно начинают двигаться по дороге трека. Стекло на шлеме Стаси поднято и видно, что она что-то продолжает говорит сосредоточенному Глебу.

– Лисенок, – зовет меня брат и я поворачиваюсь к нему, – у тебя все хорошо?

В вопросе явно есть подвох. Семен слишком тактичен, чтобы задавать вопросы “в лоб”.

– Да, все хорошо, – отвечаю я. – А что?

Мое сердце непроизвольно ускоряет без, предвещая откровенные и серьезные разговоры с братом.

– Мама намекнула, что вы, вроде бы, не друзья больше, – пытается подобрать слова брат. – Вы с Глебом теперь встречаетесь?

– А еще учимся и живем вместе, да, – киваю я.

– Ты поняла о чем я, – закатывает глаза брат. – Вы теперь вместе, да? По вам видно, по вашим гляделкам…

Какие они проницательные со Стасей!

– Да, кое-что изменилось, – закусываю губу и нервно перебираю в руках край поводка Анубиса.

– Это хорошо, – как-то слишком облегченно выдыхает Сема. – Он хороший парень, видно, что ты ему дорога. Только не делай глупостей, ладно?

Киваю, задумчиво глядя куда-то сквозь брата. А что есть глупости в моей ситуации? Этого, увы, мне никто не пояснит, кроме меня самой.

– Я вообще удивлен, что он столько времени смиренно сидел у тебя во френдзоне, – усмехается брат.

– Ну, нет! Все не так трагично, как ты думаешь! – фыркаю я, ощущая даже себя виноватой перед Глебом за “френдзону”. – Все произошло недавно. Ну, то есть чувства, вот эта вспышка, искра… Он годами не мучался, как ты подумал!

– Ага, так он тебе и сказал, – ухмыляется брат. – Но, зная тебя, я не удивлен. Чтобы добиться твоей любви, нужно быть раненым котенком…

– Неправда! – огрызаюсь я и поджимаю губы. – Я люблю тебя. Люблю маму. И Глеба я тоже люблю и всегда любила, только все это разная любовь! Тебя – как брата, маму – как маму, Глеба – как друга и сейчас совершенно иначе, как парня…

– Вот в этом наши отличия, Лисенек, – улыбается Семен и берет меня за руку, – ты всегда придумывала какие-то классификации, определения… А я просто отвечал “да” или “нет”. Любовь одна: ты либо любишь, либо не любишь. А вот эти оттенки твои: “люблю как маму”, “люблю как брата”, “люблю как друга”, “люблю как парня” – фигня. Ну, вот, как если бы тебе дали откусить пирог и попросили сказать вкусный он или нет. Пирог нереально вкусный, начинка яблочная сладкая, а ты начинаешь придумывать: “тесто очень хрустящее, очень хорошо порезаны яблоки, пропечено идеально”. А тебя же спросили, всего-то, вкусно или нет. Будь проще. Но глупостей не делай! – строго завершает свою нравоучительную речь он.

Я, честно, собиралась еще что-то ответить, особенно про аналогию с пирогом, но нас отвлекает странный скрежет и грохот со стороны трека.

Мы с Семеном дергаемся одновременно и ищем источник жуткого звука. Не знаю, о чем думал он, но мое сердце буквально свалилось в пятки от страха того, что это упал Глеб.

Так и есть.

На повороте трассы трека лежит мотоцикл Стаси, тот самый старый, который она дала моему другу, а рядом на газоне сидит Глеб, потирая левое плечо.

– Блин! – вскакивает на ноги Сема и я вместе с ним.

Спускаемся с трибун, перепрыгивая через ступеньки и едва поспевая за собаками, которые сами несутся в сторону трека. Сердце бешено стучит в груди и страх становится каким-то слишком реальным. В том смысле, что я почти ощущаю чью-то холодную руку на своем горле, она сдавливает, делает больно и мешает дышать.

Рядом с Глебом мельтешит Стася и помогает ему снять шлем, когда мы с братом, наконец, добегаем до них.

– Что случилось?! – обращается к Стасе Семен.

– Как ты?! – срывающимся голосом кричу я и плюхаюсь рядом с Глебом на газонное покрытие. Анубис тоже почти что наваливается на парня и начинает тыкаться ему носом в лицо.

Осматриваю его лицо, совершенно не стесняясь, ощупываю щеки, шею, спускаюсь к плечам и боюсь увидеть что-то жуткое. Замечаю, что весь левый рукав куртки Глеба стерт до кожи его руки, видимо он счесал об покрытие трека, когда падал, а еще его джинсы на левой ноге постигла та же участь.

– Очень больно?! – мой голос предательски дрожит, а парень почему-то улыбается. Обнимает меня неповрежденной рукой за талию и попросту заваливается спиной на газон, утягивая меня следом. И смеется, блин, смеется!

Посттравматический стресс?

– Все нормально, жив, – продолжает нервно смеяться он, повернув руку так, что мне еще больше открывается обзор на содранную кожу.

– А я говорила, что не надо гонять! – почти всхлипываю я и ударяю парня кулаком в грудь. Выпутываюсь из его объятий и встаю на ноги, стараясь привести себя в эмоциональное равновесие.

– Он даже не разогнался! – укоризненно говорит Стася. – Просто потерял управление и не вписался в поворот!

– Нужно обработать царапины и, наверное, в больницу провериться на сотряс? – спрашивает Сема.

– Я думаю, что стоит, – кивает Стася и осматривает шлем, на котором появилась маленькая свежая царапина. – Не думаю, что что-то есть, но провериться стоит, соприкосновение было… Черт, прости, я должна была предложить тебе переодеться в защитный комбинезон или дать щитки…

– Забей, все нормально, – подает голос Глеб, продолжающий лежать на газоне и подставляющий лицо под слюнявые “поцелуи” Анубиса.

– Сомневаюсь, – почти шепотом отвечает Стася, наблюдая за этой картиной.

– Ну чего вы, все хорошо, как будто я не падал никогда! – огрызается парень и встает на ноги.

Корчится от боли в ноге, где сквозь разорванную часть джинсов уже видна мокнущая рана, но все равно делает вид, что все под контролем.

Так много хочется сказать Глебу, так много эмоций во мне сейчас бурлит, но при брате не буду. Если запал не пропадет, то я выскажу ему все дома вечером!

Сема со Стасей подвозят нас до травмпункта, где, после длительных препирательств с персоналом из-за отсутствия с собой нужных медицинских документов, Глеба все же отправляют на рентген. С большим трудом удается убедить недовольную женщину в регистратуре пробить паспортные данные Глеба Богова в общей базе, чтобы получить доступ к его страховому свидетельству и прочим медицинским данным.

Пока готовят снимки, врач проверяет парня на наличие сотрясения, но, как мы и надеялись, все обошлось. На снимках рентгена не нашлось ничего из ряда вон выходящего, кости целы, повреждения не серьезные, а значит можно возвращаться домой. Парню накладывают повязку на руку и ногу, рекомендуют купить какую-то мазь и отправляют прочь.

Несмотря на то, что все обошлось, меня до сих пор потряхивает. Наверное, я сегодня не усну… Стараюсь не смотреть на Глеба, потому что нервы сдают, мне очень хочется выругаться, пихнуть его в грудь со всей силы и разрыдаться. Эта эмоциональная встряска мне не идет на пользу, а наоборот все портит.

Возвращаемся домой, попрощавшись с Семой и Стасей, настроение у брата с девушкой тоже не очень-то веселое. Надеюсь, что они не поругаются из-за Глеба и произошедшего, это будет ужасно. Поднимаемся по лестнице молча: я иду с Анубисом чуть позади Глеба, а он впереди ковыляет, держась за перила. Прихрамывает, заметно, что ему больно и некомфортно, но он продолжает делать вид, что все в порядке.

Жалость и злость грызутся в моей душе из-за этого зрелища. “Бедненький, мучается теперь, ему же больно!” – ноет жалость. “Глупый! А если бы что-то посерьезнее ушибов и мелких ран?!” – рычит в ответ злость.

– Веснушка, ты обижаешься? – не выдерживает парень, когда мы заходим в квартиру.

Молчу. Не потому, что мне нечего сказать, а потому, что боюсь сказать лишнего.

– Все же нормально, ты чего? – растерянно произносит Глеб и снимает свою куртку.

Как только мой взгляд цепляется за стертую об асфальт часть рукава, за раскуроченную в ошметки кожу, что-то в моей голове щелкает и я взрываюсь.

– Это нормально?! – хватаюсь за рукав кожанки и смотрю в лицо парню. – Точно такая же дыра могла быть в твоей голове! – голос срывается и я, чтобы спрятать нахлынувшие слезы, отворачиваюсь в сторону.

Глеб берет мою руку, в кулаке которой я до сих пор стискиваю рваный рукав, и прижимает к своей груди. Чувствую эхо ударов его сердца и мне нравится, что они частые и гулкие, а не спокойные и размеренные. Значит, он тоже переживает, хоть и прячется под маской смельчака.

– Ты чувствуешь? Я живой, – усмехается Глеб, – и относительно здоровый.

– А могло быть иначе! – осипшим голосом отвечаю я и перед глазами сразу же рисуются кровавые картинки. Кровь стынет в жилах от того, насколько страшные ситуативные вариации мне способен подкидывать мой мозг.

– Веснушка, много шума из ничего…

– Ничего?! – возмущенно восклицаю я и, повернувшись, смотрю ему в глаза. – Ты мог вообще убиться, какого черта ты полез кататься?!

– Ты хочешь ругаться? Ругайся, – спокойно произносит Глеб.

– Нет, я хочу отдохнуть и прийти в себя, пусти! – убираю свою руку и как можно скорее иду в комнату.

Громко закрываю дверь, щелкаю выключателем, зажигая свет, и направляюсь к кровати. Мне лень переодеваться, поэтому прямо в той одежде, в которой я пришла, плюхаюсь на покрывало и достаю телефон. В мессенджере уже есть несколько сообщений от брата с вопросом “все ли в порядке”.

“Все хорошо, не переживай!” – пишу ему я и отсылаю аж три веселых смайлика и сердечко.

Ну, чтоб наверняка решил, что все хорошо.

Вздрагиваю, когда до моего слуха доносится звонок в дверь. Судя по тому, что это не домофон – у нас гости в виде назойливой соседки.

Не буду открывать, она явно не по мою душу!

Щелчок дверного замка и звонкий голос Мии:

– Привет! Не поможешь нам с мамой с перестановкой шкафа? А то мы в него уже вещей наложили и теперь не получается с середины комнаты его передвинуть к стене…

Она тараторит, объясняя ситуацию, а я подхожу к двери и прислоняюсь к ней плечом, старательно вслушиваясь в разговор. Снова в груди все горит, это чувство, похожее на ревность, сводит с ума и толкает на такие вот поступки, как подслушивание.

После недолгой паузы, Глеб откашливается и отвечает:

– Я сегодня, вроде как, пострадавший. У меня тут вот…

– Ого! – восклицает Мия, видимо, “пострадавший” решил удивлять ее своими ранениями. – Капец, это больно, я знаю! Они потом долго заживают, мокнут и чешутся! Как так?!

– Упал с байка, – фыркает Глеб. – Так что извини, я пас с помощью. Еще, блин, головой приложился, сказали что сотряс и нужен покой.

Хмурюсь и непонимающе мотаю головой. Сотряс? Не было такого! Он же врет!

– Черт, жаль, – вздыхает девушка. – Ладно, выздоравливай!

Дверь захлопывается, снова щелкает замок и в квартире воцаряется тишина. Так и стою у двери, глядя в никуда, и перевариваю услышанное. Выходит, что Глеб ей соврал специально, чтобы она ушла? От этой мысли жгучее пламя ревности угасает, оставляя от себя лишь теплое кострище, согревающее мою душу.

– Подслушиваешь? – пару раз стучит по дверному косяку Глеб и я дергаюсь от неожиданности.

– Нет! – бурчу я зачем-то и тут же прикрываю рот рукой. В ответ слышу тихий смех и приоткрываю дверь, но лишь чуть-чуть, чтобы встретиться с парнем взглядом. – Зачем ты соврал? – спрашиваю я.

На губах парня появляется теплая улыбка, которая плавно перетекает в однобокую самодовольную ухмылку. Он просто смотрит на меня и выгибает бровь, как бы намекая на то, что я сама должна бы догадаться.

– Веснушка, я идиот, который сел на мотоцикл и решил покататься по-взрослому, но я не идиот, который уйдет помогать соседке, когда на меня дуется моя девушка, – говорит он и приоткрывает дверь чуть шире.

– Ты идиот, который меня напугал, – стыдно признаваться в подобном, это выдает мою слабость и зависимость от него, но хочу чтобы знал.

– Я не специально, правда, – усмехается он, все шире и шире распахивая дверь. – Но мне было приятно видеть беспокойство на твоем лице. Приятно осознавать свою значимость для кого-то не менее важного в моей жизни. Такой кайф, просто вау…

Вот так значит?! Я переживала, я нервничала, я боялась за него, а он от этого кайфовал?!

– Ах кайф?! – вспыхиваю я и хватаюсь за ручку двери, дергая ее на себя, чтобы закрыть. – Иди кайфуй дальше!

Пытаюсь захлопнуть чертову дверь, но Глеб сильнее, он отталкивает ее и делает шаг в мою комнату.

– Черт, ты такая милая, когда злишься, – Глеб переступает порог моей комнаты и приближается ко мне. – Как раньше не замечал…

– Я не злюсь! Просто ты безрассуден и веселишься! – пытаюсь оправдать свое взрывное поведение я. – В то время, как я прожила ужаснейшие моменты и чуть не поседела за этот день, ты же развлекался и до сих пор это делаешь!

Во мне вскипает целый вулкан из эмоций, мне необходимо извергнуть все их и успокоиться – снова стать прежней Златой.

– Веснушка, я балбес, мы с этим уже определились, – Глеб ловит меня за талию и притягивает к себе.

Пытаюсь выпутаться из его объятий, вырываюсь и отпираюсь, но все равно не получается, потому что я боюсь сделать ему больно, как-никак у парня “ранение”.

– Просто твои переживания, – продолжает говорить он, – даже вот эти эмоции праведного негодования, намного ценнее безразличия…

– Я не безразлична к тебе! Я тебя люблю и поэтому… – перебиваю Глеба и выпаливаю эти слова раньше, чем понимаю, что именно говорю.

Замолкаю, так и не доведя мысль до конца, и прекращаю свои трепыхания, чувствую, как щеки вспыхивают от смущения и смотрю парню в глаза, боясь вздохнуть.

Загрузка...