Не просто лучший друг

Глава 17. Не в свое дело

Глава 17. Не в свое дело

Просыпаюсь утром под звуки будильников и собачьего лая, вся сырая от пота в объятиях Глеба, ведь он так и не отпустил меня, даже в душ не отпустил, продолжая сладко истязать своей любовью и нежностью. Открываю глаза и прислушиваюсь к собственному телу, к своим ощущениям: странное саднящее чувство между ног и одновременно приятная нега в каждой клеточке моего организма напоминают мне о случившемся.

Поворачиваю к Глебу голову и не могу сдержать улыбку, разглядывая его лицо. Спит или притворяется? Вот уж не знаю, потому что его руки крепко прижимают меня, кажется, дернусь и он усилит хватку. С ним так жарко, во всех смыслах… За все это время я уже привыкла просыпаться с парнем, но это утро слишком особенное, и не потому что я голая, а потому, что мне даже хочется прогулять универ и все остальное, лишь бы насладиться этим мгновением подольше.

Любовь меняет людей? Да, это так, потому что вчерашняя Злата уже бежала бы готовить завтрак и собирала сумку в университет. Но сегодняшняя Злата напрочь пропитана романтической ленью.

Чуть подаюсь вперед и оставляю на губах Глеба мягкий поцелуй, тотчас замечая, как дергаются уголки его губ в полуулыбке.

– Ты не спишь, – тихо усмехаюсь я и, получив заветное покачивание головой, целую снова. – Доброе утро? – как-то даже вопросительно звучит мое пожелание.

– Добрее не бывает, Веснушка, – приоткрыв сначала один глаз, потом второй, с улыбкой отвечает Глеб.

Все так же обнимает меня и, несмотря на то что я уже чуть ли не задыхаюсь от жары – мне не хочется выпутываться из его объятий. К реальности вообще не хочется возвращаться, правда! Потому что реальность заглотит меня с потрохами и у меня больше не будет возможности вернуться конкретно к этому мигу безмятежности и насладиться им.

– Может быть прогуляем универ? – с надеждой в голосе, спрашиваю я и вижу неподдельное удивление в глазах парня. – Что?

– Это точно Злата Шаховская? – наигранно хмурится он. – Мне ее за ночь подменили?!

– Нет, – смеюсь я, – просто конкретно этот день хочу провести дома…

– Нет уж! – фыркает Глеб и, чуть повернувшись, высвобождает руку, на которой я лежала, толкает меня на спину и подминает под себя. – Я согласен на прогул, но только при условии, что мы сходим куда-нибудь в кафешку! – нависает сверху и горящим взглядом осматривает мое лицо, шею и ниже…

– Зачем? – спрашиваю я и вот теперь, ощущая голого Глеба между своих ног, заливаюсь краской от смущения.

– Я требую новое свидание, – наклоняется и целует меня в одну щеку, – кажется, шестое по счету, – целует во вторую щеку.

– В этих свиданиях еще есть смысл?

– В свиданиях всегда есть смысл, – отстраняется и улыбается.

В его глазах плещется столько любви, что мне кажется я могу ею захлебнуться.

– Если мы будем выходить из дома, то может быть и в универ съездим? – задумчиво говорю я.

Все же, прилежная девочка еще здесь, не испарилась.

– Я чувствовал, что ты так скажешь, – ухмыляется Глеб. – Давай собираться?

Киваю и жду, пока парень встанет с кровати. Натягиваю одеяло на грудь и сажусь на постели, наблюдаю, как Глеб, нашарив свои боксеры где-то на полу, одевает их. Встает, отключает будильник на телефоне и открывает дверь спальни. Анубис вихрем влетает в комнату и начинает лаять, чуть поскуливая.

– Пойду выгуляю, а ты пока собирайся. Справишься? – приподнимает брови Глеб.

– Справлюсь, – киваю я и парень уходит, подзывая к себе Анубиса.

Они еще не ушли, я не слышала хлопка двери, но я уже начала поиск своего белья и футболки. Шарюсь по кровати и выискиваю на полу вещи, чтобы дойти до ванной не в одеяле, в конце-концов. Нахожу только футболку Глеба, в которой была вчера, трусы он куда-то зашвырнул вне зоны моей видимости.

Напялив футболку, я слезаю с кровати, уже собираюсь выйти из спальни, но в глаза бросаются коричневые пятна на простынях, их слишком много. Замираю у двери и стараюсь не заморачиваться, но… Не выходит! Пятна не только мои, они есть даже на подушке, где была рука Глеба, и в ногах.

Божечки! Какая же я эгоистка!

Только сейчас понимаю, что даже не спросила, как у парня рука и нога, более того – даже не посмотрела! С новой Златой что-то не то…

– Глеб! – выбегаю из комнаты парня в прихожую и успеваю остановить их с Анубисом уже на выходе. – Как твоя нога и рука?! Прости, я совсем забыла…

– Все нормально, – отмахивается он и делает шаг ко мне, поправляя капюшон на своей толстовке. – Вернусь – перебинтуем. Не делай трагедию, – наклоняется ко мне и целует в нос. – Да, Боже ж мой, Бис! – возмущается Глеб, потому что пес от нетерпения начинает на него напрыгивать. – Идем, все, идем!

Парень пожимает плечами и выходит в подъезд, оставляя меня наедине с собой. Не лучшее для меня расположение, потому что в голову лезет всякая хрень и выстраивается в планы и ситуативные вариации. Следую своему основному плану: принимаю душ, одеваюсь, запускаю стирку с постельным бельем, готовлю завтрак. В конце этого списка находится жирный знак вопроса и сам вопрос: “Что делать?!”, но пока на него ответа я не знаю.

Я не жалею о том, что произошло, я на самом деле влюблена в Глеба и люблю его, но страх дальнейшей нашей жизни все равно давит. Теперь, если мы поссоримся, то вынуждены будем разойтись навсегда. Конечно, со стороны судить легко: “Не ссорьтесь и все!”, сказал бы любой, но это жизнь и она очень непредсказуема.

Когда возвращается Глеб, я помогаю ему перевязать раны на ноге и руке: очень неприятного рода эти ранения, потому что безумно мокнут. Особенно на руке, когда парень сгибает ее, огромная образовавшаяся болячка трескается и кровоточит.

– Я не умираю, Веснушка, сделай лицо попроще, – усмехается Глеб, наблюдая за тем, как я обматываю его ногу бинтом.

– Это максимально простое лицо в подобной ситуации, – поднимаю на него взгляд и укоризненно смотрю в глаза. – Мне смотреть на эти раны больно, не представляю каково тебе…

– Все хорошо, иди сюда! – дожидается пока я заправлю узелок бинта и дергает меня на себя. Попросту усаживает к себе на колени и утыкается носом в шею. – Как с тобой хорошо… Хочется всему миру сообщить о том, что ты моя! Всему миру и Вячеславу Олеговичу персонально…

– Глеб! – дергаюсь я и ощущаю, как что-то в груди будто обжигает. – Я же сказала, что люблю тебя!

– Я знаю, прости, просто хочу, чтобы кое-кто закатал свою губу! – огрызается парень, крепко прижимая меня к себе.

Стараюсь дышать ровнее, но выходит с трудом, благо, Глебу не видно моего растерянного взгляда. Почему-то я думала, что теперь тема Райского и всех остальных останется далеко в прошлом, ведь мы оба признались в любви друг другу, мы оба открылись и перешли на более интимный уровень отношений, но… Кажется я в чем-то ошиблась – ошиблась в понимании что же такое “любовные отношения”.

Когда приезжаем в университет и идем к нужной аудитории, Глеб ловит меня за руку и переплетает наши пальцы. Останавливаемся рядом со всеми и я позволяю другу себя обнять, при этом сама кайфую, прижимаясь к его груди. На глазах у всей группы мы себе таких вольностей не позволяли раньше, но сейчас, я думаю, точно бесполезно играть в “чужих”. Взгляды ребят весьма красноречивы, особенно красноречиво лицо Кристины, той самой, что так рьяно хотела поцелуя Глеба в игре в клубе.

– Вы, типо, вместе, наконец-то? – усмехается Богдан и подходит к нам. Я смущенно прячу улыбку и прижимаюсь щекой к плечу Глеба.

– Что тебе надо, чувак? – со вздохом произносит Глеб, глядя на одногруппника.

– Хочу узнать, вы вместе или все еще “друзья”? – фыркает парень, изображая в воздухе пальцами знак кавычек. – Эй, Староста, пойдешь со мной на свидание? – обращается ко мне Богдан и я чувствую, как напрягается Глеб.

Зря Богдан это сказал, не хватало еще чтобы Глеб и к нему ревновал!

– Нет, у меня парень есть, – отвечаю я и на лице моего Глеба появляется удовлетворенная улыбка.

– Блин, реально?! – радостно восклицает Богдан и разворачивается к своим друзьям. – Гоните по косарю, они вместе!

Переглядываемся с Глебом и страдальчески закатываем глаза – кто бы сомневался, что их интересует чужая личная жизнь, но то что у них тут ставки на наши отношения – перебор.

Абстрагируюсь от смеха и всяких подбадривающих Глеба высказываний со стороны парней, просто ожидаю прихода преподавателя и улыбаюсь. Наблюдаю за своим, некогда, другом и чувствую, как ему не хватало всего этого, как его бесило скрывать свои чувства и отношения. Только сейчас я в полной мере замечаю, какой он раскрепощенный и счастливый, спокойный и по-настоящему довольный.

Нина Петровна приходит ровно к началу пары и запускает нас в аудиторию. Эта женщина на прошлых занятиях выглядела строгой, собранной, сосредоточенной на предмете, а вот сегодня, почему-то, кажется растерянной. Она постоянно сбивается с мысли, даже повторила один абзац своей лекции два раза и, когда студенты начали смеяться, она не сделала привычных замечаний. Складывается впечатление, что она чем-то очень сильно озабочена. Насколько я помню, хозяйка приюта – ее дочь, а в приюте, похоже, какие-то проблемы…

Когда Нина Петровна в очередной раз сбивается с мысли, я молча рассматриваю ручку Райского, которую приходится использовать на паре из-за того, что я забыла взять себе новую дома из ящика. Когда мужчина мне только дал эту ручку, я видела гравировку, но почему-то решила что она на английском, а сейчас точно могу рассмотреть русские буквы, просто написанные необычно.

“На удачу, дорогому К! От Н.Ш.” – гласит гравировка. В моей голове сразу всплывает вопрос: кто такой “К”, если Райского зовут Вячеслав Олегович? Провожу пальцем по гравировке и замечаю на себе взгляд Глеба. Очень недовольный взгляд.

– Смотри, здесь написано какому-то “К”, а преподавателя зовут Вячеслав Олегович Райский, – наклоняюсь к Глебу и объясняю ему свою задумчивость.

– Может он сам эту ручку у кого-то спи… стырил? – усмехается парень.

– Не знаю, – пожимаю плечами я. Всегда всему ищу логическое объяснение и эта загадочная гравировка не исключение.

После завершения лекции, мы с Глебом проходим мимо преподавательского стола и нас, неожиданно, подзывает к себе Нина Петровна. Первая мысль – она сделает замечание из-за наших перешептываний, но затем я вижу ее растерянный взгляд и понимаю, что отчитывать нас точно не будут.

– Вы же подрабатываете в приюте, да? – спрашивает она и мы киваем. – Елизавета просила передать, чтобы вы ей позвонили после занятий, не забудьте пожалуйста.

Переглядываемся с Глебом и вновь киваем. Смену Глеба в прошлый раз отменили, а значит сегодня должна быть моя… Или, может быть, у нас получится сегодня поработать вместе? Это было бы лучшим завершением дня!

Как и обещали Нине Петровне, после последней пары звоним в приют. Лиза просит сегодня приехать в приют только меня, а Глеба просит об услуге – встретить ее у склада одного из магазинов в центре и помочь погрузить продукты в машину.

– Радует, что после склада я все равно приеду в приют и оттуда мы с тобой пойдем в кафе, – улыбается Глеб, провожая меня на остановке.

– Я даже знаю в какое кафе, – подмигиваю я. Думаю, что парень был бы не против посидеть в той самой “WaFFle”.

У меня прекрасное настроение, пока еду в автобусе, я представляю, как мы с Глебом будем сидеть в кафе, возможно, будем обниматься и целоваться… Подобные мысли забивают мою голову, а воспоминания о прошедшей ночи и вовсе заставляют мое сердце трепетать от чувства влюбленности.

Как только прохожу в ангар приюта, то сразу же замечаю фигуру Вячеслава Олеговича в конце помещения. В груди что-то екает и мне хочется как можно скорее спрятаться, честное слово! Но он замечает меня, приветственно кивает, продолжая перебирать какие-то пакеты с крупами и прочими мелочами для животных.

Иду переодеваться в рабочую одежду и мысленно умоляю Бога, чтобы Райский сегодня был моим напарником. Еще совсем недавно мое отношение к этому человеку было иным, но сейчас… Общение с ним мне кажется каким-то запретным, будто бы Глеб может со мной из-за этого поссориться. А ссориться с Глебом я не хочу, лучше уж от преподавателя прятаться и избегать общения.

Выхожу из своего закутка для переодеваний в ангар и надеваю перчатки на руки. Лиза сказала, что с меня сегодня перевязки и кормежка – что ж, приступим!

– Привет, – догоняет меня Райский на выходе из ангара, – требуются крепкие мужские руки?

– Добрый вечер, – натянуто улыбаюсь я. – Насколько я знаю, мужские руки сегодня требуются Лизе на складах.

– Правда? Я не знал, я вообще не думал, что сегодня успею приехать сюда, – говорит Вячеслав Олегович, поправляя свою бейсболку. – Ну, давай хотя бы тебе помогу. У тебя перевязки? Я могу держать животных, уже традиционно моя обязанность, – смеется он.

Выбора у меня, похоже, нет, так что я продолжаю улыбаться и киваю, направляясь к клеткам. Стараюсь вести себя очень отстраненно, молчу и просто делают свою работу. Мужчина же болтает без умолку: шутки рассказывает и делится тем, насколько удачно прошла премьера шоу его сестры. Почему-то сразу вспоминается гравировка на ручке – может быть это его сестры?

– Вячеслав Олегович, сейчас, когда закончим, я верну вам вашу ручку, – говорю я, протирая перчатки влажными салфетками, когда мы заканчиваем с перевязкой лапы одной из собак. – Спасибо, что одолжили, очень выручили.

– Можешь не торопиться, Староста, – мило улыбается мужчина. – Я тебе доверяю.

– Это чей-то подарок? – не выдерживаю и все же спрашиваю я. – Гравировка, я обратила на нее внимание.

Во взгляде Райского вспыхивает неведомый мне огонек и он улыбается еще шире, сражая красотой своей улыбки. Вот ведь чудеса, когда-то мне и правда нравилась его улыбка, она выделяла его на фоне всех остальных преподавателей, делала ближе, желанней, а уж его внимание вообще было радостью! Но сейчас слишком многое изменилось. Его улыбка так и осталась неимоверно лучезарной и радующей глаз, но былого трепета от нее я не испытываю. И внимание его напрягает… Не то, все не то!

– Да, это подарок от близкого человека, – отвечает Вячеслав Олегович.

Хочу спросить, почему же там написано “К”, но вопрос может показаться совсем бестактным, так что я молча направляюсь к следующей клетке. Там сидит маленькая черная собачонка с белыми пятнышками, ее в прошлое мое дежурство не было. Она забивается в самый угол вольера и поджимает хвост, глядя на нас огромными испуганными глазами.

– Это новенький, да? – спрашиваю я у Райского, хотя быть может он и не знает ничего.

– Да, сказали что вчера спасли от пьяных подростков прямо у ворот приюта, они избивали ее и разбили бутылку об спину, – морщится Райский и подходит к собаке первым. – Вообще, бить собаку – себя не уважать, – произносит мужчина и на миг поворачивается ко мне, смотрит в глаза, словно ожидая реакции.

– Согласна. У меня папа так всегда говорил, – киваю я и подхожу к напуганному животному. – Больно не будет, не бойся меня… Я просто посмотрю твою ранку на спине… Зачем вот сняла повязку? – приговариваю я так, будто она меня понимать должна. Хотя я в это и правда верю.

Кое-как нам удается сделать собаке новую повязку и, дав ей напоследок лекарство с вкусняшкой, мы покидаем линию собак. С кошками ситуация немного сложнее, потому что каждую из них приходится доставать из клетки специальными толстыми перчатками, нести на металлический стол, стоящий неподалеку, и надевать в “смирительный мешок”, из которого кошка уже не сможет укусить меня или поцарапать.

Заканчиваю последнюю перевязку и обработку ран у огромного черного кота, как слышу хлопок ворот и голос Глеба:

– Куда нести мешки?

– В ангар, давай у входа пока поставим? – отвечает хозяйка приюта.

Вытягиваюсь “по струнке” и даже отступаю от Райского на шаг, потому что мне кажется, что он стоит слишком близко ко мне. Сердце непроизвольно ускоряет свой бег и я опасливо поглядываю в сторону ворот, где вот-вот должен появиться Глеб.

– Глеб Богов – твой друг? – неожиданно спрашивает Вячеслав Олегович.

Друг. Что он имеет, говоря это слово? Ненадолго я даже подвисаю, пытаясь соорудить из разбегающихся мыслей нормальный ответ, но это у меня все равно не получается.

“Вы дружите?” – иногда спрашивала меня мама, но в этой фразе подразумевала не дружбу, а именно отношения. У взрослых людей почему-то в лексиконе отсутствует выражение “вы встречаетесь” или “вы в отношениях”, а Райский… Что он имел в виду в своем вопросе и какого ответа ждал?

– Можешь не отвечать, я понял, – задорно усмехается мужчина, чем еще больше вгоняет меня в краску.

Что именно от там понял?

– Хороший вроде бы парень, не шалопай, жаль только ленивый, – говорит Райский и стряхивает со своих треников налипшее сено. – Думаю, что без тебя бы он даже первый курс не закончил. Не позволяй ему сидеть на твоей шее и списывать, потому что сначала он будет использовать твои знания и лекции, а потом будет просто использовать тебя.

– Он не такой, – качаю головой я. – Мы с ним с детства вместе. Он не из тех, кто будет использовать людей…

– Кто? – перебивает меня подошедший Глеб.

Парень показательно обнимает меня со спины за талию и, притянув к себе, целует в щеку. Он смотрит на Райского с вызовом, из чего я делаю вывод, что эти объятия больше для него, нежели для меня. А еще, кажется, Глеб слышал наш разговор, вопрос только в том, как много он услышал.

– Здравствуйте, Вячеслав Олегович, – здоровается Глеб и поворачивается ко мне. – Так кто не из тех, что будет использовать людей?

Значит, он все же слышал достаточно.

– Речь шла о вас, Богов, – неожиданно усмехается Райский. – И о вашей выгодной дружбе со старостой группы. Хочется верить, что ваши успехи в учебе – это ваши успехи, а не Златы.

– С чего такие сомнения в моих успехах? – отвечает Глеб и его голос звучит очень грозно.

– За годы работы в университете я всякое повидал, – говорит Райский и нервно поправляет свою бейсболку.

Пытаюсь отойти в сторону и ненавязчиво утянуть за собой Глеба, но парень сопротивляется и даже не думает двигаться с места. Он завелся, его очень сильно задели слова преподавателя и, пока в разговоре не будет поставлена жирная точка, он не уйдет.

– Например? – приподнимает брови Глеб. – Вы на что-то намекаете?

Не знаю, как себя вести в этой ситуации, растерянно стою и переминаюсь с ноги на ногу. Глеб – мой парень и, делать замечание ему и портить этим с ним отношения я не хочу, а Райский – преподаватель, которому мне еще предстоит сдавать его предмет. Боже, как же сложно все!

– Например… Ну, например, как самоуверенные парни начинают общение с умненькими девушками только ради своих успехов в учебе, – спокойно отвечает Вячеслав Олегович, глядя то на меня, то на Глеба. – А когда для парня заканчивается выгода от этого общения – оно обрывается, так же как и успехи умненькой девочки идут под откос из-за несчастной любви…

– Не нужно равнять меня под массы, – перебивает Райского парень. – И беспокоиться за Злату вам тоже не нужно.

Глеб с Вячеславом Олеговичем сверлят друг друга взглядом: первый – с неприкрытой злобой, аж желваки на скулах ходуном ходят, а второй с каким-то непониманием и растерянностью во взгляде.

– Да, вы правы, – наконец, с улыбкой произносит Вячеслав Олегович и, надев перчатки, идет к воротам, где стоит хозяйка приюта.

– Все хорошо? – поворачивается ко мне Глеб и приподнимает брови.

– А у тебя? – с опаской спрашиваю я, глядя в его, ставшие еще темнее, карие глаза.

– Да, все отлично, – кивает он и смотрит в сторону уходящего Райского. – Было бы еще лучше, если бы кое-кто не лез не в свое дело.

– Он просто не так оценил нашу ситуацию, – пытаюсь я сгладить углы.

– Мне нужна его оценка только в зачетке, все остальное – нафиг не сдалось! – бурчит Глеб и качает головой, прикрыв глаза. – Ты на сегодня еще не закончила? Нужна помощь? – переводит тему он.

– Осталось покормить и я, вроде как, свободна, – киваю я.

– Тогда, иди в ангар переодеваться, а я покормлю страждущих, – с улыбкой произносит Глеб.

Не сомневаюсь, что он справится, но не спешу оставлять на нем свою работу. Вместе мы раскладываем еду для животных по мискам и кормим их, все получается достаточно слаженно и не напряжно. После вчерашней ночи все изменилось в лучшую сторону, кто бы мог подумать! Я не хочу оставаться наедине с собой, без Глеба, а наоборот тянусь к нему и мне доставляет удовольствие даже просто переглядываться с ним и соприкасаться руками.

Заканчиваем работу и вместе возвращаемся в ангар, где хозяйка Лиза с кем-то очень эмоционально разговаривает по телефону. Пока переодеваюсь в своем “уголке”, постоянно прислушиваюсь к тому, что она говорит.

– Вы не понимаете! – кричит она в трубку. – Это очень сложно организовать и мне попросту некуда! У нас нет столько денег со сборов, чтобы обеспечить этот переезд! Боже ж мой, поймите, у меня на руках есть документы! Подождите, не бросайте трубку, прошу!

В ангаре воцаряется тишина и только когда выхожу, я замечаю Лизу, шмыгающую носом и устало упирающуюся руками в столешницу, а с другой стороны стола стоят Глеб и Райский.

– Что-то случилось? – первым спрашивает Глеб, подходя ближе. Хозяйка приюта кивает. – Мы можем помочь?

– Вряд ли, – вздыхает женщина. – Скорее всего, все эти животные скоро отправятся на улицу или… Я не знаю!

– Лиз, если нужна помощь, ты только скажи, – сложив руки на груди, говорит Вячеслав Олегович. – Что случилось, с кем ты говорила?

Переглядываюсь с Глебом, затем смотрю на Райского и сразу же вспоминаю про ручку – ее нужно ему отдать и, желательно, так, чтобы Глеб видел. Пусть это будет для него показательным жестом, что мне все равно на преподавателя и его внимание.

– В общем, эта земля, которую я выбила у администрации города под наш приют, как оказалось, не наша, – начинает говорить Лиза. – Появился человек, который утверждает, что это его владения и здесь он будет делать свою застройку. Администрация утверждает, что мои документы недействительны, так как на них нет печати. Я боюсь идти в суд, потому что мне могут влупить штраф и выставят полной дурой. Я тогда так торопилась, что… Не знаю, позволила себя обмануть, стала пешкой в коррупционной схеме, сама виновата. От нас требуют как можно скорее покинуть чужую территорию, иначе будут выдворять принудительно. Животных готов принять другой приют, но он находится в другом конце города и мест в нем мало. С перевозкой нам помогать никто не собирается, а столько денег, чтобы перевозить собак и кошек в спецтранспорте, у меня нет, – последние слова Лиза произносит уже плаксивым тоном. – Ах, да, администрация готова помочь, разве что, предоставлением препаратов для усыпления. Неплохо, да?

– Какой кошмар, – с ужасом выдыхаю я.

– Так что, ребята, вы ничем не поможете, тут все косяки по моей вине, – говорит Лиза.

Теперь становится ясно, почему ее мать на лекциях была настолько растерянная и загруженная, наверняка, она очень переживает за дочь и ее доброе дело. Дело, которого скоро может не быть.

– А сколько у нас времени? – спрашивает Глеб.

– Две недели…

Парень задумчиво кусает нижнюю губу, но по его взгляду отчетливо читается, что он не знает, чем помочь. А помогать, для Глеба, животрепещущий и очень важный вопрос, он не способен пройти мимо чужой проблемы.

– Погоди, а сколько мест в том приюте? – уточняет Вячеслав Олегович. – Может, пока перевезем тех, что получится, а остальных попросить на передержку взять? Организуем новые вольеры и все остальное… Перевезем животинку…

– Кто этим будет заниматься, нам не на чем их возить, Слава, – качает головой Лиза.

– У меня остались связи в кинологической школе, – отвечает Райский, бросив на меня короткий взгляд, – могу попробовать договориться, есть вероятность что мне пойдут навстречу. А насчет кошек и передержки, думаю, многие студенты захотят себе дополнительные баллы по моему предмету. Их можно попросить помочь, хотя бы взять переноску с кошкой и отвезти в новый приют.

Не знаю почему, но я цепляюсь именно за фразу “связи в кинологической школе”, прокручиваю ее в голове несколько раз и, все же решившись, говорю:

– У меня тоже есть связи с кинологами, можно спросить и уточнить вопрос помощи.

Перевожу взгляд на Глеба и вижу в его глазах искру обиды. Ему не понравилось то, что я и Райский имеем связи с кинологами или просто не понравилось то, что мы можем чем-то помочь, а он нет? Не хочется, чтобы первое… И не хочется, чтобы второе.

Лиза переминается с ноги на ногу и все же сдается. На ее губах даже появляется легкая улыбка, словно бы мы ей дали луч надежды.

– Давайте хотя бы узнаем, попробуем, – соглашается она. – Если что-то от меня нужно: официальный запрос или что-то другое – я все дам! На сегодня, если закончили, то можете быть свободны. Я на связи всегда и… – на столе звонит ее телефон и хозяйка берет его, отходя в сторону для разговора.

Мы втроем переглядываемся и я вновь вспоминаю про то, что хотела сделать: достаю из сумки ручку Вячеслава Олеговича и протягиваю ему.

– Спасибо большое, не смею больше держать ее у себя, – с улыбкой говорю я.

Мужчина задумчиво кивает и принимает из моих рук свою ручку, так же одарив меня встречной улыбкой. Не желая больше оставаться в этом неловком молчании, беру Глеба за руку и мы выходим из ангара.

– Домой? – осторожно спрашиваю я, глядя на серьезное лицо своего друга.

– У нас были планы, – на губах парня появляется теплая улыбка.