До катастрофы
Лето 2015 года
Первый раз в жизни я ждала ежегодный праздник на Горластой улице. Бьянка и Микки казались очень приятными людьми, и мне хотелось познакомиться с ними поближе. В том числе и ради Фабиана. Всю последнюю неделю он без умолку говорил о Вильяме и Белле.
– Они что, не придут? – спросил Фабиан, когда мы появились в саду Гун-Бритт и Оке через минуту после назначенного времени.
– Думаю, они вот-вот будут, – тихо ответила ему я.
В следующую секунду они действительно показались из-за угла. С цветами и коробкой конфет из разряда «подарить кому-нибудь при случае». Фабиан тут же увел Вильяма в сад. Оке постучал по бокалу и прочистил горло.
– Добро пожаловать в дом номер двенадцать, – провозгласил он. – Как прекрасно, что на традиционном и очень важном для нас празднике собрались обитатели всех домов нашего квартала. Мы с Гун-Бритт поступили немного неразумно, и все это, конечно, не ко времени, но нам нравится соблюдать традицию. В следующем году этот праздник пройдет уже в четырнадцатый раз.
По садовой лужайке пробежал легкий гомон, а Ула инициировал робкие аплодисменты.
– Да, и теперь из старых жильцов тут остались только я и Оке, – вздохнула Гун-Бритт.
– Старики и слабаки сошли с дистанции, – хохотнул ее муж.
Оке в своем репертуаре. Он же прекрасно знает, как много Бенгт значил для Фабиана.
– Может быть, нам всем имеет смысл по очереди рассказать о себе, – предложила Гун-Бритт. – Ведь к нам присоединились новые лица.
– Отличная идея, – поддержал Ула, который только что поздоровался за руку с Микки и Бьянкой. Это была их первая встреча.
– Я могу начать, – взял инициативу Оке и сразу застрочил как из пулемета: – Родился в сорок шестом, в один год с его величеством, сорок семь лет проработал на железной дороге, сейчас на пенсии. Двое детей, оба депортированы в столицу, пять внуков, одна жена. Вот эта. – Он ткнул пальцем в сторону Гун-Бритт.
– Эта? – рассмеялась она. – То есть я, да? Ну ладно, я так я. Я много лет сидела дома с детьми. Сюда мы переехали из Мальмё, когда они пошли в школу. Оке построил этот дом сам. – Она повернулась к мужу, который от ее слов стал как будто выше ростом.
– Впечатляет, – произнес Микки и тут же, отвернувшись к Белле, попросил ее не трогать цветы и садовые украшения.
Это я их предупредила. У Гун-Бритт и Оке все как в музее – смотреть можно, трогать нельзя. Маниакальный порядок во всем до последней мелочи. Фабиан однажды получил горький урок.
– Ну а когда дети выросли, – продолжила Гун-Бритт, – я пошла работать в супермаркет и трудилась там до пенсии. Нам с Оке всегда нравилось жить здесь, и мы очень ценим дружбу с соседями.
– Ничего важнее этого нет, – добавил Оке. – Маклеры всегда говорят о квадратных метрах, расположении, хорошей планировке и тому подобном. Но важнее всего – по-настоящему хорошие соседи. Как вы считаете, Бьянка? Вы ведь тоже маклер?
Бьянка замешкалась с ответом, но потом произнесла:
– Да, пожалуй, так. Соседи, без сомнений, очень важны.
Мы все посмотрели друг на друга, кивнули, улыбнулись и подняли бокалы.
Чистейшая фальшь, доморощенный театр. Интересно, Бьянка и Микки это заметили?
– Теперь ваш черед. – Оке махнул своим бокалом в мою сторону.
– Э-э-э… – Что бы такое им сказать, чтобы не выглядеть уж слишком нелепо? – Ну-у, меня зовут Жаклин, как вам всем известно.
– Вы давно здесь живете? – спросил Микки.
– Мы купили дом восемь лет назад, когда Фабиану было пять. Я десять лет жила в США, но, когда он родился, вернулась в Швецию.
– Она была фотомоделью, – сообщил Оке.
Я сделала глоток и посмотрела вдаль. На самом деле я должна гордиться своей карьерой, но знаю, что думают люди. Конечно, на многих это производило впечатление, но первое восхищение быстро сменялось презрением. Модель? Мы знаем, что это означает.
– Но моделью вы больше не работаете? – Вопрос Бьянки прозвучал скорее как утверждение.
– Нет, – рассмеялась я, – для этого я уже слишком старая и некрасивая.
Все дружно запротестовали, а я показала на Улу:
– Передаю эстафету.
Он закусил губу и начал переминаться с ноги на ногу.
– О’кей, меня зовут Ула. Я переехал сюда… э-э-э… сколько уже… да, два года назад. Живу в четырнадцатом доме, работаю в банке.
Оке похлопал его по плечу:
– Если вам понадобится кредит, обращайтесь к Уле.
Тот посмотрел на меня, незаметно для Оке закатил глаза и продолжил:
– Что еще сказать? Был женат, но недолго. Живу с двумя котами – Хугином и Мунином[7]. С ними, признаться, намного проще, чем с женщинами.
Микки и Бьянка натужно рассмеялись.
– Уле трудно находить общий язык с мыслящими индивидами, – произнесла я.
– Ха! Да у моих котов уровень интеллекта выше, чем у большинства знакомых мне людей.
В этот момент Бьянка как будто случайно чихнула, прикрыв руками нос и несколько раз моргнув.
– Это домашние коты, на улицу они не выходят, так что не беспокойтесь, – засмеялся Ула.
– Вы слышали? – сказала я. – Он еще и держит друзей взаперти!
Улу я знала и не собиралась позволять ему строить из себя этакого искреннего рубаху-парня. Он открыл было рот, чтобы продолжить, но вмешалась Гун-Бритт:
– А теперь мы хотим услышать о вас, Микаэль и Бьянка! Нам всем очень любопытно.
Бьянка огляделась в поисках Микки, который следил за Беллой и клумбой, на которой цвели знаменитые розы Гун-Бритт. Бьянка попыталась поймать его взгляд, но быстро поняла, что ей придется выпутываться самой.
– Не знаю, насколько мы сможем оправдать ваше любопытство, – начала она. – Мы из Стокгольма, как вы уже знаете.
– Из каменных джунглей, – хохотнул Оке.
– А почему Чёпинге? – спросил Ула. – Как вы вообще нашли это место?
– Мы жили в самом центре. Для детей там не вполне безопасно. В Стокгольме всякое происходит.
– В Стокгольме происходит всякая дрянь, – категорично заявил Оке.
Ула потер рукой подбородок:
– И вы решили уехать в Сконе, но это же очень далеко?
– В Сконе нам всегда нравилось.
– Здесь можно купить просторное жилье за те же деньги, – заметил Оке.
– Да, конечно. К тому же Микки нашел тут работу, и нам очень понравился этот дом. И сам район. Все очень быстро решилось.
– Невероятно смело, – кивнула Гун-Бритт.
Я мысленно согласилась. Я знала, что такое переезжать на новое место. А еще я знала, что за переездом, как правило, что-то стоит. Что-то такое, от чего убегают.
– Вы, значит, риелтор? – спросила Гун-Бритт.
– Да, – улыбнулась Бьянка. – Попытаюсь освоить сконский рынок.
– В Чёпинге есть местное бюро, – сообщил Оке, – тамошним дамам стокгольмский дух пойдет на пользу.
Губы Бьянки улыбались, но по глазам я видела, что ей неприятно. Когда мы встретились взглядами, я слегка качнула головой, показывая, что понимаю ее. Бьянка была мало похожа на ту, кто станет продавать выморочное деревенское жилье.
Тем временем Гун-Бритт отвела Оке в сторону. Тот посмотрел на жену и откашлялся.
– Теперь, думаю, мы обязаны выпить за наших новых соседей. – Он снова наполнил бокалы. – Микаэль и Бьянка, Вильям и… Белла! Добро пожаловать на Горластую улицу!
Вскоре все расселись в садовые кресла, а Оке положил на гриль свиные котлетки.
– Тут, в Сконе, мы называем это корейкой.
Я скривилась:
– «Котлетки» звучит аппетитнее.
Оке задал тональность, и все остальные слаженно подхватили короткую заздравную песню «До дна». Прошло немного времени. Гун-Бритт, хихикая, пролила кофе на скатерть. Ула налил виски Микки. Подали «десерт мечты»: сливки, шоколад и мороженое.
Стемнело, Белла уснула на руках у Бьянки, а я радовалась, наблюдая, как Фабиан играет с Вильямом на газоне. Ему действительно недостает соседей-приятелей. Вильям, конечно, младше, но это не важно, если им хорошо вместе и они ладят. А вот Белла, предупредила я Фабиана, слишком мала. Буду следить, чтобы они не оставались наедине.
Микки и Ула обсуждали кредиты и ренту, Оке подливал им в бокалы. Мы с Бьянкой увлеченно беседовали о местных школах, их репутации, преимуществах и недостатках, но вдруг я заметила, что Бьянка смотрит куда-то в сторону. Похоже, она перестала меня слушать и сосредоточенно вглядывалась в сад за моей спиной.
– Что там? – спросила я.
Она встала и принялась ходить по саду.
– Где Вильям? Вы видели, куда они ушли?
Все разговоры за столом прервались.
– Я думал, ты за ними присматриваешь, – сказал Микки.
Бьянка сердито отмахнулась и позвала:
– Вильям!
– Он наверняка где-то с Фабианом, – сказала я. – Ничего страшного.
Но Бьянка нервно ходила туда-сюда, всматриваясь в темноту.
– Пойдемте поищем, – предложила ей Гун-Бритт и открыла калитку.
Я посмотрела на Микки и тех, кто оставался за столом, и сказала:
– Они, наверное, пошли к нам. Я сбегаю посмотрю.
Когда я вставала, то почувствовала, что земля качается под ногами. Неужели я так набралась?
– Я провожу, – сказал Ула, и я не успела возразить.
В общем дворе горел одинокий фонарь, небо было исколото звездами. Тишина, лишь стук моих каблуков по асфальту.
– Подожди! – крикнул Ула, который смог догнать меня только у самых ворот.
Открывая входные двери, я затылком почувствовала его дыхание. Он прошел за мной в прихожую. Темно и тесно. Я нащупала выключатель, но не нажала. Я уловила его запах и вздрогнула, когда плечо Улы, кожа к коже, коснулось моего. Мы стояли слишком близко друг к другу. До моих губ долетело его дыхание, рука осторожно коснулась моего бедра.
– Прекрати, – сказала я.
Но прозвучало это так, как будто я хочу обратного.
Его рука на моих ягодицах. Он прижал меня к себе:
– Давай же.
– Уходи, ты пьян, – сказала я.
Он усмехнулся и поцеловал меня жестко и жадно. А потом зажглась люстра. И, залитые ее светом, мы увидели перед собой Фабиана и Вильяма.