(Не)случайное зачатие

Часть тринадцатая. Даниил

Что это, мать твою, было?!

Я потер горящую от пощечины щеку. Ярость прокатилась по всему телу сумасшедшей волной, и только чудом мне удалось удержаться на месте и не кинуться следом за Самойловой, чтобы устроить ей показательную порку.

Вот же сучка! Ну, допустим, подкатил я к ней не слишком изящно, но ее наглость переходила всякие границы. Метелить меня по лицу не дозволено было никому! И если ей так уж противно было мое предложение, могла бы просто сказать «нет». Я не глухой и не тупой, хотя, судя по тому, что у меня на нее стояло в то время, как она воротила нос — второе было спорным моментом.

Что ж, если эта беременная истеричка хотела охладить мой пыл — у нее это прекрасно получилось. Причем настолько прекрасно, что просто так ей это с рук не сойдет.

А я ведь собирался предложить ей шикарные отступные! Она бы сроду столько не заработала на данной должности, сколько я мог дать за то, чтобы просто ее трахать! Причем на мои способности в данном деле прежде никто еще не жаловался, так что она и тут не осталась бы в накладе. Но Самойлова решила пойти иной дорожкой — и черт с ней! Но маршрут я ей слегка подправлю.

Эта девка должна запомнить раз и навсегда: бить по морде того, кто платит тебе зарплату за распитие чаев с любовником — крайне плохая идея. И я был намерен хорошенько ее проучить — за все и сразу.

Уволить беременную я, конечно, не мог, а вот перевести на иную должность — запросто. Не хочет полировать мой стол (и прочие предметы мебели, где я пожелал бы ее взять) — будет полировать в офисе полы!

Собственноручно заполнив шаблон соответствующего приказа, я распечатал и подписал документ и даже решил лично отнести его своей секретарше Лере. Это и стало моей стратегической ошибкой.

Не соверши я эту опрометчивую вылазку — и можно было бы отовраться при помощи Леры о том, что я уехал, заболел, онемел, захирел или, в крайнем случае, даже умер. Однако данные отговорки, когда я весь такой живой и здоровый стою напротив человека, от которого собирался скрыться, мягко говоря, наверняка бы не проканали.

— Данечка! — радостно возопила моя дорогая тетушка от самого порога и я аж по сторонам огляделся, ища куда бы спрятаться. Даже любимое укрытие Снежкова — юбка Марьи Михайловны — показалась мне самому сейчас крайне привлекательным убежищем, но бежать до нее было не близко, да и поздно.

— Тетя, — выдавил я все-таки из себя и, заметив, что она пожаловала не с пустыми руками, едва не взвыл.

Воистину, беда не приходит одна. Теперь грядет еще и позор на весь офис.

— Тетя, оставь все там, — я махнул рукой в сторону двери. — Я потом заберу.

— Ты забудешь! — заявила тетушка, волоча за собой тележку, с которой победоносно протопала через весь офис ко мне.

Мои работнички смотрели на разворачивавшуюся картину так, будто ничего интереснее в жизни не видели. Марья Михайловна даже забыла откусить бутерброд, когда высунулась из своего кабинета поглазеть, кто это ко мне пожаловал — тот так и остался зажатым в ее зубах.

— Тетя, я все заберу, — повторил я, предприняв последнюю попытку избавиться от содержимого тележки, но тетушку Варвару мое замечание ни разу не смутило.

Оглядевшись по сторонам, она авторитетно резюмировала:

— Хорошо живешь! Столов много, все поместится.

И, к моему ужасу, стала доставать из тележки привезенные ею припасы.

— Огурчики малосольные, — объявила тетушка, пристроив трехлитровую банку на стол Кононова. — Помидорки свои, домашние, — следующая банка опустилась на соседний стол, за которым находилась Самойлова.

— Тетя, я здесь работаю, — сказал я как можно мягче и, подскочив к тележке, попытался отобрать этот склад консервов у тетушки. — Я все отвезу домой, не надо тут ничего выкладывать!

— Как же так домой? — огорченно моргнула тетя Варя. — А ребят угостить?

Пизд*ц. Она разговаривала со мной, как с пятилетним ребенком, а я едва сдерживался, чтобы не сорваться и не прекратить этот базар в грубой форме.

Любого другого человека я бы уже выставил отсюда нахрен, но с тетей Варей так поступить не мог. Обижать чуть ли не единственного родного человека, который только что уничтожил мою грозную репутацию в глазах подчиненных своими огурцами и помидорами, я все же не хотел.

Тем временем тетушка не терялась. Заметив плотоядный взгляд, которым смотрела Самойлова на стоявшие перед ней помидоры, тетя вскрыла пластиковую крышку и, достав откуда-то из бездонной тележки вилку, пронзила ею помидор и сунула Самойловой в рот.

— Кушай, милая, кушай, а то вон какая тощая!

Месяца через три у Самойловой такой проблемы не будет, но говорить об этом тетушке я не стал. Вместо этого стоял и наблюдал за тем, как Катерина всасывает в себя соленую мякоть, а следом слизывает потекший на подбородок сок.

Если я думал, что видение с тарталеткой самый страшный кошмар моих брюк, то теперь понял, что помидоры однозначно сместили ее с вершины топа самых сексуальных продуктов.

Поспешно отвернувшись, я решил, что раз уж мой офис из чайханы неконтролируемо превратился в выставку достижений тетиного хозяйства, то надо хотя бы сделать вид, что это безобразие происходит с моего боссового соизволения:

— Перерыв! — постановил я, хлопнув в ладоши и, оставив тетушку выгружать на всеобщую радость оставшиеся соления и прочие стратегические запасы, которыми я все равно не воспользовался бы, решил удалиться в свой кабинет, но не тут-то было.

Просеменив за мной следом, тетушка рухнула в кресло, стоявшее у стола Леры, и возвестила:

— А я ведь к тебе по важному делу, Данечка!

Работнички, до этого момента занятые разграблением и смакованием тетушкиных припасов, замерли как по стойке «смирно» кто с чем — кто с надкусанным огурцом, кто с куриной ножкой в зубах и в возникшей тишине собственный голос показался мне оглушительным:

— Хорошо, тетя, идем в кабинет, поговорим.

Но тетушка и не думала куда-то двигаться. Я сильно подозревал, что не просто так.

— Данечка, ко мне давеча свататься приходили! — заявила тетушка, начисто проигнорировав предложение поговорить приватно.

Я тайком с облегчением выдохнул.

— Поздравляю, тетя. И благословляю! — заявил великодушно.

Как оказалось — рано обрадовался.

— Да не меня сватали! — отмахнулась тетя Варя. — У соседей наших невеста созрела!

«Как помидор?» — хотелось мне поинтересоваться, но вместо этого я деликатно сказал:

— Очень за нее рад.

— И мы с бабкой ее, Нюрой, подумали, — ничуть не смутившись моим безразличием, продолжила тетушка, — что вам бы хорошо пожениться!

Ну начались старые песни о главном!

Каждый наш разговор тетя только о том и талдычила, что не хочет помирать, пока не увидит внуков, а я каждый раз говорил, что жить ей придется вечно. Но в этот раз дело принимало, похоже, серьезный и неприятный оборот.

— Ты же ничего не обещала? — поинтересовался я, наплевав уже на то, что нас слышит весь офис.

— Нууу… — замялась тетушка.

— Извини, тетя, но я никак не могу, — заявил твердо. — У меня уже есть… невеста.

— Кто же? — охнула тетушка и я, оббежав всех взглядом, мстительно ткнул пальцем в… Марью Михайловну.

— Вот, знакомься, Марья Михайловна.

— Она же рожать уже не может! — окончательно испугалась тетушка.

— Все я могу! — тут же обиделась Марья Михайловна. — С таким мужчиной, как Даниил Леонидович, даже бревно родит!

Отчего-то при этих словах мне вспомнилось обесчещенное мной полотенце и я аж содрогнулся — ну нахер! Типун ей на язык!

— Данечка, скажи, что пошутил! — драматично воскликнула тетушка, хватаясь за сердце, а я вдруг заметил, как переменилась в лице Самойлова. После случившегося глупо, было, конечно, предполагать, что ее интересует моя личная жизнь, но я все же решил испытать судьбу.

— Пошутил, — улыбнулся я тетушке и услышал, как разочарованно вздохнула Марья Михайловна. — Так уж и быть, веди свою созревшую невесту, тетя.

— Ах, как хорошо! — разом оживилась тетушка. — Они с родителями как раз тоже приехали посмотреть город!

Ага, как же, так я и поверил. Но куда больше этого меня интересовала реакция Самойловой. Наблюдая, как та уперлась взглядом в стол, потеряв даже всякий интерес к помидорам, я почувствовал себя почти отомщенным.