Не та профессия-2

Глава 30

Уже подходя к площади, Юсуф неприятно удивился наредкость ровным рядам, коими расположились неизвестные конники, не сходя с лошадей даже в присутствии Наместника Провинции.

Это, конечно, было возможно в ряде случаев, но все эти случаи были неприятными.

Решив проверить на всякий случай удачу, Юсуф сделал строгое лицо и рявкнул самому ближнему всаднику:

— Кто пустил? В эту часть города конными нельзя! — попутно он демонстративно поправлял на груди знак, определяющий его главенство в этой местности.

Конник, скосив на мгновение на него взгляд, лишь пренебрежительно сплюнул в сторону, оставив вопрос без ответа.

Юсуф даже запнулся. С одной стороны, наглеца следовало испепелить прямо сейчас.

С другой стороны, если учитывать и худшие пути развития событий, магический резерв ещё может понадобиться… Не стоит начинать с его бездарного расхода.

К тому же, вдруг получится договориться? Испепелённый в самом начале конник успеху дипломатии явно не поспособствует.

— Кто здесь главный? — требовательно рявкнул Юсуф, пытаясь найти командиров, одетых побогаче (и заодно перехватить инициативу в будущем разговоре).

— Сюда иди! — раздалось от фонтана. — Здесь тебя давно ждут!

Наместник глубоко вздохнул, выдохнул и отбросил всякие эмоции. Похоже, нервы, силы и резерв сейчас понадобятся одновременно.

С прибытием сюда он, разумеется, затянул, поскольку три сотни городской стражи собрались далеко не сразу.

Идти же в одиночестве он, по понятным резонам, не решился.

Командиры полусотен сейчас брали под контроль все выходы с площади, расположив на них «звездой» свои полусотни. Конников это, кажется, ни капли не трогало.

Уже походя к фонтану, Юсуф с удивлением заметил сразу два паланкина других чиновников, и несказанно этому удивился.

Оба чиновника, проживая и работая в его городе, на самом деле ему не подчинялись. Один представлял службу Главного Казначея, квартировавшую в Столице и ведавшую сбором налогов, таможенного мыта и иных источников дохода бюджета Султаната.

Второй же, напротив, являлся представителем службы Главного Аудитора. От первой службы, эта отличалась тем, что занималась расходами. Если совсем точно, определяла, были ли те или иные расходы на местах эффективными и несли ли дальнейшее процветание той провинции, в которой были сделаны.

Подойдя к фонтану, Юсуф обнаружил презанятную картину.

У фонтана, на каменном бортике, сидели (болтая ногами в воздухе) та самая девка и лысый мужик, чуть моложе самого Юсуфа на вид, в форме сотника «Барсов Султана».

Напротив них, покинув свои паланкины и оставив слуг рядом с ними, на таком же бортике сидели почтенные старцы, казначей и аудитор.

Беседа «между бортиками» шла явно не первую минуту.

Видимо, и за ними послали сразу, подумал Юсуф. Но этим двоим не надо было ожидать, пока соберутся три страхующие их сотни городской стражи…

— … уважаемый аудитор, прошу вас сделать аудит в моей провинции, за Бамианом. Наместник из пашто сложил полномочия… — девка стрельнула глазами в сторону Наместника, запнувшись на секунду.

— Мне известно, — кивнул представитель Главного Аудитора.

— У нас сейчас в провинции появились доходные статьи, которых раньше не было. В частности, рыболовство…

Наместник, краем уха следя за беседой, напряжённо наблюдал и за казначеем, и за сотником в потёртой и линялой куртке (выдававшей определённый образ мышления, при его-то жаловании), и за лицом аудитора.

— У меня пока доходы больше расходов, и вот что лично меня пугает, со слов Представителя Казначейства в моём городе… — девка как будто по писаному шпарила, заставляя Юсуфа напрягаться.

Какой же дурак в первый год сам сдаёт свои собственные доходные промыслы в провинции, подумал он (вслух, естественно, ничего не сказав). Это же и есть то самое золотое дно, о котором мечтает каждый наместник: о новых промыслах можно отчитаться и в следующем сезоне, и даже через сезон (если повезёт). А налоги с них, разумеется, платятся декада в декаду. Ну не дура ли…

Казначей и аудитор после такого заявления заинтересованно и синхронно склонили головы, моментально оставляя все посторонние мысли и демонстративно изображая внимание.

— Казначей м о е г о города говорит: если в бухгалтерии, в каком-то там вашем балансе, в… м-м-м… правом столбике очень большая сумма в плюсе, — продолжила девочка, явно цитируя заученный напамять текст и не понимая сути цитаты, — это значит, что в итоге вас ждёт катастрофически большая недостача. Он прав? — паршивка подняла глаза на стариков и наивно захлопала ресницами.

Как же я сплоховал, корил себя в этот момент Юсуф, на чём свет стоит. Ну что мне стоило сдёрнуть с её шеи знак прямо на Площади… Вот же разиня…

Казначей и аудитор переглянулись с явным уважением во взоре и синхронно крякнули.

— Это действительно так, Ханшайым, — с видом университетского преподавателя осторожно усмехнулся аудитор. — Но в том случае речь вашего казначея была о балансе. А вы сейчас говорите о перечне доходных статей городского бюджета. Если расходов вы не увеличивали (я о сравнении с прошлым наместником), а доходы ваши выросли, то остающаяся в плюсах сумма и должна была подрасти.

— Я выросла в Степи и не сильно понимаю во всей этой премудрости. Я могу получить от вас квалифицированную помощь и совет? Ничего ли мы не напутали с деньгами? Не слишком ли мы много тратим на постройку новой городской лечебницы, на расширение канализации Города и нв подведение орошения на некоторые посевные земли?

Аудитор с Казначеем снова переглянулись, в этот раз с недоумением.

Юсуф чуть покраснел. Если бы кто-то прямо сейчас мог прочесть его мысли, а потом доложить Султану; голову ему срубили бы в этот же момент.

Почти не контролируя себя, он чувствовал, как и в разуме (обычно холодном), и в теле разливалось волнами невообразимое возбуждение. Эта малявка была не только чертовски интересна ему, как женщина. Она ещё и мыслила в таком стиле, что возбуждала его страсть всё больше.

Хоть бы не опозориться прямо тут, подумал он, как будто невзначай прикрывая руками оттопыривающийся перед штанов. Хоть бы никто не заметил. С другой стороны, он уже знал, что будет делать: ради такой страсти, можно было пойти на любые шаги. А ради чего жить, если самые сильные стремления свои утолить и удовлетворить не можешь?..

— Необходим взгляд опытного человека извне: как лучше перенаправить внутренние финансовые потоки? — продолжала девка, задумчиво сводя брови и не обращая на Наместника никакого внимания, словно на пустое место. — Всё ли у нас делается правильно? Я здесь для того, чтоб официально пригласить лично вас помочь мне и проинспектировать всё у нас. Если вы не возражаете, — она приветливо улыбнулась и перевела взгляд с одного старика на другого.

Казначей и аудитор обменялись молчаливыми кивками в очередной раз. По своим каналам, они оба знали, что ту провинцию вскоре могут и отторгнуть в пользу соседей, но…

Но отказать родственнице Султана, в просьбе пересчитать его же деньги, ещё и на управляемой его именем территории — этого бы не понял ни один человек в Столице.

Ни из их начальства, ни из её родни.

А та же «вторая» курьерская служба могла б и вообще счесть подобное за откровенную крамолу. Если б прознала, что приглашение на пересчёт денег было чиновниками проигнорировано.

«Передача земель — вопрос не вашего кругозора. Случится таковое если — вас известят. А пока делайте то, что должны». Примерно эти мысли и возникли у обоих стариков.

— Я свяжусь со своим руководством сегодня же, через связной амулет, и до заката сообщу вам, когда смогу выехать, — коротко кивнул аудитор.

И его, и казначея в этот момент терзали двоякие чувства.

С одной стороны, никто из чиновников не любит, когда над ним поставлено несколько начальников. Это прямой путь в хаос; а в провинциях, по факту, каждый член Семьи (с такой «печатью», как на шее у девочки), мог чего-то возжелать. Лично от него.

С другой стороны, девочка н е просила денег, а вовсе наоборот: она хотела помощи в пересчёте уже имеющихся. В том числе, в бюджетировании, поскольку благодаря новым видам деятельности её провинция, похоже, вышла в какие-то плюса (неожиданно для него, как для специалиста, кстати. Лично он никакого профицита от бюджета конкретно той провинции в этом году не ждал. Может статься, что вообще, если она права, то отдавать ту провинцию Шаху нельзя. И тот, кто первый об этом скажет, будет не просто обласкан, а сразу взлетит на самый верх иерархии. Счетоводов много — деньги приносят далеко не все).

Кстати, и казначей, и аудитор знали, что, не смотря на отсутствие рукоположенного Наместника-пуштуна на месте, в той провинции налоги были сданы в этом году раньше, полностью и настоящей монетой (а не натуральным скарбом типа шкур, чем обычно грешат многие южные провинции).

Кажется, необычный курьёз и загадка получили в этот момент своё объяснение: в этом году, заготовкой налогов, отправкой их в Столицу и отчётностью занимался не дикарь-пашто (наверняка не забывавший себя), а родственница Самого. Не циничная, чистая, оттого порядочная и аккуратная.

Какой бы ни была эта девочка наивной и молодой, деловая хватка у неё явно присутствовала. Судя по стилю общения, чванство ей тоже была чуждо: в стариках она сейчас явно видела уважаемых людей, которые могут чему-то научить и что-то объяснить ей.

Разницей в сословиях дочь Хана даже мысленно не озаботилась, что и демонстрировала на протяжении всего разговора.

— Почту за честь присоединиться, к вам — поклонился аудитор. — Если вы не возражаете, я бы с удовольствием посмотрел на те новшества, которые вы вводите. Этого пока нельзя сказать заочно и наверняка, но лично у меня есть свои подозрения, с высоты лет. В адрес тех расходов, что вы упомянули.

— Какие подозрения? — настороженно свела брови дочь Хана, чуть напрягаясь.

А Юсуф в этот момент понял, что из своего города он её не выпустит.

Не выпустит иначе, как собственной женой, поправил он себя мысленно. Предварительно отодранной всеми возможными способами, поскольку ту страсть, кою пробуждала в нём неожиданно недоступная девка, нужно было излить любой ценой.

Да и деньги, как оказалось, она умела заработать, будучи поставленной наверх городской власти. К этому вообще следовало присмотреться лично, но не здесь…

А уж с женой, у которой, волей Аллаха, есть с в о я Провинция…

Юсуф боялся даже подумать, какие горизонты перед ним сейчас открывались.