Небо вторжения. Горячее лето 1941 года

«Подъем военного дела в России ограничивается недостатками русского народа, которые невозможно устранить ни при помощи денег, ни путем организационной работы. Эти недостатки заключаются в нежелании заниматься всякой методической работой, в недостаточном чувстве долга, боязни ответственности, отсутствии инициативы и полной неспособности правильно определить и использовать время…»

Этот фрагмент из докладной записки германского генерального штаба, составленной в 1913 г., нуждается, на мой взгляд, лишь в одном уточнении: под словами «русский народ» следует понимать не совокупность голубоглазых блондинов восточнославянской «крови», а тот многонациональный и многоконфессиональный народ, который сформировался за пять столетий вокруг центра в Великом княжестве Московском. Осуществленная с беспрецедентной жестокостью социальная революция 1917–1933 гг. лишь усугубила многовековую проблему России, которую еще в XIX веке писатель А.К. Толстой сформулировал в стихотворной строке: «Страна, как есть, богата, / Порядка только нет».

Плановая экономика и «централизованное снабжение» требовали запредельных усилий для решения простейших задач. То есть если в старые времена от командира гусарского полка, в котором отсутствовали седла и уздечки, требовалось проявить «инициативу», не выходившую за рамки простейших действий (достать из полковой кассы ассигнацию и послать денщика на рынок), то советский командир должен был или вести многомесячную переписку с десятком инстанций, или налаживать в полку полуподпольное производство уздечек. Хрестоматийно известный пример – действия командира 9-го мехкорпуса Киевского ОВО, который в первый день войны посредством вооруженного разбоя решил неразрешимый ранее вопрос обеспечения корпуса автомашинами (будущий маршал Рокоссовский захватил окружную автобазу в Шепетовке и посадил на «экспроприированные» там грузовики свою 131-ю моторизованную дивизию), – наглядно показывает, какой именно уровень «инициативы и чувства долга» требовался от советского военного руководителя. Германским офицерам такое и не снилось…

Применительно к задачам и проблемам создания Военно-воздушных сил эти общие соображения реализовались в следующем.

Советский Союз раньше всех прочих великих держав вступил в гонку авиационных вооружений и добился к середине 30-х годов выдающихся успехов. Была создана многочисленная военная авиация, превосходившая по численности любую коалицию возможных противников СССР и оснащенная великолепными (по меркам своего времени) боевыми самолетами.

Стремительно созданное превосходство начало столь же стремительно таять после того, как в гонку вооружений включились и другие будущие участники мировой войны. В течение 2–3 лет Германия, Англия, США догнали Советский Союз по уровню тактико-технических характеристик выпускаемых самолетов и начали сокращать разрыв в численности ВВС. Фактическая утрата лидерства советской военной авиации в субъективном восприятии руководства СССР была драматически усилена ошибочными докладами разведки, руководства Наркомата обороны и авиационной промышленности, в которых были многократно завышены и производственные возможности, и достигнутая численность ВВС Германии.

Выход из сложившейся кризисной ситуации нашли в том, чтобы в еще большей степени сосредоточить в одних руках решение всех крупных, мелких и мельчайших вопросов развития авиации. В авиационной промышленности и науке с небывалой ранее интенсивностью насаждались специфические методы руководства, т. е. грубый административный нажим, насаждение атмосферы страха, подхалимства и кровавых интриг. В результате этого были разгромлены сложившиеся научные и конструкторские коллективы, физически уничтожены (или надолго отстранены от творческой работы) лучшие специалисты, естественный процесс совершенствования и обновления самолетного парка советских ВВС был заторможен на 2–3 года – причем произошло это как раз накануне войны.

Неизбежные негативные последствия запредельной централизации процесса принятия решений усугублялись тем, что в центре системы управления находился человек, не имевший даже оконченного среднего образования (не говоря уже о высшем техническом), не имевший ни личного опыта пилотирования самолета (как это было в Германии, где развитием авиации руководили Геринг и Удет – два выдающихся аса Первой мировой войны), ни опыта личного участия в авиационном производстве. В результате принимались поспешные, необдуманные, а иногда и абсолютно необъяснимые с позиций здравого смысла решения.

В конечном итоге сложилась совершенно парадоксальная ситуация: много самолетов, много летчиков, много аэродромов, много авиазаводов, много авиашкол и летных училищ. При этом повсеместно не хватает авиабензина и бензозаправщиков, шлангов и воронок, аккумуляторов и автостартеров. Самолеты вооружены самыми скорострельными авиационными пулеметами, но при этом огневая подготовка летчиков ограничена мизерными нормами расхода патронов. Созданы вполне современные пикирующие бомбардировщики, но при этом учебно-боевая подготовка экипажей сводится к нескольким ознакомительным полетам. Есть новейшие зенитки, но нет снарядов к ним; есть уникальные бортовые системы наддува топливных баков инертным газом, но на аэродромах нет азота; есть огромный самолетный парк, но нет тракторов для расчистки аэродромов от снега; есть гигантская сеть летных школ, но даже сокращенные программы подготовки не обеспечены авиабензином…

В таком состоянии советские ВВС и подошли к тому моменту, когда истинное положение дел неминуемо должно было стать явным, – к войне с сильным, упорным, решительным противником.

Авиация Германии и их союзников накануне и в первые месяцы вторжения в СССР

После прихода к власти Гитлера на волне «антикоммунизма» Германия с молчаливого согласия союзников нарушила основные статьи Версальского договора и начала вновь восстанавливать военную промышленность. Большое внимание уделялось производству самолетов, и уже в декабре 1934 года численность немецких ВВС составила 1888 машин, из которых 584 были боевыми. В марте 1935 года канцлер Гитлер официально заявил о создании люфтваффе, а через три дня после этого сообщения правительство Германии опубликовало декрет о введении в стране всеобщей воинской повинности.

Когда вспыхнула Вторая мировая война, в немецких ВВС имелось 4405 различных военных самолетов, в том числе 1180 горизонтальных бомбардировщиков, 366 пикирующих бомбардировщиков, 40 штурмовиков, 480 двухмоторных истребителей и 771 одномоторный.

К началу 1941 года Германия располагала уже весьма развитой авиационной промышленностью, включавшей в себя 135 самолетостроительных и 35 моторостроительных заводов. Кроме того, не следует забывать, что на Германию в то время работали также предприятия оккупированных фашистами европейских стран, в том числе еще 57 самолетостроительных и 17 моторостроительных заводов. Перед нападением на СССР в люфтваффе имелось 10 980 боевых самолетов, находившихся в строевых частях. Причем устаревшая и потрепанная в боях техника списывалась, передавалась в учебные подразделения и части люфтваффе второй линии.

Основное внимание немцы уделяли строительству бомбардировщиков, которые должны были уничтожать стратегические объекты и узлы обороны противника. Летом 1941 года в бомбардировочных эскадрах люфтваффе находились на вооружении преимущественно двухмоторные самолеты, такие как «дорнье» Do 17, «хейнкель» Не 111 и юнкерс Ju 88 со скоростью полета 400–450 км/ч.

Один из символов немецкого «Блицкрига» бомбардировщик He 111 на аэродроме перед взлетом. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Ольга Чехова – знаменитая русская актриса и… государственная актриса Третьего рейха. Любимая актриса Гитлера. Позирует на фоне загрузки самолета Ju 87B бомбами, которые полетят на советские города (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

А. Гитлер осматривает продукцию авиационного завода Heinkel. 1939 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Рекламный плакат авиастроительного завода в г. Росток, Германия, выпускающего бомбардировщики He 111. Германия. 1940 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Достоинствами Не 111 являлись хорошая живучесть в бою и мощное оборонительное вооружение, состоящее из 6–7 пулеметов.

Стрелки бомбардировщика He 111H-3 на боевом посту. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Однако скорость самолета уже в 1941 году оставляла желать лучшего из-за его значительных размеров и, соответственно, большого аэродинамического сопротивления в полете. Один из наиболее распространенных вариантов самолета, Не 111Н-4 образца 1940 года, оснащался двумя моторами жидкостного охлаждения Jumo 211 мощностью по 1200 л.с. и развивал на высоте 6000 м максимальную скорость 415 км/ч. В годы войны Не 111 использовался как бомбардировщик, транспортный самолет и буксировщик планеров. Его выпуск продолжался вплоть до начала 1945 года.

Юнкерс Ju 88 стал самым массовым бомбардировщиком фашистской Германии, построенным в количестве около 15 000 экземпляров. Изначально он разрабатывался в качестве самолета, предназначенного для бомбометания с пикирования, и поэтому имел тормозные решетки под крылом и автомат ввода и вывода из пикирования. Бомбовая нагрузка Ju 88 составляла 2500 кг, в том числе 1000 кг бомб, располагавшихся на четырех внешних подкрыльевых подвесках. Первый вариант машины, Ju 88А-1, получил боевое крещение 26 сентября 1939 года, когда четверка самолетов этого типа атаковала британские военные корабли в Северном море. В течение «битвы за Англию» быстро выяснилась слабость оборонительного вооружения Ju 88А-1, и очередной вариант машины (Ju 88А-4), появившийся в начале 1941 года, оборудовали дополнительными пулеметами и бронеспинкой кресла пилота. Для повышения дальности полета размах крыла увеличили на 1,8 м. В итоге вес самолета возрос на две тонны и, несмотря на установку более мощных двигателей, его летные данные улучшились незначительно. Кроме того, потяжелевшая машина плохо годилась для пикирующих полетов, и на Восточном фронте Ju 88 применялся преимущественно в качестве обычного горизонтального бомбардировщика. На последних вариантах Ju 88 ненужные тормозные решетки под крылом демонтировали.

Скоростные бомбардировщики Ju 88 в полете. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Все они прошли испытания в боевых условиях и были модернизированы с учетом полученного опыта. В первую очередь их главной особенностью стала так называемая «кабина полного обзора» в передней части фюзеляжа, в которой располагался весь экипаж и монтировалось оборонительное стрелковое вооружение. В результате значительно упрощалось взаимодействие членов экипажа в полете, а в случае ранения каждому из них можно было легко оказать медицинскую помощь.

Бомбардировщик Do 17Z с двумя звездообразными моторами «Брамо» мощностью по 1000 л.с. отличался разнесенным вертикальным оперением и довольно узким фюзеляжем, из-за чего его бомбовая нагрузка не превышала 1000 кг. Поэтому еще перед началом войны в Европе конструкторы фирмы «Дорнье» предприняли попытку радикально улучшить технические характеристики этого самолета. Они оснастили его двумя 1550-сильными двигателями BMW 801 и увеличили сечение фюзеляжа. Новый бомбардировщик, обозначенный в серии Do 217Е-1, развивал максимальную скорость 516 км/ч и мог нести груз бомб общим весом до 2000 кг. Первые такие машины вошли в состав группы II/KG 40 в марте 1941 года.

Авиационный техник заправляет топливом немецкий бомбардировщик Ju 88. Франция. 1940 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Для атак с пикирования у немцев имелся более подходящий самолет, который уже получил печальную известность во время боевых действий в Польше и Франции. Солдаты союзников назвали его «штукой», а в люфтваффе он носил обозначение Ju 87. В условиях слабой зенитной обороны противника и господства люфтваффе в воздухе этот одномоторный самолет отлично подходил для воздушной поддержки наступающих немецких войск, поскольку обладал высокой точностью бомбометания. Командующий польской армией «Познань» генерал Кутшеба так вспоминал о степени эффективности налетов немецких пикирующих бомбардировщиков на польские соединения: «Всякое передвижение частей, всякое скопление войск и все дороги, по которым шли солдаты, подвергались уничтожительному огню с воздуха… Это был настоящий ад на земле. Мосты были разбомблены, переправы обстреливались, зенитные орудия и часть артиллерии были выведены из строя… Сопротивление становилось бессмысленным, и продолжение войны грозило тем, что территория страны могла быть превращена в сплошное кладбище, так как средства ПВО были полностью уничтожены огнем с воздуха». По схеме Ju 87 представлял собой двухместный одномоторный моноплан с крылом типа «обратная чайка». Его характерным признаком было закрытое большими обтекателями неубирающееся шасси. Бомбовая нагрузка размещалась снаружи и обычно составляла одну 250-килограммовую бомбу под фюзеляжем и четыре 50-килограммовых под крылом. Главными недостатками Ju 87 являлись низкая скорость и слабое оборонительное вооружение. Над Англией в 1940 году «штуки» понесли значительные потери, и поэтому перед нападением на СССР немцы основательно усовершенствовали свой самолет. Они оснастили его новым двигателем Jumo 211F, усилили бронирование и установили в кабине стрелка спаренные пулеметы. Бомбовая нагрузка самолета увеличилась до 1000 кг.

Бомбардировщик Do 217Е-1 на полевом аэродроме. Словакия. 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Стандартным истребителем люфтваффе в конце 30-х годов был моноплан Bf.109. Первый полет он совершил в сентябре 1935 года, а в следующем году получил боевое крещение в Испании. Первые варианты Bf.109 с двигателем Jumo 210 не слишком отличались по летным качествам от основного своего противника – И-16, но уже вариант Bf.109Е с мотором DB 601 мощностью 1050 л.с. превосходил по скорости И-16 почти на 100 км/ч и безраздельно господствовал в испанском небе. Достоинствами цельнометаллического «Мессершмитта Bf.109Е» были сравнительно небольшой взлетный вес, весьма мощное вооружение (на Bf.109Е-3 установили две 20-мм пушки и два 7,92-мм пулемета), а также легкость в управлении. Советский летчик-испытатель Игорь Шелест, облетывавший в 1940 году этот самолет в НИИ ВВС, отмечал: ««Срубленные» будто бы грубо, угловатые, длиннохвостые немецкие машины имели много новшеств и в воздухе оказались простыми и послушными. Надо было видеть редкое противоречие: летчик-испытатель огорчается машиной, которая ему нравится!» Конструкция Bf.109 была хорошо продумана с технологической точки зрения. Самолет собирался из отдельных агрегатов, которые быстро заменялись в полевых условиях! Например, консоли крыла крепились к центроплану всего в трех точках. Шарнирное соединение моторамы допускало легкую замену двигателя. Взлетно-посадочные характеристики самолета также были на высоте, хотя непрочное шасси с узкой колеей не позволяло базироваться на плохо подготовленных полевых аэродромах. Bf.109Е с успехом использовался в боях над Польшей, Францией и Англией, однако к началу войны с СССР немцы разработали очередные его модификации и постарались оснастить ими большинство летных подразделений. В июньских сражениях 1941 года приняли участие около 440 истребителей Bf.109F-1 и F-2, внешне отличающихся от предшественника более обтекаемой носовой частью фюзеляжа и закругленными законцовками крыла.

Самолет-разведчик Do 217Z-0. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Главными недостатками Ju 87 серий А и В являлись низкая скорость и слабое оборонительное вооружение. Англия. 1940 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv) – 199 –

Истребитель «Мессершмитт Bf.109E-3» пилота 4-й эскадрильи 51-й истребительной эскадры люфтваффе (4.JG51) Ганса Ильнера (Hans Illner) на французском аэродроме (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Немецкий истребитель Bf.109E уничтожает британский аэростат воздушного заграждения в небе над Великобританией. 1940 г. (Национальный архив Великобритании, анг. The National Archives)

Самодельное зеркало заднего обзора на истребителе Bf.109E, перенятое у английских пилотов, но так и не пошедшее в серию (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Истребитель «Мессершмитт Bf.109E-3» истребительной эскадры люфтваффе (4.JG51). Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Новые незнакомые варианты мессершмитта советские пилоты нередко называли «Не 113», путая их с широко разрекламированным самолетом фирмы «Хейнкель». Bf.109F-2 оснащался двигателем DB 601N мощностью 1200 л.с. и развивал скорость 585 км/ч на высоте 6000 м. Для улучшения маневренности крыльевые пушки у него убрали, а вместо них установили одну пушку в развале цилиндров мотора.

Всего для участия в операции «Барбаросса» Германия сосредоточила у границ с СССР огромные силы. В их состав входило 3604 боевых самолета, в том числе 1259 бомбардировщиков, 1025 одномоторных и 93 двухмоторных истребителя, а также около 300 разведывательных машин дальнего действия. Не остались в стороне и страны-союзницы Германии в надвигающейся войне, стремившиеся внести свой вклад в борьбу с «коммунизмом».

Летные характеристики основных (около 90 %) самолетов люфтваффе в начальный период войны с СССР

Силы немецких ВВС 22 июня 1941 года на советско-германской границе

Авиация Румынии

Участие ВВС Румынии во Второй мировой войне относится к малоисследованным страницам истории. Авиаторам этой страны довелось вести борьбу в воздухе с советскими, американскими, а на заключительном этапе и с германскими коллегами. Недаром в сравнительно небольших румынских ВВС было несколько асов, которые заняли достойное место в мировой «табели о рангах».

Первые десятилетия своего существования ВВС Румынии развивались под значительным французским влиянием, что позволило им некоторое время находиться на весьма современном уровне. Однако к концу 1930-х гг. румынская авиация заметно отстала в своем развитии от передовых европейских стран. Сложившееся положение рассматривалось 10 марта 1939 г. на заседании генерального штаба, в котором принял участие премьер-министр Арманд Калинеску. Для улучшения ситуации было, в частности, решено переориентироваться при закупках авиатехники с Франции на Германию и Италию. В качестве одного из первых шагов на этом пути обсуждалось приобретение у немцев 30 истребителей Не 112Е. Реализована эта сделка была 18 августа того же года с подписанием контракта № 677.

Однако в целом качество румынских ВВС продолжало оставаться весьма низким. В начале лета 1940 г. начальник генерального штаба генерал Флориан Ценеску информировал министра иностранных дел Михаила Манойлеску:

Истребитель He 112E из состава 51-й эскадрильи 5-й истребительной авиагруппы ВВС Румынии. Лето 1941 г.

«Наша армия не подготовлена во многих областях …мы располагаем не более чем 80–100 современными боевыми самолетами…». Генерал также подчеркнул, что самолетный парк на 90 % состоит из «старых и негодных» машин. Столь плачевное состояние вооруженных сил, в том числе ВВС, не позволило румынскому командованию отважиться на оказание сопротивления Красной Армии, которая в июне провела операцию по присоединению к СССР Бессарабии и Северной Буковины. Румынские авиаторы хотели дать отпор противнику, днем и ночью в своих «старых и негодных» самолетах ждали они приказа на взлет, но он так и не последовал.

В сентябре 1940 года король Кароль II наделил генерала Иона Антонеску всей полнотой государственной власти и отрекся от престола в пользу своего 18-летнего сына Михая. В тот момент на вооружении румынских ВВС состояли 276 боевых самолетов: 82 разведчика (IAR-37/ 38/ 39), 121 истребитель (PZL-11/ 24, Не 112, Hurricane Mk.1), 34 средних бомбардировщика (S.M. 79, Bloch М.В. 210), 21 легкий бомбардировщик (Potez-633, Bristol Blenheim Mk. 1) и 18 гидросамолетов. Кроме того, еще 440 машин находились в летных школах и центрах подготовки.

Истребитель IAR-80 авиастроительного завода IAR Brasov. 1941 г. (Arhivele Nationale el Romaniei)

Румыния располагала весьма развитой авиапромышленностью, в которую входили авиастроительные заводы (IAR Brasov, SET Bucuresti, ICAR Bucuresti), предприятия по выпуску запчастей (PREROM, FORJA POLDI-HUTTE, Societatea pentru Exploatarea de Materiale Aeronautice Tehnice, Intreprinderea Pirotehnica «Manitiu» Bucuresti, Fabrica de Bombe de Avioane Mija-Prahova, Fabrica de Te-lefoane si Aparate Radio «Standard» Bucuresti, Fabrica de Plase de Camuflaj – Bucuresti). Кроме того, в распоряжении Управления сооружений ВВС и ВМФ (ASAM) находился Авиационный арсенал, а также авиаремонтные мастерские в Пипера (Бухарест), Галаце, Яссах, Текуче и Медиашь. Этот потенциал позволил разработать и принять на вооружение весьма современный истребитель IAR-80. К июню 1941 г. уже три эскадрильи ВВС Румынии были вооружены этими машинами.

Основной связной самолет «Флит» 10G (Национальный архив Румынии, Arhivele Nationale el Romaniei)

Истребители PZL-24E состояли на вооружении двух эскадрилий ВВС Румынии (Национальный архив Румынии, Arhivele Nationale el Romaniei)

Свои плоды приносило военное сотрудничество с Германией. 19 сентября 1940 года Гитлер принял решение об отправке в Румынию затребованных ее правительством войск. К 15 ноября в страну прибыла 13-я моторизированная дивизия и воздушный экспедиционный корпус, которым командовал генерал Вильгельм Шпайдел.

Основной задачей корпуса считалась ПВО нефтяного района Плоешти, поэтому в его состав вошли усиленная дивизия зенитной артиллерии, два отдельных полка ПВО, группа истребителей и ряд вспомогательных подразделений. Кроме того, немцы приступили к созданию сети полевых аэродромов и занялись улучшением боевой подготовки своих союзников. Непосредственно с румынскими летчиками-истребителями работал отряд инструкторов п/п-ка Готарда Хандрика, расположившийся на аэродроме Пипера. Обучение проводилось по методикам люфтваффе, так как предполагалось, что вооруженные силы Германии и Румынии будут действовать совместно.

Вскоре последовало роковое решение Гитлера о нападении на СССР. Первое оперативное распоряжение относительно предстоящей операции «Барбаросса» было получено в Бухаресте 18 декабря 1940 года В главе «Возможные союзники и их задачи» данного документа говорилось: «…На наших флангах мы можем рассчитывать на активные действия Румынии и Финляндии, направленные против Советской России… Задача Румынии будет состоять в том, чтобы наступать вместе с частями, расположенными в данном районе, а также содействовать немецким войскам в тылу…».

В связи с подготовкой к вторжению немцы согласились поставить румынским ВВС современные самолеты Bf.109Е и Не 111Е. В Германию срочно были посланы экипажи для переучивания. Всего до июня 1941-го было подготовлено (как в Румынии, так и в Германии) около 1500 специалистов для ВВС.

Для участия в кампании против СССР румыны выделили весьма значительные авиационные силы. Наиболее боеспособные части были сведены в Боевую воздушную группировку (GAL), которую возглавил эскадренный генерал Константин Челэряну. В этом соединении сосредоточили более 250 самолетов, в том числе 205 боеспособных. Еще около 50 машин находились в подразделениях армейской авиации, приданных сухопутным войскам. Кроме того, на фронте эпизодически использовались другие подразделения, например 53-я иаэ.

Румынам и действовавшему совместно с ними 4-му авиакорпусу люфтваффе противостояла существенно более мощная группировка ВВС РККА. В Бессарабии располагалась 21-я сад, в Молдавии – 20-я сад, на Буковине – 64-я сад. Кроме того, воздушными силами располагал Черноморский флот. В общей сложности в распоряжении советского командования на этом направлении находились примерно 1900 самолетов.

В ночь с 21 на 22 июня 1941 г. во всех румынских авиационных формированиях, расположенных в районе границы с СССР, командиры собрали летчиков и зачитали обращение государственного подсекретаря авиации Георге Жиенеску. Оно заканчивалось патетически: «Юные летуны! Бучумы трубят, и в лесах отдается их эхо, небо урчит в песне моторов, к оружию, к штурвалу, с Богом вперед!» Через несколько часов Румынские Королевские ВВС вступили во Вторую мировую войну.

22 июня в 00.00 часов в штаб Боевой воздушной группировки поступило сообщение от начальника Главного штаба ВВС генерала Рамиро Енеску: «Боевые действия нашей авиации на Восточном фронте, разработанные совместно с немецким командованием, начнутся на рассвете 22 июня 1941 г. В силу вступает директива № 34. Операция должна быть организована таким образом, чтобы все бомбардировщики и разведчики одновременно с позывным «Ардялул» пересекли границу в 4 часа утра. Истребительная авиация будет находиться в боевой готовности на рассвете для обеспечения воздушного прикрытия. Желаю успеха, и также необходимо связаться с IV армией относительно проведения воздушной разведки… Ожидаю оперативного отчета завтра, точнее, сегодня утром, после выполнения первого задания».

В 0 часов 5 минут на аэродроме Зилиштя-Бузэу тишину ночи разорвал грохот заработавших авиационных моторов. «…Стены ангаров тряслись так, что казалось, они вот-вот рухнут, – вспоминал лейтенант Мирчя Николау. – Все 200 германских бомбардировщиков Не 111 из 4-го немецкого флота… взлетели и взяли курс на Восток. Стоял неописуемый шум, фантастическое представление, которое невозможно забыть. После того, как взлетели немецкие самолеты, стали готовиться и мы…».

В 3.50 семнадцать Не 111Н.3 из 5-й баг под командованием майора Паула Ландманна отправились на бомбардировку аэродромов и железнодорожных объектов в районе Кишинева и Тирасполя. Каждый самолет нес по четыре 250-кг и шестнадцать 50-кг бомб. В воздухе они встретились со своим прикрытием – 27 мессершмиттами из 7-й иаг. Вскоре вся группа пересекла Прут, и бомбардировщик с бортовым № 21 (командир экипажа лейтенант Мирчя Николау) стал первым румынским самолетом, вступившим во Вторую мировую войну. «Вдали появился Тирасполь, – вспоминал бортстрелок этой машины лейтенант Туля. – Были видны аэродромные сооружения, склады и ангары. Мы сбросили половину бомб, избежав попаданий в полосу, которой планировали вскоре воспользоваться. Мы направились к Кишиневу и с высоты 500 метров нанесли удар по железнодорожному разъезду, на котором находились поезда с боеприпасами и войсками. Взрывная волна была настолько мощная, что самолет подбросило вверх».

Состав ВВС Румынии в июне 1941 г.

Среди прикрывавших «хейнкели» истребителей было звено во главе с командиром 57-й эскадрильи капитаном Александру Манолиу. На обратном пути Манолиу заметил на одном из советских аэродромов строй из 10–15 самолетов, среди которых были и многомоторные. Командир, а вслед за ним л-т Дан Скурту и адъютант Николае Иолу пошли в атаку как раз в тот момент, когда те стали выруливать на взлет. Манолиу уничтожил один самолет, а Скурту поджег еще один трехмоторный. Так как огонь зенитной артиллерии был беспорядочным, они решили повторить заход, после которого запылало еще несколько советских самолетов. Румынские истребители догнали свою группу и доложили командиру 7-й иаг об уничтожении 4–5 самолетов. По далеко не полным советским данным, на аэродроме в Бельцах было потеряно три МиГ-3 из 55-го иап. Был также сильно поврежден ТБ-3, который позднее захватили немцы.

«Потез-633» готовится к взлету для выполнения боевой задачи – удара по советским аэродромам. 22 июня 1941 г. (Национальный архив Румынии, Arhivele Nationale el Romaniei)

22 июня румыны потеряли как минимум два PZL-37 «Лось» (Национальный архив Румынии, Arhivele Nationale el Romaniei)

В 2.45 на аэродроме Погоанеле-Бузэу стали запускать моторы S.M.79 из 1-й БАГ. Первым взлетел самолет № 5 из 71-й аэ, который пилотировал к-н Константин Стоенеску. Во время старта эскадрилья понесла первую потерю – потерпел аварию самолет с несчастливым № 13. Происшествие задержало на 20 минут вылет 72-й аэ. От полосы оторвались пять машин этого подразделения, однако на задание смогли отправиться только четыре – у борта № 12 отказал левый двигатель, что заставило экипаж вернуться. После приземления пилот Ион Киря не сдержался и от досады заплакал.

Пять S.M.79 из 71-й эскадрильи пересекли Прут в 4.03 и, не встретив полагавшуюся им группу истребителей прикрытия, направились к советским аэродромам Болград и Болгарийка. «Находясь над Болградом, – вспоминал бортмеханик Кристя, – мы открыли бомболюки. После сброса бомб я перешел к огневой точке № 3, под фюзеляжем, и сразу же вражеский самолет, атаковавший нас справа-снизу, пролетел прямо передо мною. Я выпустил очередь в 20 патронов, пока он не перешел на левую сторону. Там его принял сержант Георге Митрой, стреляющий из бокового пулемета. Длинная, хорошо пущенная очередь – и вражеский самолет рухнул в огне. Пули вновь засвистели у моей головы, и это означало, что нас вновь атакуют. Два топливных бака были изрешечены пулями, и бензин стал буквально заливать фюзеляж. Я вскочил и перекрыл подачу топлива из пробитых баков…». Бой продолжился, и борт-стрелок Митрой сбил еще один И-16.

Три самолета 72-й эскадрильи в сопровождении четверки IAR-80 отбомбились по аэродрому Болгарийка. В 4.45 они направлялись к Болграду и были перехвачены несколькими И-16. Истребители прикрытия немедленно вступили в бой, но были быстро оттеснены. Пара советских самолетов атаковала правофланговый бомбардировщик № 1 (командир экипажа Думитру Чебану). Пули пробили топливный бак, повредили приборную доску второго пилота, механизм сброса бомб и легко ранили бортмеханика. Ответным огнем один из нападавших был сбит, что заставило другого отказаться от дальнейших атак. Но переживания румынского экипажа на этом не закончились. Полученные повреждения не позволили сбросить две бомбы, и садиться пришлось с этим опасным грузом. Однако все обошлось. Воздушную победу экипажа Чебану подтвердили летчики бомбардировщика № 20. Команда этой машины тоже отличилась, повредив пулеметным огнем несколько самолетов на земле.

Борт № 18 из той же эскадрильи взлетел последним. В темноте его экипаж не нашел свою группу и решил действовать самостоятельно. Встретив звено IAR-80, бомбардировщик с таким солидным прикрытием направился к Болгарийке. Над аэродромом румынским самолетам пришлось вступить в бой с шестью И-16. Два из них «связали» истребители, а остальные атаковали одинокий S.M.79 на всем пути до Белграда. В результате он получил 29 попаданий, причем были пробиты оба топливных бака. Один из нападавших решил атаковать бомбардировщик в лоб, но румынский пилот заложил крутой вираж, и бортстрелки сумели сбить советский истребитель.

Самолеты 1-й баг приземлились между 5.05 и 5.30. Экипажи заявили об уничтожении на аэродромах 15 самолетов противника. Из 9 участвовавших в этом рейде машин было потеряно 2, погибли 10 человек летного персонала.

Бомбардировщики 72-й эскадрильи прикрывали IAR-80 из 8-й иаг. Один из летчиков-истребителей мл. лейтенант Георге Постеукэ отметил сильное противодействие зенитной артиллерии в районе Болграда. По его словам, на земле горел румынский самолет, сбитый зенитчиками. В завязавшемся воздушном бою истребитель Постеукэ был подбит, а сам летчик получил тяжелое ранение, тем не менее он сумел приземлиться на ближайшем своем аэродроме.

Как и во всех частях ВВС Красной Армии, ранним утром 22 июня 1941 года в 67-м иап была объявлена боевая тревога, личный состав подготовил самолеты к боевым вылетам и рассредоточил их по аэродрому.

Около 04.00 (здесь и далее время московское) с востока показался двухмоторный самолет. Сначала предположили, что это учебная тревога и прилетел проверяющий из штаба дивизии или ВВС округа. Однако самолет оказался румынским разведчиком. «Бленхейм» Мк. I (хвостовой № 36) из 1-й разведывательно-бомбардировочной эскадрильи стартовал в 03.30 с аэродрома Фокшаны-Северный и должен был выполнить разведку советских аэродромов в районах Кишинева, Бендер, Аккермана, Болграда. Однако экипажу «Бленхейма» командира эскадрильи локотенент-командора Корнелиу Бэтэкуи (Lt.Cdor.av. Corneliu Bătăcui) выполнить задачу было не суждено.

Быстрее всех среагировал на появление румынского самолета начальник штаба полка майор Н.К. Борисов – опытный летчик, воевавший на Халхин-Голе. Увидев желтые кресты, он приказал лейтенанту Н.М. Ермаку уничтожить разведчика. Николай Ермак не подкачал и одержал первую воздушную победу не только своего полка и ВВС Одесского военного округа, но и, видимо, вообще всех ВВС КА в начавшейся войне.

Первое звено 71-й эскадрильи вел командир 1-й бомбардировочной авиагруппы локотенент-командор Л. Комса, пошедший на задание на «Савойе» с хвостовым № 5 командира эскадрильи капитана К. Стоенеску. Еще на подходе к Болгарийке в 05.10–05.15 румын атаковала тройка И-16 4-й эскадрильи (А.И. Мокляк – А.А. Мелентьев – Я.Г. Курочка). В результате настойчивых атак с задней и передней полусфер оба ведомых румынских самолета были сбиты. При этом экипаж «Савойи» № 17 погиб в полном составе, а из экипажа «Савойи» № 1 спаслись пилот Константин Букури и радист Иоан Валку, которые стали первыми пленными румынскими авиаторами в Великой Отечественной войне.

Экипаж ведущего румынского самолета не стал искушать судьбу и сразу развернулся в сторону Прута. Тем не менее его продолжали преследовать еще 35 км, пока он не пересек границу. Ее советским пилотам было категорически запрещено перелетать, что и спасло румынский флагман с пробитыми баками, его экипаж и командира 1-й бомбардировочной группы. По итогам боя старшему лейтенанту Мокляку и лейтенанту Мелентьеву совершенно справедливо засчитали по одному сбитому бомбардировщику.

Победы Мокляка и Мелентьева были не случайными: оба были отлично подготовленными летчиками не робкого десятка. Кроме того, Мокляку просто необходимо было отличиться, чтобы загладить свой проступок с разбитым У-2. Ему это удалось – действия звена во многом предопределили успех всего начавшегося сражения. К сожалению, жить старшему лейтенанту оставалось буквально несколько минут.

Единственный уцелевший в боевом вылете 22 июня самолет 71-й эскадрильи, флагманский «Савойя-Маркетти» S.79B, хвостовой № 5 (Фото из книги Джеордже Чикоша «Авиация Румынии в агрессии 22 июня 1941»)

Сразу после начала боя звена Мокляка с аэродрома начали взлетать и сразу же вступать в бой звенья И-16. Из-за того, что румынские самолеты выходили на аэродром Болгарийка с разных направлений, у летчиков 67-го иап создалось впечатление продуманного скоординированного удара нескольких крупных групп бомбардировщиков под прикрытием десятков истребителей. Это впечатление, вероятно, было усилено пролетами в районе аэродрома и нескольких разведчиков – трех «Бленхеймов» и двух IАR 39.

Герои утреннего боя 22 июня 1941 г.: командир звена 4-й эскадрильи старший лейтенант Александр Игнатьевич Мокляк, лейтенант Александр Алексеевич Мелентьев, младший лейтенант Яков Григорьевич Курочка

Летчик 59-й истребительной эскадрильи Георгий Постеука в кабине IАR 80 (Фото из книги Джеордже Чикоша «Авиация Румынии в агрессии 22 июня 1941»)

Румынские истребители из 59-й и 60-й истребительных эскадрилий, попытавшиеся защитить «Савойи», сами немедленно подверглись атаке советских истребителей и понесли потери. Первая четверка IAR 80, которую лидировали командир 8-й группы Г. Бордеани и командир 59-й истребительной эскадрильи капитан В. Мазаран, была атакована звеном И-16 командира 1-й эскадрильи капитана П.Ф. Головнева. В результате боя румынским летчикам с трудом удалось отбиться от атак, но один из ведомых IАR 80 был подбит, а его летчик Г. Постеука ранен в голову. Он с трудом довел истребитель до аэродрома, где смог произвести посадку в штатном режиме и был отправлен в госпиталь. Капитану Головневу и одному из его ведомых лейтенанту Д.А. Чватову засчитали один сбитый истребитель, заявленный как мессершмитт Bf.109.

Участвовавшие в бою три десятка И-16 буквально растерзали подходившие мелкие группы и одиночные самолеты румын. Были повреждены еще две «Савойи» (№ 11 и 18) из 72-й бомбардировочной эскадрильи, причем пилот первой из них получил ранение.

Еще больше пострадали румынские разведчики. Были сбиты два «Бленхейма». Первый из них, засчитанный старшему лейтенанту А.И. Новицкому, упал в 8 километрах южнее Болграда. Это был самолет с хвостовым № 38 под управлением капитана И. Попеску. Авторство победы над вторым (хвостовой № 24, пилот адьютант Я. Боран) не установлено. Оба экипажа погибли. Третий «Бленхейм» (хвостовой № 3, пилот адъютант-шеф Ф. Паслари) вернулся на свой аэродром со значительными повреждениями фюзеляжа и на одном моторе.

Была атакована и вылетевшая в 04.00 на разведку по маршруту Матка – Оанча – Кагул – Болград пара легких разведчиков-бомбардировщиков IАR 39 из 22-й эскадрильи. В результате один из них (пилот адъютант-майор Никулеску) был сбит «ишаками», из трех членов экипажа уцелел лишь раненый стрелок. Второй (пилот адъютант-шеф Д. Ангелутэ) после нападения пары И-16 произвел вынужденную посадку на румынской территории. В этом экипаже, наоборот, был убит стрелок, а летчик и штурман получили ранения.

Не ушли без потерь и румынские истребители из 60-й эскадрильи – два IАR 80 получили повреждения. Пилот одного из них (хвостовой № 56), адъютант Г. Софариу, едва перемахнув через границу, совершил вынужденную посадку на фюзеляж в районе Бриэла. Второму (хвостовой № 52) адъютанту Е. Юпеску удалось дотянуть до аэродрома в Фокшанах. Один из этих двух самолетов зачли в качестве воздушной победы старшему лейтенанту Я.И. Рогозину.

Несмотря на потери и полное отсутствие побед, румынские истребители составили крайне оптимистический отчет, как и командир 1-й бомбардировочной группы, который по результатам вылета заявил о четырех победах над советскими истребителями в воздухе и 33 уничтоженных И-16 на земле! Реальные потери 67-го иап составили один И-16, в кабине которого погиб старший лейтенант А.И. Мокляк – он был сбит стрелком атакованной им «Савойи» S.79В с хвостовым № 18.

В отличие от румын, отчеты о победах 67-го иап выглядят гораздо умереннее: в боевом донесении штаба 21-й смешанной авиадивизии отмечены победы над семью бомбардировщиками противника, из которых четыре упали в районе Болгарийка – Болград. К сожалению, детально определить, кто из пилотов полка подбил или сбил другие румынские самолеты, не представляется возможным. Можно лишь отметить, что по одному бомбардировщику, идентифицированному как Не-111, записали лично старшим лейтенантам И.М. Ананьеву и Я.И. Рогозину, а третий – младшим лейтенантам Н.И. Кацапову и Г.И. Прохорову в паре. Видимо, эти летчики атаковали одиночные «Савойи», «Бленхеймы» и IАR 39. Кроме того, командир звена младший лейтенант М.В. Бобко заявил победу над мессершмиттом Bf.109.

Подводя итоги отражения первого налета, командование 67-го иап могло поставить себе отличную оценку. Ценой потери одного И-16 и одного летчика удалось сорвать все атаки на свой аэродром, не потеряв на земле ни одной машины. Летчики полка сбили шесть самолетов (две «Савойи», три «Бленхейма» и один IAR 39) и повредили еще восемь (три «Савойи», три IАR 80, по одному «Бленхейму» и IAR 39). При этом погибло около 10 румынских авиаторов, а еще несколько было ранено. Это был самый лучший результат на всем протяжении советско-германского фронта. Но война только началась, и противник собирал силы для реванша.

Тем не менее экипажи румынских разведчиков, выполнившие дополнительно несколько вылетов, окончательно убедили командование в серьезности намерений защитников аэродрома Болгарийка. Около 09.00 они вновь едва не отправили на землю IАR-39 (хвостовой № 84) из 22-й эскадрильи, экипажу которого с простреленными плоскостями с большим трудом удалось ускользнуть. Поэтому для очередной атаки был подготовлен усиленный наряд, в состав которого вошли бомбардировщики «Потез» P.633 из 2-й авиагруппы и PZL P.37 «Лось» из 4-й авиагруппы.

Первыми около 12.25 на цели зашли семь «Потезов» P.633 из 74-й бомбардировочной эскадрильи во главе с командиром 2-й группы капитаном И. Кристеску и командиром эскадрильи капитаном Г. Попеску. Однако их уже поджидали две девятки И-16 из 2-й и 3-й эскадрилий 67-го иап, пилотируемые капитанами И.М. Артамоновым и Ф.Ф. Чечулиным.

Румынские самолеты сбросили бомбы на строящийся аэродром Болград, после чего немедленно ретировались вместе с 12 «хейнкелями» He 112 эскорта.

Самый интересный момент касается исчезновения румынских истребителей, благодаря чему через несколько минут была разгромлена 75-я бомбардировочная эскадрилья. Впоследствии замполит полка старший политрук К.Н. Мягков вспоминал: «При разборе боя мы были озадачены поведением вражеских истребителей, прикрывавших бомбардировщики. Заметив девятку Артамонова, они сразу же скрылись и больше не появлялись…».

Самолеты «Потез» P.633 из 74-й эскадрильи в сопровождении истребителей He 112 из 5-й истребительной авиагруппы около полудня 22 июня 1941 года направляются в сторону аэродромов Болград и Болгарийка (Фото из книги Джеордже Чикоша «Авиация Румынии в агрессии 22 июня 1941»)

«Потез» P.633 (хвостовой № 1) из 74-й эскадрильи (пилот адъютант М. Тимотин) на вынужденной посадке среди камышей и ряски. Лето 1941 г. (Фото из книги Джеордже Чикоша «Авиация Румынии в агрессии 22 июня 1941»)

«Савойя» S.79B (хвостовой № 11) из 72-й эскадрильи, получившая повреждения от огня истребителей 67-го иап в налете 22 июня 12941 г. (Фото из книги Джеордже Чикоша «Авиация Румынии в агрессии 22 июня 1941»)

Командир 2-й группы И. Кристеску у своего самолета (Фото из книги Джеордже Чикоша «Авиация Румынии в агрессии 22 июня 1941»)

Пока советские пилоты пытались атаковать семерку 74-й эскадрильи, двум звеньям 75-й эскадрильи удалось выйти на аэродром Болгарийка и отбомбиться, причем первое звено, ведомое комэском капитаном Н. Балша, сначала проскочило аэродром, и всем трем экипажам пришлось выполнить второй заход. Собственно, это предопределило разгром всей группы. Практически сразу самолеты эскадрильи были атакованы девяткой капитана Чечулина.

Больше всего пострадало первое звено, которое отходило от аэродрома последним. Самолет ведущего был сбит, оба ведомых (самолеты с хвостовыми № 4 и 13) были серьезно повреждены, причем первый из них был полностью разбит на посадке. Во втором звене был сбит правый ведомый «Потез» (хвостовой № 20, пилот С. Кракун), экипаж которого погиб. Левый ведомый (самолет № 17) был поврежден, и невредимым на базу вернулся лишь ведущий самолет звена – явно потому, что уходил от Болгарийки самым первым.

Итог боя в советских источниках точно соответствует румынским данным: «По докладу Артамонова и Чечулина, четыре юнкерса, загоревшись, с трудом пересекли линию фронта. Это были подранки – результат ведения огня с дальних дистанций…». В этом бою отличился заместитель командира 3-й эскадрильи капитан С.И. Андреев, которому засчитали два лично сбитых самолета и еще один в паре с младшим лейтенантом Ф.И. Лисицыным.

«Довершить разгром» аэродромов в районе Болград – Болгарийка, по планам румынского командования, было поручено экипажам 4-й бомбардировочной авиагруппы под прикрытием «харрикейнов» из 53-й истребительной эскадрильи. Эта группа появилась над Болгарийкой в 13.30.

Взлетает PZL P.37 «Лось» с хвостовым № 210 (Фото из книги Джеордже Чикоша «Авиация Румынии в агрессии 22 июня 1941»)

Эти летчики действовали наиболее профессионально. Командиру 76-й эскадрильи капитану А. Штефэнеску и его ведомым удалось удержать строй и сбросить бомбы на аэродром. Согласно их отчету, советские истребители якобы начали атаковать еще за 5 минут до цели, после пересечения границы в районе городка Мэчин (Măcin). Взаимодействие румынских бомбардировщиков и истребителей сопровождения было организовано на должном уровне, и в результате шестерке «харрикейнов» удалось связать боем большую часть И-16. Тем не менее из замыкающего звена 77-й эскадрильи из этого полета вернулся лишь один «лось» (хвостовой № 210, пилот И. Кулури), экипажу которого в утешение засчитали сбитый И-16.

Несомненно, героями этого вылета стали экипажи шестерки «харрикейнов» (ведущий локотенент Л. Тома, ведомые адъютанты П. Кордеску, Е. Каменцеани, К. Попеску, К. Помут, Н. Кульцер). Им не удалось защитить все самолеты ударной группы, но дрались они отчаянно и смогли нанести потери советским «коллегам» – по две победы заявили адъютанты Кордеску и Помут. Советская сторона признает потери в этом бою – было подбито два И-16. Их летчики, врио заместителя командира полка капитан В.С. Никифоров и лейтенант И.Ф. Солганов, были ранены. Через два дня, 24 июня, лейтенант Солганов умер в госпитале.

Однако собственно результаты бомбового удара совершенно не впечатляют. Даже сами румынские экипажи заявили всего шесть уничтоженных на земле самолетов, а в реальности потери 67-го иап были еще меньше. Согласно документам полка, всего за два налета потери на земле составили два И-16, получивших осколочные и пулевые пробоины. Еще один самолет при взлете скапотировал вследствие попадания в плохо укатанную воронку от бомбы. Летчик лейтенант Леонтьев остался невредим, самолет был поломан. При всем уважении к экипажам «лосей», с большей долей вероятности самолеты на земле были повреждены в результате удара группы «потезов» 75-й эскадрильи.

Заявки на победы пилотов 1-й и 4-й эскадрилий 67-го иап и реальное количество сбитых бомбардировщиков в этом эпизоде совпадают практически на 100 %. Победы заявили лейтенант Н.М. Ермак (лично), а также младшие лейтенанты Я.Г. Курочка и В.П. Худолеев (в паре).

При этом вторая победа за день лейтенанта Ермака не менее примечательна, чем первая. Вот что следует из отчета старшего инженера 21-й смешанной авиадивизии: «22.06.41 лейтенант Ермак, набрав высоту над пятеркой бомбардировщиков, стал поражать их РС, в результате чего самолеты нарушили свой строй…». Это первый задокументированный случай применения реактивных снарядов в Великой Отечественной войне. Видимо, из-за взрывов реактивных снарядов румыны посчитали, что их «лоси» № 206 (адъютант К. Вырлан) и № 214 (адъютант В. Нэнеску) были сбиты огнем зенитной артиллерии.

Дальнейшая судьба лейтенанта Ермака была тернистой, как и история всего 67-го иап. Утром второго дня войны он был сбит в воздушном бою, ранен, но сумел покинуть неуправляемый И-16 с парашютом. После ранения в 67-й иап Ермак не вернулся, а был переведен в 149-й иап. 1 июля 1942 года был сбит над территорией противника и 16 июля попал в плен, из которого бежал 27 июля, после чего находился на оккупированной территории до января 1943 года. С февраля 1943 года, после прохождения проверки, служил адъютантом эскадрильи в 239-м иап. Тем не менее повоевать Николай Моисеевич все же смог, и в январе 1945 года вновь поднялся в небо. В составе 181-го Гв. иап, будучи рядовым летчиком, он лично сбил 4 самолета противника, став, таким образом, асом. За это летчик, в дополнение к ордену Ленина за первые бои, был награжден двумя орденами Красного Знамени, и уже к маю 1945 года дослужился до командира эскадрильи, получив звание капитана.

Ударом бомбардировщиков 4-й бомбардировочной группы и закончились налеты румынской авиации на аэродромы 67-го иап. После 14.00 никаких действий, кроме разведывательных полетов, румынская авиация не предпринимала. В ходе одного из таких вылетов был подбит «Бленхейм» (хвостовой № 22) из 1-й эскадрильи, но его экипажу удалось дотянуть до своего аэродрома.

Обед летчиков 67-го иап на аэродроме Болгарийка. Лето 1941 г. (Фото из семейного архива А.А. Мелентьева)

Румынам не удалось уничтожить советские ВВС в их зоне ответственности или вынудить отступить с передовых аэродромов и, более того, даже нанести сколь-нибудь серьезный урон. Собственно, румыны выполнили к 14.00 всего 56 боевых вылетов бомбардировщиками, из которых 18 пришлись по аэродромам в районе Кишинева и Тирасполя, 30 – по Болграду и Болгарийке и 8 – по Измаилу.

Надеяться завоевать господство в воздухе было, по меньшей мере, наивно. Большинство советских авиационных частей на Одесском направлении вообще не участвовали в боевых действиях 22 июня, а личный состав не видел в небе ни одного румынского самолета. Фактически весь наступательный порыв румын был погашен единственным истребительным полком, а таких частей в ВВС ОдВО было еще шесть, причем все они, включая 55-й иап, попавший под немецкий «пресс», остались в боеспособном состоянии. Задачи по уничтожению советских ВВС на аэродромах и завоеванию господства в воздухе были перенесены румынским командованием на последующие дни.

Блестящие действия 67-го иап выбиваются из всего ряда частей ВВС КА по всему фронту. В чем секрет успеха полка, фактически разгромившего румынское «Боевое авиационное соединение» в первый день войны? Этому есть много причин.

Группа летчиков 67-го иап у самолета командира 4-й эскадрильи капитана Савенко. Лето 1941 г. (Фото из семейного архива А.А. Мелентьева)

Не 112В 51-й эскадрильи на авиабазе Рымник-Сэрат (Национальный архив Румынии, рум. Arhivele Nationale еl Romaniei)

Во-первых, успех во многом был обеспечен благодаря решительности и здравомыслию командования полка. Пока большинство советских истребительных полков, выполняя установку директивы № 1, «покачивали немецким самолетам крыльями», начальник штаба 67-го иап майор Борисов, не раздумывая, отдал приказ сбить самолет противника, который показался в районе аэродрома. Сразу после этого, еще не имея никаких указаний сверху, командование полка организовало патрулирование над аэродромом, причем личный состав был готов именно уничтожать противника, а не «принуждать к посадке» или «вытеснять за границу». А ведь директива № 2, разрешающая вести активные боевые действия, была получена в штабе ОдВО только в 09.15!!!

В 10.00 «Бленхейм» из 1-й разведэскадрильи обнаружил на шоссе Бол-град – Вулкэнешты автоколонну. Несмотря на то что самолет атаковала пара истребителей, экипаж сумел выполнить задание, сфотографировав районы Фолтешты – Вадул-Луй-Водэ и Галац – Джурджулешты. Все данные были переданы разведывательному отделу IV армии.

В 10.50 двенадцать «Потезов-633» из 2-й баг в сопровождении такого же количества Не 112 атаковали аэродромы в Белграде и Болгарийке. а также железную дорогу. По докладам экипажей, они встретили ожесточенное сопротивление советской зенитной артиллерии и истребителей, тем не менее смогли разрушить до 200 м пути, уничтожить на земле и в воздухе 10 самолетов. Кроме того, несколько «потезов» из 75-й эскадрильи под командованием к-на Николае Балш направились к Татарбунарам и станции Кулевча, где отбомбились по армейским складам, поездам и железнодорожным сооружениям. На обратном пути, уже при подлете к Пруту, самолеты были атакованы 20 истребителями.

Наиболее сильно в этом бою пострадал борт № 19, которому пришлось совершить вынужденную посадку на вражеской территории. Самолеты № 13 и 17, несмотря на многочисленные пробоины, благополучно приземлились на своей базе. Добрался до нее и «потез» № 4, который пилотировал Думитру Тудор, но при посадке у машины сломалась поврежденная в бою стойка шасси. Бомбили Болгарийку и десять PZL-37 «Лось» из 4-й баг. Этой группе также пришлось столкнуться с сильным противодействием. Советские зенитчики сбили самолеты № 214 и 206 (пилоты Василе Мэнеску и Константин Вырлан соответственно). Ставший головным борт № 210, пилотируемый Иоаном Куллурь, был атакован тремя истребителями «конструкции Северского». Бортстрелок сержант Николае Лунгу сумел сбить один из них, после чего остальные вышли из боя. О схватке с 20 мифическими машинами Северского доложили и летчики «харрикейнов» из 53-й иаэ, которые прикрывали бомбардировщики 4-й баг. Румынские истребители избежали потерь и заявили о четырех победах. Две из них записал на свой счет стажер-адъютант Константин Помуц. О таком же количестве сбитых заявил адъютант Петре Кордеску. Одного противника он уничтожил, когда тот пытался атаковать сзади самолет л-та Тома Лучиана, второго подбил, и он потерпел катастрофу при попытке совершить вынужденную посадку. Несколько IAR-37 из 18-й аэ осуществили налет на Измаил, во время которого нанесли удар по аэродрому и потопили судно на Дунае. При этом огнем зенитной артиллерии был сбит бомбардировщик, экипаж которого возглавлял сержант Костинеску. Ближе к полудню в дело вступила армейская авиация. IAR-39 (борт № 6) из 19-й раэ накрыл бомбами в районе Хотина крупнокалиберную батарею. Экипажи 20-й эскадрильи выполнили пять вылетов на штурмовку бронеколонн и три на фотосъемку советских позиций в районах Бельцы-Липник, Бельцы-Флорешты и Бельцы-Унгены. При этом IAR-39, управляемый мл. лейтенантом Михаилом Базаком, был поврежден советским истребителем, но смог вернуться на базу. 21-я раэ выполнила в первый день войны 7 боевых вылетов на штурмовку автоколонн в районе Валя-Черемушулуй. Работали и самолеты 22-й эскадрильи, причем IAR-39 (борт № 84) вернулся с задания с пробитым фюзеляжем и плоскостями. Результаты действий румынской авиации в первый день войны выглядели впечатляюще. Экипажи заявили об уничтожении более 60 советских самолетов. Кроме вышеупомянутых воздушных побед, по одному сбитому записали на свои счета бортстрелки Марин Николае, Викшоряну Василе, Иоан Лунгу, Георге Букур и Иоан Чуметти. Румынским авиаторам также зачли большое количество уничтоженной бронетехники и поездов. Удовлетворенный работой своих «летунов», генерал Антонеску отметил наиболее отличившихся в приказе № 1 от 15.07.41 г.

Лучшим из них был выходец из состоятельной семьи румынских землевладельцев, безусловно, человек очень талантливый, Константин Кантакузино. Он в 1941 году стал шеф-пилотом румынской национальной транспортной авиакомпании LARES. Однако уже вскоре он оставил эту удобную должность, добровольно перейдя на службу в военную авиацию.

В составе Esc.53 Van., оснащенной английскими истребителями Хаукер «Харрикейн» Мк.1, Кантакузино принял участие в боях на Восточном фронте.

С 5 июля по 31 октября 1941 года он одержал четыре победы, сбив три бомбардировщика ДБ-3 и один истребитель И-16. Еще две победы – один ДБ-3 и один И-16 – не имели достаточных подтверждений и были отнесены к разряду вероятных.

Однако указанные в победных реляциях цифры оказались далекими от действительности. Сами румыны, обобщив данные, полученные разведывательной авиацией и поступившие от наземных войск, засчитали 22 июня своим авиаторам всего два сбитых самолета и 37 уничтоженных на земле. Согласно советским сведениям, в полосе действия румынской авиации на аэродромах и в воздушных боях было потеряно 23 самолета, а оборонявшимся истребителям и зенитчикам удалось сбить 8 машин: «Бленхейм» (№ 36), два S.M.79 (№ 1 и 17), два PZL-37(№ 206 и 214), два «Потеза-633» (№ 1 и 19) и IAR-37 (№ 22). При этом необходимо учитывать, что в отношении своих потерь сведения советской стороны нуждаются в определенной корреляции, так как часть из них нанесли подразделения люфтваффе, действовавшие с румынскими союзниками по одним и тем же целям.

Перед началом войны в румынском порте Констанца был сосредоточен практически весь немногочисленный военно-морской флот Румынии: 4 эсминца, 1 подводная лодка и 3 торпедных катера (немцы боевыми кораблями на Черном море в тот период не располагали). В то же время Черноморский флот располагал 1 линкором, 4 крейсерами, 16 эсминцами и 47 подводными лодками. Вполне логичным было решение советского командования сразу после начала войны заблокировать Констанцу с моря и воздуха. Однако неприятной неожиданностью стало то, что база оказалась надежно прикрыта с моря минными заграждениями и немецкими береговыми батареями дальнобойных 280-мм орудий.

Учитывая почти двухлетний опыт войны в Европе, немецко-румынское командование перед началом операции «Барбаросса» существенно усилило и ПВО базы. Она включала в себя: немецкую авиагруппу III./JG 52, оснащенную истребителями Bf.109F, 53-ю истребительную эскадрилью ВВС Румынии, вооруженную «харрикейнами», румынские зенитные батареи 76-мм английских орудий фирмы «Армстронг» и два немецких зенитных дивизиона Flak.254 и Flak.905. Еще около 20 зениток располагались на кораблях.

Порт Констанца. Румыния.1941 год. Фото с советского самолета (ЦАМО)

Румынская зенитная батарея в районе маяка Кэрола I. Констанца. Июнь 1941 г. (Национальный архив Румынии, Arhivele Nationale el Romaniei)

Для проведения налетов на Констанцу было задействовано два авиаполка ВВС ЧФ: 2-й мтап, вооруженный самолетами ДБ-ЗФ, а также 40-й сбап, оснащенный бомбардировщиками СБ и усиленный вскоре после начала боевых действий эскадрильей новейших на то время Пе-2. Организационно оба полка входили в состав 63-й авиабригады.

По советским данным, днем 23 июня Констанцу атаковало 49 ДБ-ЗФ и 24 СБ, сбросивших 53,3 т авиабомб. В воздушных боях с истребителями и от зенитного огня было потеряно по 8 бомбардировщиков каждого типа. По данным противника, за тот день около 50 советских бомбардировщиков, шедших без истребительного прикрытия тремя группами, сбросили на Констанцу более 100 авиабомб. Ущерб от рейда оказался мизерным. Существенных повреждений база не получила. Серьезно пострадала только немецкая зенитная батарея 4./Flak.254, где погибли 5 человек. В тот день открыла свой боевой счет румынская авиация. Лейтенант Х. Агарич (H. Agarici) из 53-й эскадрильи на «харрикейне» достоверно сбил два СБ. Взлетел по тревоге на проходившем обслуживание самолете со снятым капотом, в одиночку атаковал группу идущих без прикрытия бомбардировщиков и сбил два из них в районе порта, а третий заявил сбитым над морем. Из-за отсутствия свидетелей эту победу ему тогда не засчитали. На это его старший брат, модный бухарестский композитор, откликнулся песней «Агаричи лупит большевичи», которая мгновенно стала, как теперь принято выражаться, шлягером. Впоследствии это дорого стоило братьям. Несмотря на то что Х. Агаричи каких-либо боевых успехов более не добился, а Румыния окончила войну союзницей СССР, оба брата были репрессированы, и их жизненный путь окончился где-то на бескрайних сибирских просторах.

Утром 24 июня 14 ДБ-ЗФ и 18 СБ повторили налет на базу. Вечером того же дня 4 ДБ-ЗФ на подлете к Констанце были атакованы 16 истребителями, которые советские авиаторы определили как Не 113. Огнем воздушного стрелка сержанта Кузнецова из экипажа лейтенанта Юра один из нападавших был сбит. Всего за день авиация ЧФ выполнила на Констанцу 40 самолето-вылетов, сбросив 2 ФАБ-1000, 21 ФАБ-500, 30 ФАБ-250, 18 ФАБ-100 и 6 РРАБ-3. Потери составили 10 машин (3 ДБ-ЗФ и 7 СБ). По данным противника, в 7.00 от 20 до 30 советских бомбардировщиков атаковали Констанцу и находящийся рядом с ней аэродром Мамайя. На земле было уничтожено 3 Bf.109F из состава III./JG 52. При этом один летчик фельдфебель Б. Браун (В. Braun) был убит, а двое, капитан Маетиц (Majetic) и фельдфебель О. Райнхард (О. Reinhardt), ранены. Вечером советские бортстрелки сбили мессершмитт из 8-й эскадрильи этой же группы. Его пилот обер-фельдфебель Вальтер (Walter) благополучно покинул самолет и был поднят из воды румынским гидросамолетом SM 62 (бортовой номер XVI) из 102-й эскадрильи королевской морской авиации. За день пилотам Bf.109F засчитали 8 воздушных побед, румынским истребителям – 4, а еще по одному ДБ-ЗФ и СБ – зенитчикам батарей 2./Flak.254 и 3./Flak.905. Итого 14 самолетов.

25 июня эскадрилья ДБ-ЗФ капитана П.Ф. Семенюка на подходе к Констанце была перехвачена над морем 14 мессершмиттами. Советские экипажи доложили об уничтожении 7 вражеских истребителей и потере одного бомбардировщика. По данным противника, военно-морскую базу тремя звеньями пытались атаковать 10 бомбардировщиков. Атака была отбита, причем истребителям зачли 5 побед. Над морем советские бомбардировщики сбили дозорный румынский гидросамолет SM 62 из 102-й эскадрильи, экипаж которого спас немецкий Не 59 nsSNGr.S.

26 июня вошло в историю советского флота как одна из самых неудачных за войну набеговых операций. Во время рейда на Констанцу подорвался на мине и затонул лидер эсминцев «Москва». В поднявшейся суматохе подводная лодка Щ-206 ошибочно пыталась атаковать ордер своих кораблей и была ими же потоплена. Из одиннадцати посланных в тот день на Констанцу самолетов на базу вернулись 2 ДБ-ЗФ и 5 СБ, один из которых возвратился, не долетев до цели. В стане противника царила эйфория. Два румынских торпедных катера Viforul и Vijelia вместе с двумя Не 59 (бортовые обозначения SD+WH и DA+ML) из SNGr.8, выполнившими 10 вылетов, подняли из воды 69 моряков из экипажа «Москвы», включая ее командира. Вражеские летчики доложили о сбитых 13 (!) советских бомбардировщиках, еще один был записан на счет зенитчиков из 3./Flak.254. Итого 14 побед, хотя на деле авиация ЧФ лишилась только четырех СБ.

Немецкие пилоты рассматривают сбитый советский бомбардировщик СБ. Рядом лежит полностью обгоревшее тело члена экипажа советского самолета. Румыния. Район Констанцы. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

После этого советские самолеты неделю не появлялись в небе Констанцы. Лишь в ночь на 3 июля имел место налет 6 ДБ-ЗФ, а днем 4 июля – разведполет одиночного Пе-2. 8 июля восемь ДБ-ЗФ вновь бомбили Констанцу, потери составили одну машину. По данным противника, в тот день утром база была атакована одиночными самолетами, вечером на порт сброшено 10 авиабомб. Погибли 10 человек, в основном работников порта. В тот день пилотам 7./JG 52 засчитали шесть сбитых бомбардировщиков.

10 июля одиночный ДБ-ЗФ совершил налет на аэродром Мамайя, однако все четыре сброшенные им бомбы упали в море. На следующий день одиночные налеты выполнялись четырьмя СБ и одним ДБ-ЗФ. Потерь не было. 18 июля на разведку к берегам Румынии было послано 9 МБР-2. Ни один из них на базу не вернулся. Интересно, что противник претендует лишь на три сбитых гидросамолета. Все они на счету унтер-офицера Эберхарда (Eberhard) из 7-й эскадрильи. «Хейнкели» из SNGr.8 подобрали четырех советских летчиков.

Затем центр боевой активности авиации ЧФ был перенесен в дельту Дуная, где удалось нанести противнику существенный урон в плавсредствах. К Констанце посылались лишь одиночные бомбардировщики и гидросамолеты-разведчики. Так, 20 июля два МБР-2 встретились в 120 милях восточнее базы с румынским гидросамолетом Cant 501Z из 101-й эскадрильи. В воздушном бою один из МБРов был сбит. 21 июля Bf.109F из 7./JG 52 уничтожил два СБ южнее дельты Дуная, однако и сам получил повреждения и произвел вынужденную посадку. 22 июля пара мессершмиттов той же эскадрильи атаковала над морем одиночный разведывательный ДБ-ЗФ, но была сбита огнем воздушного стрелка. Оба немецких летчика: фельдфебель Ф. Шлоссер (F. Schlosser) и унтер-офицер С. Феннсебнер (S. Fennsebner) – спаслись на парашютах и были эвакуированы спасательным Не 59.

Bf.109E из состава III. /JG52 совершает посадку на аэродроме Мамайя. Румыния. Июнь 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

25 июля в 17.55 унтер-офицер Ратцлафф (Ratzlaff) из 7./JG 52 близ аэродрома Мамайя уничтожил МБР-2. На следующий день эта эскадрилья недосчиталась одного истребителя, сбитого над Констанцей бортстрелком СБ. Тогда же немецким зенитчикам батарей 1./Flak.254 и З./Flak.905 засчитали два СБ. По советским источникам, все бомбардировщики вернулись на базы.

1 августа впервые успешно сработала советская разведка, добыв данные о замене понесшей большие потери III./JG 52 на I./LG 2. Используя это, авиации ЧФ удалось без собственных потерь нанести румынам существенный урон. Не встретив противодействия истребителей противника, 6 Пе-2 из 40-го полка в 13.30 сбросили на Констанцу 12 ФАБ-250. Прямыми попаданиями были потоплены транспорт Durostor (1309 т) и лоцманский буксир Amarilia (103 т), уничтожено одно нефтехранилище и подожжено второе. Полной неожиданностью для противника стало истребительное прикрытие бомбардировщиков: четыре И-16, которые доставила на внешней подвеске в район 40 км восточнее Констанцы пара ТБ-З из 18-го транспортного авиаотряда.

Результаты налетов советских бомбардировщиков. Пожар в порту Констанца. Июнь 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

На следующий день над Констанцей прошли три Пе-2, посланные оценить последствия вчерашнего налета и «прощупать» состояние ПВО. Их экипажи доложили о потоплении плавучего дока. По результатам разведки командование решило повторить налет на порт. Согласно германо-румынским источникам 3 июля в 18.35 три советских бомбардировщика сбросили на гавань 10 бомб ФАБ-100, одной из которых был тяжело поврежден 50-тонный спасательный катер люфтваффе FI.B.301. Погнавшийся за Пе-2 румынский «харрикейн» из 53-й эскадрильи был подбит и в 19.00 упал в море в районе аэродрома Мамайя, не дотянув до берега всего 500 м.

3 августа почти все находившиеся в строю самолеты 63-й авиабригады (командир п-к Г.И. Хатиашвили) осуществили успешный налет на Констанцу: 18 ДБ-ЗФ атаковали район Южного мола, 18 СБ – Восточный мол, 6 Пе-2 – железнодорожную станцию и 5 нефтехранилищ. Задание выполнили с минимальными потерями (не вернулись 2 ДБ-ЗФ и 1 СБ).

Уничтоженное советской авиацией нефтехранилище в районе Южного мола. Констанца. Август 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

У противника было повреждено несколько кораблей, в т. ч. эсминец. В румыно-германских источниках советские потери увеличились втрое. Пилотам из I./LG 2 зачли 5 побед: по одному ДБ-ЗФ записали фельдфебелю Шайфу (Scheif) и унтер-офицеру Шлайфу (Schleif), по одному СБ – обер-лейтенанту Е. Клаузену (E. Clausen), лейтенантам Г. Ханнаку (G. Hannak) и Ф. Гайссенхардту (F. Geissenhardt). По две победы зачли румынским истребителям и зенитчикам из Flak.254 и 905. Стрелки ДБ-ЗФ сбили самолет Шайфа. Летчика спас экипаж Не 59. Кроме мессершмитта, немцы потеряли двухмоторный транспортно-связной Fw 58 из XII.SBK, который на свою беду случайно оказался в эпицентре воздушного боя и был поражен перекрестным огнем из трех ДБ-ЗФ.

Во время рейдов на Констанцу советским летчикам приходилось встречаться над морем с немецкими гидросамолетами.

4 августа не вернулись с задания два МБP-2, посланные на разведку. По немецким данным, их сбили Аr. 196 (бортовые обозначения CK+FL и CK+FB) из переброшенного с Эгейского моря SAGr.126. Спасательный Не 59 поднял из воды двух советских летчиков. До этого тихоходные и слабовооруженные МБР-2 практически на равных воевали с немецкими «хейнкелями», румынскими «савойями» и «кантами», но с прибытием быстроходных и лучше вооруженных (три пулемета, две 20-мм пушки) «арадо» ситуация изменилась в худшую сторону. Она еще больше усугубилась с появлением на Черном море трехмоторных немецких летающих лодок Do 24.

Гидросамолет Не 59 в Констанце (Национальный архив Румынии, Arhivele Nationale el Romaniei)

На следующий день 9 Пе-2 без потерь отбомбились по Констанце. По данным противника, имело место два налета: в 8.50 было сброшено 20 бомб (все упали в море) и в 12.35 – еще 25 бомб, одной из которых разбита стоявшая в порту баржа. 10 августа по Констанце нанесли удар 7 СБ. Ночью 13 августа порт бомбила шестерка Пе-2, но все сброшенные бомбы упали в море. Зенитчикам засчитали один сбитый самолет. 16 августа восьмерка СБ сбросила на Констанцу 20 бомб. Два самолета не вернулись из этого вылета. Один из них сбил штабс-фельдфебель Х. Гэдерт (H. Goedert) из I./LG 2.

Гидросамолет Аrado. 196 (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Трехмоторная скоростная летающая лодка Do 24 в Констанце. Лето 1941 г. (Национальный архив Румынии, Arhivele Nationale el Romaniei) – 234 –

17 августа имела место вторая, на этот раз неудачная, попытка использования системы «Звено-СПБ» для истребительного прикрытия СБ. Три ТБ-3 благополучно доставили шесть И-16 в район цели, но противник был настороже. Его истребители перехватили советские самолеты еще над морем, сбили четыре «ишачка» и подбили один СБ, экипаж которого смог дотянуть на поврежденном самолете до своей территории и произвести вынужденную посадку. По немецким данным, в тот день был отражен налет группы СБ в охранении истребителей И-15 (!). Шаффель капитану группы обер-лейтенанту Е. Клаузену и фельдфебелю Франтцену (Frantzen) записали по одному советскому истребителю. Один И-15 сбили в 30 км юго-восточнее острова Змеиный румынские «харрикейны».

Эта неудача стала последней каплей, изменившей планы советского командования. Воздушные рейды на Констанцу стоили большого числа так остро необходимых в тот период самолетов, которые, как правило, терялись вместе с экипажами. Враг хоть и понес определенные потери, но заблокировать его военно-морскую базу с воздуха авиация ЧФ оказалась не в состоянии. Поэтому было принято решение отказаться от бомбардировок Констанцы, но разведполеты в ее район продолжать – остаться без оперативных сведений о противнике штаб флота не мог. Добывать их пришлось в основном экипажам МБР-2, поэтому главными героями дальнейших событий в небе Констанцы стали тихоходные «амбарчики».

22 августа рано утром истребитель из I./LG 2 «завалил» МБР-2 в 60 км восточнее мыса Сфынтцу-Георге. Через два дня паре МБР-2 удалось подбить в том же районе Аr. 196 (CK+FB). Однако немцы отбуксировали севшую на воду машину к берегу и позже отправили по железной дороге в Травемюнде на капитальный ремонт.

29 августа пара МБР-2 близ мыса Сфынтцу-Георге сбила румынский гидросамолет Cant 501Z с бортовым номером X из 101-й эскадрильи. Погиб весь его экипаж: пилот – адъютант-шеф И. Константин (I. Constantin), наблюдатель-капитан флота А. Бондаренко (A. Bondarenko), механики-инструкторы С. Кристя (S. Cristea), А. Мирон (A. Miron) и стрелок – капрал В. Чиокан (V. Ciocan). Однако вскоре победителям пришлось туго. В 16.00–16.10 их сбил обер-лейтенант Клаузен, одержав таким образом 13-ю и 14-ю личные победы.

1. Стратулат А., Жирохов М. По сигналу «Ардялул». Румынская авиация 22 июня 1941 г. // Авиация и время. – 2002. – № 6.

2. Богатырев С.В. «Советская авиация над морем. Рейды на Констанцу» // Авиация и время. – 1998. – № 2.

Авиация Венгрии

Обкатав армию в боевых условиях, адмирал Хорти, как верный союзник Гитлера, готовился к «восточному походу». Его войска были отмобилизованы и приведены в боевую готовность, однако 22 июня 1941 года в нападении на СССР не участвовали. Хорти желал получить хотя бы формальный повод для вступления в войну. Вскоре случай представился.

26 июня в 12.58 венгерская служба ВНОС в районе г. Каша обнаружила приближение трех неизвестных бомбардировщиков. Однако поднимать тревогу не стали, так как самолеты имели желтые полосы – знаки быстрой идентификации, общие для стран «оси» на Восточном фронте. Кроме того, телефон наблюдательного поста не функционировал. Тем временем пришельцы сбросили двадцать семь 100-килограммовых бомб, из которых 21 угодила в жилые районы, здание почты и артиллерийские казармы. Погиб 31 человек, в том числе семь гражданских лиц. В ответ открыла огонь четырехорудийная зенитная батарея, но после первых же выстрелов три пушки замолчали из-за поломок. Поднявшиеся в воздух истребители опоздали. В итоге тип и национальная принадлежность бомбардировщиков установлены не были, но повод для вступления в войну нашелся. Не дожидаясь результатов расследования, венгерское руководство назвало виновником случившегося Советский Союз и в тот же день объявило ему войну. 27 июня венгерские войска силами т. н. «Подвижного корпуса» завязали бои в Карпатах.

В социалистической Венгрии официальной являлась версия о том, что налет на Кошице, ставший поводом для ее вступления в войну с СССР на стороне Германии, был преднамеренно совершен немецкой авиацией. Однако сегодня этот вопрос вновь поднят, и вновь в Венгрии заговорили о причастности Советского Союза к этой бомбардировке.

Вопрос остается до сих пор дискуссионным, но в последнее время «доказательства» советского следа в варварской бомбардировке Венгрии 26 июня 1941 года рассыпаются одно за другим.

Прежде всего, стоит отметить, что в сохранившихся документах штабов ВВС армий Южного и Юго-Западного фронтов за 26 июня 1941 года приказа о налете или какого-либо распоряжения на этот счет нет. Все наличные бомбардировщики, согласно оперативной сводке, были задействованы для поддержки наземных войск. Ближайшие цели располагались в 250–300 километрах от Кошице. Случайно сбросить бомбы на столь дальнюю цель просто невозможно. Кроме того, такое отклонение от курса чревато последствиями, прежде всего обыкновенной нехваткой топлива на обратный путь. И это не учитывая «разбора полетов» с командованием. Находившийся же на территории Одесского военного округа корпус дальнебомбардировочной авиации тоже был привлечен к решению тактических задач – его летчики пытались остановить немецкое наступление.

Стоит обратить внимание и на помещенные в книге Боршани фотографии авиабомб и их осколков. Специалисты, видевшие их, сошлись во мнении, что они сфальсифицированы.

В частности, на одном из взрывателей аббревиатура АПУВ (авиационный пневматический ударного действия взрыватель) довольно грубо нацарапана от руки прямо поверх фотографии! В заметке под фотоснимком неразорвавшейся «советской» авиабомбы утверждается, что «в соответствии с маркировкой» она изготовлена на Путиловском заводе. Однако Путиловский завод с 1921 года носил другое название.

Венгерский военный историк Йожеф Тажи на конференции, посвященной вступлению Венгрии во Вторую мировую войну, рассказал, что ему известны результаты анализа металла от осколков бомб, доставленных в свое время из Кошице в Военно-технический институт хортистской армии. Боеприпасы, как следовало из экспертизы, были изготовлены из крупповской стали…

В этой связи всплывает еще одна версия событий 26 июня. Есть основание предположить, что Кошице бомбили румынские бомбардировщики по согласованию с германскими спецслужбами. Некоторые факты подтверждают эту версию. Лет двадцать пять тому назад венгерский военный историк Игнац Эль-веди опубликовал письмо, написанное бывшим венгерским военным летчиком Иштваном Зольчаком, жившим в Бразилии.

В нем говорилось, что в бытность военнопленным на территории СССР Зольчак познакомился в госпитале под Казанью с румынским полковником Ионом Чернояну, занимавшим одно время высокий пост в генштабе Румынии.

Однажды в споре о вкладе Венгрии в войну против СССР полковник Чернояну упрекнул венгерского офицера: «Вы даже тогда не хотели встать рядом с Германией, когда немцы вернули вам Трансильванию. Антонеску (тогдашний румынский диктатор. – Прим. авт.) пришлось бомбить Кошице, чтобы вы приняли участие в борьбе за христову веру».

В письме Зольчак рассказывал, что Чернояну подтвердил свое заявление в беседе с советским офицером, уговаривавшим румынского полковника прекратить голодовку, которую тот начал по какому-то поводу. Зольчак присутствовал при разговоре в качестве переводчика и слышал заявление Чернояну о том, что «Антонеску дал приказ о бомбардировке Кошице. Ее осуществили самолеты, поднявшиеся с военного аэродрома в Сучаве».

В архиве ФСБ России, где хранятся дела иностранных граждан, находившихся в советских лагерях военнопленных, имена Иштвана Зольчака и Иона Чернояну действительно присутствуют.

Вот, например, содержание карточки, заведенной НКВД на Чернояну: «Полковник румынской армии Ион Чернояну, 1883 года рождения (Турнус-Эверин), житель Бухареста, кадровый офицер. В 1938–1942 годах работал в генштабе начальником отдела по связи с германской миссией. Пленен 22 ноября 1942 года. Лежал в спецгоспитале Зеленодольска с 17 апреля по 6 июня 1946. Умер от туберкулеза легких».

Не было у Москвы и интереса провоцировать войну с Венгрией. 23 июня 1941 года венгерского посла Йожефа Криштофи пригласили в Наркомат иностранных дел СССР, где ему высказали надежду на сохранение Венгрией нейтралитета. Более того, Будапешту была обещана поддержка в вопросе возвращения всей территории Трансильвании, которая отошла Румынии по Трианонскому договору от 1920 года.

Надо сказать, что поначалу Гитлер, хотя и по совсем другим соображениям, также был сторонником венгерского «нейтралитета»: от слабо вооруженной и технически оснащенной венгерской армии, как считалось, будет немного толку, а возможность свободно использовать ее коммуникации для военных целей представляла большую ценность. Однако затем Берлин скорректировал первоначальную концепцию. И готовя нападение на Советский Союз, начальник штаба сухопутных сил вермахта генерал-полковник Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Участие венгров было бы желательным».

По-своему заинтересована в подключении Венгрии к войне с СССР была и Румыния. Подталкивая румынского диктатора Антонеску в нападении на СССР, Гитлер обещал, что в зависимости от румынского вклада может быть пересмотрен «венский арбитраж», по которому венгры в 1940 году вернули себе северную часть Трансильвании. В свою очередь Антонеску прекрасно понимал, что Венгрия не собирается ограничиваться северной Трансильванией, а лелеет планы возврата всех потерянных в 1920 году земель. В этом случае нейтральная, сохраняющая свои силы Венгрия была бы для Антонеску чрезвычайно опасна.

Неудачливым в маскировке своего участия в объявлении войны СССР оказался и бывший правитель Венгрии Миклош Хорти, который в своих мемуарах, сваливая всю вину на премьера Ласло Бардоши и начальника генштаба Хенрика Верта, пытается выйти сухим из воды. Однако такого рода «неведенье» остается исключительно на совести прогитлеровского руководства Венгрии, которое уже 23 июня 1941 года разорвало дипломатические отношения с СССР и ожидало только повода для вступления в войну на стороне Германии. Таким «казус белли» и стала бомбардировка Кошице.

Накануне этих событий общая численность самолетного парка венгерских Королевских ВВС составляла 536 машин, из них 363 боевых. Истребительная авиация складывалась из восьми эскадрилий: четырех, оснащенных Fiat CR-32, и остальных – Fiat CR-42 (96 машин, из них 88 исправных). Летом 1940 года из Италии поступила партия из шести истребителей Reggiano Re-2000 «Фалько-l», но в части они не попали. Бомбардировочная авиация насчитывала 70 самолетов (52 исправных) и состояла из восьми эскадрилий: трех, вооруженных 28 Caproni Ca-135bis, и пяти – с 42 Junkers Ju 86K. В стадии формирования находились две эскадрильи пикирующих бомбардировщиков Ju 87B, еще не достигших боеготового состояния. Многочисленной была и разведывательная авиация (73 самолета, из них 54 исправных): 10 эскадрилий ближних разведчиков – четыре на Heinkel He 46E и шесть на WM 21 Solyom («Сокол»), 2 эскадрильи дальних разведчиков на Heinkel Не 70К (13 машин), а также группа аэрофоторазведки из двух Heinkel He 111 P. Всего имелось 194 исправных боевых самолета и 45 – в ремонте. Остальные машины различных типов (BM09D, Не 112, Са-310 и др.) находились в учебных и научно-исследовательских подразделениях. Транспортная авиация состояла из шести устаревших Caproni Са-101 и одной эскадрильи из четырех Savoia SM-75. Резервом ВТА считалась национальная авиакомпания MALERT, имевшая до 10 самолетов Junkers Ju 52 и Fokke-Wulf FW 58 Weihe. Самолеты аэроклубов и частных лиц числились резервом учебной и связной авиации.

Как видим, матчасть ВВС Венгрии была устаревшей. Например, Fiat-32 и Ju 86 «вышли в тираж» еще во время войны в Испании. Лучшие из принимавших участие в боях мадьярских самолетов Са-135, Не 111 и Re-2000 приблизительно соответствовали советским ДБ-3 и ЛаГГ-3.

Для участия в войне против СССР выделялись следующие силы. Бомбардировочная авиация: 3/III дивизион из семнадцати Ju 86K и 4/Н, оснащенный Са-135. Истребительная авиация: 2/3-я эскадрилья «Ричи» (Ricsi) на CR-42. Разведывательная авиация: восемь WM 21 из VIII и девять из X эскадрилий ближней разведки (ЭБР), находившихся в г. Ужгороде; в г. Хуст базировались Не 46 из I ЭБР Hollo («Ворон») и IV ЭБР «Шомодьи бичка» (Somogyi bicska), а также WM 21 из VII ЭБР. Из тринадцати Не 70К и двух Не 111 сформировали 1-ю отдельную эскадрилью дальней разведки (1-я ОЭДР), базировавшуюся в Ужгороде. Эта часть первой приняла участие в боевых действиях: 26 июня ее Не 70 совершили разведполеты над Западной Украиной. Однако «удар возмездия» решено было нанести на следующий день.

Утром 27 июня с аэродрома Дебрецен стартовали восемь Са-135 из 3/5-й аэ «Босоркань» (Boszorkany – «Ведьма»), а с аэродрома Хайдубосерменьи – семнадцать Ju 86K из 4/Н-го дивизиона, эскадрилий 4/3-й «Шарга Вихар» (Sarga Vihar – «Желтая буря») и 4/4-й «Бузогань» (Buzogany – «Булава»). Над г. Хуст, откуда взлетели прикрывавшие их «Фиаты» из 2/3-й аэ, самолеты объединились в группу. Около восьми часов утра машины с красно-бело-зелеными стрелами на крыльях и килях достигли г. Станислава (ныне Ивано-Франковск) и сбросили на него бомбы, главным образом 10-килограммовые. Эскадрилья ближней разведки и истребители нанесли ряд ударов по расположениям советских войск и погранзаставам. В этот день один из CR-42 (борт V-217) был сбит зенитным огнем. Летчик остался жив и вернулся в свою часть.

Достаточно большая активность была проявлена 29 июня, когда двадцать пять «Юнкерсов» из 4/1-го дивизиона 4/2-й аэ «Иштен Кардья» (Isten Kardja – «Божья сабля») и 4/1-я аэ «Иштен Ньила» (Isten Nyila – «Божья стрела») совершили налет на г. Стрый. Прикрытие вновь осуществляли «Фиаты» из 2/3-й аэ. Над целью венгры сопротивления не встретили. Но в ответ советская авиация совершила налет на Чоп. Поднявшиеся на перехват истребители сбили три краснозвездных самолета. В этот же день, действуя в интересах сухопутных войск, не вернулся с задания один WM 21 (борт F-242) из X ЭБР.

1 июля, несмотря на серьезные потери, венгерские войска начали широкое наступление и, прорвав оборону Красной Армии, вскоре «перемахнули» через Карпаты. ВВС оказали им серьезную поддержку. Ударам с воздуха подверглись Станислав, Снятин, Чертков, Бар, Каменец-Подольский, др. населенные пункты, позиции советских войск, их резервы и отступающие через Днестр части.

В этот и последующие дни венгры потеряли по разным причинам несколько самолетов. Так, 1 июля из-за отказа двигателя совершил вынужденную посадку в районе Керешмеза Не 70К (борт F-407) из 1-й оэдр. Два члена экипажа получили ранения. На следующий день, возвращаясь с боевого задания, в Карпатах разбился Ju 86K (борт В-319) из состава 4/4-й аэ. Причина – обледенение, приведшее к срыву в штопор. 3 июля – весьма «урожайный» на потери день. В районе Делятина из-за нехватки горючего совершил вынужденную посадку и получил легкие повреждения еще один юнкерс (борт В-322). Пришлось идти на вынужденную и «капрони» (борт В-534), поврежденному зенитным огнем в районе Снятина. В этот же день пропал без вести вместе с экипажем Не 70К (борт F-401), совершавший разведполет по маршруту Каменец-Подольский – Харьков. Предполагается, что его сбил истребитель. 6 июля над Каменец-Подольским в воздушном бою был поврежден возвращавшийся с задания разведчик Не 111 (борт В-702) из 1-й ОЭДР. С 7 июля венгерские авиационные части перебазировались на только что захваченные аэродромы Коломыи, Стрыя, Станислава. Это значительно упростило выполнение боевых заданий, т. к. исчезла необходимость постоянно перелетать Карпаты. К этой дате в боях приняло участие до 145 самолетов, было сброшено 113 165 кг бомб.

Из самолетов, дислоцированных на новых аэродромах, было образовано 1-е авиасоединение под командованием подполковника Белы Ороса, которое в оперативном отношении подчинили командованию «Подвижного корпуса». В его состав вошли: VII (девять Не 46), X (девять WM 21) ЭБР и 2/3-я (девять CR-42) аэ. 10 июля все самолеты перебазировали на аэродром Озеряны. Несколько позже, 24 июля, к соединению Ороса подключили смешанный дивизион бомбардировщиков из девяти юнкерсов и шести «капрони» (по иным данным, «капрони» было три). Эти силы поддерживали войска, наступавшие на Каменец-Подольский, Жванчик, Дунавцы.

Венгерские авиаторы и советские мирные жители у истребителя Fiat CR.42. Лето 1941 г. (Фото Йене Керекеш)

12 июля 2/3-я аэ провела несколько боев, в одном из которых CR-42 (борт V-265) столкнулся с И-16. Летчику удалось спастись на парашюте и отделаться легким ранением. Около полудня 10 самолетов VII и X ЭБР бомбили расположение советских частей. С задания не вернулся один экипаж, который пропал без вести. Несколько самолетов над целью получили повреждения и как минимум два из них разбились при вынужденных посадках: в Стрые Не 46 (борт F-326), прикомандированный к VII эбр из 1-й аэ; в Озерянах WM21 (борт F-271) из VII эбр. В последнем случае получил ранения летнаб. В тот же день после налета советской авиации на Коломыйский аэродром попал в воронку от бомбы и получил повреждения средней тяжести совершавший посадку Не 46 (борт F-334, откомандирован в VII эбр из VI аэ). Чуть позже, израсходовав топливо, разбился WM 21 (борт F-234) из VII эбр. Летнаб погиб, летчик получил ранения.

Вскоре прошла ротация личного состава и техники. Первой убыла домой эскадрилья «Ричи». За время боев она сбила пять советских самолетов, потеряв два своих. 13 июля ей на смену в Озеряны прибыла 1/3-я аэ «Кор Ac» (Kor Asz – «Червовый туз»), имевшая 12 CR-42 и курьерский Аr.96. Командовал ею капитан Ласло Томор. 14 июля на смену VII и X эбр прибыли I и III эбр, имевшие по девять Не 46 и WM 21. 17 июля убыло в Венгрию управление 4/Н-го бомбардировочного дивизиона, а также 4/1-я и 4/3-я эскадрильи юнкерсов.

22 июля в районе Джурин – Бершадь – Брацлав – Тульчин пять истребителей «Фиат» вели разведку. Советским зенитчикам удалось подбить четыре из них.

23 июля в рамках наступления немецкой группы армии «Юг» венгерские части начали продвижение в районе Бершадь-Гайворон. Авиация оказывала им поддержку, выполняя разведполеты и нанося бомбовые удары.

К моменту вступления Венгрии в войну бипланы «Фиат» CR.42 уже устарели, но могли на равных драться с И-16 и И-153 (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

27 июля произошел инцидент, в котором мадьярский самолет был атакован союзными словацкими истребителями. В тот день над аэродромом Тульчин, где базировалась 13-я истребительная эскадрилья ВВС Словакии, без предварительного оповещения появился венгерский истребитель Fiat CR.32. Комендант аэродрома полковник германских ВВС распорядился немедленно сбить нарушителя. На перехват взлетели три самолета Avia В-534, но догнать «Фиат» смог только молодой летчик Ян Режняк. Не имея еще опыта воздушных боев, он открыл огонь с большой дистанции и лишь повредил «Фиат». Вскоре венгры заявили протест и потребовали строго наказать обидчика, однако на его защиту стал комендант аэродрома, и дело заглохло. Впоследствии «заклятые друзья» не раз базировались на одном аэродроме, но подобное уже не повторялось. В период с 24 по 28 июля произошло новое перебазирование: 1-я и 1/3-я аэ перелетели в Аннаполь, а III аэ и смешанный дивизион – на аэродром Сутиска.

Весьма напряженным выдался август. Венгерские войска наступали совместно с германским вермахтом в направлении Николаева. Это предопределило выбор целей для авиации. Уже 1 августа три Ju 86 в сопровождении десяти «фиатов» (недавний урок пошел впрок) совершили налет на советские позиции в районе Саврань. 4 августа тройка бомбардировщиков под прикрытием двух пар истребителей совершила налет на Ольвиополь, в окрестностях которого вели бои части «Подвижного корпуса».

Знак пилота ВВС Венгрии, учрежденный в 1932 году. Носился над правым нагрудным карманом мундира

5 августа венгры овладели Первомайском. В тот день 1/3-я аэ понесла первую потерю. Утром авиаразведка обнаружила на аэродроме Подвысокое «трехмоторный транспортный самолет» (вероятно, АНТ-9). Было высказано предположение, что на нем собирается лететь высокое советское начальство. На перехват отправили группу истребителей, которая начала штурмовку аэродрома. Однако их встретил сильный зенитный огонь, которым был сбит один «фиат». Погиб старший лейтенант Янош Петтендь, известный в прошлом пилот-спортсмен. Не позже этой даты советские истребители сбили Не 70К.

7 августа прибыло пополнение – семь истребителей Re-2000. Прибывшая группа, которая должна была провести войсковые испытания новой техники, стала называться эскадрильей 1/2 «Людаш Матьи» (Ludas Matyi). Командовал ею капитан Ласло Дьенеш.

Фронт тем временем приближался к Николаеву. 11 августа пять «капрони» под прикрытием шести «фиатов» и пяти Re-2000 нанесли бомбовый удар по городу. Венграм, по их данным, удалось добиться попадания в мост через Буг и повредить путевое хозяйство железнодорожной станции. При выполнении этого задания мадьяры впервые встретились с большой группой советских

Старший лейтенант венгерских ВВС Иштван Хорти (István Horthy, 1904–1942), старший сын регента Венгрии Миклоша Хорти, в кабине истребителя Re.2000 Heja (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

истребителей. В завязавшемся бою летчики «фиатов» и стрелки «капрони» сбили восемь И-16. Судя по всему, группа Re-2000 в этой схватке не участвовала. Она натолкнулась на сильный зенитный огонь и потеряла один самолет (борт V-420), пилот которого, старший лейтенант Дюла Ласточь, пропал без вести.

Напряженным выдалось 12 августа, когда венгерские самолеты выполнили 151 боевой вылет. Удары наносились по Новой Одессе, на которую сопровождаемые истребителями юнкерсы совершили четыре налета. 16 августа налету подверглась Ларьевка. К этому времени произошло перебазирование на аэродромы Первомайск и Воскресенск. 19 августа 1/3-я аэ перебазировалась в Кривой Рог, а 23 августа туда для стажировки прибыл из Венгрии личный состав одного звена 1/4-й АЭ. 1-я ЭБР 21 августа перебазировалась в Казанку. Этим эскадрильям предстояло поддерживать наступление германских и венгерских войск на Днепропетровск.

26 августа в воздушных боях эскадрилья капитана Томора, согласно его заявлению, сбила 5 советских машин. В этот же день «Реджьяне» атаковали советский аэродром, на котором, согласно рапорту капитана Дьенеша, удалось вывести из строя десять самолетов. 27 августа в воздушных боях было одержано еще две победы, но потерян один «фиат». Летчик, прапорщик Мартон Сеньи, попал в плен. (В плену он стал антифашистом. Пройдя подготовку в одной из школ Украинского штаба партизанского движения, в августе 1944-го был заброшен с группой на территорию Венгрии, где погиб в бою с жандармерией.) 28 августа произошла смена командования авиасоединения: подполковник Б. Орос был отозван, а вместо него прибыл подполковник Шандор Дьиреш.

1. Gyula Sárhidai, György Punka, Viktor Kozlik Hungarian Eagles: The Hungarian Air Forces 1920–1945. HikokuPublications, 1996.

2. George Punka, Don Greer Hungarian Air Force. Squadron/Signal Publications, Inc., 1994.

3. György Punka, Stephan Boshniakov Hungarian Aces of World War 2. Osprey Publishing Limited, 2002. (Osprey Aircraft of the Aces)

4. Зефиров М.В. Асы Второй мировой войны. Союзники Люфтваффе: Венгрия, Румыния, Болгария, Хорватия, Словакия. – М., 2002.

Авиация Финляндии

Согласно широко распространенной сейчас версии, вступление Финляндии в войну было спровоцировано бомбардировками финских аэродромов советской авиацией 25–30 июня 1941 года. Налеты были предприняты в связи с тем, что на аэродромах базировались немецкие бомбардировщики, вылетавшие на бомбардировку объектов на советской территории. Часто утверждается, что Финляндия вообще не готовилась к боевым действиям против СССР. Был вроде как только чисто оборонительный план, и все. К сожалению, это далеко не так. Идея вернуть утраченные территории никогда не оставляла головы финских политиков и руководства Генштаба. Разумеется, советская сторона сама эти земли не вернула бы, а значит, новая война неизбежна, только теперь за спиной у финнов был намного более мощный союзник в лице Германии.

Для «жертвы агрессии» Финляндия вела себя несколько странно. Если проведение полной мобилизации к 19 июня 1941 года можно было оправдать подготовкой к отражению «советской угрозы» (хотя нападение на Финляндию не планировалось вообще), то захват 21 июня демилитаризованных Аландских островов финскими войсками выглядит вовсе не миролюбиво. То, что воевать с финнами все равно придется, советское руководство хорошо понимало, но старалось не форсировать события. На этом фоне использование финских аэродромов немецкой авиацией сыграло роль красной тряпки, которой машут перед быком. Основная проблема была в том, что этой самой тряпкой махали весьма энергично (а быка раздражает именно действие, а не цвет), – то есть самолеты Luftwafef активно совершали разведывательные вылеты над территорией СССР. Сами по себе дальние разведчики «безобидны», поскольку в их задачу не входит нанесение ущерба противнику – ущерб будут наносить бомбардировщики, которые воспользуются полученными разведданными. В целом на финских аэродромах базировалось всего 12 истребителей Bf.109F и 6 разведчиков Do 215, которым было бы трудно совершать «массированные налеты» на Ленинград. Выходит, бомбардировка финской территории была актом агрессии – и снова во всем виноват СССР.

План немецкого нападения на Советский Союз (план «Барбаросса») до последних минут сохранялся в тайне от финского правительства. Война началась ранним утром 22 июня 1941 года. Три дня спустя советские ВВС бомбили несколько целей на территории Финляндии, которая теперь рассматривалась как находящаяся в состоянии войны с Советским Союзом. Эти взгляды Советов подкреплялись действиями немецких вооруженных сил на севере страны, пытавшихся отрезать жизненно важный для России Мурманск с его портом. Теперь волей-неволей Финляндия стала союзником Германии.

На этот раз ВВС Финляндии были гораздо лучше подготовлены к схватке с противником. Истребительный полк LcR 2 располагал 94 самолетами в трех эскадрильях: «брюстеры» в LeLv 24 (финны сменили аббревиатуру Lentolaivue с LLv на LeLv), «фиаты» G 50 в LeLv 26 и MS 406 в LeLv 28. Второй истребительный полк, LeR 3, имел 61 истребитель в двух эскадрильях – LtLv 30 и LtLv 32, преимущественно это были «фоккеры» D.XXI. Последняя получила на вооружение и «Кертисс Хок» 75А. Бомбардировочный полк LeR4 имел на вооружении 22 «Бленхейма» в трех эскадрильях – LeLv 42, L.cLv 44 и LeLv 46. Кроме того, имелось еще 58 самолетов в пяти эскадрильях, на которые были возложены задачи разведки, поддержки войск и морские операции. Таким образом, ВВС Финляндии имели 213 самолетов первой линии. Советские ВВС располагали на финском фронте приблизительно 500 самолетами, большинство машин действовало против люфтваффе.

В первый раз около 150 советских бомбардировщиков, идущих без сопровождения, появились над южной Финляндией. В своем первом воздушном бою «фиаты» G50 из LeLv 26 сбили тринадцать машин, а «брюстеры» из LeLv 24 – еще десять.

Истребитель американского производства «Брюстер B-239» капитана Йормы Кархунена из 3-го звена 26-й эскадрильи финских ВВС (3/LeLv 26) на аэродроме в районе Рантасалми (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Финские истребители французского производства «Моран-Солнье» Ms.406C1 из состава 1/TLeLv 26 (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto) – 247 –

Младший лейтенант Кюести Кархила около своего «Хок» 75А. Семь бывших французских «Кертисс Хок» 75А-4 были куплены в Германии, и LeLv 12 летала на них в течение трех недель (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Сержант Йола Дал из 4/LeLv 24 позирует на фоне BW-393 на Ринтасалми. Август 1941 г. Кок винта – красный с белой полосой, руль – белый с черным тактическим номером.

Эти же идентификационные цвета флайт использовал во время зимней войны. Нижние поверхности законцовок крыла и полоса в хвостовой части фюзеляжа – желтого цвета (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Фиат G.50 (FA-17) на аэродроме Ринтасалми. 28 июня 1941 г. (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

«Бленхейм» BL-116 из состава LeLv 44 на аэродроме Миккели. 31 июля 1941 г. В следующем месяце эта эскадрилья приступила к бомбежке советских аэродромов на Карельском перешейке, расчищая дорогу наступающим финским войскам (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

«Бленхейм» (BL-116) из LeLv 44 готовится к вылету. 21 августа 1941 г. Бомбардировщики наносили в Карелии беспокоящие удары по отступающим советским войскам (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Государственный авиационный завод построил в 1941 году по лицензии 15 «Бленхеймов» II (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Lentolaivue I6 была подчинена Карельской армии и занималась задачами непосредственной поддержки. «Гладиаторы» 1-го флайта использовались в качестве разведчиков. GL-272 все еще несет ранний британский четырехцветный камуфляж: верхние поверхности – светло– и темно-зеленые и светло– и темно-коричневые, нижние – черные и белые (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

LeLv 12 также осуществляла поддержку Карельской армии. «Фоккеры» С. X 3-го флайта использовались в качестве штурмовиков, разведчиков и корректировщиков артиллерийского огня. FK-103 готовят к боевому вылету на аэродроме Миккели

27 июня 1941 г. Командир флайта капитан Рагнар Магнуссон (стоит с парашютом) и его наблюдатель готовятся занять свои места (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

В 1940 г. Финляндия купила в Германии 22 истребителя «Хок» 75А, оснащенных моторами

Твин Уосп. Групповой портрет летчиков финской 32-й эскадрильи (Lentolaivue-32) у истребителя американского производства «Кертисс Хок-75А» (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

«Фоккер» D.XX1 (FR-25) финских ВВС. Фотография сделана на аэродроме Утти в июле 1941 года (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Двенадцать многоцелевых самолетов Уэстленд «Лайсендер» были закуплены в Англии в 1940 г. В ходе войны-продолжения 2/LeLv 16 использовал их в качестве разведчиков и легких бомбардировщиков. Самолет несет стандартный британский камуфляж: верхние поверхности – темно-зеленые и темно-коричневые, нижние – серебристый авиалак (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

LeLv 10 просуществовала всего два месяца и выполняла разведывательные полеты на «фоккерах» D.XXI. На FR-I44 летал командир 1-го флайта капитан Пекка Каир (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Наконец, 10 июля 1941 года армия Финляндии присоединилась к наступлению вермахта на Советский Союз, проведя за лето три крупные операции. Первый удар был нанесен к северу от Ладожского озера, три недели спустя последовало нападение на Карельский перешеек.

Несмотря на немецкий нажим, главнокомандующий финской армии маршал Маннергейм остановил наступление на Ленинград. Финские части были переброшены севернее, чтобы вернуть территории, потерянные в ходе Зимней войны. В ходе наступления финской армии в небе шли жестокие бои. Несмотря на неблагоприятное мнение, сложившееся позже на Западе, «Брюстеры В-239» хорошо зарекомендовали себя в небе. В середине июля 1941 года В-239 уничтожили 16 советских самолетов и, совместно с другими истребителями, обеспечили господство в небе над наступающими финскими войсками. Тем временем бомбардировщики «Бленхейм» успешно атаковали коммуникации и аэродромы в тылу Красной Армии.

12 августа 1941 года «брюстеры» из LeLv 24 в одном вылете сбили девять советских истребителей-бипланов И-153. «Фиаты» из LeLv 26 повторили этот результат на следующий день. 3 сентября 1941 года в воздушном бою над Карельским перешейком истребители «Кертисс Хок» из LeLv32 сбили семь истребителей противника. Шесть дней спустя «мораны» из LeLv 28 также сбили семь истребителей над Свирью.

К востоку от Онежского озера «брюстеры» дважды вступали в бой 23 и 26 сентября, уничтожив семь и девять истребителей противника соответ-

Эвакуация раненых финскими гидросамолетами Ju К43fa в Тииксиярви (Тикшозеро) (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

ственно. Хотя позже происходили мелкие стычки, никаких крупных боев больше не было. Бомбардировщики продолжали наносить удары по Кировской железной дороге между Ленинградом и Мурманском. Зачастую за поездами охотились вооруженные пушками MS 406.

8 июля пилоты LeLv24 заявили об уничтожении двух бомбардировщиков и шести истребителей.

9 июня после 05.00 группа из 12 «брюстеров» перехватила 15 И-153 и в течение десяти минут сбила 8 советских самолетов, повредив еще 4. Какому полку принадлежали «чайки» и проводился ли поиск их обломков – не указывается.

31 июля – день наступления финских войск. Пилоты из LeLv24 заявили об уничтожении над Выборгом шести И-16 в одном бою. Поскольку обломки якобы сбитых «ишаков» упали на советской территории, все победы были засчитаны без проверки.

5 августа тройка «фиатов» с ведущим О. Туоминеном перехватила четыре И-15бис. Финны заявили о трех победах в воздушном бою, а четвертый «бис» они попытались посадить на свой аэродром. Эта попытка закончилась уничтожением четвертого советского самолета, пилот которого не пожелал находиться в финских «клещах». После предоставления рапортов командование полка записало на счет Туоминена только одну победу, хотя сам он претендовал на две.

Во время войны-продолжения на «харрикейнах» летала в основном LeLv 32, хотя из-за отсутствия запчастей боеготовность этих самолетов была невысокой.

НС 453 на аэродроме Лаппеенранта в августе 1941 г. (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Финские летчики из 32-й эскадрильи (Lentolaivue-32) у истребителя английского производства «харрикейн» (бортовой номер HC-456) на аэродроме Лапеенранта.

Август 1941 г. (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Трофейный финский бомбардировщик советского производства СБ-2 перед вылетом (Национальный архив Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

12 августа шесть «брюстеров» под командованием капитана Кархунена атаковали группу примерно из 20(!) И-153, штурмовавших финские войска над Карельским перешейком. В ходе 30-минутного боя было заявлено о 9 победах.

13 августа четыре «фиата», прикрывавшие самолет-корректировщик, вступили в бой с девятью И-153 из 195-го и 197-го иап. Согласно финским данным, в ходе 5-минутного боя были сбиты все 9 «чаек».

Потери ВВС Финляндии, связанные с боевыми действиями, в период с 25.06.41

Потери личного состава ВВС Финляндии в 1941 году

Численность самолетов в составе ВВС Финляндии

1. Зефиров М.В. Асы Второй мировой войны: Союзники люфтваффе: Эстония. Латвия. Финляндия. – М., 2002.

2. Jatkosodan historia. OSA 6. WSOY, 1994, s. 199, 493.

Авиация стран Прибалтики

Страны Прибалтики обрели собственную государственность в результате Октябрьской революции и поражения России в Первой мировой войне. В ходе Гражданской войны большевики вернули большую часть национальных окраин, но с Прибалтикой этого не случилось. В межвоенный период каждое из трех государств сумело в меру возможностей построить собственные вооруженные силы и обзавестись боевой авиацией, которая потом вновь досталась восточному соседу. Что это было за наследство?

Латвийский «Гладиатор», демонстрирующий опознавательные знаки национальных ВВС (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

В августе 1939 года пакт Молотова – Риббентропа отнес Латвию и Эстонию к советской «сфере интересов». Литва осталась в германской, но месяц спустя немцы «обменяли» ее на Варшаву и Люблин, изначально относившиеся к «советской зоне». В сентябре – октябре под сильным дипломатическим давлением все три страны согласились заключить с СССР договоры о взаимопомощи, предусматривающие ввод военного контингента, сопоставимого с численностью их собственных армий, а также получение доступа к базам флота.

В начале июня 1940 года войска трех советских северо-западных округов были подняты по тревоге и под видом учений начали выдвижение к границам прибалтийских стран. В середине месяца советская сторона выдвинула всем трем державам ультиматумы, обвиняя в грубых нарушениях прежнего договора и требуя смены правительства и допуска дополнительных контингентов советских войск. Новые правительства в июле провели парламентские выборы, на которых с подавляющим большинством голосов победили прокоммунистические блоки. Всего через неделю были провозглашены Эстонская, Латвийская и Литовская ССР, в начале августа принятые в состав Советского Союза.

Общим фактором для всех трех стран были нехватка денег на иностранные закупки и слабость собственной военной промышленности, что серьезно тормозило развитие вооруженных сил вообще и авиации в частности. Все прибалтийские ВВС всегда были малочисленными и укомплектованными по большей части устаревшими самолетами. В 1939 году ситуация должна была улучшиться благодаря закупкам современной техники, но начало мировой войны поставило крест на этих планах: из всех контрактов был выполнен лишь один, да и то не в полном объеме.

Истребитель «Гладиатор» Mk.I (серийный № 704) из 5-й эскадрильи 2-й группы литовских ВВС (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Тем не менее наиболее современные из уже состоявших на вооружении самолетов, литовские и латышские «гладиаторы» и «девуатины», были вполне сопоставимы с советскими истребителями Поликарпова. В случае войны с СССР они могли некоторое время оказывать достойное сопротивление, пока не сказалась бы их малочисленность. В случае войны с Германией ситуация была бы несколько хуже, особенно после вывода Bf.109 ранних модификаций в резерв. На деле же все решилось без войны, и личный состав с техникой литовских, латышских и эстонских ВВС влились в состав ВВС Красной Армии.

Военная авиация Литвы

В описываемый период литовские ВВС были организованы по традиционной для многих стран системе и состояли из эскадрилий (eskadrilė) со сквозной нумерацией, которые сводились в группы (grupė), обозначавшиеся римскими цифрами. Боевая часть ВВС состояла из трех групп, в которые эскадрильи сводились по назначению.

Литовский бомбардировщик ANBO-41 (серийный № 890) из 4-й эскадрильи 3-й группы, 1939–1940 гг. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Первая группа объединяла 2-ю, 6-ю и 8-ю разведывательные эскадрильи, имевшие на вооружении 21 боевой самолет (здесь и далее тренировочные и транспортно-связные самолеты не учитываются). Если не считать пары немецких бронированных «Альбатросов» J.II выпуска 1918 года, чья боевая ценность была сомнительна, все разведчики были литовского производства: 10 ANBO-41 1937 года выпуска, шесть ANBO-IVL 1933–1934 годов и три ANBO-IVM 1935 года.

Вторая группа объединяла три истребительные эскадрильи: 1-я располагала 13 французскими монопланами «Девуатин» D.501L, поставленными зимой 1936/1937 года, 5-я – 14 британскими «Гладиаторами» Mk.I, полученными в октябре-ноябре 1937 года, а 7-я – семью устаревшими итальянскими «Фиатами» CR.20 из поставок 1930 года. В сумме Литва имела 34 истребителя, 27 из которых были относительно современными.

Третья группа была бомбардировочно-штурмовой и состояла из 3-й и 4-й эскадрилий, на вооружении которых состояли два DH.89M «Дрэгон Рапид» в варианте бомбардировщика, купленные в 1936 году, 10 отечественных ANBO-41 выпуска апреля-мая 1939 года, 12 старых «Ансальдо» A.120 из поставок 1929 года и два совсем уж древних немецких LVG C.VI образца 1918 года – всего 26 машин.

Авиабаз тоже было три: в Каунасе базировались 1-я, 2-я и 7-я эскадрильи, в Паневежисе – 6-я и 8-я, а в Шяуляе – 3-я, 4-я и 5-я.

В середине 1930-х годов в Литве сменился стандарт окраски боевых самолетов: они стали зелеными на верхних и боковых поверхностях и серебристыми на нижних. Металлические части обшивки при этом обычно оставались неокрашенными, и, следуя этому правилу, цельнометаллические «девуатины» зеленой краски так и не получили. Особняком стояли «гладиаторы», которые первоначально сохраняли серебристую заводскую окраску, а затем на них в зеленый цвет были перекрашены верхние поверхности крыльев и руль поворота. Еще одним отличием этих истребителей стало добавление буквы «G» к серийному номеру на фюзеляже.

Опознавательным знаком литовских ВВС был белый «крест Ягайло», иначе «крест Витиса», с черно-белой окантовкой, наносившийся в шести позициях – на руле поворота и плоскостях крыла. В 1939 году проявилась тенденция на серебристых нижних поверхностях рисовать крест поверх широкой зеленой полосы, повышая тем самым заметность опознавательных знаков. Тогда же отдельные аппараты получили камуфляж с добавлением второго зеленого цвета на верхних и боковых поверхностях.

Латвийские ВВС

Создание регулярных ВВС Латвии в виде авиационного полка связано с фигурой Язепа Башко – поручика императорской армии, ставшего первым авиационным генералом ЛР (кстати, он один из немногих военных летчиков, избежавших репрессий после 1940 года, – наверное, потому что незадолго до смены власти вышел в отставку). В Латвии 20-х годов авиация была чрезвычайно популярна – устраивались авиационные праздники, проводился сбор средств.

Летчики старались продемонстрировать шик высшего пилотажа – и нередко гибли от собственного лихачества, например, при попытке пролететь под мостом в Даугавпилсе… Всего за 20 лет в катастрофах погибло 46 военных летчиков Латвии, самое большое число – 9 человек – в 1931 году. Латвийские ВВС были организованы как полк в составе сухопутных войск страны и делились на номерные эскадрильи (eskadriļa): первые четыре относились к истребительной авиации, три следующие – к разведывательной, а восьмая была морской. На начало Второй мировой войны в частях первой линии было 30 истребителей (в том числе 24 относительно современных), от 18 до 24 сухопутных и пять морских разведчиков.

Группа летчиков латвийского авиационного дивизиона. Янис Приедитис, Янис Инданс, Язеп Башко, Стуранс, Владимир Коробовский. Латвия, 1930-е гг.

Летчики латвийского авиационного дивизиона. Аэродром Риги. 1932 г.

«Бульдоги» Mk.II 1-й эскадрильи в середине 30-х годов. Борт № 74 оставался в строю до 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv) – 263 –

1-я и 2-я эскадрильи летали на «гладиаторах» Mk.I (9 и 12 машин соответственно), а 3-я – на трех «гладиаторах» и шести «бульдогах» Mk.II. «Гладиаторы» были получены двумя партиями в сентябре – октябре 1937 года и марте-апреле 1938 года, а «Бульдоги» – в 1929–1930 гг. 4-я эскадрилья так и не была до конца сформирована из-за отсутствия нужного числа самолетов.

В трех разведывательных эскадрильях было в общей сложности 10 бельгийских «Стамп-эт-Вертонген» SV-5, поставленных в сентябре 1936 года, от 6 до 12 чешских «Летов» Š.16L, купленных в 1927 и 1929 годах, и два британских биплана «Хоукер Хинд» поставки 1937 года.

В единственной морской эскадрилье служила четверка английских гидросамолетов «Фейри Сил», поставленных в марте 1935 года, и последний оставшийся шведско-немецкий HE S.IIa (он же «Хейнкель» He 4), полученный еще в 1927 году.

Базой 6-й эскадрильи был Гулбене, 7-й – Крустпилс, 8-й – Лиепая, а вся остальная авиация была собрана в столице. После введения советских войск гидроэскадрилья также перебралась в Ригу.

Опознавательным знаком латвийских ВВС был «огненный крест» – красная наклонная свастика в белом круге, наносившаяся в шести позициях на борт фюзеляжа и плоскости крыла. На верхнем крыле бипланов знаки часто располагались несимметрично: левый на самой законцовке, а правый на центроплане. Кроме того, на «гладиаторах» и «хиндах» на верхнем крыле свастики не имели белой подложки. Дополнительным обозначением морских самолетов, сохранившимся со времен раздельных армейского и морского авиадивизионов, был черный якорь, который рисовали на руле поворота.

«Стамп-эт-Вертонген» SV-5 бельгийского производства, состоявший на вооружении сначала 6-й латвийской эскадрильи, а потом 24-й советской (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Серийные номера обычно были нанесены хорошо заметными черными цифрами на фюзеляже (поздний стандарт) или руле поворота (ранний вариант), но на некоторых машинах они были совсем мелкими и относились уже к техническим, а не тактическим обозначениям.

Отзвуки Второй мировой войны, ударившей по соседней Польше, первыми почувствовали латвийские авиаторы. В сентябре 1939 года в Латвию, у которой с Польшей была 105-километровая граница, перелетело целых 83 польских самолета! В основном это были учебно-тренировочные машины и только один истребитель PZL-11 (кстати, в 1939 году латвийский пилот Вайдерс тоже перелетел на разведчике SV-5 – только в СССР). Летчиков-поляков, общим числом 143, отправили в лагеря для интернированных в Улбруку и Цекуле – со вполне свободным режимом, а самолеты разместили в пустовавших корпусах завода «Проводник» (впоследствие РЭЗ).

По иронии судьбы, именно туда стали после 1940 года свозить разукомплектованные самолеты латвийской авиации. 15 июня авиаполк получил приказ перебазироваться с основной базы в Спилве на запасные аэродромы (гидросамолеты оставили Лиепаю, еще осенью 1939-го на их место перелетели советские летающие лодки). Через пару дней на аэродром уже вошла РККА с шестью танками. В 1940 году латвийскую армию включили в состав 24-го территориального стрелкового корпуса Красной Армии, причем из латвийских летчиков создали отдельную эскадрилью.

Самолет латвийских ВВС из морского авиадивизиона с характерным черным якорем, который рисовали на руле поворота

Начались аресты командного состава. Хотя Спилве латвийские «глостеры» в последний раз увидели в августе 1940 года – три истребителя участвовали в авиационном празднике вместе с истребителями Поликарпова. История умалчивает, какие знаки были на самолетах Народной армии Латвии – красные звезды или все еще красные свастики?

Черту под 20-летней историей латвийской авиации подвел 1941 год. В первый день войны немцы разбомбили современный комплекс аэродрома Спилве – построенную в конце 30-х военную и гражданскую части. Большая часть «глостеров» погибла на запасном аэродроме в Крустпилсе (один немцы захватили и использовали для буксировки своих десантных планеров), далее советские войска при отступлении затопили на Кишэзерсе четыре английских гидроплана Fairey Seal.

На Восток перелетели всего лишь несколько разведывательных самолетов бельгийского производства SV-5. Но так как в СССР их обслуживать не умели, то решением командования ВВС их использовали в качестве мишеней для немцев на ложном аэродроме под Псковом.

Личный состав авиации Латвии делал свой выбор. Причем иногда врагами становились летчики одного экипажа. Так, во время перелета разведчика SV-5 в Россию латвийский авиатор застрелил коллегу и сел на занятой немцами территории. Подавляющая часть тех латышских летчиков, которые не были арестованы или депортированы, вступили в эскадрилью ночных бомбардировщиков люфтваффе – INSG-12, а потом эмигрировали на Запад. Что характерно, в ВВС РККА тоже была ночная эскадрилья ПО-2, но тех, кто ранее служил в латвийских ВВС, в ней оказалось лишь немногим больше десятка.

Морской «Фейри Сил» (серийный № 100), ранее принадлежавший 8-й эскадрилье латвийских ВВС, в июне 1941 года попал под удар немецкой авиации на озере Кишэзерс под Ригой

Таким образом, большинство личного состава национальных ВВС выбрало войну с Советским Союзом – наверное, потому что они были своеобразной элитой довоенной Латвии и потому что авиация являлась наиболее этнически чистым родом войск. В конце концов, свою роль сыграл «угунскрустс» – ведь у немецких самолетов он тоже был опознавательным знаком, только на киле…

Легенда латвийских ВВС Герберт Цукурс. Латвийский летчик, конструктор, журналист.

Знаменит своими перелетами из Европы в Африку и Японию на самодельном самолете собственной конструкции. В годы Второй мировой войны – член карательной команды В. Арайса, участвовавшей в массовых убийствах евреев, по некоторым данным, в том числе и детей. Убит спецслужбами Израиля 23 февраля 1965 года в Уругвае

1. Teh International Institute For Strategic Studies IISS. Teh Military Balance 2014. Nufifeld Press, 2014.

2. Humberstone Richard (ed), Latvian Air Force 1918–1940. Blue Rider Publishing, London, 2000.

3. Sparnota Latvija [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http: //latvianaviation.com/index.html.

Авиация Эстонии

Из трех прибалтийских держав наиболее слабой в военном отношении была Эстония. Ее и без того малочисленная военная авиация еще больше сократилась в 1937 году, когда часть боевых самолетов продали в Испанию, так что командованию для сохранения боеспособности даже пришлось ликвидировать гидроавиацию, переставив все поплавковые машины на колесное шасси. Зато после начала Второй мировой войны только эстонцам удалось получить из-за границы партию боевых самолетов.

Боевая часть эстонских ВВС состояла из трех авиационных дивизионов (Lennuväedivisjon), которые на момент вхождения в СССР располагали всего 19 (по другим данным, 21) самолетами.

1-й дивизион базировался в Раквере и летал на семи «Хартах» поставки 1932 года (три из них ранее были поплавковыми). 2-й дивизион базировался в Тарту и был вооружен двумя (по другим данным, четырьмя) чешскими «Летов Š.228E» поставки 1932 года и пятеркой немецких Hs 126B, полученной весной 1940 года. 3-й дивизион базировался в Таллине и летал на четырех истребителях «Бульдог» Mk.II поставки 1930 года и одном классифицированном как бомбардировщик «Авро Энсоне» Mk.I, купленном в 1936 году.

«Хоукер Харт» (серийный № 151) из морского звена эстонских ВВС.

В 1937 году это подразделение было ликвидировано, а его самолеты переквалифицировали в сухопутные разведчики-бомбардировщики (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Опознавательными знаками эстонских ВВС были бело-черно-синие (считая от центра) треугольные знаки на плоскостях крыла и раскрашенный в цвета национального флага руль поворота. Серийные номера писали крупным шрифтом на фюзеляже. На более ранних самолетах они были черными с синим «оттенением», а на самолетах, поставляемых с середины 30-х, лишились синего цвета и получили упрощенное начертание.

Летом 1941 года под немецкой оккупацией оказалось достаточно большое число авиационных специалистов, подготовленных еще при буржуазных правительствах. Значительное число из них были готовы воевать против большевиков, пусть даже Германия и не собиралась возвращать независимость прибалтийским державам. Эстонские подразделения люфтваффе (нем. Die estnischen Gliederungen der Luftwafef) – подразделения люфтваффе, сформированные летом 1941 года и состоявшие из эстонских авиаторов. Комплектование производилось на добровольной основе.

Летом 1941 года при оставлении Красной Армией территории Эстонии материальная часть бывших эстонских ВВС уничтожалась или вывозилась отступающими войсками. После ухода РККА в удовлетворительном состоянии (с незначительными повреждениями) осталось всего четыре самолета – монопланы эстонского производства PTO-4, являвшиеся собственностью Эстонского аэроклуба в Таллине. Эстонские летчики, не попавшие на службу в Красную Армию, в начале войны находились в тренировочном лагере Ягала. Большинство из них, чтобы избежать попадания в Россию, сбежали оттуда, после чего некоторое время существовали как «лесные братья». При занятии Эстонии Германией они вышли из леса; из них и были сформированы эстонские подразделения в составе немецких вооруженных сил.

Обмундирование эстонских подразделений состояло из стандартной формы одежды люфтваффе с добавлением на правый рукав национальной эмблемы. Также многие носили над левым карманом знак пилота ВВС Эстонской республики

1918–1940 гг.

В составе люфтваффе служили в целом приблизительно 1000 эстонцев в эстонских авиационных частях, включая наземные команды. В Эстонии немцы также установили воздушную сеть наблюдения, состоявшую из эстонских расчетов. Еще больше эстонцев во время Второй мировой войны служили вспомогательным персоналом люфтваффе.

ВВС Болгарии на стороне люфтваффе

4 августа 1941 года в Болгарии было сформировано так называемое «сборно войсково ято» (эскадрилья), которому предстояло обеспечивать противолодочную оборону морских конвоев Германии и ее стран-союзниц при переходе из Кюстенджи до Босфора. Часть состояла из двух крыльев: первое базировалось на аэродроме Балчик и располагало пятью самолетами Letov S-328, второе имело четыре такие же машины и находилось в Сарафово возле Бургаса. Необходимо отметить, что чешские бипланы, больше известные по своему прозвищу «шмолик», в Болгарии получили обозначение «врана» (ворона). Конкретные задачи «сборно войсково ято» получало от представителя немецких ВМС в Варне. Болгарское командование относилось очень серьезно к требованиям кригсмарине, и в середине октября ято было усилено еще тремя S-328, превратившись в «сборен войскови орляк» (полк) с двумя ято по шесть самолетов.

Вначале перед авиаторами стояли две задачи: выслеживать советские подводные лодки на маршрутах конвоев и предупреждать об их появлении корабли; пулеметным огнем и бомбами атаковать обнаруженные в пределах болгарских территориальных вод неприятельские субмарины. Позже к этим задачам добавилось обнаружение мин и минных полей перед входами в порты Варна и Бургас, прикрытие своих кораблей во время постановки минных заграждений, спасательные операции, а также аэрофотосъемка.

В первые месяцы над охраняемым конвоем непрерывно патрулировал один вооруженный только пулеметами самолет, в то время как на земле оставалось несколько дежурных машин с подвешенными двумя-шестью 20-кг бомбами. При обнаружении противника экипаж патрульного самолета подавал сигнал конвою и дежурным машинам, одновременно атаковал подлодку пулеметным огнем. Эффективность такой тактики оказалась очень низкой, и позднее на патрулирование «враны» стали отправляться с бомбами. Причем если те не использовались, то в целях повышения безопасности сбрасывались перед посадкой.

Пара истребителей болгарских ВВС Bf.109Е-3 патрулируют около берегов Варны. Лето 1941 г. (Фото из коллекции Стефана Бошнакова)

Болгарские летчики у гидросамолета немецкого производства Ar.196A-3 «Чайка» из 161-й береговой эскадрильи на Черном море. (В болгарской авиации все боевые и учебные самолеты имели свои наименования. Так, гидросамолет Ar.196 получил название «Чайка».) 161-я береговая болгарская эскадрилья базировалась на варненском озере. Лето 1941 г. (Фото из коллекции Стефана Бошнакова)

Бошнаков Стефан. Болгарская авиация против советских подводных лодок // Авиация и время. – 2001. – № 1.

В 1941 году задокументировано пять случаев боевого контакта болгарских самолетов с советскими подводными лодками, 16 августа в 13.45 патрульный экипаж, сопровождавший болгарское судно «Царь Фердинанд» и румынское «Каварна», обнаружил субмарину между устьем реки Камчия и мысом Эмине. Ее обстреляли из пулемета, а прибывший дежурный самолет сбросил 4 бомбы. Позже подошли еще три машины, с которых сбросили 8 бомб. Однако никаких признаков повреждения лодки обнаружено не было. Предполагается, что атаке подверглась Щ-211, высадившая у устья Камчии группу нелегальных эмигрантов во главе с Цвятко Радойновым. 30 августа, вероятно, эта же лодка пыталась атаковать у мыса Эмине охраняемый с воздуха конвой. Действия самолетов были идентичны первому случаю. Таким же получился и результат. С конца 1940 года до августа 1941-го для охраны болгарского побережья использовались два лята, включавшие по пять Bf.109Е и дислоцированные в Балчике и Сарафово.

В целом с 6 августа и до конца 1941 года болгарские самолеты участвовали в 68 миссиях, из которых 41 – по охране конвоев. Таким образом было обеспечено сопровождение 73 транспортных судов.

Авиация Независимого государства Хорватия

ВВС НГХ были созданы 19 апреля 1941 года. Однако лишь в июне 1941 года немецкое командование разрешило начать обустройство стационарных мест базирования хорватской авиации, сформированной из переданных немцами 60 самолетов ВВС Королевства Югославии. Первые аэродромы появились в Сараево и Загребе.

Наиболее ценным приобретением стали британские бомбардировщики Bristol Blenheim, строившиеся в Югославии по лицензии, однако большинство самолетов ВВС НГХ составили старые французские истребители Breguet 19 и Potez 25. Также хорватам были переданы 4 истребителя «Икарус» ИК-2. Впрочем, самолеты использовались очень мало, поскольку пилоты отказались летать на них из-за плохой видимости из кабины, изношенности и отсутствия запасных частей.

Единственным подразделением, оснащенным современной военной техникой, являлся Хорватский воздушный легион, созданный немцами для действий на Восточном фронте. Легион состоял из 4-й истребительной и 5-й бомбардировочной авиационных групп, состоявших из двух эскадрилий каждая, и вооружен истребителями Messerschmitt Bf.109 и бомбардировщиками Dornier Do 17.

В легионе несли службу около 360 человек. Добровольцы для воздушного легиона отправились в Германию на учения еще 15 июля 1941 года. Большая часть из добровольцев ранее несла службу в королевских ВВС Югославии и участвовала в боевых действиях. Некоторые из пилотов имели опыт в управлении самолетами Messerschmitt Bf.109 и Dornier Do 17, из них двое одержали как минимум по одной победе в воздухе. Днем образования легиона считается 27 июля 1941 года.

Легион был неотъемлемой частью люфтваффе: 4-я истребительная авиагруппа была в составе Jagdgeschwader 52 и носила условное обозначение в люфтваффе 15(Kroatische)./JG52 (командовал группой Франьо Джал). 5-я бомбардировочная авиагруппа числилась в составе Kampfgeschwader 3 и носила условное обозначение 15.(Kroat.)/KG 3.

Командир 15(Kroatische)./JG52 полковник Франьо Джал (крайний слева) с офицерами люфтваффе. 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Офицер хорватских ВВС с кортиком обр. 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Пилот в кабине хорватского бомбардировщика немецкого производства «Дорнье» Do 17Z из состава 15-й хорватской эскадрильи 53-й бомбардировочной эскадры люфтваффе (15.(Kroatische)/KG 53). В составе «Хорватского воздушного легиона» (Hrvatska zrakoplovna legija) эта авиачасть именовалась 5-й бомбардировочной авиационной группой (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

1. Зефиров М.В. Асы Второй мировой войны. Союзники Люфтваффе: Венгрия, Румыния, Болгария, Хорватия, Словакия. – М., 2002. – С. 401–415.

2. Novak J., Spencer D. Hrvatski Orlovi: Paratroopers of Independent State of Croatia 1941–1945. New York, 1998. P. 16–32.

Авиация Словакии

Вскоре после подписания Мюнхенского договора на карте мира появилось новое «независимое» государство – Словакия, которое возникло сразу после того, как в марте 1939 года немецкие войска вошли в Прагу и тем самым упразднили Чехословакию. Одновременно объявила о своей независимости и Карпатская Украина, но здесь получилась небольшая нестыковка, поскольку ее территорию Гитлер уже обещал Венгрии. Кстати, мадьяры претендовали и на словацкие земли, из-за чего в конце того же месяца между Венгрией и Словакией произошел военный конфликт, закончившийся для словаков потерей 12 самолетов и 20-км полосы вдоль границы, включая город Кошице.

Братиславское правительство решило послать войска своей страны для участия в германском нападении на СССР, надеясь, что фюрер по достоинству оценит такую услугу. Словацкие части вошли в состав группы армии «Юг». Непосредственно на фронте вела боевые действия т. н. «Подвижная группа», развернутая в июле в «Подвижную бригаду», а в августе – в «Подвижную дивизию» и завершившая кампанию в октябре на побережье Азовского моря. По следам «подвижников» шел Полевой корпус, который в боевые соприкосновения с Красной Армией не вступал. Словацкая авиация действовала на Востоке в интересах этих соединений.

Накануне вторжения на полевые аэродромы Восточной Словакии были переброшены в полном составе обе перути, насчитывавшие 30 S-328 и 33 B/ Bk-534, a также 4 самолета курьерской летки. 1 июля 11-я летка была возвращена в Пештяны для обеспечения ПВО данного региона, а через два дня началась переброска сил на Украину. Тогда же словаки понесли и первую потерю: при посадке на аэродроме Самбор попал колесом в колдобину и перевернулся Bk-534 чатника Шрамко из 13-й летки. Машина была разбита, но пилот уцелел. 9 июля при перелете из Самбора на неподготовленную полевую площадку у с. Сонюшки Земяновски произошла еще одна авария – на посадке надпоручик 3-й летки Ф. Вагнер разложил «шмолик». В тот же день во Львов перебазировались 1-я и 12-я летки, а на лежавший южнее аэродром Резно – 13-я.

Первый боевой вылет на Восточном фронте состоялся 5 июля. Как и положено «первому блину», он получился комом. Один разведчик был послан для уточнения местонахождения своих войск. Его экипажу удалось обнаружить словацкие части, но по возвращении летнаб не сумел точно доложить об их расположении. В тот же день курьерская летка получила подкрепление в виде трех машин, переданных SLeSoM. Вскоре «отличилась» и она. В ночь с 7 на 8 июля из Хирова, где размещался штаб словацкой авиагруппировки, вылетел в Самбор курьерский самолет Praga E-241. Его пилот должен был доставить боевой приказ на день, однако, прибыв к месту назначения в 3.30, он отправился спать и отдал пакет лишь в 10.00. Выполнение задачи 8 июля оказалось сорванным.

12 июля 1-я летка производила поиск остатков советских войск и возможных партизан в окрестностях Львова. Однако экипажи заявили, что никого не обнаружили.

Разведывательный самолет Letov Š.328. из состава словацких ВВС. Лето 1941 г. (Национальный архив Словакии, Slovensky narodny archiv)

Санитарный самолет Praga E-241, который зачастую выполнял функции связного самолета Министерства обороны Словакии в полете. Лето 1941 г. (Национальный архив Словакии, Slovensky narodny archiv)

В 1941 году словацкие части сохраняли формальную самостоятельность. Поэтому командующему 4-го ВФ генералу В. фон Рихтгофену пришлось согласовывать с Братиславой использование истребителей «Авиа» для прикрытия разведчиков Hs 126 из 3 и 4/32 штаффелей. Эту задачу выполняли обе истребительные летки. 12-я охраняла «хеншели» с 15 июля по 3 августа, а 13-я работала с 12 по 30 июля. Во время операции словаки впервые попали под огонь советской ПВО. 16 июля звено 13-й летки обстреляли зенитки, которые повредили В-534 чатника И. Швейдика. Летчик сумел дотянуть до Черткова, однако машина при посадке разбилась. 21 июля досталось еще одному истребителю этой же летки. Пара ротника Л. Жатько шла на сопровождение на высоте около 50 м и буквально влетела в плотный огонь зенитных пулеметов. Машина ведущего получила серьезные повреждения, но летчик сумел перетянуть через линию фронта и совершить вынужденную посадку. Ведомый чатник Я. Режняк возвратился на аэродром и доложил о случившемся. К подбитому истребителю была отправлена ремонтная команда, которая на следующий день вернула его в строй.

25 июля в 7.15 на прикрытие одного Hs 126 отправилось звено 12-й летки, ведомое чатником Л. Ходро. При пересечении линии фронта группу обстреляли зенитки, повредившие истребитель чатника Ф. Брезины. Летчику пришлось приземлиться на территории противника, причем недалеко от шоссе, по которому двигалась колонна советских войск. Увидев севший вражеский самолет, красноармейцы открыли по нему интенсивный ружейно-пулеметный огонь. Брезина выскочил из кабины и укрылся от пуль за мотором. На выручку ему пришел ведомый другой пары чатник Ш. Мартиш. Сначала он прижал к земле пехотинцев пулеметным огнем, а затем посадил свой самолет у подбитого «Авиа». Брезина вскочил на нижнюю левую плоскость, схватился за стойку центроплана, и Мартиш взлетел. Так они и добрались до Тульчина, где успешно приземлились.

Словацкие самолеты Avia B-534 на аэродроме оккупированного Киева. 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

В тот же день в Резно прибыл хорошо оснащенный армейский авиапарк, предназначенный для проведения всех видов ремонта авиатехники в полевых условиях. В его распоряжении было два связных S-328. К этому времени стало ясно, что легкие самолеты курьерской летки не в полной мере соответствуют своему назначению, особенно для перелетов с фронта в Словакию. Единственный подходивший для данных целей Stinson SR-1 °C Reliant забрал в свое распоряжение министр обороны генерал Ф. Чатлош. Поэтому пришлось снимать с боевой работы 2-ю летку, успевшую совершить всего 3 вылета на разведку, и перенацелить ее на курьерскую службу. При этом в 1-ю и 3-ю летки передали 5 «шмоликов».

29 июля словаки впервые встретились с воздушным противником. В течение дня истребители 12-й летки несколько раз поднимались с аэродрома Гайсин на перехват, но результатов не добились. В 18.22 по тревоге взлетела тройка надпоручика Я. Паленичека и вступила в бой с большой группой И-16, И-153 и И-17 (так словаки в 1941 году называли все самолеты новых типов, в данном случае, вероятно, МиГ-3). Ведущий словаков, видя численное превосходство противника, увел свое звено на бреющем полете в Гайсин. Бой закончился безрезультатно, хотя ряд источников утверждает, что Паленичек сбил И-15бис или какой-то мифический «Кертисс». В тот же день звено 13-й летки перехватило венгерский FIAT CR.42, при этом Я. Режняк преследовал и обстреливал союзника вплоть до его аэродрома.

Знак пилота ВВС Словакии 1941 г.

Кроме выполнения задач по борьбе за господство в воздухе, «Авиа» привлекались для ударов по наземным целям. 20 июля словаки совершили первый штурмовой налет. В интересах командования германской 17-й армии 11 истребителей 12-й летки, ведомые командиром II-й перути м-ром В. Качкой, обстреляли колонну советских войск, отходившую из Винницы. Ответным огнем были повреждены четыре «Авиа». Все они вернулись на аэродром базирования, правда, машину Качки пришлось отправить на капитальный ремонт. 30 июля словаки совершили второй вылет на штурмовку. На сей раз 9 «Авиа» той же летки нанесли удар по советским войскам, двигавшимся по шоссе Умань-Новоархангельск. Огнем с земли были повреждены 4 самолета, при этом В-534 ведущего 3-го звена чатника М. Даниэла сел на вынужденную в расположении противника у с. Бабанка. На помощь пришли ведомые. Чатник И. Дрличка посадил свой истребитель рядом с машиной командира, а чатник А. Кубович прикрывал товарищей огнем с воздуха. Как только Дрличка подрулил, Даниэл вскочил в кабину и занял место за креслом летчика. Вскоре истребитель благополучно приземлился в Гайсине.

В августе боевая активность словацкой авиации свелась практически к нулю. Это было связано с износом матчасти, реорганизацией фронтовых частей, а также с тем, что 15 и 17 августа были отозваны на родину соответственно 13-й и 3-й леток. Первая из них за время пребывания на фронте совершила 349 боевых вылетов, в т. ч. 72 на сопровождение своих и германских самолетов. Встреч с воздушным противником не имела, но в авариях и от огня ПВО потеряла 6 машин. На счету второй – 73 вылета, в т. ч. 6 разведывательных. Потери составили два «шмолика». В том же месяце похудела и курьерская летка: домой отправились три «Бенеша», после чего на Украине остались всего две связные «Праги».

Из оставшихся на фронте 1-й и 12-й леток была сформирована т. н. комбинированная перуть, командиром которой стал майор Качка. После ряда перебазирований она оказалась в Белой Церкви. В ночь на 30 августа ВВС РККА нанесли мощный удар по местному аэродрому и уничтожили много самолетов люфтваффе. Словакам невероятно повезло – они не понесли никаких потерь. После этого налета перуть Качки без особых возражений со стороны немцев перебазировалась в Сквиру.

23 августа немцы создали плацдарм на левом берегу Днепра в 60 км к северу от Киева, и для войск Юго-Западного фронта сложилась угрожающая обстановка. Генерал Кирпонос бросил практически всю наличную авиацию на разрушение переправы противника, в связи с чем резко обострился вопрос об ее истребительном прикрытии.

Поэтому немцы не побрезговали и старенькими «Авиа». Словаков ожидала серьезная работа, и им на время пришлось расстаться с «Подвижной дивизией».

Зефиров М.В. Асы Второй мировой войны. Союзники Люфтваффе: Венгрия, Румыния, Болгария, Хорватия, Словакия. – М., 2002.

Авиация Испании

История испанских добровольцев в люфтваффе началась 25 июля 1941 года, когда на северной окраине Мадрида собралась (при активном содействии Министерства обороны, естественно) группа желающих попасть на Восточный фронт. В нее вошли 129 человек, в т. ч. 17 летчиков и военный священник. Пилоты обладали большим опытом – практически все они прошли горнило гражданской войны, а общий счет воздушных побед достигал 79. Первоначально путь группы лежал в Германию, где предстояло освоить новые самолеты Bf.109Е. Впервые в боевых действиях испанские пилоты приняли участие осенью 1941-го. Но данная книга рассматривает участие союзников Германии против СССР в период лета 1941 года.

Первая группа испанских летчиков готова отправиться на Восточный фронт. Испания. Мадрид. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Летчики 15-й испанской эскадрильи 27-й воздушной эскадры люфтваффе. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

1. Крестовый поход на Россию [сб. статей]. – М.: Яуза, 2005.

2. Esteban-Infantes E. «Blaue Division. Spaniens Freiwillige an der Ostfront. Aus dem Spanischen von Werner Haupt». Hamburg, 1958.

3. Gerald R. Kleinfeld and Lewis A. Tambs. Hitler’s Spanish Legion: Teh Blue Division in Russia. Southern Illinois University Press, 1979.

4. Xavier Moreno Juliá. La División Azul: Sangre española en Rusia, 1941–1945. Barcelona: Crítica, 2005.

5. Wayne H. Bowen. Spaniards and Nazi Germany: Collaboration in the New Order. University of Missouri Press, 2005.

Авиация Италии

Стремление Муссолини ни в чем не отставать от нацистской Германии привело к тому, что итальянская авиация успела поучаствовать в боях почти на всех театрах военных действий Второй мировой войны – кроме разве что Крайнего Севера и Тихого океана. Поэтому когда Германия напала на СССР, уже 30 июня Муссолини предложил Гитлеру свою помощь – и это несмотря на обиду на фюрера, не посчитавшего нужным поставить своего итальянского союзника в известность о плане нападения. 10 июля в Италии началось формирование экспедиционного корпуса CSIR (Corpo di Spedizione Italiano in Russia – Итальянского экспедиционного корпуса в России).

Наряду с сухопутными соединениями, в состав CSIR включили и авиационные части – 61-ю группу взаимодействия с армией (двухмоторные многоцелевые самолеты «Капрони» Са.311), отдельную дальнеразведывательную эскадрилью с трехмоторными машинами «Кант» Z.1007bis, 22-ю отдельную истребительную группу, а также звено транспортных самолетов (впоследствии развернутое в эскадрилью). Возглавил авиационную группировку колонелло Карло Драго (Carlo Drago).

22-й группой, ранее воевавшей на Балканах, командовал майор Джованни Борцони (Giovanni Borzoni). Помимо трех штатных эскадрилий (359, 562 и 369-й) в ее состав включили четвертую – 371-ю, взятую из состава 157-й группы. Каждая эскадрилья располагала дюжиной Макки МС.200 «Саетта», еще три таких же самолета имелось в управлении группы. Таким образом, всего 22-я группа насчитывала 51 истребитель.

Трехмоторный «Кант» Z.1007bis отдельной дальнеразведывательной эскадрильи 61-й группы CSIR. Лето 1941 г.

Загрузка бомб в итальянский бомбардировщик Savoia-Marchetti SM.79 «Sparviero». Лето 1941 г.

Знак пилота ВВС Италии 1941 г.

Именно 22-я группа составила авангард авиации CSIR, первой прибыв на фронт. Из Тираны ее самолеты в сопровождении пяти транспортников (двух Савойя-Маркетти SM.81 «Пипистрелло» и трех Са.133), перевозивших наземный персонал, 12 августа перелетели на территорию Румынии, на аэродром Тудора. Но последующие две недели истребители провели в бездействии – германское командование не спешило ставить им боевые задачи, считая итальянцев лишней обузой. Лишь 27 августа МС.200 наконец-то получили возможность вступить в бой: возле Кривого Рога истребители атаковали группу советских бомбардировщиков СБ, сопровождаемых истребителями И-16. Оба типа самолетов были хорошо известны итальянским пилотам еще со времен войны в Испании. А вот их «Макки» существенно превосходили старые «Чирри». Результат не замедлил сказаться: шесть СБ и два И-16 были сбиты, еще два бомбардировщика и два истребителя были засчитаны как вероятные победы. В последующие дни МС.200 действовали преимущественно как штурмовики. Именно в таком амплуа были понесены первые потери. 28 августа погиб соттотенете Лонгони (Longoni) из 362-й аэ.

Совершивший вынужденную посадку в районе Кривого Рога итальянский бомбардировщик Savoia-Marchetti SM.79 «Sparviero». Лето 1941 г.

Иванов С.В. Итальянские асы 1940–1945 г. // Война в воздухе. – 2000. – № 14.

Авиация СССР и его союзников накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны

В сложившейся обстановке советское руководство стремилось всеми силами отодвинуть войну с Германией хотя бы на несколько лет. В 1939 и 1940 годах такая война была чревата для СССР боевыми действиями на нескольких фронтах, поскольку на Дальнем Востоке уже вспыхивали локальные военные конфликты, спровоцированные японской военщиной. К японцам и немцам могли добавиться французы и англичане, а на севере постаралась бы урвать свою долю «пирога» небольшая Финляндия. Летом 1941 года международная обстановка для Советского Союза несколько разрядилась, поскольку вышла из игры Франция, была изолирована от европейского континента Великобритания, а Япония и Финляндия зализывали раны после военных поражений. Тем не менее приказ не отвечать на пограничные провокации в советских войсках оставался в силе, так как Сталин продолжал выигрывать время, необходимое для перевооружения Красной армии на новую технику.

В середине 30-х годов воздушный флот СССР по праву считался сильнейшим в мире, и советское правительство, убаюканное превосходством в этой области, несколько лет почивало на лаврах. Но за это время в качественном развитии мировой авиации был сделан значительный шаг вперед, и это отчетливо проявилось уже в 1939 году, когда истребители СССР стали проигрывать воздушные схватки не только с более совершенными мессершмиттами-109 в небе Испании, но даже и с японскими самолетами в ходе конфликта на реке Халхин-Гол. Требовалось в кратчайшие сроки изменить такое положение дел. К середине 1941 года ценой больших усилий были разработаны и запущены в серийное производство все необходимые типы современных самолетов, но гитлеровское командование сорвало план полного перевооружения советских ВВС. Количество новых машин в частях оставалось на низком уровне, и многие пилоты даже не успели их освоить.

Советская военная авиация в преддверии войны насчитывала свыше 17 тысяч самолетов – немецкая разведка сильно недооценила ВВС противника. Западная группировка войск Красной армии имела в своем составе 7133 самолета фронтовой авиации (4200 истребителей) и 1445 морской (763 истребителя). Правда, приблизительно 80 % всей авиации составляли изношенные машины устаревших образцов, и только 1540 самолетов соответствовали требованиям времени. Кроме того, западные рубежи СССР находились в сфере действий дальнебомбардировочной авиации, включавшей в себя 1339 бомбардировщиков, в том числе 1018 исправных.

Основными недостатками большинства наших истребителей являлись низкая скорость, слабое вооружение и отсутствие радиосвязи. Главное внимание в предвоенный период уделялось маневренности самолетов, в основном по той простой причине, что в СССР отсутствовали достаточно мощные и надежные авиационные двигатели. В докладе начальника ВВС Я.В. Смушкевича и военного комиссара Ф.А. Агальцова от 14 мая 1940 года говорилось: «Основным тормозом в развитии наших самолетов является мотор. Здесь наша отсталость от передовых капиталистических стран очень велика. Моторы М-63, М-88, М-105, которые поступают в серийное производство, – с большим количеством дефектов, ненадежны в полетах, часто отказывают; срок работы этих моторов очень небольшой. Мы просим ЦК ВКП(б) срочно принять меры по улучшению наших моторов и винтов, иначе скорости наших самолетов в ближайшее время могут еще больше отстать от заграничных».

Необходимость пушечного вооружения истребителей стала ясна во время Гражданской войны в Испании, где республиканским пилотам с трудом удавалось сбивать новые немецкие цельнометаллические бомбардировщики с бронированием рабочих мест экипажа и протектированными бензобаками. Тем не менее в советские ВВС продолжали поступать преимущественно самолеты, вооруженные пулеметами ШКАС винтовочного калибра. Разработка крупнокалиберных пулеметов задерживалась. Опытный образец универсального пулемета УБ конструкции М.Е. Березина был принят на вооружение только в апреле 1939 года, и на самолетах начал устанавливаться лишь год спустя. Пушкой ШВАК первоначально вооружалось лишь ограниченное количество истребителей, поскольку это оружие отличалось капризностью в эксплуатации и требовало доводки.

Бортовые радиостанции и радионавигационные приборы для советской авиации выпускались до войны в весьма ограниченном количестве из-за слаборазвитой радиопромышленности. Поэтому в истребительных подразделениях приемо-передающие станции невысокого качества устанавливались только на самолетах командиров эскадрилий. Например, в Московском военном округе на 1 января 1940 года из 553 истребителей радиостанциями располагали лишь 43. В воздухе основным видом связи по-прежнему оставались эволюции самолетов (покачивания крыльями) и сигнальные ракеты.

Основными типами советских истребителей перед началом войны являлись самолеты Поликарпова – И-16 и И-153 со звездообразными двигателями воздушного охлаждения. В штурмовых полках оставались еще машины И-15бис, называемые иногда в шутку «бисовыми душами»!

Истребитель И-16, тип 10 ВВС республиканской Испании на стоянке. Испания. Лето 1937 г. (РГВА)

Летчик одной из штурмовых эскадрилий И-15бис возле своей машины. Снимок сделан в Монголии летом 1939 года во время конфликта на реке Халхин-Гол. На самолете можно различить двухцветный кок винта и «халхингольский камуфляж», покрывающий не только фюзеляж, но и стойки шасси (РГВА)

Уступая врагу в горизонтальной и вертикальной скоростях, они превосходили мессершмитты только в боях на виражах. «Чайка», например, полный вираж выполняла всего за 11 секунд (Bf.109F имел время выполнения виража около 20 секунд).

Самолеты И-16 и И-153 имели смешанную конструкцию. Деревянные крылья и хвостовая часть фюзеляжа биплана И-153 с каркасом из сварных труб обтягивались полотняной обшивкой. Деревянный фюзеляж моноплана И-16 обшивался фанерой, а полотняная обшивка использовалась только на крыле с металлическим каркасом и хвостовом оперении. Вооружение истребителей составляли в основном четыре легких 7,62-мм пулемета ШКАС, хотя существовали и варианты, оснащенные крупнокалиберными пулеметами БС и 20-мм авиационными пушками ШВАК. Оба типа самолетов могли нести реактивные снаряды РС-82, направляющие которых монтировались под крылом.

Истребитель И-153 взлетает с аэродрома в ходе Советско-финской войны 1939–1940 гг. (РГВА)

Из современных истребителей в 1941 году наибольшее распространение в советских подразделениях получил самолет МиГ-3. Созданный в качестве высотного перехватчика и оборудованный тяжелым двигателем АМ-35А конструкции А.А. Микулина, этот истребитель имел на высоте 7000 м скорость 640 км/ч, что было незаурядным достижением того времени. Центроплан и передняя часть фюзеляжа самолета были металлическими, а отъемные части крыла и хвостовая часть – деревянными. Крыло из трех частей легко разбиралось. Превосходный истребитель для больших высот, МиГ-3 сильно терял в боевых качествах на средних и особенно малых высотах, где преимущественно и велись воздушные бои на Восточном фронте. Молодые неопытные летчики с трудом управляли этим самолетом, постоянно опасаясь сорваться в штопор. Передний обзор из далеко сдвинутой назад кабины пилота был неважным. Трудным оказался истребитель на взлете из-за его склонности к развороту. Посадочная скорость была большой, и при выравнивании он легко сваливался на крыло. На полевых аэродромах добавились трудности эксплуатационного характера. Пылью быстро засорялись соты радиатора, и мотор вследствие этого перегревался. Тем не менее опытные асы в дальнейшем сумели добиться на этом истребителе немалых успехов. Например, в июне 1941 года на МиГ-3 начал свою боевую карьеру Александр Покрышкин, уничтоживший на нем 10 вражеских самолетов, в том числе пять Bf.109. Вооружение МиГа обычно состояло из двух пулеметов ШКАС калибра 7,62 мм и одного БС калибра 12,7 мм.

Летчик 124-го истребительного авиаполка А.Г. Пронин на крыле своего МиГ-3 (РГАФКД)

Самолет ЛаГГ-3, созданный в соавторстве С.А. Лавочкиным, М.И. Гудковым и В.П. Горбуновым, отличался в первую очередь цельнодеревянной конструкцией. Даже тяжело нагруженные элементы крыла и фюзеляжа были изготовлены из т. н. дельтадревесины. В качестве вооружения вначале устанавливались пять пулеметов – три крупнокалиберных и два скорострельных ШКАСа. Под крылом были предусмотрены подвески для двух бомб или восьми реактивных снарядов РС-82. Большая дальность полета истребителя потребовала значительного количества топлива. Все это, естественно, повлияло на взлетный вес самолета. В соответствии с его увеличением ухудшились летные характеристики ЛаГГ-3, особенно скороподъемность и вертикальная маневренность. Плохое качество внешней отделки серийных истребителей и неубирающееся хвостовое колесо сильно уменьшили скорость самолета по сравнению с опытным образцом (почти на 40 км/ч). В управлении он был тяжел, на виражах быстро терял скорость и затем набирал ее сравнительно медленно. Из достоинств следует отметить хорошую живучесть истребителя в бою.

Пожалуй, наилучшим советским истребителем в этот период времени был самолет А.С. Яковлева – Як-1. По сравнению с МиГ-3 и ЛаГГ-3 он имел лучшую энерговооруженность и был проще в технике пилотирования. Его вооружение составляли 20-мм пушка ШВАК, стреляющая через полый вал винта, а также два пулемета ШКАС, установленные над двигателем. В качестве недостатков самолета можно отметить плохой обзор назад из кабины пилота по причине высокого гаргрота фюзеляжа и неразъемное крыло, затрудняющее транспортировку и ремонт истребителя. Як-1 имел смешанную конструкцию. Его ферменный фюзеляж обшивался в носовой части дюралевыми листами, а в хвостовой – полотном. Деревянное крыло несло фанерную обшивку.

Истребитель ЛаГГ-3 в сборочном цеху авиационного завода г. Таганрога. 1941 г. (РГАКФД)

Последние три вышеописанных истребителя были довольно современными, но все же и они уступали по летно-техническим характеристикам немецкому самолету Bf.109F. На средних и малых высотах он превосходил все типы боевых машин советских ВВС по скороподъемности и горизонтальной скорости. На виражах некоторое преимущество было у истребителей ЛаГГ-3 и Як-1.

Фронтовая бомбардировочная авиация советских ВВС на 94 % состояла из двухмоторных самолетов СБ разных вариантов. Первый советский скоростной бомбардировщик с гладкой работающей обшивкой, СБ хорошо проявил себя в Испании, однако уже и там к концу Гражданской войны проявились многие его недостатки, в частности слабость оборонительного вооружения и отсутствие защиты бензобаков. Передняя фюзеляжная установка из двух спаренных пулеметов имела очень малые углы обстрела в горизонтальной плоскости. Для ведения огня из хвостовой огневой точки стрелок должен был вначале сдвинуть фонарь кабины назад, а затем привести пулемет в боевое положение. Место хвостового стрелка отличалось теснотой, открытая кабина сильно задувалась воздухом, и все вместе это не способствовало точности стрельбы. Последние варианты СБ оснащались рядными моторами М-103 и верхней экранированной турелью МВ-3 с пулеметом ШКАС.

Ручной запуск двигателя истребителя Як-1 в полевых условиях. Весна 1941 г. (ЦАМО)

Три СБ 2М-100 из состава 13-го полка летят строем над иссушенной местностью района Аликанте. 1940 г. (ЦАМО)

Советские бомбардировщики СБ в небе над Хельсинки. 1940 г. (Фото из Национального архива Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Уязвимость бензобаков попытались снизить путем заполнения их свободного пространства нейтральными газами. Однако летные характеристики модернизированного СБ улучшились незначительно, а защита его хвоста по-прежнему оставалась слабой. Кроме верхней турели, стрелок обслуживал также нижнюю люковую установку, расположенную от него на некотором удалении. Если вражеский истребитель атаковал бомбардировщик снизу, стрелку приходилось бросать верхнюю установку и, согнувшись в три погибели, тянуться к нижнему ШКАСу. Понятно, что в таком положении он уже не мог следить за окружающим воздушным пространством. В случае одновременной атаки двух истребителей с задней полусферы СБ был практически обречен.

Современных фронтовых бомбардировщиков Пе-2 к началу войны советские заводы выпустили 460 штук, однако в строевые части таких самолетов попало немного.

Летчики 2-го апфр ГК КА на фоне самолета Пе-2 ранней серии. Лето 1941 г. (ЦАМО)

Полностью перевооружиться на Пе-2 успел лишь один 95-й бомбардировочный авиаполк Московского военного округа. Разработанный на основе высотного двухмоторного истребителя Ви-100, пикирующий бомбардировщик Пе-2 имел сравнительно высокую максимальную скорость полета – около 540 км/ч. Его нормальная бомбовая нагрузка в 600 кг размещалась в бомбоотсеках центроплана, и еще 400 кг бомб можно было подвесить снаружи самолета. Стрелковое вооружение Пе-2 состояло из четырех пулеметов ШКАС. Нижнюю «кинжальную» установку обслуживал стрелок, располагавшийся в фюзеляже за задней кромкой крыла. Еще один пулемет на шкворневой установке находился в распоряжении штурмана, а двумя неподвижно закрепленными в носовой части фюзеляжа ШКАСами управлял пилот. К моменту нападения фашистов пилоты плохо успели освоить новые машины, чему виной было отсутствие учебных самолетов с двойным управлением и принципиально новая тактика их использования. Кроме того, Пе-2 оказался весьма строгим в пилотировании, особенно на взлете и посадке, а также при отказе одного из моторов. Причиной этого являлся «истребительный» подбор профилей крыла, в результате чего самолет на малой скорости имел тенденцию к резкому крену.

Советская дальнебомбардировочная авиация (ДБА) включала в себя в предвоенное время 2147 самолетов, из которых львиную долю составляли бомбардировщики ДБ-3.

Кроме того, в частях ДБА имелись также устаревшие ТБ-3, 11 новых четырехмоторных ТБ-7 (Пе-8), а два авиаполка в июле 1941 года вооружили дальними двухмоторными бомбардировщиками Ер-2.

В полете ДБ-3 из состава советской ДБА. 1941 г. (ЦАМО)

Финские военнослужащие осматривают советский бомбардировщик ТБ-3, совершивший вынужденную посадку на вражеской территории. Советско-финская война. Зима 1940 г. (Фото из Национального архива Финляндии, фин. Kansallisarkisto)

Советский дальний бомбардировщик ТБ-7. 1940 г. (ЦАМО) – 296 –

Дальние бомбардировщики ДБ-3 начали поступать в строевые части в 1937 году, а боевое крещение они получили в ходе боевых действий в Китае. По скорости ДБ-3 даже ранних вариантов не сильно отличался от немецкого Не 111, но зато превосходил его в дальности полета почти в два раза. Все топливо самолета располагалось в крыльевых отсеках, являющихся прообразом современных кессонов. Бомбовая нагрузка достигала 2500 кг, а оборонительное вооружение включало три пулемета ШКАС в передней, верхней и люковой установках. Следует заметить, что защита ДБ-3 была не намного эффективнее, чем у СБ, и имела те же недостатки: носовой пулемет бомбардировщика был малоэффективен при открытой створке из-за встречного потока воздуха, а хвостовой стрелок-радист не успевал одновременно обслуживать верхнюю и нижнюю огневые точки. Вместе с тем критиковались сложность самолета в изготовлении и эксплуатации, а также тяжелое управление, особенно при взлете и посадке.

ДБ-ЗФ (Ил-4) внешне отличался от своего предшественника удлиненной носовой частью фюзеляжа, немного большей площадью крыла и упрощенными подкосами шасси. Технология изготовления упростилась, а кессонные баки заменили обычными мягкими с протекторами и системой заполнения свободного пространства инертными газами. Бомбовая нагрузка осталась прежней, а оборонительное вооружение усилилось за счет более скоростного пулемета «Ультра ШКАС» в верхней фюзеляжной установке. ДБ-ЗФ выпускался с моторами М-88 и имел еще более тяжелое управление из-за изменения центровки. Дважды Герой Советского Союза А.И. Молодчий так характеризовал этот самолет: «…по своей природе Ил-4 неустойчив, каждую секунду норовит завалиться в крен, уйти с курса, задрать или опустить нос. Нужно беспрерывно крутить штурвалом, чтобы самолет летел в заданном направлении». По эксплуатационным характеристикам ДБ-ЗФ все равно находился далеко позади своих немецких аналогов. Например, для замены двигателя на советском бомбардировщике требовалось 16 часов работы, в то время как на Ju 88 мотор менялся приблизительно за 4,5 часа.

Биплан Р-5 был одним из основных самолетов штурмовой авиации советских ВВС накануне Великой Отечественной войны. Финляндия. Зима 1940 г. (ЦАМО)

Штурмовая авиация СССР насчитывала в предвоенное время всего 11 авиационных полков, на вооружении которых состояли наскоро переоборудованные для штурмовых действий самолеты И-15бис, И-153, Ди-6, Р-5ССС и прочие небронированные боевые машины, в целом малопригодные для таких целей. Настоящих штурмовиков Ил-2 в западных приграничных округах 22 июня 1941 года почти не было, хотя серийный выпуск их налаживался, и к концу того месяца заводы изготовили 249 самолетов этого типа. Работы над проектом Ил-2 главный конструктор С.В. Ильюшин начал в середине 30-х годов по собственной инициативе. Впоследствии он вспоминал: «Не сразу я приступил к проектированию штурмовика, готовился примерно три года. До деталей проанализировал уже созданные машины. Пришел к убеждению: главное – наилучше сочетать вес, броню, оружие и скорость». В феврале 1938 года Ильюшин предложил свой проект «летающего танка» советскому правительству, которое полностью одобрило его идею. Опытный образец нового штурмовика совершил первый полет 2 октября 1939 года. Главной его особенностью являлся бронекорпус, практически полностью включенный в силовую схему планера. Он собирался из штампованных броневых листов двойной кривизны толщиной 4–8 мм и прикрывал все жизненно важные части самолета: двигатель, места экипажа из двух человек, топливную и масляную системы. Вооружение штурмовика составляли 4 крыльевых пулемета ШКАС, 1 подвижной ШКАС в задней кабине стрелка и 600 кг бомб на внутренних подвесках. На испытаниях самолет продемонстрировал несколько худшие летные данные относительно предусмотренных заданием и к тому же имел не очень хорошую управляемость. Вместе с тем военных не устраивали мощность наступательного стрелкового вооружения и дальность полета штурмовика. Все эти проблемы невозможно было решить только с помощью более мощного мотора, и поэтому в ОКБ ради облегчения машины решили отказаться от второго члена экипажа – стрелка. Дальнейшие события показали полную ошибочность этого решения. Серийные одноместные Ил-2 несли в крыле две 20-мм пушки ШВАК и два 7,62-мм пулемета ШКАС, а под крылом у них располагались подвески для восьми 132-мм реактивных снарядов. Бомбовая нагрузка не изменилась.

Советские ВВС в первые месяцы Великой Отечественной войны

22 июня 1941 года в 2.30 по берлинскому времени (3.30 по московскому) с аэродромов Польши и Восточной Пруссии начали подниматься в воздух немецкие бомбардировщики. Военный план «Барбаросса» вступил в силу, и командование люфтваффе старалось в полной мере использовать фактор внезапности. На большой высоте самолеты должны были пересечь границу над малонаселенными районами СССР и затем в час X (4 часа по московскому времени) обрушить груз бомб на советские аэродромы практически одновременно с залпами наземной артиллерии.

Не 111 из состава III /KG.53 взлетают с аэродрома в Польше в сторону границы с СССР. 22 июня 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

В первой атакующей волне в это утро бомбовые и штурмовые удары по советским объектам нанесли 637 обычных и пикирующих бомбардировщиков люфтваффе, а также 231 истребитель. В течение дня многие из этих самолетов совершили по 4–5 боевых вылетов, почти постоянно находясь в воздухе.

Ожесточенная битва в воздухе 22 июня развернулась вдоль всей западной границы СССР, и победа оказалась на стороне люфтваффе. Стихийным и хаотичным действиям советской авиации немецкие пилоты противопоставили четкую организацию, лучшую слетанность в небе и высокое качество авиационной техники. Кроме того, они приобрели уже немалый боевой опыт, участвуя в сражениях над Польшей, Францией и Британией, отшлифовали тактику действий, отлично знали сильные и слабые стороны своих самолетов в бою. Не последнее место занимало также заранее отработанное взаимодействие авиационных подразделений между собой и с наземными войсками. На руку гитлеровцам сыграло размещение подразделений ВВС СССР. После присоединения к Советскому Союзу территорий прибалтийских стран, а также Западной Украины и Белоруссии в соответствии с новой полосой обороны западного направления там было начато строительство 250 аэродромов. Однако, к сожалению, это произошло слишком поздно, и многие из них к моменту начала войны еще не были закончены.

Экипаж немецкого бомбардировщика в боевой работе. 22.06.1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Просчеты верховного командования привели к большой скученности баз ВВС – некоторые из них располагались так близко от границы, что в первые часы военных действий попали под удар даже полевой артиллерии противника. В условиях перевооружения имелись авиаполки, у которых было по два комплекта самолетов: новых и старых, законсервированных и подготовленных для отправки в тыл. Естественно, укрытия для самолетов сделать не успели, а во многих частях из-за недостатка средств и материалов не проводились и меры элементарной маскировки боевых машин, размещенных рядами поблизости от взлетно-посадочных полос.

Итог дня 22 июня 1941 года оказался плачевным для советских ВВС. На 66 приграничных аэродромах, попавших под удар, было уничтожено, по некоторым данным, около 800 самолетов на земле и еще свыше 300 машин немцы сбили в воздухе. Причем большая часть самолетов была потеряна не в результате первого налета люфтваффе, а в ходе последующих дневных налетов немецкой авиации, пожинавшей плоды хаоса и неразберихи на авиабазах СССР.

Самолеты Не 111 осуществляют бомбардировку советских аэродромов. 22.06.1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

В суматохе первого дня войны многие командиры советских авиаполков действовали на свой страх и риск, зачастую не имея связи с вышестоящим начальством (этому нередко способствовали диверсанты противника). Приказы и донесения штабов, как правило, запаздывали. Некоторые высокопоставленные руководители, растерянные развитием событий и все еще опасавшиеся «дать повод к войне» Германии, фактически устранились от выполнения своих функций. Среди них были командир 9-й сад (смешанной авиационной дивизии) ветеран Испании С. Черных и командир 6-й сад И. Федоров. Поэтому не было отдано своевременных приказов о рассредоточении авиации. Нехватка запасных оперативных аэродромов усугубила положение.

Наиболее сложная обстановка создалась в полосе Западного фронта. Расположенная на направлении главного удара немецких войск, авиация Западного особого военного округа в первый день войны понесла наиболее тяжелые потери. Особое внимание немцы уделили советским авиаполкам, оснащенным новейшей боевой техникой. В течение дня интенсивным бомбардировкам подвергались 26 аэродромов, на которых в числе прочих находились 402 современных самолета, включая 238 истребителей МиГ-1 и МиГ-3, а также 20 Як-1.

Советский военный аэродром – фото из кабины немецкого самолета. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Горят советские самолеты, уничтоженные немецкой авиацией. 22.06.1941 г. (ЦАМО)

Получившие повреждения в ходе авианалета и брошенные при отступлении советские скоростные бомбардировщики СБ. Лето 1942 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Сбитый и упавший на деревню в районе Смоленска советский самолет Ил-2. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Немецкий тяжелый истребитель Bf.110 на бывшем советском аэродроме с оставленными при отступлении истребителями И-153. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Самолет Як-1, «потрепанный» после воздушного боя. Июль 1941 г. (ЦАМО)

Техники 401-го иап готовят самолет МиГ-3 к бою по команде «тревога». Лето 1941 г. (ЦАМО)

Количество новых самолетов в приграничных округах в июне 1941 года

^*Эти самолеты только по времени поступления на вооружение относились к современным. Су-2 проектировался с учетом уже устаревшей концепции, а боевая ценность Як-2/4 была невелика из-за особенностей его конструкции.

Все «миги» входили в состав 9-й сад передового базирования, и половина из них оказалась на аэродромах в Тарново и Долубово, обстрелянных из полевых орудий. К концу дня соединения ВВС ЗапОВО потеряли большую часть своих самолетов, а некоторые из них практически полностью утратили военное значение. Например, 9-я сад, расположенная вблизи границы, из 409 самолетов потеряла 347, 10-я сад из 231–180, а в 11-й сад из первоначального количества 199 боевых машин к концу дня осталось только 72. Всего авиация Западного округа лишилась 738 самолетов (387 истребителей и 351 бомбардировщик), из которых 528 были уничтожены на земле и 210 сбиты в воздухе.

Тем не менее за этот успех подразделениям люфтваффе пришлось заплатить немалую цену. 22 июня, после первой атаки аэродромов, уцелело еще немало самолетов, принявших участие в воздушных боях. Уже в 3.30 утра первый немецкий бомбардировщик, обстрелянный звеном лейтенанта Мочалова из 33-го иап, рухнул, объятый пламенем, на землю. В 4.15 немцы познакомились и с русским методом ведения боя – мл. лейтенант Кокорев из 124-го иап, израсходовав боеприпасы, таранил на МиГ-3 двухмоторный Ju 88.

Вообще за восемь часов с момента начала войны 15 немецких самолетов стали жертвами таранных ударов на всех фронтах. Последним уничтожил таким образом немецкий мессершмитт около полудня пилот П. Кузьмин из 127-го иап, пилотировавший истребитель И-153 «чайка». В первые военные годы таран нередко использовался советскими летчиками в качестве последнего средства боя, и его роль в воздушной войне на Восточном фронте была необычайно высокой. В первую очередь с моральной точки зрения. Страх погибнуть в столкновении с русским самолетом постоянно преследовал немецких летчиков, старавшихся не сближаться с противником, и это позволяло советским истребителям даже без использования бортового оружия рассеивать боевые порядки вражеских бомбардировщиков, предпринимая на них ложные таранные атаки.

В утренних сумерках, когда в сереющей мгле только начали проявляться деревья, дома и сооружения, на большинстве аэродромов Западного округа еще ничего не знали о начале войны. Аэродром 13-го сбап (скоростного бомбардировочного авиаполка) в России был атакован двумя группами немецких самолетов, появившихся с западного направления растянутыми цепочками. Им никто не препятствовал, так как единственную зенитную батарею незадолго до этого сняли с позиции и отправили на учения. С небольшой высоты они открыли огонь из скорострельных пулеметов, а затем сбросили бомбы. На земле вспыхнул связной У-2, а затем был уничтожен на стоянке бомбардировщик СБ, в который забрался один из пилотов и открыл огонь по врагу из спаренных носовых ШКАСов. Этот бой был слишком неравным, и отважный летчик погиб. Когда немцы улетели, израсходовав боеприпасы, на аэродроме догорали обломки двух самолетов, а среди персонала двое человек погибли и еще шестеро получили ранения.

Хаос на базе прекратился лишь после прибытия командира полка капитана Гаврильченко, однако общая обстановка оставалась неясной, поскольку связь с вышестоящим руководством наладить не удалось. В конце концов было решено отправить на разведку несколько бомбардировщиков. Экипаж одного из них возглавил Усенко. В его подчинении находились стрелок-бомбардир Филиных и стрелок-радист Прядкин. Поднявшись в воздух и развернувшись над станцией Россь, Усенко направил свой Ар-2 в сторону Гродно. Погода стояла прекрасная, и местность внизу обозревалась вокруг на десятки километров.

Соотношение сил противостоящих группировок ВВС, количество потерь и побед советской авиации на различных фронтах 22 июня 1941 года

В таблице не учтены ВВС Ленинградского военного округа СССР, ВВС Финляндии, Италии, Венгрии, Хорватии и Словакии, а также соединения 5-го воздушного флота Германии, не принимавшие участия в крупномасштабных сражениях первого дня войны.

Заметили горящую станцию, а еще через некоторое время прямо по курсу горизонт закрыла космато-серая полоса. Эго горел город Гродно. Впоследствии подполковник П. Цупко так описал увиденную экипажем картину со слов бомбардира: «Горели железнодорожная станция, депо, кожевенный и стекольный заводы. Пламенем пожаров озарялись трубы тонкосуконной и мебельной фабрик, здания, костелы, жилые дома. В непроглядном дыме потонула возвышающаяся над городом знаменитая Замковая гора – древний город с замечательными памятниками истории и культуры. Мощные взрывы раздавались в районе мебельного завода, городской больницы, зоопарка.

Горел аэродром. Языки пламени пожирали ангары, авиаремонтные мастерские, складские помещения, жилые корпуса. На месте самолетных стоянок полыхали костры. Костров было много – это догорали на земле разбитые самолеты базировавшейся здесь 11-й смешанной авиадивизии 3-й армии. Зеленое летное поле, взлетно-посадочная полоса, рулежные дорожки – все пестрело пятнами больших и малых воронок. А над разрушенными зданиями авиагородка, над жилыми кварталами и парками города носились чужие одномоторные самолеты Ju 87 (чтобы избежать разночтений, на этой и последующих страницах книги обозначение самолетов дано в соответствии с принятыми в стране-изготовителе. – Прим. авт.). Друг за другом сваливались в крутое пике, и там, куда они направляли свой смертоносный груз, сверкал огонь взрывов, вставали султаны вздыбленной земли, рушились здания, гибли люди – все обволакивалось новыми и новыми клубами пыли и дыма…

Советский многоцелевой одномоторный самолет-разведчик, уничтоженный на аэродроме Гродно. Июнь 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

В районе аэродрома звено «чаек» – истребителей И-153 – вертелось в колесе воздушного боя. На них наседало до двух десятков тонкофюзеляжных, с короткими, будто обрубленными крыльями мессершмиттов. Положение «чаек» было крайне тяжелым, но они поле боя не покидали: уклоняясь от пушечно-пулеметных трасс врага, сами поливали его огнем, яростно бросались на вражеские пикировщики, сбивали их с боевого курса, не давали прицельно бомбить объекты.

«Чайки» принадлежали 127-му истребительному полку под командованием подполковника Гордиенко. Полк базировался на аэродроме Скидель в районе Гродно и за день совершил 180 боевых вылетов. Воздушный бой около 10 часов утра был особенно напряженным для пилотов части. Две эскадрильи «чаек» схватились в воздухе почти с 40 вражескими самолетами, и в итоге четыре немецкие машины были сбиты ценой пяти истребителей И-153. Для устаревших бипланов это был совсем неплохой результат, учитывая, что их противником оказалась знаменитая 27-я истребительная эскадра люфтваффе. Всего летчики 127-го иап доложили 22 июня о 20 воздушных победах, причем трое пилотов (А. Данилов, А. Пачин и П. Кузьмин) таранили немецкие самолеты.

Бойцы и командиры Красной армии осматривают сбитый зенитным огнем

немецкий истребитель Bf.109 из состава 3-й истребительной эскадры люфтваффе.

Лето 1941 г. (РГАФКД)

Еще более 20 побед записал на свой счет в первый день войны 123-й иап, которым командовал майор Б. Сурин. Имея в своем распоряжении 20 новеньких Як-1, полк не успел переучиться на новую матчасть и вступил в боевые действия на тех же И-153. Сурин лично сбил три вражеских самолета за четыре вылета, но во время последнего из них, вероятно, раненый, разбился на «чайке» при посадке. Его результат превзошел лейтенант И. Калабушкин, уже в первом воздушном бою на рассвете уничтоживший два бомбардировщика Ju 88. После заправки самолетов и пополнения боеприпасов летчики 123-го полка вновь вылетели на отражение налета противника, и на этот раз жертвой Калабушкина стал Не 111. Последний бой 22 июня Калабушкин провел после полудня, когда над станцией Жабинка, неподалеку от Бреста, его атаковали истребители Bf.109. Не имея возможности уйти из-за небольшой скорости, советский летчик развернул свою легкую «чайку» в лобовую атаку. Проскочив немецкий строй, совершил новый разворот с предельной перегрузкой и, не мешкая, открыл огонь по ближайшему мессершмитту, который в пламени упал на землю. Следом вскоре отправился и второй Bf.109 – озлобленным немцам не стоило ввязываться в бой на горизонтали с маневренной «чайкой». Но затем наступила и очередь Калабушкина – разорвавшийся под сиденьем самолета вражеский снаряд ранил его в обе ноги и впоследствии надолго вывел из строя. К вечеру остатки 123-го иап (15 самолетов) были перебазированы под Пинск.

Bf.110 из эскадрильи 5./ZG 26 на подлете к советской авиабазе в Алитусе. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

На прибалтийском направлении атаки немецких самолетов начались приблизительно с 3.50 утра. Первыми совершили налет на авиабазу в Алитусе Bf.110 из эскадрильи 5./ZG 26, а затем Ju 88 из III/KG1 «Гинденбург» нанесли удар по аэродрому и порту в Либаве (Лиепае). В Либаве базировались «чайки» 148-го авиаполка, и, по воспоминаниям немецких пилотов, когда семерка юнкерсов появилась над аэродромом, советские самолеты стояли у полосы ровными рядами, как на параде.

Ни один истребитель в воздух подняться не успел, и бомбардировщики люфтваффе сбросили свои бомбы без всяких помех. В результате этого налета сгорело четыре И-153 и погибло три красноармейца.

Всего в первой волне налета на прибалтийском направлении приняли участие 76 немецких бомбардировщиков и 90 истребителей, предпринявших штурмовку 7 аэродромов. К концу дня количество аэродромов, подвергшихся налетам, возросло до 11. Многие авиабазы были атакованы в тот момент, когда самолеты вернулись с ночных учений, а их экипажи отправились на отдых. В 6-й сад по вине ее командира И. Федорова, все еще опасающегося провокаций, после первого налета никакого сопротивления фашистам оказано не было. Поэтому немцы, несмотря на почти двукратное превосходство в силах советских ВВС, сразу же захватили господство в воздухе. Лишь спустя некоторое время командиры полков по личной инициативе приняли меры к отражению атак. 21-й иап под командованием майора Мирошниченко, избежавший потерь во время первого удара, в ходе второго налета противника сбил 9 самолетов. Однако из 10 И-16 назад вернулись только пять. Большинство «мигов» 31-го иап оказались неисправны, и отдельным пилотам пришлось сражаться против 6–7 немецких самолетов. Еще 9 побед заявили летчики 15-го иап, а 7 пошли на счет 10-го иап 7-й сад. В течение дня авиация округа совершила около 2 тыс. боевых вылетов, атакуя вражеские машины в воздухе и моторизованные колонны на земле. Согласно директиве Главного командования, советские самолеты бомбили также военные объекты в Кенигсберге, Мемеле, Тильзите и Гумбинене на территории Восточной Пруссии.

Наибольшим количеством боевых самолетов на западной границе располагал Киевский особый военный округ. Из 2003 машин его ВВС 1166 составляли истребители (159 МиГ-1/3, 64 Як-1, 943 И-16 и И-153), входящие в состав 17 авиаполков. В бомбардировочных полках находились 236 СБ, небольшое количество Ар-2, 68 новых Пе-2, 80 ближних бомбардировщиков Як-2/4 и еще два полка летали на одномоторных бомбардировщиках Су-2. Большинство новых истребителей и на этом направлении размещались на аэродромах поблизости от противника.

4-й воздушный флот генерала А. Лера на юго-западном направлении имел около 800 машин, и почти половина из них была использована для нанесения первого удара в 4–5 часов утра. Летчики 87-го иап, занявшие по тревоге свои места у истребителей, не смогли вовремя распознать врага. Командир полка майор И. Сульдин вспоминал: «Примерно в 4 часа 50 минут с восточной стороны аэродрома показался плохо видимый в лучах восходящего солнца двухмоторный бомбардировщик. Все сочли, что для проверки готовности полка прилетел командир авиадивизии. Но то был немецкий бомбардировщик Ju 88. На бреющем полете он атаковал выстроенные в линию самолеты. Увидев зловещие кресты на бомбардировщике, находившиеся на аэродроме командиры и бойцы открыли по нему огонь из винтовок. Но было уже поздно. Немецкий самолет сбросил прицельно мелкие осколочные бомбы, обстрелял из пулеметов личный состав: из 10 выстроенных самолетов 7 сгорели, были убиты два находившихся в кабинах летчика и ранены два младших авиаспециалиста. Пострадал и личный состав 4-й эскадрильи, построенный возле своего КП».

Несмотря на большие потери, советские пилоты и на этом участке границы яростно сражались с противником. Одним из наиболее результативных подразделений стал в этот день 12-й иап, переданный 12-й армии. Потеряв при налете 36 машин, полк сумел затем записать на свой счет 11 сбитых вражеских самолетов, заплатив за это только тремя «чайками». Две машины уничтожил мл. лейтенант Л. Бутелин – последнюю он таранил и при этом погиб. Всего в полосе 12-й армии в плен попали 12 немецких летчиков.

Группа немецких бомбардировщиков Ju 88A в полете. 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Истребители МиГ-3 из состава 15-й и 16-й сад добились невысоких результатов. За 374 боевых вылета они сбили всего 10 вражеских самолетов и потеряли 5 своих. Шесть побед пришлось на долю 28-го иап, выполнившего 157 боевых вылетов. Причиной такого положения дел явилась слабая подготовка летчиков – к началу войны лишь около 10 % пилотов строевых частей освоили полеты на новых типах самолетов. Однако большинство из них нельзя было считать полностью освоившими новую технику, так как они могли, по существу, лишь летать по кругу и совершать взлеты и посадки. Ввиду сложности освоения новых самолетов временно были изъяты из курса боевой подготовки многие фигуры высшего пилотажа.

На южном направлении самолеты люфтваффе не смогли добиться успеха и практически везде получили отпор. Командующий ВВС Одесского военного округа еще в ночь на 22 июня объявил тревогу и своевременно перебазировал авиацию на запасные, полевые аэродромы. Таким образом, на атакованных противником аэродромах почти не оказалось самолетов. Вражеские силы на этом направлении состояли из 4-го авиакорпуса генерала К. Пфлюгбайля, армейской авиации и румынских ВВС – всего около 800 самолетов. Немцам удалось уничтожить на аэродромах лишь 3 % советских боевых машин, потеряв при этом почти такое же количество собственных самолетов в воздухе.

Румынские офицеры осматривают сбитый советский истребитель МиГ-3. Июнь 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Самым результативным на южном фронте оказался 67-й иап майора В. Рудакова. Лучший по боевой подготовке в предвоенное время, полк начал боевые действия с 4 часов утра, с успехом отражая налеты противника. Первый вражеский самолет был сбит недалеко от аэродрома Болгарика лейтенантом Ермаком приблизительно в 4 часа утра. Затем летчики 67-го полка перехватили и рассеяли в воздухе румынские бомбардировщики S.M.79 из 1-й баг. После окончания боя румыны признали потерю двух самолетов и 10 человек летного персонала. Стремясь взять реванш за две неудачные атаки, немецко-румынское командование бросило на аэродром Болгарика крупные силы из 50 бомбардировщиков под прикрытием 30 истребителей. Самолеты шли волнами с интервалами 2–3 минуты, и среди них находились 12 румынских бомбардировщиков «Потез-633» из 2-й баг и десять PZL-37 «Лось» из 4-й баг. В группу прикрытия входили немецкие истребители Bf.109, румынские «харрикейны» и Не 112. На перехват противника взлетели все 50 И-16 полка. Разбив строй вражеских девяток, они сбили пять бомбардировщиков и два истребителя. Лейтенант А. Мокляк уничтожил в этом бою два румынских бомбардировщика и таранил третий, расставшись с жизнью. Всего в течение дня полк заявил о 16 воздушных победах.

Над аэродромом Гросулово 27 Ju 88 в сопровождении 9 Bf.109 попытались нанести удар по бомбардировщикам СБ и Пе-2 на стоянках. Первая группа атакующих отбомбилась неудачно, не причинив никакого вреда советским самолетам, а вторая попала в поле зрения капитана А. Карманова из 4-го иап, случайно оказавшегося в этом районе. Бойко развернув МиГ-3, он в одиночку вступил в бой, используя преимущество внезапного нападения, сбил один юнкерс и разогнал остальные бомбардировщики, выдержав затем самоубийственный поединок с мессершмиттами. Один Bf.109 врезался в землю, а самолет Карманова хотя и выглядел как решето, тем не менее приземлился на своем аэродроме. Нужно заметить, что на следующий день в районе Кишинева Карманов одержал еще три победы в одном бою, но в тот же день пал смертью храбрых, ввязавшись во время очередного вылета в схватку с четырьмя Bf.109.

22 июня первые сбитые вражеские самолеты записали на свой счет летчики ВВС Черноморского флота. Примерно в 13.30 налет на порт Измаил, где базировались военные корабли Дунайской флотилии, предприняли 12 румынских самолетов. Им навстречу с аэродрома на окраине города взлетели три И-153 и 14 И-15бис 96-й отдельной истребительной эскадрильи. Как вспоминал командир эскадрильи капитан А. Коробицын, румынские самолеты представляли собой двухместные тихоходные бипланы, по скорости заметно проигрывающие даже явно устаревшим И-15бис. Вероятнее всего, это были легкие бомбардировщики IAR-37/38 либо «Флит F-10G». Летели они без истребительного прикрытия, и этим в полной мере воспользовались советские пилоты. Атаковав звеньями, они вскоре сбили четыре вражеских самолета. Пятый бомбардировщик уничтожил лейтенант Маслов, в одиночку преследовавший его в глубине территории противника. После возвращения в самолете Маслова насчитали около 40 пулевых пробоин, а его пулеметы пришлось сдать в ремонт: от беспрерывной стрельбы заклинило движущиеся части оружия.

К числу других подразделений ВВС Одесского военного округа, отличившихся 22 июня 1941 года, принадлежал также 55-й иап, размещавшийся на аэродроме Бельцы. В течение дня его летчики одержали 10 воздушных побед. Свои первые вражеские самолеты в Великой Отечественной войне сбил под Кишиневом командир 69-го иап Лев Шестаков.

Советская бомбардировочная авиация на южном участке свои основные усилия сосредоточила на уничтожении переправ через реку Прут, по которым сплошным потоком двигались немецкие войска. Эффективный бомбовый удар днем 22 июня нанесли 17 Пе-2 из состава 5-го бап, полностью разрушившие Галацкий мост. Пожалуй, это было первое успешное применение новых бомбардировщиков. Самолеты СБ из 40-го бап атаковали румынские порты Сулину и Констанцу. Налет двух СБ на Сулину оказался сравнительно удачным, а вот Констанца осталась невредимой: экипажи четырех СБ с аэродрома Сарабуз в пути потеряли друг друга, подходили к цели поодиночке и, встреченные сильным зенитным огнем, поспешно освободились от бомб и вернулись назад, в Крым.

Сбитый румынский IAR-37/38 в районе Одессы. Лето 1941 г. (ЦАМО)

Соединения дальнебомбардировочной авиации были приведены в боевую готовность с утра, однако боевую задачу получили только к обеду. Так как они подчинялись непосредственно главному командованию ВВС РККА, сыграла свою роль довольно сложная организация системы связи и обычная штабная волокита. Для участия в боях первоначально выделили только 3-й авиакорпус дба полковника Н.С. Скрипко и два полка 18-й авиадивизии. Около 10 часов утра состоялся телефонный разговор Скрипко с командующим ВВС П.Ф. Жигаревым. В сильном возбуждении Жигарев настойчиво потребовал задержать продвижение немецких моторизованных колонн в районе сувалкинского выступа. Однако на просьбу Скрипко поддержать действия бомбардировщиков истребителями он никакого ответа не дал, сославшись на отсутствие связи с Минском. Вскоре в штаб 3-го дбак поступила телеграмма от командующего ВВС Западного фронта И.И. Копца, которая гласила: «Уничтожать мотомехвойска противника в двух районах – Сувалки, Сейны, Августов, Квитемотис и Седлец, Янов, Луков; тяжелобомбардировочным авиаполкам – 3-му тяжелому авиаполку одиночными ночными налетами разрушить склады в районе Сувалки и сувалковского выступа, 1-му тяжелому авиаполку одиночными налетами уничтожить матчасть самолетов противника на аэродромах Соколов, Седлец, Луков, Бяла-Подляска; 212-му дбап в течение 22–23.6.41 года ночными налетами уничтожать авиационные заводы в Кенигсберге». Последнюю задачу 212-му авиаполку вскоре отменили.

Первыми в 15.40 22 июня начали взлетать дальние бомбардировщики из состава 96-го и 207-го дбап 42-й авиадивизии. Всего из этих двух полков удалось поднять в воздух 39 самолетов, которые эскадрильями и звеньями отправились бомбить цели в районах Мерканс, Лептуны, Сувалки, Сейны, Августов и Квитемотис. Полчаса спустя в южном направлении по маршруту Осиповичи – Пружаны – Янов вылетел 31 бомбардировщик из 98-го дбап 52-й авиадивизии. Никаких конкретных указаний относительно целей экипажи не получили и поэтому вели поиск врага самостоятельно. Замеченные колонны прицельно бомбили с высоты 1000–1500 м при сильном огне зенитной артиллерии, а кроме того, многим подразделениям пришлось вести бои еще с вражескими истребителями. Поэтому потери оказались тяжелыми: из 70 ДБ-3 на свои аэродромы не вернулись 22 самолета. Во многих экипажах были убитые и раненые, и из-за нехватки санитарных машин для их перевозки использовались бортовые грузовики. Сильно поврежденные бомбардировщики стаскивали со взлетно-посадочной полосы тракторами. Следует отметить, что на следующий день возвратилось назад еще несколько самолетов – из-за повреждений или потери ориентировки они вынуждены были вначале приземлиться на «чужих» аэродромах.

Боевой состав советской дальнебомбардировочной авиации на западных рубежах по состоянию на 1 июня 1941 года

*В первой колонке указано общее количество самолетов, а во второй – в том числе неисправных.

В целом сопротивление, оказанное самолетам люфтваффе в воздухе в первый день войны, было значительным даже по воспоминаниям немецких пилотов. Костяк кадровых офицеров советских ВВС составляли летчики, получившие боевой опыт в небе Китая, Испании, Халхин-Гола и Финляндии. Все они щедро делились знаниями с рядовыми пилотами, и не их вина, что тактические приемы, освоенные ими, не были приняты на вооружение истребительной авиации СССР. В общем, большинство летчиков достаточно хорошо освоили комплекс высшего пилотажа и неплохо знали свою боевую технику. Исключение здесь составляли лишь новые типы самолетов. В донесении IV воздушного корпуса люфтваффе указывалось к вечеру 22 июня 1941 года: «Истребительная оборона противника в количественном отношении все еще остается сильной, зачастую в бою используются от 15 до 25 самолетов, и избавиться от них можно только за счет превосходства в скорости полета».

Всего в первый день войны немцы официально признали гибель только 35 боевых самолетов. Из пропагандистских соображений цифра потерь была сильно занижена. В настоящее время, согласно найденным в военном архиве немецкого города Фрейбурга документам, цифра потерь люфтваффе возросла до 70–80 полностью уничтоженных машин. Только однажды, во время «битвы за Англию», ежедневные потери люфтваффе достигали такого уровня. Причем многие самолеты получили повреждения, и наиболее сильно были потрепаны бомбардировочные части. Например, в 51-й бомбардировочной эскадре люфтваффе, кроме двух десятков сбитых самолетов, повреждения различной степени получили еще около 50 % машин. Кстати, в немецких документах потери самолетов отмечались в процентах нанесенных повреждений, начиная с 10-процентного барьера. В результате возникает много вопросов. Если с уничтоженным на 100 % самолетом все ясно (безвозвратная потеря), то как быть с самолетом, поврежденным на 90 %? Он что, упал и взорвался, но от него остались какие-то целые детали?

А самолеты, поврежденные на 50–60 %? Согласно немецким военным источникам, они якобы подлежали восстановлению. Т. е. напрашивается вывод, что из двух самолетов собирали один. С другой стороны, как получившая такой процент повреждений в бою машина могла дотянуть до своего аэродрома, и способна ли она вообще была летать? В некоторых советских штурмовых авиаполках из-за сильной убыли боевой техники специально сформированные команды разыскивали на своей территории поврежденные и совершившие вынужденные посадки Ил-2 с целью их последующего ремонта и восстановления. С негодных штурмовиков снимали сохранившиеся агрегаты, не сильно помятые плоскости крыла и хвостового оперения. Однако все эти самолеты числились в сводках полков в качестве боевых потерь, и никто не считал процент их повреждений. Немецкая же система отличалась туманностью, поскольку давала широкий простор для откровенных подтасовок. Ведь процент повреждений можно было определить по-разному, в зависимости от ситуации и ответственности перед вышестоящим начальством. В результате из немецких сводок не так легко выделить полностью уничтоженные самолеты, т. е. безвозвратные потери. Таковыми в основном считались боевые машины, сбитые и упавшие на территории противника. Если же подбитый самолет совершал посадку на своей территории, он уже переходил в разряд поврежденных, даже если не подлежал восстановлению.

В послевоенной западной литературе нередко приводилось общее количество самолетов люфтваффе, потерянных на различных фронтах в определенные промежутки времени, начиная от поврежденных на 10 % машин до полностью уничтоженных самолетов (например, в известном труде подполковника Греф-фата «Война в воздухе»). Однако в современной литературе западные историки все чаще оперируют по отношению к Восточному фронту только цифрами безвозвратных потерь люфтваффе (т. е. самолетов, уничтоженных на 100 %). Таким образом, число потерь немецких ВВС значительно занижается. Кроме того, к официальным подсчетам потерь люфтваффе во время войны нередко прикладывали руку сотрудники аппарата Геббельса, стремившиеся показать ход боевых действий на Восточном фронте в выгодном свете. С их подачи и появилась цифра 35 сбитых немецких самолетов 22 июня 1941 года. Общий список потерь люфтваффе в первый день войны по материалам военного архива представлен в таблице ниже. Через дробную черту отмечены: потери от воздействия противника/потери без воздействия противника.

При расчете безвозвратных потерь люфтваффе можно смело сложить две первые колонки, и в итоге получается 78 полностью уничтоженных самолетов. Кстати, данные эти еще, вероятно, неполные. Так, в списке нет бомбардировщика «дорнье», совершившего вынужденную посадку около Тернополя, – его экипаж попал в плен. Еще один «дорнье», отсутствующий в списке, по немецким донесениям, взорвался в воздухе на собственных бомбах. Кроме того, участник Великой Отечественной войны полковник П. Пляченко вспоминал, что 22 июня 1941 года на кукурузном поле под Бендерами приземлился Ju 87, подбитый с земли ружейно-пулеметным огнем. На допросе пилот и штурман показали, что летели бомбить важный железнодорожный мост. Пляченко сфотографировал этот бомбардировщик вместе с окружавшими его красноармейцами, и на сохранившейся фотографии ясно видно: Ju 87В-2 из StG 77.

Советские летчики в первый день войны заявили приблизительно 250 воздушных побед, и еще на несколько десятков сбитых немецких самолетов претендовали зенитчики. Конечно, данные эти завышены, тем не менее урон немцам был нанесен значительный. Даже по официальным немецким данным, люфтваффе только убитыми и пропавшими без вести потеряли 133 человека из числа летных экипажей. Горькой утратой для люфтваффе стала гибель Вольфганга Шельмана, командира JG 27, ветерана легиона «Кондор» и кавалера Рыцарского креста. В JG 53 был сбит Гейнц Брейнютц, командир второй группы, также кавалер Рыцарского креста. После меткой очереди стрелка советского бомбардировщика СБ он сумел совершить вынужденную посадку, но через несколько дней умер в госпитале. Эти два аса стали первыми из длинного списка «экспертов» люфтваффе, погибших на Восточном фронте.

Тем не менее поражения у немецких пилотов были заслонены блестящими победами. Например, летчики групп I–III/JG 51 доложили 22 июня о 12 сбитых в воздухе истребителях и 57 бомбардировщиках и, кроме того, еще о 129 советских самолетах, уничтоженных на земле. Четыре победы в одном бою записал на свой счет обер-фельдфебель Хофемейер.

Победы над бомбардировщиками давались в люфтваффе достаточно легко, поскольку, по воспоминаниям немецких пилотов, они летали, как правило, без прикрытия и без всяких маневров упрямо двигались к своим целям.

Потери люфтваффе на Восточном фронте 22 июня 1941 года

Выпуски журнала люфтваффе «der Adler» за июль, август 1941 года, освещающие реализацию плана «Барбаросса»

Против аэродромов немцы действовали в течение всего дня группами различной численности, чередуя налеты бомбардировщиков и истребителей. Мелкие группы в нужные моменты быстро наращивали свой состав, вызывая по радио подкрепления. Например, 33-й советский истребительный полк, базировавшийся в районе Пружан, с самого утра участвовал в отражении налетов бомбардировщиков, заставляя их сбрасывать бомбы и убираться восвояси. Однако после очередной посадки истребители И-16 были атакованы с воздуха девятью Bf.109F, которые с бреющего полета обстреляли рулящие и заправляющиеся топливом самолеты. На помощь немцам подоспели еще две группы мессершмиттов – после часа штурмовки 26 боевых машин на советском аэродроме превратились в обломки.

Для уничтожения самолетов на земле немцы широко использовали в первые дни войны специально разработанное оружие – мелкие осколочные бомбы SD 2, прозванные «яйцами дьявола». Одна такая бомбочка весила около 2 кг и при разрыве давала примерно 300 осколков. Средние бомбардировщики оснащались кассетами во внутренних отсеках, где размещались 360 бомб SD 2. Пикирующие бомбардировщики и истребители могли нести 96 таких бомб в контейнере, который сбрасывался в полете и раскрывался, не долетая до земли. Естественно, SD 2 разрабатывались для уничтожения живой силы врага, но у них был один существенный недостаток. Сбрасывать бомбы этого типа можно было только с бреющего полета, так как при бомбометании с большой высоты первые ряды бомб заклинивались в решетках кассет из-за перепада давлений, и при последующей посадке самолета такая ситуация грозила катастрофой. В условиях сильной противовоздушной обороны сухопутных войск подобные атаки были весьма опасными, и поэтому испытать новое оружие вначале решили против аэродромов, так как прямое попадание бомбы в самолет по своей эффективности не сильно уступало зенитному снаряду. Первым попал под бомбардировку мелкими осколочными бомбами советский аэродром Паневежис. В промежуток времени от 3.48 до 4 часов утра его атаковала с высоты 25 м десятка Ju 88, сбросившая на полосу и стоянки самолетов 3600 SD 2. Затем немцы забросали 2-кг бомбочками и другие аэродромы.

В основном повреждения, полученные советскими самолетами на земле от мелких осколков, были не очень значительными и при обычных обстоятельствах легко бы устранились. Но в условиях постоянных вражеских налетов 22 июня и общей неясной ситуации ремонтом никто не занимался, а когда немецкие моторизованные колонны прорвали советскую оборону, для поврежденной техники это имело фатальные последствия. Срочная эвакуация летного и технического персонала аэродромов привела к тому, что поврежденные самолеты в лучшем случае уничтожались, а в худшем – бросались на произвол судьбы (особенно это относилось к устаревшим типам машин). И таких самолетов было много, в первую очередь на тех аэродромах, где они находились на открытых стоянках, в скученных порядках и значительном количестве. Например, по воспоминаниям Ф. Архипенко из 17-го иап, на аэродроме под Ковелем утром 23 июня исправных самолетов насчитывалось всего 25–30 штук, более сотни были повреждены осколками, а остальные сгорели. На следующий день, после очередного вражеского налета, осталось всего 10 исправных «чаек» и 1 МиГ-1. Их перегнали на запасной аэродром в Колки и затем в Житомир, а следом отправился «безлошадный» персонал на грузовиках.

Масштабы разгрома советской авиации трагически отразились на судьбах некоторых руководителей ВВС, в первую очередь Западного особого военного округа. Вечером 22 июня застрелился командующий ВВС округа генерал-майор И.И. Копец, сделавший стремительную карьеру во время сталинских репрессий. Рядовой пилот в первой половине 30-х годов, он выдвинулся в ходе Гражданской войны в Испании, где командовал истребительной эскадрильей. После возвращения на Родину в 1938 году сразу был назначен заместителем командующего ВВС Ленинградского военного округа, а затем и командующим ЗапОВО. Однако на высоких должностях особых организаторских способностей не проявил и в основном интересовался только летной подготовкой пилотов. В душе он так и остался командиром эскадрильи.

27 июня 1941 года был расстрелян командир 9-й сад Сергей Александрович Черных. Мастер боя на вертикали, Черных тоже отличился во время войны в Испании. Там он возглавлял «снайперское звено» И-16 и в воздушных боях сбил пять вражеских самолетов лично и еще два – в составе звена. На его счет был записан один из первых уничтоженных в Испании мессершмиттов Вf.109. Нерешительность и растерянность в первый день Великой Отечественной войны стоили ему жизни.

План «Барбаросса» предусматривал прежде всего захват двух основных городов Советского Союза – Москвы и Ленинграда. Франц Гальдер записал в своем дневнике после совещания 8 июля 1941 года у Гитлера: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки. Это будет народное бедствие, которое лишит центров не только большевизма, но и московитов (русских) вообще».

Ленинградским военным округом перед началом войны командовал генерал-майор А.А. Новиков. Умный, интеллигентный и порядочный человек, он пользовался большим авторитетом в войсках и особенно среди личного состава советских ВВС. По состоянию на 1 июня 1941 года, в ВВС Ленинградского округа числилось 1288 самолетов, из которых 214 были неисправными. Их распределение по соединениям и частям, а также места базирования приведены в таблице ниже. Нужно заметить, что данные эти к началу войны несколько устарели, поскольку советская авиация находилась в стадии реорганизации (некоторые авиаполки только формировались), и за месяц многое могло измениться. Поэтому ниже приводится и общий состав.

ВВС округа по состоянию на 23 июня (из мемуаров А.А. Новикова). К тому времени в его подчинении находились следующие авиационные силы, распределенные по общевойсковым соединениям:

1. ВВС 23-й армии, расположенной в районе Карельского перешейка. Это направление считалось наиболее важным в военном отношении, и поэтому здесь располагалась самая мощная авиационная группировка Ленинградского округа, включавшая в себя 435 боевых самолетов (114 бомбардировщиков и 321 истребитель) в составе 5-й и 41-й авиационных дивизий;

2. ВВС 14-й армии мурманского и кандалакшского направлений (о них шла речь в предыдущей главе);

3. ВВС 7-й армии, защищавшей петрозаводское направление. Этот участок считался второстепенным, и для поддержки войск там использовалась только 55-я сад, насчитывавшая 83 самолета (41 бомбардировщик и 42 истребителя);

4. Фронтовая авиагруппа резерва, находившаяся в непосредственном подчинении Новикова. Она базировалась к югу от Ленинграда и состояла из 2-й сад, 39-й иад, 2 корпусных эскадрилий, 4 эскадрилий связи и 1 санитарной эскадрильи. Всего в ней имелось 317 боевых самолетов, в том числе 154 бомбардировщика и 163 истребителя;

5. Авиация ПВО Ленинграда. Ее истребительные дивизии (3-я и 54-я) были сведены в 7-й авиационный корпус под командованием полковника С.П. Данилова, насчитывавший 23 июня 272 истребителя, в основном И-16 и И-153. Из современных самолетов в его составе числились 30 МиГ-3.

Следует отметить, что Ленинград защищал также Балтийский флот, имевший в начале войны 2 линкора («Марат» и «Октябрьская революция»), 2 крейсера, 19 лидеров и эсминцев, 71 подводную лодку и другие более мелкие корабли. ВВС Балтийского флота насчитывали 656 самолетов разных типов.

Боевой состав ВВС Ленинградского военного округа по состоянию на 1 июня 1941 года

^*В первой колонке указано общее количество самолетов, а во второй – в том числе неисправных.

^**19-й иап планировалось перевооружить на истребители ЛаГГ-3, однако к началу войны было решено оснастить его самолетами МиГ-3.

Немецкое командование для взаимодействия с группой армий «Север» выделило 1-й воздушный флот генерала Келлера. Его костяк составлял I воздушный корпус, включавший в себя бомбардировочные эскадры KG 1, KG 76 и KG 77, оснащенные самолетами Ju 88, истребительную эскадру JG 54 (Bf.109F) и отряд дальней разведки 5.(F) /122 (Ju 88). Всего, по немецким данным, в этом корпусе имелось 523 самолета, в том числе 240 бомбардировщиков, 148 истребителей и 60 дальних разведчиков.

Как уже упоминалось, главные силы Ленинградского военного округа находились на севере, что соответствовало предвоенным планам Верховного командования, предполагавшим наибольшую опасность для города со стороны Финляндии. Угроза со стороны Германии, по существу, в расчет не принималась, так как от границ Восточной Пруссии до Ленинграда было около 750 км, и к тому же с этого направления город прикрывался войсками Прибалтийского ОВО. Однако действительность опровергла все эти планы.

Для обороны Прибалтики планировалось развернуть в приграничных районах 8-ю и 11-ю армии, а во втором эшелоне – 22-й и 24-й корпуса 27-й армии. Однако к началу Великой Отечественной войны к границе успели выдвинуться только отдельные части и подразделения передовых армий, которые не были подготовлены к длительному сопротивлению. Из-за недостатка тяги медленно выдвигались на рубеж обороны и артиллеристы, также не успевшие оборудовать свои позиции.

22 июня 1941 года войска немецкой группы армий «Север» при поддержке самолетов 1-го воздушного флота люфтваффе нанесли мощнейшие удары в направлениях Лиепаи, Шяуляя и Даугавпилса.

3-я танковая группа Гота и два корпуса 9-й армии группы армий «Центр» предприняли наступление на Вильнюс с целью выхода к Минску. Основные силы группы армий «Север» наступали на стыке 8-й и 11-й советских армий, где в полосе обороны 125-й стрелковой дивизии немцы бросили в бой сразу три танковые и две пехотные дивизии – фронт был прорван, и в образовавшуюся брешь хлынули и другие соединения вермахта. К середине дня немцы захватили Таураге, а к вечеру вышли на рубеж реки Дубисса. Все мосты достались им в целости и сохранности. Советские войска под ударами танков и авиации противника вынуждены были отойти на всем протяжении фронта на 20–40 км. Естественно, это поставило под угрозу захвата приграничные советские аэродромы, и авиационные части начали спешно перебазироваться на восток, в районы Елгавы и Даугавпилса.

Боевой состав ВВС Прибалтийского военного округа по состоянию на 1 июня 1941 года

^*В первой колонке указано общее количество самолетов, а во второй – в том числе неисправных.

Командование Северо-Западного фронта (созданного на основе управления и войск Прибалтийского округа) попыталось взять ситуацию под контроль 23 июня, приказав нанести удары во фланг немецкому 41-му моторизованному корпусу, наступавшему вдоль шоссе Тильзит – Шяуляй. Однако выдвинутые для контрнаступления 12-й и 13-й механизированные корпуса сразу же понесли тяжелые потери от самолетов люфтваффе, захвативших господство в воздухе. Например, соединения 12-го мехкорпуса в течение полудня четыре раза подвергались массированным воздушным налетам. Кроме советских войск, немецкие самолеты бомбили с самого утра также советские города, ж/д станции, аэродромы и различные военные объекты.

ВВС Северо-Западного фронта тоже с самого утра вели тяжелые бои, в основном отражая налеты противника и стараясь сдержать наступление врага. Потери при этом были необычайно высокими, чему в немалой степени способствовала организационная раздробленность советской авиации: смешанные авиадивизии находились главным образом в подчинении командования общевойсковых армий. В результате силы авиационных соединений были распылены по всему фронту, что позволило люфтваффе без особого труда удерживать господство в небе в районах главных ударов своих войск. Это затруднило также и массированное использование самолетов на направлениях контратак мехкорпусов, которые в итоге не достигли ощутимых успехов. В свою очередь, немецкие бомбардировщики наносили бомбовые удары совершенно безнаказанно и регулярно, и в результате 24 июня командующие мех-корпусов получили ошибочный приказ «действовать небольшими колоннами с целью рассредоточить авиацию противника». Советское контрнаступление было окончательно сорвано – к исходу дня части 2-го немецкого армейского корпуса захватили Каунас, а 41-й моторизованный корпус генерала Рейнгарда ускоренным маршем двинулся к Западной Двине.

Тяжелый танк КВ-2 на захваченном немецкими войсками аэродроме. На заднем плане немецкий бомбардировщик Do 17. Даугавпилс (Двинск). Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Кроме того, совершенно неприкрытым оказалось направление на Даугавпилс, куда устремился 56-й моторизованный корпус генерала Манштейна. К вечеру 25 июня немцы продвинулись в направлении Даугавпилса на 125 км.

В конце концов командующий Северо-Западным фронтом Ф.И. Кузнецов принял решение объединить руководство всей авиацией в своих руках, но к тому времени ее численность уже сильно сократилась. За три дня боев она потеряла более половины состава. От некоторых авиаполков фактически осталось одно только название. Так, политрук Новиков из 241-го штурмового полка сообщал 26 июня: «В строю остался один боевой самолет. Второй требует капитального ремонта. Остальные двадцать пять уничтожены в воздухе, потеряны на земле, во время бомбежек и при вынужденных посадках. 25 июня при выполнении боевого задания погибли три человека: капитан Бордюков, член ВКП(б), старший политрук Стаценко – также коммунист, заместитель командира полка по политчасти; лейтенант Ероскин, кандидат в члены ВКП(б)».

На помощь Северо-Западному фронту для нанесения бомбовых ударов по танковым колоннам противника 25 июня были выделены 53-й и 200-й бомбардировочные полки дба. Вооружались эти авиачасти двухмоторными самолетами ДБ-ЗА и ДБ-ЗФ. Существенным отличием ДБ-ЗА от более нового ДБ-ЗФ являлось отсутствие у него нижней стрелковой установки, благодаря чему бомбардировщик был сильно уязвим при атаке истребителя сзади снизу. В первый же вылет на бомбардировку наземных войск противника оба полка поднялись в воздух в полном составе.

53-му дбап в качестве цели определили немецкие колонны в районе западнее Вильнюса. Ведущим группы из трех эскадрилий полка назначили капитана Голубенкова, вылетевшего вместе со штурманом Шведским. Вторую эскадрилью возглавил капитан Третьяков, а третью – ст. лейтенант Зуев. Первая девятка 53-го полка появилась над целью около 8 часов утра, и о ее дальнейших действиях подробно рассказал в своих мемуарах штурман 2-й эскадрильи А.И. Крылов.

«С тысячеметровой высоты отчетливо просматриваются стоящие на обочине десятка два танков, прикрытые ветками, – пишет Крылов. – В центре их – длинное туловище топливозаправщика. Шведский, растянувшись в своей кабине, замер у окуляра коллиматорного прицела. Вот топливозаправщик вписался в перекрестие сетки. Нажата боевая кнопка. Из открытых люков посыпались бомбы. Черные, каплеобразные, они падали, словно связанные невидимой нитью, длинной цепочкой.

– Бомбы! – коротко скомандовали летчики ведомых экипажей В.И. Догадин и Б.П. Бандиков, видя, как из ведущего самолета посыпался смертоносный груз.

Их штурманы тут же нажали на кнопки бомбосбрасывателей. А через десяток секунд тридцать стокилограммовых бомб со свистом врезались в гущу танков. Багровые фонтаны взметнулись у бронированных машин гитлеровцев, окутав их клубами огня и дыма.

– Есть прямое попадание! Взлетел на воздух топливозаправщик! – доложил Василий Смирнов.

Чуть подальше на шоссе расположилась другая группа вражеских танков. Преодолевая сильный заградительный огонь, ведущие звеньев первой девятки старшие лейтенанты Н.И. Каменин и В.Ф. Курочка также метко сбросили бомбы, уничтожив и повредив несколько танков, бронетранспортеров и уложив десятка два вражеских солдат и офицеров.

Зенитчики, ошеломленные мощным ударом ведущей эскадрильи, несколько уменьшили огонь. Но в самый последний момент, когда Голубенков стал отводить свою группу вправо, зенитный снаряд угодил в самолет старшего лейтенанта Бандикова, шедшего справа от командира. Бомбардировщик, словно пушинку, подбросило вверх, и он тут же, на глазах у всех разваливаясь на куски, пошел вниз. Из самолета успел выброситься с парашютом Николай Иванович Левкин.

А в это время истребители противника тремя звеньями навалились на бомбардировщики, атаковав их сверху, со стороны солнца. Стрелки-радисты встретили врага дружным огнем. Старшему сержанту Василию Смирнову и младшему сержанту Дмитрию Беловолу в первый заход удалось поджечь два мессера. Вскоре они сбили еще по одному. В тот же момент младший сержант Алексей Волков короткой очередью в упор срезал Bf.109, атаковавший самолет командира эскадрильи…

Воздушный бой продолжался. Несмотря на хорошую оборону, один из мессеров все же успел, прежде чем его подожгли, дать длинную очередь по фюзеляжу и правой плоскости самолета командира звена старшего лейтенанта В.Ф. Курочки. Машина загорелась, вошла в отвесное пикирование и врезалась в железнодорожное полотно. Эту картину наблюдали молодые летчики лейтенанты В.Г. Грунявин и В.Д. Иконников. Психологически они были подготовлены к такому тяжелому воздушному бою, как-то представляли, что это такое. Но когда перед ними в одно мгновение погиб их наставник и командир, когда снаряды с искристыми огненными брызгами метались возле кабин, у летчиков от неожиданности на какие-то секунды дрогнули нервы. Видимо, поэтому лейтенант Грунявин немного отстал от строя, и тут же на его самолет налетели мессеры. Сразу было перебито управление. Корабль вспыхнул и, перевернувшись на спину, пошел к земле. Из самолета удалось выпрыгнуть с парашютом только командиру – Владимиру Григорьевичу Грунявину.

Потеряв командира звена, видя, как сбили самолет Грунявина, Иконников постарался побыстрей пристроиться к Голубенкову. Но и мессеры не дремали: словно шакалы, они набросились на самолет лейтенанта. Гулко и дробно стучал пулемет стрелка-радиста Ивана Белоуса. Вскоре от его меткой очереди еще один стервятник метнулся вверх и, перейдя в штопор, ударился о землю.

Несмотря на потери, враг наседал, атаковал уже не парами, а звеньями. Иконников услышал, как глухо и тупо забарабанили пулеметные очереди где-то сзади кабины: громким вскриком оборвался голос Белоуса. «Прощай, Ваня, прощай!» – как клятву, повторял про себя Владимир.

Враг лез напролом. Мессеры заходили снизу, где не было никакой защиты, посылали одну очередь за другой. Пули прошли у ног летчика, пробили кабину, оборвав жизнь доброго и отзывчивого нашего товарища штурмана Талагаева. В сорванную перегородку командир увидел окровавленное, приникшее к пулемету лицо друга.

– Как же быть нам теперь, Иван Иванович?.. – в отчаянии спросил Иконников.

Еще не веря, что остался единственным живым на борту, лейтенант снова повторил эти слова. Каким-то краешком сознания он надеялся, что сейчас очнется и ответит ему штурман…

Последние слова Владимира утонули в новом оглушительном ударе. Машину с силой швырнуло в сторону, из рук летчика вырвался штурвал. Он тут же сгоряча схватил его, но сразу почувствовал какую-то непонятную вялость во всем теле, сильная боль обожгла левую ногу. Ниже колена обнаружил застрявшую в кости пулю. Но что это? Почему по левой руке течет кровь? Летчик поднял рукав и увидел у локтя застрявший осколок…

Иконников только сейчас заметил, что горит правая плоскость самолета: языки пламени уже подбираются к фюзеляжу. Кабина стала наполняться удушливой гарью. Летчик инстинктивно схватился за рукоятку колпака и привычным движением потянул ее. Но колпак не сдвинулся.

На какое-то мгновение Иконникова охватило чувство обреченности.

«Неужто конец?..» – сквозь зубы процедил он. Подняв глаза, он увидел летящие рядом самолеты родной эскадрильи. И сразу какой-то неуемной радостью наполнилось его сердце… «Нет, умирать рановато!.. Боевые друзья видят, в какую беду попал экипаж, и обязательно придут на помощь».

Но медлить было нельзя. Вот-вот взорвутся бензобаки и тогда… Придерживая коленями штурвал, Владимир еще раз с силой дернул за рукоятку. Защелка поддалась, и фонарь отошел, но не полностью. А огонь подбирался все ближе и ближе. Загорелись унты, хлопчатобумажный комбинезон. Пламя уже обжигало руки, лицо. Иконников с трудом стал различать в кабине приборы. Смерть была рядом. Но Владимир еще жил, хотел жить во что бы то ни стало! Охваченный огнем, летчик с трудом просунул в отверстие голову, стал жадно глотать ртом свежий воздух. Напрягая последние силы, пытаясь сбить пламя, он резко накренил самолет влево. И в эти секунды отчаяния и обреченности раздался сильный взрыв. Разваливаясь на куски, машина стремительно пошла к земле. Владимира выбросило из кабины. Открыв глаза, летчик увидел быстро надвигающуюся на него землю. Он нащупал кольцо и с силой выдернул его. Над головой раздался знакомый хлопок – парашют раскрылся. Через минуту Иконников лежал на траве…

Через линию фронта Иконников пробирался преимущественно лесами и под покровом ночи и, вконец измученный, добрался до своих войск лишь в начале сентября. В этом вылете 53-й дбап понес тяжелые потери: кроме четырех самолетов 1-й эскадрильи, были сбиты три во 2-й, и еще двух машин лишилась 3-я эскадрилья. Многие бомбардировщики получили различные повреждения. Все это произвело гнетущее впечатление на летчиков, однако после дня отдыха они вновь приступили к боевым вылетам, поскольку обстановка на фронте продолжала ухудшаться.

Разбитые 8-я и 11-я советские армии под ударами врага отступали в направлениях Эстонии и Полоцка, а части 27-й армии не успевали выдвинуться к Западной Двине для организации обороны. Утром 26 июня переодетые в советскую форму немецкие диверсанты захватили мосты через Западную Двину в районе Даугавпилса, и вслед за этим по ним переправились на другой берег реки танки 8-й танковой дивизии корпуса Манштейна. Чтобы расширить захваченный плацдарм и перебросить на него как можно больше войск, немцы навели еще несколько мостов выше по течению. Советские контратаки, предпринятые с целью выбить противника с северного берега реки, оказались безуспешными, в основном из-за отсутствия танков, недостатка артиллерии и слабого прикрытия авиацией. 29 июня немцы оборудовали переправы в районе Екабпилса и с их помощью форсировали Западную Двину соединения 41-го моторизованного корпуса Рейнгарда. Одновременно передовые отряды немецкого 26-го армейского корпуса завязали бои за Ригу.

Чтобы затруднить врагу действия по форсированию Западной Двины, в Ставке ГК было принято решение нанести по мостам и переправам, а также по войскам противника массированный удар крупными силами бомбардировщиков. В ВВС Северо-Западного фронта к тому времени осталось всего менее 200 самолетов, поэтому пришлось привлечь к операции уже упомянутые 53-й и 200-й полки дба и 1, 57 и 73-й бомбардировочные полки авиации

Балтийского флота. Места базирования этих авиаполков находились на расстоянии 250–400 км от района цели, и, естественно, истребители не могли сопровождать тяжелые самолеты на всем протяжении их полета. Задействовать же для этого истребительные подразделения СЗФ не позволяли сложности организационного характера.

30 июня стояла облачная погода и местами шел дождь, когда с аэродрома Пярну в Эстонии примерно в 6.30 утра поднялась в воздух шестерка СБ из состава 73-го бап. Ее основной задачей являлось подавление вражеской авиации на земле в районе цели. Для защиты плацдарма немцы передислоцировали к Даугавпилсу II и III группы JG 54. I группа этой эскадры расположилась у Елгавы (Митавы), а истребители II группы JG 53 спешно перебрасывались на аэродром, размещенный поблизости от Крустпилса. С раннего утра немецкие летчики находились у самолетов в положении боевого дежурства и поэтому не были захвачены врасплох советским налетом. Взлетевшие по тревоге мессершмитты быстро расправились с небольшой группой СБ, летевшей без прикрытия, и в итоге с задания назад вернулся лишь один советский бомбардировщик. Никакого значительного ущерба аэродрому люфтваффе нанести не удалось.

Немецкие военнослужащие осматривают совершивший вынужденную посадку советский бомбардировщик СБ. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

С ленинградского аэродромного узла первые два ДБ-3 (из 57-го бап) вылетели на разведку в 7.30 и к полудню благополучно возвратились обратно, определив основные направления движения немецких войск и сбросив бомбы на подвернувшуюся немецкую колонну. Противника в воздухе они не встретили. Еще до получения результатов разведки в 10.30 начали подниматься в воздух ударные группы советских бомбардировщиков. Над целью первые самолеты появились приблизительно в 13.00, и сразу в небе разгорелось ожесточенное сражение. Задачу немецким истребителям существенно облегчило то, что советские бомбардировщики действовали отдельными группами, подходили к цели в разное время и зачастую с одного и того же направления. Бомбить планировалось в сомкнутом порядке с высоты 400–800 м. «В это время советская авиация прилагала все усилия, чтобы разрушить воздушными налетами попавшие в наши руки мосты, – вспоминал генерал Манштейн. – С удивительным упорством на небольшой высоте одна эскадрилья летела за другой с единственным результатом – их сбивали. Только за один день наши истребители и зенитная артиллерия сбили 64 советских самолета».

Первой под атаку истребителей люфтваффе попала шестерка СБ под командованием капитана Иванова из 5-й эскадрильи 73-го бап. В скоротечной схватке немцы сбили из ее состава 4 самолета. Две остальные группы 73-го бап (5 СБ ст. лейтенанта Косова и 8 Ар-2 под командованием капитана Сыромятникова) сумели в это время проскочить среди облаков незамеченными на большей высоте и без помех сбросили бомбы. Зато девятка ДБ-3 и ДБ-ЗФ из 57-го бап, ведомая капитаном Хроленко, притянула к себе значительные силы врага. С разных сторон на нее набросились сразу две эскадрильи мессершмиттов. Однако до цели было недалеко, и группа продолжала держаться боевого курса, ощетинившись огнем из всех пулеметов. Когда бомбы посыпались вниз на немецкие войска, в строю бомбардировщиков осталось только пять изрешеченных машин с ранеными и убитыми членами экипажей на борту. Нырнув в облака, они сумели уйти от преследования. Еще одна группа из 57-го бап (состоявшая из шести самолетов под командованием капитана Чемоданова) заблудилась, попав в полосу дождя, и вернулась назад, не обнаружив цели.

Второй этап советского воздушного налета начался приблизительно через час, когда к району цели подошли бомбардировщики ДБ-3 и ДБ-ЗФ из 1-го минно-торпедного авиаполка КБФ. К этому времени задействованные в предыдущих боях немецкие истребители улетели пополнить топливо и боеприпасы, но в воздухе их сменили новые эскадрильи люфтваффе, пилоты которых жаждали поучаствовать в расправе над бомбардировщиками противника. Вновь небо заполнилось гулом моторов и треском пулеметных очередей.

Шестерка самолетов под командованием капитана Гречишникова сразу потеряла две машины (одна была сбита прямым попаданием зенитного снаряда) и ушла в облака. Группа рассыпалась в условиях плохой видимости, и далее летчики действовали самостоятельно, время от времени подвергаясь вражеским атакам. Тяжелые повреждения получили еще три бомбардировщика – два из них на обратном пути совершили вынужденную посадку «на живот».

Особого внимания заслуживает группа капитана Челнокова, включавшая в себя девять ДБ-ЗФ. Именно она оказала наибольшее сопротивление врагу и нанесла ему существенные потери. Первые внезапные атаки мессершмиттов стрелки отбили дружным пулеметным огнем, заявив впоследствии о семи воздушных победах. При этом группа полностью сохранила свой строй, распавшийся только над целью в результате сильного зенитного огня. В этот момент немцам удалось уничтожить четыре советских самолета. Ведущий группы Н.В. Челноков впоследствии вспоминал: «С одного захода они выбили из строя четыре наших самолета. Машина Абраменко взорвалась в воздухе. По всей видимости, пуля или снаряд от пушки попал во взрыватель бомбы. Копылов, наверное, был убит сразу, так как его самолет задрался носом вверх, затем свалился на крыло и упал на землю. Самолет Новицкого фашисты подожгли, но летчик сумел перетянуть через Западную Двину и сел на своей территории…». Четвертый потерянный ДБ-ЗФ пилотировал молодой летчик мл. лейтенант П.С. Игашев. В истории он остался единственным пилотом бомбардировщика, совершившим двойной таран воздушной и наземной цели. Его самолет атаковали одновременно три Bf.109 и, хотя экипаж отчаянно отстреливался, сумели зажечь бомбардировщик. Однако, не выходя из строя, горящий ДБ-ЗФ продолжал вести бой. А когда один из мессершмиттов попытался добить его и, не рассчитав, случайно выскочил вперед, летчик неожиданно пошел на таран. Очевидец этого боя А.Я. Ефремов вспоминал: «На подходе к цели бомбардировщик Игашева был атакован звеном истребителей Bf.109, и, тем не менее, его экипаж не дрогнул, смело вступил в неравный бой. В этом бою штурман Д.Г. Парфенов, стрелок-радист А.М. Хохлачев и воздушный стрелок В.Л. Новиков сбили два фашистских истребителя (по другим источникам – только один. – Прим. авт.), но и самолет Игашева был подбит и загорелся. Третий фашистский стервятник решил добить самолет Игашева и был сбит таранным ударом Игашева. В эту критическую минуту летчик мл. лейтенант Игашев и его экипаж не стали искать спасения, не выбросились с парашютом. Я видел, как Игашев довернул свой горящий бомбардировщик в сторону леса, к месту скопления танков и бронетранспортеров, и бросил его вместе с бомбами на фашистов». Петр Игашев окончил военное училище лишь за полгода до начала войны и, будучи комсоргом эскадрильи, перед вылетом заверил всех на построении, что его экипаж поставленную задачу выполнит, даже если закончится боезапас…

Третья группа 1-го мтап под командованием капитана Плоткина вступила в воздушный бой тогда, когда уже возвратились ранее улетевшие немецкие истребители, и, вероятно, поэтому понесла самые тяжелые потери. Во время первой же вражеской атаки ее боевой порядок нарушился, и все летчики сражались преимущественно поодиночке. В итоге из девяти бомбардировщиков Плоткина назад вернулись только три. Четвертая группа появилась на полчаса позднее и потеряла в воздушной схватке всего один самолет.

В третью волну вошли две группы бомбардировщиков из 57-го бап (восемь СБ и шесть ДБ-3), а также семерка Ар-2 капитана Сыромятникова, которая за день выполняла уже второй вылет. Они атаковали немецкие войска ближе к вечеру и имели меньше встреч с вражескими истребителями. Ведущий группы ДБ-3 капитан Ефремов, учтя опыт своих товарищей, сделал круг и зашел на цель с тыла, потеряв в результате лишь один самолет. Группа Сыромятникова, увеличившая высоту бомбометания, вновь обошлась без потерь, и лишь группа СБ из 57-го бап была основательно потрепана. Из ее восьми бомбардировщиков два пропали без вести, еще три совершили вынужденную посадку на своей территории из-за полученных повреждений, два заблудились и сели на другом аэродроме, и лишь один вернулся назад.

Падает сбитый советский бомбардировщик СБ. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

В итоге в течение дня авиация Балтийского флота потеряла 31 бомбардировщик, в том числе 1-й мтап – 11 самолетов, 57-й бап – 9 и 73-й бап – 11. Из вернувшихся машин большинство имели повреждения и требовали ремонта. Таким образом, Манштейн вдвое завысил советские потери над Западной Двиной. Однако и пилотам люфтваффе победы над бомбардировщиками дались достаточно нелегко. Даже по западным данным, II и III группы JG 54 30 июня лишились девяти мессершмиттов.

Самолеты 53-го и 200-го полков дба также с раннего утра сделали несколько вылетов на бомбардировку мостов и переправ. К цели они подходили скрытно, на большой высоте, и поэтому понесли незначительные потери. В этих налетах эффективно использовались специальные ротативно-рассеивающие бомбы (РРАБы), которые подвешивались на двух внешних подвесках под крылом ДБ-3. Они представляли собой толстые каплеобразные бочки, заполненные мелкими бомбочками осколочного и фугасного действия. На боковых ободах этой бомбы оружейники перед вылетом делали надрезы, а в задней ее части монтировался стабилизатор в виде гребного винта. В момент падения бомба начинала вращаться, мелкие бомбочки под действием центробежной силы начинали давить на оболочку, в конце концов ее разрывали и разлетались, накрывая большую площадь.

Хотя экипажи советских бомбардировщиков докладывали 30 июня об уничтоженной технике и живой силе врага, существенного влияния воздушные налеты на немецкие планы не оказали. Сосредоточив у плацдармов свои войска и перебросив туда дополнительные подкрепления, гитлеровское командование продолжило наступление 2 июля в 5 часов утра. Прорвав фронт ослабленных частей 27-й армии и двигаясь в общем направлении на Остров, 4-я танковая группа вермахта к концу дня почти достигла Резекне. 3 июля немцы наступали уже по всему фронту. На борьбу с ними были брошены почти все наличные силы ВВС Северо-Западного фронта, а также авиационные соединения Северного фронта, в частности, с начала месяца удары по немецким войскам наносили два полка бомбардировщиков СБ из 2-й сад, а с 4 июля к боевым действиям были привлечены также 41-я смешанная авиадивизия под командованием полковника И.Я. Новикова и 39-я истребительная дивизия Е.Я. Холзакова. К этому времени погода стала еще хуже, и в условиях низкой сплошной облачности и частых дождей советским бомбардировщикам пришлось летать на задания преимущественно в одиночку и парами. Бомбы на немецкие механизированные колонны сбрасывались с небольшой высоты, и в результате самолеты попадали под сильный огонь зенитной артиллерии. Многие экипажи возвращались на свой аэродром пешком. С 4 января за шесть суток 2-я и 41-я сад потеряли около 60 бомбардировщиков, однако до 10 июля они выполнили почти 1200 самолето-вылетов и сбросили на врага более 500 т бомб.

Чтобы воспрепятствовать беспокоящим налетам, командование 1-м воздушным флотом люфтваффе предприняло ряд атак советских аэродромов, расположенных в районе Пскова, Луги и Старой Руссы.

Между тем немецкие войска 4 июля с ходу форсировали реку Великая по невзорванным мостам, а 6 июля захватили город Остров. 9 июля фашисты ворвались в Псков и теперь уже угрожали непосредственно Ленинграду. Для защиты своего города сотни тысяч ленинградцев, в основном женщин, вышли на строительство оборонительных рубежей. Главный рубеж сооружался по реке Луге и далее до озера Ильмень. Второй рубеж создавался по линии Петергоф – Красногвардейск – Колпино, а третий планировался по линии Автово – окружная железная дорога.

Широким кольцом Ленинград опоясали зенитные батареи, которые располагались не только на подступах к городу, но и внутри него: на площади Декабристов, на Марсовом поле, у Смольного и в других районах. Со стороны Финского залива Ленинград прикрывали баржи с установленными на них зенитными орудиями. Всего в Северную зону противовоздушной обороны (Ленинградский, Лужский, Выборгский и Свирский районы) входили 1035 зенитных пушек разного калибра, 300 зенитных пулеметов, 151 зенитный прожектор-искатель и 264 сопроводителя, 341 аэростат заграждения и 8 радиолокационных станций РУС-1. Полосу предупреждения о вражеских налетах образовали на удалении 120–140 км от Ленинграда развернутые посты ВНОС.

Первые немецкие самолеты появились поблизости от Ленинграда уже ранним утром 22 июня 1941 года. Примерно в 4.00 12 фашистских бомбардировщиков попытались заминировать с воздуха фарватер в Финском заливе, но были отогнаны советскими истребителями. В ночь на 23 июня в Ленинграде впервые прозвучала воздушная тревога. Группа из 10 Ju 88 вновь объявилась со стороны Финского залива и, не доходя до Кронштадта, атаковала на берегу позиции зенитчиков. Один из этих самолетов был сбит батареей зенитных орудий под командованием младшего лейтенанта А.Т. Тимченкова, а весь его экипаж попал в плен. Интересно, что в первые дни войны немцы не имели еще такого нахальства и самоуверенности, которые возникли у них позднее под влиянием побед, и поэтому на допросе они заявили, что летели бомбить Лондон, но в пути заблудились!

Утром 23 июня свой боевой счет открыли и летчики-ленинградцы. Лейтенант А. Чирков из 158-го иап взлетел по тревоге на истребителе Як-1 и, отправившись в направлении, указанном выложенной на земле белой стрелой, вскоре обнаружил два немецких бомбардировщика Не 111. Первое время бомбардировщики люфтваффе часто действовали без прикрытия, пренебрегая советской истребительной авиацией. Воспользовавшись такой ситуацией, Чирков атаковал врага сзади и сумел зажечь один самолет. Через день разведывательный Ju 88 сбил прямо над своим аэродромом П. Покрышев из того же полка. С первых дней войны летчики истребительных частей ПВО вели круглосуточное патрулирование над Ленинградом и на подступах к нему, а на аэродромах постоянно находились в боевой готовности дежурные звенья самолетов.

25 июня в советской военной истории отмечено началом широкомасштабной операции, проведенной с целью подавления финской авиации на аэродромах. Хотя формально Финляндия еще не вступила в войну, однако это был всего лишь вопрос времени. Инициатором проведения операции стал генерал А.А. Новиков, который привлек на свою сторону командующего Ленинградским округом, а затем вместе они добились поддержки этой идеи в Ставке ГК. Чтобы как можно больше ослабить авиационную группировку Финляндии, планировалось одновременно использовать для нанесения удара 540 боевых самолетов (375 бомбардировщиков и 165 истребителей) из состава 7, 14 и 23-й общевойсковых армий, ВВС Балтийского и Северного флотов, а также отдельной Фронтовой авиагруппы. Первый налет предполагалось провести с восходом солнца 25 июня, а полностью вся операция рассчитывалась на шесть дней.

К 25 июня упомянутое количество советских самолетов собрать не удалось, тем не менее в течение дня в налетах приняли участие 263 бомбардировщика и 224 истребителя. Начиная с 4 часов утра они волнами атаковали 18 наиболее важных финских аэродромов. Бомбовые и штурмовые удары продолжались в течение нескольких часов, и некоторые объекты подверглись бомбардировке по 2–3 раза. По советским данным, на земле было уничтожено 30 вражеских самолетов и еще 11 сбито в воздушных боях. Такое начало советское командование сочло успешным, несмотря на собственные значительные потери. На свои аэродромы не вернулось 23 бомбардировщика, в основном из-за того, что некоторые бомбардировочные подразделения действовали без истребительного сопровождения, что диктовалось разными причинами. Одни полки атаковали цели, лежавшие за пределами радиуса действий истребителей, а другие попросту не имели рядом с местом базирования истребительных частей. Так, 72-й бап из ВВС 7-й армии лишился 25 июня 9 СБ потому, что в состав 55-й сад не успели включить истребительный полк – он прибыл туда только в конце месяца. Для экипажей недавно сформированного 72-го бап это был первый боевой вылет. Полк действовал двумя группами, которые поднялись с разных аэродромов в 8 часов утра. Первая группа СБ вышла к цели в расчетное время, сбросила бомбы на открытые стоянки самолетов и вернулась назад без потерь. Зато вторая группа опоздала на полчаса и обнаружила уже опустевший аэродром. Было принято решение отправиться к следующему аэродрому, и оно оказалось фатальным, так как финны успели подготовиться к отражению налета. В районе аэродрома Йоройнен бомбардировщики перехватили шесть «фиатов» G.50 из группы LeLv 26. Возглавлял финские истребители лейтенант Урхо Ниеминен, который описывал этот бой следующим образом:

«Мы атаковали группу из 15–20 бомбардировщиков СБ над Тууксярви. Я подбил два крайних в строю самолета, на обоих загорелись двигатели. Над островом Керисамо мне удалось занять удобную позицию для атаки третьего СБ. После моей выпущенной очереди на вражеском самолете взорвался топливный бак. Я продолжал атаковать противника, пока не закончились боеприпасы.

К этому моменту в воздухе осталось только 4–5 СБ, причем за одним бомбардировщиком тянулся шлейф черного дыма».

После возвращения стрелки оставшихся СБ доложили о двух сбитых финских истребителях, а кроме того, на счет 72-го бап было занесено 13 вражеских самолетов, уничтоженных на земле, и сожженный склад с горючим. Слабое утешение, учитывая то, что вторая группа 72-го бап оказалась почти полностью разгромленной и в числе других пилотов погиб также командир 1-й эскадрильи капитан В.И. Поляков. Когда командир полка И.П. Скок узнал о таких больших потерях, он молча ушел подальше от людей на середину летного поля и бросился там ничком на траву.

Финские летчики заявили 25 июня 23 воздушные победы при собственных потерях в воздухе не менее 5 самолетов.

Всего в течение всей операции, которая продолжалась вплоть до 1 июля, были совершены налеты на 39 финских аэродромов и уничтожены, по нашим данным, 130 немецких и финских самолетов. Последняя цифра, вероятно, завышена, так как после первого неожиданного налета вражеское командование приняло меры к рассредоточению и маскировке своей авиации. Современные финские историки вообще утверждают, что потери от советских ударов с воздуха были мизерными и бомбардировщики сбрасывали бомбы в основном на лес и городские кварталы. В качестве доказательств они приводят результаты бомбардировки второстепенных аэродромов, однако умалчивают о тех, где, по докладам советских экипажей, противник понес наибольший ущерб. С другой стороны, нужно отметить, что большинство поврежденных самолетов финнам, скорее всего, удалось восстановить.

По мнению советского командования, в целом операция вполне удалась, поскольку противник вынужден был перебазировать свою авиацию с приграничных аэродромов в тыл. Таким образом, вплоть до 5 июля финские самолеты не участвовали в боях на Северо-Западном фронте и не совершали налетов на Ленинград.

В июле многие полки 7-го авиакорпуса ПВО стали использоваться в интересах Северо-Западного фронта, прикрывая с воздуха войска и военные объекты на подступах к Ленинграду. В этот период времени в качестве дополнительного вооружения на истребителях получили распространение направляющие для реактивных снарядов РС-82, так как варианты «чаек» и И-16, вооруженные четырьмя пулеметами ШКАС винтовочного калибра, были недостаточно эффективны не только при штурмовке наземных целей, но и в боях с бомбардировщиками противника, имеющими бронезащиту жизненно важных агрегатов конструкции. Н.Ф. Кузнецов из 191-го иап, оснащенного самолетами И-16, тип 24, так вспоминает неудачную попытку отражения вражеского налета в районе Красного Села:

«Их было много, Ju 88. Шли они клином звеньев. Отдаю ручку от себя, и самолет со снижением устремляется вниз. Ведомые не отстают, держатся плотно. Разгоняем машины до максимальной скорости и резко взмываем вверх. Помня наказ командира полка, сближаюсь с одним из самолетов ведущего звена гитлеровцев метров на 170–150 и открываю огонь по наиболее уязвимым местам – двигателям. Моему примеру следуют Николай и Александр. Но юнкерсы продолжают лететь.

Свалив самолеты на крыло, уходим вниз, набираем скорость и повторяем атаку. Еще один заход. На этот раз юнкерсы яростно отстреливаются. Машина Савченкова закувыркалась и начала беспорядочно падать. С тревогой слежу за ней. К счастью, происходит чудо: самолет ведомого выравнивается над самой землей и садится на площадку возле Финского залива – недостроенный стадион. Вернулись измотанные, злые. Даже не хотелось вылезать из кабин».

После первых неудачных боевых вылетов специалисты передвижных авиамастерских по требованию пилотов смонтировали на И-16 191-го иап реактивные установки. Конечно, точность попаданий реактивных снарядов по воздушным целям оставляла желать лучшего, но они производили сильное деморализующее впечатление на врага.

К 10 июля 1941 года немцы продвинулись на северо-западном направлении на 350–600 км и оккупировали Литву, Латвию и часть Эстонии. Однако дальнейшее их наступление осложнилось тем, что протяженность фронта значительно возросла, и это привело к распылению сил как вермахта, так и люфтваффе. Тем не менее гитлеровский план не изменился, так как считалось, что большинство дивизий русских уже разгромлены и мощного удара 4-й танковой группы вполне достаточно, чтобы прорваться через Лугу на Гатчину, с ходу захватить Ленинград и соединиться с финскими войсками. Поэтому 41-й немецкий моторизованный корпус продолжал с боями двигаться к Луге, а 56-й корпус Манштейна захватил 13 июля Сольцы и приблизился к Новгороду. Одновременно на Онежско-Ладожском перешейке 10 июля перешла в наступление Карельская армия Финляндии. Прорвав фронт 7-й советской армии, она устремилась к Ладожскому озеру.

С 14 июля на рубеже р. Луга развернулось ожесточенное сражение, в котором самое активное участие приняла авиация обеих сторон. Во фланг корпусу Манштейна в районе Сольц нанесли неожиданный контрудар войска 11-й армии Северо-Западного фронта, и для их поддержки с воздуха было привлечено около 200 краснозвездных самолетов, главным образом бомбардировщиков СБ и Ар-2. Лучшей координации советских сил способствовало то,

Боевой состав ВВС Северо-Западного фронта по состоянию на 4 июля 1941 года что на базе управления Северного и Северо-Западного фронтов было создано единое Главнокомандование Северо-Западного направления, в котором ВВС возглавил генерал А.А. Новиков. В оперативном его подчинении находилась и авиация флота. В результате в середине июля против немецких войск на рубеже Луги действовали не только ВВС Северо-Западного фронта (имевшие к 10 июля всего 102 исправных самолета) и авиадивизии 23-й армии, но также две авиабригады КБФ (8-я бомбардировочная под командованием полковника Н.К. Логинова и 61-я истребительная полковника А.М. Морозова) и части фронтовой авиагруппы. Воспользовавшись улучшением погоды, советская авиация предприняла бомбардировки противника на широком фронте, и особенно в районах Порхова, Пскова, озера Самро, в населенных пунктах Ивановское, Поречье, Юдино и др. Причем налеты осуществлялись непрерывно, и количество боевых самолето-вылетов с каждым днем увеличивалось. Для уничтожения наземных целей в районе Сольц советские ВВС за пять дней боев выполнили примерно 1500 самолето-вылетов и помогли отбросить врага назад на 40 км. При этом 8-я танковая дивизия Манштейна попала в окружение и вырвалась из него лишь ценой больших потерь.

Летчик 15-го авиаполка КБФ готовится к боевому вылету на фоне летающей лодки КОР-2. Лето 1941 г. (ЦАМО)

Первыми на рассвете обычно поднимались в воздух советские истребители, оснащенные реактивными снарядами. Наряду с атаками они выполняли также разведывательные задачи. Затем начинали действовать мелкие группы бомбардировщиков (по 3–6 самолетов) в сопровождении истребителей. А ночью беспокоящие удары по немецким войскам наносили осколочными и фугасными бомбами летающие лодки из состава 15-го авиаполка КБФ. 16 июля Франц Гальдер отметил в своем дневнике: «Авиация противника совершает налеты на соединения корпуса Рейнгарда и наши пехотные дивизии, движущиеся вдоль восточного берега Чудского озера. Восточнее Чудского озера отмечается сильная противовоздушная оборона противника (истребители и зенитная артиллерия). В общем, в действиях авиации противника ясно чувствуется твердое и целеустремленное руководство».

Истребительные подразделения люфтваффе, отставшие от своих войск, не могли эффективно бороться с многочисленными мелкими группами советских бомбардировщиков, и поэтому их спешно перебросили поближе к фронту на аэродромы Острова, Пскова и Порхова. Теперь за счет уменьшения подлетного времени они стали дольше находиться в районах боев, и соответственно увеличилось число воздушных схваток. Поединки в небе обычно начинались звеньями самолетов и затем нередко заканчивались настоящими «собачьими свалками», в которых принимали участие по 20–30 машин. Особенно тяжелые воздушные бои разгорелись с 17 июля над населенными пунктами Шимск, Сольцы, Ивановское и Большой Сабск. За счет лучшей техники пилоты люфтваффе в этих боях обладали очевидными преимуществами. Имея радиосвязь, они быстро наращивали свои силы в сражениях, чего были лишены подразделения ВВС, а за счет большей скорости всегда могли уйти от атак и занять выгодную позицию. Тем не менее и наши летчики по-своему приспосабливались к сложившейся ситуации. Поскольку советское командование, располагая различными типами истребителей (в основном И-16 и И-153, некоторым количеством МиГ-3 и небольшим количеством Як-1), нередко вынуждено было поднимать в воздух смешанные их группы, пришлось срочно разрабатывать особую тактику взаимодействия самолетов в бою. В итоге легкие и маневренные И-16 и И-153 занимали, как правило, нижний эшелон, и, когда более тяжелые истребители МиГ-3 оказывались на малых высотах, где их летные характеристики были невысокими, самолеты Поликарпова отгоняли от их хвостов мессершмиттов. Однако потери все равно оказались велики, в том числе и среди советских полков, оснащенных современными самолетами. Например, в середине июля был отведен на переформирование 31-й иап 8-й смешанной авиадивизии, лишившийся с начала войны 63 истребителей МиГ-3. С другой стороны, крепко доставалось и немцам. В JG 54 за месяц боевых действий погибли или пропали без вести 37 летчиков.

19 июля немецкие войска выдохлись на рубеже Луги и вынуждены были приостановить наступление для перегруппировки и усиления резервами. Советское командование получило время для развертывания на Тихвинском и Волховском направлениях 54-й и 52-й армий. На помощь 7-й армии, сражавшейся с финскими захватчиками, были переброшены необходимые подкрепления, в том числе 65-й штурмовой авиаполк и 19 самолетов И-153, вошедших в состав вновь сформированного 197-го иап. 23 июля началось контрнаступление 7-й армии на олонецком и петрозаводском направлениях, и через неделю фронт там временно стабилизировался.

Непосредственно под Ленинградом активность самолетов люфтваффе в течение первого месяца войны оставалась сравнительно низкой, и атаки одиночных немецких бомбардировщиков и мелких групп удавалось отражать без особых проблем. В середине июля был переброшен с Дальнего Востока на Северо-Западный фронт 29-й иап. Боевой счет полка, прикрывавшего железнодорожную станцию Бологое, открыл 18 июля летчик Юхимович. Взлетев по тревоге на истребителе И-153, он вскоре вышел в район прикрываемого объекта.

«Набираю высоту, – рассказывал Юхимович, – кручу головой во все стороны – не вижу ничего. Накренил самолет влево и увидел бомбардировщик, летевший на высоте ста метров на юго-запад. На крыльях и фюзеляже четко выделяются черные кресты. Разворачиваюсь, разгоняю самолет, пока не запели ленты-расчалки. Но расстояние уменьшается медленно. Проскальзывает мысль в голове: «Не остаться бы без горючки». Посмотрел на часы. Только пять минут прошло! А казалось – вечность. Сблизившись, узнаю тип самолета: Ju 88. Хочу вспомнить его данные – и не могу. Помню только, что нужно бить его снизу или сверху под ракурсом 1/4, с дистанции 150–200 м, по моторам… Так и сделал. Правда, длинноватая чересчур очередь получилась… Не мог пальцев оторвать от гашетки… Зато юнкерс сразу вспыхнул факелом, и до земли долетели лишь его обломки и один парашютист…».

Первую попытку массированного налета на Ленинград бомбардировщики люфтваффе предприняли 20 июля. В 3.40 утра в Гатчинском секторе ПВО появился фашистский разведывательный самолет, но он был сбит зенитной артиллерией. В 9.44 посты ВНОС зафиксировали над Лугой 9 Ju 88 на высоте около 3000 м, летевших в сопровождении 11 истребителей Bf.110. Группа шла курсом на Ленинград, и на ее перехват немедленно были подняты в воздух 25 истребителей 7-го истребительного авиакорпуса. Воздушный бой разгорелся в районе Красногвардейска, и в условиях численного превосходства противника немцы сбросили бомбы куда попало и развернулись обратно. Однако советские летчики не прекратили преследования врага и продолжали атаковать его вплоть до озера Самро. В итоге 8 немецких самолетов были сбиты ценой двух потерянных истребителей. 21 и 22 июля налеты люфтваффе на Ленинград повторились, но они также оказались безуспешными. Всего в течение июля в налетах на Ленинград приняли участие 904 немецких самолета, но к городу прорвались только 9. По советским данным, за 10 последних дней июля истребительные и зенитные подразделения ПВО сбили на подступах к Ленинграду 41 вражеский самолет.

Авиация КБФ в июле 1941 года действовала и против немецких морских конвоев, доставлявших в Ригу и Пярну оружие и снаряжение для войск. Так, 12 июля крупный морской конвой, состоявший из 42 транспортов в охранении эсминцев и сторожевиков, был обнаружен в Ирбенском заливе. Кроме торпедных катеров, для его уничтожения выделили также самолеты 1, 57 и 73-го авиаполков КБФ. Однако вылетевшие на поиск конвоя три группы бомбардировщиков (всего 24 самолета) не смогли его найти из-за плохой погоды и вечерних сумерек и нанесли бомбовые удары по запасным целям, в частности, по немецким войскам в районе Кингисеппа и по объектам порта Пярну.

Советский бомбардировщик ДБ-3 осуществляет бомбометание по немецкой субмарине. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Лишь на рассвете 13 июля конвой вновь был обнаружен недалеко от мыса Мерсрагс, и на него нацелили сразу все находившиеся в готовности морские и воздушные силы КБФ. Одновременно с торпедными катерами корабли атаковали 27 бомбардировщиков ДБ-3 и Ар-2, взлетевшие группами около 5 часов утра.

«Теперь взоры экипажей были устремлены на идущие впереди транспорты, – вспоминал штурман П.И. Хохлов из состава эскадрильи 1-го мтап. – Было видно, что дистанция между ними не выдерживалась. Значит, надо полагать, не миновал конвой ударов наших кораблей и береговой артиллерии у острова Сааремаа, когда проходил его… И вот цель под нами. Отчетливо видны верхние палубы транспортов. На них различимо содержимое. Палубы забиты танками, самоходными орудиями. На некоторых судах торчат поднятые вверх стволы зениток. Они уже выбрасывают снаряды по нашим самолетам. Но огонь неорганизованный. В радиусе трех-четырех километров от конвоя маневрируют, ведя зенитный огонь, несколько сторожевых кораблей и два миноносца. Истребительного прикрытия пока не видно, но его следует ожидать…

В центре третьей параллельной колонны бросается в глаза особенно крупный транспорт. Водоизмещение не менее 10–12 тысяч тонн. В отличие от других, верхняя его палуба отливает красным цветом, что особенно выделяет его на водной поверхности. И очень уж много всего на палубе. Видны танки – незачехленные, ничем не прикрытые. И беготня на палубе людей, вероятно, поднятых по боевой тревоге. Вот, думаю, главная цель во всем конвое. Федоров соглашается. Ведомым экипажам передается указание: «Сбрасывание бомб производить по сигналам ведущих в звеньях. В первом заходе бросать по одной бомбе с самолета. Главная цель – транспорт с красной палубой».

Первый заход, ко всеобщему нашему огорчению, не дал желаемых результатов. Лишь одна из 12 сброшенных бомб взорвалась рядом с транспортом, остальные прошли с перелетом в 30–40 метров. И все-таки транспорт получил повреждение, потерял ход, стал откатываться влево, а затем застыл на месте. К нему подошли почти вплотную два других транспорта из этой же колонны. Ну что же, цель увеличилась в размерах. Это хорошо.

Повторный заход. И четыре бомбы из сброшенных двадцати четырех точно попадают в цель. Особенно метким оказалось звено, ведомое капитаном В.А. Гречишниковым (штурман – ст. лейтенант А.И. Власов). В транспорт-гигант с красной палубой угодили три бомбы ФАБ-500, и от страшной силы взрыва он переломился. Вверх поднялась корма, носовая часть, и все это скрылось под водой. На корме второго транспорта разразился пожар. Высоко вверх поднялся столб черного дыма. Транспорт медленно, с большим правым креном стал погружаться в воду».

Всего против конвоя авиация КБФ выполнила 13 июля 75 самолето-вылетов. Советские источники утверждают, что в результате комбинированных ударов с моря и воздуха были потоплены четыре транспорта, а, кроме того, повреждены еще 8 транспортных кораблей, 1 эсминец и 1 сторожевик. В воздушных боях наши летчики сбили несколько немецких самолетов. Следующий крупный морской конвой Германии в Ирбенском заливе подвергся атакам 26 июля, и на дно ушли еще два транспорта.

Немецкий знак «Береговая артиллерия КМ» был учрежден главнокомандующим Кригсмарине 24 июня 1941 года, для награждения морской артиллерии Кригсмарине.

Эскиз знака разработан берлинским художником Отто Плацеком. Для получения знака необходимо было набрать определенное количество баллов во время несения службы в боевой обстановке. К примеру, поражение цели расчетом тяжелой, средней или легкой зенитной батареи – 2 балла, поражение цели при стрельбе несколькими орудиями – 1 балл и т. д. Также знаком награждались посмертно те, кто погиб, исполняя воинский долг.

Горит и падает подбитый зенитным огнем Кригсмарине – ДБ-3Ф из состава 1-го минно-торпедного полка КБФ. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv) – 351 –

31 июля кровопролитные бои разгорелись на Карельском перешейке, где перешла в наступление финская Юго-Восточная армия. Значительная нагрузка легла на советские ВВС 23-й армии, оказывающие большую помощь обороняющимся войскам. За 16 дней летчики 5-й и 41-й сад выполнили почти 1100 боевых вылетов.

В Эстонии соединения 18-й армии вермахта упорно продвигались к Таллину. К вечеру 7 августа они достигли побережья Финского залива в районе Кунды и расчленили отступавшую 8-ю армию на две части. 10-й советский стрелковый корпус отошел в сторону Таллина, а оставшиеся войска – в сторону Нарвы. Таллин являлся главной базой КБФ, и с воздуха его в это время защищали 13-й иап и две эскадрильи 71-го иап. Здесь же базировались две эскадрильи 73-го бомбардировочного полка и 44-я отдельная морская разведывательная эскадрилья. Всего в районе Таллина насчитывалось 85 боевых самолетов, в том числе 63 истребителя, 12 бомбардировщиков и 10 разведчиков. Среди истребительных подразделений особенно отличился в боях уже в первые месяцы войны 13-й иап. Часть истребителей из его состава размещалась на полуострове Ханко в Финском заливе, где для самолетов были построены специальные подземные укрытия из толстых бревен в 6–8 накатов, положенных вперемежку с двутавровыми балками. Из каждого укрытия рулежная дорожка вела прямо на взлетную полосу. После начала войны этот аэродром нередко подвергался обстрелам финской артиллерии, но, тем не менее, летчики продолжали выполнять боевые задачи. Наиболее известными пилотами 13-го иап летом 1941 года стали капитан А.К. Антоненко и лейтенант П.А. Бринько – каждый из них сбил в этот период свыше десятка вражеских самолетов.

В ночь с 7 на 8 августа свист первых падающих советских авиабомб услышали жители Берлина. В ответ на начатые гитлеровцами бомбардировки Москвы Ставка Верховного главнокомандования приняла решение нанести ответный бомбовый удар по столице Германии. Для выполнения этой операции была сформирована особая оперативная авиационная группа из числа лучших экипажей дальних бомбардировщиков ДБ-ЗФ. В нее вошли две эскадрильи из состава 1-го минно-торпедного полка КБФ (20 машин) под командованием полковника Е.Н. Преображенского, а немного позднее – еще две эскадрильи дба (13 самолетов) во главе с майором В.И. Щелкуновым.

Основной проблемой при выполнении задания являлась недостаточная дальность полета ДБ-ЗФ. От линии фронта до Берлина расстояние составляло в лучшем случае около 1000 км, и это превышало радиус действия бомбардировщика с бомбовой нагрузкой. Решение нашел нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов, который предложил разместить самолеты на аэродромах эстонского острова Сааремаа (Эзель), оттуда до Берлина было примерно 880 км. Этот остров Моонзундского архипелага находился уже в тылу у немцев, но его продолжали удерживать советские войска. На Сааремаа располагались два грунтовых аэродрома – Кагул и Асте, но, к сожалению, они имели ограниченные размеры, поскольку строились для истребителей. Взлетно-посадочные полосы удалось несколько удлинить, однако взлет тяжелых самолетов с бомбовой нагрузкой с этих аэродромов все равно оставался делом довольно рискованным. Первые 15 ДБ-ЗФ перебазировались на Сааремаа в начале августа. Бомбы и топливо туда доставили морским путем на тральщиках.

Согласно теоретическим расчетам, большую часть пути экипажам предстояло преодолевать над морем на высоте 6–7 тысяч метров. Общая продолжительность полета составляла около 7 часов. Топлива хватало в обрез, и, чтобы в баках во время посадки оставался его аварийный остаток, требовалось сбрасывать бомбы с первого же захода. Это сокращало время пребывания самолетов над целью, но, с другой стороны, снижало опасность негативного воздействия на них системы ПВО противника. Ведь Берлин защищали сотни ночных истребителей, большое количество прожекторов, зенитных орудий и аэростатов заграждения! Для проверки расчетов в ночь на 5 августа пятерка ДБ-ЗФ совершила разведывательный полет в район Берлина, и в целом он закончился положительно – в баках остался 20 %-ный запас горючего, а немцы не заметили летящие на большой высоте самолеты.

К вечеру 7 августа 15 бомбардировщиков были подготовлены к боевому вылету. С них сняли все лишнее оборудование и до отказа загрузили топливом. Каждый самолет нес 800 кг фугасных и зажигательных бомб, в основном весом по 100 и 250 кг. В 21.00 бомбардировщики начали разбег, с трудом отрываясь от земли в самом конце взлетно-посадочной полосы. В воздухе они разбились на три группы по пять самолетов, командование над которыми приняли Б.Н. Преображенский, А.Я. Ефремов и В.А. Гречишников. Два с половиной часа бомбардировщики шли над морем на высоте 6500 м, а потом развернулись на юг возле датского острова Борнхольм. Температура за бортом составляла –38 °C, и в негерметичных кабинах царил холод, от которого не спасали даже меховые комбинезоны. Обнаружить береговую черту помогли сами немцы, осветившие аэродром Штеттина, где проводились ночные полеты. Далее путь лежал вдоль автострады Штеттин – Берлин. Столица Германии вначале появилась в виде светлого пятнышка на горизонте, а затем огни Берлина охватили внизу значительную территорию.

«С семикилометровой высоты большой город был хорошо виден, – вспоминал стрелок-радист флагманского самолета В.М. Кротенко. – Он распростерся как паук, расцвеченный огнями электричества, свидетельствовавшими, что нас не ждали. Город не замаскирован.

– Цель под нами. Боевой курс, – подал команду штурман.

Последняя прямая, и вскоре самолет вздрогнул, как бы подпрыгнув слегка вверх. В мою кабину проникал характерный запах сработавших пиропатронов. Тяжелые бомбы устремились вниз.

– Это вам за Москву, за Ленинград! – выкрикнул Хохлов, дублируя сброс бомб рычагом аварийного сбрасывания.

Я вытолкнул ногой большой пакет с 10 тысячами листовок – «подарок» фашистам от нашего комиссара Оганезова. На листовках – фотографии разбитой техники и трупы немецких солдат, погибших на советском фронте.

Мы с Рудаковым наклонились к люку и внимательно смотрели на зловещий ночной Берлин. Надо обязательно увидеть взрывы бомб. И секунд через 50 мы их увидели – две большие желто-красные вспышки в центре цели. Доложили об этом Преображенскому и Хохлову. В Берлине начало гаснуть электроосвещение. Включив тумблер передатчика, я радировал ключом в штаб: «Мое место Берлин. Задание выполнено. Возвращаемся на базу». Рудаков повторил радиограмму.

Я поднялся в астролюк. Вокруг самолета рвались зенитные снаряды. «Дотянем ли до моря? Собьют», – мелькнула тревожная мысль. Но она исчезла, когда увидел, с каким искусством Преображенский выполнял противозенитные маневры.

В затемненном Берлине вспыхнул пожар. Это бомбили летевшие сзади летчики. Преображенский резко менял направление и высоту, вел машину на приглушенных моторах. Через 30 минут, показавшихся нам бесконечно долгими, зенитный огонь прекратился. Мы неслись над волнами Балтики, «угостив» столицу фашистов тоннами фугасных и зажигательных бомб…

Советские бомбы были сброшены на промышленные объекты, вокзалы и телеграф Берлина. Все бомбардировщики вернулись назад невредимыми.

Второй налет на Берлин состоялся в ночь на 10 августа, на этот раз немецкие зенитки сбили один самолет, экипаж которого пропал без вести. Третий вылет начался с трагедии и поэтому был на пару дней отложен. В целях эксперимента на двух ДБ-ЗФ повысили бомбовую нагрузку до 1000 кг, так как Сталин лично потребовал увеличить калибр сбрасываемых на Берлин бомб. Эти самолеты взлетали почти одновременно с двух разных аэродромов. С аэродрома Кагул попытался подняться в воздух с одной бомбой ФАБ-1000 экипаж Гречишникова. Однако в конце полосы бомбардировщик едва сумел оторваться от земли, перелетел через изгородь, вновь ударился колесами о землю, снес шасси и загорелся на развороте. Экипаж быстро покинул машину и остался цел. На Асте все оказалось гораздо хуже. Самолет Павлова с двумя бомбами ФАБ-500 вообще не смог оторваться от земли, врезался на краю аэродрома в препятствия и мгновенно взорвался. Весь его экипаж погиб.

Большого военного значения налеты советских бомбардировщиков на Берлин не имели, но их важность с пропагандистской точки зрения была несомненной. Так, жительница Берлина Анни Ренниг писала своему мужу, воевавшему под Ленинградом: «Дорогой мой Эрнст! Война с Россией уже стоила нам многих сотен тысяч убитых. Мрачные мысли не оставляют меня. В последнее время ночью к нам прилетают бомбардировщики. Нам говорят, что нас бомбили англичане, но нам точно известно, что в эти ночи нас бомбили русские. Они мстят за Москву. Берлин от разрывов бомб весь сотрясается… И вообще я скажу тебе: с тех пор как появились над нашими головами русские, ты не можешь себе представить, как нам стало теперь скверно…».

Немецкое командование вначале приписывало налеты английским ВВС, но вскоре разобралось в ситуации, а разведка донесла ему о местах дислокации советских дальних бомбардировщиков. Поэтому директива № 34, изданная штабом Верховного главнокомандования вермахта 12 августа, гласила: «…следует совместными усилиями соединений сухопутных войск, авиации и военно-морского флота ликвидировать военно-морские и военно-воздушные базы противника на островах Эзель и Даго. При этом особенно важно уничтожить вражеские аэродромы, с которых осуществляются налеты на Берлин». Первый массированный удар люфтваффе по аэродрому Кагул был нанесен уже на рассвете 13 августа, однако он оказался безуспешным, поскольку все советские самолеты находились в воздухе, возвращаясь с очередного налета на Берлин. Зато вечером истребители-бомбардировщики Bf.110 сожгли на стоянках два ДБ-ЗФ.

Следует заметить, что, кроме особой оперативной группы на ДБ-ЗФ, в налетах на Берлин в августе 1941 года приняли участие и тяжелые бомбардировщики из 81-й авиационной дивизии, которой командовал известный летчик М.В. Водопьянов. Всего для рейда на Берлин из состава 81-й дивизии были отобраны 10 новейших четырехмоторных бомбардировщиков ТБ-7 (Пе-8) и 16 двухмоторных Ер-2. В качестве места их базирования выбрали аэродром в городе Пушкине под Ленинградом, откуда общая протяженность маршрута до Берлина и обратно составляла приблизительно 2700 километров. В качестве дальнего бомбардировщика ТБ-7, естественно, превосходил ДБ-3 как по дальности полета, так и по бомбовой нагрузке, однако его боевую ценность существенно снижали ненадежные дизельные двигатели.

Ер-2 оснащался двумя стандартными моторами М-105, однако по мощности они не соответствовали тяжелому самолету.

Время вылета самолетов 81-й авиадивизии назначили на вечер 10 августа. Перед этим в каждый ТБ-7 загрузили по 2 тонны бомб, и еще по 700 кг взяли на борт бомбардировщики Ер-2. Однако с самого начала операции все пошло наперекосяк. Если первые четыре ТБ-7 поднялись в воздух с бетонной полосы без проблем, то из четырех Ер-2, взлетавших рядом с грунтовой полосы, от земли смогли оторваться только трое, а четвертый снес себе шасси, попав в конце аэродрома в канаву. После этой аварии всем самолетам было приказано взлетать с бетонки, но и здесь не обошлось без происшествий. Очередной ТБ-7 растаял в небе, но у следующего бомбардировщика на взлете отказали оба правых двигателя, машину развернуло поперек полосы, и она ударилась о землю. Половина членов экипажа сразу погибла, а оставшиеся получили ранения. Над горящим самолетом успели уйти в воздух еще два ТБ-7, прежде чем взлет был окончательно запрещен. В итоге на задание отправились всего семь ТБ-7 и три Ер-2. Из этих бомбардировщиков на свой аэродром вернулись только два – один ТБ-7 и один Ер-2. Из числа четырехмоторных ТБ-7 один самолет после выполнения задания приземлился на аэродроме в Торжке, второй сел в Обухово, третий был сбит собственной зенитной артиллерией, а еще три были разбиты во время вынужденных посадок на территории Финляндии и СССР. Из самолетов Ер-2 один пропал без вести, а другой на обратном пути сбили по ошибке советские истребители И-16 (к счастью, весь экипаж сумел выброситься из горящего бомбардировщика с парашютами).

Основную вину за большие потери 81-й авиадивизии возложили на Водопьянова, которого сняли с должности по причине плохой организации полета. Однако следует признать, что все это произошло из-за спешки проведения операции (практически все экипажи еще не имели боевого опыта), недоведенности боевой техники и плохой координации взаимодействия частей ВВС с истребительными и зенитными подразделениями ПВО. Кроме того, новейшие бомбардировщики ТБ-7 и Ер-2 в то время были неизвестны советским рядовым пилотам истребителей. А зенитчики знали и того меньше.

В начале августа немецкая группа армий «Север» располагала 29 дивизиями, многие из которых получили пополнение живой силой и техникой перед очередным этапом наступления. Усилился и состав 1-го воздушного флота люфтваффе, которому для поддержки наземных войск и налетов на Ленинград был придан VIII воздушный корпус Рихтгофена. Общая численность немецкой авиации на этом направлении возросла до 1200 самолетов, и еще 200 боевых крылатых машин действовали в составе финских войск.

Сосредоточив дивизии на лужском плацдарме, немцы 8 августа нанесли удар в сторону Красногвардейска, а затем начали наступление на лужско-ленинградском и новгородско-чудовском направлениях. Части люфтваффе, одновременно с бомбардировкой оборонительных позиций противника, предприняли массированные налеты на советские аэродромы. Их задачу существенно облегчало то, что аэродромы имели весьма слабую защиту зенитной артиллерией. Прикрывались они в основном зенитно-пулеметными взводами, вооруженными счетверенными пулеметами «максим» и импровизированными стрелковыми установками, созданными на основе снятых с самолетов авиационных пушек и пулеметов.

Постоянное патрулирование над аэродромами истребителей изматывало летчиков и вело к преждевременному износу боевой техники, а дежурные звенья зачастую не успевали подняться в воздух из-за небольшого подлетного времени противника. В конце концов, для отражения налетов стали привлекаться истребители с соседних аэродромов и были приняты меры для оснащения аэродромов современными зенитными средствами. Не остался в стороне и технический персонал аэродромов, занимавшийся рассредоточением и маскировкой боевых машин. Бывало, что для отвлечения внимания противника поблизости от ВПП выставлялись списанные устаревшие или не подлежащие ремонту самолеты. Всего в течение июля – августа люфтваффе совершило 57 налетов на советские аэродромы южнее Ленинграда, в которых приняли участие около 650 бомбардировщиков и истребителей.

Советские войска на поле боя по-прежнему поддерживались ВВС Северо-Западного фронта (усиленными в августе несколькими авиаполками, переданными из Московского военного округа), большей частью авиации Северного фронта и подразделениями 7-го авиакорпуса ПВО. В непосредственное распоряжение генерала А.А. Новикова была передана сформированная на базе ВВС КБФ отдельная авиагруппа (126 самолетов), состоявшая из двух истребительных и двух штурмовых полков, а также одной отдельной эскадрильи. В эти дни советские летчики вынуждены были действовать с большим напряжением, выполняя по четыре-пять вылетов в день. В светлое время суток они патрулировали воздушное пространство над своими войсками, бомбили вражеские механизированные и танковые колонны, а также железнодорожные узлы, на которых скапливались немецкие эшелоны с военной техникой и боеприпасами. В воздушных боях особенно отличились пилоты 39-й иад под командованием Холзакова. Например, ст. лейтенант А.Н. Сторожаков за месяц сбил 8 вражеских самолетов, лейтенант А.В. Чирков – 7.

Тяжелые бои шли и на Северном фронте, где линию советской обороны пытались прорвать финские войска. В ВВС 7-й армии эффективно действовал 65-й штурмовой полк, вооруженный устаревшими самолетами И-15бис. Его эскадрильи ежедневно по нескольку раз вылетали на боевые задания, атакуя объекты в ближайшем тылу противника. Одним из лучших пилотов полка являлся капитан М.П. Краснолуцкий, опытный воздушный боец и участник «Зимней войны» с Финляндией. Превосходный тактик, он обладал также и большим личным мужеством. Так, 12 августа Краснолуцкий во главе семерки И-15бис отправился на штурмовку вражеской колонны в районе Паннилы. Во время захода на цель советские самолеты были внезапно атакованы шестью Bf.109, и вблизи земли разгорелся воздушный бой. Преимущество в технике было полностью на стороне немцев, однако на малой высоте хорошую службу советским летчикам сослужила отличная горизонтальная маневренность тихоходных бипланов. Краснолуцкого одновременно атаковали два мессершмитта, но он сумел увернуться от огня одного вражеского истребителя и резким разворотом вышел в лоб другому. Лобовая атака длилась всего несколько секунд, в течение которых самолеты стремительно неслись навстречу друг другу, стреляя из бортового оружия. Затем нервы немецкого летчика не выдержали, и он попытался отвернуть, но не успел. Нижнее крыло И-15бис срезало мессершмитту хвостовое оперение, и он, кувыркаясь, упал на землю. Краснолуцкий на поврежденном, но еще способном летать самолете продолжил бой, и совместными усилиями немцев удалось отогнать.

На Карельском перешейке финские войска захватили в конце августа город Выборг и продвинулись до рубежа прежней границы. Среди летчиков ВВС 23-й армии известность получил ст. лейтенант Н.И. Свитенко, командир эскадрильи 7-го иап. 22 июля 1941 года он отличился во время штурмовки финского аэродрома Утти, где 10 «чаек» под его руководством и 4 МиГ-3 сопровождения сожгли на земле и в воздухе 8 самолетов врага. В августе за первую неделю финского наступления его эскадрилья доложила о 20 уничтоженных грузовиках с пехотой и 7 воздушных победах. Газеты подробно описывали следующий случай. 19 августа советская воздушная разведка донесла о продвижении крупной немецкой моторизованной колонны на дороге Губаницы – Клопицы. По личному распоряжению генерала Новикова в воздух для нанесения штурмового удара немедленно подняли восьмерку И-153 из 7-го иап под командованием Свитенко. Невзирая на мощный зенитный огонь, наши летчики прицельно сбросили бомбы, а со второго захода обстреляли врага из пулеметов. В это время зенитный снаряд угодил в «чайку» Свитенко, и ее мотор заглох. Пришлось вынужденно садиться на подходящей площадке недалеко от колонны.

Естественно, немцы заметили посадку самолета и подвергли его минометному обстрелу. Свитенко быстро выбрался из кабины своего истребителя, поджег его и приготовился бежать в лес, когда увидел еще одну идущую на посадку «чайку». Это его ведомый Алибек Слонов решил любой ценой спасти командира. Среди минометных разрывов юркий полутораплан коснулся колесами земли, и, как только он остановился, Свитенко забрался на его нижнее крыло, ухватившись руками за расчалки и стойку крыла. «Чайка» туг же взлетела, и через 10 минут друзья уже были на советском аэродроме недалеко от Стрельны.

23 августа Северный фронт в целях облегчения руководства войсками и авиацией разделился на два фронта: Ленинградский и Карельский. Соответственно поделилась и авиация на ВВС Ленинградского фронта под командованием генерала А.А. Новикова и ВВС Карельского фронта, которые возглавил генерал Т.Т. Хрюкин.

Южнее Ленинграда немцы, развивая наступление, к 21 августа достигли Красногвардейского укрепрайона, а на новгородско-чудовском направлении 16-я немецкая армия прорвала оборону 48-й армии Северо-Западного фронта и 19 августа захватила Новгород. Авиация люфтваффе господствовала над полем боя, и, чтобы снизить ее эффективность, советские ВВС в конце августа нанесли массированные удары по немецким аэродромам. Из-за недостатка бомбардировщиков в ход пошли комбинированные штурмовые группы, целиком состоявшие из истребителей разных типов. Авиагруппа делилась обычно на две части: ударную и прикрывающую. Ударная включала в себя устаревшие самолеты И-16 и И-153 с подвешенными под крыльями бомбами и реактивными снарядами. Их прикрывали в воздухе более современные истребители МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1, взлетавшие налегке. За счет этого удавалось добиться весьма неплохих результатов. Например, 25 августа был совершен налет на немецкий аэродром в районе Спасской Полисти, где, по данным разведки, враг сосредоточил до 70 самолетов. Четыре группы истребителей из 8-й сад, по десять машин в каждой, с интервалом 2–5 минут сделали по 3–4 захода на стоянки вражеской боевой техники, уничтожив на земле около 40 самолетов, из них 14 на взлете. В разгоревшемся воздушном бою с 12 Bf.109, взлетевшими с соседнего аэродрома, было сбито еще шесть истребителей. Советские потери составили 8 самолетов, включая сбитые огнем зенитной артиллерии. Согласно немецким данным, на аэродроме Спасская Полисть были выведены из строя около десятка мессершмиттов Bf.109Е из состава II (Sch)/LG 2, бомбы повредили некоторые строения, и сгорели четыре цистерны с горючим.

С 19 августа начался заключительный этап героической обороны Таллина, для захвата которого немцы выделили четыре пехотные дивизии. Кроме 10-го стрелкового корпуса, Таллин защищали отряды морской пехоты, подразделения ополченцев, корабли и авиация ВМФ. Общее руководство обороной военно-морской базы осуществлял Военный совет КБФ во главе с вице-адмиралом В.Ф. Трибуцем. Воздушные бои велись практически над всем районом Таллина, включая сам город, стоянки кораблей и аэродромы.

В этих боях летчики Балтийского флота записали на свой счет 20 воздушных побед, но и сами понесли тяжелые потери. Много было поврежденных советских самолетов, для ремонта которых не хватало не только запчастей, но даже и инструментов. Чаще всего повреждения боевые самолеты получали во время вражеских налетов на аэродромы, а также в ходе штурмовок наземных целей.

Против хорошо защищенных зенитными средствами немецких колонн немногочисленные бомбардировщики обычно использовались ночью, а днем для решения таких задач применялись истребители И-153 и И-16, вооруженные реактивными снарядами РС-82. Уже в первый день немецкой операции 19 августа для штурмовки колонны вермахта на подступах к Таллину была отправлена сводная группа из 8 истребителей 13-го и 71-го полков. Планировалось, что часть истребителей нанесет удар по вражеской колонне с разных направлений, а другая часть в это время атакует зенитки противника. Однако на практике оказалось, что все три захода советские летчики выполнили только против живой силы и бронетехники немцев, поскольку горели желанием остановить фашистов. В результате колонна была изрядно потрепана и на небольшое время остановлена, но с задания не вернулись три самолета. Еще один истребитель совершил вынужденную посадку на фюзеляж вблизи своего аэродрома, и пилот едва успел покинуть кабину, как топливный бак самолета взорвался.

25 августа немецкие войска ворвались на окраину Таллина, и все бомбардировщики и учебные самолеты ночью перелетели под Ленинград. Но истребители все еще продолжали сражаться, а механики прилагали все усилия для восстановления поврежденной техники. Они работали даже ночью при свете переноски и под немецким обстрелом. Утром 26 августа сводная группа обоих истребительных авиаполков атаковала с воздуха позиции немецких дальнобойных орудий, ведущих огонь по Таллину. В одном из звеньев на пушечном И-16 летел лейтенант Плешаков, уже уничтоживший под Таллином пять немецких самолетов. В районе цели он должен был подавить 20-мм зенитки противника, однако при обстреле очередного «эрликона» его истребитель был подбит зенитным снарядом. Сорванные взрывом куски моторного капота закружились в воздухе. Возвратиться назад не было никакой возможности, и тогда Плешаков перевел свой лобастый «ишачок» в пикирование и врезался в фашистское орудие…

Советские истребители 13-го и 71-го иап вели тяжелые бои и в течение дня 27 августа, однако вечером, в последний раз обстреляв врага на окраине Таллина, они покинули этот район боевых действий. Утром 28 августа флот и гарнизон города, по указанию Ставки ВГК, приступили к эвакуации в Кронштадт и Ленинград. Переход через Финский залив пришлось осуществлять в очень тяжелых условиях. Корабли непрерывно подвергались немецким атакам с воздуха, с берега по ним вела огонь тяжелая артиллерия противника, а маневр существенно затрудняли многочисленные минные заграждения. Из 195 боевых, транспортных и вспомогательных кораблей Балтийского флота на переходе по различным причинам были потеряны 53.

После сдачи Таллина сильно осложнилось снабжение советских аэродромов на острове Сааремаа, которые оказались оторванными от ближайших баз примерно на 400 км. Не оставляла их в покое и немецкая авиация. Так, 6 сентября во время вражеского налета на земле сгорели 7 советских самолетов. В итоге бомбардировщики пришлось перебазировать с острова, и налеты на Берлин прекратились. Всего с 8 августа по 4 сентября 1941 года экипажи 1-го мтап совершили 86 самолето-вылетов с Сааремаа, и при этом 33 самолета добрались до Берлина, а остальные бомбили вспомогательные цели в городах Мемель, Данциг, Штеттин и др. Несколько меньше самолето-вылетов выполнила группа дба под командованием майора Щелкунова.

Тяжелая обстановка складывалась и под Ленинградом.

На Карельском перешейке в начале сентября финские войска вновь перешли в наступление с рубежа реки Свирь, устремившись с севера и востока в направлении на Петрозаводск. В 72-м бап к этому времени осталось менее половины бомбардировщиков из первоначального состава – тяжелые потери полк понес в конце августа. Поэтому для штурмовки наступающих войск противника широко применялись истребители И-16 из 155-го иап и «чайки» из 65-го штурмового авиаполка. Самолеты 72-го бап привлекались в основном для налетов на особо важные цели.

Наступлению группы армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта в гитлеровском штабе придавалось особое значение, так как захват богатого промышленного и сельскохозяйственного района Украины значительно ослабил бы военную и экономическую мощь СССР. Перед началом Великой Отечественной войны в группу армий «Юг» входили 6-я, 17-я немецкие армии и 1-я танковая группа Клейста, развернутые на рубеже Влодав —

Перемышль, а также 11-я немецкая армия, 3-я и 4-я румынские армии и венгерский корпус, размещенные вдоль рек Прут и Дунай. Для воздушной поддержки войск на этом направлении немцы планировали использовать силы 4-го воздушного флота люфтваффе, в частности, бомбардировочные эскадры KG 51 (Ju 88), KG 54 (Ju 88), KG 55 (He 111), истребительную эскадру JG 3 (Bf.109F), 1-ю группу истребительной эскадры JG 53 (Bf. 109), а также подразделения разведывательных, транспортных и связных самолетов.

С советской стороны прикрытие границы обеспечивали четыре армии Киевского военного округа. На правом фланге 170-км полосу от Влодавы до Крыстынополя занимала 5-я общевойсковая армия, в состав ВВС которой под командованием генерала Е.М. Николаенко входили 14-я смешанная авиационная дивизия и 62-я бомбардировочная авиадивизия. Львовское направление на участке протяженностью 165 км от Крыстынополя до Радымно прикрывала 6-я армия, включавшая в себя 15-ю и 16-ю смешанные авиадивизии. Однако штаб этих авиационных соединений все еще находился в процессе формирования, а командующий ВВС 6-й армии был назначен только 23 июня, и им стал генерал Ф.Я. Фалалеев. Южнее, на перемышльском направлении, в 130-км полосе занимала оборону 26-я армия, основу ВВС которой составляла 63-я иад, и, наконец, на левом фланге располагалась 12-я общевойсковая армия, для поддержки которой выделили 64-ю авиационную дивизию, еще не полностью сформированную.

Всего основу ВВС Киевского военного округа составляли 32 авиационных полка, в том числе 17 истребительных полков, оснащенных самолетами И-153, И-16, МиГ-1/3 и Як-1, 11 бомбардировочных (Су-2, СБ, Ар-2, Пе-2 и Як-4), 2 штурмовых (И-15 бис и И-153) и 2 разведывательных (СБ, Як-2 и Як-4). Преобладающая часть этих сил входила в состав общевойсковых армий, а в непосредственном распоряжении командующего ВВС КОВО генерала Е.С. Птухина находилось только два истребительных полка 36-й иад, 4 ближнебомбардировочных полка, а также 315-й и 316-й разведывательные авиаполки. Армейская авиация округа располагала, кроме того, 13 отдельными корпусными эскадрильями с устаревшими самолетами и 1 санитарной эскадрильей.

В соответствии с планом «Барбаросса», главный удар силами 6-й и 17-й армий, а также 1-й танковой группы немецкая группа армий «Юг» нанесла в стык советских укрепрайонов по левому флангу 5-й армии и частично по правому флангу 6-й армии, т. е. там, где местность не была оборудована в инженерном отношении и не занималась войсками. Поэтому немцам удалось сравнительно легко прорвать фронт, и к вечеру 22 июня 1941 года, вводя в образовавшуюся брешь все новые и новые подкрепления, они продвинулись на 20 км в направлении Ровно.

Части люфтваффе бомбили советские аэродромы и в течение дня уничтожили 301 самолет, в том числе 95 сожгли на земле. Хотя по количеству боевых вылетов немцы уступали 22 июня ВВС Юго-Западного фронта, на основных направлениях они прочно удерживали господство в небе.

Аэродромная сеть советских ВВС на этом направлении состояла преимущественно из грунтовых аэродромов, размываемых в плохую погоду дождем и нередко располагавших взлетно-посадочными полосами недостаточной длины, особенно для действий бомбардировщиков с полной бомбовой нагрузкой. Зенитной артиллерией они почти не прикрывались и имели очень мало укрытий для самолетов. В предвоенное время средств на строительство укрытий не выделялось, но по указанию Птухина их все же строили, однако очень медленно и из подручных материалов. Уделял командующий ВВС внимание и реконструкции аэродромов, и, без сомнения, его заслугой являлось то, что самолеты в Киевском округе размещались на земле не так скученно, как, например, в Западном ОВО, поскольку, в соответствии с приказом Птухина, их рассредоточили поэскадрильно по границам аэродромов и по возможности замаскировали. Перед войной Птухин лично совершил несколько облетов аэродромов, проверяя их маскировку.

Расстрелянный на аэродроме советский бомбардировщик СБ. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Вообще, как командующий ВВС округа, генерал Е.С. Птухин заслуживал довольно высокой оценки. Его военная карьера началась в 1918 году, когда он приступил к службе в качестве авиационного моториста. Затем окончил летную школу и в 20-е годы прошел путь от рядового пилота до командира эскадрильи. В 1933 году принял командование авиационной бригадой, а три года спустя отправился в Испанию, где в главном штабе республиканской армии занимал должность советника по авиации. Потом командовал ВВС Ленинградского военного округа, а с июня 1940 года – ВВС Киевского ОВО. Утверждая Птухина на новый высокий пост, хороший отзыв дал о нем Г.К. Жуков, особенно отметивший его дисциплинированность и требовательность. Н.С. Скрипко, назначенный в июле 1941 года на Юго-Западный фронт командующим ВВС 5-й армии, впоследствии писал: «Я встречался с Евгением Саввичем неоднократно, а позднее прослеживал его деятельность по документам и воспоминаниям сослуживцев и все более убеждался в мысли, что он был знающим свое дело, энергичным и деятельным командующим». К сожалению, в преддверии войны эту точку зрения в Генеральном штабе не разделяли, и 20 июня 1941 года вышел приказ о снятии Птухина с должности за высокую аварийность в подчиненных ему авиационных дивизиях. Действительно, аварийность в частях ВВС КОВО при переучивании на новую технику была сравнительно высокой, но не намного выше, чем в авиации других военных округов. Новые истребители и бомбардировщики все еще имели многочисленные конструктивные дефекты и особенно страдали от недоведенности винтомоторной группы. Кроме того, 9 вновь сформированных авиаполков КОВО состояли главным образом из молодых летчиков, еще не успевших приобрести необходимый летный опыт. И, наконец, по количеству и многообразию новой техники ВВС КОВО превосходили, пожалуй, даже Западный военный округ, о чем уже упоминалось выше. Кроме истребителей МиГ-3 здесь имелись также истребители Як-1, вообще почти не освоенные пилотами, весьма строгие в управлении бомбардировщики Пе-2 и тоже нелегкие в пилотировании из-за задней центровки скоростные ближние бомбардировщики Як-2 и Як-4. Во многом причиной появления приказа стали летные происшествия, по несчастью случившиеся во время подготовки к воздушным парадам в Киеве и Москве в 1941 году.

Однако каковы бы ни были причины появления приказа, до Птухина перед началом войны он дойти не успел, и поэтому генерал по-прежнему выполнял свои обязанности, по распоряжению Генштаба направляясь на специальном поезде вместе с управлением округа на новый командный пункт в Тернополе, расположенный ближе к границе. 21 июня к новому месту службы выехал на автомобилях и штаб ВВС округа, на следующий день подвергшийся в пути воздушному налету немецких самолетов. Командный пункт в Тернополе развернуть 22 июня успели, но оказалось, что он недостаточно оборудован средствами связи. Проводная связь имелась только с тремя авиадивизиями, а остальным пришлось передавать приказы через основной командный пункт в Киеве. Естественно, приказы запаздывали в результате бумажной волокиты, и многие авиационные соединения вынуждены были действовать самостоятельно. Они вели в основном пассивные оборонительные бои, неся при этом большие потери.

С утра 22 июня советские самолеты довольно редко появлялись над линией фронта, и их активность возросла лишь во второй половине дня. На участке 5-й армии шесть бомбардировщиков СБ из 94-го сбап вылетели на разведку боем в район Грубешова (ныне Хрубешув), где нанесли удар по немецкой танковой колонне. Следом за ними около 16 часов отправились в боевой вылет все силы полка в составе пяти девяток бомбардировщиков во главе с командиром части полковником Николаевым. Они бомбили немецкие войска в районах Грубешов, Устилуг и вернулись назад без всяких потерь, хотя некоторые самолеты получили повреждения. Особенно жалко выглядел бомбардировщик Николаева, у которого зенитный снаряд полностью разворотил левый мотор, оторвал редуктор двигателя и воздушный винт. Тем не менее и на одном моторе летчик благополучно дотянул до своего аэродрома, пролетев в общей сложности около 350 км. Пока самолеты 94-го сбап были на задании, по опустевшему аэродрому в Овруче отбомбились немецкие «дорнье», уничтожившие на земле один оставшийся СБ и 2 Пе-2 командного состава 62-й бад. В 18.40 самолеты 94-го и 52-го сбап (три девятки СБ и одна Пе-2) под прикрытием истребителей И-16 из 17-го и 89-го иап выполнили второй налет на те же цели, но на этот раз их ожидали вблизи линии фронта сильный зенитный огонь и несколько эскадрилий Bf.109 из JG 3. В итоге были сбиты 10 бомбардировщиков СБ и 4 Пе-2, а оставшиеся самолеты рассредоточились и уходили назад на бреющем полете поодиночке и мелкими группами. С нашей стороны члены экипажей заявили о 8 уничтоженных мессершмиттах. (По другим источникам, боевые вылеты обоих полков 22 июня прошли успешно, а описанный бой состоялся 26 июня.).

На участке 6-й армии 22 июня 9 Пе-2 из 86-го бап нанесли бомбовый удар по немецким моторизованным колоннам в районах Перемышля и Равы-Русской. Западнее города Сокаль произвели налет на немецкие артиллерийские позиции самолеты СБ и Ар-2 33-го сбап. Их атаковало неожиданно появившееся снизу звено Bf.109, захотевшее поживиться легкой добычей, однако стрелки бомбардировщиков не только сумели отбиться, но и меткими пулеметными очередями зажгли два вражеских истребителя. Разведывательные Як-2 из 316-го рап обнаружили на аэродроме Свидник юго-восточнее Люблина около сотни немецких бомбардировщиков, стоявших ровными рядами у взлетно-посадочной полосы без всякой маскировки. Однако доклады летчиков остались без последствий. Никаких мер против этого аэродрома принято не было.

Боевой состав ВВС Юго-Западного фронта по состоянию на 22 июня 1941 года

^*Эти авиационные полки находились в процессе формирования и к началу войны материальной части не имели.

^**18-я авиадивизия дальнего действия находилась в резерве Главного командования и лишь временами придавалась Юго-Западному фронту.

От немецких воздушных налетов в первую очередь пострадали советские аэродромы базирования истребителей, расположенные ближе к границе. Так, сильно были потрепаны истребительные части 14-й сад: 46-й и 17-й иап лишились за день более половины самолетов. В 15-й сад боеспособным остался, по существу, только 28-й иап. В 63-й сад 30 самолетов потерял 62-й шап, а в 64-й авиадивизии из 66 потерянных самолетов 36 было уничтожено в 12-м иап и 21 истребителя лишился 149-й иап. Досталось и аэродромам базирования корпусных армейских эскадрилий. Например, в 17-й окаэ 12-й армии из 18 самолетов (Р-5ССС и У-2) к вечеру 22 июня остался всего один.

Другими важнейшими целями немецких бомбардировщиков 22 июня являлись объекты Юго-Западной железной дороги, по которой доставлялись на фронт советские войска. За день немцы разрушили эту транспортную железнодорожную магистраль в 45 местах. Бомбили они и города, причем два бомбардировщика были сбиты на подлете к Киеву.

Первый немецкий бомбардировщик, сбитый под Киевом 23 июня 1941 г. (РГАКФД)

Вечером 22 июня перед командующим Юго-Западным фронтом генералом М.Н. Кирпоносом была наконец поставлена боевая задача. Ему предлагалось силами 5-й и 6-й армий с использованием механизированных корпусов и при поддержке всей авиации фронта нанести концентрические удары в общем направлении на Люблин, чтобы окружить и уничтожить немецкие войска, наступавшие на участке Владимир-Волынский – Крыстынополь, и к исходу 24 июня занять Люблин. Для выполнения этой задачи Кирпонос решил создать две ударные группировки: с севера из района Луцка должны были наступать вместе с 19-м стрелковым корпусом 9, 19 и 22-й механизированные корпуса, а с юга, из района Броды, планировалось нанести удар силами 37-го стрелкового корпуса, а также 8, 4 и 15-го мехкорпусов. Однако почти все перечисленные корпуса располагались на значительном удалении друг от друга и от линии фронта, и для их сосредоточения в нужных местах требовалось время, которого уже не имелось. Поэтому вначале Кирпонос приказал начать контрнаступление тем соединениям, которые уже находились поблизости от линии фронта, в частности 4-му и 15-му мехкорпусам, части которых уже втянулись в приграничные бои. Они должны были разгромить противника, двигаясь в направлении Радехов, Сокаль. Утром 23 июня здесь разгорелись ожесточенные танковые сражения.

Для советских ВВС утро 23 июня снова началось с воздушных налетов противника на аэродромы. Причем нередко немецкие бомбардировщики нахально действовали мелкими группами без всякого сопровождения, и после сброса бомб некоторые из них еще снижались до бреющего полета, чтобы обстрелять аэродромные стоянки из пулеметов. Этому способствовала слабая защита аэродромов зенитными средствами, тем не менее несколько немецких экипажей поплатились за такую тактику. Так, из пяти Ju 88, атаковавших аэродром 94-го сбап, один дружным огнем сбил наземный персонал из обычных винтовок, а другой стал жертвой счетверенной установки «максимов», только что полученной со склада. Советских самолетов на месте не оказалось – в ожидании налета их заблаговременно подняли в воздух. Больше неприятностей доставили вражеские налеты 52-му авиаполку, имевшему к тому же сокращенный состав, так как на его базе формировался 94-й сбап. Перед началом боевых действий в 52-м сбап было около 20 Пе-2 и 25 СБ разных вариантов. Из-за постоянных бомбежек эскадрильи СБ пришлось перебазировать на запасной грунтовой аэродром в Кремно. В результате в боевых вылетах 23 июня из состава 52-го сбап принимали участие в основном Пе-2 с аэродрома Хабное, расположенного в 60 км восточнее г. Овруч. Эскадрильей «пешек» командовал майор Борисов – отличный летчик, в совершенстве владеющий самолетом, и талантливый тактик, тщательно планирующий каждый боевой полет группы.

В групповых вылетах он берег людей, не допускал никаких излишеств, зато в одиночку ходил на бреющем полете над самыми головами немцев, уничтожая врага всеми видами оружия.

На аэродроме 315-го разведывательного авиаполка под Житомиром разумную инициативу проявил комэск В. Заноздра, приказавший откатить боевые самолеты за аэродромные постройки, а на стоянках разместить списанные СБ и Р-10 без моторов. Вскоре после этого базу атаковала восьмерка юнкерсов, уничтожившая на земле один из таких Р-10. Разведывательные СБ в течение дня летали поодиночке к линии фронта, что в условиях немецкого господства в воздухе было весьма опасным делом, поскольку устаревшие бомбардировщики, не имевшие бронезащиты, являлись легкой добычей для немецких истребителей. Штурман Д.К. Перемог, отправившийся на разведку вместе с пилотом Авиловым и стрелком-радистом Вартазаровым, так описывал свои впечатления от полета:

«Задание у нас было сложное: определить передний край наших войск между Равой-Русской, Луцком и Ковелем. При подходе к Каменке-Бугской, что в сорока километрах севернее Львова, нас атаковали два мессершмитта-109. Я увидел их, когда они вынырнули из облаков… Тут же нажал на гашетку. Стрелял короткими очередями с передней установки. Гитлеровцы будто не обращали на это внимания. Они продолжали сближаться, намереваясь нанести по нашему самолету лобовой удар. Авилов понял это и стал прижимать машину книзу. Мессеры проскочили мимо. Потом начали заходить для повторной атаки со стороны задней полусферы.

Впереди оказалось мощное кучевое облако. Мы вошли в него, и враги на какое-то время нас потеряли. Но стоило нам вынырнуть оттуда, как гитлеровцы набросились снова. Они открыли огонь по обоим моторам. Самолет вздрогнул и стал крениться влево. Я осмотрелся. Консоль левой плоскости оказалась обрубленной. В крыле зияла дыра. Встречный поток воздуха разрушал ее на глазах. Задымил, а затем и загорелся правый мотор. Решив, что с нами покончено, стервятники оставили наш самолет и унеслись вперед».

Советский бомбардировщик СБ, совершивший вынужденную посадку и захваченный солдатами вермахта. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Подбитый СБ совершил вынужденную посадку на ржаное поле, и как только экипаж покинул самолет, он сразу взорвался. С территории противника Перемог вместе с товарищами вынужден был добираться назад пешком и на подручных средствах.

94-й сбап под прикрытием истребителей вновь бомбил 23 июня цели в районе Грубешова, и довольно успешно, однако на следующий день прикрытие отсутствовало, и немецкие истребители изрядно пощипали замыкающую девятку СБ, сбив в числе прочих пилотов также командира эскадрильи майора Бедрицкого. 52-й сбап 24 июня потерял в полном составе эскадрилью Якименко, которая не вернулась с боевого задания.

Три девятки СБ из 33-го сбап 23 июня наносили удар по моторизованным колоннам вермахта в треугольнике Любачув, Ярославль, Яворов. Они сбросили на танки, артиллерийские орудия и грузовики с пехотой около полутора сотен 100-кг бомб и потеряли два самолета, сбитых зенитным огнем. Экипаж лейтенанта Калина врезался на горящем бомбардировщике в самую гущу вражеской техники, а второй СБ сумел дотянуть до своей территории и совершил вынужденную посадку в поле. 24 июня полк бомбил немецкие войска в районе Броды, и при выполнении этого задания совершил огненный таран ст. лейтенант Г. Храпай, направивший свой подбитый самолет прямо в центр моста, на котором скопилось много немецких машин.

В целом действия советских бомбардировщиков на Юго-Западном направлении в первые дни войны носили весьма хаотичный характер. Плохо была организована воздушная разведка, а из-за отсутствия должной координации бомбовые удары наносились на широком фронте. Кроме того, многие бомбардировочные части все еще оставались в резерве и в боях не участвовали. Из-за вражеских диверсантов и постоянных бомбардировок командных пунктов связь между штабом ВВС и авиасоединениями стала вообще отвратительной, и поэтому пришлось использовать для передачи приказов связные самолеты.

Невысокой была активность истребителей, продолжавших нести тяжелые потери, главным образом на земле. В Луцке прекратил существование 46-й иап от которого после очередного налета осталось всего одно дежурное звено «чаек». С аэродрома Судилков 23 июня в район Ковеля перебазировался 91-й иап. Для прикрытия с воздуха контрнаступления советских войск Птухин в соответствии с приказом Кирпоноса стягивал истребительную авиацию ближе к фронту. В результате на небольшом аэродроме скопились самолеты трех истребительных полков, и это не ускользнуло от внимания немецкой разведки. Не успели летчики и техники 91-го иап расположиться на новом месте, как вечером над этим аэродромом появились немецкие бомбардировщики.

После бомбардировки и обстрела с воздуха большая часть советской авиатехники превратилась в обломки, и «безлошадным» пилотам 91-го иап пришлось добираться обратно в Шепетовку на попутных машинах. В 17-м иап осталось около 30 исправных самолетов, из которых более половины немцы уничтожили на земле утром 24 июня. 12 Bf.109 проштурмовали аэродром по всем правилам военного искусства: шестерки немецких истребителей образовали в небе два круга и расстреливали авиатехнику, как на полигоне. В итоге следом за «безлошадниками» 91-го иап отправились и пилоты 17-го иап, только несколько дальше – в район Житомира. Туда уже перебазировались оставшиеся самолеты с различных авиаполков.

В воздушных боях некоторых успехов добились летчики 12-го иап, записавшие на свой счет в течение двух дней 8 сбитых Ju 88. Авиаполки 16-й сад в период с 22 по 24 июня уничтожили 22 немецких самолета, в том числе 16 бомбардировщиков и 6 истребителей. Среди летчиков отличился лейтенант А.М. Мурашко из 28-го иап. Первую воздушную победу он одержал уже 22 июня, а на следующий день уничтожил второй вражеский самолет, однако был сбит сам, сильно обгорел, но от больничной койки отказался. Вскоре его снова ранили, и опять он отказался ложиться в госпиталь.

Между тем 24 июня советскому командованию стало ясно, что контрнаступление в районе Радехова не принесло ожидаемого успеха. Из-за несвоевременного выхода войск 15-го мехкорпуса к месту боев удары наносились поочередно и в разных местах полосы фронта протяженностью около 70 км. Кроме того, действия танков изрядно осложнили лесисто-болотная местность, отсутствие артиллерийской поддержки и слабое прикрытие с воздуха. Нанести поражение противнику не удалось, однако темпы его продвижения замедлились, и он вынужден был перебрасывать значительные силы на фланги. Тем не менее танковая группа Клейста к вечеру 24 июня углубилась в советскую территорию на 100 км. Южнее немцы прорвались в стык между Рава-Русским и Перемышльским укрепрайонами и потеснили части 6-й армии.

24 июня был вновь снят с должности уже с более суровой формулировкой генерал Е.С. Птухин. На этот раз его объявили виновником всех неудач ВВС фронта и вскоре арестовали. Он погиб в заключении в феврале 1942 года.

Сосредоточить все механизированные корпуса Юго-Западного фронта в районах Луцка, Ровно, Броды удалось только 25 июня, и в течение следующих дней в этом треугольнике разгорелось одно из самых крупных танковых сражений за всю историю Великой Отечественной войны. С обеих сторон в нем приняло участие около 3000 танков.

Для поддержки ударов мехкорпусов по распоряжению Кирпоноса наконец полностью привлекли к боевым действиям 19-ю бомбардировочную дивизию. Она размещалась на аэродромном узле Белая Церковь и в первые дни войны понесла сравнительно небольшие потери. Кроме того, Юго-Западному фронту был передан из резерва 4-й дальнебомбардировочный авиакорпус (около 300 самолетов ДБ-3 и ДБ-ЗФ), которым командовал полковник В.А. Судец.

Бомбардировщики 94-го и 52-го сбап, поддерживая наступление 8-го и 15-го мехкорпусов с юга на Сокаль, 25-го июня летали парами на разведку и потом группами производили налеты на вражеские колонны, двигавшиеся по дорогам от Владимира-Волынского до Луцка. Бомбили обычно с высоты 400–800 м, а затем обстреливали противника из пулеметов. 26 июня вступили в бой 9-й и 19-й мехкорпуса, наступавшие с севера, и около 60 самолетов 62-й бад атаковали немецкие танки на их пути. В тот же день три девятки СБ из 94-го сбап нанесли удар по переправе через реку Буг у Крыстынополя, где скопилось много вражеской техники.

В воздухе бомбардировщик Як-4. Лето 1941 г. (ЦАМО)

Боевые вылеты советских бомбардировщиков редко обходились без потерь по причине сильного зенитного огня противника и слабого прикрытия истребителями. В 19-й бомбардировочной дивизии, кроме того, проблему представляла высокая аварийность, так как один из ее полков (136-й ббап) был вооружен новыми, плохо освоенными личным составом скоростными самолетами Як-2 и Як-4.

В целях безопасности пришлось существенно ограничить бомбовую нагрузку этих машин, что свело к минимуму их боевую ценность. Полки 4-го дбак в течение 26 июня выполнили около 170 самолето-вылетов на бомбардировку целей в районах Рава-Русская, Луцк и Сокаль.

С бомбами на штурмовку немецких колонн вылетали также самолеты И-153 и И-16 из состава ВВС 5-й и 6-й армий, а в 28-м тап по инициативе ст. лейтенанта Доброхотова бомбовыми подвесками оборудовали даже новые истребители МиГ-3.

Авиатехник подвешивает РС к крылу И-153. Июль 1941 г. (ЦАМО)

26 июня МиГ-3 из 28-го иап несколько раз штурмовали моторизованные колонны на шоссе Крыстынополь – Радехов, и в одном из вылетов Доброхотов получил тяжелое ранение осколком снаряда в голову. Однако он продолжил штурмовку, сбросил бомбы, выполнил еще два захода со стрельбой из пулеметов, потом сумел долететь до своего аэродрома и потерял сознание уже после посадки. Из МиГ-3 его вынесли на руках. Согласно докладам летчиков 28-го иап, в этом вылете они уничтожили 10 танков, несколько автомобилей и десятки солдат и офицеров.

Экипажи люфтваффе в конце июня выполняли самые разнообразные задачи. Они с завидным постоянством продолжали налеты на советские аэродромы, все время докладывая о новых успехах, вели разведку, бомбили передовые укрепления и скопления советских войск, города и железнодорожные узлы. 25 июня около 40 немецких самолетов нанесли бомбовые удары по промышленным объектам Киева и близлежащим аэродромам. Ценою трех потерянных Ju 88 немцам удалось повредить несколько крупных киевских заводов. В воздушных боях они сбили два И-16, еще пять советских самолетов сожгли на земле и 25 повредили.

Оборону Киева в июне 1941 года обеспечивали 36-я иад в составе четырех полков И-153 и И-16, а также 3-я и позднее 4-я дивизии ПВО, включавшие в себя зенитно-артиллерийские полки, полки ВНОС, прожекторные полки и подразделения аэростатов заграждения. 3-я дивизия защищала Киев, Фастовский железнодорожный узел, мосты через Днепр в Киеве, Черкассах, Каневе и Янове. Ей придавались два полка 36-й иад. 4-я дивизия ПВО прикрывала вначале Львов и подступы к нему, а затем, после отступления, вошла в состав Киевского района ПВО. Всего в Киевском районе ПВО имелось около 300 зенитных орудий, свыше 100 зенитных пулеметов и 81 аэростат заграждения.

Хорошо налаженное ведение воздушной разведки позволило немецкому командованию быть в курсе меняющейся обстановки на фронте. Все значительные передвижения советских мехкорпусов немедленно вскрывались, что давало возможность немцам эффективно маневрировать своими наземными силами. В условиях господства люфтваффе в воздухе советские танковые соединения подвергались регулярным воздушным налетам, и особенно пострадал от бомбардировок 15-й мехкорпус. Вечером 26 июня юнкерсы разбомбили и его штаб, в результате чего был тяжело ранен командир мехкорпуса генерал И.И. Карпезо.

Хотя механизированные корпуса немного потеснили противника в районах реки Стырь и Дубно, однако их потери оказались чересчур велики. Танки вступали в бой после марша длиной 200–400 км, и многие из них вышли из строя из-за технических неполадок. Контрудары по-прежнему наносились неорганизованно и по частям, а немцы сосредоточили на передовых рубежах значительное количество противотанковой артиллерии. К вечеру 26 июня изрядно поредевшие соединения мехкорпусов уже нуждались в отводе из районов боев и перегруппировке, но Ставка требовала продолжать контрнаступление.

27 июня командование ВВС получило приказ усилить бомбовые удары и увеличить время пребывания самолетов над полем боя. В связи с этим число боевых вылетов возросло, а бомбардировщики стали действовать мелкими группами без истребительного сопровождения. Из состава 62-й бад были брошены в бой 226-й и 227-й ближнебомбардировочные авиаполки, вооруженные одномоторными самолетами Су-2. До тех пор они изредка выполняли лишь разведывательные полеты и за первую неделю войны не потеряли ни одного экипажа.

Естественно, при такой тактике действий количество потерь возросло, а эффективность налетов оказалась сравнительно невысокой, поскольку штабы ВВС армий были не в состоянии организовать взаимодействие авиационных частей с наземными войсками. В качестве главного успеха советских бомбардировщиков на Юго-Западном фронте в период с 28 по 29 июня 1941 года в советской военной истории обычно приводится разгром передовых частей 11-й танковой дивизии 1-й группы Клейста, которые под воздействием одновременных ударов с воздуха и со стороны войск Шепетовского укрепрайона вынуждены были отступить из района Острога и частично рассеялись в лесах. За этот сомнительный успех пришлось заплатить слишком дорогую цену: 62-я и 19-я бомбардировочные авиадивизии в значительной степени утратили свою боеспособность. В боях они потеряли 2/3 самолетов. В 52-м сбап особенно горькой была гибель 27 июня капитана Борисова. В этот день вечером его экипаж во время выполнения задания сумел отбиться от 6 Bf.109, но во время посадки на аэродроме в сумерках бомбардировщик Пе-2 зацепился за дерево, упал на землю и взорвался. По другим источникам, причиной гибели самолета стала выпавшая из бомболюка несбросившаяся бомба.

Всего, по данным на 30 июня, в составе ВВС Юго-Западного фронта осталось 837 самолетов. Остальные были сбиты в воздушных боях, уничтожены на земле или брошены на аэродромах в неисправном состоянии. Потери люфтваффе над Украиной за тот же период оказались в 5–6 раз меньше.

К 30 июня завершилось танковое сражение в районе Броды – Луцк – Ровно. Советские мехкорпуса, лишившись большинства своих танков, смогли только на неделю задержать продвижение противника. К концу июня Луцк, Ровно, Броды, Ковель, а также Львов перешли в руки немцев, продолжавших наступление в общем направлении на Киев. 1 июля по приказу военного совета фронта оставшиеся части 9-го и 22-го мехкорпусов совместно с соединениями 5-й армии нанесли еще один удар из района Цумань – Клемань в тыл немецким войскам, захватившим Ровно, однако и он также не увенчался успехом, хотя советским частям удалось довольно глубоко вклиниться во фланг 1-й танковой группы Клейста.

Авиация 1 июля в боевых действиях в Полесье практически не участвовала из-за проливных дождей. По просьбе генерала Москаленко, командира 1-й противотанковой артбригады, поддержавшей наступление 9-го и 22-го мехкорпусов, один Су-2 из состава 62-й бад все же вылетел на разведку, но во время полета на малой высоте, под кромкой облаков, был вскоре сбит вражеским зенитным огнем. В этот день на должность командующего ВВС Юго-Западного фронта был назначен генерал Ф.А. Астахов. Ранее обязанности командующего выполнял заместитель Птухина полковник С.В. Слюсарев.

В начале июля значительная нагрузка в боевых действиях легла на 226-й и 227-й ближнебомбардировочные полки. Одномоторные самолеты Су-2 имели довольно слабое оборонительное вооружение, однако обладали неплохой живучестью и маневренностью. Летали они обычно плотными группами на небольших высотах, что позволяло им более эффективно отражать атаки вездесущих мессершмиттов. Конечно, далеко не всегда это удавалось, особенно при настойчивости или численном превосходстве противника. Так, 29 июня 12 Су-2 из 227-го ббап при подходе к району цели были атакованы 8 Bf.109 из JG 3. Первые атаки стрелки успешно отбили, но когда над целью строй бомбардировщиков нарушился из-за сильного зенитного огня, немецкие истребители тут же этим воспользовались и сбили 6 самолетов, в том числе машину командира эскадрильи майора Колокольникова.

Сбитый и совершивший вынужденную посадку легкий советский штурмовик Су-2. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

2 июля в воздушном бою погиб комэск 226-го ббап капитан Б.Ф. Щербина вместе со своим штурманом, а на следующий день три Bf.109 напали на звено мл. лейтенанта М.П. Одинцова из того же полка. Один Су-2 из состава звена немцам удалось сбить сразу, а самолет Одинцова они буквально превратили в решето, ранив обоих членов экипажа. «Михаил Одинцов был в таком состоянии, – вспоминал его штурман Н.В. Ефимов, – что Су-2 пришлось сажать мне (эта машина оказалась с двойным управлением). С места вынужденной посадки нас доставили в житомирский госпиталь, потом в Харьков… Больше мы в 226-й полк не попали». В приземлившемся самолете с практически разрушенной плоскостью крыла насчитали около 170 пробоин.

Подтянув к линии фронта свежие силы, немцы в начале июля возобновили наступление в двух направлениях: на севере гитлеровские войска рвались к Житомиру и Киеву, а на юге наступали в направлении на Староконстантинов. 2 июля части 14-го моторизованного корпуса вермахта ворвались в Тернополь, создав тем самым непосредственную угрозу тылам 12-й и 26-й советских армий. В сложившейся тяжелой обстановке Ставка Главного Командования приняла решение об отходе войск Юго-Западного фронта на оборонительные рубежи старой государственной границы, протянувшиеся от реки Припять до города Каменец-Подольский. На авиацию возлагалась задача прикрытия отступающих соединений путем борьбы с вражескими самолетами в воздухе и непрерывными атаками немецких войск на земле. Однако воздушное господство прочно удерживалось люфтваффе, и поэтому отходившие на восток колонны (в которых находилось немало беженцев – женщин, стариков и детей) подвергались постоянным ударам с воздуха. «Общее отступление войск фронта, – вспоминал П.А. Ротмистров, – происходило в условиях недостатка боеприпасов и горюче-смазочных материалов и при непрерывном воздействии авиации противника. Это приводило к тому, что наши части вынуждены были зачастую сжигать или взрывать драгоценную боевую технику».

В этот период времени увеличилось число вылетов немецких разведывательных самолетов. Наряду с прифронтовой зоной боевых действий они вели разведку и тыловых советских районов, где подготавливалась новая линия обороны. Подробные аэрофотоснимки советских укрепрайонов на так называемой «линии Сталина» немедленно отправлялись в главный штаб вермахта. Вслед за разведчиками нередко появлялись в небе бомбардировщики люфтваффе, стремившиеся расчистить путь своим наступающим войскам. Например, восточнее Тернополя они бомбовыми ударами сильно расстроили боевые порядки 80-й дивизии, сдерживавшей наступление частей 14-го моторизованного корпуса. На севере юнкерсы в районе Острога помогли соединениям 1-й танковой группы форсировать реку Горынь. В ночь с 5 на 6 июля немецкие бомбардировщики подвергли массированной атаке с воздуха города Житомир, Бердичев и Новгород-Волынский. 8 июля, сосредоточив войска на узком участке фронта, немцы прорвали Новгород-Волынский укрепрайон и на исходе 9 июля ворвались в Житомир.

В 33-м сбап утром 9 июля звено СБ было отправлено в район Броды на подавление вражеских артиллерийских позиций. В пути оно должно было объединиться с группой самолетов из другого полка. Ведущим звена назначили Ефремова, а его ведомыми – Бочина и Панченко. После выхода в точку рандеву летчики заметили впереди два звена советских бомбардировщиков и попытались к ним пристроиться.

«Я слегка качнул крыльями и увеличил обороты моторов, – вспоминал B.C. Ефремов. – Бочин и Панченко следовали за мной. Все шло нормально, но идущие впереди растянулись на километр. Дистанция между ними не сокращалась. Я выжимал из моторов все, на что они были способны, однако приблизиться к группе не удавалось.

А время шло. Внизу проплыл Житомир, уже показался Новгород-Волынский. Но самолеты продолжали идти отдельными группами.

Под нами раскинулись Броды. Внизу блеснули на солнце крылья взлетающих самолетов. Вскоре первое звено было атаковано вражескими истребителями, затем на него обрушилась зенитная артиллерия. Стали падать сбитые бомбардировщики, вслед за ними рухнул взорвавшийся в воздухе немецкий истребитель. «С первым звеном покончено», – с ужасом подумал я. В следующее мгновение четыре мессершмитта, вынырнув снизу, атаковали второе звено. Бомбардировщики сбросили бомбы и стали разворачиваться, отстреливаясь из своих пулеметов.

Я дал сигнал своим ведомым и, резко снижаясь, на предельной скорости устремился вперед. Только так можно было избежать встречи с вражескими истребителями и нанести бомбовый удар по цели. Но артиллерийских позиций мы так и не обнаружили. Зато на железнодорожной станции Броды оказалось несколько эшелонов и скопление войск. Николаев (штурман) сбросил стокилограммовые бомбы на железнодорожный путь. Вспыхнули вагоны, загорелась станция, в панике забегали солдаты. Убедившись, что ведомые хорошо держатся в строю, я снизился еще немного. Штурманы и стрелки-радисты открыли пулеметный огонь по скоплениям машин и фашистских солдат.

Выйдя из боя, мы увидели, как высоко слева уходил от преследования истребителей наш маленький, юркий Ар-2, а справа медленно летел еще один бомбардировщик с дымящимся левым мотором. Фашистские летчики опомнились только тогда, когда по ним ударили сзади шесть пулеметов нашего звена. Один из истребителей был сбит и врезался в землю. Другой, получив повреждения, сел в поле, оставив за собой густые клубы дыма и пыли…

После обеда три экипажа пошли на разведку: я – на северо-запад, в сторону Коростеня, Бочин – на запад, к Тернополю, Сидоркин – к Виннице. Осмотрев заданный район, я вышел к Коростеню. В безоблачном небе группа советских бомбардировщиков вела бой с немецкими истребителями. На земле тоже шел бой.

Выполнив задание, мы подходили к Житомиру с северо-запада. По шоссе двигалась к городу большая колонна войск. Я энергично развернул машину в сторону шоссе и крикнул Николаеву, чтобы приготовил пулеметы. Низко пластаясь над землей, самолет пересек колонну, паля из пулеметов. Фашисты не успели сделать и десятка прицельных выстрелов, как мы исчезли.

Под Бердичевым по нам ударила зенитная артиллерия, и шапки черных разрывов повисли совсем рядом.

– И здесь немцы! – со злостью крикнул Николаев.

Из-под кромки мощного облака вывалился самолет и, крутясь по спирали, врезался в землю. На большой высоте тоже, оказывается, шел воздушный бой.

Вернувшись домой, мы доложили командиру о результатах разведки. Всех поразило, что враг уже захватил Житомир и Бердичев…»

Передовые части немецких войск были остановлены на рубеже реки Ирпень, т. е. у самой границы Киевского укрепрайона. К этому времени на подступах к Киеву уже были возведены с помощью гражданского населения многочисленные огневые точки, противотанковые рвы, проволочные и минно-взрывные заграждения. Для боевых действий спешно формировались из ополченцев дополнительные полки и дивизии.

9 июля отступавшие соединения 5-й армии, наконец, заняли укрепления старой государственной границы, однако обжиться в них не успели, поскольку в тот же день Ставка ГК потребовала новых мощных контрударов. С целью разгрома вклинившейся в советскую оборону в районе Житомира группировки противника 5-й армии предлагалось совместно с частями 9, 19 и 22-го мехкорпусов перейти в наступление в общем направлении на Новгород-Волынский. С юга в северном направлении должен был нанести удар из района Любар 49-й стрелковый корпус. Перед началом этой крупной операции Юго-Западный фронт был усилен резервами, и в первую очередь артиллерией РГК. Все ВВС фронта, в том числе авиационные дивизии общевойсковых армий, на время проведения операции перешли в непосредственное подчинение генерала Ф.А. Астахова. К этому моменту они сильно сократились, и в их составе имелось всего 249 исправных боевых самолетов.

Скрытно выдвинувшись ночью на рубежи атаки, советские войска 5-й армии и трех мехкорпусов (насчитывавших всего 130 танков) 10 июля в 4 часа утра нанесли неожиданный для немцев удар на довольно широком фронте протяженностью около 50 км. Преодолевая упорное сопротивление врага, в течение четырех дней они продвинулись на 10–20 км, перерезав шоссе, ведущее к Житомиру и Киеву. Тем самым было нарушено снабжение вырвавшихся вперед дивизий танковой группы Клейста, и немцам пришлось на время отложить планы захвата Киева. Чтобы остановить наступающие советские войска, они развернули против них основные силы 6-й полевой армии и часть сил 39-го моторизованного корпуса Клейста, нацеленного на Киев. Всего против левого крыла 5-й армии немцы сосредоточили к 15 июля до 11 пехотных и танковых дивизий. В результате они потеснили советские соединения назад, однако ожесточенные бои за житомирское шоссе еще продолжались вплоть до 17 июля. Тяжелые бои в период с 10 по 15 июля разгорелись и в районе Бердичева, где контрудар наносили советские войска 6-й армии генерала Музыченко, усиленные 16-м мехкорпусом.

В этот период времени действия авиации Юго-Западного фронта впервые были сконцентрированы должным образом, что позволило нанести противнику серьезный урон. Уменьшение численности ВВС компенсировалось увеличением количества боевых вылетов, так как большинство советских авиационных полков теперь базировались недалеко от линии фронта. Для сопровождения бомбардировщиков привлекли не только истребительные части 14, 15, 16 и 17-й сад, но также 36-ю истребительную дивизию, ранее занятую только в системе ПВО Киевской зоны. Нужно отметить, что в 36-й иад имелось столько истребителей, сколько их было во всех остальных авиадивизиях общевойсковых армий, вместе взятых. Остатки бомбардировочных полков ВВС ЮЗФ включали в себя лишь несколько десятков самолетов разных типов, поэтому для воздушных налетов использовались также 90-й и 93-й полки (18-й авиадивизии) и 25 четырехмоторных бомбардировщиков

ТБ-3 из 14-го тбап, размещенного на аэродромах в Полтаве и Борисполе. Кроме того, в боевых действиях южнее Киева принимали участие ДБ-3 из состава 22-й дивизии дба.

4-й воздушный флот люфтваффе к 10 июля пополнился группой пикирующих бомбардировщиков Ju 87 из StG 77, переброшенной с центрального направления с основной задачей разрушения мостов через Днепр в тылу войск Красной армии. Таким образом немцы пытались воспрепятствовать отходу советских воинских соединений. Истребители из JG 3 и JG 51 передислоцировались на передовые аэродромы ближе к фронту, и основной их базой стало Полонное, расположенное в 30 км западнее Шепетовки.

С утра 10 июля советская авиация приступила к интенсивной боевой деятельности, беспрерывно бомбя и штурмуя вражеские войска. В первую очередь воздушным налетам подверглись колонны танковой группы Клейста, двигавшиеся по шоссе от Житомира к Коростышеву. Их атаковали самолеты 19-й и 62-й бад, а также ТБ-3 из 14-го дбап. Дальние бомбардировщики ДБ-3 бомбили цели в районе Чудново, Новый Мирополь, Романовка и др. К сожалению, организовать постоянное взаимодействие в воздухе бомбардировочных частей с истребителями не удалось. Группы бомбардировщиков вынуждены были летать без прикрытия, неся дополнительные потери от огня немецких истребителей. В частности, совершенно неоправданным являлось решение использовать в дневных налетах самолеты ТБ-3. Уже утром был потерян один тихоходный бомбардировщик, и немного позднее группа из 12 ТБ-3 подверглась атаке пары мессершмиттов. Стрелкам дружным огнем удалось уничтожить один немецкий истребитель, однако другой из боя не вышел и сумел сбить 7 четырехмоторных бомбардировщиков. Значительные потери 10 июля понесли и подразделения дба, в частности, 8-й и 93-й авиаполки, оснащенные самолетами ДБ-ЗФ.

Сбитый в авиационном бою ТБ-3 пытается уйти в сторону своего аэродрома. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)

Из их состава выбыло около половины боевых машин. Одну из грyпп ДБ-ЗФ приблизительно в 11 часов перехватило звено Bf.109F из I/JG 53, и после боя немцы доложили о пяти воздушных победах, в том числе два бомбардировщика записал на свой счет лейтенант Целлот. Всего в течение 10 июля немецкая истребительная группа I/JG 53 заявила 14 воздушных побед при потере двух самолетов и двух пилотов: лейтенант Рюба пропал без вести, а лейтенант Хейдемейер погиб восточнее Житомира. Кроме того, вечером в воздушном бою с И-153 (немцы все истребители-бипланы Поликарпова обычно называли И-15) был поврежден истребитель адъютанта группы лейтенанта Тонне, а сам летчик получил легкое пулевое ранение в голову.

В середине июля пилоты истребительных частей люфтваффе, размещенных на аэродромах поблизости от линии фронта, стали шире практиковать «свободную охоту». Этому способствовало также и то, что советское командование Юго-Западного фронта явно недостаточное внимание уделяло подавлению вражеской авиации на земле. Пожалуй, лишь аэродром Полонное (где находились истребительные группы I и III/JG 3) во время боев за житомирское шоссе подвергался воздушным налетам, впрочем, без особого успеха. Среди немецких «экспертов» отличились в этот период командир группы III/JG 3 Вальтер Оезау, заявивший в течение 10 и 11 июля о 7 победах, а также майор фон Мальцан из JG 53, увеличивший свой счет до 30 сбитых самолетов. В числе тех, кому не повезло, оказался командир эскадрильи 8./JG 3 Шмидт, получивший пулю в грудь в ходе атаки бомбардировщиков СБ, вероятно из 33-го сбап. Раненый, он дотянул до своего аэродрома, но после лечения в госпитале был признан негодным к летной службе. 12 июля погиб в воздушном бою обер-лейтенант Фауст, возглавлявший эскадрилью 4./JG 3. Вообще численность 3-й истребительной эскадры люфтваффе к этому времени по разным причинам сильно уменьшилась. Так, в группе III/JG 3 в исправном состоянии осталось менее десяти мессершмиттов. Ненамного лучше оказалась ситуация в группе I/JG 53.15 июля был подбит в бою с советскими истребителями ее командир, майор фон Мальцан, разбивший самолет при вынужденной посадке. 16 июля Bf.109 из эскадрильи 1./JG 53, сопровождавшие пикировщики в район Винницы, на обратном пути занялись «свободной охотой» и вскоре обнаружили группу советских самолетов ДБ-ЗФ. Однако летевшие без прикрытия дальние бомбардировщики на этот раз оказали достойный отпор немецким пилотам. Уже после первой атаки, получив точную очередь бортового стрелка, вышел из боя командир немецкой эскадрильи обер-лейтенант Оли, а затем совершил вынужденную посадку на советской территории его заместитель Шефер, попавший в итоге в плен. В этом воздушном бою немецким летчикам, по всей видимости, противостояло звено ДБ-ЗФ из 220-го дбап 48-й авиадивизии, тоже привлеченной в середине июля к боевым действиям на Юго-Западном фронте. Советские бомбардировщики нанесли точный удар по переправе через реку Рось в районе Белой Церкви, и при развороте на обратный курс один из ДБ-3 отстал из-за установленных на нем менее мощных двигателей. Его-то и атаковали «свободные охотники» из 1./JG 53, стремившиеся поживиться легкой добычей. О том, что у них вышло, оставил свои воспоминания штурман советского самолета, Н.А. Гунбин:

«Первым заметил истребителей сержант Бойко – он был за турельным пулеметом.

– Командир, сзади сверху приближается четверка «мессеров». Дальность – три-четыре километра. Готовимся к бою.

– Зря патронов не тратить. Бить наверняка! – приказывает командир. – Учтите, буду совершать противоистребительный маневр.

Мы слышали, что последние серии мессершмиттов-109 вооружены, кроме пулеметов, пушками «эрликон» с дальностью стрельбы большей, чем у наших ШКАС. В этом было еще одно их преимущество. А чем вооружено это вражеское звено, оставалось только гадать. Готовимся к худшему варианту.

Встретившись впервые с истребителями противника, мы, конечно, не могли представить себе всю, если так можно выразиться, картину воздушного боя. Не могли предвидеть и его последствия. Но настоящий воздушный бой всегда скоротечен. Не успел я уточнить курс на свою территорию и пересесть на заднее сиденье кабины, как возле самолета промелькнули трассы вражеских снарядов. Тут же ответили наши стрелки. Они начали бить по мессерам с короткой дистанции, когда те заканчивали атаку. Однако вышел промах. Как с той, так и с другой стороны. Степан вовремя сманеврировал – снаряды врага пролетели мимо.

Отвернув вправо, гитлеровцы начали вторую атаку. Два крупнокалиберных снаряда с треском прошивают штурманскую кабину сантиметров на десять выше моей головы. Вырвав большой кусок обшивки и разбив приборную доску, снаряды выходят через лобовое остекление, оставив в нем две большие дыры. В кабине поднялась пыль. Осколки приборной доски попали мне в лицо, по щеке потекла кровь. Ее следы потом увижу на полетной карте, но сейчас не до этого: гитлеровцы, чувствуя свое превосходство, продолжают наседать на нас и атаковать прежде всего с дальних дистанций. Но вот два их истребителя приближаются и пытаются атаковать уже с близкого расстояния, что нам на руку. Видно, кончились пушечные снаряды, и они решили применить пулеметы. Но тут произошло событие, приумножившее наши силы. Бойко сбил одного мессера и неистово закричал по СПУ:

– Один сбит, командир! Задымил и пошел к земле!..

Но оставалось еще три. Окрыленные успехом, наши сержанты в одной из атак сбили еще один самолет. На этот раз отличился Лойко. Против нас теперь остается два мессершмитта, и они тут же заходят в атаку. Их пулеметные очереди прошивают правую плоскость нашего ДБ. На ней появились подтеки масла. Это хорошо видит Степан. Очевидно, пробит масляный бак, и мотор скоро может остановиться. Главное сейчас – выиграть бой. В крайнем случае можно идти на одном моторе, хотя и со снижением. Чтобы сорвать прицельную стрельбу неприятеля, летчик при каждой его атаке резкими движениями самолета продолжает создавать рыскание машины, и это помогает.

Несмотря на яростные атаки численно превосходящего врага, пытавшегося во что бы то ни стало добить нас, ДБ шел как завороженный и… оставался управляемым. Задняя полусфера (там идет основной бой) из моей кабины просматривается слабо. Командир видит ее лучше. Точную картину боя в основном узнаем по докладам стрелков, по треску пулеметов…

Наконец, долгожданный доклад стрелка:

– Горит еще, командир! Третий!..

– Смотрите за последним, – обрадованно отвечает командир, – не выпускайте его из виду…

Как поведет себя четвертый? Воспользовавшись паузой, смотрю вниз: подходим к Днепру, а за рекой – наверняка уже наши. Но четвертый не захотел разделить участь своих собратьев и, развернувшись, пошел на запад, восвояси».

К середине июля была сильно ослаблена и бомбардировочная авиация люфтваффе, все чаще действовавшая мелкими группами по 6–10 машин.

Советские ВВС в период проведения операции понесли более значительные потери, чем люфтваффе, но они помогли задержать противника на подступах к Киеву. Например, 33-й сбап только в течение 12 июля рассеял воздушными налетами несколько немецких моторизованных колонн и разрушил мост через реку Тетерев. Согласно докладу генерала Ф.А. Астахова, передовые соединения танковой группы Клейста из-за интенсивных воздушных атак были вынуждены покинуть шоссе Житомир – Киев и ушли в леса в районе Фастов, Брусилов, Юров. По советским источникам, с 9 по 14 июля ВВС Юго-Западного фронта уничтожили на земле до танковой дивизии противника. Немецкие документы сообщают, что за 13 дней боев в июле 1-я танковая группа Клейста потеряла около 40 % танков.

Ожесточенное сопротивление советских войск на киевском направлении вынудило гитлеровское командование развернуть основные силы группы армий «Юг» на юго-восток. Ударом в этом направлении оно рассчитывало перерезать пути отхода 6, 12 и 26-й советских армий, чтобы в дальнейшем их окружить и полностью уничтожить. 12 июля наши войска с боями оставили город Бердичев, а 16 июля дивизии Клейста захватили Белую Церковь. Одновременно между боевыми порядками 12-й и 18-й армий глубоко вклинилась 17-я немецкая армия под командованием генерала Штюльпнагеля. Отступая на новые рубежи обороны, наши войска постоянно наносили фланговые контрудары, не давая противнику расширять зоны прорыва.

Под Киевом десять пехотных дивизий 6-й армии вермахта втянулись в затяжные бои, пытаясь окружить 5-ю армию генерала М.И. Потапова. Однако, разгадав направление главного удара врага на Коростень, Потапов своевременно укрепил свой левый фланг и не только сковал противника, но и нанес сильный контрудар на малинском направлении. С воздуха контрнаступление войск 5-й армии поддерживали 19-я и 62-я бомбардировочные авиадивизии, а также полки дба. Они бомбили и расстреливали врага в основном на марше, препятствуя переброске в район боев немецких подкреплений и резервов. Базировались теперь советские фронтовые бомбардировщики на аэродромах восточнее Киева, а дальняя авиация действовала из районов Запорожье и Черкассы.

В 62-й бад основную ударную силу по-прежнему составляли полки, вооруженные самолетами Су-2, хотя в ходе боев за житомирское шоссе они потеряли семь экипажей. Из дюжины СБ в исправном состоянии осталась лишь половина машин, новые бомбардировщики Пе-2 почти все были потеряны. В качестве пополнения 62-я бад получила в середине июля 7-ю отдельную разведывательную эскадрилью, имеющую в составе 21 самолет Р-10 и 2 И-15бис.

Южнее Киева активность советской авиации была несколько ниже, но и здесь советские пилоты отчаянно сражались, старясь нанести максимальный ущерб врагу. Из состава 15-й сад в боях отличился 66-й штурмовой авиаполк, вооруженный устаревшими бипланами И-15бис. Немалая заслуга в этом принадлежала его командиру полковнику С.С. Щегликову, который постоянно требовал от своих подчиненных полной самоотдачи в борьбе с фашистами. Однажды в полку даже организовали товарищеский суд над одним из летчиков, сбросившим на немецкую колонну бомбы, но вернувшимся назад с неизрасходованным боекомплектом для пулеметов. «Все бомбы и пули для врага», – по мере возможности летчики свято соблюдали этот принцип. Так, 23 июля звено И-15бис под командованием лейтенанта Н.Я. Кратинова вылетело на штурмовку немецких колонн в район Белой Церкви. По пути тихоходным бипланам с полотняной обшивкой пришлось прорываться сквозь заслоны двухместных истребителей Bf.110 с мощным пулеметно-пушечным вооружением. Отбив несколько их атак, летчики на небольшой высоте полета встретились в районе цели еще с сильным зенитным огнем, и в течение 5 минут все они получили ранения. Однако Кратинов упорно продолжал вести звено к вражеской моторизованной колонне, голова которой уже скрывалась в лесу. Бомбы и пулеметные очереди настигли немцев еще на открытой местности, а затем самолеты сделали горку, истратили остаток боеприпасов на вражеские зенитные расчеты и покинули поле боя. После возвращения израненных пилотов прямо из кабин отправили в госпиталь. Больше всего досталось Николаю Кратинову. Его изрешеченный И-15бис годился только на запчасти, а сам летчик получил около 10 ранений, преимущественно в ноги.

Со второй половины июля, используя опыт других фронтов, командование ВВС Юго-Западного фронта, наконец, приступило к планированию воздушных операций против вражеских аэродромов. Бомбовым и штурмовым ударам подверглись немецкие авиационные базы в районах Дубно, Луцк, Шепетовка, Тернополь, Проскуров и др. Особую важность представляли налеты на аэродромный узел Белая Церковь, где, кроме истребителей люфтваффе, разместились также две группы пикирующих бомбардировщиков Ju 87 из StG 77. Для «штук» это был очень выгодный район базирования, откуда они действовали практически по всему фронту. Сильно досаждали они и войскам 5-й армии, штурмуя передовые советские позиции группами по 20–25 самолетов. Значительный вклад они внесли и в срыв советского контрнаступления в районе Малины.

И-15бис готовится к взлету. 1941 г. (ЦАМО)

Советским налетам на аэродромы Городище, Узин и Фурсы узла Белая Церковь предшествовала весьма тщательная воздушная разведка, для ведения которой привлекались самолеты из полков разных авиадивизий, в том числе из 33-го сбап, ранее дислоцированного в этом месте. В нанесении главного удара по аэродромному узлу Белая Церковь 26 июля основное участие приняли подразделения из 17-й смешанной и 19-й и 62-й бомбардировочных дивизий. По советским данным, они уничтожили на земле и в воздухе около 50 вражеских самолетов. Собственные потери тоже оказались немалые, поскольку немецкие аэродромы были хорошо прикрыты истребителями и зенитной артиллерией. Пожалуй, меньше всего пострадали в налете бомбардировщики Пе-2 из 19-й бад. Из 12 «пешек», атаковавших двумя волнами, был подбит всего лишь один самолет. В 62-й бад предварительную воздушную разведку аэродромов выполнил на Пе-2 заместитель командира дивизии генерал Г.И. Тхор, и он же возглавил первую волну бомбардировщиков своего соединения. Поэтому первый налет 62-й бад прошел довольно удачно, зато в ходе второго налета из 16 самолетов была потеряна половина. Наиболее тяжелый урон немцы нанесли 227-му ббап, из состава которого они сбили 4 Су-2 и еще один повредили настолько, что на обратном пути он совершил вынужденную посадку. 5 бомбардировщиков СБ потерял в налетах 224-й сбап из 17-й сад. Из этой же дивизии в штурмовках участвовали и группы И-153 с бомбами из 20-го и 91-го иап. Одну из таких групп возглавлял ст. лейтенант Г.Р. Павлов, который так описал налет своего подразделения:

«…Чуть брезжит рассвет. Над землей курится легкий прозрачный туман, всхолмленный дымными очагами пожаров. Летим на бреющем, едва не цепляясь за верхушки деревьев и крыши домов. Навстречу мелькают черные клочья дыма, разорванного самолетами. В воздухе два изрядно поредевших полка нашей дивизии (91-й и 20-й). Во главе истребителей 91-го полка летит капитан А.А. Корочанцев, нашу эскадрилью ведет Герой Советского Союза капитан В.М. Курочкин. Участник боев в Испании и на Карельском перешейке, он имел огромный боевой опыт, что позволило ему упредить возможное противодействие со стороны врага. Поэтому он и рассредоточил наши силы; моей шестерке «чаек» предназначалось нанести удар по аэродрому, а он, Курочкин, лейтенант Семенов и мл. лейтенант Иванов должны были прикрыть нас от ударов истребителей и обеспечить выполнение боевой задачи. Гитлеровцы, очевидно, предполагали, что командующий авиацией Юго-Западного фронта генерал Ф.А. Астахов предпримет мощные бомбо-штурмовые удары по аэродрому Белая Церковь, где было сосредоточено большое количество их самолетов. Здесь они и организовали сильное прикрытие аэродрома зенитными средствами и патрулирующими истребителями.

При подходе к Белой Церкви Курочкин, как это было предусмотрено заданием, покачал крыльями, увеличил скорость своего самолета и взмыл пологой горкой. Три краснозвездные «чайки», блеснув на солнце, устремились ввысь, где уже патрулировали две группы мессершмиттов, а я повел свою шестерку к аэродрому. Он был буквально забит самолетами, всюду кишели гитлеровцы, готовясь к вылету.

Мы атаковали с ходу, ударили бомбами, открыли огонь из пулеметов. Над стоянками самолетов взметнулось пламя, огромные клубы дыма потянулись к небу, а вокруг аэродрома заструились огненные трассы «эрликонов» – фашисты решили не выпускать нас из огненного кольца. Пренебрегая плотным огнем зенитчиков, делаем второй заход, третий. Главное – побольше уничтожить вражеских самолетов. Прорываясь сквозь огненную завесу, дерзко атакуют аэродром и лейтенанты Троян, Ремезов. Сверкающие трассы «эрликонов» мечутся над нами, мы резко меняем направление и высоту полета. Долгое время фашистам не удается поймать наши самолеты в прицел. Наконец, не повезло лейтенанту Кочеткову. Его, казалось, неуловимая «чайка» задымила, клюнула носом и, перевернувшись через крыло, врезалась в бензозаправщик.

Немецкая зенитная батарея ночью ведет огонь по советским бомбардировщикам ТБ-3, с помощью которых в ночь с 4 на 5 августа осажденным 6-й и 12-й армиям РККА было доставлено 60 тонн горючего, боеприпасов и медикаментов (Фото из Федерального архива Германии, нем. Bundesarchiv)

По данным аэрофотосъемки, за этот вылет нами было уничтожено на аэродроме 6 самолетов врага. Но радость победы омрачилась не только гибелью лейтенанта Кочеткова. С боевого задания не вернулось звено капитана Курочкина. Позже удалось выяснить, что, защищая нашу штурмовую группу от атак вражеских истребителей, они дрались с двенадцатью мессершмиттами, четырех сбили, но и сами погибли в неравной схватке».

В конце июля наиболее тяжелая ситуация на Юго-Западном фронте сложилась в полосе действий 6-й и 12-й армий, отступающих к Днепру под непрерывными ударами немецких войск. Советская авиация практически не оказывала им никакой помощи, так как аэродромы ее базирования находились довольно далеко от места расположения армий, а кроме того, советским самолетам приходилось преодолевать заслоны немецких истребителей, чьи базы размещались как раз на их пути.

В результате в небе над 6-й и 12-й армиями самолеты люфтваффе обладали абсолютным господством и постоянными бомбежками и обстрелами препятствовали планомерному отходу советских соединений. 2 августа немецким танковым дивизиям удалось перерезать коммуникации 6-й и 12-й армий, а еще через два дня немцы захватили Кировоград, отрезали отступающие армии от Днепра, а затем полностью окружили их в районе Умани. Командование Юго-Западного фронта лишь на заключительном этапе трагедии попыталось использовать для поддержки армий значительные авиационные силы, но было уже поздно, и, кроме излишних потерь, это ни к чему не привело. Проблемой оказалась также организация взаимодействия с подразделениями ВВС Южного фронта. Для снабжения окруженных армий привлекли бомбардировщики ТБ-3, с помощью которых в ночь с 4 на 5 августа осажденным было доставлено 60 тонн горючего, боеприпасов и медикаментов. Однако этого явно было недостаточно, а последующие ночные вылеты оказались безрезультатными, поскольку в местах выброски грузов транспортные самолеты войск не нашли и возвратились обратно, не выполнив задания. К этому времени немцы смогли в значительной мере ликвидировать уманьский котел, из которого мало кто сумел вырваться. В плен попали и командующие обеих армий – генералы И.Н. Музыченко и П.Г. Понеделин.

На киевском направлении в конце июля и начале августа немцы немного расширили захваченную территорию, но опять были остановлены советскими войсками, усиленными вновь сформированной 37-й армией. ВВС Юго-Западного фронта пополнились несколькими авиационными полками, прибывшими с Южного фронта, а также самолетами, заимствованными из летных школ и училищ. Конечно, такое пополнение не отвечало требованиям ВВС, поэтому большое внимание пришлось уделять восстановлению поврежденных в боях машин. Из «безлошадных» техников и механиков в полках были сформированы специальные ремонтные бригады, а также эвакуационные команды, которые рыскали вблизи линии фронта в поисках пригодных для ремонта самолетов. Сильно поврежденные машины разбирали на запчасти.

Улучшилась тактика действий советской авиации, так как штаб ВВС ЮЗФ наконец наладил обмен боевым опытом между авиационными дивизиями. Для штурмовки наземных целей все чаще стали использовать комбинированные группы, составленные из современных и устаревших самолетов. Защита аэродромов повысилась за счет того, что в дивизиях создали собственные посты ВНОС, которые располагались в 5–7 км от места базирования авиачастей и сообщали по телефону о появлении вражеских самолетов, их курсе и количестве. В некоторых авиаполках по инициативе пилотов вводились и свои новшества. Например, в 28-м иап, привлекавшемся для обороны мостов через Днепр, лейтенант П.Н. Вернигор заметил, что экипажи немецких бомбардировщиков сильно нервничают, замечая рядом варианты И-16 с длинными стволами пушек на плоскостях крыла. Чтобы обмануть врага, в полку соответствующим образом доработали и пулеметные И-16, прикрепив к их крыльям макеты пушечных стволов, изготовленные из дерева и покрашенные под металл в черный цвет.

5 августа на Юго-Западный фронт прибыл с Дальнего Востока 55-й дбап, оснащенный самолетами СБ. Он разместился на полтавском аэродроме и вошел в состав 18-й дальнебомбардировочной авиадивизии. К боевым действиям бомбардировщики полка приступили 7 августа, совершив в течение дня два налета на немецкие колонны в районе Богуслав, Корсунь-Шевченковский. Оба вылета обошлись без потерь, хотя некоторые самолеты получили повреждения от зенитного огня. Однако уже 9 августа экипажам полка довелось участвовать в тяжелом воздушном бою. Две эскадрильи СБ отправились на задание в сопровождении шестерки И-16. На подходе к целям советскую группу атаковали мессершмитты, которые связали истребители боем и сбили несколько бомбардировщиков. Г.П. Евдокимов, являвшийся штурманом одного из самолетов СБ, позднее вспоминал:

«В этом вылете наш экипаж летел в звене мл. лейтенанта Кубко (слева летчик И. Ромахин, справа летчик Л. Линьков). На боевом курсе в самолет Линькова угодил снаряд, самолет загорелся, словно был сделан не из дюраля, а из сухого дерева. Пламя объяло всю левую плоскость, но самолет продолжал идти к цели, оставляя за собой густой черный шлейф дыма. Ф. Кубко дает отмашку правой рукой: «отваливай скорей», но летчик Л. Линьков не реагирует на этот сигнал. И мы понимаем: экипаж решил отомстить за гибель самолета и свою (теперь уже очевидную) смерть, так как каждый из них понимал, что при таком сильном пламени машина должна взорваться с минуты на минуту. После сбрасывания бомб самолет Линькова вывалился из строя. Отбиваясь от наседавших со всех сторон истребителей, мы не заметили, что стало с его самолетом и экипажем, – никто из них на аэродром не вернулся ни в тот, ни в последующие дни».

Еще более значительные потери 55-й дбап понес 11 августа, когда на рассвете девятка СБ во главе с командиром эскадрильи В.Ф. Тюшевским отправилась без прикрытия бомбить цели у населенного пункта Боярки. В пути бомбардировщики были перехвачены немецкими истребителями, и в итоге назад возвратились только два самолета, комэска Тюшевского и одного из командиров звена. Среди остальных бомбардировщиков некоторые совершили вынужденные посадки, а другие были сбиты в воздушном бою.

Части люфтваффе на Юго-Западном фронте пополнились свежей истребительной группой III/JG 52, ранее охранявшей нефтяные месторождения в Румынии. Она разместилась на аэродроме Белая Церковь и в боевые действия включилась с 3 августа. В свою очередь, группа I/JG 53 отправилась на переформирование – с начала войны она потеряла 29 истребителей из 35. К этому времени обстановка в воздухе вновь обострилась, и обе стороны выполняли по 300–400 вылетов в сутки. Активность люфтваффе еще больше возросла 7 августа, когда соединения 26-й армии нанесли удар в направлении Корсунь-Шевченковский и продвинулись вперед на 25 км с целью деблокады окруженной под Уманыо советской группировки. Юнкерсы и «хейнкели» группами по 20–30 самолетов непрерывно висели над войсками 26-й армии до тех пор, пока к исходу дня советское наступление не было остановлено за счет подтягивания к фронту дополнительных сил вермахта. Сильно ослабленные 44-я и 64-я истребительные дивизии так называемой Южной группы под командованием генерала Т.Т. Хрюкина, специально созданной в конце июля, надежно прикрыть с воздуха свои войска не смогли.

Тяжелые воздушные бои продолжались на подступах к Киеву, а также над Днепром, где основной задачей самолетов люфтваффе являлось уничтожение мостов и переправ через реку. Так, 7 августа бомбардировщикам Ju 87 удалось вывести из строя на сутки бетонный мост у Канева, по которому доставлялись подкрепления для 26-й армии.

Наземное сражение под Киевом достигло своей кульминации 10 августа, когда немцы предприняли силами пяти дивизий наступление на город вдоль шоссе Васильков – Киев. При активной поддержке артиллерии и авиации немецкие войска днем и ночью штурмовали боевые позиции Киевского укрепрайона, но никаких значительных успехов не достигли. К вечеру 11 августа они были остановлены на рубеже Жуляны – Совкин – Мышеловка и из-за больших потерь перешли, наконец, к обороне. Непосредственное участие в отражении этого штурма принимала 15-я смешанная авиадивизия, в частности 66-й шап, который в августе возглавил полковник А.И. Сидоренко. Только в течение 10 августа полк шесть раз вылетал для атаки наземных целей и нанес врагу немалый урон. Всего за два месяца войны за 66-м штурмовым полком числилось более 30 уничтоженных танков и бронетранспортеров, десятки автомобилей и сотни убитых немецких солдат и офицеров. Отражая налеты вражеских самолетов, самоотверженно сражались советские летчики 36-й истребительной дивизии. 10 августа показательный воздушный бой провел над южной окраиной Киева лейтенант В.Г. Карелин из 2-го иап. Заметив в небе 7 Bf.109, он взмыл вверх и в одиночку напал на противника, не дожидаясь уже высланной помощи. Немцы в условиях преобладающего численного перевеса вступили в маневренную схватку на горизонтали, за что вскоре и поплатились. Пилотируя свой истребитель с предельными перегрузками, Карелин в считанные секунды вогнал в землю два мессершмитта, а остальные поспешно покинули место боя, поскольку вдали уже показались и другие советские самолеты.

Когда планы быстрого захвата Киева провалились, генеральный штаб вермахта издал 12 августа дополнение к директиве № 34, в котором по своему обыкновению потребовал: «Наступление на Киев прекратить и после соответствующей подготовки уничтожить город зажигательными бомбами и артиллерийским огнем». С этого времени немецкие самолеты приступили к регулярным налетам на Киев днем и ночью, однако из-за недостаточных сил никаких значительных разрушений городу они не причинили. И.Х. Баграмян позднее отмечал в своих мемуарах: «Командование группы армий «Юг», теряя с каждым днем надежду на захват города, старалось ударами с воздуха разрушить мосты, прервать пути подвоза и тем самым подорвать дух защитников Киева. Целые стаи бомбардировщиков под прикрытием истребителей устремлялись к городу и переправам. Многократное превосходство в авиации не помогло врагу. Наши летчики в тесном взаимодействии с артиллеристами-зенитчиками зорко охраняли киевское небо. Если некоторым самолетам и удавалось достигнуть мостов, то меткий огонь и решительные атаки подоспевших истребителей не давали им вести прицельное бомбометание. Фашисты поспешно сбрасывали свой груз где придется и старались спастись бегством. В результате за все время обороны Киева враг так и не сумел нанести по городу удары, которые нарушили бы налаженный ритм его жизни».

Один из самых крупных воздушных боев произошел над Киевом приблизительно в середине августа, и в нем приняли участие около 100 самолетов с обеих сторон. Вначале на перехват вражеских бомбардировщиков вылетели истребители 2-го иап, а затем к ним присоединились пилоты 43-го иап под командованием подполковника Сюсюкалова. По советским данным, этот бой закончился разгромом противника, который потерял 13 самолетов.

Советские бомбардировщики совершали налеты на скопления войск, железнодорожные узлы и аэродромы врага, причем по требованию командования стали шире практиковаться ночные беспокоящие боевые вылеты с привлечением устаревших самолетов СБ, ТБ-3 и Р-5, действовавших поодиночке и мелкими группами.

Южнее Киева, покончив с уманьским котлом, командующий 1-й танковой группы Клейст выделил дополнительные силы против 26-й армии, и после двухдневных ожесточенных боев она вынуждена была 15 августа отойти за Днепр. На ее левом фланге, в районе Черкасс, расположилась новая 38-я армия в составе пяти дивизий. 19 августа, учитывая тяжелое положение на Юго-Западном фронте, Ставка ВГК разрешила отойти за Днепр и 5-й армии. Сложившаяся в итоге ситуация привела к тому, что теперь советские ВВС были перенацелены на уничтожение мостов через Днепр, а самолеты люфтваффе стремились оказать помощь своим войскам в захвате плацдармов на восточном берегу реки.

Советские военнослужащие осматривают останки хвостовой части немецкого бомбардировщика He 111, сбитого под Киевом. Лето 1941 г. (ЦАМО)

Обнаружив воздушной разведкой отступление войск 5-й армии, немцы сразу же организовали преследование. 11-й танковой дивизии вермахта удалось прорваться в полосе отхода 27-го стрелкового корпуса, и, двигаясь вдоль шоссе, к вечеру 23 августа она захватила единственный в этом районе мост через Днепр у села Окуниново. Перебросив танки на другой берег реки, гитлеровцы двинулись в направлении Остера, стремясь с ходу форсировать Десну и обойти Киев с севера.

Естественно, для советского командования разрушение моста у села Окуниново приобрело чрезвычайно важное значение. При известии о его захвате даже всегда выдержанный и спокойный генерал Кирпонос на этот раз вышел из себя и приказал уничтожить мост любой ценой.

Кроме ВВС, для выполнения этой задачи привлекли также корабли Пинской речной флотилии. В ночь на 24 августа три канонерские лодки выдвинулись на исходную позицию, однако близко к мосту им подойти не удалось из-за сильного артиллерийского огня противника. Не увенчалась успехом и попытка моряков подорвать опоры деревянного моста пущенными по течению реки минами. Гораздо более эффективными оказались действия советской авиации, поскольку район цели был слабо прикрыт вражескими истребителями, хотя и имел мощную зенитную оборону. В течение дня 24 августа мост подвергся постоянным воздушным налетам, в которых участвовали самолеты 62-й и 19-й бомбардировочных, 16-й смешанной и 36-й истребительной авиадивизий. В конце концов, после многочисленных повреждений он обрушился и сгорел дотла. До сих пор не известно точно, кто же внес наибольший вклад в уничтожение этого моста, так как многие экипажи доложили о прямых попаданиях в цель. Довольно удачно утром бомбили мост два звена Су-2 из 227-го ббап, причем никаких потерь не понесли. Затем несколько групповых налетов совершили на эту цель «чайки» из 36-й иад с бомбами и реактивными снарядами под крылом. Из состава этих подразделений назад не вернулся лейтенант В. Шелемин, самолет которого на обратном пути неожиданно врезался в землю. Кроме того, была подбита «чайка» мл. лейтенанта Н. Новожилова, вынужденно приземлившаяся на вражеской территории рядом с линией фронта. Летчика дружной атакой спасли красноармейцы. По воспоминаниям Баграмяна, очень результативный налет на мост выполнила пара штурмовиков Ил-2 из 74-го шап, которые пилотировали лейтенант С. Колыбин и мл. лейтенант В. Олейник. Ил-2 Колыбина при этом был сбит и горящим обрушился на вражескую колонну. Что самое удивительное, летчика при взрыве выбросило из кабины, и он остался жив. Весь последующий период войны Колыбин скитался по немецким концлагерям и был освобожден советскими войсками только в 1945 году.

Оставшись без моста, немцы со свойственной им расторопностью туг же навели понтонную переправу. Она тоже подвергалась регулярным ударам с воздуха. Так, в конце августа для налета на нее была отправлена пятерка бомбардировщиков СБ из 33-го сбап. Однако после взлета у ведущего самолета забарахлил мотор, и он возвратился назад, а оставшуюся четверку повел к цели лейтенант B.C. Ефремов. Точно сброшенные бомбы на некоторое время вывели переправу из строя, но из-за малой высоты полета почти все бомбардировщики получили пробоины. Больше других был потрепан ведущий самолет Ефремова, совершивший затем вынужденную посадку из-за пробитых радиаторов охлаждения мотора. На следующий день с помощью прибывших техников бомбардировщик отремонтировали, и экипаж возвратился на нем на аэродром.

Другой плацдарм на восточном берегу Днепра немцы захватили в районе Кременчуга. Здесь свою первую воздушную победу одержал в будущем известный советский летчик Ф.Ф. Архипенко. Его 17-й истребительный полк, переформированный и оснащенный самолетами ЛаГГ-3, разместился на аэродроме Нежин под Киевом и отсюда действовал на широком фронте от Киева до Чернигова.

«Нашей задачей было обеспечить нанесение бомбового удара самолетами И-15 по немецким войскам, которые прорвались через Днепр, – вспоминал Архипенко. – Вышли на цель в районе Кременчуга. Самолеты И-15 начали штурмовать колонны немцев, и тут нагрянули истребители врага. В этом воздушном бою мною был сбит первый немецкий самолет – им оказался истребитель Bf.109. Удалось подбить и еще одного, который пристроился сзади к нашему самолету И-15, вел по нему огонь и даже отстрелил часть нижней консоли. Я заметил его сверху-сзади, немедленно перешел в атаку, открыл огонь с дистанции 40–50 метров. Самолет противника сразу задымился и со снижением пошел за Днепр».

К концу августа войска обеих сторон на Юго-Западном фронте были сильно измотаны непрерывными боями. Значительные потери понесли и авиационные соединения. Например, в люфтваффе уже в первой половине августа были выведены из боевых действий и отправлены на отдых и переформирование истребительная группа I/JG 53, потерявшая 80 % самолетов, а также бомбардировочные группы I/KG 54 и III/KG 55. За две недели боев ощутимо сократилась и недавно прибывшая на фронт истребительная группа III/JG 52. Всего в частях 4-го воздушного флота на Украине осталось к этому времени около 200 боевых самолетов. Советские ВВС Юго-Западного фронта немного уступали врагу по численности, но это удалось компенсировать за счет привлечения к боям авиации Харьковского военного округа. В целом в советских авиационных дивизиях ЮЗФ имелось в конце августа не более двух-трех десятков самолетов в каждой, а иногда и того меньше. Так, в хорошо проявившей себя в боях 62-й бад вывели на переформирование 52-й и 94-й полки, а на основе 226-го и 227-го полков создали один, который в документах именовался то 226-м, то 227-м. Возглавил объединенный полк на Су-2 командир 227-го полка Г.П. Турыкин. Из состава 7-й разведывательной эскадрильи за месяц боевых действий погибло 9 экипажей.

Ситуация на Юго-Западном фронте круто изменилась после того, как в ставке Гитлера решили временно отложить наступление на Москву, чтобы вначале ликвидировать угрозу со стороны советских войск на флангах. Один из пунктов директивы ОКВ, изданной 21 августа, гласил: «На редкость благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель, Почеп, должна быть незамедлительно использована для операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям. Целью этой операции должно являться не только вытеснение за Днепр 5-й русской армии частным наступлением 6-й армии, но и полное уничтожение противника, прежде чем его войска сумеют отойти на рубеж Десна, Конотоп, Сула. Тем самым войскам группы армий «Юг» будет обеспечена возможность выйти в район восточнее среднего течения Днепра и своим левым флангом совместно с войсками, действующими в центре, продолжать наступление в направлении Ростова, Харькова».

Южный фронт был образован 21 июня 1941 года, и в него вошли 9-я армия под командованием генерала Я.Т. Черевиченко (14, 35 и 48-я стрелковые дивизии; 2-й кавалерийский, 2-й и 18-й механизированные корпуса), развернутая в полосе протяженностью 480 км от Липкан до Черного моря, 9-й особый стрелковый корпус, размещенный в Крыму, и 7-й резервный стрелковый корпус. В армейском подчинении находились 20-я и 21-я смешанные авиационные дивизии. 25 июня в состав этого фронта влилась еще 18-я армия, включавшая в себя 17-й стрелковый и 16-й механизированный корпуса, 45-ю смешанную и 64-ю истребительную авиадивизии. ВВС Южного фронта, которые возглавил генерал П.С. Шелухин, насчитывали в целом 827 боевых самолетов, в том числе 427 истребителей, 285 бомбардировщиков и 111 штурмовиков.

В непосредственной близости от границы с Румынией, в устье Дуная, располагалась Дунайская речная флотилия, состоявшая почти из 70 боевых кораблей (мониторов, бронекатеров, тральщиков и т. д.). Для ее прикрытия с воздуха была выделена отдельная 96-я иаэ (17 истребителей И-15бис и И-153), базировавшаяся на окраине Измаила.

С моря оборону южных границ СССР обеспечивал Черноморский флот, имевший в июне 1941 года в своем составе старый линкор «Парижская коммуна», 5 легких крейсеров («Красный Крым», «Червона Украина», «Красный Кавказ», «Ворошилов» и «Молотов»), 3 лидера («Ташкент», «Харьков» и «Москва»), 13 эсминцев, 44 подводные лодки и различные малые корабли. В ВВС Черноморского флота, которыми командовал генерал В.Л. Русаков, входили 62-я истребительная авиабригада (8, 9 и 32-й иап), 63-я бомбардировочная авиабригада (2-й мтап, 40-й бап), 119-й отдельный морской разведывательный полк, 10 отдельных эскадрилий и 2 авиаотряда. Всего в морских авиачастях находилось 639 самолетов (314 истребителей, 153 бомбардировщика и торпедоносца и 172 гидросамолета), располагавшихся главным образом на аэродромах и авиабазах Крыма.

В люфтваффе для воздушной поддержки южного фланга группы армий «Юг» выделили IV воздушный корпус в составе бомбардировочной эскадры KG 27, оснащенной самолетами Не 111, группы II/KG 4 (Не 111), II и III истребительных групп JG 77 (Bf.109F), инструкторской группы I (Sch) /LG 2 (Bf.109Е) и разведывательной эскадрильи 3(F) /121 (Ju 88).

Бомбардировщик Су-2 загружают агитационной литературой. Лето 1941 г. (РГАКФД)

На Южном фронте в июне 1941 года крупных военных операций не проводилось, и обе стороны занимали выжидательную позицию. По существу, на суше боевые действия ограничились разведкой боем, но вспыхивающие в результате сражения порой носили довольно ожесточенный характер. Например, уже 22 июня несколько немецких штурмовых групп форсировали Прут и захватили небольшие плацдармы в районах Бранелет, Скулян и Унген-Вален. К концу дня советские войска ликвидировали все эти плацдармы, за исключением Скулян, где продолжали скапливаться силы противника. По подходившим вражеским резервам нанесли бомбовый удар самолеты Су-2 из 211-го ббап.

Причем в первый боевой вылет полка отбирались только опытные летчики, преимущественно руководящего состава. Две девятки бомбардировщиков сбросили на колонны бомбы с небольшой высоты, но никаких потерь не имели, поскольку нападение с воздуха оказалось неожиданным для врага. В последующие два дня бомбардировщики продолжали бомбить колонны и переправы в районе Скулян, естественно, вскоре появились и первые потери…

Советский бомбардировщик СУ-2 на аэродроме перед боевым вылетом. Лето 1941 г. (ЦАМО)

«По ту сторону реки Прут летать и бомбить подходящие к нашей границе войска мы стали ежедневно, – вспоминал пилот 211-го ббап И.И. Пстыго. – Разрушали железнодорожные станции, переправы. При этом зенитные орудия противника встречали нас уже шквальным огнем. В одном из боевых вылетов крепко поколотили в воздухе машину командира первой эскадрильи Баутина. Потом и другие стали привозить пробоины. Помню, сел на аэродром самолет. В кабине лужа крови. Пилот буквально иссечен осколками: в медсанбате из него вынули их более трех десятков. Как же он дотянул до аэродрома? А вот как. Все самолеты Су-2 имели два штурвала, то есть двойное управление. И хотя штурман самостоятельно взлетать и садиться не мог, однако пилот, уже будучи раненным, приказал ему включить второй штурвал и до самой посадочной полосы, теряя сознание, подсказывал, что и как надо делать».

Боевой состав ВВС Одесского военного округа по состоянию на 1 июня 1941 года

^*В первой колонке указано общее количество самолетов, а во второй – в том числе неисправных.

Немецкие и румынские ВВС действовали в июне довольно активно, подвергая регулярным бомбардировкам скопления советских войск, штабы 9-й и 18-й армий, мосты через реку Днестр, железнодорожные узлы Казатин, Каменовка, Жмеринка, а также города Кишинев, Винница, Тирасполь, Одесса, Севастополь и др. Среди мостов особенно важное значение для немцев представлял мост у города Бендеры, на который почти каждый день совершали налеты бомбардировщики люфтваффе, и нередко весьма многочисленными группами. Так, 23 июня мост пытались разрушить четыре группы немецких бомбардировщиков (примерно 30–40 самолетов), а вечером 24 июня – три. Однако благодаря советским истребителям и личному составу 383-го зенитного дивизиона их попытки не увенчались успехом. Самолеты Не 111 из группы II/KG 4 по ночам привлекались для постановки неконтактных мин с целью блокады советского флота в Севастополе. Мины сбрасывались на парашютах, и некоторые из них упали на сушу, в результате чего были жертвы среди гражданского населения.

Действия советской авиации в июне осложнялись отсутствием координации, так как штаб ВВС фронта перебрался из Москвы в Винницу лишь в первые дни войны, и ему требовалось время, чтобы разобраться в обстановке. К тому же он был укомплектован на 60–70 % и не имел еще связи с большинством соединений. В должной мере наладить работу штаба удалось только к 1 июля. Несмотря на это, советские истребители, защищая вверенные им объекты, довольно успешно вели борьбу с противником. Например, в период с 22 по 26 июня только экипажи 20-й и 21-й сад заявили о 71 уничтоженном на земле и в воздухе вражеском самолете при собственных потерях 23 машин. Свою первую воздушную победу одержал 23 июня летчик 55-го иап, будущий знаменитый ас Александр Покрышкин.

Во время разведывательного полета его пару атаковала пятерка Bf.109, и в коротком бою он сбил один истребитель. Однако, засмотревшись на горящий немецкий самолет, туг же был подбит сам и едва дотянул до аэродрома. На следующий день Покрышкин уничтожил еще один Bf.109, когда со своим звеном направлялся на штурмовку вражеского аэродрома в Яссах. В тот день атака аэродрома не состоялась, но вскоре Покрышкин принял участие в сопровождении СБ, которые нанесли по Яссам мощный бомбовый удар. Собственными силами летчики 55-го иап штурмовали группами на МиГ-3 аэродром Романы. Наиболее результативный воздушный бой полка состоялся в конце июня. Около 10 «мигов» перехватили девятку Ju 88, бомбивших железнодорожную станцию в Котовске, и сбили все до единого самолета. Первым атаковал юнкерсы с пикирования мл. лейтенант Яковлев. Он был убит пулей стрелка еще на подходе к цели, но его МиГ-3 врезался во флагманский бомбардировщик, и из-за этого немецкий строй сразу рассыпался. Одиночные самолеты уже не могли оказать сильного сопротивления, и наши летчики непрерывными атаками уничтожали их одного за другим. Последний Ju 88 упал на землю за рекой Прут.

Летчики 55-го иап. Крайний правый в нижнем ряду А. Покрышкин, будущий трижды Герой Советского Союза. Лето 1941 г. (РГАКФД)

Пытаясь вскрыть намерения противника, обе стороны вели интенсивную воздушную разведку. При выполнении разведывательного полета отличился 29 июня мл. лейтенант В.Г. Гаранин из 88-го иап. В районе Думени на румынской территории он заметил на земле одномоторный вражеский самолет на небольшой площадке, спикировал и зажег его пулеметной очередью. Затем полетел дальше и вскоре наткнулся на одиночный Не 111, державший курс на восток. Без всяких раздумий Гаранин атаковал бомбардировщик прямо в лоб, и очень удачно. Прежде чем немецкий экипаж успел разобраться в ситуации, ему пришлось уже покидать горящий самолет с парашютами. Неплохо сражались и другие летчики 88-го иап: к концу месяца за полком числилось около 20 воздушных побед.

Кроме оборонительных, командование Южного фронта во главе с генералом И.В. Тюленевым предпринимало и военные операции наступательного характера. Советские диверсионные группы также неоднократно форсировали Прут, а 26 июня корабли Дунайской флотилии высадили на румынской территории целый стрелковый полк, захвативший плацдарм протяженностью до 70 км. Отряд легких кораблей Черноморского флота обстрелял с моря порт Констанцу. Не прекращались и воздушные налеты на этот порт, однако проводились они без предварительной разведки, и к тому же бомбардировщики действовали шаблонно, заходя на цель с одного направления (с моря). Учитывая отсутствие истребительного сопровождения, это быстро привело к значительным потерям среди советских самолетов.

Очередной налет на Констанцу состоялся ранним утром 24 июня, и в нем приняли участие 14 ДБ-ЗФ из 2-го мтап и 18 СБ из 40-го сбап. Бомбардировщики атаковали корабли, береговые постройки порта и аэродром, где базировались немецкие истребители из группы III/JG 52. На стоянке был потоплен один транспорт, подожжено нефтехранилище на берегу, а на аэродроме уничтожено три Bf.109F. Тем не менее большинство мессершмиттов уже успели взлететь, и в небе разгорелся воздушный бой, закончившийся в пользу немецких летчиков.

«Когда русские заметили нас, – вспоминал командир эскадрильи 8./JG 52, Гюнтер Ралль, – а мы находились внизу и как раз набирали высоту, – они начали поворачивать обратно, а некоторые даже принялись сбрасывать свои бомбы. Бомбардировщики были окрашены в серебристый или белый цвет. Началось преследование. Мы атаковали сзади снизу и поразили много вражеских самолетов. Я поймал в прицел правый двигатель одного из бомбардировщиков и нажал на гашетку. Самолет охватило пламя, и он стал падать, входя в штопор. Мы продолжали атаки до тех пор, пока в баках оставалось горючее, и лишь затем развернулись на базу. В общем, так как у русских не было истребительного прикрытия, мы разделались с ними сравнительно легко».

Вечером 24 июня налет на Констанцу совершили еще четыре ДБ-ЗФ из состава 2-го мтап, но они были перехвачены эскадрильей Bf.109 уже на подходе к цели. Немецкие истребители быстро подбили бомбардировщик лейтенанта Юра, однако летчик держался боевого курса и на самолете с одним работающим двигателем и лишь после сброса бомб развернулся обратно. Метким пулеметным огнем стрелок-радист экипажа, сержант Кузнецов, отправил вниз одного из мессеров, пилот которого выпрыгнул с парашютом. Покинув зону зенитного обстрела, самолет Юра вновь был атакован истребителями, и на этот раз ему пришлось садиться на воду. Экипаж перебрался в резиновую лодку и трое суток оставался в море, пока его не подобрал разведывательный гидросамолет МБР-2. Всего в течение 24 июня при налетах на Констанцу советские ВВС потеряли 10 бомбардировщиков, в том числе 3 ДБ-ЗФ и 7 СБ.

В ходе налета на вражеские корабли в районе Сулины 26 июня исключительное мужество проявили экипажи звена СБ под руководством командира эскадрильи 40-го сбап капитана А.П. Цурцумии. Преодолевая заслоны истребителей, был подбит и отстал от других самолетов бомбардировщик Ивана Кузьмина. На него сразу набросилась пара Bf.109, но дружным огнем штурмана и стрелка-радиста все атаки немецких летчиков оказались отбиты. Мало того, после возвращения экипаж заявил, что оба истребителя упали в воду. В другом экипаже стрелок-радист Н. Лавров продолжал стрелять, несмотря на то что уже получил шесть ранений. Летчику С. Криворукову осколок перебил руку, но это не помешало ему довести самолет до цели. По советским данным, в результате бомбовой атаки звена был потоплен на реке Дунай монитор и разбита одна из плавучих артиллерийских батарей.

Вражеское наступление на Южном фронте началось 1 июля, когда немецкие и румынские соединения форсировали реку Прут и заняли плацдармы севернее и южнее Ясс. Пополнившись ночью крупными силами, на следующий день они прорвали фронт и двинулись в направлении на Бельцы, угрожая флангу и тылам советской 18-й армии. В ночь на 3 июля немцы и румыны форсировали Прут в районе Стефанешти, a 5 июля начала отвлекающее наступление из района северо-восточнее Хуши 4-я румынская армия.

В такой ситуации командующий Южным фронтом генерал Тюленев отвел 18-ю армию на рубеж Смотрич – Липканы, а 9-й армии приказал нанести контрудар силами 2-го механизированного корпуса во фланг группировки противника, наступающей на Бельцы.

Из числа крупных операций ВВС начала июля следует отметить разрушение железнодорожного моста у Скулени, на который совершила налет 1 июля сводная группа, состоящая из 12 самолетов СБ, 3 Пе-2 и 24 И-153 под прикрытием 15 МиГ-3. С этого времени для штурмовки вражеских войск стали широко использоваться истребительные полки. Несколько вылетов в этот день на уничтожение живой силы и техники врага совершил 55-й иап. А.И. Покрышкин в своих мемуарах вспоминал:

«Эскадрильи, получив новую боевую задачу, одна за другой направились в район Яссы – Унгены. День был горячий, напряженный. Заправившись горючим и боеприпасами, наше подразделение снова летит штурмовать вражеские войска. Впереди звено под командованием Федора Атрашкевича, а за ним, в колонне, остальные. Перед переправой заметили скопления противника: танки, автомашины, артиллерия. Навстречу нам замелькали трассы. Прорвавшись через их заслон, с пикирования бросаем бомбы, обстреливаем цели из пулеметов. С набором высоты вытягиваемся друг за другом в круг, пикируем повторно. Под нами горят машины, во все стороны разбегаются и падают пехотинцы. Зенитный огонь неистовствует. Вдруг за передним самолетом потянулась струя дыма и огня. Возглавлял группу Атрашкевич – значит, его машину подбила зенитка. Как защемило в этот момент сердце! Все следили за самолетом командира эскадрильи. Пламя разгорелось… Было ясно, что к своим он уже не дотянет… И вдруг самолет резко из горизонтального положения перешел в пикирование. Было видно, что он нацелен в самую гущу вражеской техники. Взрыв разметал ее».

2 июля основные действия авиации сосредоточились в районах Стефанешти и Костешти, откуда ошибочно ожидалось главное наступление противника. 49 ДБ-3 под прикрытием 18 истребителей МиГ-3 и 18 И-153 волна за волной нанесли сильный удар по немецким и румынским войскам, причинив им серьезные потери. На следующий день по приказу П.С. Шелухина на уничтожение переправ через Прут и вражеских колонн у Стефанешти были перенацелены ВВС обеих армий. Планировалось также подавить ударами с воздуха авиацию противника на аэродромах Роман, Яссы, Фокшаны, Пьятра и др., однако из-за сильного тумана над территорией Румынии такие действия осуществить не удалось.

Между тем, пока северо-западнее Кишинева части 2-го мехкорпуса концентрировались для контрнаступления, основная группировка врага на бельцевском направлении уже вклинилась в советскую оборону на глубину до 40 км. Удары во фланг хотя и задержали ее продвижение, но особого влияния на ход военных действий не оказали. На северном крыле фронта 5 июля немецко-румынские войска захватили Черновцы и устремились к Хотину. К ним присоединился преодолевший Карпаты венгерский армейский корпус. 7 июля Ставка ГК разрешила Тюленеву отвести 18-ю армию за Днестр на позиции укрепрайона, однако 9-й армии по-прежнему ставилась задача уничтожения бельцевской группировки противника. Причем в условиях, когда Южный фронт был ослаблен за счет передачи в состав Юго-Западного фронта, где сложилась угрожающая обстановка на киевском направлении, 16-го мехкорпуса, трех стрелковых дивизий и нескольких авиационных полков. Тем не менее, ударив в стык между 11-й немецкой и 4-й румынской армиями, советским войскам 9-й армии удалось основательно потрепать 22-ю и 198-ю немецкие дивизии, а румынские соединения, согласно записи в дневнике Ф. Гальдера, вообще утратили боеспособность, и немцам пришлось срочно усиливать их резервным 54-м армейским корпусом. К 10 июля, чтобы избежать окружения, 48-й стрелковый и 2-й механизированный корпуса 9-й армии отошли на рубежи реки Реут. В середине июля советские войска вели упорные бои в районе Днестра, а затем вынуждены были оставить и эту оборонительную линию. Дунайская военная флотилия морем ушла в Одессу.

10 июля в составе ВВС Южного фронта имелся еще 501 боевой самолет. Все эти авиационные силы, действующие на довольно широком фронте, использовались прежде всего для борьбы с наземными войсками противника. Особенно ожесточенные воздушные бои разгорелись в июле 1941 года над Днестром. 16 июля немецкие и румынские дивизии вошли в Кишинев, а через несколько дней уже приступили к форсированию Днестра в районе Бендер. Наряду с другими частями советской авиации в штурмовке вражеских войск на этом направлении участвовал также 11-й шап, оснащенный бипланами И-153 «Чайка». Его прикрытие с воздуха обеспечивали истребители И-16 из состава 69-го иап, размещенного на аэродроме под Одессой. Летчик Ю.Б. Рыкачев из 69-го иап рассказывал: «Я видел, как мало могут сделать «чайки» в качестве штурмовиков, и после их ухода принимался сам со своими летчиками штурмовать гитлеровцев. Мы искали на земле подходящие цели, главным образом орудия, которые угадывали по вспышкам выстрелов. А затем бросались в пикирование. Делали залп, затем выходили из пике, разворачивались и снова устремлялись на «выбранные» цели. Иногда делали по 12–13 заходов…»

На северном крыле фронта, где развивалось основное наступление фашистов, стремившихся соединиться с частями танковой группы Клейста, до десятка переправ было налажено около городков Ямполь и Сороки. По ним сплошным потоком шли немецкие и румынские войска и, естественно, для их прикрытия были стянуты значительные силы истребительной авиации и зенитной артиллерии. 21 июля эти переправы стали главной целью советских бомбардировщиков ВВС Южного фронта. Пожалуй, впервые в этот день авиационные подразделения разных общевойсковых армий действовали в тесном сотрудничестве. Например, из 55-го иап ВВС 9-й армии тройку МиГ-3 отправили на сопровождение 9 Су-2 из 210-го ббап, входившего в состав ВВС 18-й армии. Всего в группу прикрытия этих бомбардировщиков включили 4 истребителя МиГ-3 и 2 И-16. Прорвавшись к цели, Су-2 довольно удачно сбросили бомбы, накрыв несколько переправ, однако флагманский самолет девятки разлетелся на куски, получив прямое попадание крупнокалиберного зенитного снаряда. В последовавшем затем бою с вражескими истребителями был сбит один И-16 и подбит еще один бомбардировщик, совершивший вынужденную посадку на вражеской территории. Любопытно, что его экипаж, быстро исправив на земле небольшое повреждение трубопровода, снова поднял самолет в воздух на глазах уже подбегавших изумленных гитлеровцев. МиГ-3 из 55-го иап сбили в этом бою 3 истребителя Bf.109. 210-й ббап под командованием подполковника А.В. Кожемякина отличился также еще в конце июля, отражая атаки пехоты и танков противника на 17-й стрелковый корпус.

Тогда ему удалось взорвать склад боеприпасов и подавить огонь вражеской полевой артиллерии. В середине августа подразделения полка способствовали выходу из окружения частей 18-й армии и уничтожили в районах Бармашев, Баштанка до 8 танков и около 30 автомобилей.

Переправы у Ямполя 21 июля бомбили также две девятки Су-2 из 211-го ббап, но они действовали в то время с одного из аэродромов Юго-Западного фронта и поэтому истребительного прикрытия не имели, что привело к тяжелым последствиям. И.И. Пстыго, впоследствии маршал авиации, так описывал этот налет:

«Тот памятный день оказался для нас трагическим. Из пекла, а там было действительно пекло, домой не вернулись шестнадцать самолетов! Итак, по порядку. До района переправы мы добрались благополучно. Летели без прикрытия: обстановка не позволяла дожидаться истребителей. Вышли на боевой курс. Видимо, не все знают, что такое боевой курс. Коротко поясню. Если условно провести в воздухе прямую линию, чтобы порядочный кусок ее проходил над наземной целью, а потом по этой прямой провести самолет, не разрешая ему маневрировать, то можно сказать, что самолет на боевом курсе. Смысл подобного выдерживания прямой – с наилучшей вероятностью поразить противника при бомбометании. Отвернешь – считай, что все твои старания пошли насмарку. Попадание возможно только при строгом выдерживании боевого курса. Враг, естественно, способен вычислить твой боевой курс и расчетливо повести по тебе стрельбу. Поэтому-то боевой курс и требует от экипажа не только умения да мастерства, но и мужества, стойкости и хладнокровия.

Мы бомбили переправу при ураганном зенитном огне. Все небо от разрывов было в бесформенных чернильных кляксах. Сколько самолетов было сбито над целью – не знаю. Может быть, половина. Когда же мы стали недосягаемы для зенитной артиллерии, появились мессершмитты, яростно набросившиеся на наши тихоходные тяжелые машины. Вижу, один Су-2 горит, второй… После таких потерь группа, естественно, распалась. И вот веду машину как можно собраннее – совсем один. Нырнул в попавшиеся на пути редкие облака. Выскочил из них. Яркое солнце сияет. Меня никто не преследует. Вдруг голос:

– Командир! Слева «пегий!» – несколько растерянно сообщил Демешкин.

Боевой состав ВВС Южного фронта по состоянию на 17 июля 1941 года

«Пегими» мы в полку называли Су-2. Называли их так за раскраску фюзеляжа, камуфляж.

А остальные где? Неужели всех?

Подхожу ближе к «пегому». По номеру определяю, что это машина Алексея Мальцева. Странно только, что летит он не туда, куда надо. Пилот вроде опытный, без причины сбиться с курса не мог. Я обогнал его, покачал крыльями, мол, пристраивайся. «Пегий» потянулся за нами. Время от времени он отставал, и я сбавлял скорость. На посадку Мальцева пришлось завести, а сам ушел на второй круг. Это было, конечно, опрометчиво: по правилам, поврежденный самолет должен садиться последним.

Мальцев же приземлился, не дорулив до стоянки, выключил мотор и потерял сознание. Когда я произвел посадку, санитары осторожно вытаскивали из машины безжизненное тело ее штурмана. Мне стало ясно, почему бомбардировщик сбился с курса…

В том полете Мальцева спас шлемофон. Осколок снаряда врезался в наушник, расколол его, отбил край уха и оставил небольшую бороздку на голове».

Среди других советских самолетов в налетах на цели в районе Ямполь, Сороки участвовали бомбардировщики СБ из 5-го сбап.

23 июля, действуя совместно с истребителями из 67-го иап, они разрушили на Днестре две переправы.

Основными объектами атак авиации Черноморского флота в июле по-прежнему являлись румынские порты Констанца и Сулина. Кроме того, учитывая важность румынской нефти для военной машины Германии, Ставка ГК включила в список объектов, подлежащих уничтожению с воздуха, также и главный нефтеперерабатывающий центр Румынии – Плоешти.

Выдержав недельную паузу после июньских потерь, советские самолеты вновь появились над Констанцей в ночь на 3 июля. Сбросив бомбы, все 6 ДБ-ЗФ возвратились обратно. 8 июля Констанцу бомбили уже 8 ДБ-ЗФ, и на этот раз был потерян один бомбардировщик. Наряду с ночными налетами стали широко практиковаться и дневные, неожиданные атаки порта одиночными самолетами. Так, 11 июля цели в районе порта атаковали поодиночке 4 бомбардировщика СБ и один ДБ-ЗФ, причем ни один из них не был сбит. Довольно успешно проходили налеты на румынские корабли в дельте Дуная. За месяц боевых действий советским самолетам удалось уничтожить там около 50 различных буксиров, катеров, минзагов, лихтеров и других плавсредств. В разгоравшихся время от времени воздушных поединках советские экипажи нередко давали жестокий отпор противнику. Например, 22 июля во время атаки одиночного ДБ-ЗФ над морем были сбиты два истребителя Bf.109F из состава эскадрильи 7./JG 52. 26 июля та же немецкая эскадрилья недосчиталась еще одного самолета, уничтоженного над Констанцей стрелком бомбардировщика СБ.

Инструктаж перед вылетом на румынский Плоешти получают советские летчики на фоне скоростного бомбардировщика СБ. Лето 1941 г. (ЦАМО)

Первый групповой эффективный налет на Плоешти состоялся 13 июля. К началу этого месяца 40-й сбап 63-й авиабригады получил 10 новых пикирующих бомбардировщиков Пе-2, из которых в полку сформировали дополнительную 5-ю эскадрилью под командованием капитана А.П. Цурцумии. 6 таких скоростных самолетов и решили использовать для дневной атаки румынского нефтеперерабатывающего центра. План налета подготовил Цурцумия, и он же возглавил ударную группу бомбардировщиков. Главной изюминкой плана являлось то, что Пе-2 для противника был малознакомым самолетом и к тому же, благодаря двукилевому оперению, он сильно напоминал в воздухе немецкие машины Bf.110 и Do 17. Чтобы усилить это впечатление, Цурцумия выполнил заход на Плоешти с тыла, со стороны Карпат. Уловка сработала, так как при появлении бомбардировщиков вражеская система ПВО никакой активности не проявила. Экипажи легли на боевой курс, спокойно, без помех прицелились и точно сбросили бомбы. Лишь когда в воздухе раздался зловещий свист, зенитчики торопливо открыли беспорядочный огонь по уже улетающим самолетам. Бросившимся вслед немецким истребителям удалось все же догнать Пе-2, и они сбили самолет лейтенанта Александрова. Дважды загорался после их атак Пе-2 ст. лейтенанта Корзунова, но летчик сбил пламя и довел поврежденную машину до аэродрома. В свою очередь бортовые стрелки бомбардировщиков заявили о двух уничтоженных Bf.109. Этот налет на Плоешти получил международную известность, так как советские бомбы нанесли значительные повреждения румынским заводам «Орион» и «Астра Романия». Огнем было охвачено до 120 тыс. тонн топлива, и сильный пожар длился почти трое суток.

26 июля состоялось боевое крещение секретного оружия ВВС Черноморского флота – авиационной системы «Звено-СПБ», представлявшей собой сцепку четырехмоторного самолета ТБ-3 с двумя И-16. Проектирование воздушного авианосца было начато в СССР еще в начале 30-х годов, и основным сторонником этой идеи выступил известный в то время инженер B.C. Вахмистров. Предполагалось, что истребители, запускаемые с борта носителя, смогут эффективно защищать дальние бомбардировщики на всем протяжении их полета. Первой системой подобного типа, разработанной Вахмистровым, стало «Звено-1», состоящее из бомбардировщика ТБ-1 с размещенными на плоскостях его крыла двумя истребителями И-4. Затем Вахмистров экспериментировал с бомбардировщиком ТБ-3, на котором он последовательно располагал от 2 до 5 истребителей различного типа. Наиболее удачной, с точки зрения испытателей, стала сцепка «Звено-6», когда два И-16 подвешивались снизу под крылом ТБ-3. Непосредственно перед полетом они подруливали самостоятельно под крыло бомбардировщика, крепились к трем подвескам замками, а потом шасси истребителей убирались, и сцепка была готова к взлету.

«Звено-СПБ» – сцепка четырехмоторного самолета ТБ-3 с двумя И-16. Лето 1941 г. (ЦАМО)

В 1938 году Вахмистров несколько изменил проект, предложив использовать И-16 также в качестве пикирующих бомбардировщиков. Таким образом появилось «Звено-СПБ», в котором каждый истребитель мог нести по две 250-кг бомбы. Радиус действия И-16 существенно увеличился за счет того, что в полете они питались горючим со специальных крыльевых баков ТБ-3. Максимальная дальность полета всей системы достигла почти 2500 км. Отцепка истребителя в воздухе от самолета-носителя происходила сравнительно просто. По сигналу пилот И-16 освобождал задний фюзеляжный замок, затем двигал ручку управления от себя, и, когда истребитель отклонялся вниз на угол 3°30ʹ, автоматически открывались крыльевые замки и самолет переходил в свободный полет. После сброса бомб с пикирования И-16 могли использоваться в качестве обычных истребителей.

«Звено-СПБ» официально приняли на вооружение ВВС СССР в октябре 1938 года, однако из-за споров в верхах относительно эффективности использования серийное строительство сцепок разворачивалось крайне медленно. К началу войны заводы построили всего пять комплектов систем «Звено-СПБ». Все они вошли в состав 2-й эскадрильи 32-го иап 62-й авиабригады ВВС ЧФ и базировались на аэродроме в Евпатории.

26 июля 1941 года, после получения из Москвы соответствующего приказа о применении «Звена-СПБ», для бомбардировки Констанцы в воздух были подняты две сцепки. Авиаматки ТБ-3 пилотировали С. Гаврилов и Н. Огнев, а в кабинах истребителей находились командир эскадрильи капитан А. Шубиков и летчики Б. Филимонов, Б. Литвинчук и А. Самарцев. Над морем необычную группу встретили два гидросамолета из 119-го мрап, которые сопровождали ее почти до самого румынского берега.

«Мы с Шубиковым летели на подвеске у Серафима Гаврилова, – вспоминал Борис Литвинчук, – летчик что надо, еще до войны нас катал. Под вторым ТБ-3, Николая Огнева, тоже опытного «возницы», – «ишачки» Филимонова и Самарцева. Мы с Арсением видим друг друга, объясняемся знаками. Над морем опробовали пулеметы – работают на «большой». Опять делать нечего, только следить за режимом моторов да друг за другом, чтоб не заснуть. Хорошенькое было бы дело! Но вот и береговая черта. «Внимание!» – вспыхивает сигнальная лампочка над козырьком. «Есть внимание!» – тем же способом отвечаю Гаврилову. «Срыв» – сигнал на щитке под плоскостью бомбардировщика. Киваю Шубикову, рывком поворачиваю ручку отцепки заднего замка. Чувствую: самолет обрел одну свободную ось. Ручку управления от себя – полная отцепка, истребитель плавно скользит носом вниз. Все, свободен!».

Все четыре И-16 освободились приблизительно в 40 км от Констанцы и над целью появились в 12.45 на высоте около 2000 м. Пилоты патрулирующих в отдалении мессершмиттов не поверили своим глазам, заметив маленькие истребители, и, пока они пребывали в смятении, советские самолеты спокойно облетели район Констанцы и приступили к атаке. Бомбы Шубикова и Литвинчука полетели на ближайшее нефтехранилище, а Филимонов с Самарцевым атаковали порт. Сделав свое дело, четверка И-16 благополучно удалилась на максимальной скорости. Спустя некоторое время истребители приземлились на промежуточном аэродроме в Одессе и, дозаправившись, перелетели к себе на базу в Евпаторию.

В следующем налете на Констанцу приняли участие уже три сцепки, но на этот раз после сброса бомб «ишачкам» пришлось выдержать тяжелый бой с вражескими истребителями. Назад не вернулись два И-16 пилотов Д. Скрынника и С. Кузьмина.

Наиболее успешной военной операцией, проведенной с помощью «Звеньев-СПБ», стала, без сомнения, бомбардировка Чернаводского моста на реке Дунай. Через этот крупнейший железнодорожный мост общей протяженностью 1662 м проходила важнейшая транспортная магистраль Румынии, а кроме того, под его нижним настилом был расположен нефтепровод, по которому нефть поступала из Плоешти в Констанцу и использовалась в интересах гитлеровцев. Для разрушения моста, имевшего сильную зенитную оборону, командование ВВС флота выделило два звена бомбардировщиков Пе-2 из 40-го сбап, а также приказало подготовить три «Звена-СПБ». С последними была проблема, поскольку мост располагался в 60 км западнее Констанцы, и дальности полета И-16 не хватало, чтобы возвратиться на базу. Проблему удалось решить с помощью технического состава 32-го иап, изготовившего для каждого И-16 дополнительный подфюзеляжный бачок на 95 л топлива. Он увеличил продолжительность полета истребителя на 35 минут.

Перед началом операции летчики внимательно изучили по фотоснимкам конструкцию моста, подходы к нему и наиболее уязвимые точки. Вылетели 10 августа глубокой ночью, чтобы объявиться над целью на рассвете. Первыми нанесли удар по Чернаводскому мосту бомбардировщики Пе-2. Они добились нескольких попаданий, но мост из строя не вывели. Гораздо эффективнее действовали И-16, так как они сбрасывали свои бомбы с пикирования, выходя из него на высоте всего около 300 метров. Нужно отметить, что 10 августа в район цели вышли только два «Звена-СПБ», поскольку одна сцепка возвратилась назад из-за технических неполадок. Оставшиеся четыре истребителя отделились от носителей на подходе к Георгиевскому гирлу Дуная, в 15 км от берега, и, прорвавшись через плотный зенитный огонь, нанесли точный удар по мосту. В 6.40 все они находились уже на аэродроме в Одессе. 13 августа состоялся повторный налет на мост шестью пикировщиками И-16 всех трех «Звеньев». Он проходил по аналогичному сценарию, однако по времени атака проводилась на полчаса позже. Сбросив бомбы, истребители на обратном пути обстреляли вражеские войска в районе Сулины и снова возвратились назад без потерь. По докладам пилотов И-16, они добились пяти прямых попаданий в мост. Были разрушены две его фермы, обвалился пролет, и, естественно, вышел из строя нефтепровод. «Разрушения оказались столь основательными, – вспоминал Литвинчук, – что, когда в 1944 году наша армия освобождала от гитлеровцев Румынию и мне снова пришлось побывать в памятном месте, мост так и не был за три года полностью восстановлен».

В конце июля советские войска Южного фронта, в состав которого были переданы также 6-я и 12-я армии, под натиском противника отступали на рубеж Гайсин, Днестр. К этому времени к немецким, румынским и венгерским войскам присоединились на данном направлении две словацкие дивизии и итальянский экспедиционный корпус. В числе редких успехов советских ВВС в этот период стоит отметить разгром 5-й румынской кавалерийской бригады. Утром ее обнаружили на подходе к Гайворону летчики 131-го иап. Всадники двигались колонной на открытой местности с развернутыми знаменами, и, естественно, советское командование не упустило такой шанс расквитаться с союзниками Германии. На уничтожение кавалерии немедленно перенацелили все истребительные полки, базирующиеся в районе Котовска. Участвовавший в этом побоище А.И. Покрышкин вспоминал:

«Группы «чаек», «мигов», И-16, сменяя друг друга, штурмовали кавалеристов. Бомбы и «эрэсы», пулеметно-пушечный огонь ложились точно в цель. А когда нечем было стрелять, самолеты снижались к самой земле, проносились с ревущими моторами, едва не цепляя винтом кавалеристов. Перепуганные лошади сбрасывали седоков, обрывали постромки у пушек и разбегались по полям. Особенно отчаянно действовал Вадим Фадеев. Он так прижимал свой И-16 к земле, что, казалось, собирался винтом рубить противника. К середине дня кавалерийская дивизия была истреблена, и летчики гонялись за отдельными мелкими группами, добивали их».

В начале августа положение на Южном фронте осложнилось тем, что 1-я танковая группа Клейста, пользуясь преимуществом в подвижности своих моторизованных соединений, вышла к Первомайску и перерезала пути отхода 6-й и 12-й армиям. Одновременно 17-я и 11-я немецкие армии продвинулись до Балты, завершив кольцо окружения вокруг советских войск в районе Умани. 4-я румынская армия прорвала фронт у Тирасполя. В результате всех этих обстоятельств Ставка ВГК дала указание отвести войска Южного фронта далее, на рубеж Чигирин, Вознесенск, Днестровский лиман. В ее директиве от 5 августа говорилось: «Отвод производить в ночное время и этапами, прикрывая сильными арьергардными боями, и закончить его не позже 10 августа». Черноморский порт Одессу Ставка приказала не сдавать и оборонять до последней возможности.

Для обороны Одессы из левофланговых дивизий 9-й армии, отрезанных от основных сил, была образована Отдельная Приморская армия под командованием генерала Г.П. Софронова. В качестве авиационных сил в нее первоначально вошли 69-й иап под командованием майора Л.Л. Шестакова и 80-я и 82-я эскадрильи гидросамолетов. Немного позднее, в середине августа, непосредственно для защиты Одессы выделили дополнительно из состава ВВС Черноморского флота особую авиагруппу капитана Ф.И. Демченко, включавшую в себя 24 И-16 из состава 8-го иап, эскадрилью из 32-го иап (7 Як-1), 94-ю отдельную эскадрилью (4 И-15бис) и штурмовую эскадрилью (6 Ил-2). Эта авиагруппа в процессе боевых действий вошла в оперативное подчинение Льва Шестакова, который с первых дней обороны города-порта фактически возглавил все авиационные подразделения в этом районе. Командующий авиацией Одесского оборонительного района комбриг В.П. Катров решал только самые общие вопросы.

Бывший участник гражданской войны в Испании, Лев Шестаков был храбрым пилотом, талантливым командиром и прекрасным организатором. Уже с самого начала войны он провел важнейшую работу, улучшив взаимодействие авиаполка с постами ВНОС и ПВО. По его инициативе сведения о действиях вражеской авиации передавались в полк также из центров связи и непосредственно из пехотных соединений. А после начала обороны Одессы с КП стрелковых дивизий вообще установили прямую телефонную связь. Это позволило вовремя перехватывать противника в воздухе и эффективно поддерживать наземные войска. Чтобы избежать потерь на земле от налетов люфтваффе, рядом с главным аэродромом базирования 69-го иап был построен ложный с временными постройками и деревянными макетами самолетов. Большое внимание Шестаков уделял тактике действий истребителей. Каждый боевой вылет, удачный и неудачный, скрупулезно разбирался летчиками. Так как полку нередко приходилось штурмовать немецкие войска, в начале августа Шестаков выступил сторонником оснащения истребителей бомбовыми подвесками и направляющими для реактивных снарядов. Силами инженерно-технического состава под руководством Н.Я. Кобелькова первая партия И-16 из 69-го иап, оборудованная направляющими PC, была готова к 6 августа и вскоре уже участвовала в боях.

Эффективность штурмовых ударов истребителей полка Шестакова в полной мере ощутили на себе румынские пехотные части, слабо прикрытые зенитной артиллерией. В дневнике убитого под Одессой командира румынского батальона майора Караджа прочитали следующую запись: «8 августа в 5 часов – атака русских истребителей; в 8 часов – снова атака советской авиации; в 11.40 – третья атака. Все солдаты попрятались в кукурузу. В 13 часов одиннадцать истребителей опять атакуют наши колонны». В этот же день летчики 69-го иап провели очень удачный бой с 12 вражескими самолетами, заявив после возвращения целых 9 воздушных побед, причем без всяких потерь со своей стороны.

10 августа в течение дня 69-й иап выполнил 68 самолето-вылетов, сбил в воздушных боях 7 самолетов противника и штурмовал румынскую пехоту и артиллерию в районе Сербка, Белка.

12 августа активно действовала в районах Еремеевка, Свердлово 82-я эскадрилья. За день гидросамолеты МБР-2 и ГСТ несколько раз вылетали на бомбардировку врага.

Несмотря на потери, 4-я румынская армия, имеющая значительное превосходство в численности над советскими войсками, продолжила наступление и 13 августа вышла к морскому побережью восточнее Тилигульского лимана. В результате Одесса оказалась полностью блокированной с суши. Под натиском 11-й немецкой армии остальные войска Южного фронта продолжали откатываться назад, к Днепру.

Все чаще над Одессой стали появляться немецкие и румынские бомбардировщики. 16 августа они совершили успешный налет на железнодорожную станцию Одесса – Застава, где разбомбили несколько военных эшелонов. Гражданское население города стало переселяться в катакомбы. Значительная нагрузка легла на 15-ю бригаду ПВО, защищавшую Одессу. В ее составе имелось 90 зенитных орудий калибра 76 и 85 мм, зенитно-пулеметный батальон, прожекторный батальон и батальон аэростатов. В числе постов ВНОС были также 5 катеров с радиостанциями, оповещавших о вражеских налетах с моря. 69-й иап вынужден был организовать круглосуточное патрулирование над городом звеньями истребителей.

У Крымского побережья в районе Евпатории немецкие бомбардировщики атаковали 9 августа теплоход «Кубань» с эвакуированными стариками, женщинами и детьми на борту. Всего он перевозил около 3000 человек. Довольно долго самолеты люфтваффе бомбили и обстреливали корабль из пулеметов и улетели, лишь когда закончились боеприпасы. Изуродованный теплоход был доставлен в Севастополь буксиром. После этого случая истребители 69-го иап по мере возможности стали привлекаться и для защиты морских коммуникаций.

К середине августа в составе 69-го иап осталось только 19 истребителей, и летчики были сильно измотаны, выполняя до 6 вылетов в сутки. В это время и подоспела помощь в виде авиагруппы капитана Демченко, разместившейся на ровной площадке неподалеку от главного аэродрома. Пару дней морские пилоты выполняли ознакомительные полеты, знакомясь с окружающей местностью, а с 17 августа приступили к боевым действиям. Первой вылетела на штурмовку вражеских колонн шестерка И-16 из 8-го иап, которую возглавил заместитель командира эскадрильи В.Н. Вальцефер. Этот полет завершился весьма удачно. Вначале истребителям удалось рассеять и частично уничтожить до двух эскадронов румынской кавалерии, а затем летчики обнаружили и обстреляли реактивными снарядами танки противника, замаскированные под копны сена. Естественно, солома вспыхнула, и до десятка танков оказалось охвачено пламенем. После возвращения всех участников успешного вылета командующий OOP контр-адмирал Г.В. Жуков наградил именными часами. Незаменимыми самолетами для атак наземных целей являлись Ил-2. Четверкой бронированных штурмовиков авиагруппы Демченко командовал талантливый пилот, затейник и изобретатель Н. Кутейников. Так, он приспособил к Ил-2 стальной трос с крюком-кошкой, которым он нарушал связь противника, срывая замеченные за линией фронта провода! Летал постоянно на бреющем полете над самыми головами фашистов.

20 августа румынская 4-я армия, усиленная пятью дополнительными дивизиями, приступила к тотальному штурму города. На следующий день появился приказ народного комиссара ВМФ, в котором говорилось: «Усилить действия авиации в районе Одессы по войскам противника, временно прекратить бомбардировки кораблей, базирующихся на Сулину и Констанцу, за исключением случаев явного сосредоточения в них десантных средств». Таким образом, центр боевых действий 63-й бомбардировочной бригады ВВС ЧФ сместился к Одессе, где соединения Приморской армии ожесточенно сражались, стараясь удержать город. На бомбардировку противника днем были направлены самолеты СБ, Пе-2 и ДБ-ЗФ, а ночью продолжали налеты на вражеские позиции тихоходные гидропланы ГСТ и МБР-2 из состава 80-й и 82-й отдельных эскадрилий. В свою очередь, активизировались немецкие и румынские самолеты, что способствовало увеличению числа воздушных поединков. «Сильный воздушный бой произошел 23 августа, – вспоминал А.Т. Череватенко из 69-го иап. – Группа в составе Елохина, Куницы, Королева, Маланова, Засалкина, Твеленева, Алелюхина и Череватенко вылетела на штурмовку войск противника в район Раздельной. Над целью нас встретили 11 истребителей PZL Р.24. Завязался бой, и в первой же атаке Куница и Королев сбили по одному самолету. Вскоре появились еще шесть истребителей Bf.109. Силы были слишком неравные, но мы продолжали сражаться. В конце концов количественный перевес дал о себе знать. Два мессера насели на лейтенанта Ивана Засалкина, зашли ему в хвост. И вот тут Иван, смелый и находчивый летчик, допустил ту самую ошибку, на которую когда-то указывал мне Шестаков. Он резко взял ручку на себя, свалился в штопор. С большим трудом выровнял машину, но при выходе из пикирования попал под огонь противника и был сбит.

В этом неравном бою и мне пришлось туго, и был момент, когда небо с овчинку показалось… Прошло много лет, а эта картина стоит у меня перед глазами. Преследую мессер, он делает переворот, проваливается далеко вниз, потом резко выводит машину и идет на вертикаль. Я тем временем выбираю момент для атаки, а он увеличивает угол, пошел свечкой, берет меня на прицел. Ну, думаю, так долго не протянешь, свалишься, ухлопают тебя, как куропатку. Но, видимо, летчик оказался опытный, ухитрился с большой дистанции дать по мне очередь. Слышу оглушающий треск, и вот уже кабина наполняется удушливыми парами, горючее побежало на ноги: снаряд пробил бензобак. Открываю «фонарь» и выхожу из боя. К счастью, высота есть, и я планирую в сторону своего аэродрома. Такая досада, оказаться в глупом, беспомощном положении. Бывает, конечно! Теперь уж хотя бы дотянуть любой ценой, добраться, спасти машину…

Истребитель PZL Р.24 ВВС Румынии. 1941 г.

И тут вижу – за мной увязались двое, как видно, учуяли легкую добычу. Жму на всю железку, но не отстают пираты… Моим ангелом-хранителем оказался Алелюхин. Словно орел из поднебесья, налетел он на моих преследователей. Одного сбил с первой очереди, второй поспешил ретироваться. Я смог благополучно дотащиться до своего аэродрома».

Количество самолето-вылетов бомбардировщиков Черноморского флота для поддержки Приморской армии существенно возросло к концу августа. Например, 25 августа они совершили в район Одессы 80 самолето-вылетов, и еще 65 пришлось на долю 69-го иап. 126 самолето-вылетов для разведки и нанесения ударов по войскам противника на подступах к Одессе экипажи 63-й авиабригады сделали в течение 28–30 августа. По советским данным, регулярными бомбежками и штурмовками были основательно потрепаны 1-я кавалерийская, 13-я и 14-я румынские пехотные дивизии. На станции Выгода, в 30 км от Одессы, советские бомбардировщики сожгли три железнодорожных эшелона, а в воздушных боях за три последних дня месяца сбили 7 вражеских истребителей. Широкую известность получил бой, проведенный экипажем Николая Большакова из 40-го сбап. Во время бомбардировки станции Выгода в Пе-2 Большакова угодил зенитный снаряд и причинил бомбардировщику значительные повреждения. Не закрылись бомболюки, и из-за этого самолет потерял скорость и отстал от основной группы. На одиночную «пешку» сразу набросились три истребителя противника, однако они были встречены метким огнем бортовых пулеметов. Первую победу одержал хвостовой стрелок Николай Панченко, затем второй истребитель сбил штурман Протасов, и третий «завалил» сам Большаков в лобовой атаке. Изрешеченный бомбардировщик приземлился на своем аэродроме.

В целом, так как самолеты 63-й бабр действовали преимущественно без истребительного сопровождения, потери были достаточно велики. За август 2-й мтап лишился 14 ДБ-ЗФ, а 40-й сбап потерял 28 самолетов СБ и Пе-2.

69-й иап в конце августа занимался в основном штурмовкой наземных целей, достигая порой весьма неплохих результатов. Так, 29 августа летчики полка группами десять раз вылетали на боевые задания, срывая наступление врага в южном секторе обороны Одессы. Контр-адмирал Жуков отмечал:

«Штурмовыми налетами истребителей противник основательно потрепан, наступление его остановлено, и он отброшен на исходные позиции. Авиация подняла нашу пехоту в атаку». В воздушных боях в этот день пилоты 69-го иап уничтожили три вражеских самолета, но и сами потеряли комиссара 4-й эскадрильи ст. политрука С.А. Куницу. Он выпрыгнул с парашютом из горящего самолета над линией фронта и был расстрелян в воздухе над ничейной землей из пулемета. Подобравшие позднее летчика пехотинцы насчитали в его теле 13 ран. На момент гибели ст. политрук Куница имел на счету 150 боевых вылетов и 6 воздушных побед. Пик боевой деятельности 69-го иап пришелся на 1 сентября, когда летчики полка совершили в течение суток 122 самолетовылета, т. е. каждый из них поднимался в воздух по 5–6 раз.

Среди подразделений люфтваффе 29 августа первого серьезного успеха добилась эскадрилья 1./KG 28, оснащенная торпедоносцами Не 111Н-6. Она была переброшена на Черное море приблизительно в середине августа и имела еще мало опыта торпедных атак. 24 августа советской стороной было отмечено первое применение авиационных торпед на Черном море во время неудавшегося нападения на транспорт «Фабрициус». Однако 29 августа двум Не 111 удалось потопить пароход «Каменец-Подольск» водоизмещением 5117 тонн, следовавший по маршруту Керчь – Новороссийск. Причем в ходе налета были потеряны и оба «хейнкеля». Один из них сбили зенитчики морского охотника «МО-33», а второй при выходе из атаки зацепился за мачту этого же корабля и рухнул в море. Из состава команды парохода 9 человек погибли, а 44 были спасены.

1. Абросов С.В. В небе Испании, 1936–1939 годы. – М., 2003.

2. Авдеев М.В. У самого Черного моря. – М.: ДОСААФ, 1968.

3. Акишин А.Л. Командир голубой двойки. – М.: Знание, 1965.

4. Архипенко Ф.Ф. Записки летчика-истребителя. – М.: Дельта, 1999.

5. Баграмян И.Х. Так начиналась война. – М.: Воениздат, 1971.

6. Батов П.И. Перекоп 1941. – Симферополь: Крым, 1970.

7. Богданов Н.Г. В небе – гвардейский Гатчинский. – Л.: Ленинград, 1980.

8. Ванеев Г.И. Черноморцы в Великой Отечественной войне. – М.: Воениздат, 1978.

9. Вершинин К.А. Четвертая воздушная. – М.: Воениздат, 1975.

10. В небе – летчики Балтики. – Таллин: Ээсти Раамат, 1974.

11. Гальдер Ф. Военный дневник: 1941 год. – Смоленск: Русич, 2006.

12. Гастелло Н.Ф. Рассказ о брате. – М.: ДОСААФ, 1977.

13. Герои ленинградского неба. – Л.: Лениздат, 1984.

14. Головко А.Г. Вместе с флотом. – М.: Воениздат, 1979.

15. Голубев В.Ф. Во имя Ленинграда. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 2000.

16. Гунбин Н.А. В грозовом небе. – Ярославль: Верх. – Волж. кн. изд, 1984.

17. Денисов К.Д. Под нами – Черное море. – М.: Воениздат, 1989.

18. Десницкий Г.С. Часовые воздушных просторов Родины. – М.: Воениздат, 1961.

19. Дорохов А.П. Герои черноморского неба. – М.: Воениздат, 1972.

20. Дубровин Л.А. Пикировщики. – М.: Воениздат, 1986.

22. Дудко А.Ф., Любич Л.Г. Право на бессмертие. – Киев: Изд. политической литературы Украины, 1988.

23. Дурасова Т.Б. Будет жить Родина – будем жить и мы. – Петрозаводск: Карелия, 1985.

24. Евдокимов Г. 300 вылетов за линию фронта. – Ижевск: Удмуртия, 1979.

25. Емельяненко В.Б. В военном воздухе суровом. – М.: Советская Россия, 1985.

26. Ефремов В.С. Эскадрильи летят за горизонт. – М.: Воениздат, 1984.

27. Захаров Г.Н. Я – истребитель. – М.: Воениздат, 1985.

28. Зильманович Д.Я. На крыльях Родины. – Алма-Ата: Жалын, 1984.

29. Иванов П.Н. Крылья над морем. – М.: Воениздат, 1973.

30. Иноземцев И.Г. Крылатые защитники Севера. – М.: Воениздат, 1975.

31. Иноземцев И.Г. Под крылом – Ленинград. – М.: Воениздат, 1978.

32. Кирия Ш.Н. Небо принадлежит звездам. – Тбилиси: Мерани, 1981.

33. Козлов Н.А. В огне сражений. – Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд., 1968.

34. Крылов А.И. По приказу Ставки. – М.: Воениздат, 1977.

35. Крылатые богатыри. – Л.: Лениздат, 1965.

36. Крылья над океаном. – М.: Молодая гвардия, 1986.

37. Кузнецов Н.Ф. Фронт над землей. – М.: Воениздат, 1970.

38. Манштейн Э. Утерянные победы. – Смоленск: Русич, 1999.

39. Новиков А.А. В небе Ленинграда. – М.: Наука, 1970.

40. Орлов Ф.Н. Месть «голубой» двойки. – Чебоксары: Чувашское кн. изд., 1966.

41. Перемот Д.К. На дальних маршрутах. – Минск: Беларусь, 1985.

42. Покрышкин А.И. Познать себя в бою. – М.: ДОСААФ, 1986.

43. Пстыго И.И. На боевом курсе. – М.: Воениздат, 1989.

44. Пшенняник Г.А. Долетим до Одера. – М.: Воениздат, 1985.

45. Рытов А.Г. Рыцари пятого океана. – М.: Воениздат, 1970.

46. Самолетостроение в СССР 1917–1945 гг., кн. 2. – М.: ЦАГИ, 1994.

47. Селеня Е.В. В суровом небе фронтовом. – Минск: Беларусь. 1980.

48. Семенов А.Ф. На взлете. – М.: Воениздат, 1969.

49. Синикчиянц А.М. Отечества крылатые сыны. – М.: Мозаика, 2002.

50. Скрипко H.C. По целям ближним и дальним. – М.: Воениздат, 1981.

51. Советская авиация в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. в цифрах. – М., 1962.

52. Спик М. Асы союзников. – Смоленск: Русич, 2000.

53. Федоров А.Г. Авиация в битве под Москвой. – М.: Наука, 1975.

54. Хазанов Д., Гордюков Н. Ближний бомбардировщик Су-2. – М., 2000.

55. Хохлов П.И. Над тремя морями. – Л: Лениздат, 1988.

56. Цупко П.И. Пикировщики. – М.: Политиздат, 1987.

57. Штучкин Н.Н. Грозное небо Москвы. – М.: ДОСААФ, 1972.

58. Череватенко А. Небо Одессы, 1941-й. – Одесса: «Маяк», 1978.

59. 73 героических дня. – Одесса: «Маяк», 1978.

60. Groehler Olaf. Geschichte des Luftkriegs 1910 bis 1970. Berlin, 1975.

61. Groehler Olaf. Kampf um die Luftherrschaft. Berlin, 1989.

ВВС Великобритании

История воздушного флота Англии начинается, как и всюду, с истории воздухоплавания, а именно, привязных и сферических аэростатов. Воздухоплавательные роты в английской армии появились еще до Южно-Африканской войны 1899–1902 гг. Развитие неуправляемого воздухоплавания, происходившего в лоне инженерных войск, не представляет особого интереса.

В первоначальном развитии авиации Англия не играла сколько-нибудь выдающейся роли. Первый самолет в Англии был построен лишь в 1908 г. Военное применение самолет нашел сначала в армии, где в 1910–1911 гг. был сформирован т. н. «Воздушный батальон королевских инженеров» (т. е. воздушный батальон в составе инженерных войск).

Полдюжины забавнейших, с современной точки зрения, самолетов и пара «дирижаблей» – вот состав «воздушного флота» Англии в 1910–1911 гг. В морском же флоте и того не было.

В 1912 году число самолетов в воздушном батальоне поднялось почти до 20. По соизволению короля был сформирован «Королевский летный корпус» (RFС) из двух крыльев – военного и морского.

В 1913–1914 гг. приступили к формированию 7 авиационных отрядов по 12 самолетов в каждом.

К началу войны для армии успели сформировать всего 4 отряда, которые с объявлением войны и были перекинуты на континент.

Во флоте только за месяц до начала войны было учреждено Управление «Королевской морской воздушной службы» (Royal Naval Air Service – RNAS), морской воздушный флот состоял из одного гидроавиационного и трех авиационных отрядов.

ВВС Великобритании – самостоятельный вид вооруженных сил. Официальное его название – королевские военно-воздушные силы (RAF – Royal Air Force). Днем создания этого вида ВС считается 1 апреля 1918 года, когда были объединены авиационный корпус и морская авиационная служба.

1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу В этот же день правительство Чемберлена направило Германии ноту протеста, 3 сентября за ней последовал ультиматум, затем объявление войны Германии. Во Францию были направлены британские экспедиционные силы.

В то же время боевые действия на море начались сразу же после объявления войны. Уже 3 сентября был торпедирован и затонул британский пассажирский пароход «Атения». 5 и 6 сентября у берегов Испании были потоплены корабли «Босния», «Ройал Сетр» и «Рио Кларо». Великобритании пришлось ввести конвоирование судов. 17 сентября 1939 года германская подводная лодка U-29 потопила британский авианосец «Корейджес».

14 октября 1939 года германская подводная лодка U-47 под командованием капитана Прина потопила британский линкор «Ройал Оук», находившийся на стоянке в военно-морской базе Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Вскоре действия немецкого флота и авиации поставили под угрозу международную торговлю и само существование Великобритании.

Великобритания и Франция, установившие экономическую блокаду Германии, были заинтересованы в привлечении к этой блокаде максимального количества стран. Однако малые страны Европы, в том числе скандинавские, не спешили сближаться с воюющими сторонами. С начала войны в Европе скандинавские страны провозгласили нейтралитет. Попытки дипломатического давления не дали результатов, и военно-морские командования воюющих стран стали задумываться над подготовкой операций на севере Европы. Англо-французские союзники были заинтересованы в том, чтобы пресечь поставки в Германию шведской железной руды. Со своей стороны, командование германского военно-морского флота занялось изучением возможности занятия опорных пунктов в Норвегии и Северной Дании.

8 апреля 1940 года 4 британских эсминца поставили минное заграждение у входа в залив, ведущий к норвежскому порту Нарвик. Правительство Норвегии вручило Англии ноту протеста.

Но уже на следующий день, 9 апреля, Германия напала на Норвегию (до того она без сопротивления оккупировала Данию).

12 апреля Великобритания направила в поддержку норвежским войскам свои силы. Позже в Норвегию были направлены французские и польские войска. Однако вследствие нерешительности и несогласованности действий союзные англо-французско-польско-норвежские войска потерпели поражение и 8 июня 1940 года были эвакуированы из Норвегии.

Единственным положительным итогом сражения для Великобритании стали большие потери в Норвежской операции немецкого флота.

Неудачи внешнеполитического курса привели к смене правительства. 10 мая 1940 года новым премьер-министром стал У. Черчилль. В этот же день началось вторжение германских войск во Францию, Бельгию и Нидерланды.

Прорыв немецкого бронетанкового клина через Арденны к Булони поставил союзные англо-французские силы в тяжелое положение. 25 мая командующий Британскими экспедиционными силами генерал Дж. Горт принял решение отступить к морю и эвакуироваться в Англию. 27 мая британские войска начали эвакуацию с Дюнкеркского плацдарма, а к 4 июня эвакуация войск была закончена. Оставшиеся во Франции британские войска (1-я английская бронетанковая дивизия, 51-я северошотландская и 52-я южношотландская дивизии, всего 150 тыс. человек) возглавил генерал А. Брук. Он сделал вывод, что положение безнадежно. Вновь прибывшие силы (1-я канадская дивизия) были посажены обратно на корабли, а 15 июня британский экспедиционный корпус был выведен из подчинения французской 10-й армии, была начата его эвакуация.

16 июня новый французский премьер-министр маршал Петен направил Гитлеру просьбу о перемирии.

В отличие от французов, англичане приняли решение воевать с Германией до конца. Для Гитлера готовность британского правительства продолжать войну оказалось неожиданностью. Полагают, что после победы над Францией Гитлер рассчитывал добиться согласия британского правительства на компромиссный мир на благоприятных для Великобритании условиях. Видимо, он не хотел, чтобы конфликт с Великобританией привел к серьезным последствиям. Поэтому Германия начала подготовку к высадке на Британские острова, только одержав победу во Франции. Основной предпосылкой к успеху операции «Морской лев» было завоевание господства в воздухе.

13 августа 1940 года начались массированные налеты немецкой авиации на Англию. Однако сопротивление британской авиации не было сломлено, и 17 сентября Гитлер отложил, а 12 октября отменил операцию «Морской лев».

Немецкая авиация продолжала атаковать британские города. 14–19 ноября немецкая авиация совершила разрушительные налеты на Бирмингем и Ковентри, 29 декабря был нанесен большой ущерб Лондону.

Немецкие бомбардировщики «Дорнье Do 17Z» бомбят район Лондона Вест-Хэм (West Ham). В центре фото виден стадион для спидвея «Вест-Хэм» (West Ham Stadium, снесен в 70-х годах), слева в верхней части док королевы Виктории, а в средней и нижней частях видны пожары в Королевских доках (Royal Docks)

Немецкий бомбардировщик «Хейнкель Не 111» из 1-й бомбардировочной эскадры люфтваффе (KG1) в полете над Суррейскими коммерческими доками и Собачьим островом

Истребители Hawker Hurricane перед вылетом на перехват бомбардировщиков люфтваффе – 426 –

Пайлот-офицер Артур «Таффи» Клоувс (Arthur Clowes) из 1-й эскадрильи Британских Королевских ВВС (No. 1 Squadron RAF) стоит у рисунка в виде шершня – эмблемы своего истребителя «Харрикейн Mk.I» (Hawker Hurricane Mk.I) во время «Битвы за Британию». Полосы на теле шершня означают сбитые самолеты противника

Британские солдаты осматривают сбитый авиацией немецкий бомбардировщик «Дорнье Do 17» – 427 –

Но эти атаки уже служили целью скрыть подготовку Германии к войне с СССР. Германское руководство приняло решение, что «если СССР будет разгромлен, Англия потеряет последнюю надежду».

10 мая 1941 года заместитель фюрера Р. Гесс приземлился на парашюте в Великобритании. От имени фюрера он предложил заключить мир между Великобританией и Германией. Тяжелое положение Великобритании, тем не менее, не заставило ее пойти на уступки Германии и признать собственное поражение.

Британский солдат осматривает сбитый немецкий истребитель «Мессершмитт Bf.109E-1». Этим самолетом управлял унтер-офицер Арно Циммерманн (Arno Zimmermann). Истребитель был поврежден в бою 27.10.1940 с британскими «харрикейнами» и совершил вынужденную посадку на пляже неподалеку от городка Лидд (Lydd, графство Кент). Циммерманн был взят в плен

Пленный экипаж самого первого немецкого бомбардировщика He 111H из бомбардировочной группы KG26 с бортовым № 5449, сбитого 28.10.1939 г. над Англией истребителями и совершившего аварийную посадку недалеко от Эдинбурга

Асы 242-й эскадрильи Британских Королевских ВВС (No. 242 Squadron RAF) флайт-лейтенант Эрик Болл, командир эскадрильи скуадрон-лидер Дуглас Бэйдер и пайлот-офицер Уильям у истребителя «харрикейн» с эмблемой эскадрильи

Истребитель Hawker Hurricane 1-й эскадрильи Королевских Канадских ВВС (No. 1 Squadron RCAF) заходит на посадку

Истребитель «дефиант» (Boulton Paul Defiant Mk I) 256-й эскадрильи Британских Королевских ВВС (No. 256 Squadron RAF) в полете в небе Великобритании

Немецкий офицер изучает пулевые пробоины на фюзеляже бомбардировщика «Хейнкель He 111», вернувшегося из боевого вылета. Очевидно, что повреждения вызваны огнем 7,69-мм пулеметов британских истребителей – 431 –

27 мая британскому флоту удалось потопить немецкий «Бисмарк» – грозу английских морских коммуникаций.

8 июня объединенные силы британцев и «свободных французов» вступили в Сирию, к 12 июля Сирия оказалась под контролем Великобритании и войск «Свободной Франции».

Однако предпринятое британцами в июне 1941 года наступление в Северной Африке завершилось неудачей.

Только две страны могли реально помочь Англии в ее борьбе: США и СССР. Правительство США поддерживало Англию, однако всеми силами стремилось избежать участия в войне.

11 марта 1941 года президент США Ф. Рузвельт подписал принятый Конгрессом закон о ленд-лизе. 18 апреля США объявили о расширении своей зоны безопасности в Атлантике и, таким образом оставаясь невоюющей стороной, начали патрулировать воды Западной Атлантики. Началось строительство американских баз в Гренландии.

СССР до последнего не вмешивался в войну Германии и Великобритании.

Британские солдаты охраняют немецкий бомбардировщик юнкерс Ju 88A-1 из штабного звена 2-й группы 54-й бомбардировочной эскадры (Stab. II/KG 54), сбитый и совершивший аварийную посадку. Машина была сбита 11.08.1940 г. истребителем «Хоукер Харрикейн» (Hawker Hurricane) из 213-й эскадрильи Королевских ВВС (No. 213 Squadron RAF) над гаванью Портленда. Задний план фотографии заретуширован цензором

Нападение Германии на СССР 22 июня 1941 года способствовало ослаблению давления на Великобританию. Уже в мае прекратились воздушное наступление на Англию, исчезла угроза вторжению немецких войск на Британские острова, облегчилось положение в Средиземноморье.

Премьер-министр Англии У. Черчилль в тот же день сделал заявление:

«…мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем… Это не классовая война, а война, в которую втянуты вся Британская империя и Содружество наций… Если Гитлер воображает, будто его нападение на Советскую Россию вызовет малейшее расхождение в целях или ослабление усилий великих демократий, которые решились уничтожить его, то он глубоко заблуждается. Напротив, это еще больше укрепит и поощрит наши усилия спасти мир от его тирании…

Премьер-министр Англии У. Черчилль осматривает Кафедральный собор г. Ковентри, который был разрушен в ходе немецкой бомбардировки 14 ноября 1940 г.

…Его вторжение в Россию – это лишь прелюдия к попытке вторжения на Британские острова… Поэтому опасность, угрожающая России, – это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам…»

По времени начала военных действий все эти театры вообще следовало бы назвать Первым фронтом, а Второй – это как раз Восточный. На суше эти театры военных действий охватывали Северную и Северо-Восточную Африку, Южную и Западную Европу. Кроме того, это было все пространство Мирового океана и воздушное пространство над всей Европой. Морская и воздушная войны против Германии были выиграны именно западными союзниками, СССР в них практически не принял участия. Кроме того, влияние «второстепенных» сухопутных фронтов, где действовали вооруженные силы Британской империи, на ход военных действий между Германией и СССР также традиционно недооценивается в России.

Летом 1940 года, когда СССР был невоюющим союзником Германии и усиленно снабжал ее стратегическими материалами, необходимыми для ведения войны, Великобритания оказалась один на один против Германии. Правда, между Англией и оккупированной немцами Францией лежал Ла-Манш, где вроде бы господствовал британский флот. Но в век авиации это преимущество легко могло быть сведено на нет.

Английские девочки на крыле сбитого немецкого бомбардировщика He 111

Ход и итоги воздушной войны Германии против Англии общеизвестны. Менее известно у нас ее значение. Люфтваффе потеряли 1733 самолета, что не менее, если не более важно (так как самолеты могли быть построены заново), немцы безвозвратно потеряли не менее двух с половиной тысяч человек квалифицированного летного состава. Это означает, что войну с Советским Союзом летом 1941 года люфтваффе начали, будучи значительно слабее, чем годом раньше.

Бомбардировочное командование английских ВВС начало боевые действия 4 сентября налетом бомбардировщиков «Бленхейм» и «Веллингтон» на немецкие военные корабли, находившиеся в Северном море.

Характерными особенностями боевых действий частей бомбардировочного командования в начальный период войны являются: некоторая переоценка возможностей в достижении успеха; стремление не наносить ущерба немецкому гражданскому населению; недостаточная навигационная подготовка экипажей самолетов и неэффективность бомбардировок.

Британский одномоторный бомбардировщик Fairey «Battle»

Численность Бомбардировочного командования, крупнейшего объединения боевой авиации английских ВВС, была на первом этапе войны недостаточной, и действия его были ограничены.

Перед вступлением Англии в войну Бомбардировочное командование насчитывало 55 эскадрилий, из которых 33, насчитывавшие 480 самолетов, были выделены в первый эшелон для непосредственного проведения боевых действий.

Остальные 22 эскадрильи (за исключением двух) были выделены в резерв для покрытия первоначальных потерь бомбардировочной авиации, а также использовались для нужд боевой подготовки. Из 33 боевых эскадрилий десять были переброшены с началом войны во Францию. На вооружении этих эскадрилий находились устаревшие одномоторные бомбардировщики «Бэттл» с небольшим радиусом действия и слабым вооружением, совершенно непригодные для проведения бомбардировочных налетов на Германию с аэродромов Англии. 23 эскадрильи, базировавшиеся в Англии, были вооружены более современными самолетами.

Шесть эскадрилий 2-й авиагруппы имели на вооружении двухмоторные самолеты «Бленхейм-IV», являвшиеся в то время самыми скоростными английскими бомбардировщиками, которые, однако, имели небольшой радиус действия и небольшую бомбовую нагрузку.

Остальные эскадрильи 2-й авиагруппы были вооружены двухмоторными бомбардировщиками «Веллингтон», «Уитли» и «Хэмпден», обладавшими меньшей скоростью, чем самолеты «Бленхейм», но имевшими значительно больший радиус действия и большую бомбовую нагрузку. Шесть эскадрилий

Знак Королевских военно-воздушных сил Royal Air Force (RAF)

3-й авиагруппы, базировавшиеся в Восточной Англии, были вооружены бомбардировщиками «Веллингтон-1 и 1A», имевшими по шесть пулеметов, установленных в трех турелях. Пять эскадрилий 4-й авиагруппы, базировавшейся в графстве Йоркшир, имели на вооружении бомбардировщики «Уитли-III» или «Уитли-IV» – самолеты с большим радиусом действия и небольшой скоростью полета, вследствие чего они были пригодны лишь для ночных бомбардировок. И, наконец, шесть эскадрилий 5-й авиагруппы, базировавшейся в графстве Линкольншир, были вооружены самолетами «Хэмпден». Таковы были силы, которые имел в своем распоряжении командующий бомбардировочной авиацией английских ВВС главный маршал авиации Ладлоу-Хьюитт и с которыми он приступил к проведению наступательных воздушных операций.

Против 33 боевых эскадрилий, имевшихся в составе Бомбардировочного командования и английских передовых ударных ВВС во Франции, немцы могли выставить 1500 самолетов с большим радиусом действия. Если к этому добавить, что Франция не имела хороших бомбардировщиков, то станет понятным, почему решительные действия авиации нельзя было предпринимать по крайней мере до тех пор, пока не было достигнуто благоприятное соотношение сил. Став защитниками гуманности, союзники решили проводить лишь ограниченные действия бомбардировочной авиации. В соответствии с этим решением английское правительство 1 сентября одобрило план боевого использования бомбардировочной авиации в первоначальный период войны. Боевые ее действия, согласно этому плану, зависели от того, насколько агрессивно будет действовать авиация противника. Если Германия начнет неограниченную воздушную войну, то Бомбардировочное командование английских ВВС будет наносить удары по жизненно важным объектам противника, таким, например, как его нефтеперерабатывающие заводы, несмотря на то что при проведении этих налетов может пострадать и гражданское население. Если же немецкие самолеты ограничатся налетами на чисто военные объекты, то английская бомбардировочная авиация тоже ограничится налетами на немецкие корабли в Вильгельмсхафене и в море, а также сбрасыванием листовок над Германией.

Двухмоторный самолет британских RAF – Bristol Blenheim Mk.IV

Прошли первые дни войны, а немецкая авиация, сосредоточив все свои усилия для поддержки наступления на Востоке, не проводила никаких серьезных воздушных операций на Западе. В связи с этим Бомбардировочное командование английских ВВС получило возможность сохранить и расширить свои силы для последующих боевых действий. Ввиду того, что нападение на немецкий флот в Вильгельмсхафене обошлось англичанам слишком дорого, деятельность Бомбардировочного командования сводилась теперь к проведению налетов на военные корабли противника в море и сбрасыванию пропагандистских листовок.

Британский двухмоторный бомбардировщик Handley Page HP.52 Hampden

До 19 сентября одиночные самолеты Бомбардировочного и Берегового командований произвели семь разведывательных полетов в район Гельголандской бухты. В шести случаях были обнаружены немецкие военные корабли, но они находились слишком близко от своих баз и успели бы укрыться в них до подхода наших бомбардировщиков. Поэтому было решено прибегнуть к разведке боем. В район Гельголандской бухты высылалось девять или больше бомбардировщиков, которые должны были вести поиск и бомбардировать все обнаруженные военные корабли и подводные лодки противника. При этом экипажам самолетов было строго приказано не атаковать немецкий флот в базах, не нарушать датские и голландские территориальные воды и не производить атак на немецкие военные корабли, сопровождавшие торговые суда, если была хоть малейшая опасность повреждения последних. Однако и разведка боем не дала положительных результатов.

Ясно, что столь ограниченные наступательные действия бомбардировочной авиации, хотя и соответствовали общему стратегическому плану, не способствовали успешному ведению войны на море. Поэтому не удивительно, что военно-морской министр Англии проявил признаки серьезного беспокойства после инцидента 17 ноября. В этот день самолет, производивший разведку в районе Вильгельмсхафена, обнаружил в открытом море несколько немецких кораблей и сообщил по радио их координаты, однако бомбардировщики для атаки этих кораблей не были высланы, и они благополучно возвратились в свой порт.

Как выяснилось впоследствии, командующий Береговым командованием, получив донесение самолета-разведчика, решил не высылать бомбардировщиков для атаки этих кораблей по следующим, совершенно обоснованным причинам: немецкие корабли направлялись в сильно защищенный порт Вильгельмсхафен, куда было запрещено высылать самолеты; кроме того, если бы бомбардировщики и были высланы, то они не смогли бы достичь цели до наступления темноты. Тем не менее этот вопрос всесторонне обсуждался на заседании Военного кабинета. На этом заседании было решено, что обстановка на море, учитывая успехи противника в минной и подводной войне, требовала принятия более решительных мер. В соответствии с этим министерство авиации получило разрешение атаковать немецкие военные корабли, однако потери не должны были сильно превышать потери противника. Это решение означало, что, хотя политика сохранения сил бомбардировочной авиации оставалась прежней, теперь не запрещалось атаковать цели, надежно прикрытые средствами противовоздушной обороны противника. Таким образом, впервые после начала войны бомбардировочной авиации было разрешено при наличии благоприятных обстоятельств проводить налеты на немецкие боевые корабли, находившиеся в непосредственной близости от своих баз.

Эти операции по-прежнему было решено проводить, применяя разведку боем. В тех случаях, когда условия погоды позволяли летать на большой высоте в районе Вильгельмсхафена или Гельголанда, высылалось не менее 24 самолетов для поиска и атаки кораблей противника. Но, как и раньше, экипажи должны были «принимать все меры», чтобы не вызвать потерь среди гражданского населения противника. Поэтому запрещалось бомбардировать корабли, находившиеся в доках или у причалов.

Результаты налетов самолетов Бомбардировочного командования на корабли противника в течение многих месяцев были неэффективными. Самолеты командования произвели 861 самолето-вылет, сбросив всего 61 тонну бомб. Небольшие повреждения получили легкий крейсер «Эмден» и броненосец «Адмирал Шеер», была потоплена одна подводная лодка и один тральщик; в воздушных боях были уничтожены десять истребителей противника. Такие результаты не оправдывали потерю 41 бомбардировщика. Однако уроки, извлеченные из этих незначительных по своим результатам операций, были исключительно ценными для британских военно-воздушных сил. Были улучшены тактические приемы бомбардировщиков, установлены на самолетах протектированные бензобаки, бомбардировщики стали использоваться только в ночное время. Британцы приобрели этот опыт своевременно, так как впереди предстояли тяжелые испытания. Если бы бомбардировочная авиация не получила в самом начале войны этого опыта, то в тяжелые майские дни 1940 года она понесла бы такие потери, которые значительно ослабили бы ее мощь в самый ответственный для Англии момент.

В начале 1940 года самолеты Бомбардировочного командования сбрасывали листовки в глубоком тылу противника. В период с 20 января по 17 февраля самолеты командования почти не производили боевых вылетов из-за плохой погоды, стоявшей над Европой. После этого операции по сбрасыванию листовок возобновились. В них стали принимать участие самолеты английских ВВС, базировавшиеся во Франции. Однако основной задачей всех авиагрупп Бомбардировочного командования являлась разведка различных районов Германии для подготовки крупной операции по минированию водных магистралей Германии. Во время этих разведывательных полетов сбрасывание листовок производилось с целью не вызвать подозрений противника о готовившейся операции, к которой Бомбардировочное командование приступило 6 апреля.

За период с 3 сентября 1939 года по 6 апреля 1940 года потери Бомбардировочного командования при проведении боевых операций были слишком большими и не оправдывали достигнутых результатов. Но и эти результаты имели важное значение: было собрано много ценной информации о противнике и проверена в боевых условиях тактика действий самолетов. В то время как самолеты Бомбардировочного командования сбрасывали листовки над Германией или производили поиск немецких военных кораблей, самолеты Берегового командования выполняли задачи по патрулированию над морем и сопровождению конвоев. Стратегия Великобритании в то время представляла собой сочетание обороны с экономической блокадой противника, в которой (до тех пор, пока немецкая армия и немецкие ВВС не проявляли активности) основную роль играл военно-морской флот Англии.

Avro Anson – британский многоцелевой самолет патрулирует акваторию. Лето 1940 г.

В противоположность общепринятому мнению связь Берегового командования с военно-морским флотом была с самого начала прочной и эффективной. При штабе Берегового командования был создан небольшой военно-морской отдел, а все три авиагруппы командования (15, 16, 18-я) проводили боевую деятельность под руководством объединенного штаба района, в котором военно-морской и военно-воздушный отделы размещались совместно.

Численность самолетного парка Берегового командования к началу войны была небольшой по сравнению с самолетным парком Бомбардировочного и Истребительного командований. На вооружении состояли в основном устаревшие самолеты, хотя были заказаны и новые типы морских самолетов. Десять из одиннадцати разведывательных эскадрилий командования были вооружены самолетами «Ансон». Это были надежные в пилотировании машины, но они имели небольшую скорость полета (288 км/час) и ограниченный радиус действия (при нормальных условиях полета около 400 километров). Одна разведывательная эскадрилья имела на вооружении американские самолеты «Хадсон» с радиусом действия в два раза большим, чем у самолета «Ансон», а также со значительно большей скоростью полета и бомбовой нагрузкой. Из шести эскадрилий дальнего действия только две были вооружены самолетами «Сандерленд» (имевшими семь пулеметов), средний радиус действия которых составлял 1370 километров, а бомбовая нагрузка – 900 килограммов. Остальные четыре эскадрильи были вооружены самолетами «Лондон» и «Стренрир», которые имели низкие летно-тактические данные.

Одна из основных задач Берегового командования состояла в проведении воздушной разведки над Северным морем. По официальному заключению Адмиралтейства, опубликованному до войны, наибольшую опасность для судоходства в этом море представляли не подводные лодки, а надводные корабли противника.

Другой не менее важной задачей Берегового командования являлся поиск и уничтожение магнитных мин противника. Эту задачу выполняли самолеты «Веллингтон», имевшие на борту специальные установки для подрыва таких мин. В период с января по май 1940 года шесть самолетов «Веллингтон», выделенные для борьбы с магнитными минами, уничтожили свыше 12 процентов от общего количества мин, вытраленных или подорванных с ноября 1939-го по май 1940 года.

Угроза со стороны магнитных мин была быстро ликвидирована. Труднее обстояло дело с немецкими подводными лодками, по-прежнему представлявшими большую опасность для судоходства. Уже к концу сентября общий тоннаж английских судов, потопленных немецкими подводными лодками, достиг 150 000 тонн.

Личный состав английской 75-й бомбардировочной эскадрильи проходит мимо бомбардировщика Vickers Wellington. 1940 г.

Британские самолеты Hawker Hurricane Mk.I, направлявшиеся на Ближний Восток, нарушили цепочку, заметив цель для атаки

Бомбардировщики Vickers Wellington Mk.I в полете. 1939 г.

Британский бомбардировщик «Wellesley» Mk.I в Восточной Африке. 1940 г. – 444 –

Британский пилот осматривает бомбардировщик «Wellesley» Mk.I, уничтоженный на авиабазе 47-й эскадрильи в Гедарефе. Итальянцы совершили удачный налет. Несколько CR42, ведомых одним бомбардировщиком S.79, уничтожили на земле восемь «Wellesley»

Самолет взаимодействия с сухопутными войсками Westland Lysander

Пилоты 53-й истребительной эскадры люфтваффе (JG53) на аэродроме во Франции. На дальнем плане – истребители «Мессершмитт Bf.109E»

Звено истребителей «Мессершмитт Bf.109E» 26-й истребительной эскадры «Шлагетер» (Jagdgeschwader 26 «Schlageter») в полете над каналом Ла-Манш

Патрульный гидросамолет-бомбардировщик Short Sunderland Mk.I из 228-й эскадрильи Королевских ВВС Великобритании (No. 228 Squadron RAF) горит и тонет в результате налета немецких самолетов на британскую авиабазу RAF Kalafrana на Мальте. Апрель 1941 г. (Фото из частной коллекции семьи Livock)

В этот трудный начальный период, когда в море находилось большое количество одиночных судов, возвращавшихся в Англию, а корабли охранения не заходили далее 13 градусов западной долготы, когда только налаживали конвоирование судов (в предмобилизационный период оно вообще не предусматривалось), Береговое командование английских ВВС прилагало все усилия к тому, чтобы обеспечить суда, находившиеся в прибрежных водах, надежным воздушным прикрытием. Однако это прикрытие на расстояние свыше 160 километров от островов Силли проводилось редко, так как большинство самолетов дальнего действия использовалось для выполнения главной задачи – воздушной разведки над Северным морем. Кроме того, необходимо было держать в резерве часть сил Берегового командования, так как из района юго-западных подходов к Англии поступал непрерывный поток донесений о наличии подводных лодок противника в этом районе. Приходится с горечью признать, что в вопросах обеспечения транспортов воздушным прикрытием были большие недостатки. Когда же Адмиралтейство решило применить для прикрытия транспортов с воздуха авианосную авиацию, то едва не лишилось авианосца «Арк Ройял», а после гибели авианосца «Корейджес» Адмиралтейство отказалось от применения авианосной авиации.

К октябрю было налажено прикрытие с воздуха и эскортирование торговых судов, и, хотя случаи потопления судов были далеко не единичны, все же их число заметно уменьшилось. В ноябре потери торгового флота от немецких подводных лодок еще снизились. Это можно объяснить тем, что в этом месяце немецкие подводные лодки стали нести потери от английских боевых кораблей, а также тем, что противник стал уделять больше внимания постановке магнитных мин. К этому времени самолеты Берегового командования начали проводить дневные полеты с разведывательными целями в район Северного моря и обеспечивать конвои в Атлантике воздушным прикрытием на удаление до 300 километров от берегов Англии. Если британцы имели аэродромы в Северной Ирландии, то, естественно, воздушное прикрытие можно было бы осуществлять на значительно большее расстояние. В то же время самолеты Берегового командования, которые вели борьбу с надводными кораблями противника в Северном море, настолько успешно справлялись с дополнительно возложенной на них задачей по обнаружению немецких подводных лодок в этом районе. Британцам удалось установить маршруты следования немецких подводных лодок в водах, омывающих северную часть Шотландии. Были выделены специальные самолеты для борьбы с немецкими подводными лодками, и к середине ноября обнаружение подводных лодок противника в море было признано такой же важной задачей, как и обнаружение надводных кораблей противника.

Использование авиации для борьбы с подводными лодками вполне себя оправдало. Чтобы не быть обнаруженными с воздуха, подводные лодки теперь большую часть маршрута следовали в погруженном состоянии. Самолеты береговой авиации не раз выводили морских охотников, снабженных противолодочными бомбами, на удобную позицию для атаки подводных лодок. Однако непосредственно на боевом счету самолетов еще не было ни одной потопленной подводной лодки. Это можно объяснить тем, что на вооружении самолетов в то время не было подходящих противолодочных бомб. 45-кг противолодочные бомбы, состоявшие на вооружении самолетов «Ансон», не причиняли ущерба подводной лодке даже в случае прямого попадания, а 113-кг противолодочные бомбы, которыми были вооружены летающие лодки, могли причинить серьезный ущерб, если взрыв происходил не дальше двух метров от корпуса подводной лодки.

Непригодность противолодочных бомб не была неожиданностью. Еще до войны высказывались серьезные опасения о недостаточной эффективности этих бомб. Прошло всего несколько дней войны, как эти опасения полностью подтвердились. 5 сентября 1939 года две британские подводные лодки были ошибочно атакованы самолетами «Ансон». Обе лодки не получили никаких повреждений. Аналогичный инцидент, произошедший 3 декабря, явился еще одним доказательством непригодности противолодочных бомб. В этот день 45-кг противолодочная бомба попала в основание боевой рубки британской подводной лодки «Снэппер». Единственное повреждение, причиненное лодке, заключалось в том, что в боевой рубке были разбиты четыре электрические лампочки.

Через неделю Адмиралтейство отдало распоряжение о разработке и производстве противолодочных бомб. А пока таких бомб не было, самолеты Берегового командования совершали беспокоящие налеты на немецкие подводные лодки.

Несмотря на возобновление активности немецких подводных лодок в январе – феврале 1940 года, преимущество в войне на море было на стороне союзников. Поиск и обнаружение подводных лодок, проводившиеся на дальних подступах к Англии, давали хорошие результаты: за надводными рейдерами противника велось надежное наблюдение, успешно ликвидировалась угроза со стороны немецких магнитных мин, а подводные лодки противника, которые представляли большую опасность, чем предполагалось до войны, наносили значительно меньше потерь, чем в 1917 году. Заслуга во всем этом принадлежала в первую очередь военно-морским силам Англии. Однако и Береговое командование внесло весьма существенный вклад в каждое из этих достижений. Но, вероятно, самым значительным достижением первоначального периода войны было то, что Береговое командование, предназначавшееся в основном для ведения воздушной разведки в интересах военно-морского флота, приступило к ведению наступательной борьбы с подводными лодками противника.

На Истребительное командование возлагалась организация и осуществление противовоздушной обороны Англии, что, несомненно, в то время являлось важнейшей задачей английских ВВС.

Для того чтобы истребительная авиация могла оказать успешное противодействие немецкой бомбардировочной авиации, необходимо было иметь, как было подсчитано, 46 истребительных эскадрилий для общего прикрытия страны с воздуха, четыре эскадрильи для прикрытия конвоев, следовавших у восточного побережья Англии, две эскадрильи для прикрытия военно-морской базы Скапа-Флоу и одну для прикрытия Северной Ирландии.

Таким образом, для обеспечения противовоздушной обороны метрополии командующему Истребительным командованием главному маршалу авиации Даудингу требовались минимум 53 истребительные эскадрильи. Фактически в его распоряжении к началу войны было не больше 35 эскадрилий. Даудинг настойчиво добивался формирования недостающих 18 истребительных эскадрилий раньше намеченного срока, а также требовал, чтобы имеющаяся в его распоряжении истребительная авиация не отвлекалась для выполнения других задач даже в тот период, когда немецкие самолеты не производили налетов на Англию.

В первые же дни войны Даудинг потребовал от министерства авиации немедленного формирования 12 истребительных эскадрилий в дополнение к имевшимся 35 эскадрильям. Однако ему было отказано, так как авиационная промышленность Англии выпускала в то время не более 100 истребителей «Харрикейн» и «Спитфайр» в месяц, что было недостаточным для покрытия предполагаемых потерь истребительных эскадрилий, не говоря уже о создании новых эскадрилий.

Штаб ВВС, естественно, не рассматривал этот вопрос столь упрощенно, как Даудинг, и поэтому не мог согласиться с требованиями последнего о первоочередности расширения сил Истребительного командования. Английские наземные войска и военно-воздушные силы во Франции, да и сами французы непрерывно требовали отправки на континент истребительных эскадрилий. Основной же задачей министерства авиации являлось создание в первую очередь мощных сил бомбардировочной авиации. Нет сомнения, что невозможно было удовлетворить все требования. Но очевидно было и то, что количество истребительных эскадрилий необходимо было увеличить. И эта необходимость становилась все более настоятельной в связи с тем, что немецкие ВВС, начав свои операции на Западном фронте, выбрали в качестве целей те самые объекты на территории Англии, для обороны которых предназначались дополнительные истребительные эскадрильи; формирование их было одобрено еще перед войной.

В конце концов благодаря поддержке начальника штаба английских ВВС Ньюолла, Даудинг добился того, что численность Истребительного командования была увеличена на 18 эскадрилий, которые были сформированы к декабрю 1939 года.

Весной 1940 года английская авиационная промышленность увеличила выпуск новых одномоторных истребителей, и к маю девять из восемнадцати эскадрилий были вооружены современными истребителями «Харрикейн» и «Спитфайр». В связи с тем, что четыре эскадрильи, вооруженные самолетами «Бленхейм», были переданы Береговому командованию для прикрытия кораблей с воздуха, а две истребительные эскадрильи были переброшены во Францию, Истребительное командование в конечном итоге увеличилось на 12 эскадрилий. Таким образом, численность Истребительного командования, выделенного для выполнения задач по противовоздушной обороне метрополии, увеличилась с 35 эскадрилий (из них 22 эскадрильи были вооружены самолетами «Харрикейн» и «Спитфайр»), имевшихся в сентябре 1939 года, до 47 эскадрилий к маю 1940 года (из них 38 имели на вооружении современные самолеты «Харрикейн» и «Спитфайр»). С другой стороны, значительное расширение Истребительного командования неизбежно замедляло и без того медленное развитие бомбардировочной авиации. Расширение Истребительного командования опрокинуло все прежние представления о правильном соотношении между наступательными и оборонительными видами воздушного оружия, так как к маю 1940 года общее количество истребительных эскадрилий в Англии и Франции превосходило общее количество бомбардировочных эскадрилий.

Истребители Hawker Hurricane Mk I пролетают над аэродромом Kirton-in-Lindsey. Март 1941 г.

В период с октября 1939-го по май 1940 года основной задачей Истребительного командования являлось прикрытие кораблей и судов у восточного побережья Англии и военно-морских баз. Даудинг с нежеланием приступил к выполнению этой задачи. Имевшиеся в то время радиолокационные станции были бессильны против низколетящих самолетов, летчики-истребители не имели навыков полета над морем, а аэродромов на побережье было очень мало. Все эти обстоятельства затрудняли выполнение боевых задач, поставленных перед истребительной авиацией. В конце концов Даудинг согласился оборонять прибрежную полосу на удаление 8 километров от берега. Вначале истребительные эскадрильи не имели успеха, но, когда им разрешили действовать с аэродромов Берегового командования, потери кораблей и судов значительно уменьшились. В заключение можно добавить, что с начала войны и до начала кампании в Норвегии английские истребители уничтожили около 40 немецких самолетов из числа 400 с лишним самолетов, которые были обнаружены над побережьем Англии или поблизости от него.

Истребитель Supermarine Spitfire Мk.III патрулирует побережье Англии. 1940 г.

Защита с воздуха главной военно-морской базы Скапа-Флоу осенью 1939 года была не менее важной задачей, чем прикрытие с воздуха кораблей и судов. Защита Розита больших затруднений не представляла, так как прикрытие с воздуха этой базы могло быть осуществлено двумя эскадрильями шотландских вспомогательных ВВС, базировавшихся в Дреме и Торнхаузе. Но прикрытие военно-морской базы Скапа-Флоу на Оркнейских островах, находившихся вне радиуса действия самолетов Истребительного командования, представляло значительную трудность. И когда началась война, то эта важная военно-морская база оказалась без истребительного прикрытия. Для защиты Скапа-Флоу было срочно переброшено из Лондона некоторое количество аэростатов заграждения, а Адмиралтейство выделило из состава авиации военно-морских сил две истребительные эскадрильи, базировавшиеся на гражданский аэродром Хатстон.

Оккупировав Польшу, Гитлер устремил свои взоры на Запад. 14 октября 1939 года немецкая подводная лодка беспрепятственно проникла в Скапа-Флоу и двумя точными залпами потопила английский линейный корабль «Ройял Оук». В связи с неудовлетворительным состоянием обороны Скапа-Флоу командующий военно-морским флотом метрополии решил в течение ближайшей недели перебросить основные силы флота из Скапа-Флоу в Розит. Однако и здесь британский флот не был в безопасности. 16 октября около 12 немецких бомбардировщиков совершили налет на Розит, в котором находились корабли. В результате прямых попаданий бомб был потоплен крейсер «Саутгемптон» и поврежден крейсер «Эдинбург». Несмотря на то что две истребительные эскадрильи, базировавшиеся в Шотландии, не были своевременно предупреждены о подходе немецких самолетов к Розиту, так как вышел из строя радиолокатор, они взлетели, вступили с противником в бой и сбили два бомбардировщика «Хейнкель-111». Это были первые немецкие самолеты, сбитые над Англией.

На следующий день небольшая группа немецких бомбардировщиков произвела налет на Скапа-Флоу, однако большинство английских кораблей в это время уже находились в море.

Встревоженное потерей линейного корабля «Ройял Оук» и налетом немецкой авиации на Розит, Адмиралтейство до окончания постройки аэродромов в Шотландии решило перебросить корабли на западное побережье Англии – в устье реки Клайд. Отсюда кораблям было трудно, если не невозможно, своевременно перехватывать немецкие надводные рейдеры, прорывавшиеся в Атлантический океан, корабли и подводные лодки, угрожавшие судоходству у восточного побережья Англии.

Двумя или тремя удачно нанесенными ударами по морским базам Розит и Скапа-Флоу с общей потерей четырех самолетов немецкие ВВС и подводные лодки достигли выдающегося успеха, вынудив англичан перебросить корабли с восточного на западное побережье, преимущества которого немецкий военно-морской флот не использовал.

Тем временем были предприняты серьезные меры для усиления противовоздушной обороны Скапа-Флоу. В феврале 1940 года на аэродром Уик (северная Шотландия) были переброшены три истребительные эскадрильи (43, 111 и 605-я), вооруженные самолетами «Харрикейн». Здесь был создан центр службы ВНОС и управления истребителями в воздухе. В районе Скапа-Флоу строился новый аэродром, поблизости устанавливалось несколько радиолокационных станций, а вдоль побережья устанавливались аэростаты заграждения. В начале марта 1940 года английские корабли возвратились в Скапа-Флоу. 16 марта в результате налета немецких самолетов на Скапа-Флоу были повреждены крейсер «Норфолк» и учебный корабль «Айрон Дьюк». Пытаясь уничтожить или вывести из строя как можно больше кораблей Великобритании, перед тем как оккупировать Норвегию, немецкая авиация произвела в апреле еще три налета на Скапа-Флоу, однако англичане успешно отразили эти налеты.

К марту 1940 года система противовоздушной обороны, включавшая 11, 12 и 13-ю истребительные авиагруппы, которые прикрывали районы южного и восточного побережья страны, от Портсмута и до залива Ферт-оф-Форт, была дополнена на севере отдельным сектором противовоздушной обороны для прикрытия Скапа-Флоу. Неся значительные потери у юго-восточного и восточного побережья Англии, противник перенес усилия своей авиации в район между заливом Ферт-оф-Форт и Оркнейскими островами.

В это время в Германии готовились к выпуску самолеты с большим радиусом действия, способные совершать налеты не только на корабли на юго-западных подходах Англии, но и на всю территорию страны к западу от Портсмута. Против этой угрозы был пока единственный сектор противовоздушной обороны в Филтоне, предназначенный для прикрытия Бристоля и авиационных заводов, расположенных в районе города. Даудинг снова обратился в министерство авиации с просьбой увеличить численность истребительной авиации с целью прикрытия северо-восточного и юго-западного районов Великобритании.

Следует отметить, что для прикрытия территории страны между Портсмутом и Филтоном уже было намечено формирование новой, 10-й истребительной авиагруппы. На севере Даудинг планировал сформировать 14-ю авиагруппу, ответственную за все операции между заливом Ферт-оф-Тей и Шетландскими островами. Штаб ВВС, рассматривая проблему расширения Истребительного командования, пришел к заключению о необходимости увеличить общую численность истребительной авиации метрополии к 1 апреля 1941 года до 80 эскадрилий.

К началу немецкого наступления на Западном фронте новые авиагруппы не были сформированы. Но то, что создание их было предусмотрено и уже шло полным ходом, являлось заслугой как Даудинга, так и штаба ВВС, проявивших необходимую предусмотрительность. Если в марте 1940 года увеличение численности истребительной авиации было, безусловно, желательным, то спустя несколько месяцев, когда немецкие самолеты базировались на аэродромы Норвегии и Франции, оно представлялось крайне необходимым.

Тем временем война продолжалась. Правда, она носила пассивный характер. Не было крупных сражений на земле и в воздухе. Союзники накапливали силы для дальнейших битв, немцы же собирались перейти в решительное наступление в следующем раунде. Но какой бы ограниченный характер ни носила война в воздухе, летчикам приходилось совершать ночные полеты над территорией Германии, часами всматриваться в пустынные просторы океана или вылетать на перехват немецких самолетов, пытавшихся атаковать английские торговые суда.

Самолет de Havilland Mosquito PR Mk.I – британский многоцелевой бомбардировщик, ночной истребитель. Август 1941 г.

Пассивный характер войны был выгоден союзникам, накапливавшим силы для последующих ее этапов. Восьмимесячную передышку они использовали с большой пользой для себя. Несмотря на ограниченный масштаб боевых операций на этом этапе войны, союзники извлекли ценный опыт. Были пересмотрены и улучшены планы боевых действий в Бельгии и Голландии, усовершенствованы новые виды оружия и боевой техники. В этот период появился специальный вариант облегченного невооруженного истребителя «Спитфайр» для ведения высотной аэрофоторазведки. Были созданы наземные радиолокационные станции для обнаружения низколетящих самолетов, усовершенствовано управление истребителями в воздухе с помощью новых радиостанций управления и наведения истребителей.

На вооружение военно-воздушных сил начали поступать новые типы самолетов, в декабре 1939 года был сдан первый заказ на самолеты «Москито», имевшие для того времени хорошие летно-тактические данные. Но самое важное значение эта передышка имела для подготовки летно-технических кадров. За период с сентября 1939 года по май 1940-го количество авиатехнических училищ увеличилось более чем в два раза. Гораздо труднее было разрешить проблему подготовки летных кадров, но и она была успешно решена к весне 1940 года. Для сколачивания экипажей и освоения ими боевых самолетов в боевых командованиях были созданы учебно-тренировочные части. Так как Британские острова с их небольшой территорией и значительной плотностью населения были в военное время явно неподходящим местом для подготовки огромного количества летного состава, то большое количество школ первоначальной и основной летной подготовки было открыто в доминионах и колониях Британской империи. В Канаде, Австралии, Новой Зеландии и Южной Родезии было открыто 25 школ первоначальной летной подготовки, 25 школ основной летной подготовки, 14 школ подготовки летчиков-наблюдателей, 14 школ подготовки бомбардиров и воздушных стрелков и 2 школы штурманов.

После начала 22 июня 1941 года операции «Барбаросса» Британская империя и Советский Союз заняли союзнические позиции по отношению друг к другу, что послужило первичной предпосылкой вторжения в Иран. В связи с планомерным наступлением вермахта в глубь СССР персидский коридор, проходивший по территории Трансиранской железной дороги, представлял собой один из наилегчайших путей реализации программы ленд-лиза, осуществлявшейся Соединенными Штатами по морю. Британские и советские инженеры признавали огромную значимость данной железной дороги и стремились держать ее под пристальным вниманием. Возросшее число атак немецких подводных лодок и покрытие моря льдом в районе Архангельска привели к повышению опасности использования этого маршрута, вследствие чего необходимость использования железной дороги значительно выросла. К тому же советское правительство стремилось включить Иранский Азербайджан и Туркменсахру («Туркменскую степь») в состав своего государства, а также привести к власти в Иране коммунистов. Давление Великобритании и СССР на Иран привело к росту напряженности и массовым антибританским выступлениям в Тегеране, которые, по мнению англичан, носили пронемецкий характер. Стратегическое положение Ирана препятствовало обеспечению безопасности советских нефтеносных районов и тыла Красной Армии и создавало угрозу британским военным маршрутам между Индией и Средиземноморьем.

Требования Антигитлеровской коалиции по высылке немецких рабочих и дипломатов из Ирана шах отклонил. Согласно данным английской дипломатической миссии, в 1940 году в Иране работала практически тысяча немцев.

Иран в течение долгих лет наращивал связи с Германской империей, стремясь противодействовать внешнеполитическим амбициям как первоначально Российской империи, так и затем Советского Союза. Государство налаживало экономические связи с Германией в силу неведения последней агрессивной колониальной политики, свойственной англичанам и русским. Именно благодаря этому дипломатическим представителям Ирана удалось вывести из занятой вермахтом Европы свыше полутора тысяч евреев, тайно гарантировав им персидское гражданство.

Англичане начали обвинять Иран в оказании поддержки Третьему рейху и ведении пронемецкой политики. Несмотря на занятое государством в начале Второй мировой войны положение нейтралитета, Иран представлял огромный экономический интерес для Великобритании, боявшейся перехода находившегося в собственности Англо-персидской нефтяной компании Абаданского нефтеперерабатывающего завода в руки немцев; при добыче 8 млн тонн нефти в 1940 году союзники придавали ему наибольшее значение в своей военно-экономической деятельности. Первый виток напряженности пришелся на 1931 год в связи с ликвидацией Резой Пехлеви концессии Д’Арси, обеспечивавшей Великобритании эксклюзивное право на реализацию персидской нефти, от которой Иран получал прибыль в размере всего лишь 10–16 %.

Под давлением союзников иранцы стали свертывать торговлю с Германией. Реза Пехлеви не стал занимать ни нейтральную, ни агрессивную сторону, что было связано с достаточно сильным влиянием Великобритании и Советского Союза. На тот момент английские войска уже присутствовали в значительных размерах в занятом ими Ираке. Таким образом, к моменту начала операции они сосредоточились на западной границе Ирана.

Быстрое вторжение, проведенное, по мнению союзников, с легкостью, застало иранцев врасплох. К моменту начала операции правительство государства получило 19 июля и 17 августа соответственно две дипломатические ноты, в которых предъявлялось требование выслать немцев с территории Ирана. Текст второй ноты, врученной 17 августа, премьер-министр Али Мансур расценил как завуалированный ультиматум.

Вскоре после начала операции шах вызвал послов Великобритании и СССР Ридера Балларда и Андрея Смирнова для объяснений. Он поинтересовался, на каких основаниях их государства вторглись в его страну и почему не объявили войны. Оба ответили, что это произошло в силу присутствия «представителей Германии» в Иране. На вопрос Резы Пехлеви, продолжится ли наступление, если он прикажет выслать немцев, ответа не последовало. Шах выслал Рузвельту телеграмму, в которой просил его предотвратить дальнейшее развертывание военных действий. Соединенные Штаты занимали позицию нейтралитета, в связи с чем не желали оказывать влияние на конфликт, и Рузвельт ответил Пехлеви, что удовлетворить его просьбу он не в состоянии, а также выразил надежду, что к «территориальной целостности» государства будет проявлено уважение.

Вторжение началось из Персидского залива силами ВМФ Великобритании и Австралии, сухопутных и военно-воздушных подразделений вооруженных сил Британской империи. С Южного Кавказа при поддержке авиации и военно-морского флота СССР в северную часть Ирана вошли 44-я, 47-я и 53-я армии Закавказского фронта, находившегося под командованием генерала Дмитрия Козлова.

В ответ на начало военных действий в боевую готовность были приведены 9 пехотных дивизий, ряд из которых моторизованные; также танки находились на вооружении двух дивизий, численность которых составляла 126–200 тысяч человек. К тому моменту сухопутные войска находились в стадии модернизации: повышения боеспособности и приведения в соответствие международным стандартам, что отразилось к началу войны на низкой боевой готовности, невозможности дать отпор посредством авиации и танковых частей на нескольких фронтах. Модернизацию шах не успел завершить к началу войны, и иранская армия более занималась репрессиями в отношении гражданских лиц, нежели боевыми действиями.

На вооружении у иранцев находилась чехословацкая винтовка Vz. 24, представлявшая собой модификацию немецкой магазинной винтовки Mauser 98. Правительство приобрело 100 легких танков типа FT-6 и LT vz.38, а также средние бронеавтомобили American La France TK-6, которые поступили на вооружение 1-й и 2-й пехотных дивизий. Остальные заказы оказались заморожены в ходе Второй мировой войны. Наличие большого числа приобретенной продукции, в том числе превосходных танков, не предотвратило вступления в Иран войск двух великих держав на нескольких направлениях. Совершенствование природы ведения боевых действий с помощью танков в 1930-х годах привело к устареванию 50 из них. Перед операцией самолеты ВВС Великобритании разбрасывали листовки на позиции иранской армии с просьбой не оказывать сопротивления и понять, что ее стране «не угрожают», наоборот, всячески пытаются «освободить» от возможного негативного влияния немцев.

На организацию сопротивления у Ирана не оставалось времени, и союзники начали действовать с тактической внезапностью. Война началась рано утром 25 августа со входом британской авиации в воздушное пространство Персии. Она нанесла удары по целевым объектам в Тегеране, Казвине и иных городах. Кроме бомб, сбрасывались листовки с призывом сдаваться. Советская авиация совершила налеты на цели в городах Тебриз, Ардебиль и Решт. В результате налетов союзников подверглись разрушению гражданские и жилые здания, несколько сотен человек погибли и были ранены. Реза Пехлеви отклонил просьбы командующих войсками ликвидировать автомобильную и транспортную сети в силу нежелания уничтожать объекты инфраструктуры, возведением которых он занимался в течение всех лет нахождения у власти. Это внесло огромный вклад в скорую победу союзников.

Транспортный самолет Vickers Type 264 Valentia (модификация Vickers Victoria)

В тот же день, 25 августа, английские войска (8-я индийская пехотная дивизия, механизированная кавалерийская бригада, два индийских танковых полка, эскадрилья «харрикейнов» и «блейнхеймов») двинулись по направлению к Басре, Дизфулю, Ханекину и Керманшаху. Особое внимание британцами уделялось установлению контроля над нефтяными полями и нефтеперерабатывающими заводами. При высадке десанта посадочным способом у крупного месторождения Хафт-Кель из шести транспортных самолетов «Виккерс Валентия» два разбилось, к счастью, без потерь среди людей. Одного из членов экипажа зрелищно выкинуло прямо через стекло кабины.

Отсутствие поддержки Ирана извне привело к подавлению и прекращению его сопротивления под воздействием наступления пехоты и танковых частей Великобритании и СССР, встреча которых произошла в Сенендедже (Сене) в 160 км к западу от Хамадана и Казвине, в 160 км к западу от Тегерана и 320 км к северо-востоку от Хамадана 30 и 31 августа соответственно. Узнав о поражениях на всех фронтах, 29 августа, спустя 4 дня после начала операции, шах приказал сложить оружие и сдаваться в плен.

Это была первая совместная операция советских и британских войск во Второй мировой войне, еще за год до соглашения о военном сотрудничестве между СССР и Великобританией.

Советская и неосоветская историография неизменно подчеркивает «незначительность» роли сухопутных операций, которые проводили против Германии и Италии войска западных союзников, в общем ходе Второй мировой войны. Однако эти фронты в любом случае оттягивали на себя часть сил вермахта, которая в ином случае была бы брошена против РККА. Более того, в некоторых ключевых моментах именно эти «второстепенные» театры военных действий серьезно повлияли на ход военных действий между Германией и СССР.

1. Черчилль У. Вторая мировая война. В 3-х книгах. Сокр. пер. с английского. – М.: Воениздат, 1991.

2. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939–1942 гг. – М.: Воениздат, 1968–1971.

3. Бакурская Е. Авиация Великобритании во Второй мировой войне. Бомбардировщики. Часть 3. – М.: Техинформ, 1998.

4. Барц К. Свастика в небе. Борьба и поражение германских военно-воздушных сил. 1939–1945 гг. – М.: Центрполиграф, 2009.

5. Bungay, Stephen. The Most Dangerous Enemy: A History of the Battle of Britain. London: Aurum Press, 2000.

6. Corrigan R. Airborne minefields and Fighter Command’s information system. University of Edinburgh School of Law, 2008.

7. Deighton Len. Battle of Britain. Jonathan Cape Ltd, 1980.

8. Overy Richard. The Battle of Britain: Myth and Reality. Penguin books, 2010.

9. Majd M. G. August 1941: The Anglo-Russian Occupation of Iran and Change of Shahs. Lanham, Maryland: University Press of America, 2012.

Испанские летчики на стороне ВВС РККА в начальном периоде Великой Отечественной войны 1941–1945 гг

В годы Второй мировой войны сотни тысяч бывших испанских бойцов-республиканцев воевали плечом к плечу с солдатами союзных армий практически на всех фронтах и внесли свой вклад в разгром фашизма. В Красной Армии тоже сражалось несколько тысяч добровольцев с Пиренеев.

По-разному попали испанские летчики в Советский Союз. Самую большую группу эвакуировали в 1939 году из французских лагерей. Большинство республиканских пилотов обладали хорошей подготовкой и богатым боевым опытом, были среди них и несколько асов. С началом Великой Отечественной они предложили свои услуги новой родине. Советское командование планировало организовать «испанскую» эскадрилью или даже полк, но от этой идеи быстро отказались и большую часть авиаторов направили в партизанские отряды. Причиной такого решения стали, прежде всего, политические соображения: Испания объявила себя нейтральной страной.

Война потребовала от Красной Армии в целом и ее ВВС в частности оперативного устранения быстро вскрывшихся недостатков. Недостаток времени и ресурсов приводил порой к импровизациям, появление которых в более спокойной обстановке было бы вряд ли возможным. Так, несомненный интерес представляет попытка сформировать летом-осенью 1941 года разведывательную эскадрилью из испанских летчиков на немецких самолетах.

Первоначально испанские добровольцы были зачислены в бригаду НКВД особого назначения, где готовились к партизанским действиям в тылу вермахта. Однако про хороших летчиков, в большинстве имеющих боевой опыт, довольно быстро вспомнили. Дело в том, что у Красной Армии были огромные проблемы с разведывательной информацией: частей, способных вести дальнюю разведку, до 22 июня 1941 года в ВВС РККА не существовало в принципе, поэтому после начала войны потребность в них возросла многократно.

Кроме того, в Советском Союзе традиционно существовали и другие силовые структуры, заинтересованные в разведывательной информации. Судя по всему, именно по этой причине руководство НКВД также решило сформировать отдельное разведывательное подразделение, для укомплектования которого и были использованы испанские пилоты.

Из испанцев сформировали разведывательную авиационную спецгруппу, которую курировал НИИ ВВС.

В нее вошли летчики: Франсиско Мероньо, Фернандо Бланко, Хосе Паскуаль, Антонио Ариас, Мануэль Леон, Висенте Бельтран, Гарсия Кано, Хуан Ларио, Ладислао Дуарте, Франсиско Бенито, Альфредо Фернандес Виньялон, Доминго Бонилья; штурманы Хосе Игнасио Агинага, Дамьян Макайя и Рамон Моретонес; механик Хесус Ривас Консехо и радиоспециалист Анхел Гусман. Базировалась группа в глубоком тылу – на Урале (к сожалению, точного места пока установить не удалось) и располагала 12 трофейными самолетами: по три Ju 88, Do 215, Bf.110 и Bf.109. Общее руководство предварительной подготовкой испанцев было возложено на летчика-испытателя НИИ ВВС майора В.И. Хомякова, знакомого с будущими подчиненными. К тому времени это был очень опытный летчик и командир: Валентин Иванович в 1937 году воевал в Испании, где совершил около 150 боевых вылетов и сбил несколько франкистских самолетов, участвовал в Советско-финской войне, а в первые месяцы Великой Отечественной командовал эскадрильей 401-го иап особого назначения, сформированного из испытателей, выполнив в его составе еще несколько десятков вылетов.

Для того чтобы восстановить у испанских летчиков навыки пилотирования, они прошли тренировки в Москве на учебно-тренировочном Як-7. Затем, после начала бомбардировок Москвы, личный состав группы был переброшен в Свердловск и продолжил тренировки на уральских аэродромах. Здесь летчики начали осваивать немецкую технику, при этом распределяли их по самолетам, вероятно, произвольным образом. Так, знаменитому республиканскому асу-истребителю Антонио Ариасу достался бомбардировщик «дорнье» Do 215, другие летчики учились летать на бомбардировщиках «юнкерс» Ju 88, а также истребителях «мессершмитт» Bf.109 и Bf.110. По некоторым данным, в состав подразделения, получившего наименование «187-я отдельная разведывательно-корректировочная эскадрилья», должны были включить и несколько советских Пе-2 – впоследствии они станут основной техникой разведывательных полков и эскадрилий.

Затем летчиков разделили на «бомбардировщиков» и «истребителей». В документах первые стали именоваться по фамилии своего командира «Особой группой майора Опадчего учебного отдела НИИ ВВС КА». Федор Федорович Опадчий был не менее опытным летчиком, чем Хомяков. В 1940 году он принимал участие в Советско-финской войне, где летал на ДБ-3, а в июле

1941 года успел повоевать на Пе-2 в 410-м бап, который так же, как 401-й иап, был сформирован из летчиков-испытателей.

Группой, которая в документах фигурировала как «Особый сбор по переучиванию», руководил еще один опытный летчик-испытатель Алексей Георгиевич Кубышкин, только что вернувшийся с фронта, где в составе 401-го иап он выполнил более 70 боевых вылетов и заявил 5 личных и 6 групповых побед. По инструкторскому составу видно, что к подготовке испанцев отнеслись очень серьезно, подключив лучших специалистов НИИ ВВС.

Из-за длительного перерыва в летной работе тренировки не всегда проходили гладко: в авариях испанские летчики разбили минимум один истребитель и один бомбардировщик, благодаря чему сейчас мы можем оценить, как выглядели самолеты, которые предполагалось использовать для разведки.

Ju 88A (заводской номер неизвестен), разбитый в 1941 году на взлете с аэродрома Арамиль (20 км юго-восточнее Свердловска) летчиком Мануэлем Веласкесом Леоном (ЦА ФСБ)

Хуан Санчес Ларио родился в Мадриде в 1918 году. Когда в Испании разразилась гражданская война, 18-летнего Хуана призвали в армию Республики, а вскоре отправили в СССР учиться на пилота. В 1937 году он окончил Кировабадскую военную школу пилотов в звании сержанта и вернулся в Испанию. После поражения республиканцев эмигрировал в СССР, а с началом Великой Отечественной войны записался добровольцем в РККА. С конца лета 1941 года Ларио участвовал в обороне Москвы в качестве летчика-истребителя 283-го иап, базировавшегося на аэродроме Быково.

Хуан Санчес Ларио – самый результативный испанский летчик на стороне ВВС РККА начального периода ВОВ 1941–1945 гг. (ЦАМО)

1. Испанские летчики-добровольцы в ВВС РККА // Авиация и время. – 2001. – № 3. 2. Мероньо Ф. И снова в бой. – М.: Воениздат, 1977.