Нечто неожиданное

Глава 20

Ли

Я читала и перечитывала одно и то же предложение снова и снова. За последний час я смогла осилить только эти восемь слов. Первые восемь слов из документа длиной почти в пять тысяч слов. Вы, возможно, думаете, что спустя час чтения этих слов, я их запомнила? Понимаю, что они означают? Что смогу не только повторить все предложение, но и повторить его по буквам? Но если бы кто-нибудь пришел сейчас в мой кабинет и спросил, какое первое слово в предложении, я бы не назвала его.

Вот такая у меня была неделя.

С тех пор, как я ушла от Шейна, каждый день был одинаковым. А я — полностью потерянная, но усердно пытающаяся притворяться.

Я приходила на работу рано, надеясь заставить свой мозг думать над чем-то еще, и оставалась до позднего вечера, потому что весь день был потерян от того, что я думала только о нем. Я сидела за столом часами, уставившись в компьютер и ничего не делая.

И дома было не лучше. Мои глаза слипались, но я не могла заснуть. Я все время была голодна, но не могла есть. Я скучала по Шейну так, что это причиняло боль. А из-за того, что было больно, я в итоге злилась. За одно, за другое, за все. Я обвиняла Шейна в том, как проходили мои недели. Я обвиняла его в том, что он не покидал мои мысли и не выходил из головы. Я обвиняла его за одиночество. Я обвиняла его в том, как болело мое сердце из-за этого. Я обвиняла его за то, что вообще болело мое сердце. Я всегда могла справиться со всем сама, потому что я так жила. Возможно, за это я его больше всего обвиняла. Что он превратил меня в кого-то, кто нуждается в другом человеке.

Я никогда не была такой. Никогда не хотела быть такой. Я была сильнее такой девчонки.

А теперь стала именно такой девчонкой.

Я не знала, произошло ли это медленно или сразу, но так случилось. Шейн не просто был частью моей жизни, теперь он полностью завладел ею. А я по глупости позволила этому произойти.

Я позволила, потому что он дал мне почувствовать то, что я никогда не ожидала. Это произошло, потому что настолько же, насколько было странным вначале, это стало таким естественным для меня. Это произошло, потому что я по глупости влюбилась в своего лучшего друга.

А затем кое-что произошло за пределами «Баоли». Правда начала выходить наружу. То, что я пыталась игнорировать, но оно неизбежно показывало свою уродливую голову на том тротуаре. Отстой встретиться лицом к лицу с женщиной, с которой он спал, пока я писала на палочки, но она не была той правдой, с которой я не хотела встречаться. Наша правда уходила куда глубже. Колыбелька была все еще упакована, его квартира была совершенно не подготовлена к тому, что должно было произойти, и я поняла, что жизнь Шейна не изменилась. И не менялась. Он продолжал жить той же жизнью, за исключением маленькой детали — причины, которая свела нас вместе. Мы были вместе не потому, что так должно было произойти. Мы были вместе потому, что были вынуждены. Я вынудила нас быть вместе. Принудила его к отношениям длиною в жизнь из-за решения, которое приняла несколько месяцев назад в кабинете у врача. Я не дала Шейну шанс влюбиться в меня. У него никогда не было шанса. Осознание этого злило меня, но я срывалась на нем.

Я никогда не сомневалась, что Шейн заботится обо мне. Никогда не сомневалась, что Шейн будет хорошим отцом для своего ребенка, как только тот родится. И мы можем быть семьей, просто не в традиционном смысле.

И этот ребенок заслуживает такой семьи больше, чем вынужденной традиционной. Как бы ни было это трудно, я должна отступить, потому что ни ребенок, ни я не могли быть частью плана Шейна — его будущего из-за обстоятельств. Так что буду держать дистанцию. Дам нам время все обдумать. Дам ему время все обдумать. Я отказывалась загонять нас в ловушку традиций, потому что был велик шанс, что мы для этого не подходили. Я знала, что не могла продолжать винить Шейна за то, где я — мы — находились сейчас. Это я привела нас к этому.

На мгновение я закрыла глаза, повторяя себе, что когда открою их, перечитаю эти восемь слов в последний раз и, наконец, пойму их смысл. Дам отдых сердцу и начну использовать мозг.

Живот заурчал, еще раз напоминая мне, что я пропустила завтрак. И не прошло и секунды, как ребенок пнул меня несколько раз по ребрам, давая понять, насколько он или она был недоволен тем, что его не покормили. Я сказала себе, что мне следует пойти в кафе, взять что-нибудь поесть и покормить нас обоих, но мои ноги не слушались. Волна сильной усталости накатила на меня так, что я была не в состоянии двигаться. Так что вместо этого я осталась сидеть в кресле с закрытыми глазами, мысленно повторяя себе, что мне нужно только еще несколько минут, и я смогу встать.

Стук в кабинет заставил меня открыть глаза. Как обычно без разрешения Холли прошла внутрь, держа в руках несколько папок.

— Быстрый вопрос о тех файлах, что ты мне отправила, — начала она, но остановилась, как только наши глаза встретились. — Ох, ты неважно выглядишь.

— Спасибо, — тихо сказала я, слегка обидевшись.

— Ты нормально себя чувствуешь? Выглядишь немного бледной.

— Вот что случается, когда блеск беременности уходит. Ты выглядишь вот так, — сказала я, помахав рукой перед лицом.

Холли прошла дальше в мой кабинет и встала прямо напротив стола, на ее лице промелькнула обеспокоенность.

— Я в порядке. Правда, — заверила я ее. — Мне просто нужно поесть.

— Давай я принесу тебе что-нибудь, — предложила она. — Что бы ты хотела?

— Все равно что, — ответила я.

Холли кивнула и повернулась, чтобы уйти.

— Подожди, — остановила я ее. — У тебя был вопрос?

Холли обернулась, вспоминая причину, по которой пришла ко мне.

— Да, — сказала она, показывая на папки в руках. — Я стала проверять файлы по делу, которые ты мне отправила по почте, но я не поняла. Я не понимаю, как они связаны с…

Она не закончила свою мысль, потому что Кассандра появилась у меня в дверях. Она быстро кивнула Холли и повернулась ко мне:

— Ли, я все еще жду тот краткий отчет. Я хотела бы его просмотреть перед судом завтра.

Я быстро поднялась с кресла, слишком быстро, потому что внезапно у меня закружилась голова.

— Да. Мы с Холли как раз это обсуждали. Мы закончим в течение часа, — пообещала я, держась руками за стол, чтобы не упасть. Я знала, что тянуть время нежелательно, но все равно улыбнулась, игнорируя беспокойство о том, что мне не хватит времени.

Всего лишь на мгновение я перевела взгляд на Холли, но этого было достаточно, чтобы увидеть и ее обеспокоенность. Определенно была какая-то проблема, о которой я еще не знала. И теперь у меня не только кружилась голова, но еще и шея начала потеть.

— Хорошо, — сказала Кассандра и коротко кивнула. — Один час, — она повернулась, чтобы уйти.

Я посмотрела на Холли. Мы обе проводили Кассандру взглядами, затем я села обратно в кресло, пальцами массируя виски, надеясь избавиться хотя бы от одной проблемы.

— Один час — это сложно, — сказала Холли.

Я кивнула, даже не посмотрев на нее.

— Я знаю. Будет хорошо, если мы сделаем это в течение двух часов.

— Это тоже будет проблематично.

Я удивленно посмотрела на Холли.

— Почему?

— Поэтому я и пришла к тебе. Документы, что ты отправила мне, — сказала она, держа папки перед собой. — Я прочитала их все. И не могу понять, как они связаны с делом Бейкера.

— Что ты имеешь в виду? Все прецеденты там. Ллойд, Гримшо, Фонтейна. Я потратила несколько недель, исследуя эти дела. Все там. Они все сработают нам на руку, — сказала я ей.

— Кто? — спросила Холли в замешательстве.

— Что? — ответила я так же в замешательстве. — Дела, которые я отправила тебе вчера, — я указала на папки в ее руках.

— Да, эти дела, — она взглянула на папки. — Но это не Ллойд, Гримшо и как там его. Это Бентон, Гарсон и Полсон.

Мгновение мы просто смотрели друг на друга, наши взгляды перемещались с папок друг на друга. Мое сердце бешено забилось, паника стала пробираться по позвоночнику. Пот, который начинал образовываться на шее, теперь стекал по спине. Я никак не могла собраться с мыслями достаточно быстро, чтобы понять, что же не так.

Холли прошептала:

— А ты… выделила неверные документы?

Выделить неверные документы? Я не могла. Только не после того, как потратила столько времени над этим делом. Не тогда, когда завтра мы должны были идти в суд. Не тогда, когда я отвечала за аргументы по этому делу, что заняло у меня несколько месяцев поисков. Когда я провела недели, выделяя абзац за абзацем. Абзацы, которые сейчас даже не подходили нашему делу.

— Я не могла… — сказала я, мой голос начал дрожать. — Я не…

Бросившись к компьютеру, я с бешеной скоростью набрала пароль на клавиатуре. Открыла свою почту, отправленные документы, папку для Холли. Я быстро нашла почту, которую искала, нажала на «Открыть», едва прочитав тему письма «Срочно», и нашла вложение. Единственный раз за сегодня я осознала прочитанное с первого раза. Прямо там, на первой странице, прямо над выделенными заметками, которые я писала, жирным было указано Бентон, Карсон и Полсон.

Неправильные дела.

— Черт, — в панике выдохнула я, резко вставая. Мои руки тряслись, хотя я их не чувствовала. — Черт.

Я посмотрела на Холли и увидела, что у нее в голове все завертелось. Она уже пыталась разработать план действий, чтобы все решить, пока я была слишком занята, разваливаясь на части. Невозможно все это решить даже за полтора дня работы, когда у нас в запасе меньше двух часов. Моя голова начала кружиться с огромной скоростью, и я почувствовала, что я вот-вот упаду.

— Мы сможем, — сказала Холли, шагая взад и вперед. — Заново отправь мне названия дел. Я возьму несколько стажеров. Никто не узнает.

Я слышала ее слова, но мой ответ был прежним.

— Черт.

Как я могла допустить такую серьезную ошибку? Это дело было моим шансом проявить себя. Показать, что я могла играть в высшей лиге. Могла взять на себя большие дела. А теперь я облажалась. Потратила чужое время, заставляя их работать над неверным делом! Что такое со мной?

Я схватилась за край стола, мне нужно было что-то, что удержит меня на месте, потому что голова не переставала кружиться. Я пыталась замедлить свое дыхание, сделала глубокий вдох, но, казалось, это только усугубило головокружение.

— Ты не облажалась. Нам просто надо… — Холли сделала паузу. — Ли?

Я попробовала поднять голову, пытаясь сфокусироваться на Холли, но все, что я видела — были маленькие черные звездочки. Я хотела попросить воды, но во рту настолько пересохло, что я не могла произнести ни слова. Мои глаза закатились, и я почувствовала, как ноги заскользили по полу. Сразу перед тем, как все потемнело, я услышала, как Холли закричала кому-то вызвать скорую.

Пиканье, доносившееся от кардиомашины, сильно отличалось от скорости, с которой мои пальцы барабанили по грубой ткани больничной простыни. С каждым ударом моего сердца, который фиксировал монитор, пальцы двигались с удвоенной скоростью. Медсестра зашла, чтобы проверить мое давление, казалось, в сотый раз — чтобы посмотреть, насколько оно изменилось в последние пять минут.

— Это нелепо, — еще раз сказала я ей. — Я в порядке. Как уже сказала, я забыла позавтракать и почувствовала головокружение. Нет никакой необходимости в этом.

— Ты упала в обморок, — подала голос Холли из угла, где сидела. — Это серьезнее, чем просто «почувствовала легкое головокружение».

Я грозно посмотрела на нее.

— Не могу поверить, что ты вызвала скорую, — пробормотала я. Но, казалось, что ей было все равно.

— Ваше давление стабилизировалось, — с улыбкой сказала медсестра, снимая повязку с моей руки. — Доктор хочет поговорить с вами, прежде чем отпустит вас домой. Но с вами все в порядке. И с ребенком тоже.

Я кивнула, прежде чем посмотреть на монитор, отслеживающий сердцебиение малыша. От слов медсестры я почувствовала комок в горле, который, казалось, я не смогу проглотить.

И ребенок тоже в порядке.

Я сделала все возможное, чтобы избавиться от вины за то, что оказалась здесь, в больнице, что могла сделать что-то, что причинило вред ребенку, но чувствовала себя так, будто мое сердце ранили изнутри. Монитор показывал, что все нормально, но все тело было неподвижно, а под кожей формировалось напряжение.

Все, что я хотела сделать, это показать себя. Доказать, что я могла все это сделать. Справиться с этим. Что беременность не помешает моей карьере и не будет осложнением для фирмы. Я собиралась показать всем, что ничто не сможет затормозить меня.

После того, как медсестра написала что-то еще в моей карточке, она ушла, оставив меня и Холли одних.

— Мне нужно выбираться отсюда. Дело…

— Об этом позаботятся, — прервала меня Холли. — Четыре ассистента уже работают над делом, и они отправят документы к пяти. Я уже говорила с Кассандрой. Учитывая обстоятельства…

— О, Боже, — сказала я, прикрывая глаза. — Она знает, что я здесь?

Холли нахмурила брови.

— Тебя привезли сюда на скорой. Вся фирма знает, что ты здесь.

— Правда? — в ужасе я взглянула на нее сквозь пальцы.

— Все не так уж плохо, — сказала она, кусая щеку изнутри. — Просто представь, что это могло случиться, когда ты была в туалете со спущенными штанами. Напротив, ты упала прямо в свое кресло, словно диснеевская принцесса.

Я посмотрела на нее из-под ресниц.

— От этого я не чувствую себя лучше.

— Ты же хотела, чтобы партнеры тебя заметили, — поддразнила Холли.

— Но не так же, — сказала я, опуская руки.

Холли встала и подошла к моей кровати.

— Давай будем беспокоиться только о тебе и об этом маленьком создании внутри тебя, — сказала она, прикасаясь к моему животу.

Я посмотрела вниз, накрывая живот руками.

— Мне надо было поесть, — прошептала я, тихо разговаривая со своим животом. — Прости меня.

Небольшой переполох снаружи, в холле, привлек наше внимание. Я услышала, как кто-то несколько раз громко выкрикивал мое имя. Звук шагов по плитке становился все громче с каждой секундой, а затем остановился у входа в мою палату.

Как только Шейн меня нашел, схватился за край двери так, что его пальцы побелели. Свет от большого окна отражался на его лице, делая заметным небольшую полоску пота у него на лбу. С облегчением от того, что, наконец, нашел меня, он глубоко выдохнул.

Я посмотрела на Холли.

— Ты позвонила ему? — спросила я с обвинением.

— Очевидно, — ответила подруга, скривившись.

Шейн медленно шагнул в палату, остановившись в метре от кровати. Взглядом он быстро просканировал аппаратуру вокруг меня: пикающие мониторы, провода, протянутые к моей руке. Он медленно сглотнул и закрыл глаза, выказывая уже другую эмоцию. Панику.

— Ты в порядке? — наконец, спросил он, встречаясь со мной взглядом.

Было ужасно видеть его здесь, напуганного, с поникшими плечами и дрожащим голосом. Это только усилило мою вину.

Я просто кивнула в ответ на его вопрос.

— Что, черт возьми, произошло? — спросил он, и его голос надломился.

Я сделала глубокий вдох, прежде чем ответить.

— Ничего. Все в порядке, — сказала я самым уверенным голосом, на который была способна.

— Если бы все было в порядке, ты не была бы здесь, — заспорил он. Паника, которую я видела минуту назад, сменилась чем-то другим. Чем-то наполненным обвинениями и недовольством. Против меня. Я выпрямилась в кровати, мне не нравилось, какой беспомощной я была, лежа здесь.

— Я забыла позавтракать, и у меня немного закружилась голова. Вот и все. А это… — сказала я, показывая на палату, аппаратуру и кровать, — …всего лишь меры предосторожности, которые мне не нужны.

Я посмотрела на Холли, взглядом заставляя ее молчать. Давая ей понять, что Шейну абсолютно не нужно знать, насколько у меня закружилась голова. Когда я снова посмотрела на него, он прищурился, обдумывая то, что я только что сказала. Я надеялась, что мои слова немного успокоили его. Я не хотела снова бороться с ним. Особенно тогда, когда последняя наша стычка все еще болезненно жалила.

Шейн смотрел в пол в течение минуты, затем кивнул несколько раз, и мне стало лучше, когда я подумала, что он оставит это.

— Как ты могла забыть поесть? — начал он ругаться, снова взглянув на меня.

Его резкий тон ударил меня, словно пощечина, и на коже как будто остался жалящий след. Только это не причинило боли, как я думала. Это разозлило меня. Но не потому, что он был прав, а потому, что я уже и так чувствовала себя ужасно и без того, что он бросал мою небрежность мне в лицо.

— Это было не специально, — сказала я сквозь зубы. — Такое случается.

— Такое случается? — повторил он ошарашенно. — Нет, Золотце, такое просто так не случается. Не должно случаться. Не тогда, когда на первом месте у тебя должна быть забота о себе и ребенке.

Он что, серьезно? Он пришел сюда, чтобы кричать на меня? Оскорблять мои материнские чувства? Чего он ожидал? Что я останусь дома с поднятыми лапками и буду ждать неизвестно чего? Что позволю своей карьере пройти мимо, пока он строит свою, путешествуя по всему миру? Трахая чертовых моделей на каждом шагу? Где-то в глубине души я знала, что последняя мысль звучала довольно горько, но я была слишком оскорблена, чтобы волноваться об этом.

— Забавно, что ты говоришь о приоритетах. А где твои модели в этом списке?

Его голова дернулась, как от удара, а в глазах вспыхнула боль от моих слов. Я ненавидела то, что это не принесло мне удовлетворения, которое я искала. Ненавидела то, что мне было больно видеть его таким, хотя считала, что вправе так ему отвечать.

— Я дам вам, ребята, несколько минут, — сказала Холли, и я резко повернула голову в ее сторону. Я совершенно забыла, что она была в палате. Мы оба посмотрели, как Холли вышла, оставив нас одних.

Я отказывалась смотреть на Шейна, слишком жалея о словах, которые выбрала, и также не могла показать ему, насколько ранимой была рядом с ним. Какой напуганной была от того, что причина, которая свела нас вместе, также отталкивала нас друг от друга.

Я слышала его легкие шаги, когда он шел к кровати, пододвигая небольшой стул, чтобы сесть рядом. Он был так близко, что я могла чувствовать аромат его одеколона, смешанный с запахом дезинфицирующего очистителя, который наполнял воздух больницы. Я бы хотела выбрать этот аромат, который делает Шейна таким уникальным, и окутать им себя. Напомнить себе, что до того, как мы пришли ко всему этому, мы были просто Шейн и Ли, которые никогда не ссорились, никогда не злились, никогда не причиняли друг другу боль. Те Шейн и Ли казались далекими воспоминаниями. Воспоминаниями, которые я пыталась не отпускать, не потерять в том хаосе, что создала для нас.

— Звонок Холли, — начал он, — напугал меня до чертиков, — мягко сказал он.

Мои глаза начало жечь от непролитых слез.

— Я не хотела тебя напугать, — сказала я таким же мягким голосом. — Мне очень жаль.

Я хотела сказать ему, что сожалела обо всем этом. О том, что напугала его. Сожалела о резких словах, которые использовала ранее. О том, что поставила нас в такую ситуацию.

Шейн поднял руку и положил ее на вершину моего живота, нежно поглаживая его.

— Я не знаю, сколько раз мне придется это повторять, но я продолжу до тех пор, пока ты не услышишь меня. Ты и этот ребенок — в наивысшем приоритете.

Я с трудом сглотнула.

— Я в приоритете из-за ребенка.

Я услышала, как он обессиленно застонал.

— Почему ты просто не можешь поверить в то, что я говорю? Почему продолжаешь сомневаться в моих словах? Я не знаю, как быть более ясным. Я говорил тебе, что люблю тебя. И сейчас говорю, что влюблен в тебя. Я хочу будущего с тобой. Почему ты борешься со мной?

— Потому что тебе нужно быть уверенным, — сказала я ему так же обессиленно. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться и выровнять дыхание. — Я могу жить с тем, что этот ребенок является одной из причин, почему ты хочешь будущего со мной, Шейн. Я могу. Но это не может быть причиной.

Он раздраженно покачал головой.

— Я знаю, беременность может перепутать все в голове у женщины, но ты абсолютно невозможна прямо сейчас.

— Это не сумасшествие хотеть для себя лучшего. Для тебя лучшего! — заспорила я.

— Нет, конечно, — заспорил он в ответ. — Но то, что лучше для нас — это вот это, — он показал на меня и себя. — И это прямо здесь, перед нами. Я здесь, перед тобой. Как ты можешь не верить в это так же, как и я? — он отвернулся от меня. — Достаточно сводить меня с ума.

— Если я свожу тебя с ума, тогда зачем ты здесь?

Шейн слегка засмеялся, качая головой, затем наклонился ко мне и посмотрел прямо мне в глаза.

— Потому, Золотце, что неважно, насколько сумасшедшая ты сейчас, или насколько сводишь меня с ума, — он замолчал и нежно убрал волосы с моего лица. — Это не сравнится с тем, как я схожу с ума по тебе.

Кожа на моем лице пылала от его прикосновений. Сердце начало шумно биться, да так, что мониторы словно сошли с ума. Потребовались все силы, чтобы не выползти из этой кровати и не устроиться у него на коленях. Но я не могла избавиться от этого гложущего чувства. Что-то подсказывало мне, что нам обоим нужно время, чтобы понять, каким мы хотим видеть наше будущее. Что бы мы хотели, если бы не беременность. Было так просто поверить в то, что мы все равно были бы вместе, когда Шейн так верил в это сам. Но эта идея, это видение, было совершенно отличным от реальности, с которой мы столкнулись.

— Пожалуйста, просто постарайся поверить мне, — умолял он. — Ты никогда раньше во мне не сомневалась, не начинай сомневаться сейчас.

Прежде чем я смогла ответить, в палату зашел врач. Я не была уверена, благодарность я ощущала или раздражение от того, что нас прервали.

— Как мы себя чувствуем? — спросил доктор, просматривая мою карточку.

— Намного лучше, — ответила я. — Готова идти домой.

Доктор улыбнулся.

— Глюкоза в крови была довольно низкой, как и давление, — сказал он, перелистывая страницы. — Здесь написано, что вы забыли поесть сегодня?

Я чувствовала осуждение, но проглотила раздражение.

— Да, — я кивнула. — Я проглядела. Я была очень занята на работе, и это как-то вылетело из головы.

— Думаю, мне следует напомнить вам, что это не должно произойти снова, — медленно сказал он, как будто я была идиоткой.

Я кивнула, соглашаясь и отказываясь смотреть на Шейна и видеть выражение удовлетворения на его лице, что меня поучали еще раз.

— Меня волнует, что ваша работа создает такой стресс и заставляет вас позабыть о еде. На этой стадии беременности вы должны за этим следить.

— Я — юрист, и работаю над очень большим делом. В данный момент отдых недоступен, — сказала я, вымучив улыбку. — Но я обещаю лучше следить за питанием.

Однако это, казалось, не сработало.

— Мисс Кессел, дата ваших родов не за горами. Вам необходимо отдыхать. Ребенку необходимо, чтобы вы отдыхали. Я не могу сказать это более убедительней.

— И я буду, — начала я. — Как только закончится дело.

— Я действительно должен настаивать…

— Не волнуйтесь, док, — прервал нас Шейн. — Я удостоверюсь, что она получает достаточно отдыха, начиная с сегодняшнего дня.

Я повернулась к Шейну, раздраженная от того, что он может попытаться управлять моей карьерой. Но мой тяжелый взгляд не возымел на него никакого действия. Он только отвернулся от меня с раздражающей и привлекательной ухмылкой.

— Мы оба собираемся пересмотреть приоритеты.