Нефтяной принц

Глава 8 На нефтяном озере

Когда два индейских племени объявляют друг другу войну, то первым делом с обеих сторон высылают разведчиков, которые должны попытаться узнать, где находится враждебное племя и сколько взрослых воинов оно может выставить. Местоположение племени необходимо разведать хотя бы потому, что так называемые дикие племена не живут оседло, а странствуют в пределах определенной территории, границы которой могут меняться в зависимости от намерений и потребностей.

Однако этим задача разведчиков не ограничивается; они должны — и это самое трудное — узнать, каким способом враг намерен вести войну, достаточно ли у него провианта, когда он выступит, какой путь изберет и в каком месте рассчитывает встретить противника. Поэтому в разведчики подбирают людей опытных, наделенных, кроме смелости, достаточной осторожностью и хитростью.

Когда опасность не столь велика, прибегают к услугам молодых воинов, чтобы дать им возможность показать свое мужество и ловкость, завоевать себе имя. Когда же дела слишком серьезны, то выбирают старших, пообтертых жизнью людей; случается даже, что в разведку отправляется сам вождь, если он расценивает обстоятельства как особо важные.

Поскольку разведчиков высылают с обеих сторон, то, ясное дело, они частенько сталкиваются друг с другом. Тогда требуется призвать всю свою хитрость и смелость, чтобы умертвить врага и выйти сухим из воды самому. Если это удастся, враг останется без сведений, а значит, на него можно будет напасть врасплох и очень легко победить.

Можно себе представить, что при подобных встречах требуется гораздо больше хитрости, ловкости и отваги, чем при позднейших настоящих сражениях. При этом вершатся подвиги, рассказы о которых потом долгие годы передаются из уст в уста.

Как уже не раз говорилось, именно в то время вспыхнула ожесточенная вражда сразу между несколькими племенами, в частности между индейцами нихора и навахо, располагавшимися к северу от них. Челли, рукав Рио-Колорадо, образует границу между обоими племенами. Местность, по которой течет река, является пограничной, а значит, там можно столкнуться с противником, и разведка здесь — дело первостепенной важности. Опасности подвергаются не только индейцы, но и белые, ибо по опыту известно: как только краснокожие начинают враждовать, бледнолицые становятся врагами для обеих сторон. Они, если можно так выразится, оказываются между молотом и наковальней.

Глуми-Уотер, куда направлялся Нефтяной принц, была расположена как раз на реке Челли. Гринли знал об опасности, которой подвергается каждый белый, отправляющийся в тот район, но считал, что рискнуть стоит, поскольку к нему никогда не относились враждебно индейцы обоих племен. Но так или иначе, если он хотел достичь своей цели, то должен был торопиться.

Что касается Роллинса и его бухгалтера, то они, хотя и слышали о вражде нихора и навахо, но не обладали ни нужными знаниями, ни опытом, чтобы предвидеть грозящую им опасность. А Нефтяной принц, разумеется, не стал им ничего разъяснять.

Пятеро мужчин находились еще в целом дне пути от Челли, когда в прерии, травяное море которой иногда нарушали кустарники, им внезапно встретился всадник. Это был белый, с прилаженным за плечами ранцем, и скакал он на крепком индейском пони, с которым ловко управлялся. Всадники в изумлении остановились.

— Удивительно! — первым воскликнул неизвестный. — Это должны были быть краснокожие!

— Тогда бы с вас сняли скальп, — ответил Нефтяной принц, натянуто улыбаясь и стараясь при этом скрыть свое беспокойство, поскольку и его напугала неожиданная встреча.

— Или с вас, — возразил встречный. — Я, пожалуй, не из тех, кто легко расстанется с кожей на черепе.

— Даже когда одному противостоят пятеро?

— Даже тогда, когда эти пятеро индсмены. Я противостоял и большему числу врагов, но пока сохранил свой скальп.

— Тогда вас следует уважать, мистер. Могу я узнать, кто вы такой?

— А почему нет? Мне нечего стыдиться, — и показывая на ранец за спиной, он объяснил: — Удивляет меня ваш вопрос. Вы, видно, вовсе не вестмены, а то бы сразу признали во мне курьера.

Значит, это был один из тех смелых молодых людей, что безбоязненно скачут по прериям и скалистым ущельям на своих быстрых лошадках, развозя почту во все концы.

— Вестмены мы или нет, это вас не касается, — ответил ему Нефтяной принц. — Я, конечно, видел ваш ранец, но знаю, что в этих местах прежде никогда не было курьеров. Те обычно придерживаются дороги Альбукерке — Сан-Франциско. Почему вы свернули с нее?

Встречный с какой-то долей презрения взглянул своими умными глазами на Гринли и ответил:

— Собственно говоря, я не обязан отчитываться перед вами, но вижу, что вы мчитесь прямо к своей гибели, даже не сознавая этого. Поэтому знайте, что свернул со своего пути я из-за навахо и нихора. Та дорога как раз шла по местам, которые умный человек сегодня оставит краснокожим, а именно, по окрестностям реки Челли. Разве вы не слышали, кто там теперь кому вцепился в глотку?

— Может, вы считаете себя единственным умным человеком здесь, на Западе?

Нефтяной принц мог бы вести себя повежливее для собственной же пользы, но испуг от внезапной встречи с незнакомцем привел его в ярость, и он не считал нужным скрывать свой бесцеремонный нрав. Курьер испытующе переводил взгляд с одного на другого, не пытаясь ответить дерзостью на только что услышанную грубость, потом кивнул головой и, указывая на банкира и бухгалтера, спокойно сказал:

— Могу поручиться, что по крайней мере эти двое еще пороха не нюхали. Хотя вы настолько умны, что никакие советы вам не нужны, все же призову вас быть более осторожными. Возможно, вы пока не представляете, что вам надо делать. Но ни один разумный человек не сунет голову в зажим, который тут же закрутят.

Спокойные слова возымели успех, и только банкир спросил:

— Что вы хотели сказать? Какой зажим имели в виду?

— Тот, что находится за моей спиной, на Челли. Поворачивайте своих коней, иначе вас насадят на ножи оба племени, а остатки прикончат грифы да койоты. Послушайте меня, я желаю вам добра!

Достаточно было одного взгляда в его открытое лицо и в его честные глаза, чтобы убедиться: он говорит правду. Именно поэтому Роллинс спросил:

— Вы и в самом деле полагаете, что опасность столь велика?

— Да, я уверен. Утром я видел следы, по которым определил, что обе стороны уже выслали разведчиков. Это всегда заставляет насторожиться. А вам непременно надо попасть в те края? Вы не можете отложить поездку до лучших времен?

— Хм, это-то мы могли бы сделать… Но если вы считаете, что опасность слишком велика, я полагаю за лучшее…

— Ничего не надо! — прервал банкира Нефтяной принц. — Вы знаете этого человека? Вы верите ему больше, чем нам? Если он боится следа в траве, это его дело. Нас это не касается.

— Курьерами обыкновенно становятся опытные вестмены. Мне кажется, что он говорит правду. А если речь идет о жизни, точнее обо всех наших жизнях, то не надо проявлять глупого упрямства. Нет никакой разницы, уладим мы наше дело теперь или несколько дней спустя.

— Разница есть! Мне не доставляет удовольствия постоянное пребывание в этих краях, сэр.

— А-а, понимаю! Речь идет о бизнесе! — курьер рассмеялся. — Хорошо! Но я к таким людям не принадлежу. Я выполнил свой долг, предупредил вас, большего от меня требовать не стоит.

При этих словах он натянул поводья, собираясь отправиться дальше.

— А мы и не требуем, — заключил Нефтяной принц. — Нам от вас вообще ничего не надо, поэтому можете оставить свое мнение при себе. Уматывайте, да поскорее!

Эта грубость снова не вывела курьера из себя, и он ответил тоном учителя, дающего наставление ученику:

— Я еще не встречал такого грубияна, как вы, хотя на Западе околачиваются разные людишки. — И, обращаясь к банкиру, продолжил: — Прежде чем я выполню пожелание этого много воображающего о себе господина и оставлю вас, я кое-что скажу. Если речь идет о бизнесе, то в этих краях он опасен и в обычные мирные времена. Сейчас он становится не просто опасным, а совершенно подозрительным предприятием. Берегитесь, сэр!

Он уже хотел уехать, как Нефтяной принц вдруг выхватил нож и закричал:

— Это оскорбление, парень! Не всадить ли эту острую сталь тебе под ребра? Скажите еще только слово, и я это сделаю!

Тут же сверкнули дула револьверов, которые вытащил курьер. Глаза его заблестели еще сильнее, когда он ответил с презрительной усмешкой:

— Ну-ка попытайся, дружок! Убери нож, а то я буду стрелять. Здесь двенадцать пуль, ребята. Если кто-нибудь из вас пошевелит рукой, я продырявлю его жалкую душонку. Убери нож, говорю! Считаю до трех! Раз, два…

Видно было, что курьер разозлился не на шутку, и Гринли не стал ждать до трех, а поспешил засунуть оружие в ножны.

— Вот так-то лучше! — курьер улыбнулся. — Не советовал бы вам доходить до крайности. На сегодня достаточно. Если нам доведется еще раз встретиться, я, может, поучу вас и побольше!

Он ускакал, даже не удосужившись оглянуться. Гринли схватился было за ружье, но бухгалтер придержал его руку и укоризненно сказал:

— Не делайте больше глупостей, сэр! Неужели вы хотите застрелить человека?

— А какие, собственно, глупости я сделал?

— Ваша грубость, да и все ваше поведение. Человек по-хорошему отнесся к нам, и я не вижу причины, подтолкнувшей вас на конфликт.

Гринли уже готов был дать злобный ответ, но опомнился и возразил спокойнее:

— Я был груб по отношению к нему, а вы грубите мне. Давайте не будем поддевать друг друга. Парень, предупреждавший вас, был просто трусом.

— Но когда вы вытащили нож, он ничуть не струсил, и именно вам пришлось сдаться.

— Ну, только дьявол смог бы спокойно глазеть, как в грудь его направляют два дула с шестью патронами в каждом. Но хватит об этом. Поехали дальше!

Батлер и Поллер во время происшествия оставались внешне спокойными, но по ним было видно, что их также разозлило появление курьера, в особенности — его предупреждение. И, когда поскакали дальше, они, как и Нефтяной принц, сбоку испытующе посматривали на Роллинса и Баумгартена, пытаясь по выражениям их лиц понять, какое впечатление произвело на них предостережение.

Настроение всадников полностью изменилось; они теперь ни о чем больше не говорили, каждый казалось, был занят своими собственными мыслями. Солнце зашло, и было найдено подходящее место для ночлега. О пище не надо было заботиться, потому что Нефтяной принц захватил еду в пуэбло. Ужинали молча, и только когда стало совсем темно, Баумгартен спросил:

— Не разжечь ли костер?

— Нет, нет, — предостерег Гринли.

— Боитесь индейцев?

— Нет! Я знаю эту местность и индейцев лучше встреченного нами курьера. Это он, пожалуй, оказался здесь впервые. О страхе нет и речи, но осторожность не помешает. Если курьер видел следы, не обязательно разведчики могли их оставить. Поэтому лучше не разжигать огня. Тогда вы не упрекнете меня в том, что я пренебрегал вашей безопасностью.

— Хм! — задумчиво проговорил банкир. — Вы ведь были так убеждены, что опасности, о которой говорил курьер, не существует.

— Для нас — нет; в этом можете на меня положиться. Чтобы окончательно успокоить вас, утром я отошлю Поллера и Батлера, хотя все это совершенно лишнее.

— Зачем? — спросил банкир.

— Они поедут вперед как разведчики, заботясь о вашей безопасности. Видите, я обо всем подумал, и теперь можно успокоиться.

— Значит, рано утром мы поедем не все?

— Я останусь с вами и мистером Баумгартеном. Уедут только Батлер и Поллер. Они будут внимательно смотреть, нет ли чего опасного, а если что заметят, сразу же вернутся назад, чтобы предупредить нас.

— Это действительно успокоило меня, мистер Гринли. Скажу честно, тот курьер все-таки нагнал на меня страха.

Он и не догадывался, что все глубже заглатывал наживку, приготовленную для него Нефтяным принцем.

Разговор на этом закончился, и все собрались ложиться. Однако кто-то должен был стоять на часах. Очередность установили следующую: Баумгартен, за ним банкир, последняя вахта приходилась на Нефтяного принца. Тот, под утро заступив на дежурство, с полчаса сидел неподвижно, а потом наклонился к банкиру и Баумгартену, чтобы проверить, крепко ли они спят. Убедившись в этом, он разбудил Поллера и Батлера. Все трое тихо встали и отошли подальше, чтобы их никто не услышал и не увидел. Начался тайный совет.

— Черт бы его побрал, этого курьера! Он запросто мог испортить всю игру! — возмутился Батлер. — А вы вообще должны были вести себя по-другому!

— Будешь упрекать меня? — пробурчал его брат.

— А тебя это удивляет? Парень-то оказался зубастым, и он побил тебя, как говорится, по всем статьям. И чем возбужденнее становился ты, тем спокойнее был он. Это не ускользнуло ни от Роллинса, ни от Баумгартена. А история с ножом! Парень и в самом деле выстрелил бы! Что подумают о нас эти двое!

— Пусть думают, что хотят! Похоже, они снова нам доверяют. Поговорим лучше о вещах более приятных! Я точно рассказал вам, где находится Нефтяное озеро. Найдете его?

— Безусловно.

— Если отправитесь вовремя и ничто вас не задержит, то после полудня будете на месте. Пещеру отыскать будет так же легко, как и Глуми-Уотер. Там найдете все необходимое: сорок бочек нефти, инструменты и все прочее. Только смотрите: вы должны приняться за работу сразу же, как приедете — вам потребуется много времени. Не забудьте уничтожить следы. Докатите бочки по одной до воды, выльете нефть в воду и снова закатите их в пещеру. Вход замаскируете точно так, как это сделано сейчас. Даже самый зоркий глаз ничего не должен обнаружить. Не оставляйте на берегу следы от бочонков. Надеюсь, до вечера управитесь.

— А что потом? — спросил Батлер.

— Потом вам надо хорошенько выспаться, а на следующее утро поедете нам навстречу. Скажете, что отыскали озеро и путь туда свободен. Самое главное при этом — искренне удивляться находке нефти.

— Это-то мы сумеем, постараемся затуманить мозги этим двоим. Надеюсь, ты свою часть работы сделаешь!

— Конечно!

— Сколько за это заплатишь?

— Вдвоем вы получите пятьдесят тысяч долларов.

При этих словах Нефтяной принц крепко сжал руку братца, давая понять, что эти слова сказаны только для Поллера. На самом деле Поллеру предназначались не деньги, а нож или пуля. Бедняга, конечно, ни о чем не догадывался и с радостью переспросил:

— Значит, я получу двадцать пять?

— Да, — кивнул Гринли.

— Неплохо! Я ваш душой и телом! Если бы их можно было получить сразу и наличными!

— Это невозможно. Он выпишет чек на Фриско.

— Тогда нам придется ехать в Сан-Франциско?

— Да, поедем вместе.

— Ну, этот путь я проделаю охотно. За двадцать пять тысяч долларов поскачешь гораздо дальше.

— Еще одно предупреждение. На самом деле по поводу краснокожих я не так спокоен, как показывал. Будьте очень осторожны и постарайтесь, чтобы вас не заметили. Будет катастрофа, если я с теми двумя увижу на озере только чистую воду.

— Не волнуйся, — успокоил его Батлер.

— Возвращаемся в лагерь. Если кто-нибудь из них проснется и не увидит нас, он может что-нибудь заподозрить.

Когда они вернулись к Роллинсу и Баумгартену, те крепко спали. Трое бандитов тихо прилегли рядом со спящими. Ночь прошла спокойно, а едва забрезжил рассвет, Батлер и Поллер отправились в путь.

Роллинс и Баумгартен полагали, что те двое отъедут вперед недалеко, но Нефтяной принц разъяснил им ситуацию:

— Они посланы на разведку и должны тщательно осматривать местность. Это требует неторопливой езды. Так мы слишком быстро настигнем их, и придется снова останавливаться и ждать.

— Когда же мы выезжаем?

— Завтра утром.

— Так поздно?!

— Вовсе не поздно. Вы сами хотели, чтобы рассеялись все ваши подозрения. Если они встретят по дороге врагов, тотчас вернутся и сообщат нам об этом. Если до вечера они не приедут, значит, нам нечего опасаться.

Такое объяснение показалось Роллинсу и Баумгартену разумным.

Прошел целый день, наступил вечер — Батлер и Поллер не возвращались, что привело троих ожидавших в благодушное настроение. Банкир всю следующую ночь не сомкнул глаз; он находился в каком-то лихорадочном возбуждении. По его мнению, завтра настанет великий день, когда самое большое и опасное предприятие всей его жизни завершится удачей. Такое могло присниться только во сне! Он станет настоящим нефтяным королем, владельцем неисчерпаемого источника! Его имя назовут среди имен крупнейших миллионеров, а через короткое время его причислят к сонму тех самых, всемирно-знаменитых нью-йоркских Четырехсот! Эти мысли не давали Роллинсу покоя, и как только начало светать, он растолкал Гринли и Баумгартена, торопя их с отъездом. Когда солнце только поднялось над горизонтом, они уже проделали путь в несколько миль.

Они ехали по горной местности, поросшей густыми лесами, время от времени натыкаясь на следы уехавших вперед спутников. В полдень решили дать лошадям отдохнуть.

— Через четверть часа мы доберемся до подходящего места, — объявил Нефтяной принц, — глубокой котловины, в которую не заглядывает солнце. Там всегда прохладно.

Они ехали по довольно круто вздымавшемуся косогору. Как только подъем окончился, покрытый хвойным лесом склон вдруг резко обрывался вниз. Всадником даже пришлось спешиться и вести лошадей в поводу.

— Еще шагов двести, — успокаивал Гринли, — а потом появится долина. Она невелика, и посреди нее находится огромная скала, рядом с которой растет могучий столетний бук.

Преодолев указанное расстояние, спутники Гринли буквально остолбенели, зачарованные красотой открывшегося перед ними пейзажа. Прямо под ногами почва почти отвесно уходила вниз; они оказались на верхнем краю котловины, образованной обрывистыми скальными стенами. С южной и с северной стороны котла вели два узких выхода. Путники находились на выступе западной стеньг, нависавшем над котловиной. Скала, о которой говорил Гринли, была почти рядом. А дерево возле нее поражало такой совершенной красотой, что привело бы в восхищение любого живописца.

— Вот это да! — не удержался Баумгартен.

— Тсс! — остановил его Гринли. — Мы здесь не одни. Видите индейцев? Там, с северной стороны? Там же пасутся их лошади.

Краснокожие сидели в тени скальной глыбы, спасаясь от знойных солнечных лучей. Лица их были раскрашены боевыми красками, полностью скрывавшими черты лица. У одного из индейцев за налобной повязкой торчали два орлиных пера. И только теперь трое путников заметили темную полосу в траве, начинавшуюся у южного входа и, словно шнур, тянувшуюся до самой скалы.

— Это след, оставленный краснокожими, — сообщил своим спутникам Гринли.

— Пожалуй, нам не стоит идти дальше, — с озабоченным видом произнес банкир. — После пуэбло я не верю ни одному индейцу.

— Я знаю этих краснокожих, — спокойно ответил Гринли, — и даже имя одного из них: это Мокаши, вождь нихора.

— Что может означать это имя? — осведомился бухгалтер.

— Бизон. Когда-то этих животных было много в саваннах, и вождь прославился как удачливый охотник.

— Если вы его знаете, то и он, может быть, вас знает?

— Конечно, ведь я несколько раз бывал в его племени. Случалось это, правда в мирное время, но он всегда был расположен ко мне. Сейчас, когда выкопан топор войны, никому нельзя верить.

— Хм, что же делать?

— Да, собственно, ничего. Если просто спустимся вниз, они нас не тронут. Но на всякий случай лучше ему, конечно, не показываться.

— А объехать котловину никак нельзя?

— В принципе, можно, но окольный путь долог, и тогда мы сегодня не попадем на Нефтяное озеро. Нечего и говорить, что тогда разминемся с Батлером и Поллером, если они решат поехать нам навстречу. Да, не вовремя оказались здесь эти красномазые… Стой! — Гринли вдруг прервался. — А это что такое?

Он указал рукой в направлении южного входа в котловину, где двое пеших индейцев внимательно изучали след. Лица этих двоих тоже были в боевой раскраске. Один из них носил в волосах орлиное перо. Значит, он еще не был выдающимся вождем, и только надеялся проявить свое воинское искусство. Оба в руках сжимали ружья.

— Это навахо, — тихо, как будто боясь, что его услышат, произнес Нефтяной принц.

— Вы их тоже знаете?

— Нет. Тот, что с пером, очень молодой воин, и свое отличие получил уже после моего последнего визита.

— Вы и у навахо бывали? Смотрите! Дьявольщина! Они залегли в траву. Зачем они это делают?

— А вы не догадываетесь? Они же враги индейцев нихора. Вот она — встреча разведчиков двух враждебных племен. Навахо, похоже, нарвались на неприятелей. Смотрите, что теперь будет!

Гринли задрожал от возбуждения, и эта его дрожь тотчас охватила его спутников. С места, на котором они стояли, можно было легко наблюдать за происходящим, оставаясь невидимыми.

Двое навахо медленно ползли к скале.

— Мокаши и его спутник погибнут, — пояснил Нефтяной принц, — если просидят еще хотя бы минуту.

— А мы не можем помешать кровопролитию? — спросил взволнованный бухгалтер.

— Нет, нет… и… да! — вдруг повысил голос Гринли, которого осенила какая-то догадка. — Воспользуемся этим!

Навахо находились в десятке шагов от скалы. Если они до нее доберутся, то сидящим на другой ее стороне нихора придет конец.

— Воспользоваться? Как это? — едва переводя дыхание, спросил банкир.

— Сейчас увидите.

Гринли вскинул свою двустволку и прицелился.

— Бога ради! Вы же не будете стрелять?

Однако Баумгартен опоздал со своими уговорами: прогремело два выстрела подряд. Индейца с пером первая пуля поразила прямо в голову, и он умер мгновенно. Другой тоже рухнул на землю, взмахнув руками.

— Боже! Вы их застрелили! — в ужасе закричал Роллинс.

— Для моей и вашей же пользы! — холодно бросил Нефтяной принц. Он отложил ружье в сторону и свесился со скалы так, чтобы его можно было заметить снизу.

Напуганные неожиданным грохотом нихора едва не подпрыгнули, но сразу же упали на траву, стараясь стать как можно незаметнее для стрелка. Они подумали, что стреляют в них, ибо скала мешала увидеть мертвых навахо. Нихора были уверены, что стрелявший находится с другой стороны глыбы, и медленно поползли вдоль скалы, надеясь за ее поворотом застать стрелявшего врасплох. Тогда Нефтяной принц с ухмылкой крикнул им сверху:

— Мокаши, вождь нихора, может встать. Ему не надо прятаться, потому что его враги уже мертвы.

Мокаши бросил взгляд наверх и, увидев говорившего, издал возглас удивления, после чего спросил:

— Уфф! Кто стрелял?

— Я.

— В кого?

— В навахо. Можешь взглянуть на них. Их было двое, и теперь они лежат за поворотом скалы. Они мертвы.

Осторожный краснокожий не стал торопиться следовать совету бледнолицего. Он еще прополз до угла и опасливо выглянул за поворот. Потом приподнял голову выше, вынул нож, изготовился и сделал пару резких прыжков в сторону трупов. Увидев, что лежавшие не подают никаких признаков жизни, индеец выпрямился и крикнул Нефтяному принцу:

— Ты прав; они мертвы. Спускайся сюда!

— Я не один.

— С тобой бледнолицые?

— Да.

— Много их?

— Двое.

— Бери их с собой!

— Ну что, примем приглашение? — спросил Роллинс» Нефтяного принца.

— Естественно, — ответил тот.

— Это не опасно?

— Сейчас нет. Я спас жизнь обоим нихора, и теперь они перед нами в большом долгу.

— Но это же убийство, сэр, двойное убийство!

— Оставьте эти сантименты. Двое из четырех индейцев должны были в любом случае умереть. Если бы я не вмешался, погибли бы нихора. Крикни я — завязалась бы схватка, и вряд ли хоть кто-нибудь из этой четверки выжил. Черный жребий выпал навахо, а за это мы получим вечную благодарность и дружбу нихора. Теперь у нас не будет никаких забот — мы окажемся под защитой нихора. Успокойтесь и следуйте за мной!

Роллинс и Баумгартен поплелись следом, однако никак не могли отделаться от ужаса перед этим человеком, который только что, ради сиюминутной выгоды, отнял жизнь у двоих ничего ему не сделавших индейцев. Проходя южный вход в котловину, они не заметили, как в зарослях позади них сверкнули два глаза. Когда белые исчезли в узкой горловине прохода, из кустов выросла фигура краснокожего. С ненавистью посмотрев вслед бледнолицым, индеец снова исчез в зарослях. Похоже, этого воина навахо оставили охранять вход, прежде чем сами проникли в котловину…

Тем временем Нефтяной принц со своими спутниками беззаботно приближался к вождю, поджидавшему его возле скалы. Издали Мокаши не мог различить лица Гринли, но когда тот приблизился, на раскрашенном военным узором лбу вождя резко обозначилась складка.

— Куда направляются бледнолицые? — грозно спросил он.

Нефтяной принц ожидал более дружественный прием.

Слезая с коня, он разочарованно ответил:

— Наша тропа началась на Рио-Гила.

— Где же она закончится?

— У вод Челли.

— За вами пойдут другие бледнолицые?

— Нет, а если такое случится, это будут наши враги.

— Вам известно, что стрела мира сломана нами?

— Да.

— И вы осмелились приехать сюда?

— Вы воюете с навахо, — Гринли пристально посмотрел в глаза вождю, — а не против белых!

— Бледнолицые хуже, чем собаки навахо. Когда здесь не было ни одного белого, между краснокожими царил мир. Только бледнолицые виноваты в том, что томагавки отбирают у нас жизнь. Их нельзя щадить!

— Хочешь сказать, что вы наши враги?

— Да, смертельные враги.

— И тем не менее моим пулям ты обязан жизнью! Надеюсь, вы же не станете поджаривать нас на медленном огне?

По лицу вождя промелькнула презрительная усмешка, после чего он ответил:

— Ты говоришь об огне, как будто уже в нашей власти, а ведь нас только двое, тогда как вы приехали втроем. Ты похож на лягушку, которая сама запрыгивает в змеиную пасть после того, как поймает устремленный на нее взгляд.

Такое оскорбление ни в коей мере не было следствием теперешней вражды. Весьма вероятно, что репутация Гринли среди нихора была совсем не такой, как он расписывал своим спутникам. Нефтяной принц тотчас почувствовал, что те и сами могут прийти к подобному выводу, и решил этому воспрепятствовать.

— Мокаши, храбрый вождь, разве ты меня не узнаешь? — спросил он.

— Глаз мой никогда не забывал лица, которое хоть однажды видел.

— Я никогда не делал зла воинам нихора!

— Уфф! Почему ты это говоришь? Если бы ты обидел моего воина хотя бы одним движением пальца, тебя бы уже не было в живых.

— Почему ты так враждебно настроен против меня? Разве твоя жизнь так дешево ценится, что ты не можешь хоть раз благосклонно отнестись к ее спасителю?

— Скажи мне прежде, когда ты увидел убитых тобой навахо и как долго ты наблюдал за ними?

— Увидел я их минуты за две до выстрелов, которые произвел ради твоего спасения.

— Что плохого они тебе сделали?

— Ничего.

— И ты их убил!

— Я спасал тебя!

— Собака! — прогремел Мокаши, и глаза его засверкали. — Много охотников и воинов обязаны мне жизнью, и я ни разу не напоминал им об этом, хотя с тех пор сменилось немало солнц. Ты только что предстал передо мной, а уже много раз назвал себя моим спасителем. Платы от меня тебе ждать нечего. Разве я просил спасать меня?

Гринли был всерьез напуган, однако решился упрекнуть индейца:

— Нет, но… без моего вмешательства ты был бы уже мертв…

— Кто это сказал тебе? Смотри, здесь, у скалы, стоят наши кони, которые предупредили бы нас о приближении чужака. Мы услышали их храп и схватились за ножи, когда раздались твои выстрелы. Эти навахо тебе ничего не сделали. Ты с ними не бился лицом к лицу, а подстрелил из засады. Ты не воин, а убийца. Вот там лежат их трупы. Имею я право снять с них скальпы? Нет, потому что эти воины пали от предательских пуль. Если бы ты не пришел, то лошади предупредили бы меня, и я сразился бы с врагами с ножом в руках и мог бы украсить себя их скальпами. Знаешь ли ты того навахо с пером в волосах? Его звали Хасти-тине, то есть Старый Человек, хотя прожил он всего двадцать весен и зим. Столь почетное имя дается только мудрому и смелому. И такого воина ты убил! А теперь хвастаешься передо мной тем, что победил его в нечестном бою и вместо мести требуешь с меня плату!

Нефтяной принц перепугался до смерти, а его спутники чувствовали себя еще хуже. Вождь нихора продолжал:

— Все вы, бледнолицые, одинаковые. Сколько среди вас добрых? На одного Олд Шеттерхэнда, в чьем сердце живет любовь, приходятся сотни сотен других, несущих нам гибель. Стойте здесь, пока я не вернусь! Если только посмеете сдвинуться с места, вы погибли.

Кивком головы он позвал своего соплеменника за собой, и оба ушли, внимательно изучая след навахо до самого входа в котловину. Потом скрылись за ним.

— Боже мой! Дела оборачиваются совсем не так, как мы ожидали, — посетовал банкир. — Вы сварили суп, который слишком густ, и мы можем подавиться.

— Убийца! — вторил ему бухгалтер. — Вождь прав. Зачем вы стреляли? Этот Хасти-тине так молод и уже так знаменит! Разве вас не страшит содеянное?

— Молчи! — повелительно оборвал его Нефтяной принц. — Я на самом деле спас вождя от смерти, а его разговоры о чувствительности лошадей — пустая болтовня!

— Сомневаюсь. Индеец, похоже, уверен в том, о чем говорит. Разве мы не стояли перед ним, словно школяры. Надо бежать, пока он не вернулся.

— Не смейте и думать об этом, мистер Баумгартен! Наверняка поблизости спрятались другие воины. Если мы убежим, он пойдет вместе с ними по нашим следам, и тогда мы точно погибли. А так он, может, нас еще и отпустит. Будем ждать!

Прошло не менее четверти часа, прежде чем нихора вернулись. Когда они приблизились, Мокаши сказал:

— Отмщение уже ждет тебя, и смерть спешит, но я не наложу на тебя руки. Навахо было не двое, а трое. Третий стоял на страже у входа и все видел, но не смог помешать убийству. Он направит свои мокасины по твоему следу и будет идти за тобой, пока не пронзит ножом твое сердце. Твой скальп сидит на твоей башке не прочнее дождевой капли на ветке, раскачиваемой ветром. Я не стану вмешиваться в твою судьбу — ни добрым участием, ни злым. Но я хочу знать, зачем вам надо на Челли? Что вы там ищете?

— Клочок земли, — едва выдавил из себя еще недавно такой самоуверенный Нефтяной принц.

— Он принадлежит тебе?

— Да.

— Кто тебе его подарил?

— Никто.

— И тем не менее ты утверждаешь, что он твой.

— Да. Это всем известное «обустройство томагавком»

— Мне неприятно такое слышать.

— Почему?

— Потому что это грабительское, разбойничье слово! Твой клочок земли на Челли! Перед тобой стоит Мокаши, вождь племени нихора, которые являются хозяевами и законными владельцами всей округи на Челли! Вы — паршивые собаки! Что бы сказали бледнолицые с той стороны Великой Воды, если бы мы пришли к ним и заявили, что это наша земля? А мы должны терпеть вас и ваши притязания! «Принадлежащий» тебе клочок земли на Челли куплен не у нас и не подарен нами! Мой кулак должен уничтожить тебя, но он слишком горд, чтобы просто коснуться тебя. Убирайся прочь отсюда, прочь от того клочка земли, по которому так тоскует твоя душа. Пройдет совсем немного времени, и он принесет кровавую жатву!

Мокаши повелительным жестом руки указал на северный выход из котловины. Белые вскочили на лошадей и поспешили прочь, радуясь что целыми и невредимыми могут покинуть опасное место.

Чтобы оценить слова вождя и понять его поведение, надо знать, каким образом белые становились владельцами земельных угодий. В соответствии с так называемым законом о жилище, каждый глава семьи и каждый мужчина в возрасте свыше двадцати одного года, будь он гражданином США или только выразил волю им стать, мог оказаться собственником любого незанятого земельного участка размером не больше 160 акров [53], ничего за это не заплатив. Ему требовалось только прожить там не менее пяти лет и обустроить участок. Кроме того, миллионы акров были за бесценок проданы под железные дороги.

Что же касается выражения «обустройство томагавком», то для того, чтобы стать собственником объявленного участка, достаточно было срубить несколько деревьев, сколотить хибару да посеять немного зерна. Никого не интересовало, что скажут об этом индейцы, хозяева этих земель!

Трое белых, покинув котловину, некоторое время скакали молча по светлому лесу. Нефтяной принц хорошо понимал, что посрамлен вождем нихора гораздо сильнее, чем курьером. Его злило испытанное унижение, и он думал только о том, как бы ему восстановить свой весьма пошатнувшийся престиж в глазах банкира и бухгалтера. Прервав долгое молчание, он наконец сказал:

— Краснокожие мерзавцы! В высшей степени неблагодарны! Можно очень долго жить с ними в мире, оказывать им различные благодеяния, но в один прекрасный день они рвут все отношения и забывают, скольким они вам обязаны.

Роллинс кивнул:

— Да, мы оказались в очень скверном положении. Мы еще должны радоваться, что легко отделались. Я уже думал, что нам крышка!

— Пожалуй, так бы оно и было, если бы вождь в душе не признавал моей правоты. Было же ясно, что я спас его от смерти. Мне больше никогда не придет в голову сделать индейцу добро.

— Это верно! Краснокожие не стоят того, чтобы стараться для них.

Похоже, банкир был не склонен осуждать поведение Нефтяного принца. Роллинс принадлежал к истинным янки, для которых человеческая жизнь не имела никакой цены. Опасность прошла, а вместе с нею — и впечатление, которое на какое-то мгновение произвела на него смерть обоих навахо. Но Баумгартен в этот раз отнесся ко всему по-иному. Да и сам он был по-другому устроен. Поступок Гринли он считал преступлением.

— А вы когда-нибудь делали добро индейцам? — с укоризной в голосе спросил он.

— Что за вопрос! Сотни этих негодяев обязаны мне своими жизнями, а тысячи получали от меня мясо, хлеб, порох, свинец и многое другое.

— И нихора? По вождю не скажешь, что это так.

— Он просто неблагодарный мошенник.

— А почему же вы тогда не напомнили ему про это?

— Из простого благородства, сэр.

— Чушь! В том положении, в каком мы находились, о благородстве никто не вспоминал.

— Вы это говорите потому, что не знаете Запада.

— Возможно! Тем не менее я на вашем месте напомнил бы вождю, что он и его племя обязаны мне благодарностью. А вы даже и не заикнулись об этом. Может быть, те благодеяния, о которых вы сейчас тут рассказываете, так и остались у вас в голове?

— Вы хотите меня оскорбить, сэр? — взорвался Нефтяной принц. — Или, может, назовете меня лгуном?

— Я просто высказал свое мнение. Как и любой человек, я имею на это право.

— Да, если при этом не задевать честь другого. Вы могли высказать свое мнение более предусмотрительно.

— Почему? Вы так чувствительны?

— Вы должны быть мне благодарны до конца жизни. Ведь я намерен сделать вас богатейшими людьми!

— Не меня, а мистера Роллинса, который к тому же вам хорошо заплатит.

— Но я же вызволил вас из плена в пуэбло!

— Возможно, но сказать по правде, чем больше я думаю о том происшествии, тем больше у меня возникает вопросов, на которые я не могу дать ответа.

Гринли испытующе взглянул на него. Его душила ярость, но он сумел овладеть собой и, стараясь оставаться спокойным, спросил:

— И что же это за вопросы? Могу я их узнать?

— Не сейчас.

— Нет? А я думаю, что, вероятно, мог бы ответить на них.

— Совершенно определенно могли бы, только вот сомневаюсь, ответите ли. Потому давайте больше не будем говорить об этом. Меня просто возмутили ваши слова о нашей благодарности. Путешествие еще не окончено. Весьма вероятно, что мы с вами еще поквитаемся, и тогда нам не надо будет благодарить вас.

— Не пойму, что вы имеете в виду?

— Все очень просто. Я имею в виду дело, которое нам предстоит уладить. Если вы получите деньги, то, надеюсь, не станете требовать еще и благодарности. Вы спасли нас из пуэбло — это записано в счет, но эта позиция, возможно, скоро будет уравнена тем, что вы убили навахо.

— Что же следует из этого счета?

— Не притворяйтесь гринхорном! Не исключено ведь, что мы снова встретим навахо, и они захотят отомстить за смерть своих соплеменников.

— Хо! Как мало вы знаете Запад. Откуда они узнают о случившемся?

— Разве вы не слышали, что сказал Мокаши? Там было трое навахо, и этот третий будет нас преследовать.

Лицо Нефтяного принца приняло серьезное выражение. Он задумался, но вскоре презрительно рассмеялся:

— Неужели вы верите, что Мокаши сказал правду? В самом деле? Должен вас огорчить: из вас никогда не получится настоящий вестмен. Мокаши отправился на разведку против навахо. Он сделал это сам, отказавшись от услуг простого воина, а это — знак того, что дело-то крайне важное. Он наткнулся на троих врагов и должен был сделать все возможное, чтобы убить их. Двоих я застрелил, третий остался в живых, и он видел нихора. Навахо не будет преследовать нас, он быстро вернется в свое племя и сообщит, что Мокаши поблизости. Естественно, задача вождя — всеми силами воспрепятствовать этому. Он должен пойти по следу навахо, чтобы убить и его. Согласны?

— Хм! — буркнул Баумгартен. — Может, так, а может, и нет…

— Будет так, а не иначе, и уверяю вас …

Гринли прервался, резко осадил лошадь и внимательно посмотрел вдаль. Всадники оказались посреди открытой лужайки, откуда был виден край леса. На его темном фоне выделялись двое всадников, которые тоже остановились, заметив Нефтяного принца и его спутников.

— Двое, — задумчиво произнес Нефтяной принц, — кажется, белые. Ставлю сто против одного, что это Батлер и Поллер. В любом случае троим нечего бояться двоих. Вперед!

И они поскакали дальше. Те двое, увидев это, направили своих лошадей навстречу. Действительно, это оказались именно Батлер и Поллер. Когда всадники почти сблизились, Нефтяной принц крикнул:

— Ну, как? Путь свободен?

— Да, — кивнул Батлер, — как во времена глубочайшего мира! Мы не наткнулись ни на один индейский след.

— Нашли Глуми-Уотер?

— Да.

— А нефть?

— О, великолепно, просто великолепно! — воскликнул Батлер с сияющим от удовольствия лицом. Он обратился к банкиру: — Будьте добры, просто понюхайте нас! Ну, как находите этот запах? Это же почти розовое масло, сэр!

Оба пахли нефтью. Роллинс сразу же расчувствовался:

— Ну, пожалуй, не розовое масло, но мне этот запах гораздо приятнее. Сколько времени нужно, ребята, чтобы собрать фунт розового масла? А нефть сама бежит из земли, и за день можно залить ею сотни бочек. Ее аромат гораздо приятнее всех прочих запахов в мире. Не так ли, мистер Баумгартен?

Тот поддакнул, почти столь же обрадованный, как и Роллинс.

— Отлично! До сих пор вы все еще не верили мне, но теперь-то вы согласны?

— Если только это не обман, сэр…

— Как? Вы все еще не доверяете мне?

— Похоже, мистер Баумгартен не доверяет не только мне, — вмешался Нефтяной принц. — Мы это еще обсудим. А сейчас давайте уберемся с открытого места. Здесь нас легко могут заметить индейцы.

— Разве вам они попадались? — спросил Батлер, развернув коня в сторону леса, из которого они с Поллером только что выехали.

— Да, и совсем недавно.

— Что за индейцы?

— Нихора, причем вместе с вождем.

— Встреча была удачной?

— Не очень, но могло бы быть и хуже.

Гринли рассказал обо всем случившемся, и, само собой разумеется, Батлер с Поллером полностью одобрили его поведение. Тем временем всадники добрались до леса, что положило конец беседе, поскольку деревья росли так тесно, что пришлось ехать гуськом, а это очень не понравилось банкиру, желавшему поподробнее узнать про Нефтяное озеро.

Через некоторое время чащоба осталась позади, и перед всадниками снова открылась травянистая прерия. Они смогли съехаться вместе, и тут Роллинс потребовал подробностей. Батлер и Поллер исполнили его желание с таким рвением, что банкир просто горел от нетерпения. Он даже сказал, что не может дождаться того мгновения, когда наконец увидит озеро, на что Батлер успокаивающе ответил:

— Недолго осталось подвергать испытанию ваше терпение. Часа через полтора, самое большее, мы доберемся до цели.

— Полтора часа? А мы встретились с вами полчаса назад. Значит, вы покинули Нефтяное озеро всего два часа назад?

— Примерно так.

— А почему же не раньше? Такое известие, какое вы мне принесли, никогда не может прибыть слишком рано.

Вопрос был в высшей мере несвоевременный, потому что Роллинс не мог знать, сколько времени могла отнять работа на Глуми-Уотер, но Батлер легко вывернулся из затруднительного положения:

— Наша задача заключалась в обеспечении вашей безопасности. Поэтому нам пришлось тщательно обшарить окрестности озера. Это было нелегко: местность там очень неровная, и мы продвигались медленно, соблюдая осторожность. Справились мы с работой всего несколько часов назад.

— И вы не нашли ничего опасного?

— Ничего, совсем ничего. Можете избавиться от малейших опасений, сэр.

Роллинс почувствовал себя не только успокоенным, но и таким радостным, исполненным доверия, как никогда. Всего в каком-нибудь часе пути лежало место, где сберегался для него капитал в несколько миллионов долларов. Он мог бы обнять всех своих спутников, но удовлетворился тем, что пожал руку бухгалтеру и сказал:

— Наконец-то! Наконец-то мы у цели! И все опасности позади! Ну, разве вы не рады этому?

— Конечно, сэр, — прозвучал простой ответ.

— Конечно, сэр, — передразнил Роллинс, покачав головой. — Вы говорите так холодно, так безучастно, как будто лично вас дело не касается!

— Зачем вы так! Вы же знаете, что обо всех ваших начинаниях я забочусь, как о своих собственных. Я тоже радуюсь, но предпочитаю не выражать свои чувства открыто.

— Знаю, знаю я вас, мистер Баумгартен! Но сегодня вы могли бы быть и посговорчивее. Правда, я вам еще ничего не сказал, но вы и сами могли бы догадаться, что раз уж я прихватил вас с собой, то имею на вас кое-какие виды. Ваша доля в этом предприятии будет больше, чем вы думали. Вы полагаете, что я вместе с семьей покину Арканзас и переселюсь сюда, на Дикий Запад? Нет, спешить я не собираюсь. Сначала должно быть сделано все, что надо. Моей постоянной и надежной резиденцией по-прежнему останется наш Браунсвилл. Мне придется нанять инженеров, а руководить ими я назначу делового директора. Как вы думаете, кто будет этим человеком? — при этом он значительно посмотрел на бухгалтера под другим углом и, поскольку тот ничего не ответил, продолжил: — Или вы тоже намерены всю свою жизнь провести в Браунсвилле?

— У меня пока не было возможности подумать на эту тему, мистер Роллинс.

— Будьте добры, подумайте сейчас! Так как же будут звать этого директора, о котором я только что говорил?

Немец выпрямился в седле и спросил:

— Вы это серьезно, сэр?

— Конечно! Вы же знаете, что в таких случаях я не привык шутить. Должность очень ответственная и трудная. Поэтому вы, кроме оклада, будете получать долю с прибыли. Соглашаетесь?

— От всего сердца!

— Значит, договорились! По рукам!

Баумгартен подал свою руку и произнес:

— Удержусь от громких слов, мистер Роллинс. Вы знаете меня. Можете поверить: неблагодарным я не буду. Самое большое мое желание — дорасти до места, на котором буду сидеть.

— Дорастете. В этом я уверен!

— И я мог бы утверждать такое, правда, с меньшей уверенностью. Есть кое-что, о чем не раз говорил мистер Гринли: я не знаю Запад, а здесь требуются люди, которым палец в рот не клади. И потом… придется драться.

— Драться? С кем?

— С индейцами, конечно. Или вы думаете, что они спокойно позволят нам вести наше крупное дело?

— Да, они могут кое в чем помешать.

— Хм! Земля, вообще-то, принадлежит им и …

— Гоните прочь подобные мысли! — вмешался Нефтяной принц. — Слышали, что сказал Мокаши? Что озабочен тем, как добраться до моего «клочка земли», чтобы взять его во владение.

— Вряд ли он говорил серьезно.

— И тем не менее.

— Хорошо! Местность и в самом деле принадлежит племени нихора? Возможно ли, что на нее предъявят претензии и другие краснокожие, например навахо?

— Нам должно быть совершенно безразлично, что скажут или подумают эти парни. Помните, я говорил сегодня об «обустройстве томагавком»? Соответствующий документ хранится в моем кармане. Уступлю его вам. Вы можете проверить его в Браунсвилле, где его обязательно признают подлинным. Он будет принадлежать вам, как только вы мне дадите чек на сан-францисский банк. Когда это произойдет, вы в соответствии с законами Соединенных Штатов станете полноправным владельцем Глуми-Уотер, и ни один краснокожий черт не сможет вас выгнать оттуда.

— Все правильно, сэр. Только вдруг эти краснокожие не будут поступать в соответствии с законами Соединенных Штатов?

— Они будут вынуждены это сделать. Вы, разумеется, наймете только тех людей, которые знают толк в ружье и ноже. Такие сумеют заставить индейцев уважать вас! Вообще говоря, ваш промысел вскоре притянет такое количество народу, что каждую атаку индсменов не только будут победно отражать, но и вся округа вскоре полностью очистится от индейцев. Но обязательно установите машины! Вы же знаете, что машина — самый большой и самый непобедимый враг индейцев.

Это было правдой. Где только появлялся белый человек с железной паровой машиной, краснокожие вынуждены были уступить. Такова неумолимая судьба. Машина стала непобедимой противницей, но не такой ужасной, как ружья, огненная вода или оспа и другие болезни, жертвами которых были и еще будут доверчивые краснокожие. Они исчезнут подобно бизонам, которые истреблены в прериях с такой тщательностью, что лишь немногим экземплярам удалось попасть в зоопарки.

Обещанный срок в полтора часа еще не прошел, когда пятеро всадников очутились между холмами, густо поросшими темным хвойным лесом. Лишь изредка где-то посвечивало яркой зеленью одиночное деревце, но от этого светового пятнышка на душе становилось еще мрачнее. Когда Роллинс заявил об этом вслух, Нефтяной принц с ним не согласился:

— Когда вот доберетесь до Глуми-Уотер, узнаете, что там будет куда мрачнее.

— А далеко еще?

— Нет. Уже следующее ущелье приведет нас к цели.

Вскоре достигли и этого ущелья, затем свернули в него.

С обеих сторон высоко в небо уходили темные скалы. По дну ущелья струился хилый ручеек, в воде которого плавали жирные пятнышки. Заметив их, Гринли одарил Батлера и Поллера довольным взглядом. Он не смог переговорить с ними и теперь в душе спрашивал себя, хорошо ли они выполнили поручение. Постепенно Гринли стал успокаиваться, показал на воду и сказал банкиру:

— Смотрите-ка, мистер Роллинс! Этот ручей течет из Глуми-Уотер. Как вы думаете, что там плавает на поверхности?

— Нефть! — откликнулся банкир и наклонился к воде.

— Да, нефть.

— Невероятно! Какая жалость, что ее уносит вода!

— Да пусть уносит; ее здесь много. Самое важное в моей находке сегодня — этот безвестный ручеек, вытекающий из озера. Позже вы убедитесь, что даже такая мелочь от вас никуда не денется.

— О, мистер Гринли! Вы чувствуете, какой запах?

— Конечно! При открытии этого чудесного места я должен был почувствовать его раньше вас!

— Чем дальше мы будем продвигаться вперед, тем сильнее он будет.

— Вот подождите, доберемся до озера, тогда-то вы удивитесь!

Нефтяной запах с каждым шагом становился все сильнее. В какой-то момент стены ущелья вдруг сошлись, и перед удивленными взглядами банкира и его бухгалтера открылась продолговатая скругленная впадина, дно которой занимало Нефтяное озеро, да так плотно, что между урезом воды и скалами осталась только узкая полоса суши, заросшая густым кустарником и черными елями. Те же самые деревья росли и на окружающих скалах, взбираясь к привершинному лесу, деревья в котором стояли бдительными часовыми, не пропускающими вниз ни единого солнечного луча.

Несмотря на то, что день был в разгаре, вокруг царили сумерки. Ни одно, даже малейшее дуновение ветерка не доходило до веток; ни единой птицы не было видно; ни одной бабочки не порхало над цветами. Всякая жизнь, казалось, здесь умерла. Казалось? Нет, это не только казалось, все действительно вымерло, ибо на поверхности озера плавало много мертвой рыбы — поблескивавшие матовым тушки странно выделялись на покрытой нефтяной пленкой водяной поверхности. От воды шел исключительно резкий запах нефти. Это неосвещенное, неподвижное озеро, напоминавшее редкому посетителю застывший глаз умирающего, полностью оправдывало свое название Глуми-Уотер, или Мрачная Вода. Роллинс и Баумгартен застыли на берегу на несколько минут, не произнося ни единого слова.

— Ну, вот оно — Глуми-Уотер, — прервал воцарившуюся тишину Нефтяной принц. — Что вы об этом думаете, мистер Роллинс? Нравится?

Банкир, едва выйдя из оцепенения, глубоко вздохнул и ответил:

— Нравится? Что за вопрос! Я верю, что древние греки, умирая, именно через такое озеро уходили в подземный мир.

— Ничего не знаю о греческих водах, но смею утверждать, что с нашим Глуми-Уотер они не сравнятся, потому что там нефти не было, а здесь она есть. Оставьте седло, сэр, и попробуйте эту нефть. Мы можем даже совершить вокруг озера круг почета!

Всадники спешились. Они вынуждены были привязать лошадей, ибо те храпели, брыкались и порывались убежать прочь. Им явно не по нраву пришелся всепроникающий нефтяной запах. Гринли подошел к воде, намочил руку, понюхал ее, внимательно разглядел, а потом торжествующе заявил банкиру:

— Здесь плавают миллионы долларов, сэр. Убедитесь сами!

Роллинс сделал то же самое, прошелся немного дальше вдоль берега и снова зачерпнул воды. Он изучал поверхность озера в нескольких местах, но не сказал ни единого слова, а только качал да качал головой. Казалось, у него отнялся язык. Глаза его блестели, движения стали поспешными и какими-то неуверенными, колеблющимися; руки его дрожали, и банкир, похоже, собрал все свои силы, чтобы промолвить:

— Кто бы мог подумать!.. Кто бы только мог подумать такое!.. Мистер Гринли, все, о чем вы мне говорили, оправдалось с лихвой!

— В самом деле? Это меня радует, сэр, очень радует! — Нефтяной принц улыбнулся. — Теперь-то вы убедились, что я честный человек?

Роллинс весь потянулся к нему и ответил:

— Дайте я пожму ваши руки. Вы и в самом деле честный человек, каких я еще никогда не встречал. Простите нам временное недоверие! Не мы в нем виноваты!

— Знаю, знаю, сэр, — Гринли с горечью кивнул. — Эти чужаки настраивали вас против меня. Не надо было их слушать, но теперь все прошло, все! Испытайте-ка нефть, сэр!

— Я ее уже… уже испытал.

— Ну и…

— Это самая прекрасная, самая чистая нефть, с которой я когда-либо имел дело. Откуда она течет? Есть ли у озера притоки?

— Нет, только тот самый маленький сток. Видимо, есть какой-то подземный источник, может быть, даже два: в одном течет вода, в другом — нефть. Сами видите, нефть можно черпать и заливать в бочки.

Роллинс не помнил себя от счастья. Баумгартен все же оставался рассудительнее и, услышав последние слова, заметил:

— Да, остается только черпать. А что будет потом, когда всю нефть вычерпаем? Каков будет ее приток тогда?

— Сильный, очень сильный. Уверен, что работу вам прерывать не придется.

— Не знаю, не знаю… Неужели новой нефти появится ровно столько, сколько убудет? По дороге сюда мы видели слишком хилый отток. Думаю, что вода уносила не больше литра нефти в час. Вот на это мы, пожалуй, и должны рассчитывать.

— Вы так думаете? А не больше? Не больше жалкого литра в час? — воскликнул банкир, и в голосе его почувствовалось глубокое разочарование.

Рот его так и остался от ужаса неприкрытым, а лицо стало мертвенно-бледным.

— Да, мистер Роллинс, это так, — ответил бухгалтер, — вы должны согласиться, что приток не может быть больше оттока. И даже если бы он был в десять, в сто раз больше! Что такое сто литров нефти в час? Совершенный пустяк. Посчитайте, сколько нужно инвестиций, учтите характер местности, грозящие отовсюду опасности, трудности сбыта! И это при ста литрах в час!

— А разве не может быть по-другому? Разве нельзя допустить, что вы ошибаетесь?

— Нет, и еще раз нет. Сколько лет этому озеру? С его возникновения прошло несколько столетий или даже тысячелетий. Если бы поток нефти был больше, разве она задержалась бы тонкой пленкой на поверхности? Нет, это пустяк, и добывать здесь нечего!

— Нечего?! — повторил банкир и схватился за голову. — Значит, эта радость, эти надежды — все напрасно! Какой путь мы проделали — и зря!

Нефтяного принца слова бухгалтера не шутку испугали. С таким трудом, подвергаясь тысяче опасностей, он сотворил это месторождение, доставив и спрятав бочки с нефтью. Во сколько ему это обошлось! И вот теперь, когда он так близок к успеху, все должно пропасть! У него зарябило в глазах; он почувствовал себя беспомощным слепым котенком, не мог выдавить из себя ни слова и только просил взглядом поддержки у своего сводного брата.

Предводитель искателей уже не раз доказывал, что хитростью превосходит Гринли. Вот и теперь оказалось, что бывшего главаря банды не так-то легко вышибить из седла. Он презрительно хмыкнул и заметил:

— На что вы жалуетесь, мистер Роллинс? Не могу понять! Если бы правдой было то, о чем вы сейчас думаете и говорите, Гринли никогда бы не пришло в голову связывать большие надежды с Глуми-Уотер.

— Вы полагаете? — быстро спросил банкир с надеждой в голосе.

— Да, я так считаю. И если бы дело заключалось только в том, чтобы собрать вот эту нефть в бочки, никто бы не стал предлагать вам купить это место. Гринли управился бы и сам. А все дело в том, что добыча нефти требует дорогостоящей подготовки, на это нужны большие средства.

— Подготовки? Какой?

— Хм! Удивляюсь, что вы не знаете. Вы когда-нибудь учили физику?

— Нет.

— А зря! Тогда бы мне не надо было давать долгих объяснений. Но попытаюсь все-таки объяснить это вам. Вот возьмем вашу лошадь, которая лежит там, в траве. Вы хотите сесть в седло, так? Легко ли ей будет подняться с вами?

— Нет, но она все-таки поднимется.

— Верно, тогда заменим лошадь собакой. Она тоже поднимет вас?

— Нет, я думаю, что ей будет слишком тяжело.

— Ну, а теперь перейдем к нефти! Мои примеры показали вам, что тяжелое тело, лежащее на легком, придавливает это последнее. Теперь понимаете?

— Вроде бы.

— А вы, мистер Баумгартен?

— Да, — Баумгартен, внимательно слушавший Батлера, кивнул.

— Знаете ли вы, — продолжал Батлер, — что тяжелее — вода или нефть?

— Вода, конечно, — ответил бухгалтер.

— Совершенно верно! Ну а теперь представьте, сколько тяжелой воды находится в этом озере!

— Тысячи центнеров.

— А на дне озера есть нефтяной источник, маленькое отверстие, из которого струится нефть; но над этим отверстием лежат тысячи центнеров воды. Могут они выпустить нефть?

— Нет.

Баумгартен скорее был торговцем, чем физиком, и в законах природы разбирался плохо. Он не знал, что нефть именно потому что она легче воды, должна подниматься вверх. Гринли перевел дыхание. А на лице Батлера появилась победная улыбка. Он продолжал:

— Значит, нефть, которая стремится из глубин Земли выйти наружу, не может этого сделать. Мы видим здесь только самую малость нефти, вышедшей через какую-то иную, мелкую трещинку. Надо привезти насос и выкачать всю воду, да еще позаботиться о том, чтобы в озеро не пришла новая вода. Тогда вы увидите, как на добрую сотню футов в высоту ударит нефтяной фонтан, и получится, как в Пенсильвании, где нефтью из одной скважины заполняют в день по несколько сотен бочек. Если бы у Гринли были деньги на такой насос, ему бы в голову не пришло торговаться с вами. Вот так обстоят дела. Поступайте, как знаете, только не раздумывайте слишком долго, а то мы найдем другого предпринимателя, у которого хватит ума и мужества по дешевке приобрести миллионы.

Это подействовало. Банкир ожил, да и Баумгартен, казалось, отбросил свои сомнения. Нефть была — это они видели, оставалось только найти для нее выход. Стали обсуждать то да се, причем трое злоумышленников все делали так, чтобы побольше напустить туману. В конце концов.

Роллинс решился на сделку, и теперь, лишь для проформы, как он сказал, надо получше осмотреть озеро.

— Сделайте это, мистер Роллинс, — согласился Гринли. — Поллер может провести вас.

Когда Поллер ушел вместе с банкиром и Баумгартеном, Нефтяной принц облегченно вздохнул:

— Тысяча чертей! Что за проклятая расчетливость! Эти недоумки чуть было не отказались! Твои аргументы были блестящими.

— Угу, — кивнул Батлер. — Если бы не я, на твоем озере можно было ставить крест. Но теперь-то дело, кажется, на мази.

— Не ожидал, что они так покорно согласятся с твоим объяснением!

— Хо! Роллинс слишком глуп, а немец слишком честен.

— Они пойдут мимо пещеры? Ничего подозрительного там не осталось?

— Нет. Откровенно говоря, работа стоила нам не только пота. Поэтому сделай все возможное, чтобы сделка была заключена именно сегодня. Нельзя терять ни часу, здесь повсюду бродят краснокожие. Самое позднее рано утром мы должны покинуть это место. Как мы разделаемся с этими дураками — ножом или пулей?

— Хм, я бы предпочел избежать и того, и другого.

— Оставим их в живых? Что это на тебя нашло?

— Пойми меня правильно! Я просто не хочу и не могу видеть, как они умрут. Воспоминание об этом будет терзать меня всю жизнь. Надо затащить их в пещеру!

— Неплохая идея. Свяжем их и заложим вход. Они рано или поздно сдохнут, а нам не придется любоваться их предсмертными мучениями. Так когда?

— Сразу же, как получим деньги, оглушим их прикладами.

— Поллера тоже?

— Нет, он еще понадобится нам. Пока эти опасные края не останутся позади, лучше держаться втроем. А потом мы уж как-нибудь от него отделаемся.

В самом деле, места были очень опасными. Преступники и не догадывались, что за всей пятеркой давно уже наблюдают. Совсем неподалеку, в том месте, где ущелье выходило к озеру, за кустами лежал индеец и внимательно следил за всем, что происходило. Это был тот самый навахо, оставшийся в живых после убийства своих соплеменников.

Гринли и Батлер разлеглись на траве. Индеец понял, что они собираются отдохнуть, и решил быстро привести сюда своих соплеменников. Выскользнув из-за куста, навахо исчез в ущелье, не оставив на почве ни одного своего следа.

Некоторое время спустя вернулись трое белых, отправившихся в обход озера, и присоединились к Батлеру и Гринли.

— Ну, господа, вы все видели. Что теперь скажете? — спросил Гринли.

— Покупаем, — ответил банкир.

— Вы убедились, что дело стоящее?

— Да, хотя и не такое выгодное, как вы нам представляли.

— Оставьте это, сэр. Я не скину ни доллара со своей цены. Вообще у меня нет желания тянуть время. Вполне возможно, что за нами идут краснокожие, а я не имею желания отдать им свой скальп.

— В таком случае нам бы надо поскорее уехать отсюда! — испуганно воскликнул Роллинс.

— Да, но не раньше, чем сделка будет свершена. Ее непременно надо заключить здесь, на озере. Как только мы подпишем все бумаги, можно выезжать.

— Наверное, вы правы. Мистер Баумгартен, есть у вас еще какие-нибудь соображения?

Прежде чем тот успел ответить, Гринли резко вмешался:

— Если вы и теперь будете говорить о соображениях, мистер Роллинс, я уже посчитаю это оскорблением. Скажите сразу, хотите вы или нет!

— Конечно, хочу, — стал оправдываться банкир, удивленный такой резкостью Гринли, — это само собой разумеется.

— Ну, наконец-то мы пришли к заключению. Документы давно составлены, остается только подписать их. Готовьте перо и чернила!

Роллинс вытащил из седельной сумки то и другое, размашисто подписал купчую и чек на банк в Сан-Франциско. Получив в руки бумаги, Гринли алчным взглядом просмотрел их и с иронией в голосе сказал:

— Ну вот, мистер Роллинс, вы стали полным хозяином целого нефтяного округа! Желаю вам удачи! Поделюсь с вами еще одной тайной, о которой никто не знает и которая, надеюсь, принесет вам пользу.

— О чем вы?

— О потайной пещере. Она в первое время послужит вам и вашим людям хорошим убежищем от индейцев. Возможно даже, что она сообщается с подземным нефтяным бассейном, который здесь обязательно должен быть.

— Нефтяной бассейн? Бывает ли такое?

— И даже очень часто. Впрочем, я еще ничего не разведал.

— Так скажите же скорее, где пещера! Я должен увидеть ее. Исследованием я займусь потом.

Они прошли по берегу, до того места, где скалы подступали ближе к воде. У их подножия высилась куча камней, верхушку которой сразу начали раскидывать Батлер и Поллер. Вскоре показалась дыра, ведшая куда-то внутрь.

— Вон она, пещера, вон она! — закричал банкир. — Давайте-ка расширим вход! Скорее! Помогите мне, мистер Баумгартен!

Когда оба нагнулись, чтобы заняться расчисткой входа, Батлер вопросительно взглянул на Гринли. Тот кивнул. Схватившись за ружья, они в один миг огрели обманутых прикладами по головам, и те тотчас свалились с ног. Их быстро связали по рукам и ногам и отнесли в пещеру, предварительно еще немного расширив входное отверстие. Если бы несчастные были в сознании, то заметили бы под сводами пещеры множество пустых бочек.

Недолго думая вход снова засыпали галькой так, чтобы никакого прохода снаружи заметить было нельзя. Вряд ли следует говорить, что трое преступников забрали у своих жертв все, кроме одежды. Затем убийцы направились к лошадям.

— Наконец-то! — сказал Нефтяной принц. — Никто еще не причинял мне столько проблем и хлопот. И все-таки дело еще не закончено. Осталось получить деньги в Сан-Франциско. Надеюсь, мы доберемся туда без приключений! Что, выезжаем немедленно?

— Да, — подал голос Поллер, — но прежде хотелось бы поделиться.

— Чем?

— Да всем, что мы отняли у тех двоих.

— Это так срочно?

— Нет, но лучше все-таки, чтобы каждый знал, сколько ему причитается.

Гринли готов был немедленно прикончить бывшего скаута, но в душе он успокоил себя тем, что Поллеру вскоре придется отдать то, что он получит сейчас. Поэтому он сказал весьма решительно:

— Лошадей, по-моему, делить не надо, а за прочее не будем цапаться. Мы же друзья, нам ли ссориться по мелочам?

Они уселись и высыпали награбленное: оружие, часы кольца, кошельки и все, что имело хоть малейшую ценность, а потом разделили добычу.

Пока шел дележ, в ущелье, которое вело к озеру, тихо проскользнули восемь хорошо вооруженных индейцев навахо. Во главе их шел разведчик, уже побывавший здесь. У входа в котловину они остановились и осторожно выглянули из-за кустов. Их глазам предстали трое сидящих белых.

— Уфф! — прошептал старший из навахо, поворачиваясь к разведчику. — Мой брат сказал верно: озеро и в самом деле полно черного масла. Откуда оно пришло?

— Бледнолицые знают об этом лучше, — ответил тот.

— Разве мой брат насчитал не пятерых бледнолицых?

— Да их было пятеро. Двое отсутствуют. Этих троих я видел тогда у Мокаши, вождя нихора.

— Кто из них убил нашего брата Хасти-тине?

— Тот, у которого сейчас в руках два ружья.

— Он умрет страшной смертью, но и двое других встанут к столбу пыток! Уфф! Они делят какие-то вещи. Может, вещи принадлежат двум другим? Может, их убили?

— Мы это узнаем. Когда нападем на них?

— Сейчас. Они заняты дележом награбленного и так перепугаются, что не смогут защищаться. Пусть мои братья быстро следуют за мной.

Предводитель, не скрываясь, устремился на троицу белых, за ним — его соплеменники. Нападение было таким внезапным, что белых связали прежде, чем они успели пикнуть или хотя бы шевельнуть рукой. Краснокожие все проделали молча. Пятеро из них остались возле пленников, трое пошли обыскивать котловину. Когда те трое вернулись, один из них сообщил вождю:

— Двое бледнолицых исчезли. Мы не видели их.

— Может быть, они забрались на скалу? — спросил предводитель.

— Нет, мы не заметили никаких следов.

— Сейчас узнаем, где их надо искать. — Старший вытащил свой нож, приставил его к груди Нефтяного принца и пригрозил: — Ты, негодяй, убивший нашего младшего брата Хасти-тине! Говори, куда ушли двое других бледнолицых? Будешь молчать — я всажу это железо тебе прямо в сердце!

Слова индейца очень испугали Гринли, но если он исполнит приказ, то навахо найдут банкира и бухгалтера, а этого нельзя допустить. Если же он откажется повиноваться, то краснокожий запросто исполнит свою угрозу и зарежет его. Что делать? И снова ему помог хитрый Батлер:

— Ты ошибаешься. Человек, которого ты готовишься зарезать, вовсе не убивал Хасти-тине. Мы не виновны в его смерти.

— Молчи! — повернулся индеец к Батлеру. — Мы знаем, кто убийца.

— Нет, не знаете!

— Наш брат все видел.

И краснокожий указал на разведчика.

— Он заблуждается, — нагло утверждал Батлер. — Он видел нас у вождя нихора, но когда прозвучал выстрел, мы стояли так, что он не мог нас видеть.

— Ты хочешь обмануть нас, сказав, что вас не было в момент убийства нашего брата?

— Я еще никогда не лгал и теперь говорю только правду. Те двое белых, про которых ты спрашивал, и убили твоего брата.

— Уфф! — воскликнул краснокожий. — Мы их не видим. Значит, они уехали. А ты пытаешься спастись, переложив вину на них!

— Уехали, говоришь? И куда же? Вы разведчики, а значит, воины и должны обладать зорким зрением. Разве вы нашли какие-нибудь следы?

— Нет, и ты должен сказать, где они находятся.

— В том месте, где вы их не сможете увидеть.

— О каком это месте ты говоришь?

— Об этом, — и Батлер указал на воду.

— Уфф! Они находятся в этом озере?

— Да.

— Значит, они утонули?

— Да.

— Ты обманщик! Нет человека, кто бы решился зайти в эту маслянистую воду.

— По своей воле не решится, они тоже не хотели, но вынуждены были это сделать. Мы их утопили.

— Вы… их? — удивился индеец. Он был «дикарем», но чувствовал огромное отвращение к подобным поступкам. — Почему?

— В наказание. Они были нашими смертельными врагами.

— И вы с ними ехали. Никто никогда не ездит рядом со смертельным врагом.

— А мы и не знали о такой вражде. Только когда мы оказались здесь, все и выяснилось.

— Что они вам сделали?

— Ничего. Они хотели в одиночку владеть этим Нефтяным озером и ради этого замышляли убить нас. Как только мы это узнали, сами прикончили их, а трупы бросили в воду.

— И они не защищались?

— Нет. Мы напали первыми и убили их прикладами.

— А почему не видно трупов?

— Мы подвесили им к ногам камни, и они сразу пошли на дно.

Краснокожий несколько секунд молчал. Он думал, верить ли словам Батлера. Потом он сказал:

— Возможно, ты говорил правдиво. Но если вы утопили собственных братьев, то краснокожих тоже сможете бросить в воду! Вы умертвили их тайком, не сражаясь. Вы — злые люди!

— Но могли ли мы действовать иначе? Или нам надо было выждать, пока они осуществят свой план и убьют нас? Мы их перехитрили.

— Что вы думаете об этом, меня не интересует. Ни один краснокожий не утопит другого индейца, даже если тот стал ему злейшим врагом… Вы бывали на этом озере раньше?

— Да, — теперь ответил Нефтяной принц.

— Когда?

— Много лун назад.

— И уже тогда на воде было черное масло?

— Да, поэтому я и вернулся сюда с другими белыми, чтобы показать им его. Я хотел основать вместе с ними общество по добыче нефти. А те двое хотели убить нас и стать единственными хозяевами озера.

— Уфф! Прежде здесь никогда не было масла. Видимо, оно совсем недавно появилось из-под земли. Но озеро принадлежит краснокожим. Бледнолицые грабители пришли в наши края, чтобы захватить все, что принадлежит нам. Томагавк войны выкопан! Вы навсегда останетесь здесь! Вы нашли здесь свою смерть!

— Смерть? Неужели вы не честные воины, а убийцы? Мы же ничего вам не сделали!

— Молчи! Разве вы не убили Хасти-тине с его товарищем?

— Нам их очень жаль, но не мы это сделали.

— Вы присутствовали при этом, хотя и могли предотвратить убийство.

— Это было невозможно. Те парни выстрелили так быстро, что просто не было времени сказать хоть слово.

— Отговоры вас не спасут. Вы находились в обществе убийц, а значит, должны умереть. Мы отведем вас к нашему вождю, и старейшины племени решат, какой смертью вы умрете.

— Но мы же наказали убийц! Почему вы нам не благодарны?

— Благодарны? — краснокожий издевательски рассмеялся. — Ты думаешь, оказал нам услугу? Для нас было бы лучше, если бы они еще жили. Тогда бы мы сняли с них скальпы и поставили умирать к столбам пыток. Вы лишили нас этой радости! И ты хочешь этим гордиться? Ваша судьба решена: вас ждет смерть. Я все сказал!

И он отвернулся в знак того, что не желает больше разговаривать. Пленным опустошили карманы. Индейцы взяли себе все, что в них находилось. Увидев банковский чек, предводитель осторожно взял его двумя пальцами, засунул обратно в карман Гринли и сказал:

— Это колдовская говорящая бумага. Ни один краснокожий воин не возьмет ее в руки, иначе все его слова, мысли и поступки будут раскрыты.

Нефтяной принц, конечно, не возражал против этого. Он надеялся вырваться из плена, и лучше с чеком, чем без него.

Тем временем день быстро клонился к концу, и на озере уже начало темнеть. Индейцы остались бы здесь на ночлег, но нефтяной запах прогнал их. Пленных привязали к лошадям, после чего краснокожие вереницей поскакали по ущелью вниз. Далее они немного углубились в лес, чтобы добраться до места, где бил ключ. Здесь они спешились, привязали пленников к деревьям и стали готовиться к ночлегу. Они чувствовали себя в полной безопасности, хотя, если бы знали, что происходило вокруг, предпочли бы как можно быстрее ускакать прочь.

А случилось вот что. Мокаши, вождь нихора, прогнав белых, решился преследовать оставшегося в живых лазутчика навахо. Ему непременно надо было знать, куда он направился. В итоге, после долгих поисков Мокаши набрел на след. Вскоре выяснилось, что разведчик пошел за бледнолицыми.

— Этот навахо будет мстить. Он идет за убийцами. А значит, отряд воинов, к которому он принадлежит, находится где-то в том же направлении. Мы поедем за ними.

Сказав так, вождь поспешил в противоположном направлении, где на хорошо укрытой полянке его ждали человек тридцать воинов племени нихора. С этими разведчиками вождь вернулся на следы белых, по которым шел навахо. При этом Мокаши был настолько осторожен, что послал одного из своих воинов вперед.

Вскоре нихора подобрались к ущелью, ведущему к Нефтяному озеру. Там они спрятались. Через короткое время индейцы увидели мчавшегося из ущелья навахо. Кто-то из нихора уже прицелился, намереваясь его убить, но вождь отвел его ружье в сторону и прошептал:

— Пусть бежит! Скоро он вернется и приведет с собой других воинов. Тогда мы их и схватим.

Прошло совсем немного времени и оказалось, что вождь рассуждал верно. Разведчик вернулся с семерыми соплеменниками, и они все вместе вошли в ущелье.

Нихора терпеливо ждали. Мокаши немало удивился, когда увидел выбирающихся из ущелья навахо с тремя пленными белыми. Он как раз хотел напасть на врагов, но теперь подал своим знак оставаться в укрытии. Сначала он хотел выяснить, почему не хватает двух бледнолицых. Пропустив навахо и взяв с собой несколько воинов, Мокаши проследовал через ущелье к Мрачной Воде. Они быстро, но как могли осторожно обшарили весь берег, но не нашли никаких следов пропавших.

— Далеко они не ушли, — сказал Мокаши. — Видимо, их уже нет в живых. Трупов мы не видим, значит, их бросили в воду.

Он вместе со спутниками покинул берег озера и вернулся к укрытию, после чего разведчики нихора поспешили по следу навахо. Те находились неподалеку, ибо наступил вечер и было время готовиться к ночлегу. Еще до темноты нихора увидели уходящие в лес следы навахо, где они и терялись. Мокаши решил, что теперь надо стараться придерживаться выбранного направления.

Прошло немного времени, и он учуял запах дыма, а вскоре показался укромный огонек индейского костра. Мокаши остановился и прошептал своим:

— Эти навахо не воины, а глупые мальчишки, потерявшие разум. Какой разведчик разводит ночью костер! Пусть мои братья окружат их, а когда услышат мой боевой клич, бросятся на врагов. Надо взять их живыми, чтобы можно было привязать их к столбу пыток.

Неслышными тенями скользили нихора между деревьями. Мокаши пробрался как можно ближе к огню и выбрал себе навахо, которого хотел схватить сам. Когда он посчитал, что прошло достаточно времени, чтобы его люди выполнили приказ, вождь пронзительно закричал и выпрыгнул на поляну, чтобы схватить выбранного им врага. В то же мгновение его воины повторили боевой клич и со всех сторон бросились на противников, которые были настолько ошеломлены, настолько испуганы, что и не подумали оказывать сопротивление. Прежде чем хоть кто-нибудь из них нашел время схватиться за нож, ружье или томагавк, все они были схвачены.

— Слава богу! — шепнул Нефтяной принц своим спутникам. — Теперь мы спасены!

— А может, и нет! — откликнулся Поллер.

— Мокаши уже однажды отпустил нас. По какой причине ему снова нас удерживать?

— Эти краснокожие мошенники причин не спрашивают.

Никто из индейцев не обратил внимания на этот тихий шепот. Навахо лежали связанные на земле, нихора были заняты разделом их оружия. Мокаши выпрямился и подошел к огню:

— Сыны навахо могут мне сказать, кто их предводитель?

Старший откликнулся.

— Как твое имя?

— Меня зовут Быстрый Конь.

— Тебя верно назвали. Убегая от врагов, ты был быстрее мустанга в прериях.

— Мокаши, вождь нихора, лжет. Никогда еще враг не видел моей спины.

— Ты назвал мое имя. Значит, ты знаешь меня?

— Да, я тебя видел. Ты умный и храбрый воин. Я хотел бы сразиться с тобой. Тогда бы твой скальп висел у моего пояса.

— Мой скальп никогда не будет принадлежать врагу, тем более такому, как ты. Неужели Великий Дух создал вас безмозглыми? Разве вы не знали, что разведчики нихора выступили против вас, как вы — против нас? Разве разведчик просто так бродит по траве, по лесу, не обращая внимания на следы врага? Умный разведчик старается прежде всего оставаться невидимым. А вы разожгли костер, словно для того, чтобы привлечь нас. Вы, конечно, никогда не будете в состоянии исправить эту ошибку, потому что умрете у столба, а перед этим изведаете такие мучения, что от боли ваши крики застынут над горами.

На что Быстрый Конь ответил так:

— Пытайте нас! Мы умрем как воины, и вы не услышите ни единого звука. Воины навахо приучены презирать боль, даже самую невыносимую. А что вы сделаете с этими белыми?

— Мокаши! — услышав этот вопрос, поспешил сказать Нефтяной принц. — Ты великий и справедливый вождь, ты освободишь нас.

На что великий и справедливый взорвался:

— Собака! Кого спросили, меня или тебя? Как осмелился ты заговорить, когда я еще не открыл рта?

— Я знаю, ты сделаешь то, что я сказал.

— Ты скоро узнаешь, что я сделаю. Однажды я тебя отпустил, но в этот раз такого не случится. Вас, бледнолицых, было пятеро. Где еще двое?

— Они мертвы, — ответил Гринли упавшим голосом.

— Мертвы? Кто же их убил?

— Мы.

— Почему?

— Потому что они хотели отнять наши жизни. Они собирались тайком прикончить нас.

Мокаши удивленно нахмурил брови:

— Уфф! Кто же сказал вам такую ложь?

— Это вовсе не ложь. Они сговорились, думая, что их никто не слышит.

— Ты лжешь, собака! У меня есть глаза, и они как следует рассмотрели лица тех двоих. Это были добрые люди. А вы — воры и убийцы, от которых надо избавляться, как от хищных зверей. Куда вы дели их трупы? Я ничего не видел.

— Бросили в воду.

— И там не было никаких следов крови. Значит, вы бросили их живых и утопили?

— Да.

Нефтяному принцу стоило больших усилий сказать это самое «да». Реакция вождя была мгновенной. Он подошел к пленнику, плюнул ему в лицо и крикнул:

— Ты не воин и не человек! Ты достоин позорной смерти. Не только убить, но и утопить спутников, которые не сделали тебе ничего дурного! Ты убил их так же злодейски, как прежде Хасти-тине!

Как только Быстрый Конь услышал это, он выпрямился, насколько ему позволяли ремни, и сказал:

— Что ты сказал, Мокаши? Кто убил Хасти-тине?

— Вот этот самый бледнолицый, который посмел подумать, что я его отпущу.

— Уфф! А он сказал, что это сделали два утопленника.

— Ложь! Он сам похвалялся передо мной, что убил обоих ваших разведчиков. Жалкий негодяй струсил и свалил вину на других, которых убил сам. Двое расстрелянных лазутчиков и двое убитых бледнолицых должны быть жестоко отомщены, хотя никто из них не принадлежал к моему племени. Воины нихора, посмотрите на этих белых людей, лежащих перед вами! Они подвергнутся страшным мукам, но не умрут от них. Потом мы их утопим, как они поступили со своими жертвами. Хуг! Я все сказал!

Он еще раз плюнул Нефтяному принцу в лицо, сильно пнул ногой Батлера и Поллера, а потом отвернулся от них. Вождь послал одного из своих воинов за лошадьми. Когда их привели, из седельных сумок достали сушеного мяса и принялись за трапезу. Немного поесть дали и пленным навахо. Трое белых не получили ни крошки.

— Дьявольская история! — прошептал Батлер своему сводному брату. — Может быть, лучше было им сказать правду?

— Нет, — ответил Нефтяной принц. — Краснокожие освободили бы тогда банкира и немца, а наше положение ничуть бы не изменилось. Сейчас мы должны заботиться о чеке!

— Что? На кой ляд он тебе на том свете?

— Мы еще далеки от него.

— Ну так, будем очень близко. Слышал, что сказал вождь?

— Он сказал много того, чего не случится.

— Значит, ты еще надеешься?

— Конечно! Не впервой мне бывать в подобных передрягах. До сих пор всегда удавалось выбираться из них.

Даже когда меня привяжут к столбу пыток, я не перестану надеяться. Ведь многим же удавалось спасаться от смерти.

— Их спасали друзья, а за нас кто вступится? Ни один человек в этих краях не станет ссориться из-за нас с краснокожими. Мы можем надеяться только на себя. Если не спасем себя сами, нам конец.

Батлер был прав. Если бы они были достойны крепкой дружбы, то помощь пришла бы гораздо раньше, чем они могли вообразить. Виннету и Олд Шеттерхэнд были рядом.

Подслушав разговоры Нефтяного принца со своими спутниками, они решили сопровождать эту компанию до Глуми-Уотер. Освободив пленников в пуэбло, они направились за Гринли. Виннету и Олд Шеттерхэнд взяли в пуэбло лучших коней, а потому ехали быстрее положенного. Кроме того, они вовсе не придерживались следов: Виннету знал, где можно срезать путь, и так получилось, что незадолго до наступления нынешнего вечера группе преследователей оставалось всего два часа езды до озера. Достижение тем более оказалось выдающимся, если учесть, что среди путников находились женщины и дети.

С тех пор, как они оставили пуэбло, они не встретили никаких отпечатков. Но вот, наконец, пути Шеттерхэнда и Нефтяного принца сошлись. Это произошло на открытой местности, больше напоминавшей лесную поляну, чем прерию. Широкой прямой линией проходил по ней след Нефтяного принца. Всадники остановились.

Виннету и Олд Шеттерхэнд спешились, чтобы изучить след, остальные остались в седлах; они уже привыкли полагаться на двух столь известных и столь же проницательных охотников. Даже Сэм Хокенс, такой опытный и хитрый, вмешивался только в тех случаях, когда его приглашали посоветоваться.

След казался трудно читаемым, тем не менее Олд Шеттерхэнд пошел по нему, Виннету направился в противоположную сторону, и через четверть часа они вернулись.

— Ну, что скажет мой краснокожий брат? — спросил своего друга Олд Шеттерхэнд. — Редко приходилось мне встречать такой трудночитаемый след.

Виннету посмотрел прямо перед собой, будто ответ можно было прочесть прямо в воздухе, а потом ответил со свойственной ему определенностью, исключавшей всякие сомнения:

— Утром мы увидим бледнолицых и воинов двух индейских племен.

— Мой брат читает мои мысли. Краснокожие должны быть навахо и нихора. Все они находятся в настоящий момент возле Глуми-Уотер и шпионят друг за другом.

— Мой белый брат, как всегда, прав. Сначала здесь проскакали пять лошадей. Это были те бледнолицые, за которыми мы едем. Потом проехал одинокий всадник, а за ним отряд человек в тридцать, — после этих слов апач взглянул на запад, желая удостовериться в положении солнца, и продолжал: — Хотелось бы еще сегодня добраться до Глуми-Уотер, но времени мало, а опасность велика. Что скажет Олд Шеттерхэнд?

— Согласен с тобой. Прежде чем мы доберемся до озера, настанет ночь, а значит, мы уже ничего предпринять не сможем. Мы ничего не увидим, зато у врагов появится возможность заметить нас. Пора нам подумать о том, что наш отряд состоит не только из мужчин.

— Мой брат прав! Мы бы могли отправиться к озеру только утром, когда рассветет, а сейчас надо устраиваться на ночлег. Виннету знает место примерно в часе пути от Глуми-Уотер. Там можно разжечь костер, который не будет видно. Пусть мои братья следуют за мной!

И он поскакал, не оглядываясь. Олд Шеттерхэнд остался на месте, с легкой улыбкой провожая взглядом вестменов, покидающих седла, чтобы самим изучить следы. Примерно так же с добродушным превосходством слушает пианист-виртуоз какого-нибудь монастырского звонаря, исполняющего богородичный канон.

Мужчины ползали туда-сюда, тихо переговаривались, но, кажется, так и не пришли к единому мнению. Тут Олд Шеттерхэнд произнес:

— Пора собираться! Виннету отъехал уже довольно далеко и вот-вот скроется в лесу.

— Пора, — кивнул Сэм Хокенс, — вы неплохо вдвоем тут все обговорили, тут вы мастера! Однако в подобных делах не надо слишком умничать, если не ошибаюсь.

— Что же вам неясно?

— Вы говорили о двух индейских отрядах.

— Это же очень хорошо видно.

— Я этого не вижу! Сначала было пятеро всадников; это уж точно Нефтяной принц и его спутники. Потом проскакали десятка три лошадей. На них сидели индейцы. Это один отряд. А где же другой?

— Индеец-одиночка, преследовавший белых.

— Разве он не мог принадлежать к тем тридцати? Они его просто-напросто выслали вперед.

— Нет, тогда он бы вернулся к ним, чтобы сообщить об увиденном, а этого-то и не произошло. Мы знаем, что выкопаны томагавки войны. Если в этих краях начинаются склоки, то в них могут принять участие только навахо и нихора. Оба племени выслали своих разведчиков. Одну из этих групп и составляют те самые тридцать человек. Они шли по следу одинокого всадника, чтобы напасть на его товарищей.

— Товарищей? Откуда они у него?

— Если племя выходит на тропу войны, оно никогда не вышлет разведчика-одиночку. Шпионы ходят группами, а этот по какой-то причине отделился от своих и теперь возвращался к ним. Враги преследовали его.

— И прямо по следу белых?

— Почему бы нет? Все могло произойти случайно, а может, и нет. Ни один лазутчик не проходит мимо найденного следа; индеец должен пройти по нему, пока не выяснит все об оставивших его людях. Я бы мог даже назвать племена, к которым принадлежат эти разведчики.

— Ну, это могу сделать и я! — подал голос Хромой Фрэнк. — Тут не трудно установить, принадлежит ли Геродот [54] к Маккавеям [55], а Самсон [56] к японцам.

— Прекрасно! Так скажите!

— Ну, те тридцать человек из племени нихора, одиночка же был из навахо. Если это не так, то я больше не Хромой Фрэнк.

— Как вы это установили?

— Все просто, как поля моей шляпы! Разве не известно, что навахо очень храбры и что они превосходят в этом смысле нихора?

— Возможно.

— Ну, и кто здесь храбрее? Тридцать человек, сбившихся в кучу, или одиночка, отважившийся поехать по опасному месту? Потому я и считаю, что этот одиночка принадлежит к разведчикам навахо. Верный аккорд, не так ли?

— И я уверен, что один разведчик был навахо, только из других убеждений. Сейчас нет времени на разъяснения. Виннету уже не видно. Едем!

Вестмены снова забрались в седла и галопом полетели вслед за апачем. Еще прежде чем солнце подкатилось к горизонту, Виннету отклонился от следа немного влево, в лес, где скоро всадники подобрались к котловине, очень похожей на покинутые когда-то горные разработки. Виннету указал на вниз:

— Вот там, в котле, мы и расположимся. Оставим наверху часовых, а сами разожжем костер. Никакой враг нас не заметит.

Склон не был крутым и позволял спуститься верхом. Внизу они нашли достаточно веток, чтобы соорудить некое подобие постелей. Вверху оставили часового, после чего разожгли костер, на огне которого приготовили ужин.

Разговоры шли только о завтрашних событиях, но после долгой дороги все настолько устали, что вскоре залегли спать. Только Шеттерхэнд с Виннету ненадолго задержались.

— Возможно, — сказал белый охотник, — что завтра дело дойдет до схватки, однако мы не имеем права подвергать опасности женщин и детей. Всех переселенцев надо уберечь от драки. Их неопытность только повредит нам. Думаю, лучше оставить их здесь. Место удобное и очень подходит для укрытия.

— Что касается сражения, то мой брат прав. Но что делать в том случае, если нам придется быстро покинуть Глуми-Уотер? У нас может не остаться времени на то, чтобы забрать этих людей с собой.

— Хм, да! Конечно, следует ожидать, что нам придется поторопиться. Боюсь, что индейцы уже взяли в плен всю пятерку белых.

— Виннету считает, что это уже случилось.

— Нам придется поторопиться, чтобы освободить их. Если же мы станем возвращаться, то снова потеряем драгоценное время. Однако и к озеру ехать с женщинами и детьми опасно. Выход есть: один из нас должен заранее выехать к Мрачной воде и осмотреть окрестности.

Виннету кивнул.

— Кто это сделает?

— Виннету. Мой брат Олд Шеттерхэнд должен остаться здесь; он лучше меня сумеет договориться с этими людьми.

Виннету — воин, он будет охранять белых скво и бэби, потому что он обещал, но он не умеет занимать их разговорами. Я уеду, когда еще не займется день. А потом пусть мой брат медленно следует за мной по моему следу. В случае опасности я оставлю свой знак или вернусь сам.

На том и порешили. Когда следующим утром Олд Шеттерхэнд проснулся, апач уже уехал. Примерно через час надо было выступать. Вестмены проверили свое оружие, но не решились сказать переселенцам, насколько опасным может стать сегодняшний маршрут. Их только предупредили, что надо соблюдать тишину.

Виннету позаботился о том, чтобы его след был легко различим. Отряд продвигался медленно, давая индейцу достаточно времени на разведку, поэтому в окрестности озера попали только часа через два. Виннету выехал им навстречу.

— Черт побери, это нехороший знак! — буркнул Сэм Хокенс.

— А я думаю конгруэнтно [57] обратное, — возразил Хромой Фрэнк. — Он расскажет, как сложились обстоятельства, и тогда мы узнаем, что нам делать с новеньким роялем. Вот если бы он не приехал, наши головенки еще долго находились бы в невыясненных измерениях.

— Будь все хорошо, он ждал бы нас у озера.

— Ну, не спорь, старый енот! Сейчас мы узнаем, что там на самом деле: то ли Конневитц [58], то ли Штёттеритц [59].

Когда апач приблизился, отряд стал.

— Я не возвращаюсь, а выехал сказать, что опасность миновала и мои братья могут спокойно следовать за мной, — произнес Виннету.

Когда его попытались расспросить, он спокойно ответил:

— Виннету обо всем расскажет на месте, но не раньше. Снова двинулись дальше. Местами еще отчетливо были видны следы тех, кто проехал накануне. На каменистых участках следы становились доступны только острому глазу; именно таким зрением обладал апач. Когда достигли ущелья, ведущего к озеру, Виннету остановился и сказал:

— Надо преодолеть проход, чтобы попасть к ГлумиУотер. Виннету знает, что вчера здесь произошло, — он показал на вершины гор и продолжил. — Там, наверху, стояли лагерем семь разведчиков навахо. Восьмой из их отряда и был тем самым одиноким всадником, след которого мы вчера видели. Он выслеживал белых, и когда те оказались на озере, привел семерых своих товарищей, чтобы напасть на них.

— А нападение было? — спросил Хокенс.

— Да. Белых скрутили, но тем временем тридцать нихора подобрались к озеру и спрятались за деревьями. Мои братья могут отчетливо видеть их следы. Нихора подождали, пока навахо уедут от озера со своими пленниками, и отправились за ними.

— Чтобы тоже напасть на них?

— Да.

— Почему же они не сделали этого прямо здесь? Место как бы создано для засады.

— Виннету думал над этим, но не нашел верного ответа. Возможно, позднее мы узнаем. Навахо вместе с пленниками свернули с дороги в лес, где есть родник. Когда они расположились там на ночь, на них напали нихора.

— Значит, было сражение и пролилась кровь?

— Ни капли крови Виннету не заметил, да и следов настоящей борьбы тоже. Навахо застали врасплох, и они были связаны раньше, чем успели оказать сопротивление.

— Какой позор! — сплюнул Хромой Фрэнк. — А я еще назвал этих трусов храбрыми людьми! Теперь они навсегда потеряют в моих глазах наивыпуклейшее уважение.

Виннету не обратил никакого внимания на словеса Хромого Фрэнка; он продолжил свои объяснения:

— Итак, белые и навахо находятся во власти нихора. Последние ночевали на том же месте, а утром ускакали вместе со своими пленниками.

— Куда? — уточнил Хокенс.

— Этого я не знаю. Я не смог найти их следов.

— Мы должны ехать прямо за ними! Речь идет не о Нефтяном принце и не о двух других шаромыжниках. Те сами виноваты и если останутся без скальпов — это их дело. Но банкира и бухгалтера надо освободить! Только одно до сих пор не пойму. У озера достаточно и воды, и корма для лошадей. Какого черта краснокожие там не остались? Почему они предпочли расположиться в лесу, если не ошибаюсь?

Внимание Олд Шеттерхэнда, до сих пор молчавшего, привлек хиленький ручеек, струившийся по ущелью. Когда Сэм закончил причитать, Шеттерхэнд показал на струйку воды и ответил:

— Мне кажется, это и есть объяснение!

— Как это?

— Вы разве не чувствуете запаха? Посмотрите на воду! По ней плывут маленькие нефтяные пятнышки.

Все, как по команде, взглянули на ручеек, втянули в себя воздух и нашли, что он и в самом деле пропах нефтью.

— Не видел ли мой брат нефть в самом озере? — спросил Олд Шеттерхэнд апача.

— Видел.

— Значит, Нефтяной принц выполнил задуманное. Надо поехать к озеру. Я должен сам на все посмотреть.

— Но мы потеряем время, — упрекнул его старый Хокенс. — Мы же хотели пуститься в погоню за разведчиками нихора!

— Они от нас не уйдут. Их задержат пленники. Мы успеем вызволить их. Сейчас надо обязательно взглянуть на Глуми-Уотер.

С этими словами Шеттерхэнд направил своего коня в ущелье. Остальные последовали за ним. С каждым шагом запах нефти становился все сильнее. Наконец, они увидели перед собой озеро, и все взгляды невольно обратились на его темную, неприветливую поверхность. Никто не говорил ни слова. Раздался только один возглас удивления — это была фрау Розали Эберсбах. Она быстро сползла с лошади и побежала к берегу, опустила палец в воду, разглядела и обнюхала его и воскликнула:

— Боже правый! Какое великолепное открытие! Герр Франке, понюхайте-ка мой пальчик! Чувствуете, что это такое?

И она сунула ему палец прямо под нос, при этом малыш откинул голову назад и ответил:

— Оставьте меня в покое со своими указательными и безымянными! Мне они вовсе не нужны, чтобы удостовериться, куда я попал. Если я захочу понюхать, я суну в озеро свой нос. Тогда я полностью ощущу нефтяное блаженство из первых рук!

— Значит, вы тоже согласны, что это нефть?

— Еще бы! Или вы думаете, что я принимаю эту жидкость за малиновый ликер? Тогда вы плохо знаете мое обоняние, которое гораздо тоньше, чем вы думаете.

— Такая масса, такая масса! — все еще вскрикивала фрау, — Я, конечно слышала, что в Америке нефть бежит из-под земли, но не верила этим байкам. И вот теперь сама вижу собственными глазами. Итак, я остаюсь здесь! И ни один человек не сдвинет меня с этого места.

— Что же вы здесь будете делать?

— Буду торговать нефтью. Это настоящий бизнес, лучше не найдешь. Здесь эта нефть не будет стоить ни пфеннига, а у нас, в Саксонии, за литр платят два гроша! Я остаюсь, решено!

Она энергично хлопнула в ладоши, дав понять, что ее решение непоколебимо. Фрэнк, улыбаясь, возразил:

— Отлично! Вступайте во владение этой чудесной местностью! Но в первый же день явятся индейцы и вырвут по волоску всю вашу шевелюру — все волосы до последнего! Подумайте-ка лучше о том, сможете ли вы здесь устроиться столь удобно, как в дедушкином кресле? Вы хотите торговать? Но кто будет здесь покупать у вас эту нефть? Чем вы будете жить? И как вы будете, простите, пахнуть? Если вы проживете у озера всего лишь три дня, все ваше естество пропитается таким запахом, что вы не сможете отмыть эту вонь целым Трансатлантическим океаном.

Удивительно, но предупреждение возымело успех. Фрау Розали задумалась и повернулась к мужу, чтобы спросить его мнение. Тем временем остальные путники стряхнули с себя оцепенение — они спустились к берегу, трогали воду и громко делились впечатлениями. Спокойнее всех вели себя Виннету и Шеттерхэнд. Они отошли от остальных, намереваясь прогуляться вдоль озера и повнимательнее осмотреть берег.

Нефть произвела глубочайшее впечатление на господина кантора. Все уже давно перестали удивляться, а он все стоял в полной неподвижности, с широко открытыми глазами и разинутым ртом, уставившись на воду. Хромой Фрэнк заметил это, подошел к нему и ткнул в спину:

— Эй, не застыл ли ваш разум? Возьмите себя в руки! Встряхнитесь! Подумайте о том, что озерная котловина, заполненная кофе, производит куда более приятное впечатление, нежели нынешнее содержимое! Да вы, кажется, совсем позабыли родной язык? Если вы не можете говорить, то попытайтесь хоть спеть пару нот! Эй, герр кантор!

Тут дар речи снова вернулся к наимузыкальнейшему господину. Он перевел дыхание и ответил:

— Кантор эмеритус, хотел бы я попросить, герр Франке! Я взволнован до глубины души. Это неописуемое зрелище. Мне пришла в голову мысль… Она столь же грандиозна и неописуема, как и это озеро, скажу я вам.

— Что же это за мысль?

— Я могу поделиться ею с вами, если только… вы… не проболтаетесь.

— О, что касается этого, можете быть уверенными в моей величайшей из молчаливейших дислокаций. А что, она такая потайная, ваша идея?

— Чрезвычайно! Если ее узнает другой сочинитель, он немедленно переработает ее на свой лад. Вы уже знаете о моей героической опере?

— Да, наслышан. Двенадцать актов…

— А вы знаете, что я вставлю в эту оперу?

— Музыку. Что же еще?

— Это само собой разумеется! Я имею в виду содержание этой музыки, сценическое действо…

— Должен вам сказать, — перебил кантора Фрэнк, — что я знаток многих наук, но вот музыкально образовывать себя я только начал. Что вы говорите, хотите туда вставить?

Кантор наклонился к самому уху Фрэнка, сложил ладони в трубочку и прошептал:

— Точно такое же Нефтяное озеро.

— Как, на сцене? — отстраняясь, спросил Фрэнк с не очень понимающим видом.

— Разумеется!

— Господи боже и все святые ангелы! А возможно ли это?

— Вы удивлены, не правда ли? — торжествующе воскликнул кантор. — Это посрамит даже Бен Акибу [60].

— Бен Акибу? М-да, не уверен…

— Он ведь утверждает, что все уже было, а вот до Нефтяного озера на подмостках еще никто не додумался.

— Со сценой, может, вы и правы, но с Бен Акибой ошиблись. Вы перепутали исторические персоны. Упоминая Бен Акибу, вы берете фальшивую квинту перед верной ноной [61]. Знаете, кто сказал, что все уже было? Бенджамин Франклин [62], когда изобрел громоотвод, а потом пошел в сарай, где нашел точно такую же штуку, только запыленную. А Бен Акиба был персидским полководцем, который победил греческого императора Граника [63] в морском сражении при Гидеоне и Аялоне [64].

— Дорогой герр Франке, Гибеон и Аиалон упоминаются в Библии, в Книге Судей, где Иисус…

— Замолчите! — повелительно оборвал Фрэнк. — Где они упоминаются, это мое дело, а не ваше. Не лезьте в мою науку, как я не лезу в вашу. Мне все равно, вставите ли вы Нефтяное озеро в оперу или наоборот, вырежете его. Делайте, что хотите, но Бен Акибу я оставлю для себя и не позволю вам компоновать меня!

Рассерженный малыш отвернулся и присоединился к Дроллу, Сэму, Дику Стоуну и Уиллу Паркеру, которые, взяв пример с Виннету и Шеттерхэнда, сами начали обыскивать берег. Заметив это, Шеттерхэнд поспешил предупредить их:

— Люди, будьте осторожны! Не испортите следов! А что вы, собственно, собираетесь отыскать?

— Хотелось бы найти то место, на котором на пятерых белых было совершено нападение.

— Его уже не найдешь. Следы затоптаны нашими лошадьми. Мы же пытаемся найти кое-что другое, более важное.

— И что же, сэр?

— Пещеру, в которой, как я вам рассказывал, было сложено множество бочек с нефтью. Те парни основательно затерли ее следы.

— Такая пещера должна быть большой, да и вход в нее, похоже, не маленький. Бочки катили к воде, опорожняли их, а потом снова закатывали в пещеру. Значит, должны остаться следы!

— Конечно, вот только они мастерски затерты.

— Позвольте нам пошарить, сэр! Уж мы-то их отыщем. Не дожидаясь ответа, вестмены принялись прочесывать всю котловину. Шли часы, а удачи все не было. Даже Виннету, непревзойденный следопыт, в конце концов оставил всякую надежду и сказал Шеттерхэнду:

— Моему белому брату не стоит больше утруждать себя. Пещеру мы можем обнаружить только случайно.

Однако белый охотник упорствовал. Его сильно раздражало, что он не мог найти место, существование которого было доказано. Похоже, он счел это делом чести.

— Случайно… Может быть. Но зачем же тогда нас когда-то учили думать?

Шеттерхэнд на несколько мгновений прикрыл глаза, чтобы ничто ему не мешало, и какое-то время стоял неподвижно. Виннету, наблюдавший за ним, через некоторое время спросил:

— Мой брат нашел решение?

— Да, — ответил Олд Шеттерхэнд, открывая глаза, — по меньше мере я надеюсь на это. Если я не заблуждаюсь, пещеру можно отыскать очень легко. Полные бочки тяжелы, а их было сорок. Если прокатить сорок бочек туда и обратно, трава будет придавлена, и руками ее не расправишь. Работу эту они проделали вчера, в крайнем случае позавчера. Значит, трава еще должна лежать. Что скажет мой краснокожий брат?

— Олд Шеттерхэнд прав, — кивнул апач.

— Достаточно только подняться по такой траве от берега к скалам.

— Уфф, уфф! — вырвалось у Виннету, и его бронзовое лицо просияло то ли от радости, то ли от стыда, что подобная мысль не ему пришла в голову раньше.

— Далее, — продолжал Шеттерхэнд, — когда бочки выкатывали, обязательно должна была просочиться нефть. Иначе просто не бывает. Ее должно быть видно на берегу. Надо тщательно осмотреть все побережье. Ищите примятую траву и следы нефти.

И в самом деле, такое место нашли недалеко от входа в котловину. Туда поспешили оба знаменитых охотника, вестмены — за ними, торопясь узнать, смог ли в этот раз проницательный Олд Шеттерхэнд действительно решить загадку. Лишенная травы, состоящая из грязного песка и гальки полоса шириной локтя в три тянулась от скал к воде. Охотник низко наклонился у берега и понюхал землю.

— Нашел, — спокойно констатировал он. — Здесь галька и земля пахнут пролившейся нефтью. Значит, именно здесь ее выливали из бочек. Клянусь жизнью, что эта голая полоска ведет к пещере. Пошли посмотрим!

Он пошел по этой «дорожке», взбегавшей на высокую груду камней. Олд Шеттерхэнд остановился перед этой грудой, какое-то мгновение смотрел на нее и сказал:

— Да, мы у цели. Пещера находится за камнями.

Хромой Фрэнк, желая показать себя не менее опытным вестменом, спросил:

— И все это вы разглядели с первого взгляда? Такое и я бы смог сделать. Можно мне приглядеться?

— Смотрите.

Фрэнк внимательно оглядел груду камней со всех сторон, но, похоже, ничего не нашел.

— Ну? — спросил Олд Шеттерхэнд. — Что видите, любезный Фрэнк?

— Куча как куча, одни камни.

— А кроме камней? Подумайте, при таких обстоятельствах малейшая деталь имеет огромное значение!

— Та-ак, но эту малейшую деталь еще надо отыскать. Я ничего не нашел.

Все остальные, стоявшие перед каменной грудой, также искали напрасно. Только апач издал тихое удовлетворенное «уфф!», когда взгляд его наткнулся на жужелицу, наполовину высовывающуюся из-под камня.

— Удивительно! — улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Только Виннету увидел то же, что и я. Фрэнк, разве вы не видите черного жука, туловище которого наполовину высовывается из-под камня?

— Ну-у… жук… Вообще-то, я давно его заметил.

— Ну и?..

— Что такое «ну» и что такое «и»? Это жук, и больше ничего.

— Разве? По-моему, это даже очень много, ибо он-то и сказал мне, что мы находимся перед входом в пещеру.

— Кто? Что он может сказать? Даже при жизни у него не было подходящего языка, а сейчас он и вовсе окоченел.

— А отчего бы он мог умереть?

— Почем я знаю? Может быть, от дифтерита или воспаления барабанной перепонки.

— Поднимите его и рассмотрите как следует!

Чтобы схватить жука, Фрэнку пришлось отодвинуть камень:

— Да его же размозжили кирпичом!

— Совершенно верно! А когда это могло произойти? Разве жук сам пополз под камень, а потом тот его расплющил?

— Нет, такого за жуками не наблюдалось. Камень столкнули на него сверху.

— Ну наконец-то! А если столкнули, то, значит, было кому толкать. Видите?

Фрэнк остановился, какое-то мгновение молчал, потом ударил себя по лбу и воскликнул:

— Наконец-то я беру быка за рога! Теперь я все понял! Разве можно было подумать, что такой способный парень, как я, столь чудовищно глуп! Эти камни бросали один на другой беспорядочно. В один прекрасный момент жук окончил свое земное бытие. Кучу камней сначала раскидали, а потом набросали снова. Для чего? Раньше она прикрывала вход в пещеру и…

— И что же? — спросил Олд Шеттерхэнд внезапно прервавшегося Фрэнка.

— Кажется, я что-то слышал.

— Где? В пещере?

— Да. Какой-то шум, словно бы голоса из-под земли. Конечно, это звучит глупо, но… Господи, твоя воля! Не медведь ли там? Уж очень похоже.

— О медведе не может быть и речи. Он прорыл бы нору и оказался на свободе.

— Вот, послушайте! Опять!

Олд Шеттерхэнд встал на колени и прислушался. Едва присев, он снова поднялся и закричал:

— Там люди! Они зовут на помощь. Раскидывайте камни, быстрее, быстрее!

Тотчас с десяток рук принялись исполнять этот приказ. Через несколько мгновений открылся лаз.

— Есть там кто-нибудь? — спросил по-английски Олд Шеттерхэнд.

— Да, — одновременно ответили два голоса.

— Кто вы?

— Меня зовут Роллинс.

— А меня Баумгартен.

Это была самая большая неожиданность для всех, ибо раньше они считали, что банкира с бухгалтером схватили нихора. Двое чуть не погибших были счастливы снова услышать людей, снова увидеть дневной свет, проникавший к ним во все увеличивающуюся дыру. Однако они боялись, что снаружи могут оказаться Нефтяной принц с Батлером и Поллером, поэтому банкир спросил, что за люди собрались перед пещерой. Ему ответил вечно рвущийся вперед Фрэнк:

— Вас вызволяют Олд Шеттерхэнд, Виннету, Дролл, Сэм, Дик и Уилл. Ну, а меня вы сами можете увидеть. Я иду к вам!

Когда он протиснулся в дыру, из пещеры сейчас же раздался радостный крик. Прошло еще немного времени, и весь каменный завал был разобран. Вход расширили так, что через него можно было свободно вкатить или выкатить большую нефтяную бочку. Когда спасатели собрались войти в пещеру, Фрэнк крикнул им:

— Оставайтесь снаружи! Мы сами выйдем. Только мне надо развязать на беднягах ремни.

Роллинс и Баумгартен вышли, смертельно бледные, истерзанные непрерывным страхом и столь же постоянным запахом нефти, заполонившим пещеру. Они протянули руки тем, с кем познакомились на ранчо Форнера, а потом с величайшим почтением взглянули на Олд Шеттерхэнда и Виннету.

— Мы долго искали эту пещеру, — пояснил им Шеттерхэнд, — и уже хотели уехать отсюда. Если бы мы это сделали, вам бы уже никто не помог, джентльмены. Вы хотите есть, пить?

— Ни то, ни другое, — ответил Баумгартен. — Огромное спасибо всем, сэр! Мы думали только о жалкой смерти, ожидавшей нас, если бы не появились вы. Могу заверить, сэр, что наша благодарность…

— Не стоит, — прервал его Олд Шеттерхэнд. — Оставьте ее до лучших времен! Теперь нам надо выяснить только одно. Впрочем, вы в состоянии отвечать на вопросы?

— О, как только мы оказались на свободе, сразу почувствовали себя лучше.

— Ну и отлично! Кое-что про вас я уже знаю, и мне нужно только восстановить последние события. Хотя и здесь кое-что мне известно: ведь мы с Виннету видели вас несколько дней назад, когда вы после дня езды от пуэбло отдыхали ночью у костра. Мы подкрались к вам так близко, что слышали весь разговор.

— Так вы, значит, знали, что речь идет о купле-продаже Нефтяного озера? И что мы направляемся на Глуми-Уотер?

— Да, где нефти никогда не было и нет. Мы все это слышали.

— Вы так полагаете? Но почему вы не предупредили нас?

— Зачем? Еще вопрос, поверили бы вы нам? Вас же уже предупреждали, но пользы от этого не было никакой. Да и не собирались мы тогда общаться с вашим Нефтяным принцем. Мы торопились в пуэбло, чтобы освободить пленников.

— И вам это удалось, сэр?

— Как видите.

— Вдвоем? Но это же невозможно!

— Позже я расскажу вам эту историю, мистер Роллинс. А теперь мы хотели бы знать о том, как вы покинули пуэбло, и обо всем, что произошло потом. Садитесь и рассказывайте!

Все общество расселось на траве, а банкир поведал о событиях последних дней. Можно представить, как он отзывался о Гринли, Батлере и Поллере.

— И все же надо судить не только их, но и себя, сэр! — прервал его рассказ Шеттерхэнд. — Мне непонятно доверие, которое вы питали к этим мерзавцам. И непонятно то благодушие, с которым вы торопились в расставленную на вас ловушку. Не сердитесь, но в том, что случилось с вами, виноваты вы сами. Вы оказались чересчур доверчивыми.

— Я считал Гринли порядочным человеком… — защищался Роллинс.

— Хо! Да ведь достаточно только взглянуть ему в глаза. И потом, когда речь идет о таких больших суммах, о таком серьезном предприятии, надо вести себя по-другому.

— Нет, нет, по его мнению, все должно было произойти тайно.

— А что, мистера Баумгартена можно считать крупным специалистом по нефти?

— Нет.

— Что же вы за люди! Вы должны были захватить с собой хотя бы одного профессионала.

— Гринли считал это излишним. Нефть же плавала прямо на поверхности озера, достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, какое это выгодное для меня дельце. Разве вы не согласитесь, сэр, что здесь превосходное место для нефтяного источника?

Шеттерхэнд испытующе посмотрел на говорившего, потом ответил:

— Вы, кажется, и теперь еще не понимаете, что произошло. Вы считаете это озеро природным резервуаром для нефти?

— Конечно. Здесь Гринли не соврал. После того как он получил мой чек, они на нас напали и заперли в пещере, где нас ждала медленная смерть. Возможно, он хотел заманить на озеро других покупателей.

— А вы не огляделись в пещере?

— Да как же мы могли? Когда пришли в сознание, кругом было темно. И ужасно пахло нефтью. Видимо, в пещере и в самом деле находятся ее выходы. Там стоит поискать нефтяной источник.

— Верно, только не один источник, а много. И все они в деревянных бочках.

— При чем тут бочки? Не понимаю вас.

— Идите и при свете дня осмотрите пещеру. Я, правда, и сам там еще не был, но, думаю, знаком с ее содержимым. И еще один вопрос. Прибыв сюда, вы рассмотрели нефть?

— Разумеется, я это сделал.

— И как вы ее нашли?

— Отличной!

— Да? И я тоже! — засмеялся Олд Шеттерхэнд. — У нее совсем не то качество, что у сырца; она уже очищенная. Разве вы этого не заметили?

— Хотите сказать, что эта нефть не сырая? Что же тогда это такое?

— На этот вопрос вы, пожалуй, и сами сможете ответить, когда побываете в пещере. А как долго, по вашему мнению, в этом озере находится нефть?

— Кто же знает! Несколько столетий, а то и больше.

— Я-то, пожалуй, знаю. Мы с Виннету несколько лет назад бывали на этом озере.

— Вы? — удивился Роллинс. — И вы не воспользовались этим нефтяным богатством? Не понимаю вас, сэр! Почему?

— Потому что здесь не было видно ни капли нефти.

— Значит, она выступила позже.

— Да, всего лишь позавчера.

— По-за-вче-ра? — по слогам повторил банкир. — Я снова не понимаю вас, сэр.

— Скажу яснее. Вы своими глазами видели в воде массу мертвой рыбы. Что бы могло стать причиной ее смерти?

— Нефть, разумеется. Рыбы же не могут жить в нефти.

— Правильно! И давно подохли эти рыбы?

— Ну, дня два назад, не раньше.

— Интересно тогда, в какой же среде они жили до этого? Может, порхали по деревьям?

— Я попросил бы, сэр, не считать меня ребенком, — с укоризной в голосе проговорил Роллинс. — Я еще не сошел с ума!

— Очень хорошо, мистер Роллинс! Теперь вы поймете, куда я клоню. Рыбы мертвы в течение двух дней, значит, раньше они жили в озере. Так когда же там появилась нефть?

Только теперь до Роллинса дошло. Он вскочил, вытаращив глаза, посмотрел на Олд Шеттерхэнда, потом перевел взгляд на других, пошевелил губами, словно что-то проговаривая, но не сказал ни слова.

— Молчите, сэр? Если с позавчерашнего дня в озерную воду вылили очищенную на заводе нефть, то можно задаться вопросом, откуда ее взяли. Ответ вы найдете в пещере. Сходите туда, мистер Роллинс.

— Иду, иду! — затараторил банкир. — Мне пришла в голову мысль. Пойдемте со мной, мистер Баумгартен! Оставайтесь уж до конца моим спутником!

Бухгалтер поднялся и исчез в пещере вместе с Роллинсом. Оставшиеся снаружи прислушались. Сначала раздались крики, потом послышался шум скидываемых и катящихся бочек, а потом из пещеры выбежал разъяренный банкир:

— Надувательство! Изощренный обман! Привозить сюда нефть, чтобы выжать из меня деньги!

— Итак, сэр, — обратился к нему Шеттерхэнд, — что вы нашли в пещере?

— Массу пустых бочек, кое-какие инструменты и больше ничего. Никакого источника!

— Вот так-то! Услышав от тех парней о том, что они якобы нашли здесь много нефти, я был убежден, что это мошенничество. Гринли послал Батлера и Поллера вперед не ради безопасности, а для того, чтобы они вылили нефть из бочек в озеро. Обман потребовал от них многих усилий и длительной подготовки: не просто ведь покатать туда-сюда сорок тяжелых бочек.

— Они знали, ради чего старались, хи-хи-хи, — рассмеялся Сэм Хокенс. — Вы будете вычерпывать нефть, мистер Роллинс, или просто заберете пустые бочки?

— Не смейтесь надо мной, — буркнул банкир. — Я должен вернуть свои деньги! И вы мне поможете, мистер Шеттерхэнд!

— Пока что речь идет не о деньгах, а только о чеке, — возразил охотник. — Вы считаете, что распоряжение будет исполнено в Сан-Франциско?

— Несомненно, если только этим парням удастся вырваться из рук индейцев и добраться до Фриско. Вы, кажется, упоминали, что их взяли в плен нихора?

— Да, нихора напали на навахо и отняли у них пленников.

— Значит, если у Нефтяного принца забрали бумагу, то никто ее и не представит во Фриско.

— Думаю, что бумага все еще при нем. Есть индейские племена, так далеко прошедшие по пути цивилизации, что умеют и читать, и писать, но здешние индейцы к таковым не относятся. Дикие индейцы каждый исписанный листок считают колдовским и не рискуют с ним связываться. Поэтому нихора, вероятно, оставили Нефтяному принцу ваш чек. Если ему удастся бежать, то он, разумеется, поедет во Фриско и получит денежки.

— Что вы думаете, сэр, о том, чтобы мы с мистером Баумгартеном немедленно отправились в Сан-Франциско и договорились с тамошним банком? Если негодяй туда явится, его тут же арестуют.

— Сейчас вам лучше всего оставаться с нами. Далеко вы не уедете. Да и вообще вряд ли надо совершать далекое путешествие. Достаточно приехать в Прескотт и предупредить местные власти, а городской банк передаст ваше сообщение по почте.

— Вы правы! Тогда едем в Прескотт!

— Не так скоро, мистер Роллинс! От этих мест до Прескотта по меньшей мере десяток дней пути, хотя по прямой до города не больше пятидесяти миль. А потом, дорогу-то вы знаете?

— Нет. Может, один из вас, из тех, кто знает эту дорогу, будет иметь удовольствие поехать с нами? Мы хорошо заплатим!

— Никто из нас не поедет. Дорога эта в нынешних условиях слишком опасна. Даже если ваш проводник окажется очень дельным человеком, можно ожидать, что живыми вы до цели не доберетесь.

— Значит, делать нечего, и я могу считать свои деньги потерянными?

В этот момент к Олд Шеттерхэнду подошел юный Ши-Со и сказал:

— Разрешите мне ответить на только что поставленный вопрос?

— Пожалуйста, обращайся! — охотник обратился к юноше на «ты», ибо был другом его отца, а самого Ши-Со знавал еще мальчишкой.

— Вам нечего бояться, сэр, — спокойным тоном сказал индеец банкиру. — Вы получите свой документ назад.

— В самом деле? — воскликнул обрадованный банкир. — Каким образом?

— Я его принесу вам.

— Вы? Вы намерены отнять этот чек? Но вы же знаете, что ее нынешний владелец находится в руках нихора.

— А меня воспитали навахо! Теперь мы с нихора враги, они пленили восьмерых моих соплеменников, и я обязан сделать все возможное, чтобы освободить их. Там и Нефтяной принц попадет в мои руки. Я возьму ваш чек и отдам его вам.

Банкир удивленно посмотрел на юношу, так уверенно с ним говорившего, и спросил:

— Молодой человек, вы хотите освободить навахо? А вы знаете, сколько воинов нихора следит за ними?

— Всего тридцать.

— Всего?! И вы в одиночку хотите управиться с ними?

— Я не боюсь их. И я не один. Я разыщу воинов моего племени.

— Значит, вы знаете, где их найти?

— Они здесь недалеко.

— Пока вы будете их искать, пройдет время, и нихора ускользнут.

— Они никуда не уйдут, — вмешался в разговор Олд Шеттерхэнд. — Мы же здесь. Что скажет мой брат Виннету?

— Мы последуем за нихора, освободим навахо и отнимем чек у Нефтяного принца.

— Благодарю вас! — торжествующе закричал Роллинс. — Как вы сказали, так оно и будет. Когда выступаем?

— Как можно скорее, — ответил Олд Шеттерхэнд. — Сначала давайте еще раз осмотрим пещеру, а потом Виннету поведет нас в лес, где располагались на ночлег нихора со своими пленниками.

Пещера оказалась естественной вырытой — она образовалась в результате действия воды, сочившейся с гор и позже сливавшейся в озеро. Оттого-то и появились две узеньких полоски мелкой гальки, протянувшиеся от пещеры к Мрачной Воде. В пещере нашли сорок пустых бочек, две-три кирки и топор. Две бочки оказались расколоты: вероятно, их доски предназначались для костра.

Виннету и Олд Шеттерхэнд ушли изучить следы нихора, а остальные расположились в траве, ожидая их возвращения. Темой разговоров были переживания этого дня. Все согласились, что спасением они обязаны только Виннету и Олд Шеттерхэнду, и хвала им слетала с уст каждого. Особенно старался Хромой Фрэнк. Усевшись среди немецких переселенцев, он рассказывал им эпизоды из совместных скитаний с двумя знаменитыми вестменами. Кантор слушал с неослабным вниманием. Воспользовавшись небольшой паузой, он заметил:

— Это именно то, что мне нужно. Перенесенные на сцену их деяния окажут именно то действие, на которое я рассчитываю. Но есть здесь и трудности, преодолеть которые вы мне, вероятно, поможете, герр Франке.

— Это какие еще трудности? Я вообще-то трудности люблю. Все, что требует труда и напряжения, во всякое время было моим любимым занятием. Обращайтесь смело ко мне, герр кантор эмеритус. Я для вас стану и настоящим человеком, и настоящим героем. Ну, что там за трудности? Я очень легко с ними разделаюсь.

— Хм! Слышали вы когда-нибудь, чтобы Виннету и Олд Шеттерхэнд пели?

— Пели? Нет!

— Но ведь должны же они петь? Как вы считаете?

— Что за индигоцветный вопрос! И вы не стыдитесь так думать или аллювиально выражаться? Скажу вам, что эти двое могут делать абсолютно все.

— А как вы думаете, споет когда-нибудь Олд Шеттерхэнд, если я его об этом попрошу?

У Хромого Фрэнка на лице появилось выражение крайней задумчивости.

— А Виннету?

— Вот этот не запоет. Точно знаю! Он велик во всех делах, и я убежден, что поет он замечательно: мастер колоратуры! Но, откровенно говоря, я просто не могу себе представить его певцом. Вообразите-ка стоящим его в концертном зале с расставленными ногами и широко разинутым ртом, поющим скандинавскую арию: «Милый месяц, ты так тихо выплываешь из-за соседской груши!» Можете вы нарисовать себе такую картину?

— Но ведь индейцы вообще-то поют.

— Конечно, и я даже слышал их пение.

— Как оно звучало? Что они пели? Это было многоголосие или одноголосие? Мне очень важно услышать это от вас.

— Ну, опять вы с этими эпилептическими вопросами! Когда поет один человек, это, ясно, будет одноголосие. Или вы считаете, что один-единственный человек может исполнить восьмиголосие? Как это звучит? Ну, не так, как у великих Моцарта, Гальвани [65] и Корреджо [66]. Это нелегко описать. Представьте себе кузнечные меха, в которых спрятались белый медведь, индюк и три молоденьких поросенка. Если привести меха в действие, то что-нибудь, вероятно, услышите. Вот примерно так и звучит настоящая индейская гражданская оперетта. Понятно?

— Разумеется. Вы привели достаточно красноречивый пример.

— Ну, а что вы затеваете с Олд Шеттерхэндом и Виннету? — Я должен знать, какие у них голоса.

— Хорошие голоса, можно даже сказать: отличные. Думать об их голосах иначе — значит, оскорблять их!

— Я совсем о другом говорю. Я хотел бы знать, поют они тенором, баритоном или басом. Они будут главными героями моей оперы и мне обязательно нужно знать позицию их голоса.

— Ерунда какая-то! Позиция голоса! Голос всегда находится в глотке. Я еще не видел ни одного человека, который пел бы желудком или локтями. Такое надо бы знать, раз уж вы взялись за двенадцатиактную оперу. Да и не надо ничего предусматривать заранее. Вот услышите, как поют Шеттерхэнд и Виннету, и сами догадаетесь, тенора у них или басы.

Хромой Фрэнк еще долго бы разглагольствовал, но вернулись те, о ком они говорили, и знаменитый вестмен приказал готовиться к выступлению:

— Мы довольно далеко проехали по следам нихора. Кажется, они направляются к реке Челли, что вполне нам подходит.