Нежданное счастье

Глава 5

— Мне нравится Дэниел.

Мария вздохнула.

— Не смотри на меня так, Холди, — предупредила она, усаживаясь на один из кухонных стульев, чтобы зашнуровать белые спортивные туфли. Она сменила праздничное платье на удобные леггинсы цвета морской волны и тунику — свою обычную рабочую одежду.

Дети спали после обеда, а Дэниел собирал вещи. Холди, по локоть в муке, месила тесто. И была до такой же степени недовольна, до какой Мария была озабочена.

— А как я на тебя смотрю, дорогая? — невинно поинтересовалась старушка.

— Ты знаешь как, — упрекнула Мария. — Ты говоришь, что тебе нравится Дэниел, а следующее, о чем я услышу, будет, что ты выбираешь приглашения на свадьбу.

Холди уже несколько месяцев уговаривала Марию начать с кем-нибудь встречаться, но Мария боялась любых отношений. Она предпочитала заботиться о себе и своей семье сама, чем повторять ошибки прошлого.

— Я просто думаю, что мы могли поспешить с выводами насчет него, вот и все, — сказала Холди, разминая тесто в большой миске; ее пышное тело сотрясалось в такт движениям рук. — Ты видела, как он…

— Да, он был добр к Лорен, — перебила Мария, вспоминая восторг своей дочери от сегодняшней яичной охоты. Ее корзина была наполнена до краев. Дэниел, Дэниел, Дэниел — малышка взахлеб говорила о нем, когда Мария укладывала ее спать. Более спокойная Аманда, кажется, тоже зауважала Дэниела. А Рори — ну, Рори любил всех на свете.

Но это были дети, а они объедались бы мороженым вместо ужина, если бы остались без присмотра. Мария была взрослой, и она знала, что хорошо для нее.

Дэниел — это не то, что ей нужно. Не важно, как он сексуален, как привлекателен…

О Господи! Похоже, у нее проблемы.

— Я думаю, Дэниелу просто нужен кто-то, кто поможет ему остановиться, поможет расслабиться, — настаивала Холди. — Мне кажется, он очень милый человек под этим костюмом.

— Холди! Я уже это проходила раньше, помнишь? — Завязав шнурки, Мария встала. — Ты меня удивляешь. Я совершенно не хочу связываться с человеком, похожим на Квентина.

Холди перестала месить и подняла свои темные глаза на Марию:

— Девочка моя, не все бизнесмены такие, как Квентин. И кроме того, ты вообще избегаешь мужчин, как я вижу.

Мария скрестила руки на груди, как бы обороняясь.

— Правильно, — сказала она решительно, — меня сейчас совсем не интересуют мужчины. Ни Дэниел, ни любой другой.

— Он ужасно красив, — заметила Холди небрежно.

Мария театрально округлила глаза:

— Хорошо, я сдаюсь. — Она надеялась, что Холди будет довольна этой маленькой победой, но сомневалась в этом. — Дэниел действительно привлекателен.

Шаги за спиной заставили ее резко повернуться. Дэниел, все в том же костюме, стоял в дверях, смотря на них с деланным равнодушием. Слишком деланным.

Мария подумала, что он мог услышать, и почувствовала, как щеки заливаются румянцем.

— Извините, — сказал Дэниел. Марии показалось, что его губы дрогнули, как будто он сдерживал улыбку. — Вы просили меня сообщить, когда я буду готов.

У Марии перехватило дыхание. Она смущенно поправила волосы.

— Конечно. — Или нужно срочно включить кондиционер, или ее лицо станет красным, как свекла. — Идемте.

Холди радостно помахала им.

— Не волнуйтесь, если придется задержаться, — сказала она вслед Марии.

Дэниел наблюдал, как Мария пронеслась через холл, совершенно не заботясь, идет ли он за ней. Она оставила дверь открытой, и он видел, как она летела по тротуару к дороге, будто сам дьявол гнался за ней.

Или как минимум Дэниел. Он улыбнулся.

Так, значит, она считает, что он привлекателен?

— По воскресеньям мы открыты с часу до шести, — сказала Мария Дэниелу, когда вела его к служебному входу в «Магазин Уэстбрука» час спустя. Гравий на аллее хрустел под их ногами.

Ее тон был совершенно деловым. Она предпочитала делать вид, что разговора, случайно подслушанного им в доме, никогда не было, и надеялась, что он будет делать то же самое. К счастью, в дороге у нее было время собраться с мыслями.

Учитывая планы Дэниела устроиться в квартире над магазином этим вечером, они проехали несколько кварталов в разных машинах — Мария в красном мини-вэне, который ей удалось сохранить, несмотря на финансовые проблемы после смерти Квентина, и Дэниел в черном «порше», в котором, казалось, едва хватает места для портфеля с бумагами.

Мария была удовлетворена, увидев оживленный поток машин на улицах, прилегающих к центральной площади, и заполненную автостоянку около величественного старинного здания суда. На тротуарах тоже было многолюдно, и она надеялась, что в «Уэстбруке» будет достаточно покупателей, чтобы произвести хорошее впечатление и поддержать ее ожидания относительно перспектив магазина.

Она почувствовала неприятную дрожь во всем теле. Первое впечатление имеет огромное значение. Дэниелу обязательно должен понравиться магазин.

Если его не устроит общая концепция, то он не даст ей шанс. Ни за что.

— А кто сейчас присматривает за магазином? — спросил Дэниел, когда они прошли широкую аллею позади магазина, где оставили машины, и вошли в здание.

Он все еще пытался забыть, что Мария считает его привлекательным. Проблема была в том, что он тоже считает ее привлекательной.

Это мешало сосредоточиться.

Она притягивала его как магнит, и очень трудно было противостоять этому. Он не знал, почему так происходит, но хотел бы не поддаваться искушению.

Он не был так заинтересован в чем-то или ком-то уже долгое, очень долгое время. Даже в сделке с Холтоном.

— У меня есть помощница, студентка колледжа, которая работает неполный день, — продолжала Мария, на этот раз быстро погрузившись в дела, в то время как Дэниел прилагал огромные усилия, чтобы привести свой мозг в рабочее состояние.

Сконцентрировавшись на происходящем, Дэниел заметил в одной стороне комнаты набор чистящих средств, а в другом углу — обеденный стол. На столе в беспорядке расположились чашки, пакетики чая и кофе.

Он последовал за Марией через комнату к другой двери, которая привела их в короткий коридор. Память подсказала ему, что в комнате слева помещалась контора, а комната справа всегда использовалась под склад.

Мария прошла прямо вперед, через короткий открытый холл в магазин. Она обернулась и посмотрела на Дэниела. В ее взгляде мелькнуло беспокойство.

Он стоял, ошеломленный тем, что увидел.

Его сразу окутал запах корицы и специй. Сладкий и приятный, он напоминал о домашних праздниках и уюте. Запах тыквенных пирогов, сахарного печенья и сидра. Дэниел помнил, что в магазине всегда пахло плесенью и пылью. Как в сундуке, который держали на чердаке и открывали раз в сто лет. Он быстро обнаружил источник запаха: в одном из углов на столике стояли зажженные ароматические свечи, окруженные сухими лепестками цветов.

Что касается остальной части магазина, то от паркеровской «распродажи по случаю» не осталось и следа. Полированная антикварная мебель была умело расставлена, столы и полки украшены различными безделушками. Разложенные среди мебели декоративные изделия ручной работы — от одеял и подушек до чучел животных — придавали магазину домашний вид. Эти предметы, предположил Дэниел, были из той партии товара, о которой упоминала Мария.

По магазину бродили несколько покупателей. Молоденькая девушка с облаком мелких темных кудряшек стояла за прилавком. Она с улыбкой помахала Марии, бросив удивленный взгляд на Дэниела.

Он оглянулся. Мария кивнула девушке, но казалась полностью сконцентрированной на нем — губы сжаты, в синих глазах настороженность.

Ее явно беспокоила его реакция. Дэниел решил облегчить ее состояние. Он кивнул:

— Вы правы, это совершенно не тот «Уэстбрук», который я помню.

Она мгновенно просияла, огонек надежды зажегся в ее глазах. У Дэниела засосало под ложечкой.

Он наклонился к ней и произнес мягко:

— Я еще не изменил решения, Мария. — Она немного поникла, и он не мог не добавить: — Но я поражен работой, которую вы здесь проделали.

Она снова засветилась.

— Я попыталась придать этому месту ощущение тепла и домашнего уюта, — объяснила она. — Я думаю, это помогает людям представить, как эти вещи будут выглядеть в их собственном доме.

Проходя по магазину, она стала рассказывать о разных любимых вещах и распродажах, на которых нашла их. Она гордилась этим местом, и Дэниел мог понять почему. Мария сделала его таким же уютным и привлекательным, как она сама.

Когда они подошли к стойке, Мария представила его Тамре Симпсон, своей помощнице. Они пожали друг другу руки, и Мария повела Дэниела обратно в контору. Она достала бухгалтерские книги и передала их ему, когда он обосновался за старым письменным столом Паркера.

— Я оставлю вас на некоторое время, пока вы будете смотреть их, — сказала Мария. — Тамре скоро пора уходить, так что я должна быть в магазине.

Дэниел кивнул:

— Спасибо.

Мария задержалась в дверях. У Дэниела возникло ощущение, что она не хочет оставлять его одного с книгами.

Напряженность ее взгляда и беспокойные движения рук снова дали ему понять, насколько важен для нее магазин. Он опять почувствовал себя огромным, страшным волком.

Он ненавидел это чувство.

Ее рука потянулась к дверной ручке. Она помедлила.

— Не забудьте, что это был…

— Переходный год, — сказал Дэниел в унисон с Марией. Он усмехнулся, и она покраснела. — Я помню, помню.

Она вышла, но ее солнечно-сладкий запах остался. Никогда еще Дэниелу не было так трудно принять простое деловое решение.

— Я закрываю.

При этих словах Мария показалась в дверях. Дэниел все еще сидел за столом Паркера, обложенный книгами. Перед ним лежал калькулятор, и все выглядело так, будто он провел весь день за анализом размера прибыли.

— Что, уже пора закрывать? — спросил Дэниел, посмотрев сначала на часы, потом на Марию.

Она вошла в контору и протянула Дэниелу ключи от квартиры наверху.

— Уже шесть часов, — сказала она. — Вот ключи от квартиры. — Помедлив, она осторожно спросила: — Ну, как дела?

Дэниел пожал плечами. Проведя несколько часов за книгами, он пришел к выводу, что дела «Уэстбрука» не так плохи, как могли бы быть.

Однако и не так уж хороши.

Факт остается фактом: «Уэстбрук» — мелкая рыбешка по сравнению с «Техас интерьерз». Дэниел не мог заниматься им в ущерб своему процветающему бизнесу.

— Почему бы нам не пойти куда-нибудь поужинать? — предложил он Марии. — Я бы хотел обсудить кое-что.

Мария опять закусила губу. Почему-то даже предложение делового ужина с Дэниелом звучало невыносимо интимно. У нее было чувство, что, проводя больше времени наедине с ним, она теряет почву под ногами.

— Я… я должна позвонить домой, — пролепетала она, желая, чтобы какой-то неожиданный поворот судьбы мог спасти ее. Тогда ей не пришлось бы ни о чем беспокоиться — ни о магазине, ни о ее смешном влечении к Дэниелу…

— Вы обещали посвятить мне все оставшееся время, — напомнил Дэниел.

Он не собирался давать Марии послабление, как это было за завтраком. Ради нее он выдержал пикник и пасхальную охоту за яйцами. Эти занятия даже начали ему нравиться, но это было не то, чего он хотел.

Его желанием был ужин с Марией, не важно, деловой или нет. Он не собирался анализировать свои чувства. Он просто следовал им.

— Конечно, — уступила Мария. Она подошла к столу и сняла трубку телефона. Холди была чрезмерно довольна, услышав о планах Марии провести вечер с Дэниелом. — Все улажено, — сказала Мария, кладя трубку.

У нее было предчувствие, что Холди будет ждать ее возвращения. И будет спрашивать не о магазине.

— Великолепно! — Дэниел был, похоже, доволен не меньше Холди.

Несколькими минутами позже они уже сидели в «порше» Дэниела. В тесном салоне дорогой спортивной машины Дэниел казался слишком близким. Его терпкий мужской запах ударил Марии в нос. Она чувствовала себя дрожащей и лишившейся дара речи, как школьница на первом свидании.

Она понятия не имела, о чем заговорить, и обрадовалась, когда Дэниел включил радио. Зазвучала спокойная классическая музыка.

— Можно найти что-нибудь другое, — предложил он, выезжая на площадь.

Мария нашла станцию, где звучал рок. Она взглянула на Дэниела:

— О'кей?

— Конечно, — улыбнулся Дэниел. Ему следовало догадаться, что Мария предпочитает дикую, необузданную музыку.

Он протянул руку к радио и сделал погромче. Он не слушал рок уже несколько лет.

Ему всегда нравился рок, и он не мог понять, почему перестал его слушать.

Мария показала ему рыбный ресторан на берегу озера Грэнбери. Они попросили разместить их на веранде и получили столик на самом краю. Озеро плескалось у их ног, все восхитительно-золотое в лучах заходящего солнца.

Заказ занял несколько минут. Они выбрали салат и рыбное ассорти. Официантка принесла чай со льдом в высоких стаканах, и они остались одни, внимательно глядя друг на друга.

— Так что вы думаете? — не удержалась Мария.

— О чем? — Дэниел думал, что Мария великолепно выглядит, но вряд ли она спрашивала об этом.

— О магазине.

Дэниел собрался с мыслями.

— Ну, я думаю, что прибыль сейчас очень неустойчива. — Ему ничего не оставалось, как сказать это прямо.

— Но в будущем…

— В будущем она может увеличиться, а может и нет, — заметил Дэниел. Он смотрел, как вечернее солнце золотым ореолом сияло на волосах Марии. В этом мягком сиянии она выглядела невероятно чувственной. Чувственной… и ждущей поцелуев.

— Последние несколько месяцев у нас был устойчивый рост, — подчеркнула Мария.

Дэниел пожал плечами:

— Нельзя оставлять магазин открытым. Это рискованно. — И еще это источник беспокойства, добавил он про себя.

— Любое дело — это риск, — твердо сказала Мария. — Вы хотите сказать, что уже все решили?

— Нет, — ответил Дэниел. — Я просто хочу сказать, что мои планы не изменились. Как вы помните, я приехал в Грэнбери, чтобы продать дом и «Уэстбрук». — Дэниел поднял руку, как бы отклоняя возможные возражения. — Однако я сказал, что подумаю над этим, и я действительно подумаю. Но сомневаюсь, что изменю решение.

Мария подумала, что должна была об этом догадаться.

— Я понимаю, — спокойно сказала она.

Дэниел улыбнулся про себя. Ему показалось, что Мария Баррет не собирается сдаваться.

Официантка принесла заказ, и они приступили к еде. Мария рассказала Дэниелу о своих планах насчет складской комнаты. Она собиралась устроить там выставку работ талантливой местной художницы по керамике.

— Я уверена, ее изделия привлекут многих клиентов, — закончила она. — Это быстро окупит небольшие вложения в ремонт комнаты, а нам там больше нечего хранить — ведь мы избавились от хлама Паркера.

Дэниел кивнул. Он не хотел охлаждать ее пыл напоминанием, что, если он продаст магазин, это будет спорный вопрос.

Официантка убрала тарелки и принесла кофе. Пока они ели, солнце село, и она перед уходом зажгла круглую свечу в центре стола.

— Сохранить дом и магазин для вас действительно важно, не правда ли? — спросил Дэниел.

— Да, очень, — согласилась Мария. Она надеялась, что это станет так же важно и для него.

— Почему? Вы можете найти другую работу, другой дом. — Дэниел гордился тем, что был в первую очередь практичным человеком.

Вместо ответа Мария спросила:

— А как же вы, Дэниел? Почему это не важно для вас? Разве вы можете найти другую семью, другое прошлое? — Она очень хотела бы иметь такую семью и наследие и не могла понять, как он мог так легко отмахнуться от всего этого.

— Вы не ответили. — Дэниел пристально смотрел на Марию. — Ведь это не ваша семья, не ваше прошлое.

У Марии сжалось горло. Она взяла пакетик сахара из вазы на столе и, надорвав его, наблюдала, как белые крупинки с шуршанием падают в кофе.

— У меня нет семьи, — сказала она наконец, подняв глаза на Дэниела. — Я вообще ничего не знаю о моем прошлом.

Дэниел удивленно посмотрел на нее:

— То есть?

— Мои родители умерли, когда мне было четыре года, — сказала Мария, сосредоточенно размешивая свой кофе. Она не любила рассказывать о своем детстве. Но если так можно изменить мнение Дэниела, то нужно сделать исключение. — Конечно, детей усыновляют, но не четырехлетних — если только им повезет, — продолжала она. — А мне не повезло. Я выросла в приемных домах. Их было очень много. У меня даже нет фотографии моих настоящих родителей.

Застарелая боль появилась в глазах Марии, и Дэниел пожалел, что не может обнять ее и хоть как-то утешить. Он ласково сказал:

— Извините.

Доброта Дэниела выбила Марию из колеи. Она решила сражаться с ним его же оружием.

— Вам повезло, — сказала она. — У вас есть прошлое. Почему же вы хотите от него отказаться?

Дэниел напряженно смотрел на нее:

— Мария, у меня также есть и будущее. У меня есть компания, которую нужно развивать. — Почему она не может понять, что это тоже важно?

Мария хотела, чтобы Холди слышала сейчас Дэниела. Как неправильно она судила о нем!

Она чувствовала себя крайне разочарованной.

— Неужели это ваше будущее требует, чтобы вы забыли все о своем прошлом? — Она покачала головой, смущенная его видом. — Без «Уэстбрука», возможно, не было бы сети «Техас интерьерз». Ваш прапрадед одним из первых открыл магазин на площади. Разумеется, тогда это был обычный магазин. Вы знали об этом?

Вообще-то Дэниел не знал. Его отец никогда не говорил о прошлом своей семьи. Дэниел предположил, что для него это всегда было тем, что он сам увидел при первом посещении, — захламленной антикварной лавкой.

— Это ваш прадед сделал из него Мебельный магазин, — продолжала Мария. — И он передал его Паркеру и вашему деду. — Она нахмурилась: — Я так и не разобралась, что случилось потом — почему ваш дед и Паркер пошли разными путями.

Дэниел знал ответ на этот вопрос.

— Они разошлись во взглядах на бизнес, — сказал он ей. — Мой дед решил открыть магазин в Далласе, а Паркер не хотел участвовать в этом. Он выкупил долю моего деда в доме и магазине, и они разделились.

— Это грустно, — заметила Мария. Паркер всегда избегал разговоров о своем брате, и она подозревала, что он очень тяжело переживал семейный раскол — особенно с тех пор, когда понял, что у него не будет детей.

Дэниел пожал плечами.

— Дела пошли хорошо, — сказал он, пытаясь объяснить ей свою точку зрения. — Мой дед основал самый большой магазин мебели для дома во всем Далласе. Мой отец превратил его в сеть магазинов. — Дэниел всю свою жизнь чувствовал обязанность сделать следующий шаг. — Как раз сейчас я работаю над покупкой одной из конкурирующих фирм. Эта сделка превратит «Техас интерьерз» в крупнейшую сеть магазинов мебели для дома во всем штате с филиалами во всех крупных городах.

— О! — Мария не знала, что сказать. — И это сделает вас счастливым?

Дэниел удивленно уставился на нее. Он обычно не задумывался о том, счастлив он или нет.

— Разумеется, — сказал он.

Он обороняется, решила Мария, заметив явную нерешительность в его голосе.

Ее собственный брак доказал ей, как эфемерно счастье, приносимое успехом в делах. У нее было чувство, что Дэниел еще не осознал этого, однако она надеялась, что он скоро поймет. Не только ради самого себя. Ради будущего магазина и дома.

Темнота, сгустившаяся вокруг них, заставила Марию вспомнить о времени.

— Мне пора домой, — сказала она. — Я бы хотела вернуться до того, как дети лягут спать.

Они вышли из ресторана и направились к «порше», чтобы вернуться к центральной площади — Мария оставила свой автомобиль на аллее за магазином.

Мария не могла побороть волнение. В тесном «порше» Дэниел оказался снова слишком близко.

Она никогда раньше не встречала мужчину, способного так хорошо выглядеть в деловом костюме, и надеялась, что никогда больше не встретит. Пытаясь отвлечься от нарастающего возбуждения, она сказала первое, что пришло ей в голову:

— Вы когда-нибудь снимаете этот костюм?

Она не могла поверить, что произнесла это. Разговор становился слишком интимным!

Дэниел рассмеялся. Кажется, он не имел ничего против.

— Конечно, — сказал он. Его глаза потемнели. Он добавил: — Когда ложусь в постель.

Великолепно. Перед ее глазами возник утренний Дэниел — весь взъерошенный, полусонный и такой сексуальный в своей пижаме…

— А что? — продолжал искушать Дэниел. — Чем вам не нравится мой костюм?

Ее беспокоил он. Он сам.

— Дело не в этом, — поспешно сказала она. — Просто костюмы такие… такие скучные.

Скучные! Дэниела никто раньше не называл скучным. По крайней мере насколько ему было известно.

— Я не скучный.

Мария засмеялась. Она определенно задела его.

— Ну, вы могли бы хоть немного расслабиться, быть более непосредственным, спонтанным, — продолжала она, радуясь оживлению разговора. — Может быть, хотя бы надевать свой костюм после завтрака.

Поддразнивание Марии попало в цель. Вся жизнь Дэниела была чередой заранее спланированных событий, всегда происходящих как задумано. Даже сделка с Холтоном была запланированной — достижение следующего уровня успеха, как это сделал до него отец.

— Может быть, вы научите меня расслабляться? — предложил он. Все-таки он был в отпуске. Ему не повредит немного «притормозить» — временно, конечно. Он бы с новыми силами вернулся к покупке «Холтона».

— Научить вас? — Мария все еще играла. Но игра становилась для нее все серьезнее.

— Если только вы не считаете меня безнадежным. Как по-вашему, Мария?

У нее пересохло во рту.

— Нет безнадежных людей. — Тут она подумала о Квентине.

Квентин был безнадежен. Он никогда не расслаблялся, ни на секунду. Мария, конечно, пыталась заставить отца своих детей измениться — но безуспешно.

Она не могла поверить, что повторяет уже пройденное с Дэниелом. Но на этот раз, напомнила она себе, ее чувства не должны быть вовлечены.

— Только у меня есть одно условие, — вдруг выпалила она.

— Какое условие? — Дэниел подозрительно взглянул на нее.

— Если я буду учить вас расслабляться, вы должны выполнять все, что я скажу.

Дэниел задумался над таким условием. Глава компании, он привык сам контролировать все.

— Вы ведь не заставите меня выступать в цирке или что-нибудь в этом роде?

Мария засмеялась:

— Нет.

— Отлично, тогда все в порядке. — Дэниел улыбнулся, довольный. Если способ Марии окажется так же забавен, как она сама, то это будут интересные две недели. А его обычная жизнь была не особенно интересной в последнее время. — С чего начнем?

Мария задумалась.

— Ну, вы могли бы для начала сделать что-нибудь неожиданное. Что-то, чего вы не включили в свой пятилетний план.

Она решила, что, наверное, поставила перед ним невыполнимую задачу. Он теперь, пожалуй, проведет весь остаток отпуска, планируя что-нибудь спонтанное.

— Я могу быть импульсивным, — настаивал Дэниел.

— Правда? — До сих пор она не видела этому никаких доказательств.

Он кивнул:

— Конечно.

Дэниел въехал в аллею и заглушил мотор. Его взгляд встретился в полумраке со взглядом Марии.

Она вдруг осознала, как тихо вокруг. Она слышала биение своего сердца. Взгляд Дэниела околдовывал ее, и она представила…

Потом уже не было времени представлять. Его губы коснулись ее губ, и ее ресницы сами собой опустились вниз. Она желала поцелуя, желала большего, чем легкое прикосновение его губ к своим. Его дыхание пахло рыбой и кофе. И соблазном.

Все, что она чувствовала потом, было тепло. Тепло Дэниела. Она ощущала свое сердце кубиком льда, с шипением превращающимся в лужицу на горячем асфальте. Никогда еще поцелуй не вызывал в ней такого всепроникающего чувственного восторга. Она хотела больше, чем его губы. Она хотела весь его рот. Она хотела ощутить его, хотела…

Дэниел отстранился.

— Мария?

Мария облизнула губы, одновременно онемевшие и пульсирующие изнутри. Она ощущала себя рассыпанной мозаикой и почти боялась увидеть, что получится, когда она соберет все кусочки вместе.

— Как это было? — спросил Дэниел с напускным спокойствием, воспитанным в нем с детства. Внутри он чувствовал себя человеком, пережившим землетрясение, — оглушенным и неуверенным в будущем.

Мария моргнула.

— Что было? — спросила она, пытаясь прийти в себя. — Вы спрашиваете об импульсивности или о поцелуе?

— И о том, и о другом. — Дэниел знал, как бы он оценил поцелуй. Ошеломляющий как минимум.

— Ну хорошо, а вы собирались поцеловать меня? — осторожно спросила Мария, гордясь своим спокойно-деловым тоном. Как будто поцелуй, который они обсуждали, не взорвал ее изнутри.

— Нет.

— Тогда, думаю, я дам вам несколько очков за импульсивность, — сказала Мария. — Что же касается поцелуя… — Она потянулась к ручке дверцы машины и открыла ее. Выйдя из машины и опираясь на дверцу, она солгала: — Это было… нормально.

Мария захлопнула дверцу и направилась к своей машине. Она села в мини-вэн и отъехала, а Дэниел остался в «порше», глядя ей вслед.

Нормально?

Дэниел Уэстбрук никогда в своей жизни не довольствовался определением «нормально». И не собирался делать это сейчас.