Нежный хищник

Глава двенадцатая

Было чудесное утро. Одно из тех, что любят изображать художники на своих полотнах.

Мэдисон стояла на белом песке королевского пляжа и смотрела на море. Лазурная вода отражала солнечный свет, вдалеке медленно плыл корабль.

Было бы замечательно провести это утро с Тариком, подумала она.

А затем вспомнила, что не должна так думать. Ни красота морского пейзажа, ничто другое в этом мире не могло изменить случившегося.

Она потеряла ребенка.

Она потеряла мужа.

На глаза Мэдисон навернулись слезы, но она не дала им пролиться. Слезами горю не поможешь.

Тарик женился на ней только из-за ребенка. Раз ребенка больше нет, значит, их брак тоже не имеет больше смысла.

Все это было логично, за исключением одного нюанса.

Она влюбилась в своего мужа.

Но Тарик не любил ее, и она всегда это знала. Он был с ней мягок. Даже предложил провести ночь с ней в больнице. Предложил, вместо того, чтобы просто это сделать. Она отказалась, но лишь потому, что не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным.

Если бы он ее любил, если бы она значила для него больше, нежели просто женщина, которая ждала от него ребенка, он бы не спрашивал или, по крайней мере, проигнорировал ее отказ. Остался бы рядом с ней, заключил бы ее в объятия, сказал бы: Habiba, я люблю тебя и оплакиваю вместе с тобой нашего ребенка, но ты должна знать, что я счастлив с тобой и хочу, чтобы ты осталась в моей жизни навсегда.

Но этого не произошло. Более того, за все это время Тарик ни разу к ней не прикоснулся. Он все время проводил на работе, словно она была для него важнее жены. Прояви он хоть раз участие…

— Мэдисон…

Обернувшись, она увидела Тарика, идущего к ней по пляжу. Она могла бы убежать, но это не имело смысла. Внутри у нее все сжалось. Она знала, зачем он пришел, и решила все сказать первой.

— Мэдисон, я тебя искал.

— Правда? — Она облизала губы. — Я хотела немного побыть одна, чтобы все обдумать.

— Ты в порядке?

— Да, спасибо, — вежливо ответила она. — Разумеется, все не так, как раньше, но этого следовало ожидать. Давай будет друг с другом откровенны. Потеряв ребенка, мы потеряли что-то еще… Необходимость оставаться мужем и женой. — Она помедлила. — Ты заставил меня выйти за тебя замуж, потому что я ждала от тебя ребенка. Но раз его больше нет, в нашем браке нет смысла. — Мэдисон посмотрела на мужа.

Его лицо было непроницаемым. Очевидно, он сам уже все для себя решил.

— Это все? — спросил Тарик. — Ты все сказала?

— Нет, есть еще кое-что. — Мэдисон сглотнула. — Я хочу вернуться домой. К своей привычной жизни.

На его лице не дернулся ни один мускул.

— Хорошо. Сегодня днем мой пилот отвезет тебя в Нью-Йорк. Я поговорю со своим адвокатом. Он свяжется с тобой на следующей неделе и обсудит с тобой размер компенсации.

— Какой еще компенсации? — возмутилась Мэдисон. — Ты ничем мне не обязан, и я не нуждаюсь в твоих деньгах. Я лишь хочу, чтобы все закончилось как можно быстрее.

— В таком случае, вот что я тебе скажу. Раз у нас была традиционная свадьба, значит, и развод нужен только традиционный.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что я, Тарик, кронпринц Дубаака и наследник престола, освобождаю тебя от всех брачных клятв и обязательств.

Мэдисон захлопала глазами.

— И все?

— Все. Таков еще один обычай.

Она засмеялась и, пока ее смех не превратился в слезы, убежала прочь.

Тарик сдержал слово, и два часа спустя его самолет с Мэдисон на борту поднялся в воздух.

Она не взяла ничего из того, что он ей подарил. Очевидно, не хотела, чтобы в будущем ей что-то напоминало о нем.

Но ему было все равно, убеждал он себя, несмотря на боль, сдавившую его грудь. Он не мог любить женщину, которая не любила его.

Тарик был еще не готов к разговору с отцом, поэтому распорядился, чтобы обед ему подали в кабинет.

Захара была молчалива, когда обслуживала его. Он ее поблагодарил, но пожилая женщина не ответила. Ее губы были плотно сжаты. Захара заботилась о них с Шарифом с раннего детства, и он понял, что она чем-то недовольна.

— Что у тебя на уме, Захара? — спросил он.

— Ничего, — отрезала она. — Точнее, есть кое-что, но я сомневаюсь, что вы захотите это выслушать.

Захара впервые разговаривала с ним таким тоном, и он был заинтригован.

— Говори!

— Вы отослали ее!

— Отослал… — Его лицо помрачнело, он вскочил из-за стола. — Да что ты о себе возомнила! Если ты думаешь, что я буду обсуждать с тобой свою личную жизнь…

Захара засунула руку в карман передника и, достав оттуда что-то, бросила на стол.

Это была бриллиантовая подвеска.

— Она оставила это.

— Она оставила все, и что с того?

— Нет, она не все оставила.

— О чем ты говоришь?

— Об амулете любви, который в сто тысяч раз дешевле подвески. Она забрала его с собой.

— Не вижу в этом ничего странного. Наверное, ей захотелось взять маленький сувенир на память.

— Это правда, мой господин, — саркастически усмехнулась пожилая женщина. — Вы действительно не видите дальше своего носа.

Тарик прищурился.

— Я предупреждаю тебя, Захара…

— Моя госпожа оставила бриллиант, но взяла амулет. — Сложив руки на груди, Захара сердито посмотрела на него. — Я это знаю, потому что сама надела его ей на шею. Она плакала, ее руки дрожали, и мне пришлось ей помочь.

Тарик почувствовал, как у него в груди что-то зашевелилось.

— И что с того?

— Вот что, мой господин, — произнесла она таким тоном, словно он был глупым ребенком, — ваша жена…

— Она мне больше не жена… Я освободил ее от обязательств.

— Ваша жена , — повторила Захара, словно не слышала его, — уехала в слезах, взяв с собой грошовый амулет вместо бриллиантовой подвески стоимостью в целое состояние. — Одна седая бровь взметнулась вверх. — Даже дурак поймет, что это значит.

Но Тарик не понял.

— Возможно, она хотела взять сувенир, который напоминал бы ей о том, как примитивен наш мир.

— Мой господин. — Захара снисходительно фыркнула. — Не будь вы шейхом и кронпринцем, я бы сказала вам, что вы дурак, раз не понимаете, что ваша жена вас любит.

— Нет, не любит, — возразил он.

— Любит, мой господин. А вы любите ее. И если вы не вернете ее, то будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!

Захара резко замолчала, словно осознав, что натворила. Ее лицо побледнело, она опустила глаза.

— Простите меня, — пробормотала пожилая женщина. — Не знаю, что на меня нашло.

Тарик обнял ее и расцеловал в обе щеки, после чего выбежал из комнаты.

Моторы неожиданно заглохли, и сон как рукой сняло. Самолет остановился. Приподнявшись в кресле, Мэдисон посмотрела в иллюминатор.

Самолет стоял на взлетной полосе, залитой лунным светом. Вокруг была тишина. Мэдисон быстро нажала на кнопку, чтобы вызвать Юзуфа, но он не пришел. Тогда она расстегнула ремень безопасности, поднялась и направилась к кабине.

Дверь была открыта. Ни пилота, ни его помощника не было. Она была совсем одна. Когда она это поняла, волоски у нее на шее встали дыбом.

— Эй? Здесь кто-нибудь есть?

— Я здесь, habiba , — послышался знакомый голос.

Мэдисон обернулась. В дверном проеме стоял Тарик.

— Что ты здесь делаешь?

— Я захотел увидеть тебя, habiba . Что здесь непонятного?

— Я не… — Она сглотнула. — Где мы?

— В Париже, самом романтическом месте на свете. — Он обворожительно улыбнулся. — Раньше я приезжал сюда только по делам, а теперь мне захотелось побывать здесь с моей женой.

— Но я не…

Он подошел так близко, что Мэдисон увидела щетину, проступившую на его подбородке. Она вспомнила, как эта щетина приятно царапала ее кожу, и ее бросило в жар.

— Чего ты хочешь, Тарик?

Он положил руки ей на плечи.

— Тебя, habiba .

— Нет, ты этого не хочешь. И я не хочу. Ты мне больше не муж, Мы развелись, забыл?

Тарик улыбнулся.

— Никто не знает, имеют ли законную силу эти древние обычаи или нет.

— А наш брак? Ты говорил, что он действителен.

— Да, но чтобы знать наверняка, мы поженимся снова. В Париже, в Нью-Йорке, где захочешь. — Он крепко обнял ее. — Я люблю тебя, Мэдисон, и не представляю жизни без тебя. — Его рука скользнула ей в волосы, и он слегка наклонил назад ее голову. — Мне следовало сказать тебе раньше, но я боялся, что ты не будешь к этому готова.

— Но когда я потеряла ребенка…

— Я ужасно страдал, habiba . И не только из-за потери ребенка. Думал, раз его больше нет, то для тебя наш брак больше не имеет смысла. Думал, что я тебе больше не нужен.

— О нет! Нет, Тарик! Я хотела, чтобы ты был рядом, но ты держался отстраненно, и я думала то же самое про тебя. Какими же мы оба были…

Не дав ей договорить, Тарик поцеловал ее.

— Я люблю тебя всем сердцем, Мэдисон, и хочу быть с тобой.

— Я тоже тебя люблю, мой принц, — ответила она, улыбаясь.

Тогда он рассмеялся, поднял ее на руки и понес к двери.

— Она меня любит! — громко прокричал он. — Моя жена меня любит!

Члены экипажа, стоящие внизу у трапа, заулыбались.

Мэдисон была уверена, что весь Париж сделал то же самое.