Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи

ТАЙНА ГРАФЕНШТАЙНСКОЙ НАДПИСИ

В 1977 г. произошло событие, которое почему-то не привлекло внимания наших историков и лингвистов. В гравиевом карьере австрийского городка Графенштайн был найден обломок керамики II века новой эры с норикской надписью (см. илл. 11).

А кто такие норики? Вообще-то, согласно «Повести временных лет», они «и есть славяне». Вот дословная цитата из Ипатьевского списка: «По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама южные страны, Иафетовы же – взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне». ПВЛ вторит другой древнерусский источник – «Толковая Палея» (XIV в.): «норицы, иже суть словени».

Но о самих нориках мы из ПВЛ и «Толковой Палеи» мало что узнаем. Кто они? Этот народ, впервые упомянутый в римских источниках около IV века до Рождества Христова, жил тогда на территории нынешней Австрии. Часть нориков (бывших, по мнению историков, не этнической общностью, а племенным союзом) говорила на одном из древнейших мировых языков – венетском, протославянский характер которого был доказан лингвистами из Словении М. Бором и И. Томажичем. Собственно, венеды (венеты) — это одно из названий древних славян (БСЭ). И оно, что любопытно, вовсе не является мертвым.

Финны до сих пор называют нас, русских, Venäläinen, а Русь – Veneman, Venäjä (от Venada), а скандинавы поморов – Vindr, Поморье — Vindland; по-эстонски же «русский» – Vеnеlаnе, Россия — Vеnеmаа, Vеnе; по-карельски Русь – Vеnеä.

В начале ПВЛ мы найдем еще одну удивительную вещь. Перечисляя страны, доставшиеся сыну Ноя Иафету, Нестор-летописец указывает местопребывание славян после Всемирного потопа: «Илюрик – словене», то есть – Иллирия, славяне. Между тем в «Хрониках» византийского историка IX в. Амартола (кн. 2, гл. 4), откуда выписывал эти сведения Нестор, никаких «словен» не было, просто – «Иллирия». «Славян» собственноручно добавил Нестор, хотя Иллирия – отнюдь не Норик. Ошибка? Нет, еще одно бесценное свидетельство ПВЛ, с помощью которого мы знаем, где жили славяне до появления в Норике. Иллирийцы – вроде бы не славяне, но если мы возьмем схему «Индоевропейские языки», помещенную в книге французского лингвиста Э. Бенвениста «Словарь индоевропейских социальных терминов» (М., 1995), то увидим, что венетский язык – ветвь древнеиллирийского! И Нестор-летописец это знал за тысячу лет до Бенвениста, Бора и Томажича! Правда, было бы ошибкой считать, что Нестор называет именно Иллирию прародиной славян, поскольку он упоминает их среди строителей «Вавилонского столпа». Но об этом ниже.

Норики-венеды пребывали в Центральной Европе до VI в. от Рождества Христова. Повествуя о последующих миграциях их потомков, уже под именем славян, Нестор-летописец столь же точен, как и в отношении нориков и Иллирии: «Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. И от этих славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими, где кто сел в каком месте… Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие – древлянами…»

Почему же, если свидетельство Нестора о нориках никогда не подвергалось сомнению, нашей исторической наукой не исследуется преемственность восточных славян по отношению к норикам? Ведь они, вообще-то, в отличие от многих других народов, бесследно «погибоша аки обры», народ сравнительно изученный, особенно историками Австрии, Северной Италии, Баварии и Швейцарии, на территории которых они в разные периоды проживали. Разве нет оснований для сопоставления нориков-венедов с восточными славянами? Как ни странно, есть, и существуют они давно. Появление славян именно на границе области Норика впервые фиксирует готский историк Иордан еще в середине VI в. н. э. По мнению русского советского историка Елены Скржинской, совокупность сведений европейских авторов, наряду со свидетельствами ПВЛ и «Толковой Палеи», является достаточным основанием для того, чтобы отождествлять часть славян VI века с нориками.

Название это, по одной из версий, принадлежит римлянам и означает «северные», а по другой – тождественно славянским этнонимам поляне, древляне и т. п., то есть указывает на среду обитания (в данном случае, пещеры, землянки – «норы»). Сами норики себя называли совсем не северным именем тавриски. Это может означать «тавры», «тавроскифы», а может, по типу слова «русские», быть славянским прилагательным таврические. Ну, а тавров в древности именовали еще россами. Якоб Рейтенфельс в «Сказании о Московии» писал: «В древние времена рутенами, россами, роксанами и роксоланами у Плиния, Тацита и Страбона, в разных местах их сочинений, назывались народы, занимавшие большую часть Европейской Сарматии и которым нанес ужасное поражение Митридат Седьмой. (…) Иосиф Бенгорион отводит место россам у реки Кир, которая сливается с Араксом еще до впадения его в Грузинское, или Каспийское, море… Перейдя отсюда через Араке, россы заняли Таврику, которая тоже стала называться по их имени. Это вполне подтверждает и Цецес в своих исторических летописях, говоря, что тавры были племя, называемое россами».

И вот, во второй половине I тысячелетия до н. э. мы обнаруживаем этих тавров-россов или таврисков в междуречье Дуная и Дравы, в основанном ими городе Тавроне (Тевроне). О причинах их появления там Рейтенфельс пишет так: «Ибо говорят, что они, быв прогнаны из своих местожительств готами и сарматами, неоднократными вторжениями через Фракию, Мессию и Паннонию достигли наконец Норики; раньше же они, по словам Плиния и Страбона, разбойничали, не имея постоянного местопребывания, вдоль Меотидского (Азовского. — A.B.) моря и научились, по свидетельству Берозия, у скифов, через страну коих они проходили, располагать свои повозки лагерем». (Отметим, что готов тогда еще и в помине не было.)

Заинтересовавшись, я стал искать в Интернете всё, что связано с нориками. Первое, что я обнаружил, поразило меня точно так же, как и подтвержденное Бенвенистом сообщение Нестора о праславянах в Иллирии. В интернет-глоссарии доктора Давида Штифтера из Института языкознания (индогерманистики) при Венском университете я нашел фото прекрасно отчеканенной серебряной норикской монеты, примерно 70 г. до н. э. (см. илл. 12).

На ее реверсе – всадник с копьем, очень похожий на Георгия-Победоносца на современных российских копейках, а внизу, точно там же, где на советском металлическом рубле было написано: «ОДИН рубль», я прочитал… «ADNA»! (Норики наряду с руническим письмом использовали латиницу.)

Естественно, при более внимательном изучении мое слишком простое предположение, что мы имеем дело с номиналом монеты, не подтвердилось, поскольку дальше, правее, вдоль копыт и морды коня более мелкими буквами написано: «mati». То есть «Adna mati» или «Adnamati». Надо думать – Единая, Всеобщая Мать. Примерно так, кстати, это переводится на современный словенский: «Ena Mati». И, хоть «ADNA» – не номинал, но всё же числительное, понятное, как и «mati», любому славянину и любому русскому.

Однако действительно ли норики верили в некую Единую Мать, или «Аднамати» – это, скажем, персонаж, изображенный с копьем на монете? Оказывается, верили – в Единую Мать, или, как они ее еще называли, Великую Мать народа (кратко – Целея, Матрея). А еще верили в Великого Отца народа – Атту, Атца (Atta, Atec), именуемого также Беленом, Беленусом, посредством которого, по мнению Й. Шавли, «ощущается связь со старым Белбогом, праславянским божеством солнца и света». Римляне, по своему обыкновению, называли Матрею и Атца-Белена на свой лад – Норейей и Марсом Латобием (от латобиков – но- рикского племени). Причем других богов у нориков не было. Их даже нельзя назвать политеистами, потому что Великие Отец и Мать – не разные боги, а, так сказать, божественная семья, основатели Рода. Это весьма важное заключение, показывающее, что норикам был ближе монотеизм, а их потомкам не так уж тяжело было при переходе в христианство отказаться от заимствованных у соседей богов вроде Перуна (Перкунаса) и Хорса. А уж насколько норикский культ Великой Матери народа близок современным славянам, православным и католикам, с их культом Богоматери, делайте выводы сами.

Правда, относительно «Адной Мати» смущало вот что. Надписи той эпохи на монетах жестко «легендированы»: либо это имя изображенного персонажа, либо название монеты или той страны (области), что ее чеканила. Имя я сразу отбрасываю, потому что «абпа тай» – и на санскрите «одна мать». Не мог всадник с монеты именоваться «матерью». Монеты же такой: «аднамати» или «мати» (если «адна» – всё-таки номинал) мы не знаем. Как название страны «Аднамати» тоже не подходит. Хотя, постойте… Почему? А если имеется в виду не только Единая Мать, но и Родина-Мать?

Называли же тавриски-венеды земли, с которых пришли в Таврон, Отчизной (по-венетски Атестиной – от Атты), а культуру – Атестинской («отеческой»)! Собственно же «отчизна» (или «отчина», «вотчина») — это древний город Атестина с окрестностями в области Венетия на Апеннинах, ныне – город Эсте в итальянской провинции Падуя. Венеды сюда пришли из соседней Иллирии. Атестинская, она же палеовенетская культура известна еще с X в. до н. э. Тавриски, по мнению ученых, являются типичными представителями этой культуры, но они, в отличие от оседлых венедов, были племенем кочевым и родину как таковую обрели, только осев в Тавроне. Этим и объясняется необычный для нас дуализм в понятиях Отчизна и Родина-Мать у атестинцев и таврисков. Между тем и те, и другие были вынуждены отступать под натиском римлян из Адриатики в Альпы. Об их постепенном перемещении на север и северо-восток говорит цепочка топонимов: Венетия, Венеция, Венето, Виндобона, Вена, Винделиция, Виндониана, Вендидора и др.

Государство таврисков Нóрик (лат. Noricum) между верхним течением Дуная и Дравы существовало с IV по I век до н. э., а затем, после завоевания Норика римлянами, здесь была с конца I в. до н. э. по 420 г. н. э. одноименная римская провинция. В древнеримских источниках IV в. до н. э. нориками называются не только тавриски, но еще иллирийцы и кельты, с которыми тавро-венеды составили племенной союз.

Уровень развития Норика был достаточно высок. Здесь употреблялась своя оригинальная письменность и чеканилась собственная золотая и серебряная монета. Поскольку языки венедов и иллирийцев были близки, в Норике использовалось венетское и иллирийское алфавитное письмо, а также письмо на основе латиницы. Столицей царства была Норея (современный австрийский Клагенфурт). После завоевания Норика римлянами столицей провинции стал сначала город Вирун, а потом Виндобона (современная Вена). Название это – Винд-о-бона – переводится просто – «венеды и бойи», то есть город венедов и бойев, тамошних кельтов, от которых пошло название Богемия.

В качестве провинции Норик просуществовал вплоть до распада Западной Римской империи. Затем он был захвачен при вторжении с севера германскими племенами герулов, алеманов и тюрингов. В 408 г. н. э. территория Норика завоевана Аларихом I, в конце V века – ругами, которых многие считают балтийскими славянами, и остготами. В результате этих нашествий иллирийцы и кельты полностью покинули Норик. Тавриски-венеды, уже под именем славян, держались еще столетие, прежде чем «сесть по Дунаю», как указано в ПВЛ.

Судя по опубликованному в Интернете глоссарию д-ра Штифтера, до 1977 года из памятников письменности нориков в распоряжении ученых-лингвистов имелись лишь названия и краткие надписи рунами и латиницей. Скажем, более ранние рунические памятники письменности венедов, найденные на Балканах и в Северной Италии, богаче. И вот – в Графенштайне обнаружена довольно длинная, в 7 строк, хотя и фрагментарная норикская надпись латиницей II в. н. э. (см. илл. 13):

В открытых и закрытых квадратных скобках указаны возможные не сохранившееся (стершиеся) места. Наиболее распространенное толкование Графенштайнской надписи австрийскими исследователями таково: Moge, возможно, является личным именем или его сокращением, Ре- (Р-іі) lav – латинским сокращением, обозначающим вес, ne sadiies – глагольной формой, вероятно, означающей «ты не установишь», ollo so, вероятно, «это количество», и Lugni (Lugnu) — ещё одно личное имя. Таким образом, текст может, по мнению венских лингвистов, передавать некоторую коммерческую операцию.

А вот Д. Штифтер считает moge и lugnu si не личными именами, а кельтскими словами, — правда, не пишет, что они означают.

Тут сразу обращает на себя вот что: ne sadiies – явно славянская глагольная форма, пусть и в значении «ты не установишь», а толковать надпись пытаются с помощью латыни или кельтского языка. А, скажем, как быть со словом ona? Или с отрицательной частицей ne? И почему Moge – имя, а не такая же славянская глагольная форма, как ne sadiies? Например, Матей Бор, переводя венетские (балканские и атестинские) рунические надписи на современный словенский язык, однозначно толковал это нередко встречающееся moge (moze) как «може». Мы же имеем здесь не просто Moge, а Moge es… («може ес[ть]») на горловине керамического горшка, предназначенного для хранения жидкой или твердой пищи. Так не логичнее ли предположить, что получателя письма ждал обед, а не «коммерческая операция»? Кстати, древнейшая русская (середина X в.) Гнездовская надпись из Смоленской области тоже выполнена перпендикулярно горловине глиняного сосуда и говорит о его содержимом (по одной версии, это «гороушна», т. е. «горчица», а по другой – «гороуща» – «горящее», «горючее»).

Во второй строчке Графенштайнской надписи вслед за «es…» следует Ре- (две вертикальные короткие палочки в данной письменной традиции означают «е»), и естественно предположить, что это «пей»: «Може ес[ть], пе[й]…». После Ре у нас явно сколота буква или знак (см. фото оригинала), поскольку надпись, скорее всего, процарапана не на сырой заготовке, а уже, как и Гнездовская надпись, на обожженном сосуде. Получается —…lav, — почти что английская «любовь». Дальше еще загадочней: «·ех» (…lav ·ex…) Слова, и впрямь, какие-то не славянские. Но, написав «славянские», я подумал: а не сокращенная ли это «слава» – [s]lav[a]? А что же тогда такое «·ех»! Какого «экса» прикажете славить? Не «экса», ответил я сам себе, а «рэкса» (rex), царя! Ведь у нориков были цари, которых они именовали на римский лад «rex». Они еще оставались в I в. н. э. при римлянах, как были цари у евреев под властью Рима. А может быть, имеется в виду «великий бог» Атта/Атец, именовавшийся также и Царем. [S]lav[a] [r]ех[и] – это, очевидно, была общепринятая сокращенная форма славословия на письме. «Можешь есть, пей, слава Царю…»

В третьей строчке: Ne sadiies… Казалось бы, ясно: «Не садитесь». Но, думаю, хаотическая комбинация из четырех вертикальных палочек после d, одна из которых (вторая) косая и длинная (см.), означает вовсе не –ііе-, а –е·е-. Мне кажется, здесь налицо описка: вместо четырех коротких палочек автор нацарапал три, а потом, спохватившись, добавил косо еще одну, «не в размер». К тому же выше он обращался к адресату в единственном числе («може есь, пей»), — с чего бы ему переходить на множественное? Соответственно, тут, на мой взгляд, было не два, а три слова: Ne sade es – «Не сяде есь…». Уверенности в последнем мне придает то обстоятельство, что форма «сяде», как и «може», встречается в дешифровках М. Бором венетских надписей.

Четвертая строчка – новая загадка: ollo so vilo… «Не садись есть рядом (около) с вилами», что ли? Действительно, сесть на вилы – это еще хуже, чем наступить на грабли. Но почему автор надписи напоминает будущему хозяину горшка именно о вилах, а не о какой-то другой возможной неприятности во время трапезы? Тут что-то не так. Ясно только, что so – славянский предлог. А оllо? Если речь идет о еде, то позволительно предположить, что это продукт. А не масло ли это – от латинского «oleum», восходящего к греческому «elaifon» (оливковое масло)? На старославянском и древнерусском масло будет «олеи», «олей». Норики же вполне могли называть его на иллирийский лад – «олло». Да и в качестве содержимого горшка масло вполне подходит.

А «вило»? Согласно «Словарю церковно-славянского и русского языка» (СПб., 1847), «вил» – это трава, что отразилось в современных словах «повилика», «вилок (капусты)». «Не садись есть масла с травой»? Ну, тут ничего странного нет, потому что масло, зелень («трава») и овощи вкупе с хлебом составляли основной рацион человека тех времен, мясо простые люди едали лишь по праздникам. Вероятно, если смысл фразы таков, то речь идет не о растительном масле, которое неплохо сочетается в желудке с зеленью, а о сливочном. К молочным продуктам – простокваше, сметане, маслу, — как известно, не всякая зелень и овощи подходят.

Именно это автор письма, предположительно жена будущего обладателя горшочка с маслом, и хочет, наверное, сказать, посылая мужу в поле обед: опа с[…], – но продолжение фразы, увы, не сохранилось. Скажем, «она к[ислая]», сырая, может вызвать несварение и прочие неприятности. А поскольку супруга знает, что муж любитель этого самого «вила», она ниже еще раз его предупреждает: Olio so v[ilo] plvgni si («Масло с [зеленью] – плюнь сие»). Ибо Lugni/Lugnu в качестве имени – это что-то марсианское. Да и нет никакого Lugnu! Слово заканчивается буквой і, а не v или u, и начинается вовсе не l. Приглядитесь: в полустертой букве перед l ясно видна точно такая же, как в букве «Р» в слове «Ре-», вертикальная палочка с перпендикулярной нижней перекладиной и перекладиной верхней. В общем, «Plvgni», а не «Lugnu»! Прошу прощения, но это «плюни» здесь ключевое слово, потому что даже если автор письма имеет в виду не масло с зеленью, а, скажем, склонность адресата мешать бражку с вином (по-старосл. оловина – брага, буза, пиво), то всё равно призывает это сплюнуть. Значит, речь никак не может идти о «коммерческой операции».

Итак, по-венетски надпись читается: «Може есъ пей [с]лав[а] [Р]экс[у]. Не сяде есь олло со вило она к[…]. Олло со в[ило] плюни си». По-русски: «Можешь есть, пей, слава Царю. Не садись есть масло с зеленью, она к[…]. Масло с [зеленью] – плюнь сие».

Не правда ли, похоже на содержание знаменитых новгородских берестяных грамот? Те же немудреные заботы: «Покосил я пожню, а озеричи у меня сено отняли», «Поклон от Марины к сыну моему Григорию. Купи мне зендянцу добрую», «Пожалуй, господин, убавь подати»… И тут – заботливая жена тревожится, чтобы у ее мужа не скрутило живот.

Но ведь если мое прочтение Графенштайнской надписи верно, то это означает, что, обладая самыми общими, на уровне молитвослова, познаниями в церковнославянском, мы можем без особого напряжения понимать язык нориков-венедов, которые древнее наших восточнославянских предков как минимум на тысячу лет! А если мы понимаем язык, то, стало быть, являем собой непрерывную во времени этническую общность. Думаю, финны, эстонцы и карелы не столь уж архаичны, по-прежнему именуя нас венедами, а Россию Венеей. Они скорее последовательны.

Берестяные грамоты XI–XV вв. из Новгорода, Смоленска, Старой Руссы, Пскова, Витебска, без труда читаемые современными людьми, сами по себе явились сокрушительным разоблачением лживых русофобских басен (вроде тех, что мы услышали в ток-шоу «НТВшники» в конце 2011 года) о «генетической неопределенности», «этнической нечистоте» русского народа.

Дошедшая до нас из глубокой древности почта на бересте доказала, что наш народ практически не изменился за последнюю тысячу лет. Эти письма писали те же люди, что и мы, почти теми же словами! Не уверен, что современные англичане и французы столь же свободно могут читать дошедшие до них источники XI в. на староанглийском и старофранцузском. А уж понимаемые нами надписи на норикской монете 70 г. до н. э. или на керамике II в. н. э. тем более говорят, что мало какая этническая общность в Европе осталась столь цельной и не размытой с дохристианских времен, как русские. Кельтские надписи обитателей Англии и Франции тех веков современные англичане и французы вообще не смогут прочитать!

Русские, как я уже писал, — народ самодостаточный и ни в каком «удревнении» не нуждаются. Но ведь нация – это не только настоящее и будущее, а еще и прошлое во всей его протяженности. Нас часто спрашивают (как, например, в упомянутом шоу «НТВшники»): почему вы не часть западного мира? Однако мы, в лице нориков-венедов, были уже частью западного мира и даже частью Рима, Рах Romana. Мы даже писали на латинице. Но западный мир нам не помог, когда Рим рухнул и чуть не похоронил нас под своими обломками. Тогда все стали спасаться поодиночке. Западные славяне сумели «прислониться» к новым хозяевам Европы, германцам и англосаксам, и «прислонились» надолго, на сотни лет. Другие изнывали под властью турок. Почти все они лишь относительно недавно получили независимость. Мы выбрали – иной путь, путь независимости, и нет никаких оснований говорить, что он неправилен. Более того – другого не было. «Славянские древности», найденные в немецкоговорящих странах, лишь подтверждают это.