Неизвестный Пири

К счастью, закрыть вопрос окончательно и определенно было предназначено мне. После того как я завоевал доверие целого маленького племени эскимосов пролива Смит, Телликотина[50], один из охотников, в мае 1894 года провел меня к «Железной горе», где я обнаружил не железнорудную жилу и не гору железа, а три больших глыбы из однородного металла, специфические и неоспоримые характеристики которого и особенно природная среда вокруг доказали, что это было, без всяких сомнений, настоящее метеоритное железо…

Данные из прошлого, которые можно получить от местных жителей относительно метеоритов, достаточно скудны. В соответствии с ними, Савиксу… находилось в том месте, где я нашел его, с незапамятных времен и первоначально представляло собой сидящую за рукоделием эскимосскую женщину, ее собаку и палатку, сброшенные с небес Торнарсуком[51] (злым духом). В результате того, что в течение веков фрагменты от верхней части туловища «женщины» постепенно откалывались, она уменьшилась в размерах на одну треть или наполовину. Много лет тому назад ее голова отделилась, и отряд эскимосов из Петеравика или Эта (поселки к северу от Китового залива) попытался унести ее, желая, по-видимому, иметь запас заветного металла поближе, дабы избавить себя от продолжительных и тяжелых поездок на мыс Йорк… для возобновления своих запасов железа. Голова была помещена на сани, и отряд направился домой, но, когда они уже были далеко от берега, морской лед внезапно с грохотом проломился, и голова исчезла под водой, утащив за собой сани и собак. Сами эскимосы чудом спаслись, и с тех пор никаких новых попыток переместить [метеориты] сделано не было…

На протяжении нескольких поколений… местные жители уже не использовали железо этих метеоритов, ножами их изредка снабжали китобои и экспедиционные суда…

…в августе 1895 года на судне «Кайт», которое было послано миссис Пири, чтобы доставить меня и моих двух спутников домой, я обогнул мыс Йорк и увидел, что залив Мелвилл относительно свободен ото льда. И «Кайт» на предельной скорости помчался на восток к тому месту, где лежали метеориты…

…закрепив судно с помощью ледовых якорей, мы остановились в миле от берега…

Как только это было сделано… я перелез через борт «Кайта», пересек лед, достиг припая внутри залива и, пройдя маленькую долину, вновь оказался рядом с рожденной небом громадой…

Сейчас, когда весь снег на поверхности «женщины» и вокруг нее растаял, можно было оценить все трудности, связанные с транспортировкой махины на корабль. Я был рад, что метеорит оказался не больше моей первоначальной оценки… Сохранившееся значительное количество спрессованного снега и льда в маленькой долине между метеоритом и заливом стало для нас также благоприятствующим фактором. И все же участок в несколько сотен футов, сплошь покрытый огромными гнейсовидными валунами, между метеоритом и верхним краем этого скопления снега, а также широкая полоса открытой воды, разделяющая лед в заливе и берег долины, представляли для нас трудности, преодолеть которые можно было, лишь мобилизовав все наши силы.

На следующий день Дибич с командой корабля и эскимосами начал работу. С помощью домкратов «женщину» подняли с места, а для «собаки» были сооружены грубые сани из еловых жердей. На второй день «женщина» была закреплена и готова к транспортировке, а «собаку» закатили на сани и общими силами корабельной команды и моих местных союзников стали тащить через валуны и потом вниз по сугробам к берегу; затем ее переправили через открытую воду на льдине и, наконец, тянули около мили по льду залива до корабля, где подняли на борт и уложили в трюме.

На третий день из тяжелых бревен была сооружена волокуша для «женщины», на которой она была размещена и закреплена, затем волокушу стали медленно транспортировать на железных валиках по настилу из досок, положенных на примитивное дорожное полотно, неровно вымощенное моими эскимосами множеством камней, найденных в окрестностях. Таким образом метеорит был доставлен к верхнему краю снежного участка. Затем, пополуночи, когда поверхность этой площадки крепко замерзла, метеорит спустили к берегу, куда специально вплотную была подогнана огромная льдина длиной 40 футов, шириной 20 футов и толщиной 7 футов. На этом своеобразном пароме он был переправлен через открытую воду на лед залива в специально вырубленный для этого док. По льду залива движение на валиках по настилу продолжилось, а в полумиле от корабля с него были сброшены все сплесненные[54] свободные канаты, и мы ускорились, перейдя на тягловую силу лебедки. Как только вожделенный трофей оказался рядом с кораблем, с максимальной скоростью мы попытались зацепить его корабельными талями и рычагами, но, прежде чем мы успели это сделать, лед под большим весом треснул… К счастью, лини и цепи, уже закрепленные на метеорите, были достаточно прочными, чтобы удержать его, хотя и неспособными поднять. Наконец, несмотря на то что «Кайт» из-за несбалансированности груза накренился и в результате этого метеорит почти полностью погрузился в воду, к нему были прикреплены дополнительные лини, и он медленно вполз на леера и водрузился на борт. Все с облегчением вздохнули, когда неповоротливый гигант был безопасно размещен в трюме.

Вся работа по транспортировке и погрузке этих двух громад была инженерным проектом Дибича…

С двумя надежно закрепленными метеоритами «Кайт» отправился к мысу Йорк и оттуда – к Сент-Джонсу, Ньюфаундленд… Необычное количество железа до такой степени влияло на наши компасы, что любая туманная или штормовая погода вынуждала нас часть времени полагаться только на навигационное исчисление, иначе удержать курс было невозможно.

Полный решимости завладеть этим гигантом, я зафрахтовал в июле 1896 года более крупное судно «Хоуп»[55] регистровой вместимостью 307 тонн, с более мощным оборудованием…

Еще до того, как мы подошли к природному причалу буквально рядом с метеоритом, его темно-бронзовый гребень был виден на вершине уступа, выглядывающего из развалин прошлогодних раскопок…

Вся моя армия эскимосов с лопатами и кирками сразу же приступила к работе, расчищая пространство около метеорита, и к ужину бурый монстр выступил во всей своей необъятности в длину и ширину, хотя еще нельзя было определить его высоту. С этого времени работа возле метеорита кипела круглосуточно на протяжении 10 дней. Капитан с экипажем стояли на дневной вахте, а мы с Хенсоном, Ли и моими эскимосами несли вахту ночью.

Первое, что нужно было сделать, – это вынуть небесного гостя из его замерзшего векового ложа. Когда, повинуясь непреодолимой силе гидравлических домкратов, он начал медленно, дюйм за дюймом, подниматься, постепенно показывая свои массивные бока, он завладевал нами, как завладевает наблюдателем Ниагара. Мы все были под огромным впечатлением от невообразимых размеров этой горы металла. Эскимосы реагировали на Савиксу… тихо, но серьезно. И оно, и способное приподнять его с ложа другое «великое железо» – домкраты – внушали им поистине благоговейный страх.

После того как метеорит оказался внизу склона, он снова был поднят на рельсы с бревнами и его медленно и с трудом потащили к причалу.

Никогда у меня не было такого ясного и наглядного представления о необыкновенном величии силы гравитации и значении понятий «импульс» и «инерция», как при транспортировке этой железной горы. Никакие механизмы или приспособления, которые мы могли бы применить к метеориту помимо домкратов, не производили на него ни малейшего впечатления. Когда его медленно, блокируя домкратами, опустили на тяжелые бревна, он, оседая, непреодолимо врезался в дерево и, казалось, никогда не остановится. Древесина скрипела и стонала всеми фибрами, а непосредственно в месте давления ее структура была полностью разрушена и превратилась в беспорядочную массу волокон… Природное дьявольское коварство неодушевленных объектов никогда не было настолько поразительно проиллюстрировано, как в случае этого монстра. Если бы вопрос о его форме был предметом исследования небесного кузнеца на протяжении недель, то я сомневаюсь, что была бы изобретена более неудачная конфигурация для транспортировки любым способом, будь то качение, скольжение или перенос.

Захватить его также было крайне трудно. Плавность ноздреватых углублений на поверхности оставляла только несколько мест, где можно было поставить домкрат. Но даже когда удавалось захватить метеорит, плотность металла в сочетании с чрезмерным давлением и меняющимся по мере движения углом контакта головки домкрата и поверхности метеорита требовали, чтобы в непосредственной близости от махины в постоянной готовности находились клинья и блок. Такая страховка нужна была на случай, если бы у домкрата отлетела головка… чтобы метеорит не обрушился назад.

…cтало значительно холоднее, и начал образовываться молодой лед, толщина которого быстро росла. Падение температуры подействовало на флотилию айсбергов, стоящих в заливе Мелвилл, поразительным образом. На протяжении одной искрящейся ночи рев и грохот их конвульсий был практически непрерывным, и огромные волны, вызванные их оседанием, подбрасывали «Хоуп» и заставляли ее раскачиваться на швартовах… Ясная и холодная погода сменилась несколькими сутками тумана и снега, вслед за которыми начался юго-восточный ветер…

Дикий шторм несся из глубин залива Мелвилл, завывая в такелаже корабля, и гнал снег в горизонтальном направлении. Белые склоны холма, по которым был спущен метеорит, в темноте казались грязно-серыми, огонь, вокруг которого виднелись силуэты эскимосов в мехах, распространял свой яркий, красный свет на небольшое расстояние; немного сбоку, сквозь кожаную стену отшельнической палатки, пробивался тусклый свет. Мой собственный маленький отряд трудился возле метеорита, и на переднем плане выступало главное действующее лицо, raison d’etre[56] всего этого, Савиксу, «Железная гора», возвышаясь над человеческими фигурами, черная и непреклонная. В то время как все вокруг утопало в снегу, Савиксу оставалось нетронутым. Большие снежные хлопья исчезали, прикасаясь к нему, и это производило неизгладимое впечатление. Гигант словно говорил: «Я далек от всего этого, я рожден небесами и все еще несу в сердце тепло тех давних времен, когда я не был заброшен в эту замерзшую пустыню». Иллюзию, что метеорит до сих пор хранит отблески небесного огня и тех чувств, усиливали целые фонтаны мерцающих искр, которые зажигались во мраке, когда сани, с трудом направляемые в темноте… случайно ударяли по нему, и глубокий звук, похожий на колокольный звон, полярный набат или на разъяренно-страдальческий крик погибшей души, был ответом на удар.

Все это время… мои эскимосские помощники честно и с довольным видом работали, отсыпаясь между палубами, когда могли найти время для этого. Они всячески помогали и ни разу не высказывали ни малейшего возражения против того, что я забираю их небесного гостя. На самом деле они казались практически такими же расстроенными, как и я, когда лед, набивающийся в залив, вынудил меня отказаться от приза до следующего раза.

Прибыв на мыс Йорк 12 августа, мы увидели, что ледовая обстановка в заливе Мелвилл благоприятна для того, чтобы немедленно подойти к метеориту…

Мои десять дней работы с Савиксу в 1896 году позволили досконально познакомиться с его особенностями и своенравием и дали полное представление о его весе, неуступчивой форме и о его почти непреодолимой инерции.

Однако с полной уверенностью я считал, что то оборудование, которое я привез с собой [в этот раз]: мощные гидравлические домкраты, внушительные дубовые бревна (лучшие из тех, что можно было купить), тяжелые стальные рельсы, болты, цепи и инструменты различных типов, все – самого лучшего качества, даст мне возможность доставить метеорит без происшествий на борт при условии, что враждебные арктические льды позволят мне подойти к нему близко…

[В этом году] было гораздо меньше открытой воды, айсбергов же в два раза больше, чем в прошлом, но, к моему большому облегчению, пробив путь через два или три ледяных барьера и после того, как корабль два раза сел на мель, из-за того что его толкали к берегу льды, «Хоуп» была принесена точно к естественному скальному причалу – туда, где я оставил метеорит год назад.

Несмотря на эту удачу, положение корабля и окружающая обстановка были такими, что могли бы вызвать беспокойство в душе даже у человека, который имел арктический опыт; что касается новичка – то они просто приводили в ужас… Полоса открытой воды, по которой мы ползли около берега, по ширине была чуть больше длины корабля, и ее уже покрыл слой молодого льда, а за ее пределами простирался неописуемый лабиринт из айсбергов, через которые даже наметанный взгляд не мог найти никакого прохода. В добавление к этой мрачной картине и психологическому напряжению многих членов команды мы шли… в сильную метель, покрывшую спустя 12 часов наш мирок снегом выстой в фут и образовавшую на поверхности воды плотное покрывало из месива снега и льда, которое после 48 часов сильного холода превратилось в непробиваемые оковы для «Хоуп». Тот, кто здесь не был, не сможет представить себе дикость и враждебность этой сцены. Были все основания поверить, что арктическая зима уже наступила.

К счастью, естественный рельеф берега в том месте, где лежал метеорит, оказался уникально благоприятным, чтобы перенести его на борт корабля, и прошлым летом я оставил эту огромную глыбу близко к краю естественного скального причала при достаточной глубине воды около него – корабль мог подойти к берегу на расстояние в 18 футов.

Я предложил соорудить прочный мост от берега и через корабль. На него положить самые тяжелые стальные рельсы и после того, как мы поместим метеорит на массивную вагонетку, поставленную на рельсы, катить эту огромную глыбу по мосту до тех пор, пока она не окажется прямо над главным люком, затем разобрать мост и опустить метеорит с помощью моих гидравлических домкратов через люк в трюм.

…Огромный айсберг в лабиринте, в стороне от нас, разрушился на куски, послав ряд огромных волн на берег. На этих волнах «Хоуп» плясала и крутилась, как поплавок, норовисто дергаясь на швартовах и заставляя меня дико волноваться в течение нескольких минут, казавшихся часами. Я знал, что если один из линей порвется, то огромные бревна, одним концом все еще опирающиеся на вздымающуюся палубу, сработают как сильнейшие рычаги, которые вырвут блоки из-под метеорита и позволят ему рухнуть с края причала в воду. С огромным облегчением я увидел, как волны постепенно утихают, и все же это происшествие держало меня в страхе в течение следующих двух суток, пока метеорит не был надежно водружен на свою тележку и не навалился всем весом на конец моста, находившийся на берегу.

За счет тщательного манипулирования тросами якорей, а также швартовами, которые крепко соединяли корму и нос корабля со скалами на берегу, положение «Хоуп» было скрупулезно выверено. Конец моста, находящийся на корабле, стропами прикрепили к рым-болтам на палубе и внизу на правом борту, затем тросы и швартовы все были туго натянуты и аккуратно закреплены.

Сейчас оставалось только… смазать рельсы густой смесью из жира и мыла, дождаться нужной фазы прилива, стронуть с места огромную глыбу домкратами и затащить ее на борт лебедками, если они смогут удержать ее, а если нет, то домкратить ее все расстояние…

Наконец пришло время прилива, и миссис Пири и капитан Бартлетт[58], будучи у рычагов домкратов, запустили подъем монстра, покрытого государственным флагом США, к кораблю, а в это время ребенок[59] разбил о метеорит маленькую бутылку вина и назвал его «Анигито». Затем домкраты, управляемые из машинного отделения, стали непрерывно толкать его к краю причала…

…Лебедка начала работать, установив нужное натяжение тяжелых талей, и огромный монстр рывками вполз на мост.

В этот момент все эскимосы сошли с корабля по кормовому трапу на берег. Со всей своей верой в меня и благоговением перед размерами и мощью корабля, который, как они неоднократно видели, пробивал себе дорогу сквозь паковый лед и даже разбивал на куски айсберги, встающие на пути, они не могли побороть суеверный страх, что громадный вес «небесного камня» раздавит омиаксоа[60] (корабль), и они предпочли проститься с ним с берега.

Когда метеорит оказался на середине моста, мастер своего дела мог бы сыграть торжественный марш на туго натянутых нитях стальных тросов, как на струнах скрипки. Когда метеорит достиг леерного ограждения, «Хоуп» начала крениться, но не сильно, и люди, стоящие у швартовых, натягивали каждый дюйм троса, когда он ослабевал.

Через час после начала всей операции я остановил жестом работу лебедки – метеорит был точно над главным люком. Троекратное ура прокричали все, кто находился на корабле и берегу, и славный флаг США, а также корабельные флаги взлетели, развеваясь на мачте.

…«Хоуп» накренилась в сторону берега, и у моста образовался явно выраженный угол наклона. Теперь следовало убрать мост. Для этого все было уже подготовлено.

Сейчас 6 часов вечера, пятница, 20 августа. Мы занимались работой с метеоритом пять суток, трудясь целый день и большую часть ночи, и в течение всего этого времени начиная с момента, как «Хоуп» подошла к метеориту во время ослепляющего шторма, туман и метель непрерывно чередовались. Это не только серьезно замедлило работу, но и угнетающе действовало на людей, особенно на суеверных матросов; некоторые были со мной в прошлом году и назвали это нормальной метеоритной погодой. Они утверждали, что бурый монстр приносит несчастья, что я никогда не смогу доставить его на борт, а если и сумею, то никогда не довезу до дома, так как он определенно потянет корабль на дно. Эти же люди имели привычку ежедневно смотреть через леера на лабиринт из айсбергов вокруг нас и на постоянно образующийся молодой лед и предсказывали, что если даже метеорит не раздавит корабль при подъеме на борт, то мы определенно вмерзнем в лед и останемся здесь зимовать.

Без сомнения, в этих условиях я мог почти простить им ассоциации сверхъестественных явлений с метеоритом, ведь странный, но действительный и непреувеличенный факт состоял в том, что пока огромная масса медленно ползла по мосту и через корабельные леера, лоскуты голубого неба появились у нас над головой, а когда наконец метеорит был надежно закреплен над главным люком и когда последняя связь с берегом была разорвана, горизонтальные лучи низкого полуночного солнца вырвались из-за утесов… упали на метеорит, изменив его цвет на расплавленную бронзу, осветили бесчисленные айсберги к востоку от нас и залили зазубренные черные пики и плавные ледниковые купола… неописуемыми розовыми и желтыми красками.

Лет 20 назад на севере Якутии, в устье реки Оленёк, автор руководил полярной археологической экспедицией. Целью исследований была могила-легенда лейтенанта Василия Прончищева, командира Ленско-Енисейского отряда Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга, и жены Василия – Татьяны Прончищевой, первой русской арктической путешественницы. Могилу вскрыли, останки первопроходцев исследовали. Ученые определили причину смерти лейтенанта Прончищева, с черепов были сняты слепки, чтобы восстановить портреты этих русских героев первой половины XVIII века. Епископ Ленский и Якутский Герман прочел молитву, и первые горстки земли были брошены на плащаницу, покрывавшую останки Василия и Татьяны. И тут небо, все время темное и пасмурное, просветлело на западе, возникли синие полосы, прогалины, и в одной из них блеснуло солнце, которое казалось небольшим, но было ярким и лучистым. Все обратили на это внимание.

…на мысе Йорк… я отправил своих верных эскимосов на берег в сопровождении нескольких бочонков с галетами и груза из ружей, ножей, патронов и других многочисленных предметов, которые я привез, чтобы вознаградить их за преданную службу.

Стал первым, кто вошел в дом Грили после спасения в 1883 году оставшихся в живых членов этой злополучной экспедиции… (выделено мной. – Д. Ш.).

В субботу, 2 октября 1897 года, 100-тонный плавучий кран верфи Нью-Йорка… поднял гиганта с «Хоуп» и поместил его на причальную стенку[64]…

Три года упорных усилий победили. Великий Звездный Камень Севера… был благополучно вывезен сквозь лед, штормы и мглу арктических морей.

Которые, вручную управляясь с тяжелыми рельсами и бревнами, работая киркой, лопатой и ломом и качая домкраты, сделали все возможное, чтобы передать мне во владение «Железную гору» своих предков.

Поверхность всех метеоритов темно-коричневая, с зеленоватыми вкраплениями, и напоминает бронзу. На первый взгляд металл кажется одинаковым – плотным, прочным, волокнистым мягким железом… с серебристым блеском и звучным, как колокол. Однородность металла поразительна. Вероятно, во всей массе каждого метеорита едва ли найдется хотя бы одна посторонняя частица. Металл можно разрезать ножом, и если его поскоблить напильником, виден яркий серебристый блеск… Анализ показывает типичный метеоритный никелево-стальной сплав, приблизительный состав которого 92 % железа и 8 % никеля. Несмотря на то что три метеорита внешне похожи, я убежден, что есть ярко выраженное различие: «женщина» имеет самый мягкий металл. Мнение туземцев на этот счет неизменно, и их слова подкрепляются огромным количеством сломанных базальтовых камней, окружающих «женщину», в то время как около «собаки» разбросано не более двух десятков таких обломков, и их совсем не обнаружено возле «Анигито»…

…анализы установили то, в чем я лично был убежден с самого начала, – что эти три глыбы были фрагментами одного первичного образования. Различие в прочности, на котором настаивают эскимосы, – это, вероятно, результат… вызванный различием показателей массы и, как следствие, разницей температур, когда в конце падения метеориты погрузились в снег и лед…

Тот факт, что «женщина» и «собака» не были погружены в землю и что не было следов разбитых скальных пород под ними и абразии или вдавления нижней поверхности самих метеоритов, что должно было бы сопровождать их падение непосредственно на землю, дает основание предположить, что поначалу они обрушились на поверхность огромного ледяного щита и, по мере его отступания, постепенно оказались в том положении, в котором были найдены.

С другой стороны, один из мощных снежных наносов, которые образуются на этом побережье даже в самые обычные зимы, мог принять метеориты и смягчить силу удара при их падении, а высокая температура масс вызвала их постепенное опускание и окончательное расположение на подстилающей скальной породе.

Само существование у эскимосов легенды относительно этих метеоритов заставляет верить, что их пришествие произошло уже после того, как здесь поселились люди, иначе как бы у этих невежественных дикарей могла возникнуть мысль о небесном происхождении метеоритов? Почему эти бурые глыбы не были для них просто виаксу[65] (скалами)?..

И потом, то, что мне кажется самым удивительным, – как могли эти убогие аборигены открыть свойства материала, составляющего эти глыбы, и то, как можно его использовать?..

…Я склоняюсь к мысли, что эти маленькие темные кудесники севера некогда в течение прошлых столетий изучили в лаборатории здравого смысла и практического опыта каждый камень… и придумали, как эти свойства можно использовать в повседневной жизни.

Вся эта сцена с маленькими детьми ледяных полей, одетыми в меха и использующими в течение столетий сплав, изобретенный на небесах (никелевая сталь), который имеет практически такой же состав, как и броневые листы из никелевой стали, защищающие сегодня наши линкоры, является для меня одной из самых поразительных в анналах арктических исследований.