НекроХаник 2

Глава 16

Старшая сестра еще раздумывала, что делать, когда за спиной тихо покашляли. В замешательстве оглянувшись, Елена сделала шаг в сторону.

– Вечер добрый, Сергий.

– Добрый, Александра Николаевна. Пришел сказать спасибо, что заступились за меня. Без вашего слова до Нового Года вздернули бы обоих, меня и горбуна.

– Я сделала то, что считала правильным.

– Спасибо... Просьба у меня есть. Личная.

Девушка обхватила руками себя за плечи и напряженно подалась вперед:

– Чем могу помочь?

– Герасим плох. Совсем плох. В центральной земской больнице. Ноги в труху перемолоты. Врачи местные думают об ампутации. И прогнозы дают один другого хуже... У меня надежда только на вас и ваш талант. Вы солдатиков в пустыне из-за грани возвращали. Не могли бы и сейчас посодействовать?

Подумав несколько секунд, Сашенька обернулась к подошедшей горничной:

– Варвара, подай мою шубу и шапку. Сапоги у печки стояли.

– Да, Александра Николаевна.

После возвращения из пустыни младшую Найсакину вся челядь называла исключительно по имени-отчеству. Быстрее родных ощутили, что веселушка-хохотушка навсегда уехала, а вернулась вполне себе взрослая и самостоятельная женщина, которая просто выглядит слишком молодо для прожитых лет.

– Коляска ждет. С вашего позволения, я пока туда пойду, чтобы дом зря не выхолаживать, – поклонившись, Сергий спустился к очищенной от снега дорожке.

Закончив одеваться, Сашенька привычно проверила револьвер в сумочке, чмокнула сестру в щеку, помахала родным и упорхнула в ночь.

Удивленно посмотрев на задумчивого супруга, Нина Августовна подошла к двери и через покрытое изморозью окошко посмотрела, как по улице уезжают три коляски.

– Елена, можешь сказать, кто это приходил? Я ничего не понимаю.

– Сашу вызвали в госпиталь, к тяжелому больному.

– Сашеньку? Но она даже еще не начала учиться в университете! Даже документы туда не успела отдать!

– Это не помешало ей самостоятельно оперировать в Сахаре. Мама’, я знаю, что это тяжело. Но придется привыкнуть. Теперь у тебя две взрослых дочери. И с этим ничего не поделать.

Пройдя на кухню, Елена достала из шкафчика успокоительные капли и начала аккуратно отсчитывать нужную дозу, добавляя в чашку с водой. Отец заглянул следом, посмотрел на дочь, затем убедился, что жена уже поднимается наверх и вряд ли услышит разговор:

– Что стряслось, ты совершенно бледная? Кто это приходил?

Выпив смешанное лекарство, мастер управления эфиром совершенно серьезно ответила:

– Это приходила сама Смерть. И она попросила, чтобы Сашенька помогла спасти жизнь обреченному... Мне в последние дни кажется, что в газетах написали про Африку не всю правду, а только крохотную часть. Сотую. Или тысячную. И мы никогда не узнаем, что там было на самом деле...

Госпожу зауряд-прапорщика Макаров увидел только на следующее утро. Сначала он привел Сашеньку к Герасиму. Горбуна знобило, некромант промокнул куском марли пот на лбу товарища и прошептал, сжав ему руку:

– Держись, друг. Мы рядом. Все будет хорошо. Не вздумай меня бросать одного. Дел полно, люди в нас верят. Павшие в Сахаре не простят, если сдадимся.

Герасим слабо улыбнулся в ответ:

– Выкарабкаюсь, Сергий. Лекарка наша здесь, она поможет. Она нам всегда помогает. Я ей верю, как и тебе. Справимся...

После чего Макарова попросили не мешаться под ногами, и он вернулся в коридор. Сообщил остальным, что в данный момент ни в чьих услугах не нуждается и присел на лавочку. Там его и сморило. Спал сидя, умудряясь настороженно прислушиваться к любым ночным звукам. Больница находилась под патронажем детинца, поэтому чистили от любых темных эманаций регулярно. В помощи некроманта явно не нуждались. Поэтому несмотря на полудрему, парень смог немного отдохнуть и набраться сил. Кроме того, он за прошедшие несколько часов впервые ощутил, что наконец-то свободен и может жить дальше, как и планировал.

Услышав, как скрипнула дверь, Сергий встряхнулся и поднялся навстречу вышедшей девушке. У Сашеньки залегли темные круги под глазами, но стояла она твердо и смотрела на подошедшего Макарова с усталой улыбкой:

– Все нормально с ним будет. Основные проблемы мы заморозили, будем чистить без спешки. Княже четырех лучших городских целителей предоставил, поэтому уже через две недели Герасим сможет в каталке на первую прогулку выбраться. И к концу января сам пойдет. Еще спину ему чуть поправят. Полностью восстановить не получится, слишком много лет с травмы прошло, но и совсем горбиться перестанет.

– Мы тебе должны по гроб жизни.

– Будем считаться, кому кто и чем обязан? Ты меня трижды спасал, как минимум. Но если уж речь зашла об этом... Когда Герасиму будет можно на прогулку, жду вас обоих в гости. Ко мне домой. Возражения не принимаются.

– Будем, – не стал отказываться молодой некромант. Официальный визит – это не на свидание пригласить. Это вполне нормально и ходить в гости вполне в рамках местных приличий.

– Хорошо. Я с заведующим отделением договорюсь, как часто надо будет приезжать. Если что-то срочное, меня можно или дома найти, или записку оставить, если я в городе.

– Спасибо огромное... Коляска внизу ждет, чтобы обратно отвезти. Можно не торопиться, ее на сегодня нам Владыка отдал. Под архиепископом трон зашатался, любым способом пытается из проблем выкрутиться.

– Про коляску поняла, остальное – не слышала. И слышать не хочу... Мне вчера вечером от графа Салтыкова записку принесли. Там сказано – в случае любых проблем ему звонить. Или князю напрямую... Я пока не готова к столь резким изменениям в личной жизни, надо как-то свыкнуться с этим.

– Да. Изменения неожиданные, – Сергий посмотрел на рубаху со штанами и предложил: – Давай я тебя в самом деле домой отвезу, потом поеду себя в порядок приводить. Начало нового дня. Можно сказать, начало новой жизни.

Сидевший на козлах извозчик посмотрел на замершего у калитки парня, спустился вниз и пошел к небольшому сундуку, пристроенному у задних высоких колес. Откинул крышку, достал оттуда толстую шубу и подошел к Макарову:

– Нака, примерь. Вещь старая, но я в ней еще Назара по северному тракту возил.

– Знаешь его? – спросил Сергий, закутываясь в пушистый мех.

– Он меня из-под медведя вытащил. Лесовик зверя взбесил, на людей натравил. Мне и досталось. До этого загонщиком был у братьев. Помяло меня тогда сильно, бегать больше не могу. Сначала в храме истопником был, теперь на конюшню ушел. Зверей люблю.

– Я тоже люблю.

– Твоя птица?

Федор в это время бродил по крыше, внимательно вороша клювом крохотные сугробы рядом с флюгером.

– Моя... Еще гиена была ручная, но ее идиот из “семерки” подстрелил... Выходит, что я тоже животных люблю. Они, почему-то, не предают.

– Ты, это... Назар просил за тобой присматривать. Говорит, молод ты еще, а сила великая. Дров наломать можешь.

Разглядывая разоренный дом и груду мусора в дворе, Сергий ухмыльнулся:

– Назар меня не любит. Я ему должность нашел такую, что грешникам на сковородке завидовать станет... Ты тоже думаешь, что я дурной совсем? Молодой и глупый?

– Не знаю, – ответил возница, разглядывая засыпанную снегом округу. – Седой ты совсем, явно не от хорошей жизни. И смотришь так, будто старик рядом стоит. Так что, может и не дурной... Это не по твою душу, кстати?

С легким звоном бубенцов подкатили сани. Хотя дороги и чистили, но более практичные горожане уже пересели с колесного транспорта на более привычный в зимних условиях.

Из-под тяжелой дохи на улицу выбрались два старика в любимых черных пальто. Подошли, чопорно поклоном поприветствовали постояльца, затем стали разглядывать результат жандармского погрома.

– Ты мне, таки, скажи, Исаак... Вот как перед раввином, скажи... Зачем было мебель ломать? Молодой человек только-только въехал в новый дом, а они все выгребли и буквально на лучину искрошили. Что, боялись, что ему нечем печь растопить?

– Мне кажется, ты пока не столь набожен, Аарон, как наш раби. Что касается мебели, то разве это мебель? Вот у меня в доме – там мебель. Чего стоит гарнитур, который супруга привезла в качестве приданого. Я даже отказался покупать новый дом и переезжать, как только представил, что эту тяжесть снова придется ворочать.

– И что ты решил?

– Сегодня с утра ко мне приходил господин Захаров, чтобы бог подарил ему еще немножечко здоровья и хорошего настроения. И господин Аристарх Гвидонович сказал, что нашел таки босяков, кто утащил с закрытой лавки саквояж с рубиновой крошкой для отделки часов. Я проверил – и ведь он был прав! Вернул все, до последнего камушка.

– Ты опять говоришь за странные вещи, которые я не могу связать с порушенной мебелью.

– Потому что ты бежишь впереди вечернего “Першерона”, который добирается до Москвы за ночь. Я это к тому, что господин старший городовой ясно дал понять, что ни он, ни его начальство к этому безобразию не имеют никакого отношения. Поэтому я подумал, отложил половину премии, которую у меня не взяли и добавил еще чуть-чуть. Как я понимаю, этого вполне хватит молодому человеку, чтобы купить себе нормальную мебель, а не эти лучинки, на которые нельзя смотреть без слез.

Достав из кармана толстую пачку наличных, старик протянул их Сергию. Тот с легким поклоном взял деньги и на всякий пожарный уточнил:

– Значит, договор по аренде остается в силе?

– Вы считаете, что я совсем старый дурак? – обиделся Исаак. – Я не стал брать с собой утренний “Новгородский вестник”, но там на первой странице ваше фото. И журналист пишет, что вы теперь известны в городе никак не меньше, чем князь Мстислав Святославич. Конечно, я мог бы поднять для вас арендную плату на рубль из-за популярности, но вы лучше почините баню, чтобы не пришлось ходить по улице в столь печальном виде.

Второго старика это замечание задело за живое:

– Мне почему-то кажется, что меня только что хотели обидеть. Значит, героя Африканской кампании старый друг осыпает золотом и всячески хвалит, а я стою рядом, словно последний поц, и должен делать красивое лицо... Сергий, вы таки не подскажете, где обычно одеваетесь? Только не говорите мне, что ходите в лавки готового платья. Великий Новгород не настолько оскудел талантами, чтобы лучших жителей наряжать, словно пугало.

– Мне говорили, будто супруга купца Твердышева открыла салон, который пользуется большой популярностью.

– И вы это серьезно? Поверьте старому ашкенази, у напудренной дуры одеваются выскочки, ничего не понимающие в нормальной одежде. Если кто будет нахваливать ее балаган, можете смело плюнуть ему в лживые глаза. По всему правобережью можете спросить любого уважаемого человека. И этот человек вам ответит, что лучшие костюмы строят исключительно в моих ателье. И никак иначе... Поэтому Исаак может рассуждать за мебель, он окончательно испорчен гарнитуром супруги, я же скажу за себя. Как только вы приведете себя в порядок, приглашаю в гости. Если есть желание, это можно сделать прямо сегодня вечером. У меня тоже есть баня, ее уже топят и там нормальная труба, не в обиду Исааку будет сказано. Помоетесь, отдохнете, я сниму мерки и через неделю будете выглядеть человеком.

– Буду рад принять ваше приглашение. Но мне надо еще в обед встретиться с казаками, они обещали помочь навести порядок.

– Кстати, про казаков. Если кому из них понадобится новый мундир или галифе с лампасами, пусть обращаются ко мне. Потому что у меня целых три ателье и в каждом отличные мастера...

Договорившись о вечернем визите, старики откланялись и поехали дальше по делам. Сидевший справа Исаак вздохнул:

– Я все не могу придумать, как убедить молодого человека жить без квартплаты. Раби как узнал, кто именно теперь снимает домик, сказал, что община может заплатить за аренду любую цену. Потому что господин некромант в нашем квартале – это ни одного покойника от ночной нежити и прочей дряни. За такое ашкенази готовы отдать многое.

– Договоримся. Дай ему чуть-чуть в себя прийти. На парне лица нет, ветром шатает. Поживет месяц, мы вернемся к этой проблеме. Думаю, договоримся. Надо будет – даже выкупим у тебя дом и подарим. Мне тоже совсем не хочется, чтобы такой постоялец съехал. Только-только жизнь начала налаживаться...

Декабрь разменял половину. Зима окончательно утвердилась в Великом Новгороде, отметилась парой метелей и обильных снегопадов, после чего смилостивилась и перестала давить морозами. Минус пять и слабый ветерок, исключительно для хорошего настроения.

По очищенному и посыпанному песком тротуару шел молодой человек лет шестнадцати, в распахнутом теплом пальто с кожаными накладками на плечах. Из кармашка темно-серого костюма выглядывал уголок белоснежного платка. На голове – невысокий фетровый котелок. В руках – тросточка, куда Макаров спрятал тонкий клинок, попутно усилив ножны вязью артефакторных заклятий. Теперь тростью можно было крушить чужие кости, словно ломом.

На глазах – круглые очки с затемненными стеклами. Сергий заметил, что если у него портится настроение, то люди от пристального взгляда начинают шарахаться в стороны. К счастью, подобное случалось все реже, но очки начал носить. Давным-давно, в прошлой жизни, похожим образом выглядел один из персонажей любимой книги. Вот подсознание и скопировало понравившийся образ.

На левом плече гордо восседал Федор. Ворон окончательно перебрался в домик, поближе к хозяину. По вечерам летал по округе, хулиганя и гоняя любую крылатую живность. В остальное время старался держаться неподалеку. Больше всего мертвой птице нравилось путешествовать, как сейчас, гордо посматривая на прохожих, вежливо раскланивавшихся с господином некромантом.

Дом в конце Посольской улицы отремонтировали, на “премию” Исаака новый жилец закупил приличную мебель. Пришлось выдержать небольшую битву со стариком, который пытался превратить жилье холостяка в подобие Версаля. Сошлись на том, что Макаров выбрал то, что нравится ему, но зато без оглядки на цены. Теперь в спальне кроме кровати был и шкаф, и две тумбочки под разнообразную мелочь. На кухне кроме стола и любимых лавок рядком стояли четыре стула с мягкими спинками, а полок и вовсе не сосчитать.

Казаки помогли прибрать во дворе, поправить забор и переложить печку в крохотной бане. Они же привезли связку веников и две подводы дров. Сергий половину из подаренного перетаскал к соседке, не слушая ее возражения. За это Снежана заявила, что если сосед будет кому другому из прачек отдавать исподнее на стирку, то сильно обидится. Она же подсказала, кто на улице из женщин готовит ужины и готов за небольшую плату и новому покупателю корзинку собирать.

Так буквально за три недели Макаров смог вернуться к обычной жизни, старательно избегая любых контактов с журналистами и любителями скандальной хроники.

В полицейском участке на столе урядника пыхтел самовар. Федот Тихонович восстановил пошатнувшееся здоровье и снова каждый день к девяти был на рабочем месте. Сегодня рядом с покрытым зеленым сукном столом пристроился старший городовой. Третий стул пока пустовал.

– Как-то боязно мне, Аристарх Гвидонович. Это ты с ним чуть ли не каждый день раскланиваешься, а я ведь и в глаза не видел, как парень на войну ушел.

– Все нормально, Федот Тихонович, он просто в гости придет.

– Это-то понятно... Но – вдруг зло держит.

– Так он ведь вам мед недавно присылал, когда услышал, что вы после мигрени с простудой слегли?

– Было такое... Но я когда банку увидел и записку к ней, думал – все. Вот сейчас ложечку съем – и все, отмучался... Потом решился, попробовал. Одну, другую. За три дня банку и приговорил. А как мед закончился – так и простуды словно не бывало.

– Вот. А вы все опасаетесь...

В дверь постучали и внутрь заглянул бывший доброволец Африканского корпуса:

– Можно?

Когда выпили по первому огромному стакану обжигающего чая, урядник повинился:

– Сергий, прощения хочу попросить. За полгода я тебя дважды предал, так выходит. Первый раз подумал, что дело личное не потянешь, что рано тебе. Поэтому более взрослому и хорошо знакомому отдал... А второй раз, когда меня заставили на тебя рапорт переписать. И вымарали все, что про благонадежность и помощь бухгалтеру указал. Мордой по столу почти буквально возили. Под диктовку заставили переписать. Все факты переврали.

– Мелочи это, Федот Тихонович. Плетью обуха не перешибешь. Вздумали бы перечить, так и чина бы лишили. Хорошо еще, что одной мигренью отделались, а если бы сердце отказало?.. Ладно, это все дела прошлые. Если бы обиду на вас держал, в гости бы не пришел. Вы меня с улицы подобрали, учиться разрешили. Я был бы последним негодяем, если бы стал в спину плевать. Ну а с карьеристом этим еще когда-нибудь встречусь, земля-то круглая.

– Христос с тобой, не трогай идиота! Ему уже погоны сорвали и десять лет каторги без права поселения в центральных губерниях влепили. Боюсь, среди кандальников и зиму не протянет. Или сам помрет, или придавят где на перегоне.

– Ну и черт с ним, придурком... Кстати, вчера был в приемной князя, подал бумаги на патент некроманта, как у Зевеке. Обещали в течение недели выдать.

– Выдать или рассмотреть? – тут же насторожился начальник участка.

– Выдать. Меня пока не зажимают, любую бумажку вне очереди на подпись руководству кладут. Буду консультантом вне штата. Господин Горянов со мной час беседовал. Очень господину обер-полицмейстеру хочется, чтобы я во второй столице помогал с разным непотребством разбираться. Станут на сложные дела приглашать, платить за каждый вызов. Приехал, жандармам и следователям с найденными следами помог разобраться, мне за это денежку небольшую начислили.

– А что не в штат? – заинтересовался новостями старший городовой, подливая заварку и разбавляя кипятком из самовара. – Наставник твой почти до конца жизни в департаменте был, при должности.

– Хочу сначала осмотреться на месте. Да и документы в университет уже приняли, на кафедру тонких материй вольным слушателем. Два раза в неделю буду ходить с нового года. Зачислили официально с сентября, службу засчитали как академический отпуск по защите государственных интересов. Надо будет до лета хвосты по математике и прочим общим дисциплинам досдать. Так что занят буду каждый день, с утра до вечера.

Разломив свежую сушку, Козлов буркнул:

– Это еще вопрос, кто кого научит. Умники нашлись университетские.

– Они правы, Федот Тихонович. Мне учиться надо, знаю мало. Заодно с профессорами существующие классификации нежити поправим. По разнообразной дряни у меня наверняка понимания больше. Но так – год-другой и до диплома доберусь.

– Хорошее дело. На стеночку повесишь, награды рядом... Насчет помощи мне с Аристархом Гвидоновичем, как думаешь?

– А что думать, решено уже, – отхлебнул из стакана Макаров. – Бюджет в детинце утвердили, там общая сумма на все участки. Поэтому при необходимости мне весточку присылайте, я подъеду. Со следующего месяца хочу контору открыть. Как раз место на Федоровской набережной подыскал, на углу. Одно окно на ручей выходит, другой на реку. Вывеску уже заказал, в начале января и обустраиваться буду. В детинце обещали телефункен поставить.

– Отлично, просто отлично. На моем участке, идти буквально пару шагов. Можно сказать, соседи.

– Выходит так, Федот Тихонович.

Совсем успокоившись, урядник задал последний насущный вопрос:

– На компаньона, с кем не сложилось, зла не держишь?

– Нет, прошлое это, уже и забыл. Зла нет, но для меня это теперь чужой человек и я ему никак помогать не стану. Совсем. На рынке пару раз видел, раскланялись и разошлись. Кстати, насчет дел. Чуть не забыл.

Порывшись в кармане пиджака, Сергий достал сложенный лист. Раскрыл его и передал начальнику участка:

– Это черновик, официальный документ позже пришлют. Значит, старшему церковных охотников за нежитью сильно досталось. Но архиепископ сидит на своем месте буквально последние дни, на днях его переизбирать будут. Никто человека держать не станет, кто лично у государя неуважение вызвал. Так вот, я сумел договориться и княже одобрил, будем в Деревяницком монастыре новых витязей обучать. Орден защитников людей православных. Под это дело даже из столицы одобрение прислали и смету затребовали, сколько на первый год понадобится и позже. Назар там главным наставником. Герасим у него в помощниках. Заодно в семинарию пойдет, как закончит, так главным духовником станет. Церковь за крепость веры станет отвечать у новых монахов, полицейское управление за благочиние. Я за то, чтобы могли с любой заразой справиться и не сгинули где в переделке. План составляют: сколько отроков брать, как север и остальные губернии поделить для постоянного патрулирования и вызова специальных групп против серьезной нечисти. За монастырь соседи ваши отвечают, но вполне может быть, что еще не один раз с моими воспитанниками столкнетесь. Сначала город от Тьмы окончательно прикроем, потом нашу губернию, а потом и по всему государству ребят пошлем. Мы – не Европа, нам с дрянью якшаться не с руки.

– Вот это хорошо придумали, – Козлов внимательно прочел черновик, затем передал помощнику. – У себя дома и молодых учить без оглядки на заграницу, это по-нашему. А ведь летом, как сыщик английский приезжал, потом из Лондона вызов прислали. К ним в полицейское управление. Туда студенты поехали и человек от князя, чтобы за бездарями присматривал. Так за эти места разные благородные семейства чуть не передрались. Я слышал в присутствии, что никто толком не занимается, пару часов утром сидят в классе, потом по кабакам гулеванят. Не получится из них приличных дознавателей, только деньги зря на ветер выбросили.

– Пусть с ними у британцев голова болит, нам же проще. И придираться не станут, и нос излишне любопытный в наши дела не сунут. Своих воспитаем. Тихо, без лишней огласки. И полезных вещей им понаделаем, наставник передал нужные знания. Не понадобится с каретой железа на вызов тащиться. Все в одном чемоданчике поместится... На той стороне – политика, мы им в Африке нос утерли, они назло тренировать никого не станут. Наши профессора и без зазнаек отлично справятся. Мне вчера телеграмма пришла из Берлина. Интересуются, раз обвинения сняты, то не возражают ли власти, чтобы из Рейха и Сахары учеников на местный факультет прислали. В целях взаимного сотрудничества. Я когда за телеграмму в детинце расписывался, слышал, будто князь сычем возмущенным кричал, что опять со столицей все согласовывать придется. А ректор уже чуть ли не в приемной поселился, отмашку ждет. Если одобрят, университет Великого Новгорода станут ценить больше, чем Сорбонну или Париж.

– Одобрит государь, как мне кажется, – Федот Тихонович хрустнул очередной сушкой. – Одного конфуза для императорской семьи более чем достаточно. А тут – повод лишний раз показать соседям, кто в самом деле о гражданах заботится и науки разные поддерживает... Кстати, я все на твой костюм смотрю и не вижу орденской планки. Почему награды не носишь?

– Разбирательство пока не закончилось. Министерство обороны до сих пор трясут, как грушу. Но списки для рядовых после кампании утвердили. Станут по месту жительства награждать, все городские советы и сообщества ветеранов в известность поставили. У нас это на воскресенье назначили. Если придете, буду очень признателен. Только сразу хочу предупредить, что без лишней шумихи проводим. Для своих, не для журналистов.

В понедельник утром секретарь князя докладывал начальству. Черноволосый жилистый мужчина с по-военному подстриженными волосами и аккуратной бородкой “испанкой” раскрыл папку и беглой скороговоркой прошелся по основным задачам на неделю. Мстислав Святославич задумчиво полистал перекидной календарь, затем взмахом руки утвердил график будущих дел.

– Ты за некромантом присматриваешь. Как награждение вчера прошло?

– Тихо. Людей было много, но журналистов не пустили, выпроводили. Кто-то возмущаться хотел, так его прямо на месте отбуцкали и городовым сдали. Очень людям не понравилось, как газетчики писали про то, что в частях разврат на фронте был и сестрички больше о карьере через постель думали, чем о раненых.

– Это в двух желтых листках было?

– Да. Кстати, закрылись они на днях. Им каждый вечер стекла били и мастеровые ремонтировать отказывались. Журналисты, кто поумнее, разбежались, редакторы уехали. Один вообще за границу подался. Говорит, сглаза боится.

– Так за некромантом присматривают и никаких колдовских штучек за ним не было.

– Это мы знаем, что он человек обстоятельный и позорить память учителя не станет. А прохиндеи всякие его очень опасаются. Люди с Африки возвращаются, рассказывают, как он с монахом зомби на британцев гнал, словно стадо послушное.

– Понял. Что с награждением?

– В зале портреты стояли всех погибших. Сначала каждого по имени зачитали и сказали, за какой подвиг награждают. Кто грудью товарища закрывал, кто раненых с поля боя выносил, кто в рукопашную с врагами сражался. Затем “георгиев” вручили. Живым на грудь прикололи, за погибших семьи получили. Макаров сказал, что свою премию за доблестную службу жертвует осиротевшим семьям. Из самых уважаемых добровольцев совет выбрали, будут в комиссии Новгородской ветеранов участвовать. На них – думать, как собранными деньгами распоряжаться. Кому на учебу, кому в голодное время продуктов закупить, кому дров и прочего. Многие из солдат тоже часть денег на это выделили.

– Хороший почин. У Сергия капиталов не так много, наставник золото не копил, на дела тратил. Поэтому – пометку сделай, сколько мы из новгородской казны каждый месяц перечислять сможем. Без особой огласки. Кому надо – те и так узнают. Что еще?

– Еще паломничество получилось на могилу зверя некромантского. Те же кожевники и прочие, кто похоронку получил, цветы приносят. Там маленькая могильная плита установлена, на ней выбито, что покоится верный друг и защитник, не жалевший жизни за добровольцев в Африканском походе. Я с управляющим кладбища поговорил, мы оградку небольшую поставили. И скамеечки сбоку. Хотя архиепископ и недоволен, что монстру такое уважение, но побоялся я людей лишний раз обижать.

– К церковникам не лезть. Капитон на престоле сидит буквально последний месяц. Очень на него другие старцы обиделись. Только сан получил и так перед царем опростоволосился. Копают под него и успешно. Поэтому все, что он требовать станет, сначала со мной лично согласуешь. Что по могилке, пусть ходят. Лучше там поплачут и за упокой души убиенных помолятся, чем станут злобу копить и за колья возьмутся. Ну и приказ из канцелярии имперской помнишь? Не трогать некроманта при любых случаях без величайшего изъявления. Даже человека отдельного прислали к жандармам, будет теперь присматривать за ним. Вот пусть и присматривает... Еще что-нибудь срочное?

– Никак нет, Ваше Высочество. Остальное секретариат решает, как обычно.

– Хорошо, иди.

Званый ужин проходил в узком кругу. За столом кроме семейства Найсакиных присутствовал Бахрушин Фрол Карлович, человек по специальным поручениям графа Салтыкова. И двое бывших добровольцев, с которыми очень хотела познакомить родных Сашенька: Макаров и Герасим Тверской.

Горбуна привезли на кресле-каталке. Хотя горбуном его теперь вряд ли стоило называть. После проведенного лечения Герасим выглядел как мужчина, который просто привык сильно сутулиться. Коляску по ступенькам аккуратно занесли два молодых парня лет девятнадцати в черных костюмах тройках с малоизвестным гербом на левом кармане, вышитым серебряной нитью. Проверив, что в их услугах больше не нуждаются, откланялись и ушли к толстопузому авто на ярко-красных шинах-дутышах.

– Университет открыл новый факультет? – удивилась Сашенька, посмотрев вслед.

– Нет, послушники. Орден Святого апостола Андрея Первозванного. Будет готовить витязей в помощь охотникам за нечистью. Чтобы больше ни в больницах, ни еще где никакой дряни не завелось, – ответил Сергий, взявшись за ручки коляски. – Куда идти?

– Прошу за мной, все уже собрались. Буду рада представить вас...

Ужин прошел на удивление хорошо. Гости шутили, обсуждали новинки театрального сезона, не касались вопросов политики. Нахваливали кухарку. За чаем Сергий рассказал, что в этом году ожидаются массовые студенческие колядки. Университет даже хочет провести конкурс ледовых скульптур на реке. Желающих записалось уже больше ста человек.

Нина Августовна поделилась впечатлением от посещения кунсткамеры, где сейчас центральным экспонатом огромный ананас, выращенный в песках Сахары. Кудесники расстарались на пробу и прислали результат князю. Публика очень довольна – зримый результат потраченных средств и надежда, что скоро у соседа бывшая пустыня превратится в такой же цветущий сад, как и Каракумы.

Фрол Карлович еще раз передал приветы от графа и личные извинения, что из-за загруженности государственными делами Салтыков не смог приехать. После чего откланялся.

Когда Сергий с Герасимом собирались, Нина Августовна оглянулась: муж с младшей на кухне, корзинку вкусностей гостям хотят с собой в дорогу отдать. Неподалеку Елена стоит, всем видом демонстрируя – и не проси уйти! Я буду здесь! Ну и ладно...

Молодой человек и монах женщине понравились. Вежливые, воспитанные, одеты очень прилично. У обоих на левой груди орденские колодки за две награды: Рейха и Российской Империи. Но хотелось уточнить важный вопрос:

– Сергий, я никоим образом не хочу вас обидеть, просто Сашенька часто про вас рассказывает. Мне радостно, что она приняла столь живое участие в вашей судьбе, но хочется узнать...

Понимающе улыбнувшись, Макаров ответил:

– Мы просто вместе многое пережили. Но я хочу вас уверить, что никоим образом не претендую на руку вашей дочери. И речь даже не о том, что мы из разных сословных слоев. Вполне может быть, что я получу дворянство лет через 10. И сейчас у меня уже есть дело, которое прокормит. Просто – я одной ногой стою в могиле. Дар такой и судьба. И тащить следом за собой никого не хочу. Надеюсь, мы останемся хорошими друзьями. И не более.

– Спасибо. Вы меня отлично поняли.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь как-либо вмешиваться в жизнь Сашеньки. Она нам не один раз жизни спасала. И всегда сможет рассчитывать на любую поддержку.

Приехавшие на автомобиле послушники аккуратно спустили коляску, прокатили ее к воротам и теперь возились у широкой двери, чтобы усадить Герасима внутрь. Сергий медленно шел следом, не замечая тяжести врученной корзинки с угощениями.

Над головой ярко светила огромная луна. Мороз пощипывал щеки. Молодой некромант смотрел на яркие звезды и думал: что же, я теперь в самом начале официального пути. Видимых преград больше нет. За признанное имя и полученный патент пришлось заплатить отбитыми потрохами, но уже восстановился. Теперь осталось сделать так, чтобы многочисленные недоброжелатели не сожрали, и данное наставнику обещание выполнить. Но – справлюсь. Потому что – могу.

“Я ничего не забыл”, – повторил про себя Сергий. Ни замученную ученицу Зевеке, ни Кусаку, на кладбище к которой приезжал каждое воскресенье. Ни шипение в спину родовитых сановников, многим из которых за все хорошее досталось в процессе развернувшейся чистки олимпийских гадюшников. Но общий закон жизни работает и здесь. Собаки лают, караван идет. Слово дано, долг будет исполнен.

– Вы как, готовы? Пора в монастырь. Меня по дороге домой завезете и отдыхать. Завтра у нас куча дел. Завтра начинаем формировать первые боевые тройки и начнем тренировки. Готовьтесь, отроки. Нас ждут веселые деньки.