Некромаги

Глава четырнадцатая

— С тобой было такое, что ты живешь-живешь обычной жизнью, и вдруг видишь перед собой человека, что одним своим присутствием выявляет суррогат, которым ты наполняла всю свою жизнь, принимая за настоящее? Как резкий проявитель, реактив… не знаю. Но ты махом осознаешь, сколько ошибок наделала, как раньше была слепа и как сейчас несчастна. И это не кто-то виноват. Это твой выбор — принимать, терпеть… было?

Я стояла в дверях офиса, а Элен подошла сбоку и вдруг спросила такое! Я обалдело повернула к ней голову и даже не знала, что отвечать. Девушка сухо продолжила:

— А человек был всего минуту рядом, и тебе лично даже слова не сказал.

Парень со своего места резко фыркнул, вклинившись:

— Философию подвела… да у тебя передок за мужика зацепило, тупо самка на альфу, и прощай мораль. Всех и все готова уже предать. Шлюха обыкновенная.

— Серапион!

Варита возмутилась и брезгливо посмотрела на офисника. А я постаралась запомнить его имя, чтобы впредь даже не произносить в мыслях.

— Я прав. Слово «преданность» не про вас, когда на горизонте появляется кто-то богаче, крупнее, — все, свой мужчина — это суррогат, ошибка, а вот этот — это настоящее! Как на того же козла Нольда все обтекают, посмотри — пальчиком поманит, любая ему в туалете отдастся. Все — шлюхи.

— Сам не тянешь, вот и бесишься. — Элен обернулась на него и спокойно парировала: — Начнем с того, что если бы у тебя было чувство собственного достоинства, и ты был бы мужчиной, то так бы не говорил. Ты себя оскорбил, а не меня. Плевать я хотела на твое мнение.

Девушка не захотела закрыть тему и спросила Вариту:

— Вари, а с тобой было что-то похожее, как со мной?

— Нет… или, не совсем… — я легко прочла на ее лице нежелание говорить при Серапионе и в тоже время нежелание упустить возможность общения по душам. — Я, когда Вилли вижу, всегда будто колокольчик внутри звенеть начинает. Не в смысле романтики. Он такой неунывный, уверенный, добрый, не смотря на все издевательства. Думаете, Вилли не знает, как его тут за глаза обзывают? А его не пробивает. Я завидую этой стойкости, такой же хочу быть. Ты вот, Серп, всех в шлюхи записал, а у меня и парня никогда не было, я живу по своим принципам, и над ними смеются. Это все угнетает. Вилли одним своим существованием показывает…

— Придурок он редкостный.

Перебил, и Варита замолчала. Я и Элен ей улыбнулись, а девушка не отстала от меня:

— Ева? Ты так и не ответила.

— На половинку было. Не то, что — вся жизнь суррогат, но я вдруг увидела, сколько в ней пустот. И это я в первую очередь постаралась, чтобы они не заполнялись. А еще… знаешь, Элен, думаю, что дело не в человеке-проявителе. Если бы ты заранее в глубине души не поняла особенностей своей жизни, никакой он не помог бы. Это ты оказалась готова. Все равно бы прорвалось, не от одной искры, так от другой.

— Возможно.

Куда бы дальше зашло — не знаю, но заглянул куратор, раздал задания и все мы заняли привычные места за столами.

Я приглядывалась ко всем троим. И пыталась проанализировать причины — что вдруг заставило призраков ожить? Как раз перемены в жизни, внутренний слом или сдвиг? Варита отреагировала на убийство, а Элен тогда пришла заплаканная. Может, годовщина была или напомнило что-то извне о семейной трагедии. Духовный труп израненной девочки, — отдельная загадка. Невероятно, если на себе можно носить не себя, а родственника! Странности всего, что я в последние дни открыла, скоро погребут целой толщей, а я так ни с одним ответом не выберусь. Во всем — Нольд с его нечеловеческими проявлениями, коллеги Инквиза с призраками, убийство Гордона, узнавшего тайну, но не успевшего раскрыть ее. Южанка из лавки. И отдельно мое задание — некромага-смерть.

«Соглашайся» — пришло с номера «четыре» и к концу рабочего дня в офисе объявился Вилли.

— Обаяшка, пошли в кино?

— Пошли.

— А, может, и в кафе заскочим?

— Договорились.

— Через десять минут жду у выхода.

Варита спросила:

— Давайте, как-нибудь и нашей компанией выберемся? На поболтушки вне работы?

— Хорошая мысль! Не сегодня, но денек подберем.

На этот раз Вилли повез не к себе, а в новом направлении. Четыре станции на метро, потом пешком, и я поняла, что мы забрались не к окраине, а еще больше в глубь города — район, где каждое здание — это фитнес-центр, студия красоты, клиника здоровья, еще какие-то мега центры для богатой жизни тех, кто мог себе позволить дорогие услуги. «Наука» обследования любой сложности, диагностика и лечение» — в здание с этой вывеской мы и вошли со служебного входа. Так и подмывало спросить Вилли, который сначала болтал, а, едва уехали подальше, снова замолк — зачем мы здесь?

Лифт поехал на минус второй этаж:

— Берлога Троицы. — Вилли сам начал. — Я на верхотуре, он в норе. Ты же не думала, что он свободно может работать в клинике Инквиза, где каждый грамм чего угодно и лишнее стеклышко требует кипы отчетных бумаг? Все его чудо-капсулы родом отсюда.

— Тоже богач содержит?

— Он самый. Только Парис вредный жутко — что касается денег, делает влёт, а вот на запрос с некромагаой Таис молчит и тянет.

Троицу не увидела, как подумалось. Коридорами мы миновали закрытые двери и вошли в просторную комнату отдыха. Кондиционер, пара диванов и большой стол с кучей оборудования. Ян сидел за одним из ноутбуков:

— Тебе всыпать за самодеятельность?

— Это ты про ту, когда я тебя перед начальством скомпрометировала?

— Смешно, Пигалица. Думаешь, мы сектой не занимаемся, все сама? И, Вилли, ты когда-нибудь уже перестанешь опаздывать?

— А когда ты уже будешь приходить в хорошем настроении? — Буркнул Вилли себе под нос, так, чтобы Ян его не услышал.

— Сектой занимается особый отдел, и достать служебные материалы трудно. Знаешь, сколько я перепил, чтобы вклиниться в узкий круг их следователей и позадавать любопытные вопросы? Похвали за подвиг.

— Хвалю!

Ему моя оценка на самом деле была не нужна. Ян равнодушно махнул на стул рядом с собой, и я села. Никого больше ждать не стали, собрание уже полное — ни Троицы, ни Нольда не будет.

— Сначала минусы: никто жилы не рвет. Некромаги, не мне тебе говорить, не самые успешные и значительные люди — вы живете в тени, так что, если без вести пропадает грузчик из порта или работница логистического склада… — Ян развел руками. — Вас даже родственники и друзья не хватятся, и не будут трясти полицию. Потому что у вас нет близких. А трупы после ритуалов секта не бросает у обочины, а хорошо прячет. Или уничтожает с помощью других пленных некромагов.

Я вспомнила завод, два мертвых тела в контейнере, и не напомнила, что мы упокаиваем братьев и сестер добровольно, если находим. Лишаем улик, прекрасно понимая, что на самом деле никто расследовать по-настоящему их смерть не станет. А сердце настолько сжимается болью от ощущения пыточного убийства и изуверства над телами, что невозможно не дать им покоя. Невозможно бросить, отказав в последней помощи.

— Группа разбирается больше по следам на месте ритуала, — кровь, отпечатки, частицы чего-либо. Когда обнаруживают место бойни, не всегда же сразу можно понять — сектанты это, или местный маньяк обычных людей истязал? Проводят расследование и задерживают подозреваемых. Теперь просто факты, нейтральные: за все время выявления культа, а приличный срок, удалось поймать пять настоящих, доказанных адептов. Но мелких, низшего звена, и на допросах выудили не много информации.

Я была вся внимание, а Ян отвлекся на сообщение:

— Фальшивая личность… плохо. И не опознан. Отсюда поедем в морг, Ева, будешь подключать свое некромагское чутье.

— Хорошо. А по отношению к кому?

— Лавочника утром нашли мертвым. Убит.

— Но он же вроде как их.

— Может он провинился тем, что тебя не за ту принял. Они все повернутые параноики и психи, могли наказать.

Я усомнилась:

— Можно-то можно, но как на это другие посмотрят? Своих же не щадят, и по прихоти…

— Они все будут бессмертны. — Перебил Ян. — Это и есть вера. Их глава вернет каждого к жизни в свой день и час, когда придет время великого бессмертия.

— Как в это возможно верить?

— Нашла чему удивляться. — Внезапно вклинился Вилли. — А человеческие религии? Не задавалась вопросом, как можно верить в рай и ад?

— Зачем они убивают некромагов, и так жестоко? Хоть кто-то из задержанных сказал?

Ян не заговорил сразу, а долго и молча смотрел в монитор ноутбука, так мне на нем пока ничего не открыл и не показывал, хотя я думала, что он ради этого пригласил сесть рядом.

— Гадство… знал, что ритуалы кровавые, но не знал, что сектанты еще и едят вас. Ты об этом знала?

Я кивнула, Вилли, впервые об этом услышав, болезненно скривился, и Ян солидарно ему кивнул:

— От одной мысли тошнит, невозможно представить подобное изуверство. Ненавижу систему за то, что в итоге вы даже не можете заявить об этом и потребовать защиты. Твари — и государство, которое это скрывает, и Инквиз, которые лишает вас прав на нормальную, законную жизнь. Сектанты говорят, что у самого их главного «верховного жреца» есть книга бессмертия. Ее написал соратник вашего праотца, был там какой-то друг — продвинутый мудрец. И это оттуда — «вкусив плоть плотью в жажде спасения и новой жизни велик дарения»… «дланью смерти отмечен и отныне под взором крови»… ритуалы на текстах основаны. Я больше не знаю, процитировал, что в протоколах нашел. А главное — секта считает, что Морс и есть настоящий источник бессмертия, на основе его крови можно делать эликсиры.

— Троица сказал, что «мнимая смерть» работает только при смешении с кровью девочки, и ее сородичи зовут истинной дочерью.

— Правильный вывод. А теперь о плохом — похоже, что на юге именно секте попытались передать живьем некромагау Таис. Они прознали о «дочери», и достали бы девочку из клиники, если б та не успела сбежать. Смерть ищем не только мы. Секте нужна была подруга, нужна зацепка или заложник, чтобы выманить и достать нужный приз.

— Ян… — я посмотрела сначала на Вилли, а потом и на северянина. — Даже Троица удивился, когда услышал, что подопечная с кем-то дружила. А секта — знает? Такие детали знает, подстроить вывоз на тесты может?

— Да. В Инквизе — крысы, и в клинике — крысы. И даже в полиции — крысы, потому что я нашел много следов зачисти сектантских дел, чтобы замять и не раскручивать. Нас в команде пятеро, а их — могут быть десятки, и щупальца укоренились намного раньше, чем мы со своими жалкими силенками собрались действовать. Ноль справедливо думает, что Гордон вычислил кого-то в системе, за то и убили. Он хотел Нуля на что-то вывести с этим заводом… что там было? Что? Особый ритуал?

— Я не знаю.

— Да, понятно. И ты опоздала. К счастью. Пока это все. Я еще работаю с адресами в «Скалах», будут новости — доложу. Не вздумай никуда сама соваться, выпорю, Пигалица!

— Понятливая, не грози.

Мы ехали в машине Яна — то ли личной, то ли прокатной. Очередное незнакомое авто неприглядно городского типа. Он следил за дорогой, вовремя меняя ряд или пропуская кого-то, на меня не смотрел. А вот я на него да. Вилли говорил, что Нольд Яну дальняя родня. Холодные и блеклые северяне с грубыми, весомыми чертами лица. Но оба — красивые. Будто кто-то ваял скульптуры из белого камня, и остановился до того, как начал шлифовать гладкости.

— У тебя семья есть?

Спросила и тут же цыкнула на себя за неуместное любопытство. Но Ян не окрысился.

— Нет. Или да. Ты что под семьей подразумеваешь?

— Тех, кого ты таковой считаешь.

— Ноль мне брат, его сестра мне как сестра. Прабабка имеется, которая дала фамилию и обеспечение до совершеннолетия. С какой целью спрашиваешь?

— Ни с какой. Просто любопытно. А сестра Нольда — она?..

— У него выясняй. Я не Вилли, о других не болтаю.

В морг мы прошли служебным ходом, Ян не показывал удостоверения, лишь бумагу с печатью, и нас пропустили. Удивилась, когда сотрудник подвел к столу и убрал простынь с какой-то покойницы, зачем-то оголив ее всю, а не только голову. Совсем не лавочник.

— Я не уверена…

— Оставьте нас ненадолго. — Ян спровадил лишнего и пояснил: — Выбил разрешение на осмотр другой жертвы. По лавочнику не моя группа работает, пришлось выкручиваться. Сейчас найду его.

Морг для некромагов не слишком приятное испытание. Сколько тел в здании — столько и призывов к упокоению, поэтому хотелось пригасить свой внутренний слух, а то, что видела и то, что обоняла в сравнении давило не сильно. И все же я присмотрелась к женщине — она два аборта сделала в свое время, по молодости. Некромаги подобные вещи тоже могут видеть, как красные воспаленные язвочки в районе живота. Убийство не человека, не полноценной, но все же капли жизни. И я вспомнила, как однажды, столкнувшись с подобным впервые, подумала о некой несправедливости — след всегда остается только на матери, на женщине. Если ее муж или любовник вынудил к аборту, угрожал, заставил, или это беременность от насильника — что угодно, за ним ни один некромаг никогда не увидит шлейфа. И у врачей, которые совершают убийство фактически, руки не по локоть в крови. Наверное, была в этом какая-то справедливость — ведь последнее слово всегда за той, в ком эта жизнь зародилась. Женщина убийца потому, что она не сказала «нет» мужу или врачу?.. Но аборты никогда не пахли убийствами — ни гноем, ни железом, ни плесенью. Язвы. Вечная внутренняя рана самой жертвы или жестокосердной злодейки, не пожелавшей стать матерью.

— Давай…

Ян нашел номер в своих заметках, шагнул в сторону и уверенно нажал на ручку холодильной камеры. Выкатил тело.

— Включай нюх.

— Тут не только нюх, тут еще посмотреть надо. Переверни его на бок, пожалуйста.

Ян не возмутился, нашел медицинские перчатки, надел, и сделал то, что я просила, приподняв тело.

— Лавочник умер от шила, или оружия, на него похожего, два удара так, один смертельный. За ним три убийства, два честных, в смысле драки или самозащиты, когда спасаешь свою жизнь. Одно подлое. Все было давно, лет пятнадцать или двадцать, точнее не определю. В этот же период умер духовно: на нем висит молодой парень в военной форме песчаного цвета, знаки отличия могу опознать, если их на картинке увижу. Это все.

Ян вернул тело на место, накрыл обратно и женщину.

— Песочник?.. интересно. Жалко, что вас нельзя привлекать к криминалистике. Экспертизой не доказать — врать некромаг будет или правду говорить. А было бы полезно.

Не поспоришь. Суд такие доказательства никогда не примет, даже если десять независимых друг от друга некромагов будут утверждать одно и то же. Обычным людям не ощутить, не увидеть, не унюхать всего, что можем мы.

— Ян, а как в Инквизе идет расследование? Человек в бежевом — в списке подозреваемых?

— Пока нет. Нет связей с жертвой, кроме служебно-косвенных, нет мотива. Да и ты сама говорила, что след убийства на нем не обязательно след этого случая. Ноль держит его в поле зрения, но полиция вцепилась в секретаря. Тот ушел на обед и пропал без вести, объявлен в розыск. Уверен — спихнули на него, чтобы увести след.

— Бедняга, скорее всего, уже труп.

— И так спрятан, что не найти. Отчет в машине наболтай под запись, отправь остальным, Нулю не надо, он нас в лавке встретит. Там для тебя ничего нет, но вдруг выстрелит, чего не ждали.

Высадились далеко от туристического квартала, петляли задворками, подобрались с черного хода и попали в лавку не напрямую, а через соседний магазин. Там имелась смежная дверь, наглухо запаянная годы назад, а теперь вскрытая.

— От масел столько вони, что голова гудит, а не соображает. Разгром не для вида — искали что-то.

Нольд явно страдал от духоты и вони, но открыть опечатанную дверь для проветривания — нельзя. Колбы с ароматическими маслами валялись разбитыми, как и распыленные повсюду порошки, табачная крошка и вообще не пойми что — похожее на специи. Не позавидовала бы тому, кто унаследует лавку. Если все вычистить трудно, то от запаха не избавиться на год вперед.

— Ева, от себя чувствуешь что-нибудь?

— Нет.

— Накидай варианты — что может быть важным для секты, но маленьким? Все, что разбито, задето случайно. Но целенаправленно распотрошили все коробочки до одной, — не книга, не холодное оружие… если только выдранную страничку в свернутом виде искали. Что еще?

— Личная вещь Морса, если сохранилась до наших дней — кольцо, медальон. Лоскут рубашки с кровью. — Из-за того, что Вилли в «Науке» вспомнил религии, я скользнула на ассоциации со всякими культовыми святынями. — Мощи.

— Вполне реально. Первый некромаг был казнен на юге, но где захоронен — неизвестно. Если на Полуострове нашли могилу, хорошая версия, что вместе с курительными смесями его останки и вещи провозят вместе с товаром лавки. Только зачем им, в чем польза? Поклоняться?

— Сварить, — буркнул Ян, — пока до дочери не добрались, выжмут биоматериал из чего могут.

— Артефакты есть?

Нольд посмотрел на меня, а я с непониманием на него.

— Среди вас ходят легенды, сказки? В обычной библиотеке вряд ли найдется сборник сказаний о жизни вашего «пра». Есть информация об особых вещах, какими он владел? Артефакты?

— Ты спросил… да, отец рассказывал в детстве, но делал акцент на заучивании знаков, они у нас есть для помощи. Я при всем желании не вспомню ничего другого, столько лет прошло. Но, Нольд, — мы некромагы, а не волшебники. Реально магические штуки: шары, палочки, камни — это не про нас.

— Хорошо. А по трупу?

Ян опередил, ответил сам:

— Она увидела призрак песочника. Это не совпадение, Ноль. По возрасту подходит, и подразделение редкое.

— Сослуживец Гордона? Попробуй все-таки пробить по отпечаткам настоящее имя и следы — чем он занимался после ухода со службы, какие еще связи? Отдельно — есть ли еще в живых кто из отряда?

— Задал задачку. Где я, и где секретная госслужба? Только если ты на поклон к Артуру сходишь.

— Ни за что. Я не перевариваю старшего не меньше, чем ты, и не доверяю ему ни в чем. Тогда на Париса переключим — может, деньги смогут сделать больше, чем должности. С телефоном Гордона что?

— Только служебное. Даже тебе по заводу, он связывался с автомата, Вилли по твоему номеру определил — дозвон вечером шестнадцатого июня был со стационарной будки у метро. Гордон одиночка — ни семьи, ни друзей, все пусто.

— А мы находим лишь трупы.

Я слушала и крутила в голове одну мысль. И тут же озвучила ее, как только северяне замолкли:

— Я могу понять, зачем секте связи в полиции. Но зачем в Инквизе? Некромагов они и так с переменным успехом ловят, не заморачиваясь. Что они забыли у вас?

— Кто бы знал. Даже тот, предполагаемый убийца в бежевом, — у него должность без полномочий. Он ни на что не влияет, — если не считать устранение Гордона, он там бесполезен для секты. Оставим дела в стороне — глаза и уши? А за кем или чем следить? Златовласка из клиники, Инквиз один, но эти ветви не пересекаются. Все… не могу я здесь думать, сейчас задохнусь. И вещи, как сменю, выброшу.