Нельская башня

Действие первое. Филипп д’Онэ.

Таверна Орсини у ворот Сент-Оноре. Справа за столами десяток горожан и мастеровых. За отдельным столом ФИЛИПП д'ОНЭ пишет на листке пергамента. Перед ним кувшин с вином и кубок.

Сцена первая.

Филипп, Ришар, Симон, Жеан, горожане; затем Орсини, Ландри.

РИШАР. (вставая). Эй, трактирщик! Орсини! Кабатчик чёртов, отравитель проклятый!.. Долго мне перебирать твои титулы, прежде чем ты отзовёшься?

ОРСИНИ. Что вам? Вина?

СИМОН. (вставая). Спасибо, вина у нас ещё хватает. Вот Ришар, сапожник, желает знать, сколько душ заполучил сегодня утром твой покровитель сатана?

РИШАР. Или, выражаясь более христианским языком, сколько трупов нашли на берегу Сены между Нельской башней и монастырём францисканцев?

ОРСИНИ. Три.

СИМОН. Обычный счёт! И уж, конечно, все трое знатны, молоды, хороши собой?

РИШАР. Как всегда. И все трое не из доброго города Парижа?

ОРСИНИ. Нет, приезжие. Прибыли с неделю назад.

РИШАР. Как по писаному! Впрочем, хорошо уж и то, что бедствие это, не в пример чуме и королевской власти, падает на голову знати, а нашего брата обходит стороной. Хоть это искупает налоги и повинности. Спасибо, трактирщик, больше от тебя ничего не требуется, если, конечно, ты, как итальянец и колдун, не пожелаешь нам открыть, какому вампиру нужно столько молодой и горячей крови, чтобы его собственная не дряхлела и не стыла.

ЭРСИНИ. Ничего я не знаю.

СИМОН. А почему утопленников находят всегда ниже Нельской башни, а не выше по течению?

ФИЛИПП. (зовёт Орсини). Хозяин!

СИМОН. Ничего не знаешь? Ну, ладно, оставь нас в покое и проваливай к этому молодому сеньору, который соизволил позвать тебя.

ФИЛИПП. Хозяин!

ОРСИНИ. Сударь?

ФИЛИПП. Не отнесёт ли кто из твоих молодцов за два парижских су вот эту записку?

ОРСИНИ. Ландри! Ландри!

ЛАНДРИ (подходя). Я здесь. (Останавливается перед Филиппом, в то время как тот запечатывает письмо и надписывает адрес.)

ОРСИНИ. Делай, что тебе прикажет этот молодой сеньор. (отходит).

РИШАР. (поймав Орсини за руку). А всё-таки, хозяин, если бы я, избави господи, звался Орсини и был бы, дай-то господи, владельцем этого трактира, да выходи мои окна, как твои, на старую Нельскую башню, да приведись мне, разрази меня господь, провести тут одну-единственную ночку, да посмотреть, да послушать,– ручаюсь, уж назавтра я бы знал, как ответить тем, кто станет спрашивать о новостях.

ОРСИНИ. Меня это не касается. Желаете вина? Я трактирщик, а не ночной сторож.

РИШАР. Убирайся к дьяволу!

ОРСИНИ. Тогда не держите меня.

РИШАР. И то верно.

Орсини уходит.

ФИЛИПП. (к Ландри). Послушай, парень, вот тебе два парижских су, сбегай в Лувр, спроси там капитана Готье д’Онэ и вручи ему эту записку.

ЛАНДРИ. Будет исполнено, сударь. (Уходит).

РИШАР. Скажи-ка, жеан Монлери, видал ты торжественный выезд королевы Маргариты и двух её сестёр, принцесс Бланш и Жанны?

ЖЕАН. Ну ещё бы!

РИШАР. Теперь нечего и спрашивать, на что пошёл налог, которым обложил нас блаженной памяти король Филипп Красивый по случаю посвящения в рыцари своего старшего сына Людовика Сварливого: я узнал свои тридцать парижских су на фаворите королевы. Только из серебряных монет они превратились в бархат и золотую парчу с бахромой. Симон, видел ты этого Готье д’Онэ?

Филипп поднимает голову и прислушивается.

СИМОН. Пресвятая дева, он ещё спрашивает! Его чёртова лошадь гарцевала так лихо, что припечатала мне ногу, да ещё так метко, словно мы с ней играли в свайку. Я завопил изо всех сил, а её хозяин, чтобы заткнуть мне глотку, дал…

ЖЕАН. Золотой?

СИМОН. Как бы не так! Дал мне по голове рукоятью шпаги и обозвал мерзавцем.

ЖЕАН. И ты не расквитался ни с лошадью, ни с хозяином?

СИМОН. Лошади я всадил в круп свой нож дюйма на три, и она понесла, обливаясь кровью; а хозяина обозвал ублюдком, и он ускакал, ругаясь.

ФИЛИПП(с места). Кто сказал, что Готье д’Онэ ублюдок?

СИМОН. Я.

ФИЛИПП. (швыряет кубок ему в голову). Лжёшь, голодранец!

СИМОН. Ко мне, ребята!

ГОРОЖАНЕ (хватаясь за ножи). Смерть щёголю!.. Бей дворянчика!.. Бей франта!

ФИЛИПП. (обнажая шпагу). Полегче, любезные! Имейте в виду, моя шпага длиннее и сделана из лучшей стали, чем ваши ножи.

СИМОН. Зато у нас десять ножей против твоей шпаги.

ФИЛИПП. Назад!

ВСЕ. Смерть ему! Смерть! (окружают Филиппа, который обороняется шпагой).

СЦЕНА 2-я.

Те же, Буридан.

Буридан входит, спокойно сбрасывает плащ; потом, заметив, что горожане напали на дворянина, быстро выхватывает шпагу.

БУРИДАН. Десять на одного!.. Десять мужланов против одного дворянина! Нет, пятеро, пожалуй, лишние. (наступает на них сзади).

ГОРОЖАНЕ. Убивают!.. Стража! (Хотят бежать.)

Появляется ОРСИНИ.

БУРИДАН. Запри двери, проклятый трактирщик, чтобы ни один бездельник не удрал и не поднял тревоги . Они сами виноваты!(Горожанам.) Вы виноваты!

ГОРОЖАНЕ. Виноваты, монсеньор, виноваты.

БУРИДАН. Так и быть, мы вас прощаем. Оставайтесь за своими столами, а мы займём этот. Хозяин, вели моему приятелю Ландри принести вина.

ОРСИНИ. Молодой сеньор услал его. Я сам почту за честь прислуживать вам.

БУРИДАН. Как хочешь, только пошевеливайся. (Оборачивается к горожанам.)Кто там ещё ворчит?

ГОРОЖАНЕ. Никто монсеньор.

ФИЛИПП. Клянусь, сударь, вы выручили меня из неприятной истории, и я не забуду этого, если представится случай оказать вам ту же услугу.

БУРИДАН. Вашу руку!

ФИЛИПП. От всего сердца!

БУРИДАН. Этим всё сказано!

Орсини подаёт кувшины с вином.

Ваше здоровье!. (К Орсини.) Принеси ещё два таких же кувшина этим бездельникам, пусть выпьют за наше здоровье…Вот так! (Филиппу.) Я вас впервые вижу в таверне Орсини, мой юный вояка. Вы что, недавно прибыли в добрый город Париж?

ФИЛИПП. Я приехал сюда два часа назад, как раз к выезду королевы Маргариты.

БУРИДАН. Королевы? Она ещё не королева.

ФИЛИПП. Послезавтра она ею станет. Послезавтра прибывает из Наварры сын и наследник Филиппа Красивого, король Людовик Десятый. Я решил воспользоваться его восшествием на престол и возвратиться из Фландрии, где я сражался.

БУРИДАН. А я из Италии, где тоже сражался. Кажется, нас с вами привела сюда одна и та же причина, сударь.

ФИЛИПП. Я гоняюсь за удачей.

БУРИДАН. Я тоже. А каким образом вы надеетесь настичь её?

ФИЛИПП. Мой брат уже шесть месяцев служит капитаном в свите королевы Маргариты.

БУРИДАН. Его имя?

ФИЛИПП. Готье д’Онэ.

БУРИДАН. Вы преуспеете, кавалер. Королева ни в чём не отказывает вашему брату.

ФИЛИПП. Да, так говорят… Я только что написал ему, чтобы известить о моём приезде, и просил его встретиться со мной здесь.

БУРИДАН. Здесь, на глазах этой оравы?

ФИЛИПП. Оглянитесь-ка.

БУРИДАН. А! Наши молодчики исчезли.

ФИЛИПП. Продолжим, раз уж мы остались одни. Могу я узнать ваше имя?

БУРИДАН. Моё имя? Скажите лучше, имена. У меня их два; одно настоящее, которое дано мне при рождении и которое я не ношу; второе военное прозвище. Это имя не моё, но именно под ним меня знают.

ФИЛИПП. Какое же вы назовёте мне?

БУРИДАН. Второе – Буридан.

ФИЛИПП. Буридан…Есть у вас кто-нибудь при дворе?

БУРИДАН. Никого.

ФИЛИПП. На что же вы надеетесь?

БУРИДАН. Вот на это (хлопает себя по лбу) и на это (хлопает себя по груди) – на голову и сердце.

ФИЛИПП. Вы рассчитываете на свою внешность и на любовь. Вы правы, кавалер.

БУРИДАН. Я рассчитываю и на другое. Я ровесник и земляк королевы и был пажом герцога Роберта Второго, её предательски убитого отца. Нам вместе с королевой было тогда столько лет, сколько теперь каждому из нас в отдельности.

ФИЛИПП. Сколько же вам лет?

БУРИДАН. Тридцать пять.

ФИЛИПП. И что же?

БУРИДАН. А то, что с тех пор Маргариту Бургундскую и меня связывает тайна – тайна, которая либо погубит меня, либо вознесёт.

ФИЛИПП. (чокаясь с ним). Желаю успеха!

БУРИДАН. Дай бог того же и вам, кавалер!

ФИЛИПП. А знаете, для меня началось всё не дурно!

БУРИДАН. Вот как?

ФИЛИПП. Сегодня, полюбовавшись выездом королевы, я возвращался сюда, как вдруг заметил, что за мной следует какая-то женщина. Я замедлил шаги, она ускорила их и быстрее, чем вы успели бы перевернуть песочные часы, поравнялась со мной. «Мой юный сеньор,– сказала она,– одна дама, которая любит военных, находит вас весьма привлекательным. Надеюсь, вы столь же смелы, сколь хороши собой, столь же доверчивы, сколь смелы ? » – «Если вашей даме,– ответил я,– нужно только сердце, которое, не дрогнув, пойдёт на встречу опасностям ради любви,– я готов служить ей, при условии, конечно, что она молода и красива. В противном случае ей лучше избрать патронессой святую Екатерину и постричься в монахини». – «Она молода и красива». – «Отлично!» – «Она ждёт вас нынче вечером». – «Где?» – «Когда погасят огни, будьте на углу улицы Фруа-Мантель; к вам подойдёт человек и скажет: «Вашу руку». Вы покажете ему это кольцо и последуете за ним. Прощайте, кавалер! Наслаждение и отвага!» Потом она надела мне на палец вот это кольцо и скрылась.

БУРИДАН. Вы пойдёте на свидание?

ФИЛИПП. Могу поклясться, что не упущу такого случая.

БУРИДАН. Поздравляю, дорогой друг… Я прибыл в Париж за целых четыре дня до вас, но до сих пор не встретил никого, кто обратил бы на меня внимание, если не считать Ландри, моего старого военного знакомца. Чёрт побери, а ведь я ещё не в том возрасте, когда уже не приходится ждать приключений, да и внешность у меня не такая.

СЦЕНА 3-я.

Те же и женщина под вуалью.

ЖЕНЩИНА ПОД ВУАЛЬЮ. (входит и касается рукой плеча капитана). Сеньор капитан….

БУРИДАН. (Оборачивается, не вставая). Что тебе, голубушка?

ЖЕНЩИНА. Два слова по секрету.

БУРИДАН. Почему же не вслух?

ЖЕНЩИНА. Потому что мне нужно сказать вам всего два слова, а услышать их могут четыре уха.

БУРИДАН. (вставая). Разумно. Позвольте предложить вам руку, моя незнакомка, и скажите мне эти два слова… (Филиппу.) Вы разрешите?

ФИЛИПП. Разумеется!

ЖЕНЩИНА. Одна дама, которая любит военных, находит вас весьма привлекательным. Я надеюсь, вы столь же смелы, сколь хороши собой, столь же доверчивы, сколь смелы?

БУРИДАН. Двадцать лет я воевал с итальянцами, самыми продувными бестиями, каких я только знаю; двадцать лет я волочился за итальянками, хитрейшими бесстыдницами на свете, и никогда не отказывался ни от драки, ни от свидания, при условии, что противник имеет право носить шпоры и золотую цепь, а женщина молода и красива.

ЖЕНЩИНА. Она молода и красива.

БУРИДАН. Согласен.

ЖЕНЩИНА. Она вас ждёт сегодня вечером.

БУРИДАН. Где и когда?

ЖЕНЩИНА. У второй башни Лувра, когда погасят огни.

БУРИДАН. Приду.

ЖЕНЩИНА. К вам подойдёт человек и скажет: «Вашу руку!» Вы покажете ему это кольцо и последуете за ним… Прощайте, капитан! Отвага и наслаждение! (Уходит.)

Медленно опускаются сумерки.

БУРИДАН. Послушайте, это сон или пари?

ФИЛИПП. Что такое?

БУРИДАН. Эта женщина под вуалью…

ФИЛИПП. Ну?

БУРИДАН. Повторила мне те же слова, что сказала вам ваша женщина под вуалью.

ФИЛИПП. Свидание?

БУРИДАН. Как у вас.

ФИЛИПП. Время?

БУРИДАН. То же, что у вас.

ФИЛИПП. А кольцо?

БУРИДАН. Похоже на ваше.

ФИЛИПП. Покажите.

БУРИДАН. Смотрите.

ФИЛИПП. Здесь какое-то волшебство… Вы пойдёте?

БУРИДАН. Пойду.

ФИЛИПП. Это две сестры.

БУРИДАН. Тем лучше! Мы станем свояками.

ЛАНДРИ (в дверях). Пожалуйте сюда, сударь.

Впускает ГОТЬЕ д’Онэ и направляется к Орсини. Окончательно темнеет.

Сцена 4-я.

Те же и Готье д’Онэ.

ФИЛИПП. Тсс! Вот Готье! Сюда, брат, сюда! (Раскрывает ему объятия.)

ГОТЬЕ (бросаясь к нему). Руку, брат! Ах, наконец-то! Ты ли это?

ФИЛИПП. Конечно, я!

ГОТЬЕ. Ты меня по-прежнему любишь?

ФИЛИПП. Как самого себя!

ГОТЬЕ. Мы и впрямь не разделимы, брат. Обними меня ещё раз… А кто этот человек?

ФИЛИПП. Мой новый друг, оказавший мне услугу, о которой я буду помнить всю жизнь. Он вырвал меня из лап десятка бездельников: я с проклятием швырнул в них кубок, потому что они дурно отзывались о тебе.

ГОТЬЕ. (Буридану). Благодарю вас за него и за себя. Когда вам понадобится Готье д’Онэ, даже если вы застанете его молящимся на могиле матери (помоги ему господь узнать кто она!) или на коленях перед возлюбленной (да хранит её бог!), он поднимется по первому вашему зову, пойдёт за вами и, если вам понадобится его кровь или жизнь, отдаст их за вас так же охотно, как подаёт вам сейчас руку.

БУРИДАН. Вы, наверно, нежно любите друг друга, господа?

ФИЛИПП. Да, и вот почему, капитан,– в целом мире у него есть только я, а у меня только он; мы близнецы и не знали родителей. Красный крест на левой руке – единственный признак, по которому нас могли бы опознать. Нас обоих голенькими подкинули на паперть собора богоматери, мы вместе терпели холод и голод, вместе согревались и делили еду.

ГОТЬЕ. И с тех пор мы не расставались дольше, чем на полгода. Если умрёт он, умру и я. Он появился на свет всего несколькими часами раньше меня, и я не переживу его больше чем на несколько часов. Поверьте, так предначертано свыше! Поэтому у нас всё общее: лошадь, кошелёк, шпага, признательность, жизнь. До свидания, капитан. Идём ко мне, брат.

ФИЛИПП. Нет, дружище. Эту ночь я проведу там, где меня кое-кто ждёт.

ГОТЬЕ. Ты приехал два часа назад и уже назначил ночное свиданье? Берегись, брат!

Проходят двое трактирных слуг и закрывают ставни.

С некоторого времени воды Сены уносят много трупов и выбрасывают на берег немало мертвецов, и чаще всего это приезжие молодые дворяне. Каждый день на берегах реки зреет кровавый урожай. Берегись, брат, берегись!

ФИЛИПП. Слышите, капитан? Вы пойдёте?

БУРИДАН. Пойду.

ФИЛИПП. Я тоже.

ГОТЬЕ. Когда вы прибыли сюда, капитан?

БУРИДАН. Пять дней назад.

ГОТЬЕ. (в раздумье). Ты – два часа, он – пять дней…Ты – совсем юнец, он – ещё молод… Не ходите, друзья мои, не ходите.

ФИЛИПП. Мы дали слово, честное слово.

ГОТЬЕ. Такое обязательство священно. Что ж, ступай, брат, но завтра же, прямо с утра…

ФИЛИПП. Не беспокойся.

ГОТЬЕ. (возвращается и пожимает Буридану руку) Жду вас у себя, когда вам будет угодно, сударь.

БУРИДАН. Благодарю.

Звонит колокол, возвещая, что пора тушить огни.

ОРСИНИ (входя). Время тушить огни, господа.

БУРИДАН. (берёт плащ и направляется к выходу). Прощайте! Меня ждут у второй башни Лувра.

ФИЛИПП (делая то же самое). Меня – на улице Фруа – Мантель.

ГОТЬЕ. Меня – во дворце.

Расходятся. Орсини запирает дверь и свистит. Появляются Ландри и трое мужчин.

ОРСИНИ. А нас, молодцы,– в Нельской башне.

Круглое помещение. На первом плане две двери справа и одна слева; в глубине окно с балконом. Туалетный столик, стулья и кресла.

Сцена 1-я.

Орсини один стоит у окна. Слышатся раскаты грома, сверкает молния.

ОРСИНИ. Чудесная ночка для оргии в башне! Небо черно, льёт дождь, город уснул, а река взбухла, словно спешит навстречу трупам. Самое подходящее время для любви: снаружи рёв бури, внутри – звон бокалов, поцелуи и любовный шёпот… Удивительный концерт, где участвуют и бог и дьявол.

Слышен смех.

Смейтесь, молодые безумцы, смейтесь! Я подожду… У вас есть ещё час для смеха, а у меня час для ожидания. Так я ждал вчера, так буду ждать завтра. Что за безжалостное условие! Раз их глаза видят то, что им не подобает видеть,– пусть они погаснут навек; раз их уста получали и отдавали поцелуи, которых не должны были получать и отдавать,– пусть они умолкнут и раскроются для обвинений лишь перед престолом господним. Горе, горе, которое сто раз заслужили эти ветреники, готовые откликнуться на первый зов ночной любви, спесивцы, считающие безделицей прийти ночью под рёв бури, с завязанными глазами, сюда, в старую Нельскую башню, чтобы найти трёх юных прекрасных женщин, сказать им «люблю тебя» и упиться вином, ласками и наслаждением…

НОЧНОЙ СТОРОЖ (с улицы). Два часа ночи. Идёт дождь, всё спокойно. Спите, парижане!

ОРСИНИ. Уже два часа!

Сцена 2-я.

Орсини, Ландри.

ЛАНДРИ. Хозяин…

ОРСИНИ. Что тебе?

ЛАНДРИ. Уже два часа. Ночной обход только что прошёл.

ОРСИНИ. Ну, до утра ещё далеко.

ЛАНДРИ. Парни скучают.

ОРСИНИ. Им за это платят.

ЛАНДРИ. С вашего позволения, хозяин, им платят за дело, а не за ожидание. А коли так, нужно платить вдвое,– и за скуку и за убийство.

ОРСИНИ. Замолчи – кто-то идёт. Убирайся!

ЛАНДРИ. Уйти-то я уйду, а сказал я всё-таки верно. (Уходит).

Сцена 3-я.

Орсини, Маргарита.

МАРГАРИТА. Орсини!

ОРСИНИ. Ваше величество?..

МАРГАРИТА. Где твои люди?

ОРСИНИ. Внизу.

МАРГАРИТА. Они готовы?

ОРСИНИ. Готовы, ваше величество, готовы… Ночь близится к концу.

МАРГАРИТА. Разве уже так поздно?

ОРСИНИ. Буря стихает.

МАРГАРИТА. Да… Слышишь, как гремит гром?

ОРСИНИ. Скоро рассвет.

МАРГАРИТА. Ошибаешься, Орсини. Ночь ещё темна… (Садится.)

ОРСИНИ. Всё равно, ваше величество, пора гасить свечи, убирать подушки, прятать бутылки. Лодка ждёт вас, переправляйтесь через Сену, возвращайтесь в свой великолепный дворец, а нас оставьте тут полными, единственными хозяевами.

МАРГАРИТА. Ах, подожди! Эта ночь не похожа на прошлые ночи, и юноша этот не похож на других молодых людей. Он похож только на одного из всех, только на одного… Ты не находишь, Орсини?

ОРСИНИ. На кого же?

МАРГАРИТА. На моего Готье д’Онэ. Глядя на него, я всё время удивлялась. Мне чудилось, что передо мной, мой Готье. Этот Юноша – сама любовь и страсть… Такой мальчик не может быть опасен, правда?

ОРСИНИ. Что вы говорите, ваше величество! Считайте, что это игрушка. Позабавились – и сломали. Чем больше вы будете заботиться и думать о ней, тем она опасней… Уже третий час. Возвращайтесь домой и оставьте нам этого молодого человека.

МАРГАРИТА (вставая). Оставить его тебе, Орсини? Нет, он мой! Ступай, спроси моих сестёр, хотят ли они оставить тебе других. Если захотят, изволь. Но этого нужно спасти! Я имею на это право: всю ночь я сдерживала себя и не снимала маски. Этот благородный юноша не видел меня – моё лицо осталось закрытым. Завтра, встретясь со мною, он не узнает меня. Да, я его спасу, я хочу спасти его. Я отпущу его целым и невредимым. Пусть его проводят в город, пусть он живёт и вспоминает эту ночь. Пусть она озаряет его дни воспоминаниями любви, пусть она будет его небесной мечтой, однажды спустившейся на землю. Пусть, наконец, она будет для него тем, чем останется для меня самой.

ОРСИНИ. Как вам угодно, ваше величество.

МАРГАРИТА. Да, да, спаси его! Я хотела сказать тебе это и всё не решалась. Теперь, когда всё сказано, вели отпереть дверь и вложить кинжалы в ножны. Торопись, торопись!

Орсини уходит.

Сцена 4-я.

Маргарита, потом Филипп.

ФИЛИПП. (за сценой). Где ты, жизнь моя? Где ты, моя любовь? Как зовут тебя, женщина или ангел? Я хочу назвать тебя по имени! (Входит.)

МАРГАРИТА. Юноша, близится день!

ФИЛИПП. Что мне день? Что мне ночь? Нет больше ни дня ни ночи… Есть свечи, которые горят, вино, которое пенится, сердца, которые бьются, и время, которое уходит…Вернись!

МАРГАРИТА. Нет-нет, нам нужно расстаться.

ФИЛИПП. Расстаться? Но как знать, встретимся ли мы когда-нибудь снова? Нам ещё не время разлучаться. Я принадлежу тебе, а ты мне. Разделить звенья этой цепи – всё равно что разбить её.

МАРГАРИТА. Ах, я ждала от вас большей сдержанности…Время бежит, мой супруг может проснуться, начнёт искать меня, придёт сюда… Наступил день.

ФИЛИПП. Нет, нет, это не день! Это луна скользит между облаками, гонимыми ветром. Твой старый супруг не придёт: старость доверчива и сонлива. Ещё один час, моя прекрасная возлюбленная, один час,– потом прощай.

МАРГАРИТА. Нет, нет, ни часа, ни минуты. Умоляю вас, уходите! Уходите не оглядываясь, не вспоминая эту ночь любви, не говоря о ней никому, не обмолвившись словом даже самому близкому другу. Уходите, уезжайте из Парижа! Я приказываю вам уехать!

ФИЛИПП. Хорошо, я уеду… Но как тебя зовут? Скажи мне твоё имя, чтобы оно постоянно звучало в моих ушах и навсегда запечатлелось в сердце… Твоё имя! Я хочу повторять его в мечтах. Я угадываю, как ты прекрасна, как благородна! Назови твои цвета, чтобы я мог носить их. Я нашёл тебя, потому что ты этого хотела, но я уже давно искал тебя. Твоё имя, последний поцелуй, и я ухожу.

МАРГАРИТА. Для вас у меня нет имени! Ночь прошла, и между нами всё кончено. Я свободна и возвращаю вам свободу. Мы расквитались за те часы, что провели вместе. Я ничего не должна вам, а вы мне. Повинуйтесь же, если любите меня… Даже если не любите – повинуйтесь, потому что я женщина, я у себя, и приказываю. Наша ночная игра окончена, я больше не знаю вас… Ступайте!

ФИЛИПП. Ах, вот как! Я заклинаю, а меня высмеивают, я умоляю, а меня гонят… Хорошо, я удаляюсь. Прощайте, благородная и достойная дама, которая назначает свидания ночью и которой недостаточно ночной темноты, а нужна ещё маска. Но из меня нельзя сделать игрушку минутной страсти. Я не потерплю, чтобы после моего ухода вы смеялись над одураченным простаком.

МАРГАРИТА. Чего вы хотите?

ФИЛИПП. (выдернув булавку из волос Маргариты). Не пугайтесь, сударыня, это пустяк – просто знак, по которому я смогу вас узнать. (сквозь маску делает булавкой отметку на её лице.) Вот и всё!

МАРГАРИТА. Ах!

ФИЛИПП. (смеясь). Теперь назовёшь ты мне своё имя или не назовёшь, снимешь маску или нет – не имеет значения! Я тебя узнаю повсюду.

МАРГАРИТА. Вы ранили меня, сударь! Оставить знак – всё равно, что увидеть моё лицо. Безумец, я хотела спасти его, а он ищет смерти! Этот знак, поймите, этот знак…Молитесь! Пусть о моём втором приказании забудут. (Уходит.)

Орсини, вошедший при последних словах Маргариты, идёт к окну, закрывает его и уносит фонарь . До конца действия на сцене темно.

Сцена 5-я.

Филипп, Буридан.

Буридан медленно входит слева, протягивает руки, крадётся в темноте и касается рукой плеча Филиппа.

БУРИДАН. Кто здесь?

ФИЛИПП. Я.

БУРИДАН. Кто ты?

ФИЛИПП. Какое тебе дело?

БУРИДАН. Я узнаю твой голос. (Увлекает Филиппа к окну.)

ФИЛИПП. Буридан!

БУРИДАН. Филипп!

ФИЛИПП. Вы здесь?

БУРИДАН. Да, чёрт побери! Я здесь и был бы не прочь встретить вас в другом месте.

ФИЛИПП. Почему же?

БУРИДАН, Вы не догадываетесь, где мы?

ФИЛИПП. А где?

БУРИДАН. Вы не знаете, кто эти женщины?

ФИЛИПП. Вы что-то взволнованы, Буридан.

БУРИДАН. Эти женщины… Вы не подозреваете, кто они?

ФИЛИПП. Нет.

БУРИДАН. Вам не пришло в голову, что это, вероятно, очень знатные дамы? Доводилось ли вам,– а сегодня с вами, видимо, случилось то же, что и со мной,– доводилось ли вам видеть у наших гарнизонных возлюбленных такие белые руки, такие холодные улыбки? Вам не бросились в глаза эти богатые наряды, эти нежные голоса, эти коварные взгляды? Уверяю вас, они знатные дамы. Та сладкоречивая старуха под вуалью была их посланницей. Да, это знатные дамы! Стоило нам войти в это ослепительное помещение, где воздух так благоуханен и одуряющее жарок, как нас встретили ласками; они отдались нам без колебаний, без промедления, тут же,– нам, незнакомцам, насквозь промокшим от дождя. Теперь вы понимаете, что это знатные дамы? За столом,– а ведь с вами произошло то же самое, не правда ли? – за столом, в порыве самозабвения, они предавались всему, на что толкают любовь и хмель. Они богохульствовали, вели кощунственные речи, выкрикивали гнусные слова, отбросили всякую сдержанность, всякую стыдливость, забыли небо и землю. Нет, это знатные дамы, повторяю вам, очень знатные!

ФИЛИПП. Ну и что же?

БУРИДАН. И это не внушает вам страха?

ФИЛИПП. Страха? Почему страха?

БУРИДАН. А сколько предосторожностей они приняли, чтоб их не узнали!

ФИЛИПП. Если завтра я увижу мою, я её узнаю.

БУРИДАН. Она сняла маску?

ФИЛИПП. Нет, но сквозь маску этой золотой булавкой я сделал ей на лице отметку, которая долго сохранится.

БУРИДАН. Несчастный! Если ещё была надежда на спасение, то ты нас окончательно её лишил.

ФИЛИПП. Каким образом?

БУРИДАН (подводя его к окну). Видишь, что перед тобой?

ФИЛИПП. Лувр.

БУРИДАН. А у твоих ног?

ФИЛИПП. Сена.

БУРИДАН. А вокруг нас стены Нельской башни.

ФИЛИПП. Нельская башня?

БУРИДАН. Да, да, старая Нельская башня, близ которой находят столько трупов.

ФИЛИПП. И мы безоружны! Ведь у вас, как и у меня, тоже отобрали при входе шпагу?

БУРИДАН. Что в них проку! Надо думать не о защите, а о бегстве. Попробуйте эту дверь.

ФИЛИПП. (дёргает дверь слева). Заперта!.. Слушай, если я умру, а ты уцелеешь, отомсти за меня.

БУРИДАН. Хорошо. А если умру я – месть за тобой. Ты разыщешь своего брата Готье, своего всемогущего брата, ты ему скажешь… Послушай, надо написать, нужны доказательства.

ФИЛИПП. Но у нас ни пера, ни чернил, ни пергамента.

БУРИДАН. Вот восковые дощечки. Булавка всё ещё при тебе, на твоей руке есть вены, а в венах течёт кровь. Пиши, чтобы твой брат мне поверил, если я приду к нему и потребую отомстить за тебя. Пиши, пиши: «Я был убит…»Я впишу имя убийцы, я узнаю его. Да, узнаю…И поставь подпись. Если ты спасёшься, сделай для меня то, что я сделал бы для тебя. Прощай… Попытаемся бежать поодиночке. Прощай!

ФИЛИПП. Прощай, брат мой, на жизнь и на смерть!

Обнимаются. Филипп возвращается в комнату, откуда вышел. Буридан направляется к себе и отступает перед входящим Ландри.

Сцена 6-я.

Буридан, Ландри, потом Филипп.

БУРИДАН. Ах!

ЛАНДРИ. Молитесь, сударь.

БУРИДАН. Этот голос мне знаком.

ЛАНДРИ. Капитан!

БУРИДАН. Ландри! Спаси меня, любезный, нас хотят убить…

Слышен крик.

Крик!.. Кто это кричит?

ЛАНДРИ. Это ваш третий товарищ, который был с третьей сестрой. Ему сейчас перерезают глотку.

БУРИДАН. Но ты-то ведь не убьёшь меня, не правда ли?

ЛАНДРИ. Я не могу вас спасти, а, сказать по правде, хотел бы.

БУРИДАН. Лестница?..

ЛАНДРИ. Её охраняют.

БУРИДАН. Окно?..

ЛАНДРИ. Вы умеете плавать?

БУРИДАН. Да.

ЛАНДРИ (открывая окно). Тогда живей! Храни вас бог!

БУРИДАН (на балконе). Господи, господи, смилуйся надо мной! (Прыгает вниз).

Слышен тяжёлый удар падающего тела и всплеск.

ОРСИНИ (входя). Где он?

ЛАНДРИ. Готов. В реке.

ОРСИНИ. Он точно мёртв?

ЛАНДРИ. Мёртв.

ФИЛИПП (входит пятясь, он окровавлен). На помощь! На помощь, брат мой! Ко мне, ко мне, брат! (Падает.)

МАРГАРИТА (входит с факелом в руке). «Увидеть твоё лицо и умереть» – сказал ты? Пусть же твоё желание исполнится. (Снимает с лица маску.) Взгляни и умри!

ФИЛИПП. Магарита Бургундская! Королева Франции! (Умирает.)

НОЧНОЙ СТОРОЖ (за сценой). Три часа ночи. Всё спокойно вокруг. Спите, парижане.