Ненавидящий полицейских

Глава девятая

В полдень 26 июля температура поднялась до 95,6 градуса по Фаренгейту. В полицейском участке два вентилятора разгоняли влажный воздух, вползавший через решетки открытых окон. Казалось, все предметы в комнате Отдела детективов осели под постоянным тяжелым давлением жары. Только шкафы с картотеками и столы стояли прямо. Отчеты, карточки, копирка, конверты, списки стали вялыми и липкими на ощупь и ко всему приклеивались.

Сотрудники Отдела детективов работали без пиджаков. Их сорочки промокли, большие темные пятна выступали из-под мышек и расползались на спине. Вентиляторы совсем не помогали. Вентиляторы размешивали удушливые испарения города, а люди дышали с трудом и перепечатывали свои отчеты в трех экземплярах, выверяли листы с заданиями и мечтали о лете в горах или в Атлантик-Сити, где в лицо дует ветер с океана. Они вызывали жалобщиков и подозреваемых, их руки потели на черном пластике телефонных трубок, и они ощущали жару, как врага, который вонзает в тело тысячи раскаленных кинжалов.

Лейтенант Бернс так же мучился от жары, как и все остальные работники Отдела детективов. Его кабинет был налево от барьера и имел большое угловое окно. Окно было распахнуто, но свежее от этого не становилось. Зато сидящий напротив окна репортер имел свежий вид. Его фамилия была Сэведж; на нем был легкий синий костюм и темно-синяя панама; он курил сигарету и небрежно пускал кольца к потолку, где дым застаивался плотным серо-голубым слоем.

– Мне нечего больше сказать вам, – произнес Бернс. Репортер страшно раздражал его. Бернсу не верилось, что человек может иметь фамилию Сэведж[18].

– Может, это кто-то из молодых?

Кроме того, он не мог поверить, чтобы в такой день человек мог чувствовать себя таким свежим.

– Больше ничего, лейтенант? – очень мягко спросил Сэведж. Это был красивый мужчина с короткими белокурыми волосами и прямым, почти женским носом. Глаза были серые, холодные. Очень холодные.

– Ничего, – ответил лейтенант. – Какого черта вы ждали? Если бы мы знали, кто это, он был бы уже здесь, так ведь?

– Полагаю, что так, – сказал Сэведж. – Кого вы подозреваете?

– Мы над этим работаем.

– На кого падает подозрение? – повторил Сэведж.

– На нескольких человек. Подозревать – наше дело. Вы напишете про них на первой странице, и они скроются в Европе.

– Что вы имеете в виду?

– Подросток.

– Это мог сделать любой, – сказал Бернс. – Например, вы.

Сэведж улыбнулся, показав блестящие белые зубы.

– В этом районе много банд подростков, верно?

– Они у нас под контролем. Этот район не самое спокойное место в городе, Сэведж, но, как нам кажется, мы делаем здесь все возможное. Я понимаю, что могу обидеть вашу газету, Сэведж, но мы стараемся сами заниматься своими делами.

– Кажется, я слышу в вашем голосе иронию, лейтенант? – спросил Сэведж.

– Ирония – оружие интеллигента, Сэведж. Каждому, особенно вашей газете, известно, что полицейские – тупые вьючные животные.

– Моя газета никогда не писала этого, лейтенант.

– Нет? – Бернс пожал плечами. – Ну что ж, вы можете использовать это в завтрашнем выпуске.

– Мы хотим помочь, – сказал Сэведж. – Нам эти убийства полицейских нравятся не больше, чем вам. – Сэведж сделал паузу. – Как вам идея насчет группы подростков?

– Мы так не думаем. Эти группы не так действуют. Какого черта, почему ваши ребята пытаются свалить все, что случается в этом городе, на подростков? У меня сын подросток, и он не убивает полицейских.

– Это звучит обнадеживающе, – сказал Сэведж.

– Образование этих групп – особое явление, его надо понять, – сказал Бернс. – Я не говорю, что мы их ликвидировали, но они у нас под контролем. Мы справились с уличными драками, стрельбой и поножовщиной, так что можно считать, что сейчас эти группы представляют собой просто клубы. Пока они будут существовать в таком виде, я буду доволен.

– У вас на редкость оптимистический взгляд на вещи, – холодно сказал Сэведж. – Моя газета не считает, что беспорядки на улицах прекратились. По мнению моей газеты, убийство обоих полицейских прямо связано с существованием этих клубов.

– Да?

– Да.

– Ну так чего вы от меня хотите? Чтобы я арестовал каждого подростка в этом городе? Тогда ваша чертова газета могла бы продать еще миллион экземпляров.

– Нет. Но мы сами будем заниматься расследованием. И если нам удастся разобраться, 87-й участок будет не очень хорошо выглядеть.

– Да, и Отдел расследования убийств, и полицейское управление тоже останутся в дураках. Все полицейские будут выглядеть любителями по сравнению с суперсыщиками вашей газеты, так ведь?

– Возможно, – согласился Сэведж.

– Я хочу дать вам один совет, Сэведж.

– Да?

– Здешние молодые люди не любят, когда им задают вопросы. Вам придется иметь дело не с тихими ребятами, которые собираются, чтобы выпить пару кружечек пива. Вы будете иметь дело с парнями, чьи понятия совершенно отличаются от ваших или от моих. Смотрите, чтобы вас не убили.

– Буду смотреть, – ответил Сэведж с сияющей улыбкой.

– И еще одно.

– Да?

– Оставьте в покое мой участок. У меня хватает дел без вас и без ваших репортеров, которые могут накликать новую беду.

– Что для вас важнее, лейтенант? – спросил Сэведж. – Чтобы я не появлялся у вас или чтобы меня не убили?

Бернс улыбнулся и начал набивать трубку.

– Это примерно одно и то же, – сказал он.

Хромой Дэнни позвонил через 50 минут. Дежурный сержант снял трубку, потом переключил вызов на номер Кареллы.

– Отдел детективов 87-го участка, – сказал он. – Карелла слушает.

– Это Хромой Дэнни.

– Хэлло, Дэнни, что у тебя?

– Я нашел Ордиса.

– Где?

– Услуга или бизнес? – спросил Дэнни.

– Бизнес, – коротко сказал Карелла. – Где нам с тобой встретиться?

– Знаете кафе «У Дженни»?

– Ты шутишь?

– Нет, серьезно.

– Если Ордис – наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?

– Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.

– Кто эта девка?

– Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?

– Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, – сказал Карелла.

– О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.

– Ордис вооружен?

– Может быть.

– Сейчас иду, – сказал Карелла.

Улица «Ла Виа де Путас» тянулась с севера на юг. Наверно, индейцы называли ее по-своему, но вигвамы, стоявшие здесь в сказочные времена цветных бус и бобровых шкур, могли и тогда быть местом торговли. Когда индейцы исчезли, а протоптанные тропы превратились в асфальтированные дороги, тут обосновались представительницы древнейшей профессии. В свое время итальянские иммигранты называли улицу «Пьяцца путана», а ирландские иммигранты – «Притон шлюх». С наплывом пуэрториканцев здесь заговорили на другом языке, но источник дохода остался прежним. Пуэрториканцы окрестили улицу «Ла Виа де Путас». Полицейские звали ее «Улицей шлюх». Независимо от языка, посетители платили деньги и делали выбор.

Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка. Один несведущий полицейский мог испортить все дело.

Карелла был «несведущий» полицейский. Или честный, в зависимости от точки зрения. Они с Хромым Дэнни сидели в кафе на углу «Улицы шлюх». В кафе «У Дженни» якобы можно было получить настоящий абсент с полынью. «Дженнина» смесь не могла обмануть ни одного опытного потребителя абсента, но зато кафе служило вроде нейтральной полосы между респектабельным рабочим днем и грешным вечером в стенах борделя. Здесь клиент мог повесить шляпу, выпить, почувствовать себя членом некоего братства и после третьей рюмки решить, что делать дальше.

26 июля, когда от жары вздувалась черная краска на нижней половине много раз битого окна кафе, Карелла и Дэнни не задумывались о социальных функциях этого заведения. Их интересовал человек по имени Луис Ордис Чокнутый и то, всадил он шесть пуль в двух полицейских или нет. Буш занимался проверкой грабителя Фланнагана. Карелла приехал на патрульной машине, которую вел новичок – молодой полисмен Клинг. Поставив машину, Клинг вышел из нее и прислонился к крылу, изнемогая от зноя. Из-под его легкой шляпы выбивались светлые пряди. Ему было жарко. Чертовски жарко. Карелле тоже было жарко.

– Где он? – спросил он у Дэнни.

Дэнни потер большим пальцем об указательный.

– Давно уже я не обедал как следует, – сказал он.

Карелла вынул десятидолларовую бумажку и протянул Дэнни.

– Он у Мамы Люз, – сказал Дэнни. – С девицей, которую они зовут Ла Фламенка[19].

– Что он там делает?

– Он пару часов назад пришел от толкача. Три упаковки героина. Забрел к Маме Люз с любовными намерениями, но героин победил. Мама Люз сказала, он уже давно дрыхнет.

– А Ла Фламенка?

– Она с ним. Наверное, уже очистила его кошелек. Такая здоровая, рыжая, с двумя золотыми зубами спереди. Прямо ослепляет тебя своими зубами! А что за бедра у нее! Не сердите ее, а то она вас проглотит.

– У него оружие есть? – спросил Карелла.

– Мама Люз не знает. Она думает, что нет.

– А рыжая разве не знает?

– Я у нее не спрашивал. Я с прислугой дела не имею.

– Откуда же ты знаешь про ее бедра? – спросил Карелла.

– Ваши деньги не покупают мою интимную жизнь, – сказал Дэнни, улыбаясь.

– Ладно, – сказал Карелла. – Спасибо.

Он оставил Дэнни за столом и подошел к стоящему у машины Клингу.

– Жарко, – сказал Клинг.

– Если хочешь пива, зайди, – отозвался Карелла.

– Нет, я хочу домой.

– Все хотят домой, – ответил Карелла. – Дома можно спрятать револьвер в ящик.

– Не понимаю я вас, детективов, – сказал Клинг.

– Поехали, нам надо нанести один визит, – сказал Карелла.

– Куда?

– Вверх по улице, к Маме Люз. Эта машина привыкла туда ездить.

Клинг снял шляпу и провел рукой по своим светлым волосам.

– Уф, – сказал он, надел шляпу и сел за руль. – Кого мы ищем?

– Человека по имени Ордис Чокнутый.

– Никогда о нем не слышал.

– Он тоже никогда о тебе не слышал, – сказал Карелла.

– Да, – сухо ответил Клинг. – Буду рад, если ты нас познакомишь.

– Обязательно, – пообещал Карелла и улыбнулся. Машина тронулась.

Когда они вылезли из машины, Мама Люз стояла в дверях. Игравшие на тротуаре дети ухмылялись в ожидании облавы. Мама Люз сказала с улыбкой:

– Хэлло, детектив Карелла. Жарко, правда?

– Жарко, – согласился Карелла, удивляясь, почему каждый встречный делает замечания насчет погоды. Для любого человека в своем уме было очевидно, что день жаркий, невыносимо жаркий, жарче, чем в Маниле, и если вы полагаете, что в Калькутте еще жарче, то все же сейчас здесь было жарче, чем в Калькутте.

Мама Люз была в шелковом кимоно. Это была высокая, полная женщина с пышными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Когда-то Мама Люз была известной проституткой, по слухам лучшей в городе, но теперь она была хозяйкой публичного дома и не снисходила ни до кого, кроме друзей. Она была очень чистоплотна, и от нее всегда пахло сиренью. У нее было очень белое лицо, бледное оттого, что она редко бывала на солнце. У нее были аристократические черты и ангельская улыбка. Не зная, что она заправляет одним из крупнейших борделей на улице, ее можно было принять за мать семейства.

Но это было не так.

– Зашли в гости? – подмигнула она Карелле.

– Если я не могу получить тебя, Мама Люз, мне никто не нужен, – сказал Карелла.

Клинг моргнул и вытер лоб.

– Для тебя, toro[20], – снова подмигнула она, – Мама Люз на все готова. Для тебя Мама Люз снова молоденькая девушка.

– Ты всегда будешь молодая, – сказал Карелла, шлепнул ее и спросил: – Где Ордис?

– С la roja[21], – ответила Мама Люз. – Наверно, она уже обобрала его до копейки. – Она пожала плечами. – Эти новые девушки только о деньгах и думают. Знаешь, в былые времена, – Мама Люз задумчиво наклонила голову набок, – в былые времена, toro, это иногда бывало и ради любви. Что теперь случилось с любовью?

– Она вся скопилась в твоем жирном сердце, – сказал Карелла. – У Ордиса есть пистолет?

– Разве я обыскиваю своих гостей? – сказала Мама Люз. – Не думаю, чтобы у него был пистолет, Стиви. Ты ведь не будешь поднимать шум, правда? Это был такой тихий день.

– Я не буду поднимать шум, – сказал Карелла. – Покажи мне, где он.

Мама Люз кивнула. Когда Клинг проходил мимо нее, она взглянула на него и громко расхохоталась, когда он покраснел. Она провела обоих полицейских по коридору, затем прошла вперед и сказала:

– Сюда. Поднимитесь по лестнице.

Лестница дрожала под ее тяжестью. Она повернула голову, подмигнула Карелле и сказала:

– Я доверяю тебе, Стиви.

– Gracias[22], – сказал Карелла.

– Не заглядывай мне под платье.

– Признаюсь, это большое искушение, – сказал Карелла и услышал, как идущий за ним Клинг поперхнулся. На первой площадке Мама Люз остановилась:

– Дверь в конце коридора. Пожалуйста, Стиви, без крови. С этим можно без крови. Он уже и так полумертвый.

– Ладно, – сказал Карелла. – Иди вниз, Мама Люз.

– Попозже, после работы... – многозначительно намекнула Мама Люз и толкнула Кареллу толстым бедром, почти сбив его с ног. Она прошла мимо Клинга и, смеясь, спустилась по лестнице.

Карелла вздохнул и посмотрел на Клинга.

– Что делать, малыш, – сказал он, – я влюблен.

– Не понимаю детективов, – сказал Клинг.

Они шли по коридору. Увидев, что Карелла уже вынул служебный револьвер, Клинг достал свой.

– Она сказала не стрелять, – напомнил он Карелле.

– Пока что она командует только борделем, а не полицейским управлением, – ответил Карелла.

– Конечно, – сказал Клинг.

Карелла постучал в дверь ручкой револьвера.

– Quien es?[23]– спросил женский голос.

– Полиция, – сказал Карелла. – Откройте.

– Momento[24], – ответил голос.

– Она одевается, – объяснил Клинг Карелле.

Через несколько минут дверь открылась. На пороге стояла высокая рыжеволосая девушка. Она не улыбалась, так что Карелле не посчастливилось увидеть ее золотые зубы.

– Что вы хотите? – спросила она.

– Выметайся, – сказал Карелла. – Мы хотим поговорить с этим парнем.

– Хорошо, – сказала она. Попробовав изобразить взгляд оскорбленной девственницы, она прошла мимо Кареллы и пошла по коридору. Клинг смотрел ей вслед. Когда он снова повернулся к двери, Карелла был уже в комнате.

Здесь была кровать, ночной столик и металлический таз. Шторы были опущены. В комнате стоял тяжелый запах. На кровати лежал мужчина в брюках, без ботинок и без носков, с голой грудью. Его глаза были закрыты, а рот открыт. Возле его носа жужжала муха.

– Открой окно, – сказал Карелла Клингу. – Господи, до чего здесь смердит!

Человек на кровати пошевелился. Он приподнял голову и посмотрел на Кареллу.

– Кто вы такой? – спросил он.

– Твоя фамилия Ордис? – спросил Карелла.

– Да. Вы полицейский?

– Да.

– Что я сделал?

Клинг распахнул окно. С улицы донеслись голоса детей.

– Где ты был в воскресенье вечером?

– В какое время?

– Около полуночи.

– Не помню.

– Лучше будет, если ты вспомнишь, Ордис. Вспоминай быстрее. Ты сейчас накололся?

– Не понимаю, про что вы говорите.

– Ордис, мы знаем, что ты любитель героина и что ты только что достал три упаковки. Ты сейчас в отключке или ты меня понимаешь?

– Понимаю, – пробормотал Ордис.

Он провел рукой по глазам. У него было худое лицо с орлиным носом и толстыми мясистыми губами, заросшее щетиной.

– Тогда говори.

– Вы сказали, в пятницу вечером?

– В воскресенье вечером.

– Воскресенье... Ага. Я играл в покер.

– Где?

– Четвертая стрит. Вы что, мне не верите?

– Свидетели есть?

– Пятеро игроков. Можете проверить каждого.

– Назови их имена.

– Ладно. Луи Де Скала и его брат Джон. Парень по имени Пит Диас. Еще один, они его называли Пепе. Не знаю его фамилии.

– Это четверо, – сказал Карелла.

– Пятый был я.

– Где эти люди живут?

Ордис выдал серию адресов.

– Хорошо, а как насчет понедельника вечером?

– Я был дома.

– Один?

– Со своей квартирной хозяйкой.

– Что?

– У меня была моя квартирная хозяйка. Вы что, плохо слышите?

– Заткнись, Чокнутый. Как ее зовут?

– Ольга Паззио.

– Адрес?

Ордис сказал адрес.

– Что я такого сделал? – спросил он.

– Ничего. У тебя есть пистолет?

– Нет. Слушайте, с тех пор как я вышел, я чистый.

– А как насчет этих трех упаковок?

– Не знаю, откуда вы взяли эту требуху. Вас кто-то надувает, коп.

– Конечно. Одевайся, Чокнутый.

– Зачем это? Я заплатил за эту комнату.

– Ты ее уже использовал. Одевайся.

– Слушайте, за что это? Я чист, с тех пор как вышел. Какого черта, коп?

– Я хочу, чтобы ты побыл в участке, пока я проверяю эти имена. Ты против?

– Они скажут, что я был с ними, не беспокойтесь. А эта липа насчет трех упаковок – не знаю, откуда вы это взяли. Я уже тысячу лет этого не видел.

– Это заметно, – отозвался Карелла. – А эти следы у тебя на руках от чего?

– А? – спросил Ордис.

– Одевайся.

Карелла проверил людей, которых назвал Ордис. Каждый из них был готов присягнуть, что с десяти тридцати ночи 23 июля до четырех утра 24 июля Ордис играл в покер. Квартирная хозяйка нехотя признала, что провела в комнате Ордиса ночь и утро с 24 на 25 июля. У Ордиса было твердое алиби на время убийства Риардона и Фостера.

Когда Буш вернулся со своим отчетом насчет Фланнагана, детективы оказались снова на исходной точке.

– У него алиби длиной в Техас, – сказал Буш.

Карелла вздохнул и, перед тем как отправиться к Тедди, пригласил Клинга выпить пива.

Буш проклял жару и пошел домой к жене.