Ненавижу блондинов

Глава 12. Объяснительная… Или «В принципе мужик бесится в двух случаях: — когда с ним не та… — и когда та не с ним…» (И. Охлобыстин)

Внедорожник, идущий впереди, резко сбросил скорость, и лобовое стекло изрезали частые трещины. Раздался грохот. От толчка меня резко кинуло вперед на панель. Ремень безопасности болью ожег грудь. Лицо влетело в упругую ткань. Рядом испуганно закричала Маша. Машину тряхнуло еще раз, и она замерла. Пошевелился, пытаясь подняться. В висках и груди пульсировала боль. Меня мутило.

«Маша!»- обожгла мысль о подруге.

— Маш, ты как? — выдавил из себя, фокусируясь на безвольном теле, распластавшемся на сидении рядом.

Тело девушки, потерявшей сознание, медленно съезжало вниз. Я потянулся поддержать ее, когда дверцу с моей стороны резко рванули. Две руки легко, как пушинку, выдернули из салона. Не успел я трепыхнуться, как плечо обжег укол. Тело наполнила ватная тяжесть. Сознание уплывало, последнее услышал:

— Этого берем с собой. От девки избавьтесь.

— Макс, Макс, Макс…

Боль набатом ломилась в виски, меня трясло. Вернее немилосердной рукой трясли за плечо, приводя в сознание. Женский голос верещал на верхней ноте, бесконечно повторяя мое имя. Я с трудом разлепил веки. Яркий свет больно резанул по глазам. Виделось все точно через мутное стекло. Светлое пространство, в нем скользят темные силуэты людей. Один наклонился надо мной. Тонкий аромат дорогих духов обжег болью узнавания. Я сам их дарил ей когда-то. Поморщился, с трудом различая абрис человека, склонившегося надо мной. Закрыл глаза, чтобы не видеть ее… предательницу. А ведь любил же… тварь продажная…

— Отвали от него, мля, — недовольно проворчал мужчина. — Сирену выключи, задрала орать!

— Нет, он должен все это подписать! — истерично взвизгнула Снежана. — Он сейчас очнется и подпишет все документы на собственность. Я отсюда без его подписи не уйду. Мы так договаривались с вашим главным. Где, кстати, он?

— Слушай, мамзелька, пасть захлопни и визжи свиньей, — грубо оборвал ее сипловатый, прокуренный мужской голос. — Или рот тебе по другому закрою. — И точно обращаясь к кому-то другому, добавил: - Сигнала от Старшого ждем и валим.

— Ты не посмеешь меня пальцем тронуть. Я тебе не какая-нибудь вокзальная потас..уха! — взвизгнула рассерженной кошкой Снежана.

— А вот мы и проверим, — глумливо отозвался новый голос. — Красивая. Чистенькая шлю. ка для богатых. Поработаешь для меня? У меня таких никогда не было.

— Ты не посмеешь! — зашипела девушка. В ее голосе слышалась плохо скрываемая паника. До Снежаны дошло, с кем она связалась. И что ее может ждать. — Лапы убери! Убери, сказала!

— Чирь, полегче там. На нее распоряжения не было. Нам неприятности не нужны, — предупредил Сиплый.

— А мы полюбовно договоримся. Да, кисуля? — Чирь глумливо захихикал.

— Нет! — взвизгнула девушка, и каблучки дробно застучали о деревянный пол, удаляясь.

— Чирь, мать твою! Угомони эту тварь! — рявкнул Сиплый, видимо главный у этой шайки: — Супонь, проверь парня. Не нравится мне, что он все еще в отключке. Долго он. Не откинулся ли часом…

На меня пахнуло терпким запахом дешевого табака, плохо мытого тела и перегара. Липкие пальцы щупали на шее пульс. Выдавая себя, закашлял, пытаясь отвернуться.

— Очнулся вон… Норм все. Че ему будет? — донеслось глухо, как из толщи воды. От крепкого амбре Супоня вновь запершило в горле- Живучий суч..нок, — восхитился тот же голос. — Тачка у него зашибись!

— Супонь, хавало завали. Старшой велел убедиться, что пацан жив, и валить нах отсюда. Скоро тут будут псы его папашки. Этот зверь, никого не щадит. Если не хочешь, чтобы тебе мозги выпустили погулять — подгребай зад и валим..

Сиплый не успел закончить, как раздались два негромких хлопка. Мат и крики тут же наполнили пространство и мою несчастную голову.

— Этот готов, Роман Алексеевич, — услышал родной голос заместителя отца, сквозь громкие стоны и маты. — Куда их?

— Вытряхнуть все, что можно, и как обычно, — отец легко распорядился парой чужих жизней. — Сынок, Макс, ты как? — Я почувствовал, как шеи коснулись холодные пальцы. — Доктор! — рявкнул, выходя из себя, отец. — Брось этот мусор и помоги моему сыну!

Крик и стоны затихли, гул человеческих голосов стал отчетливее, заглушая отдаленный грохот и крики. В помещение со мной оставались люди. Попытался подняться, слабые руки подломились, и я рухнул обратно. В воздухе стоял едкий запах пистолетных газов, едва уловимый любимой туалетной воды отца. От мужчины, оттянувшего мне веко, ощупавшего плечо в месте укола, пахнуло дезинфектором. Приоткрыл глаз, но разглядел лишь зелено-коричневое пятно камуфляжа. Такие же пятна перемещались поодаль. Я потер кулаком глаза, пытаясь восстановить зрение.

— Макс, слышишь меня? Где болит? Как себя чувствуешь? Голова как? Не кружится? Тебя не тошнит, когда встаешь? — посыпались вопросы.

— Нормально… Глаза немного болят и пить очень хочется.

Только сейчас заметил, что меня мучит жажда. Ладонью стер неприятные ощущения от прикосновений чужого человека. С детства не любил осмотры у врачей. Губ тут же коснулся край бутылки, и пара капель воды смочили сухое горло. Я перехватил рукой и жадно, проливая часть на себя, выпил почти все. Сквозь приоткрытые щелки глаза разглядел сухопарого мужчину лет сорока, роющегося в медицинском чемоданчике. За ним бледного и хмурого отца, глядящего с тревогой на меня. По комнате ходили люди в форме с оружием, переговаривались по рации.

— У него обезвоживание, — констатировал доктор.

Мне важно было передать все сведения, которые удалось узнать. Во-первых, главного предателя. Идиотку, которая навела.

При мысли о Снежане внутри разгоралась ярость. Если с Машей что-то случиться, я ее лично удавлю. Змеюку подколодную… И пригрели же…

— Отец, это Снежана. Савельева Снежана заказала меня. Слила куда еду, что буду один, без охраны… Хотела себе мои рестораны… Она была тут, трясла документами, требуя подписать.

— Савельева? Которая по связям с общественностью? — уточнил отец, сделав доктору знак помолчать.

— Она, — подтвердил я.

Отец кивнул, отошел, набирая на ходу номер. Я напрягся, уловив среди гула незнакомый голос, произнесший знакомое имя «Маша».

— Мария Ершова в доме не обнаружена. Прочесываем лес в квадрате… — он произнес цифры, а я похолодел, только сейчас вспомнив про Машу.

— Что с ним, доктор? — отец ждал результатов моего осмотра.

— В целом порядок. Сотрясения нет, но в любом случае нужно понаблюдать. Лучше к нам в стационар на ночку. Там и понаблюдаем, и анализы возьмем…

— Отец, что с Машей? — перебил врача, рывком сел, стиснув зубы от боли, прострелившей грудину. — Ее нашли?

Опустив голову, ожидал пока пройдет приступ внезапно нахлынувшей слабости. Отец медлил с ответом, хмурясь еще сильнее. Доктор отводил взгляд, делая вид, что занят содержимым своего чемоданчика.

— Ее ищут…

У меня оборвалось все внутри. Хотелось орать и громить все, что под руку попадется, бить стену кулаками. Если с Машкой что-то случиться, я сам, лично придушу Снежанку…

Повязка туго стягивала глаза, больно прихватив пряди волос. Руки за спиной связанны и кисти рук давно затекли. Подгоняемая сзади тычками в спину, шла, не видя куда, часто спотыкаясь о выступы. По голым ногам хлестали, царапая кожу, ветви. Пахло лесом и сыростью. Вокруг тучами вились и зудели комары. Моему конвоиру от них тоже доставалось. Слышались шлепки по коже и частый мат. Я поняла, что меня ведут в лес. От страха сжалось сердце. Ткань на глазах стала влажной от слез. Я всхлипывала, представляя самые страшное, что меня ожидает. Глухой лес, рядом никого, только я и бандит, один из тех, кто вел нас в машине. Может это тот, кто стрелял по окну.

— Стой! — скомандовал он.

Я замерла. Тяжело дышала, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле. Понимая, что пошли мои последние минуты жизни, повернулась к мужчине и тоненько запричитала, пытаясь разжалобить:

— Дяденька, дяденька, — всхлипнула я, — отпустите меня. У меня мама одна, больная. Я ничего плохого не делала. Я жить хочу. Па-а-ажалуста-а-а… — заплакала в голос, повторяя как мантру: - Отпустите, пожалуйста… Отпустите…

Мужик грубо выругался, послал какого-то Старшого на три буквы и пообещал себе завязать. Он, дескать, не нанимался детей мочить.

— Вали нах отсюда… Давай, д..ра малолетняя, — пошипел раздраженно мужчина, лезвием чиркнув по веревкам на запястье, и толкнул в плечо- Скажи спасибо, что дочка у меня такая же, а то бы…

Не удержавшись на ногах, я упала на бок. Негнущимися пальцами, стянула с глаз повязку, зажмурилась, привыкая к неяркому полумраку лесной чащи. Глаза с трудом различили кромешный сосновый лес, заросший плотным кустарником, и тропку, петляющую между деревьев. От меня торопливо убегал коренастый мужчина, одетый в черную кожаную безрукавку и черные джинсы.

— Куда вы меня привезли? Где я? — крикнула ему в спину.

— Спросишь у волка, Красная Шапочка…