Необычайное путешествие Петьки Озорникова

В мире атомной энергии

Машина, вдруг круто свернув вправо, промчалась мимо теплиц и оранжерей, которые растянулись на несколько километров, и перед Петькой неожиданно выросли громадные корпуса необычных строений. Это была ядерная энергостанция — живое сердце Майска. Отсюда по подземным огнеупорным трубам шло тепло на поля, в теплицы, сады, виноградники. Этим же теплом обогревались все городские здания. По высоковольтным проводам уходили в город сотни тысяч киловатт электрической энергии. Здесь заряжались сверхмощные аккумуляторы для электромобилей, вертолетов, электропланов и для десятка других видов транспорта.

При приближении электромобиля автоматически раздвинулись широкие ворота, вылитые, для облегчения веса, из пластмассы, и машина въехала во двор. Боясь быть замеченным, Петька снова лег на сидение, а водитель вышел из машины и направился к подъезду главного корпуса. Это был Михаил Григорьевич Ступин — известный физик, защитивший год тому назад докторскую диссертацию. Он работал сменным инженером ядерной энергостанции и теперь приехал на дежурство.

Сначала Михаил Григорьевич зашел в душевую. Здесь он разделся и повесил одежду в пластмассовый шкафчик. Освежившись под душем, он, вместо костюма, натянул на себя комбинезон из специального материала, непроницаемого для радиоактивных лучей, надел защитную фуражку и прошел в турбогенераторное отделение.

Турбогенераторное отделение по своему объему было ничуть не меньше стадиона, рассчитанного на пять-десять тысяч человек — зрителей. Здесь находились десятки всевозможных сооружений. Основное место среди них занимал атомный генератор — урановый котел. В нем-то и происходил распад атомных ядер.

С урановым котлом была связана другая установка — источник бомбардировочных снарядов-нейтронов. Отсюда, как из сверхмощного артиллерийского орудия, вылетали миллионы атомных частичек — нейтронов. Удар нейтрона, попавшего в ядро атома урана, в тысячные доли секунды расщепляет его. Из расщепленного атома вылетают три новых нейтрона, которые в свою очередь моментально вызывают расщепление еще трех атомов урана. Снова освобождаются нейтроны и снова происходит распад атомов. Расщепляясь, атомы выделяют огромные массы энергии. Так, от расщепления одного лишь грамма урана получается столько энергии, что ее может хватить на кипячение ста тонн воды. Процесс расщепления атомов в атомном котле тщательно регулируется — в противном случае может получиться чудовищной силы взрыв.

Работой атомного генератора управлял один человек. Он помещался в специальной комнате — диспетчерской, стены которой были сделаны из прозрачного материала. Отсюда виден был каждый уголок цеха. В этой комнате не разрешалось ни разговаривать, ни даже здороваться. Инженеры сменялись здесь через каждые два часа. От их работы зависела вся жизнь города, и потому должность инженера ядерной энергостанции считалась очень ответственной.

Михаил Григорьевич Ступин по винтовой лестнице поднялся в диспетчерскую и подошел к инженеру, которого он должен был сменить. Тот не обернулся, не сказал ни слова. Все его внимание было приковано к щиту с десятком разноцветных лампочек, которые то гасли, то зажигались вновь, а также с множеством рубильников, рычагов и кнопок.

Михаил Григорьевич стал рядом со своим напарником и начал внимательно следить за показаниями приборов. Через пять минут, полностью сосредоточившись на работе щита управления, он легонько подтолкнул товарища локтем. Тот неслышно отошел в сторону, посмотрел еще раз на щит и спустился вниз. Рабочий день был для него закончен.

Петька тем временем успел выскочить из машины и спрятаться в находившейся поблизости беседке, предназначенной для отдыха рабочих энергостанции. Заметив, что из дверей, куда вошел приехавший с ним вместе человек, вышел другой человек и направляется в сторону беседки, Петька мигом выбежал оттуда и нырнул в густой, окружавший беседку кустарник.

Человек сел на скамейку, вынул портсигар и закурил. Отдохнув несколько минут, он сел в электромобиль, на котором приехал Петька, и дал гудок. Снова, как по мановению руки волшебника, раскрылись ворота энергостанции, и машина умчалась по сверкающему шоссе. Ворота медленно сомкнулись за ней.

Петька, пугливо озираясь, вышел из засады. Никого вокруг не было. Мелькнула мысль: бежать. Легко сказать! Ведь отсюда до города, по крайней мере, двадцать километров. «Это, наверно, военный завод, — думал Петька. — Может быть, тут даже снаряды для «катюш» делают. Вот бы посмотреть! Э, будь, что будет», — и он пошел напрямик по устилавшей землю, словно ковром, яркозеленой траве к видневшемуся вдали одному из корпусов энергостанции. На пути ему попадались таблички с черными стрелками-указателями, потом он увидел щит, на котором было написано: «Впереди зона радиоактивности. Проход только в комбинезонах с индикаторами». Петька почти по слогам прочел предупреждение, но значения ему не придал и продолжал идти вперед. Внезапно он почувствовал странную тяжесть во всем теле, словно рубашка и штаны сделались на нем стальными. Предметы в глазах начали двоиться. Петька хотел закричать, но с ужасом почувствовал, что не может раскрыть рта…

…Михаил Григорьевич между тем не отрывал глаз от щита управления, хотя турбогенераторы работали безотказно. Для него не существовало сейчас ничего на свете, кроме этих всевозможных рычагов, выключателей и электрических лампочек, поминутно вспыхивающих, гаснущих и зажигающихся вновь. Проворные тонкие пальцы инженера легко скользили по щиту, регулируя работу гигантского турбогенератора.

И вдруг Михаил Григорьевич вздрогнул. Он увидел, как вспыхнула целая линия яркокрасных лампочек в правой части щита. Это означало, что в зону радиоактивности попал человек. Потребовалась какая-то доля секунды, чтобы рука инженера легла на рычаг с надписью «Зона-6», а в дежурном отделении энергостанции на сигнальном щите вспыхнуло: «Человек, в шестой зоне». Петька еще не успел упасть, как его подхватили на руки двое одетых в специальные комбинезоны людей, в нагрудных карманах которых красным светом горели индикаторы.

Когда окончилась смена и Михаил Григорьевич сдал дежурство другому инженеру, он торопливо пошел в дежурное отделение, чтобы узнать, кто нарушил зону радиоактивности. Петька находился там в это время в обществе работников станции, спасших мальчугана от гибели. После внимательных расспросов они, к своему величайшему удивлению, обнаружили, что этот забавный парнишка не только не знает, что такое распад атомного ядра, ноне имеет и самых элементарных познаний в области физики. Им захотелось немного подшутить над ним.

— Видишь вон тот шарик? — спросил Петьку один из них. Петька посмотрел на маленький, похожий на биллиардный, блестящий шарик, лежавший на толстой металлической, гладко отшлифованной плите.

— Вижу.

— А ну-ка двинь его с места. Сможешь?

Петька засмеялся.

— Щелчком?

— Ну что ж, если ты такой сильный, сдвинь щелчком.

Петька уверенно подошел к плите и легонько щелкнул по шарику. Сильнее стукнуть он побоялся — как бы шарик не залетел куда-нибудь далеко. Но шарик остался в полной неподвижности. Петька был поражен. Он стукнул сильнее. Результат был тот же. И сколько Петька ни толкал шарик, тот не поддавался его усилиям.

— Он, наверно, привинчен, — обиженно сказал Петька, потирая застывшую руку.

— Нет, просто он очень тяжелый, — ответил дежурный. — Шарик этот весит около двух тонн.

Петька не поверил, решил, что над ним смеются. И дежурному пришлось разъяснить ему, что это еще сравнительно небольшой вес металла особой плотности, получаемого опытным путем. А вот если бы этот шарик был сделан из ядерного вещества атома, то он весил бы около двадцати миллионов тонн, то есть примерно столько же, сколько весят две тысячи крейсеров.

Петька не верил своим ушам. Узнал он и многое другое. Оказывается, электрическая лампочка горит потому, что по ее нити пробегают тоже частички атомов. Только уже не ядра, а электроны. И в каждую секунду через нить всего лишь двадцативаттной лампочки во время ее горения проходит миллиард миллиардов электронов. А весят они все вместе только одну миллиардную долю грамма.

— А кто же их взвешивал? — спросил Петька с некоторой иронией в голосе.

— Взвесить их невозможно, а вычислить вес легко. Нужно только знать вес одного электрона. А это известно с давних пор, как известен и вес атомов. Вот смотри, сколько весит атом урана.

Дежурный взял листик бумаги и написал следующую цифру: 0,000000000000000000000392 грамма.

Петька посмотрел на этот длинный ряд нулей и только вздохнул:

— Ух, здорово!

В это время открылась дверь, и вошедший Михаил Григорьевич строго спросил:

— Кто же это попал в шестую зону?

— Вот он — нарушитель нашего спокойствия, — показал дежурный на Петьку. — Просвещаем его по вопросам атомной энергии.

— Как же ты попал сюда, мальчик? — обратился Михаил Григорьевич к Петьке. — Ведь каждый ребенок знает, что на территорию ядерной энергостанции вход строго-настрого воспрещен.

Испуганный строгостью лица и голоса Михаила Григорьевича, Петька, заикаясь, едва выговорил:

— М-ме-ня п-п-привезли.

— Кто привез?

— В-вы.

— Я? — удивился Михаил Григорьевич. — Ты что-то путаешь, мальчик. Я приехал один.

Петька соврал, что он спал в электромобиле и проснулся только на территории энергостанции.

— Нужно, видно, садясь в машину, заглядывать и на заднее сидение, — усмехнулся инженер. — Ну что ж, поедем назад. Только мы сначала в оранжереи заедем — мне нужно там с агрономом поговорить, а потом уж я тебя отвезу, куда нужно.

Они сели в машину.

Петька сидел ни жив, ни мертв. Последние слова Ступина «отвезу, куда нужно» он понял не иначе, как в «милицию».

«Вот так влип! — думал он, выглядывая из машины. — Не выпрыгнуть ли на ходу?» Но это было невозможно. Скорость электромобиля превышала шестьдесят километров в час.

Машина остановилась около одной из оранжерей. Михаил Григорьевич вышел из электромобиля и весело сказал:

— Вылезай, пассажир.

Петька послушно выбрался из машины и пошел вслед за Ступиным.

Войдя в оранжерею, Петька с жадностью втянул в себя воздух, насыщенный сладким ароматом созревших плодов.

— Лакомься пока. Я скоро вернусь, — бросил Ступин и направился в конец оранжереи, где в такой же, как на ядерной энергостанции, комнате со щитом управления сидел человек.

Глянув вокруг, Петька в первую минуту даже растерялся. Чего тут только не было! Прямо перед ним раскинулись грядки созревшей клубники. Справа тянулись кусты красной и черной смородины. Слева — малинник. Прежде всего, Петька набросился на клубнику. Ягоды были яркокрасные, огромной величины. И какие они были сладкие!

За ягодником раскинулся яблоневый сад. Наевшись клубники, Петька подошел к яблоне. Яблоки уже созрели (это в мае-то!), и ветки, отяжеленные плодами, пригнулись к земле. Петька сорвал яблоко. От него исходил душистый медовый запах.

«Как в сказке!» — подумал Петька и принялся есть яблоко.

А у Ступина в это время происходил разговор с агрономом-диспетчером оранжереи.

— Что же получается? — говорил Михаил Григорьевич. — На станции скопился большой запас радиоактивных изотопов азота, фосфора и углерода. Если они вам не нужны — надо было предупредить нас вчера, как вы всегда это делаете. Мы бы временно прекратили радиоактивизацию этих элементов…

— Упущение, товарищ Ступин! Впредь это не повторится…

— И еще, чуть не забыл — потребление тепла у вас идет неравномерно. Лишнее выпускайте на поля, а со станции берите максимальное количество. Здесь, на месте, легче регулировать, чем на энергостанции.

— Учтем, товарищ Ступин.

— Вы не обижайтесь, я по-товарищески. Общее ведь дело.

— Ну что вы! Я очень вам благодарен, — отвечал агроном. — Лучше во-время ошибки исправлять.

Ступин пожал агроному руку, потом спросил:

— Кто сегодня урожай снимает?

Агроном заглянул в график и сказал:

— Студенты медицинского и атомного институтов. Я им уже сообщил.

В это время к оранжерее подъехало несколько грузовых электромобилей. Тишину оранжереи нарушили веселые голоса студентов. Быстро и организованно они приступили к уборке.

— Яблоки снимать все-таки легче, чем анатомированием заниматься, — громко сказал юноша, стоявший на лестнице и осторожно срывавший налитые спелым соком яблоки.

Кругом засмеялись.

— Не забывайте, — шутливо подражая тону ученого, произнес один из студентов-«атомников», — что если расщепить ядра атомов, из которых состоит вот это яблоко, — можно получить столько тепла, что его хватит на обогрев всей нашей оранжереи в течение целого месяца.

— Ох, уж эти мне «атомники!» — притворно сокрушенным голосом воскликнула девушка-«медичка». — Скоро они начнут, кажется, расщеплять ядра атомов, из которых состоят их учебники.

От смеха студентов, казалось, задрожали стеклянные стены и потолок оранжереи. Даже Ступин, разыскивавший Петьку, услышав это, расхохотался густым раскатистым басом.

Найти Петьку ему так и не удалось.

«Убежал, видно», — решил Ступин и поехал домой.

А Петька между тем был захвачен веселым коллективным трудом. Вместе со студентами он собирал ягоды и складывал их в большие плетеные корзины. Никто не спрашивал его — кто он, откуда и как сюда попал. Петьке было очень интересно и весело.

Когда машины, груженные фруктами и ягодами, начали отъезжать от оранжереи, Петька услышал, как один из студентов, видимо старший среди них, говорил водителю:

— Эту машину отвезите в Сад Пионеров. Там еще вчера фрукты кончились.

Петька тут же подбежал к шоферу и смущенно спросил:

— Вы в Сад Пионеров?

— Да, — ответил тот.

— Подвезите меня, — попросил Петька.

— Садись, пожалуйста.

Петька моментально вскочил в кабину, и грузовик отъехал от оранжереи.