Неолит Северной Евразии

Заключение

Относительно подробный обзор памятников неолита Северной Евразии (бывш. СССР) имел целью подведение итогов определенного этапа в изучении эпохи неолита. В последние десятилетия во многих регионах проводилось сплошное археологическое обследование, тематические разведки и раскопки памятников, в том числе большими площадями. Это привело к накоплению значительных коллекций, а затем к систематизации материалов. Как следует из текста тома, исследователи видят своей задачей выявление археологических культур и групп памятников или этнокультурных общностей неолита, установление их хронологии. Обычно проводится подразделение культур на хронологические этапы, чаще всего условные, иногда выделяются локальные варианты. В некоторых разделах авторы обращаются к проблемам социального устройства сообществ неолитического времени, пытаясь определить уровень социального развития и системы идеологических представлений, хотя эти стороны жизни древнего населения менее всего поддаются реконструкции по сохраняющимся материальным остаткам. Исследователи обращаются также к вопросам экономики, выявляя различные стороны хозяйственной деятельности человека в неолите. При этом только в исключительных случаях рассматриваются обменные связи групп населения, хотя распространение некоторых типов изделий, их наборов или определенных видов сырья подводит к выводу о существовании таких обменов, возможно длительных, имеющих традиционный характер. Подобное распространение артефактов в неолите чаще объясняют миграционными передвижениями населения.

Для многих культур и групп памятников сложной остается проблема хронологии, они не имеют оснований для объективного определения абсолютного возраста. Поэтому их датируют по аналогиям в культурах с разработанной хронологической шкалой. Нередко система аналогий ограничена сходством керамической посуды и ее орнаментации, что не всегда убедительно.

Более надежна хронология, разработанная при помощи естественных методов. В настоящий том включены результаты радиоуглеродного датирования, составляющие основу общей хронологии неолита Евразии (В.И. Тимофеев). Ряд памятников датирован серией дат, что подтверждает их достоверность. В последнее время стал известен метод датирования по нагару внутри посуды, что позволяет с высокой точностью определять возраст определенных культурных слоев на многослойных памятниках. Такие даты получены для стоянок типа Цедмар.

В приложении приводятся списки и таблицы радиокарбоновых дат для всей Северной Евразии. Следует заметить, что на этой территории принято пользоваться так называемыми чистыми радиоуглеродными датами, т. е. не калиброванными. В то же время к спискам прилагаются объяснения существующим методам пересчета радиокарбоновых дат, в том числе новейшим, компьютерным.

Уже длительное время применяется датирование памятников неолита по пыльцевым спектрам, одновременно воссоздающим природную обстановку в конкретные отрезки голоцена. Разработки в этом направлении выполнены для нескольких поселений в Центре Русской равнины, их подтверждают серии радикарбоновых дат. Результаты в настоящем томе получили лишь косвенное отражение. В дальнейшем этот метод, несомненно, позволит уточнить общую хронологию неолита, а также региональных культур и отдельных памятников.

Первая часть тома посвящена неолиту Юга, где выявлены наиболее древние культуры, датируемые VI–V тыс. до н. э., и где зафиксированы первые очаги производящего хозяйства. Раннеземледельческие культуры существовали в зоне широколиственных лесов и в лесостепной зоне, в условиях благоприятных для занятий земледелием и скотоводством. Однако, природные условия имели значение всего лишь экологического фона, а истинные причины возникновения очагов производящего хозяйства скорее объясняются историческими причинами. Так, земледельческая культура криш в V тыс. до н. э. продвинулась на территорию современной Молдавии и в Закарпатье с запада, ее носители расселялись в зоне широколиственных лесов и лишь местами проникали в степные районы. Спустя 500–600 лет после этого население линейно-ленточной керамики проникло в эти же районы с северо-запада, имея справа Карпатские горы, спустилось к югу вдоль рек Днестр, Прут и Сирет. Они проникли через Карпаты в Трансильванию и Нижнее Подунавье (В.С. Титов), а возможно и в лесную зону, в междуречье Западной Двины и Ловати. Культура линейно-ленточной керамики тяготела к зоне широколиственных дубовых лесов, ее население вело преимущественно оседлый образ жизни. Иными словами, носители культур криш и позднее линейно-ленточной керамики продвинулись сюда с Балкан в процессе освоения новых территорий.

Буго-днестровская культура также принадлежит к кругу раннеземледельческих культур. Однако, земледелие и скотоводство развивались здесь в результате воздействия носителей линейно-ленточной керамики, а основу составило местное мезолитическое население.

На Кавказе следы древнего земледелия зафиксированы в ранненеолитическом слое поселения Чох в Горном Дагестане, которое датируется первой половиной VI тыс. до н. э. Возможно, дальнейшие исследования расширят круг подобных памятников.

Вторым крупным очагом ранненеолитического земледелия является джейтунская культура, распространившаяся на юго-западе современной Туркмении. Ее начало относят к рубежу VII–VI или даже концу VII тыс. до н. э. По материалам джейтунской культуры оказалось возможным не только составить ее характеристику, но также обратиться к вопросам социальной организации населения, составе и численности общин (Г.Ф. Коробкова). Считается, что джейтунская культура формировалась на основе местного мезолитического населения. Однако, аналогии с культурами Передней Азии, на которые указывают исследователи, позволяют предполагать сильное влияние с юга, не исключая даже распространения населения в юго-западную Туркмению.

Еще одной яркой культурой Средней Азии является гиссарская, возникшая в Таджикистане на рубеже VII–VI тыс. до н. э. Полагают, что ее основу составило местное мезолитическое население, о чем говорит длительное сохранение традиций галечной индустрии, уходящих корнями, вероятно, еще в палеолит.

В степной зоне — на Украине, в Крыму, Предкавказье, Средней Азии в неолите сложился ряд культур, продолжавших развитие своеобразных микролитических индустрий с большим числом геометрических форм — трапеций, сегментов, треугольников. Традиции этих индустрий уходят в предшествующие мезолитические древности. Во всей степной зоне получила распространение керамика разных типов, которую в какой-то мере роднит гребенчато-накольчатая орнаментация. Здесь выделяются днепро-донецкая этнокультурная общность, включающая шесть родственных культур, и отдельные культуры — горно-крымская, ракушечноярская и другие.

Неолитические обитатели степной и лесостепной полосы жили сравнительно небольшими группами, их жилища типа полуземлянок или наземные отличались небольшими размерами. На Кавказе, в Крыму и Средней Азии люди использовали для жилья также пещеры, освоенные в мезолите и палеолите, и открытые площадки перед гротами и навесами. В погребальных обрядах неолита, изученных на многочисленных могильниках Поднепровья, долго сохранялись черты, присущие мезолитическим могильникам этих же территорий.

Перечисленные соответствия показывают, что существовала преемственность между неолитическим населением степной и лесостепной зон с предшествующим мезолитическим, а возможно, эта связь уходит глубже, в поздний палеолит. С другой стороны, ясно, что образ жизни и сходная хозяйственная деятельность людей в мезолите-неолите определялась одинаковыми природными условиями и, если они изменялись, население начинало передвигаться в поисках привычной экологической ниши. Все это накладывало определенный отпечаток на материальную культуру, приводя к образованию сходных форм орудий, жилищ и т. п.

В древних очагах производящего хозяйства наоборот возникло много ярких новшеств. Кроме керамической посуды здесь появились глинобитные жилища, мелкая пластика из глины, орудия земледелия — зернотерки, вкладышевые орудия. Среди фаунистических остатков значительную долю составляют кости доместицированных животных, хотя охота и рыболовство сохраняют важное значение. Перечисленные изменения имели скачкообразный характер, что позволяет сравнивать их с явлениями, получившими название «неолитической революции».

В остальных регионах Юга прогрессивные изменения проявлялись более медленно, первые следы земледелия и скотоводства возникли под воздействием соседних культур, новшества внедрялись плавно, не меняя основ жизни и хозяйственной деятельности людей. Такую картину представляют поселения буго-днестровской культуры, где изменения в кремневом инвентаре незначительны по сравнению с мезолитом, глинобитные строения неизвестны, как и глиняная пластика, жилища были небольшими и наземными. Другие культуры степной зоны долго сохраняли традиции предшествующих периодов.

В лесной зоне Восточной Европы, в Сибири и на Дальнем Востоке на протяжении неолита завершалось освоение человеком самых отдаленных территорий, начатое в мезолитическое время, когда отдельные коллективы охотников-собирателей уже достигали окраин ойкумены, включая тундру и Заполярье. Естественным образом, человек в высоких широтах в большей степени зависел от природного окружения — климата, уровня среднегодовых температур, характера растительного покрова, объема полезной биомассы и ее доступности. В этой связи особое значение приобретали адаптивные способности неолитических охотников-собирателей, умение приспособиться к существованию в северных пределах лесной зоны и тундрах. Освоение последних в эпоху неолита оказалось особенно активным и отмечено рядом памятников. Плотность заселения регионов была разной. На водоразделах больших рек, в горных и максимально холодных районах неолитические памятники редки, зато на территориях с хорошо развитой озерно-речной системой люди селились охотно, поселения и стоянки располагались здесь группами.

В начале неолита (V тыс. до н. э.) в лесной зоне Восточной Европы сложилось несколько основных культур — верхневолжская, нарвская, позднее сперрингс. На южных окраинах, в лесостепи, — сред не донская, ранний неолит Десны, в Поволжье волго-камская. Последние испытывали влияние южных степных культур, что особенно заметно в орнаментации керамики. Об истоках ранних неолитических культур существуют разные мнения. Чаще всего их связывают с местным мезолитическим населением этих же территорий, кроме тех случаев, когда выясняется, что люди впервые пришли на ранее пустовавшие земли. Появление керамики объясняют заимствованием самой идеи керамического производства у южных соседей. Другая точка зрения сводится к тому, что в мезолите уже были известны плетеные емкости, которые послужили образцом для изготовления емкостей из глины. Полагают, что отсюда берет начало орнаментация в виде плетенки, например, в культуре сперрингс.

В неолите Восточной Прибалтики возникли две основные культуры — нарвская, в основе которой видят мезолитическую культуру кунда, и неманская. Нарвская культура распространялась до Приладожья, где заметны ее контакты с населением культур ямочно-гребенчатой керамики. Ряд поселений нарвской культуры связан с торфяниками — Сарнате, соответствующие слои Звидзе, группа Швянтойи, где сохранились остатки наземных жилищ, хозяйственные объекты, изделия из дерева и бересты — весла, копья, сети, грузила, керамика и орудия из кремня, изделия из янтаря и глины. Известны погребения, позволяющие определить антропологический тип населения. По мнению Р.Я. Денисовой для нарвской культуры характерны долихокранный европеоидный и мезокранный метисный типы, что подтверждает контакты в пограничье двух больших группировок населения — нарвской и культур ямочно-гребенчатой керамики.

В Центре Русской равнины в начале неолита (V тыс. до н. э.) существовала своеобразная верхневолжская культура. В IV тыс. до н. э. здесь же формируется большая группировка родственных культур или племен, как их принято обозначать. Для них характерна керамика с ямочно-гребенчатой орнаментацией, кремневые орудия из отщепов с двусторонней обработкой, формы которых совершенствуются настолько, что сохраняются до энеолита и эпохи бронзы. Поселения обычно большие, культурные слои интенсивно окрашены и насыщены артефактами. Все свидетельствует об оседлой жизни населения и существовании организованных в социальном отношении коллективов. Основными хозяйственными занятиями были охота и рыболовство, последнее имело особо важное значение и развитые формы, что способствовало обеспечению жителей пищевыми запасами в течение круглого года. Несомненно существовали различные формы собирательства. Жилища были наземными или слегка углубленными, с вертикальными стенами, хозяйственными пристройками, очагами внутри и рядом. На окраине поселений находят могильники и отдельные погребения, иногда встречаются погребения в жилищах, видимо, оставленных.

По мнению большинства исследователей, вся группировка культур ямочно-гребенчатой керамики принадлежала древнейшему финно-угорскому населению, которое позднее увеличило свой ареал, двигаясь по бассейнам крупных рек и образуя новые культуры, в том числе на европейском Севере, на протяжении IV — начале III тыс. до н. э. На этой основе возникла яркая культура гребенчато-ямочной керамики (или прибалтийская) охватившая значительные территории Приладожья, Южной Карелии, северо-восток Прибалтики, Южную Финляндию. На ее поселениях находят остатки круглых и овальных наземных жилищ, погребения, керамику и орудия с двусторонней обработкой, янтарные украшения, демонстрирующие усиление обменных связей с группами населения, достигшими янтарной зоны Прибалтики. Заметен расцвет искусства — широко представлена мелкая пластика, рисунки на керамической посуде, характерны глиняные фигурки, в том числе знаменитые эмбрионовидные.

В это же время, в III тыс. до н. э., в Центре Русской равнины возникают очаги культуры, получившей название волосовской и отнесенной к энеолиту (Д.А. Крайнов). Несмотря на это, весь облик культуры и состав инвентаря более характерны для каменного века. Истоки волосовской культуры и ее развитие являются предметом острых дискуссий. Одни полагают, что она сложилась на Средней Волге, откуда распространилась до Балтики, другие видят ее исходной территорией верховья Волги, Валдай и сопредельные территории. Важно отметить, что волосовская культура впитала достижения предшествующих ей неолитических культур Русской равнины, а возможно, включила их население.

На западных склонах Урала и в Приуралье в свое время О.Н. Бадером была намечена особая историко-культурная область. Сейчас здесь выделяют две основные культуры — камскую, тяготеющую к лесной зоне, и волго-камскую, подверженную сильному влиянию степных неолитических культур. Спорным является вопрос о группе поселений в низовьях р. Белой, которые Г.Н. Матюшин выделяет в ранненеолитическую прибельскую культуру, а другие считают всего лишь вариантом камской.

Население волго-камской культуры занимало Среднее Поволжье и низовья р. Камы. Стоянки расположены небольшими группами, имеют бедные культурные слои, характерно преобладание кремневых орудий над керамикой, инвентарь пластинчатый. Орнаментация посуды определяется как накольчатая. По последнему признаку ее сопоставляют с посудой днепро-донецкой общности и, особенно, среднедонской культуры степной зоны, предполагая активные контакты населения в среднем неолите. Происхождение волго-камской культуры объясняют по разному. Ее выводят с юга, из степной зоны, или из мезолита этой же территории, что кажется наиболее правильным. Существует и предположение о генетической связи с верхневолжской культурой.

В изучении камской и волго-камской культур наиболее слабым местом остается хронология, не имеющая объективных оснований. Предлагаемые обычно даты — V–IV тыс. до н. э. — ни на чем не основаны, кроме аналогий в степных культурах, тоже, как правило, недостаточно обеспеченных независимыми датами.

Восточное Зауралье и Западная Сибирь представляют огромные территории, включающие лесную зону и тундры на севере, сильно обводненные и заболоченные. Археологические исследования проводились здесь неравномерно в силу объективных обстоятельств. Вероятно, и в древности освоение таежных лесов и тундр не было сплошным. В связи с этим неолит этих территорий рассматривается по географическим регионам — Южное Зауралье, Среднее Зауралье, Нижнее Притоболье, Кондинская низменность, Нижнее Приобье, Сургутское Приобье, Верхнее Приобье, Среднее Прииртышье.

Неолитическое население занималось здесь охотой на северного оленя в тундре или промышляло лесных копытных и других животных в лесной зоне. Обычно охота сочеталась с рыболовством, а в позднем неолите хозяйственная деятельность больше опиралась на рыболовство, что способствовало оседлости населения. Известны постоянные поселения с насыщенным культурным слоем, временные промысловые стоянки, а также редкие погребения и могильники.

В Южном Зауралье в свое время была выделена особая ташбулатовская культура, соседствующая с востока с упомянутой выше прибельской. Она получила характеристику по нескольким поселениям, которые некоторые исследователи считают недостаточно четко стратифицированными. Тем не менее, ташбулатовская культура имеет ряд характерных особенностей — керамику, орнаментированную в прочерчено-накольчатой манере, каменный инвентарь с преобладанием пластинчатых форм, а сырьем здесь служила в основном уральская яшма, хотя применялись и другие горные породы. Выделяются два хронологических этапа культуры, различающиеся по керамике и каменным изделиям. В Суртанды VII найдены кости доместицированных лошади и крупного рогатого скота, но основными занятиями населения были охота и рыболовство. Предполагается, что неолитическая культура складывается в Южном Зауралье уже в VI тыс. до н. э. на основе местного мезолитического населения.

Неолит Среднего Зауралья принято было расчленять на три хронологические стадии, а в настоящее время на ранний (V тыс. до н. э.) и поздний (IV тыс. до н. э.) периоды, причем материалы последнего выделены в полуденковскую культуру. Сразу следует отметить, что хронология региона обоснована для неолита недостаточно. К раннему периоду принадлежат поселения с жилищами-полуземлянками, с керамикой, имеющей сложную орнаментацию, с кремневым инвентарем, сохраняющим мезолитический облик. К раннему неолиту относят и сосуды с зооморфными фигурами по краю. Полуденковская культура продолжает и развивает традиции раннего неолита.

В Притоболье выделяются две группы памятников, соответствующих боборыкинской и кошкинской культурам, развитие которых шло в тесном взаимодействии со Средним Зауральем. Неолит датирован здесь IV–III тыс до н. э. В остальных регионах Западной Сибири исследованы группы памятников неолита, часто весьма представительные, хронология и культурная принадлежность которых определяется предварительно и в дальнейшем будет, вероятно, уточняться.

Считается, что в раннем неолите Зауралья и Западной Сибири существовал единый этнокультурный массив населения с характерной керамикой, орнаментированной в отступающе-прочерчено-накольчатой манере. Это население традиционно было связано с уральскими и арало-каспийскими областями. В позднем неолите из этого массива выделились еще два — группы с керамикой гребенчатой орнаментации в Восточном Зауралье и группы населения с керамикой гребенчато-ямочной орнаментации в Среднем Прииртышье. Это означало распад единой неолитической общности на три группы, которые впоследствии, в энеолите и бронзовом веке, продолжали собственное развитие.

В Восточной Сибири неолитическое население лучше освоило южные области, особенно Прибайкалье. Здесь выделено несколько культур. Наиболее детально изучены по могильникам китойская, серовская, исаковская и глазковская, описанные впервые А.П. Окладниковым. В трудах исследователей рассматривались погребальные обряды, демография и вероятное социальное устройство сообществ, оставивших могильники, установлен антропологический состав населения, получены серии радио карбоновых дат по костным остаткам из погребений. В меньшей мере изучены поселения, а их идентификация с могильниками остается сложной проблемой. Открытия последних лет внесли много нового в схему неолита Прибайкалья, например, позволили удревнить китойскую культуру до конца VI–V тыс. до н. э. За нею хронологически следуют исаковская, серовская, глазковская. Новейшие материалы из раскопок, проводившихся в последние годы на могильниках названных культур пока не введены в научную литературу.

В Восточной Сибири неолит наиболее полно исследован в нескольких регионах, например, в Забайкалье и Якутии. В Забайкалье выделяются два больших географических региона — Западный, примыкающий к Прибайкалью, и Восточный, включающий верховья Амура и на юге степные и лесостепные ландшафты. В Западном Забайкалье исследованы многослойные памятники и намечены три хронологических этапа неолита, общая хронология которого начало IV — конец III тыс. до. н. э. В условиях таежных лесов население занималось здесь охотой на крупных копытных и рыболовством. В Восточном Забайкалье неолитические памятники датируются тем же временем и подразделяются уже на два этапа. Люди вели здесь примерно такой же образ жизни, однако близость степей определяла состав охотничьей добычи, где есть и степные животные. Кроме того, найдены кости лошади и быка, предположительно одомашненных. Среди орудий труда присутствуют такие как песты, терочники, диски с отверстием, что приводит исследователей к мысли о земледелии, освоенном населением в развитом неолите, в III тыс. до н. э. Однако, здесь не найдены остатки злаковых, что оставляет под вопросом возможность земледелия.

Основные работы по неолиту Якутии проводились на нескольких многослойных и хорошо стратифицированных памятниках, что позволило создать периодизацию, опирающуюся на серии радиокарбоновых дат. Здесь выделены две культуры — сыалахская (IV–III тыс. до н. э.) и сменяющая ее белькачинская (III тыс. до н. э.) Полагают, что население сыалахской культуры пришло в Якутию из Забайкалья и распространилось на большой территории, вплоть до р. Анадырь на северо-востоке. В этом случае наблюдаются высокие адаптивные способности населения, проникшего в высокие широты. Изучены наземные жилища в виде шалашей или чумов, некоторые имели углубленное основание и выстеленный берестой пол. Стоянки были сезонными и состояли из нескольких жилищ, иногда они перемещались на одном месте на разные террасы в зависимости от уровня реки. Все говорит о существовании сравнительно больших коллективов, занимавшихся охотой и рыболовством. По остаткам фауны установлено, что люди охотились на северного оленя и крупную лесную дичь в пограничье леса и тундры. Население последующей белькачинской культуры вело примерно такой же образ жизни и часто занимало стоянками те же места. Предполагается и генетическая преемственность культур.

В Среднем и Нижнем течении Амура исследованы такие неолитические поселения как Вознесеновское, Сучу, Кондон, что позволило изучить разные стороны жизни населения, устройство поселений и жилищ, материальную культуру и предметы искусства, выделить культуры и наметить этнокультурную общность названную кондонской. Существование последней некоторые исследователи подвергают сомнению.

В Приморье в неолите выделяются две культуры — руднинская (вторая половина VI–III тыс. до н. э.) и зайсановская (III тыс. до н. э.) Основными памятниками руднинской культуры являются поселения Тетюхе (Рудная Пристань) и Чертовы Ворота. В Тетюхе изучены жилища, керамика, орудия труда. На поселении Чертовы Ворота кроме керамики и орудий собраны многочисленные украшения, в том числе привозные, из Тихоокеанского региона, что демонстрирует отдаленные обменные связи населения. Здесь найдены также пять погребений, датируемых V тыс. до н. э. По антропологическим данным В.П. Алексеев определил население как северо-азиатских монголоидов байкальского типа, близкого тунгусо-манчжурским народам. Возможно, Приморье и Дальний Восток были местом формирования байкальского типа, позднее распространившегося в таежных регионах Сибири. Хотя археологические материалы руднинской культуры имеют аналогии с древностями Нижнего Амура, как бы маркируя продвижение населения в северном направлении, предположение об исходной территории байкальского типа нельзя считать решенным.

Зайсановская культура занимает юг Приморья, представлена рядом поселений с большим числом жилищ и стоянками. С этой культурой связывают существование дальневосточного очага земледелия в неолите-бронзе. Палеоклиматические условия и геоботанический фон действительно были благоприятны для возникновения производящего хозяйства, однако, большинство исследователей считает, что прямых доказательств занятий земледелием нет, по крайней мере в неолите.

Как видим, эпоха неолита была важным историческим этапом. Именно в это время человеком были освоены все пригодные для обитания регионы Северной Евразии, сложились культуры со своими определенными территориями, обозначились большие этнокультурные общности, сохранившие свое значение в последующих исторических преобразованиях. Неолит был временем многих достижений в экономике. По южным окраинам рассматриваемой территории постепенно и под воздействием соседних культур складывались очаги производящего хозяйства. В остальных регионах заметно совершенствование орудий труда в основных сферах деятельности человека — улучшается охотничье вооружение, появляются лыжи и сани, лодки и весла, сложные рыболовные снасти, совершенствуются конструкции жилищ, высокого уровня достигает искусство, особенно наскальные рисунки и мелкая пластика. Получают дальнейшее развитие прогрессивные начинания, наметившиеся в предшествующие эпохи каменного века.