Неотразимый

Глава шестая

На следующее утро, когда Дженифер вошла в маленькую комнату, где они с Куином ночевали, она увидела, что он стоит у окна, обернувшись ниже пояса простыней.

— Доброе утро, — сказала она, восхищаясь его широкими загорелыми плечами и узкой талией. Повязка на руке резко выделялась на фоне смуглой от загара кожи.

Он обернулся на звук ее голоса и сверкнул на нее глазами.

— Где, черт побери, моя одежда?

— Я хорошо выспалась. А вы?

— Где сигареты?

— А я-то думала, вы бросили курить, — посетовала она, подходя к кровати и поправляя постель.

— С чего это вы взяли?

Дженифер пожала плечами, не удостоив его даже взглядом.

— Я думала, это само собой разумеется! Вы не курили целых четыре дня!

— Это потому, что три из них я не приходил в себя, — сдержанно ответил Куин, проводя рукой по взлохмаченным волосам.

Дженифер вдруг представила, как бы выглядел с утра его сын, особенно если бы ночью ему приснился страшный сон. Она улыбнулась и попыталась умиротворить его.

— Неплохо для начала! Вы довольно преуспели в борьбе по выведению никотина из организма.

Он молча уставился на нее. Потом сказал:

— Дженифер, может быть, хватит заниматься спасением мира?! Меня тоже спасать не нужно.

Он подхватил волочащуюся по полу простыню и шагнул к ней.

— Мне нужна одежда и сигареты. Немедленно.

Другого она и не ожидала. Такой уж он человек. Привык всегда быть хозяином положения. А тут такая история.

— Пришел доктор осмотреть вашу руку.

— Пошел он к черту! Разве вы не слышали, что я сказал?

— Конечно, я не глухая. В доме наверняка все вас слышат.

Повернувшись на каблуках, она направилась к двери. Остановившись у порога, спросила:

— Вы всегда такой по утрам?

Затем закрыла за собой дверь, прежде чем Куин успел ответить на ее колкость.

Языкастое создание! Куин вновь подошел к окну и бессмысленно уставился в пространство. Нет ему никакой нужды, чтобы врач снова ковырял его рану. Все, что ему нужно, так это одежда и сигареты. Без разницы, в какой последовательности. И конечно же, поскорее к черту убраться отсюда.

Беда вот только в том, что ему вовсе не хотелось расставаться с Дженифер.

Что он, совсем свихнулся? Вроде бы он выполнил все, что намеревался, — обеспечил Дженифер безопасность. Он не может заставить ее уехать в Штаты. Он надеялся, что это сделает отец Дженифер. Ее отец имел на нее больше прав, чем он. Может быть, ему удастся вразумить упрямицу. Если сможет, дай Бог.

Утром Куин проснулся с ощущением Дженифер на губах, что незамедлительно вызвало те самые симптомы, с которыми он боролся накануне вечером, когда она поцеловала его. Только сейчас болеутоляющее средство перестало действовать, и рука здорово болела.

Отсутствие одежды к тому же переполнило чашу его терпения.

Дверь вновь отворилась. В комнату вошел молодой ширанец.

— Доброе утро, — произнес он на плохом английском. — Приятно видеть вас очнувшимся после долгого забытья. Чувствуете себя лучше?

Куин ответил молодому человеку на его родном языке, на что ширанец одобрительно улыбнулся.

— Прекрасно, — буркнул Куин. — Мне надо ехать.

Доктор несколько раз кивнул головой.

— Да, да. Понимаю ваше нетерпение. Но сначала нельзя ли взглянуть на вашу руку? Будьте добры. Необходимо сменить повязку и убедиться, что рана в порядке. Ведь было сильное воспаление. Мы давали вам лекарство, чтобы побыстрее поставить вас на ноги.

Он кивком указал на дверь. Куин посмотрел и увидел стоявшую на пороге Дженифер. В руках она держала аккуратно сложенную одежду, какой-то темный пузырек, в котором, вероятно, было отвратительное на вкус лекарство, а также сигареты.

Избегая встречаться с ней взглядом, Куин подошел к ней и взял все у нее из рук.

— Спасибо, — рыкнул он. Затем, стараясь сохранить хоть сколько-нибудь достоинства, кутаясь в простыню, с охапкой барахла в здоровой руке подошел к кровати и сел. После того как он положил одежду на кровать, а лекарство поставил на ночной столик, он зажег сигарету и протянул руку врачу.

Затянувшись, он закашлялся.

— Что с ними такое? — спросил он, отдышавшись.

— Что вы имеете в виду? — удивилась Дженифер.

— Какая гадость!

Он состроил гримасу. Потом поднес сигарету к носу и понюхал.

— У сигарет всегда такой запах, — сказала она. — Вы просто отвыкли. — Она подошла и взяла пузырек с лекарством, который Куин поставил на ночной столик. — Вот. Примите лекарство, а потом я принесу вам что-нибудь поесть. Я не допущу, чтобы вы уехали на голодный желудок.

— Не в первый раз.

— Возможно, но сегодня в этом нет необходимости, — решительно сказала Дженифер.

Она налила столовую ложку микстуры и подала ему. Он открыл рот, покорно проглотил лекарство, не сводя с нее глаз. Улыбается, словно заботливая мамаша, которая ублажает своего трехлетнего малыша, с досадой подумал Куин.

К тому времени, когда она вернулась с тяжелым, полным всякой всячины подносом, доктор успел сменить повязку, и Куин взялся за еду. Оказалось, что он переоценил свои силы и к тому же ужасно голоден. Пришлось то и дело откидываться на подушку и отдыхать. И доктор, и Дженифер вышли из комнаты. Он не осуждал их. Вечно он срывает на других свое дурное настроение.

Он тряхнул головой. Черт! Он здорово устал.

Однако ноющая боль в руке и плече поутихла. Должно быть, лекарство подействовало. Ему стало легче. Если бы только не хотелось так ужасно спать.

Куин зевнул и посмотрел на поднос. Он умял все, что принесла Дженифер.

Он вновь откинулся на подушку и вздохнул, вытянув ноги на кровати. Нужно бы одеться и отправляться в дорогу. Но глаза слипались. Он полежит минуту-другую после сытного завтрака. Необходимо дать отдых глазам. Всего на несколько минут.

Когда Дженифер вошла в комнату за подносом, он спал. Она улыбнулась. Поправила на нем простыню и удалилась.

Врач сказал, что через день-другой дело пойдет на поправку. Она сделала для него здесь все, что смогла. А теперь он сам себе хозяин.

Она тоже.

Когда Куин наконец открыл глаза, то не мог сообразить, сколько времени проспал. Он намеревался отдохнуть лишь несколько минут, а затем ехать. Однако по солнцу догадался, что прошло гораздо больше чем несколько минут.

Который же час? Куин поднял руку и заметил, что она дрожит. Было почти три. Макнамара вновь выглянул в окно.

Дверь тихонько отворилась. Бесшумно появилась Дженифер.

— Хорошо, что вы проснулись. Не желаете ли чего-нибудь выпить или поесть? — осведомилась она, входя в комнату.

Она выглядела свеженькой и очень хорошенькой в цветном свободном халате. Волосы у нее были заплетены в тугую косу, перекинутую через плечо.

Он еще раньше заметил, что синяк на щеке у нее почти прошел, не оставив и следа на нежной шелковистой коже.

— Извините, — сказал он тихо. Дженифер удивилась.

— За что?

— За мое поведение. Я был груб и несдержан.

Она кивнула.

— Что правда, то правда. Однако я достаточно насмотрелась на отца и двух братьев во время их болезней или легких недомоганий и пришла к выводу, что большинство мужчин очень несдержанны в таком состоянии.

— Это не оправдывает мое поведение.

— Согласна, — ответила она с проказливой улыбкой, — но понять это можно.

Она села на кровать и словно машинально погладила его по щеке. Куин чувствовал ее всю — цветочный запах, исходивший от нее, дурманил его, прикосновение нежной руки обжигало.

— Чего бы сейчас вы хотели? — спросила она.

Ее слова доносились словно издалека.

Куин чувствовал, что во рту у него пересохло.

— Хорошо бы водички. Чего-нибудь жидкого.

— Вам необходимо принять еще лекарство.

Он покачал головой.

— Мне нужно ехать, Дженифер. Я действительно ценю все, что вы и ваши друзья для меня сделали, но я должен возвращаться.

— Знаю. Но еще одна ночь здесь придала бы вам больше сил, а силы вам очень нужны. Мы оба знаем, что работа у вас не из легких. Вам надо окрепнуть.

Он не ответил. Дженифер встала.

— Я скоро вернусь.

Пока ее не было, он лежал и смотрел в окно, пытаясь разобраться, что же произошло с ним за эту неделю. Каким-то образом, Куин не знал как, ей удалось преодолеть защитный барьер, созданный им, и запасть ему в душу. Он не понимал, как она этого добилась. И не представлял, как ему теперь быть.

Они такие разные, словно из разных миров. Социальный статус, мировоззрение у каждого свое. У них нет ничего общего.

И все же было что-то между ними. Что-то такое, чего он не мог выразить словами. Его восхищала ее смелость и умение владеть собой в непредвиденных ситуациях. Восхищался Куин и ее силой духа. Она никогда не подводила его, делала все, что могла. Она не проронила ни слезинки, когда ее взяли в плен, и даже тогда, когда у нее на глазах стреляли в ее друзей, она тоже не плакала. Не плакала она и тогда, когда им грозила смертельная опасность во время смерча в пустыне. Расплакалась лишь из-за того, что у нее не оказалось гребня.

Женщина-загадка — мисс Дженифер Шеридан.

Он видел ее и в радости, и в горе. Видел нежной и неистовой. Смущение на ее лице тоже видел не раз. Дженифер не стыдилась перед ним быть самой собой. Может быть, потому, что была в мире с самой собой.

Несмотря на практичность, Дженифер был присущ идеализм. Она мечтала о новом совершенном мире, в котором никому бы не причиняли боль, никого бы не убивали. Ей хотелось, чтобы все были сыты, чтобы в светлом будущем не было места злости и жадности, только мир и гармония.

Как бы Куину хотелось поверить в такое светлое будущее. Вот где было бы здорово жить… и любить… растить счастливых здоровых детей… похожих на нее.

Куин тяжело вздохнул. Затем прикрыл глаза здоровой рукой. Должно быть, это действие лекарства. Он увлекся фантазиями, что редко с ним случалось, а уж о живой, реальной женщине он вообще грезил впервые.

— Пожалуйста, — сказала она с порога, открывая дверь шире, чтобы было можно пройти с подносом. — Обшарила всю кухню. Не знала, чем вам угодить.

Он сел, морщась от боли. Руке определенно стало лучше, она беспокоила его лишь тогда, когда он двигался. Дженифер поставила поднос и собралась было уйти.

— Куда вы идете?

Дженифер посмотрела на него с удивлением.

— Не хотела вам мешать.

— Лучше останьтесь и поговорите со мной, — попросил он.

Довольно робко она кивнула и присела на край кровати, поправляя подол халата.

— Что вы собираетесь делать после моего отъезда? — спросил Куин, сделав большой глоток свежего фруктового сока.

— Буду ждать случая, чтобы вернуться в Сирокко. Через несколько дней кто-нибудь из наших будет здесь с гуманитарной помощью.

— А что потом?

Она посмотрела с удивлением.

— Потом, конечно, продолжу заниматься тем же.

— Конечно, — пробормотал он себе под нос. — Когда вы намерены возвратиться в Штаты?

— Я согласилась остаться здесь до конца года. Затем поеду домой и займусь работой там. Буду посещать университеты, колледжи, выступать, вдохновляя желающих помочь нам в нашей работе.

— А как насчет личной жизни? — спросил он, негодуя на себя за неуместное любопытство.

— Какая тут личная жизнь, — засмеялась Дженифер.

— О чем я и говорю. Есть у вас планы на будущее? Вы так решительно настроены накормить чужих детей, что напрочь забыли о возможности иметь своих собственных?

Больше она не улыбалась.

— Дело не в том, что я не хочу иметь ребенка. Просто сейчас многие работают не покладая рук в погоне за успехом и не придают особого значения созданию здорового климата в семье. Я не хочу иметь ребенка, которого бросают на весь день, а вечером у родителей уже нет сил для того, чтобы уделить ему или ей должное внимание.

— Боитесь, что то же самое будет с вашим ребенком?

— Надеюсь, нет. Я имею в виду мужчин, отдающих все время работе. Большинство из тех, кого я знаю, например мои братья, работают, пытаясь достичь успеха любой ценой.

— Ваши братья женаты?

— Энди, мой старший брат, да. Его жена, как и он, — юрист. В их семье и речи нет о том, чтобы завести детей.

Она подошла к столику и налила лекарство для Куина, который смотрел на нее не отрывая глаз. Покорно открыв рот, он проглотил лекарство.

— А вы?

— Что я?

— Разве вы не хотите иметь семью?

Как-то не задумывался до недавнего времени, подумал Куин.

— У меня немного другое положение.

— Какое именно?

— Вы же видите мой образ жизни. Вряд ли он приведет к семейной гармонии.

— Вы счастливы?

Он вновь откинулся на подушки и посмотрел на нее.

— Раньше думал, что да.

Куин взял ее руку, поднес к губам и стал целовать каждый пальчик. Он чувствовал, как участился пульс на ее запястье. Приятно сознавать, что она так реагирует… Ведь его реакцию на нее трудно даже описать.

Она молча наблюдала за ним. Затем тихонько коснулась его волос свободной рукой.

— Мне нужно уйти, чтобы дать вам отдохнуть.

— Я только и делаю, что отдыхаю.

— Но если вы по-прежнему настаиваете на отъезде…

— У меня нет выбора.

— Почему бы вам не провести здесь еще одну ночь? Завтрашний день ведь не за горами, и вы вновь вернетесь в свой собственный мир, разве не так?

Куин вздохнул и закрыл глаза. Чертово лекарство сморило его. Он понимал, что Дженифер права. Во многом, во всяком случае с тем, что «завтрашний день не за горами», он согласен с ней. Он медленно открыл глаза, чтобы встретить ее взгляд. Потом повернул ее руку и поцеловал в ладонь.

— Спасибо.

— За что?

— За беседу со мной, за откровенность. Это много для меня значит, я все больше узнаю вас.

Когда она заговорила, ее голос прозвучал сдавленно.

— Для меня тоже это важно. — Она попыталась улыбнуться. — Может быть, когда-нибудь напишете мне, чтобы я хоть что-то о вас знала.

— На это не рассчитывайте, я не любитель писать.

Нехотя Дженифер убрала руку. Затем провела ею по щеке Куина и прошептала:

— Отдыхайте.

Куин глазами проводил ее до двери. Словно еще один нож вонзился в него, переворачивая все его внутренности. Ему хотелось завыть от боли.

Он решительно повернулся на бок и сомкнул глаза. Надо спать. А что, черт возьми, ему еще оставалось делать?

Чуть позже его разбудил легкий шорох. Куин, моргая, открыл глаза. Было темно, и по окружавшему его безмолвию он догадался, что довольно поздно. Огарок свечи догорал на столике у камина, огня в камине уже не было. Тень подсказала ему, что в комнате он не один. Он поднял голову.

Дженифер поправляла соломенный тюфяк — свое ложе. Вот она через голову сняла халат и аккуратно сложила его, прежде чем повесить на стоящий рядом стул. Она не заметила, что он проснулся. По ее спокойным грациозным движениям Куин это понял.

Вот она выпрямилась и расстегнула лифчик, обнажив грудь. О Боже! Как она прекрасна! Ее маленькие груди такие налитые и упругие, а стройная талия плавно переходит в округлые бедра…

Куин продолжал наблюдать за ней и тогда, когда она надевала ночную рубашку без рукавов, скользнувшую до пола. Непрозрачная ткань скрыла ее тело от глаз Куина, но не от его памяти. Он прикасался к этому телу не один раз, чтобы защитить от болезни, и изучил так, словно оно было его собственным.

Затем Дженифер присела на стул и стала расплетать косу. Он смотрел, как она расчесывает волосы, которые каскадом рассыпались по плечам и спине.

Он поднялся и сел на кровати. Дженифер устремила на него удивленный взгляд, затем улыбнулась. Сердце Куина затрепетало.

— Как вы себя чувствуете? — шепнула она.

— Лучше. Где здесь можно помыться?

Дженифер встала. Надев вновь халат, она бесшумно прошла мимо Куина, жестом приглашая следовать за ней. Он взглядом поискал одежду и обнаружил ее возле кровати. Но вместо того, чтобы взять ее, решил ограничиться простыней и быстро последовал за ней.

В коридоре было темно, девушка взяла его за руку, подвела к двери, открыла ее и включила свет.

Он поразился жалкому закутку, именуемому ванной комнатой. Дженифер улыбнулась и молча закрыла за собой дверь. Ванная представляла собой что-то типа душевой кабинки. Куин испытал блаженство, встав под струю воды и намыливаясь. Левую руку он старался не мочить, а мыться одной рукой было очень неудобно. Куин чувствовал, что еще намучается с ней. Однако она же отлично послужит ему для отговорки. Может быть, удастся убедить Омара, что на обратном пути на него напали. Надо бы поразмыслить об этом и сочинить историю поправдоподобнее.

Ополоснувшись, Куин почувствовал себя намного лучше и бодрее. Снова завернувшись в простыню, он вернулся в комнату, одну на двоих. Дженифер ждала его возле двери.

— Все нормально? — спросила она тихо.

— Все в порядке.

— Позвольте мне проверить вашу повязку.

Оба сели на кровать. Дженифер ловко сняла бинт и взглянула на руку.

— Похоже, рана заживает. Рада, что дело идет на поправку.

Она стала вновь накладывать повязку. Делала это весьма осторожно, боясь причинить боль. Свежая повязка была менее объемной, к большому облегчению Куина.

Дженифер встала и только было сделала шаг, как он взял ее за руку. Она вопросительно посмотрела на него, но он молча притянул ее и усадил к себе на колени.

Глаза Дженифер, казалось, стали еще больше и темнее в отблеске свечи. Царивший в комнате полумрак располагал к интимности. Очень осторожно Куин начал снимать с нее халат, пока наконец не стянул совсем. Затем бросил на пол.

— Дженифер!

— Да? — отозвалась она еле слышно.

— Между нами ничего не может быть, вы знаете об этом, не правда ли?

— Да.

— Но от этого мне не легче расстаться с вами.

На глазах Дженифер выступили слезы. Она моргнула, чтобы не пролить их. Улыбка ее была так печальна, что окончательно разбила сердце Куина.

— Спасибо за откровенность.

Не в состоянии уже больше сдерживать себя, она протянула руку и коснулась его щеки. У него комок встал в горле.

— Никогда не забуду эти несколько дней, проведенных вместе с вами, а также и вашу заботу обо мне.

— Вы тоже отнеслись ко мне с участием.

Он привлек девушку к себе, прижимая все крепче и крепче. Ее голова покоилась на его плече.

— Прежде мне никогда не приходилось проявлять заботу. Ни о ком. Я всегда был сам по себе и ни в ком не нуждался. И я никому не был нужен. И мне так странно было вначале заботиться о вас. Но ведь никого другого рядом не было. И я бы никому не позволил любоваться этим прекрасным телом, спрятанным под вашей одеждой.

Он нежно стал покачивать Дженифер на коленях, словно баюкая ребенка.

— Вы были так добры ко мне, так терпеливы. Право, я не заслужила этого, — ласково сказала девушка.

Он медленно провел рукой по ее затылку. Затем все ниже и ниже, до нежного изгиба бедер. Какое блаженство.

Он тряхнул головой.

— Терпение с вами как раз и не потребовалось. Я думал только об одном: чтобы вы выжили.

— Вам здорово досталось, — сказала она, поднимая голову. Губы ее коснулись его щеки.

Он сделал резкий вдох, затем повернул голову, и их губы сомкнулись.

Куин так и не понял, кто из них первым преодолел последний барьер, но, когда ощутил вкус ее губ, не устоял. Она с жаром ответила на его поцелуй. Ее язычок заигрывал с ним, дразнил его.

Он чувствовал, как она дрожит. А может, это дрожит он сам? Дыхание у обоих было коротким и неровным. Куин погрузил пальцы в пышные белокурые волосы. Потом стал покрывать лицо девушки поцелуями, каждый его кусочек: глаза, брови, нос, щеки и нежные ушки.

Куин знал — это безумие, он должен остановиться, но ничего не мог с собой поделать. Руки не слушались его, прижимая голову Дженифер крепче и крепче. Потом он вновь провел рукой по ее спине, по вырезу ночной рубашки, расстегнув при этом множество ненужных пуговиц. Он любил ее, нуждался в ней, чувствуя каждой клеткой своего тела, что и он нужен ей.

Ночная рубашка была спущена до самого пояса. Руки Куина могли беспрепятственно наслаждаться ее телом. Два нежных полушария уместились в его ладонях, такие маленькие, упругие, и крошечные розовые соски украшали их, словно бусинки.

Когда он наконец оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями шею, Дженифер откинула голову, безмолвно разрешая ему эти ласки, и прильнула к нему.

Куин склонился, прижавшись губами к нежному холмику. Дженифер трепетала, что лишь усиливало его страсть. Не выпуская из рук одну грудь, он ласкал и ласкал теперь другую. Еще чуть-чуть, и он, кажется, умрет от блаженства.

Остановившись, чтобы перевести дух, он услышал частое дыхание Дженифер. Что же они делают! Безумие, какое-то наваждение. Он пробудил в женщине чувственность. Она уже не может пассивно пребывать в его объятиях. Куин и сам был на пределе, ведь их разделяли лишь тонкая ткань ночной рубашки и простыня.

— Дженифер, Дженифер, любовь моя, — прошептал он.

Она не открыла глаза. Вместо этого она склонила голову так, что ее губы коснулись плеча Куина, и стала покрывать поцелуями его плечо и шею. Каждый поцелуй, каждое прикосновение еще жарче разжигали его страсть.

— Нам следует остановиться.

Она продолжала ласкать его. Она гладила грудь Куина. Пальчиками отыскала соски. Наклонила голову и нежно провела по ним языком.

Тело Куина дергалось, словно под высоким напряжением, но Дженифер не унималась. Куин застонал. Запрокинув ее голову, он страстно, почти яростно впился в ее губы. Дженифер отвечала ему с той же пылкостью, обвив руками его шею, словно решив, что уже никогда не отпустит его.

Сердце Куина молотом стучало в груди, оглушая их обоих, и даже кровать под ними, казалось, вздрагивала.

— Любовь моя, прости меня! — наконец пробормотал он и положил Дженифер на кровать.

Нетерпеливо, одним рывком Куин стащил с нее ночную рубашку и бросил ее туда же, где валялся халат. Простыня слетела с него, как только он встал. Куин отшвырнул ее в сторону, потом лег рядом с Дженифер, положив руку под голову.

— Простить за что? — ухитрилась она прошептать распухшими от поцелуев губами.

— За то, что я намереваюсь сделать. Хочу любить вас. Больше мне ничего не остается.

— Да, — согласилась она, обнимая его еще крепче.