Непобедимый

Глава 18 Второй поединок

Это не победа на первенстве Союза, так что трибуны тут вовсе не ревели от восторга, поздравляя меня с выигрышем. Нет, наоборот, шум вокруг ничуть не утих, только слегка усилился.

Никто не аплодировал, моя победа прошла почти незамеченной. Только Борька закричал:

— Молоток, Витя!

Да еще Степаныч рявкнул:

— Вот это другое дело. Так держать.

Я отпустил противника и поднялся. Осмотрелся вокруг, поправил полы куртки и пояс, привел себя в порядок.

Краем глаза посмотрел на противника. Ну-ка, как он там принял поражение?

Все люди каждый раз ведут себя по-другому. Кто-то злится, приходит в ярость, может учудить какую-то глупость. А кто-то смиряется с проигрышем, понимает, что это очередная ступенька по лестнице успеха, хотя кажется, что сейчас ты идешь по ней вниз.

Короче говоря, победа и проигрыш показывают истинную сущность человека. Причем поражение показывает наиболее выпукло. Настоящий воин проигрывает с достоинством.

Бельцов показал себя не самым лучшим образом. Сначала полежал немного, глядя в потолок, потом ударил рукой по мату, сел и злобно посмотрел на меня.

Уже и забыл, как изворачивался под моими ногами, словно угорь в воде, пытаясь освободиться и хлопал ладошкой, умоляя избавить от боли. Кажется, в запале схватки я слишком сильно заломил ему руку и чуток переборщил.

Потом Бельцов вскочил, потер пострадавшую руку и снова злобно оскалился. Посмотрел на меня, покачивая головой.

Если бы у него была пушка, он бы выпустил в меня весь магазин. Человек очень сильно переживает насчет поражения. Как бы я повел себя на его месте? Тоже рвал и метал?

Мы стояли друг против друга, пока рефери не подозвал нас к себе. Взял каждого за руку и сделал круг, потом поднял мою ладонь.

Я хотел пожать руку Бельцову, но тот отвернулся и прошел мимо с каменной физиономией. Ну ладно, теперь я тебя понял. Теперь можно уходить с ковра, следующим после меня, скорее всего, будет выступать уже Пряхин.

Я быстро сошел с матов и попал в объятья товарищей. Надеюсь, что не выгляжу так же, как Круглов, после первой победы, как будто выпил три бутылки вина. Вроде бы старался сдержать себя.

— Ну ты даешь, Витя! — первым подлетел Суслик, оттолкнув Борьку, схватил меня за голову, потрепал. — Вот это бросок! У него ноги аж до потолка достали!

До потолка тут метров пять-семь, если не больше, так что Бельцов при всем желании не мог достать туда ногами. Боря тоже подскочил, стукнул меня по плечу.

Краб, довольно улыбаясь, сильно пожал руку, почти сломал кисть, а Круглов пихнул в бок.

— С почином, Волчара!

Звеньев зарычал в ухо:

— Я знал, что ты его порвешь на куски!

Но потом я подошел к Степанычу. Тот как раз разговаривал с одним из парней организаторов, на меня почти не обращал внимания.

Что-то мне показалось, что это слегка наигранно. Я все-таки человек с опытом прошлой жизни, так что вижу все эти манипуляции.

Наш тренер тот еще ловкач. Умеет сказать нужное слово, чтобы вытащить из депрессии и мотивировать, а еще может сделать все, чтобы ты не слишком задирал нос после победы. Вот и сейчас он занимается этим. Пытается сбить с меня спесь.

— А, это ты, — он сделал вид, что только сейчас заметил меня. Повернулся ко мне и улыбнулся. — Ну что, молодцом! Первый блин далеко не комом. Только опять же, соберись. Это только начало.

Ну конечно. Большое спасибо. Очень обнадежил. Я не стал спорить. Зачем, какой смысл?

— Пойду воды попью, — я похлопал себя по горлу. — Пересохло.

Степаныч пристально смотрел на меня. Кивнул. Кажется, понял, что я в курсе насчет его уловок. Слегка улыбнулся.

Я вышел из зала. На поиски лимонада. За мной увязался Борька.

— Ты не будешь смотреть на Пряхина? — спросил он. — Устал, что ли? Или Ольгу ждешь?

На каждый вопрос я мог ответить да. Но промолчал. Мы вышли из шумного зала. Очутились в темном и прохладном коридоре.

Стены выкрашены в синий цвет. Блестящая эмалевая краска. Мы пошли обратно к выходу. Спросили у вахтера, где тут магазин.

— Что, устали, ребятки? — улыбнулся тот. — Вы сегодня уже десятые, кто спрашивает. Вон там, через сотню метров, у насыпи, квас продают.

Отлично. Сейчас еще нет пластиковых бутылок. Для спортсменов. Все приходится покупать на месте.

Прохладный квас в жару — самое то. Правда, Степаныч убьет меня, если узнает, что я пил.

Тренер требует, чтобы мы пили только воду. Ничего, кроме воды. С одной стороны, он прав. Вода полезнее, чем квас. Но я не мог удержаться.

Мы сходили и выпили кваса. Чертовски вкусный. Прохладный, терпкий и чуть сладкий. С легкой горчинкой.

Отказаться от такого — это преступление высшей тяжести. Потом вернулись в зал.

И узнали, что Пряхин проиграл схватку. Прямо перед нашим приходом. Вот проклятье. Ошалеть просто.

Проиграл по очкам, а не вчистую. Хорошо, хоть так.

На самого Лешу было жалко смотреть. Переживал, как будто чемпионат мира проиграл.

Забрался на трибуну. На верхние ряды. Сидел там, один-одинешенек. Печальный, с опущенной головой.

Думаю, это он зря. Не привык проигрывать просто. Но в нашем деле к поражениям надо относиться легче.

Всегда можно проиграть. Надо просто уметь вставать после этого. И теперь уже выигрывать.

Степаныч сказал тоже самое. Он наверняка не церемонился с Пряхиным.

Сказал что-нибудь обидное и резкое. В своей манере. Типа, ну вот, макака, допрыгался. Упал с ветки.

В нынешние времена многим людям плевать на этику. И ничего за это не будет. На камеру смартфона не запечатлишь.

После Пряхина из наших пока никто не выступал. На всех трех кругах боролись участники из «Кометы» и «Кировского».

У нас следующим должен пойти Малиновский Юра по прозвищу Пифагоровы штаны или просто Пиф. Тоже интересный парнишка.

Любитель математики и расчетов. Он уверял, что самбо и борьба вообще — это система рычагов и воздействия сил. Как у Архимеда.

Он вообще фанат статистики. Все подсчитывает и анализирует. Я как бы тоже не против такого.

Но не до такой же степени! Когда все надо перечислить и систематизировать. Например, выводить среднее количество побед нашей секции на протяжении последних пяти лет. Это уже забота тренера.

К борьбе Пифагор тоже относился серьезно. Анализировал все схватки. Свои и участников клуба. Вывел процент побед и поражений.

Любопытная статистика, кстати. Он рассказывал, что мы два года назад рвали всех. При дяде Федоре.

Ну как, рвали всех. Шестьдесят семь и сорок пять десятых процентов побед. Двадцать три и ноль ноль шесть сотых проигрышей. Остальное ничьи.

Потом пришел Степаныч. Процент побед резко упал до сорока двух и трех десятых. Только в последний год выровнялся. До пятидесяти трех процентов.

По словам Пифагора, больше всего побед мы одержали по очкам. Из приемов больше всего одержано подножками и рычагом локтя.

Я подошел к парню. Малиновский чуть выше среднего роста и крупный. Мускулистый и плотный. Короткие руки и ноги. Голова большая, лоб выпуклый.

Еще Пифагор носил очки. У него зрение минус три на оба глаза. Когда боролся, снимал, само собой.

Сейчас Юра стоял, смотрел на ковер. Губы беззвучно шевелились. Что-то высчитывал опять.

Я не стал мешать. Это сделал Степаныч. Подошел, бесцеремонно хлопнул Юру по плечу.

— Ну что, Пифагоровы штаны, готов? Что там опять высматриваешь? Соотношение роста и длины ног противника?

Ну вот опять. Не мог подождать. Или хотя бы не так резко спрашивать. Бедолага Малиновский чуть очки не уронил.

— Да, я анализировал длину его конечностей. Думаю, для него предпочтительнее работать бросками. Желательно через спину. У него руки короче моих минимум на пять сантиметров.

В целом, все правильно. Так и надо. Анализировать, чтобы понять противника.

Вот только Малиновский иногда перегибает палку. Если его не отвлечь, так и будет стоять. Думать и строить схемы в уме.

— Хватит уже. Вперед. Иди и уложи его на ковер. Сколько вариантов поединка ты уже придумал? — спросил Степаныч.

Малиновский потер переносицу. Указательным и большим пальцами. Это у него характерный жест.

— Пять. Нет, даже шесть. Но насчет последнего я…

Степаныч схватил его и повел к ковру. Самая большая проблема Пифагора — это выбрать один из вариантов.

У него в голове сейчас ворочаются шестеренки и колесики. Я как будто отсюда слышу. Он продолжает обдумывать план боя.

Малиновский отдал очки тренеру. Вышел на ковер. Задумчивый, как будто решал задачу по ядерной физике.

Поздоровался с противником. Пожал руки. Приветствовал судей и рефери.

Свисток. Начало поединка. Малиновский стоял на месте, напряженно смотрел на противника. Тот выставил руки и пошел на Юру. Кажется, он посчитал нашего борца тормозом.

Когда почти дошел, Малиновский неожиданно рванулся навстречу. Руки поднял. Противник остановился. Замер на месте.

В это мгновение Малиновский опустил руки. Схватил соперника за рукава. Затем шагнул вперед и вправо.

Быстро поставил правую ногу за противника. Нагнулся и хотел схватить его за ноги.

Что это? Он собрался сразу делать бросок обратным хватом двух ног? Так быстро? Без разведки и подготовки?

Видимо, посчитал, что прокатит. Внезапное нападение на неподготовленного противника.

Эх, он поторопился. Не успел. Бросок надо выполнять захватом обеих ног соперника. Быстро выбить их вперед. Уронить его на спину.

Но самбист из «Кировских» сумел отскочить. Защитился. Пригнулся, опустил центр тяжести, оттолкнул Малиновского. На что он рассчитывал?

Самое лучшее положение для этого броска — когда соперник скрещивает ноги. Для этого его лучше сбить назад. Или осадить на одну ногу повернуть туловище до скрещения ног.

Но дело на этом не закончилось. Оказывается, атака на ноги была лишь прикрытием. Мы недооценили Малиновского.

Он развил атаку. Бросился в ноги соперника. Теперь нацелился на его ноги спереди. Схватил куртку соперника под локтями. Сильно рванул на себя и вниз.

Потом подшаг правой вперед. Присел на обеих ногах. Согнул туловище и наклонился вперед. Схватил противника обеими руками.

Прижался к коленям, как к маме родной. Правым плечом уперся в живот. Рванул ноги на себя и вверх. Одновременно развел их в стороны.

На этот раз противник не ушел. Согнулся, пытался отскочить. Но Юра все просчитал. Держал крепко.

Соперник пытался удержаться на ногах. Но Малиновский все-таки уронил его на ковер. Чем и заработал чистую победу.

Реабилитировал нашу секцию после поражения Пряхина.

Дальше все, как обычно. Поздравления, восторженные от наших приятелей, скупые — от Степаныча.

Впрочем, Малиновский обратил мало внимания и на те, и на другие. Опять задумался. Увидел меня, постучал по плечу костяшками пальцев. Пробормотал непонятно:

— Надо было второй вариант использовать. Центробежную силу надо было использовать больше. Всего десять градусов не хватило.

Ну да, конечно. Я кивнул, не вслушиваясь в его белиберду. Отпустил Юру дальше. Тот отправился к Крабову, они любители болтать на научные темы.

Чтобы отдохнуть, я отправился на трибуны. Уселся рядом со зрителями. Пил воду.

Но долго не засиживался. Внизу остановился Степаныч. Озирался. Увидел меня, заорал:

— Волков, ты где ходишь? Я тебя всюду ищу. Чего расселся, как на завалинке? Быстро на ковер, твоя очередь выступать.

Я вскочил, как подброшенный пружиной. Как так? Почему никто не предупредил? Откуда я должен знать.

Быстро спустился по ступенькам к проходу. Степаныч свирепо пихнул меня в бок.

— Ты меня с ума сведешь, оболтус. Где ты шляешься? Если бы опоздал, тебя бы исключили.

Оказывается, у нас произошла замена. У «Кировских» один из участников повредил запястье. Его заменили на борца из «Кометы». Очередь сдвинулась. Поэтому меня поставили на замену.

— Однако, дела, — заметил я. — А что так, можно? Без предупреждения. Кто там, мой противник? Ого, а он точно моего веса?

Надо же. На другом конце ковра, в синем углу стоял здоровенный малый. Выше меня на голову. Широкоплечий, с пудовыми кулаками. Габариты, как у Звеньева.

Степаныч кивнул.

— Я тоже удивился. Но все верно. Вес хоть и превышает, но в пределах нормы. Семьдесят семь. Хотя на глаз на все сто вытянет.

Он похлопал меня по плечу. Типа, ободрил. Как будто отправил в клетку с тигром.

— Ну, удачи. Надеюсь, не подведешь.

Ага, спасибо. Очень благородно с моей стороны. Выходя на ковер, я все так же задавал себе главный вопрос. Как в этом бугае всего семьдесят семь кило?

Спорт Вася Скорлупкин считал самым главным делом своей жизни. А борьбу самым главным делом в спорте.

Он тренировался два раза в день. Один раз в секции вольной борьбы и самбо. Другой день в клубе тяжелой атлетики. По утрам бегал в парке.

Почему такое самоистязание? Из-за фамилии, конечно. В школе в младших классах Васю дразнили. Кличка Скорлупа прочно закрепилась за ним. Не отмоешься.

Чтобы никто не смел называть Скорлупой, Вася дрался. Много раз. И много раз получал по башке. Вскоре его уже избегали. Скорлупой не называли даже старшеклассники. Ровесники тем более.

Кроме «Группы троих». Так называли трех новеньких, пришедших в девятом классе. Почти одновременно.

Они перевелись из других школ. Один из интерната. Двое из спортивной школы. Но все спортики.

Детдомовский Рома боксер. Ходили слухи, что он уже чуть ли не КМС по боксу.

Гриша и Олег борцы. Причем Грише и борьба не нужна. Толстый и мощный, с красным носом и обвислыми щеками. Уже в девятом классе похож на тридцатилетнего мужика. Кулаки как два молота.

Вася и сам не маленький. Но по сравнению с Гришкой лилипут.

Олег самый маленький. В пупок дышит. Но, как водится, самый духовитый. Наглый и самоуверенный. Глазки мелкие, плечи широкие. Тоже вроде КМС по борьбе.

В первый же день Олег подошел к Васе, сидевшему в одиночестве на последней парте.

— Подвинься.

Вася не привык, чтобы ему приказывали.

— Иди другое место найди. Тут занято.

Олег прищурил без того узкие глазки.

— Э, как там тебя, Скорлупа! Засохни, понял⁈

Дело происходило на перемене. Урок по физике еще не начался. Другие ученики шумели и кричали так, что ничего не слышно. Но Вася все разобрал.

Впоследствии он понял, что Олег специально до него докопался. Хотел самоутвердиться на новом месте. Показать себя. Доказать, что его нельзя трогать. Что его надо бояться. Намеренно пошел на конфронтацию.

Но тогда Скорлупкин об этом не знал. Ничегошеньки. Он поднялся и уперся лбом в лоб Олега.

— Ты че, гнида, вякать будешь?

— Ты кого гнидой назвал?

Слово за слово, они зацепились. Возможно, подрались бы прямо в классе. Но пришла училка.

Она посадила Олега на первую парту. Рядом с Васей посадила Таню Метелкину.

— После уроков поговорим, — сказал Олег с угрозой. — Там решим, кто тут гнида.

Само собой, они встретились после уроков. Олег бросил его через бедро на асфальт. Потом они неплохо так намылили Васе шею. Он лежал минут пять, потом одноклассник помог ему встать.

— Ты чего полез к ним? — спросил он, когда Вася вытирал кровь и сопли с лица. — Не знаешь, что ли? Какой смысл драться со спортсменами?

Нет, Скорлупкин не знал. А вот одноклассник уже наслышан.

— Они чертовы борцы, зачем ты с ним сцепился? — повторил приятель. — Их только дубинка остановит.

Вася заинтересовался, что это за борцы такие. Не то чтобы, совсем не знал. Но через неделю очутился в секции вольной борьбы. Через год пошел на дзюдо и самбо.

Занимался каждый день. В конце десятого класса, в апреле, в очередной раз подрался с Олегом, потом с Гришей и Ромой. В этот раз уже он намылил всем шею.

Теперь к нему уже никто не лез. Так продолжалось до самого окончания школы. Знали, что лучше не связываться.

Так и продолжалось. И в институте, и на работе. Вася продолжал тренироваться.

А сейчас, на товарищеской встрече, Вася впервые выступал в первом полусреднем весе. Тренер предложил, чтобы потом выиграть в первенстве района. Он считал, что именно в этом весе Вася легко дойдет до союзного чемпионата. И победит там.

Для этого парень скинул десять кило. Остались только чистые мышцы. Сейчас он был готов разметать всех на своем пути. Особенно вот этого темноволосого увальня Волкова, которого поставили против него.