Непобедимый

Глава 26 Новая тренировка

Я поднял голову и посмотрел на Эмиля и на мужика в труселях, прячущегося за моим приятелем.

— Он что, вырубился? — почему-то шепотом спросил Эмиль. — Точно? Как ты смог его завалить?

Как-как. Я до сих пор не могу сам поверить, что смог его перекинуть. Бросок проведен коряво, но все-таки получилось. Своей цели я достиг и остановил разбушевавшегося зверя.

Я поднялся с груди незнакомца и пощупал его пульс на шее, в районе сонной артерии. Довольно быстрый и прерывистый, но все-таки есть.

Тогда я приподнял его голову и пощупал затылок. У такого кабана должен быть железный череп, но бросок получился сильный, он приложился головой об асфальт, так что вполне мог что-нибудь себе сломать. Но нет, вроде все в порядке.

Я выдохнул с облегчением, поднял голову и кивнул Эмилю за спину.

— Я же сказал, держать его, чтобы не свалил. А он что у тебя делает?

Эмиль оглянулся и с выругался, увидев, что мужик в труселях побежал прочь по улочке. Тут же сорвался следом.

Я устало поднялся, присел на корточки и подождал, пока они скроются из виду. Только тогда похлопал здоровяка по щеке, приводя в чувство. Но тот пока не очнулся.

Я похлопал сильнее, по щетинистой щеке. Он зашевелился и застонал.

— Это ты его уронил? — спросил сзади Головин. Он поднялся и подошел к нам, держась правой рукой за поврежденный локоть левой. — Как ты сумел? Он же просто дикий какой-то. Что здесь вообще произошло?

Здоровяк снова застонал. Руки у него местами заляпаны машинной краской, значит, тоже работает на заводе, скорее всего.

В этом конфликте он пострадавшая сторона. Я почти на сто процентов уверен, что он застукал того полуголого мужика со своей женой. Хорошо, что тот оказался изворотливый.

— А это мы сейчас выясним, — ответил я, глядя, как здоровяк открыл глаза. Белки у него закатились, а когда он открыл глаза шире, встали на место. Мужик непонимающе уставился на нас и опять застонал. — Эй, ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь? Можешь говорить?

Он кивнул и держась за лоб левой рукой, уселся на асфальте. Мимо по дороге проехала черная «Волга ГАЗ 21» с пышными формами, внутри водитель и двое пассажиров, они удивленно посмотрели на нас.

— Где он? — прорычал бугай и огляделся. — Куда делся сукин сын?

Я коснулся его плеча, но верзила так и не обращал на меня внимания.

— Скоро наш коллега приведет его. Но я бы рекомендовал вам не устраивать драку. Если вы не хотите, чтобы я опять швырнул вас об асфальт. Я так понимаю, у вас произошел семейный конфликт?

В конце улицы показался Эмиль, ведущий мужика в труселях, как пленного. Здоровяк увидел их и попытался встать, но я навалился на него и прижал к асфальту, блокируя ноги, чтобы не сбросил меня.

— Сохраняйте спокойствие, граждане. Давайте обойдемся без скандалов.

В течение следующего получаса мы урегулировали конфликт. Говорин тоже взял на себя роль миротворца. Как я и думал, здоровяк вернулся с работы пораньше и поймал супругу с другим.

Можно было отвести в райотдел их обоих и Головин так и хотел сделать, но я уговорил не делать этого и отпустить бугая.

Во-первых, он все равно мешался бы нам, то и дело порываясь напасть на обидчика. Даже несмотря на то, что мы пытались его держать вдвоем. Наручников у нас не было, если бы понадобилось, пришлось бы стянуть руки поясным ремнем. Всегда есть шанс, что он вырвется и набросится на дрожащего мужика в трусах.

Ну, а во-вторых, его по-человечески жаль. Ладно, чего уж там. Он хоть и слегка помял обидчика, но не убил и ничего не сломал. Так что, пусть идет и разбирается с супругой. У него сейчас все мысли только об этом.

Головин согласился, только когда я сказал, что есть вероятность, будто этот верзила разнесет нас по дороге. Даже я не смогу с ним справиться. Так что, его безопаснее отпустить.

Мы так и сделали. Отправили здоровяка домой, а сами отвели мужика в труселях в участок, оштрафовать за нарушение общественного порядка. Впрочем, внутрь отделения я уже не заходил.

Мне хватило впечатлений на сегодня. Кроме того, времени мало, мне надо на тренировку, поговорить со Степанычем. Я дошел до райотдела вместе с другими дружинниками, забрал из дежурки сумку с вещами и распрощался на пороге. Головин пожал мне руку.

— Ты теперь в отряде, — сказал он, глядя мне в глаза. — Неплохо себя показал сегодня, с почином, так сказать. Двое задержанных, хороший урожай. Давай, жду тебя на собрании отряда послезавтра, как раз познакомлю с остальными ребятами и девчатами, узнаешь, чем мы занимаемся.

Я посмотрел на него. На левой щеке царапина от падения, рукав рубашки испачкался в грязи, волосы растрепаны, выглядит не самым лучшим образом. Впрочем, я уверен, что сам выгляжу не лучше.

— Обязательно приду. Мне понравилось, — тут я не кривил душой. Действительно, интересные у них тут обходы. — И часто у вас так? Всегда с кем-то деретесь?

Головин рассмеялся и покачал головой.

— Не, обычно такое редко случается. Чтобы вот так, сразу два задержания, такого не помню, — он оглянулся и придвинулся ближе. — Мы обычно даже не ходим по району, особенно, когда дождь идет. Сидим в кафешке или в кино ходим. Коротаем время, чтобы на занятия не ходить. У нас был один ловелас, так он с девушками во время рейда знакомился. В общем, у нас тут несложно.

Ну что же, тоже верно. Хороший способ отвлечься от рутины.

— Ладно, увидимся, — я тоже пожал ему руку. — Привет Груздеву.

Развернулся и побежал к остановке. Время уже вечернее, небо потемнело и вскоре может хлынуть дождь. Не хватало еще попасть под ливень.

Быстро нырнул в автобус и так же быстро докатил до стадиона. К началу тренировки опоздал на целых двадцать минут, хотя сегодня у меня и так пропуск. Переоделся в пустой раздевалке и вошел в шумный зал, где уже тренировались ребята из нашей секции.

Как обычно, помещение разделено на две части, ближняя к двери занята самбистами. В дальней части бросали друг друга вольники.

Наши уже размялись и отрабатывали переднюю подсечку в колено, держа друг друга за локти. Если посмотреть со стороны, они походили на танцоров, отрабатывающих очередные па.

С той лишь разницей, что все тут мужского пола и один из партнеров то и дело чуть ли не падал после успешного приема. Правда, тот, кто выполнял подсечку, придерживал партнера, чтобы он не упал полностью.

Шум, как обычно, стоял сильный. Борцы падали на ковры, шлепали руками и ногами, тут же вскакивали и менялись. Я подбежал к краю ковра.

Степаныч меня не видел, он ругал Звеньева за какую-то ошибку, стоял ко мне спиной. Я подождал, когда он освободится и когда тренер повернулся с недовольным лицом, я подошел к нему.

Хотел извиниться за опоздание, а Степаныч удивленно поднял брови и спросил:

— А ты чего здесь делаешь? Ты же вчера на встрече был. Зачем сюда приперся? Отдыхать надо, восстанавливаться.

Я покачал головой.

— Зачем тратить время и валяться на боку, как Емеля в сказке? Я лучше лишний раз позанимаюсь, — я многозначительно посмотрел на тренера и добавил: — Особенно перед районными соревнованиями.

Ну-ка, что он там? Что скажет? Устроит выволочку прямо здесь или сдержится? Я почти не сомневался, что Степаныч откажет в участии в районном турнире, а значит, как обычно, перейдет в наступление и начнет орать и брызгать слюной, чтобы я не смог сопротивляться.

Но тренер только зыркнул на меня огненным взглядом и промолчал. Кивнул.

— Ладно, иди, разминайся. Хорошенько, чтобы не травмировать себя. Работай осторожно, без фанатизма, понял? Эх, молодежь! Делать тебе нечего. Лежал бы сейчас на диване и в ус не дул.

Странно. Это на него не похоже. Но пока у меня нет времени размышлять над причудами наставника, я повиновался и пошел разминаться. После вчерашних соревнований и ночной схватки все тело гудело, как натянутая струна.

Я размял мышцы, начиная с головы и заканчивая ступнями ног. Особое внимание уделил ушам, вернее, их верхней части, нещадно мял их, чтобы туда активизировать приток крови. Наконец, почувствовал, что готов.

Когда вернулся на ковер, парни уже отрабатывали подсечку изнутри. Я подошел к Шкалину Диме, тот как раз работал без партнера, хотя и тяжелее меня на двадцать кило.

— Давай работать вместе.

Шкалин кивнул и мы начали тренировать прием. Подсечка изнутри делается с заводом своей ноги между ног противника.

Я схватил левой рукав куртки партнера под его локтем, а правой над ключицей, действительно, почти как в вальсе. Рванул его влево, заставляя перенести тяжесть тела с правой ноги и подсек его изнутри.

Засунул правую ногу и выбил его пятку своей подошвой. Протащил свою ногу вдоль ковра влево от себя, как бы за свою спину, добился, чтобы Шкалин остался в неустойчивой позиции и рывком рук и туловища бросил его на маты.

Когда он делал прием, то допускал распространенную ошибку, старался поднять подсеченную ногу вверх, вместо того, чтобы тащить ее вдоль ковра. Это естественное желание, хочется вывести соперника как можно больше из равновесия, но лучше не тянуть ногу вверх, а тащить ее вдоль и назад, за себя. Так он как будто закручивается и теряет способность сопротивляться еще больше.

Лучше всего такая подсечка проходит, если противник стоит с широко расставленными ногами или тянет на себя, но колени у него остались прямые. Тогда его надо сбить на пятку и завести влево.

На отработку каждого приема отводилось пять минут. Мы ловко бросали друг друга.

— Откуда ты знаешь, какие тут могут быть ошибки? — спросил Шкалин, поднимаясь в очередной раз. — Ты тут всего месяц ходишь, что за вундеркинд такой?

Я усмехнулся. Вопрос риторический, Дима знает, что я отделаюсь стандартным ответом, будто изучал самбо самостоятельно.

Хотя я слышал от Борьки и Суслика, что среди ребят ходит слух, будто я раньше занимался самбо на уровне КМС, но потом вынужден был сменить секцию. А родом я из Крайнего севера. Или из Дальнего восток.

И вообще сломал себе карьеру, потому что подрался с на танцах и проломил голову сыну высокопоставленного чиновника. Поэтому вынужден был на время уйти из спорта.

Кто-то еще говорил, будто я катался пьяный за рулем и совершил ужасное ДТП, пробив перила моста и уронив в реку другую машину. Короче говоря, странные и таинственные слухи.

— Надо просто использовать уши и глаза надлежащим образом, — ответил я, будто само собой разумеется. — Все органы чувств, чтобы понимать противника.

Шкалин показал на уши.

— Хватит вешать лапшу на уши. Сейчас мы с тобой поработаем в свободной схватке, а там уже будет видно, кто опытный.

Да, после отработки приемов минут сорок осталось на спарринг. Мы разделились на пары, я остался со Шкалиным.

Он ходит на самбо уже полгода, вполне опытный и способный борец. Но, честно говоря, частенько зарывается, пытается атаковать, но забывает про защиту.

Со Шкалиным достаточно просто работать в контратаке, дожидаться, когда он потеряет равновесие или оставит открытой руку или ногу, тогда можно успеть схватить его и поймать на болевой. Так я и сделал.

Мне удалось повалить его на бок и схватить хватом сверху запястье правой руки. Я перевернул его на лопатки и Шкалин отчаянно забился, пытаясь освободиться. Как раз отдал мне руку.

Я как раз находился рядом и нажал на его запястье, перегибая его локоть через свое бедро. Рука Димы согнулась, тогда я отжал его вперед и вниз за свое бедро. Потом поднял правую ногу и наложил голень на запястье его согнутой руки, попавшей в мой захват, как капкан.

Сейчас Шкалин лежал на спине, согнувшись, а левая рука поднята вверх и попала в зажим моей ноги. Я находился рядом сбоку и прижимал его к полу туловищем.

Теперь, чтобы завершить прием, осталось только приблизить ноги с пойманной рукой партнера к себе, выворачивая еще больше и создавая болевую нагрузку на его плечо и локоть. Низом живота я давил на плечо, чтобы Шкалин не мог его поднять и уменьшить боль.

Действовал осторожно, чтобы не сломать руку партнера. Наконец, Дима похлопал меня по плечу, сигнализируя о сдаче.

Когда я встал, то заметил рядом Степаныча. Тот стоял с мрачным лицом, сложив руки на груди и смотрел на нашу схватку. Потом поманил меня, махнув рукой.

— Ну-ка, герой, пошли, поговорить надо.

Эге, вот оно. Наконец-то, поговорим о том, что я хочу. Ну что же, я уже придумал кое-какие контрприемы против их отказа. Тут можно сыграть на том, что существуют исключения. Как и в любом виде спорта, всегда можно найти исключение из правил.

Если так посмотреть, то официальное признание самбо, как вида спорта произошло совсем недавно, буквально пять-семь лет назад. Регламент соревнований взят из дзюдо и борьбы, кое-что изменили, преобразовали под себя, адаптировали к советской специфике. Но даже там имеются исключения.

Так что, канон выступлений не является незыблемым. Он еще только в стадии формирования и я думаю, что если талантливому новичку позволят выступить на районных соревнованиях даже после двух-трех месяцев тренировок, это не будет таким уж грубым нарушением правил. За которые меня могут впоследствии дисквалифицировать.

Как всегда, все зависит от точки зрения и решения вышестоящих лиц. А там я постараюсь найти поддержку. Даже если сейчас услышу отказ.

Буду рыть носом землю, как бульдозер, но прорвусь на соревнования. Я не собираюсь терять время из-за формальных ограничений, когда уже могу выступать.

Вот с каким настроем я пошел за Степанычем в известную уже мне подсобку. Остальные ученики продолжали соревноваться между собой и старались бросить друг друга в ловком броске.

После того, как мы вышли с нашей половины зала и очутились на стороне вольников, я посмотрел, как они тоже швыряют друг друга. Более широкоплечие и приземистые, чем самбисты, хотя различий на самом деле не так уж и много.

Степаныч подошел к подсобке и нырнул внутрь. Дверь выкрашена белой краской, хотя уже не мешало бы обновить покраску. Внизу дверь уже потемнела от использования, пространство вокруг металлической ручки тоже слегка испачкалось.

Я задержался снаружи и услышал изнутри рассерженный рык:

— Ну, где ты там? Провалился, что ли?

Ладно, чему быть, тому не миновать. В крайнем случае, я всегда могу поменять секцию и выступать уже за другой клуб, там, где ко мне будут относиться лояльнее.

У Степаныча ко мне явное предубеждение. Видимо, не любит выскочек из новичков. Это убеждение трудно будет переломить, разве что я стану чемпионом Союза.

Я вошел в знакомую уже подсобку, пропахшую табачным дымом и стружками. Как обычно, за столом сидел дядя Федя, а Степаныч развалился за диваном, закинув ногу на ногу. На меня он не смотрел, закрылся свежим номером газеты «Советский спорт».

— Как дела? — спросил старик, посмотрев на меня. — Ты зачем пришел? Почему не отдыхаешь? Хочешь загнуться от перетренированности?

Не очень любезное приветствие. Особенно, после того, как вчера я выиграл все схватки.

Так и недолго потерять мотивацию, правда, это не про меня. Моя мотивация не зависит от мнения двух старых бурдюков, набитых высокомерием и сидящих тут с видом полубогов.

Я покачал головой. Скажу правду, в кои-то веки. Вернее, полуправду, потому что я пришел все-таки воспользоваться плодами моих вчерашних побед и добиться от тренеров согласия. Но судя по их угрюмому виду, это будет трудно. Если совсем не безнадежно.

— Я чувствую себя хорошо, так что зачем валяться дома. Мне там скучно, я хочу на тренировку.

Дядя Федор вздохнул и сокрушенно погасил окурок в пепельнице.

— Тебе нужно соблюдать режим. Слишком много тренировок так же опасно, как и слишком мало. Ты еще молод, полон сил и энтузиазма, поэтому не понимаешь этого. Впрочем, ладно, мы с тобой еще поговорим про это. А сейчас скажи, ты что, собрался участвовать в соревнованиях района?

Ну вот, началось. Я весь подобрался и кивнул. Чтобы они не говорили, но я буду стоять на своем. Певица с вырезки из журнала, висевшей на стене, казалось, подмигнула мне, подбадривая. Говорила, чтобы я не отступал и не давал задний.

— Обязательно буду, — твердо сказал я. — Даже если вы меня не допустить, я считаю, что всегда можно…

Дядя Федор переглянулся со Степанычем и перебил меня:

— А кто сказал, что мы тебя не допустим? Наоборот, мы как раз хотели попросить тебя принять участие. Ты теперь должен готовиться к районном турниру. Все уже согласовано и ты официально внесен в список участников. Они состоятся уже в конце месяца. Так что, теперь ты должен слушаться нас. Особенно в плане режима тренировок, сна и питания. Ты все понял?

Ошалеть можно. Я кивнул, не в силах выговорить и слова.