Непобежденная

Глава 22

Закутавшись в одеяло, Ида сидела возле узкого, забрызганного грязью окна, выходящего на кривую лондонскую улочку. Армия норманнов вошла в столицу три дня назад. Приближенным Вильгельма, и Дрого в том числе, были предоставлены для жилья небольшие дома; большинство же воинов по-прежнему располагались в повозках и палатках.

Ида почти не видела Дрого. Он приходил поздно ночью и поднимался с первыми лучами солнца, когда она еще спала. Ей очень не хватало его, и мысли о том, что, может быть, уходят последние дни, когда они могут побыть вместе, делали ее тоску непереносимой.

За эти три дня Ида успела возненавидеть Лондон — серый, шумный, с запруженными народом улицами. В толпе горожан резко выделялись кольчуги норманнов — хотя большая часть армии стояла лагерем в пригородах, днем они буквально наводняли центр. Небо над городом было мутным от столбов дыма сотен каминов и костров; узкие, причудливо изогнутые улицы завалены конским навозом, мусором и грязью, а вдоль домов нередко пробегали крысы, большие и жирные. Когда-то Ида стремилась убежать от шума и духоты Пивинси. Лондон оказался во сто крат хуже.

Впрочем, будь Дрого все время с ней рядом, столица виделась бы Иде в более приятном свете. Но видно, им не суждено быть вместе. Коронация Вильгельма состоится через несколько дней, после чего он начнет раздавать награды тем, чьи мечи добыли ему корону, даруя им земли, отнятые у саксов. Без сомнения, немалый надел получит и Дрого. и этого Ида боялась больше всего. Может ли крупный землевладелец-норманн оставить у себя свою бывшую пленницу-саксонку? А она могла называть себя только пленницей — ни о любви, ни тем более о совместном будущем Дрого ей не говорил.

Мрачные размышления Иды прервал стук в дверь. Должно быть, это Мэй, подумала Ида. Но почему так рано? Плотно запахнувшись в одеяло и подобрав его снизу, чтобы оно не волочилось по полу, Ида мелкими шажками направилась к двери. Открыв ее, она остолбенела; предназначавшаяся Мэй приветливая улыбка медленно сползла с ее лица. К великому ужасу Иды, перед ней стоял Вильгельм — тот самый Вильгельм, который всего через несколько дней должен был стать королем Англии! Ее вывел из оцепенения громкий смех стоящих за его спиной Дрого, Танкреда, Унвина и еще двух незнакомых норманнов, которых тоже развеселил ее ошарашенный вид.

— Чему я обязана столь высокой чести? — с трудом выдавила из себя Ида, удивляясь, почему ее голос вдруг стал таким сиплым.

Дрого горделиво улыбнулся. Застигнутая врасплох, его подруга была удивительно хороша — разрумянившиеся от волнения щеки, стройная фигура, которую тонкая ткань одеяла не скрывает, а выгодно обрисовывает, пышные разметавшиеся волосы, волнами ниспадающие на плечи…

Было заметно, что и на Вильгельма Ида произвела не меньшее впечатление. Чуть помедлив, он торжественно взял ее руку и, склонив голову, коснулся ее губами. Иде этот знак внимания стоил того, что непокорное одеяло моментально соскользнуло; и как только ее рука освободилась, девушка судорожно ухватилась за его край, снова вызвав смех. Закрывая плечо, она с удовлетворением подумала, что норманны не могли не увидеть лямку ее ночной рубашки и не понять, что под одеялом она не совсем раздета.

— Его светлость герцог Вильгельм прибыл к тебе, — объявил Дрого, — чтобы ты могла принести ему клятву верности.

— Как? Прямо сейчас? — изумилась Ида; заметив, что свиту будущего короля упорно не покидает веселье, она гордо выпрямилась: — Но женщины не приносят клятву верности.

— Для тебя его светлость решил сделать исключение, — со значением произнес Дрого.

И тут Ида вспомнила, что сказала Вильгельму в Пивинси. Она спокойно, с достоинством опустилась на одно колено перед Вильгельмом, произнесла высокопарную клятву, слова которой мог бы подобрать далеко не всякий рыцарь, и поцеловала кольцо на его руке. Вильгельм помог Иде подняться и снова поцеловал ей руку.

— Твой французский превосходен, дитя мое, — чуть улыбнулся он. — Твоя мать учила тебя очень хорошо.

Хотя Дрого и говорил Иде, что Вильгельм с пониманием отнесся к ее попытке скрыть свое знание французского языка, сердце у нее все же екнуло.

— Ваша светлость… — начала Ида, лихорадочно подыскивая слова оправдания, но Вильгельм прервал ее:

— Не надо извинений. Я тебя ни в чем не виню. Когда моя супруга прибудет сюда, я расскажу ей об Иде из Пивинси. Думаю, ее весьма позабавит твоя уловка и… твоя история.

Сказав еще несколько любезностей, Вильгельм и сопровождающие его норманны покинули дом. Несколько мгновений Ида молча смотрела на закрытую дверь, затем обессиленно упала на кровать. И почти тут же услышала, что дверь открывается снова. Она испуганно подняла голову и облегченно вздохнула: это был Дрого, один.

— Что это за шутка?! — возопила Ида. — У меня после нее просто сил не осталось, а то я кинулась бы на тебя с кулаками!

Дрого примирительно рассмеялся и поцеловал ее в щеку.

— Думаю, для Вильгельма это не совсем шутка. Он внезапно вспомнил твои предсказания и захотел, чтобы они осуществились.

— Похоже, у него слишком хорошая память, — буркнула Ида.

— Но это же прекрасно — он не забудет твоей великолепно произнесенной клятвы верности.

— Было бы еще прекраснее, если б ты предупредил меня заранее и я смогла бы произнести эту клятву умытой, причесанной и в соответствующем платье.

Дрого открыл сундук для одежды, стоящий в изголовье.

— Думаю, лучше всего было именно так, как получилось. Клятвы верности, данной в столь необычной ситуации, Вильгельм забыть не сможет.

— Ладно. Я рада, что доставила ему развлечение, — Дрого достал из сундука ее черное платье. Ида нахмурилась. — Тебе нет нужды мне прислуживать. Скоро сюда придет Мэй. Она мне поможет.

— Нет, сегодня ее не будет. Она помогает твоей матери подготовиться к свадьбе.

Ида, изумленно раскрыв глаза, медленно села на кровати.

— Моя мать в Лондоне? Не могу поверить!

— Она решила отправиться в столицу до того, как Серл пошлет за ней, — ответил Дрого, помогая Иде встать с кровати.

— И она выходит замуж сегодня?

— Да, и в ближайший час.

Ида была настолько поражена услышанным, что покорно позволила Дрого одеть тебя, причесать и даже ополоснуть лицо. Только когда они неторопливой рысцой подъезжали к большому лагерю, разбитому в окрестностях города, Ида почувствовала, что ее мысли понемногу стали проясняться. Первым делом она почувствовала себя уязвленной тем, что Ведетт даже не сочла нужным к ней заглянуть. Впрочем, Ведетт могла и не знать, где именно остановилась Ида, а с другой стороны, это знал Серл… А может, и ему это было неизвестно… Но как бы то ни было, Ида очень жалела, что они с Ведетт не повидались. Ей хотелось о многом поговорить…

— Как быстро… — пробормотала Ида. — Даже без ухаживания.

— Они ухаживали друг за другом двадцать лет на зад, — ответил Дрого.

— Но с того времени оба они сильно изменились.

— И поняли, что любят друг друга. Послушай, Ида. Твоя мать потеряла и мужа, и дом. Ты хочешь, чтобы она до конца своих дней ютилась в этом монастыре?

— Нет, но к чему это делать так поспешно? И Аверил, и Этелреду нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к Серлу.

— Привыкнут после свадьбы. Тебе же он сразу понравился. Так же он понравится и твоим брату и сестре. Серл любит Ведетт, а ей нужна опора в это трудное время, и ее детям тоже. И видимо, очень нужна, если она рискнула отправиться в Лондон, не дожидаясь, когда Серл за ней приедет.

Ида все еще обдумывала его слова, когда их лошади остановились перед палаткой Серла и ее хозяин бросился им навстречу — растерявший всю свою степенность и взволнованный, словно юноша, Ида и Дрого тепло поздоровались с ним, а затем Ида направилась к горевшему неподалеку костру, чтобы поговорить с Аверил и Этелредом. Они сидели у огня вместе с Браном, Годвином и детьми, находящимися на попечении Иво и Мэй. Ида заметила среди ребятишек несколько незнакомых мордашек.

— Сколько их сейчас? — удивленно спросила она, садясь на бревно рядом с Браном. — Когда мы подошли к Лондону, у Мэй и Иво было девять приемышей. Похоже, их число несколько возросло.

— Четырнадцать. Не считая Уэлкома и Эрика, которые перебрались к Годвину, — ответил Бран. — Я сказал Дрого, что ему надо поскорее получить свою землю и со всех ног бежать туда, иначе скоро ему придется возводить палаточный городок для всех сирот и брошенных детей, которых подбирают Иво и Мэй.

— Брошенных детей?

— Утром они нашли возле своей палатки трех подкидышей. Думаю, эти дети — нежеланное потомство какой-нибудь из женщин, которые едут в обозе армии.

Ида горестно покачала головой, но тут же подумала, что Мэй и Иво способны дать малышам ту заботу, которой их родная мать наверняка дать им не способна. Ида повернулась к своей сестре и перехватила быстрый испытующий взгляд, который та бросила на Серла.

— Он хороший человек, — сказала Ида Аверил, и та вспыхнула.

— Но как можно играть свадьбу почти сразу после смерти отца? — голосом, в котором слышались обида и смятение, спросила она старшую сестру.

— Отец погиб уже несколько месяцев назад… Хотя, честно говоря, я и сама удивляюсь такой спешке. Но сейчас мы должны думать о матери. Мы находимся уже в другой стране. Домой нам не вернуться — там живут норманны. Нашей матери нужна крыша над головой, надежное плечо, нужен кто-то, кто смог бы о ней позаботиться. А положение супруги норманнского рыцаря освобождает от многих проблем.

— Она говорит, что любит его.

— Если она это говорит, то, по-видимому, так оно и есть. Послушай, Аверил, когда отец был жив, она относилась к нему безупречно, окружала теплом и уважением. Что плохого в том, что теперь она вернулась к человеку, которого любила в своей молодости?

— Ты в самом деле так думаешь?

Помедлив мгновение, Ида кивнула. Она действительно теперь думала именно так — после разговора с Дрого, который разрешил многие ее сомнения.

— Да. Поверь мне, Серл — действительно замечательный человек, добрый, честный. Вы отлично уживетесь.

— То же самое говорит нам и Бран, — произнес Этелред.

Услышав свое имя, Бран удивленно повернул к ним голову.

— Он стал хвалить норманнов? Невероятно! — улыбнулась Ида.

— У меня есть для этого основания. — Юноша насупился. — Я никогда не кривлю душой, даже если говорю о норманнах. Хотя мне этой нелегко, — хмуро добавил он.

— Но ты способен пересилить себя, и это очень хорошо. — Ида снова повернулась к Аверил: — Тебе стоит это перенять.

— Я постараюсь, — пробормотала Аверил. — В любом случае это должно быть лучше, чем жизнь в монастыре.

Ида внезапно заметила, что Аверил посмотрела куда-то в сторону, потом слегка вздрогнула, покраснела и поспешно опустила глаза. Повернув голову, Ида на миг изумленно застыла: там, куда украдкой глядела Аверил, стоял рядом с Дрого Унвин, и щеки его были не менее пунцовые, чем у ее младшей сестры.

Ида встретилась с понимающим взглядом Бран.

— Думаю, очень скоро Аверил изменит свое отношение к норманнам, — заметил юноша.

— Похоже на то, — рассмеялась Ида.

— Чему это вы так смеетесь? — подозрительно спросил Дрого, но не успели они ответить, как он снова задал вопрос: — У нас что, появились новые дети, или у меня просто плохая память?

Бран сообщил ему о недавнем прибавлении в семействе Иво. На вытянувшееся лицо Дрого жалко было смотреть.

— Тебе надо поговорить с ними, — сказала Ида. Он тяжело вздохнул, а затем негромко рассмеялся.

— Давно пора. А то придется воспользоваться советом Брана и убежать в свои владения, как только они у меня появятся.

Ида изменилась в лице. Слова Дрого напомнили ей, что скоро она должна остаться одна. Но когда он взял ее за руку, чтобы сопровождать на свадьбу, Ида сумела изобразить подобающую такому случаю радостную улыбку. Первый же взгляд на Ведетт развеял последние сомнения Иды: новобрачная выглядела как молодая девушка; глаза ее излучали любовь, щеки горели румянцем, движения были изящными и грациозными. Она вся светилась от счастья. А Серл…

Серл тоже словно помолодел лет на двадцать, и каждый, кто видел его и Ведетт рядом, готов был сказать, что брак их будет долгим и крепким…

Церемония бракосочетания прошла быстро. После свадебного пира Ида уединилась с Ведетт, чтобы поговорить.

— Мама, ты рассказала Аверил и Этелреду правду обо мне? — спросила она, помогая ей снять наряд невесты.

— Да, — ответила Ведетт. — Они немного испугались, потому что всегда побаивались Старой Эдит, только и всего. Я даже немного удивилась, что они не изменили своего отношения к тебе.

— Я тоже удивлена. Они мне даже ничего не сказали. Думаю, на эту новость они не обратили особого внимания, поскольку у нас был общий отец.

— Ты все равно осталась их сестрой, а это — единственное, что для них важно.

— Хотела бы и я смотреть на некоторые вещи так же просто. Знаешь, я частенько жалею, что уже не ребенок.

— Да, — согласилась Ведетт, — с возрастом все становится гораздо сложнее. А ты не знаешь, как Аверил и Этелред восприняли мое замужество?

— Как я поняла, Аверил эта новость немного ошарашила, но Этелред отнесся к ней спокойно. Бран сказал ему, что Серл — хороший человек, и ему это показалось вполне достаточным.

— Так и должно быть, — улыбнулась Ведетт. — Этелред боготворит Брана… А теперь, я думаю, нам надо поговорить о Дрого.

— В другой раз, мама. Сегодня — день твоей свадьбы. И кроме того, если откровенно, мне нечего тебе сказать. У нас ничего не изменилось.

— Хорошо, отложим этот разговор, но не надолго. Война окончена, и Вильгельм будет коронован всего через несколько дней. Сейчас вам с Дрого самое время принять какое-то решение.

— Я это знаю.

Ведетт поцеловала ее в щеку.

— Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Как я сейчас. Единственное, о чем я сожалею, — что не молода и не смогу подарить Серлу ребенка.

И тут Ида снова услышала голос. Впервые он не вызвал в ее сердце никакой тревоги. Некоторое время она сидела неподвижно, глядя прямо перед собой, но это длилось лишь несколько мгновений. Внезапно напряжение спало, и Ида мягко улыбнулась.

— Ты подаришь Серлу двух прекрасных сыновей. — Увидев, как изумленно расширились глаза у Ведетт, Ида громко рассмеялась. — Не могу понять;

— ты рада моим словам или они привели тебя в ужас?

— Разумеется, я счастлива, что смогу подарить Серлу детей. Меня просто ошарашило то, что я увидела. Даже в дрожь кинуло. Ты была так похожа на…

— Старую Эдит… Я как будто видела и даже слышала ср. Неужели тебя саму не пугает твой дар?

— Немного, — призналась Ида. — Хотя с каждым разом все меньше. — Услышав снаружи деликатное покашливание Серла, она, торопливо поцеловал мать в щеку, бросила: — Будь счастлива, мама, — и быстро выбежала из палатки.

Как оказалось, у Дрого было в лагере много дел, так что Иде представилась возможность навестить своих старых друзей. Она узнала, что Мэй и Иво воспользовались присутствием в лагере священника и тоже обвенчались; поговорила с Годвином, Браном…

Когда пришел Дрого, чтобы отвезти ее в Лондон, Иду рновь охватили тревожные мысли о будущем, от которых ее на время отвлекли беседы с друзьями. Весь день она старалась не выдать, какая боль гложет ее, старалась урезонить самое себя. И вот теперь… Она чувствовала, что впадает в самую настоящую панику. Что ее ждет? Хоть Ида и не желала себе в этом признаваться, но она смертельно завидовала счастью Ведетт и Мэй, счастью, которое для нее оставалось по-прежнему недоступным. Внезапно ей захотелось, чтобы Дрого остановился и ответил на вес мучающие ее вопросы. Ей даже на мгновение показалось, что она чувствует на себе его пристальный взгляд, но нет, ему и в голову не придет, какие мысли ее обуревают, и она ничего не скажет ему, ничего… Потому что тогда она может разрушить то немногое, что их связывает, и потерять его навсегда. И если уж им суждено расстаться, то надо ценить то короткое время, которое ей осталось быть вместе с Дрого.

Когда они вернулись в свой дом, Ида уже полностью взяла себя в руки, но она слишком устала от изнуряющей душу боли, слишком много утратила надежд, чтобы суметь тотчас стать самой собой. Раздевшись, она легла и на несколько минут уткнулась лицом в подушку; почувствовав, что внутреннее напряжение спало, она повернулась и стала молча наблюдать, как Дрого неловко стаскивает с себя доспехи.

— Жаль, Унвин мне не поможет, — пробормотал он. — Не понимаю, почему он задержался в лагере.

Ида тихо рассмеялась:

— Хотел посмотреть на мою сестру.

— На Аверил? — удивленно спросил Дрого.

— Он от нее почти не отходил.

— Но она так молода…

— Ей тринадцать. Но она скоро подрастет. Если его семья не будет возражать…

— Его семья только и сделала, что вручила ему меч и выпроводила из дому. Он сам всего добился. А добился Унвин многого — только что его произвел в рыцари сам Вильгельм. Но все же мне придется поговорить с ним. Аверил только тринадцать, и ждать ему придется долго. Я не могу позволить, чтобы все эти годы он пропадал неизвестно где, забывая о своих прямых обязанностях. — Он покосился на Иду. — Я видел, как ты разговаривала с Браном. Как он?

— Его хромота прошла; исчезла и скорбь от поражения. Все, о чем он сейчас думает, — как перенять от Серла его мастерство владения мечом.

Дрого с сомнением покачал головой;

— У меня еще нет земли, а вассалов едва ли не больше, чем у любого сеньора.

— И их число растет с каждым днем, — добавила Ида, стараясь скрыть, как больно кольнули ее слова о земле.

— Целая армия детей. Не знаю, как Иво и Мэй с ними управятся. Если бы я так сильно не занимал их работой, они сейчас имели бы столько же своих. — Он мгновение помолчал. — А я-то думал, что мой не поворотливый Иво закончит свои дни в одиночестве…

— Человек с таким добрым сердцем, как у него, никогда не останется один.

— Это верно. — Он привлек ее к себе. — Но хватит разговоров. Все последние дни я вижу тебя в этой комнате только спящей. И мне это не очень-то нравится.

— Мне тоже, — смущенно призналась она, подумав, что сегодняшняя ночь должна остаться в ее памяти на всю долгую жизнь, которую ей предстоит провести без Дрого.