Непокорная невеста

Глава 7

Крис настаивал, чтобы они сначала пообедали в ресторане, а потом уже отправлялись смотреть достопримечательности Каира, но Джуди заявила, что не хочет терять времени на еду.

— И все-таки мы пойдем и пообедаем, — решительно заявил Крис, и они отправились в ресторан. Выходя оттуда, Джуди снова остановилась в фойе и стала разглядывать огромную фигуру стоявшего там посыльного.

— В нем росту никак не меньше двух метров, — прошептала она мужу.

— Да, метра два, а может, и больше.

Крис, рост которого был больше ста восьмидесяти сантиметров, тоже пригляделся к красивому нубийцу. Тот улыбнулся Джуди, и она подумала, что никогда не встречала более красивого мужчины, — кроме Криса, конечно, который по совершенно непонятной ей причине с каждым днем становился в ее глазах все привлекательнее.

— Ты забыла о правилах хорошего тона, дитя мое! — Замечание, хотя и было сделано шепотом, тем не менее показалось ей справедливым, и Джуди, улыбнувшись еще раз нубийцу, проследовала за своим мужем, который уже вышел на улицу.

Нил сверкал в лучах раскаленного солнца, которое сияло над городом, полным суеты и шума. Голубовато-зеленые воды неторопливо текли на север. Джуди знала, что Нил не причиняет людям неудобств, в конце лета он разливался, но местные жители уже давно научились использовать его разливы в своих целях. Нил был совсем не похож на другую реку, которую греки называли Тигром. Тигр, протекающий на территории Ирака, отличается коварным и неукротимым нравом, ибо он разливается в совсем неподходящее время — весной, когда нет острой необходимости в воде. У спокойного Нила половодье всегда наступало летом, принося жизнь в засушливые районы. Теперь уровень воды в реке регулируется плотинами, и выше по течению, к югу от Каира, построено целое водохранилище, вода из которого используется для орошения земель в период засухи. Нил течет на север, и это очень удобно для судоходства. Лодки спускались вниз по течению и попадали в Средиземное море, а когда они возвращались назад, то их паруса надували господствующие здесь северные ветры.

— Давай прокатимся на фелукке! — воскликнула Джуди, когда они перешли дорогу и остановились, чтобы полюбоваться рекой. У берега стояла наполовину загруженная лодка, и лодочник с выдубленной солнцем кожей ждал, не подойдут ли еще желающие прокатиться. Мгновение спустя Джуди уже торопливо шагала по шатким сходням, поддерживаемая под руку Крисом. Они сели рядом, паруса с громким хлопком наполнились ветром, и фелукка заскользила по воде, направляясь к Аль-Гамии, Университетскому мосту.

Путешествие на лодке продолжалось ровно час; Джуди, со щеками, горящими от возбуждения, жадно всматривалась в незнакомую жизнь, кипевшую на берегах реки, в красивые здания, мечети и минареты, в пальмы, росшие у самой воды, и в заросли бугенвиллеи, прицветники которой сияли красным и фиолетовым.

Смуглые фигуры сновали в толпе, словно статисты в массовке, на некоторых из них были надеты свободные хлопчатобумажные одежды, развевающиеся на ветру, на других — только набедренные повязки. На ногах жители Каира носили кожаные шлепанцы, а на голове — белые шапки или тюрбаны. Джуди казалось, что она смотрит какой-то спектакль из восточной жизни, красочный и веселый, но при этом загадочный и удивительный.

В прежние времена, когда наступал день августовского половодья на Ниле, которого с нетерпением ждали египтяне, все жители Каира выходили на берег реки, чтобы отпраздновать wafaa al Nil — праздник верности Нилу. Но иногда начало половодья несколько задерживалось, и тогда процессия принималась угрожать реке, а не благодарить. Мусульманские священнослужители во главе с самим султаном, в одежде, украшенной драгоценными камнями, хором обращались к Нилу, умоляя его быть великодушным. В древние времена, чтобы ублажить реку, совершался языческий ритуал: в воду бросали жертву — красивую девушку, которую называли «невестой Нила». Во времена фараонов люди верили, что дарующие жизнь бесплодной земле разливы этой великой реки были слезами богини земли Исиды, оплакивающей Осириса. В недавние времена в Нил, как и в пролив Босфор, бросали живьем связанных преступников, лишая их последних надежд на спасение.

— Тебе понравилось? — спросил Крис, когда они вышли из лодки и пошли по улице вдоль реки.

— Я просто в восторге! — Джуди взглянула на Криса и в порыве благодарности добавила: — Спасибо тебе, Крис, что взял меня с собой. Если бы я не вышла за тебя замуж, я бы никогда не побывала в Египте… — Но, увидев, что брови ее мужа поползли вверх, она осеклась, и прекрасные черты ее лица слегка порозовели.

— Значит, и у брака есть свои преимущества, — сухо заметил Крис, прекрасно понимая, что она не высказалась до конца.

— Я не думала, чтобы мой дедушка смог привезти меня сюда, — охотно призналась Джуди после непродолжительного раздумья, которое, однако, ей пришлось прервать, поскольку Крис бросал на нее настойчивые взгляды. — Знаешь, когда я вышла за тебя замуж… я стала чувствовать себя свободнее, чем раньше.

— Ты чувствуешь себя со мной свободнее, чем со своим дедушкой? — удивленно спросил Крис.

— В каком-то смысле — да, — призналась Джуди. — Как я уже сказала, я бы никогда не увидела Египет, если бы не вышла за тебя замуж.

— Скажи мне, — спросил Крис, внимательно глядя на нее, — ты рада, что согласилась стать моей женой, или нет?

— Согласилась? — Джуди хотелось вежливо напомнить Крису, что ее согласие никого не интересовало, ее даже не спросили, хочет ли она выходить замуж, вот почему она не стала сразу отвечать на вопрос Криса. И сам Крис, и ее дедушка забыли, что она наполовину англичанка, и обращались с ней как с киприоткой, обязанной повиноваться своему опекуну и выйти замуж за человека, которого он для нее выберет, без единого слова протеста. — Мне тогда было всего пятнадцать лет, — заметила она, — я была слишком молода, когда меня заставили обручиться с тобой.

За этими словами последовало ледяное молчание. Они шли по улицам, никуда конкретно не направляясь, и никто из них не произнес ни одного слова. Джуди уже начала жалеть о том, что так разоткровенничалась с Крисом. Она никогда раньше не жаловалась Крису на свою судьбу и не собиралась делать этого сейчас, а всеми силами стремилась приспособиться к той жизни, которая была ей уготована. Но сейчас она, кажется, обидела его, и отчуждение, возникшее между ними, может испортить им весь отпуск… А ведь им было так хорошо вместе! Если ей не удастся исправить впечатление, которое произвели на Криса ее неосторожные слова, то можно считать, что все пропало.

— Значит, если бы ты была старше, никто бы не смог заставить тебя обручиться со мной, я правильно тебя понял?

Но Джуди ничего не сказала, поскольку ей было трудно ответить на этот вопрос. Все эти дни ее раздирали сомнения. Иногда она думала о том, что было бы, если бы она стала женой Ронни, но мысль о Ронни не вызывала уже в ней прежнего волнения, поскольку Крис становился с каждым днем все ближе и ближе ей. Она часто вспоминала то чувство волнения и радости, которое охватило ее, когда они стояли на мосту в Венеции или тогда, когда Крис целовал ее. Иногда она убеждала себя, что он женился на ней только для того, чтобы обладать ею, но в следующее мгновение удивлялась, почему же тогда он сдерживает себя, раз его желание столь велико? Конечно, Джуди поставила ему условие, но она уже имела возможность убедиться, что Крис отнюдь не был тем покорным и смиренным мужчиной, который готов подчиниться воле жены. Она вспомнила, как Георгий не поверил своим ушам, когда Крис открыто признал, что это жена заставила его отправиться в путешествие, но еще задолго до этого случая Джуди поняла, что, если Крис захочет чего-то добиться, он этого добьется. Флория тоже была поражена признанием своего брата, из чего следовало, что она всегда считала его человеком исключительно сильной воли, чья жена будет находиться в полном его подчинении. Кроме того, Джуди сама не раз признавалась себе, что ее муж, если бы захотел, смог заставить ее подчиниться своей воле.

Джуди глубоко вздохнула: она никак не могла разобраться в своих мыслях. В глубине души она подозревала, что отношения, сложившиеся между ней и мужем, кажутся Крису забавными и он потешается над ней. Кроме того, существовала Коринна, которая была для Криса больше чем другом и которая его по-прежнему любила. Джуди была уверена, что Крис не любит Коринну, но она была в такой же степени уверена, что он не сможет отказаться от тех милостей, которыми Коринна охотно его осыплет.

— Я задал тебе вопрос, Джуди.

Мягкий голос мужа вернул Джуди к действительности, и ей снова захотелось загладить то неприятное впечатление, которое произвели на мужа ее слова о том, как несправедливо поступил с ней дедушка, заставив обручиться с Крисом. Однако в этом случае ей пришлось бы признаться, что, будь она постарше, она, конечно, ни за что не согласилась бы на эту помолвку. Джуди решила, что лучше не затрагивать эту тему, а ответить на первый вопрос Криса.

— Я не могу сказать, что жалею о нашем браке, Крис.

Это простое признание, произнесенное мягким и искренним тоном, было красноречивее любых уверений в любви, и оно тронуло Криса до глубины души. Он обнял жену за плечи, а потом опустил руку на ее талию и нежно прижал к себе.

— Да, в пятнадцать лет ты была еще слишком юной, — мягко сказал он. — Ты правильно сказала: ты была еще слишком юной для помолвки.

Эти слова, в свою очередь, поразили Джуди до глубины души, и она быстро взглянула на мужа. Но он смотрел на дорогу прямо перед собой, и она не смогла увидеть выражения его лица. Ей показалось, что он грустит. Или, может быть, сожалеет о чем-нибудь? При мысли о том, что он, наверное, жалеет о браке с ней, Джуди охватил такой ужас, что она даже споткнулась и машинально схватилась за его руку, которая нежно поддерживала ее за талию.

— А могу я задать тебе тот же вопрос? — спросила Джуди и, когда он удивленно посмотрел на нее, добавила: — Ты рад… или… ты жалеешь, что женился на мне? — Ее нежное молоденькое личико стало бледным как полотно, а губы вздрагивали. Крис заметил это, и его глаза наполнились удивительным светом.

— В тот самый момент, когда я увидел тебя, я понял, что хочу жениться только на тебе, и я ни разу не пожалел об этом, Джуди. Не такой я человек. — Он произнес эти слова очень серьезно и проникновенно. Однако ответ Криса по причине, непонятной ей самой, не удовлетворил Джуди.

— А почему ты попросил моей руки, ведь ты же сам признал, что я была такой юной?

Легкая улыбка тронула губы Криса, и чуть-чуть поднялась бровь… Джуди уже знала ответ до того, как он заговорил.

— Я боялся, что, если я буду ждать, пока ты подрастешь, станет уже поздно: кто-нибудь опередит меня и сделает тебе предложение.

Сердце Джуди упало, и с ее губ сорвался горький вздох. Так она и думала: он руководствовался только желанием обладать ею. И эту неприятную правду она только что прочитала на его лице. Так отчего же вдруг у нее защемило сердце? Какого еще ответа она ждала? Джуди знала, вне всякого сомнения, какой ответ ей хотелось бы получить от Криса. Какая же она была глупая! Ведь за все свои годы жизни на Кипре она ни разу не слышала о мужчине, который сделал бы предложение девушке по любви. Сначала мужчина встречает девушку, потом в нем пробуждается желание обладать ею, потом он оценивает, будет ли она хорошей супругой, и все заканчивается обсуждением размеров приданого. Интересно, какое приданое дал за ней дедушка? Джуди была наполовину англичанкой, и разговоры о приданом показались ей такими унизительными, что она с негодованием отказалась участвовать в них, и ее дедушка больше никогда не упоминал об этом при ней.

Это неожиданное открытие потрясло Джуди до глубины души. Она ни на минуту не допускала, что может полюбить этого смуглого грека, этого мужчину, на которого она поначалу не могла взглянуть без страха. Она вспомнила, в какую ярость он пришел, узнав о том, что она встречается с Ронни. Он был настоящим деспотом! И как же он тогда ее напугал! Все это может повториться, подумала Джуди, если только возникнет похожая ситуация. Но она не возникнет, если, конечно, она случайно не встретится где-нибудь с Ронни, а этого никогда не случится.

— Малышка моя, — произнес наконец Крис, — о чем ты думаешь?

Джуди очнулась от своих размышлений и посмотрела на мужа. От его улыбки ее сердце бешено забилось, но она тут же сказала себе, что радуется напрасно. Джуди не хотела быть холодной по отношению к Крису, поскольку они бродили по этому прекрасному городу, в котором она так давно мечтала побывать, и ничто не должно было нарушать ее радость. Да ведь ничего и не изменилось, Крис ее не любит, но она же с самого начала знала об этом и смирилась с этим. Может быть, в будущем между ними возникнет привязанность, именно этого Джуди и добивалась, когда сказала Крису, что они должны «узнать друг друга получше».

— Да так, о всяких разных вещах, — откровенно призналась она, улыбаясь ему в ответ. — Но сейчас я думаю о том, куда бы нам пойти.

— И куда же ты хочешь пойти?

— Пойдем в старую часть города и купим какие-нибудь сувениры, а потом зайдем в мечеть Ахмеда ибн-Тулуна, ее непременно надо посетить. После этого уже нужно будет возвращаться в отель к ужину, но… — Она заколебалась, а потом робко предложила: — Давай сходим в ночной клуб, а?

Джуди слышала о египетских девушках, исполняющих танец живота, и хотела посмотреть на них, поскольку на Кипре местные девушки не танцуют в ночных клубах. Вместо них там выступают француженки, англичанки и представительницы других национальностей.

Крис, должно быть, прочитал ее мысли, но, хотя он и походил во многом на западного мужчину, тем не менее не захотел развлечься на западный манер. В Греции или на Кипре он ни за что бы не повел свою жену в ночной клуб, где исполняют танец живота, не захотел он делать этого и здесь.

— Нет, Джуди, мы не пойдем туда.

Последовало молчание. Следует ли ей настаивать на своем?

— Но мне так хочется посмотреть, что это такое. Я никогда не была…

— И никогда не пойдешь туда, — мягко перебил ее Крис. — Мы еще погуляем до ужина, а потом пройдемся еще немного и ляжем спать. Завтра нас ждет напряженный день, и надо будет встать пораньше.

На следующий день они собирались осмотреть пирамиды, статую Сфинкса в Гизе и музей фараонов на площади Освобождения.

— Но если мы зайдем ненадолго… — начала было Джуди, но Крис кинул на жену уничтожающий взгляд, и она прикусила язык.

— Будь осторожна, Джуди, — посоветовал ей муж и добавил загадочным тоном: — Не заходи слишком далеко, а то все испортишь. Ты сказала мне, что тебе хочется увидеть до ужина, и я готов выполнить все твои желания. — Крис на мгновение замолчал и убрал руку с ее талии. — Но вечером мы будем делать то, что мне хочется, а я не хочу идти в ночной клуб.

Джуди опустила голову и ничего не сказала. Она поняла, что это была та черта, которую не следовало переступать.

Ей было грустно оттого, что его рука, такая теплая и ласковая, не лежит больше у нее на плече и не касается ее талии. Она сама была виновата в том, что он убрал руку, но от этого Джуди было еще хуже. Немного погодя она спросила, далеко ли идти до мечети.

— Мы возьмем такси, — коротко ответил Крис.

Они сели в такси и проехали немного. Наконец Джуди робко сказала:

— Прости меня, Крис.

Она совсем не собиралась демонстрировать свою покорность и говорить извиняющимся тоном, ибо это означало бы шаг назад в ее борьбе за равенство. Но ее охватила ужасная тоска, и Джуди была готова на все, чтобы разрушить ту стену, которая выросла между ними. Крис кинул быстрый взгляд на жену — она сидела опустив голову и не отрываясь смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Вся ее фигура выражала сожаление, и сердце Криса смягчилось. На его смуглом красивом лице заиграла улыбка. Он похлопал Джуди по руке, и она почувствовала, как сразу поднялось ее настроение.

— Пожалуйста, не думай, что я капризная девчонка, — сказала Джуди. Она посмотрела на руку мужа, лежавшую на ее руке, и у нее появилось непреодолимое желание прижать ее к своей щеке.

— А я и так знаю, что ты совсем не капризная, — ответил он, и Джуди не поверила своим ушам. Впрочем, он произнес эти слова довольно холодно, и Джуди поняла, что он прекрасно знал, чего она добивалась, — ей хотелось настоять на своем.

«Да, — сказала она себе, — Крис прекрасно знает, чего я добиваюсь, и знал это с самого начала. Почему же тогда он подчинялся мне?» Его поведение было совершенно необъяснимым, и Джуди решила выбросить из головы эти мысли и переключиться на мечты о том, что она купит в магазинах Каира.

Огромная площадь, над которой в торжественной тишине возвышалась мечеть Ахмеда ибн-Тулуна, чем-то похожая на фонтан для омовения, внушала благоговейный трепет. Она была оазисом благопристойности и тишины среди городской суеты и безобразия. Но суета и безобразие не простирались дальше ворот, ведущих на эту площадь. Когда Джуди и Крис вошли туда и ворота за ними закрылись, Джуди показалось, что она перенеслась на много веков назад. Она очутилась в самом сердце мусульманского Каира, ее ноги ступали по земле, где когда-то, в древнейшие времена, кочевники разбивали свои палатки. Здесь они жили и умирали, свободные от оков цивилизации, которая пришла им на смену.

— Как здесь… спокойно, — прошептала Джуди, поскольку ей показалось кощунством говорить громко в этом священном месте.

Крис кивнул, не отрывая взгляда от минарета необычной формы.

— Что это за странные сооружения? — произнес он наконец. Он привык к стройным, элегантным минаретам турецких мечетей на Кипре, и приземистая башня, открывшаяся его взору, показалась ему уродливой.

Джуди посмотрела на минарет и в изумлении открыла рот.

— Неужели это минарет?

— Да, но почему-то он такой неуклюжий… Этот ибн-Тулун был, наверное, большим оригиналом.

— В этот момент в ворота въехал автобус, полный туристов, и Крис с Джуди обменялись возмущенными взглядами.

— Не обращай внимания, — успокоила Криса Джуди, — зато будет интересно послушать гида.

— Но мы же не заплатили за экскурсию, — начал было Крис, но Джуди перебила его:

— Ну и что? Мы будем держаться в стороне и делать вид, что ходим сами по себе.

— Я чувствую себя таким старым рядом с тобой, — сказал Крис, беря ее за руку и направляясь к толпе, окружившей гида.

— Старым? Почему это ты чувствуешь себя старым рядом со мной?

— Потому что ты такая юная и непосредственная… — Крис замолчал и рассмеялся, — очень непосредственная кое в чем, — добавил он, и румянец, заливший щеки Джуди, показал ему, что его намек достиг цели.

— Я сказала только, что мы должны узнать друг друга получше. — Выпалив эти слова, Джуди поняла, что лучше ей было помолчать. При взгляде, который кинул на нее муж, она покраснела до корней волос.

— Милая моя, — засмеялся Крис, — нашла время для того, чтобы обсуждать это! Пойдем, а то пропустим что-нибудь интересное.

Он назвал ее милой… Но это конечно же ничего не значит, мужчины часто называют так совершенно посторонних женщин. Крис не вкладывал в это слово никакого особенного смысла, да и с чего бы?

Гид, круглый человечек со смуглой кожей, был одет в белую национальную одежду без единого пятнышка, а на голове его красовался тюрбан. Когда они входили в мечеть, Джуди оказалась рядом с гидом и почувствовала, что от его одежды исходит запах свежести, как от выстиранного белья. Она подумала, что всякий раз, когда она услышит этот запах, она будет вспоминать Али-Бабу. Ибо гид сам попросил, чтобы его называли этим именем, хотя его подопечные рассмеялись, не веря, что его так зовут. Однако он уверил их, что его имя действительно Али-Баба, причем лицо его сохраняло серьезное выражение, а глаза смотрели прямо и не бегали. Так никто и не понял, вправду ли он был Али-Бабой или просто решил пошутить. Впрочем, очень скоро Али-Баба, как все гиды в этом мире, своим дружелюбием и общительностью сумел создать веселое и беспечное настроение у своих слушателей, и все стали дружно смеяться его шуткам и веселым рассказам о случаях из его богатой практики.

Али-Баба рассказал, что минарет такой странной формы был построен благодаря тому, что придворные однажды застали ибн-Тулуна за необычным занятием — он складывал из листа бумаги разные фигуры. А ибн-Тулун был знаменит тем, что терпеть не мог бездельников. Устыдившись, что его самого застали за таким неподобающим занятием, ибн-Тулун, однако, быстро нашелся и сказал, что нашел форму для нового минарета. В это время мечеть только сооружалась, и минарет при ней был построен согласно повелению великого государя. Это сооружение из известняковых плит действительно получилось очень необычным на вид, ибо основание его было квадратным, а верхняя часть — круглой. Впрочем, вряд ли вся эта история была правдой, поскольку минарет был возведен не в IX веке, когда была сооружена мечеть, а гораздо раньше.

Внутри мечети, как и во всех мусульманских храмах, было прохладно и царила та атмосфера покоя, которая способствует возвышенным размышлениям. Али-Баба уселся на один из красивых ковров, устилавших пол, а слушатели устроились вокруг него. Все сели, как и Али-Баба, на ковры, скрестив ноги по-турецки, и принялись с жадностью слушать рассказы гида.

Али-Баба рассказал историю мечети, и его слушатели узнали о том, как ибн-Тулун прибыл в Египет из великого города Самарра, что в Ираке, и построил новый город с огромной мечетью и дворцом для себя и конечно же с ипподромом для скачек, поскольку все тюрки и арабы обожают лошадей.

Выйдя из прохладного полумрака храма, все надели свою обувь и разбрелись по площади, фотографируя мечеть. Наконец Али-Баба вежливо напомнил, что пора идти. До этого Крис отвел его в сторону и предложил деньги, сказав, что он и его жена присоединились к его экскурсии уже здесь, но Али-Баба и слышать не хотел о плате.

— Я ведь знаю, что вы живете в «Семирамиде», — сказал он, как будто этого было достаточно, чтобы он согласился работать на них бесплатно.

— Да, но какое это имеет значение? — спросил Крис, глядя на Али-Бабу с удивлением. — И как вы узнали, что мы живем там?

— Я ждал, когда прибудет эта группа, и увидел, как вы вселялись. Мои подопечные тоже там живут. — Он помолчал, а потом добавил: — Конечно, я не знаю ваших планов, но завтра утром я буду сопровождать эту группу в Гизу, где мы увидим пирамиды, и вы с женой можете присоединиться к нам, если, конечно, пожелаете.

— Конечно, — вмешалась Джуди, и по ее голосу они поняли, как ей хочется присоединиться к группе. — Давай поедем со всеми вместе, Крис.

Глаза Али-Бабы остановились на лице Джуди, и прежде, чем Крис успел ответить на ее просьбу, гид произнес мягким голосом:

— Какую красоту породило это сочетание греческой и английской крови!

В его словах отразилась мудрость и проницательность, свойственная людям Востока.

Али-Баба перевел взгляд на Криса, для чего ему пришлось поднять голову, хотя он и сам был мужчиной далеко не маленького роста.

— Ваша столь изысканно одетая жена, несомненно, наполовину гречанка?

— Ее мать была киприоткой греческого происхождения, — ответил Крис, улыбаясь своей жене и пристально вглядываясь в ее лицо.

— Да, я это понял, а вы? Вы ведь из Греции, а не с Кипра.

Это прозвучало как утверждение, и Крис кивнул.

— Вам очень повезло. — Али-Баба помолчал, а потом, оглядев стройную фигурку Джуди, добавил с лукавым огоньком в глазах и с откровенностью, тоже свойственной людям Востока: — Не трудно понять, почему вы выбрали именно ее… — Он, словно спохватившись, приложил к губам свои пухлые пальцы. Но тут в его глазах появилось мечтательное, отстраненное выражение, и руки опустились. — Сколько удовольствия вы, должно быть, получаете от нее! Какое счастье быть мужем такого божественного создания!

На щеках Джуди вспыхнул румянец, и она не осмеливалась взглянуть на Криса. Но она легко представила себе то насмешливое выражение, которое, должно быть, снова появилось в его глазах, и ту кривую усмешку, с которой он сейчас ответит этому любопытному гиду.

— Да, вы совершенно правы, Али-Баба. Невозможно описать, какое удовольствие доставляет мне моя жена.

Джуди подняла голову и уставилась на него в изумлении. Глаза Криса расширились, как бы предупреждая ее, чтобы она не сказала чего-нибудь лишнего, ибо в них она уловила искорку смеха, и неожиданно Крис и Джуди расхохотались.

— Интересно, почему вы смеетесь? — странным голосом прошептал Али-Баба. — Очень интересно… — Он помолчал мгновение, а потом спросил: — Так вы поедете завтра с нами?

— Конечно, и спасибо вам большое за то, что пригласили нас.

— Ты, — с жаром воскликнула Джуди, когда последний турист скрылся за воротами, — ты был совершенно невыносим!

— Что, совесть заговорила, да? Так тебе и надо!

— Почему ты подчиняешься мне? — спросила она в сердцах.

Крис хотел было что-то ответить, но вскоре понял, что Джуди выпалила эти слова, не подумав.

— Я должен склоняться перед твоей волей, — произнес Крис без всякого выражения и увидел, что Джуди поджала губы. — А что же, по-твоему, надо было сказать Али-Бабе?

«Я должен склоняться перед твоей волей…» Глаза Джуди сузились. Именно эти слова она употребила, когда писала письмо Лефки: «Спасибо тебе, что научила меня, как надо себя вести. Твои советы оказались очень полезными. Крис почти всегда склоняется перед моей волей…» А это письмо несколько дней лежало в ее спальне, пока, наконец, она не удосужилась засунуть его в конверт и опустить в почтовый ящик…

— А я и не думала, что ты окажешься таким… таким… э… э… хорошим другом.

— Другом? — рассмеялся Крис. — Ты собиралась употребить другое слово.

Да, она хотела сказать «покладистым», но какой-то внутренний голос подсказал ей, что этого делать не следует.

— Тогда, в нашу первую ночь, — прошептала Джуди, сделав вид, что не расслышала его слов, — ты не очень-то хотел склоняться перед моей волей, как ты выразился.

— В первую ночь? — Крис нахмурился, и она сердито взглянула на него. Он прекрасно знает, что она имела в виду, и ей очень хотелось сказать Крису, что она разгадала его маневр.

Но, поразмыслив, Джуди решила промолчать, боясь сказать что-нибудь не то. Ей совсем не хотелось, чтобы между ними, как час назад, снова выросла стена отчуждения.

— Ты с таким сарказмом произнес тогда: «Я что, должен смиренно выразить благодарность и откланяться?»

Они стояли у фонтана для омовения, увенчанного куполом. Он имел не только декоративное, но и практическое значение, ибо мусульмане, прежде чем войти в храм, должны совершить омовение. Туристы, конечно, не соблюдали этого правила, но правоверные мусульманские мужчины часто пользовались этими фонтанами. Солнце нещадно палило, а воздух был влажным и душным. Джуди зевнула, прикрывшись загорелой ручкой, и увидела, как в глазах ее мужа промелькнуло нежное выражение. Но когда он заговорил, его голос прозвучал резко и слегка высокомерно:

— Думаю, что я сказал это потому, что был в шоке, когда услышал твои слова. Как-то не принято указывать жениху на дверь в первую брачную ночь.

— Я не указывала тебе на дверь! — возмущенно воскликнула Джуди, позабыв о том, что именно это она и сделала.

Ее восклицание показалось Крису смешным — в его глазах заиграли веселые искорки.

— Интересно, что такого смешного я сказала? — спросила Джуди. Она хотела произнести этот вопрос холодным и небрежным тоном, с тем достоинством, с каким обычно задавал такие вопросы Крис, но у нее ничего не вышло.

Крис закинул голову назад и захохотал, но при этом взял обе ее руки в свои и притянул Джуди к себе.

— Господи, какая же ты смешная! — Он перестал смеяться и посмотрел ей в лицо.

— Помнишь, я говорил тебе, что ты будешь замечательной женой?

Она неуверенно кивнула, глядя на Криса широко раскрытыми глазами. Ее нежный рот слегка приоткрылся.

— Так вот, это время уже скоро наступит.

Произнеся это туманное замечание, Крис обнял ее и нежно поцеловал в губы. Они были одни на площади. Стояла полная тишина, и их сердца вдруг наполнились покоем и умиротворением. Джуди робко ответила на поцелуй мужа.

— Али-Баба не ошибся в одном, — прошептал Крис на ухо Джуди, — ты такая красивая… и так изысканно одета.

Голос его дрожал, в затуманившемся взоре появилась нежность, его руки ласкали ее плечи, а на шее пульсировала жилка… Джуди заметила это и попыталась найти разумное объяснение, но не смогла. Крис перестал целовать ее и теперь внимательно изучал ее лицо. Его красивое лицо было серьезным и, оттого что на него падала тень от купола, казалось еще темнее, чем обычно. Наконец он покачал головой, словно пытаясь сбросить с себя дурман.

— Пойдем, моя дорогая, — сказал Крис как ни в чем не бывало. — Надо идти, если хочешь успеть пройтись по магазинам.

Магазины потрясли Джуди. Как и везде на Востоке, они буквально ломились от товаров. Зато витрины там, где они были, представляли собой непривлекательное и убогое зрелище. С другой стороны, была особая прелесть в том, что, прежде чем купить что-то, нужно было перерыть гору разных вещей.

— Я хочу купить это.

Джуди указала на серебряный медальон на цепочке. Он лежал в стеклянной коробочке, и Крис сделал знак продавцу, что хочет посмотреть это украшение.

— Он тебе нравится? — Джуди вопросительно посмотрела на мужа, и тот, внимательно изучив вещицу, кивнул.

— Очень красивый. Да, мы его берем, — сказал он продавцу, который тут же принялся заворачивать медальон в оберточную бумагу. Медальон был ручной работы. Деревья и животных, сделанных из цельного куска серебра, окружала рифленая рамка. Серебряная цепочка присоединялась к красивой петельке.

— Сколько он стоил? — спросила Джуди, когда они подошли к другому прилавку.

— Не твое дело.

Джуди рассмеялась и больше уже не заводила разговора о ценах. В другом отделе они купили бронзовый инкрустированный кулон с Нефертити и еще один — с изображением Тутанхамона с женой.

— Один из них я подарю Флории, — объяснила Джуди, когда Крис сказал, что оба эти кулона очень похожи и лучше купить один кулон из дерева. Улыбающийся продавец настойчиво предлагал ей купить именно это украшение. — Но мне больше нравятся кулоны из металла, чем из дерева.

— Ну, что же мне тебе купить? — спросил Крис, когда они снова вышли на улицу и стали думать, куда бы еще зайти. Повсюду сновали толпы людей, часть из них была в длинных белых одеждах, но было много и таких, что носили брюки и рубашки. Посреди улицы стояли лотки, и туристы с увлечением торговались с продавцами. Было все еще очень жарко, хотя солнце клонилось к закату. В душном воздухе было трудно дышать, и лица туристов, не привыкших к жаре, лоснились от пота. На Джуди и Криса жара не действовала — они привыкли к ней. Пробираясь сквозь толпы и останавливаясь поглазеть на что-нибудь, что привлекало их внимание, они не обращали внимания на зной.

— Но ты ведь купил мне медальон, — напомнила она Крису. — Мне больше ничего не нужно. — Она хотела купить что-нибудь для Криса, но не могла придумать что.

— Я слышал, ты как-то говорила Флории о том, что хочешь иметь кольцо с александритом.

— Ах да, я и забыла! У Лефки есть такое кольцо, и мне оно очень нравится. Камень меняет свой цвет — ты знаешь об этом?

Он кивнул:

— Да, александрит меняет свой цвет, он, то зеленый, то фиолетовый.

— И еще он бывает окрашен в разные оттенки этих цветов, — добавила Джуди, — Как ты думаешь, можно здесь купить такое кольцо? — Она неуверенно оглянулась вокруг. — Кажется, мы видели что-то похожее в самом первом магазине, но туда далеко возвращаться.

— Да, довольно далеко. Давай поищем здесь.

Когда они, наконец, возвратились в отель, было уже семь часов. У Джуди на пальце красовалось очаровательное колечко, а в руке она несла маленькую фигурку Будды, изящно выточенную из слоновой кости и очень древнюю. Она наткнулась на нее совершенно случайно в одном из магазинчиков и решила подарить Крису. Он был так польщен, что тут же поцеловал ее в висок и поблагодарил слегка охрипшим голосом.

— Я поставлю эту фигурку на свой рабочий стол, чтобы она каждый день была у меня перед глазами, — пообещал он самым серьезным тоном.

Увидев нежный взгляд и ласковую улыбку, которые сопровождали слова Криса, Джуди почувствовала, как все ее тело заливает теплая волна.

Сделав покупки, они взяли такси и долго ездили по тем улицам Каира, куда обычно не заглядывают туристы. Им попались на глаза разные виды жилищ — многоквартирные «муравейники», населенные бедняками, и более просторные дома, в которых жили представители среднего класса. В садах росли цветы, к которым Крис и Джуди привыкли у себя на родине, — гибискусы и бугенвиллеи, но были и другие, неизвестные им, наполнявшие горячий, неподвижный воздух своим ароматом. Крис и Джуди посетили еще одну мечеть, а затем остановились понаблюдать за движением судов по реке. После этого Джуди стало жалко уличного торговца, который одиноко стоял у своего лотка, в то время как все покупатели толпились у другого лотка, всего в нескольких метрах от первого. Крису показалось это смешным, но тем не менее он велел таксисту остановиться. Джуди вышла и через несколько минут возвратилась, нагруженная безделушками, брошками, ожерельями, серьгами и браслетами.

— Я заплатила за все это всего пятьдесят пиастров! — воскликнула она. — Я считаю, что это выгодная покупка!

— Пятьдесят? И ты считаешь, что это выгодно?

Бросив безделушки себе на колени, Джуди начала рассматривать их по отдельности:

— Два кольца со скарабеями, четыре серебряных ожерелья…

— Каких-каких?

— Ну, посеребренных, — согласилась Джуди, глядя на Криса с лукавой улыбкой, в которой, однако, он уловил мольбу не судить ее слишком строго. — Одна… вторая… третья… семь брошек с красивыми камнями… — Джуди искоса взглянула на Криса, и глаза ее при этом сверкнули. — Камни по цвету напоминают рубин. Еще две пары сережек. Да, конечно, я сделала удачную покупку.

— Все это дешевые побрякушки, — мягко сказал Крис, беря одну брошку и хмурясь.

— Нет, это настоящие драгоценности, — настаивала Джуди. Но потом добавила: — Когда мы приедем домой, я раздам их маленьким девочкам в нашей деревне. Они будут счастливы.

— Но зачем же ты их тогда покупала, если собираешься раздать?

Джуди покраснела и развела руками:

— Но у этого человека больше ничего не было.

— Ты купила эти вещи только для того, чтобы купить у него хоть что-нибудь? — Совершенно неожиданно Крис взял ее руку и горячо сжал. — Да, моя крошка, — мягко прошептал он, и в голосе его послышалась нежность, — мне будет с тобой очень хорошо.