Непокорная невеста

Глава 8

Солнце уже поднялось, и в городе бурлила жизнь, но Джуди решила немного понежиться в постели и помечтать. Она еще успеет принять ванну, прежде чем настанет время спускаться в ресторан, где за завтраком она встретит мужа.

Ее разбудил крик муэдзина, призывавшего правоверных жителей Каира на молитву.

Джуди вспомнила вчерашний день и подумала: «Мне повезло, что я вышла замуж за Криса». Ведь дедушка мог выдать ее за кого-нибудь другого… например за человека, похожего на Винсента. По телу Джуди пробежала дрожь отвращения, когда она вспомнила мужа Флории. Винсент был такой толстый и сальный, он всегда выглядел так, будто давно не мылся и не брился. Его одежда никогда не была безупречно чистой, как у Криса, Винсент не имел привычки менять рубашки каждый день. Крис же в особо жаркие дни менял их по нескольку раз на дню. Джуди тоже часто переодевалась, ибо это было совершенно необходимо — только так в странах с жарким климатом можно сохранить ощущение свежести. «Да, мой дедушка сделал правильный выбор», — призналась себе Джуди, лежа в постели и рассматривая высокий потолок и красивые карнизы у себя над головой. Все это великолепие осталось от тех времен, когда в отеле «Семирамида» останавливались британские чиновники и предприниматели. Какой ужасной была бы ее жизнь, если бы она была замужем за человеком, похожим на Винсента! Он бы вызывал у нее отвращение, и она жила бы затворницей. Уж он бы не позволил ей поступать, как вздумается, в этом Джуди была уверена. И сердце ее сжалось от сочувствия к Флории и к другим женщинам, которых заставили выйти замуж за мужчин, которые не достойны не только любви, но и уважения.

Вчера… Никогда еще ей не удавалось сделать столь многое за такой короткий отрезок времени. После ужина они с Крисом долго гуляли, хотя сначала собирались только пройтись вдоль берега реки. Как только они вышли из отеля, Крис сразу же взял ее за руку и не отпускал до конца прогулки. Один раз он поцеловал ее в щеку, а другой — в голову. Джуди решила, что на него так повлияла романтическая атмосфера, царившая в этом загадочном городе. Другого такого города не было на всей планете — он стоял в пустыне, но при этом никогда не испытывал недостатка в воде, благодаря живительной влаге Нила. У арабов есть пословица: «Кто выпьет воды из Нила, тот никогда не уедет отсюда». И в этих словах была своя правда: если уедешь хотя бы на несколько миль к востоку или к западу от Нила — умрешь от жажды, ибо по обеим берегам великой реки тянется пустыня.

Джуди зевнула, ей снова захотелось спать, но пора было уже вставать. Ведь сегодня она увидит пирамиды и сфинксов, увидит то, о чем мечтала всю свою жизнь!

Джуди задохнулась от радости. Подумать только, ведь совсем недавно она не хотела выходить замуж за Криса… Всего каких-то два месяца назад!

Наконец она решила, что пора вставать. Дверь в ее комнату была заперта, и Джуди улыбнулась. Перед тем как они расстались на ночь, Крис напомнил ей, что, если потребуется помощь, ей достаточно будет просто постучать в стену. Он рассмеялся, когда Джуди показала ему громадный замок и таких же размеров ключ и сказала, что, как только он выйдет, она тут же запрется. Но на его лице появилось странное выражение. Джуди стало не по себе — ее охватило чувство вины и не проходило еще долго после того, как Крис ушел. Она поняла, что ей надо было оставить Криса у себя, но не знала, как это сделать. Она понятия не имела, что говорят в таких случаях. Джуди видела, что своими действиями создала пропасть между собой и мужем, но не знала, как перекинуть через нее мост. Не могла же она, в самом деле, сказать: дескать, теперь мы уже хорошо изучили друг друга, и поэтому ты можешь остаться. Кроме того, Джуди была почему-то уверена: скажи она что-нибудь в этом роде, в ее муже взыграла бы гордость и он послал бы ее подальше!

Али-Баба ждал их в вестибюле, где постепенно собиралась вся группа, и, когда приехал автобус, все двинулись к нему.

Покинув Каир, они поехали по современному широкому шоссе, по обеим сторонам которого тянулись села. Городские кварталы постепенно уступали место полям, лежащим в низине, по которым были разбросаны домики крестьян. Изредка попадались деревушки из глинобитных хижин, окруженные пальмами. И наконец, на горизонте возникли рукотворные горы — пирамиды Гизы, сооруженные на высоком пустынном плато, возвышавшемся над Каиром.

— О, — выдохнула Джуди, глядя на громаду пирамиды Хеопса. — Крис, какой грандиозный вид! — Край пирамиды в лучах восходящего солнца отсвечивал золотом. — Представляешь, как они сверкали, когда были покрыты гипсом, — как жемчуга! А как выглядел Сфинкс — с его головы свисали бесценные ризы, а лицо было выкрашено в ярко-алый цвет!

Крис только улыбнулся, поскольку в автобусе поднялся шум — все громко восхищались открывшимся видом. Они доехали до места менее чем за полчаса, но до пирамид нужно было добираться на верблюде, на пони или на двуколке.

— Давай прокатимся на верблюде, — предложила Джуди, когда они вышли из автобуса. Она с робкой надеждой посмотрела на Криса и не удивилась, когда он покачал головой и с жаром заявил:

— Нет уж, на верблюде я не поеду, Джуди. Но ты можешь испытать это удовольствие, если хочешь.

В этот момент погонщик подвел к ним верблюда. На его спину взгромоздилась женщина, которая беспрестанно хихикала и пыталась направить животное в нужную сторону. Ее приятельницы на своих верблюдах были уже далеко, и она хотела догнать их. От верблюда исходил запах, который никак нельзя было назвать приятным, и Джуди решила, что лучше послушаться Криса и отправиться с ним в двуколке. Правда, ей не удастся похвастаться дома, что она каталась на верблюде…

Джуди и Крису пришлось выстоять небольшую очередь — подходившие двуколки занимали люди, прибывшие раньше. В месте посадки было очень многолюдно и шумно. Повсюду щелкали затворы фотоаппаратов, снимая смеющихся людей на фоне верблюдов или верхом на них. Вездесущие арабские торговцы в белых одеждах предлагали свои товары — модели пирамид и сфинксов, изделия из кожи, открытки и многое другое. Туристы расхватывали сувениры.

Наконец прибыла двуколка, на которой должны были ехать Джуди и Крис. Люди, занимавшие ее, вышли, и молодые супруги забрались на сиденье. Двуколка тронулась; рядом с пони шел улыбающийся погонщик-араб, держа в руке палку, которую он, впрочем, никогда не пускал в ход. Двуколка тащилась еле-еле, но спешить было некуда. Когда Крис и Джуди добрались, наконец, до пирамид, Али-Баба был уже здесь. Он рассказывал что-то людям, приехавшим вместе с ним.

Очутившись у подножия пирамид, Джуди потеряла дар речи. Она стояла, заворожено глядя на каменных гигантов, и ей хотелось одного — стоять здесь целую вечность и просто смотреть. Она позабыла обо всем, даже о своем муже. Руки ее были сложены, будто она молилась, глаза широко раскрыты и полны восхищения.

— Я даже и мечтать не смела, что когда-нибудь окажусь здесь, — восторженно выдохнула она наконец, — о, Крис, спасибо тебе за то, что ты привез меня сюда!

Губы его тронула легкая улыбка. Сегодня он снова превратился в холодного насмешливого мужа, каким был всегда. Куда подевалась его вчерашняя нежность, — наверное, она приснилась Джуди и никогда больше ей не удастся испытать то, что испытала она в этом сладостном сне.

Али-Баба рассказывал о фараонах Древнего Египта и о том, как они заботились о своей загробной жизни. Он процитировал слова Геродота: «Гигантскую пирамиду Хеопса строили более двадцати лет и работало здесь более ста двадцати тысяч рабов!» Каменные глыбы добывали в горах Мокаттам и после того, как их обтесывали до нужной формы и покрывали гипсом, укладывали на свое место. Так, слой за слоем, росла пирамида. Джуди запрокинула голову, слушая Али-Бабу, и глядела на величественную гору, сотворенную руками человека, которая высилась перед ней.

— Рядом с этими пирамидами чувствуешь себя просто букашкой, — прошептала она своему мужу.

Он кивнул и взглянул наверх, но внимание его было поглощено рассказом Али-Бабы.

— Монж, математик, служивший у Наполеона, подсчитал, что если взять все каменные блоки, ушедшие на сооружение трех самых крупных пирамид Гизы, и сложить из них стену, то получится сооружение высотой три метра и толщиной тридцать сантиметров, которым можно окружить всю Францию.

Раздались возгласы удивления, но никто не подверг сомнению подсчеты Монжа. Гораздо сильнее поразило всех легковерие рабов в Древнем Египте. Полжизни или даже всю жизнь они таскали на себе огромные глыбы и при этом искренне верили, что их повелитель — Бог.

— А теперь кто хочет, может пройти внутрь пирамиды, — сказал Али-Баба, и Джуди снова вопросительно взглянула на Криса. На этот раз он кивнул, и они отправились к другой грани пирамиды.

— Вам придется нагнуться, дамы и господа, — сказал Али-Баба. — И, пожалуйста, держитесь за поручень.

Спуск был крутым и длинным… и Джуди вдруг стало жутко. Она инстинктивно схватилась за руку, державшую поручень. Крис, шедший впереди, почувствовал тепло ее руки сквозь рубашку и сжал ладонь жены.

— С тобой все в порядке? — спросил он, повернув голову к Джуди.

Джуди кивнула и улыбнулась.

— Только мурашки бегут по коже, — сказала она. — Сколько лет уже Хеопс лежит здесь?

— Пять тысяч лет, как сказал Али-Баба, разве ты не слышала?

— Я не слушала, я смотрела, — призналась Джуди. — Я почти все прослушала.

Они продолжали спускаться. Проход был освещен электрическими лампочками, потолок нависал у них прямо над головой. Джуди старалась не думать о той гигантской массе камня, которая располагалась над ними, ибо одна мысль об этом приводила ее в ужас. Стены погребальной камеры, где стоял саркофаг фараона из красного гранита, были выложены черной вулканической породой.

— Это… непостижимо, — пробормотала Джуди, чувствуя, как ее пробирает дрожь, и желая поскорее выбраться отсюда на солнечный свет. Ей показалось, что они совершили кощунство, нарушив покой Хеопса в его последнем пристанище.

Когда они выбрались, Джуди вздохнула с облегчением.

Крис и Джуди решили побродить среди огромных гранитных блоков и плит — остатков храмов, которые в течение долгих столетий были занесены песком и только недавно раскопаны. А потом они долго любовались Сфинксом, стоявшим недалеко от пирамиды Хефрена. И взгляд его был безмятежным и загадочным.

— Знаешь, — прошептала Джуди, улыбаясь Крису, — я ощущаю сейчас то же самое, что чувствовала, впервые увидев храм Парфенон на афинском Акрополе. Я так часто рассматривала фотографии этих знаменитых сооружений, что до боли хотелось их увидеть своими глазами. Но с мучительным чувством отчаяния понимала, что моя мечта никогда не осуществится. И всякий раз, когда мне на глаза попадалась фотография Парфенона или Сфинкса, возвращалось это мучительное чувство, и я говорила себе: «Я должна все это увидеть, должна!»

Али-Баба уже опять что-то рассказывал тем, кто только что вышел из пирамиды. В его группе были англичане, американцы, немцы, французы, и Али-Баба говорил по очереди на трех языках. Он был высокообразованным человеком и к тому же философом по натуре. Когда Крис и Джуди присоединились к остальным, они услышали, что Али-Баба рассказывает о своей жене. Кто-то спросил его, берет ли он ее с собой когда-нибудь, и гид покачал головой.

— Она предпочитает сидеть дома, — ответил он, и Джуди вдруг, неожиданно для себя, возразила, не подумав о том, что Али-Баба может услышать ее слова:

— Все вы так говорите! Спросите любого киприота, почему он никогда не берет с собой свою жену, и он вам тут же скажет, что она предпочитает сидеть дома!

Несколько человек, в том числе и Али-Баба, повернулись к ней. Гид посмотрел своими темными умными глазами на вспыхнувшее лицо Джуди, а потом медленно перевел взгляд на Криса.

— Я часто, работая с туристами, — сказал он, снова повернув голову к своим слушателям, — завожу речь о своей жене и о наших взаимоотношениях. Обычно это приводит к бурной дискуссии, в которой принимают участие все. И во время этой дискуссии я всегда задаю дамам один и тот же вопрос. И я всегда с нетерпением жду ответа, хотя он всякий раз бывает одинаков. Да, я задавал этот вопрос женщинам разных национальностей, и ответ всегда был один и тот же.

Все, особенно женщины, заинтересовались словами Али-Бабы. Дамы с нетерпением смотрели на него, ожидая, когда же он задаст им этот вопрос. Взглянув искоса на Джуди, Али-Баба загадочно улыбнулся и сказал:

— Дорогие дамы, кто из вас считает, что главой семьи должен быть мужчина, поднимите руку.

Мужчины были приятно удивлены вопросом и с любопытством оглядывались на женщин. У некоторых мужчин на лице появилась недоверчивая ухмылка. Крис со странным выражением смотрел на свою жену. Когда поднялась одна робкая рука, Али-Баба кинул быстрый взгляд на Джуди. Казалось, все только и ждали, кто же первый решится, и все руки тут же, как по команде, поднялись вверх. Одна Джуди не подняла руку. Она стояла опустив голову, чувствуя, что на нее устремились все взгляды. Но это было ей безразлично, больше всего ее беспокоило то, что Крису, наверное, очень неприятно, что она не подняла руку. Ей казалось, что она принижает своего мужа в глазах других женщин. Но как бы ей ни было тяжело осознавать это, она не могла заставить себя поднять руку. Когда же Джуди решилась, наконец, поднять голову, она с огромным облегчением увидела, что все руки уже давно опустились.

— Да, дорогие дамы, именно этот ответ я получаю всегда. Конечно, всегда находятся одна или две женщины, которые не хотят признать, что им нравится, когда ими руководят. И сегодня, я вижу, это правило не было нарушено.

Больше Али-Баба не говорил на эту тему и не смотрел на Джуди.

Джуди было интересно, о чем думал Крис. На бесстрастном лице ее мужа ничего нельзя было прочитать. Внезапно Джуди взяло зло на Али-Бабу, ведь он задал свой дурацкий вопрос только потому, что услышал, как она поставила под сомнение его высказывание о том, что его жена любит сидеть дома.

Но на Али-Бабу нельзя было долго сердиться, и, когда он спустя некоторое время подошел к ним с Крисом, Джуди не смогла удержаться и в ответ на его улыбку тоже улыбнулась.

— Не сердитесь на меня, я ведь просто пошутил, — сказал Али-Баба. Но тут же добавил, и в глазах его Джуди уловила веселый блеск. — А вы не были искренни, моя юная леди… Нет, нет, прошу вас, не перебивайте, выслушайте, что скажет вам старый, умудренный опытом человек. Вы, подобно многим другим женщинам, пытаетесь обмануть саму себя. Вы любите гулять в тени, поскольку яркий солнечный свет вас немного пугает… но не оставайтесь слишком долго в тени, моя дорогая. Солнце сядет, и наступит непроглядная тьма. — Он протянул свою пухлую, безукоризненно чистую руку и похлопал Джуди по обнаженной руке. — Идите навстречу солнцу, ибо, если вы не сделаете этого, оно уйдет… и подарит свое тепло кому-нибудь другому.

Услышав эти слова, Джуди на мгновение потеряла дар речи. Этот человек был всеведущим! Джуди взглянула на Криса, но его лицо по-прежнему ничего не выражало. Вдруг Джуди вспомнила, как он сидел с Коринной в дальнем конце внутреннего дворика у дома Георгия. Кусты олеандра почти полностью закрывали их от посторонних глаз — в их уединении было что-то интимное, и Джуди вспомнила, какая ярость охватила ее, когда она увидела эту сцену. «Солнце уйдет, — сказал Али-Баба, — и подарит свое тепло кому-нибудь другому».

В сердце Джуди закрался страх: а вдруг она опоздала? Вдруг она слишком долго была в тени? Али-Баба давно ушел, и Джуди, повинуясь какому-то безотчетному желанию, шагнула к мужу и взяла его за руку. И стоило ему только сжать ее ладонь, как страх тут же покинул Джуди.

— Что с тобой, моя малышка? — Крис улыбнулся ей, а затем покачал головой. — Не принимай слова Али-Бабы слишком близко к сердцу. Солнце вновь возвращается каждое утро. Лицо Джуди пылало.

— Крис…

— Да, моя дорогая?

Она облизнула губы.

— Я хочу сказать, что… что… — Ее голос сорвался, и Крис улыбнулся, заинтригованный:

— Что же не дает тебе покоя? — С этими словами он направился через горячий песок к тому месту, где стояли пони и двуколки, которые должны были отвезти их к автобусу. — Могу я чем-нибудь тебе помочь?

Джуди рассмеялась… но момент был упущен, и она сказала:

— Ты такой добрый, Крис, и такой понимающий…

Крис тихонько вздохнул и сказал:

— Я добрый, да? И понимающий… — Он выпустил ее руку и в то же время ускорил шаг, так что ей пришлось бежать вприпрыжку, чтобы не отстать от него.

Они уселись бок о бок в двуколке, и никто из них не произнес ни слова. Крис, выставив вперед подбородок, отрешенно смотрел вдаль. Он внутренне отдалился от нее, и Джуди почувствовала себя покинутой. Но молодость взяла свое, и она быстро успокоилась. Джуди то и дело оглядывалась назад, стараясь запечатлеть в своей памяти зрелище пирамид и Сфинкса. Пройдут века, а они все так же будут стоять посреди сухой выжженной пустыни под ослепительно-голубым небом и палящими лучами солнца.

После обеда Крис и Джуди посетили музей, главной достопримечательностью которого была галерея Тутанхамона. По обе стороны от входа в нее стояли выточенные из черного дерева фигуры высотой в человеческий рост. Их бедра опоясывали золотые юбки, на ногах были золотые сандалии, а над головами возвышались массивные золотые уборы. Это были стражи гробницы Тутанхамона, они стояли, выпрямившись во весь рост, и держали в руках жезлы, увенчанные золотыми шарами. Напротив входа, повернувшись лицом к нему, стояла, выточенная из черного же дерева, статуя древнего египетского божества Анубиса. Этот бог, которого обычно изображали с головой шакала, провожал умерших в царство Смерти.

В нескольких комнатах были выставлены предметы, которыми украшали погребальную камеру фараона и которые должны были служить ему после смерти: золотые колесницы, стулья, кровати, диваны и сундуки. В витринах красовались сокровища фараонов, а в одной из комнат стоял огромный золотой саркофаг, в котором лежала мумия этого правителя, когда в знаменитой долине Царей была найдена его гробница. И конечно же в этой галерее можно было увидеть изумительную по красоте маску фараона, украшенную золотом и глазурью. Этой маской была закрыта голова Тутанхамона, когда его набальзамированное тело лежало в саркофаге.

— Я просто ослеплена всем этим великолепием, — воскликнула Джуди, когда они с Крисом вышли из музея. — Ты видел что-нибудь подобное в своей жизни?

— Никогда. Я рад, что ты предложила мне съездить в Египет.

— Ты рад? — Джуди почувствовала себя счастливой, услышав эти слова. И еще она была рада, что он употребил слово «предложила». Ее очень беспокоили ее слова о том, что он приехал сюда только для того, чтобы выполнять ее желания.

— Да, Джуди, я очень рад.

Когда они сели в автобус, чтобы вернуться в гостиницу, он вновь стал прежним заботливым Крисом и взяв ее руку, нежно прижал к себе.

— Ой, посмотри! — воскликнула Джуди, когда они проезжали мимо деревушки из глинобитных домишек. — Здесь для подъема воды используют буйволов, а у нас на Кипре — ослов.

Чуть дальше им встретились три женщины в ярких платьях, шедшие за водой. Об этом свидетельствовали глиняные кувшины, которые они грациозно несли на своих головах. Женщины улыбнулись пассажирам автобуса, показав ослепительно-белые зубы, и помахали им рукой.

— И как это им удается? — спросил кто-то в автобусе. — Он же огромный!

— И он стоит-то не совсем прямо. Я поражаюсь, как они ухитряются держать его в таком положении!

— А я поражаюсь, как они вообще ухитряются не уронить его!

Однако для арабских женщин это было обычным делом. Их учили носить тяжелые предметы с самого раннего детства. Этот «предмет» в их образовании был чуть ли не самым важным.

В отеле туристы с грустью попрощались с Али-Бабой. Он был только один из гидов, которые сопровождали туристов в экскурсиях по Каиру и его окрестностям, но тем не менее что-то отличало его от остальных. Он был не просто гидом, многие из его группы чувствовали, что, проведя вместе еще несколько дней, они бы стали друзьями. Али-Баба был очень умным человеком, но при этом умел пошутить и сам смеялся шуткам других. Джуди и Крис были уверены, что, вспоминая Каир, они всегда будут вспоминать и Али-Бабу. Наверняка, то же самое испытывали и сотни других туристов, кому посчастливилось познакомиться с этим замечательным человеком.

— Не забывайте, что я сказал вам о солнце, — пожимая руку Джуди, сказал Али-Баба, и глаза его сверкнули. Затем он повернулся к Крису: — Я сказал вам, что вы — счастливчик, сэр, и я это повторяю. Берегите это прелестное дитя!

— Это я и собираюсь делать, — улыбнулся Крис и протянул руку. — До свидания, Али-Баба, я искренне надеюсь, что мы с вами еще встретимся.