Непреодолимо

Глава 12 Мак

После разговора с Фрэнни я собрал детей и как можно быстрее одел их в зимнюю одежду. Все это время я не мог смотреть ей в глаза. Она не представляла, какой эффект произвели на меня ее слова, как трудно было отбросить мысль о том, что она может быть не только другом, как сильно я хотел взять ее в свои руки и сказать: Да, пожалуйста, дай мне шанс. Дай мне их тысячу, потому что именно столько мне понадобится. Она не имела ни малейшего понятия обо всем этом.

Так все и должно было оставаться.

Моим первым приоритетом в жизни были мои дети, а вторым — моя работа, чтобы я мог обеспечить им хорошую жизнь. Это не оставляло места ни для чего другого. Она не могла понять, как я разрывался, пытаясь быть двумя родителями. В итоге она бы возненавидела меня.

Поэтому, когда за нами закрылась дверь, я вздохнула с облегчением и потащил детей вниз, где нас ждал ДеСантис. Забрав из моего кабинета детское кресло для Уинни, мы дошли до парковки и сели в его внедорожник. Фелисити и Уинифред сразу же начали болтать о том, как прошел их день, и продолжали это делать всю дорогу до дома, но я заметил, что Милли молчала, занятая своим телефоном. Это вызвало у меня тревогу. Надо будет проверить ее позже.

Дороги наконец-то стали лучше, и только минут через пятнадцать ДеСантис подъехал к дому. Девочки пошли внутрь, а мы с ним вывели машину из гаража и поставили так, чтобы он мог подъехать достаточно близко, чтобы подключить кабели. Это было нелегко, и к тому времени, как мы закончили, у нас замерзли руки, но все получилось. Я горячо поблагодарил его и пообещал выпить пива после работы, как только смогу это сделать.

Позже тем же вечером, после того, как посуда с ужином была убрана, душ принят, а дневные депозиты внесены в банку ругательств, я провел некоторое время с каждой из девочек в их комнатах.

— Ну как, хорошо ли вы провели время в Кловерли? — спросил я Уинифред, отложив книгу, которую только что читала ей вслух.

— Да. Кататься на санях было так весело.

Я встал с ее кровати и выключил свет. — Это понравилось тебе больше всего?

— Да. Можно мне лошадь?

— Нет.

Она вздохнула. — Я так не думаю. Может, завтра еще раз прокатимся на санях?

Я засмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее. Ее влажные волосы пахли детским шампунем, и мне захотелось остановить время. — Может быть, не завтра, но как нибудь. Спокойной ночи.

— Подожди, папочка! Ты посмотрел под кроватью?

— О, прости. Я забыл. Стоя на коленях на полу, я провел необходимую проверку на наличие монстров. — Все чисто. Только несколько пыльных кроликов.

Она улыбнулась. — Это нормально. Поцелуй Неда Молотобойца из Шедда.

Я послушно поцеловал ее мягкую игрушку акулу, которую она купила прошлым летом в аквариуме Шедд в Чикаго и больше никогда не выпускала из виду. — Эта акула не выглядит милой.

— Я знаю, но я люблю его. Мне не по себе, если его нет рядом со мной.

— Тогда, я думаю, он может остаться. Люблю тебя, принцесса.

— Я тоже тебя люблю, папочка.

— Спокойной ночи. Оставив ее дверь открытой, как она любила, я вошел в комнату Фелисити. Ее ночник светился в темноте, а она лежала под одеялом. — Устала? — спросил я, присев на кровать.

Она зевнула. — Да.

— Ты весело провела выходной?

— Да. Я люблю Фрэнни. Она такая милая.

— Да, она милая. Я вспомнил ее обиженное выражение лица, и у меня сжалось в груди. Что случится, если она решит, что больше не хочет работать няней у меня? Тогда девочки потеряют ее, и это будет полностью моя вина. Боже, я действительно все испортил.

— Она моя любимая няня. Она сказала, что ей тоже снились кошмары, когда она была в моем возрасте.

— Правда?

— Да. А потом кто-то рассказал ей, что некоторые камни помогают расслабиться и лучше спать. Она даже дала мне один, видишь? Она вытащила руку из-под одеяла и раскрыла кулак. На ее ладони лежал маленький, гладкий камень.

Я включил лампу на ее тумбочке и присмотрелся. Это был какой-то кристалл с прожилками фиолетового, зеленого и лавандового цветов. Идеальный подарок для Фелисити. — Это было мило с ее стороны.

Она закрыла кулак и снова засунула руку под одеяло. — Может ли она как-нибудь еще переночевать у нас?

— Ну… посмотрим. Я выключил лампу, наклонился и поцеловал ее в щеку. Спокойной ночи, Мэвис. Она хихикнула. — Спокойной ночи, папочка.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Дверь спальни Милли была закрыта, и я осторожно постучал.

— Входи, — сказала она.

Открыв дверь, я увидел, что она читает в постели при свете лампы на тумбочке. Я вошел и сел у ее ног. — Привет.

— Привет. Она не отрывала глаз от книги.

— Все в порядке?

— Думаю, да.

— Ты думаешь? Я взял у нее из рук книгу в мягкой обложке и закрыл ее. — Это звучит не очень убедительно.

— Папа, ты потерял место на котором я остановилась, — сказала она раздраженно.

— Я найду его снова. Скажи мне, что случилось.

— Ничего. Она играла с несколькими свободными нитками на своем одеяле.

— Я тебе не верю.

Она пожала плечами. — У меня болит живот.

Обеспокоенный, я положил ее книгу на тумбочку.

— Твой живот не беспокоил тебя уже несколько месяцев. Что-то случилось?

— Нет.

Я не поверил ей. Очевидно, что проблема была, но она не собиралась говорить мне, в чем она заключается. На мгновение я запаниковал, что это что-то связанное с половым созреванием, у меня закружилась голова, и я вспотел. Что, черт возьми, я собирался делать, когда начнутся все эти изменения? Боже, почему они не могут оставаться вечно маленьким? — Милли, ты… Мой голос надломился, и я прочистила горло. — Хочешь грелку? Адвил?

— Нет. Я в порядке, папа. Она повернулась на бок спиной ко мне.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Я наклонился, поцеловал ее голову и выключил лампу. Ее волосы тоже пахли сладко, но не детским шампунем. Больше фруктами. Как женские шампуни. Потом я еще минуту стоял и смотрел на нее, удивляясь, как пролетели года. Казалось, что только вчера…

— Папа?

— Да?

— Что ты делаешь?

— Смотрю на тебя. Думаю о том, что ты слишком быстро растешь.

— Перестань. Это странно.

Я засмеялся. — Извини. Я уже ухожу. Ты уверена, что не хочешь грелку?

— Уверена. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Я дошел до ее двери и обернулся. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Спустившись вниз, я почувствовал себя немного лучше, но не намного. Боли в животе Милли, как и кошмары Фелисити и боязнь монстров Уинифред, начались после отъезда их матери и обычно вспыхивали всякий раз, когда Карла говорила, что приедет в гости, хотя она редко это делала.

На кухне я подошел к телефону Милли, который был подключен к зарядке, взяла его и ввела пароль. У нас с ней было соглашение — я разрешал ей иметь телефон, а она разрешала мне иметь к нему доступ в любое время, чтобы убедиться, что она не сидит в социальных сетях и не переписывается с серийными убийцами. Время от времени я просматривал ее сообщения, но в основном это были длинные переписки, полные эмодзи, между ней и несколькими друзьями, и иногда сообщения от ее матери.

Когда я увидел, что Карла выходила на связь сегодня, боль в животе Милли обрела смысл.

Привет, дорогая, я просто хотела сказать тебе, как я рада тому что увижу тебя! Не забудь, ничего не рассказывай своим сестрам, чтобы это было сюрпризом! Я говорю тебе об этом только потому, что ты прислала мне сообщение, в котором написала, как сильно ты по мне скучаешь. Это было так мило с твоей стороны написать мне, но, услышав, что ты грустишь из-за меня, мне тоже стало грустно. После этого у меня несколько дней была мигрень. Я бы очень хотела быть там на показе мод матери и дочери, о котором ты говорила, но эта дата мне не подходит. Но зато я увижусь с тобой в пятницу, и мы так хорошо проведем время!

Я положил телефон, моя кровь кипела. Я специально попросил Карлу не рассказывать детям о ее визите, а она тут же за моей спиной начала переписываться с Милли. И как она смеет заставлять Милли чувствовать себя виноватой за то, что та сказала ей, матери, что скучает по ней! Задыхаясь, я метался по кухне. Мне хотелось ударить что-нибудь. Швырнуть что-нибудь. Разрушить что-нибудь. Открыв заднюю дверь, я я несколько раз вздохнул ледяного воздуха, чтобы успокоиться, но это почти не возымело эффекта. Затем я вошел в дом и выпил немного виски.

Через десять секунд я уже поднимался по лестнице по трое за раз, затем открыл дверь Милли.

— Милли? Ты еще не спишь, дорогая?

— Нет.

— Могу я с тобой поговорить? спросил я, борясь за самообладание.

— Можешь.

Я подошел к ее кровати и сел у ее ног. — Я видел сообщение от мамы на твоем телефоне. Это то, что тебя беспокоит?

Молчание. — Она сказала, что приедет в гости.

— Я знаю.

— Она действительно приедет на этот раз?

— Этого я не могу сказать.

Милли повернулась и посмотрела на меня. — Иногда я очень скучаю по ней и хочу, чтобы она была здесь. А иногда мне хочется, чтобы она просто держалась подальше.

Мое горло сжалось. — Это нормально, что ты так хочешь, дорогая. Все, что ты чувствуешь, это нормально.

— В школе проходит показ мод с матерью и дочерью, — грустно продолжила она.

— Я знаю. Для чего он?

— Это что-то вроде сбора средств. Я должна сама создать свои наряды. Все мои подруги делают это.

— Ну, это глупо и несправедливо, — огрызнулась я. — Не у всех есть мама.

— У всех моих друзей есть. Даже если их родители развелись, их матери все равно рядом.

Я выдохнул, чувство вины тяжелым грузом лежало на моих плечах. — Мне жаль, Миллс.

Милли замолчала на мгновение. — Она хоть еще любит нас?

— Конечно, любит. Я наклонился к ней, положил руку ей на плечо и откинул ее волосы с лица. — И я тоже.

— Я знаю, что ты любишь.

Это должно было сделать меня счастливым, но я все еще чувствовал, что этого как-то недостаточно. Я попытался снова. — Иногда мамы и папы решают, что больше не хотят быть женатыми, но они всегда любят своих детей.

— Но если ты любишь кого-то, ты хочешь быть с ним, правда?

— Ну… да. Обычно. Но любовь — это сложно.

— Такого не должно быть, — сказала она со свирепостью. — Если ты любишь кого-то, ничто другое не должно иметь значения. Ты должен делать все возможное, чтобы быть с ним как можно больше.

— Я согласен.

Она замолчала на мгновение. — Мама говорит, что ты недостаточно любила ее, и поэтому ей пришлось уйти.

Мое самообладание пошатнулось. — Это чертовски смешно. Затем я вздохнул. — Извини. Я положу доллар в банку, когда спущусь вниз.

— Все в порядке. Ты не обязан. Я тоже разозлилась, когда она это сказала. Это заставило меня чувствовать себя плохо.

— Тебе не из-за чего переживать.

Наклонившись вперед, я прижался губами к ее лбу. — Послушай. Может быть, я не умел любить ее. Может быть, я недостаточно старался. Я не знаю. Честно говоря, дорогая, большую часть времени я просто чувствовал себя растерянным. Но сейчас для меня важно чтобы ты и твои сестры знали, как сильно я вас люблю и и как я хочу быть самым замечательным отцом, даже если ваши средства на колледж истощаются из-за банки ругательств.

Это вызвало легкую улыбку.

— Эй, у меня есть идея.

— Какая?

— Что если я буду участвовать в показе мод вместе с тобой?

— Ты?

Я сел выше и выпятил грудь. — Да, я. Я симпатичный чувак, тебе не кажется?

Она хихикнула. — Наверное.

Встав с кровати, я прошелся по ее комнате, как Джон Траволта в "Лихорадке субботнего вечера". — И я умею двигаться, Милси.

— О Боже, папа. Пожалуйста, не ходи так перед моими друзьями. Никогда.

— Эй, послушай. Священный долг отца — как можно чаще ставить своих детей подросткового возраста в неловкое положение. Так что никаких обещаний.

— Ты действительно собираешься участвовать в шоу со мной?

— Ты хочешь этого?

— Да. Но мне нужно спросить и убедиться, что это нормально, когда отец участвует в показе мод матери и дочери.

— Если нет, мы подадим на них в суд за дискриминацию, — сказал я, показывая на нее пальцем.

Она улыбнулась, и я почти почувствовал, что в мире снова все в порядке. Может, я и не был суперпапой, но у меня получалось.

— Спокойной ночи, милая. Я поцеловал ее и направился к двери.

Внизу я сложил немного белья, разложил все вещи по корзинам и открыл ноутбук на обеденном столе. Я написала Сойеру и ДеСантису, что завтра меня не будет из-за проблем с уходом за детьми, попросил перенести встречи и извинился за позднее уведомление. Затем я попытался решить некоторые рабочие задачи, которые не смог закончить в течение дня, но мне все еще было трудно сосредоточиться.

В полночь я наконец сдался и лег спать, но, несмотря на усталость, не мог заснуть. Я злился на Карлу, волновался, что она не приедет, волновался, что приедет, беспокоился о Милли, боялся, что не справился с ее вопросами, тревожился о будущем и отчаянно хотел снова наладить отношения с Фрэнни. Но как?

Я не мог вернуться назад и исправить то, что мы сделали. Я не мог не слышать слов, которые она произнесла. Я не мог избавиться от тоски по ней. Но я также не мог действовать в соответствии с этим. Мои девочки со мной, Фрэнни заслуживала кого-то, кто мог бы поставить ее на первое место, кого-то кто находился бы на том же этапе жизни, что и она, у кого было все время и энергия в мире, чтобы сделать ее счастливой.

Я не спал полночи, желая, чтобы этот кто-то был мной.