Непреодолимо

Глава 3 Мак

Мой будильник, как обычно, прозвенел в шесть пятнадцать, и я бросился в душ. К шести тридцати я был одет для работы и отправился наверх, чтобы разбудить девочек.

Это заняло у меня некоторое время, но я наконец-то отработал утреннюю рутину по сборам школу, и сегодня все прошло с военной точностью.

Милли и Фелисити приняли душ ночью и разложили свою одежду перед сном, так что мне оставалось только убедиться, что они полностью проснулись, прежде чем будить Уинифред. Она медленно просыпалась, поэтому я всегда помогал ей вылезти из пижамы и одеться в школьную форму. Как и ее сестры, она раскладывала свою одежду накануне вечером, так что обычно это происходило довольно быстро, особенно с тех пор, как она перестала мочиться в постель.

К шести сорока пяти я уже спускался вниз, накрывал на стол завтрак и пил кофе. К семи девочки уже ели, а я собирал закуски, бутылки с водой и срезал корочки с бутербродов: один с арахисовым маслом и желе на пшеничном хлебе, другой с миндальным маслом и медом на белом хлебе без глютена. Я не мог понять почему Милли все еще настаивала на безглютеновом питании, — это было делом ее матери. Неужели это как-то сближало ее с ней? После садика Уинни ела дома с няней.

К семи пятнадцати рюкзаки и ботинки стояли у двери, а дети чистили зубы наверху. К семи тридцати мы собирались на автобусной остановке. К семи сорока я целовал их всех на прощание, говорил, что люблю их, и желал хорошего дня. По выражению лица Милли я понимал, что она не собирается долго терпеть такие публичные проявления любви, но я планировал мучить ее так долго, как только смогу. У них не было рядом ни матери, ни бабушки с дедушкой (поскольку мои родные давно уехали в Аризону, а Карла живет в Джорджии), а семья моей сестры Джоди жила в двух часах езды в Петоски. Так что от меня зависело, чтобы эти девочки знали, что любимы, и если я провалил все остальные аспекты жизни родителя-одиночки, я не собирался терпеть неудачу и в этом. Они не виноваты в том, что мы с их матерью не смогли наладить отношения. К восьми я уже ехал в Кловерли, чувствуя себя чертовски самодовольным. Сегодня утром никто не плакал, не дрался и не проливал свой сок. Никто не напомнил мне в последнюю минуту о разрешении, которое я забыла подписать, или о деньгах, которые я забыла отправить, или не попросил меня сопровождать экскурсию, на которую я не хочу идти, и я был на девяносто девять процентов уверен, что все они почистили зубы. Мне еще не удалось купить Фелисити новые ботинки, но я нашел пропавшую варежку Уинифред.

— Да, блядь, я крут, — сказал я себе, потягивая из термоса, который Фелисити подарила мне на Рождество, с изображением камня Петоски и надписью «Папа, ты крут».

Сделав еще один глоток, я вспомнил, как удивился, когда каждая из девочек вручила мне подарок, идеально завернутый в праздничную бумагу, которую я не узнал. Как они ходили за подарками без меня?

Позже Фелисити рассказала, что Фрэнни Сойер помогла им выбрать пару маленьких подарков для меня через Интернет. Она отправила их к себе домой, а потом привезла к нам, для того чтобы завернуть и положить под елку. Фрэнни была такой, она быстро приходила на помощь, когда кому-то что-то было нужно, и всегда с улыбкой. Именно Фрэнни предложила сократить время работы в гостинице прошлым летом, чтобы помочь мне с уходом за детьми после того, как Карла уехала. Я чуть не упал на колени от благодарности. Она была просто находкой.

На Рождество я попросил их выбрать для нее коробку шоколадных конфет, которую они вручили ей на праздничном корпоративе. В тот вечер она подарила мне маленький швейный набор, и я чувствовал себя виноватым, потому что не написал свое имя на открытке с конфетами.

В тот вечер она выглядела еще красивее, чем обычно, и от нее хорошо пахло. Я вспомнил, как импульсивно обнял ее (после пары бутылок пива, без сомнения) и подумал, как давно я не обнимал женщину и не прижимался к ней так близко, чтобы уловить ее аромат, когда она обнимала меня в ответ. У меня не было ни одной подруги вне работы, и я, конечно, не ходил на свидания. Такая близость с Фрэнни была шоком для моих чувств, и я быстро отпустил ее, прежде чем мое тело выдало мои мысли, которые были примерно такими: "Эй, я знаю, что ты дочь босса и няня (мои дети тоже вон там), но ты пахнешь потрясающе, и твоя фигура выглядит идеально в этом платье, а я не трахался уже очень давно, так что, может, проберемся в мой офис и потрахаемся? Я обещаю, что это будет быстро, возможно, стыдно, и совсем не неловко увидеть тебя на работе в понедельник. Спасибо.

Позже вечером ей пришла в голову идея прокатить детей в старомодных санях Кловерли запряженных лошадьми. Это был отреставрированный антикварный "Портленд" с изогнутым верхом и одним единственным сиденьем, обитым красным бархатом, на которое мы впятером втиснулись, укрывшись толстыми шерстяными одеялами. Каким-то образом она оказалась рядом со мной, и запах ее духов, а также ощущение ее ноги рядом с моей согревали меня, даже когда наши носы, пальцы рук и ног онемели от холода.

Еще долго после того, как я отвез детей домой и пожелал им спокойной ночи, я лежал в своей постели и думал о ней. Я все еще слышал, как она смеется вместе с девочками, видел розовый румянец на ее щеках, и снежинки прилипшие к ее длинным волнистым волосам. Мне захотелось, чтобы она все еще была рядом со мной. Как давно у меня не было кого-то теплого, мягкого и сексуального, с кем можно было бы провести время в темноте?

Не успел я опомниться, как уже неистово возбуждался от мысли о ее обнаженном теле под моим. Ее дыхании на моих губах. Ее закрывающихся серо-зеленых глаз. Ее руках, сжимающих простыни. Ее стонах у моего уха. Я чувствовал себя настолько виноватым за это, что когда увидел ее в следующий раз, едва мог смотреть ей в глаза. Это, конечно, не помешало мне представлять все это снова. На самом деле, она стала моей главной фантазией. Я покачал головой и допил то, что осталось в моем термосе. Каким же жалким, блядь, клише я был: разведенный папаша, вожделеющий няньку. Как будто такая девушка, как она, хочет иметь что-то общее с таким парнем, как я — с тремя детьми и злобной бывшей женой.

Но этим утром у меня все было в порядке.

Я подъехал к Кловерли, припарковался на отведенном мне месте и направился в гостиницу через парадную дверь, проходя мимо Фрэнни на ресепшене по пути в свой кабинет.

Возможно, я сделал это специально. Там была задняя дверь, ближе к административным помещениям, но ее улыбка способна сделать плохое утро хорошим, а хорошее — отличным.

Она подарила мне одну, и все ее лицо засветилось. Она возилась с концами своих волос песочного цвета, но при виде меня опустила руки. — Доброе утро, Мак.

— Доброе утро, Фрэнни. Как прошли выходные?

— Довольно хорошо. У нас все выходные проходили свадебные вечеринки.

Я приостановился, держа руку на двери в заднюю комнату. — О, точно. Как все прошло?

— Хорошо. Она с энтузиазмом кивнула. — Вот только невеста порвала бретельку на своем платье, и мне пришлось использовать тот маленький швейный набор, который я тебе подарила, чтобы зашить ее. Она немного занервничала. — Надеюсь, все в порядке.

Я улыбнулся, чтобы успокоить ее. — Нет проблем. Можешь брать его всегда, когда он тебе нужен.

— Спасибо.

— Хорошего дня. Я толкнул дверь и исчез в коридоре, как раз когда мой мобильный телефон завибрировал в кармане.

— Алло?

— Привет, Мак, это миссис Ингерсолл.

Мириам Ингерсолл, вдовствующая подруга моей матери, была моей второй няней. С понедельника по среду она забирала Уинифред из детского сада в одиннадцать тридцать, встречала старших двух у моего дома с автобусной остановки, а затем присматривала за ними до тех пор, пока я не приходил с работы в 5 или 6 вечера. По четвергам и пятницам Фрэнни вступала на вахту.

— Здравствуйте, миссис Ингерсолл. Все в порядке? спросил я.

— Боюсь, что нет. Сегодня утром я упала на обледеневшем тротуаре и сломала ногу.

— О, нет. Я тут же подумал о том, что это будет означать для меня и детей, но потом почувствовал себя засранцем. Затем я вспомнил о своих манерах. — Вы в порядке?

— Не совсем. Я сейчас в больнице, моя дочь со мной. Возможно, мне понадобится операция.

Я положил сумку с ноутбуком на стол и закрыл глаза. — Мне жаль это слышать.

— Это я сожалею, Мак. А как же дети?

— Не беспокойтесь о них. Я что-нибудь придумаю.

— Ты уверен? Я могу послать за ними свою дочь. Она сейчас здесь, со мной.

Я сжал губы. — Нет, все в порядке. Вы просто сосредоточитесь на выздоровлении. Пусть ваша дочь позвонит мне и сообщит, как у тебя дела, хорошо?

— Хорошо. Пожалуйста, передайте детям, что мне очень жаль.

— Все в порядке. Выздоравливайте скорее. Я повесил трубку, и опустился в кресло. — Черт.

— Все в порядке?

Я поднял глаза и увидел в дверях своего кабинета Генри ДеСантиса, винодела компании Кловерли. — Да. Нет. Я положил телефон и провел рукой по челюсти. — Моя няня сломала ногу и не может вести машину. Мне нужно решить, что я буду делать с детьми сегодня днем.

— Извини. Это отстой.

— Я придумаю что нибудь. Что случилось?

— Хотел обсудить с тобой некоторые цифры, прежде чем мы встретимся с Сойером по поводу ремонта линий розлива и покупки новых.

Я нахмурился. Иногда повышение до финансового директора казалось не стоило того. Но мне нужна была прибавка к зарплате, и мне нравились вызовы. К тому же, было приятно применить на практике свою степень в области бизнеса. — О, точно. Во сколько встреча?

— В десять. Он сделал паузу. — Нужно перенести встречу?

— Нет, мне просто нужно…

— Доброе утро, Генри! Привет, Мак. Хлоя Сойер обошла ДеСантиса и вошла в мой кабинет. — Есть минутка?

— Вообще-то, я…

— Я хотела поговорить с тобой о винокурни, о которой я упоминала на прошлой неделе. Я все пытаюсь поговорить об этом с отцом, но, клянусь Богом, он избегает меня.

— Да, иногда мы так делаем, когда знаем, что наши дочери собираются просить нас о вещах, которые мы не можем себе позволить. Я потянулся к своему термосу и обнаружил, что он пуст. — Мне нужно больше кофе. Желательно с виски.

Хлоя рассмеялась. — Если бы у нас на территории была винокурня, я бы приготовила для тебя немного. У тебя плохое утро?

— Типа того. Моя няня заболела, и мне нужно найти ей замену до того, как Уинифред выйдет из садика в одиннадцать тридцать.

— Просто попроси Фрэнни забрать ее.

— Фрэнни работает. Я не хочу обременять ее.

Хлоя закатила глаза. — Она на ресепшен. В понедельник утром. В феврале. Не похоже, что она будет сильно занята. Я уверена, что мама сможет ее подменить.

— Я зайду чуть позже, Мак, — сказал ДеСантис, выходя из кабинета. — Если у тебя будет время, отлично. Если нет, не беспокойся.

Я бросил на него благодарный взгляд. ДеСантис был хорошим парнем. — Я найду время. Дай мне тридцать минут, чтобы сделать несколько телефонных звонков и разобраться с детьми.

— Пойду принесу тебе кофе, — сказала Хлоя.

— Спасибо.

Я снова взяла трубку. Кого я могу попросить о помощи? У моей матери здесь осталось несколько друзей, но у меня не было контактных данных ни одного из них. Миссис Гарднер из соседнего дома была вариантом, хотя я не был уверена, что хочу, чтобы она в ее возрасте возила моих детей в гололед. Я все еще сидел и хмурился, глядя на свой телефон, когда услышал голос.

— Тук-тук.

Я поднял глаза и увидел Фрэнни, входящую в мой кабинет с кружкой кофе в руках. — Вот, держи, — сказала она, поставив ее на мой стол.

— Спасибо.

— Хлоя сказала, что тебе нужен кто-то, чтобы присмотреть за детьми сегодня днем?"

— Да. Я нахмурился. — Миссис Ингерсолл сломала ногу и не может вести машину.

Фрэнни пожала плечами, засунув руки в задние карманы. — Я могу помочь.

— А как насчет ресепшен?

— Я работаю только до часу, и моя мама тоже работает. Мы не так уж и заняты сегодня. Мне нужно кое-что сделать в социальных сетях, но ничего срочного. Она пожала плечами. — Я не против, правда.

— Ты уверена? медленно спросила я. — Я пытался придумать, кто еще может помочь, но не очень удачно. Я даже могу сбегать за ней и привезти ее сюда, чтобы тебе не пришлось уходить с работы слишком рано.

— Это было бы прекрасно. Я принесу ей обед сюда, а потом мы вернемся к тебе домой, чтобы успеть к возвращению Милли и Фелисити.

Взяв чашку с горячим кофе, я посмотрел на Фрэнни, наполовину ожидая, что у нее вырастут крылья, появится нимб и она улетит.

— Ты лучшая. Я твой должник.

Ее щеки слегка порозовели. — Без проблем.

— Сейчас это действительно важно. Спасибо, Фрэнни.

Покраснев еще больше, она еще раз улыбнулась мне, и покинула мой кабинет.

Я старался не смотреть на ее задницу, когда она уходила, но ее черные брюки были довольно облегающими, а рубашка заправлена. У нее была отличная фигура — стройная, но с изгибами. Оставшись один, я снова принялся за работу, но улыбка Фрэнни не выходила у меня из головы все утро. И ее розовые щечки. И ее милая маленькая попка.

Господи, что со мной было не так? Она была практически ребенком, черт возьми. Ей никак не могло быть и тридцати, а мне скоро стукнет сорок. И в ней была невинность, которая заставляла меня чувствовать себя еще хуже… и в то же время делала ее еще более привлекательной.

Ради всего святого. Прекрати, извращенец. Она делает тебе большое одолжение и не нуждается в том, чтобы ты пускал по ней слюни, как голодная собака. Это не ее проблема, что у тебя не было секса больше года.

Правда, я даже не мог вспомнить, когда мы с Карлой занимались этим в последний раз. Секс был настолько скучным в течение долгого времени, настолько отстраненным и заученным, что никто из нас не трудился инициировать его ближе к концу.

Но это не давало мне права думать о Фрэнни в таки ключе. Даже если мне казалось, что она будет чертовски хороша в постели. Игривая. Энергичная. Жаждущая угодить.

Господи, Макаллистер. Хватит.

Если когда-либо и существовала девушка под запретом, то это была Фрэнни Сойер. Сдвинувшись в кресле, я поправил промежность брюк и выбросил ее из головы.