МОСТ Научно-пионерская (и никакой фантастики!) комедия в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

В л а д и м и р М о р к о в к и н }

Е г о с е с т р а А н я }

Д и м а } — всем ребятам 12—13 лет.

И в а н П е т р о в и ч К у л и б и н.

С т а р ш а я п и о н е р в о ж а т а я К а т я — она же Екатерина Вторая.

В а д и м Н и к о л а е в и ч — он же Потемкин.

П е р в ы й }

В т о р о й } — они у нас пионеры, они же стрельцы, они же повстанцы, они же рабочие и громилы.


Действие происходит в пионерском лагере в наши дни.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Уголок территории пионерского лагеря. На качелях качается Д и м к а, рядом стоят п и о н е р ы. Появляются А н я и В о в к а. Он на ходу вслух читает сестре книгу.


М о р к о в к и н (читает). «К этому времени Кулибин закончил расчеты конструкции одноарочного моста, но никто их не понимал, в них не верил даже Эйлер, и денег на строительство модели взять было негде».

Д и м к а (поет). Морковка, морковка, квадратная головка!

А н я (брату). Не обращай внимания.

М о р к о в к и н. А я и не обращаю. (Диме.) А дразниться нехорошо! И вообще… (Умолкает и внимательно смотрит на качели. Где-то вдали тихо поет фанфара.)

Д и м к а (пионерам). Видали Морковку, а?

П и о н е р ы. Ага.


Вовка меж тем присел на корточки и что-то быстро начал чертить и писать прутиком на земле.


А н я. Тебе сказали, а ты все равно дразнишься.

Д и м к а. Тебя, что ли, дразнят?

А н я. Вовка мой брат.

М о р к о в к и н (внезапно). Слезь немедленно с качелей!

Д и м к а. Что?! Это ты мне?

М о р к о в к и н. Да. Немедленно сойди с качелей.

Д и м к а. Он с ума сошел, а?

П и о н е р ы. Ага.

М о р к о в к и н. Последний раз говорю, Дима, — сойди с качелей.

Д и м к а. Ты думаешь, что говоришь, Морковка? Если я слезу, ты же ляжешь!

М о р к о в к и н. Осталось две секунды! Раз, два!..


Качели вместе с Димкой с грохотом рушатся на землю.


(Удовлетворенно.) Все правильно, точно по расчету.

Д и м к а (с трудом поднимаясь). Ну, Морковка, считай, что тебе конец!


Появляются, беседуя, старшая пионервожатая К а т я и В а д и м Н и к о л а е в и ч — председатель соседнего колхоза.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. Колхоз у нас, сами знаете, богатейший, но вот…

К а т я (перебивает). Извините, Вадим Николаевич, одну секунду. Что здесь происходит? Дима, ты сломал качели?

Д и м к а. Ничего я не ломал.

М о р к о в к и н. Они должны были сломаться. Из расчета видно…


Катя и Вадим Николаевич смотрят на землю, где Вовка делал свои расчеты.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. Это ты писал?

М о р к о в к и н. Да. Видите, резонанс возникает при C равном…

В а д и м Н и к о л а е в и ч (перебивает). Ты что, уже высшую математику знаешь?

А н я. Конечно, он ее уже с прошлого года знает.

К а т я. Очень способный мальчик. И тихий. А ты, Дима, кстати, отстаешь по математике, вот Морковкин с тобою и займется. Понятно? Это вам пионерское поручение обоим.

М о р к о в к и н. Хорошо.

Д и м к а. Я отдыхать сюда приехал, у меня каникулы.

К а т я. Хватит времени и на отдых. А пока, не знаю, расчеты — не расчеты, катался на качелях ты, значит, тебе их и чинить.

Д и м к а. Ну, Морковка, я тебе это припомню… (Начинает возиться с качелями.)

В а д и м Н и к о л а е в и ч (продолжая смотреть на расчеты). А я в его годы коров пас.

К а т я (Вовке и Ане). Ну как, нравится у нас в лагере?

М о р к о в к и н. Нет.

К а т я. А тебе, Аня?

А н я. А я с братом, я не знаю.

К а т я. Почему ты не играешь с девочками, а все время с ним?

А н я. Потому что он неприспособленный, я за ним смотреть должна.

К а т я. Ваши родители, уезжая в экспедицию, сказали мне, что специально отдают Вову на все лето в лагерь, чтобы он побыл в коллективе. Что же тебе у нас не нравится, Вова?

М о р к о в к и н (пожав плечами). Скучно.

А н я. Он привыкнет, вы не думайте.

К а т я. Не сомневаюсь, что привыкнет. Он хороший мальчик. А почему ты, Вова, не играешь с ребятами? В футбол, в другие игры?

М о р к о в к и н. Я не умею играть в футбол. Мне это не интересно.

Д и м к а. Он чокнутый и лопух!

К а т я. Занимайся своим делом, Дима!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Кто лопух, так это ты, парень… (Подходит к Диме и начинает ему помогать.) А вы что смотрите, ребята? А ну!

П и о н е р ы. Ага… (Тоже приобщаются к восстановительным работам.)

К а т я. А что тебе интересно, Вова? Ты любишь читать? Сделай какой-нибудь доклад, хочешь?

А н я. А можно ему про Кулибина сделать доклад?

К а т я. Конечно, можно. А почему, собственно, о Кулибине?

М о р к о в к и н (с неожиданной страстью). А вы не понимаете, да? Кулибин… Они ему ничего не давали делать, и денег у него не было! Он арочную ферму изобрел, а их потом фермами Тауна назвали, по американскому инженеру. Он телеграф оптический сделал, а его никто… А через пятьдесят лет французу Шато царь сто двадцать тысяч уплатил только за «секрет» такого же телеграфа!

К а т я. Ну хорошо, хорошо, пожалуйста, делай о Кулибине доклад, о ком хочешь. Я же не спорю! А пока гуляйте. Вадим Николаевич! Я освободилась. Конфетку хотите?

В а д и м Н и к о л а е в и ч (подходя к Кате). Давайте. Спасибо. Так вот, я и говорю — денег у нас полно, а мост сделать не можем.


При слове «мост» Вовка насторожился.


К а т я. Почему?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Речка-то на плевок, а хоть две опоры надо. А не разрешают — сплавная речка. Вот и крутимся — то ли паром делать, то ли объездную дорогу за сорок километров.

М о р к о в к и н. Одноарочный мост! То, что Иван Петрович изобрел.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Кто это Иван Петрович?

К а т я. Иди, Вова, иди, не вмешивайся, когда взрослые разговаривают.

А н я. Извините, он нечаянно.


Катя и Вадим Николаевич уходят.


М о р к о в к и н. И эти про одноарочный мост не хотят слушать.

Д и м к а. Ребята, в футбол погоняем?

П и о н е р ы. Ага.

М о р к о в к и н. Дима, когда тебе удобно заниматься со мной?

Д и м к а. Отстань, Морковка, понял? Еще скажи спасибо, что я тебя за качели не отколошматил.


Димка и пионеры уходят.


М о р к о в к и н. Ань, пойди и ты пока куда-нибудь. Я хочу один побыть немного. Ладно?

А н я. Хорошо… (Уходит.)


Вовка садится на скамейку. К нему подходит К у л и б и н и усаживается рядом. Он при бороде, в длинном кафтане и в сапогах.


К у л и б и н. Что загрустил?

М о р к о в к и н. Не знаю.

К у л и б и н. Вот те раз…

М о р к о в к и н. Как-то вдруг одиноко стало, Иван Петрович.

К у л и б и н. Да ты шутишь? Гляди, сколько людей вокруг!

М о р к о в к и н. Людей-то много, а я им никому не нужен.

К у л и б и н. Вот уж не ждал от тебя. Вовсе неправда. Мне нужен. Анютке. Да тому же Димке твоему, оболтусу. Кто ему, кроме тебя, математику объяснит? И вообще всем нужен, всем людям. Без тебя, Владимир, невозможно на свете, раз ты человек.

М о р к о в к и н. Спасибо, Иван Петрович.

К у л и б и н. А за что спасибо-то? Мы с тобой друзья, стало быть, один за другого горой.

М о р к о в к и н. Какая из меня гора? Вы-то вон кто — Кулибин! А я? Всех дел, что Вовка Морковкин.

К у л и б и н. А я кто был? Ванька Кулибин. Муку в лавке отвешивал. Работать надо, работа сама за себя говорит, кто каков.

М о р к о в к и н. Это правда… А чем вы сейчас занимаетесь, Иван Петрович?

К у л и б и н. Дел хватает.

М о р к о в к и н. Для Академии?

К у л и б и н (с какой-то горькой усмешкой). Для Академии… шутовских наук.

М о р к о в к и н. Как это?

К у л и б и н. А, брат, пустое, тебе такого и не понять…


Помолчали.


М о р к о в к и н (неожиданно). Иван Петрович, а вас когда-нибудь обзывали?

К у л и б и н. Нет.

М о р к о в к и н. А меня обзывают. Морковкой дразнят. «Морковка, Морковка!»

К у л и б и н. Это нехорошо.

М о р к о в к и н. Я им тоже говорю — обзываться нехорошо. А они все равно…

К у л и б и н. Понятно… Знаешь, что я тебе скажу… Ты ведь в ответ обзываться или драться не будешь, верно?

М о р к о в к и н. Да.

К у л и б и н. Ну вот. А иной раз ученый вынужден не только наукой заниматься, но и честь свою, понимаешь ли, от нападок защищать. Только ученый это должен делать научными средствами. Уразумел?


Где-то вдали запела фанфара.


М о р к о в к и н (тихо). Да… Есть идея, Иван Петрович! Есть идея! (Убегает.)

К у л и б и н. Вот и хорошо, что есть… А мне самый раз время моих господ идти развлекать… (Уходит.)


Сцена погружается в темноту и вновь освещается ярким солнечным светом — утро. Горн громко играет подъем. В спальне на койке лежит В о в к а. Подходят пионеры.


П е р в ы й. Подъем, Вовка. Койку надо убирать.

М о р к о в к и н. Да-да… (Встает, встряхивает одеяло, затем, бросив его, садится в глубокой задумчивости.)

В т о р о й. Да проснись ты!

М о р к о в к и н. Да-да… (Встает, некоторое время стоит, потом вновь садится.)

П е р в ы й. Ну просто руки опускаются!

В т о р о й. Вовка!

М о р к о в к и н. А?

В т о р о й. Будешь ты убираться или нет?

М о р к о в к и н. В каком смысле?

П е р в ы й. Слушай, ты нас не доводи! По-хорошему говорю.

В т о р о й. А потом будет по-плохому.


Появляются А н я и Д и м к а.


Д и м к а. Здорово, ребята!

А н я. Вовочка, доброе утро! Ты еще не собрался? Иди мойся, я застелю койку. (Начинает застилать Вовкину кровать.)

Д и м к а. Вот это красиво! Мы, значит, тут соревнуемся, мы, значит, тут боремся за чистоту и порядок, а у вас, значит, девчонки все делают!

А н я. Я ему сестра.


А Вовка вновь сел на застеленную кровать и думает о чем-то своем.


Д и м к а. А это не считается! Так каждый захочет, чтоб за него девчонки!

П е р в ы й. Да ладно, ты-то чего разоряешься?

В т о р о й. Правда, тебе что, больше всех надо, что ли?

А н я. Ты бы лучше спасибо сказал, Дима, что Вова согласился с тобой математикой заниматься.

Д и м к а. Ага, я ему скажу!

А н я. А мне назови точно время, когда ты будешь заниматься. Потому что я должна у Вовы за режимом следить.

Д и м к а. Да вы что, обалдели совсем?


Входит К а т я.


К а т я. Доброе утро!


Ребята отвечают на приветствие.


Ну, как у вас дела?.. Прекрасно! Замечательно! Во всех отношениях хороший отряд! И дружный, и никаких происшествий, и в спальне порядок. Вот и у Морковкина койка прибрана.


Где-то вдали поет фанфара. Вовка встает и, никого не замечая, направляется из спальни.


М о р к о в к и н. Есть идея!.. Есть идея!

К а т я. В чем дело?

Д и м к а. Ну, Морковка!..


И только он произнес это слово, как жесткий, точный и мгновенный, как пуля, луч с характерным и звучным «бум» так шарахнул его по лбу, что сбил с ног.


К а т я (склонившись над Димкой). Зрачки расширены, реакция как при ударе. Что это?

Д и м к а. Что это?

А н я. А сколько раз тебе говорили — не дразнись! Не дразнись, понятно? Только… разве тебе понять?.. Где тебе?.. Футболист!

К а т я. Интересно… Очень интересно… (Выходит.)


Катя направляется в свою комнату — обозначение комнаты предельно условно: большое старинное кресло, чем-то напоминающее трон, и сундук. Садится, вынимает из кармана конфетку, разворачивает, задумчиво принимается есть. Входит В а д и м Н и к о л а е в и ч.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. Привет, Катюша! Что у вас?

К а т я. Здравствуйте, Вадим Николаевич. Честно говоря, я что-то совсем растерялась.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ну-ну?

К а т я. Нет, правда. Начальник с аппендицитом в больнице, Гена-физкультурник ногу повредил, тоже, говорят, недели две лежать. Совсем одна.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ну, про ваши несчастья я в курсе. Не паникуйте, главное. Пока мой колхоз над вами шефствует, беды не будет.

К а т я. Масса дел, просто не знаю, с какого конца начинать.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А вы с нашего начинайте. Когда ребят ко мне пошлете на прополку морковки?


В тот же миг, как и в случае с Димкой, по лбу Вадима Николаевича двинуло тем же карающим лучом.


Что за чертовщина?

К а т я. Вот, пожалуйста! Как кто скажет «морковка»…


Она не закончила — с тем же звуком и с той же точностью по ее чистому, незамутненному лбу фугануло невесть откуда берущимся лучом.


Ой? Меня-то за что?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Чудеса! А чудес не бывает! Так что это?

К а т я. Уже несколько дней в лагере вот такая картина — как только кто-нибудь это слово произносит, ну… понимаете, какое, так сразу получает по лбу. Говорят, что это Морковкин дерется, но он такой слабенький, да и вообще на него это не похоже.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Вызовите-ка его сюда.

К а т я. Уже вызвала к вашему приходу.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Правильно. Не идет у меня этот парнишка из головы.

К а т я. Почему?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да не по-хозяйски вы его используете.

К а т я. Не понимаю.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Оно и заметно. У вас такая голова в руках. Думать должны!

К а т я. А что он может в лагере?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Пользу он приносить может, пользу! Не государственный у вас подход, братцы мои!


Входит В о в к а.


М о р к о в к и н. Здравствуйте.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Привет, привет.

М о р к о в к и н. Вы меня вызывали, Екатерина Трофимовна?

К а т я. Да… Хочешь конфетку?

М о р к о в к и н (в явной борьбе с желанием взять). Нет, спасибо.

К а т я. Как хочешь… Знаешь, что в этом сундуке?

М о р к о в к и н. Нет. А что в нем?

К а т я. В том-то и дело…

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да не тяните вы резину, Катя.

К а т я. Да… Объясни, пожалуйста, Вова, если ты знаешь, конечно, что это стукает в лоб, когда слово произносишь… ну… это… красное такое… длинное…

М о р к о в к и н (насупившись). А вы… вы называйте ее корнеплод, вот и все.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ага… (И, потерев лоб, еще раз.) Ага…

К а т я. То есть, другими словами, ты, Вова, хочешь сказать…

В а д и м Н и к о л а е в и ч (перебивает). Он хочет сказать, Катерина, что всякое слово надо использовать со смыслом, как и всякого человека. Верно я говорю, Володя?

М о р к о в к и н. Да.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А сам чего же тогда болтаешься в лагере без пользы делу?

М о р к о в к и н. Нет условий.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А если мы тебе, к примеру, оборудуем мастерскую? Вон сарай у вас стоит пустой, а мы тебе туда всяких инструментов. Как?

М о р к о в к и н. Конечно! Когда?

К а т я. А что это будет? Как мы это назовем?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да какая вам разница? Ну, назовите, как вы это там у себя…

К а т я. Кружок «умелые руки».

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Очень хорошо. А его — председателем. Идет?

М о р к о в к и н. Идет.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ты что можешь делать?

М о р к о в к и н. Все. Все, что поддается расчету.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ишь ты! Все?

М о р к о в к и н. Да.

К а т я. А фонтан можешь пустить в ход?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Это еще зачем?

К а т я. Обидно — стоит, такой красивый, а воду забыли подвести, и не работает.

М о р к о в к и н. Я уже прикидывал с ним, даже идеи есть, как обойтись без насоса с электродвигателем.

К а т я. А перископ можешь, чтобы весь лагерь было видно?

М о р к о в к и н. Могу.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А паром можешь мне рассчитать?

М о р к о в к и н. Могу, но не буду.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. За что ж это ко мне-то такая немилость?

М о р к о в к и н. Я уже прикидывал — невыгодно.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да ты-то что в этом понимать можешь? Раз я говорю, значит, годится нам паром.

М о р к о в к и н. Нет. Мост надо делать. Одноарочный.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ну-у, загнул… Мост — это, брат… (Качает головой.)

М о р к о в к и н. Боитесь, да? Денег жалеете, да? А то, что он вам окупит все быстрее, чем ваш паром, это вы не понимаете, да?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да ты не горячись. При чем тут деньги? Денег у нас знаешь сколько? Но на ветер их бросать…

М о р к о в к и н (взрывается). Да почему же на ветер? Я же вам полный расчет дам!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Погоди, брат Морковкин, это еще поглядеть надо, что ты там умеешь! Пока вот получай мастерскую и оборудование, а дальше — увидим.

М о р к о в к и н. Хорошо! И увидите! Вот увидите, что увидите! (Убегает.)

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да-а… Смотрите, Катя, с этим пареньком не промахнитесь.

К а т я. А что такое? Хороший, умный мальчик.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Слишком умный, если так можно про ум сказать. Глядите, я вас предупредил. Вы педагог, не я…


В мастерской у верстака работает К у л и б и н. Входит В о в к а.


К у л и б и н. Ну и мастерская, Владимир! Чудо как хороша!

М о р к о в к и н. Ничего, мастерская как мастерская. А попросил я его аппарат для точечной сварки, сразу пожалел.

К у л и б и н. Обойдешься. Была б у меня раньше такая мастерская, я б не знаю чего понаделал. Чем сегодня займемся?

М о р к о в к и н. По фонтану у нас полный расчет уже, да?

К у л и б и н. Вроде все.

М о р к о в к и н. Тогда делаем перископ. Ваш принцип используем — зеркала под углом. Все это в трубу, подвижная платформа, ручки выведем — и порядок. Как?

К у л и б и н. Давай, дело нехитрое. А только я бы еще кое-что сюда добавил.

М о р к о в к и н. Что?

К у л и б и н. Пусть это будет и мачта для флага, и солнечные часы. (Приступает к работе.)


В мастерскую входит А н я, а следом за ней Д и м к а.


А н я. Вова, Димка опять дразнится.

М о р к о в к и н. Как?

А н я. Про мои веснушки. Придумай что-нибудь, Вовочка.

Д и м к а. А я и не дразнюсь. Я виноват, что у нее конопухи?

А н я. Ну вот, видишь?

К у л и б и н. Кого ты слушаешь, Анюта? У него ж весь ум в ногах. Тебя солнышко любит. Где приласкало солнышко, там конопушка. А людям радость — идут пасмурные, а тут, глядь, солнышко во-она сколько зернышек понакидало! И каждому на душе веселей.

А н я. Понял, Дима? Ничего ты не понимаешь.

Д и м к а. Вовка твой больно много понимает!

М о р к о в к и н. Я, может, и мало, зато Иван Петрович много.

Д и м к а. Ты мне-то хоть свои сказки про Кулибина не рассказывай, понял? И вообще — ну что ты все время… Все ребята как ребята, а ты все какую-то фигню придумываешь!

М о р к о в к и н. Почему придумываю? Вот Иван Петрович стоит, он тебе сам скажет. Скажете ему, Иван Петрович?

К у л и б и н. А ты думаешь, он услышит?

А н я. Услышит, он услышит, Иван Петрович! Он же неплохой, он только немножко обиженный.

Д и м к а. Просто жуть берет! Подряд все тронутые!

К у л и б и н. Димка!


Димка молчит.


Дима!


Молчание.


Дмитрий!

Д и м к а. Ну чего ты орешь, Вовка? Разыграть меня хочешь? Не выйдет! Знаешь, я сколько раз на перекладине подтягиваюсь? Тридцать!

К у л и б и н. Да, покуда он еще ничего не слышит.

М о р к о в к и н. Дима, сегодня после полдника будем заниматься суммой углов в треугольнике. Иди и подготовься.

Д и м к а. Да ты что?

М о р к о в к и н. Если не подготовишься, на меня не обижайся.

А н я. Ты пионерское поручение не выполняешь!

Д и м к а, Да выполню, выполню, отстаньте только! Отличники несчастные! (Уходит.)

А н я. Вова, а я пойду сделаю тебе клюквенный сок.

М о р к о в к и н. Ань, я же его видеть не могу!

А н я. Мама говорила, тебе обязательно нужны витамины! (Уходит.)

К у л и б и н. Вот такие вот дела, Владимир. Так уж оно устроено между людьми — все в чем-то друг перед другом обязаны.

М о р к о в к и н. Ладно, Иван Петрович. Нам-то с вами все равно легче, чем другим. У нас с вами дело есть…


Вовка выходит из мастерской и направляется к флагштоку, где встречается с К а т е й и В а д и м о м Н и к о л а е в и ч е м.


М о р к о в к и н. Проект фонтана готов, Вадим Николаевич. Когда будет все, что нужно?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А на днях будет. И людей пришлю, и материалы.

М о р к о в к и н. Хорошо.

К а т я (взглянув на флагшток). Одиннадцать уже.

В а д и м Н и к о л а е в и ч (проверив по своим часам). И правда одиннадцать. Солнечные часы, что ли?

К а т я. Не только. Его конструкция. (И она кивнула на Вовку. С тем особым тщеславием, с которым выхваляются какой-нибудь исключительной редкостью или уродством.) Вы поглядите, поглядите сюда, поглядите… (Вынув из кармана ключ, у основания флагштока отомкнула какое-то устройство, отдаленно напоминающее замки, которыми автомобилисты запирают свои машины. После этого она сняла металлический кожух и открыла окуляр перископа с турелью и ручками.) Поглядите!..


Вадим Николаевич, припав к окуляру, схватился за ручки и так и пошел по кругу, словно мельничная лошадь. Время от времени он повизгивал, вскрикивал и вообще источал звуки.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. Гляди, вот это да! Ребята в футбол гоняют. Ух ты! Хоть рукой его потрогай — Димка, спортсмен-то ваш! Вот дает! На турнике солнце крутит!

К а т я. Да, это у него удивительно получается.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Шофер мой Васька! Вот шельмец, ну, ты подумай!

К а т я. А что он делает?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. В том-то и дело, что ничего! Спит, а мог бы что-нибудь пока в машине подладить. Думает, я не вижу, а я вижу!

К а т я. Представляете! Весь лагерь как на ладони, и бегать не надо!.. (И она снова заперла перископ на ключ.)

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ну, братцы мои, вы даете!

М о р к о в к и н. А мост? Что с мостом решим?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Видал, какой, — что решим? Это тебе не такая вот финтифлюшка, а мост! Тут взвешивать и взвешивать!

М о р к о в к и н. Значит, все равно не верите? Не доказал я вам еще? Ну хорошо!..


Вовка поворачивается и уходит в мастерскую, где продолжает работать К у л и б и н.


К у л и б и н. Слышь, Владимир, а что, если…

М о р к о в к и н (перебивает). Извините, Иван Петрович, но только мы что-то слишком увлеклись всеми этими финтифлюшками, а про главное забыли.

К у л и б и н, Это про что же?

М о р к о в к и н. Мост. Вот что сейчас главное. Он у нас позарез нужен.

К у л и б и н. Думаешь, у нас не нужен? А что я могу поделать? И теоретическую разработку закончил, и проект готов, а все стоит. Даже модель не могу сделать.

М о р к о в к и н. Деньги?

К у л и б и н. Ну да. Кроме долгов, у меня ничего.

М о р к о в к и н. А если достанем?

К у л и б и н. Поди достань. Все пороги обил.

М о р к о в к и н. Обязаны достать! Вот увидите — найдем. Мост же не вам, он же государству!

К у л и б и н. Оставь, какое там государство! У нас если свежая мысль появилась, ей прежде протухнуть слегка надо, до возможного употребления! А! Что говорить!

М о р к о в к и н. Понятно… Значит, так, Иван Петрович. Деньги я беру на себя.

К у л и б и н. Интересно, как это ты их берешь?

М о р к о в к и н. А вот увидите… (Подходит к телефону и набирает номер.) Справочная 09?.. Дайте мне, пожалуйста, номер князя Потемкина-Таврического… Ага, спасибо… (И он записал ответ, после чего набрал номер.)


В приемной Потемкина зазвонил телефон. К нему опасливым поскоком, как-то бочком, приблизился с т р е л е ц с секирой в руке. И поскольку это первый наш переход в прошлое, здесь, наверное, целесообразно на минутку остановиться и оговорить кое-какие правила игры. Итак… Я представляю себе все перевоплощения современных героев (а то, что Вовка черпает в своем воображении прототипы из знакомого ему окружения, это вполне естественно) в людей эпохи Екатерины предельно просто и откровенно. Катя надевает корону и становится царицей. Вадим Николаевич перекидывает через плечо перевязь со шпагой — и он уже Потемкин, для стрельцов достаточно стрелецкой шапки и секиры и т. д. Хотелось бы избежать сложных костюмных преображений, не в них суть. Но в общем-то, безусловно, последнее слово здесь за художником и режиссером. Теперь вернемся в приемную Потемкина. Стрелец осторожно, как лягушку или змею, взял телефонную трубку.


П е р в ы й (грубо). Кого надо?

М о р к о в к и н. Потемкина мне. Скажите, Морковкин спрашивает.

П е р в ы й (кивнув трубке и сменив тон). Понял… (Орет.) Морковкин Потемкина требует!

В т о р о й. Потемкина!

П е р в ы й. Потемкина!

П о т е м к и н (подойдя к телефону). Потемкин слушает.

М о р к о в к и н. Вас беспокоит по важному государственному делу председатель кружка «умелые руки» Владимир Морковкин.

П о т е м к и н. Так. Чем могу быть полезен?

М о р к о в к и н. Это не телефонный разговор.

П о т е м к и н. Когда и где встречаемся? Я человек дела.

М о р к о в к и н. Давайте сейчас, время не терпит.

П о т е м к и н. Хорошо. Где?

М о р к о в к и н. У солнечных часов.

П о т е м к и н. Это которые вашей конструкции? Слыхал. Хорошо. А как я вас узнаю?

М о р к о в к и н. Ну… на мне пионерский галстук.

П о т е м к и н. На всех пионерский галстук. Еще.

М о р к о в к и н. У меня в правой руке будет листок бумаги.

П о т е м к и н. Договорились. Иду.

М о р к о в к и н. А я вас как узнаю?

П о т е м к и н. Меня?!.. Ну, знаете, да меня и так… Хорошо. На мне перевязь со шпагой, и еще… еще… еще я в руке буду держать авоську с мор… (Обрывает себя и оглядывается.) Я хотел сказать — с корнеплодами. Люблю, понимаешь, корнеплоды погрызть. Вот они у меня и будут в авоське.

М о р к о в к и н. Все. Иду.

П о т е м к и н. И я… (Оглядывается.) Черт! Где же авоська? (Стрельцу.) Авоська где, говорю? Что стоишь, дуралей? Ищи, председатель ждет!

П е р в ы й. Слушаюсь! Где авоська, председатель ждет!

В т о р о й. Где авоська, председатель ждет!

П е р в ы й. Вот авоська, председатель ждет! (Бегом подносит авоську Потемкину.)


Потемкин бегом устремляется к флагштоку, где сталкивается с М о р к о в к и н ы м.


П о т е м к и н. Князь Потемкин-Таврический!

М о р к о в к и н. Владимир Морковкин.

П о т е м к и н. Что случилось, председатель?

М о р к о в к и н. Случилась беда. Остановилась работа над выдающимся изобретением великого русского ученого Кулибина.

П о т е м к и н. Знаю такого — Иван Петрович.

М о р к о в к и н. Правильно. Так вот, учтите, если вы сейчас Ивану Петровичу не поможете, история вам этого не простит.

П о т е м к и н. А что надо?

М о р к о в к и н. Деньги нужны.. Много. Только вы их можете у царицы получить. Вот под этот документ. (Протягивает Потемкину бумагу.)

П о т е м к и н (просматривая бумагу). Неужели сделал?

М о р к о в к и н. Сделал.

П о т е м к и н. Пошли…


И они пошли к царице. А в это время Катя надела корону и, усевшись на стул-трон, принялась с аппетитом уплетать большой торт. Тут-то к ней и вошли наши просители.


Е к а т е р и н а В т о р а я (с полным ртом, невнятно). Кто такие?

П о т е м к и н (сделав книксен, волнуясь). Моя фамилия Потемкин, я светлейший князь и большой начальник. А это… как сказать… ну, одним словом, большой ученый, матушка царица, по фамилии Морковкин.

Е к а т е р и н а В т о р а я. Понятно. Толково объясняешь. Молодец! (И опять набила полный рот тортом.)

М о р к о в к и н (подергав Потемкина за рукав). А что, разве она вас не знает? Мы проходили, что знает.

П о т е м к и н (шипит). Молчи, Морковкин! Царице по чину забывать все положено.

Е к а т е р и н а В т о р а я. Зачем пожаловали?

П о т е м к и н (бухнувшись на колени). Матушка! Не вели казнить, вели слово молвить!

Е к а т е р и н а В т о р а я. Молви… (Взглянув на Вовку, нахмурилась.) А почему ученый стоит, на колени не опускается?

М о р к о в к и н. Ученые ни перед кем на колени не опускаются.

Е к а т е р и н а В т о р а я (с уважением поглядев на Вовку). Вона как. Ну ладно, когда так. Торт будешь?

М о р к о в к и н (с трудом сглотнув слюну, гордо). Нет!

П о т е м к и н (шипит). Зря ты! По дипломатии надо, и вкусный, знаешь какой!

М о р к о в к и н. И откуда только все догадываются, что я сладкое люблю? Ладно, буду.

Е к а т е р и н а В т о р а я, Вот и хорошо. Бери ложку и давай залезай на трон… (И она подвинулась на троне. Потемкину.) А ты молви.


Вовка живо влез на трон и приступил в очередь с царицей к торту, а Потемкин начал молвить.


П о т е м к и н. Вот какое дело, матушка царица. Есть у нас великий механик Иван Петрович Кулибин, заведует механическими мастерскими Академии наук. Столько он всего изобрел, что ни в сказке сказать, ни пером описать. А теперь изобрел он мост.

Е к а т е р и н а В т о р а я, Что ж раньше-то, мостов, что ли, не было?

П о т е м к и н. Таких — нет.

Е к а т е р и н а В т о р а я. Ну, таких ли, иных, мост он и есть мост, какая разница?

П о т е м к и н. Вот, матушка, какая разница, гляди, что напечатано. (И Потемкин стал вслух читать бумагу, которую ему перед этим вручил Вовка.) «Лондонское королевское общество объявило конкурс на лучшую модель моста, который будет состоять из одной дуги без свай и опираться будет концами на берега реки…» (Переведя дух.) Вот такой самый мост он и изобрел.

Е к а т е р и н а В т о р а я. Где ж это видано, чтоб мост без опор был? Так не бывает.

М о р к о в к и н. Правильно. Поэтому и гениальное изобретение, что раньше не было, и нигде не было, а Кулибин придумал.

П о т е м к и н. Иноземцам нос утер.

Е к а т е р и н а В т о р а я. Ну и что? Мне-то что с того? Чего вам от меня надо-то?

П о т е м к и н. Денег! Денег надо, строить ему не на что.

Е к а т е р и н а В т о р а я. Ах, денег? Ну уж, нет! Иноземцев обскакать — это пожалуйста, только денег не дам!

М о р к о в к и н (соскочив с трона). Не дадите? Ну и ешьте свой пирог сами.

Е к а т е р и н а В т о р а я. Экий ты порох какой! Сразу уж и сами! Разве ж можно так человека обижать?.. (Слезает с трона и подходит к сундуку. Указывает на него пальцем.) Казна. Сколько надо-то?

М о р к о в к и н. Если через Неву, не меньше миллиона.

Е к а т е р и н а В т о р а я (усмехнувшись). Если шутить пришли, так за шутки я шутам плачу, на вас у меня и полушки нет. (Недобро.) А коли не шутите, то…


Потемкин ухватил Вовку за руку и потащил к выходу, но Вовка увести себя не дал.


М о р к о в к и н (вырвавшись). А если через нашу речку, для колхоза, то есть на модель, то, может, пяти тысяч хватит.

Е к а т е р и н а В т о р а я (смеется). Идите, идите, бог подаст!

М о р к о в к и н. Ах, так? Ну и не надо! Охота была перед царями всякими унижаться! Не дадите вы, Вадим Николаевич все равно даст! (Потемкину.) Ведь правда же даст?

П о т е м к и н. Помозговать надо, дам или не дам… Ой, что я! Он даст или не даст, Вадим Николаевич, он! Обдумать надо.

Е к а т е р и н а В т о р а я. А я что говорю? То же и говорю — обдумать надо! Так что ты, председатель, иди, а мы тут покуда обдумаем.

М о р к о в к и н. Эх, вы, а еще Екатерина Вторая… (Уходит.)

Е к а т е р и н а В т о р а я. Ну вот, обиделся. А мне ведь главное что? Чтоб порядок был в царстве. А для этого что нужно? Чтоб мои князья и графы довольны были. Верно? Верно. Только слышь, Потемкин, ты моих прихлебал знаешь, им эти мосты все — ха-ха! Им развлеченья да должности подавай. Стало быть, время и деньги мы на мост покуда тратить не будем, а пусть механик потеху какую-нибудь устроит. Ясно?

П о т е м к и н. Ясно.

Е к а т е р и н а В т о р а я. А в авоське что?

П о т е м к и н. Мор… Корнеплоды, матушка царица.

Е к а т е р и н а В т о р а я. Вкусные?

П о т е м к и н. Еще какие!

Е к а т е р и н а В т о р а я. Ну и ладно. Оставь, попробую. А теперь иди…


И она, взяв авоську, пошла в одну сторону, а Потемкин в другую. В мастерской появляется В о в к а, подходит к верстаку, где его терпеливо все это время ждал К у л и б и н, молча садится рядом.


К у л и б и н. Ну что, ничего?

М о р к о в к и н. В общем — да.

К у л и б и н. Видишь теперь?

М о р к о в к и н. Да…

К у л и б и н. Скис?

М о р к о в к и н. Да нет, обидно просто.

К у л и б и н. Обидно, брат, — с этого слова каши не сваришь. У нас на обиды всякие права нет.

М о р к о в к и н. Что ж мы, не люди, что ли?

К у л и б и н. Люди-то мы люди, да только у нас времени меньше, чем у других.

М о р к о в к и н. Почему?

К у л и б и н. Потому что сам же говорил — у нас дело есть, и все от нас дела ждут.

М о р к о в к и н. Дела ждут, а делу мешают, да?

К у л и б и н. Вот и надо, стало быть, не обижаться, а свое доказывать.

М о р к о в к и н. Как они не понимают — мы же для них же!

К у л и б и н. Пустое все, Владимир. Дело и работа, вот что нужно. Что там у нас на очереди?

М о р к о в к и н. Картофелечистка. Принципиально новое решение, на основе пылесоса.

К у л и б и н. Закончил?

М о р к о в к и н. Да. Сегодня хочу провести рабочее испытание.

К у л и б и н. Ну давай, на испытании я тебе не нужен. А когда освободишься, подойду. (Уходит.)

М о р к о в к и н. Перископа вам мало, да? И фонтана мало? Хорошо, посмотрим. (Выходит из мастерской и останавливает проходящих мимо пионеров.) Ребята, помогите мне.

П е р в ы й. Давай…


Заходят в мастерскую вслед за Вовкой и берут по его знаку картофелечистку — это обычный пылесос, у которого поставлены шланги и на всосе, и на выбросе воздуха.


А что это?

М о р к о в к и н. Картофелечистка.

В т о р о й. Дежурить на кухне не надо будет?

М о р к о в к и н. Да.

П и о н е р ы. Ура!

М о р к о в к и н. Давайте отнесем ее к Екатерине Трофимовне.

П е р в ы й. Да мы ее куда хочешь понесем.


Несут.


В т о р о й. Раз теперь картошку чистить не надо, мы тебе…


Пионеры ставят картофелечистку у ног Кати.


К а т я. Неужели картофелечистка? И работает?

М о р к о в к и н. Сами увидите. Нужны два ведра — одно с неочищенной картошкой, другое пустое.

К а т я (пионерам). Скажите на кухне — я просила.

П и о н е р ы. Сейчас! (Убегают.)


Появляется А н я.


К а т я. Анютка, смотри, что твой брат сделал. Картофелечистку!

А н я. Я знаю. Но он совсем перестал гулять.

К а т я (смеется). Ты за ним, Анюта, как за маленьким следишь.

А н я. А раз он такой.


Прибегают п и о н е р ы.


П е р в ы й. Вот картошка!

В т о р о й. А это пустое.

М о р к о в к и н. Приступим…


Опускает один шланг в ведро с картошкой, другой — в пустое ведро. Включает вилку в розетку, после чего щелкает тумблером пылесоса — тот начинает гудеть. В этот момент входит В а д и м Н и к о л а е в и ч.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. Здравствуйте. Что это у вас?

К а т я. Ш-ш-ш! Смотрите!


Вадим Николаевич, наклонившись, вынимает из «пустого» ведра очищенную картофелину.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. Опять Володя?

К а т я. Да.


Вовка выключает пылесос.


М о р к о в к и н. Все. Вся картошка очищена.

П и о н е р ы. Ура! Ура!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Поздравляю, Владимир!

М о р к о в к и н. А мост, Вадим Николаевич? Как? Будем делать?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да что ты, брат, все лыко с ендыком путаешь! Где твоя картошка, а где мост?

М о р к о в к и н. Значит, и этого вам мало? Хорошо!

К а т я. Я думаю, что выражу общее мнение, сказав, что лучший изобретатель нашего лагеря достоин награды!

В с е. Ура!


Катя открывает сундук и вынимает из него кубок.


К а т я. Вот, Вова, кубок лучшему изобретателю!

М о р к о в к и н. Спасибо.


Появляется Д и м к а.


Д и м к а. За что это ему?

П е р в ы й. Что ты, Димка, тут такой цирк был!

В т о р о й. Теперь на кухне дежурить не надо, картошку чистить. Он сделал!

Д и м к а. А-а… А я-то уж решил — что-нибудь стоящее.

К а т я. В такой торжественный момент, я думаю, будет очень кстати, если мы отметим и весь отряд Морковкина. Замечательно они себя проявили во всех отношениях! Вручаю вам вымпел победителей соревнования!


Димка даже онемел от возмущения.


П и о н е р ы. Ура! Ура!


Катя открывает сундук и вынимает из него вымпел.


К а т я. Вы его заслужили. (Передает вымпел пионерам.) А теперь идите отдыхайте. Вечером, к ужину, получите еще и торт.

П и о н е р ы. Ура!

А н я. Вова, ты пойдешь?

М о р к о в к и н. Иди, у меня еще дела.


Вадим Николаевич и Катя отходят в сторону.


К а т я. Ну, что вы скажете? Просто замечательно, правда?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А вас это не пугает, Катя?

К а т я. Что именно?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. То, что мальчишка делает такое, чего и взрослый не сообразит.

К а т я. Ничего особенного! Нормальный гениальный ребенок…


Все расходятся, и остаются только Вовка и Димка, который начинает понемногу выходить из шока.


Д и м к а. Что же это, а? Что же это делается? За одного любимчика теперь весь отряд награждают? У них в отряде есть Морковкин — им вымпел, а у нас нет — нам фигу! И это соревнованием называется?! Ну, Морковка!.. (И, конечно, тут же схлопотал по лбу…) Морковка!

— Бум!

Д и м к а. Морковка!

— Бум!

Д и м к а. Все равно Морковка!

— Буммм!!


Последний урок оказался настолько силен, что Димка, не устояв, свалился. А поднявшись, печально обратился к терпеливо ожидающему конца всей этой демонстрации протеста Вовке.


Д и м к а. И все же ты, Вова, не прав! Нельзя так обращаться с товарищами!

М о р к о в к и н. Все?

Д и м к а (по-прежнему печально). Все.

М о р к о в к и н. Больше не хочешь?

Д и м к а. Нет.

М о р к о в к и н. Тогда пошли заниматься.

Д и м к а. Мне тренироваться надо к соревнованиям.

М о р к о в к и н. Успеешь. Пошли.


Вовка направляется в мастерскую, Димка покорно плетется за ним.


Д и м к а. Я же форму теряю, Вова.

М о р к о в к и н. Хватит отвлекаться. Начинаем занятия. Сегодня у нас сумма углов в треугольнике. Готовился?

Д и м к а. Готовился.

М о р к о в к и н. Разобрался?

Д и м к а. Спрашиваешь. Нет, конечно.

М о р к о в к и н. Сумма углов треугольника равна ста восьмидесяти градусам. Так?

Д и м к а. Так.

М о р к о в к и н. Понимаешь?

Д и м к а. Нет.

М о р к о в к и н. Но ведь это же так просто, Дима!

Д и м к а. Кому, может, просто, а кому, может, не очень. Тоже, знаешь, понимать надо.


В мастерскую входит К у л и б и н.


М о р к о в к и н. Ну что же с ним делать, Иван Петрович?

К у л и б и н. А что с ним делать — выпороть, как нас пороли, и все! Или на хлеб да воду посадить!


Димка достает из кармана зеркальце и начинает пускать зайчиков. Кулибин с интересом наблюдает за его упражнениями.


Д и м к а (меланхолично). Все меня ругают. Дома ругают, в школе ругают, здесь ругают. А разве ж я виноват, что у меня мозги к математике не приспособлены? Разве ж я виноват? Может, у меня футбольные мозги или вообще физкультурные? Чем плохо?

К у л и б и н. Посмотри-ка, Владимир… (Берет с верстака зеркальце и тоже начинает пускать зайчиков. В какой-то момент его зайчик сливается с Димкиным, и пятно становится заметно ярче.) Понимаешь?.. Гляди, как интересно. (Быстро чертит что-то.) Понимаешь?

М о р к о в к и н. Элементарно. Угол падения равен углу отражения. Прожектор. В этом первоначальном виде будет называться «фонарь Кулибина». У него все дело вот в чем. Давайте я сделаю. (Начинает что-то мастерить на верстаке.) А ты, Дима, пока я работаю, начерти квадрат, раздели его на два треугольника и рассчитай сумму углов.

Д и м к а. Ладно…


В дверь постучали, а следом, не дожидаясь ответа, просунулся П о т е м к и н.


П о т е м к и н. Можно?

М о р к о в к и н. Нет.

К у л и б и н. Я сам выйду… (Выходит из мастерской.) Вы ко мне, ваше сиятельство?

П о т е м к и н. Вообще-то я к председателю, но и к тебе у меня дело есть.

К у л и б и н. Какое?

П о т е м к и н. А вот… (Достает часы.) Починить надо.

К у л и б и н. Хорошо, исполню.

П о т е м к и н. Только гляди, мне быстро надо. Я, вишь ты, поспорил на тыщу рублей — ни один иноземец их чинить не взялся, а я сказал, что ты сделаешь.

К у л и б и н. Сделаю.

П о т е м к и н. Прекрасно! А теперь, где там председатель?

К у л и б и н. Он занят, но минутку, я спрошу. (Открывает дверь мастерской, и оттуда бьет столб света, ярче которого может быть разве что только солнце.)

П о т е м к и н. А-а-а-а-а!! Иван Петрович, погаси ты его, ослепну!

К у л и б и н. Погоди, светлейший!


Из мастерской выходит В о в к а.


Владимир, значит, вышло? Значит, правильно?

М о р к о в к и н. Само собой. Законы оптики.

К у л и б и н. Пойду погляжу. (Уходит в мастерскую.)

М о р к о в к и н (Потемкину). У меня к вам разговор.

П о т е м к и н. Так и я здесь, чтоб поговорить.

М о р к о в к и н. На чем порешили, когда я ушел?

П о т е м к и н. А ни на чем.

М о р к о в к и н Будут строить мост или нет?

П о т е м к и н. Какое там! Смеешься, что ли? Россия, председатель! Покуда рукой-ногой шевельнет, что твой Илья Муромец, тридцать три года на печи проваляется!

М о р к о в к и н. Так… Ну вот что, давайте по-мужски. Идет?

П о т е м к и н. Идет.

М о р к о в к и н. Кулибин — первый механик в России или нет? Есть его первей?

П о т е м к и н. Нету.

М о р к о в к и н. Со всего света в ножки ему кланяются?

П о т е м к и н. Кланяются.

М о р к о в к и н. А вы?

П о т е м к и н. А что я-то? Что я-то сделать могу?

М о р к о в к и н. Эх, вы, а еще Потемкин! Нет чтоб человека отметить, чтоб поддержать, а вы и не понимаете! Ну, нищий он, ну, вообще все, так хоть награду ему, чтоб внимание хоть чувствовал!

П о т е м к и н. Да не могу я ничего поделать! Награда царская означает присвоение ему дворянства, а для этого… Он же упрямый, как… Все вы одним миром мазаны! Кол вам на голове тесать, только и радости! Иван Петрович, поди на минутку!


Из мастерской выходит К у л и б и н.


Я тебе сколько уж раз говорил: смени одежду на иноземную, сбрей бородищу. Ведь мелочь же, верно? Переодеться да побриться — и всех дел. И в пять минут у царицы и дворянство бы, и награду оттяпали. В мелочь уперся!

К у л и б и н. Ни к чему это все, награды ваши! Жил без них, и дальше уж как-нибудь… А то, что мелочь, говоришь… Так ведь уступать всегда с мелочи и начинаешь, а там, глядишь, мелочь за мелочь, и незаметно вроде, и нет ничего… большого-то и нет… Спустил по мелочи! (И, махнув рукой, не прощаясь, он ушел в мастерскую.)

М о р к о в к и н. Не прав он! Не ему эта награда, а науке! Я это дело все равно не оставлю. И вам не дам!

П о т е м к и н. Ну что я могу? Царь я, что ли? Она все решает! (Он потыкал пальцем куда-то в небо.)

М о р к о в к и н. Значит, к ней и поезжайте! И все, как надо, подготовьте! А мы освободимся, придем!

П о т е м к и н (пожав плечами). Попробую… (Уходит.)


Вовка возвращается в мастерскую.


К у л и б и н. А знаешь, Владимир, я думаю, тут еще можно…


В дверь кто-то барабанит.


Ну, ты смотри, до чего настырный! А ну-ка, Владимир, пугани его как следует!


Вовка направляет прожектор на дверь, но там появляется не Потемкин, а пионеры из Вовкиного отряда. Не испугавшись и не удивившись ни капельки, они подошли к прожектору и деловито его осмотрели.


П е р в ы й. И охота тебе, Вовка, возиться?

В т о р о й. Правда что фонарь Кулибина, в школе проходили. Пошли, Димка.

Д и м к а (вскочив). А что, уже начинается?

М о р к о в к и н. Что начинается?

Д и м к а. Да соревнование, как ты не понимаешь? По прыжкам.

М о р к о в к и н. Дело большое — прыжки! Кузнечики тоже прыгают.

П е р в ы й. Ну просто руки опускаются! Если б ты сам умел…

В т о р о й. Правда, Вовка, мы в твои дела не лезем, и ты о наших не говори, раз не знаешь.

Д и м к а. Мускулы, Вовка, это мускулы! Их пока еще никто не отменял.

М о р к о в к и н. Мускулы?.. А что, интересно.


Вдали запела фанфара.


Есть идея… (Задумывается.)

К у л и б и н. Можно, можно, даже смешно получится.

М о р к о в к и н. Иди, Дима, прыгай. Кстати, какой там у вас мировой рекорд по прыжкам?

Д и м к а. Негр Бимон прыгнул. Восемь девяносто.

М о р к о в к и н. Хорошо. Пока. Спасибо.

Д и м к а. А чего ты про рекорд спросил? Побить хочешь?

М о р к о в к и н. Ага…


Ребята, смеясь, уходят.


К у л и б и н. В чем там прыгают? Обувь какая?

М о р к о в к и н. Вот… (Лезет под верстак и достает шиповки.)

К у л и б и н. Понятно… В общем дело простое.

М о р к о в к и н. Только времени мало. Из чего будем делать?

К у л и б и н. Помнишь, подвеску делали? Оттуда возьмем.

М о р к о в к и н. Да… (Достает коробку с какими-то железками.)

К у л и б и н (быстро начиная что-то творить с шиповками). Вопрос один — когда им отскакивать? В момент толчка или в полете?

М о р к о в к и н. При толчке. Дополнительный импульс.

К у л и б и н. Правильно… Сколько, он сказал, рекорд?

М о р к о в к и н. Будем делать примерно на восемь, восемь с половиной. Больше не надо.

К у л и б и н. Ага… (Что-то прикидывает в уме.) Так, так, очень хорошо… (Продолжая работать.) То, что мы делаем, вообще-то бессовестный обман… Но, с другой стороны, иногда полезно, так сказать, убеждать людей, что разум сильнее мускулов.

М о р к о в к и н. Само собой! (Помогает Кулибину.)

К у л и б и н. Прыгнуть ты сможешь только один раз.

М о р к о в к и н. А мне больше и не захочется.

К у л и б и н. Готово! Иди, я обожду.


Вовка выходит из мастерской и направляется к площадке, где уже полным ходом идут соревнования. Здесь находятся К а т я, В а д и м Н и к о л а е в и ч, Д и м к а, п и о н е р ы и А н я.


К а т я (кричит). Выполнившие прыжок не мешают невыполнившим!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Смотрите-ка, Володя! Поболеть пришел, Вова?

М о р к о в к и н. Я буду прыгать. (Садится на землю и начинает надевать шиповки.)

Д и м к а (ехидно). Морковкин, он же у нас голова, верно? Он головой у нас прыгает. Сейчас головенкой р-раз, и рекорд Бимона умоется!

К а т я. Довольно разговоров, продолжаем соревнования!

Д и м к а (товарищу). Ну, давай!


Первый разбегается. Прыжка мы не видим.


В т о р о й. Эх, плохо!

Д и м к а. Учитесь прыгать, пока я жив! (Разбегается.)

Р е б я т а. Вот это да! Лучший результат! Ну и сиганул! На спартакиаду поедешь, Димка!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Силен парень!

К а т я. Лучший спортсмен лагеря. Говорят, очень перспективный.


Димка возвращается.


Лучший результат, Дима! Молодец!

Д и м к а. А как же! Здесь все честно, без любимчиков! В спорте сразу видно, кто чего стоит.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Вот это ты правильно сказал. Я, к примеру сказать, точно знаю, что хвастуны стоят не много.

Д и м к а. А я не хвастаюсь, я просто жду, когда Морковкин прыгнет.

А н я (наклонившись к брату). Зачем ты пришел, Вова? Ты же не умеешь прыгать! Что ты опять придумал?

М о р к о в к и н. Ничего. Я им докажу, пусть знают!

Д и м к а. Ну, Морковкин, давай!


Вовка какими-то странными, словно бы пританцовывающими шагами разбегается.


П е р в ы й. Как будто на танцы пришел. Просто руки опускаются.

В т о р о й. За полметра до планки оттолкнулся.

Д и м к а. Что это с ним? Как это он? Как будто им выстрелили!

В с е. А-а-а-а-а-а!!!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Через стол перелетел! Через стол с кубками!

Д и м к а. Шестнадцать метров. Шестнадцать… Мировой рекорд Бимона… почти в два раза… (Теряет сознание.)

К а т я (осматривая Димку). Шок. Эмоциональное потрясение.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Золотой мальчонка, а? Все может!

Д и м к а (приходя в себя). Где Морковкин?

В с е. Где Морковкин? Где Вова? Где чемпион?

К а т я. Настоящие герои всегда скромны. Он скрылся от почестей. Но он победитель, и на спартакиаду поедет он, победитель, Владимир Морковкин!


Вовка входит в мастерскую.


К у л и б и н. Ну как?

М о р к о в к и н. Что-то мы недоучли. Шестнадцать метров вышло.

К у л и б и н. А ты сколько хотел? Я так примерно и считал.

М о р к о в к и н. Как так? Мы ж решили на восемь с половиной.

К у л и б и н. Ну? Восемь с половиной сажен помножь, ну, по грубому счету на два, чтобы в метры…

М о р к о в к и н (перебивает, смеясь). Так вы в саженях считали?

К у л и б и н. А как же?

М о р к о в к и н. А Димка-то метры называл! И я рекорд почти в два раза… (Хохочет.)

К у л и б и н. Ну, брат, повезло тебе. А то б мог у меня и за версту улететь. (Смеется.)


Входит А н ю т к а, молча выгребает из карманов платья на верстак ворох железок.


А н я. Вот ваши пружинки обманные.

М о р к о в к и н. Все?

А н я (подчеркнуто холодно). Все, что нашла. А только все это нечестно!

К у л и б и н. Но они же насмешничали!

А н я. Все равно нечестно!

М о р к о в к и н. Должны мы были доказать или нет?

А н я. Нечестно — значит, всегда нечестно! Не бывает так, чтоб для чего-то нечестно, а потом это — и вдруг честно. Я тобой, Вова, не горжусь сегодня. (И она повернулась и вышла.)

М о р к о в к и н (вспыхнув). Ей легко!.. (Берет себя в руки.) Ладно, об этом после… Сейчас нам пора во дворец.


Входит Д и м к а.


Д и м к а. Вовка! Я хочу…

М о р к о в к и н (перебивает). Извини, но у меня нет ни секунды.

Д и м к а. Но я только хочу…

М о р к о в к и н (перебивает). Все! Вот только могу с собой взять.

Д и м к а. Куда?

М о р к о в к и н. Мы с Иваном Петровичем идем во дворец. Сегодня серьезная схватка.

Д и м к а. Все играешься?

М о р к о в к и н. Никто никого не неволит. Пока! В бой уходят смелые!..


Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Д и м к а выходит из мастерской. Его останавливают п и о н е р ы.


П е р в ы й. Димка, как самочувствие?

В т о р о й. Оказывается, головой и прыгать можно, а?

Д и м к а. Ну и что? И молодчик. Прыгнул — и молодчик.

П е р в ы й. Так мы всегда говорили, что он молодчик, это ты спорил.

Д и м к а. О прыжках спорить нечего. С ними все ясно — чудо природы, и все. А вот о вашем первом месте мы еще поговорим!

П е р в ы й. А что о нем-то говорить? Вымпел у нас, и будь здоров!

Д и м к а. Если бы…

В т о р о й (перебивает). Если бы да кабы, да во рту росли грибы!


Пионеры смеются.


Д и м к а. Вы так, да? Сегодня же потребую, чтоб у вас этот вымпел отобрали.

П е р в ы й. Это почему?

Д и м к а. А по-кочану! Чтоб если соревнование, чтоб все спортивно!

П е р в ы й. Вот заладил! Просто руки…

В т о р о й. А чем ты недоволен?

Д и м к а. Чужими руками хотите, да? Все скажу.

П е р в ы й. Ну, Димка, смотри, по-хорошему пока с тобой.

В т о р о й. А потом будет по-плохому.

Д и м к а. Посмотрим, кому что будет.


Ребята уходят. В спальню входит А н ю т к а, проверяет, как заправлена Вовкина койка, и обнаруживает на ней раскрытую книгу. Читает вслух.


А н я. «Слава о великом изобретателе и его блестящих открытиях распространилась далеко за пределами России. По мнению многих, Кулибин был достоин самой высокой награды. Но Екатерина затруднялась в выборе награды «простолюдину»… Вот, значит, где Вова… И опять, конечно, голодный… (Уходит.)


Появляется Е к а т е р и н а и усаживается на трон. Ревут фанфары, и плечом к плечу, как три мушкетера, входят В о в к а, К у л и б и н и П о т е м к и н.


Е к а т е р и н а (грызя морковку). Кто такие?

П о т е м к и н. Потемкин, матушка царица. Большой начальник я. А это… (указывает на Кулибина) Иван Петрович Кулибин. Большой ученый, великий механик и умелец. А это… (указывает на Вовку) тоже большой ученый, чемпион мира по прыжкам Владимир Морковкин.

Е к а т е р и н а. Молодец, доходчиво объясняешь. Вот только не поняла, что такое морковка?


В ту же секунду Вовка, стряхнув морковку с подноса, стоявшего в изножье трона, пантерой взвился вверх и чуть ни у самого лба царицы перехватил влетевший неведомо откуда луч возмездия.


— Бум!

П о т е м к и н (показывая на рассыпавшуюся морковку). Так вот она самая и есть, матушка царица.

Е к а т е р и н а. А говорил — корнеплод. Так бы сразу и сказал — морковка.


И снова Вовка в невероятном прыжке перехватил подносом луч у самого лба царицы. Любой ценой стремился он избежать сегодня каких бы то ни было осложнений. Однако его прыжки и сами по себе привлекли внимание Екатерины.


Е к а т е р и н а. Чего это он скачет?

П о т е м к и н (спасая положение). Это потому, матушка царица, что пионер и председатель Владимир Морковкин, так сказать, очень энергичный. Энергия из него так и выскакивает, вот он и сам от этого иногда скачет. Даже чемпионом стал по прыжкам.

Е к а т е р и н а. Все поняла. Очень доходчиво объясняешь. Молодец! (Морковкину.) Так что ж, излагай, председатель, что дальше нам делать?

М о р к о в к и н. Мы собрались, чтобы торжественно вручить награду выдающемуся механику и изобретателю Ивану Петровичу Кулибину!

Е к а т е р и н а. Странно. Ты не перепутал, нет?

М о р к о в к и н. Как вам не стыдно, Екатерина Вторая! Иван Петрович столько изобрел всего…

Е к а т е р и н а. Да что мне проку от всех его изобретательств? Лучше б фейерверк или другую какую штуку устроил.

М о р к о в к и н. Все забавы в голове, финтифлюшки?! А мост через Неву? Где на него деньги? Стыдно, Екатерина Вторая!


Екатерина молча слезает с трона, подходит к своему сундуку, открывает крышку, показывает.


Е к а т е р и н а. Смотри, председатель, как мало осталось. И все на дело. Это на флот — пора на Черном море корабли строить, тесно нам уже. Это вот на картошку — надо нам народ заставить сажать ее везде. А не хотят, бунтуют. Нету картошки-то, а где возьмешь, если безобразие продолжится? Опять же Пугачева разбили, а пугачевщина жива. Значит, усмирять надо. На это тоже деньги пойдут.

М о р к о в к и н. Ничего вам не поможет, ни деньги, ни пушки — все равно народ победит!

Е к а т е р и н а. По-моему, председатель, ты забываешься! Пора, по-моему, тебя на каторгу посылать, во глубину сибирских руд!

М о р к о в к и н. Кого? Меня?! А ну, попробуйте, крепостники и угнетатели! Сарынь на кичку! Ко мне, герои Стеньки Разина.


С жутким посвистом врываются г е р о и Стеньки Разина, страшно размахивая саблями. Екатерина моментально ныряет под трон. Но Потемкин головы не потерял и дергает Вовку за рукав.


П о т е м к и н. Председатель! Промашка вышла! Разин — это за сто лет до Екатерины было. Уж Пугачева несколько лет как казнили. Других ищи!

М о р к о в к и н. Другие, ко мне! Кто смелый, вперед! Да здравствует Кулибин!


Герои Стеньки Разина у нас на глазах преображаются. Один, повязав на голову косынку, превращается в корсара южных морей. Другой надевает кепку и вынимает из карманов два маузера — нет сомнений, что он боевик из рабочей дружины.


Е к а т е р и н а (высунув голову из-под трона). Это что же это вы такое себе надумали? Революцию, что ль, устраиваете?

М о р к о в к и н (взяв один из маузеров у боевика). Давно пора! Все руки не доходили, с работой завал, а то бы…

Е к а т е р и н а. Ну, знаешь! Тебе это, может, и нравится, а мне это никак не нравится! И вообще нечестно! Торт со мной ел? Ел! То, что денег не дала, так это тоже еще обсудить можно. А ты…

Б о е в и к. Откровенно говоря, Володя, мне все это напоминает дворцовый переворот, а не революцию. Для настоящей революции необходимо наличие рабочего класса, пролетариат называется, а его в эпоху Екатерины в России было ничтожно мало. Историю надо знать.

М о р к о в к и н. Вот же!.. (Он даже сел на трон от огорчения.) Совсем историю запустил… Спасибо, товарищ! (Вовка потряс руку боевику, как мужчина, умеющий признавать ошибки.) Чего-то я совсем запутался… Но ведь Кулибин же гениальный изобретатель?

Е к а т е р и н а. Как скажешь, председатель!

М о р к о в к и н. Кулибин же прославил нашу науку во всем мире?

Е к а т е р и н а. Если ты, председатель, говоришь — прославил, значит, прославил.

М о р к о в к и н. Так что же вы тогда?!

Е к а т е р и н а (вылезая из-под трона). Придумала, придумала, придумала! (Открывает сундук, вынимает из него медаль и, подойдя к Кулибину, вешает ее ему на шею.) Вручаю тебе специальную золотую медаль на андреевской ленте. Эта почетная награда не дает тебе ни чинов, ни дворянства, зато дает тебе право входа в мой дворец наравне с высшими чинами империи!


Вдруг откуда-то вынырнула А н ю т к а с кулечком в руке и подошла к Вовке.


А н я (протягивая брату кулек). Вова, хотя, конечно, после твоих прыжков я к тебе хуже отношусь, все равно вот здесь помидоры и хлеб.

М о р к о в к и н. Ты что, совсем?.. Ты как?

А н я. Можешь сердиться, Вова, пожалуйста! Я тебя все равно где хочешь найду. Мне мама велела, чтобы ты ел вовремя и отдыхал, иначе у тебя сил не будет.

П о т е м к и н. Раз мама велела, председатель, ешь, никаких разговоров.

А н я. И вы тоже! Я на всех принесла, хватит.

П о т е м к и н. Честно сказать, больше всего на свете люблю помидоры с хлебом!

К у л и б и н. А я от всего этого медального позорища до того проголодался, думал — помру!

П о т е м к и н. Вот и выходит, Анютка, что спасла ты трех человек от голодной смерти.

Е к а т е р и н а. А я что, хуже вашего? Я тоже хочу!..


Постояли, дружно пожевали всей компанией.


Ну вот, теперь и дальше править можно. Значит, так, механик, — медаль получил, отрабатывай. Чтоб часы мне поправил аглицкие, лифт сделал и фейерверк.

М о р к о в к и н. Гения на потеху тратите, Екатерина Вторая! Позор!

Е к а т е р и н а. А чего же позорного? Я ему за это небось деньги плачу. Слышь, механик, фейерверк устроишь — две тыщи дам.

М о р к о в к и н. На мост у вас денег нет, а на ерунду — пожалуйста?

К у л и б и н. Все, что приказано, исполню, матушка царица.

М о р к о в к и н. Как?

К у л и б и н. А вот так, руками да головой.

П о т е м к и н. А что, глядишь, эдак-то и на мост денег наберет.

М о р к о в к и н. И вы туда же?!

К у л и б и н. Эх, Владимир, молод ты еще, жизни не понимаешь.

М о р к о в к и н. И понимать этого не хочу! Сами говорили — уступать всегда с мелочи начинаешь. А теперь — сами!

Е к а т е р и н а. Уж больно ты, председатель, горячий. Я ему как-никак царица, он меня ослушаться не смеет.

К у л и б и н. Видишь? Куда же я денусь?

М о р к о в к и н. Если так, мне с вами больше не по пути! Все, Иван Петрович! И не приходите ко мне никогда! Я думал, что вы… а вы!

К у л и б и н. Значит, что, навсегда?

М о р к о в к и н. Да!

К у л и б и н. Жаль. Что ж, прощай… (Уходит.)

А н я. Вова, Вовочка, зачем ты так? Ты же разберись.

М о р к о в к и н. Все! Разобрался! Раз он так — все! Пошли, мне в лагерь пора, с фонтаном заканчивать… (К повстанцам.) Товарищи, вы тоже, с чертежами разберемся.

П о в с т а н ц ы. Ага… (Быстро скидывают с себя повстанческие атрибуты и превращаются в рабочих.)

М о р к о в к и н (Потемкину). Вадим Николаевич, и ваше присутствие необходимо.

П о т е м к и н (моментально отстегнув перевязь со шпагой). Я готов!

М о р к о в к и н. Пошли…


В сопровождении Ани, Вадима Николаевича и рабочих Вовка направляется в мастерскую. Столпившись вокруг Вовки, все разглядывают чертеж, лежащий на верстаке.


П е р в ы й. Порядок!

М о р к о в к и н (Вадиму Николаевичу). Трубы завезли?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Вчера.

В т о р о й. Траншеи вырыли, можно класть. Вентили куда выводить?

М о р к о в к и н (рассматривая чертеж). Думаю, сюда… Нет, минутку… (Тычет карандашом в какую-то точку чертежа.) Сюда. Мысль понятна, почему сюда?

Р а б о ч и е (почтительно покачав головами). Очень правильное решение. День на этом сэкономим, не меньше.

М о р к о в к и н. Когда приступите?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Сейчас приступят. У них в колхозе в мастерской работы знаешь сколько?

Р а б о ч и е. Да, сейчас, сразу и начнем.

М о р к о в к и н. Хорошо. Будут вопросы — приходите.


Рабочие уходят. Вадим Николаевич листает книгу, лежащую на верстаке.


А н я. Вова, я хочу с тобой поговорить.

М о р к о в к и н. Ну?

А н я. Вова! То, что я волнуюсь из-за тебя, — ладно. И не сплю, и плачу — тоже ладно. Тебе это все равно… и вообще… Но… я перестаю тобой гордиться, Вова, совсем… Если так будет дальше…

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Это и есть та книжка про Кулибина, которую ты читаешь?

М о р к о в к и н. Да.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Интересная?

М о р к о в к и н. Нет.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Вот тебе на! То захлебывался, а то — нет.

М о р к о в к и н. Я вообще не хочу больше о нем говорить.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Красивые дела. Ну и ну! Дашь почитать?

М о р к о в к и н. Пожалуйста. Я ее закончил, можете взять.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Спасибо… (Начинает просматривать книгу.)

А н я. Я жду, Вова.

М о р к о в к и н. Ты-то что от меня хочешь? Почему я всем что-то должен, даже тебе?

А н я. Ты мне ничего не должен, и мне от тебя ничего не надо, ты это прекрасно знаешь. Но я хочу тобой гордиться, как я всегда гордилась, а я больше не могу, совсем-совсем не могу! (Плачет.)

М о р к о в к и н. Ты что? Ну что ты, Анютка? Ну?

А н я (сквозь слезы). Сначала обманул всех со своими пружинками, теперь Ивана Петровича…

М о р к о в к и н. Что — Ивана Петровича?

А н я. За что ты его обидел? Так бросил! Если ты даже его так смог бросить, значит, ты кого хочешь можешь!..

М о р к о в к и н. Да как ты не понимаешь? Это же не я его, это он меня! Я же в него как не знаю в кого верил! А он?

А н я. А что он мог сделать, ты подумал? Если он совсем один?

М о р к о в к и н. Ну и что же, что один? Он ученый, а не клоун. Он не имел права соглашаться эти финтифлюшки делать! Не имел!

А н я. Ты тоже делаешь! Тебе можно, а ему нет?

М о р к о в к и н. Что ты придумываешь?

В а д и м Н и к о л а е в и ч (обнаружив рисунок в книге). Гляди-ка, действительно мост. Без опор… И до чего толково…

А н я. Картофелечистку ты делал? А перископ этот дурацкий? Скажешь, велели? А Ивану Петровичу, что ли, не велели? А фонтан?

М о р к о в к и н. Но ты же знаешь… (Переходя на шепот.) Я же ему вот… (кивает на Вадима Николаевича) доказать хотел. Я же хотел, чтобы мост…

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Послушай, Володя, ты про этот мост все время толковал?

М о р к о в к и н. Какой?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ну вот тот, что здесь, в книге.

М о р к о в к и н. Да.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Интересно, интересно… Да, брат, тут есть о чем поговорить. Дело стоящее. Когда поговорим?

М о р к о в к и н. Не знаю. Когда-нибудь.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да что это на тебя нашло? Муха какая укусила?

А н я. Ты будешь один, Вова, если ты так, вот увидишь! И я тебя оставлю, если ты так!

М о р к о в к и н. Ну и пожалуйста! И катись! Все можете уходить! Никто мне не нужен! Никто! Пожалуйста! И ты тоже! Все уходите!


Входит К а т я.


К а т я. Здравствуйте!


Все молча кивают.


Что это вы какие-то кислые? Конфетку хотите?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. У нашего друга что-то настроение неважнец.

К а т я. Что такое, Володя?

М о р к о в к и н. Ничего.

К а т я. А ты, Аня? Ты, кажется, плакала?

А н я. Нет, ничего. Я тоже… ничего.

К а т я. Вы здоровы?

М о р к о в к и н. Здоровы?.. Здоровы…


Едва слышно поет вдали фанфара.


Это идея… (Задумывается.)

К а т я. Ну, раз вы здоровы, пора, Володенька, тебе отрабатывать высокое и почетное доверие коллектива. Коллектив тебя наградил, теперь ты должен оправдать. Понимаешь?

А н я (с подковыркой). Понимаешь, Вовочка?

М о р к о в к и н (неожиданно). У кого-нибудь есть морковка?


Луч возмездия не делил человечество на знакомых и незнакомых, он реагировал на слово.


— Бум!

К а т я. Ничего не понимаю. Что происходит?

А н я. Вовочка, не надо! Я все свои слова обратно беру!

М о р к о в к и н. Так есть у кого-нибудь, что я спрашивал, или нет?

К а т я. Я теперь к ней пристрастилась… (Достает из кармана морковку.)

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Я тоже, знаешь, люблю иногда погрызть. Только у меня того… нечищеная… (Достает морковку.)

М о р к о в к и н. Тем лучше, спасибо… (Начинает есть.)

А н я. Вовочка, миленький, что же ты делаешь?

К а т я. Да объяснит мне, наконец, кто-нибудь?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А что объяснять-то? Захотел малый погрызть эту… и грызет!

А н я. Неужели вы не видите?.. Отдай, отдай сейчас же! (Бросается к Вовке и пытается отнять у него морковку, но тот вырывается и продолжает есть.) У него же организм ее не переваривает! Он же сразу пузырями весь покрывается, с ног до головы! Вот, уже! Как же вы не видите?.. (Плачет.) Вовочка, ну зачем же ты?.. Ну, прости, пожалуйста…

К а т я. Морковкин, категорически требую прекратить! Как тебе не стыдно?!.. Ой, и я уже вижу, какой ужас!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Действительно, видно… Весь…

М о р к о в к и н (с трудом). Не-на-ви-жу… мор-ков-ку!

— Буммм!!!


И Вовка упал. Вадим Николаевич подхватил его на руки и понес, сопровождаемый Аней и Катей, к постели. Все время, пока Вовку несут и укладывают, он тихо и жалобно стонет.


К а т я. Что же это такое? Что же мне делать? И врача я, как нарочно, сегодня отпустила.

А н я. А ему все равно никакие лекарства не помогут. Я знаю.

К а т я. Никакие?! (Падает в обморок.)

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ну, братцы, мои! (Бросается к Кате и дует ей в лицо.)

К а т я (сев). Где я?.. (Все вспомнила.) Никакие лекарства не помогут? (Вновь падает в обморок.)

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да что ж это делается! (Дует Кате в лицо.)

К а т я (сев). Что со мной?.. (Вновь вспомнила.) Вова! Если ты умрешь, я умру тоже!

А н я. А зачем же он будет умирать, Екатерина Трофимовна? Он завтра поправится. У него само все через день пройдет. Я это видела, у него уже так было.

К а т я. Так что же ты пугаешь?!

А н я. А знаете, ему как больно?! И жжет!

К а т я. Зачем же он это сделал?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Видно, допекли парнишку. И я тоже хорош — сколько он мне про мост, а я не верил.

К а т я (поднявшись). В любом случае это не метод.


Вбегает Д и м к а.


Д и м к а. Екатерина Трофимовна! Я вас везде искал, а… (Увидев лежащего Вовку.) Что это с ним?

К а т я. Он болен. Что ты хотел, Димка?

Д и м к а. Болен? Ну и пусть! А я все равно скажу! Несправедливо все это! За что им первое место дали? И награду ему? И мастерскую? Что, мы хуже?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. О-о, куда тебя мотнуло-то, парень! Позавидовал?

Д и м к а. Я спортсмен и, значит, не завидую, а борюсь! Но только чтоб честно!

К а т я. Так что же нечестно, я не понимаю. Мастерскую Морковкину дали потому, что он изобретатель.

Д и м к а. Ну и что? А я спортсмен. Мне же никто стадион одному не дает, правда?

К а т я. И мастерскую Морковкину никто не давал одному. Пожалуйста, можешь тоже там работать.

Д и м к а. Охота была! Ну хорошо, пусть мастерская, а первое место их отряду за что?

К а т я. Потому, что они лучше всех поддерживают у себя порядок.

Д и м к а. Да! Вот кто поддерживает у них порядок! (Показывает на Аню.) Она убирает за Вовку, когда его дежурство. А койку вообще всегда ему убирает! (Ане.) Скажешь, не правда?

К а т я. Это правда, Аня?

А н я. Правда.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Ох, парень, как же ты не по-мужски себя повел, ай-ай-ай!

К а т я. Минуточку, Вадим Николаевич. Как же так, Аня?

А н я. Он мне брат. И я должна ему помогать, если он неприспособленный! Гении все неприспособленные, я читала.

Д и м к а. Гений не гений, а койку убирать сам обязан! Пусть он хоть в космос каждый день летает, но чтоб как все был!

К а т я. С этим мы разберемся. И, разумеется, награды отряд лишим. И Морковкина награды тоже лишим.


Входят п и о н е р ы.


Вот, кстати! Объявляю вам об этом заранее, а сегодня же на вечерней линейке объявим всему лагерю — ваш отряд лишается вымпела!

П е р в ы й. За что?

К а т я. За обман, и за Морковкина!

В т о р о й (Диме). Значит, все-таки сказал?

Д и м к а. Сказал же, что скажу.

П е р в ы й. А мы-то за что должны страдать? Мы-то старались!

В т о р о й. Еще как старались!

П е р в ы й. А теперь из-за Морковкина и нам!

В т о р о й. Я тогда вообще ничего больше делать не буду! Очень надо!

В а д и м Н и к о л а е в и ч (Димке). Ну что, доволен?

Д и м к а. Справедливо должно быть, вот и все!

Кате. Что касается Морковкина, не исключено, что нам вообще придется пересмотреть свое отношение к нему. Никаких поблажек! Кстати, и на спартакиаду его мы теперь, естественно, не пошлем.

Д и м к а. Невозможно его не послать.

К а т я. Что значит — невозможно?

Д и м к а. Он победил в соревнованиях, в честной борьбе, и должен выступать.

К а т я. Выступит кто-нибудь другой.

Д и м к а. Это нечестно. Выступать должен сильнейший. А Морковкин сильнейший.


Вовка уже пришел в себя и некоторое время прислушивается к разговору.


М о р к о в к и н. Никакой я не сильнейший, фокус все это.

П е р в ы й. Как фокус?

В т о р о й. Что фокус?

К а т я. Объясни, Морковкин.

М о р к о в к и н. Просто я доказать хотел, вот и все.

Д и м к а. Какая разница, из-за чего ты прыгнул? Ты ж прыгнул! Дальше меня! И Бимона!..

М о р к о в к и н. Фокус это, техника. Мы с Иваном Петровичем придумали. На шиповки пружинки поставили, которые отскакивали в момент прыжка. Вот и все.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Какие мозги, а!

Д и м к а. Ты это сейчас не нарочно говоришь?

М о р к о в к и н. Нет, это правда. Так что, Дима, извини. А на спартакиаде ты точно дальше всех прыгнешь, я знаю…

К а т я. Ну, Морковкин! Вот это действительно рекорд! Просто подлог!

М о р к о в к и н. Я не нарочно. Я доказать хотел, ребятам доказать, что разум сильнее мускулов!

К а т я. Не знаю, что ты хотел, но доказал ты только одно — тебе безразлична честь лагеря, и, я думаю, после этого в лагере тебе вряд ли есть место. Неслыханно!

М о р к о в к и н. Не надо Екатерина Трофимовна! Не выгоняйте меня. Вот увидите, я теперь всегда буду… как все.

К а т я. Делом, Морковкин, делом докажи!

Д и м к а. А в футбол играть будешь?

П е р в ы й. И койку сам заправлять?

В т о р о й. А еще лучше — сделай кроватеуборочную машину. Чтоб всем убирала.

М о р к о в к и н. Хорошо. Я все сделаю. Как вы говорите, так и сделаю… (И заплакал.)

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да-а… Допекли парня…

А н я. Пожалуйста… Я вас очень прошу… Уйдите все отсюда. Я побуду с ним. Уйдите…


Все молча поворачиваются и уходят. Аня, склонившись над братом, ласково гладит его по плечу.


Я с тобой, Вовочка, что бы ни было… Я с тобой…

К а т я (задержавшись у входа). Какой трудный мальчик… А может… а может быть, я просто не гожусь в педагоги?.. (Уходит.)

А н я. Ты успокоился?

М о р к о в к и н. Да… Давай пока делом займемся.

А н я. Каким делом, Вовочка? Ты на себя посмотри, тебе лежать надо.

М о р к о в к и н. Смеешься? Мы должны быстро! (Соскакивает с постели и сдергивает одеяло.) Медленно-медленно застели. Быстро!

А н я. У тебя же бред, Вовочка… (Безропотно начинает застилать постель.)

М о р к о в к и н. Ты медленней, медленней! Как ты не понимаешь? Мне же что важно? Мне последовательность операций и систему работы рычагов схватить важно. Как я иначе кроватеуборник сделаю? (Вновь разоряет постель.) Сначала! Быстро!

А н я (вновь принимаясь застилать). Вовочка! Успокойся, пожалуйста. Вот увидишь, они не будут сердиться. Они же тебя любят. А тебе лежать надо.

М о р к о в к и н. О чем ты говоришь, Анька?! Как это лежать, когда я обещал? Да не то, не то ты делаешь!.. (Выхватывает одеяло у Ани.) Мне медленно нужно, очень медленно, чтобы каждое движение как-будто на отдельные элементы распалось… (И Вовка неумело, но с известным приближением к похожести стал сам застилать постель.)

А н я. Вовочка, раз я тебе не нужна и раздражаю, я уйду. Но только я тебя все равно очень прошу — не уставай… (Уходит.)

М о р к о в к и н. Иди, иди… (С завидным упорством продолжает возиться с одеялом.)


Двор. Д и м к а и п и о н е р ы.


В т о р о й. Треснуть бы тебя, Димка, по башке, чтоб знал.

П е р в ы й. Даже руки опускаются, до чего охота двинуть.

Д и м к а. Ладно, двинуть… У меня первый разряд, сам кому хочешь… Только это неспортивно.

П е р в ы й. А то, что нас выдал, — спортивно?

В т о р о й. По-честному не смогли выиграть, так решили так, да?

Д и м к а. Я всегда по-честному! Я и Вовку поэтому не любил, что раз любимчик, значит, нечестно. А он взял и сам про свои пружинки сказал, хотя никто б в жизни бы не догадался. И теперь я его за это уважаю.

П е р в ы й. А что картошку больше не чистим, за это не уважаешь?

В т о р о й. А что кровати будет всем машина убирать?

Д и м к а. Главное не это. Главное, что он будет теперь как все…


Ребята уходят, а с другой стороны появляются К а т я и А н я.


К а т я. Как Вова?

А н я. Ничего… Уже придумывает этот кроватеуборник.

К а т я. А почему ты говоришь об этом так, словно ты недовольна?

А н я. Так… Я очень хочу им всегда гордиться, Екатерина Трофимовна.

К а т я. А собой ты… когда-нибудь гордишься?

А н я. Я?.. А что?.. Я обыкновенная.

К а т я. А кем ты хочешь быть, Анюта? Ты думала?

А н я. Не знаю… У меня Вова, мне о нем думать надо.

К а т я. Не всегда же ты будешь при брате.

А н я. Как это?

К а т я (в своих мыслях). А как важно в жизни заниматься своим делом… (Уходят.)


Раннее утро. Спальня. В о в к а будит спящего Д и м к у.


Д и м к а (открыв глаза и увидев Вовку). Чего тебе?

М о р к о в к и н. Заниматься будем.

Д и м к а. Опять? Даже после вчерашнего? Ты на меня не обиделся, значит, да?

М о р к о в к и н. А за что?

Д и м к а. Ага, понятно. А сколько времени?

М о р к о в к и н (невозмутимо). Четыре.

Д и м к а. Чего четыре?

М о р к о в к и н. Четыре утра.

Д и м к а. Ты что, обалдел?! (Он даже вскочил в кровати от возмущения.) Совсем меня из формы вывести хочешь, да? Я и так уже…

М о р к о в к и н. Кончай! С этого дня ты со мной заниматься будешь.

Д и м к а. Что?!.. (Теперь он сел.)

М о р к о в к и н. Тренировать меня будешь. Сам хотел, чтоб я как все, и не имеешь права отказывать. Пионер — и все! А я не готов к труду и обороне. Пошли!..


Они выходят на площадку, и все дальнейшее напоминает бред, кошмарный сон, ветрянку или мелькание теней на серой стене. Димка, как дрессировщик, похлопывает и покрикивает, а Вовка бегает, прыгает, падает, встает, приседает, боксирует с тенью, подтягивается, выжимает штангу и так далее. Когда пытка спортом заканчивается, от Вовки остается едва заметное количество тела, распростертое на земле и с трудом переводящее дыхание.


Д и м к а (присев рядом на корточки). Ну что? Готов к труду? Больше не хочешь?

М о р к о в к и н (сипит). Завтра… и каждый день… будем… продолжать…

Д и м к а. Да-а… Как спортсмен скажу — сильный ты человек. На такое не каждый способен.

М о р к о в к и н. Ладно… А теперь пойдем, до завтрака математикой позанимаемся… чтобы время не пропадало…


В спальню входят К а т я, В а д и м Н и к о л а е в и ч и п и о н е р ы.


В а д и м Н и к о л а е в и ч (продолжая разговор). Понимаете? Как все — это правильно, это хорошо. Но вот я подумал — грех в таком пареньке давить его особость.

К а т я. Да и я так думаю. Только не умею устроить, чтобы других ребят это… (Замечает разоренную постель.) Что такое? Чья это кровать?

П е р в ы й. Просто руки опускаются.

В т о р о й. Чья ж она может быть… А еще обещал.

К а т я. Ну вот, пожалуйста. Честное слово, теряюсь!


Появляются В о в к а и Д и м к а.


Морковкин!

М о р к о в к и н. Доброе утро!

К а т я. Для кого доброе, Морковкин, а для кого…

П е р в ы й. Что ж ты, Вовка? Где твой кроватеуборник?

М о р к о в к и н. А, ни к чему это! Идея себя исчерпала.

В т о р о й (заволновавшись). В каком смысле?

М о р к о в к и н. Сейчас… (Подходит к кровати и с артистизмом профессионала быстро и элегантно ее застилает.) Вот… Как все… И пожалуйста, если хотите, вообще буду всем стелить. Мне это нравится…


И вновь разорил койку и тут же привел ее в порядок. Обалдевшие зрители одарили его той паузой затаенного восторга, которая в конце концов обычно разрешается громом оваций. На этот раз аплодисменты заменил протяжный стон еще более прозревшего Димки.


Д и м к а. Ну, Вовка… Ты — гений!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да, лихо!

М о р к о в к и н (повторяя всю операцию заново). Мне это нравится! Я теперь — как все! И делать буду всё как все!

П и о н е р ы. Ура!

К а т я. Как это прекрасно, когда человек получает удовольствие от рядового, незаметного, но полезного труда!

Д и м к а. Вы думаете — это все? Мы еще тренируемся! Он теперь и в футбол будет, и вообще во все, во все!

К а т я. Но ты не забывай о математике.

Д и м к а. А как же! Я про углы уже все понял! Честно! Запросто теперь секу, что у треугольника сумма углов равна ста восьмидесяти градусам. Любую задачку с треугольником кину! Какую хотите!


Входит А н я.


К а т я. Анюта! Ты опять можешь гордиться своим братом!

А н я (слабо улыбнувшись). Да… я горжусь…

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А мост? Как с мостом-то будет, Володя?

М о р к о в к и н. Ну… Это раньше было, Вадим Николаевич. А теперь я лучше… вот…


И вновь принялся стелить кровать.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. А я деньги принес, целый чемодан… (Ставит на пол чемоданчик.) Без расписки, на честное слово, как говорится.

М о р к о в к и н. Зачем они теперь? Мне они ни к чему.

В а д и м Н и к о л а е в и ч. А Кулибину? Я ведь прочел книгу. Знаешь, что с ним сейчас?

М о р к о в к и н. Откуда мне знать?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Умирает он…

А н я. Что?! Ты слышишь, Вова? Иван Петрович…

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Так-то вот, братец, умирает, и все… Один. Даже ты его бросил.

М о р к о в к и н. Нет! (Кричит.) Нет!!.


И, подхватив чемоданчик, он бросается из спальни, Аня и Димка за ним. Они бегут к мастерской, а там… на полу на какой-то дерюжке лежит умирающий К у л и б и н.


К у л и б и н. Все прахом… Все… и Владимир от меня отступился.

М о р к о в к и н. Я здесь… Я здесь, Иван Петрович, И Анютка тоже. И Дима. Он уже вас слышит теперь, Иван Петрович. И вот… Все чертежи ваши, мы их храним… (И он, взяв с верстака, передал Кулибину большую папку сшитых наподобие газетной подшивки чертежей.)

К у л и б и н. Значит, все-таки пришел… хоть проститься… (Слеза скатилась у него по щеке, запутавшись в волосинках бороды. Слабеющей рукой он перевернул несколько листов, грустная улыбка осветила лицо.) Самоходное судно… Мельницы без плотин… Оптический телеграф… Мосты… (Внезапно он резким движением захлопнул папку и приподнялся на локте.) Видишь, Владимир, как я умираю… Нищий… Все основное, что изобрел, так на бумаге, и осталось, никому не нужным.

М о р к о в к и н. Неправда, Иван Петрович! Мы все это у себя сделали, продолжили…

К у л и б и н. Понимаю… Наверное, что-то я успел, правда… Что-то я все же успел… иначе бы вы… здесь не стояли, иначе бы вы не пришли… ко мне… Понимаю…

М о р к о в к и н. Иван Петрович!

К у л и б и н. Постой… Должен успеть… сказать главное… (Он закрыл глаза и, тяжело, с хрипом дыша, помолчал. Потом в лице его что-то дрогнуло, глаза открылись и строго, почти грозно глянули на ребят.) Главное… думать о пользе отечества… Не гнись перед сильным… — сейчас он есть, а завтра… завтра и нет его… А перед отечеством… и на колени встать… не стыдно… Оно навеки… все.


Глаза Кулибина вновь закрылись, тело вытянулось. Ребята, в ужасе прижавшись друг к другу, молчали. Внезапно Аня посмотрела на висящий в изголовье календарь.


А н я (читает). «30 июня 1818 года умер выдающийся русский механик Иван Петрович Кулибин…»

Д и м к а (шепчет). Вовка! Сегодня же как раз тридцатое июня. Это значит — Иван Петрович по правде умер, насовсем.


Вовка с криком кинулся к Кулибину и стал из всех сил трясти его за плечо.


М о р к о в к и н. Нет! Нет! Нет!!. Иван Петрович! Иван Петрович! Мы же еще не успели! Мост! У нас теперь есть деньги! Вадим Николаевич дал! И рабочие! И все, все! Мост так нужен! Как же его без вас, Иван Петрович, это же невозможно без вас, просто никак невозможно!


Кулибин приоткрыл глаза, посмотрел внимательно на Вовку, словно проверяя, не шутит ли он, потом встал.


К у л и б и н. Ну что ж, коли я тебе и вправду так нужен… Что ж, пошли, братцы. Прощай, житьишко старое!.. (Срывает листок календаря и рвет его.) Больше я сюда не вернусь!..

Д и м к а. Вот и правильно, у нас лучше!

М о р к о в к и н. Только с мостом закончим — и все, к нам!

А н я. А я за вами тоже, как за Вовкой, ухаживать буду!

К у л и б и н. Спасибо. Так что, рабочие есть?

М о р к о в к и н. Да. И деньги, вот! (Передает чемоданчик Кулибину.) А я пока к царице, позову ее, чтоб посмотрела.

К у л и б и н. Давай. А я — работать! (Уходит.)

Д и м к а. И я с Иваном Петровичем. (Идет за Кулибиным.)

М о р к о в к и н. Пошли, Аня.


И они направились к ц а р и ц е, которая в это время мирно грызла морковку в компании П о т е м к и н а.


Здравствуйте.

А н я. Здравствуйте.

Е к а т е р и н а. А-а, председатель! А это кто с тобой?

П о т е м к и н. Его сестра, матушка царица. Помнишь, помидорами нас угощала?

Е к а т е р и н а. Да-да-да, помню-помню. А мы вот теперь, видишь, к корнеплодам твоим пристрастились, очень вкусные. Чего не видно тебя давно?

М о р к о в к и н. Дела.

Е к а т е р и н а. А с чем нынче пожаловал?

М о р к о в к и н. Пришел позвать вас взглянуть на мост Кулибина.

Е к а т е р и н а. Сделал все-таки? А где денег добыл?

М о р к о в к и н. Вадим Николаевич дал.

П о т е м к и н. А что ж не рискнуть? Мы богатые. То есть, что я говорю, он богатый, он!

Е к а т е р и н а (погрозив пальцем Потемкину). Гляди у меня! Деньгами-то бросаться! Я тоже, чай, не глупенькая, справки навела, все теперь про мосты про эти понимаю. Неживучие они.

П о т е м к и н. Как же так, матушка, неживучие, когда расчет есть!

Е к а т е р и н а. Да что там расчет! Расчет — это на бумаге, а на деле-то!.. Вон генерала Герарда мост, такой — в куски! Не нашего, понимаешь ли, механика, а генерала — и в куски. Швейцарца Альдона — тоже на кусочки. Так что и не говорите мне!

А н я. Какая же вы необразованная, оказывается! А мы-то все в школе учили — просвещенная царица, просвещенная царица!

Е к а т е р и н а. Мала еще меня учить. Где там ваш мост? Пойдем поглядим, как и этот завалится!

А н я. Не завалится! Раз Иван Петрович делал — не завалится.


И все направились к мосту. Вот когда он откроется — рабочие отдернут занавес, и… Не знаю, как это сделать, но он должен быть прекрасным и величественным.


П о т е м к и н. Ну и красавец!

Д и м к а. Почти шестьдесят пять тонн выдержал.

А н я. Видите, и стоит!

М о р к о в к и н. Убедились, Екатерина Вторая? Не завалился мост?

Е к а т е р и н а. Какой же это мост? Модель! Вот когда б на самом деле мост, тогда б и поглядели.

М о р к о в к и н. Так давайте деньги, мы и построим настоящий!

Е к а т е р и н а. Чего захотел! И говорить не о чем, председатель. Ладно, поглядели, и будет. Пойду дальше править.

П о т е м к и н. Вот и весь разговор. Такие у нас, брат, порядки — сгниет и никому не послужит.


Потемкин скидывает с себя перевязь со шпагой и превращается в В а д и м а Н и к о л а е в и ч а.


В а д и м Н и к о л а е в и ч (зачарованно глядя на мост). Какой красавец! Сколько живу, такого не видел!.. (Морковкину, вполне деловито.) Так что, если все у вас готово, давайте мост мне, беру!


И Вадим Николаевич направился было к мосту, но вдруг в остолбенении остановился. И было от чего: ражие ребята, рабочие, на наших глазах превратившиеся в громил, с веселым упоением погромщиков выкидывают из мастерской книги, чертежи, какие-то приборы и детали.


Вы что тут вытворяете? Кто позволил?

П е р в ы й. Приказом царицы начальницей Академии поставлена Дашкова!

В т о р о й. Приказом Дашковой приказано все здесь покрушить!


Продолжают разбойничать.


К у л и б и н (в полной растерянности). Все, что ль, выходит? Как мне теперь?

А н я. Мы же решили, что вы к нам перебираетесь, Иван Петрович.

М о р к о в к и н. А пока бороться надо! Мост спасать!

В а д и м Н и к о л а е в и ч (кричит). Руки прочь от моста! Не дам рушить народное достояние!

П е р в ы й. Хватай изобретателей!

В т о р о й. В кандалы умельцев!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Душителей передовой технической мысли — к позорному столбу истории! (Начинает драться с громилами.)

М о р к о в к и н. К царице надо пробиваться, Иван Петрович! Только она их…


Димка кидается в ноги одному из громил. Тот падает, на него падает другой.


Димка! Мы — к царице! Защищай мост! Умри, но защищай! Понял?

Д и м к а. Умру, но не пропущу врагов!


И, схватив саблю одного из громил, Димка кинулся к мосту, а наши друзья устремились к царице.


М о р к о в к и н. Что ж вы себе позволяете, Екатерина Вторая?!

Е к а т е р и н а. А что? А что? А что?

А н я. Эту же вашу Дашкову, ее же на пушечный выстрел к Академии подпускать нельзя, а вы!

Е к а т е р и н а. А что? А что?

М о р к о в к и н. Да она на Кулибина руку подняла?

В а д и м Н и к о л а е в и ч. В книге прямо сказано, как раз сегодня прочел: «Дашкова распорядилась выселить Кулибина из занимаемой им казенной квартиры, а вслед за этим приказала убрать модель моста, пригрозив ее уничтожить».

М о р к о в к и н. Учтите, Екатерина Вторая, если вы с мостом что-нибудь такое допустите, история этого вам не простит!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да я! Да я!!

М о р к о в к и н. Вот, Екатерина Вторая, а он! Что он с вами сделает, так это просто и подумать страшно!

Е к а т е р и н а. Да разве ж я… Да что ж это делается… Да как это все…


А у моста продолжается сражение.


П е р в ы й (подбадривая себя). Вперед, орлы!

В т о р о й. На штурм!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Такой мост порубают, гады!

Г р о м и л ы (вопят). Сдавайся добром, не то изрубим топором!

Д и м к а. Не сдамся! Не дождетесь! Спортсмены не сдаются!

В а д и м Н и к о л а е в и ч. Да что мы с ней здесь, в самом деле, чикаемся? Хватай ее, братцы!


И, подхватив царицу на руки, Вадим Николаевич бегом пустился с ней к мосту, а следом устремились и все остальные.


Е к а т е р и н а. Ой, оставьте! Ой, на все согласна! Ой, я с ними сейчас поговорю!

М о р к о в к и н (грозно). Только как следует, Екатерина Вторая!

Е к а т е р и н а. Олухи, стой! Слушай мою царскую волю!

Г р о м и л ы. Слушаемся!

Е к а т е р и н а. Друг против друга встать!

Г р о м и л ы. Слушаемся!


Встают друг против друга.


Е к а т е р и н а. Пики друг дружке к животу приставить!

Г р о м и л ы. Слушаемся!


Наставляют друг на друга пики.


Е к а т е р и н а. Вперед, шагом марш!

Г р о м и л ы. Слушаемся!


Делают по шагу вперед, протыкают друг друга и оба падают.


Е к а т е р и н а (подойдя к мосту и даже его погладив). А ведь я — темная я, необразованная — ничего я этого не хотела, не понимала. Силой меня заставили. Может, я вообще не гожусь в царицы, а?

Д и м к а. До чего красиво, как в кино.

М о р к о в к и н. Дима, ты настоящий боец и друг. Пошли, математикой займемся.

Д и м к а. Опять?

М о р к о в к и н. А ты как думал? Пошли. И вы с нами, Иван Петрович, мне же вас еще устраивать надо, раз вы с нами будете в лагере жить.


Громилы меж тем поднялись и обратились в п и о н е р о в, а Екатерина Вторая — в К а т ю.


В т о р о й. Ура! Теперь у нас Кулибин будет в лагере!

П е р в ы й. Просто руки опускаются, как здорово!

К а т я. Со своей стороны я также приветствую решение Ивана Петровича остаться с нами. Думаю, что Морковкин поможет мне по всем организационным вопросам. Идемте!

А н я. Нет! Сейчас Вова пойдет гулять. Он устал.

К а т я. Но у него масса дел! А главное — Иван Петрович!

А н я. Для Ивана Петровича я сама все сделаю. А Вова должен отдохнуть! Гении на дороге не валяются! Их беречь надо. Иди, Вова!


И тут от моста, возле которого столпилось все население нашего спектакля, раздался истошный вопль Вадима Николаевича.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. Одну минутку! Одну минутку!.. (Быстро натягивает поперек моста ленточку.) Володечка! Сынок! Золотой ты мой! А как же открытие моста? Без тебя не допущу! Только тебе доверю! Пропустите! Расступитесь! Сюда! Давай! На.


Вовка взял за руку Кулибина и вместе с ним подошел к мосту. Вадим Николаевич стоял с ножницами в руках перед ленточкой, и его «на» как раз и означало высокоторжественную передачу этих самых ножниц в руки любимца. Вовка дико глянул на ножницы, клацнул ими несколько раз, и вдруг… где-то вдали пропела фанфара, и в его глазах созрела та тоска и отрешенность, что так часто отгораживала этого мальчишку от окружающих. Невидяще глядя на толпу, Вовка бережно выставил вперед руку с ножницами и пошел мимо ленточки на испуганно отступающих от него людей.


В а д и м Н и к о л а е в и ч. Куда ты, Володь?

К у л и б и н. Не троньте его… Тшш… Тихо…

М о р к о в к и н. Есть идея… Есть идея!.. Есть идея!!.


Вновь, теперь уже в полный голос, пропела фанфара, и лицо Вовки затопила такая безмерная и светлая улыбка, что в ней вполне смогло бы уместиться, наверное, все счастье мира.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги