Непристойно богатый вампир

― Как черт возьми…? ― Она уставилась на меня так, словно это была самая странная вещь, которую она услышала за этот вечер.

― Я чувствую запах, ― объяснил я.

― Моего голода? ― Она придвинулась ближе ко мне. Это показалось мне странной реакцией, пока я не понял, что она выглядит совершенно очарованной.

― Это один из вариантов узнать об этом. ― Моя голова слегка запульсировала, когда я попытался отгородиться от ее меняющегося запаха. ― Ты голодна, поэтому твое тело выделяет глюкозу. От этого твоя кровь стала пахнуть слаще.

― Ты чувствуешь запах моей крови?

Наконец-то ее что-то напугало.

― Это удивительно, ― сказала она после минутного раздумья.

Или нет.

― Суть в том, ― сказал я сквозь стиснутые зубы, ― что тебе нужно поесть.

Она пожала плечами, как будто для нее это не имело значения.

― Я могу выпить кофе.

― Тебе не помешала бы еда.

― Ты уверен, что тебе самому не нужно поесть? — спросила она резко, ― Потому что ты немного злоголодный².

― Злоголодный?

― Голодный и злой, ― пояснила она. ― Тебе действительно нужно многое наверстать.

― Да, мне не терпится узнать все способы, которыми человечество испортило английский язык. — Я остановился перед закусочной и припарковался. Она была обшарпанной, с потускневшим от времени фасадом, но хорошо освещенной. Внутри между синими виниловыми кабинками перемещалась официантка, радушно улыбаясь. Это было похоже на то место, которое может понравиться человеку. ― Это подойдет?

― У них есть кофе. ― Она потянулась к двери.

Я был быстрее. Через секунду я открыл ее снаружи и протянул ей руку. У нее открылся рот, но она быстро взяла себя в руки.

― Как ты это делаешь?

― Я хищник. ― Я помог ей выйти из машины. ― Я создан для охоты.

Она сглотнула, привлекая внимание к ее фарфоровой шее. Кожа была настолько бледной, что почти просвечивала, и было слишком легко разглядеть голубые вены, проступающие под ней. Я уже несколько десятилетий не кусал женщин за шею. В кругах вампиров так пометить женщину означало только две вещи. И ни то, ни другое я не собирался делать.

― Ты хочешь меня укусить? ― прошептала она, и я понял, что смотрю на нее уже достаточно долго, чтобы она заметила.

Я поморщился, желая, чтобы ее вопрос не звучал так прямо, и покачал головой.

― Нет. Я не собираюсь тебя кусать.

― Так ты не голоден? — спросила она.

Черт побери, она что, хотела, чтобы я ее укусил? Плохо было то, что мои клыки еще не полностью втянулись. Мне было больно.

― Нет, я не голоден, ― резко ответил я.

― Слушай, если тебе нужно… э-э… — Она уставилась в землю, ее щеки покраснели.

― Что? ― спросил я.

― Поесть, ― пролепетала она. ― Я имею в виду, что я у тебя в долгу, и думаю…

― Никогда больше не предлагай вампиру свою кровь, ― прорычал я. Одна мысль о том, что вампир — любой вампир — выпьет кровь Теи, заставила мои клыки удлиниться.

Ее глаза расширились, когда она увидела их.

― Но ты же голоден…

Мне потребовалась каждая унция самоконтроля, чтобы не прижать ее к машине и не принять ее предложение. Она не стала бы сопротивляться, как только я оказался внутри нее. Единственная проблема заключалась в том, что я не мог решить, чего мне хочется больше: впиться в нее зубами или вогнать в нее свой член.

― Никогда, ― прорычал я и направился к двери. ― Пошли поедим.

Когда я открыл дверь, звякнул колокольчик. Я придержал ее. Войдя внутрь, мы остановились у потрепанной стойки. В окне появилось лицо с глубокими морщинами. Он помахал в воздухе лопаточкой.

― Садитесь, где хотите.

Закусочная была почти пуста в этот странный час ― слишком поздно для ужина и слишком рано для ночной толпы. Немногочисленные посетители были не из тех, кто лезет в чужие дела ― возможно, потому, что они не хотели бы, чтобы кто-то лез в их. На полу, выложенном плиткой в шахматном порядке, не было ни пятнышка грязи, а на сиденьях из гладкого винила, несмотря на их возраст, не было ни единой трещинки. Тея не стала ждать. Она просто прошла к кабинке в дальнем углу, подальше от окон и других посетителей.

Она тихо опустилась на свое место, которое жалобно скрипнуло под ее маленьким телом. Не успел я извиниться за то, что вышел из себя, как официантка принесла нам меню. Они с пластиковым шлепком упали на столешницу.

― Принести вам что-нибудь выпить? ― спросила она с приторно-сладкой улыбкой.

― Кофе, ― пробормотала Тея.

― Я тоже возьму, ― сказал я. Когда официантка ушла, я подтолкнул меню к Тее.

― Я не очень хочу есть, ― тихо сказала она.

Я поднял бровь, и она застонала.

― Это нечестно. ― Она взяла меню и открыла его. ― Почему ты должен беспокоиться о том, чтобы накормить меня, когда…

― Я тоже поем, ― сказал я и взял свое собственное меню.

― Подожди, ты ешь? — спросила она, глядя на меня поверх своего меню. ― Настоящую еду?

― Конечно. ― Не то чтобы здесь было много заманчивых вариантов. Почти все было жареным, политым соусом или с оладьями. ― Почему здесь на каждую тарелку кладут яичницу-глазунью?

Она проигнорировала вопрос. Понизив голос до шепота, она сказала:

― Я думала, что вампиры пьют только кровь.

― Это была бы не очень сбалансированная диета. ― Я закрыл меню и положил его перед собой. ― Тебе предстоит многое узнать о вампирах.

― Об этом… ― замялась она, когда принесли наш кофе.

― Вы двое будете есть? ― спросила официантка.

― Два яйца, ― сказал я ей. ― Вкрутую.

Официантка моргнула, ее карандаш завис над блокнотом с заказами.

― Давайте я узнаю.

― Неважно, ― сказал я со вздохом. ― Подойдет все, что попроще.

― Скрэмбл? ― спросила она.

Я взглянул на повара, что-то жарящего на сковороде, и решил, что это самый безопасный вариант.

― Да.

― С сыром?

― Нет. ― Я протянул ей меню.

― А вы? ― Она повернулась к Тее.

― То же самое.

Я бросил на нее предупреждающий взгляд. После пережитого шока ей требовалось нечто большее, чем пара яиц.

― Она будет блинчики. Высокую стопку, пожалуйста.

Тея поджала губы, как будто была раздражена, но спорить не стала.

― С шоколадной крошкой.

― У тебя есть вопросы, ― напомнил я ей, когда мы снова остались одни.

― И ты на них ответишь? — спросила она.

― На некоторые. ― Я сделал глоток из своей кружки и с трудом удержался от рвотных позывов. По вкусу он больше напоминал грязь, в которой выращивают зерна, чем кофе. Тея сделала длинный глоток из своей кружки, не жалуясь.

― Потому что ты можешь заставить меня забыть? — спросила она.

― Могу, но оставлю это на твое усмотрение.

― Я сама решу? ― Ее голос зазвучал удивленно.

― Сегодня вечером у тебя не было выбора. Будет справедливо, если ты сама решишь, хочешь ли ты забыть о том, что сегодня произошло.

Тея замолчала, и я ждал, что она скажет. Наконец, она подняла глаза и встретилась с моими.

― Я не уверена.

― Потому что у тебя есть вопросы? ― предположил я, и она кивнула. ― Спрашивай меня о чем угодно.

Ей не нужно было знать, что я не могу ничего ей внушить. Никто не должен был знать. Пока я не выясню причину. Был только один способ добраться до сути этой тайны. Я должен был знать, что движет Теей, и был только один способ выяснить это. За многие столетия я научился разбираться в людях. В частности, всегда действовало одно правило. Из вопросов, которые задают смертные, о них можно узнать больше, чем из их ответов. Возможно, им казалось более безопасным терять бдительность, когда они спрашивают, а не отвечают.

― При одном условии, ― сказала она.

Я не ожидал от нее ультиматума. Не тогда, когда она едва могла скрыть свое любопытство.

― Ты отвечаешь на любой мой вопрос, ― твердо сказала она, триумфально сложив руки перед собой.

― Есть правила… ― начал объяснять я.

― Ты сказал, что можешь заставить меня забыть обо всем этом, верно?

Неужели она решила блефовать? Я медленно кивнул, гадая, к чему она клонит.

― Тогда нет причин, по которым ты не можешь мне все рассказать, ― мило улыбнулась она.

Тея Мельбурн оказалась не такой уж наивной, как я думал. Но прежде чем я успел решить, что это значит для меня, она бросила на меня взгляд, не терпящий возражений, и задала последний вопрос, которого я от нее ожидал.

― Почему ты меня ненавидишь?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тея

― Ненавижу? ― Он на мгновение задумался над этим словом, и я снова увидела его клыки. Они были не такими длинными, как раньше, когда я его разозлила, но они были видны. Я добавила клыки в свой растущий список тем для обсуждения. Джулиан поднял широкие плечи, на его лице появилась маска отрешенности. ― Я не ненавижу тебя. Почему ты так решила?

Значит, он собирался это отрицать. Я не знала, с чего начать. Он был то горяч, то холоден с момента нашего официального знакомства. Но его перепады настроения — это не то, что заставляло меня думать, что он меня недолюбливает.

― Раньше, когда играла с квартетом, я заметила, что ты наблюдаешь за мной.

― Да, ― спокойно ответил он, его длинные изящные пальцы странно по-человечески обхватили кружку с кофе. ― Люди часто наблюдают за музыкантами, или это тоже изменилось?

― Наблюдение — это не то, что ты делал, ― сказала я, пропустив его вопрос мимо ушей.

― И что я делал? ― спросил он.

Я на мгновение задумалась, прежде чем ответить.

― Ты… э-э… убивал меня взглядом.

Он уставился на меня, его лицо по-прежнему ничего не выражало, но тьма заволокла его глаза. Они не стали полностью черными, как у вампира, укусившего Кармен, но его зрачки, казалось, стали больше. Да, мне нужно было спросить и об этом. Но через мгновение он фыркнул, и темнота исчезла.

― Я разговаривал со старым другом и обсуждал некоторые личные дела. Прошу прощения, если ты подумала, что я… как ты выразилась? Убивал тебя взглядом?

― О, хорошо. ― Я взяла свой кофе и долго пила его, смутившись. Мне это показалось. Действительно, зачем ему хотеть убить меня? Кроме очевидных причин, по которым вампир может пожелать убить человека.

― Следующий вопрос.

― Сколько тебе лет? ― На этот раз я выбрала более нейтральный вопрос, чтобы не выглядеть глупо снова.

Прежде чем он успел ответить, появилась официантка и поставила перед нами тарелки.

― Сироп вон там. ― Она указала на приправы в конце стола. ― Могу я предложить вам что-нибудь еще? Кетчуп? Острый соус?

При мысли о кетчупе у меня свело желудок, и я покачала головой. После всей крови, которую видела сегодня, я не думаю, что смогу выдержать вид любой красной жидкости. Я очень надеялась, что вампир не отвратил меня навсегда от картофеля-фри.

― Тридцать, ― ответил он, когда она ушла. ― Плюс-минус.

― Тридцать? ― Я моргнула, пытаясь понять в уме эту математику. ― Ты сказал, что спал около тридцати лет.

― Тридцать пять, ― поправил он меня. ― Чистокровные вампиры не стареют после тридцати.

Я прищурилась, задумавшись, не собирается ли он переиначивать каждый мой вопрос. Итак, Джулиан Руссо решил быть хитрым? Я буду умной.

― В каком году ты родился?

― Я родился во время битвы при Гастингсе, ― сказал он.

― И когда это было?

Он пробормотал что-то, похожее на ругательство.

― Примерно в 1066 году.

Я чуть не подавилась блинчиком.

― Ты сказал 1066 год?

― Я относительно молод, ― сказал он. Подождал мгновение, пока мой мозг пытался осознать, что человеку, напротив которого я сижу, почти тысяча лет.

― Ты сказал «родился», ― заметила я, когда, наконец, восстановила контроль над своим мозгом. ― Я думала, что тебя укусил вампир, а потом ты умер и стал вампиром.

― Это один из вульгарных способов создания вампира. ― Он скорчил гримасу, как будто мысль об этом была отталкивающей. Он подцепил вилкой кусочек яйца. Он так и не съел ни кусочка.

― Я думала, ты сказал, что поешь, но на самом деле ты не притронулся к еде, ― сказала я.

― Я не очень люблю яичницу.

В том, как он это сказал, — как будто ему предложили сэндвич без обрезанной корочки, — было что-то такое, что настолько противоречило всему, что он мне говорил до этого, что я не смогла удержаться. Я разразилась смехом. Джулиан наклонил голову, недоумевая по поводу такой реакции.

― Извини, ― сказала я, все еще не в силах сдержать смех. ― Просто тебе уже тысяча лет…

― Почти, ― поправил он.

― И ты привередлив в еде, ― закончила я.

― Может быть, позже ты объяснишь, что в этом смешного, ― сухо сказал он.

― Извини. ― Я заставила себя остановиться. Я понятия не имела, как долго продлится мое свидание с вампиром в кафе. Мне нужно было сосредоточиться на получении ответов. Как иначе я смогу решить, хочу ли я, чтобы он стер мои воспоминания об этом? ― Итак, что вульгарного в том, чтобы быть укушенным и стать вампиром? Подожди! ― Мне в голову пришла ужасная мысль. ― Неужели Кармен станет вампиром?

― Нет, для превращения нужно пройти еще несколько этапов, ― успокоил он меня.

― Слава Богу, ― простонала я. ― Не могу представить, как бы она себя чувствовала, если бы кто-то сделал ее бессмертной.

― Не самая большая ее поклонница?

Я покачала головой. Сейчас было не время обсуждать Кармен, меня или нашу мелкую симфоническую драму.

― А что еще должно произойти?

Джулиан вздохнул, как будто он предпочел бы не обсуждать подробности того, как человек становится вампиром.

― Из человека нужно полностью выкачать кровь, а затем в момент смерти дать ему кровь вампира.

― Почему так происходит?

― Большинство вампиров верят, что это магия.

― А ты нет? ― предположила я.

― Некоторые ученые-вампиры исследовали это. Есть четкие доказательства того, что кровь вампира переписывает кровь человека.

― Мне кажется, что на уроках биологии мне следовало быть более внимательной, ― призналась я. ― В общем, если ты дашь мне свою кровь, то это превратит меня в вампира. Так почему же Кармен не превратится?

― Как я уже сказал, все немного сложнее. Вампиры обычно не обсуждают этот процесс.

― Потому что они не хотят, чтобы люди знали, как это происходит? ― спросила я.

― Потому что это довольно личное дело, ― сказал он. ― По крайней мере, так должно быть. Создание другого вампира — это интимный выбор.

― Ты когда-нибудь делал это? ― Я не была уверена, что хочу, чтобы он отвечал на этот вопрос. Возможно, это действительно было интимным.

― Не таким образом, ― сказал он. ― Есть другие способы.

― О. ― Значит, он создавал других вампиров. Во мне зашевелилась зависть, и я подцепила вилкой кусочек блина. Я не знала, чему мне завидовать. Стать вампиром было не слишком приятно. Скорее, это была мысль о том, что клыки Джулиана могли оказаться в другой шее. Это была нелепая мысль, из-за которой не стоило расстраиваться. Ему было более девятисот лет, и он был вампиром. Он, вероятно, укусил сотни, а может быть, и тысячи других женщин. ― Какие?

― Ритуальный обмен кровью, ― сказал он.

― И это все? ― спросила я.

― Поверь, ты не захочешь знать о других способах.

Но я хотела. Однако у меня сложилось впечатление, что Джулиан нет.

― Так что же, это означает, что ты родился вампиром?

― Именно так. Мои родители ― вампиры, ― сказал он.

― Вампиры могут иметь детей? ― Я уронила вилку. Это не могло стать еще более странным.

― Да, Тея, ― сказал он раздраженным тоном, ― вампиры могут иметь детей.

― Так, подожди, у тебя есть дети? ― Я попыталась представить себе Джулиана с детьми. В голове возник образ, как он недовольно сидит на футбольном матче, а вокруг бегают крошечные вампирчики.

― У меня нет чистокровных детей, ― сказал он.

― Значит, вампиры, которые рождаются — чистокровные, ― уточнила я. Мне казалось, что я должна делать записи, чтобы не запутаться во всем этом. Но я сомневалась, что Джулиан одобрит блокнот с записями о вампирах, разлетевшимися по всему миру.

Джулиан кивнул.

― То есть ты чистокровный?

― Да.

― И у тебя есть другие чистокровные братья и сестры?

― У меня была одна, ― сказал он. ― Моя близняшка. Она родилась за несколько минут до меня.

― Была? ― Я эхом повторила это слово.

― Она умерла. ― Он не стал уточнять подробности.

Я подавила свое любопытство по поводу смерти его сестры. Как бы мне ни хотелось узнать больше о его близнеце, я понимала, что такое горе. Я сама его пережила. Я видела, как оно исказило его красивое лицо. Видимо, горе было тем чувством, где вампиры и люди находили общий язык.

Мне нужно было срочно сменить тему. У меня все еще оставался миллион вопросов о том, как создаются или рождаются вампиры, но были и другие вещи, которые я хотела узнать. Например, как я оказалась на вечеринке вампиров, играя на виолончели? Моя тарелка была почти пуста. Я не знала, сколько еще Джулиан будет сидеть здесь и позволять мне задавать вопросы.

― Итак, что ты сегодня праздновал?

― Праздновал?

― Вечеринка, ― пояснила я. ― Мне сказали, что это был какой-то прием.

― Вечеринка? Да. Праздник? Не совсем. Каждые пятьдесят лет или около того мы собираемся на вечеринки ― светский сезон, если хочешь.

― Светский сезон? ― Я не могла не вспомнить романы Джейн Остин. ― Значит, у вас бывают балы и все такое?

― И все такое, ― подтвердил он.

― Зачем? Это звучит немного… старомодно.

― Я полагаю, что вампиры вообще немного старомодны, как ты выразилась, ― сказал он. ― Мы храним наши традиции.

При продолжительности жизни в сотни лет это означало, что у них, вероятно, были какие-то древние традиции.

― Так какой смысл в этом светском сезоне?

― Как ты думаешь, какой? ― спросил он, наклонив голову, чтобы изучить меня.

― Ну, я видела все фильмы по книгам Джейн Остин, которые когда-либо снимались, так что я полагаю, что это для того, чтобы покрасоваться.

Голова Джулиана откинулась назад, и, к моему удивлению, он разразился смехом. Когда его веселье наконец утихло, он кивнул.

― Наверное, ты права. Есть, конечно, и другие цели.

― Например? ― спросила я. Было что-то романтическое в том, что эти прекрасные создания собираются в дорогих одеждах и обсуждают свою жизнь. Я не могла представить себе всю ту историю, свидетелями которой они были, искусство, которое они видели, или ― ревнивое осознание охватило меня ― музыкантов, выступления которых они слышали на протяжении веков.

― Сватовство. ― Его голос приобрел горький оттенок.

Я тупо уставилась на него.

― Ты сказала, что смотрела фильмы по Джейн Остин, ― сказал он. ― Я полагаю, что они посвящены той же теме, что и книги.

Почему меня не удивило, что вампир считает, что книги лучше? Я проигнорировала тонкий намек и кивнула.

― О чем всегда беспокоятся матери?

Я на мгновение задумалась.

― Женитьба?

― Именно, ― простонал он.

Странная грусть охватила меня, когда я собрала всю информацию воедино.

― Значит, вы все собираетесь вместе, чтобы найти кого-то, с кем можно заключить брак?

― Это немного…

― Сложнее. ― Закончила я за него. Хотя он и неясно выразился по поводу вампиров, он дал понять, что в его мире нет ничего простого. ― И твоя мать хочет, чтобы ты…

Я даже не могла заставить себя сказать это, но не до конца понимала, почему.

― Женился и сделал маленьких вампирчиков. ― Он выглядел так, словно предпочел бы вернуться к своему тридцатилетнему сну.

― Значит, ты ищешь жену. ― Это прозвучало странно. На дворе был двадцать первый век. Люди не ходили по балам и не искали пару.

А вот вампиры, видимо, да.

― Я не… ― Он сделал паузу, когда появилась официантка, чтобы принести счет.

Я потянулась за ним, но он оказался быстрее.

― Только не говори мне, что мужчины больше не платят за еду, ― сказал он, доставая из нагрудного кармана пиджака дорогой кожаный бумажник.

― На свиданиях ― да, ― сказала я, роясь в сумочке.

― Тея, что ты делаешь? ― спросил он.

Я вытащила несколько скомканных купюр, которые нашла на дне сумки, и бросила их на стол.

― Я могу заплатить за свою половину.

― Не говори глупостей. — Он подтолкнул их ко мне. ― Я заплачу.

Я покачала головой, отказываясь брать их.

― Почему ты не позволяешь мне заплатить? ― спросил он, отодвигая счет и крупную купюру в конец стола. Мой взнос так и остался лежать между нами.

Я сглотнула, решив не поддаваться странной растерянности. Подняв подбородок, я улыбнулась ему.

― Потому что это не свидание, Джулиан.

Прошла секунда, но он ничего не ответил. Официантка снова появилась и забрала счет, но наши глаза оставались прикованными друг к другу.

― Я принесу вашу сдачу, ― сказала она.

― Не нужно. ― Джулиан продолжал смотреть на меня, совершенно игнорируя официантку. ― Оставьте сдачу себе.

― И вот еще немного. ― Я подтолкнула к ней свои деньги. Напротив меня у Джулиана дрогнул мускул на челюсти.

― Спасибо, ― сказала она с шокированным видом, собирая дополнительные чаевые. Учитывая купюру, которую ей дал Джулиан, чаевые должны были быть больше, чем счет. Она исчезла в направлении кухни, вероятно, гадая, когда мы поймем свою ошибку.

― Зачем ты это сделала? ― спросил он, когда она ушла.

― Я же тебе сказала, ― ответила я, надеясь, что он не заметил, как дрогнул мой голос. ― Я могу заплатить за себя. Это не свидание.

Наступила пауза, и на мгновение я была уверена, что Джулиан видит все мое притворство, вплоть до смятения, бурлящего в моей груди. Почему его так волнует, что я хочу заплатить? Почему я настаивала?

― Тея. ― Мое имя звучало искушающе в его устах, но я не была готова к продолжению, которое последовало за ним. ― А что, если это было свидание?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Джулиан

Тея смотрела на меня так, словно я просил ее выйти за меня замуж. Наверное, она считала меня сумасшедшим. Черт, да я и сам считал себя сумасшедшим. Но я знал то, чего не знала она. Пять минут назад в закусочную вошел мужчина и стал наблюдать за нами. Тея сидела к нему спиной, но я достаточно хорошо рассмотрел его, чтобы понять, что это не праздный незнакомец, которому нечем заняться. Если бы он был здесь, когда мы пришли, я бы списал это на совпадение. Но он не мог скрыть, кто он и зачем здесь. Кто-то послал молодого вампира следить за нами. После всего, что произошло этим вечером, я не удивился. Я лишил жизни другого вампира, и хотя мой социальный статус давал мне такое право, я мог оказаться перед лицом разгневанного сира³, если бы об этом стало известно.

Проблема заключалась в том, что теперь я втянул в это дело Тею.

― Ты хочешь встречаться со мной? ― спросила она в замешательстве. ― Но я тебе не нравлюсь.

Опять это. Видимо, я плохо скрывал свою жажду крови. Интересно, что она расценила мою неспособность контролировать себя как ненависть. Интересно, сидела бы она до сих пор напротив меня, если бы знала, что испытываю к ней на самом деле?

― Не совсем так, и ты мне очень нравишься, ― поправил я ее низким голосом. Это было не то место, чтобы обсуждать мою идею, когда рядом находится любопытный вампир. ― Может быть, мы обсудим это в твоей квартире?

― Теперь ты хочешь пойти ко мне? ― покачала она головой. ― Я не уверена, что это хорошая идея.

― Тогда позволь мне проводить тебя домой. ― Я встал и жестом показал на дверь.

На этот раз она не стала спорить. Я направил ее к выходу, оставаясь между ней и другим вампиром. Он посмотрел на меня с легким раздражением от того, что его поймали. Его темные глаза устремились на Тею и задержались. Я придвинулся к ней ближе и прижался к ней всем телом, когда мы подошли к двери. Она испуганно подняла голову, и на мгновение я потерял себя в зеленых озерах ее глаз, в которых, словно звезды, плавали крошечные золотые искорки. У нее перехватило дыхание, и румянец расцвел на ее щеках, наполнив воздух вокруг нас ее тонким ароматом.

― Нам нужно идти, ― прорычал я и толкнул дверь.

Тея вздрогнула и отшатнулась от меня, но я вывел ее на улицу. Когда мы подошли к машине, она схватилась за ручку и открыла ее раньше, чем я успел сделать это. Судя по тому, как она захлопнула дверь, мои действия показались ей грубыми.

Но мне было все равно. Она была жива. Если мне придется заставить ее ненавидеть меня, чтобы обеспечить ее безопасность, пусть так и будет.

Однако это не помешало ей рассердиться на меня.

Остаток пути до ее дома, который я нашел только благодаря чертову GPS, мы проехали в молчании. Тея отказывалась даже смотреть на меня. Как только я затормозил, она отстегнула ремень безопасности. Когда я припарковался и обошел машину, она уже выходила.

― Дальше я сама, ― холодно сказала она. ― И я приняла решение.

― Какое? ― Она не собиралась давать мне шанс предложить свой вариант.

Она подняла подбородок, ее нижняя губа слегка дрожала.

― Заставь меня забыть. Сделай это.

Я совсем забыл об этом. Не ожидал, что Тея захочет, чтобы я стер ее воспоминания. Она казалась слишком заинтересованной в мире вампиров. Я ждал, когда наступит облегчение. Несмотря на всю череду моих великолепных промахов, она позволяла мне все исправить. Было только две проблемы: я не мог ничего ей внушить, а если бы и мог, то не хотел.

― Я же говорил, что у меня есть план получше, ― напомнил я ей, когда дождь начал моросить, делая и без того холодную ночь еще более неприветливой.

― Не интересно. ― Она покачала головой и протянула руку, чтобы пожать мою. Я не мог не заметить, что она дрожит. ― Приятно было познакомиться. А теперь сделай так, чтобы я забыла обо всем.

Я проигнорировал руку и снял пиджак смокинга.

― Что ты делаешь? ― недоверчиво спросила она, когда я накинул его ей на плечи.

― Тебе холодно, ― сказал я. ― Мы должны зайти в дом.

― Мы ничего не должны делать, ― поправила она меня, но при этом крепче сжала пиджак. ― Я должна зайти одна.

Впервые я потрудился оглядеться вокруг. Я был настолько сосредоточен на ней, что не понимал, где мы находимся. Ее здание было старым, обветшалым викторианским домом с решетками на окнах. Над нами мерцал уличный фонарь, отбрасывая тени на группу мужчин, занимающихся непонятными делами на углу дома.

― Моя виолончель? ― спросила она.

― Ты здесь живешь? ― спросил я, игнорируя просьбу и продолжая копить поводы для беспокойства. С каждой минутой список становился все длиннее.

― Это дорогой город.

― Тебе нужно переехать. Это небезопасное место для женщины. ― Я не мог оставить ее здесь. Не в этой части города.

― Я в порядке, ― сказала она, ― и я живу не одна. У меня есть соседи по комнате.

― Соседи? ― Я посмотрел на нее.

― Оливия и Таннер, ― сказала она и направилась к тускло освещенному входу.

Я последовал за ней, обращая внимание на разбитый фонарь над дверью.

― Таннер — мужчина?

― Да, ― сухо ответила она. ― Это имеет значение?

― Вы… двое…

― Мистер Руссо, ― сказала она, изображая шок, ― вы ревнуете?

― Мне любопытно, ― сказал я, зная, что это чертова ложь. Она жила с мужчиной. Неважно, что ее квартира по уровню комфорта и безопасности была всего на ступень выше наркоманского притона. С ней жил мужчина. ― Ты не ответила на мой вопрос.

― Ты не задал вопрос. Это был намек. ― Она улыбнулась мне.

― Ты знаешь, что я имел в виду. ― Тея ошибалась. Я не ненавидел ее. Я не испытывал к ней неприязни. Но у нее действительно получалось действовать мне на нервы.

― Таннер ― просто мой сосед по комнате, ― сказала она. ― Я не… я не… встречаюсь.

― Совсем? ― Я не мог скрыть своего удивления. Тея была красива по вампирским меркам, что делало ее красивой по человеческим меркам. Конечно, мужчины должны были обращать на нее внимание. Она только сегодня привлекла внимание двух вампиров.

― У меня нет времени на свидания. ― Она зевнула.

Я посмотрел на часы и обнаружил, что уже почти полночь. Я был далек от решения, что делать с Теей. Мне и в голову не приходило, что она могла устать.

― Моя виолончель? ― Она снова зевнула.

― Мне нужно ее починить, ― сказал я. ― Я верну ее тебе завтра.

― Хорошо. ― Ее плечи опустились, и она достала из сумки ключ. ― Ну, теперь ты знаешь, где я живу.

― Да, ― хмыкнул я и снова посмотрел на здание. С этим тоже надо было что-то делать.

Она отперла дверь и повернулась ко мне:

― Хорошо…

Но я уже был внутри, поймал ее за руку и потащил в темный холл.

― Я провожу тебя до двери, ― сказал я ей.

Она мгновение изучала меня, в ее усталых глазах вспыхнула внутренняя битва, но затем она повела меня по лестнице на второй этаж. Это было небольшое улучшение ― она не жила на первом этаже, но вряд ли это было безопаснее. Она остановилась перед дверью с железной буквой С и повернулась.

― Ты ведь не заставишь меня забыть? ― спросила она, все еще держа в руке ключи.

― Сначала я должен вернуть тебе твою виолончель. Ты так не думаешь? ― сказал я.

Она подняла бровь, явно не поверив моему оправданию. Даже мне оно показалось хлипким.

― И я думаю, что тебе стоит поразмыслить над моим предложением. ― Я подошел к ней ближе, слегка прислонив ее к двери.

― Встречаться с тобой? ― повторила она. ― Я не уверена, что смогу выдержать твои перепады настроения.

― Примерно так. ― Я сделал паузу, чтобы подумать, не совершаю ли я ошибку, говоря ей правду. ― В закусочной был еще один вампир. Он появился прямо перед нашим уходом.

Ее глаза превратились в блюдца, но через секунду она снова взяла себя в руки.

― Наверное, в Сан-Франциско много вампиров.

― Довольно много, ― признал я. Чем старше город, тем, как правило, больше в нем вампиров. А по американским меркам Сан-Франциско был очень старым. Многие из моих сородичей приехали сюда во время золотой лихорадки, стремясь пополнить свои и без того лопающиеся банковские счета новыми богатствами. Кроме того, постоянный туман облегчал охоту.

― Значит, это было совпадение.

― Возможно. ― Но мне так не казалось. Пока я не буду уверен, за кем послали вампира ― за ней или за мной, мне нужно будет присматривать за Теей.

― Так вот почему ты вел себя так странно? — спросила она. ― И поэтому ты просил о свидании?

― Находясь под моей защитой, ты можешь позволить себе…

― Я уже давно сама о себе забочусь, ― остановила она меня, но грусть окрасила ее слова.

Не задумываясь, я обнял ее за талию.

― Может быть, тебе не стоит этого делать.

Ее взгляд остановился на мне. Аромат засахаренных фиалок наполнял воздух вокруг нас, ее тело манило меня. Что в ней было такого неотразимого? Я должен был это выяснить. И я не мог оставить ее здесь. Это здание не могло защитить от мелких преступников. Оно никогда не сможет противостоять вампиру. Чем больше я думал о том, чтобы оставить Тею, тем больше сомневался, что могу это сделать. Она нуждалась в моей защите, а я должен был так или иначе удовлетворить свою тягу к ней.

― Ты должна пригласить меня войти, ― пробормотал я, приближаясь к ее лицу.

― Я не знаю, стоит ли…

Мои губы сомкнулись на ее губах прежде, чем она успела найти другое оправдание. Был только один способ заставить Тею посмотреть на это по-моему. Я должен был показать ей.

Ее рот приоткрылся, приглашая меня углубить поцелуй. Я просунул язык в ее рот, притягивая ее к себе. Она ответила стоном, который послужил прямым призывом к действию моему члену. Я отстранился и прикусил клыком ее нижнюю губу ровно настолько, чтобы заставить ее задохнуться.

― Пригласи меня войти.

Тея сглотнула, ее рука нащупывала ручку позади нас. Она начала дрожать, возбуждение переполняло ее и наполняло воздух вокруг меня ее запахом. Я был примерно в трех секундах от того, чтобы сорвать дверь с петель и отнести ее в постель, когда дверь, наконец, распахнулась, и мы оказались в темной гостиной.

Она робко взглянула на меня.

― Входи.

Второго приглашения мне не потребовалось. Подняв ее на руки, я ввалился внутрь и захлопнул за нами дверь. Тея вцепилась в мои плечи, все ее тело теперь дрожало.

― В какую сторону? ― спросил я.

Она наклонила голову в сторону коридора.

― Первая слева.

Было миллион причин, по которым я не должен был этого делать. Мне следовало выйти за дверь, найти кого-нибудь, кто стер бы ее память, и забыть о существовании этой маленькой симпатичной смертной. Но почему-то я знал, что никогда не почувствую удовлетворения, если уйду сейчас. Я нашел ее губы, когда нес ее в постель, не обращая внимания на то, что нарушаю этим не одно правило. Я думал только о том, как раздеть ее донага и утолить голод, растущий внутри меня.

Ее комната была больше похожа на чулан, а матрас, расположившийся в углу, вряд ли можно было назвать кроватью, но пока сойдет.

Опустив Тею на ноги, я потянулся к ее молнии и собрался поцеловать ее.

Но она положила руку мне на грудь.

― Подожди, Джулиан, ― пробормотала она, ― ты должен кое-что знать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Тея

Мое сердце колотилось так сильно, что я была уверена, что он его слышит. Видимо, похоть, смешанная с нервами, была очень сильным комбо. Я никогда не приглашала мужчин к себе. Я никогда не хотела этого, и, черт возьми, не могла понять, почему выбрала Джулиана быть первым.

Конечно, он был неестественно горяч, но это, вероятно, было связано с тем, что он был вампиром. Кроме того, он был властным и грубым, что должно было нивелировать его привлекательную внешность. Но по какой-то причине я не могла перестать его целовать. Как будто я открыла какой-то тайник с гормонами, о которых даже не подозревала.

Он осторожно поставил меня на ноги, его пальцы нащупали молнию.

Боже мой, неужели я действительно это делаю?

Мне нужна была минута, чтобы подумать. Мое тело понеслось вперед, прежде чем мозг успел за ним угнаться. Джулиан наклонился, чтобы поцеловать меня, но я остановила его.

― Подожди, Джулиан, ты должен кое-что знать.

Его реакция была мгновенной. Джулиан отступил назад и стал ждать. Если бы не его глаза, можно было бы сказать, что его ничего не беспокоит. Яркий синий цвет, поразивший меня сегодня ночью с другого конца комнаты, исчез. Теперь его глаза были черными. Я вздрогнула, вспомнив, как выглядел другой вампир, когда он питался.

Было ясно, что Джулиан хочет переспать со мной. Но собирался ли он взять больше, чем мое тело?

Джулиан выпрямился и расправил плечи, прежде чем я успела разобраться в своих чувствах. Его глаза вернулись к своему захватывающему дух голубому оттенку.

― Возможно, это была плохая…

― Я девственница, ― пролепетала я, не выдержав. Мгновенно мне захотелось взять свои слова обратно. Мой желудок сжался, унижение окончательно взяло верх над возбуждением.

― Ты кто? ― Он быстро моргнул, как будто я его ударила.

Он собирался заставить меня повторить самый неловкий момент в моей жизни? Ни за что. Я не буду стесняться этого. Я не прожила тысячу лет. Неважно, девственница я или проститутка, мне никогда не догнать его опыт.

― Девственница, ― твердо сказала я. ― Это проблема?

Он уставился на меня.

― Я подумала, что ты должен знать, прежде чем… э-э… ну, ты понимаешь.

Да, я просто убила этот момент.

― Я не понимаю, ― медленно произнес он.

― Что я должна сделать? Нарисовать тебе диаграмму? ― Я скрестила руки и надеялась, что он решит, что мое покрасневшее лицо вызвано гневом, а не унижением. ― Ты не знаешь, что значит девственница?

Его глаза сузились до щелей.

― Я знаю, что это значит, ― сухо сказал он. ― Я просто не ожидал…

Я приподняла бровь, когда он замялся.

― Ты казалась… ― Он остановился и покачал головой. ― Вообще-то, не имеет значения.

Я явно напугала его.

― Это неважно. Я просто не хотела шокировать тебя, если…

― Тея, ― перебил он меня, положив руки мне на плечи. ― Я живу уже почти тысячу лет и могу с полной уверенностью сказать, что это всегда важно.

Я с большим интересом рассматривала свои туфли. У Джулиана были недостатки, но в его словах чувствовалась неожиданная мягкость.

― Я все еще хочу.

― Что ты хочешь? ― спросил он.

― Ты знаешь.

― Тея, ― сказал он с раздражением, ― если ты не можешь сказать, то не должна этого делать.

Он что, отказывал мне? Я почувствовала, что моя нижняя губа дрожит, и прикусила ее, чтобы остановить это. Все шло не так, как я ожидала. Я всегда предполагала, что встречу хорошего парня и влюблюсь, или, по крайней мере, просто напьюсь и покончу с этим. Я не ожидала, что буду спорить о том, готова ли я. Меня это так расстроило, что я даже передумала. Я не мечтала, что пересплю с парнем, пока мои соседи по квартире спят напротив. Но все равно его отказ сильно меня задел.

― Я не должна была тебе говорить, ― пробормотала я себе под нос.

― Я рад, что ты рассказала. Ты спасла нас обоих от ужасной ошибки. ― Его слова царапали по мне, как ногти по меловой доске. Вот что он подумал? Переспать со мной было бы ошибкой?

Слезы застилали мне глаза, но теперь в них бушевал гнев.

― Думаю, тебе лучше уйти.

― Я расстроил тебя. ― Он изучал меня с минуту, как змея изучает бабочку. Для этого бога я была не более чем хрупким, глупым созданием.

― Это неважно. Ты прав, ― сказала я, сглатывая боль в горле. ― Это было бы ошибкой.

Его глаза прищурились, и я была почти уверена, что он нанесет ответный удар.

― Ты меня неправильно поняла.

― О, я тебя поняла. ― Я положила руки на бедра. Вряд ли это было устрашающим движением, учитывая, что он был выше меня на полтора фута⁴.

― Все гораздо сложнее, чем ты думаешь, ― сказал он, его рот подергивался, как будто он собирался рассмеяться.

Как раз то, что мне было нужно, ― больше полуправды и загадочных намеков. Чем дольше мы стояли, тем меньше адреналина оставалось во мне. В его отсутствие я чувствовала лишь глубокую усталость. Это был очень длинный день.

― Слушай, у меня завтра занятия.

― Занятия? ― спросил он.

― Я заканчиваю Ласситер, ― сказала я. Зачем я ему это говорила? Его это не интересовало. Кроме того, неужели я действительно чуть не занялась сексом с вампиром, который практически ничего обо мне не знал?

― Музыка?

Я кивнула, и меня пронзила боль, когда я вспомнила о своей виолончели. Затем пришло ужасное осознание. Моя виолончель была непригодна для игры, а это означало, что я пропущу прослушивание на стипендию Рида. Я сделала несколько шагов и упала на кровать.

― Слушай, просто уходи. Я работала весь день, и через несколько часов мне нужно вставать. Спасибо, что подвез меня домой и накормил.

― Это было самое меньшее, что я мог сделать, ― медленно произнес он. ― Что-то не так? Ты какая-то тихая. Надеюсь, я тебя не обидел.

― Ничего страшного. ― Я отмахнулась от его вопросов, надеясь, что он скоро уйдет. ― Я пропущу прослушивание. Уверена, что смогу перенести его на другой день.

Это была ложь. Это было не то прослушивание, которое я могла бы просто перенести. Джулиану не нужно было этого знать. Он и так чувствовал себя обязанным мне, и посмотрите, до чего это нас довело.

― Тея, я…

― Пожалуйста, ― оборвала я его. ― Я просто хочу спать.

Он наклонил голову, но не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти.

― Поужинай со мной завтра вечером.

Я вздохнула. Моя жизнь не была захватывающей, но она была занятой. Я не могла бросить все дела, чтобы пойти с ним на свидание, тем более, что не была уверена, что хочу этого.

― Я работаю допоздна.

― Еще работа? ― спросил он, недовольство промелькнуло на его лице.

― Да, не у каждого из нас есть столетия, чтобы инвестировать деньги. Слушай, ты уже сказал, что это ошибка. Давай просто закончим это.

― Я ошибался, ― резко сказал он. ― Всю ночь. Прости меня за это. Позволь мне загладить свою вину.

Его извинения выбили из меня все аргументы. Я не понимала, кем Джулиан Руссо был на самом деле. Был ли он тем красивым незнакомцем, которого я поймала за разглядыванием меня? Или вампиром, который на моих глазах оторвал голову другому вампиру? Или, может быть, он был тем парнем, который потребовал, чтобы я съела что-нибудь, прежде чем он отвезет меня домой? Я не поспевала за ним и его постоянно меняющимся настроением.

― Я не знаю, ― сказала я наконец. ― Да и, честно говоря, с работы я прихожу только после восьми.

― Подумай об этом. Он достал из кармана мобильный телефон. ― Я полагаю, у тебя тоже есть такой?

Я подавила хихиканье. Он действительно спал последние несколько десятилетий.

― Да, есть.

― Как мне позвонить? ― Он взмахнул телефоном, как палочкой, и его экран засветился.

― Вот. ― Я взяла его телефон и открыла список контактов, чтобы добавить свое имя. Из всех способов, которыми, по моим представлениям, мог закончиться сегодняшний вечер, добавление своего номера в мобильный телефон вампира точно не было в списке. Честно говоря, я не была уверена, кто из нас подвергался большей опасности в этом городе. Может быть, до сегодняшнего дня я и не знала, что по улицам бродят вампиры, но он казался таким же потерянным.

― Не понимаю, зачем кому-то нужен телефон, ― ворчал он.

Я фыркнула, не в силах больше сдерживаться. Джулиан мог выглядеть как тридцатилетний красавчик, но вел себя как древний вампир.

― Что? ― с подозрением спросил он.

― Ничего, ― ответила я, пожав плечами. ― Просто ты говоришь как старик.

― И это тебя забавляет? — спросил он ровным тоном. Было ясно, что он не разделяет моего чувства юмора по этому поводу.

― Просто забавно видеть, как большого, сильного вампира одолел телефон. ― Я мило улыбнулась в ответ на его взгляд. ― Все еще хочешь пригласить меня на ужин?

― Да, ― сказал он сквозь стиснутые зубы.

Я не могла понять, почему.

― Я дам тебе знать. ― Я вернула ему телефон. ― Я написала на свой номер, так что твой у меня тоже есть.

― Зачем?

― Чтобы я могла написать тебе, чтобы ты знал, что я решила.

― Я собирался позвонить тебе, ― напомнил он.

― Да, но я выключаю телефон на занятиях и на работе. Будет проще, если я напишу тебе сообщение. ― Но он продолжал бросать на меня неодобрительные взгляды. ― Расслабься, сейчас двадцать первый век. Девушки теперь могут переписываться с парнями. Не может быть, чтобы в восьмидесятых все было по-другому.

Он хмыкнул. Я не могла понять, согласен он или нет. По крайней мере, он перестал хмуриться.

― Я должен дать тебе отдохнуть, ― сказал он через несколько минут.

Я проводила его до двери, остро ощущая его присутствие. Отчасти потому, что я все еще не могла поверить, что он здесь, но в основном потому, что из-за него тесное помещение казалось еще меньше. Открыв дверь, я отошла в сторону и прижалась спиной к стене. Сегодняшний вечер был ошибкой. Мы оба были согласны с этим. Но что будет дальше? Поцелует ли он меня снова? Действительно ли он хочет пригласить меня на свидание?

Джулиан приостановился, и его внушительная фигура заполнила дверной проем. Свет из коридора разливался вокруг него, как ореол. Он был прекрасен, и я не могла отвести взгляд. Но он не был ангелом. Он был смертельно опасен. Почему это еще больше притягивало меня к нему?

― Тея. ― Он наклонился, приблизив свое лицо ко мне, и я почувствовала, что мои глаза закрываются в предвкушении.

Я затаила дыхание, ожидая электрического прикосновения его губ, но его так и не последовало. Вместо этого он засмеялся.

― Не забывай запирать двери, котёнок. Никогда не знаешь, что может скрываться на городских улицах.

Я открыла глаза, смущенная тем, что ошиблась в его намерениях, и раздосадованная его прозвищем. Неужели он так обо мне думает? Я была для него просто беспомощным котенком?

― Будет сделано, старик.

Он зарычал, но я не стала ждать, что он скажет в ответ. Я сделала то, что он мне сказал. Я закрыла дверь, пока он все еще стоял там, повернула замок и накинула цепочку. Я сомневалась, что все это удержит его, если он решит обидеться на то, что дверь захлопнули перед его глупой, великолепной вампирской мордой. Прижавшись к двери, я надеялась, что он снимет ее с петель и отнесет меня в спальню. Но через несколько минут я сдалась. К тому же, если бы он это сделал, кто-нибудь наверняка вызвал бы полицию, прежде чем между нами что-то произошло.

Последнее, что мне было нужно, это чтобы мои соседи по комнате вызвали копов, которые прервут мой первый секс. Я хихикнула при этой мысли. Тот факт, что мне это показалось смешным, означал, что я перехожу от усталости к бреду. Мне нужно было лечь в постель и поспать, пока в голове не прояснится. Поднявшись на ноги, я сделала два шага в темноту, прежде чем кто-то бросился ко мне.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Джулиан

Мои руки машинально поднялись, чтобы выбить дверь, которую она только что захлопнула перед моим носом. Но прежде чем они соприкоснулись с деревом, я остановил себя. Сегодня и так было достаточно дерьма. Мне не нужно было добавлять взлом и проникновение в мой растущий список сожалений. Вместо этого я немного подождал у ее двери, прислушиваясь. Что именно я пытался услышать, я и сам не мог понять. За дверью раздавался медленный, ровный ритм ее дыхания.

Ее сердцебиение, немого успокоилось, но оставалось слегка учащенным. Она испытала прилив адреналина, выгнав меня. Через минуту все вернулось в норму, и я заставил себя уйти. Она ясно дала понять, что я нежеланный гость, и я не был уверен, что буду делать, если она впустит меня обратно.

Когда я был моложе, люди, спасаясь от неизбежной смерти, не раз захлопывали передо мной двери. Но никогда еще человек не делал этого после того, как оскорбил меня. Теперь эта сомнительная честь принадлежала Тее.

Старик.

По вампирским меркам, я был в самом расцвете сил. Я подозревал, что мисс Мельбурн никогда не встречала настоящего мужчину. Большинство человеческих мужчин не живут достаточно долго, чтобы перерасти свою собственную глупость. Не моя вина, что она была удивительно наивной и пугающе хрупкой.

К тому же девственницей.

Девственницы и вампиры не сочетались по многим причинам. Больше нет. Риски были слишком велики для каждой из сторон. Даже хорошо воспитанные фамильяры, стремящиеся к браку, больше не берегли себя для своих супругов-вампиров. В конце девятнадцатого века Совет выпустил несколько официальных предупреждений по этому поводу. Это было частью плана по отделению нашего мира от их. В то время это была естественная эволюция, и поскольку люди наконец-то начали догонять нас, реформируя свое общество, нам нужно было быть на шаг впереди.

Но я не ожидал встретить девственницу в двадцать первом веке. Эта мысль не приходила мне в голову, когда я поддался своему желанию заявить права на Тею. Да и кто в наше время оставался девственницей?

Судя по всему, у прекрасной виолончелистки был настрой, соответствующий медным бликам в ее волосах. Отчасти я надеялся, что она не позвонит и не напишет.

Выйдя на темную дорожку перед ее домом, я принял решение. Прохладный ночной воздух коснулся моей кожи, когда я осматривал улицу. Завтра ей доставят виолончель. Мне было все равно, что она скажет по этому поводу. Может быть, я и не хотел больше встречаться с Теей, но я не стал бы лишать ее музыки. Она была слишком талантлива, чтобы бросить все. А пока мне необходимо выкинуть ее из головы. Нужно было только, чтобы представилась возможность.

Подойдя к водительской стороне BMW, я нажал на брелок и услышал, как разблокировались двери. Я мог ненавидеть некоторые из новых удобств современного мира, но я должен был признать, что это было круто. Не успел я открыть дверь, как ко мне приблизилась темная фигура. Для человека он двигался быстро. В его руке что-то блеснуло. Нож.

― Отдай мне свои ключи, парень, ― сказал он, его лицо было скрыто капюшоном куртки.

Я бросил взгляд на здание Теи. Отчасти мне хотелось, чтобы она была здесь и наблюдала за происходящим, потому что это доказало бы, что я был прав. Это было небезопасное место для ее жизни, даже с ее чертовым соседом-мужчиной. Но если бы она была здесь, я бы не смог справиться с ситуацией соответствующим образом.

Повернувшись, я некоторое время изучал его. Он придвинулся чуть ближе.

― Не заставляй меня делать тебе больно. Дай мне свои ключи, ― потребовал он.

― Нет. ― Он замер на секунду, удивленный моим ответом, и я усмехнулся. ― Ты хоть знаешь, как им пользоваться?

― Хочешь выяснить? — крикнул он, делая выпад с ножом в мою сторону.

Честно говоря, я был почти поражен. Он явно был готов исполнить свои угрозы. Но он понятия не имел, с кем связался, а у меня уже кончилось терпение. Мои руки сомкнулись на его запястье прежде, чем нож приблизился ко мне. От одного резкого движения его кости треснули, и он вскрикнул, выронив нож.

― Тихо, ― сказал я, и его крик застрял в горле. Капюшон, закрывавший его облик, сполз, открыв его лицо в свете уличных фонарей. Рот остался открытым, а лицо исказилось от боли и страха. Конечно, он поддавался внушению. Только Тея была невосприимчива к моим чарам. Это увеличивало опасность для нее со стороны таких, как я, а у нее и без того хватало угроз, когда поблизости от места, где она жила, ошивались такие мерзавцы, как этот тип.

Самое меньшее, что я мог сделать, это позаботиться об этом парне.

― Ты не должен угонять машины, ― сказал я ему, усиливая хватку на его запястье. Его колени подкосились, и он рухнул на асфальт. ― Но если уж ты это делаешь, то делай правильно. Оставайся на месте.

У него не было выбора. Я отобрал его. Он не мог позвать на помощь ― вряд ли кто-то придет в этом районе ― или убежать. Сегодня он неудачно выбрал свою жертву, за что и поплатился. Я наклонился и поднял его нож. Я поднес его к лицу, охваченному паникой.

― С ножом нужно действовать целенаправленно, ― объяснил я. ― Нельзя просто ударить и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы ранить человека. Нужно попасть под ребра ― по крайней мере, если хочешь его убить.

Я взмахнул ножом в воздухе и продемонстрировал ему. Его глаза расширились, говоря о том, что я уже знал. В лучшем случае он был мелким преступником. Он не собирался меня убивать. Если бы я был человеком, и ему удалось бы меня смертельно ранить, то это было бы удачей, а не умением или замыслом. Им двигало отчаяние. Мне было жаль его, но это не означало, что я мог сделать ему поблажку. Он мог быть вором, но он был опасен. По крайней мере, он может быть полезен.

Схватив его за куртку, я рывком поставил его на ноги и впился в горло. Его кровь была горькой на вкус, в ней не было той сладости, которую обещала Тея, но она была горячей и обильной. Этого было достаточно. Он слабо сопротивлялся, пока яд не подействовал, и он не затих. Кровь хлынула в меня, и темнота изменилась. По краям темной ночи засиял неон, звезды ярче мерцали сквозь туман, повисший в воздухе, и в меня ворвалась хаотичная симфония городских шумов. Сделав несколько глотков, я опустил его на землю. Он обмяк, превратившись в мешок с костями, и уставился на меня ошарашенными глазами. Чувство голода притупилось, но все еще оставалось. Я подозревал, что даже если бы выпил из него все до капли, то все равно захотел бы еще. Ведь я жаждал не его крови.

― Ну и что мне теперь с тобой делать? ― спросил я его. Он не мог ответить, так как все еще находился под моим внушением, но быстро моргнул, прижав одну руку к раненому горлу. ― Я не могу допустить, чтобы ты остался на этих улицах, но я бы предпочел не убивать тебя. Я не хочу проиграть пари, которое заключил с братом.

Он прижался к мокрой улице. Теперь он боялся. С этим можно было что-то сделать.

― Ты не будешь помнить, что произошло, ― сказал я ему, доставая бумажник и вынимая из него несколько купюр и визитную карточку. ― Ты найдешь ближайшую гостиницу, приведешь себя в порядок и будешь спать. Утром ты зарегистрируешься в бесплатной клинике Фримонта и назовешь фамилию Руссо. Ты останешься там до тех пор, пока не очистишься. Затем ты позвонишь по этому номеру и согласишься на работу, которую предложит этот человек. Никаких вопросов. В качестве расплаты за мое милосердие ты никогда в жизни не будешь принимать наркотики ради удовольствия.

Не то чтобы у него был какой-то выбор. Я бросил деньги ему на колени вместе с карточкой.

― Иди, ― приказал я. ― Можешь говорить, но не смей повышать на меня голос.

Он вскочил на ноги с испуганным видом.

― Сп-а-а-си-бо.

Но я уже забирался в BMW. Я становился мягким. Было время, когда я был бы доволен тем, что осушил его и избавил мир от еще одной заблудшей души. Может быть, Тея была права. Может быть, я действительно старел.

Внутри BMW я повсюду чувствовал запах Теи. Яд скопился у меня во рту, клыки все еще выступали от перекуса, и я чувствовал, как меня тянет к ней словно магнитом. Каждый дюйм моего тела хотел выйти из машины, вбежать в здание и выбить ее дверь. Я хотел снять напряжение. Вместо этого я, похоже, сделал еще хуже. Я не испытывал такой сильной жажды крови с тех пор, как был подростком.

Я ударил по замку зажигания с такой силой, что пластик треснул. Через секунду я выехал на мокрую от дождя улицу. Заднюю часть автомобиля занесло, и я помчался по улицам Сан-Франциско. Город проносился мимо, переливаясь всеми цветами радуги. Я залетел на холм, на мгновение оторвав BMW от асфальта, и поехал, желая оказаться как можно дальше от женщины, которую оставил. Я был уже на полпути к городу, когда в динамиках автомобиля раздался звонок. На экране навигатора высветилось имя, и я застонал. Мне не было спасения. Не сегодня. Не сегодня, когда действуют Обряды. И запах Теи, витает в воздухе вокруг меня.

― Что? ― ответил я.

― Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас.

― Даже не скажешь пожалуйста? ― прорычал я, но она уже повесила трубку.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Тея

У меня не было шансов лечь спать. С моими соседями по комнате ― ни единого.

― Кто это был? ― спросил Таннер, потащив меня в сторону гостиной. Я знала, что лучше не пытаться противостоять их любопытству.

Оливия исчезла в тот момент, когда они застали меня у двери. Теперь она вернулась и уселась на один конец дивана с пинтой⁵ шоколадного мороженого с арахисовым маслом. Она похлопала по месту рядом с собой и протянула ложку. Как только я села, Таннер занял место по другую сторону от меня. Я была мясом в неловком сэндвиче.

― Это из запаса на экстренный случай? ― Спросила я. Мороженое в нашей квартире было роскошью. К счастью, у каждого из нас был свой любимый вкус, поэтому мы ежемесячно делили стоимость двух пинт, которые хранились в морозилке на всякий случай.

― Я бы сказала, что это и есть экстренный случай. ― Оливия сняла крышку и набрала ложку, прежде чем передать дальше. Она, должно быть, спала, когда я вернулась домой с Джулианом, потому что ее волосы были собраны в хаотичный хвостик, а в ухе все еще была одна затычка из поролона.

― Ничего подобного. Меня просто подвезли домой. ― Я передала пинту Таннеру, не пробуя. Мне не хотелось мороженого. Вкус поцелуя Джулиана еще ощущался у меня на языке, и по причинам, о которых не хотела думать, я не была готова стереть его.

Таннер бросил на меня косой взгляд и покачал головой. Он был полностью одет. Вероятно, он играл в онлайн-игры и услышал, как я вернулась.

― Подвез, сопроводил тебя до спальни, закрыл дверь и пробыл там двадцать минут?

― Ты засекал время? ― сказала я небрежно. ― Как мило. Это ничего не значит.

― Хм, прошу прощения. ― Оливия повернулась ко мне, изящно подогнув ноги под себя, и с упреком покачала пальцем в мою сторону. ― Когда в последний раз у тебя в комнате был мужчина?

Я пожала плечами, хотя мои щеки начали гореть.

― Думаю, это было… ― Таннер сделал паузу, чтобы Оливия могла присоединиться к нему.

― Никогда, ― сказали они одновременно.

Они зажали меня в угол. Единственный способ отвлечь их ― это дать им какие-нибудь сочные подробности, чтобы они могли их помусолить. Но это было довольно сложно, учитывая обстоятельства. Я думала только о том, что не могу им рассказать. Я ни за что не призналась бы, что Джулиан ― вампир. Они бы подумали, что я сошла с ума. А не сказать им об этом означало не рассказать ни о Кармен, ни о вампире, который на нее напал, ни о том, что выступление было сорвано. Но самая большая проблема заключалась в том, что я была ужасной лгуньей.

Любой, кто был знаком со мной больше нескольких часов, понимал это.

― Он привез меня домой, потому что чувствовал себя виноватым. ― Я решила придерживаться правды, но осторожно, чтобы выдать только ее часть. ― Произошел несчастный случай.

― О Боже! ― Таннер чуть не уронил свою ложку, когда искал на мне следы травмы. ― Ты в порядке?

― Я в порядке. ― Я натянуто улыбнулась. ― А вот моя виолончель ― нет.

― О, Тея. ― Оливия отобрала у Таннера мороженое и всунула его мне в руки. ― Я знала, что это экстренный случай.

Теперь, когда она сказала это, я была вынуждена согласиться. Я копалась в пинте, пока не наткнулась на кусочек замороженного арахисового масла, а затем отправила ложку в рот. Я познакомилась с ними обоими на втором курсе Ласситера. Таннер был на год старше нас с Оливией, но мы оказались в одном адском классе по истории. Общение переросло в дружбу, поэтому, когда они предложили вместе снять квартиру, чтобы избежать расходов на общежитие в кампусе, я сразу же ухватилась за эту возможность. Таннер остался после окончания университета. Я не собиралась поступать так же, и они оба это знали. Я рассматривала свою виолончель как билет в лучшую жизнь ― куда-нибудь подальше от Сан-Франциско или маленького городка, в котором я выросла.

― Это не объясняет, почему он проводил тебя до самой кровати, ― сухо сказал Таннер.

― Не будь придурком. ― Оливия швырнула в него подушкой. ― Она скорбит.

― Я в порядке. ― По крайней мере, мне нужно было верить, что я в порядке, и убедить их в этом было шагом в правильном направлении. ― Я столкнулась с ним и уронила инструмент. Он хочет заплатить за ремонт.

― Хорошо. ― Оливия с облегчением восприняла эту новость.

― И ты отблагодарила его за помощь тем, что… ― Таннер многозначительно пошевелил густыми черными бровями.

― Ничего не было. ― Но мой голос надломился, выдавая волнение.

― Что? Боже мой! ― Оливия вскрикнула и схватила меня за руку, чуть не выбив при этом мороженое из другой. Я прижала пинту к груди в защитном жесте.

― Да господи, ничего не произошло. Серьезно, ― добавила я, довольная тем, что в этот раз мои слова прозвучали гораздо убедительнее.

― Это звучит как код для обозначения того, что что-то произошло, но ты хотела бы, чтобы произошло больше, ― сказала она, обращаясь к Таннеру так, словно переводила ему девчачью речь.

― Да, я понял. Так что же на самом деле подразумевается под этим? ― спросил он. ― Вы двое обнажились?

― Таннер, ― простонала Оливия.

― Мы не раздевались, ― перебила я, прежде чем между ними вспыхнула ссора. ― Мы просто… поцеловались, а потом он испугался.

Оливия наклонила голову, пытаясь разобраться в изменении направления моего рассказа.

― Чего он испугался?

― Я ему сказала, ― печально ответила я, набирая еще одну ложку мороженого. Теперь, когда я заговорила о Джулиане, мне захотелось выкинуть его из головы. Не потому, что я жалела о сегодняшнем вечере, а потому, что знала, что это больше не повторится. Его реакция на мое признание ясно дала это понять.

― Что ты ему сказала? ― спросил Таннер.

― Ты знаешь, идиот, ― прошипела Оливия сквозь зубы.

― Я не знаю. Что?

― Что она… ― Оливия бросила на него предостерегающий взгляд. ― …ты знаешь.

― Я не понимаю, что может быть такого плохого, чтобы…

― Я сказала ему, что я девственница, ― пролепетала я.

Рот Таннера принял О-образную форму, но он промолчал.

― Да, поцелуй смерти, я знаю. ― Я вздохнула и поставила мороженое на наш побитый журнальный столик. ― Я просто подумала, что он должен знать, если… ― Я замолчала прежде, чем не успела договорить, но это было не достаточно быстро.

― Ты собиралась переспать с ним? ― Оливия прикрыла рот ладошкой и исполнила небольшой танец счастья в своих пижамных штанах.

― Давно пора, ― сказал Таннер, но, по крайней мере, он не танцевал.

― Ты ведешь себя так, будто я какая-то ошибка природы. ― Я привалилась спиной к дивану и уставилась на них обоих. ― У меня не было времени ни с кем встречаться.

― Но ты сделала это, ― ответила Оливия. Она умела найти светлую сторону в любой ситуации. Обычно я тоже умела, но сегодня мне было трудно увидеть положительные стороны. ― Я просто не могу в это поверить. Ты собираешься снова встретиться с этим загадочным мужчиной?

― Его зовут Джулиан, и нет, ― твердо сказала я. Затем я вспомнила о его приглашении на ужин и нахмурилась. Я не собиралась соглашаться на него. Я не могла после того, как захлопнула дверь перед его носом. Ведь так? ― Это был временный приступ безумия.

― Ты уверена в этом? ― У Таннера была раздражающая привычка точно знать, о чем я думаю.

Я закатила глаза и снова потянулась за мороженым. С таким же успехом я могла бы просто взять на себя обязательство съесть его целиком. Это была одна из тех ночей.

― Ну, мне нужно забрать свою виолончель.

― Если ты не хочешь больше с ним встречаться, ты можешь просто попросить его доставить ее курьером, ― мягко сказала Оливия.

Я застонала, понимая, что она права, но чувствуя себя не в своей тарелке из-за этой идеи.

― Я вроде как сама налетела на него. Это была в равной степени как моя вина, так и его. Мне кажется неправильным просто позволить ему заплатить за ремонт и даже не сказать спасибо.

Оливия торжествующе усмехнулась, и я поняла, что попалась в ее ловушку.

― Ты действительно хочешь увидеть его снова!

― Она пустила его в свою спальню, ― со смехом сказал Таннер. ― Это первый поклонник с тех пор, как мы сюда переехали. Конечно, она хочет увидеть его снова.

― Поклонник? ― повторила я.

― Да, ты так говоришь, как будто он из 1892 года, ― поддержала меня Оливия.

Я чуть не подавилась мороженым. Если бы она только знала правду. Таннер одобрительно хлопнул меня по спине.

― Осторожнее там, ― предостерег он. ― Ты уверена, что с тобой все в порядке? ― Теперь он изучал меня своими напряженными темными глазами. Это было в духе Таннера ― видеть сквозь мою тщательно выстроенную легенду части, которые я от них скрывала.

Я понятия не имела, насколько опасен мир Джулиана, но не собиралась втягивать своих друзей в это дерьмо.

― Я буду. Мне просто неловко.

― Значит, он ушел, потому что ты девственница? ― спросила Оливия, возвращая тему к его болезненному отказу.

― Наверное. ― Я отдала мороженое Таннеру. ― Он вел себя так, будто это очень важно.

Глаза моих соседей по комнате встретились над моей головой.

― Что? ― потребовала я, когда они замолчали.

― Тея, это очень важно ― сказала Оливия. ― Ты ждала все это время.

― Ты говоришь обо мне как о старой деве.

― Никто этого не говорит, ― быстро добавила она. ― Но зачем столько ждать, чтобы потом просто наброситься на какого-то случайного парня…

Потому что в Джулиане не было ничего случайного. Он не был просто случайным парнем. Он не был похож ни на одного мужчину, которого я когда-либо встречала. Именно потому, что он не был мужчиной. Он был намного больше. Одна мысль о нем заставила меня снова почувствовать его обжигающий поцелуй. При воспоминании об этом мои пальцы потянулись ко рту.

― Он тебе действительно нравится, ― тихо сказала Оливия.

Я вынырнула из своего транса.

― Что? Нет. Он раздражающий и навязчивый…

― И? ― нажал Таннер.

― Обворожительный и богатый, ― добавила я со вздохом.

― Богатый? ― Оливия села ровнее.

― Обворожительный? ― сказал Таннер. ― Может быть, тебе стоит встретиться с ним еще раз.

― Я должна, не так ли? Мне нужно вернуть свою виолончель.

― Конечно, твоя виолончель. ― Оливия подмигнула мне.

― Он пригласил меня на ужин. ― Я тут же пожалела, что упомянула об этом, потому что они снова заинтересовались.

― Что ты собираешься надеть? ― Спросила Оливия.

― Да какая разница? Нам нужно решить вопрос с девственностью. В этом состоит проблема, верно?― поддразнил Таннер. ― Слушай, если тебе нужна помощь с этим, я знаю нескольких парней…

― Фу, Таннер! ― Оливия прервала его. ― Может быть, Джулиан просто хочет отвести ее в какое-нибудь особенное место, прежде чем сам избавит ее от этой проблемы.

По мнению моих друзей, судьба моей девственности уже была предрешена. При таком раскладе я не смогу поспать вовсе, пока они будут решать, как именно я должна от нее избавиться.

― Как бы мне ни нравились твои фантазии, я устала. ― Зевнув, чтобы доказать это, я поднялась на ноги.

― Мы еще не закончили обсуждать это, ― предупредила она, когда я отнесла пустую пинту мороженого на кухню и выбросила ее в мусорное ведро.

― Да, мы поговорим об этом завтра, юная леди, ― поддержал Таннер назидательный тон Оливии.

Она шлепнула его, а затем пошла за мной по коридору.

― Не слушай его, ― прошептала она так, чтобы слышала только я. ― А если захочешь поговорить или задать вопросы, я здесь.

― Вопросы? ― повторила я в пустоту.

― О том, чего ожидать, когда… ну, ты понимаешь.

Если не можешь сказать, то не стоит и делать. Я нахмурилась, вспомнив слова Джулиана. Может быть, это ему нужно было расслабиться. В смысле, чего я могла ожидать от девятисотлетнего вампира?

― Спасибо, ― сказала я. ― Обязательно.

Я пожелала спокойной ночи и с облегчением закрыла дверь. Предложение Оливии было милым. Но мне не нужно было принимать его, потому что Джулиан ясно дал понять, что не заинтересован в том, чтобы разделить со мной постель. Больше нет. Но потом он зачем-то пригласил меня на ужин. Я не знала, что о нем думать, кроме того, что все в нем выглядело как плохие новости в газете. Так почему же я так правильно чувствовала себя в его объятиях?

Я сняла платье и забралась в постель в нижнем белье. Она показалась мне маленькой и холодной. Я укуталась в одеяло, но это не помогло. Трудно было поверить, что еще час назад он был здесь, со мной. Предупредить его было правильным решением, но я все равно жалела, что сделала это. Был бы он сейчас здесь? Невозможно было представить его на моей маленькой односпальной кровати, но я все равно пыталась.

Я просунула руку под трусики, пальцами достигая облегчения. Но не успела я его найти, как на тумбочке зажужжал телефон. Я потянулась к нему, ожидая увидеть неприличное сообщение от Таннера или Оливии, но номер был неизвестным. У меня было два сообщения от него.

Я провела пальцем по экрану, чтобы просмотреть их. Я узнала сообщение, которое сама отправила на свой телефон. Это был он. Я затаила дыхание, открывая второе сообщение.

Дорогая Тея…

…начиналось оно. Я хихикнула над формальностью обращения. Звучало так, будто он писал письмо. Я решила, что мне нужно научить его писать их правильно…

…Я заеду за тобой в девять.

Искренне,

Джулиан.

Как много времени он дал мне для принятия решения. Похоже, он решил за меня. Высокомерный, сварливый вампир.

Я с минуту смотрела на сообщение, пытаясь понять, как на него реагировать.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Джулиан

Есть особняки. Есть дворцы. А есть дома настолько непристойные, что их можно назвать только чудовищами. Моя мать тяготела к третьему. Анклав Сабины Руссо в Пасифик-Хайтс занимал почти целый квартал города. По размерам он уступал только соседней резиденции автора романов. Моя мама говорила, что предпочитает вид с балкона ― панораму залива Сан-Франциско и моста «Золотые ворота» ― площади.

Двигатель BMW переключился на третью передачу, когда я поднялся на крутой холм, на котором стоял мой семейный дом. Сам дом представлял собой выдающуюся смесь стилей, которую мои родители придумывали на протяжении целого века. Портик в стиле возрождения в сочетании с французскими элементами украшал переднюю часть здания. В известняковых стенах виднелись арочные окна. С северной стороны я заметил немного строительных лесов. Несомненно, моя мать все еще пыталась подобрать замену первоначальному камню, который нужно было восстановить после землетрясения 1906 года. Ограда из кованого железа высотой в двадцать футов окружала дом по периметру, чтобы любопытные туристы не забредали в наш дом ― скорее для их защиты, чем для нашей. Я опустил окно у ворот и мрачно улыбнулся в камеру наблюдения. Через мгновение ворота со скрипом открылись, и я въехал в частный подземный гараж. Хоть моя семья и слишком любила автомобили, было ясно, что у нас гости.

Так вот почему я ей так чертовски срочно понадобился? Неужели у нее уже выстроился парад потенциальных фамильяров, готовых к знакомству?

Я взял телефон с пассажирского сиденья. Я не собирался тратить каждую секунду, проведенную в этом городе, на светские беседы с другими богатыми вампирами, их ублюдками и кучкой отчаявшихся ведьм. Перейдя к текстовым сообщениям, я нашел последнее отправленное.

Это номер Джулиана.

Должно быть, это она. Остальные сообщения были подписаны, за исключением одного, касающегося моего телефонного номера. На него не было ответа. Должно быть, это она прислала? Я все еще не понимал, как именно это работает. Должен ли я дождаться, пока она ответит «да» или «нет» по поводу завтрашнего ужина и почему? Должен ли я снова попросить об этом с помощью этого адского устройства? Неужели так трудно было просто ответить мне лично? Я решил сделать это за нее. Мне потребовалась секунда, чтобы набрать свое сообщение на крошечной цифровой клавиатуре. Когда я закончил, у меня было больше вопросов, чем ответов, почему современные люди любят эти дрянные устройства. Должен же быть лучший способ общения. Через несколько секунд три точки мигнули мне в ответ.

Что, черт возьми, это значит?

Они исчезли.

Я ждал, смутно осознавая, что лифт спустился в гараж. Три точки появились снова. Я проигнорировал того, кто вышел из лифта. Прошло еще несколько секунд, прежде чем я получил ответ.

Хорошо.

Это было начало. Хотя для чего, я не был уверен. Выйдя из машины, я засунул телефон в карман и повернулся к своей ассистентке, которая ждала меня в гараже.

Селия встретила меня у лифта.

― Себастьян устраивает вечеринку в опиумной комнате, но твоя мать просит поговорить с тобой в ее гостиной, пока ты не обкурился до беспамятства.

Я выгнул бровь, и она подняла руки в знак извинения.

― Это ее слова, не мои.

Я последовал за ней в лифт и нажал кнопку второго этажа. У меня не было никакого желания посещать так называемую вечеринку Себастьяна. Я не сомневался, что оргия была бы более подходящим термином для этого. Но мне нужно было поговорить с братом.

― Я могу что-нибудь для тебя сделать? ― спросила меня Селия, когда лифт поднялся наверх.

Я уже собирался ответить, что нет, но вспомнил, что должен Тее.

― Да, позвони Фердинанду и узнай, какие виолончели он сможет привезти мне к завтрашнему дню, а потом выясни, где хранится Страдивари.

― У тебя новое хобби? ― Она наморщила лоб, словно пытаясь определить, нормально ли я себя чувствую.

― Я кое-кому задолжал виолончель, ― сказал я, пожав плечами. Пока не было смысла рассказывать Селии о Тее. Тем более, я подозревал, что Тея и дальше будет хлопать дверьми перед моим носом.

На губах моей помощницы заиграла улыбка.

― Она, должно быть, очень красивая.

― Она очень раздражающая, ― поправил я ее, ― и, как уже сказал, я должен ей виолончель. С ее произошла кое-какая неприятность.

― И ты был этим кое-кем? ― догадалась она.

― И да, и нет, ― ответил я, собираясь с духом, когда на панели лифта загорелась кнопка второго этажа.

― Джулиан, ― с многострадальным вздохом произнесла Селия мое имя, ― кем бы она ни была, твоя мать сойдет с ума, если ты подаришь ей виолончель за двадцать миллионов долларов!

― Это моя виолончель. ― Я поправил запонки, когда двери открылись. Придерживая рукой дверь лифта, я подождал, пока Селия выйдет на площадку галереи, и присоединился к ней. ― И я не отдам ее. Хотя не понимаю, почему, черт возьми, это должно кого-то волновать. Никто из нас не играет. Какая польза от того, что она собирает пыль?

― Я думаю, это то, что смертные называют инвестицией, ― сухо сказала она. ― Есть ли ограничения для тех, которые привезет Фердинанд?

Я покачал головой.

― Но я предпочитаю что-нибудь итальянское.

― Ты всегда предпочитал. ― Селия прошла со мной в сторону комнат Сабины. Ее глаза блуждали по картинам на стенах, то и дело расширяясь, когда она замечала Сезанна или Ван Гога. Иногда я забывал, насколько она моложе меня. В основном потому, что она так много времени проводила, нянчась со мной.

― Не хочешь присоединиться к нам? ― спросил я, когда мы подошли к дубовым двустворчатым дверям, ведущим в личное крыло дома моей матери.

Она закатила глаза.

― Пожалуй, я лучше подожду здесь.

Она была слишком умна, чтобы ввязываться в семейные разборки, особенно если они касались меня и моей матери.

― Я дам тебе знать о том, что выясню. — Она сделала паузу. ― Может быть, я попрошу Фердинанда доставить инструмент, который он подберет, чтобы избавить тебя от лишних хлопот? Мне нужно только имя девушки.

― Я сам займусь этим.

Она склонила голову в знак уважения к моим пожеланиям и удалилась. Когда она повернулась, я увидел на ее лице выражение несомненного удовлетворения. Я открыл было рот, чтобы еще раз объяснить, что это просто вопрос вежливости, но она уже удалялась по коридору.

Я смотрел, как она исчезает вдали, решив, что пусть она думает, что хочет по этому поводу. Я тихонько постучал в дверь и подождал, пока с той стороны раздастся властное «войдите».

Я вошел в гостиную и увидел маму, сидящую у мраморного камина в шелковом халате, расшитом крупными цветами фуксии. Огонь плясал на бокале в ее руке, в стекле отражались отблески пламени. Еще один наполненный бокал стоял перед ней на журнальном столике XVIII века. Она лениво покрутила пальцем в бокале, а затем поднесла ко рту палец, испачканный кровью, и деликатно облизала его.

Это была ее старая привычка — размышлять над подогретой порцией первой отрицательной. В молодые годы я часто приходил домой и заставал ее в подобном состоянии, как правило, из-за переживаний по поводу какой-нибудь шалости одного из моих братьев. Но вот уже много лет я не видел ее такой, с тех пор…

― Прости меня за этот вечер, ― сухо сказал я. Она позвала меня сюда, чтобы отчитать за то, что я был так откровенен в присутствии человека. Извинения могли бы свести к минимуму ее беспокойство.

Она подняла на меня голубые глаза, изучая с молчаливым осуждением, а затем указала на велюровое кресло напротив себя.

Я мог быть наследником фамилии и состояния Руссо, но моя мать крепко держала в руках меня и остальных членов нашей семьи. Это было естественно, учитывая, что у вампиров природой заложено уважение к женщине. Мужчина-вампир должен был жениться, произвести на свет наследников и вносить свой вклад в развитие общества в мирное время. Когда же шла война, мы были хорошо обучены защищать своих матерей, сестер и жен. Эти навыки мы приобретали во время дружеских стычек дома и оттачивали их на настоящих полях сражений. Мужчина-вампир всегда был готов защитить женщин, которым он служил, даже если большинство из них не нуждались в особой защите. По крайней мере, меня воспитывали в духе этих традиционных ценностей. Даже самые дикие из моих братьев и сестер подчинялись требованиям моей матери. По большей части она уважала своих взрослых детей, но время от времени кто-то из нас разочаровывал ее.

До сегодняшнего вечера я никогда не был тем, кто это делает.

Заняв место напротив нее, я ждал лекции, которую, как знал, мне предстояло услышать.

― Ты знал, что это произойдет, ― мягко сказала она. Ей не нужно было повышать голос. В этом и заключалась сила королевы вампиров. Она знала, насколько сильна и какое место занимает как глава семьи. ― Когда Камилла умерла…

Она на мгновение запнулась, и легкое движение ее ноздрей выдало горе, которое она скрывала, как старый шрам.

― Я понимаю, ― сказал я, желая избавить ее от боли, которую она все еще испытывала из-за безвременной кончины моей близняшки.

Глаза Сабины метнулись к моим, и я запоздало понял, что сказал что-то не то.

― Ты не можешь понять смерть ребенка, ― вспыхнула она, ― пока у тебя не будет своего собственного, а судя по твоему поведению, полагаю, что ты никогда этого не сделаешь!

― Есть целый год для…

― Кто была та смертная? ― перебила она. ― Симпатичный человечек в дешевом платье?

― Ничего важного.

― О? ― Она потянулась к телефону, лежавшему на коленях, где он был спрятан среди складок вышитого шелка. ― Но ты почувствовал необходимость поужинать с ней? ― Она подняла телефон, чтобы показать фотографию меня и Теи в закусочной.

― Это был твой человек? ― Я старался подавить ярость, закипавшую во мне от этого откровения.

― Да, ― резко ответила она. ― Кто знает, кто еще тебя видел?

― И кого это волнует? ― бросил я ей вызов. ― Да, я поужинал с ней. У нее был тяжелый вечер.

― Я и не жду, что ты поймешь, ― прошипела она, с такой силой хлопнув бокалом по мраморной столешнице журнального столика, что его ножка разлетелась вдребезги. Она застонала и поймала в руку чашу бокала, так, что не пролилось ни капли. Через секунду по ее запястью потекла струйка собственной крови от разбитого бокала. Если ей и было больно, то она никак этого не показала. ― Сейчас не просто сезон…

― Обряды уже действуют, ― прервал я ее. ― Я знаю.

― Если тебя увидят с женщиной во время Обрядов, это будет означать, что ты уже занят. Ты это знаешь!

― Знаю, ― холодно сказал я.

― Я не понимаю. ― Она одним глотком осушила остатки крови и швырнула разбитый стакан в камин. ― Чем я заслужила это? Я отдала лучшие годы своей жизни воспитанию детей, а теперь? Если бы твой отец был здесь…

― Приятно видеть, что твой театральный талант никуда не делся, ― сказал я категорично, ― и, кстати говоря, где мой отец?

― В Вене. ― Она отказалась от подробностей, махнув запястьем. ― Или в Венеции? Это неважно. Нам нужно было немного пространства.

В случае с моими родителями им часто требовалось оставить между собой океан или два после ссоры. Я решил не выяснять у нее подробности. Это либо отвлечет ее, либо еще больше разозлит. Трудно было сказать.

Она сжала переносицу, а затем спокойно продолжила:

― Ты должен быть осторожнее. Что произойдет, если тебя застанут с кем-нибудь? Это может помешать тебе заключить брак. Я не буду жить вечно.

― Обещаешь? ― проворчал я.

― Это самая ужасная вещь, которую можно сказать своей матери! ― Она схватилась за грудь, как будто я причинил ей физическую боль, и я пробормотал тихое извинение. ― Дело в том, что кто-то должен быть готов занять мое место.

― Когда? ― перебил я ее. ― Через пару сотен лет? Через тысячелетие? Мы никуда не торопимся.

― Джулиан, мы должны защитить наш образ жизни и фамилию. Я не хочу, чтобы у людей сложилось неверное представление о тебе. Не сейчас.

― И что же это за представление? ― Я перекинул руку через спинку кресла и облокотился на нее. ― Я никогда не скрывал, что мне неинтересен брак и все остальное дерьмо.

― Все остальное дерьмо, ― повторила она, оскалив клыки, ― это традиции, и ты можешь насмехаться над ними сколько угодно, но смертная девушка никогда не сможет стать частью нашего мира.

― Ты так думаешь? ― тихо спросил я. Я вспомнил выражение лица Теи после того, как я прервал наш безрассудный поцелуй. Она была не просто разочарована. Она выглядела отвергнутой.

― Есть прекрасные, опытные фамильяры, которые ждали, чтобы быть представленными тебе сегодня вечером, но ты был слишком занят…

― Теей, ― напомнил я ей.

― Неважно. Главное, что ты не можешь больше упускать шансы и рисковать тем, что тебя увидят с ней.

Я поднялся на ноги. Я уже достаточно наслушался.

― Я и не знал, что у тебя такие предрассудки, особенно после череды твоих любовников за эти годы.

― Любовник это другое. После свадьбы и рождения наследника — сколько угодно.

― Как романтично, ― пробормотал я. ― Так вот почему отец за границей? Он застал тебя с твоим последним бойфрендом?

― Мы с твоим отцом очень довольны нашим соглашением, и если ты заключишь брак, то в один прекрасный день тоже сможешь жить так же!

Это был путь вампира. Найди пару, которая удовлетворит твое эго, потребность в союзе или банковский счет, роди ребенка или двух, а затем продолжай жить своей жизнью. Сделай еще несколько вампиров — легкий путь. Заведи еще несколько любовниц. Стань еще более богатым снобом. Я уже достаточно давно застрял в этом «хомячьем колесе» привилегий.

Сабина приняла мое молчание за согласие. На ее лице появилась самодовольная улыбка.

― Я знала, что ты согласишься со мной. А теперь иди к Себастьяну. Он пригласил сестер Беннет и Фэйрфилд. Прекрасные девушки. Сара только что окончила Йельский университет. Я уверена, что одна из них сможет заставить тебя забыть о девушке, как бы ее не звали.

Тея. Мне захотелось выкрикнуть ее имя, но я придержал язык.

Я удержался от того, чтобы предложить ей сыграть роль моей девушки. Она была слишком невинной, слишком наивной, слишком человечной. Но в ней было больше, чем видела моя мать. Она была талантливым музыкантом. Она была смелой. Она была любопытной. Фамильяры внизу преследовали только одну цель, даже Сабина не стала бы этого отрицать. Да и зачем? Для них было совершенно естественным вступать в брак, чтобы укрепить отношения между смертными ведьмами и вампирами. Но меня не интересовала жизнь, состоящая из обязательств. Я не хотел спускаться вниз и искать какую-нибудь подхалимку, чтобы трахнуть ее. Даже если бы это сделал, я сомневался, что это могло бы стереть Тею из моих мыслей. Я вообще сомневался, что это возможно. Пока я не попробую ее на вкус, а в данной ситуации это было невозможно.

― Джулиан. ― Голос матери отвлек меня от моих мыслей. ― Не нужно попадаться на глаза непонятно с кем. Мы не хотим, чтобы у людей сложилось неверное представление.

Я посмотрел на нее, понимая, что терять мне нечего, кроме места в списке потенциальных женихов этого сезона.

― Это может стать проблемой, ― пробормотал я, наслаждаясь тем, как напряглись ее плечи, ― потому что Тея — моя девушка.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Тея

Руки Джулиана скользнули по моим плечам и спустились вниз. Я прижалась к нему, пытаясь повернуть лицо, чтобы увидеть его, но он опустил голову на изгиб моей шеи. Теплые губы коснулись моей кожи, затем нежно царапнули клыки. Я вывернулась из его рук. Тонкая пленка пота покрывала мое тело. В такой близости от него я чувствовала тесноту своей одежды. Мне хотелось сорвать ее. А еще лучше, чтобы он сорвал ее с меня. Его ладонь скользнула к моему бедру, обхватив изгиб тела так грубо, что стало немного больно. С моих губ сорвался стон, и он мрачно рассмеялся. Я прищурилась в темноте, пытаясь разглядеть его лицо. Он считал меня нелепой и хрупкой, а мне было все равно. Пока я была в его объятиях. Но было слишком темно, чтобы разглядеть что-то, кроме скульптурных очертаний его губ. Они разошлись, и я с готовностью прильнула к нему. Я ждала, когда он меня поцелует. У меня перехватило дыхание, я зависла на мгновение, но потом он отстранился и скрылся в тени.

― Не уходи! ― позвала я его. Все было как раньше. Дразнящий. Провоцирующий. И затем между нами захлопнулась дверь.

Но он оставался в тени. Я больше чувствовала его, чем видела. Я протянул руку — оливковая ветвь в темноте. Он сделал еще один шаг, и мое сердце подпрыгнуло в груди. Я не решалась заговорить. Не то чтобы я боялась его спугнуть. У меня сложилось впечатление, что он сдерживался ради меня. Джулиан сделал шаг ближе, подставляя половину своего тела лунному свету, но снова замер.

Однажды в детстве, играя в пустыне, в походе с мамой, я наткнулась на гремучую змею Мохаве. Сухая, каменистая земля скрывала ее, пока она не поднялась в стойку, и не затрясла своим гремучим хвостом. Я застыла, не в силах пошевелиться, пока она решала, стоит ли нападать. Джулиан напоминал мне змею. Он не боялся меня, он решал, что со мной делать.

Он сделал шаг ближе.

― Тея!

Я отвернулась от звука своего имени. Не сейчас. Джулиан протянул руку в перчатке. Почему он носил эти перчатки?

― Тея!

― Нет! ― Я застонала, чем вызвала еще один низкий смешок Джулиана. От этого грешного звука в моей душе разлилось тепло.

Зажегся свет, осветив ночь, и он, как по волшебству, растворился в воздухе. Я перевернулась на живот и зарылась головой в подушку.

― Ну все! ― Голос Оливии был приглушен подушкой. ― Не вини меня, если провалишь последний семестр.

Провалишь.

Ее выбор формулировки возымел желаемый эффект. Я резко поднялась, сбрасывая с себя одеяло, и пробормотала:

― Я не сплю.

― Я это вижу, ― сухо сказала она. ― Кроме того, твоя мама пытается связаться с тобой, соня. Она мне звонила. Я должна бежать. Позвони своей маме!

― Черт! ― Я нащупала свой телефон, практически вырвав его из кабеля зарядки, и обнаружила, что пропустила три звонка от нее. Я нажала на кнопку набора, когда мои мысли начали метаться. Она редко звонила мне посреди недели. Мы договорились, что будем общаться по видеосвязи каждый понедельник, поскольку у меня такой плотный график.

― Оливия тебя разбудила? ― спросила она, ответив на звонок.

― Ты в порядке? ― Я проигнорировала ее вопрос. ― Я тебе нужна?

С тех пор как пару лет назад моей матери поставили диагноз, я боялась неожиданных звонков от нее. Каждый раз я ждала, что она сообщит плохие новости. Мне стало немного легче дышать после того, как она прошла последний курс облучения. Но где-то в глубине души я все время ждала, что вот-вот случится что-то плохое.

― Успокойся, милая! Я не хотела тебя волновать. Я просто хотела узнать как у тебя дела, ― быстро сказала она.

Я опустилась на кровать и вздохнула с облегчением.

― Я в порядке.

― По голосу звучишь уставшей, ― сказала она, пользуясь удивительной способностью, которая была у всех матерей, видеть все, что ты пытаешься скрыть.

― Поздно легла, ― проворчала я, жалея, что у меня нет воды. Я зажала телефон между ухом и плечом, когда вставала с кровати, чтобы попить. ― У меня было выступление.

― О, и это все?

― И работа. — Я зевнула и, спотыкаясь, пошла на нашу маленькую кухню, где меня ждал кофейник с запиской.

Подумала, что тебе понадобится подзарядиться.

Целую, Оливия.

Она слишком хорошо меня знала. Я отказалась от воды и налила себе кофе. Обхватив кружку ладонями, я наслаждалась тем, как ее тепло согревает меня.

― Хорошо, больше ничего не случилось? ― спросила мама.

Я еще не отошла ото сна, но мне показалось, что она волнуется.

― Нет. ― Как только я это произнесла, в моем проснувшемся мозге всплыли подробности прошедшей ночи. Моя виолончель. Вампиры. Джулиан. Все ли со мной было в порядке? Ну да, в целом. Самое странное было то, что она вообще спрашивала. ― А с тобой?

― Ничего страшного. ― На другом конце линии возникла пауза. ― Просто ночной кошмар.

― Ну, я цела и невредима. ― У меня не хватило духу рассказать ей о виолончели. Это только расстроило бы ее, а у нас и так достаточно больничных счетов, чтобы беспокоиться. Я должна была верить, что Джулиан сдержит свое слово и починит ее. Беспокоить маму было бессмысленно. ― Правда? Что за кошмар?

― Я думаю, это из-за облучения, ― призналась она. ― Клянусь, из-за него мне снятся самые странные сны. Послушай, Тея, я знаю, что это глупо, но…

Ее прервал стук в дверь.

― Подожди секунду, ― сказала я ей.

Держа в одной руке кружку с кофе, я отперла дверь и увидела мужчину в форме, который держал в руках коробку.

― Кто там? ― спросила мама, почти паникуя.

Она действительно была на взводе.

― Просто доставка, ― сказала я ей, улыбаясь курьеру.

― Тея Мельбурн? ― спросил он, и я кивнула. ― Отлично, распишитесь здесь.

Я нацарапала свою подпись в его блокноте, и он протянул мне коробку. Это была не совсем обычная посылка.

Вместо картонной коробки, покрытой типографскими наклейками, это была большая золотая подарочная коробка, обернутая белой атласной лентой. Я осмотрела ее в поисках признаков того, от кого она, но ничего не увидела.

― Спасибо, ― сказала я и начала закрывать дверь.

― Подождите! ― остановил он меня. ― Есть еще кое-что. Я хотел убедиться, что вы дома, прежде чем вручить.

― Хорошо, ― медленно сказала я.

― Сейчас вернусь, ― ответил парень, спускаясь по лестнице.

― Странно, ― пробормотала я, забыв, что все еще разговариваю с мамой по телефону.

― Что? ― спросила она.

― Две посылки, ― сказал я, снова зевая.

― Ты их ждала?

Я любила свою маму, но не могла не закатить глаза на ее вопрос. Почему я должна думать, что это подозрительно, если я их не ждала?

― Нет.

― Тогда открой первую.

― Хорошо, подожди. Дай-ка я поставлю свой кофе.

― Я не представляю, как ты все успеваешь, ― сказала она. ― А где твои соседи?

Я поставила кофе на кухонную стойку, возле груды посуды и старой коробки из-под пиццы.

― У Оливии занятия. Таннер, скорее всего, спит.

― Он уже нашел работу? ― Она не стала дожидаться моего ответа, прежде чем затараторила о своих опасениях, что он погубит себя, играя в видеоигры день и ночь. Я развязала атласный бант и сняла ленту с упаковки, пробормотав вполголоса «хм» и «угу» в знак согласия с ней. Подняв крышку, я обнаружила конверт, лежащий на аккуратно сложенной бумаге тишью⁶.

Руки немного дрожали, когда я достала плотную карточку цвета слоновой кости и прочитала написанные на ней слова.

Я не мог отправить это через смс. Извини. Я заеду за тобой в девять.

Джулиан.

У меня пересохло во рту, и я чуть не выронила телефон. Он действительно ожидал, что я пойду с ним на свидание сегодня вечером. Сглотнув, я раздвинула листы упаковки и увидела изумрудный бархат. Я осторожно приподняла платье, и его юбка выскользнула из коробки и растеклась лужей по полу.

― Тея, милая, ― сказала мама на другом конце провода. ― Ты еще здесь?

― Да, извини, кажется, я еще толком не проснулась. ― Я ненавидела врать маме, но то, что я собираюсь на свидание с вампиром, никак не могло ее успокоить.

― Может быть, тебе стоит вернуться в постель, ― предложила она.

― Не могу. — Я посмотрела на часы на микроволновке и почувствовала новую волну паники. ― Мне нужно бежать на занятия.

― Ты слишком распыляешься.

― Это ненадолго, даю слово. ― Я уже потеряла счет тому, сколько раз говорила ей это с тех пор, как начала учиться в Ласситере. Слишком много. ― О, подожди, курьер вернулся.

― Еще одна посылка? ― спросила она, когда я открыла дверь.

― Это для Оливии. ― Почему я снова врала? Потому что не хотела, чтобы мама переживала еще больше, ведь ее ремиссия выглядела так обнадеживающе.

Но когда увидела, что у курьера в руках, я уронила телефон на пол. Быстро подняв его, я извинилась перед мамой.

Джулиан не просто прислал мне платье для нашего сегодняшнего свидания. Он выполнил свое обещание насчет виолончели. Но в руках этого человека был не мой футляр для виолончели. Свой я приобрела в секонд-хэнде. Моя виолончель и ее футляр были в хорошем состоянии, предыдущий владелец относился к ним с любовью. Футляр, который держал в руках курьер, был Bam L'etoile изумительного фиолетово-пурпурного цвета. Стоил он, наверное, несколько тысяч долларов.

― Мама, ― мягко сказала я, ― мне нужно бежать. ― Я смутно осознавала, что она еще что-то говорит, но завершила звонок.

― Выглядит неплохо, ― сказал парень, передавая мне футляр.

Как только он оказался в моих руках, я поняла, что внутри не моя виолончель. Джулиан не стал ремонтировать мой треснувший инструмент. Он купил мне новый.

― Спасибо.

Закрыв дверь, я внесла футляр в квартиру и аккуратно поставила его на кухонный стол. Я закрыла глаза, расстегивая защелки. Когда наконец осмелилась посмотреть, я чуть не упала в обморок.

Прошло два часа, но я так и не пошла на занятия. Я сидела на стуле с бархатным платьем на коленях, и смотрела на виолончель, которую мне прислал Джулиан. Таннер вошел в гостиную, потирая глаза ото сна, и остановился, увидев меня.

― Разве ты не должна быть на занятиях? ― спросил он, зевая.

Я посмотрела на него, моргая, пока осмысливала его вопрос.

― О, да. Наверное.

― Земля вызывает Тею. ― Он щелкнул пальцами. ― Что происходит? ― Он подошел ближе и заглянул в открытый футляр. ― Это новая виолончель?

― Да, ― сказала я оцепенело, но быстро добавила: ― Или нет. Не совсем.

― Тебе нужен кофе? ― спросил он. ― Потому что я ничего не понимаю.

― Это Grancino. ― Я вздохнула, когда он посмотрел на меня непонимающим взглядом. ― Это семнадцатый век.

― Антиквариат.― Он потянулся, чтобы потрогать ее, и я с криком отбросила его руку. ― Ой! Извини. Она дорого стоит?

Я сглотнула и повторила сумму, которую Google показал мне в ответ на мой запрос.

― Полмиллиона, плюс-минус.

Таннер сделал шаг назад, как будто оказался за бархатным канатом в музее. Затем он опустился на табурет рядом со мной и мы уже вместе продолжили пялиться на инструмент. Через минуту он наконец заговорил:

― Итак, когда ты сказала — богатый…

― Богатый. ― Честно говоря, я даже не представляла, насколько он обеспечен, но это, вероятно, было хорошим показателем состояния его банковского счета.

― И он влюблен в тебя, ― добавил Таннер.

Это вывело меня из оцепенения.

― Что? Нет! Я только что с ним познакомилась.

― Сколько бы ни было у тебя денег, ты не посылаешь кому-то подарок за полмиллиона долларов просто так.

― Моя виолончель треснула, ― напомнила ему, но даже я понимала, что мои доводы неубедительны.

Таннер ткнул пальцем в платье, лежащее у меня на коленях, и я передала его ему. Он взял его в руки и присвистнул.

― А это?

― Для нашего сегодняшнего свидания, ― тихо ответила я.

― Значит, ты идешь. ― Это был не вопрос. Мы оба посмотрели на виолончель, потом на платье. Я должна пойти.

Джулиан не оставил мне выбора.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Джулиан

Я приехал к дому Теи незадолго до девяти. Несмотря на то, что я получил подтверждение от курьера, от нее не было никаких известий об отправленных мною посылках. Я предположил, что она была довольна. Но, с другой стороны, она имела обыкновение удивлять меня. Я не был уверен, будет ли она благодарна или рассердится из-за виолончели или, на худой конец, из-за платья. Учитывая, что я знаю ее всего двадцать четыре часа, это не должно было меня так сильно беспокоить. Но что-то в Тее требовало моего внимания. Она была зудом, который я никак не мог унять. За девятьсот лет жизни на этой земле я никогда не встречал такой женщины, как она.

― Подожди здесь, ― приказал я шоферу, когда он подъехал к обочине. ― Я на минутку.

― Да, сэр.

Я оставил лимузин ждать перед ее домом. Когда я пригласил ее на ужин, то не упомянул, что ужин будет проходить в обществе вампиров. На ближайший год в моем календаре не было практически ни одного дня, не отмеченного чертовым приглашением.

Я расправил смокинг, входя в дом и удивляясь, почему в ее квартире нет домофона или дополнительной охраны. Это была еще одна причина, по которой она была здесь не в безопасности. Вор, которого я чуть не замучил до смерти прошлой ночью, вполне мог проникнуть сюда, когда она спала.

При этой мысли во мне запылал гнев, а в мозгу уже начал формироваться план действий в этой неприемлемой ситуации.

Я постучал, и дверь почти сразу же открылась. Но по ту сторону стояла не Тея. Женщина секунду смотрела на меня, наклонив голову, словно оценивая.

Она была привлекательна для человека: кожа насыщенного оливкового оттенка, масса блестящих черных волос, собранных на макушке. Она немного сместилась, позволив мельком увидеть под ее халатом колготки танцовщицы.

― Я приехал за Теей, ― сказал я, когда она так и не смогла произнести ни слова приветствия.

Она задумчиво моргнула, а потом тряхнула головой, словно очищая ее от мыслей.

― Вы, должно быть, Джулиан, ― сказала она, сделав ударение на моем имени, что говорило о том, что она обо мне слышала. ― Я Оливия, ее соседка по квартире.

― Очень приятно познакомиться.

Оливия бросила на меня последний взгляд, вздохнула и жестом пригласила меня войти в дом.

― Проходите, я ее позову.

Я вошел в захламленную гостиную, пока Оливия направилась за своей подругой. Было удивительно думать, что здесь живут три живых существа. Не потому, что доказательства этого не были разбросаны по всей комнате ― книги, одежда, грязная посуда, а потому, что трудно было понять, как им хватало места. Человеческие жилища всегда казались мне клетками. Но это было хуже, чем обычно. Чувствовала ли Тея себя запертой в этом мире, или это было все, что она знала?

Повернувшись, чтобы осмотреться, не отвлекаясь на присутствие Теи, я заметил на кухонном столе футляр для виолончели фиолетового цвета. Я подошел к нему, чтобы посмотреть, и обнаружил, что он открыт. Grancino была единственным приемлемым вариантом, который я мог быстро приобрести в Сан-Франциско. Я даже не видел инструмент, только счет, когда подписывал банковский перевод. Он был прекрасен ― не так прекрасен, как Страдивари, которого я попросил разыскать Селию, ― но это было настоящее произведение искусства. Стоя в крошечной квартирке в плохо охраняемом здании, я подумал, что, если кто-нибудь из наркоманов, бродящих по улице, узнает, что здесь хранится, то Тея не будет в безопасности. Почему это не пришло мне в голову раньше?

Мало было подарить Тее виолончель. Нужно было найти для нее новое место жительства. Или, по крайней мере, установить камеры наблюдения, систему безопасности и решетки на окна.

Легкое покашливание прервало мои мысли, и я повернулся, чтобы увидеть, что Оливия вернулась.

― Она выйдет через минуту.

В свое время я посетил достаточно королевских балов, приемов и гала-вечеров, чтобы понять, когда представляют даму. Однако в этот раз все было немного иначе. Обычно придворный зачитывал официальное имя, а не кто-то в пижаме.

Но как только рядом с ней появилась Тея, я понял, что не имеет значения, где я стою и кто сообщил мне о ее появлении. Она была прекраснее всех женщин ― людей, фамильяров или вампиров, ― которые когда-либо были мне представлены.

Ее темно-рыжие волосы струились по плечам свободными локонами. Когда она вошла в гостиную, свет выхватил рыжие блики, которые выгодно оттенялись глубоким изумрудно-зеленым цветом ее платья. Ткань обнимала ее изгибы, демонстрируя округлые, стройные бедра и соблазнительные выпуклости груди. Ножка цвета слоновой кости скользнула в разрез, заканчивающийся у вершины бедра. Увидев это платье в витрине, я принудил продавщицу открыть магазин на Юнион-сквер пораньше, а затем заставил портниху подшить его до нужной длины ― и все это еще до того, как большая часть города проснулась. Оно сидело на ней так, словно было сшито специально для нее, и я не мог отвести взгляд.

Тея сцепила руки, глядя то на меня, то на виолончель.

― Я надеюсь… ― она сделала паузу, словно пытаясь придумать, что сказать. Она повернулась к Оливии, которая бросила на нее пристальный взгляд. ― Я имею в виду, спасибо.

― Не за что. ― Я сглотнул. Что я наделал? Ложь, которую я сказал матери, выходила из-под контроля. Как я мог выдать Тею за свою девушку, не поддавшись искушению? Я не мог прикоснуться к ней, но, увидев ее такой, как, черт возьми, я мог устоять?

― Ну что, пойдем?

Ее взгляд скользнул по моему смокингу Armani, который я купил одновременно с ее платьем. Тея впилась зубами в нижнюю губу, посылая всплеск тестостерона прямо в мой член. У меня были проблемы.

― Наверное.

Я почувствовал ее колебания, хотя и не совсем понял их. Она согласилась провести этот вечер со мной.

― Если только ты не передумала, ― сказал я, и это прозвучало так же жестко, как было в моих брюках. ― Если ты хочешь, чтобы я ушел…

― Нет, ― быстро ответила она. ― Я просто… куда мы пойдем? ― Она поправила бретельку своего платья, от нее исходила тревожная энергия.

Я протянул руку, заметив любопытное выражение на лице Оливии, когда она увидела на мне черную шелковую перчатку.

― Я расскажу тебе в машине.

Тея кивнула, но не взяла меня за руку. Вместо этого она повернулась и обняла свою соседку по квартире, шепча что-то, что, как она думала, я не мог услышать. Когда-нибудь я расскажу ей, что у вампиров отличный слух. Сегодня же я задавался вопросом, что значили произнесенные ей слова.

Повернувшись, она взяла меня за руку, и мы направились к двери.

― Хорошо проведите время! ― Оливия посмотрела нам вслед. ― Мне тебя дождаться…?

Я сдержал смех при виде ужаса на лице Теи.

― Мы будем поздно, ― ответил я за нее. Пусть ее соседка сама решает, что это значит.

Тея продолжала кусать губу, пока я вел ее вниз по лестнице, и моя легкая эрекция становилась все сильнее с каждой секундой. Если она не остановится, я сделаю что-нибудь, о чем мы оба будем жалеть.

Но мы получим огромное удовольствие.

Когда мы вышли из здания, она остановилась и задохнулась. Я повернулся, чтобы посмотреть, что привлекло ее внимание. Улица была окутана густым туманом, из-за которого трудно было увидеть дальше, чем на несколько футов. Она не отрываясь смотрела на лимузин. Я не думал, что это может ее удивить. Прошло слишком много времени с тех пор, как что-то настолько обыденное удивляло меня. Это было еще одно напоминание о том, что она не принадлежит к моему миру.

Так зачем же я втягивал ее в этот мир?

― Куда мы едем? ― повторила она.

― На вечеринку, ― просто ответил я. ― Я забыл, что у меня была предварительная договоренность. ― Это была не совсем правда. Я сознательно игнорировал календарь мероприятий, который Селия настойчиво пыталась мне навязать. Но от того, что я избегаю Обрядов, они не исчезнут. Для этого мне нужна была она. К тому времени, когда моя семья поймет, что я не собираюсь жениться на Тее, светский сезон закончится, и я буду спасен от десятков питающих надежды фамильяров.

Сначала я рассматривал девственность Теи как проблему. Потом я понял, что это возможность. Я бы никогда не рискнул сделать ее своей рабыней. Это была черта, которую я не должен был переступать. Однако, возможно, мне будет легче удержаться от соблазна, если я не буду выбирать ей платья.

― Что? ― Она стремительно повернулась ко мне, зацепив юбку платья каблуком, и налетела на меня.

Я легко поймал ее. Удерживая, я позволил руке задержаться на талии. Даже сквозь ткань платья и перчатки в кончиках пальцев заискрилось электричество. Мне следовало бы отпустить ее, но я этого не сделал.

― Ты не обязан брать меня с собой. ― Она подняла на меня огромные глаза лани. ― Мы можем перенести встречу.

― Но я хочу взять тебя, ― пробормотал я. В нескольких смыслах.

Она быстро моргнула, и ее ресницы затрепетали.

― Но почему?

― Ты хоть понимаешь, как ты прекрасна? ― Я провел пальцем по ее руке, ища в ее глазах ответ на свой вопрос ― и на десятки других вопросов, которые теснились в моем мозгу. Она молчала, и я, не успев остановиться, наклонился, чтобы найти ответ на ее губах.

Ее рот приоткрылся, жадно принимая поцелуй. Цветочный аромат, стелющийся по ее коже, как тонкая пелена, превратился в нечто земное и дурманящее. Я провел языком по ее зубам, и она позволила своему языку неуверенно коснуться моего. Она задохнулась, зацепившись за острый конец клыка, и я быстро отпрянул. Если бы у нее пошла кровь, я не был уверен, что смог бы остановиться. Я бы повалил ее на ближайшую ровную поверхность и лишил бы ее девственности раньше, чем успел об этом подумать.

― Осторожнее, котёнок. ― Я боролся с нахлынувшей на меня тьмой. ― Я могу потерять контроль.

Она сжала губы и сглотнула, от этого движения к окружающему ее запаху присоединился терпкий запах железа. Я повернул голову, пытаясь прочистить ноздри, пока не потерял контроль над собой.

Почему я решил, что это идеальный план?

― А что, если я хочу, чтобы ты потерял контроль? ― ответ Теи вызвал во мне новый прилив желания. Господи, она вела себя так, словно я отравил ее своим ядом. Мне нужно было взять ситуацию под контроль. Немедленно.

Я заметил, как дрогнула ее нижняя губа, и возненавидел себя.

― Тея, я…

― Все будет в порядке, ― оборвала она меня. Дрожа, она обхватила себя руками за плечи. ― Как только мы окажемся в машине…

Я слишком долго был изолирован от человечества. Она не была расстроена. Ей было холодно. Мне даже не пришло в голову, что она, должно быть, замерзла. Сняв пиджак, я накинул ей на плечи, наслаждаясь тем, как крепко она прижимает его к себе.

― Давай уже сядем, ― предложил я. ― Я расскажу тебе о вечеринке.

Тея кивнула, но вместо того, чтобы направиться к лимузину, она глубоко вздохнула.

― И нам нужно поговорить о виолончели.

― Что с виолончелью? ― медленно спросил я.

― Я не могу ее оставить, ― пролепетала она и замолчала. Ее ответ ошеломил меня.

Мы на мгновение застыли в молчаливой борьбе характеров, прежде чем я заставил себя заговорить:

― Мы можем обсудить это в машине.

― Джулиан, я… ― начала она, но я уже отошел и открыл дверь. Плечи Теи опустились, когда она направилась ко мне. Она остановилась, продолжая сжимать одной рукой мой пиджак, и повернулась ко мне. ― Кажется, это не очень хорошая идея.

Прежде чем я смог остановить себя, я рассмеялся так громко, что эхо зазвучало в ночи вокруг нас.

― Нет, Тея, ― тихо сказал я, глядя ей в глаза, ― это ужасная идея.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Тея

Его слова ударили меня как пощечина. Разве мужчина не должен успокаивать твои переживания по поводу подобных вещей? Я сделала мысленную пометку никогда не спрашивать его, как выглядит моя задница в джинсах.

― Пойдем, ― позвал он меня к лимузину.

Лимузин! Там, откуда я родом, лимузины предназначались только для свадеб и похорон, а не для свиданий. Во что я ввязалась? Джулиан считал это ужасной идеей, я окажусь в обществе вампиров, а я еще даже не сообщила ему плохую новость.

Я не собиралась оставлять себе виолончель. Я не могла. Это было как-то… неправильно.

Я плотнее завернулась в его пиджак, пока он вел меня к задней пассажирской двери. От него исходил запах экзотического, пряного одеколона, сочетавшийся с чем-то, что можно было описать только как Джулиан. Это был многовековой опыт, который он пережил до меня, места, которые он видел, а я только читала о них, люди, которых он встречал, и затем, как ни странно, музыка. От него веяло чем-то таким, что я ощущала только тогда, когда играла на виолончели или слушала музыку. Я почувствовала этот вкус и в его поцелуе. Я хотела попробовать еще. Я хотела прочувствовать всю его жизнь, по одному затяжному поцелую за раз. Мне было трудно держать себя в руках рядом с ним. Не помогало и то, что его рука лежала на моей спине. От этого едва уловимого прикосновения, воспоминаний о его губах и запаха его пиджака у меня голова шла кругом.

Шофер выскочил из машины, когда мы подошли к ней. Он бросился открывать дверь, но Джулиан встал между нами. Водитель замер, его глаза расширились, когда Джулиан выпрямился во весь рост, расправил плечи и… зарычал.

Это был скорее низкий гул ― предупреждение, чем что-либо еще. Но это произвело желаемый эффект. Я была ошеломлена.

― Ты только что рычал? ― медленно спросила я его.

Он проигнорировал мой вопрос. Я не могла понять, то ли он не хотел отвечать мне, то ли считал, что ему нужно продолжать смотреть на водителя. Его челюсть напряглась, но он не отводил взгляда от другого мужчины. Джулиан открыл передо мной дверь.

― Садись в машину, котёнок.

― Если только ты перестанешь вести себя как неандерталец, ― проворчала я.

Оказалось, что сесть в лимузин, будучи в платье, не так-то просто. Или, может быть, я просто не знала как это сделать. Как бы то ни было, я почувствовала некоторое облегчение от того, что Джулиан был слишком занят своей битвой тестостерона, чтобы наблюдать за тем, как я не слишком изящно забиралась на заднее сидение лимузина. Я ударилась головой о войлочную обшивку крыши, и статическое электричество заискрило по всей моей голове. Учитывая, что сидение было невысоким, мне потребовалась секунда, чтобы поправить юбку. Я быстро привела в порядок волосы, которые пытались разлететься в стороны. Джулиан проскользнул внутрь как раз в тот момент, когда я наконец уселась и изо всех сил старалась выглядеть непринужденно.

Это было трудно, потому что ехать с ним в лимузине еще хуже, чем в BMW. Там было тесно. Но между нами была центральная консоль. Теперь же я была одна на огромном заднем сидении с мужчиной, который целовался, как реинкарнированный бог секса, покупал подарки за полмиллиона долларов и рычал, если другой мужчина подходил ко мне слишком близко. Больше всего на меня оказало влияние последнее. Ну правда, он родился в средневековье, а не в каменном веке. Вместо этого возбуждение тикало во мне, как бомба замедленного действия, и я сжимала бедра, пытаясь удержаться от взрыва.

Я понятия не имела, что Джулиан во мне нашел. В его жизни наверняка встречались куда более интересные женщины. Кроме того, я чувствовала себя еще более растерянной, чем раньше, потому что он ясно дал понять, что о каких-то отношениях со мной не может быть и речи. Так почему же он вел себя так, будто я принадлежу ему?

А еще важнее, почему мне это так нравилось?

Джулиан молчал рядом со мной, пока лимузин отъезжал от обочины. Его мысли тоже были чем-то заняты. Он смотрел в окно. Как он мог быть так близко, что все мое тело просто лихорадило, и в то же время так далеко? По крайней мере, тот барьер, которой незримо присутствовал между нами, немного облегчал мою задачу по возврату виолончели.

Мне потребовалась минута, чтобы собраться с духом, прежде чем я начала речь, которую с помощью Оливии репетировала весь день.

― Я хотела поблагодарить тебя за виолончель.

Он повернул голову в мою сторону, изучая меня в течение мгновения.

― Она тебе понравилась?

― Определенно, ― быстро ответила я. Он обратил на меня внимание. Это был первый шаг. ― Мне трудно поверить, что я прикоснулась к такому прекрасному инструменту, как этот Grancino. Я почти боялась взять его в руки.