Непристойно богатый вампир

― Наверное, нет, ― призналась она.

― Ты собираешься мне рассказать?

― Мне надоело быть в центре событий, ― сказала она. ― Но тебе, наверное, стоит поговорить с ней.

― У меня проблемы, не так ли?

― А раньше у тебя были проблемы? ― спросила она.

Черт, что это значит? Я кивнул.

― Да, у тебя проблемы. Могу я дать тебе совет?

Я застонал, но промолчал.

Жаклин наклонила голову, ее светлая коса упала на плечо.

― Если ты будешь так себя вести…

― Пожалуйста, ― покаянно сказал я.

― Хорошо, ― согласилась она и понизила голос. ― Своди ее на свидание. Настоящее. Может быть, тебе захочется немного побыть романтиком с ней.

― Это хорошая идея? ― пробормотал я.

― Это зависит от обстоятельств, ― небрежно сказала она, допивая свой джин. ― Ты хочешь ее потерять?

Я ничего не сказал. Да и не нужно было. Она уже знала ответ. Я не был уверен, что у меня есть выбор.

Даже сейчас я чувствовал себя так, будто мое тело тянут вверх по лестнице.

― Я лучше…

― Это хорошая идея. ― Она улыбнулась и повернулась к моим братьям. ― Хотите выяснить, какие неприятности мы можем найти в этот час?

― Наверное. ― Бенедикт не выразил особого энтузиазма.

Но Себастьян уже был на ногах.

― Ночь только начинается.

Я оставил их троих спорить о том, куда они хотят направиться. Перешагивая через две ступеньки, я молился, чтобы найти Тею в спальне, которую мы делили с самого приезда, а не в одной из гостевых комнат.

Когда обнаружил ее там, где надеялся, меня охватило облегчение, но оно было недолгим, когда я увидел, что в руках у нее вещи.

― Мне просто нужно взять кое-что, ― сказала она, снова глядя мимо меня. Но по надлому в ее голосе я понял, что она не просто сердится. Ей было больно.

Я за доли секунды преодолел расстояние между нами, встав перед ней, чтобы не дать ей уйти.

― Котёнок, что случилось?

― Мне нужно подумать, ― пробормотала она.

― О чем?

Она покачала головой. Слезы наполнили ее глаза, но она не моргала. Я подозревал, что она не хочет дать им пролиться.

― Боже, ты такая красивая, когда упрямишься.

― Я не упрямлюсь. ― Ее голос задрожал, когда она подняла подбородок, пристально глядя на меня. Я поднял брови, и она вздохнула. ― Ладно, может быть, немного.

― Тебе нужно подумать, ― сказал я, стараясь уважать ее желание. В данный момент я всем своим существом хотел отнести ее в постель и сделать своей. Та нерешительность, которую я испытывал, когда впервые узнал, что она девственница, с каждым мгновением таяла. ― Я могу это уважать.

Она посмотрела на меня с сомнением.

― Но это твоя комната, так же как и моя, ― сказал я, подходя ближе.

― Не совсем. ― Она сдвинулась с места, чуть не уронив при этом джинсы.

Я ни за что не позволил бы ей жить в другой комнате. Ее место было здесь. Ее место в моей постели.

― Ты займешь кровать.

― А где ты будешь спать? ― спросила она.

― В другом месте.

― Ты хочешь, чтобы я заняла твою кровать?

― Котёнок, я могу сойти с ума, если ты попытаешься спать в чужой кровати, ― сказал я напряженным голосом.

― Даже в моей собственной? ― спросила она. Ее губы подрагивали в уголках. Она думала, что поймала меня.

Я осмелился провести пальцем по ее щеке. Она вздрогнула при соприкосновении нашей голой кожи.

― Особенно в твоей собственной.

Ведь то, что она будет спать в своей постели, означало, что она вернется в Сан-Франциско. Мои собственные планы не позволят мне вернуться туда в этом году. Одна мысль о том, что она будет так далеко, высасывала воздух из моих легких. Мне когда-нибудь станет легче?

Она некоторое время изучала меня, ее лицо было полно собственных сомнений. Через минуту она повернулась и бросила одежду на стоящее рядом кресло.

― Отлично. Я пойду раздеваться ― одна.

Я молчал, пока она шла в ванную. Это была хоть и маленькая, но победа. Она закрыла дверь, а я собрал ее одежду и отнес в шкаф. Я не хотел напоминаний о том, что она почти ушла. Я как раз закончил развешивать ее вещи, когда она вышла из ванной. Ее лицо было свежевымытым, а сама она куталась в кашемировый халат. Она прошла мимо меня с видом чистой решимости. Дойдя до кровати, она быстро сняла халат, открыв мне вид на атлас цвета слоновой кости, и только после этого забралась под одеяло.

― Думаю, дальше я справлюсь сама, ― объявила она.

Каждый инстинкт в моем теле кричал, чтобы я присоединился к ней. Я никогда не хотел ничего больше ― ни секса, ни власти, ни крови. Вместо этого я кивнул и сел в кресло, которое только что освободил.

― Что ты делаешь? ― спросила она.

― Ложусь спать.

― Джулиан. ― Она растянула мое имя на пять слогов. ― В этом доме полно кроватей.

― Я не возражаю против кресла.

― Ты сказал, что будешь спать…

― В другом месте, ― указал я. ― Кресло ― это другое место.

― Я думала, ты имеешь в виду другую комнату. ― Она натянула одеяло до подбородка.

― Тогда я надеюсь, что ты сейчас научилась чему-то новому в заключении соглашений.

Ее глаза прищурились, но она зарылась в кровать.

― Со мной ничего не случится.

― Я знаю это. ― С ней ничего не случится, потому что я не позволю.

― Я не смогу заснуть, если ты будешь сидеть в кресле и смотреть на меня.

― Может быть, я могу помочь. ― Я поднялся со своего места, но она протянула руку, чтобы остановить меня.

― Я не думаю, что это хорошая идея.

― Расслабься, котёнок. Я буду вести себя хорошо, ― пообещал я ей. Она вцепилась в простыни, как в щит. Я вздохнул и сел на край кровати. Приподняв простыню, я вытянул ее ноги по очереди к себе на колени.

― Хочешь верь, хочешь нет, но я могу усыпить тебя без оргазма.

Мне показалось, или она выглядела слегка расстроенной после моих слов?

Неважно. Взяв в руки одну из ее ног, я начал нежно массировать. Мне стоило больших усилий контролировать свою силу, чтобы не причинить ей нежелательную боль. Но наблюдать за тем, как медленно расслабляются конечности Теи, стоило того.

― Потрясающие ощущения, ― сказала она, вздыхая.

― Я так и думал, после таких-то туфель.

Она вздохнула.

― Так это и есть то самое преимущество, что у тебя парень-вампир?

Боже, этот термин показался мне до ужаса неточным. Я затолкал желание сказать это обратно в себя.

― Одно из них.

― А есть другие? ― Она усмехнулась. Это было неуверенно и немного жестоко, и я любил ее за это.

― Я с удовольствием покажу тебе.

Я увидел, как у нее перехватило горло.

― Не искушай меня. Сегодня вечером все, что от лодыжек и выше, под запретом.

― Договорились, но, котёнок, запретный плод сладок.

― Если хочешь фруктов, спустись на кухню, ― сказала она сухим тоном. ― Сегодня здесь нет никаких плодов.

― Насчет вечера… ― Я начал массировать другую ногу, чувствуя себя довольным, что ее глаза уже начали закрываться. Это было далеко не так приятно, как наблюдать за тем, как она кончает до тех пор, пока не отключается, но это было уже кое-что.

― Уммм, хммм, ― сонно пробормотала она.

― Что случилось?

― Ничего, ― ответила она еще более усталым голосом, чем прежде.

― Себастьян сказал, что это был первый Обряд.

Это привлекло ее внимание. Ее глаза распахнулись.

― Ты знал?

― Я узнал только после того, как ты ушла, ― быстро сказал я, поняв свою ошибку. Меньше всего мне хотелось, чтобы она подумала, что я отправил ее на вампирский ритуал неподготовленной. ― Ты можешь рассказать мне что произошло?

― Вообще-то, могу. Я ушла до того, как кто-то смог заставить меня никогда не говорить об этом. ― Но она не стала продолжать.

Возможно, я задал не тот вопрос.

― Ты хочешь поговорить об этом?

― Не очень, ― сказала она. ― Я имею в виду, что там были змеи, песнопения и кровавые жертвоприношения.

― Кровавые жертвоприношения? ― повторил я. Темнота окутала меня, угрожая захватить.

― Я так далеко не зашла, ― сказала она, в голосе ее звучало легкое раздражение, но не злость. ― Я бы хотела, чтобы они внушили мне забыть все, что произошло.

― Все было так плохо?

― Там были змеи, ― решительно сказала она. ― Много змей. На мне.

Придется попросить Жаклин рассказать мне, что именно включает в себя первый Обряд.

― Я так понимаю, ты не любишь змей? ― предположил я.

― Теперь нет.

Я усмехнулся, укладывая ее ноги обратно под одеяло. Тея повернулась на бок, обхватив своими стройными руками пуховую подушку. Я встал, но не успел вернуться в кресло, как она промурлыкала:

― Не надо. Спи в постели со мной.

Я сделал несколько шагов и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

― Тебе нужно время подумать.

Она покачала головой и потянулась ко мне.

― Я буду рядом. — Я вернулся на свое место в кресле. ― А когда ты завтра проснешься, я хотел бы пригласить тебя на свидание.

― На свидание? ― повторила она. ― В прошлый раз ты сказал…

― Настоящее свидание.

― А как же все те вечеринки, ради которых мы приехали в Париж? ― Спросила она. Уловил ли я в ее голосе намек на надежду?

― Завтра вечером у нас театр, но до этого времени мы свободны.

― Театр? Это звучит вполне нормально, ― сказала она.

― Это не так, ― разочаровал ее я. Все, что делали вампиры, никогда не попадало под эту категорию.

Тея молчала так долго, что я подумал, что она заснула, пока она не прошептала:

― Ты должен кое-что знать.

― Что? ― Мне не понравилось, как она это сказала. Кто бы знал, что еще пошло не так в этот вечер.

― Не злись.

Я вцепился в ручки кресла и стал ждать.

Она глубоко вздохнула, а затем выпалила.

― Твоя мама знает, что я ― девственница.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Тея

Проснувшись, я обнаружила, что Джулиан спит в кресле. Он был все еще одет, и казалось, что за ночь он ни разу не пошевелился. Я смотрела на него, пытаясь осмыслить все, что произошло за последние двенадцать часов. Я была покрыта змеями, его мать знала о моей девственности, я была покрыта змеями, и, судя по всему, я была парой Джулиана. Что бы это ни значило. О, и я была покрыта змеями.

Был ли он моей парой?

Мне нужно было узнать больше об этом спаривании, но как я могла спросить его? Жаклин сказала, что он, кажется, борется с этим. Почему? Казалось, что моя голова может взорваться от огромного количества вопросов, которые хотели вырваться наружу. Но когда я наблюдала за резкими чертами его лица, смягченными сном, в моей груди зародилась глубокая боль.

Вчера я не была уверена, что смогу остаться.

Сегодня я не была уверена, что смогу уйти.

Я тихо соскользнула с кровати и на цыпочках прошла в ванную комнату. Закрыв дверь как можно тише, я занялась своими утренними делами. Из-за того, что я наряжалась вчера вечером и знала, что сегодня это снова потребуется, я решила не краситься. Я плеснула на лицо немного холодной воды и потянулась за полотенцем.

Джулиан протянул его мне.

― Боже мой! ― Я схватилась за грудь, сердце пыталось выскочить из груди. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и уставилась на него в зеркало. ― Ты можешь издавать хоть какие-то звуки?

― Я могу потребовать того же, ― сухо ответил он, но его лицо по-прежнему выражало тревогу. ― Тебя не было в постели, когда я проснулся.

― Я была недалеко. Ты еще спал. ― Я насухо вытерла лицо, прежде чем нанести солнцезащитный крем.

― И все же… ― Его руки нашли мои бедра, и он наклонился, чтобы потереться носом о мое плечо. Он задержался на этом месте, его глаза на мгновение закрылись, когда он вдохнул. ― Прости меня.

Мне следовало бы оттолкнуть его, но я не хотела. После всего, что он от меня скрывал, я должна была разозлиться. Я должна была потребовать ответов. Вместо этого я хотела остаться вот так, с ним. В эти минуты все казалось таким простым, что я почти забыла, насколько сложными были наши отношения.

― За что?

― Тебе нужен список? ― Его глаза встретились с моими в зеркале. ― Начнем с того, что я должен был рассказать тебе о связи.

― Думаешь?

― Не знаю точно, почему я этого не сделал, ― признался он, поцеловав меня в плечо, от чего я задрожала от удовольствия. ― Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать о странном вампирском дерьме.

― Правда? ― Я выгнула бровь, размышляя, не является ли это знаком того, что я должна спросить его о том, что сказала Жаклин. По какой-то причине, несмотря на предложение, я не была готова спросить об этом. Правда заключалась в том, что я просто не верила ей. Джулиан едва знал меня. Он не мог захотеть остаться со мной до конца моих дней. Может быть, я и не понимаю, что такое спаривание вампиров, но я видела достаточно документальных фильмов о природе, чтобы понять основную концепцию.

― Но сначала, ― сказал он, и я затаила дыхание, ожидая, что он скажет, ― я хочу пригласить тебя на свидание.

― Сейчас?

― Да. ― Он сделал паузу, его глаза слегка потемнели. ― Скорее раньше, чем позже.

― Потому что сегодня у нас театр. ― Я вздохнула. Побывать в парижском театре было просто мечтой.

К сожалению, осознание того, что я буду присутствовать на спектакле в окружении вампиров, превращало эту мечту в кошмар.

Он снова поцеловал меня в плечо и покачал головой. Пятичасовая щетина на его подбородке дразняще царапала мою кожу.

― Потому что если ты не оденешься в ближайшее время, ― сказал он с низким хрипом, ― я отнесу тебя обратно в постель и проведу весь день, зарывшись между твоих ног.

Тепло разлилось по телу, и колени чуть не подкосились. Я ухватилась за мраморную столешницу, чтобы удержаться в вертикальном положении.

― Это заманчиво. Я не уверена, что хочу идти куда-то.

От его негромкой усмешки у меня затрепетало в животе.

― Боюсь, что если мы не приложим усилий, то каждую свободную минуту в Париже мы будем проводить в постели или на каком-нибудь кровавом мероприятии.

― Мы могли бы просто проводить все время в постели и пропускать кровавые мероприятия, ― предложила я. Осторожно провела указательным пальцем по его руке. Он прикрыл глаза, и в его груди раздался низкий гул.

― Осторожнее, детка, ― предупредил он меня. ― Я бы не хотел провести этот день с приступом жажды крови.

Я хотела сказать, что есть способ избавить его от этого, но мне нужно было решить, готова ли я заплатить ту цену, которую это потребует от нас обоих. Я подняла руку и потянулась к расческе.

Сглотнув, я заставила себя придумать что-нибудь нормальное.

― Что мне надеть?

― Что хочешь. Хотя мне больше нравится, когда на тебе ничего нет.

― Думаю, погода сейчас холодновата для этого. ― На моих губах заиграла улыбка. Несмотря ни на что, было что-то очень приятное в том, что тебя хотят так же сильно, как я хотела его.

― Я приму душ, а потом мы отправимся исследовать Париж.

В этот момент мой желудок заурчал, и он ухмыльнулся.

― Начнем с завтрака.

― Я и мой глупый человеческий желудок, ― пробормотала я. Теперь, когда в планах был целый день в Париже, задержка на завтрак казалась такой раздражающей. ― Держу пари, ты бы хотел, чтобы мне не приходилось все время есть.

― Я бы ничего в тебе не изменил, даже твой дурацкий человеческий желудок. ― Он двинулся к душевой кабине, повернулся к ней и начал расстегивать рубашку. ― Мне очень нравится ухаживать за тобой.

По мере того как он говорил, во мне разгоралась новая потребность. Я следила за тем, как его проворные пальцы расстегивают последнюю пуговицу. Он снял рубашку и повесил ее на ближайший крючок. К тому времени, когда он расстегнул брюки, я уже чувствовала голод.

― Если ты и дальше будешь так на меня смотреть, то дальше соседней комнаты мы с тобой не уйдем, ― почти прорычал он.

― Извини! ― Я услышала, как включился душ, когда подходила к двери ванной. Не удержавшись, я украдкой взглянула на него.

Джулиан стоял под душем, позволяя воде омывать его. Он повернулся и стряхнул воду с волос.

― У тебя есть примерно три секунды, чтобы унести отсюда свою хорошенькую маленькую попку, прежде чем я поставлю тебя на колени. Границы дозволенного, котёнок.

Я опустила глаза, с удовлетворением отметив, что он возбужден не меньше, чем я. Я послала воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь. Теперь у меня была другая проблема. Что надеть на свидание в Париже с вампиром?

― У тебя проблемы с шампанским¹⁷, Тея, ― сказала я себе, не в силах сдержать ухмылку, и направилась к шкафу, чтобы решить эту проблему.

***

Я не могла перестать любоваться задницей Джулиана. Свой выбор я остановила на дизайнерских джинсах, купленных во время вчерашнего похода по магазинам, в сочетании с нежно-розовым свитером и кашемировым пиджаком оверсайз.

Джулиан бросил на меня взгляд, прошел к шкафу и вернулся в фактурном черном свитере, облегающем его мускулистое тело, свободно завязанном клетчатом шарфе и джинсах, которые выглядели так, будто были подарены ему богами.

― Такое впечатление, что ты никогда раньше не видела мужчин в джинсах, ― сказал он, снова поймав меня на том, что я пялюсь.

― Я никогда не видела тебя в джинсах, ― поправила я его. Подняв лицо, я усмехнулась. ― Зачем ты носишь что-то другое?

― Джинсы все еще кажутся мне слишком современными. ― Он обнял меня за плечи, когда мы свернули с тихой, засаженной деревьями улицы.

― Современными? ― Я фыркнула.

― Иногда ты забываешь, что я старик. ― Он наклонился и поцеловал меня в лоб.

Я схватила его за руку, перекинутую через плечо, и нахмурилась, почувствовав его перчатки из телячьей кожи. Они были мягкими, как масло, и в осеннем воздухе выглядели вполне уместно, особенно в сочетании с кожаной курткой, которую он прихватил, когда мы выходили из дома. Просто перчатки напомнили мне обо всех препятствиях, которые стояли между нами.

― Вот. ― Он завел нас в небольшую булочную. ― Лучший завтрак в Париже.

Я слушала, как он делает заказ по-французски, и через несколько минут у каждого из нас был горячий кафе и свежий круассан. Я откусила первый кусочек, когда мы вышли за дверь, и замерла на месте. Дюжина слоев хрустящего, маслянистого рая растаяла на моем языке. Я одобрительно застонала.

― Ты заставляешь меня ревновать к кондитерским изделиям, котёнок, ― пробормотал он, осторожно передвигая меня на тротуар, чтобы другие покупатели могли войти.

Я сглотнула и облизнула губы.

― Еще бы. Кажется, я только что лишилась девственности.

― Ты смешная, ― мрачно сказал он, ведя меня по улице.

― Это не похоже на круассаны дома, ― признала я, откусив еще кусочек.

― Ты одобряешь?

― Я подумываю о том, чтобы выйти за него, ― сказала я со вздохом. ― Куда мы идем?

― В одно из моих любимых мест в Париже, ― сказал он.

― Когда ты был здесь в последний раз? ― спросила я, потягивая свой кофе. ― И что, если его больше нет?

― Это одна из тех вещей, которые я люблю в Париже, ― сказал он мне, когда мы перешли улицу и прошли мимо ряда красивых зданий из известняка. ― Он не стирает свое прошлое, как некоторые города. Вокруг него вырастает новое.

― Значит, ничего не меняется?

― Нет, все меняется, но важные вещи — нет. ― Когда мы пересекали очередную улицу, раздался гудок, и Джулиан прикрикнул на водителя. ― К сожалению, некоторые вещи меняются. Я скучаю по тем временам, когда все ездили в каретах, ну, за исключением запаха.

Мы продолжили идти по улице. Джулиан указывал на архитектурные памятники и рассказывал истории о каждом месте, которое мы проходили.

― Ты провел здесь много времени, ― сказала я, когда мы ждали возможности пересечь большой перекресток.

― Я провел много времени везде, ― ответил он, пожав плечами.

Девятьсот лет позволили это сделать, подумала я. На перекрестке загорелся зеленый свет, и Джулиан взял меня за руку, когда мы переходили улицу.

Это было не свидание. Это была сцена из фильма. Каждая прошедшая секунда была еще более совершенной, чем предыдущая. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.

Улицы становились все более людными. Куда бы я ни посмотрела, туристы делали снимки.

Бутики уступили место магазинам, торгующим крошечными Эйфелевыми башнями и дешевыми солнцезащитными очками. Это было любимое место Джулиана в Париже? Я догадывалась, что все немного изменилось, но когда мы завернули за угол, я задохнулась и увидела часть Нотр-Дама. Я видела его фотографии до пожара, но даже сейчас, окруженный строительными лесами, он был потрясающим. Джулиан остановился рядом со мной.

― Что, черт возьми, здесь произошло?

Я моргнула, на мгновение растерявшись.

― Пожар…

― Никто не рассказал мне о пожаре, ― ответил он мне, и я вспомнила, что он спал, когда горела достопримечательность. ― Полагаю, Селия кое-что упустила в досье. Надо будет не забыть сказать ей в будущем, что подобные вещи волнуют меня больше, чем появление социальных сетей.

Мой желудок сжался от того, что он использовал фразу ― в следующий раз. Планировал ли он вернуться ко сну после окончания сезона? У меня не хватило духу спросить об этом. Вместо этого я заставила себя улыбнуться.

― Пойдем. ― Он повел меня к каменному мосту, перекинутому через Сену. Мы молча перешли мост, рука об руку, и попали в другой мир. С каждым шагом туристический хаос, окутавший город, исчезал.

― Где мы? ― Спросил я, оглядывая старые каменные здания.

― Île Saint-Louis, ― ответил он, когда мы проходили мимо нескольких тихих бистро. ― Здесь я провел большую часть XVIII века, попадая в неприятности.

― Неприятности, да? ― Казалось, невозможно представить, что в этом причудливом районе можно найти неприятности. Он провел меня по боковой улочке и остановился перед неприметными воротами.

― А это ― самый сокровенный секрет Парижа. По крайней мере, я надеюсь, что это еще так. — Его кривая ухмылка заставила мое сердце учащенно забиться. Он снял перчатку и приложил ладонь к железным воротам. Ворота распахнулись, открывая двор, который казался невероятно большим, учитывая улицу, от которой он отходил.

― Как? ― Я заглянул внутрь.

Джулиан снова надел перчатку и улыбнулся моему изумленному выражению лица.

― Добро пожаловать на Île Cachée.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Тея

Я смотрела на мир, ожидавший меня за воротами, но не могла ничего понять. Повернувшись, я снова посмотрела на улицу. Граффити украшали здание, листовки облепили фонарь, на заднем плане был слышен гул транспорта, перебиваемый гудками. Позади меня был Париж. Передо мной был совершенно другой мир.

― Île… что? Напомни мне выучить французский, ― проворчала я.

― Île Cachée. Это означает ― Тайный остров.

Я прищурилась, следуя за ним через внутренний двор и дальше по мощеной улице, которой не могло быть ― но я шла по ней.

― Но как это возможно?

― Остров, о котором знает весь остальной мир, находится под гламуром, ― пояснил он. Я снова уставилась на него.

― Иллюзия. Мир видит только его половину. Тем, кто не владеет магией, он кажется вдвое меньше.

― А это вторая половина? ― спросила я, уловив суть.

― Да, котёнок. Об этом месте известно только вампирам и фамильярам.

― А теперь и мне.

Он кивнул, но я уже осматривалась, пытаясь охватить взглядом все вокруг.

Здесь не было ни сувенирных лавок, ни туристов с фотоаппаратами. Люди на улицах были одеты в самую разнообразную одежду ― от подъюбников до стилизованных париков и человека с пристегнутым к боку мечом.

― Не все из нас хорошо приспосабливаются к переменам, ― прошептал он.

― Да, я вижу.

Это было похоже на шаг назад во времени. Каштановые деревья возвышались вдоль тихой дорожки, пропуская лучи пляшущего золотистого света. Их рыжие и желтые листья трепетали, несмотря на отсутствие ветра.

Я наблюдала, как с ветки упал один листок. Он покружился над камнями внизу, изящно приземлился и исчез. Я несколько раз моргнула. Когда я подняла глаза, лист снова был на ветке. Пока я наблюдала, он снова совершил свое чудесное падение.

― Он заколдован, ― сказала я, чувствуя себя глупо. Конечно, заколдован. Здесь все было заколдовано. Джулиан ухмыльнулся и прижался ко мне поближе.

― Магия здесь сильна. Она защищена, ― сказал он мне, наблюдая за тем, как падают, исчезают и появляются новые листья. ― Посетителей ограничивают, чтобы никто не черпал слишком много из ее источника.

― Значит, в Париже есть источник магии? ― Не знаю, почему меня это удивило. В Париже есть что-то волшебное, начиная с его мечтательных проспектов и заканчивая розовым светом. Казалось бы, вполне уместно найти магию в его сердце.

Джулиан наклонился и поцеловал меня в лоб.

― Это одна из точек зрения.

― Значит ли это, что ведьмы могут использовать здесь магию?

― Нет, это запрещено. Заклинания, зелья, все, что можно найти в стандартном гримуаре, но не настоящую магию.

― Стандартный гримуар? ― повторила я, улыбаясь. ― Ты говоришь так, будто я могу купить его в магазине на углу.

Он указал на магазин, выкрашенный синей блестящей краской на другой стороне улицы, где в витринах высились стопки книг. ― Возможно, там есть несколько.

― Я буду иметь это в виду, ― сказала я, чувствуя легкое оцепенение. Мы продолжили путь, проходя мимо невероятно высоких магазинов, заполненных странными предметами, приземистых бистро, заставленных столиками, и витрин со сценами, от которых у меня расширились глаза и запылали щеки. В одной затененной витрине рядом с тем, что, как я опасалась, было настоящим орудием пыток, висели веревки и цепи.

― Это…? ― Я уставилась на Джулиана.

― Вампиры любят смешивать боль и удовольствие. Для нас это естественно, ― сказал он, пожав плечами.

― Подожди. ― Я остановилась на месте и заглянула в темное окно. ― Я думала, это для пыток.

Он фыркнул и подошел ко мне. Джулиан опустил губы к моему уху и прошептал:

― Посмотри внимательнее.

Приблизившись к витрине, я увидела обнаженную женщину, связанную красной веревкой и свисающую с золотого крюка. Под ней на стульях расположилась группа людей, что-то обсуждая.

― Почему она там висит? ― пробормотала я.

― Смотри, ― приказал он мрачным тоном, от которого у меня перехватило дыхание.

Я заглянула через стекло и увидела, что с ее связанных рук капает темная жидкость. В это время один из мужчин поднял стакан, ловко поймал капающую жидкость и поднес к губам.

Я задохнулась и попыталась отступить. Джулиан утащил меня обратно на мощеную дорожку.

― Она… в порядке? ― спросила я, когда мой шок прошел.

― Да. ― От его мрачного смеха у меня по коже побежали мурашки. ― Она испытывает наслаждение. Некоторые смертные предпочитают угождать доминантным вампирам.

― Своей кровью? ― пролепетала я.

― Помимо всего прочего, ― сказал он.

― Значит, она человек? ― Я оглянулась в сторону черного магазина.

― Да. ― Больше он ничего не сказал.

Пекарня по соседству казалась просто банальной по сравнению с этим. Но от ароматов, доносящихся оттуда, у меня голова пошла кругом. Я сделала шаг в ее сторону, но Джулиан остановил меня.

― Это не очень хорошая идея. ― Он наклонил голову в сторону висящей над дверью вывески с золотыми буквами ― Enchanté: Sorts d'amour.

Я подняла бровь.

― Привороты, ― сказал он немного натянуто. ― Трудно даже пройти мимо, чтобы не почерпнуть какую-нибудь идею.

Я сдержала усмешку.

― Может быть, я бы хотела туда зайти.

― У тебя нет в них необходимости, ― уверил он.

Манящий аромат уступил место дыму с запахом мыла, струящемуся из соседнего магазина через большие открытые окна. Подушки и столики, художественно разбросанные в интерьере, делали помещение уютным. Отдыхая на подушках, несколько посетителей передавали друг другу трубку.

― Опиум, ― подтвердил Джулиан и повел нас дальше. Мы прошли мимо женщины, сидевшей за столиком в бистро и потягивавшей зеленую жидкость. Она улыбнулась, когда к ней присоединился мужчина, наливая себе еще порцию странного напитка. Мы шли все дальше и дальше. Магазины, наполненные шелковыми платьями и дорогими костюмами, книжные лавки, заваленные кожаными томами, мрачные захватывающие бары и рестораны, где подавали запрещенные или нелегальные в мире людей блюда.

В конце улицы шумел большой открытый рынок. Над ним, словно паря в воздухе, висел баннер с надписью L'apothicaire¹⁸, написанной толстым печатным шрифтом. На столах стояли ящики, из которых вываливался диковинный товар. Некоторые из них двигались. Я не стала присматриваться к этим предметам. Там были бутылки, травы и дикие, неземные растения.

― В основном для изготовления зелий, ― сказал Джулиан.

Это было красиво и ошеломляюще.

― Я могла бы исследовать это место часами.

― Такие места есть в каждом крупном городе мира ― места, где магия так сильна, что это похоже на оазис, ― пояснил он. ― Я хочу свозить тебя в каждое из них.

Мое сердце замирало при мысли о том, что таких дней будет больше. Дни с ним, полные волшебства, чудес и красоты, а ночи… моя кожа раскалилась, когда я представила, какими они будут.

Я сделал глубокий, спокойный вдох и заметила человека, наблюдавшего за нами с другой стороны мощеной улицы. Он помахал мне рукой.

― Кажется, кто-то узнал тебя.

Джулиан поднял голову, и на его лице промелькнул призрак хмурости. Через мгновение к нам присоединился мужчина ростом не выше меня. Холодные темные глаза изучали меня, когда он приветствовал Джулиана.

― Руссо! Я надеялся встретить тебя.

― Буше. ― Джулиан пожал ему руку. Мужчина был в бархатных перчатках, и я подумала, не вампир ли он. По его внешности я бы этого не предположила. Он выглядел обычным по сравнению с другими представителями этого вида, которых я встречала. ― Позволь представить тебе Тею.

Буше двинулся, чтобы поприветствовать меня поцелуем, но Джулиан зарычал.

Действительно зарычал.

Мы оба уставились на него.

― Я вижу, ты нашел свою пару, ― сухо сказал Буше. Он продолжал изучать мое лицо. ― Простите, мне кажется, что я вас откуда-то знаю.

― Тея была на коктейльной вечеринке в Сан-Франциско.

― Ах, да, а как ваша фамилия?

Я напряглась.

― Мельбурн.

― Тея играла в квартете, ― пояснил Джулиан.

― Интересно. ― Если у Буше и было мнение по поводу наших отношений, то он держал его при себе. ― Я уверен, что твоя мать рада появлению в семье музыканта.

― Возможно, если она сможет принять, что Тея ― человек. ― В словах Джулиана прозвучала горечь.

В душе я радовалась, что он ничего не сказал о предположении Буше относительно нашего статуса. Но я подавила свое волнение. Это было не более чем частью нашей договоренности. Конечно, ему нужно было изображать серьезные отношения со мной.

― На чем вы играете? ― спросил меня Буше.

― На виолончели. ― Даже просто сказать это было больно. ― Когда я дома.

― Ты должен сводить ее к Берлиозу. Он работает над чем-то новым, ― сказал он Джулиану.

― Да поможет нам Бог, ― пробормотал Джулиан.

― Гектор Берлиоз? ― спросила я, расширив глаза. ― Он уже несколько веков как умер!

― Не говори ему об этом. Я думаю, он убедил кого-то обратить его, чтобы он смог закончить оперу, ― сказал Джулиан.― Она до сих пор не закончена.

― Вы знакомы с его творчеством? ― Буше был впечатлен. ― Теперь ты просто обязан отвести ее. В последнее время он особенно угрюм.

― Я как раз собирался туда. Я надеюсь, что у него есть виолончель.

― Конечно, есть. ― Буше махнул рукой, но потом наклонился. ― Вопрос в том, продаст ли он ее вам?

― Некоторые вещи никогда не меняются. ― Джулиан улыбнулся, как будто Буше бросил ему вызов. ― Мы увидимся сегодня вечером?

― Да, мне официально разрешено вернуться в Гарнье. — Он прищурился. ― Как будто они могут меня не пустить!

― Возможно, мы еще увидимся.

Мы попрощались, и я повернулась к Джулиану.

― Я хочу встретиться с Берлиозом.

Он рассмеялся и указал на тихую улочку.

― Сюда.

В конце мощеной булыжником улочки нас ждал музыкальный магазин. Но это был не просто музыкальный магазин. В витринах сами собой играли инструменты.

Джулиан прижал палец к губам.

― Слушай.

Я закрыла глаза и выполнила указание. Знакомая мелодия донеслась до меня, и я улыбнулась.

― Что ты слышишь? ― спросил он.

Я открыла глаза и посмотрела на него.

― Шуберта? Разве ты не узнаешь его?

― Они играют свою музыку для каждого, ― пробормотал он. ― То, что мы хотим услышать.

Я проглотила этот лакомый кусочек информации, не зная, как его переварить. Я начала спрашивать, что он услышал, когда дверь в магазин распахнулась. Из дверного проема на нас смотрел невысокий мужчина с дикими глазами. Он тряхнул головой, разбрасывая во все стороны массу седых кудрей.

― Человек, ― сказал он, пристально глядя на меня.

― О, ну, да.― Я не была уверена, ждал ли он подтверждения.

― Мне это неинтересно, ― сказал он Джулиану и собрался закрыть дверь.

Джулиан поймал ее носком ботинка.

― Я не продаю закуски, Берлиоз, ― сказал он. ― Она виолончелистка.

Я заставила себя сохранять спокойствие и не реагировать на то, что встречаюсь с музыкантом, которого считали умершим более ста лет назад. Берлиоз секунду изучал меня, а затем отрывисто сказал:

― Это мы еще посмотрим.

Не говоря больше ни слова, он удалился в магазин. Дверь осталась открытой, и Джулиан подошел к ней.

― Он не верит, что я виолончелистка, ― тихо сказала я Джулиану.

― Он страдает от отсутствия компании. ― Джулиан пожал плечами. ― Некоторые считают, что это плохо для него — это сводит его с ума.

― А ты?

― Я думаю, что он уже был немного сумасшедшим до того, как кто-то сделал его вампиром, котёнок.

― Это обнадеживает. ― Но мои опасения улетучились, когда я переступила порог магазина и увидела груды бесценных инструментов и свернутых свитков, разбросанных вокруг меня.

Джулиан прошептал:

― Ничего не трогай, если только…

Он замолчал, когда Берлиоз подошел и сунул мне в руки виолончель.

― Играй, ― потребовал он.

Я взяла ее дрожащими пальцами и кивнула. Но как только она оказалась в моих руках, я расслабилась.

― Что бы вы хотели, чтобы я сыграла?

― То, что ты хочешь, ― неопределенно ответил он, наклонив голову.

Это был тест. Я улыбнулась ему, зная, что это испытание я пройду.

***

Через час мы вышли, и хозяин магазина сам договаривался о доставке виолончели в дом Джулиана. Я покорила Берлиоза, который обычно отказывался продавать свои инструменты, сыграв по памяти четвертую часть его «Фантастической симфонии».

Мы бродили по улицам, заглядывая в витрины магазинов, увитых плющом. Джулиан постоянно покупал мне пирожные, словно не был уверен, сколько еды нужно человеку. Я не жаловалась.

В конце концов, солнце начало садиться, окрашивая небо в яркие цвета.

― Это прекрасно, ― сказала я, любуясь Парижем в сумерках.

― Действительно, ― пробормотал Джулиан. Я подняла глаза и увидела, что он наблюдает за мной. Он грустно улыбнулся и посмотрел на часы. ― К сожалению, нам пора возвращаться домой.

― А мы можем прийти сюда еще раз? ― спросила я.

― Если хочешь. ― Но та же грусть, что омрачила его улыбку, пропитала его слова.

Если будет время. У нас было всего несколько недель в Париже, и сегодня вечером светский сезон для нас обоих начнется полным ходом. Джулиан остановился под каменной аркой и притянул меня к себе.

― Я хорошо справился? ― спросил он, проводя пальцем в перчатке по моей нижней губе. ― Я немного заржавел, когда дело дошло до ухаживаний.

Я кивнула, мой рот инстинктивно приоткрылся от его прикосновения.

― Твои навыки ухаживания в полном порядке.

― Ты издеваешься надо мной, котёнок?

― Немного, ― призналась я, ухмыляясь. Он опустил голову, и его губы оказались на расстоянии вздоха от поцелуя.

― Можно я тебя поцелую? ― спросил он мягко.

Я моргнула, удивленная его просьбой.

― Это настоящее свидание, ― напомнил он мне, увидев мою реакцию. ― Я ухаживаю за тобой, помнишь?

― Можешь ненадолго отложить это, ― задыхаясь, сказала я.

Он медленно приблизил свои губы к моим с нарочитым почтением, которое покорило меня. Когда поцелуй стал глубже, меня охватила острая боль. Он не торопился, медленно двигал губами, словно смакуя мой вкус. Розовые послеполуденные сумерки уже сменились вечером, когда он наконец отстранился. Джулиан без слов взял меня за руку и повел прочь от волшебного места. Когда мы вышли за пределы Île Cachée и гламур исчез, звуки оживленного города наполнили воздух вокруг нас.

Я вздохнула.

― Я могла бы остаться там навсегда.

― Если бы только у нас было столько времени, ― сказал он. Он больше ничего не сказал, пока мы не добрались до дома.

― Мне надо собираться, ― сказала я со стоном. ― Если бы я была вампиром, мне бы не потребовалось столько времени, чтобы стать красивой.

Он застыл и отвернулся от меня. Я замерла, понимая, как глупо поступила, отпустив это легкомысленное замечание. Через мгновение он повернулся ко мне. Края его глаз потемнели, и было видно, что он восстанавливает контроль. Я ждала упрека за свое неосторожное высказывание, но его не последовало. Вместо этого он окинул мое тело хищным взглядом. Он придвинулся ближе и протянул руку между моих ног. Я резко вдохнула, когда он прижал ладонь к моему клитору.

― Ты можешь ничего не одевать под платье сегодня?

Я кивнула, у меня пересохло во рту от его просьбы.

― Обещаю, ты будешь вознаграждена, котёнок. ― Он отошел, не удостоив меня взглядом, оставив меня гадать, что он собирается делать.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Джулиан

Дворец Гарнье, более известный как Парижская опера, вырисовывался впереди, возвышаясь над переполненными улицами и транспортом, как маяк. Для большинства людей, приезжающих в Город огней, Эйфелева башня была центром всего мегаполиса. Для вампиров это была Опера. Но сегодня все это не имело значения, потому что я не мог оторвать глаз от женщины, сидящей рядом со мной.

Тея молчала всю поездку. Я держал ее руку, облаченную в бархатную перчатку длиной до локтя, пока мы ждали в очереди машин. Я подозревал, что ее занимала та же мысль, что преследовала меня.

Если бы только я была вампиром, сказала она.

Последние несколько дней я был одержим мыслью о том, что она может быть моей парой. Или, скорее, невозможностью. Теперь я подумал, что причина, по которой я так упорно боролся с этой мыслью, не столько в том, что она человек, сколько в том, что человек означает короткую продолжительность жизни. Я крепче сжал ее руку, словно она могла ускользнуть в любой момент.

Тея оглянулась и улыбнулась, но глаза выдавали, что ее мысли были где-то далеко.

О чем бы она не думала, эти мысли не давали ей покоя.

― О чем ты думаешь, котёнок? ― спросил я, прежде чем она успела спросить меня.

Она перевела на меня нервный взгляд и понизила голос, чтобы Филипп не услышал:

― О том, что все будут пялиться на девственницу.

Как никогда, мне хотелось освободить ее от этого бремени.

― Ты сказала, что они планировали заставить фамильяров забыть об этом.

― Это не значит, что они это сделали, ― заметила она.

― Даже в этом случае, только половина присутствующих будет смотреть.

Она поджала губы, не впечатленная моей логикой. Это не очень успокаивало.

― Еще одно дерьмовое утешение от вампира.

― Еще одно? ― Я приподнял бровь.

― Я позвонила Жаклин, пока собиралась.

― И что она сказала? ― с любопытством спросил я.

― Что они будут пялиться на меня, потому что я сексуальная, ― сказала она совершенно искренне.

― Она не ошиблась. ― Я окинул ее взглядом, позволив своей жажде крови заполнить тьмой мои глаза настолько, чтобы она поняла, что я говорю серьезно. ― Каждый мужчина там захочет трахнуть тебя, а каждая женщина захочет быть тобой.

― Потому что я с тобой? ― Улыбка дрогнула на ее губах, показывая, что я преуспел в своих попытках отвлечь ее.

― Потому что они знают, что ты моя.

Она рассмеялась.

― Ты довольно самоуверен для старика.

― Они будут пялиться не из-за того, кому ты принадлежишь, ― прошептал я ей на ухо. ― А потому, как ты принадлежишь мне.

― Что это значит? ― тихо спросила она.

― Полностью. ― Я поцеловал место под ее ухом, вызвав дрожь. ― Абсолютно. Безоговорочно.

Наклонившись ближе, она провела языком по нижней губе.

― Тогда почему я…

― Мы прибыли, ― прервал ее Филипп.

Я воспользовался этой заминкой и вышел из машины. Я знал, о чем она собирается спросить.

Сейчас было не время обсуждать наши изменчивые отношения или напоминать ей о необходимости ограничить нашу физическую близость. Я не был уверен, как долго еще мы сможем избегать реальности нашей ситуации.

Обойдя машину, я протянул руку и помог Тее выйти из машины. Она приняла ее, добавив:

― Мы еще не закончили обсуждать это.

Но когда мы вошли во Дворец Гарнье, она замолчала. Тея смотрела вокруг расширенными глазами, пытаясь охватить все сразу. На мгновение я увидел это место, в котором бывал тысячу раз, ее глазами. Я восхищался крутой каменной лестницей, фресками над головой, зеркалами, которые, казалось, делали гостей, толпящихся в большом фойе, частью экстравагантной сцены. К сожалению, этот момент резко оборвался, когда на нас набросились. Вампиры, отказавшиеся возвращаться в Штаты, все хотели поздороваться или перекинуться парой слов.

Но в основном они хотели взглянуть на Тею.

Может быть, Сабина все-таки не всем сделала внушение на первом Обряде? Тея бросила на меня панический взгляд, когда к нам стали подходить все новые и новые люди. Должно быть, она думала о том же.

Сквозь толпу прорезался властный голос.

― Ты прибыл со своей маленькой подружкой.

Окружавшие нас гости расступились, чтобы пропустить Сабину. Она выбрала черный цвет ― необычный для нее выбор. Темное кружево поднималось высоко по ее горлу и спускалось до запястий. Вокруг нее вампиры шептались о своем восхищении, но у меня сложилось впечатление, что платье было посланием. Она была в трауре.

― Мама, ― холодно сказал я. Вампиры, приветствовавшие нас до этого, медленно исчезали, словно почувствовав приближение бури. Но я заметил, что достаточное количество любопытствующих прислушивается.

Буше появился рядом с моей матерью.

― Джулиан, ― сказал он, ― и прекрасная Тея.

― Только не говори мне, что ты это поощряешь, ― прошипела Сабина, глядя на него.

― Я просто поздоровался. ― Буше вздохнул. ― И я пришел поговорить с тобой. В последнюю минуту произошли изменения. Одна из певиц сопрано исчезла.

― Конечно, ― сказала она со вздохом. ― Мы проверили все ящики, чтобы убедиться, что кто-то не взял на себя смелость использовать ее в качестве закуски?

― Мы в процессе, ― заверил он ее, ― но Берлиоза надо уговорить. Он убежден, что дебют будет сорван.

― Берлиоз дебютирует с новой оперой? ― Взволнованно спросила Тея.

Сабина обратила на нее холодные, сверкающие сапфировые глаза и спросила.

― Ты слышала о нем?

― Тея ― виолончелистка, ― напомнил я, пытаясь спасти ситуацию.

Тея мило улыбнулась и добавила:

― Мы встретились с ним сегодня днем, и он ничего не говорил об этом.

― Вы… встретились… с Берлиозом? ― В голосе Сабины звучала боль. Она посмотрела на меня. ― Что она делала на острове?

― Я пригласил ее на свидание, ― сказал я, вмешиваясь, пока одна из них не набросилась на другую.

― Понятно. ― У нее на челюсти дрогнул мускул. Она медленно повернула лицо к Тее. ― Берлиоз презентует новую оперу, которую он написал для этого вечера. Симфония для мертвых. Надеюсь, вам обоим она понравится.

Что-то в том, как она это сказала, заставило меня заподозрить, что нам не понравится.

― Извините меня, ― добавила Сабина.

― Тебя, кажется, где-то ждут, ― многозначительно сказал я. Сабина в раздражении умчалась прочь, оставив с нами извиняющегося Буше.

― Не думала, что она может ненавидеть меня сильнее, ― сказала Тея.

― Сабине никто не нравится, ― заверил ее Буше.

― Ей нравитесь вы.

― Дорогая моя, ― сказал он, сверкнув глазами-бусинками, ― она меня терпит. Есть разница. В любом случае, я искренне надеюсь, что вы получите удовольствие от этого вечера. Я должен исполнить роль буфера между этими двумя.

― Обязательно, ― пробормотал я. Буше удалился, и я сразу же заметил Бенедикта в углу.

Одновременно со мной его заметила и Тея.

― Твой брат здесь, ― сказала Тея. ― Один из них. Может, поздороваемся?

Я бросил на нее вопросительный взгляд. Разве одной семейной конфронтации не достаточно для этого вечера?

― Я стараюсь быть вежливой, ― объяснила она, направляя меня к широкой лестнице. Пионы, розы и лилии опоясывали ее каменные перила, делая и без того роскошный интерьер еще более роскошным.

― Вежливость и вампиры не очень-то сочетаются друг с другом, котёнок.

― Мы будем сидеть с твоей семьей сегодня вечером? ― осторожно спросила она, когда мы поднялись на второй этаж.

― У нас есть отдельная ложа, ― сказал я сквозь стиснутые зубы. Это была небольшая услуга от Буше, и я был благодарен за то, что он позволил мне сохранить мое обычное место.

― Так это одолжение или…

― У меня много лет была своя ложа, но сегодня мы используем ложу рядом с ней. ― Это было все, что ей нужно знать.

― Что-то не так с твоей? ― спросила она.

― Третья ложа более приватная, чем моя. Я не хотел публичности. ― Я бросил ей многозначительную ухмылку. Это было правдой. Между моей ложей и следующей была изогнутая полустена. После получасового общения с Теей в обществе вампиров я хотел остаться с ней наедине.

Я провел Тею сквозь толпу, не обращая внимания на любопытные взгляды, следившие за нами. Когда мы подошли к третьей ложе, я с облегчением обнаружил, что она открыта и ждет нас.

― А ты обычно в первой? ― спросила она.

― Нет, в пятой, ― рассеянно ответил я, заглядывая внутрь и обнаруживая, что в ложе все организовано в соответствии с моими пожеланиями.

Вместо обычных восьми стульев в ложе стояло только два. Стулья были поставлены дальше, чем нужно для наилучшего обзора, но это позволяло изолироваться от большинства, если не от всех, посторонних глаз.

Я направился внутрь, но Тея не двинулась с места. Ее заворожила табличка на ложе рядом с нашей.

― Loge du Fantôme de l'Opera¹⁹, ― произнесла она по-французски, и глаза ее расширились. ― Подожди, а какую ложу, ты сказал, что занимаешь обычно?

― Пятую, ― признался я, уже понимая, почему она спросила.

Она схватила меня за руку, ее бархатные пальцы крепко сжали меня. Даже сквозь слои ткани я почувствовал укол чего-то необъяснимого, но Тея, казалось, этого не заметила.

― Ты хочешь сказать, что ты…

Я застонал, понимая, что она будет с удовольствием дразнить меня этим всю оставшуюся ночь.

― Я задолжал Леру деньги ― или он так считал.

― И ты не вернул ему долг?

― Были некоторые споры по поводу обоснованности его претензий. Он считал, что выиграл раунд в пикет²⁰. Я считал его мошенником.

Мягкий смех коснулся моих ушей, как музыка. Я заслужил еще одну улыбку. Даже после катастрофической ситуации в холле.

― Он был мошенником?

― Безусловно. Все писатели такие. ― Я протянул руку к ложе. ― Так что он написал эту чертову книгу и сказал всем, что писал ее с меня.

― Ты, кажется, не возражаешь против использования ложи фантома, ― заметила она, проходя мимо меня в ложу. Я последовал за ней, тихо закрыв дверь от посторонних.

― Возможно, я утащу тебя подальше, к моему тайному озеру, и дам тебе частный урок. Ты бы хотела этого, котёнок?

― Нужен ли мне еще один урок? ― пробормотала она. Она стояла, наполовину скрытая тенью, с наброшенной на плечи пелериной. Даже в тускло освещенной ложе я видел как бьется пульс на ее шее. Пространство потемнело, и во мне забурлила жажда крови. Тея взглянула на меня и отступила на шаг назад, ее тело соприкоснулось с красным атласом на стене. Свет, отраженный от ткани, окрашивал ее бледную кожу в красный оттенок. Я опасался приводить ее сюда, особенно после той идеи, которую она подкинула мне в голову. Для человека и вампира это помещение было слишком тесным. Я изо всех сил старался сохранять дистанцию между нами, пока мы занимали свои места. И все же, несмотря на защитный инстинкт, невидимая рука словно обхватила мое сердце, мягко, но настойчиво притягивая меня к ней.

― Пойдем, ― сказал я низким голосом, ― и я расскажу тебе, откуда Леру черпал свои идеи.

― Это ты? ― догадалась она, беря меня за руку.

Я кивнул, и она рассмеялась.

― Обманщик и вор?

― Не забывай, что он еще и лжец, когда ему это было выгодно, ― сказал я с язвительной улыбкой.

― И он был твоим другом? ― спросила она.

Я придвинул стул и подождал, пока она сядет.

― Лучше сказать ― знакомым. Он не мог выиграть ни в одной игре.

― Но ты все равно с ним играл? ― Ее глаза прищурились от неодобрения, но она все еще улыбалась.

― Кто-то должен был выигывать его деньги, ― сказал я, садясь рядом с ней. ― Почему не я?

― Потому что у тебя денег больше, чем у Бога, ― фыркнула она.

― Да, и я использую их более разумно, ― сказал я ей. В тот вечер, когда Леру потерял значительную часть своего недельного дохода от газеты, я купил свободу женщины по дороге домой. Девственницу продавали на улице. Леру пропил бы эти деньги. А я сделал что-то полезное. Я отвел девственницу в монастырь. Видимо, моя этика осталась в прошлом веке, потому что мне трудно было думать о чем-то еще, кроме Теи и ее проблемной девственности. ― В те времена в Париже за деньги можно было купить все, и такой человек, как Леру, желал всего.

― А как ты стал Призраком? ― Она поправила накидку, прикрывая часть обнаженной кожи, на которую я не мог перестать смотреть.

― У него был талант брать какой-то факт и делать из него сенсацию, ― сказал я ей. ― Водохранилище под нами превратилось в тайное озеро, а проходы были сделаны для того, чтобы призрак мог гулять по театру. Но на самом деле водохранилище существует потому, что раньше здесь были болота.

― А переходы?

― Вампиры любят оперу. Однако она может нас возбуждать, ― сказал я, пожав плечами. ― В первые годы существования оперы приходилось иногда удалять наших гостей-людей, когда какой-нибудь вампир терял контроль над собой.

― Удалять, потому что…― Тея сглотнула и покачала головой. ― Неважно. Я не хочу знать. Как ты думаешь, будут ли проблемы сегодня вечером?

― Сегодня вечером здесь очень мало людей, ― успокоил я ее. ― И теперь есть правила, касающиеся этого. Сейчас не принято водить людей в оперу и осушать их здесь.

― Ну, когда ты так говоришь, ― сухо сказала она. ― Значит, Леру знал, что ты вампир?

― Нет.― Я рассмеялся при мысли о том, чтобы рассказать такому человеку о своем мире. ― Но я подтвердил, что проходы существуют для того, чтобы выводить недееспособных гостей. Он просто подумал, что я имею в виду пьяных.

Она хихикнула, но прежде чем разговор продолжился, свет в зале медленно погас, а затем несколько раз вспыхнул. Тея повернулась от меня к сцене, и все ее лицо озарилось светом.

― Я не могу поверить, что сижу в Парижской опере с самим Призраком.

― Не стоило мне рассказывать тебе эту историю, ― пробормотал я.

― Не волнуйся. ― Она похлопала меня по руке. ― Я придумала, кем мы будем на следующий Хэллоуин.

Я закатил глаза, когда свет погас в последний раз. Внимание Теи было полностью сосредоточено на сцене, когда заиграл оркестр. Ее глаза закрылись, когда музыка зазвучала в зале. Физически она сидела рядом со мной, но ментально перенеслась куда-то в другое место. Когда на сцену вышла солистка и начала исполнять арию, она открыла глаза и повернула голову, чтобы наблюдать за происходящим.

― Жаль, что я не понимаю французского, ― призналась она.

― Она поет о своей любви, которую у нее отняли, ― прошептал я. ― Он ушел на войну и погиб.

Солистка была талантлива, как сказал Буше. Боль нарастала в высоких нотах, когда она рассказывала свою историю.

Это заблуждение, что вампиры лишены чувств. Просто мы давно научились отделять себя от мира смертных, чтобы не испытывать горя и потерь. Пока не попадали в оперу, где уже не могли игнорировать эмоции.

История продолжалась, и на сцену вышел второй солист. Молодой человек вернулся с войны, но он уже не был человеком. Его превратили в вампира, и он не узнал свою любовь. Тея задохнулась, когда он набросился на женщину, и ее рука крепко сжалась на моей. Конечно, Сабина одобрила эту новую постановку.

Тея смотрела с неослабевающим интересом, а я наблюдал за ней. Каждый ее вдох, каждый выдох влиял на меня, усиливая эмоциональный накал, который я испытывал во время каждой сцены. Слезы наполнили ее глаза, когда женщина пряталась от своего потерянного любовника. Она украдкой взглянула в мою сторону, и на ее лице читался ощутимый страх. Биохимическая реакция на оперу заставляла ее кровь петь в жилах, пока я не смог больше сопротивляться.

Я окинул взглядом зал и увидел, что все глаза устремлены на сцену. Все были увлечены успешным дебютом, благодаря чему было легче опуститься на колени перед Теей.

― Что…? ― тихо сказала Тея, когда я отпустил ее руку. Я ответил ей, опустившись перед ней на колени.

― Я здесь, ― прошептал я, снимая перчатки. Я провел голыми ладонями по ее икрам и побудил ее придвинуться к краю кресла. ― Такой послушный котёнок. Смотри на сцену и постарайся, чтобы никто не узнал, чем я здесь занимаюсь.

― Ты не боишься, что Руссо поймают стоящим на коленях? ― поддразнила она шепотом.

― Я бы не хотел, чтобы все мужчины здесь завидовали. Ты пахнешь восхитительно. Можно я прикоснусь к тебе ртом?

Тея резко вдохнула, мгновение колебалась, прежде чем наконец кивнула. Я приподнял ее юбку, позволяя ей задраться на бедрах, и обнаружил, что она сделала то, что я просил. Ее обнаженная киска встретил меня, и я вдохнул ее аромат, прижавшись поцелуем к ее внутренней стороне бедра. Солисты начали петь дуэтом, и его тоска отражала тот голод, который я испытывал сейчас. Я подтянул ее попку к краю сиденья, обхватил руками ее бедра, чтобы удержать равновесие, и коснулся губами ее нежной плоти. Стон вырвался из ее уст, когда мой язык раздвинул ее складочки. Я поднял глаза и увидел, что она напряглась, пытаясь сохранить спокойствие. Ее пальцы вцепились в подлокотники, когда я медленно провел кончиком языка по ее набухшему клитору. Еще один вздох, заглушенный дуэтом для всех, кроме меня. Ее тихие звуки наслаждения смешались с оперным пением, и я обнаружил, что поглощаю ее, отчаянно желая ощутить вкус ее кульминации. Ноги Теи начали дрожать, и она вскрикнула, когда дуэт вступил, заливая мой язык своей влагой.

Я не мог остановиться. Ария перешла в яростную схватку сопрано и тенора, а я сосал и лизал. Тея вцепилась в мои волосы, все ее тело дрожало, когда я крал все больше ее удовольствия. Наконец ее бедра обхватили мою голову, давая понять, что она больше не может терпеть. Но я не мог остановиться. Ее запах подстегивал меня, подгоняемый музыкой, и я переместил губы на мягкую внутреннюю поверхность бедра, обхватившего меня.

Тея со вздохом расслабилась, ее бедра распахнулись, чтобы подарить мне новое искушение.

Дуэт сменился соло, и исполнение тенора, теперь певшего в одиночестве, становилось все более волнительным. Я почувствовал, как его разочарование обжигает меня, не задумываясь, опустил рот к вершине ее внутренней поверхности бедра и совершил непростительное.

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Тея

Возможно, это был поцелуй. Его губы мягко касались моей кожи. От ощущения глаза закрылись, и я прерывисто вдохнула, ожидая боли. Она наступила с ужасающей быстротой, заставив мои руки вцепиться в подлокотники, которые я только что отпустила. Я крепко держалась за них, когда боль переросла в нечто иное. Обжигающий огонь и лед ― мои нервы сработали так быстро, что я не успела обработать то, что почувствовала, пока это не начало распространяться. Сочетание жара и холода нарастало между моих бедер и распространилось до самого сердца. Я чувствовала все ― давление рта Джулиана на мою плоть, кровь, бьющуюся о его зубы, яд, проникающий в мою кровь.

Где-то в глубине души мой мозг протестовал против такого развития событий. Джулиан укусил меня.

Не просто укусил. Он питался.

Я должна была прекратить это, но я не хотела, чтобы это заканчивалось.

Я хотела, чтобы он взял больше. Я хотела, чтобы он взял всю меня.

Новое ощущение расцвело внутри. Оно было одновременно и знакомым, и новым. Сердце увеличивалось в груди, словно оно вот-вот разорвет грудную клетку и вырвется наружу, как моя кровь на языке Джулиана.

Это новое чувство смешивалось с наслаждением, нарастая в темпе крещендо внутри меня.

Ария достигла своей финальной, драматической кульминации, публика разразилась аплодисментами, а я разбилась вдребезги.

Исполнителей уже вызывали на бис, когда я осмелилась открыть глаза. И когда я сделала это, мир был другим. Новым.

Джулиан уже не в первый раз доставлял мне удовольствие, когда в моем организме был яд. Но тогда он использовал руки и рот, чтобы довести меня до кульминации. В этот раз он укусил меня.

Позже будут последствия. Но когда он поднял голову, я увидела, что его глаза черны как обсидиан, а губы окрашены в красный цвет. Прошла секунда, пока мы смотрели друг на друга. Мы перешли черту, и теперь я знала, что ни один из нас не сможет вернуться назад.

А потом Джулиан небрежно встал, вытер рот и сел на свое место. Я замерла на мгновение, пытаясь понять, что же произошло. Когда аплодисменты стихли, опера возобновилась, и я осмелилась взглянуть на него. Его глаза оставались черными, а руки, как и мои несколько минут назад, вцепились в деревянные подлокотники.

― Джулиан, ― прошептала я, потянувшись к его руке, когда мое сердце начало учащенно биться. На этот раз от паники.

― Уходи, ― прорычал он.

― Что? ― В театре было относительно тихо, потому что началась следующая сцена, и несколько голов повернулись в нашу сторону, услышав его.

― Тебе нужно разобраться с этим, ― сказал он низким голосом. ― Иди в туалет и жди, пока не остановится кровотечение.

Я уставилась на него. Любовь, которую я испытывала за мгновение до этого, улетучилась, когда я уставилась на незнакомца рядом со мной.

― Ты…

― Убирайся из этой ложи, пока я тебя не убил, ― сказал он яростным шепотом, не сводя глаз со сцены.

Я, спотыкаясь, поднялась на ноги и выбежала из ложи. Уборная была неподалеку, и я бросилась в нее.

Убедившись, что одна, я закрыла дверь и прижалась к ней. Слезы текли так же сильно и быстро, как и оргазм, который Джулиан подарил мне всего несколько минут назад. Как ни старалась, я все время видела его лицо и выражение нескрываемой ненависти на нем. Именно так он смотрел на меня, когда я впервые увидела его в Сан-Франциско.

Я поняла, что тогда он тоже хотел меня убить. Но не в общепринятом смысле. Все было гораздо сложнее. Джулиан хотел осушить меня.

Он предупреждал меня, чтобы я никогда не предлагала ему свою кровь. Теперь я понимала, почему.

Еще час назад я бы доверила ему свою жизнь. А сейчас?

И чего я ожидала?

Я вытерла слезы, испачкав перчатки тушью. Я не могла сидеть здесь и плакать всю ночь. Я встала и подошла к высокому зеркалу, предназначенному для того, чтобы дамы могли проверить свое платье или чулки. Вместо этого я подняла юбку. Прижав ее к груди, я осмотрела себя и обнаружила, что из раны все еще течет кровь. Я выругалась про себя и подошла к раковине. Намочив полотенце, я протерла место, обнаружив два идеально круглых прокола. Я прижала к ним полотенце, ожидая, когда кровотечение остановится.

Через несколько минут я проверила, остановилось ли оно. Я убедилась, что нигде нет ни капли крови, после чего выбросила полотенце в мусорное ведро. Если Джулиан не смог контролировать себя, то смогут ли другие?

Но я не могла оставаться здесь вечно, а Джулиан уже должен был взять себя в руки. Я отперла дверь и вышла, решив вернуться в третью ложу и потребовать, чтобы мы ушли. Нам нужно было поговорить, пока он не поддался своей ненависти к самому себе. Потому что, несмотря на всю ту бурю эмоций, через которую он меня только что протащил, я наконец-то получила ответ.

Он был моей парой.

Я все еще не понимала, что это значит. Это было просто чувство. Что-то в глубине души подсказывало мне, что это он. Он был тем самым.

Честно говоря, я была не очень рада этому. В основном потому, что я не планировала быть связанной с упрямым и сварливым вампиром. Это я не смогла бы запланировать, даже если бы захотела. Я медленно пошла по коридору, ведущему к ложе, пытаясь решить, какие вопросы задать ему в первую очередь. Я прошла только половину пути, когда в коридоре начали открываться двери. Вокруг меня высыпали гости, направляясь в туалеты или в бар, чтобы выпить в антракте.

Я пробиралась сквозь толпу, стараясь никого случайно не задеть. Я поняла, что оставила свои испачканные перчатки в мусорном ведре в туалете. Обойдя группу людей, я столкнулась с Сабиной.

Она бросила на меня неодобрительный взгляд, когда к ней присоединился массивный мужчина-вампир.

― Тея, что ты здесь делаешь без сопровождения? ― потребовала она.

― Мне не нужен сопровождающий, ― сказала я, закатив глаза. У меня не хватало терпения разбираться с ней. Не сейчас.

― Это она? ― Ее спутник оглядела меня. ― Она ниже ростом, чем я предполагал.

― Сейчас не время, дорогой, ― прошипела она.

Но он широко улыбнулся.

― Вы, должно быть, девушка Джулиана.

Сабина вздрогнула при этом слове.

― Я Доминик Руссо, отец Джулиана, ― пояснил он, не обращая внимания на жену.

― Приятно познакомиться, ― сказала я, проявив вежливость, от которой меня предостерегал Джулиан. Почему это должно было произойти именно сейчас?

― Где мой сын? ― спросил он.

― Надеюсь, он не подбирает новых бродяжек. ― Сабина фыркнула. Затем она замолчала. Ее ноздри раздулись, и она повернулась ко мне. Ее пальцы в перчатках поймали мое запястье и сжали его так крепко, что я подумала, что она может сломать кости. ― Что ты наделала?

― Что? ― Я попыталась отстраниться, понимая, что за мной наблюдают несколько человек. Сейчас я бы отдала все, чтобы отвлечь их. Она не могла знать, что он меня укусил, а если и знала, то какое это имело значение?

― Я чувствую запах…

Ее оборвал крик, за которым последовало еще несколько. Я повернулась и оказалась лицом к лицу с ужасом. Фигуры, одетые в черное, заполнили все лестничные пролеты и стали хватать вампиров. Я заметила красную полосу на груди одного из нападавших, когда он схватил женщину-вампира и воткнул ей в сердце кол.

Все было не так, как в кино. Вампиры умирали. Кровь залила ее вечернее платье, темная кожа приобрела пепельный оттенок, когда она истекла кровью. Затем она затихла. Мужчина повалил ее на землю и бросился на другого вампира.

И тут начался настоящий ад.

Я не знаю, кричала ли я, потому что окружающие заглушили мои крики. Через несколько секунд нападавшие столкнулись с вампирами.

― Уведи ее отсюда, ― приказал Доминик, толкая меня к Сабине. Он двинулся в сторону хаоса. Сабина схватила меня за руку и потащила прочь.

― Мы должны им помочь, ― крикнула я ей.

― У тебя нет ни единого шанса против них, ― ответила она, пока я боролась с ней. ― Это вампиры.

― Но люди в черном…

― Это вампиры, ― повторила она, потянув меня за собой. ― Не могу поверить, что этот день наконец настал. Вот почему ты не должна быть здесь. Кровные линии должны укрепляться, чтобы мы могли сражаться с этими монстрами. А вместо этого я нянчусь с тобой.

Я вырвалась из ее рук.

― Мне не нужна нянька.

Мы смотрели друг на друга с минуту, а затем я наклонила голову, добавляя невысказанную просьбу. Иди.

Она могла сражаться. Я нет. Она была нужна там. А я ― нет.

― Беги, ― прорычала она и бросилась в бой.

Я огляделась в поисках возможного оружия, но ничего не нашла. Я сомневалась, что смогу даже поднять один из старинных канделябров.

Но Сабина не доставила меня в безопасное место. Она увела меня в сторону от боя. Вампир в черном увидел меня и направился ко мне. Его рука сжалась вокруг кола, который он держал в руке. Наверное, неважно, вампир я или нет. Кол в сердце убьет меня.

Я побежала к нашей ложе, молясь, чтобы Джулиан был внутри, но она была пуста. Толкнув дверь, я попыталась удержать ее, но сил не хватило. Как и говорила Сабина. Вампир распахнул дверь, повалив меня на пол.

― Carpe Noctem! ― воскликнул он, поднимая кол.

― Я человек! ― Это была единственная карта, которая у меня была. Но ее было недостаточно, чтобы спасти меня. Она лишь изменила ход игры.

― Человек? ― воскликнул он, возвышаясь надо мной. ― Кто-то притащил закуску. Давайте напомним им, для чего предназначены люди.

Я закричала, когда он схватил меня и поднял на ноги.

― Тебе здесь не место, но ты и так это знала. ― Его глаза были абсолютно черными, и я знала, что ничто не могло меня спасти. ― Твое место на обеденной тарелке.

Он опустил лицо к моей шее, и я приготовилась к боли.

Но боли не последовало.

Вместо этого я рухнула на пол. Подняв голову, я увидела, что тело нападавшего покачивается, а затем падает на меня. Без головы.

Прежде чем он упал на меня, сильные руки подхватили меня с пола и понесли прочь. Я прижалась к груди Джулиана, впитывая ту безопасность, которую ощущала в его объятиях. Да, я все еще доверяла ему. Несмотря на то, что он сделал. Неважно, что он чувствовал по этому поводу. Я знала, что он никогда не сможет причинить мне вреда. Я только что столкнулась с монстром, внутри которого не было человека. Джулиан не был монстром. Неважно, что он сам думал об этом.

Но когда мы дошли до запасного выхода, он остановился.

― Отвези ее ко мне домой и проследи, чтобы никто не проник туда, ― приказал он кому-то.

Я прижалась к нему, когда он попытался передать меня.

― Все в порядке, ― успокаивал он меня. ― Себастьян увезет тебя отсюда.

― Я не уйду без тебя. ― Запротестовала я, пока он ставил меня на ноги. ― Если ты собираешься вернуться туда, то и я тоже.

― Ты такая храбрая, котёнок. Это первое, что мне в тебе понравилось. ― Он схватил меня и сильно прижал к себе. Его губы прижались к моим, и во рту появился сладкий вкус.

Яд.

На этот раз это не было случайностью. Яд струился по мне, и необъяснимая легкость охватила мой мозг. Джулиан передал меня в объятия своего брата.

― Она будет злиться на тебя. ― Себастьян говорил за миллион миль от меня.

― Мне все равно, лишь бы она была жива, ― рявкнул Джулиан. Я попыталась двинуться на звук его голоса, но Себастьян удержал меня.

― Не делай глупостей, ― сказал ему Себастьян, ― вроде того, чтобы тебя убили.

Убили.

В своем затуманенном мозгу я вспомнила то, что видела раньше. Вампиры могут умереть. Я только что наблюдала, как один из них умирает у меня на глазах. Джулиан повернулся, чтобы снова броситься в бой.

― Нет! ― крикнула я. ― Пожалуйста! Я люблю тебя.

Этого было достаточно, чтобы заставить его остановиться. Он повернул голову настолько, что я увидела, что его глаза полностью черные. Он улыбнулся и растворился в хаосе.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Джулиан

Повсюду была смерть, а Тея любила меня. Вкус ее крови сохранялся у меня на языке, когда я бросился в бой. Я спрятал мысль о ней глубоко внутри. Я не мог отвлекаться, но знание того, что где-то там она ждет меня, придавало сил. Вампир в черном направился ко мне, подняв кол. Я подождал, пока он подойдет достаточно близко, чтобы поднять руку для удара. Низко пригнувшись, я крутанулся и ударил его сзади по ногам. Его тело полетело назад, но я уже был на ногах. Я обхватил его за шею и оторвал голову. В нескольких шагах от меня другой вампир бросился к группе гостей, сгрудившихся вместе. Я поднял голову в руках и с силой запустил в него. Она попала вампиру прямо между лопаток. Удар застал его врасплох и дал время группе гостей забежать в театр.

Я выхватил кол из рук нападавшего.

― Спасибо.

Теперь у меня, по крайней мере, было оружие. У нас было на много веков больше опыта в сражениях, чем у нападавших, но их было больше. Я увидел, как мои мать и отец сражаются вместе, чтобы уничтожить небольшую, скоординированную группу террористов. По крайней мере, мои собственные родители умели драться. Здесь было много неподготовленных вампиров. Повсюду валялись тела, не все из которых были вампирами.

Мой взгляд упал на фамильяра, корчившуюся на земле с колом в груди.

― П-п-п…―, ― произнесла она. Ее рука безвольно вытянулась, из губ хлынула кровь. Я опустился на колени и осмотрел ее рану. Кол вошел ей в грудную клетку, раздробив кости. Несколько осколков торчали из тех мест, где плоть была разорвана, обнажая органы. Раны были смертельными. Даже магия не могла ее спасти.

Притянув ее изуродованное тело к себе, я взял ее руку и сжал. Ее магия пульсировала на моей, становясь все слабее с каждым замедляющимся ударом ее сердца. Ее голова откинулась назад, и она выдавила из себя несколько последних слов.

― Возьми. Ее.

Электричество сверкнуло как молния на моей ладони, когда она передала мне свою магию. С последней вспышкой энергии ее тело обмякло.

Ее магия зазвучала во мне, и я осторожно положил ее на залитую кровью плитку. Я уже собирался встать, когда вампир пролетел над моей головой и врезался в стену. Он обмяк, превратившись в груду черной одежды и окровавленных рук. Я обернулся, чтобы поблагодарить неожиданную союзницу, но она уже мчалась к лестнице. Она была одета в черное. Это не кто-то из наших спас меня. Это был один из них.

Какого черта? Я перепрыгнул через тело и стал искать глазами свою спасительницу.

Ее темные волосы разметались по лицу, скрывая его от глаз, когда она убегала. Не задумываясь, я последовал за ней, перепрыгнув через перила и едва не приземлившись на нижнюю ступеньку лестницы. Ее голова слегка повернулась в сторону звука моего приземления. Это был всего лишь взгляд, но его хватило, чтобы остановить меня на месте.

Этого не могло быть.

Вынырнув из оцепенения, я бросился за ней. Я успел сделать шаг, как со второго этажа упало тело, едва не свалив меня с ног. Оно ударилось о ступеньки передо мной с жутким грохотом. Подняв глаза, я увидела Беллами, стоящего у перил.

― Прости, Джулс!

Я кивнул и снова бросился за террористкой, которая спасла мне жизнь. Но ее уже не было. На полу вестибюля лежали тела. Я гадал, сколько погибло, а сколько спаслось. Проходя среди павших, я замечал среди них как знакомые, так и незнакомые лица. За спиной раздались шаги, и я обернулся, чтобы встретить новое нападение.

Но это были мой отец и Бенедикт. Они преодолели расстояние между нами в два длинных шага. Отец обнял меня.

― Слава богам! ― Он отстранился, его лицо было мрачным и изрезанным горем. ― Мы не можем найти Себастьяна.

― Он увез Тею отсюда, ― сказал я им.

― Он ушел? ― прорычал Доминик.

― Я лучший боец, поэтому я остался. Он позаботился о семье.

― Эта твоя смертная…

― Моя пара, ― с рычанием оборвал я его.

Бенедикт встал между нами.

― Мы знаем, где он сейчас, ― сказал он нашему отцу. Он бросил на меня предостерегающий взгляд. ― Давайте убедимся, что они все ушли.

― Отлично, ― пробормотал я.

― Как скажешь.

― Мама? ― спросил я Бенедикта, когда мы зашагали плечом к плечу.

― Она дарит милосердие тем, кто в нем нуждается.

Я сглотнул, вспомнив, как впервые увидел свою мать после битвы. В отличие от мужчин, которые шутили и хвастались после боя, она возвращалась на поле и предлагала смерть всем, кто ее искал. Так я узнал, что ее называли angelus mortis.

Ангел смерти.

Мы держались рядом, осматривая здание в поисках выживших, но их не было. Пару десятков вампиров погибли. Учитывая жестокость нападения, я был удивлен, что их не было больше. Быстрое исполнение и столь же быстрое отступление говорили о том, что это была демонстрация силы, а не полномасштабная атака. Дальше будет хуже.

― Зачем это делать? ― Спросил Бенедикт, изучая тело одного из нападавших. ― Они могли бы напасть, пока мы смотрели оперу, ― запереть нас внутри и сжечь заживо.

Бенедикт, который всегда был политиком, не мог мыслить как воин. Он видел много полей сражений, но военное искусство ускользало от него.

― Они не хотели нас убивать, ― тихо сказал Доминик.

― А это что? ― Мой брат указал на смерть вокруг нас.

― Послание, ― ответил я.

― От кого?

― Я не знаю. ― Я подумал о женщине, которая спасла меня и убежала. Она была одета так же, как и остальные.

Она была одной из них, кем бы они ни были. Я вспомнил их одежду: черная, с одной красной полосой на груди.

― Кажется, на маминой оргии был мужчина в маске, почти точно такой же, как у нападавших. Мать попросила охрану выпроводить его. Кто это был?

― Сейчас не время и не место, ― мрачно сказал отец и тихо добавил: ― Только своим можно доверять.

Бенедикт кивнул, соглашаясь с его словами: только нашей семье можно доверять. После того, что пережил сегодня, я уже не был в этом уверен. Но как и он, я понимал, что с этим нужно подождать.

Доминик молчал, пока мы заканчивали осматривать убитых. На третьем этаже мы обнаружили нашу мать, которая быстро умертвила одного из фамильяров. Рядом лежали несколько вампиров в черном одеянии со смертельными ранами.

― Полагаю, пощады им не будет? ― Спросил Бенедикт, направляясь к ним.

― Нет! ― приказала она, поднимаясь на ноги. Ее черное платье блеснуло в свете, показав на ткани липкие влажные пятна, которые, как я понял, были кровью.

― Раньше ты не делала различий, ― заметил он.

― Чести достойны только воины, ― холодно ответила она. Она подошла к одному из умирающих мужчин и плюнула на него. ― Это трусы.

Никто из нас не стал с ней спорить.

― Кого-нибудь позвали? ― Доминик обхватил ее рукой, притягивая к себе. Смерть всегда обнажала заботливые стороны каждого.

― В этом не было необходимости. Все были здесь, ― сказала она категорично. ― Буше занимается людьми, которые присутствовали в театре. А Совет собирается для обсуждения дальнейших действий.

Доминик огляделся и вздохнул.

― Вот это бардак.

Она устало улыбнулась ему и отстранилась. Подойдя к Бенедикту, она некоторое время рассматривала его, прежде чем крепко обнять. Она замешкалась, когда подошла ко мне, но злость, которую я чувствовал раньше, исчезла. Ее стерло произошедшее.

― Мама, ― мягко сказал я.

― Сын.

Я обнял ее, зная, что наши разногласия никогда не помешают тому, чем мы были друг для друга ― семье.

Сабина отстранилась и огляделась вокруг, выражение ее лица стало паническим.

― Себастьян?

― С ним все в порядке, ― сказал мой отец, бросив на меня взгляд. ― Он позаботился о безопасности пары нашего сына.

Глаза Сабины прищурились, но она ничего не сказала.

― Ты не выглядишь удивленной, любовь моя. Я нахожу это откровение шокирующим. ― Он взглянул на моего брата. ― Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит?

― Позже, ― резко сказала она, когда к нам подошла группа хорошо одетых вампиров. На них не было ни пятнышка крови, ни единого лишнего волоска. Похоже, Совет вампиров предоставил другим честь вести битвы.

― Сабина, Доминик, ― мрачно поприветствовала их самая высокая женщина. ― Сегодня вечером мы поговорим с каждым чистокровным сиром.

― Конечно, ― сказала Сабина, опустив глаза в неожиданном знаке признания.

― Ваши сыновья пока не нужны, ― продолжила она, ― на данный момент.

Мне не понравилось, как это прозвучало, но я был более чем счастлив убраться отсюда.

― Я отвезу тебя домой, ― предложил Бенедикт. ― Полагаю, Себастьян взял твою машину.

― Возможно. ― Я надеялся, что он позволил Филиппу сесть за руль.

Мой брат оставил свой Mercedes на ближайшей парковке. Я остановился, увидев светлый салон, и поморщился.

― Боюсь, я испачкаю твои сидения.

― Я тоже, ― сказал он, пожав плечами.

― Ты слишком долго был во Франции, ― пробормотал я, опускаясь на пассажирское сиденье. Я застегнул ремень безопасности и потянулся в нагрудный карман за перчатками. Натянув их на окровавленные руки, я почувствовал, как ослабела свежая магия.

― Ты снял перчатки, ― негромко заметил Бенедикт.

― Это было необходимо, ― сказал я ему. ― Женщина-фамильяр перед смертью передала мне свою магию. Прошло уже много времени с тех пор… ― Это было необычно, когда фамильяр передавал вампиру свою магию целиком. Женщина, которая умерла у меня на руках сегодня ночью, видимо, считала, что у нее нет другого выхода.

― Если бы ты женился на фамильяре, ты бы получил доступ к ее магии. ― Он не отрывал глаз от дороги. ― Это могло бы все изменить.

― Для чего? ― спросил я. Даже сейчас, после всего, что произошло, моя семья хотела женить меня в соответствии с традициями.

― Для того, что произошло сегодня ночью. ― Он прочистил горло. ― Ты сказал, что на вечеринке у матери был один. Теперь вот это. Я знал, что что-то назревает, но не ожидал насилия.

― Назревает?

― Среди некоторых вампиров ходят разговоры, что мы стали слишком мягкими. У каждого есть свое мнение. Кто бы они ни были, похоже, что они поддерживают более радикальные взгляды. Они хотят, чтобы мы вернули себе ночь.

― Carpe Noctem, ― пробормотал я.

Бенедикт поднял бровь.

― Это кричал вампир, который ворвался на мамину вечеринку.

― Это нападение, ― сказал он, сделав глубокий вдох, прежде чем сказать то, что я уже знал. ― Оно было спланировано. У них наверняка есть свои люди в наших кругах.

Я колебался, разрываясь между тем, чтобы рассказать ему, кого видел на лестнице, и тем, чтобы промолчать. Не успел я принять решение, как он продолжил:

― А если будет еще одно нападение?

― Мы снова будем сражаться. ― Мы все видели достаточно войн, чтобы знать это.

Бенедикт остановил машину перед домом. Я поднял голову и увидел, что в окне студии горит свет. Я не мог видеть Тею, но знал, что она там.

― Мне зайти? ― спросил он.

Я покачал головой. Похлопав его по плечу, я заставил себя улыбнуться.

― Ты можешь отвезти Себастьяна домой? Я хочу побыть наедине с Теей. Она никогда не видела ничего подобного.

― Да, ― сказал он нерешительно, ― но, Джулиан, будь осторожен.

― Я и так осторожен, ― жестко сказал я.

― Эта история со спариванием… ― Он нервно посмотрел на меня. ― Ты не можешь ожидать, что семья примет это. Ты знаешь, что они не примут, особенно если связь не…

― Спасибо за заботу, ― остановил я его и открыл дверь своей машины. Проходившая мимо пара уставилась на мою испачканную кровью одежду. Мне нужно было зайти в дом и привести себя в порядок, прежде чем идти к ней. Последнее, что нужно было Тее, ― это увидеть доказательства насилия, с которым я столкнулся.

― Джулиан, ― позвал меня Бенедикт, и я наклонился к окну, ― она действительно того стоит?

Я оглянулся на теплый свет окна и уловил в воздухе тихие звуки виолончели. Я закрыл дверь, ответив однозначным «да».

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Тея

Виолончель не могла успокоить меня. Я сидела в балетной студии. Что-то здесь напоминало мне о занятиях с оркестром или о том, как я подглядывала за Оливией во время репетиций. Это место больше напоминало дом, чем Париж в данный момент. Как только Себастьян привез меня сюда, я сменила вечернее платье на шелковый халат, притащила в комнату пуфик и начала играть. Берлиоз позаботился о том, чтобы инструмент прибыл в идеальном состоянии, уже прекрасно настроенным, и я была благодарна ему за внимание к деталям.

Смычок приятно лежал в руке, и я начала играть все произведения, которые помнила. Босые ноги на холодном деревянном полу казались ледяными, но мне было все равно. Я была полна решимости вырваться из тюрьмы ожидания. Было время, когда музыки было достаточно, чтобы перенестись в другое место и время. Сегодня же мои мысли и сердце постоянно возвращались к Джулиану, где бы он ни находился. Заверения Себастьяна в том, что он справится сам, лишь напоминали мне о том, что человек, которого я люблю, борется с теми, кто хочет его смерти. Что, если они заберут его у меня?

Что, если они заберут мою пару?

Не задумываясь, я начала играть Шуберта ― произведение, которое я исполняла в тот вечер, когда встретила Джулиана. Смерть и дева. Это почти заставило меня рассмеяться. Я закрыла глаза и позволила паническим нотам музыки отразить волнение, бурлящее внутри меня. Она сменялась то грустной тоской, то страхом, то чем-то похожим на погоню. Я следовала за ней, мое сердце взлетало и разбивалось вместе с партитурой. Началось анданте с движением, и слезы обожгли мне глаза. Я отказывалась их открывать. Я отказывалась плакать, пока…

Джулиан был рядом со мной. Он нежно положил руку мне на плечо и прошептал:

― Не останавливайся.

Я настолько погрузилась в свои мысли и музыку, что не услышала, как открылась дверь. Я выполнила его просьбу. Я продолжала играть, а он стоял на коленях позади меня и упирался лбом в мое плечо. Я посмотрела в зеркало сквозь мокрые ресницы. Он снял смокинг, его волосы были мокрыми, как будто он только что принял душ. И тут меня осенило, почему он хотел немедленно помыться. Мой смычок на мгновение соскользнул, расколов воздух пропущенной нотой. Джулиан не сдвинулся с места. Я продолжила. Он выглядел так, словно молился. Так ли это? Позже я спрошу его о том, что он потерял сегодня. Вернее, что потеряли мы, потому что любое горе, которое он нес, теперь было и моим.

Завершив анданте, я приостановилась, и он поцеловал меня в спину.

― Продолжай играть, котёнок.

Жар его губ задержался на моей коже, шелк не мог сравниться с его поцелуем. Я продолжала. Теперь, когда он был здесь, когда я могла чувствовать его, с каждым мгновением игры я все больше погружалась в состояние покоя.

Через несколько минут рука обхватила мою талию. Я почти не заметила, пока его руки не стянули с моих плеч халат. Я закрыла глаза, когда прохладный воздух коснулся моей обнаженной кожи. Под халатом ничего не было, и Джулиан издал легкое шипение одобрения.

― Продолжай, ― приказал он мне. Его рот прошелся вдоль моего позвоночника. Я вздохнула, стараясь не дрожать, когда он целовал мою обнаженную кожу. Он не торопился, поклоняясь моей плоти, пока медленно не вернулся к шее. Я почувствовала, как он клыком провел по моему плечу, и вдохнула сильнее. Я не знала, смогу ли продолжать играть, если он укусит меня. У меня запульсировала сердцевина при мысли о том, что он будет питаться мной, пока я играю для него, и из меня вырвался тихий стон. Он сделал паузу, позволив клыкам прижаться к моей коже, а затем поцеловал это место.

Не укусил.

Он переместил свой рот к моему уху и заговорил достаточно громко, чтобы я услышала его сквозь музыку.

― Я представлял себе это с того момента, как увидел, как ты играешь. Открой глаза, я хочу чтобы ты смотрела.

Я глубоко вдохнула и позволила глазам распахнуться. Джулиан прижался лбом к моему плечу и провел рукой вниз. Его пальцы раздвинули меня, и я чуть не пропустила ноту.

― Может, мне остановиться? ― спросил он.

Я покачала головой, решительно настроенная продолжать. Он поднял голову, его глаза встретились с моими, и тогда он начал двигаться. Его пальцы танцевали по моей набухшей плоти. Я не могла видеть их за отражением виолончели, которая закрывала от меня все, кроме плеч. Но я чувствовала каждое движение. Музыка нарастала внутри меня, поднимаясь и принося с собой серию пульсаций стаккато. Каждый такт наслаждения был неистовым и увлекающим все выше. Я подумала об опере, о его клыках внутри меня и потеряла контроль над собой. Смычок упал на пол. Я потянулась за спину и обхватила Джулиана за шею, пока он соединял воедино последние такты нашего дуэта.

Крики лились с моих губ, когда он довел меня до крещендо и обнял, пока я растворялась в его музыке.

Когда остался лишь томительный ритм моего пульса, он вернул меня в устойчивое положение и взял виолончель из моих рук. Я увидела себя в зеркале. Цветочный шелк под моими раздвинутыми ногами, мою киску, сверкающую от влажного жара кульминации, и каждый сантиметр моего обнаженного тела. Я уставилась на незнакомку, которую увидела там.

Она танцевала со смертью.

Она познала желание.

Она жаждала запретного.

Джулиан вернулся и встал позади меня, положив руки мне на плечи и поглощая глазами мое выставленное напоказ тело. Я позволила себе такое же удовольствие. Его невозможно было принять за человека. У него было тело древнего бога, а не смертного. Его мускулистая грудь была так четко очерчена, так идеально выточена, что казалось, будто его изваяли из мрамора. Он был просто совершенством.

Между нами не было слов. Но во мне росло что-то еще. Не тот постоянный голод, который я испытывала от его прикосновений. Это было всегда. Это ощущение поселилось в моей груди, пока мы молча наблюдали друг за другом. Оно расцветало и ширилось, пока я не почувствовала, что вот-вот взорвусь. Я менялась. Я не могла этого отрицать. Да и не стала бы.

Я знала, чего хочу.

Я осторожно положила ладонь на руку, лежащую на моем плече. Его ноздри дернулись от этого дерзкого прикосновения, но он не отстранился. Это было самое интимное сообщение, которое я могла ему послать.

В моих руках не было магии. Я не могла предложить ничего. Я могла дать ему только одно ― себя.

Каждую частичку себя. Мое сердце, мою душу, мое тело, а вместе с ним и мое будущее.

― Отнеси меня в постель, ― прошептала я.

Джулиан оставался неподвижным. Мышцы на его челюсти сжались, но он не скрывал битвы в своих глазах. Он отпустил меня и отошел. Мое сердце разрывалось на части, пока он не обошел табурет и не поднял меня с него. Он заключил меня в свои сильные объятия, я обхватила его ногами за талию, и его рот нашел мой. Я обвила его шею руками, прижимаясь к его коже своей обнаженной киской. Он не колебался и не останавливался, пока нес меня из студии в спальню.

Он осторожно положил меня на кровать и замер.

Я потянулась, перекатившись на живот, и потянулась к шнурку его шелковой пижамы. Он молчал, пока я распускала шнурок и стаскивала брюки с его узких бедер. Его эрекция вырвалась на свободу, и я опустилась на колени. Взяв его член в руку, я поглаживала его, опустившись на него ртом. Каждый мускул его тела напрягся, пока я доставляла ему удовольствие. Рука вцепилась в мои волосы, пытаясь замедлить мои движения, но я не останавливалась. Я не могла. Все, чего я хотела, ― это стереть его воспоминания о сегодняшней ночи, хотя бы на краткий миг.

Его пальцы сжались, но я продолжала, пока рык не разорвал воздух. Мгновение спустя я оказалась в воздухе, и он швырнул меня на спину. Он набросился на меня, его сильные руки обхватили мое тело, нависая надо мной. Мои ноги раздвинулись в знак приветствия. Джулиан поднял голову и глубоко вдохнул, втягивая воздух. Когда он посмотрел на меня, его глаза были черными.

Я понятия не имела, что делаю. Я могла полагаться только на инстинкт. Я приподняла бедра, чтобы прижаться к нему, и его рот открылся. Клыки заблестели, и я напряглась.

Я знала, чего хочу: быть его любым способом, каким он хотел меня.

Я повернула голову в сторону, предлагая ему свою шею. Краем глаза я увидела, как на его лице промелькнула агония. Он протянул руку и взял меня за подбородок. Я закрыл глаза, приготовившись к его укусу. Но вместо этого он повернул мое лицо к себе.

― Нет, котёнок, ― жестко сказал он. ― Не так.

Я открыла глаза и утонула в черных озерах его глаз.

― Я твоя пара, Джулиан. Я твоя. Вся я. Мое тело. Моя кровь. Ты можешь взять и то, и другое. Ты можешь взять все.

Его рот прижался к моему. Клык прикусил мою губу, и железный привкус наполнил мой рот, когда поцелуй стал еще глубже. Я не знала, хотел ли он пролить мою кровь или это вышло случайно, но мне было все равно.

Джулиан сдвинулся, его вес прижался ко мне, и тут я почувствовала его руку у себя между ног. Я застонала в поцелуе, когда его большой палец провел по моему клитору. Затем он исчез. Не успела я вскрикнуть, как его коснулось что-то более мягкое и большое. Я настолько потерялась в поцелуе, что только через мгновение поняла, что это. Он прижался к моему входу, и я задыхалась. Джулиан отпрянул назад и смотрел на меня, проводя кончиком своего члена по моему клитору.

Его дыхание было неровным, а глаза оставались черными, пока я дрожала под ним.

― Ты не знаешь, о чем просишь, ― хрипло сказал он. ― Ты не знаешь, от чего отказываешься.

Я сглотнула. С тех пор как я узнала правду, я больше ни о чем не думала. Я поняла.

― Я хочу этого, ― прошептала я. ― Я выбираю тебя. Я выбираю быть связанной с тобой.

Его глаза закрылись, а затем он очень медленно прижался ко мне. Мое тело запротестовало, и там, где он еще не проник в меня, вспыхнуло пламя. Я вцепилась пальцами в простыни, сжимая в кулаках ткань в ожидании, пока он заберет последнюю частичку моей невинности.

Джулиан приблизил свои губы к моим и целовал меня до тех пор, пока у меня не перехватило дыхание. Пламя погасло, когда он снова начал ласкать меня.

― Я никогда тебя не заслужу.

― Я уже принадлежу тебе, ― яростно сказала я. Мне еще многое предстояло узнать о нем. Я лишь мельком видела некоторые тени его прошлого, но с каждой секундой все больше убеждалась, что моя жизнь неразрывно связана с его. Лоб Джулиана прижался к моему, и он медленно вошел в меня. Я затаила дыхание, ожидая, что боль пройдет, и вскоре она исчезла.

Открыв глаза, я увидела его голубые глаза, смотревшие на меня. В них горела печаль.

― Я не могу, ― сказал он и прервал меня, когда я открыла рот, чтобы добавить: ― Я не возьму тебя, Тея.

Острая боль пронзила меня, и через мгновение по моим щекам покатились слезы от его отказа. Он отвернулся, и я почувствовала накрывающую меня волну неловкости, что оказалась такой жалкой.

Я попыталась вывернуться из-под него, но он крепко держал меня.

― Я не уйду, ― повторил он, снова разбивая мне сердце, ― потому что я люблю тебя.

А потом он протянул руку и прижал свою ладонь к моей.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Джулиан

Я никогда раньше не держал за руку любимого человека. В то время как все мое тело боролось за то, чтобы взять ее, в этом простом прикосновении было что-то такое, что изменило все. По щекам Теи катились слезы.

Она повернула голову в сторону и уставилась на наши руки. Наклонившись, я поцеловал слезы на ее лице. Через мгновение я перевернулся на бок и обнял ее. Я прижал ее к себе и взял обе ее руки. Переплетя свои пальцы с ее, я держал ее так, пока ее неровное дыхание не успокоилось.

― Я знаю, что это не то, чего ты хотела, ― пробормотал я ей в волосы, ― но для вампира это гораздо интимнее.

Она издала тихий, ничего не выражающий звук и сжала пальцы.

― Объясни еще раз, почему?

― Может быть, это просто легенда. Есть истории, более древние, чем я, ― добавил я.

― В это трудно поверить, ― поддразнила она меня, но ее слова прозвучали горько. ― Истории о чем?

― О первой магии, ― прошептал я. ― Когда я был ребенком, много веков назад, моя мама рассказывала мне о том времени, когда магия пульсировала в человеческой крови. Тогда магия была самой жизнью. ― Я поднял наши соединенные правые руки и отпустил ее. Указывая на линии, я продолжил: ― Ты могла увидеть магию в линиях своей ладони.

― Как при чтении по ладони? ― скептически спросила она.

― Я считаю, что чтение по ладони растет корнями оттуда, так что да, в некотором смысле. Линии на ладони соответствовали различным силам ― силе стихий, земной, сексуальной…

― Сексуальные силы? ― перебила она со смехом в голосе.

Я немного расслабился, услышав это.

― Да, влечение когда-то было уделом ведьм. Когда магия исчезла, она все еще оставалась в жилах тысяч ведьм, но большинство из них не могли получить к ней доступ.

― Значит, фамильяры действительно не могут использовать свою магию?

― Настоящую магию. Только заклинания и зелья, которые передавались из поколения в поколение.

― Но какое отношение это имеет к вампирам? Я знаю, что вы постоянно спорите друг с другом о том, кто из вас появился первым.

― В какой-то степени это правда, ― согласился я. ― Однако я всегда считал, что первыми появились ведьмы.

Она слегка повернулась, чтобы посмотреть на меня.

― Правда?

― По-моему, это более логично. Я поднес ее руку к губам и поцеловал. ― Но как бы то ни было, это всего лишь легенды. Вероятно, есть множество научных причин, по которым магия почти исчезла.

― Но это печально, ― тихо сказала она. ― Чувствовать, что ты лишь половина того, кем тебе суждено быть.

Я замолчал. Может быть, я вовсе не смог отвлечь ее внимание.

― В тебе есть все, что нужно, и ты только начинаешь раскрываться.

― Но я никогда не стану твоей парой. ― Она перевела взгляд на стену в противоположном конце комнаты. Секунды текли за секундами, пока я пытался придумать, что ей ответить. Но это оказалось невозможным. Как, черт возьми, я должен был сказать ей, что она не права?

Я не мог, потому что знал, что она права.

Был только один способ сделать это. Я не мог поверить, что я вообще об этом думаю. Это было сумасшествием, но мы тоже сойдем с ума, если не найдем способ решить нашу проблему. Мы были на перепутье. Мы должны были выбрать путь.

― Тея, есть способ.

Я услышал, как у нее перехватило дыхание. Прошло мгновение, и она сказала:

― Я слушаю.

― Если бы ты не была девственницей, ― медленно начал я, ― то не было бы никакого риска…

― Тогда трахни меня уже, ― прорычала она. Она отпустила мои руки и перевернулась лицом ко мне.

― Я не могу, ― повторил я свои прежние слова. В ее глазах мелькнула боль.

― Не понимаю, как я должна лишиться девственности, если ты не хочешь этого делать, ― вызывающе сказала она.

Она действительно принадлежала мне. Гордость захлестнула меня, когда я смотрел на мою пару, которую я и не мечтал когда-либо встретить. Но сейчас было не время демонстрировать свои чувства. Не сейчас, когда мне предстояло рассказать все в мельчайших подробностях.

― Я никогда не стану тем, кто сделает это, котёнок.

Ее лицо ничего не выражало. Она несколько раз моргнула и продолжала смотреть.

― Я не понимаю.

― Я думаю, что понимаешь, ― осторожно сказал я. Я приготовился к приливу яростного гнева и нацепил на лицо приторную улыбку. ― Я уверен, что найдется сколько угодно мужчин, готовых помочь тебе в этом вопросе.

От шока у нее приоткрылся рот, и она прошипела:

― Ты хочешь, чтобы я нашла какого-нибудь парня, который бы меня трахнул?

Я не почувствовал ни капли веселья, которое обычно испытывал, когда она ругалась. Я не мог. Просто услышав, как она произнесла это вслух, я был на грани насилия.

― Я хочу взять тебя как свою пару, ― сказал я напряженным тоном.

― Я могу на это согласиться. ― Тея приподнялась на кровати и скрестила ноги, предоставив мне возможность взглянуть на то, о чем шла речь. Я застонал, схватил подушку и бросил ее ей на колени.

― Я не могу думать, когда смотрю на это.

― В таком случае. ― Она подняла подушку и бросила ее на пол. ― Ты действительно не против разделить мое тело с другим мужчиной?

Я успел пересечь комнату, прежде чем она моргнула. Мой кулак врезался в гипсовую стену, а мозг представлял, что я сделаю с мужчиной, который хоть пальцем ее тронет.

― Это один из вариантов ответа, ― сказала она из-за моей спины. ― Джулиан, я не собираюсь спать с другим мужчиной. Я не сделаю этого с тобой.

Я вынул руку из дыры, штукатурка осыпалась на пол, и стряхнул с нее пыль. Я расправил плечи и повернулся к ней лицом, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным.

― Я даю тебе свое благословение.

― К черту твое благословение, ― крикнула она. ― Я ждала тебя всю жизнь. Я знала это, когда мы встретились. Должен быть другой выход.

― Целомудрие ― это второй вариант, ― сухо сказал я.

― Сомневаюсь, ― ответила она. Тея сползла с кровати и подошла ко мне. ― Когда-нибудь ты сорвешься. Я знаю, потому что ты сделал это сегодня ночью. Ты планировала питаться мной?

Я сглотнул, мои мысли потемнели.

― Нет.

― Именно. ― Она скрестила руки на груди. ― Это лишь вопрос времени.

― Это звучит как вызов, котёнок. ― Моя ладонь дернулась, когда я обдумывал, как лучше помочь ей понять границы в этом вопросе.

― Нет. Это здравый смысл. ― Она прерывисто вздохнула. ― Ты чуть не взял меня сегодня ночью.

― Я знаю, ― с горечью сказал я.

― Не стоит так радоваться этому, ― пробормотала она с сарказмом.

― Я и не радуюсь. — Я зашагал по полу, бросая на нее взгляды. ― Это несправедливо по отношению к тебе.

― Это несправедливо по отношению к нам обоим, ― поправила она меня. ― Я знаю, ты тоже будешь привязан ко мне.

Я фыркнул.

― Меня это не волнует. Как только я увидел тебя, я понял, что либо буду защищать тебя до тех пор, пока ты не покинешь этот мир, либо…

― Либо? ― спросила она.

Я повернулся так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

― Я знал, что буду тем, кто заберет тебя из этого мира.

Она даже не вздрогнула.

― Я уже говорила тебе. Я полностью твоя. Если это…

― Черт, ― прервал я ее. Неужели все зашло слишком далеко? Не могла же она действительно иметь в виду то, о чем говорила. ― Ты уже говоришь как привязанная. Представляешь, насколько хуже станет?

― Представляю, и я готова рискнуть.

― Ты такая безумно упрямая, ― сказал я сквозь стиснутые зубы.

Она пожала плечами.

― Может быть, а может быть, я просто больше верю в нас.

Я потерял последние крупицы терпения, которое позволяло мне себя контролировать. Секунду назад она бросила мне вызов через всю комнату, а теперь я был всего в нескольких дюймах от нее.

― Я никогда не привяжу тебя, ― прорычал я.

Ее глаза расширились, и я понял, что пугаю ее. Хорошо, может быть, она наконец-то услышит меня.

― Я никогда не буду смотреть, как связывают еще одного моего любимого человека.

Ее нижняя губа задрожала, когда она обдумывала сказанное, и тогда она задала очевидный вопрос.

― Что ты имеешь в виду, говоря о ком-то другом?

Я мысленно увидел женщину, бегущую вниз по ступенькам оперы. Я закрыл глаза.

― Моя сестра, ― тихо сказал я. ― Камилла была привязана к своему мужу. Это закончилось… плохо.

На этот раз она промолчала. Откровение об этом, казалось, заглушило все ее доводы. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

― Думаю, мне нужно побыть одной.

― Я понимаю, ― сухо сказал я. Я прошел в ванную и взял халат. ― Я буду поблизости.

Тея не смотрела на меня, пока я надевал его и направлялся к двери. Я прошел всего несколько шагов, прежде чем вернулся к ней. Подняв ее подбородок указательным пальцем, я некоторое время изучал ее.

― Мы найдем способ.

― Я очень хочу тебе верить. ― Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной.

Я провел большим пальцем по ее нижней губе.

― Я найду немного вина. Может быть, что-нибудь поесть.

Она кивнула, но отказалась смотреть на меня.

Оставлять ее было больнее, чем все те раны, которые я получил на полях сражений за многие века ― а я получил не одно ранение, которое убило бы человека. Все менялось. Я чувствовал это в постели. Спаривание пыталось закрепиться. Даже когда я держал ее руки. Но я сопротивлялся. В наказание меня словно разрывало на части. Я закрыл дверь в спальню и направился к лестнице. Чем дальше я от нее уходил, тем легче было оправдать свое решение. Когда я дошел до последней ступеньки, я был уверен, что поступил правильно. Но не успел я дойти до кухни, как раздался звонок в дверь.

Хьюз появился, как будто его позвали. Он остановился, заметив меня в шелковом халате.

― Может быть, мне открыть дверь? ― предложил он.

― Не возражаю.

Он кивнул и направился к входной двери, когда снова раздался звонок. Кто бы это ни был, ему явно не хватало терпения…

Когда Хьюз открыл дверь и поприветствовал своих гостей, я замер на месте.

Моя мать, все еще одетая в окровавленное бальное платье, стояла там в окружении других членов Совета вампиров. Она увидела меня в дверях, и ее глаза прищурились от того, что я был раздет.

Я как никогда сожалел, что у меня нет таких навыков общения, как у Бенедикта. Как бы то ни было, я нахмурился. Завязав потуже халат, босой, я направился к ним.

― Мне пригласить их, сэр? ― тихо спросил Хьюз, когда я подошел к нему.

― Я сам разберусь, ― ответил я. ― Почему бы тебе не найти для нас бутылку вина? Вообще-то, найди нам парочку.

Я подождал, пока Хьюз уйдет, и жестом пригласил их войти.

― Входите. Полагаю, вы пришли поговорить со мной.

― Да, ― торжественно произнес один из древних вампиров. Он оглядел меня с ног до головы. ― Если ты не занят.

― Я не занят. ― Меня отослала… моя пара. Моя пара, которая отказывалась слышать голос разума. Моя пара, которая чувствовала себя отвергнутой.

Я направился в прилегающую гостиную, но мама прочистила горло.

― Может быть, где-нибудь в более уединенном месте?

Я провел их в официальную гостиную и закрыл за нами двери. Жестом пригласив их сесть, я остался стоять. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то из них устроился здесь поудобнее.

― Речь идет о том, что произошло сегодня вечером?

― И да, и нет, ― загадочно ответил один из членов Совета.

― Спасибо, что прояснили ситуацию. ― Я подошел к барной стойке и налил себе немного виски, которое оставили мне братья.

― Речь идет об Обрядах, ― осторожно сказала мама.

Конечно. Я сделал затяжной глоток своего напитка, а затем повернулся к ней.

― Уже? Ты же только что провела один.

Ее глаза убийственно сверкнули, когда я дал понять, что знаю о том, что произошло в Salon Du Rouge.

― Как ты знаешь, Обряды проводятся для улучшения нашего рода и укрепления наших союзов с магическим сообществом, ― сказал старый вампир с носом, похожим на заостренный кол.

― Да, я знаю, что это такое, ― нетерпеливо сказал я. ― Вы собираетесь сегодня вечером посетить каждого вампира, не состоящего в браке, и прочитать ему лекцию?

Я посмотрел на мать, чтобы убедиться, что я понимаю, что происходит, но она отвернулась, скрыв лицо тенью. Мгновение спустя я понял, почему. Она знала, почему они здесь.

― В этом нет необходимости, ― сказал член Совета. ― Ты единственный, кто противодействует закону.

― Закону? ― Я чуть не поперхнулся виски. ― Когда Обряды стали законом?

― Час назад, ― холодно ответил он.

Мои пальцы сжались вокруг стакана. Я едва успел опомниться, как он разбился вдребезги. Я был слишком занят тем, что она сказала дальше.

― И мы здесь для того, чтобы вынести тебе последнее предупреждение.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Тея

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями, прежде чем поняла, что оттолкнув его, я ничего не добьюсь. Да, его план был глупым. Нет, я не стала бы спать с кем-то другим только для того, чтобы расчистить путь к тому, чтобы мы были вместе. Я понятия не имела, к чему это приведет, но мы ничего не добьемся, если не будем вместе решать наши проблемы.

Я подошла к шкафу и оделась на случай, если дверной звонок, который я услышала ранее, означал приход гостей.

Меньше всего мне хотелось входить в комнату, полную вампиров, полуголой. Я натянула дизайнерские джинсы, которые выбрала Жаклин, затем нашла мягкий кашемировый свитер. Надев бархатные балетки, я уже почти вышла из спальни, когда услышала сигнал на телефоне.

Я поставила его на зарядку после возвращения из оперы, решив позвонить маме, когда в Калифорнии наступит подходящее время. После того, что я пережила сегодня, я пожалела, что не позвонила ей раньше.

Возможно, она все еще злится на меня за то, что я взяла отпуск, но мне было все равно. Жизнь была коротка. Сегодня вечером я наблюдала за этим жизненным уроком из первого ряда.

Я отключила телефон от зарядки и увидела полдюжины пропущенных звонков от нее. Не успела я перезвонить, как телефон снова завибрировал.

― Мама? ― Я быстро ответила. ― Мне так жаль. Я собиралась позвонить тебе через некоторое время.

― Я говорю с Теей Мельбурн? ― спросил меня незнакомый голос.

Я замерла, сердце подскочило к горлу. Я кивнула.

― Эм, здравствуйте? ― сказал незнакомец.

― О! ― испугалась я. ― Да, это Тея. ― Я посмотрела на экран и увидела, что звонок точно был с маминого телефона. Сердце из моего горла упало на пол.

― Это больница Святого Иоанна. Пациентка была доставлена в приемный покой, и мы обнаружили, что этот номер указан в качестве ее контактного телефона. Вы знаете владельца этого телефона?

― Это моя мама, ― прошептала я, сжимая телефон, словно он мог удержать меня.

― Вы не могли бы приехать в больницу?

― Я в Париже. ― Острая боль пронизывала мои слова. Я боролась с паникой. ― Что-то случилось?

― Обычно врач объясняет все лично, но я полагаю, что вам потребуется время, чтобы добраться сюда. ― Я услышала, как пальцы набирают текст на клавиатуре. Как кто-то может работать в режиме многозадачности в такое время?

― Моя мама умерла? ― пролепетала я.

― О, сладкая, нет! ― мягко сказала она. ― Но она пока не очнулась. Врачи пытаются выяснить, что произошло. Может, попросить их позвонить тебе, когда они выяснят больше?

― Да, ― сказала я так тихо, что не была уверена, что она меня услышит.

― И можно ли им звонить, когда у них будет минутка?

― Как только они что-нибудь выяснят, ― сказала я и начала действовать. Я уже вышла из спальни и мчалась к лестнице. Я замерла, увидев, что несколько человек уходят. Когда Хьюз проводил их взглядом, я узнала темные, идеально уложенные волосы той, что шла сзади. ― Я уже в пути.

Сабина обернулась на мой голос, ее взгляд пригвоздил меня к месту. От ее взгляда по мне пробежал холодок. Но она ничего не сказала. Она просто пробормотала что-то Хьюзу и отошла за спины других гостей.

― Я передам врачам, ― сказала медсестра на другом конце провода.

― Спасибо. ― Я завершила звонок и бросилась вниз по лестнице.

― Где он? ― Спросил я Хьюза.

― В гостиной. ― Но я уже мчалась по коридору. ― Я могу чем-то помочь, мадемуазель?

Я покачала головой, сердце колотилось, когда я завернула за угол и увидела Джулиана, смотрящего сквозь окно в сверкающую ночь.

― Моя мама, ― сказала я, задыхаясь. Я едва сдерживала слезы. ― Мне очень жаль. Мне нужно срочно вернуться домой. Мне звонили из больницы.

Джулиан не повернулся ко мне. Он продолжал смотреть в окно. Его ладонь легла на раму, и я снова попыталась привлечь его внимание:

― Моя мама! Слушай, я знаю, что мы ссоримся, но…

― Мы не ссоримся, ― тихо сказал он. ― Это то, что ты думаешь?

Я сделала паузу, не зная, как ответить на этот вопрос.

― Послушай, это неважно. Моя мама в больнице. Мне нужно быть с ней.

― Я понимаю. ― Джулиан не смотрел на меня, когда говорил. Он прошел мимо меня и поставил пару бокалов на барную стойку. Я смотрела на его окровавленную ладонь, пытаясь понять, как он поранился и почему так странно себя ведет.

― Похоже, тебе тоже надо в больницу. ― Я подошла к нему, но он продолжал смотреть мимо меня.

― Джулиан?

― Заживет, ― пренебрежительно сказал он. ― Итак. Тебе нужно домой.

― Да, мы можем уехать? ― спросила я.

Наступила пауза, прежде чем он ответил:

― Боюсь, мне нужно остаться здесь.

Я кивнула. Я хотела понять его. От него ожидали, что он останется здесь. Но мне было обидно, что он не хочет ехать со мной.

― Ты сможешь прилететь в ближайшее время?

― О, котёнок. ― От того, как он это сказал, у меня сжался живот. ― Боюсь, что это невозможно.

― Я не понимаю, ― медленно произнесла я. Я искала на его лице причины внезапной отстраненности. Мы только что держались за руки в постели. Неужели он так расстроился из-за того, что я не хочу спать с другим мужчиной? Но я, похоже, анализировала маску. Его лицо ничего не выражало.

― Я думаю, это наша лебединая песня, ― произнес он пустым голосом.

Мое сердце раскололось на мелкие трещинки.

― Лебединая песня — это конец…

― Именно. ― Он взглянул на меня всего на мгновение. Его голубые глаза прожигали меня насквозь, но он быстро отвел взгляд. ― Это всегда было неизбежно. Думаю, лучше покончить с этим сейчас, пока никто не пострадал.

― Пострадал? ― Я уставилась на него. Что он говорит? Что происходит? ― Это как-то связано с твоей матерью…

― Нет. Я обманывал себя. Теперь я это понимаю.

У меня вырвался всхлип. Я шагнула к нему, пытаясь заставить его посмотреть на меня. Он не мог иметь в виду ничего подобного, не после того, что он сказал. Он любил меня. Я любила его. Но глаза Джулиана смотрели мимо меня.

― Зачем ты это делаешь? Мы же любим друг друга.

― Иногда ты такая человечная, ― сказал он ломким голосом. ― Наверное, легко поверить, что любви достаточно, когда твоя жизнь — это миг.

― Любви достаточно. ― Я верила в это. Почему он не мог? ― Мы найдем способ.

― Ты не создана для моего мира.

― Я создана для тебя, ― сказала я мягко. Он был моим избранным. Может быть, это не было официально, но это ничего для меня не меняло. Ни то, что я чувствовала к нему. Ни то, что я готова была сделать, чтобы быть с ним. Но, глядя на него сейчас, я понимала, что для него что-то изменилось.

И тут он нанес последний удар.

― Я не могу жениться на человеке. Я не могу жениться на тебе.

― Потому что они сказали тебе, что ты не можешь? ― Так вот почему Сабина была здесь?

― Потому что я не хочу. Ты была всего лишь питомцем. Я всегда это знал. ― Его слова пронзили мое сердце. Мне стало трудно дышать. Я покачала головой, не желая верить ему. Он не мог этого сказать.

Я потянулась к его руке и сжала ее. Джулиан не отстранился. Его глаза были закрыты, тело замерло под моим прикосновением. Он понимал, что я хочу сказать.

Если бы это было правдой ― если бы он не хотел меня, он бы не позволил мне прикасаться к нему таким образом. Он сказал мне, что это самый интимный акт для вампира. Тогда я поняла, что он лжет. Но я не понимала, почему. Я открыла рот, чтобы потребовать ответа.