Непрощенный

Глава 14 ЖОН ГО ТАММ

Прежде чем превратиться в Жон Го Тамма, Жон Го внимательно осмотрел свое одеяние — привычка, которую ему привили в детстве, когда еще не соединился с Го Таммом. Дело было даже не в том, что обычные существа относились к симбионтам несколько предвзято, и ему не простилось бы то, что легко сходит с рук другим. Просто небрежность в одежде, подобно любому отклонению от общепринятых норм, бросается в глаза, а это недопустимо. Тем более тому, кто занимает высокую должность в Службе Бдительности.

Сам по себе он эту должность никогда бы не получил.

Равно как не получил бы ее и Го Тамм — просто потому, что не видел в этом смысла. Тортиллоиды — огромные существа, похожие на черепах и именующие себя «мо» — считались мудрейшими из обитателей Галактики и захватили бы ее давным-давно, если бы считали нужным. Их мудрость носила сугубо отвлеченный характер. Как такое получилось — естественным образом, или тортиллоиды сами отказались от всякой деятельности или практического применения своих знаний, — не знал никто, а сами тортиллоиды не видели принципиальной разницы между одним и другим. Они проводили жизнь, поглощая пищу, созерцая и размышляя о сути вещей. Ни политика, ни технологии их уже не интересовали.

В противоположность им ит-кайерр — раса, к которой принадлежал Жон Го, — великой мудростью не обладали, но были весьма практичны. А также могли создавать симбиоз со многими существами, подключаясь к их нервной системе и устанавливая над ней контроль — подобно тому, как с помощью небольшого, но мощного переносного компьютера, подключенного к корабельной сети, можно управлять космическим кораблем. Обнаружив, что совместимы с тортиллоидами, ит-кайерры возликовали. Да, они не смогли вполне усвоить мудрость тортиллоидов. Но и того, что им удалось принять, оказалось достаточно, чтобы многие из симбионтов сделали стремительную карьеру при дворах правителей звездных систем. Они становились вторыми лицами в государствах.

Всегда вторыми. Что-то останавливало их, не позволяя сделать последний шаг к власти. Возможно, мудрость тортиллоидов, которую они восприняли, повлияла на их собственное мышление. Аналитики ит-кайерр работали над этой проблемой, но по большому счету нынешнее положение их вполне устраивало. Устраивало ли оно тортиллоидов? Скорее всего, да. Во всяком случае, они никаких возражений не высказывали.

Они вообще редко снисходили до того, чтобы высказываться по поводу чего-то конкретного. Столь примитивные материи их не интересовали.

Вот почему Жону Го приходилось быть аккуратным за двоих. Пока симбионты существовали порознь, Го Тамму было совершенно наплевать на вопросы гигиены. Он медленно ползал по своей комнате, пережевывая сочные зеленые листья хоммору и тут же испражнялся, наполняя помещение невыносимой вонью. Время от времени робот-уборщик прокатывался по полу, собирая кучки дрика и выкладывая новые порции листьев. Жон Го знал, что его симбионт размышляет о сути вещей, но порой не мог отделаться от чувства, что без него гигант превращается в тупое животное, которое только и способно, что ползать из угла в угол, жрать и гадить.

Жон Го брезгливо подобрал подол длинного одеяния, похожего на свободное платье. Размышлять было некогда: он опаздывал.

Тортиллоид обращал на него внимания не больше, чем на собственные испражнения и робота, который проворно скользил по полу, собирая последние. Тамм не шевельнулся, когда ит-кайерр встал на его панцирь и просунул узкие ступни в две щели между щитками. Потом лег на живот и запустил руки с длинными пальцами под панцирь огромной черепахи.

Волна непередаваемого наслаждения и боли захлестнула обоих в миг, когда они, еще оставаясь разными существами, соединились нервными окончаниями. Миг единства, слияния тел и сознаний… В следующий миг мысли Тамма стали мыслями Жона, но маленький гуманоид, отбросив попытку постичь связь между категориями Движения и Распространения, взял под контроль общую нервную систему.

Жон Го Тамм втянул свою черепашью голову в панцирь, поднялся на задние ноги и степенно одернул подол платья, которое теперь едва прикрывало его могучие щиколотки. Округлая, похожая на мохнатую каплю голова ит-кайерра повернулась вправо, потом влево: после слияния симбионт всегда испытывал неприятные ощущения в области плечевых мышц. Маленький робот проворно откатился в сторону, и Глава Надзорного отдела Службы Бдительности покинул комнату, стараясь не наступать на раскиданные повсюду листья.

При его появлении все шесть стражниц-иллур, дежуривших у входа в личные апартаменты Жон Го Тамма, поднялись как по команде и обступили хозяина. На уровне своего второго сознания — сознания Го Тамма — симбионт понимал, насколько относительным является понятие «безопасности», но Жон Го, как всегда, брал верх. В конце концов, по сравнению с эскортом, который сопровождал его за пределами дворца, шесть охранниц — это ничто. Просто дань общественному мнению, согласно которому главе Надзорного отдела надлежит служить примером бдительности. Потому что как тот, кто не в состоянии обезопасить собственную жизнь — в разумных, разумеется, пределах, — может обеспечить безопасность в государстве?

Только вот справятся ли они с таким бойцом, как Ар-тем, странный гуманоид, которого доставили к Жон Го Тамму накануне? С Древним воином, обнаруженным на Планете и пребывавшим в стазисе еще с тех времен, когда люди только осваивали космическое пространство?

По словам сопровождавшей его арахны, этот Ар-тем в одиночку отбился от целого отряда бойцов Сирра-Ю, неизвестно зачем проникших на тайный склад копателей. Мнемограммы, снятые с нее, Артема и раненого копателя, которого они несли с собой, полностью подтвердили правдивость их слов. Сам факт подобного проникновения уже заслуживал внимания, поскольку барон никогда не отдавал такого приказа.

Значит…

Значит, кто-то пытается замести следы.

Об аресте Отто Чаруша знает вся Столица. И то, что бывший Старший смотритель не только гонял копателей с Планеты, но и вел с ними дела, тоже ходят разговоры. На уровне слухов — сведения из Пыточной башни не просачиваются. Или все-таки что-то кому-то стало известно? Кому-то, кто располагает достаточной властью, чтобы поставить истцов к себе на службу. И этот кто-то очень не хочет, чтобы копатели заговорили… либо чтобы за них заговорило нечто, спрятанное на складе на задворках заведения «Шальной метеор».

Кто? И что он пытается скрыть?

И связано ли это с визитом Гельма Орксилла, о котором сообщил Яан Залек? Архитерриуса, полумертвого от страха и опьяняющих напитков, обнаружили в одной из комнат того же «Шального метеора», когда служащие Надзорного отдела отправились осматривать место происшествия. Состояние старика не мешало снять с него ментограмму — этим сейчас занимались офицеры-медики. Действовать приходилось весьма осторожно, и рапорта Жон Го Тамм пока не получил.

Возможно, ключом к этой тайне владел этот самый Ар-тем. Странный воин с древним оружием, который знал о тайных коридорах в теле Диска — он называл их «путями экстренной эвакуации».

Либо он сам был этим ключом.

В этот момент транспортер остановился перед дверями зала переговоров. Жон Го Тамм спустился на пол. Телохранительницы следовали за ним, безукоризненно держа дистанцию, точно спутники планеты, движущейся по орбите.

Двери открылись. Иллуры, идущие первыми, расступились, чтобы не загораживать главе Надзорного отдела обзор.

Великий воин Древних вовсе не был могучим великаном наподобие гладиаторов, которые сражаются на арене. Крепкий, но не более того, а ростом даже ниже барона Пако, который по нынешним меркам не считался высоким. Волосы, напоминающие цветом кофе со сливками, покрывали голову, как шлем. Судя по всему, они росли и на нижней части лица, на подбородке и над верхней губой, но Жон Го Тамм видел голозапись, на которой воин избавлялся от них с помощью керамитового ножа — зрелище, вогнавшее дежурного офицера Надзорного отдела в состояние паники. В отличие от своего подчиненного, симбионт понял, что это является либо гигиенической процедурой, либо данью некоему забытому обычаю, подобно тому, как достигшие зрелости представители расы титифорик в мирное время подпиливают себе рога.

Еще у воина был нос. Сейчас это считалось признаком аристократического происхождения, но Жон Го Тамм уже выяснил, что на момент заселения Диска носы имелись у всех людей — за исключением отдельных потомков от смешанных браков. Темнорозовая каемка на губах должна была придавать его облику что-то женственное, но такого ощущения, вопреки логике, не возникало.

В нем было что-то очень правильное. Что-то такое, что отличает первоначальный вариант от производных.

При виде Жон Го Тамма воин вышел вперед и, протянув руку с раскрытой пятерней, проговорил:

— Добрый день.

Арахна, которая сопровождала его, зашипела, возмущенная таким нарушением придворного этикета. Воин прошептал что-то похожее на «ч-щ-щ-щерт», вздохнул и изобразил подобие поклона, а потом все-таки подошел к Жон Го Тамму, снова сунул ему руку… и едва успел ее отдернуть. Клинок иллуры, не привыкшей к столь бесцеремонному обращению, рассек воздух в миллиметре от его пальцев.

— Не надо, Фум, — остановил ее симбионт и, обращаясь к гостю, спросил: — У вас так принято приветствовать друг друга, верно?

Воин кивнул.

— Ну да… — он улыбнулся и представился: — Артем Вишневский.

Огромный симбионт посмотрел с высоты своего роста на Древнего, который совсем не походил на могучего бойца. Тот, кажется, немного растерялся, но руку не убрал.

Еще миг — и короткопалая лапа легла в открытую ладонь.

— Жон Го Тамм, — произнес он.

И почувствовал, как окружающие его иллуры напряглись, готовые в любой миг отразить нападение… и успокоились. Опасности не было.

— Я ознакомился с вашими мнемограммами, — проговорил симбионт, опуская руку. — Тебе еще не сообщили, Ар-тем, что я отвечаю за безопасность в этом государстве.

Артем кивнул.

Забавно… Выходит, этот великий черепах — что-то вроде местного министра госбезопасности. Нет, мир, похоже, стал проще и лучше. Мог ли он, простой капитан милиции, хотя бы мечтать о том, чтобы попасть на прием к столь значительному лицу? Разве что если включат в наградной список за особые заслуги. За успешно проведенную антитеррористическую операцию, например.

— Если мы правильно поняли, ты располагаешь полной информацией о туннелях, которые позволяют безопасно перемещаться из одной точки Диска в другую.

— За безопасность я бы ручаться не стал, — Артем усмехнулся. — Возможно, для вас кромешники — что-то вроде страшных сказок, но я видел…

— Мы знаем, что вы их видели, — мягко перебил Жон Го. — Как с ними сражались… Поверьте, нам давно известно об их существовании. Нашему отделу время от времени приходится сталкиваться с этой проблемой.

— Когда кромешники выходят из туннелей?

— Да.

Симбионт шумно вздохнул и одернул подол своего одеяния.

— Боюсь, мы столкнулись с более серьезной угрозой. Я подозреваю, что нам придется выбирать меньшее из двух зол. Как ты думаешь, зачем нам нужна твоя помощь?

— Чтобы провести вас по туннелям?

— В этом нет необходимости. Мы уже получили план подземелий. Ты ведь его помнишь, правильно?

Артем безрадостно хмыкнул.

— Однако некоторые туннели мы не можем открыть без тебя. Синтезированных голосовых команд и клеточного сигнификатора недостаточно. Древние обладали более совершенной системой защиты, чем мы. Если у тебя есть какие-то условия, мы их выслушаем и постараемся выполнить. Речь идет о личной безопасности правителя Диска барона Пако.

Даже так?

Артем растерянно посмотрел на огромное создание, которое кротко и терпеливо смотрело на него с высоты своего почти трехметрового роста. И чувствовал себя полным идиотом.

Условия? А что он может потребовать? Миллион долларов в местном эквиваленте? Свободу всем рабам, равенство, братство и каждому по хэнаку?

— У нас есть основания предполагать, что Сирра-Ю искали именно тебя, — снова заговорил Жон Го Тамм. — Или же…

— Или что?

— Любого Древнего, который может проникнуть на нижние уровни.

— А что, тут у вас еще Древние имеются?

Вопрос был задан едва ли не в шутку, и Артем вздрогнул, когда Жон Го Тамм без тени иронии ответил:

— Да.

Мерзкие холодные колючки зашевелились под ложечкой. Он мог ошибаться. Но перед глазами снова встало лицо человека из далекого прошлого… Нет, не человека — нелюдя, для которого нет ничего святого, который был готов уничтожить все, что дорого Артему, с такой легкостью, с какой человек смахивает со стола хлебную крошку.

— Вы можете его… показать? — хрипло пробормотал Артем.

Один из офицеров вопросительно посмотрел на своего начальника и, увидев, как тот утвердительно кивает, подошел к биокомпьютеру, погрузил руку в его радужную поверхность и через минуту извлек тонкую голопластинку.

— Мехмед Каты, еще один воин Древних, — продолжал Жон Го Тамм. — Смотрители подобрали его на Планете. Старший смотритель Отто Чаруш — он сейчас в тюрьме — сумел обмануть его и заставил выступать в гладиаторских поединках — как и ты, в бою этот человек почти непобедим. Но он сумел прогневить барона и попал в пыточную, откуда был похищен трое суток назад. Кто это сделал и где этот воин теперь, мы не знаем. Но если он, как и ты, знает расположение нижних уровней и имеет доступ…

— Ни хрена он не имеет, — буркнул Артем. — И ни хрена не знает.

«Мехмед Каты… Так вот, значит, как тебя зовут».

Жон Го Тамм шагнул вперед. В его горле заклокотало, короткая шерсть на голове поднялась дыбом — признак величайшего волнения, грозящего потерей самообладания.

— Ты знаком с этим воином? — тихо спросил он.

— Еще как знаком, — сквозь зубы процедил Артем. — И если ваши Сирра-Ю его прибили, я им лично благодарность вынесу, блин. С занесением в личное дело.

Похоже, последняя фраза не на шутку озадачила симбионта. Он заморгал и издал короткую раскатистую трель, в которой явно слышалась вопросительная интонация.

— Он для себя уже четко решил, как должно быть, а как не должно, — объяснил Артем. — И будет за это биться не на жизнь, а на смерть. Терять ему нечего… впрочем, как и мне.

— Тогда в чем между вами разница?

Хороший вопрос. Два человека волей случая занесены в иной мир, в иное время… Здесь их прошлое не имеет значения ни для кого, кроме них самих. Только от них зависит, тянуть ли за собой груз прежней жизни… или позволить ей превратиться в воспоминания, в бесценный опыт и начать все сначала. Не ходить в чужой монастырь со своим уставом, а поблагодарить хозяев и Господа Бога за выделенный уголок. И постараться в меру сил и способностей их отблагодарить.

— А разница такая, — он вздохнул и хрустнул сплетенными пальцами. — Я в вашем мире собираюсь жить. Если разрешите, конечно. А он будет перекраивать его под себя и не успокоится, пока своего не добьется. Или пока не сдохнет.

— Понимаю. Он и твой мир пытался переделать?

Вопрос прозвучал так невинно, что Артем поневоле улыбнулся.

— Примерно так, — ответил он.

— А ты хотел ему помешать.

— Вроде того. Работа у меня такая.

— Работа?

— Работа. Служба. Как хотите, так и называйте. Заботиться о том, чтобы народ жил спокойно.

Жон Го Тамм пристально посмотрел на него сверху вниз. Так отец смотрит на маленького сына, который вдруг высказал какую-то чрезвычайно взрослую мысль. Не просто повторил за кем-то из старших умные слова, а додумался сам.

— Я тоже этим занимаюсь, — сообщил он.

Вот так дела… Коллеги, значит. Артем не стал произносить это вслух — во-первых, хватит древних словечек, а во-вторых, все-таки разница в звании… Но чувство было приятное.

— Я не знал о планах Мехмеда Каты, — продолжал симбионт, — поэтому не отдавал приказа о его уничтожении. Барон предполагал, что он сможет обучать его воинов, передавая им свои уникальные боевые навыки…

— Ну да, — Артем криво ухмыльнулся. — А потом эти воины прирежут барона в темном углу и осуществят военный переворот. Во имя Аллаха милосердного, скорее всего.

— Во имя… кого?

— Аллаха. Это они так Бога называют. На самом деле, в Боге этом ничего плохого нет… Ладно, я вам потом расскажу, хорошо?

Жон Го Тамм пристально посмотрел на своего гостя. На миг Го Тамм почти выторговал у Жона Го возможность поговорить с Ар-темом на такие темы, как феномен веры, сотворенность и несотворенность мира и свобода выбора… но ит-кайерра окоротил премудрого мо, указав ему на необходимость предпринять конкретные, привязанные ко времени действия. К беседе же можно было вернуться в любой момент. Обычно такая аргументация действовала безотказно.

— Ты прав, — произнес симбионт. — Надо немедленно сообщить барону. Если бы Сирра-Ю выполняли его приказ, гладиатора бы уже доставили к нему.

— Барон вам докладывает? — скептически осведомился Артем.

— Я просто знаю. Мое дело — безопасность государства и правителя, и мне полагается знать о таких вещах. Если же это прошло мимо меня… — Жон Го Тамм издал звук, в котором Артему послышалась горечь, — все равно мой долг — оповестить его об этой опасности.

Он кивнул, словно подтверждая какую-то свою мысль, и направился к компьютеру.

— Подождите, — окликнул его Артем.

Симбионт сделал еще шаг по инерции, потом остановился и развернул голову на сто восемьдесят градусов.

— Но вы же не думаете, что… Мехмед… организовал собственное похищение, верно? Или у него была возможность договориться с этими… как их…

— Истцами, — подсказала Матильда, которая до сих пор не принимала участия в разговоре.

— Спасибо. Кстати, ты говорила, что они умеют проникать в помещения незамеченными…

Паучиха издала тягучий скрип — Артем помнил, что так она выражает свое раздражение. Так она реагировала всегда, когда ее «напарник» начинал вставлять в разговор свои заковыристые древние словечки.

— Значит, и во дворец тоже?

— Но в этом нет необходимости, — возразил Жон Го Тамм. — Согласно распоряжению барона, они могут входить сюда свободно. Разумеется, они докладывают повелителю, но…

— Проверьте, пожалуйста, когда они в последний раз докладывались.

— Вы требуете превышения полномочий… — начал офицер, но Жон Го Тамм перебил его:

— Речь идет о безопасности государства, Кши. Не вмешивайся.

И подошел к биокомпьютеру.

Артем наблюдал за его кургузыми лапами с короткими зеленоватыми пальцами. Да, на обычной клавиатуре с такими пальчиками работать было бы несподручно. Великан почти не касался гладкой поверхности кристалла, и эти плавные певучие движения завораживали. На полупрозрачных пяльцах сменяли друг друга картинки…

— Стоп, — произнес он. — Видели?

Одно из пяльцев мигнуло, точно огромный круглый глаз. Казалось, изображение не изменилось, но что-то явно было не так.

— Куда можно попасть из этой комнаты? — спросил Артем.

Вместо ответа симбионт вновь потянулся к компьютеру. Половина пялец исчезла меж радужных кристаллов. Оставшиеся увеличились в размере, и объемные картинки в них как будто стали…

…Четырехмерными?

Артем отвернулся и на секунду крепко зажмурился. Смотреть на это было все равно, что прийти на сеанс в стереокино без специальных очков: глаза начинали невыносимо болеть. Очевидно, великан-«ФСБэшник» привык к подобной процедуре, либо его зрительный аппарат был устроен не так, как у людей. По крайней мере, не так, как у современников Артема.

Увы, Артему оставалось лишь изучать прожилки на плитах пола. Он поднял голову лишь после того, как симбионт осторожно коснулся его плеча.

— Ты был прав, Ар-тем, — произнес он. — Взгляни сюда. Вот запись с камеры. Не беспокойся, это уже не темпоральная компиляция…

Блин… Вот как это называется.

— …Видишь, вот дрон-уборщик. Он очищает правый притвор Белого павильона. Сейчас он должен появиться в самом павильоне, но вместо этого исчезнет.

Артем прищурился. Картинка на пяльцах изображала помещение, похожее на известковую пещеру, в которой кто-то шутки ради понатыкал подсолнухи, ободранные от листьев и выкрашенные в ядовито-лиловый цвет. И где этот дрон? А, вот он, наверно…

Существо (или устройство), похожее на медузу-переростка, лениво сползло по стене, задержалось возле ближайшего «подсолнуха», словно о чем-то задумалось, и внезапно выбросило вверх стрелку-ложноножку с блестящим шариком на конце. Тотчас в стене «пещеры» образовалось отверстие, уборщик просочился туда, и отверстие затянулось.

— …А вот он уже в левом притворе. Прошла минута.

Жон Го Тамм указал на другие пяльцы, которые показывали почти такую же пещеру, только стены в ней были малиновые, а вместо «подсолнухов» торчали нежно-розовые стебельки, увешанные грушевидными наростами. Медуза вылезла из стены и принялась меланхолично обтирать собой окружающие поверхности.

— За эту минуту дрон пересек павильон, который находится между притворами. Значит, голокамера в Белом павильоне показывает…

— Она показывает не то, что там происходит на самом деле, — мрачно произнес Артем. — Здесь у вас камеры стоят?

— Конечно! Но зачем…

Артем остановил его, подняв руку.

— У нас времени в обрез, Жон. Я в вашей технике, честно говоря, совершенно не разбираюсь, поэтому просто скажу вам, что хочу получить на выходе, а вы мне объясните, можно это сделать или нет. Идет?

Офицеры, не привыкшие, когда с их начальником разговаривают таким тоном, переглянулись. Один из них, гибкий шестирукий стунн с мраморно-бирюзовой кожей, усыпанной мелкими зелеными блестками, шагнул вперед, но симбионт жестом остановил его.

— Не надо… Я тебя слушаю, Ар-тем.

Артем прочистил горло. Задача предстояла нетривиальная: он в общих чертах представлял, что происходит, но изобилие незнакомых технических деталей существенно осложняло ситуацию. Ладно, попробуем…

— Прежде всего, — он повернулся к симбионту: кажется, из всех присутствующих он представлялся наиболее здравомыслящим, — если преступники сумели вмешаться в работу вашей сети, они могут через ту же сеть наблюдать за вами…

— Понятно, — невозмутимо проговорил Жон Го Тамм и выразительно посмотрел на дежурных офицеров. — Так на чем мы остановились?..

Служащие Надзорного отдела были вышколены хорошо и понимали своего начальника даже не с полуслова, а с полувзгляда. Они подошли к компьютеру и погрузили руки в пульт управления. Один из них почти сразу извлек очередную голопластинку, подошел к симбионту, показал ее… Неизвестно, что было на ней изображено, но Жон Го Тамм, осмотрев ее, развел руками и как ни в чем не бывало продолжал обсуждать с Артемом устройство дворцовой системы слежения. Офицер вернулся к компьютеру, и операция повторилась еще раз. Наконец тот, что все это время оставался подле компьютера, кивнул и освободил руки.

— Теперь можно говорить, как я понимаю? — улыбнулся Артем. — Отлично. А есть какой-нибудь способ увидеть то, что на самом деле происходит в зале?

— Есть. Но он вряд ли тебе подойдет.

— Не подойдет или неприемлем?

Жон Го Тамм подошел к компьютеру. Кажется, он был встревожен… или заинтригован… Артем так и не понял. Он почти кожей чувствовал, как течет время.

— Попробуйте, — произнес симбионт.

Охваченный необъяснимой робостью, Артем приблизился к сооружению, напоминающему друзу горного хрусталя, подсвеченную изнутри и переливающуюся всеми цветами радуги. На трех или четырех гранях прилепились гигантские бутылочно-зеленые слизняки.

В точности как на пульте управления в рубке аллартова бота.

Он вопросительно посмотрел на Жон Го Тамма, но симбионт только кивнул.

Эх, была не была… Артем собрался с духом, зажмурился и погрузил руку в студенистую поверхность.

«Студень» оказался нежным и почему-то отдавал мятным холодком. Артем почувствовал, как сами собой расслабляются мышцы, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Странное чувство: казалось, что-то живое и почти разумное пытливо осматривало, ощупывало, изучало его — каждый волосок, миллиметр его кожи… и все, что под ней: каждое мышечное волоконце, каждый капилляр, каждую косточку.

А потом все тело пронзила острая боль.

Кажется, он кричал. «Кажется», потому что он не слышал собственного крика — просто знал, что кричит, точно так же, как знал о продолжении своей агонии. Расплавленный металл тек по нервам, и мозг в одно бесконечное мгновение разлетелся горсткой невесомого пепла.

И вдруг все прошло.

Теперь он видел и слышал — правда, не то, что должен был бы видеть, находясь в Зале переговоров. То, что предстало его взору, напоминало пчелиные соты, и в каждой ячейке можно было разглядеть изображение какого-то помещения. Ни одна картинка не повторяла другую. Границы ячеек слегка расплывались.

Какое-то движение в одной из них привлекло внимание Артема, и картинка мгновенно выросла, заслонив все остальные.

Да! Вот он!

Хрупкая фигурка, закутанная в подобие золотой фольги, пересекла комнату с лазурными стенами, в глубине которых лениво плавали алые и золотые сгустки. Голову существа украшал клюв — огромный, желтоватый, как старая кость, — но Артем мог поклясться: это не воин Сирра-Ю, вроде тех, что напали на него на складе. Существо лишь маскировалось под «ниндзюка».

Другая пластика. Другая осанка. Другая посадка головы. Все слишком по-человечески…

Артем рванулся прочь изо всех сил. Неважно как, нужно вернуться в зал, где он находится на самом деле. Потому что сейчас — он не знал почему, только знал, что это так, — ему предоставлена лишь одна возможность: наблюдать, не вмешиваясь в происходящее.

Влажное «хлюп!», с которым рука вышла из студенистого тела пульта управления, почти оглушило его. Несколько секунд Артем стоял, хватая ртом воздух, как человек, слишком долго пробывший под водой, и не смея открыть глаза. В ушах стоял звон, пол под ногами ходил ходуном, точно корабельная палуба в сильный шторм. Одновременно он осознавал, что находится в Зале переговоров, что рядом стоит великан по имени Жон Го Тамм в окружении прямоходящих разумных представительниц семейства кошачьих.

— Что за комната?.. — пробормотал он. — Стенки синие…

Тут качка прекратилась, и Артем разлепил веки.

В первый момент перед глазами крутился калейдоскоп. Потом две картинки «калейдоскопа» соединились, и все стало нормально.

— Комната… — повторил Артем. Он был слишком оглушен, чтобы уточнять, и осознавал только одно: времени у него в обрез. Нет… еще — что он почему-то не измазался.

Жон Го Тамм бережно взял его под локоть, а другую погрузил в зеленоватое тело пульта управления.

— Эта? — спросил он. — Или вот эта?

С некоторым усилием Артем перевел взгляд со своей ладони на круглые «пяльцы» на тонких серебристых стебельках, которые поднялись откуда-то из глубины «друзы». На полупрозрачной «ткани»-пленке, натянутой на них, можно было разглядеть уже знакомые интерьеры.

— Вот эта, — Артем ткнул пальцем в левые пяльцы.

— Кабинет туманности Хатʼхий, — выдохнул симбионт. — Твой друг хорошо знает расположение комнат.

— Никакой он мне не друг! — крикнул Артем.

Жон Го Тамм словно не услышал его.

— Мне нужна твоя помощь, — в голосе великана звучала тревога и настойчивость. — Вот план этой части дворца…

Изображение в «пяльцах» сменилось трехмерным чертежом. После схем, переданных ИАКом, разобраться в нем не составляло труда. «Кабинет туманности» был подсвечен синим и потому хорошо заметен, а там, где находился зал переговоров, мерцала золотистая точка.

Очень хорошо. Значит, здесь две комнаты прямо… потом вот в этот коридор… и…

Непостижимым образом четкие линии плана вплелись в другие, которые он знал два дня — и целую вечность.

— Я пойду один, — решительно произнес Артем.

— Ты уверен?

— Да. Не стоит поднимать шум — пусть думают, что мы глухие, слепые и тупые. Просто следите за мной через эту штуку и отключайте видеосистемы, чтобы меня не засекли. Если что…

Жон Го Тамм торжественно кивнул.

— Верните Ар-тему оружие, — приказал он.

Когда один из офицеров вытащил кобуру с «вальтером» и копательский нож-тесак, Артем едва сдержал смех. Похоже, премудрый А-Туин[37] заранее все спланировал! А «родимчик»-то вы зажали, почтенный… Ладно, не суть. Время дорого.

Он буркнул «спасибо» и выбежал из зала, на ходу пристегивая кобуру.

Две комнаты прямо… в коридор… и…

И за той панелью — вход в туннель, который позволит очень недурно срезать угол. Ключевая фраза…

«Таможня дает добро».

Туннель был тесным и низким, так что двигаться приходилось, согнувшись в три погибели. Откуда-то тянуло сквозняком, который нес слабый запах сероводорода и ржавчины. Потом откуда-то хлынул лимонный свет, и перед глазами у Артема заплясали разноцветные пятна.

Оказавшись в полутемной комнате, куда он вывалился — весьма неаккуратно выбив нечто вроде тонкого металлического листа, Артем огляделся по сторонам. Ему сильно повезло, что в помещении никого не оказалось. Возможно, об этом позаботился Жон Го Тамм, а может быть…

Времени строить догадки не оставалось. В глубине небольшого алькова Артем заметил уже знакомую радужную друзу. Она испускала слабый, словно отраженный свет, а вершину одного из кристаллов уродливой шапочкой накрывал зеленоватый «слизняк».

Артем вздохнул. Потом подошел к алькову и решительно сунул руку в прохладный студень.

Как и в прошлый раз, боль была адская, но он приготовился к этому. И когда перед глазами возникли «соты», он уже примерно знал, куда смотреть.

Так и есть. Птицеголовая фигура, закутанная в золото, решительно пересекала просторный зал. Существо, похожее на шахматную пешку, увенчанную головой японской гейши над воротничком из полупрозрачных волосков метровой длины, удостоило мнимого «ниндзюка» ничего не выражающим взглядом и проплыло мимо. Через секунду Артем увидел «пешку» в соседней «ячейке», на фоне немыслимой россыпи блесток.

Слава тебе, Господи… Каким бы ни был ее следующий «ход», Артему не грозило с ней столкнуться. А вот «ниндзюк»… Если расчет верен, следующий туннель выведет в комнату с черно-золотыми стенами, «Кабинет Сутас-мема».

Артем вырвал руку из вязкой плоти «слизняка» и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя.

Из следующей комнаты — направо. Только бы не перепутать… Потом вторая дверь налево. В пятом по счету покое находится выход.

Голова все еще кружилась, но Артем, путаясь ногами в длинном малиновом ворсе ковра, бросился вон из комнаты.

Комнаты сменяли друг друга, как картинки в калейдоскопе. В каждой был свой микроклимат, и Артем, вылетев из благоуханного ледяного полумрака, окунался в волны обжигающего сухого жара. Щебет невидимых птиц мешался со звоном крови в ушах. Пламенеющие полупрозрачные вуали, которые колыхали неощутимые сквозняки, оставляли на радужке темные пятна.

Второй… третий… четвертый…

Оказавшись в последней комнате, Артем огляделся в поисках биокомпьютера. Сейчас надо было в последний раз убедиться, что Минер идет именно в том направлении, в каком предполагалось.

Покой казался огромным, высокие стены тонули в темноте. Ни мебели, ни украшений… Лишь высокие багровые языки пламени, почти касающиеся потолка, поднимались из круглых отверстий в полу. Пламя было бесшумным, не давало тепла и почти не рассеивало мрак.

Ладно, черт с ним, с компьютером. Выкрутимся как-нибудь. Но где туннель?

Он не мог ошибаться, потому что не мог ошибаться БКЦ-4-ИАК, Иван Кровлев, давший ему эти воспоминания. Но на том месте, где должен был находиться вход, полыхала стена огня. А за ней…

Артем метнулся вправо, потом влево. Он мог обойти пламя, но до ближайшей стены было метра четыре, не меньше. Время таяло, как снег, и неуловимыми ручейками текло меж пальцев. А в памяти крутилась мысль — крутилась, крутилась и никак не давалась.

Была же в одном фильме такая фраза… такая удачная…

«Сквозь огонь иди за мной!»

А почему бы и нет?

Подняв локоть, чтобы защитить лицо, Артем набрал полную грудь воздуха, закрыл глаза, прыгнул вперед…

И едва не врезался в стену.

Он вытянул руку, не смея поверить в свою удачу. Потом оглянулся, растопырил пальцы, позволил языку пламени лизнуть их кончики…

Иллюзия! Надо же такое придумать…

— Скучно жить на этом свете, господа, — произнес Артем и шагнул в открывшийся проем.

Этот туннель был освещен. Неприятный сернистожелтый свет струился отовсюду, и от этого пропадало ощущение перспективы. Пару раз Артем чувствительно приложился макушкой о потолок, когда его согбенная спина затекла, и он попытался выпрямиться. Интересно, как предки-потомки шарились по этим туннелям? Ползком, на четвереньках?

Покинуть «тайный лаз» удалось без особых последствий для окружающего интерьера — во всяком случае, эти последствия не бросались в глаза. Две стены «кабинета Сутас-мема» представляли собой старые стены палубной надстройки. Дизайнер, на счастье Артема, сохранил их практически в первозданном виде, лишь слегка замаскировав газовыми «стенками» наподобие ложного пламени в предыдущем покое, только эти были тускло-золотыми и почти терялись в темноте. В дальнем углу, подобно алтарю инопланетного божества, светился биокомпьютер.

И никого. Ни одной души. Опоздал?

Звук, возникающий под невидимым потолком, едва успевал достичь ушей, прежде чем угаснуть, рассеяться в пространстве. Казалось, кто-то и полузабытьи касается губами мундштука флейты и тут же опускает ее. В промежутке между этими бестелесными дуновениями делалось так тихо, что Артем слышал собственное дыхание.

Он боролся с желанием подбежать к компьютеру, погрузить руку в податливое зеленоватое желе и увидеть, где на самом деле находится его враг. Ожидание, которое могло оказаться напрасным, было невыносимо.

Но связываться с компьютером нельзя. Пока его рука в пульте управления, а перед глазами — изображения дворцовых интерьеров, он абсолютно беспомощен. Даже если удастся вовремя освободиться, на возвращение в реальность уйдет несколько бесценных секунд. Значит…

Артем даже не понял, что заставило его обернуться — то ли легкий, на грани слышимости, звук, то ли едва заметно всколыхнулся воздух. В позолоченной шоколадной темноте раскрылось овальное белесое око, рассеченное вертикальным зрачком хрупкой птицеголовой фигурки.

В следующий миг гладкие веки тьмы сомкнулись за ее спиной. Пришелец чуть повернул голову вправо, влево…

Не заметил. Или притворился, что не заметил. Укрываясь за танцующей завесью ложного пламени, Артем покрепче сжал в руке «вальтер», бесшумно снял с предохранителя и прицелился.

Метров тридцать… Будь у него «родимчик», можно было бы стрелять, но Жон Го Тамм не вернул его — вероятно, опасаясь разрушительного действия этого оружия. Из «вальтера» бить рискованно, при таком освещении промажешь, как нефиг делать. Под свободными складками очертания фигуры угадывались, но не более того, к тому же похожая на фольгу ткань бликовала, что существенно осложняло дело…

Нет, ждать нельзя. Сейчас пламя закроет этого стервеца, и тогда…

Выстрел разорвал тишину. Птицеголовый припал на одно колено, но тут же выпрямился, точно пружина, и метнулся в противоположную сторону.

Маятник крутит, сволочь!

Артем сам учился этой технике. В исполнении настоящего спеца она позволяет уходить от пули с легкостью, которой позавидовали бы мультяшные супермены. Попасть в человека, который двигается подобным образом, почти невозможно.

Особенно если стрелок стоит на месте.

Перебежав за соседний «огненный столп», Артем выстрелил еще раз, но снова промахнулся. Хуже было другое: он никак не мог понять, чего добивается Минер. Уходит? Маневрирует, выжидая момента, чтобы атаковать?

Третий выстрел почти достиг цели. Пуля звонко щелкнула по костяной маске, отскочила и покатилась по полу. Птицеголовый покачнулся, присел… Отлично! Не зря говорят об «останавливающем» действии пули. При наличии того же кевларового жилета пистолетная пуля вряд ли проделает в человеческом теле дыру, но все, что нужно, отобьет. Система защиты за пять тысяч лет должна была усовершенствоваться, но, судя по реакции Минера, мало ему не показалось.

— Что, нэверный, баишься встрэтить клинок Аллаха?

Маска приглушала голос, но Артем узнал бы его из тысячи. Даже если бы не было путешествия в недрах корабля, и ИАК не вернул бы ему память.

Отлично. Заговорил. Значит — связать его разговором… и не дать уйти. Не дать покинуть этот зал живым.

— А чего бояться? — крикнул Артем. — Двум смертям не бывать, одной не миновать.

— Твая смэрть не будэт легкой, нэверный, — прошипел Мехмед.

— До смерти еще дожить надо, — парировал Артем.

И едва успел перекатиться за ближайшую завесу. Взрыв-дротик брызнул ледяными искрами в двух шагах от того места, где он только что стоял.

— Ты в курсе, что твоих братьев-мусульман давно на свете нет? — крикнул Артем, поднимаясь на колени.

— Значыт, так угодно Аллаху.

— Что ему угодно?

— Чтоб я поднал в этом мирэ знамя ислама…

Бум!

Перекатываясь по полу, Артем старался не упускать из виду золотистую фигурку, скользящую среди завес и столбов. Он окликал врага, дразнил его, а в голове крутилась одна мысль: «Не задеть пламя. Ни в коем случае…»

— …И ты мне нэ помэшаешь!

Бум!

— Да хватит уж тебе! — крикнул Артем. — Уймись! Никто тебе жить не мешает!

Бум!

Противник разозлился. Нет, не вышел из себя — настоящие профи головы не теряют ни при каких обстоятельствах. Но сейчас Минеру важнее расправиться с наглецом, который посмел встать у него на пути, чем продолжать этим путем следовать — это Артем чувствовал кожей.

— Аллах нэ простит того, кто вступил на пут джихада… и свэрнул с этаго путы!

Бум! Бум!

Еще один дротик взорвался в паре метров справа. Мимо! Опять мимо!

Минер мазал, причем мазал безбожно. В отличие от «ниндзюков» на складе, от которых Артема спас только «родимчик». Либо террорюга не успел научиться обращению с непривычным оружием, либо…

Артем в кувырке ушел за соседнюю «огненную завесу», поближе к выходу из зала. Дротик прочертил в воздухе тусклую светящуюся дугу и разлетелся на плитах ледяными брызгами. Снова недолет…

Ясно! Эти декоративные элементы каким-то образом заставляют дротики отклоняться от заданной траектории. Очень хорошо. Ну что, Мехмед Каты, или как там тебя, поиграем в кошки-мышки?

Мышка бежала, хвостиком махнула… Главное, чтобы она не успела заскочить в намеченную норку.

— Вот оно как… — пробормотал себе под нос Артем. — Потому и маешься, что не за совесть дерешься, а за страх. Непрощенный…

Он припал на одно колено, прижал локоть к колену — для верности. За ближайшей переливчатой стеной качнулось золотое пятно… или это только показалось?

Показалось.

Следующий дротик прилетел из-за пары «колонн», что возвышались в десяти метрах слева. Минер снова промахнулся, но Артема лишь чудом не задело осколками. Он вскинул пистолет и выстрелил навскидку, почти не надеясь попасть, снова нажал на курок…

И услышал вместо выстрела звонкий щелчок, с которой затворная скоба ушла в заднее положение.

Патроны кончились. Все когда-то кончается, в том числе и патроны. Обойма, которую он вогнал в магазин еще на складе, была последней. Последней в этом мире. И угораздило же проклятого черепаха конфисковать «родимчика»!

Надежда оставалась лишь на одно: что запас взрыв-дротиков у Минера тоже не бесконечен. Что ни один не достигнет цели раньше, чем они закончатся.

А также, что этой сволочи не вшили в глаза какую-нибудь линзу ночного видения с оптическим наведением. Черт их знает, этих потомков, до каких технологий они дожили…

Бум! Бум! Бум! Он едва успевал уворачиваться. Минер сменил тактику: теперь он метал дротики парами, один за другим, пытаясь угадать движения своей юркой мишени.

И вдруг все прекратилось.

За полупрозрачным мерцанием ложного пламени Артем видел силуэт врага: Минер присел на корточки и не двигался. Закончились дротики? Или он что-то задумал?

Словно тусклая золотая вспышка рассекла темноту. В кувырке Мехмед преодолел разделяющее их расстояние и в следующий миг был на ногах.

Того, кто наблюдал ножевой бой исключительно на экране, в исполнении каскадеров, вид настоящей схватки не впечатлит. Зачастую выпады настолько быстры, что взгляд не успевает за ними проследить. А вот выполняя эффектные замахи, боец рискует раскрыться и пропустить меткий тычок в корпус или руку. К тому же на хорошего бойца производит впечатление вовсе не то, что приводит в восторг зрителя.

В течение той секунды, которую они стояли неподвижно, Артем оценил расклад. Минер явно свежее. У него позади не было стычки с «ниндзюками», ему не приходилось кувыркаться по металлическим обломкам, обдираясь в кровь о ржавый металл, не нужно было удирать по туннелям, таща на себе раненого. Он знал, куда идти, и ему не было необходимости на каждом углу совать руку в проклятый студень, который завязывает твою нервную систему морским узлом. Однако…

Да. Его преимущество — память. Он помнит, как дрался его враг в лаборатории. Он знает, что Минер будет стараться сократить дистанцию, чтобы «связать», «опутать» более крупного и тяжелого противника, помешать ему бить наотмашь. «Липкие ручки», черт бы их подрал…

Шаловливые ручонки, нет покоя мне от вас… Так и жди, что натворите вы каких-нибудь проказ…

За долю секунды глаз успевает заметить нечто главное, некую доминанту, а мозг — проанализировать увиденное и сделать вывод. За долю секунды, пока противник выпрямлялся перед атакой, Артем заметил по-боксерски сжатую правую руку бывшего террориста.

Раскрытая ладонь — это меч и щит винчуниста. Если такой опытный боец отказался от привычного оружия, это неспроста. Артем понял это, а рука сама скользнула к рукоятке ножа.

Он немного опоздал. Самую малость. Левая, свободная рука взлетела в каратистском блоке, отбила — запястье на запястье, — но кисть противника вильнула ужом, и за выпадом последовал клевок-мазок пониже локтя. Такое ранение в первый момент почти не чувствуется: кажется, просто что-то холодное скользнуло по коже.

А правая рука с ножом тут же отдернулась и ушла под защиту левой. Но только на миг.

Мехмед наносил удары, как фехтовальщик — быстрые, хлесткие, все время парами, все время с обманками. Чик-чик, чик-чик… Не все достигли цели, но вскоре левая рука Артема была изрезана и кровоточила.

В схватке с более мелким и юрким противником человеку рослому выгодно держать дистанцию, особенно если заранее известно, что противник базово ориентирован не проламываться сквозь защиту, а перенаправлять энергию ударов туда, куда ему выгодно, и заставляя в конце концов раскрыться. Но сейчас это фактически означало уйти в оборону, сколь возможно уворачиваясь или подставляя под удары левое запястье. Как говорил дядя Костя, тренер по тейквондо, первый Артемов наставник в боевых искусствах, «в ножевом бою хороших защит не бывает». Особенно если противники равны. Нож и кинжал порой опасней, чем меч или шпага: чтобы ранить, не обязательно замахиваться, порой хватает короткого, но достаточно сильного тычка.

И страдают в бою на ножах прежде всего руки. Нанести на такой дистанции удар, который сможет решить схватку, почти невозможно. Решающим может оказаться удар в сонную или подключичную артерию, в живот… Куда проще резануть по руке. Кстати, мастер «липких ручек» при этом может оказаться в скверном положении, потому что именно руки защищают его от быстрых, малоамплитудных атак на голову и корпус.

Увы, пока в скверном положении находился Артем. Сокращать дистанцию, делая глубокие выпады, было рискованно: он мгновенно терял преимущество, которое давал ему рост и длинные руки.

Он все-таки решил контратаковать. Первая «восьмерка» скользнула по золотой ткани, не повредив ее — казалось, в руке Артема была тупая деревянная палочка. Следующая оказалась более удачной: Артем почувствовал, как конец ножа полоснул по чему-то твердому. Но ощущение было… неправильное.

Так и есть! Нож не оставил на «фольге» даже следа. Артем едва успел отдернуть вооруженную руку, прикрыв ее левой, получил новую отметину на запястье и опять контратаковал, метя в предплечье противника, чуть повыше локтя. Удар вышел неожиданно сильным — казалось, террорист нарочно сделал движение навстречу ножу. И снова безрезультатно.

Черт! Заговорили его, что ли?!

Растерянность длилась даже не миг — сотую долю мгновения. Но и этого оказалось достаточно. Гибкий хлест крюком отбросил его руку. Рванувшись назад, Артем почувствовал, как пальцы Мехмеда вцепились в рукав его рубахи.

Он едва увернулся от колющего удара в плечо, кончик клинка Мехмеда лишь оцарапал его. Хуже было другое: противник держал его мертвой хваткой. Оставалось только пятиться, прикрываясь истерзанной левой рукой. Сейчас у него был лишь один шанс высвободиться — делая резкие рывки вверх и вниз. Не на себя, потому что тогда дистанция еще больше сократится, и вместо изрезанной руки вы рискуете получить вспоротое горло.

Еще, еще… Хлоп!

Древняя ткань лопнула с сухим треском. Рывок получился такой сильный, что Артем отлетел назад и едва удержался на ногах. Дурнота накатила, и перед глазами заколыхалась черная вуаль с красными и зелеными блесками. Кровопотери, которых он не замечал, начинали сказываться.

Нет, уходить нельзя. Но теперь хотя бы понятно, как противник защищен. Бить в корпус бесполезно, равно как и в предплечья, по запястьям… Лицо, шея? Открыты, но туда попробуй достань! Остаются кисти рук. Негусто. Но лучше так, чем никак.

Он сделал резкий выпад, метя в руку, сжимающую нож, но Мехмед, похоже, ожидал этого. Правая рука ушла под левую, и Артем чудом избежал ловушки, в которую попал секунду назад — Мехмед подбил его руку снизу и попытался отбросить через верх. Левая рука, искромсанная до кости, почти не слушалась. Ногами работать пока нельзя — это спровоцирует низкую посадку…

В этот момент противник тоже сменил тактику. Движение его ножа стало более свободным — казалось, он копировал «ленивую восьмерку». Пара резов справа налево… и второй ушел в отмашку.

Удар лезвия по лезвию отозвался во всем теле. Нож вылетел из руки Артема, а в следующий миг в глазах потемнело от боли: лезвие рассекло суставы пальцев. Идиот… Знает же этот прием — выбивать нож обратным ударом, от мизинца, чтобы он вылетел через большой палец!

Обезоруженный охотник мгновенно превращается в дичь. Вот только дичь в данной ситуации кровно заинтересована в том, чтобы охотник не бросил ее преследовать.

Для решения проблемы у него не так-то много: одна рука, потому что вторая не годится даже для того, чтобы служить защитой.

Хотя почему только рука?..

Первый же пинок по голени оказался весьма результативным. Мехмед охнул, и при свете «огненных завес» Артем увидел, как его лицо исказилось.

Ну что, железный дровосек, сладко пришлось? Похоже, защита, спасающая от ножевых ранений, не была рассчитана на обычные удары и не смягчала их, а наоборот, усиливала. Второй раз Артему повезло меньше: длинная «юбка» маскировала движения ног террориста. Что поделать, два раза и снаряд в одну воронку не падает. Однако эффект получился весьма неожиданный.

Противник разозлился.

Артем даже не понял это — почувствовал, словно какая-то полуотделенная часть его собственного «я» впала в ярость. Противника надо чувствовать: только почувствовав его, начинаешь не предугадывать, а предчувствовать его маневры, и это единственный способ выиграть и выжить, потому что на угадайки времени у тебя нет.

— Кус умак![38]

Первый выпад был направлен в горло, и Артем почти купился на эту уловку. Только по крену корпуса он понял, что тот убрал правую ногу «пробуксовкой» — обозначил шаг и тут же убрал ее, чтобы избежать нового пинка. Лезвие ножа описало полумесяц и пошло вниз. Во внутреннюю поверхность бедра, чтобы пробить артерию, или в коленную чашечку, или вообще в голень, не защищенную высоким ботинком — это было уже неважно. Артем сделал движение, словно хотел снова пнуть противника, но в последний момент придержал удар и коротко хлестнул вверх.

Лезвие, скользнув по кости, ожгло раскаленным железом, и боль разлилась по телу, как огонь по луже бензина. Сгорая, задыхаясь, на самом излете бесконечного мгновения агонии, он почти не осознавал, что падает… пока не почувствовал прикосновение металлической ткани к своей коже. Прикосновение холодное, как машинный код.

Он не осознавал, что его противник потерял равновесие первым и упал на четвереньки. Не осознавал, что навалился грудью на спину Мехмеду и поймал его шею в захват, и оба они завалились на бок. Не чувствовал, как подбородок террориста упирается ему в изгиб локтя, и как тот бьется, пытаясь вырваться, не слышал, как вопли переходят в хрип, когда его запястье передавило маленькому арабу сонную артерию. Он понимал только одно: не отпускать. Не отпускать ни в коем случае.

Потом руки внезапно стали непослушными. Стройные огненные колонны разом накренились, и между ними затанцевали огненные шары.

И тогда в бархатной тьме, точно диафрагма фотоаппарата, раскрылось круглое белое окно, и из него вышел робот. Точь-в-точь такой, какой сопровождал его по туннелям.

Словно сквозь дрему, Артем смотрел, как робот подходит и бережно, точно спящего ребенка, поднимает Минера на руки… Артем попытался протестовать, но из горла вырвался лишь стон.

— Я забираю его, — произнес робот голосом капитана Кровлева. — Это ценный источник информации. Просьба не оказывать сопротивление.

«Оказать сопротивление» Артем не мог при всем желании. Он вдруг почувствовал, что безумно устал. Пол в зале был гладким и восхитительно прохладным.

Припав к нему, Артем провожал взглядом робота, который удалялся, неся на руках его врага. И только когда закрылось окно-диафрагма, он закрыл глаза и провалился в забытье.

Он очнулся от странного чувства легкости во всем теле. В помещении, где он находился, было светло, и ноздри щекотал запах мимозы и грейпфрута. Кто-то негромко переговаривался, стоя метрах в пяти от него; голос одного из собеседников, женщины, был Артему знаком.

Он еще немного полежал, наслаждаясь восхитительным ощущением, которое появляется обычно после того, как выспишься вволю после тяжелой работы. Глаза открывать не хотелось.

Господи, и приснится же такое… Звездолеты, пауки, ездовые курицы… Все, никакой фантастики. Никакого, блин, Гамильтона. Сказать Женьке: пусть тащит мой двухтомник Маклина — небось, до дыр зачитал, стервец…

Артем в последний раз зажмурился и широко открыл глаза.

В первый момент он не поверил тому, что увидел. Потому что лежал он не в больничной палате, а в просторном зале, залитом солнечным светом. Свет падал непонятно откуда, потому что ни одного окна Артем не заметил. Художник, создававший интерьер этого помещения, был либо нищим, либо миллиардером, благодаря своей не в меру богатой фантазии.

Да, насчет больничной койки. «Койка» была серебристо-голубой и самой удобной из всего, на чем Артему когда-либо доводилось спать.

— Ну как, напарник? Прослипался?

Артем едва не свалился с койки. Потому что женский голос, который произнес эти слова и который он слышал в момент пробуждения, принадлежал черному пауку размером с ньюфаундленда. Паук восседал на высокой одноногой «табуретке», похожей на инопланетный гриб, и чувствовал себя в этой позе весьма уютно.

Нет, не паук. Паучиха. И зовут ее Матильда.

Сознание неохотно смирялось с мыслью о том, что все приключения последних дней не были сном. Артем мутным взглядом обвел зал. Кое-кого из присутствующих он знал, но остальных видел впервые — в том числе и рослого «красавца», одетого в черное с золотом и лицом похожего на волка-оборотня из среднестатистического американского фильма.

Надо было срочно что-то сказать. Только вот что?

Он попытался сесть. Услужливая «койка» сложилась, помогая занять вертикальное положение. Надо же, до чего дошел прогресс!

— Здрасти, — буркнул он, спуская ноги на пол.

Волк-оборотень осклабился и воззрился на него с нескрываемым интересом.

— А твой Древний, похоже, не знаком с правилами этикета, Жон Го Тамм, — заметил он. Своеобразный прикус не мешал волколаку весьма чисто говорить по-русски.

Откровенно говоря, Артему было слегка неловко. Но что поделать, если их даже не представили!

Симбионт, возвышающийся над окружающими, неловко поклонился.

— Это мое упущение, повелитель, — он подошел к койке и серьезно проговорил: — Ар-тем, перед тобой Тоар Гемельсоирский, барон Пако, правитель системы Диска, Васон и Кохога, командующий Семьсот сорок шестой маневренной эскадрой Императорского флота.

По логике, теперь Артему следовало изобразить что-то вроде поклона. Несколько непривычно, но что поделать? Надо привыкать к новым условиям жизни.

Он спрыгнул с койки. При каждом уважающем себя дворе существовала тщательно проработанная система поклонов и реверансов, навороченность коей была прямо пропорциональна амбициям монарха. Но, будем надеяться, за неподобающую форму приветствия здесь под трибунал не отдают. Артем изобразил движение, каким солисты филармонии благодарят зрителей за аплодисменты, и протянул барону-волколаку руку.

— Артем Вишневский, капитан милиции.

На лице барона появилось что-то вроде недоуменного выражения.

— Мили… ции? Так называется твой корабль?

В первый момент Артем не понял, о чем идет речь, а потом сообразил. Ну да, конечно. Жон Го Тамм наверняка рассказал своему господину о его приключениях в недрах Диска. В свою очередь, Артем ничего не скрыл от великана. В том числе и то, что стал фактически капитаном бывшего дредноута «Расия». По иронии судьбы, в нынешнем звании он именовался так же, как и в том, в котором когда-то служил в «тридцатке».

— Ну… — он вздохнул, — можно сказать и так.

— Повелитель… — осторожно произнес симбионт.

Барон нервно вскинул голову.

— Только что поступило донесение: Гельм Орксилл, торговый представитель графа Сувари, схвачен и доставлен в Пыточную башню. Арни Роун начал допрос.

— И как успехи?

— Гельм пока держится. Из соображений вашей безопасности я не рекомендовал бы вам идти в пыточную.

— А истцы?

Жон Го Тамм сделал неопределенное движение руками.

— Сожалею, но их взять под контроль пока не удалось.

— Подождите, — проговорил Артем.

Он уже понял, что делать. Здесь, в зале, находилась одна из неповрежденных точек голосовой связи. Если ее удастся задействовать…

— Я попытаюсь связаться с кораблем, — сказал он. — Пожалуйста, подготовьте изображение этих ваших… истцов.

В последний момент он сообразил, что с трудом представляет, как передать изображение ИАКу. Но отступать было поздно.

Как, спрашиваете? А вот как.

Жон Го Тамм вопросительно посмотрел на барона. Тот криво оскалился — похоже, идея пришлась ему не слишком по душе, — но выбора не оставалось, и он кивнул.

— Отлично. Тогда… Отзовитесь, горнисты.

— На связи!

От голоса ИАКа, казалось, задрожали стены.

— Выведи робота в помещение, где я нахожусь, — приказал Артем. — Через него я передаю типовое изображение живого существа. Приказ: все создания такого вида, где бы они ни находились, должны быть обезврежены, но по возможности оставлены в живых и доставлены в точку… ЦЛ — шестнадцать — тридцать восемь. Существа другого вида при этом пострадать не должны. При попытке оказать сопротивление роботам — обезвреживать без угрозы для жизни. Приказ понятен?

— Есть.

— Жди дальнейших распоряжений. Конец связи.

Артем услышал, как щелкнул динамик, и вытер запястьем лоб.

— Все, — сообщил он, обращаясь к симбионту. — Сейчас сюда войдет робот — вы их называете мехами. Оповестите жителей города, что в ближайшее время такие же… мехи будут появляться на улицах. Может быть, в домах, в магазинах. Распорядитесь, чтобы все сохраняли спокойствие и не препятствовали их действиям. Да, еще… В комнате, где вы меня поселили, из окон дворик виден. Отправьте в тот дворик бойцов получше. Туда будут доставлять захваченных преступников. Вы уж сами решите, куда их сопроводить. Я у вас пока плохо ориентируюсь.

Он приготовился, что «коллега» потребует разъяснений — например, по поводу последнего словечка, — но великан только кивнул и направился к компьютеру.

— А в других поселениях ваши роботы тоже могут действовать? — проговорил он, словно извиняясь.

Перед глазами Артема снова развернулась причудливая схема тайных переходов Диска. Изображение постепенно отодвигалось, словно он поднимался в небо.

Да. И в джунглях, которые копатели называли вильдой, и в удаленных поселениях, разбросанных в ней одинокими островками и архипелагами — везде были «двери», ведущие в подземелье. Такое страшное для жителей Диска и такое знакомое для него. Куда более знакомое, чем этот город.

Через минуту в зал вошел «мех». Паники его появление не вызвало, однако «кошечки» Жон Го Тамма как бы невзначай поудобнее перехватили оружие. Они тревожились напрасно: робот бросил ничего не выражающий взгляд на изображение «ниндзюка», произнес «изображение загружено» и удалился.

Артем посмотрел ему вслед, потом покосился на правителя Диска, который с кислой миной наблюдал за происходящим. А этот волчара, похоже, любит, когда все под контролем. И информацию предпочитает получать из первых рук как минимум… а то и самостоятельно.

— Можно, я еще раз взгляну на план дворца? — спросил Артем. — Попробую найти безопасный путь в вашу Пыточную башню.

Барон прищурился, его ноздри дрогнули. Но это не было выражением раздражения или злобы — когда он злился или раздражался, виновник узнавал об этом очень скоро. Просто Тоар Гемельсоирский оценил ход своего нежданного союзника и с интересом ждал, что будет дальше.

— Я разрешаю, — спокойно произнес он.

Дворцовый комплекс был огромен. Артем смог это оценить, хотя компьютер явно показывал лишь небольшую его часть — только то, что требовалось для дела. Однако и того, что ему показали, было достаточно. Добраться в Пыточную башню по коридорам не получалось, но… будем надеяться, что за время небольшой прогулки от корпуса до корпуса с господином бароном ничего не случится.

Господина барона куда больше волновала прогулка по коридорам — судя по численности охраны, которую приставили и к нему самому, и к Артему. Последних, скорее всего — с целью прикончить коварного Древнего, если ему приспичит что-нибудь выкинуть. Вряд ли они смогли бы справиться с роботами капитана Кровлева. Но когда путешествие закончилось, Артем вздохнул с облегчением…

Гельм Орксилл висел на «распялке», точно потрепанная мягкая игрушка. Представители его вида не лишаются чувств от боли, но состояние, в котором он находился, больше всего напоминало обморок. Без своих роскошных нарядов он выглядел тощим и жалким. Растущая из бедренных костей дополнительная пара крошечных конечностей — с их помощью предки Орксилла лазили по лианам — торчала из мокрого черного меха над распухшими пунцовыми гениталиями. Зрелище было малоаппетитное.

Кажется, барон придерживался на этот счет другого мнения. Он с комфортом расположился в кресле, предложив Артему другое, которое тут же выросло из пола. Потом побарабанил пальцами по подлокотнику, и гибкое пластиковое щупальце поставило на низкий столик широкий бокал с золотисто-бурым напитком, запах которого показался Артему знакомым.

— Угощайтесь, капитан, — произнес правитель. — Кажется, это напиток древних?

Его ухмылка очень не нравилась Артему, и употреблять крепкие спиртные напитки в подобной ситуации — а в бокале было что-то подозрительно напоминающее ром — совершенно не хотелось. Но что поделать, если каноны красоты за пять тысяч лет сильно изменились? Это не повод пренебрегать законами гостеприимства.

Он едва успел пригубить глоток, когда тяжелые занавеси на стене распахнулись. В комнату шагнуло существо, которому следовало бы ходить на четырех конечностях — судя по тому, что его ноги, кривые и мускулистые, были раза в полтора короче рук.

— Допрос почти закончен, повелитель, — голос, доносящийся из-под кожаной маски, звучал неожиданно — глубокий, бархатный баритон, спокойный и немного печальный. — Гельм Орксилл, торговый представитель графа Сувари, готовил заговор с целью свергнуть вас. Для этого он подкупил гарнизон Сирра-Ю. Хотите ознакомиться с мнемограммой?

— Знаю, Арни, — бросил барон. — Дальше?

— Еще одно, повелитель. Флот графа движется к системе Диска, чтобы поддержать мятежников.

— Что ты сказал?!

Барон вскочил, жесткий черный волос у него на загривке встал дыбом.

— Десять минут назад флот графа Сувари прошел фазу хронопространственной синхронизации. Шестая и Двенадцатая ударные эскадры подходят к границам планетной системы. Системы оповещения были выведены из строя.

— Вы позволите, повелитель? — Жон Го Тамм сделал шаг к компьютеру. Барон бросил на него полный ярости взгляд, но ничего не ответил и только махнул рукой.

«А ведь он просто очень расстроен, — подумал Артем. — Просто привык скрывать боль и бессилие под маской гнева. Проще сорвать злость на окружающих, чем признаться им в собственной слабости».

Кургузые лапы симбионта заскользили над пультом управления. Барон, который нервно расхаживал по кабинету, неожиданно подошел к нему и запустил руку в студенистый вырост. Секунду поколебавшись, Артем подошел и сделал то же самое.

Он не задумывался о том, что ожидал увидеть. Но после того, как схлынула боль, перед его мысленным взором предстали не поражающие разнообразием покои дворца, не улицы города, где нищета соседствовала с роскошью, а грязь и запустение — с технологиями, которые он даже не мог себе вообразить.

Он увидел Солнечную систему — такой, какой она стала теперь. Его точка наблюдения находилась высоко над плоскостью эклиптики, и она была видна как на ладони.

Солнечная система действительно очень изменилась. Пояс астероидов заметно поредел. Юпитер и Марс, наоборот, обзавелись роскошными кольцами, от дальних планет не осталось и следа. Но Артем любовался ими недолго. Он уже заметил россыпь серебряных чечевичек там, где когда-то двигался Плутон.

Замечательно… Сколько раз он наблюдал за космическими побоищами на экране компьютера! В натуре это может оказаться не столь увлекательным зрелищем. Особенно когда инопланетные корабли начнут обстреливать ту точку пространства, где находится лично он.

Артем освободил руку и огляделся. Барон по-прежнему стоял перед компьютером, лицо превратилось в маску, на губах выступила пена.

Он тоже видит это. Видит, но ничего не сможет изменить.

А у него, Артема Вишевского, выбор есть.

Он может оставаться беспристрастным наблюдателем, не пытаясь повлиять на ход событий. Почему бы и нет? Судя по тому, что он здесь наблюдал, барона Пако, дальнего потомка капитана Паковского, трудно назвать справедливым правителем. Кто знает, может быть, при графе Сувари — или как там его зовут — обитателям Диска станет легче жить. Прекратятся жестокие казни, снимут с должностей чиновников-взяточников, а копателей примут на государственную службу, используя их знания для исследования Планеты.

Кто знает?

Но ведь все может выйти совсем наоборот. В конце концов, он в этом мире без году неделя — ему ли судить о том, что здесь хорошо, а что плохо? Это только в фильмах герой, едва окинув свежим взглядом место, в которое его забросила судьба, начинает вершить передел на радость всем окружающим. В реальности такой передел обычно оборачивается беспределом.

И вообще, коней на переправе не меняют. Если начал дело, доведи его до конца. А потом посмотрим, что из этого выйдет. По крайней мере, у него будет одно утешение. Он сможет спокойно сказать самому себе: «Я сделал все, что мог».

В противном же случае… Вряд ли ты сможешь себя простить, капитан милиции Артем Вишневский.

— Мне надо связаться с кораблем, — пробормотал он.

Кажется, его никто не услышал. Однако Жон Го Тамм выпрямился, посмотрел на него, потом бережно, словно касался чего-то хрупкого и дорогого, вытащил руку барона из «студня».

Артем огляделся, вспоминая схему расположения точек голосовой связи. Ближайшая находилась в коридоре, который проходил за стеной кабинета, и попасть туда можно было через небольшой холл. Но это означает, что для разговора с кораблем придется покинуть кабинет. Пожалуй, из дипломатических соображений стоило бы взять с собой барона и Жон Го Тамма — пусть знают, что их новый союзник не темнит. Правда, если попытка окончится провалом, положение будет не из приятных.

Он покосился на Тоара. В силу то ли привычки, то ли особенностей физиологии, правитель переносил непосредственный контакт с компьютером намного легче, чем Артем. Во всяком случае, внешне последствия никак не проявлялись.

Ладно, или пан, или пропал. Время дорого.

Приглашение на сеанс связи барон принял с большим воодушевлением. Однако, шагая по коридору к намеченной точке, Артем чувствовал, что волнуется, точно перед вступительным экзаменом.

Однако как только из динамика донесся голос ИАКа, волнение как рукой сняло. На смену ему пришло удивительное чувство уверенности, которое возникает, когда оказываешься на своем месте, знаешь, что делать, и делаешь правильно.

Он задал базовые координаты и векторы — спокойно, без малейших колебаний, потому что совершенно точно знал, как их задавать. Неважно, как давно он это знал. Он делал свою работу. И лишь когда ИАК, повторив приказ, ответил «Есть, капитан», Артем замер. Что-то сдавило горло, и он почувствовал, как начинает биться сердце. Совсем как в тот день, когда он приносил присягу.

«Капитан…»

— Будут еще какие-то распоряжения?

— Нет, ИАК.

Нет, так просто нельзя. Как с машиной — команда, подтверждение… «На том конце провода» находилось живое существо, которое в каком-то смысле являлось его подчиненным — но только в каком-то смысле. Товарищ, союзник — так сказать правильнее.

— Спасибо, Кровлев. Отбой.

Ну что, господа экзаменаторы?..

Динамик щелкнул. Артем посмотрел на барона и вдруг заметил, что глаза у того покраснели. Но от этого правитель выглядел не озлобленным — скорее очень усталым.

Молча они вернулись в кабинет. И также молча, не говоря ни слова, одновременно подошли к компьютеру и погрузили руки в пульт управления.

Картина почти не изменилась, лишь серебряная россыпь на краю Солнечной системы стала чуть гуще и образовала нечто вроде фигурной скобки. Через полминуты, однако, стало очевидно, что они движутся. «Скобка» разломилась натрое, ее крайние части превратились в полумесяцы и поплыли по слабо выгнутой дуге в стороны и вперед, к солнцу, а третья чуть увеличила скорость, но направление движения не изменила.

Дальнейшее происходило в полной тишине — слышно было лишь, как кровь стучит в висках. Ни грохота взрывов, ни боевых маршей, которые обычно сопровождают подобные сцены в кино. Просто ближайшие чечевички вдруг соединились с диском тонкими небесно-голубыми линиями. В следующий миг они погасли. Там, где находилась Шестая эскадра флота графа Сувари, больше не было ничего. Ни осколков, ни сияющих облаков пыли. Пустота.

Вторая группа кораблей мгновенно перестроилась, к ней присоединилась еще одна, но голубые линии настигли и их. Лишь несколько звездолетов укрылись за полосатым шаром Сатурна, но это их не спасло. Артем едва успел заметить, как на конце одного из лучей выросло крошечное радужное полукольцо. Луч сломался, точно люминесцентная соломинка для коктейля, и первый из уцелевших кораблей исчез.

Через какие-то десять минут все было кончено. Остатки флота графа Сувари устремились прочь от границ системы. Потом вокруг них вспыхнуло нежно-лиловое облако, а когда оно рассеялось, на ее месте снова серебрилась россыпь звездного скопления, названия которого Артем не знал.

Неужели это был не сон?

Он выдернул руку из студенистой массы пульта управления и открыл глаза. Только сейчас он понял, насколько устал. Действие лекарств, которыми его накачали после боя с Минером — или Мех медом Каты, — заканчивалось, и раны снова начали болеть.

— Победа, мой повелитель.

Голос Жон Го Тамма доносился словно издалека. Артем приподнял голову и увидел, как симбионт бережно освобождает волосатую кисть барона. До сих пор Артему казалось, что лишь он один так тяжело переносит контакт с биокомпьютером. Сейчас он убедился, что ошибался: барон выглядел немногим лучше, чем он сам.

А может быть, дело в огромном грузе, который упал с плеч правителя, едва не потерявшего свои владения? Чем больше власть, тем выше ответственность…

Тоар Гемельсоирский, барон Пако, грузно привалился к кристаллической поверхности компьютера и шумно вздохнул.

— Полная победа, надеюсь, — он осклабился, пошевелил плечами и выпрямился. — Надеюсь, после такого разгрома графу Сувари долго не захочется повторить попытку.

Барон сделал шаг в сторону кресла… И вдруг обернулся и протянул Артему руку.

Это было настолько неожиданно, что Артем растерялся и пару секунд тупо смотрел на его широкую шестипалую лапу. Черт знает, какие изменения произошли в этом мире за пять тысяч лет. Но можно поклясться, что этот жест — предложение мира.

Он сжал серую морщинистую ладонь барона, и тот рывком поставил его на ноги.

— Отличная работа, — Тоар прочистил горло и протянул Артему бокал с ромом. — Я принимаю вас к себе на службу, капитан. Мне нужны командиры, которые… умеют быстро принимать решения. Правильные решения.