Неслучайная встреча

Глава 5. Разговор по душам

Граф постепенно приходил в себя, и очнувшись понял, что едет в мешке на повозке, по сельской дороге, руки у него были связаны на спине, рот был завязан какой-то тряпкой. Уже рассвело и через мешковину просвечивали теплые солнечные лучи. Перебрав события вчерашнего дня, вечера и ночи в его голове все прояснилось. С момента похищения прошло примерно часов восемь. Он отчётливо вспомнил вампира, который его похитил, понимая, что его везут к барону и что тот скорее всего захотел убить его лично и решил, что Франческа для него единственный шанс на спасение, ведь убежать и самому убить вампира без оружия было практически невозможно.

Граф собрал всю свою волю, энергию, любовь к жизни и стал ее звать, мысленно обращаясь и бесшумно шепча одно лишь имя:

— Франческа, Франческа.

Франческа, как и все, отлично ездила верхом. Они были налегке и очень торопились, зная, что потеряли много времени, они лишь надеялись, что графа везут в Даманхур, до которого часов десять езды, но у них свежие и быстрые арабские скакуны и они не обременены пленником.

У похитителей фора в шесть часов, значит в Даманхур они приедут позже их на два часа. Каждый думал о своем, мысли Франчески занимал только граф, она вспоминала, как гуляя по Пьяцца Делла Витторио несколько месяцев назад она увидела высокого худощавого мужчину в явно дорогом темно сером костюме, с кошачьей грацией двигавшегося впереди неё, его русые волосы отливали золотом и спускались до плеч, походка была легка, а руки, которые держали щегольскую трость были крепки и почувствовала запах, энергию, ту самую силу с нежностью которую она ждала и давно искала.

Франческа пошла следом, незаметно для окружающих, выяснив, где он живёт и кто он, потом, ночью, поднималась на балкон его комнаты и смотрела, любовалась, боялась и страстно желала. Потом, обсудив все с Ахмедом, она устроилась горничной, внушила графу мысль о поездке в Александрию, домой, ее друг и хранитель, устроился матросом, и они отплыли.

А сейчас, скача верхом на коне, эти воспоминания пробудили слезы, которые покатились из ее зелёных глаз.

— Граф, граф, Лоренцо, любимый!

— Франческа! — Внезапно она услышала его отдаленный, тихий голос. Инстинктивно поняв направление, курс ее лошади был изменён.

— Я слышу, я слышу, я тебя слышу! Он жив! — закричала Франческа изо всех сил и мысленно, и вслух.

— Жив! — повторили Ванцетти и Ахмед, направив своих коней следом.

Они, уже ехав в пригороде Даманхура, поскакали, взяв правее от него. Граф услышал Франческу, он зажмурил глаза, расчувствовавшись, сказал:

— Спасибо.

— Ты где, что с тобой, ранен?

— Цел, пришел в себя уже в мешке, везут на повозке, молчат.

Граф затаился.

— Дорогой! Мы догоняем, потерпи часа два, не провоцируй их.

— Хорошо, солнышко, — ответил Лоренцо и отключился.

Это обеспокоило Франческу.

— Так не пойдет, не молчи, говори со мной, расскажи чего-нибудь!

— О чем тебе рассказать, ты и так все знаешь?

— Мне важно слышать тебя, расскажи, как ты вылечился от чахотки.

— Ну так и скажи, что хочешь узнать об Эмилии, все же понятно.

— Да, это так, — Франческа погрустнела, — Я хочу узнать о тебе, твоя жизнь, наверное, полна ярких эмоций.

— Лоренцо, есть то, что мне хочется забыть, как и тебе, я расскажу, когда буду готова, если ты тоже не хочешь, давай о чём-то другом, я понимаю, что это болезненная тема.

— Да почему, расскажу, я переживал когда-то давно, — он за минуту собрался с мыслями и продолжил; — мои родители умерли от чахотки, когда мне едва исполнилось восемнадцать и оставили мне значительное наследство. Я старался тратить деньги как мог и прожигал свою жизнь на балы, игры и устраивал на своей вилле постоянные кутежи, пока однажды не встретил в Ла Скала Эмилию, она была с родителями проездом в Милане, но покорила меня с первого взгляда. Стройная, хрупкая блондинка сперва не обратила на меня внимания, но букет с розовыми розами, на каждом лепестке по бриллианту, выделили меня от остальных воздыхателей. Потом она уехала, а я поехал следом и засыпал подарками и исполнял все ее прихоти. Родители были рады появлению такого поклонника, ведь они не были богаты и хотели найти дочери хорошую партию. Через полгода мы с шиком сыграли свадьбу и обживали виллу. Поначалу все было хорошо, мы были увлечены друг другом и развлечения тоже были общими, но бессонные ночи, пьянки посадили мое здоровье и вероятно ускорили развитие заболевания, о котором у себя я и не подозревал. Жизнь, деньги, роскошь казались бесконечными, и я растрачивал их безрассудно. После ночных кутежей, по утрам, начал появляться кашель и слабость, пришлось обратиться к врачу, который, увы, поставил неутешительный диагноз. Это кардинально изменило мою жизнь. Эмилия была не готова ухаживать за больным мужем, ей хотелось продолжать вести тот образ жизни, к которому привыкла и она развлекалась, не останавливаясь. У нас дома были шумные гости, которых я не звал и не был рад видеть, это лишь способствовало развитию болезни. Я много раз пытался говорить с женой, но глядя в ее глаза, видя ее красивой, здоровой не мог ни к чему ее склонить, иногда в пылу ссор я отправлял ее к родителям, но как только понимал, что если она уедет, мне без нее не жить, то просил прощения и все шло по старому.

Я почти не выходил из своих комнат, и она была хозяйкой во всём доме. Однажды мне так сильно захотелось ее увидеть, приласкать, что я нашел в себе сил и отправился к ней, ее не оказалось в спальне и тогда отправился ее искать. Спускаясь по лестнице, я заметил, как всплеснула руками ее служанка и собралась уходить, но я спросил, где графиня, та побледнела и глазами посмотрела в сторону кабинета. Я почувствовал недоброе и направился туда, дёрнув за замок стало ясно, что дверь была закрыта на ключ изнутри. Я начал стучать в дверь и крикнул, чтобы принесли ключи, но эти движения вызвали безумный приступ кашля, Я задыхался и с трудом удержался на ногах прислонившись к косяку.

В этот момент дверь открылась, и я увидел в кабинете мою Эмилию и какого-то мужчину, и по ее неопрятному виду, раскрасневшимся лицам стало ясно, какой похабщиной они там занимались. Я тогда ничего не мог сделать, ни ответить, ни произнести, не убить этого человека, ничего, так как потерял сознание.

Очнулся лёжа на своей кровати, Эмилия с виноватым лицом стояла рядом с доктором, который объявил, что мое состояние стремительно ухудшается и мне осталось жить недельку другую, может месяц, ну максимум два. В этот момент я понял, что не хочу оставаться в этом доме, где мне было сейчас неприятно все и все. Эти слуги, свидетели моего позора, эти стены душили меня, а более всего мою жену, которую я хотел сам задушить. Врач ушел, и мы с графиней остались наедине. Я опять закашлял, Эмилия, брезгливо поморщилась, спросила, что будет дальше. Я вспомнил, что мы с отцом часто ездили в охотничий домик, в Альпах и понял, что хочу умереть именно там, в уединении.

Это был безусловный риск, я мог и не доехать до туда. Но такова была моя воля, и я настоял на своем, заставил меня собрать как можно скорее и через два дня я в сопровождении пары слуг отбыл в горы. Домик был высоко и стоял уединенно, я не смог преодолеть расстояние до него от деревушки и пришлось согласиться на уговоры и остаться гостить в деревенском доме, у семьи не давно погиб сын Лоренцо, он ушел добровольцем в армию и не вернулся. Они приняли меня как родного и стали заботиться, понимая в каком я состоянии физически. Слуги поочередно навещали нас, а я на удивление с каждым днём чувствовал себя все лучше и лучше. Кашель становился все реже, я сам вставал с кровати и выходил на двор, помогал ухаживать за козами и однажды почувствовал в себе силы пойти к домику и дождавшись очередного визита слуги, вместе отправились к нему. Дышать мне было тяжело, садились, отдыхали, но я добрался!

И остался там один, с продуктами и вещами, конечно. Меня мучили сомнения, что придется умирать в одиночестве, но прошел и второй месяц, а я совсем не чувствовал себя умирающим и на удивление почти не вспоминал Эмилию. Часто выходил на прогулки, изучал горные тропы, охотился на местную дичь, пару раз встречал волков. Остальное мне приносили. В охотничьем домике было две комнаты, гостиная и спальня, соединённые камином, и пристройка со стойлом, позже у меня там стояла лошадь. Я чувствовал себя хозяином своей судьбы и не думал о завтрашнем дне. Так прошло около пяти лет, однажды поздно вечером меня разбудил внезапный приезд слуги. Он сообщил, что графиня тяжело больна, при смерти и срочно надо ехать на виллу.

Признаюсь, что мне было очень неохотно возвращаться в цивилизацию, я отвык от общества, стал другим человеком и это место стало мне настоящим домом. Хотя фактически это было убежище, моя пещера, из которой выбирать было тяжело, но я сделал это. Как только я вернулся на виллу, выяснилось, что там уже находятся ее родители, когда-то мы тепло общались. Первым делом я поднялся в нашу старую спальню, но ничего не всколыхнулось во мне, когда я увидел Эмилию, бледную, измученную болезнью. В комнате возле кровати, умирающей справа стояли доктор и пастор, держащий ее за кисть и измеряя пульс, напротив выстроились ее родные, у входа ее служанки. Когда я зашёл в комнату все перевели взгляд на меня, верно они ожидали увидеть привидение или ходячего мертвеца, но были удивлены. Я, уверенно шагая подошёл к ней, спросил у доктора, что случилось, оказалось, пневмония, вызванная переохлаждением, когда она, разгоряченная танцем на балу в честь дня своего рождения, вышла на балкон. Безусловно я думал о смерти, часто о своей, редко о её, о том, что мне следовало задушить изменница, убить выстрелом на дуэли предателя, но для меня она всегда представлялась пышущей здоровьем с веселой улыбкой и искорками в глазах, это ведь я был словно мумия, когда покидал этот большой дом. А вот теперь все, наоборот.

Графиня что-то пыталась сказать, почти не слышно открывая ртом, как рыба, выброшенная на берег, перед смертью она была в сознании. Я наклонился к ней, она прошептала, Прости. Я провел рукой по ее распущенным, белокурым волосам, так некогда безумно любимым скулам и поцеловав ее в лоб шепнул, уже давно.

После чего обменявшись последним взглядом, она опять схватила воздух ртом и откинулась, уже навеки. Я вышел из этой комнаты прямиком в свою прежнюю, понимая, что лишний. Осмотрев себя в напольном зеркале, вспоминая себя прежнего, каким я уехал, хилого, больного, не того холерного юнца в модном фраке, каким я был до болезни, я увидел в отражении напольного зеркала, прекрасной венецианской работы, себя нового, совершенно другого человека, сильного, уверенного, здорового, в простой одежде, с бородой, твердой рукой и яростным взглядом. После похорон я привел дела в порядок, доверил все управляющему и уехал в Алжир, для проверки чего я стою по-настоящему.

Как-то так получилось. Рассказать про Алжир?

— Лоренцо, я даже не знаю, что сказать, Ухты! Конечно расскажи, мы приближаемся к тебе, скоро догоним! — выдохнула Франческа, заинтересованная в том, чтобы понять своего мужчину, Предназначенного самой судьбой.

Но минуты через две повозка повернулась, съехала на другую дорогу, он услышал приветствие, шум двора, птицы и блеяние баранов.

— Куда-то приехали, — отправил он послание. Возница пнул мешок.

— Жив? — услышал граф почти забытый голос барона.

— Жив!