НеТемный 2

Глава 29

Мне понадобилось несколько секунд на то, чтобы понять — я прижимаюсь к женской груди. Точнее, это меня прижимают и нежно так гладят по голове. Из-под приоткрытых век сквозь слёзы от пыли я видел обворожительные округлости в вырезе белоснежного платья, отороченного золотыми и зелёными нитями…

Ещё пара секунд, и резко возбудившийся мозг прикинул возможные варианты, кто мой гость.

Это точно не Мавша… Нет, она могла бы переодеться, но я прекрасно помню, что размеры бюста у богини морей были не такими впечатляющими. Да и запах этого тела… запах точно другой. Мой нос варвара, может, и не отличался такой остротой нюха, как у Кутеня, но подобные первобытные мелочи я чувствовал предельно чётко.

Креона?.. Ой, да я умоляю тебя, Всеволод! Ей до Мавшиных-то прелестей… кхм… расти и расти. Да и какая теплота от Креоны? Предсмертная если только…

Ну и надо быть реалистом — Креона сюда, под завал, залезть бы точно не смогла, магией не вышла.

Итак, первое… Это не Мавша и точно не Креона.

Тогда чьи же это прелести?

Тут наклёвывалось второе. Под завалы ни одна смертная душа залезть не может. Да и гарпия вон как испугалась этого мягкого сияния.

Пальцы, гладящие меня по затылку и дарующие исцеляющую лёгкость всему телу, вдруг замерли.

— Хморок, душа моя, мне кажется, ты уже давно очнулся, но просто молчишь.

Я усмехнулся, так и продолжая с прикрытыми глазами прижиматься к груди, и ответил:

— Если я умираю… то это неплохой конец, я бы сказал… — к горлу сразу подкатил ком и я едва сдержался, чтобы не закашляться кровью. Не хотелось испортить картину перед моими глазами.

Я даже удивился этой своей мысли. С каких это пор меня волнуют такие мелочи?

— Яриус очень обеспокоен, — женщина продолжила меня гладить, и боль в груди сразу же угасла, — Ты ведь не просто так вернулся?

Я вздохнул, чуя, как подкатывает раздражение. В любом случае, если злюсь, значит, уже чувствую себя лучше. Но только любому тугодуму понятно, что от моих ответов сейчас зависит моё же выживание.

Когда валяешься под завалом, отказываться от помощи богини, причём такой вкусно пахнущей и мягкой, немного глупо…

И снова я, значит, Хморок. И снова вопросы, на которые я не знаю ответа.

А может, если я скажу, что меня сюда послали боги из другого мира, и я знать не знаю никакого вашего Хморока… Может, тогда закончится вся эта феерия тупости?

— Стрибор говорил мне, что ты смертный, — её губы дышали жаром прямо мне в ухо, — Я не верила, но это оказалось правдой… Хморок, ты с ума сошёл? Ты до самых кончиков волос смертный.

Наконец, я распахнул глаза пошире и поднял взгляд. Пока рука этой гостьи лежала на моём затылке, всё тело покалывали приятные иголочки, и мне было намного легче.

Девушка… Глаза у неё необычного, каре-золотистого цвета. Волосы тоже золотистые, невероятно яркие, будто не искрятся, а сами светятся. Лицо бледное, с румянцем, и губы у неё даже без помады кажутся сочно-алыми.

Длинное, немного прозрачное платье отлично обтягивает её фигуру, а откровенный вырез открывает вид на большую, но при этом подтянутую грудь. Наряд подобран идеально — всё время кажется, что ещё чуть-чуть, и увидишь лишнее… И можешь таращиться целый час, ожидая увидеть это самое лишнее.

В тесноте завала она сидела рядом со мной, согнув ноги в коленях, при этом её поза выглядела довольно расслабленной — будто в саду отдыхает, усевшись на травку и прислонившись к стволу яблони.

Что это за богиня, догадаться было не трудно. И, надо сказать, не зря блюдо из дыни назвали «Сияновой прелестью».

— Сияна, значит, — вырвалось у меня, — Сколько лет, сколько зим…

В ответ она обняла моё лицо ладонями и жадно впилась в мои губы. Тут же мне в кровь хлынул жар страсти, я будто на двадцать лет назад перенёсся, в объятия своей жены. На какой-то миг мне показалось, что это действительно она…

Я отпустил свою подозрительность погулять и положил свободную руку богине на затылок, чувствуя королевский шёлк её волос. Моя чёрствая душа Тёмного Жреца вспыхнула так, будто и не было стольких лет поклонения Тьме… Ох, расщелину мне в душу, я и не думал, что ещё способен на такие чувства!

А может, это Малуш так разгорячился? Я так подозреваю, молодой проповедник был ещё девственником, и любое прикосновение женщины должно было вызвать в его крови юношеский пожар. Тем более, Сияна наверняка умеет разжигать огонь страсти.

Или…

Кажется, это самое третье «или», которое просыпалось в моём подсознании, и вправду существовало. Какая-то неизвестная и незнакомая мне часть моей души ответила на поцелуй богини, явно соскучившись по тысячелетней страсти. Неужели где-то во мне и вправду прячется древний бог?

— О, Хморок, а ты всё такой же! — оторвавшись от моих губ, прошептала Сияна, — Как ты это делаешь⁈

— Что? — просипел я.

Моё сердце ходило ходуном… То ли от того, что половина моего тела всё так же лежала под тяжеленной глыбой, то ли действительно от страсти. Я неимоверно хотел эту Сияну… мать её… со всеми её прелестями!

— Ты поцеловал меня, как будто в первый раз… Как будто только и хотел всю жизнь, что целовать только меня! О-о-о, Хмарок, а ведь я летела сюда свернуть тебе голову, — она усмехнулась, стирая кровь со своих губ, — Представляешь, Мавша тут напела мне, что всё это время вы с ней…

— Избавьте меня от своей женской дурости, — перебил я, — И ты не можешь меня напрямую убить, мы оба знаем.

Та засмеялась, будто мы обсуждали какую-то забавную мелочь. От её смеха скрипнули завалы вокруг, и мне показалось, что глыба, лежащая на мне, чуть сдвинулась. На какой-то миллиметр, но я почувствовал это новой волной страдания.

— Ох-х… — вырвалось у меня.

— Вот видишь, Хморок… Всё я могу. Ничего, что я тебя по-северному называю? Я просто хорошо помню, что тебе так больше нравилось, чем это наше южное — Хма-арок.

К моему горлу снова подступил кровавый ком. Сияна явно убрала свою исцеляющую силу, чтобы ещё раз продемонстрировать, что моя жизнь полностью в её руках. Ну, нет, так мы не договаривались.

Её пальцы, только что с нежностью обнимающие мне лицо, впились в мои щёки ногтями. Я лишь в ответ ощерился:

— Сияна, я могу тебя грубо послать…

— Но?

— Но не хочу. Я теперь, видишь ли, светлый и хороший, — буркнул я.

У той чуть подлетели брови, она с ещё большим интересом уставилась на меня, теперь поглаживая кончиками пальцев мне лицо.

— Ты пришла меня убивать? Давай уже скорее, мне ещё придумывать, что на том свете рассказывать.

Она недовольно поморщилась.

— Грубиян! А Стрибор ведь говорил, что ты непрост… Всё так же непрост.

— Хватит дурить мне мозги. Если бы ты хотела убить, давно убила бы.

— И то верно, — и она снова впилась губами мне в губы.

По её мнению, раз я лежу под завалом, то мне что, больше нечем заниматься, как лобызаться с богиней?

— Эх, ушло, — она недовольно прищурилась, — Ты обиделся?

— Хорошего помаленьку, — усмехнулся я.

Сияна откинулась затылком на камень позади и с улыбкой уставилась на меня, рассматривая, будто пыталась запомнить в сумерках завала.

— Так ты чего… — сказал я, — Просто так прилетела, повспоминать былое?

— Нет, предупредить.

Я сам скосил глаза на глыбы сверху. Тишина вокруг так и нарушалась слабым потрескиванием медленно движущихся камней.

— Как-то поздновато, не находишь? — проворчал я, — Я уже в ловушке…

— Ой, Хморок, не смеши меня. Даже несмотря на то, что ты смертный, тебя это не остановит, — она снова прижалась лбом к моему лбу, схватила мою свободную руку, приложила её к своей щеке. Затем, нахмурившись, уткнулась носом мне в ладонь, — Яриус уже встречался с тобой?

Я сам уставился на ладонь, не особо понимая, что богиня имеет в виду.

— Ты про что? — спросил я, хоть и догадывался.

— Этот запах… — Сияна втянула носом, — Зачем тогда… Не понимаю.

— Что? Яриус пахнет так же?

Она промолчала на долю секунды дольше, чем требовалось.

— Нет, ты с ним не встречался… Но это странно.

Её пальцы так сильно сжали мою ладонь, что все мысли вылетели у меня из головы, и я стиснул зубы. Ещё чуть-чуть, и сломает.

— Яриус считает, ты нарушил равновесие, — сказала богиня, резко меняя тему разговора, — Он недоволен.

— Я должен испугаться?

— Хотела бы я посмотреть на то, что может испугать северного бога мрака, — Сияна улыбнулась, — Так ты нашёл плод Древа?

Я удивился:

— Что?

Сияна усмехнулась. А я лихорадочно стал думать, ругая себя за длинный язык.

Не просто так пришла эта Сияна, даже всё моё жреческое нутро взвыло цербером… Этот Яриус наверняка знает, что она была близка с Хмороком, вот и прислал её наперёд, чтобы разведать. Кстати, а Яриус в местном пантеоне богов кто? Ну явно не такая мелочь, как Стрибор.

Будь я богом, который враждовал с кем-то в древности, с кем-то могучим… И вот этот кто-то снова объявился.

Что бы я сделал? Сразу полетел бы биться с ним? Биться с богом, который обманул смерть и вернулся? Да ещё с этим самым плодом…

Нет, я бы сначала выяснил, какой расклад сил. Дела божественные — они ведь такие, подчиняются законам мироздания ещё жёстче, чем сама природа.

Помнится, перед тем как убить Второго Жреца, я менял план несколько раз. Потому что некоторые неважные мелочи могли обрушить всё.

Так и здесь… Каждый ли день исчезают боги? Каждый ли день они возрождаются?

Если вспомнить некоторые древние мифы, то вся жизнь богов — это вечная борьба с пророчествами. Вот и Яриус наверняка бог мозговитый, сгоряча ко мне не полезет… А то вдруг сам же Яриус вот так исчезнет на сотни лет?

Не-е-ет, когда ты бессмертный, начинаешь ценить жизнь ещё больше. Тем более, последний вопрос про Древо и его плод Сияна задала не просто так. Уж слишком невзначай она спросила.

Это был вопрос от самого Яриуса…

Сияна улыбнулась, снова прижав мою голову к своей груди:

— Видимо, ты ещё не всё вспомнил. Хотя радует, что ты помнишь о нас с тобой…

Она явно считала, что таким образом заглушила мою подозрительность. Я был бы против такого мягкого насилия, но каждое её прикосновение дарило мне облегчение. И так мне думалось гораздо легче.

Ну что ж. Пора Всеволоду Тёмному подстелить ещё соломки на своём пути.

— Я в теле бросса, — сказал я, — И при этом — лиственник…

О, да, я смог немножко лишить её самообладания. Сияна снова уставилась на меня, её взгляд чуть расфокусировался. Да, сейчас она увидела всё, что ей нужно.

— Ни Стрибор, ни Мавша не упомянули об этом… — растерянно прошептала она.

Я словно не услышал её, продолжая рассуждать вслух:

— Поэтому, думаю, я узнал о Древе всё, что мне надо.

У меня были только обрывки пророчества о возвращении Хморока, и наверняка Яриусу они все известны. Но следовало напустить ещё тумана, чтобы выиграть время. И плох тот Тёмный Жрец, который не сумеет обмануть.

— То есть «всё»? — вырвалось у Сияны, — Плод и вправду существует?

— Спроси у Яриуса — проворчал я, — Кстати, когда меня не было, его устраивало такое равновесие?

Она поморщилась.

— Я вам что, смертная на побегуш… — тут она осеклась, потом растянулась в улыбке, — А ты всё такой же. Я до сих пор не могу привыкнуть, что за твоей воинской личиной скрывается такой острый ум.

— Я ещё и лесть не люблю.

— Ты никогда не был согласен с Яриусом, Хморок, — Сияна снова уставилась на мою руку, понюхала, словно проверяя себя, — Равновесие никогда не подружится с хаосом.

Ага. Значит, лишнего она мне не скажет. Но слова про хаос залегли мне в душу. Надо будет узнать обо всём этом побольше… И о плоде, и об Яриусе, в конце концов.

— Сияна, я так-то умираю, — напомнил я, — О чём ты хотела предупредить?

— Грядёт война, — вздохнула та, — Большая, магическая. Троецарию и Лучевию хотят стравить… И бог Яриус этому мешать не будет.

— А причём тут я?

— Война обязательно коснётся Бросских гор. Яриусу будет выгодно, если Храм Хморока будет разрушен, он не хочет твоего возвращения.

Я только скривился. А меня самого кто-нибудь спросил, хочу ли я своего возвращения?

Не удержавшись, я всё же буркнул:

— Ужасная новость… Когда храм разрушат, я даже всплакну.

Сияна снова удивилась, но потом хитро улыбнулась:

— Хорошая попытка. Я тебе даже почти поверила.

Я не стал её уверять, что ни капельки не врал. Лишь спросил:

— Это всё?

Она явно растерялась, и даже начала немного злиться. Наверняка думала, что вот сейчас я, как истинный бог мрака, поведу плечами, разворошу завалы и улечу на север, спасать свой храм.

— Ну, ладно… — Сияна сморщила носик, упрямо поджав губы, и с вызовом бросила, — Тогда есть ещё кое-что! Это моё личное предсказание, и, представляешь, его мне нашептали ветви Древа… Того самого, ради которого ты бросил меня на сотни лет!

— Не надо, — небрежно бросил я.

Она даже хапнула воздуха от возмущения.

— Не поняла…

— Поможешь вылезти, и тогда я, может быть, и послушаю. А так мне всё это безразлично.

Вот теперь это действительно была богиня. Да, уж, умею я разозлить, даже переселение в тело варвара не избавило меня от этого. Не зря я был Десятым…

Оказывается, золото может сверкать грозно. Золотые глаза умеют полыхать небесным огнём, а золотые волосы могут угрожающе трепетать на невидимом ветру…

Сияна была в гневе. И её пальцы угрожающе зависли перед моим лицом, а с кончиков ногтей срывались молнии, бегающие по моей коже колючими лапками.

— Если хочешь спасти свою кровь, не отнимай её у других!

Её громогласные слова потонули в скрипе камней вокруг. У меня в глазах потемнело от новой порции страданий, да ещё Сияна схватила меня за щёки острыми ногтями… ну всё, доигрался, Десятый… и снова прильнула губами.

Свет смердящий, да она же влюблена в меня по уши. Вместе с этими мыслями по телу пронеслась волна исцеления и бодрости…

— Выбирайся сам, неблагодарная северная свинья! — отчеканила она.

Я открыл глаза. Никого… Камни перестали ёрзать, и вокруг повисла гнетущая тишина. Всё тот же завал, и всё тот же одинокий солнечный луч, пробивающийся откуда-то сверху.

Зато в свободной руке теперь было зажато моё топорище, и оттуда высунулся ошалевший Кутень. А ещё ниже, из темноты расщелины, снова выглядывала гарпия — её наглая морда всё надеялась добраться до сумки с яйцом.