Неужели снова ты?!

Глава 13

— Марин, привет.

— Привет. — буркнула подруга.

— Ты обиделась, да? Ну прости, пожалуйста. Просто все так закрутилось, да и еще и работы завалиться.

— Ладно, так уж и быть. Но если еще раз так поступишь, то я не знаю, что с тобой сделаю. Теперь рассказывай, по какому поводу звонишь. Подозреваю, что все это не просто так, чтобы спросить, как у меня дела. Хотя подожди. — Марина замолчала. — Засранка, ты даже не поинтересовалась моими делами! — заверещала подруга. Я рассмеялась:

— А ты небось только и ждала, когда я позвоню, чтобы выдать мне все новости. Но люди мы гордые, сами первые звонить не будем. Да? — издевалась я.

— Именно. Поэтому я не стану тебе сейчас ничего рассказывать. Вот. — сделала паузу, а потом опомнилась. — Так зачем ты все-таки звонишь?

— Марин, ты завтра вечером свободна? Мне нужно платье купить. У нас тут сделка с турками, а мне в ресторан идти не в чем. Заодно все и обсудим.

— Ты же знаешь, я за любой кипишь! Во сколько встречаемся? У меня пары в четыре заканчиваются, до ТЦ ехать минут пятьдесят с учетом пробок. Ты как?

— А я работаю, Марин. — задумалась, но тут с соседнего рабочего места меня окликнул Дима.

— Зай, если завтра ничего срочного не произойдет, думаю, в пол пятого сможешь закончить.

— Спасибо. — послала ему воздушный поцелуй.

— Давай в пять-пятнадцать в кофейне?

— Хорошо, до завтра, целую.

— Спасибо, пока.

— Держи. — ко мне подошел Дима и протянул кредитку.

— Она не очень похожа на мою зарплатную. — прищурилась я, гладя на карту с надписью «platinum».

— Это не зарплата. Зарплата в начале месяца. — пожал плечами.

— Дим, я не возьму. — нет, ну он что, окончательно с ума сошел? Гордеев, будто бы изначально настроившись на такой ответ, поднялся с моего стола и уселся на мой стул, прихватив меня с собой.

— Почему каждый мой шаг навстречу воспринимается тобой в штыки? — зарылся лицом в волосы.

— Потому что я не буду твоей содержанкой.

— Не говори глупостей. Ты априори не содержанка, пока я тебя не уволю. А увольнять я тебя не собираюсь, даже не надейся. Скажи пожалуйста, тебе сложно сделать мне приятно, солнышко?

— Ты просишь слишком многого.

— Ну, это смотря как относиться. Ты относишься к деньгам слишком серьезно, а еще рьяно отстаиваешь свою независимость, опять-таки, когда этого не требует ситуация. Не даешь заботиться о тебе. Не пускаешь до конца вот сюда. — приложил руку к месту, где отбивает свой жизненный ритм мое сердце. — А теперь посмотри на ситуацию с моей стороны. Скажи, зачем человеку близкие люди?

— Чтоб поддерживать друг друга когда хорошо и когда плохо. Помогать, делать счастливыми.

— Хорошо, теперь скажи пожалуйста, почему ты устроилась на работу?

— Потому что родители не должны тащить меня на себе всю свою жизнь, они и так много мне дали. Странный вопрос, Дим.

— Ничуть, зайка. Вот ты из соображений заботы о своих родителях нашла работу. Потому что ты их любишь, и они тебе дороги. В принципе, человеку свойственно оберегать то, что ему важно. Но зачем нужны деньги, когда ты одинок? Ну купишь ты недвижимость, разбогатеешь еще сильнее, и что? Кому все это? Одному человеку много ведь не надо, в любом случае. Я счастлив, что у меня есть те люди, ради которых стоит работать. Ты, родители, наши будущие дети. Если нет вас, то зачем все это? — обвел взглядом кабинет. — Я уже заработал на то, чтобы просто существовать. Все остальное — материальные блага. Почему бы ни радовать любимых людей, если для этого есть все возможности? Особенно когда мне это ничего не стоит. Может моя малышка не откажет мне и порадует меня, потратив мои деньги, а не свои? — провел дорожку поцелуев по шее. — Злата, моя родная упрямица, пожалуйста, прими меня. Мне тяжело оттого, что ты вроде со мной, чувствуешь со мной, а потом не хочешь быть ближе.

— Поцелуй меня, — единственное, на что меня хватило. Дима невесомо прикоснулся к губам, будто отдавая, все, что он мог. Ласкал так, как если бы был целиком сосредоточен только на моих эмоциях.

— Ты опять плачешь. — отстранился и аккуратно, не задевая тушь для ресниц, вытер дорожки слез.

— Я слишком сентиментальная. Не обращай внимания. — улыбнулась и обвила руками Димину шею.

У Гордеева заработал селектор, он, не снимая меня с колен, откатился на стуле и ответил:

— Да, Анна, слушаю вас.

— К вам пришел Илья Игоревич, пропустить?

— Конечно, пусть заходит.

— Малыш, придется прервать наше уединение.

— Конечно, в конце концов мы работаем.

— Илья не по работе, он беспардонный лучший друг, который иногда решает наведаться без предупреждения.

— Оу, — и такое бывает, однако. Поднялась с Димы, но тут же неожиданно села назад, потому что дверь с грохотом открылась и на пороге появился Илья Игоревич. Знакомый мне Илья Игоревич, между прочим. Мы несколько раз виделись на совместных шашлыках. Илья был другом старшего брата Лешки. Я чуть рот не открыла от удивления, насколько тесен этот мир. Мало того, что жизнь меня несколько раз подряд буквально лоб в лоб сталкивала с Потрошителем, так еще и Илья оказался его лучшим другом по великой случайности!

— Гордеев, ну ты даешь! — гаркнуло это темноволосое смазливое чудо. — Среди бела дня подчиненных совращать! Девушка, советую вам подать на него в суд за домогательства. — продолжил глумиться, не видя моего лица.

— И тебе привет, Илья! — обернулась к Аксенову и усмехнулась, глядя на его застывшее выражение лица. — Пользоваться твоим советом, уж извини, не буду, он,

— кивнула на слегка озадаченного Диму, — мне еще пригодится.

— Злата? — очухался вновь прибывший. — Дайте мне это развидеть! — пробормотал куда-то в потолок. — Эта милая девочка сидит на коленях этого похотливого животного?

— Вообще-то это моя милая девочка. — вклинился в разговор Потрошитель. — Я так понимаю, вы знакомы?

— Да, Злата, — показал на меня, — подружка Маринки, девушки Мишкиного брата. Мы встречались пару раз в общей компании.

— Подожди, — Гордеев уставился на меня, — у Лешки фамилия Куликов?

— Да.

— Серьезно? — Дима, казалось, был не в меньшем шоке, чем я минуту назад. Ничего особенного, если не вспоминать, сколько миллионов человек, хотя бы официально зарегистрированных, проживает в нашем городе.

— Так вы вместе, как я понимаю? — Илья ещё раз оглядел нас пристальным взглядом.

— Вместе. — подтвердил Дима, мне же оставалось просто кивнуть, дескать, видишь, вариантов особо не было.

— Златка, как же ты умудрилась вляпаться в этого нахала?

— Так я ему в глаз дала, а он не смог мне этого простить и принял на работу. — чмокнула Гордеева в щетинистую щеку.

— Так это была ты, там, на концерте? — безумными глазами спросил Аксёнов.

— Я. - не без гордости ответила.

— Мы тогда с Алёной чуть поодаль стояли, пробираемся ближе, а у Гордеева уже глаз подбит. Злой, молнии из глаз так и сыпятся. И голосом своим коронным, ну ты знаешь, от него ещё уйти в подполье сразу хочется, кроет.

— О да, — понимающе протянула я.

— Так вот, спрашиваю, что случилось, а он отмахивается, пытается с темы соскочить. Но я не я, если бы все из него не вытащил. Оказалось, что какая-то полоумная девчонка сначала на него кофе вылила, из-за чего он опоздал на встречу, а теперь она же нечаянно ему в глаз заехала. Все возмущался, как он будет в офисе выглядеть! — заржал.

— Вообще-то кофе тоже не специально. — поморщилась.

— Я вам не мешаю? — обманчиво ласково поинтересовался Потрошитель.

— Да ладно тебе, Гордеев. Я прямо отсюда чувствую исходящим от тебя флюиды добра в мою сторону. — продолжил издеваться Илья.

— Так ты чего приехал-то, клоун? — Дима стал неосознанно поглаживать мое колено.

— Как что? — возмутился Аксенов. — Пообщаться, друг мой, пообщаться. Ты же пропал со всех радаров на две недели. Не видно, не слышно. Собирался обидеться, но теперь передумал. Вот она, — Илья игриво кивнул на меня и подмигнул, — снимает с тебя всю вину, брат.

— Аленка будет на седьмом небе, когда узнает. — спустя время задумчиво произнёс Илья. — Дмитрий Гордеев нашёл свою гавань. — хмыкнул своему литературному таланту. — Ребят, я вот что подумал, давайте соберёмся у нас на даче в субботу? Шашлыки, все дела. Мишку с Лехой позовём, девчонок своих приведут.

— Если турки под конец недели не нагадят, то я только за. Милая, ты как?

— Я не против. — прислонилась своей головой к Диминой.

— Замечательно, тогда в общий чат всю информацию скину.

Илья хотел ещё что-то сказать, но его прервал рингтон его же телефона:

— Да, родная. — Что значит коротнуло? Только недавно проводку проверяли. — Куда ты полезла? — Слезь назад! Алена, не выводи меня. Немедленно, я сказал! — Ты можешь держаться подальше от этой лампы? — Как? — Просто обходи эту комнату стороной в течение часа. Надеюсь, к этому времени успею приехать. — посмотрел на часы, прикидывая что-то в уме. — Все, я скоро, целую.

— Ребят, я побежал, у Аленки что-то там коротнуло. Только недавно ремонтников вызывали ведь! До субботы.

— До встречи.

— Пока.

Илья ушёл, а мы так и продолжили сидеть, пытаясь переварить все превратности судьбы. Гордеев отмер первым, вернувшись назад на стуле к моему столу.

— Очень классное средство перемещения, однако. — пробормотала я.

— Зай, возьми карту. — вложил кусочек пластика мне в руки и положил свои ладони сверху. — Пинкод три-четыре-семь-восемь. Считай, что там нет лимита.

— Хорошо. — вздохнула я.

Если он думает, что теперь, когда я согласилась взять карту, я стану растрачивать его миллионы (даже знать не хочу, сколько этот поганец положил на счёт), то он глубоко ошибается. Карта у меня, а заставить тратить деньги он все равно не сможет.

Но его рассуждения мне понятны и приятны. Нравится та опора, которую он даёт. Нравится свой подтверждённый статус из его уст. Нравится его отношение ко мне и на людях, и наедине. Но больше всего мне нравится то, что даёт почувствовать его присутствие в моей жизни. И возможно он прав. Во многом.

Несколько часов работы пролетели незаметно, единственное — к Диме постоянно кто-то приходил. Это абсолютно нормально, но начало меня порядком отвлекать. Тяжело работать, когда постоянно разговаривают о чём-то, что к тебе никоим боком не относится. Надо поговорить с Димой насчёт отдельного кабинета, тем более он у него в площади есть, я знаю. От редактирования меня в очередной раз отвлекли, только на этот раз это был Потрошитель, и он обращался ко мне:

— Злат, поехали, пока доберёмся, пол дня пройдёт. Они в Шереметьево сядут?

— Да, — ещё раз посмотрела на билет, который мне прислал папа.

— Не нервничай, — положил руку на плечо.

В машине играла какая-то новая попсовая мелодия, я сделала радио потише и спросила:

— Дим, я хотела попросить… можно мне отдельный кабинет?

— Зачем? — он оторвался от дороги и удивленно посмотрел на меня. Я замялась:

— Просто мне нужна тишина, чтобы нормально работать. А у тебя как проходной двор. — поджала губы, в ожидании, что он опять скажет «нет, это не обсуждается».

— Зай, ты чего? Хорошо, у меня есть два свободных кабинета, — потёр подбородок, — завтра выберешь тот, который тебе сильнее понравится.

— Правда?

— А что в этом такого? Да, мне было бы удобнее, если бы ты была постоянно рядом, но если тебе это мешает работать, то почему бы и нет.

— Я просто думала, что ты скажешь «нет».

— То есть по твоему мнению я самодур? Это обидно, солнышко, вообще-то. — бросил Дима.

— Прости. — мне было безумно стыдно. На кой черт я вообще продолжила разговор? Спросила — мне ответили. Все!

— Я не знаю, как ещё с тобой разговаривать. Я не знаю, как вести себя, если в итоге ты считаешь меня эгоистичным придурком, думающим только о себе. Честно, я не понимаю. Я не понимаю, что происходит и почему так. — Дима был напряжен, между бровями пролегла глубокая складка, губы сжались в тонкую линию. Я положила руку ему на бедро, но он убрал её, отрезав:

— Не сейчас.

Остаток пути прошёл в гнетущей тишине. Дима выключил радио, тихое шуршание мотора было единственным звуком, окружающим нас.

— Какой терминал?

— F.

Снова молчание. Снова это гребанная тишина! Мы припарковались, но оба не спешили выходить. Не знаю почему, но я готовилась к самому худшему. Сердце предательски ныло. Вот и все, вот и конец. Такая быстрая и такая светлая история. Как жаль, что все это из-за моей глупости.

— Иди сюда. — Дима отодвинул кресло и похлопал по коленям. Последний раз, когда я вдыхаю его запах. Боже! Наверное, я напьюсь.

Перебралась и ждала, что он скажет. Его руки сжимали мою талию так по-родному, но он не говорил ни слова.

— Ты хочешь расстаться? — бесцветным голосом наконец спросила я то, что выпивало мои жизненные силы каждую секунду настоящего.

— Ты точно дура, Злата! Дура! Самая непроходимая. — сорвался он, но для меня это было уже не важно. Не важно, что он зол. Неважно, что я опять что-то ляпнула. Он не откажется от меня, идиотки, и я смогу дальше быть рядом с тем, кого любит мое сердце, но обижает глупый мозг.

Я просто поцеловала его, Диму, своего Потрошителя. Поцеловала, пытаясь извиниться и сказать, люблю его. Надеюсь, так будет не всегда. Надеюсь, когда- нибудь мы встанем рядом с друг другом как идеально подобранные пазлы, так, чтобы не осталось и десятой доли миллиметра зазора между детальками.

— Прости меня, пожалуйста, прости. — оторвалась от любимых губ и прошептала, — Все, что угодно, но я уже не смогу без тебя. Пожалуйста. — прижалась своим лбом к его.

— Тише, успокойся. Как бы мы ни ссорились, как бы мне не хотелось вправить тебе мозги, я ни за что не откажусь от тебя, малыш. Просто перестань искать подвох. Или ты меня боишься? — заглянул в глаза.

— Нет. — прохрипела севшим голосом.

— Ну тогда все. — прижался губами к волосам. — Возможно это нам пойдёт на пользу. Проведёшь время с родителями. — поцеловал в висок. — Назад дороги нет. Теперь только вот так. — сплёл пальцы с моими и показал мне ладони.

— Вместе? — больше утвердительно, чем вопросительно произнесла я.

— Всегда.

Пока мы стояли в зоне ожидания аэропорта, я нервно кусала губы и гнула пальцы.

— Если не прекратишь нервничать, я тебя поцелую. — прошептал Дима на ухо и приобнял меня за талию.

— Что? Нет, не смей! Все, я успокоилась. — встрепенулась я.

— Замечательно, тем более мне кажется, что это они. — Дима кивнул головой в сторону загадочно ухмыляющейся женщины и хмурого мужчины. Женщина, заметив выражение лица своего спутника, начала ему что-то выговаривать. И все бы было хорошо, если бы не было так грустно. Эти двое оказались моими родителями.

— Это они. — отчаянно простонала я, но тут Дима ущипнул меня за бок.

— Свихнулся? — прошипела я, потирая раздраженную кожу.

— Соберись, малышка.

— Злата! — мама ускорилась мне навстречу.

— Привет! — прижалась к загорелой родительнице. — Я скучала.

— И я скучала, родная. — счастливо засмеялась мама, а потом тихонько шепнула на

ухо:

— Марина выглядит просто шикарно, я тебя прекрасно понимаю. — усмехнулась моему вчерашнему фиаско, а потом добавила, — В отличие от папы.

— Папа! — я оторвалась от мамы и подбежала зацеловывать недовольного родителя. — Ты так загорел! — крепко обняла.

— Ты сейчас пытаешься спасти шкуру этому засранцу? — иронично усмехнулся родитель.

— А как иначе. — простодушно ответила. — Пап, пожалуйста… — выразительно посмотрела в родные глаза и добавила, — я люблю тебя, ты же знаешь.

— И я люблю тебя, дочь. — потрепал по волосам. — пошли знакомиться, что ли. — Подтолкнул меня к двум остальным свидетелям события, с интересом наблюдающих за разворачивающейся сценой. Мама с чересчур трогательным выражением лица, а вид Димы четко показывал процесс просчета ходов.

— Мам, пап, познакомьтесь, это Дима, мой молодой человек. — как только я оказалась в поле досягаемости Потрошителя, Гордеев взял меня под крылышко. Папа посмотрел на его жест почти невозмутимо.

— Дима, это мои родители, Евгения Валерьевна и Игорь Семенович.

— Очень приятно познакомиться. Злата много рассказывала про вас. — уверенно начал диалог мой любимый бизнесмен.

— Взаимно. — подхватила мама.

— Приятно познакомиться, Дима. — протянул папа и подал Потрошителю руку. Твердый взгляд обоих мужчин и не менее крепкое рукопожатие. Мы с мамой понимающе переглянулись.

— Вот только Злата нам ничего не рассказывала про вас. — закинула удочку мама.

— Ну, это поправимо. — обворожительно улыбнулся, чем заслужил наблюдать сияющий вид моей маман. — Давайте я подвезу вас домой, а заодно и пообщаемся. И прошу, обращайтесь ко мне на «ты». - еще одна улыбка в «тридцать два». Я боялась даже дышать, в отличие от мамы, которая окончательно растаяла. Забрав у нее чемодан и продолжая придерживать другой рукой меня за талию, Дима повел нас на парковку. С моим топографическим кретинизмом средней степени, только он запомнил, где стоит машина.

— А ты не так прост, Дима, да? — риторически хмыкнул папа, увидев не самый дешевый автомобиль. Он оттает, оттает, продолжила убеждать я себя. Может уже лед тронулся? Посмотрела на папу, но он остался непробиваем. Дима открыл мне заднюю дверь, предусмотрительно оставив переднее сидение моему отцу, на которого нужно было делать упор в этот раз. Я села, а Дима продолжил стоять у меня над душой.

— Чего? — уставилась я на него, держащего в руках ремень безопасности. — Ну это же заднее… — начала было я, но под его взглядом просто взяла из рук ремень и пристегнула. Безопасность! Помню, как тут забыть!

— А как вы познакомились? — начала расспрашивать мама, притом ответ из моих уст её вовсе не интересовал. Дима — вот кто звезда сегодняшнего вечера.

— Мы совершенно случайно сталкивались с друг другом несколько раз, а потом Злата пришла устраиваться на работу переводчиком. Так совпало, что собеседование проводил я. После этого уже не смог её отпустить. — тепло посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

— Так мило. — улыбнулась мама. — Получается, ты нашла работу? — обратилась ко мне. Кивнула. — Ну и как тебе? Как начальство? — я понимала её озабоченность, потому что это был мой первый опыт трудоустройства. Весьма удачный, хочу заметить.

— Все хорошо, мам. Мне очень нравится. Начальство, — я замялась, — начальство тоже нормальное. — кончила за упокой.

— Злата забыла упомянуть, что «Импресстекс», фирма, где она работает, это моя фирма. Соответственно её начальство — я. — ровно произнес Дима.

— А в чем заключается твоя работа, дочь? — уже осторожнее спросила мама, понимая, что можно снова случайно наткнуться на что-то, что не очень порадует папу. Как служебный роман с непосредственным начальником, например.

— Перевожу документацию, работаю как переводчик на встречах с Димиными партнерами. Сейчас, например, веду турецкий проект.

— Хорошо. — кивнула мама. — Дим, если не секрет, сколько тебе лет?

— Двадцать девять.

— Разница в возрасте, — начала мама, но Дима мягко прервал её:

— Я не считаю её критичной.

— Возможно. — вдруг начал папа. — «Импресстэкс» это химическая промышленность?

— Да, вы правы.

— Как идут дела? Прости мой нескромный вопрос. — добродушно улыбнулся папа. УЛЫБНУЛСЯ! Он улыбнулся! Да!

— Отвечу не менее нескромно: покоряем международный рынок. — папа одобрительно кивнул.

— Какие планы на мою дочь? — вмиг посерьезнел.

— Пап! Игорь! — одновременно вскрикнули мы с мамой.

— Тихо! Заднему сидению слова не давали. — припечатал родитель.

Дима ещё раз посмотрел через зеркало на меня, нервно кусающую губы и как ни в чем не бывало сказал:

— Самые что ни на есть серьезные, Игорь Семёнович. Я люблю Злату. — ещё один взгляд на меня.

— Злата? — спросил у меня непонятно что отец.

— А? Что? — кажется я выпала из разговора.

— Что, что… Может скажешь что-нибудь?

— А? Что сказать? — непонимающе переспросила.

— А, — махнул рукой папа, — что с тобой разговаривать. Все мимо ушей пролетает. Вечно говоришь, говоришь, она вроде понимает, а потом на деле все оказывается диаметрально противоположным. — пожаловался на свою любимую тему. Дима, индюк, понимающе хохотнул. Спелись!

— Вот и разговаривайте друг с другом. — пробубнила я и отвернулась к окну.

— Дочь, — мама ахнула и прикоснулась к моей шее, — это что такое? Синяк? — Опустила немного воротник и прикоснулась к почти зажившей царапине. — Вы двое сейчас мне живо расскажете, что произошло. — мама занервничала. Видя её перепуганный родительский взгляд, поспешила успокоить:

— Мам, я просто в аварию попала.

— Час от часу не легче. — она уже почти хваталась за сердце.

— Мам, пап, все в порядке. Видишь, сижу, жива, здорова.

— Рассказывай.

— Ну что рассказывать, шла я по тротуару, читала в телефоне, не услышала, что мне что-то кричали, поэтому меня сбил велосипедист. Но я не виновата, — поспешила добавить для папы, — там велосипедная дорожка рядом была, а этот придурок по асфальту поехал.

— Заявление писали? — обратился папа к Диме. Что, теперь все вопросы решаются с ним? Серьезно?! Где справедливость?!

— Я когда Злату забирал, сразу в клинику ее повёз. На месте аварии оставил свои данные. Мне потом звонили, спрашивали, что мы собираемся делать. Я предлагал Злате написать заявление, но она была очень слаба, и я не стал настаивать. — сжал губы. Наверное, до сих пор мне это в мыслях припоминает.

— Хорошо. Спасибо, что позаботился о ней. — сказал папа с той же теплотой, с которой обращается ко мне.

— Дим, правда, спасибо тебе большое. — поддержала мама. — Она же ведь ничего не скажет, упёртая, будет молча пыхтеть. Вот как сейчас. — усмехнулась, поразив мое уязвлённое эго «в самое сердце».

— Злата очень многое значит для меня, не вижу иного пути, как защищать её. От неё же самой, хотя бы. — прищурился своим мыслям.

— Дим, я, честно, очень рада, что в жизни моей дочери появился ты. Будем очень рады, если ты как-нибудь приедешь к нам на ужин.

— Спасибо большое за приглашение. К сожалению, в ближайшее время никак. Турецкий проект сьедает все свободное время. Но как только, так я весь ваш. — растянул губы в улыбке.

Пока родители разбирались со своими вещами в багажнике, Дима перехватил меня и прижался лицом к волосам.

— Я не усну теперь без тебя, малышка. Неделя. Только неделя. — рвано вздохнул. — Завтра не смогу тебя забрать, приезжай к половине одиннадцатого. Пожалуйста, возьми такси. И не забудь, о чем мы сегодня говорили.

Спустя время мама вытащила меня на кухню и посадила перед собой:

— А теперь я хочу знать все-все. — поставила кружки на стол и разлила по ним чай. — Папа в душе, можешь не переживать.

— С самого начала? — жалостливо пропищала я.

— С самого. — кивнула мама.

— Ну, с чего начать. — в сотый раз я мысленно воспроизводила сцену из своей жизни. — Мы с Маринкой встретились на Лубянке. — и я снова начала рассказывать историю встречи Потрошителя.

— Ты его любишь? — спросила мама.

— Очень. Я никогда такого не чувствовала. Это просто вынос мозга. И он, его отношение ко мне, его поступки. Я полюбила, мам. Я. Полюбила. — почти прошептала.

— Я счастлива за тебя, родная. Папе Дима тоже понравился, хоть он сейчас и не скажет об этом. Да и парень настроен серьёзно.

— Мам, он предложил переехать к нему. Ну как предложил… Дал мне неделю.

— Не быстро ли? Сколько вы знакомы? — прищурилась она и отпила чаю.

— С нашей первой встречи прошло чуть больше двух недель. У нас все слишком быстро. Так уж началось. — пожала я плечами. — Но несмотря на это, я полностью уверена в нем.

— Он довольно обеспечен, я так понимаю?

— Да, но ты же знаешь, я не стану спрашивать. У него успешная молодая компания, весьма дорогая машина, часы, костюмы тоже недешёвые. Чисто визуальные выводы. Да и не важно это. Боюсь, как бы наоборот меня это напрягать не начало.

— Главное, чтобы ты была счастлива, дочь. Я видела, то, как он на тебя смотрит. И сцену с ремнем тоже видела. Так выглядит только любящий человек, который готов костьми лечь, но сделать все. Я буду спокойна, зная, что ты с ним.

— Порой мне кажется, что он заботится обо мне больше, чем я сама.

— Просто прими его таким. Для него это важно. И, ведь если так подумать, то в этом нет ничего плохого. — нравоучительно заметила мама. — Ладно, какие планы на завтра?

— На работу, а потом с Маринкой в ТЦ.

— Хорошо, спокойной ночи, дочь.

— Спокойной ночи. — я допила чай и пошла в комнату, где еще ощущалось присутствие Димы. Надела его футболку, которую предусмотрительно отняла и уткнулась носом в подушку, на которой он спал.

«Спокойной ночи, моя девочка)» — пиликнуло сообщение.

«Спокойной ночи, любимый Большой Босс» — с улыбкой на лице написала ответ и довольно заснула.

Я уже почти подъезжала к офису, когда мне позвонил Дима:

— Зай, привет. Ты сейчас где? — сразу начал он.

— Привет, почти у работы уже, а что?

— У нас форс-мажор, у юриста, который должен был ехать на встречу с турецким юристом, жена рожает. Он отказывается выходить на работу, а другого англоговорящего у меня нет. Я послал другого юриста, он будет ждать тебя у входа в ресторан. Выручай!

— Конечно, диктуй адрес.

На месте я была уже через пол часа. Молодая женщина лет тридцати нервно курила на крыльце. Вероятно, это именно та, кто мне нужен.

— Злата Игоревна? — она первая подбежала ко мне. Я кивнула. — Здравствуйте! Как хорошо, что вы приехали. Этот проект, я почти им не занималась… Но все понимают, как Дмитрий Александрович много вложил в него, и мы не можем его подвести. Вообще проблем быть не должно, но ваша помощь просто необходима.

— Турецкая сторона уже на месте? — почти пропустив её нервную тираду сквозь уши, как-то слегка растерянно спросила.

— Да.

— Мы укладываемся по времени?

— Да. — девушка посмотрела на часы. Стоп! Как ее зовут? Что-то она меня совсем выбила из колеи. — У нас есть ещё пять минут.

— Замечательно, — попыталась я успокоить я её, — у нас есть время успокоиться и обсудить нюансы. Сначала мы познакомимся. Злата Зарецкая. — протянула я руку и улыбнулась.

— Виктория Кайгородова. — искренняя улыбка в ответ.

— Очень приятно.

— Мне тоже. — я прямо видела, как Виктория на глазах приходит в себя. Ее взгляд становится уверенным, а выражение лица собранным. Ментально чувствую начинающую просыпаться стальную хватку. Хмыкнула.

— Гордеев однозначно уверен в вас как в профессионале, иначе бы не доверил сейчас проводить эту встречу. Не переживайте. — мой дорогой Большой Босс точно подбирал команду себе под стать. Молодые и бойкие.

— Спасибо. — Виктория окончательно расслабилась. А спустя несколько секунд выпалила, — Извините, Злата, а это правда, что вы с Дмитрием Александровичем вместе?

— Правда. — О, как слухи быстро распространяются. Я вроде не особо публичная персона на работе, однако мы с Гордеевым никогда не скрывались… — Но к делу это никакого отношения не имеет, — пожала плечами.

К моему огромному сожалению, обществознание мне ещё со школы не давалось. Я его учила просто ради оценки, а как только сдавала зачёт, то сразу забывала. Теперь же я знаю точный перевод многих крайне специфических терминов, в том числе и в правовой сфере, но вот их значения остаются для меня загадкой. Поэтому в схватке между пожилым, но энергичным Омером Инджером и слегка напористой Викторией я была по-настоящему механическим роботом. Только иногда до меня доходили более-менее знакомые понятия, и я могла с уверенностью сказать, что дело идёт в нашу пользу. Виктория, как настоящая акула, почувствовала себя в своей тарелке, несмотря на языковой барьер, и отвоевывала каждый пункт. Если все пройдёт хорошо, то её точно ждёт щедрая премия.

А мне даже понравилось, все-таки практика — вещь бесценная. Наверное, это прекрасно — любить свою работу, любить и ощущать себя с ней как нечто единое.

Окончив встречу и распрощавшись со всеми собравшимися, я поспешила в сторону метро. Есть еще несколько часов, чтобы поработать, а потом можно и к Маринке.

Настроение отличное. Впервые за последние несколько дней за хмурыми тучами пробилось солнышко. Решила зайти в кафе и взять на вынос, чтобы пообедать с Потрошителем. От бессонной ночи, полной одиноких мыслей о Диме, меня спасло только то, что вчера за день я очень устала, поэтому сон мой был крепок и мертвенен.

При входе увидела Олесю, которая кому-то выписывала пропуск.

— Злата, подожди! — окликнула она меня.

— Привет. — я подошла к «лицу» нашего бизнес центра.

— Как дела? Я давно тебя не видела.

— Все хорошо, правда. Но, блин, работа сьедает все время, особо не пообщаешься, прости. Я помню, что мы договаривались! — подмигнула девушке и поспешила к лифту.

Кабину ожидало как-то непривычно много человек. Однако, это неудивительно. Здание немаленькие, мало ли к кому какая делегация приехала. Втиснулась вместе со всеми и стала выжидать, когда загорится заветная цифра 14.

На этаже было никого. В разгар рабочего дня здесь это может значить только одно

— замы напряжённо работают. Цокот моих шпилек глухо отзывался в практически тишине. В приемной Гордеева также никого не оказалось. А вот это уже странно. Анна всегда была на месте. Обе руки были заняты. Поставила пакет на столик и дернула ручку.

Дернула и поняла, что значит, выражение «в мгновение рухнула жизнь». Та, которую я так любила и все ещё люблю, теперь растоптана. Смешана с грязью тем человеком, которого я полюбила сильнее, чем эту самую жизнь. Кн иго ед. нет

Дима стоял ко мне спиной, и я не могла увидеть его лица. На моем рабочем столе (на моем, с*ка, рабочем столе!) развалилась полуголая Анна и призывно смотрела на Потрошителя. Они были так увлечены друг другом, что не слышали ничего вокруг.

Горько усмехнулась и, наполнив свой голос стальным презрением, произнесла:

— Гордеев! — громко и с чувством выплюнула я в тишину. Дима обернулся и растерянно замер. Не ожидал, да? Не ожидал. Вот и я не думала, что так получится. — Пошёл нахер, мудак! — с кривой ухмылкой, тихо, но как-то слишком звонко поставила точку.

На долго меня не хватит. Надо валить. Ничего не хочу: ни видеть, ни слышать его. Доверие — самое хрупкое, что есть у человека в руках. Сожми кулак сильнее — сосуд лопнет, не успев покрыться трещинами.

Дима что-то кричит вслед. Классика жанра, что уж. Почему я не надела с утра кроссовки? Было бы гораздо проще бегать. Но мы, женщины, народ странный: порой на шпильках мы перемещаемся гораздо быстрее, чем без них.

Я не плачу. У меня просто ноет где-то возле сердца. Дико сильно скручивает живот и становится тяжело дышать. Судорожно нажимаю на кнопку лифта, и он открывается. Мое счастье, что его ещё никто не вызвал. Дима не успевает и не успеет, сейчас я отчетливо чувствую это. И я рада: меньше всего на свете я хочу слушать ложь и жалкие оправдания.

Быстро лавирую между людьми на первом этаже, проскакиваю через турникет и вылетаю наружу. Слегка прохладный ветер холодит лицо. Черт, все же я плачу. Как незаметно. Боль в животе становится ещё сильнее, как мне кажется, теперь мои слезы не от разочарования. Они от боли, физической. В какой-то момент краем сознания я улавливаю, что не могу её преодолеть и просто закрываю глаза.