Неужели снова ты?!

Глава 19

— Привет. Дим, ты сейчас очень занят? Можешь говорить? — я слегка нервно покусывала ноготь, сидя в кресле. Сегодня с утра я встала и поняла, что со мной что-то не так. Вспомнив, что рассказывала мне Вера про схватки, осознала, что это именно они.

К концу срока мне стало совсем тяжело: постоянные отеки, боли в спине, усталость. Но все равно я считаю этот период прекрасным временем. Только Гордеев носится, переживает, нервничает. Я-то уже привыкла к своему пришибленному беременному состоянию, а он каждый раз подскакивает, как только я морщусь от недомоганий. Пока промежуток между — достаточно большой, а значит времени вагон и маленькая тележка. На самом деле, по плану я должна была лечь в клинику через четыре дня, на тридцать седьмой неделе, потому что двойню обычно не донашивают до сороковой. Поэтому я даже вещи еще не успела собрать.

Так как последние месяца три я выгляжу словно неповоротливый шарик, без Гордеева в сборах мне точно не обойтись.

— Привет, солнышко. У меня совещание через пять минут. Ты что-то хотела? — проговорили родным голосом на том конце.

— В общем-то да. — я не знала, как сообщить ему помягче, чтобы час, за который он обычно добирается до дома, не превратился в полчаса.

— Зай, что случилось? Не тяни, пожалуйста. — нетерпеливо попросил.

— У меня начались схватки. Так как я уверена, что после этих слов совещание неожиданно отменится, то я тебя прошу, не гони на дороге, ты мне нужен здесь живым. — попросила.

— Как давно? — Дима обдал меня сосредоточенным холодом. Что ж, это даже хорошо, если он останется таким рациональным до конца.

— Часа три. — мысленно прикинула время в голове.

— Родишь — прибью. — прорычали из телефона. — Почему раньше нельзя было позвонить?!

— Ну все, не ругайся. — проурчала в трубку. — Я люблю тебя. — напомнила.

— Я все-таки прибью тебя. — простонал Потрошитель. — Потерпи, малышка, минут через сорок буду. Если что, сразу звони. Злата, поняла? — не переставал отчитывать.

— Да поняла я. Все, давай. — отключилась, пока Гордеев не испепелил меня одним голосом.

Все то время, пока я разговаривала с мужем, Ричи терся рядом, ожидая разрешения запрыгнуть на диван.

— Садись, малыш. — похлопала я ладонью на место рядом с собой. Ричи, услышав заветные слова, в одно мгновение залетел на диван и уткнулся носом мне в бок. На протяжении всей моей беременности он не отходил от меня, если я была дома. Всегда был рядом, лежал только со мной, вел себя словно второй Гордеев. Да и вообще, складывалось ощущение, что Ричард — наместник Потрошителя. Какое-то незримое уважение сквозило между этими двумя, для которых я была — как золото для дракона.

— Злата?! — раздалось из прихожей ровно через полчаса. Просила же не гнать!

— Мы здесь. — спокойно ответила злющему Гордееву.

— Ты как? — в пару шагов преодолел совсем не маленькую гостиную.

— Терпимо. — улыбнулась. — Соберешь вещи? Список в прикроватной тумбочке на верхней полке.

— Хорошо. — поцеловал в макушку. — Я Вере уже позвонил, когда оформимся — палата будет уже готова. Сейчас быстренько соберу и поедем.

Пятнадцать минут, и Дима уже спускается с собранной сумкой из спальни. На мне был более, чем приличный спортивный костюм, так что я даже не стала заморачиваться и переодеваться. Начало декабря выдалось на удивление теплым: на улице на пару градусов выше ноля, нет ни снега, ни дождя, приветливо светит солнце.

— Что-нибудь еще хочешь? — садится возле меня. Все движения нежные и уверенные — знаю, не хочет, чтоб я волновалась еще сильнее, но по глазам вижу — тоже боится.

— Нет. Можем ехать?

— Да, все готово. — помог мне подняться, и придерживая за поясницу, повел к выходу. Заботливо закутал в пуховик необъятного размера, натянул кроссовки на ноги и усадил в машину.

— Я позвонил родителям. Твои приедут после родов, мои покупают билеты на ближайший рейс.

— Хорошо. — какое счастье, что все организационные моменты не на мне. Мозг вообще не работает. Я и дети — сейчас кроме этого, вообще ни о чем думать не способна.

Оказывается, схватки — ужасно выматывающая штука. С очередным пиком боли я натурально зашипела.

— Потерпи, моя хорошая. — сжал мою руку Дима, продолжая собирать штрафы, на, спасибо высшим силам, пустой трассе.

Мы так и не узнали пол наших малышей. На двадцатой неделе, они так и не повернулись к нам «лицом», а потом мы с Димой решили вообще не узнавать. Ну просто, по приколу, что ли. Почему бы не поэкспериментировать с собственными детьми?! Действительно.

Пока, на первое время, мы поставили две кроватки в одной комнате, чтобы было удобнее. Потом, когда немного подрастут, у каждого будет своя комната. Благо, место позволяет. В своих мыслях, пытаясь отдохнуть между усиливающимися схватками, я даже не заметила, как мы приехали.

— Малышка, посиди, я сейчас коляску привезу. — вышел из машины, даже не удосужившись выслушать мои возражения. Притащив этого инвалидного монстра, открыл мне дверь.

— Дим, можно я сама? — умоляюще взглянула на мужа. — Я не хочу на ней. — обиженно кивнула на коляску.

— Зайка, — Потрошитель сел на корточки, — моя милая, — положил руку мне на колено,

— ты не в том состоянии, чтобы прогуливаться. Ты и до этого еле ходила. В этом, — кивнул на коляску, — нет ничего такого. Давай, — встал и протянул мне руки, чтобы я могла на него опереться. Резкое движение охарактеризовалось ещё более резкой болью, и я практически рухнула Диме в руки. Тот сразу же оперативно усадил меня на это недоразумение и повез навстречу неизвестности.

— Наконец-то этот день настал! — было мне приветствием от максимально счастливой Веры. — Ну что, готовы? — не переставала улыбаться, пока меня накрывала очередная волна.

— Может ты что-нибудь сделаешь? — не имея сил смотреть на мои мучения, шикнул на крестную Дима.

— А что я сделаю? — не поддавшись на провокации, невозмутимо продолжила Вера. Она мой кумир, это точно! — Это схватки, дорогой мой. — ухмыльнулась. — Поехали, оформимся. — повела нас к ресепшену. — Рожать будем сами, никаких показаний для кесарева нет. Я так понимаю, роды будут партнёрские? — посмотрела преимущественно на Гордеева.

— Да. — довольно улыбнулся, заставив меня в очередной раз закатить глаза. Ну что ему там делать?! Сколько раз обсуждали, все как об стенку горох.

После всех стандартных предродовых манипуляций, меня наконец-то оставили в покое. Поясница ныла невыносимо. Не желая сдерживаться, я просто свернулась в комочек рядом с Потрошителем и подвывала ему в плечо.

— Моя родная, — Дима ни на минуту не оставлял меня, — давай я еще раз сделаю массаж. Повернись, зайка. — начал массировать мне поясницу. — Думай о том, что скоро тебе станет легче. Думай о том, что эта боль станет не важна, когда ты возьмешь на руки наших детей.

— Дим, может ты не пойдешь со мной? — спросила о том, что крайне волновало меня в последние часы.

— Зай, мы это уже обсуждали. — не прекращая массаж, мягко ответил.

— Я боюсь, что ты меня потом не захочешь. — на одном дыхании проговорила я и спрятала лицо в ладонях.

— Злата, родная, посмотри на меня, — взял меня за руки и убрал их от лица. — Все вместе, помнишь. — улыбнулся. — Вместе делали, вместе и родим. Я люблю тебя и, поверь мне, точно не перестану хотеть.

— Я боюсь. — жалобно уставилась на мужа, забыв о всех болях.

— Т-ш-ш, — прижал растрепанную меня к себе, — вот поэтому я и пойду с тобой, моя девочка. Я рядом, все будет хорошо. Веришь?

— Верю. — тебе я верю всегда.

Несколько часов и моя жизнь сокращается до слов Веры:

— Тужься.

— Вниз, Злата, не в голову.

— Ещё раз.

Если я сломаю Диме руку, которую уже не отпускаю наверное целую вечность, то я не виновата. Дикая боль. Как можно тужиться по направлению источника боли?! Мазохизм какой-то.

Потрошитель уверенно окутывает меня коконом сосредоточенности; когда Вера не насилует меня коронными «тужься», шепчет мне что-то, успокаивает.

Не знаю, что было бы, если бы он со мной не пошёл. Даже если забыть о физической боли, то это очень тяжело морально.

— Ещё! Сильнее! Злата, вниз! — казалось, прошла очередная вечность, прежде, чем я услышала детский плач.

— Гордеевы, мальчик! — радостно-сосредоточенно воскликнула Вера, не отрываясь от работы: на данный момент от меня.

На грани сознания продолжаю выполнять команды Веры: вероятно, это никогда не закончится. Надеюсь, рука Потрошителя, за которую я вцепилась как в единственный оплот в этом мире, все ещё со своим хозяином, и я её не оторвала в этих агониях.

Новый детский крик и довольное:

— Гордеевы, девочка! — а затем специально для меня:

— Злата, моя хорошая, тужимся ещё раз. — Боже, хоть бы это была плацента, а не неожиданный третий ребёнок! Я больше не выдержу.

Финальный рывок, и я просто откидываюсь на подголовник. Ощущения непередаваемые. Боль нереальная. Это просто жесть!

— Дим, — из последних сил хриплю я.

— Да, моя маленькая. — гладит меня по голове. — Все хорошо. Уже все позади.

— Малыши, с ними все в порядке? — пытаюсь разглядеть Диму полностью расфокусированность глазами.

— Т-ш-ш, все хорошо. И у них, и у тебя. — улыбнулся.

— Дмитрий Александрович, держите, это ваш сын. Два килограмма семьсот граммов, 48 сантиметров, 8 баллов по шкале Апгар. — раздалось над головой. — А это ваша дочь, два шестьсот, 47 сантиметров и 7 баллов по Апгар.

Абсолютно похер на безумную измотанность и боль по всему телу: открываю глаза и вижу самую лучшую картину в своей жизни — мой муж держит наших детей.

— Дай мне. — произношу, не обращая внимания на затуманенные влагой глаза. Дима поднимает на меня взгляд, и я впервые вижу его слезы. С невероятным трепетом кладёт детей мне на грудь и наклоняется рядом.

— Моя родная, моя девочка, — шепчет срывающимся шепотом, — спасибо. Это лучший подарок в моей жизни. Ты и наши дети. — прижался ко мне лбом. — Я так вас люблю.

— Сын и дочка, представляешь? — не веря собственным словам, улыбнулся.

— Я так счастлива. — не прекращая реветь, пробормотала. — Столько времени, боже… — всхлипнула, — я не представляла, что это будет… так… так невероятно. — легонько, будто к пушинкам, прижалась к малышам. — Как же сильно я люблю вас. — посмотрела на Гордеева, ощущая, что мое сердце сейчас просто взорвется от переизбытка ощущений. — Дим, — решив, что сейчас лучшее время для этого, предложила, — давай назовём его Тимуром?

Я готова душу отдать, чтобы запечатлеть этот момент в памяти с точностью до секунды. То, как менялось лицо Димы, было непередаваемо: череда ярких эмоций в глазах и самая нежная улыбка на губах.

— Мне досталась лучшая женщина. — прохрипел от переизбытка чувств. — Тимур и Соня, как тебе?

— София Дмитриевна. — посмаковала я. — Звучит неплохо. — улыбнулась.

— Она похожа на тебя. — усмехнулся Дима, глядя на уже уснувшую Соню. — Ты тоже мило морщишься, когда спишь.

— А Тимур в тебя пошёл, — ухмыльнулась я, — у него пушок на голове темный и глаза голубые. Гордеев младший. — с трепетом заключила я. — Теперь все будет по-другому? — посмотрела на Потрошителя.

— По-другому. — кивнул. — Но мы справимся. Вместе, Злата. Всегда. — пронзил меня взглядом.

— Вместе. Всегда.

Конец!