Неугомонный

II. АРХИЛОХ — НАСЛЕДНИК ЗНАТНОГО РОДА

С этого времени Архилох стал законным сыном Телесикла. Его сестра Эльпиника, которой уже исполнилось пятнадцать лет, была невестой Археанактида, наследника одной из самых знатных семей на Паросе, потомка легендарного царя Археанакта, участвовавшего, как говорили, в походе на Трою. Его брат Теллид так и не оправился от болезни и умер короткое время спустя.

Самому младшему брату, Клеострату, было только три года. Поэтому Архилох рос в одиночестве: он был слишком горд, чтобы искать дружбы своих знатных ровесников, которые сторонились его, бывшего раба. Он рос сильным и красивым мальчиком, прекрасно пел, быстро научился играть на лире и знал наизусть целые песни из «Илиады» и «Одиссеи» Гомера. Чаще всего он пел народные песни, которые он слышал, когда был еще маленьким.

Уже очень скоро Архилоху пришлось показать свое умение всей семье Телесикла. Обед в этой семье, как и в других аристократических семьях, обставлялся очень пышно. У нас, если мальчик станет петь за столом во время обеда, ему сделают замечание, а может быть, даже выгонят из комнаты. У греков обедающие не сидели, а возлежали вокруг стола на ложах, а сын-мальчик должен был подойти к столу, держа в руке лавровую ветвь, и пропеть гимн в честь какого-либо бога или какую-нибудь другую песню серьезного содержания. Когда Архилох однажды пропел гимн в честь Деметры, богини плодородия, отец спросил у него:

— А ты знаешь, почему мы так чтим Деметру?

— Знаю, — ответил Архилох, — она богиня плодородия.

И он рассказал. Суровый бог подземного царства похитил ее дочь Кору и сделал ее своей женой. Безутешная мать обошла всю землю — всюду она искала свою девочку, но нигде ее не было... Однажды она увидела большую пещеру, долго шла в совершенной темноте и наконец очутилась в подземном мире. Здесь богиня Деметра нашла свою дочь и стала умолять подземного бога вернуть ей Кору, но тот разрешил только, чтобы дочь приходила повидаться с матерью каждое лето. Все остальное время Деметра плачет по дочери, и вся природа сочувствует ей: деревья перестают приносить плоды, листья осыпаются. Даже солнце скрывает свой лик, наступают холода и дожди, а иногда выпадает даже снег.[3] Но, когда наступает весна, Кора возвращается к матери, мать счастлива и улыбается дочери — от этой улыбки во всем мире становится тепло и радостно, расцветают деревья, на них появляются плоды, домашний скот приносит приплод.

Сын Деметры, Триптолем, объездил весь мир на воздушной колеснице и впервые научил людей земледелию; с тех пор люди стали есть хлеб и плоды садовых деревьев, а до этого времени они питались только ягодами да кислыми дикими смоквами, яблоками и грушами.

— Все это так, — ответил Телесикл, — но в этом доме есть еще особая причина чтить Деметру.

— Да, я знаю, — ответил мальчик, твой отец и ты — жрецы этой богини.

— И не только в этом дело. Триптолем — основатель нашего рода, а мы прямые потомки богини Деметры.

— Так, значит, — спросил Архилох, — мы в отличие от других людей божьи дети?

— Нет, это не так. И другие благородные жители Пароса — потомки богов и героев. Вот, например, наш сосед Ликамб — потомок Аполлона, Археанактид, жених твоей сестры, потомок Археанакта, сражавшегося под Троей, а этот Археанакт был потомком самого Зевса.

— Неужели же, — удивленно воскликнул Архилох, — все люди -потомки богов?

— Ничуть не бывало! — сурово ответил отец. — Только знатные люди — потомки богов. Крестьяне же, ремесленники и торговцы, а тем более варвары-рабы не имеют божественной крови: их предков вылепил когда-то бог Гефест из простой глины.

— Гефест? — спросил мальчик. — Это же хромой бог — кузнец, замечательный мастер, о котором Гомер рассказывает в «Илиаде». Он бог огня и карает преступных людей, насылая на них пожары. А ты говоришь, что он создал людей... Об этом я ничего не читал у Гомера...

— А все же это так. Он вылепил только простых людей, но своего огня им не дал. Они не могли готовить вареную и жареную пищу, греться у огня. Жизнь их была очень жалкой, и от бедности и нужды они стали совершать преступления и убивать друг друга. Зевс рассердился на них и обрек их на смерть. Но друг людей Прометей пожалел их: он украл у Зевса огонь и отдал его людям. Жизнь людей стала легче и радостнее, и они не погибли. За это Зевс наказал Прометея и приказал Гефесту приковать его цепями к Кавказской скале...

— Этого не может быть! — воскликнул Архилох. — Зевс добр и милостив, он любит людей!

— Не тебе судить богов! — сурово ответил Телесикл. — Разве может ребенок понять, как мудро боги устроили мир? Зевс любит людей, но не всех людей, а знатных, потомков богов. Тебе бы следовало прочитать поэмы недавно умершего поэта Геосида. В поэме «Феогония» он рассказывает о происхождении богов, а в поэме «Перечень женщин» он говорит о смертных женщинах, которые стали женами богов и родили предков всех знатных греческих родов.

— Этот Геосид был беотийцем? — спросил Архилох. — Значит, и в Беотии живут знатные люди, потомки богов?

— Разумеется, всюду есть потомки богов, даже на проклятом соседнем острове Наксосе, чтоб ему провалиться в море! Ведь наксосцы постоянно нападают на нас и разоряют нашу страну.

Обед окончился, и Архилох пошел к своей матери рассказать ей обо всем, что он слышал. Мать сказала сыну:

— И среди потомков богов бывают злые люди, обидчики и насильники, а простые крестьяне часто бывают добрыми и хорошими людьми. А мы, фракийцы, верим, что всякий человек после смерти становится богом, а потому все люди — потомки богов. Тем более что все люди произошли от Великой Матери Богов и Людей. Может быть, божественные предки греческих знатных родов были красивее и богаче наших, но и среди варваров-фракийцев столько мужественных и великодушных людей!

А когда Архилох обратился с тем же сомнением к своему учителю, тот сказал ему:

— Бывают разные варвары. Фракийцы и фригийцы грубы и неотесанны, египтяне и вавилоняне знают много такого, чего не знаем мы, греки, вавилоняне хорошо изучили небесные светила и звезды.

Архилоху не приходилось видеть «варваров» на Паросе, но с «проклятыми» наксосцами ему пришлось через некоторое время познакомиться.

Прошло не больше трех лет со времени этой беседы Архилоха с отцом и матерью, как город облетела страшная весть: на остров Парос высадились наксосцы.

Парос и Наксос — соседние острова: пролив между обоими островами имеет всего шесть километров в ширину. Однако в этом проливе течение очень сильное и бурлят водовороты, засасывающие корабли; поэтому сообщение между островами не такое легкое, как может показаться с первого взгляда.

Дело было осенью во время сбора плодов. Не только крестьяне, но и многие горожане, имевшие поля, сады и виноградники за городом, работали на полях. В то время корабли редко решались осенью выплывать в море, поэтому никаких мер на случай нападения не было принято. Люди весело и беззаботно работали, радуясь, что скоро будут наслаждаться свежими фруктами и молодым вином. И вдруг неожиданно на берег высадился многочисленный отряд наксосцев и принялся грабить страну. Далеко не все сразу же заметили высадившихся наксосцев. Толпы крестьян и горожан с женщинами и детьми бежали в Акрополь и укрылись за его крепкими стенами и башнями. Здесь они могли не бояться нападающих. Но очень многие люди, находившиеся за стенами города, не заметили высадки и не успели своевременно укрыться в городе. В числе их был и Архилох, ставший к этому времени высоким и сильным мальчиком. Он спрятался в полуразрушенном здании у дороги от моря к городу. Из своего укрытия он видел, как наксосцы вырубают виноградные лозы и смоковницы, как они топчут посевы и как потом тащат на спине к морю награбленное добро. Видел он также, как рассвирепевший старик вышел против целого отряда наксосцев на защиту своей семьи и имущества. Пришельцы безжалостно убили его. Наксосцы тащили женщин и девочек — кого за руки или за ноги, кого за волосы: их можно было продать в рабство за большие деньги.

Но то, что Архилох увидел затем, ужаснуло его больше всего. Наксосец огромного роста тащил маленькую красавицу Необулу, прижимая ее к своему щиту. Бедная девочка была вся в крови и кричала из последних сил.

Архилох взял в руки большой камень из развалин здания (если бы он не был так возмущен, он, может быть, не поднял бы его так легко) и швырнул его в негодяя. Камень попал в голову наксосца, и тот упал замертво, выпустив девочку из рук. Как раз в это время показались на дороге хорошо вооруженные паросские воины, вышедшие навстречу нападающим. Шедшие мимо наксосцы решили, что они попали в засаду, побросали добычу и убежали.

Архилох поднял обессиленную девочку, всю исцарапанную, и понес ее домой глухими, только одному ему известными тропинками. Ему удалось дойти до дома никем не замеченным; охрана узнала его и впустила в ворота. Он направился прямо к дому Необулы, увидел Ликамба и его рыдающую жену и отдал им девочку. Ликамб со слезами радости обнял и поцеловал Архилоха.

— Почему ты решился рискнуть свой жизнью, чтобы спасти нашу дочь? Из дружбы к нашей семье?

— Нет, не потому, — ответил Архилох и пропел:

— Какие хорошие стихи ты знаешь! Жаль, что ты еще мальчик, а не то ты мог бы потребовать Необулу себе в жены как ее спаситель.

— Как Персей, спасший Андромеду?

— Вот именно! — сказал Ликамб. — Но об этом еще рано думать.

О подвиге маленького Архилоха говорил весь город. В награду за спасение дочери Ликамб, посоветовавшись с Телесиклом, сделал Архилоху замечательный подарок — свитки с написанными на них поэмами Гесиода.

Однако списки предков знатных родов, о которых говорил Архилоху его отец, не заинтересовали Архилоха. Больше всего взволновала его поэма «Работы и дни». Он узнал, что Гесиод был простым крестьянином, не имевшим божественных предков, тем не менее музы сделали его величайшим поэтом, богобоязненным и справедливым человеком, а потомки богов, беотийские владыки, были несправедливыми насильниками: получив подарки от брата Гесиода, Перса, они обманом присудили ему землю Гесиода.

И, чтобы осрамить этих потомков богов перед всем светом, Гесиод сочинил басню о соловье и ястребе:

Гесиод привел эту басню сразу же после того, как он рассказал о насилиях и несправедливостях беотийских владык. Легко было понять, что соловей — это поэт, а ястреб — это владыка, потомок богов.

И Архилох решил, что он тоже будет сочинять басни для обличения несправедливостей «потомков богов».

Архилох вспомнил слова своего учителя, что самые красивые басни египетские. Он попросил учителя рассказать ему эти басни, и тот рассказал несколько самых лучших. Больше всего Архилоху понравилась египетская басня об орле и кошке: правда, Архилох никогда не видел кошки (на Паросе кошки не водились), но он знал, что это какое-то животное, похожее на ласку или лисицу — греки держали дома не кошек, а ласок. Ласки, как у нас кошки, ловили мышей. Мы скоро увидим, как пригодилась ему эта басня, когда он стал взрослым.

В разговоре с отцом Архилох однажды сказал:

— Какие злодеи эти наксосцы! Они убивают людей, которые им ничего не сделали, грабят чужое добро и уводят в плен женщин.

Отец ответил ему:

— Наксосцы в самом деле злодеи, но не потому, что они убивают и грабят наших граждан. Закон наказывает только за обиды, причиненные своим согражданам, а жителей других городов он не защищает. Когда мы совершали набеги на Наксос или нападали на их корабли в открытом море, мы также убивали их граждан, грабили их добро, уводили их женщин.

— Но разве справедливо убивать и грабить людей только за то, что они из другого государства?

— Надеюсь, ты чтишь Гомера. Помнишь, что сказали Одиссею феакские юноши, когда Одиссей прибыл к феакам? Они сказали ему, что, наверное, он не занимался благородными делами — войной и грабежом на море, что он, очевидно, просто какой-то купец! Помнишь, как Одиссей обиделся за такое подозрение?

— Но если так, то почему же ты называешь наксосцев злодеями?

— А потому, что они именем богов поклялись соблюдать перемирие и, нарушив эту клятву, навлекли на себя гнев богов.

— Неужели дело только в этом? — сказал мальчик. — Почему же Гомер говорит:

Телесикл задумался, помедлил и наконец ответил:

— Так-то оно так, но в жизни оно выходит иначе. Если ты не нападаешь на жителей соседнего города, то они нападут на тебя. Высшей доблестью все люди считают храбрость, проявленную на войне, а где же еще молодой человек может показать храбрость, как не в нападении на жителей других городов? Ну, с греками нас еще, пожалуй, связывает общая вера в богов; она удерживает от слишком жестоких поступков. Но варвары — это почти не люди, это что-то вроде собак. Они и говорить по-человечески не умеют, а что-то бормочут по-своему. Неужели же можно терпеть, что греки на нашем острове живут впроголодь, питаясь скверной рыбой и смоквами, тогда как несметное количество золота находится в руках собак фракийцев! Их грабить и убивать, кажется, сами боги велели!

— Но если так, то почему же многие самые знатные граждане женятся на девушках из других городов? Вот моя мать — фракиянка!

— Женщины здесь ни при чем. С женщинами никто не воюет. Воюют между собой мужчины, а женщины достаются в награду тем, кто сильнее и храбрее...

Архилох ушел огорченный. Отец его ни в чем не убедил. Он понимал и чувствовал, что надо, не задумываясь, отдать свою жизнь за спасение и счастье своих близких, своего города. Но он не мог понять, как может его отец считать справедливым ограбление и даже убийство людей, которые никакого зла им не причинили. И Архилох решил, что никогда не будет так поступать, даже если этого от него будут требовать граждане его родного города...