Неумолимый удар. Тайная история Объединенного командова-ния специальных операций США

1. Взлет Феникса

Был поздний летний день 1980 года, когда самые влиятельные люди Америки в военной форме собрались в «танке», — звукоизолированном конференц-зале Объединенного комитета начальников штабов[17] в Пентагоне, — на совещание, которое впоследствии ознаменует поворотный момент в военной истории США.

В комнате уже находился армейский полковник Кейт Найтингейл, терпеливо ожидавший возле своей стойки с флип-чартами. Это его доклад должны были сегодня заслушать генералы и адмиралы. Найтингейл был штабным офицером сверхсекретной оперативной группы, а его карты и обзорные диаграммы состояли в основном из схем, разных бюджетных мелочей и прочих сухих деталей, связанных с созданием новой военной структуры. [1] Однако все вместе они представляли собой попытку возродить птицу Феникс из пепла горького поражения.

Тем летом настроение по всей Америке было мрачным. Двадцать четвертого апреля Соединенные Штаты провели операцию «Орлиный коготь» — смелую попытку спасти пятьдесят два американских заложника, удерживаемых иранскими революционерами в Тегеране. Попытка обернулась позорной катастрофой. Штурмовые силы уже находились глубоко на территории Ирана, на отдаленном пункте под кодовым названием «Пустыня-1», когда президент Джимми Картер прервал операцию по просьбе командующего, поскольку лишь пять из восьми вертолетов, имевших решающее значение для всей операции, находились в работоспособном состоянии. А после, когда подразделения готовились вернуться на свою базу на оманском острове Масира и, возможно, предпринять через сутки еще одну попытку, произошла катастрофа — один из вертолетов врезался в самолет, полный горючего и оперативников отряда «Дельта». В возникшем огненном шаре погибло восемь военнослужащих, и рухнули все надежды просто отложить спасательную операцию до следующей ночи. К тому времени, как отряд добрался домой, фотографии обугленных тел и обгоревших остовов летательных аппаратов в «Пустыне-1» появились во всех новостях мира. Соединенные Штаты были унижены. [2]

После фиаско в «Пустыне-1» большинство американцев, включая многих сотрудников администрации Картера, отчаялись спасти заложников. Но люди, находившиеся в самом сердце «Орлиного когтя», как и их президент, не сдавались. Через семьдесят два часа после катастрофы Картер приказал командующему оперативной группой генерал-майору Джиму Войту быть готовым к повторному проведению операции в течение десяти дней, — на самый крайний случай, если жизнь заложников окажется в непосредственной опасности. В таком быстром повороте не было необходимости, и люди провели лето, готовясь ко второй попытке, уже вооруженные знанием того, что ранее пошло не так. Во время этой подготовки они надеялись помочь Соединенным Штатам восстановить не только самоуважение, но и веру в американские вооруженные силы и, в частности, в их давно забытые Силы специальных операций.

Новая попытка получила кодовое название «Перелетная птица». Разлученные со своими семьями, которые почти ничего не знали о том, где находятся их мужья и отцы, спецназовцы серъезно размышляли над тем, что на этот раз все должно быть по-другому. Часть этих вопросов касалась тактических деталей, но другие являлись более серьёзными концепциями. Операция «Орлиный коготь» была товарищеским матчем, в котором каждый род войск играл определенную роль: Сухопутные войска в качестве наземных сил спасения выделили отряд «Дельта» и рейнджеров; Военно-воздушные силы передали транспортные самолеты MC-130 «Комбат Тэлон», и ударные самолеты AC-130 «Спектре», а также небольшое наземное подразделение под названием «BRAND X»; Военно-Морские силы выделили авианосец, с которого стартовали восемь вертолетов ВМС RH-53D «Си Стэллион»; Корпус морской пехоты, стремясь не стать исключением, предоставил летчиков вертолетов. Но эти силы не привыкли работать вместе, а штаб под командованием Войта, руководивший операцией, являлся такой же организацией ad hoc[18].

Ветераны «Орлиного когтя» знали все, что нужно было менять, но не более того, что знал полковник Чарли «Атакующий» Беквит, суровый командир отряда «Дельта». В преддверии операции он выступал против создания любой управленческой структуры, которая могла бы помешать прямой линии связи с Белым домом, которую он хотел иметь для «Дельты». Однако после психологической травмы, полученной в «Пустыне-1», его сопротивление ослабло. Как и остальные в отряде, он понимал, что отсутствие над подразделением специализированного органа управления оставляет его на волю случайных процессов, в которых он не будет иметь никакого права голоса, например, в вопросах обеспечения его авиационной поддержкой. Через несколько недель после возвращения, группа старших сотрудников «Дельты» набросала план того, что Беквит назвал «многоуровневой организацией» — набросок структуры командования, которое включало в себя все подразделения, необходимые для проведения специальных операций стратегического значения, в которых неудача исключалась. В середине мая главный бюрократический сторонник Беквита, начальник штаба Сухопутных войск генерал Эдвард «Шай» Мейер, приказал тому привезти предлагаемый проект такого штаба в Вашингтон. [3]

К такому же выводу пришли и в ходе более формального и авторитетного разбора фиаско операции «Орлиный коготь». Двадцать третьего августа комиссия по обзору специальных операций — шесть действующих и вышедших в отставку старших офицеров, которым Объединенный комитет начальников штабов поручил изучить итоги операции, — опубликовала несекретную версию своих выводов и рекомендаций. Группа, возглавляемая отставным адмиралом Джеймсом Л. Холлоуэем, рекомендовала «создать в качестве полевого органа управления Объединенного комитета начальников штабов Объединенную тактическую группу по борьбе с терроризмом[19] с постоянно закрепленным штабным личным составом и выделенными силами, подчиненными ему на постоянной основе». [4]

Военное чиновничество оказало этому ожесточенное сопротивление. За исключением Мейера, все начальники управлений и видов Вооруженных сил были очень обеспокоены тем, что создание подобной структуры приведет к появлению в руках председателя Объединенного комитета начальников штабов его собственных сил вмешательства. Командующие региональных Командований Вооруженных сил по всему миру, по-простому называемые «синками»[20], опасались, что такая постоянная тактическая группа будет развертываться и проводить операции в их собственных зонах ответственности, о которых они даже не будут знать, не говоря уже о том, чтобы их одобрять. Это была та самая ядовитая атмосфера в «танке», в которую Найтингейл, служивший в штабе Войта, попал через несколько дней после публикации доклада Холлоуэя.

Однако Найтингейл был вооружен знаниями, которых не хватало его высокопоставленной аудитории. В то утро он, Войт и полковник Род Пэшолл, начальник штаба Войта, сидя в кабинете министра обороны Гарольда Брауна, провели доклад для него и председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Дэвида Джонса. Сидя бок о бок на диване, Войт и два его сотрудника ознакомили двух наиболее высокопоставленных должностных лиц с докладом, который Найтингейл должен был сделать в Объединенном комитете начальников штабов во второй половине того же дня. Такое совещание являлось для руководителей так называемым «совещанием для принятия решения», означающим, что оно задумывалось в качестве отправной точки для обсуждения, причем командующим родами войск и видами Вооруженных сил было разрешено вносить свои предложения — которые включали в себя и право вето — в обсуждаемые детали.

Браун прекрасно понимал, что командующие видами Вооруженных сил, за исключением армейца Мейера, вряд ли одобрят создание антитеррористической объединенной тактической группы. (Хотя доклад был посвящен обсуждению бюрократических процедур, предлагаемых для операции «Перелетная птица», все заинтересованные стороны знали, что рекомендация комиссии Холлоуэя о создании постоянно действующей объединенной тактической группы означает, что любая структура, созданная для этой операции, почти наверняка переживет еще одну операцию в Иран). Браун прервал доклад, и сказал, что это вряд ли пройдет через командующих видами Вооруженных сил.

— Если это будет сделано в виде директивы из моего кабинета для командующих и начальников, а не просто как доклад, облегчит ли это вашу задачу?

— Конечно! — ответили те, кто сидел на диване. На лице Брауна появилась понимающая ухмылка.

— Я предвидел такое, так что, возможно, мне удалось снять для вас ряд проблем, — сказал он, потянувшись за отпечатанным на машинке документом, который закреплял содержание доклада в виде прямого приказа родам войск и видам Вооруженных сил предпринять все действия, изложенные в нем.

— Конечно, это значительно упрощает дело, — сказал Войт. Пэшолл только улыбнулся.

За пару часов между докладами, Найтингейл превратил свое «совещание для принятия решения» в простую «информационную сводку», а затем вошел в «танк», чтобы дождаться совещания. Офицерами, вошедшими и занявшими свои места за длинным столом, были Джонс, четыре командующих видами Вооруженных сил и их заместители по оперативным вопросам (трехзвездные генералы[21], отвечающие за планирование и проведение операций каждого вида Вооруженных сил). Воспользовавшись подставкой для флип-чарта справа и обзорным экраном слева, Найтингейл приступил к докладу, ни словом не упомянув об утреннем разговоре с Брауном. Потом до руководителей и их заместителей начало медленно доходить, что Найтингейл говорит так, словно новое командование уже являлось свершившимся фактом. Напряжение в комнате резко возросло.

— Подождите минутку, — произнес заместитель начальника штаба ВМС вице-адмирал Артур Моро. — Но это лишь краткая информация, а не решение.

Последовала мертвая тишина. Найтингейл взглянул на Войта, который повернулся к Джонсу.

— Да, министр обороны уже принял решение, — подтвердил Джонс.

«Военно-морские силы и военно-воздушные силы просто хватил удар», — вспоминал Найтингейл. Моро и его босс, начальник штаба Военно-морских сил адмирал Томас Хейворд «стали просто фиолетовыми. Они были очень злы. Вы могли бы запросто увидеть, как их кровяное давление поднялось примерно на 100 пунктов». Однако упреждающие действия Брауна означали, что у них почти не осталось выхода. «Им оставалось просто проглотить все это» — продолжил Найтингейл. Для нового, еще неоперившегося командования, это было зловещее начало. [5]

Ранним сентябрьским утром бригадный генерал Дик Шолтес, заместитель командира 82-й воздушно-десантной дивизии по оперативным вопросам, уже находился в своем кабинете в Форт-Брэгге, штат Северная Каролина, когда его неожиданно посетил его начальник, командир дивизии генерал-майор Гай Мелой.

— Через пару минут вам позвонит начальник штаба, — сказал ему Мелой. Обычно, когда два генерала обсуждали «начальника штаба», они имели в виду полковника, который занимал эту должность в дивизии. Но когда зазвонил телефон, Шолтес обнаружил, что разговаривает с Мейером, начальником штаба Сухопутных войск.

— Дик, я хочу, чтобы ты знал, что покидаешь дивизию, — сообщил Мейер. — И покинешь ты ее очень скоро. Мне нужно, чтобы в четверг ты был в Вашингтоне. Не могу больше говорить с тобой о том, что произойдет, но все расскажу, когда ты будешь здесь в четверг.

Повинуясь приказу, Шолтес вылетел в Вашингтон. На следующее утро ему уже была назначена встреча с Брауном и Джонсом, однако сразу же по прибытию ему приказали отправиться прямо в Пентагон на встречу, назначенную на странно поздний час — в 9 часов вечера. После того, как он с трудом прошел мимо службы безопасности Пентагона, кто-то наконец пришел, чтобы забрать ошеломленного генерала и провести его в конференц-зал рядом с кабинетом Джонса.

В комнате находилось около тридцати человек. Большинство из них были Шолтесу незнакомы, хотя некоторых он знал довольно близко. Там находился Беквит, командир «Дельты», а также коммандер Ричард Марсинко, который находился в процессе создания морского эквивалента «Дельты» в составе «морских котиков» ВМС[22].

Офицеры сообщили Шолтесу, что они подготовили для него доклад. Сгорая от любопытства, он сел. На совещании обсуждалось несколько вариантов осуществления второй попытки спасения заложников в Иране. Недоумевая, зачем ему все это рассказывают, Шолтес просидел первые четыре или пять часов, которые, по словам одного офицера, находившегося там, показались ему «абсолютно глупыми и диковинными». (Один из вариантов заключался в том, чтобы спасти заложников и доставить их на вертолетах на корабль в Черном море, а затем сбросить пустые вертолеты в воду. Шолтес знал, что в Черном море господствует Советский военно-морской флот, и поэтому обстановка для американского флота там была, мягко скажем, не самая благоприятная).

Не в силах больше сдерживать свое любопытство, Шолтес спросил, с какой стати его посвящают во все эти планы. Теперь настала очередь смущаться его докладчиков.

— Разве министр не рассказал вам обо всем этом? — спросил один из них. Шолтес ответил, что его встреча с Брауном состоится только на следующее утро, но попросил их продолжать доклад, а сам он подождет, пока Браун и Джонс объяснят, в чем, собственно, дело.

В пятницу два высокопоставленных чиновника все прояснили. Новая задача генерала заключалась в том, чтобы сформировать Командование, в которое войдут самые элитные подразделения Сил специальных операций страны, и быть готовым провести еще одну операцию по спасению заложников в Иране к 31-му октября. Что касается других антитеррористических операций, которые его новое Командование должно быть готово выполнять, то Браун и Джонс сказали ему быть готовым обсудить их после завершения иранской миссии. По субординации Шолтес подчинялся непосредственно Джонсу, четырехзвездному генералу[23], председателю Объединенного комитета начальников штабов — уникальное положение для оперативного командира в звании однозвездного генерала[24].

Шолтес был потрясен вдвойне. Во-первых, потому что кроме посещения и окончания квалификационного курса спецназа молодым капитаном, иного опыта проведения специальных операций у него не было, поскольку он решил продолжать службу в пехоте, а не служить в качестве офицера спецназа. Он так и не узнал, почему Мейер выбрал для командования его. Когда он спросил об этом четырехзвездного генерала, тот ответил просто:

— Потому что мне нужен был ты.

Кроме того, Шолтерса потрясла крайняя дата повторной операции, выпадавшая на Хэллоуин. Это означало, что у него «меньше шестидесяти дней, чтобы провернуть все это дело», как вспоминал один из старших офицеров Командования. «И у нас [не было] ни сил, ни личного состава, и действительно никаких возможностей».

Новый штаб Шолтеса поначалу расположился в Брэгге, — огромной армейской базе в Файетвилле, в штате Северная Каролина. Кроме того, здесь дислоцировались 18-й воздушно-десантный корпус, 82-я воздушно-десантная дивизия и отряд «Дельта», который располагался в «форте» — огороженном пункте постоянной дислокации площадью девять акров, чьи огромные размеры вполне позволяли скрыть от посторонних глаз пару небольших секретных организаций.

Новое Командование начиналось с малого: всего лишь Шолтес и его заместитель, работавшие в кабинете в расположении «Дельты», оборудованном лишь телефоном и больше почти ничем. Вскоре стал прибывать личный состав, но только в количестве одного-двух человек в день. Шолтес был обеспокоен. [6]

Новое Командование набирало штат, у него уже была боевая задача, но у него еще не было даже названия. В секретных кругах новая структура именовалась Объединенной тактической группой по борьбе с терроризмом, однако ей требовалось официальное наименование. С этой целью Шолтес и двое его помощников из «Дельты», майор Логан Фитч и сержант-майор Уолт Шумейт, в один прекрасный день обменялись идеями.

— Почему бы нам не назвать его «Объединенным командованием специальных операций»? Просто потому, что это объединенное командование и это специальные операции? — сказал Фитч. Остальные отнеслись к этому предложению спокойно, но когда они попытались водрузить это название на флагшток, возникла проблема. Армейская бюрократия возражала против такого наименования, потому что в основных уставных положениях Сухопутных войск под термином «специальные операции» подразумевался широкий спектр общевойсковых задач, включая боевые действия в городских условиях, операции в пустыне и переправы через реки. Дебаты между Брэггом и Пентагоном продолжались, но в конце концов предложение Фитча одержало верх. В тех редких случаях, когда это обсуждалось публично, новое командование Шолтеса стало называться Объединенным командованием специальных операций, или ОКСО. [7]

Подразделения, которые переподчинились новому Командованию, были в основном теми, которые считались наиболее подходящими для выполнения контртеррористических задач ОКСО, которые официальные лица в то время рассматривали как небольшие, высокоинтенсивные операции короткой продолжительности. Как таковые, они не включали в себя подразделения, подобные армейским группам специального назначения, которые специализировались на ведении т.н. «нетрадиционной войны» (использование партизан и прокси-сил для разжигания восстания во вражеской стране), или другие Силы специальных операций, предназначенные главным образом для действий против вооруженных сил противника, а не против террористов.

Основу боевых сил нового Командования составила «Дельта» (полное название: 1-й оперативный отряд специального назначения «Дельта»), которая была сформирована под руководством Беквита в Сухопутных войсках в 1977 году в ответ на растущее число международных террористических актов. В отличие от Израиля, Западной Германии и Соединенного Королевства, у Соединенных Штатов до создания отряда не было специализированных сил, чтобы справляться с такими событиями.

Беквит создавал «Дельту» по образцу Специальной авиадесантной службы (САС) Британской армии, в которой он провел год в качестве офицера по обмену опытом в начале 1960-х гг. Таким образом, вместо того, чтобы разделить подразделение на роты и батальоны, как большинство подразделений Армии США, «Дельта» была разбита на роты (отряды) и эскадроны. Роты, в свою очередь, делились на группы от трех до шести человек. Четыре группы составляли роту, а три роты — т.н. «сабельный», то есть боевой эскадрон (использовался тот же термин, что и в САС). В «Дельту» допускались только те военнослужащие, которые уже отслужили в армии, что гарантировало укомплектование подразделения более закаленным личным составом, чем в линейных подразделениях, комплектовавшихся солдатами в возрасте 18-20 лет. Однако изюминкой «Дельты» был строгий процесс отбора. Отряд искал людей, которые обладали не только необычайной физической выносливостью, но и умственной гибкостью и психологической способностью справляться с неопределенностью и неизвестностью. Поэтому курс отбора в подразделение сочетал в себе все более сложные физические тесты, кульминацией которых была «долгая прогулка» — изнурительный сорокамильный марш через Аппалачи в западной Вирджинии с целой серией психологических испытаний. Если будущий сотрудник подразделения их преодолевал, ему все равно приходилось проходить «командирский совет», на которой командир «Дельты» и другие старшие офицеры засыпали кандидата вопросами, пытаясь сбить его с толку.

Небольшой процент курсантов, прошедших весь путь отбора в «Дельту», проходил затем шестимесячный курс обучения операторов, в ходе которого они изучали различные навыки, начиная от меткой стрельбы и зачистки помещений и заканчивая вопросами, как садить угнанный авиалайнер, пробивать стены и вскрывать замки. Они также учились шпионскому ремеслу, включая разведку, тайниковую связь, ведение скрытного наблюдения и легендированную работу под прикрытием. Только после завершения курса (что удавалось далеко не всем) новички считались полноправными военнослужащими отряда, и могли называть себя «операторами». «Дельту» они именовали просто «Подразделением». [8]

«Орлиный коготь» должен был стать первым настоящим боевым опытом «Дельты». Хотя спецназовцы не несли никакой вины за неудачу операции, они остро осознавали, что в «реальных» операциях они уже проигрывали со счетом 0:1, и жаждали сравнять счет.

Поддержку «Дельте» оказывали два армейских батальона рейнджеров (1-й и 2-й), дислоцировавшиеся соответственно на армейской авиабазе Хантер в штате Джорджия и в Форт-Льюисе в штате Вашингтон. Батальоны вели свою родословную со времен Второй мировой войны, но в своем нынешнем состоянии существовали только с 1974 года, когда начальник штаба Сухопутных войск генерал Крейтон Абрамс воссоздал их с намерением, что они станут самой элитной легкой пехотой в мире. [9]

Беквит представлял себе, что рейнджеры будут компенсировать нехватку личного состава в «Дельте» в любой операции, требующей больше людей, чем горстка операторов. Он хотел, чтобы рейнджеры обеспечивали действия оперативников при выходе к объекту и при отходе с него, а также несли охранение периметра, пока операторы будут уничтожать цель. Беквит называл это своей «теорией пончика», в которой рейнджеры образовывали кольцо этого самого пончика. [10]

Почти одновременно с созданием ОКСО, в Военно-морских силах было сформировано специальное подразделение «морских котиков», которое стало ответом ВМС на появление «Дельты», и которое также будет подчинено Шолтесу. «Морские котики» являлись Силами специальных операций ВМС, история которых восходила к командам подводных подрывников времен Второй мировой войны. В 1980 году существовало только две команды подводных диверсантов, — 1-я команда дислоцировалась на западном побережье, а 2-я команда — на восточном. Ни та, ни другая не являлись специализированными подразделениями по борьбе с терроризмом. Фактически, подготовку по борьбе с терроризмом прошло менее трети их взводов. Но у Ричарда Марсинко было свое вѝдение. Колоритный офицер морского спецназа, который, сидя за столом в Пентагоне, был одним из двух представителей флота в оперативной группе «Орлиный коготь» и теперь работавший над операцией «Перелетная птица», Марсинко разглядел вакантное место для команды «морских котиков», которая должна была заполнить примерно ту же антитеррористическую нишу для флота, которую «Дельта» заполняла в Сухопутных войсках. Для того, чтобы создать такое подразделение и получить назначение в качестве его первого командира, он мастерски отработал с флотской бюрократией. Он даже дал подразделению название. Поскольку было только шесть взводов водолазов-разведчиков, прошедших подготовку по борьбе с терроризмом, а также потому, что он хотел ввести в заблуждение советскую разведку, чтобы те думали, что команд спецназа ВМС больше, чем есть на самом деле, Марсинко назвал свое новое подразделение 6-й командой «морских котиков».

Вместе с руководством ВМС он предполагал, что Команда-6 станет морским эквивалентом «Дельты», однако существовала большая разница в том, как эти два подразделения оценивали и отбирали к себе военнослужащих. Морякам Команды-6 не нужно было проходить какие-либо формальные тесты или заканчивать какие-либо курсы, чтобы попасть в подразделение. «Котиков» для своего нового подразделения Марсинко отбирал, основываясь исключительно на своем личном мнении о них, которое зачастую формировалось во время разговора с потенциальными кандидатами в баре. «Этот человек был не дурак выпить, — рассказывал офицер, работавший под началом Марсинко в Команде-6. — Чтобы быть с ним, нужно было бухать, то есть быть своим среди “своих”». Сам Марсинко как-то признался автору в своей способности употреблять на работе большое количество бомбейского джина, однако добавил: «Я использую выпивку только как инструмент». Справедливо это или нет, но подобное поведение оказало значительное влияние на репутацию Команды-6, которое в сообществе Сил специальных операций разделяли многие, даже на протяжении многих лет после того, как Марсинко в июле 1983 года покинул подразделение.

Хотя «морские котики» являлись подразделениями специальных операций ВМС, и положение Команды-6 в ОКСО наравне с «Дельтой» было основано на ее «ответственности за морские операции в мировом масштабе», с самого начала Марcинко был решительно настроен на то, чтобы на его новое детище не наклеивали ярлыков, и оно не было каким-либо образом ограничено. «Пока мы носим воду в наших флягах, мы будем находиться в морской среде — или достаточно близко от меня», — писал он позднее. Подобный подход не только обеспечил подразделению роль в операции «Перелетная птица», в которой его предполагалось использовать для тайного проникновения в Иран с целью уничтожения ряда военных объектов, но и заложил основу для последующих тридцатилетних трений с «Дельтой» по поводу соответствующих целей и задач для 6-й команды. [11]

От Военно-воздушных сил в состав ОКСО первоначально было выделено 1-е крыло специальных операций, базирующееся на авиабазе Херлберт-Филд во Флориде, и секретное подразделение боевых диспетчеров — людей, чья работа состояла в том, чтобы действовать в качестве передовых авианаводчиков и диспетчеров воздушного движения. Название этого подразделения будет меняться множество раз. До операции «Орлиный коготь» оно носило название «BRAND X», но после создания ОКСО оно было переименовано в «1-й отряд штаба командования военных воздушных перевозок» или просто в «1-й отряд MACOS». [12]

Там, где в реализации функций нового Командования существовали пробелы, для их заполнения создавались новые подразделения. Так было в случае с инфраструктурой связи, которую, как сообщили Шолтесу в Пентагоне, обеспечит Объединенное подразделение обеспечения связи (ОПОС)[25], — подразделение связи Сил специальных операций, дислоцированное на базе ВВС Макдилл в Тампе, в штате Флорида. Шолтес возразил, что ОПОС слишком «громоздкое» подразделение для Командования, и после нескольких месяцев споров добился разрешения сформировать объединенное подразделение связи в Брэгге, причем часть этого подразделения была на постоянной основе придана штабу Командования. [13]

Еще более вопиющим недостатком было отсутствие специального вертолетного подразделения, — и это с учетом того, что неспособность держать достаточное количество вертолетов в боевой готовности сыграла ключевую роль в цепи событий, которые привели к огненному фиаско в «Пустыне-1». Однако попытки заполнить эту зияющую пустоту предпринимались. Новое подразделение, сформированное на основе материальной части и экипажей 158-го и 159-го авиационных батальонов 101-й воздушно-десантной дивизии и получившее название 158-й тактической группы, в обстановке строжайшей секретности проходила подготовку в пункте постоянной дислокации 101-й дивизии в Форт-Кэмпбелл, в штате Кентукки, а также на обширных военных полигонах на юго-западе.

В 158-й тактической группе использовались совершенно новые многоцелевые вертолеты UH-60A «Блэк Хок» («Черный ястреб»), которые в 101-й дивизии заменили вертолеты UH-1 «Ирокез», более известные как «Хьюи». Чтобы соблюсти более жесткие требования по грузоподъёмности, в группе также использовали часть тяжелых вертолетов CH-47C «Чинук» из состава 159-го батальона. Вместе эти два летательных аппарата должны были закрывать любые требования по переброске грузов или по проведению десантно-штурмовых операций. Однако Войт, который оставался командиром оперативной группы до тех пор, пока Шолтес не сформировал ОКСО, увидел необходимость в третьем типе летательного аппарата, который мог бы маневрировать в тесной городской застройке Тегерана, перевозя небольшие группы операторов или даже действуя как легкий ударный вертолет. В арсенале действующей армии таких вертолетов не было, но ветеранам Вьетнама был хорошо знаком вертолет OH-6 «Кейюс», имевший второе название «Вьюнок» или «Лоуч» (т.е. легкий вертолёт наблюдения и управления)[26], маленький, проворный летательный аппарат, который все еще оставался в нескольких подразделениях Национальной гвардии. Имевший экипаж всего из двух летчиков, OH-6 не был вооружен, однако изобретательные авиаторы из 158-й группы вскоре придумали способ закрепить небольшие скамейчатые платформы-направляющие, названные «контейнерами», позволявшие сидеть по обе стороны вертолета и вооружать его миниганами и ракетами. Обе версии дооборудованного вертолета получили название не «Вьюнок», а «Маленькие птички». Десантно-штурмовой вариант (тот, что с контейнерами) получил обозначение MH-6, а ударный — AH-6. [14] На пути развития специализированных вертолетов мирового класса для нужд ОКСО будет еще много извилистых поворотов, однако «Чинуки», «Черные ястребы» и «Маленькие птички» будут оставаться основными типами вертолетов специального назначения на протяжении более тридцати лет.

В июле 1980 года в ходе организационно-штатных мероприятий, которые привели в будущем к значительным последствиям, в армии было создано еще одно секретное подразделение специальных операций, первоначально не входившее в состав ОКСО. Возглавляемая полковником Джерри Кингом, начальником штаба Войта в операции «Орлиный коготь», Полевая Оперативная Группа (иногда называемая также Иностранной Оперативной Группой, или «Туманом»)[27] состояла примерно из пятидесяти бойцов спецназа и военной разведки. Задача нового подразделения состояла в том, чтобы вести агентурную работу под легендированным прикрытием зарубежом с целью получения в интересах военных разведданных, которые ЦРУ не смогло добыть для «Орлиного когтя», а также проводить акты саботажа на ключевых иранских военных объектах, такие как радиолокационные станции и средства связи. Летом и осенью группа успешно вывела на территорию Ирана несколько оперативных сотрудников для ведения слежки и вербовки агентов. [15]

Наступил и прошел Хэллоуин, но приказа о начале операции так и не поступило. Чувствуя себя неуютно из-за информации от ЦРУ о местонахождении заложников, Шолтес заявил своим боссам, что он не желает выполнять задачу на основе разведданных Управления, которые звучали как «мы не можем сказать вам точно, но думаем, что они здесь, здесь и здесь». «Мы можем в конечном итоге убить много людей и понести большие потери, так никого и не вытащив», — заявил он. Между тем, оставалась размытой командная иерархия между новой организацией Шолтеса и штабом Войта, который все еще существовал. Каждый генерал, казалось, полагал, что именно он будет руководить второй спасательной операцией. Восемьнадцатого декабря Пентагон официально передал эти полномочия ОКСО, но Войт продолжал выполнять неопределенную надзорную функцию. «Это было очень двусмысленно, потому что оба органа управления считали, что фактически командуют они», — сообщал Найтингейл. Личностный конфликт между двумя генералами разрешить ситуацию не помогал, но их штабы, тем не менее, ожидали, что их объединят ради выполнения задачи, «зеленым светом» для которой, как они ожидали, станет жесткая риторика вновь избранного президента-республиканца Рональда Рейгана, звучавшая в качестве одного из его первых шагов на своем посту. [16]

Хотя Шолтес формировал свой штаб с сентября, официально Пентагон не утверждал Командование до 15-го декабря. [17] Ни одна официальная церемония не ознаменовала создание того, чему предстояло стать стать одним из наиболее эффективных инструментов власти правительства США. Командование было полностью сосредоточено на подготовке к тому, что, как все ожидали, станет второй попыткой спасения заложников в Иране. Двадцатого января, в день инаугурации Рейгана, оперативная группа находилась на авиабазе Херлберт-Филд, занимаясь тем, что один из старших сотрудников ОКСО назвал «крайней генеральной репетицией» операции. «Мы надеялись начать на следующей неделе», — сказал он. Но уже через несколько минут после того, как Рейган принес присягу, иранский режим освободил заложников, которые были немедленно доставлены в Алжир и на авиабазу Рейн-Майн в Германии. Пентагон отменил заключительные приготовления, чем расстроил офицеров ОКСО, видевших в этой операции упущенную возможность довести оперативную группу до ее практического опробования. [18] Однако в долгосрочной перспективе, все это имело лишь небольшое значение. Новое Командование было создано и приступило к работе.

2. Командование становится «на крыло»

Мирное разрешение драмы с заложниками в Иране дало Шолтесу и его Командованию время перевести дух и обдумать свое место и роль в структуре национальной безопасности рейгановской эпохи. В феврале 1981 года Каспар Уайнбергер, министр обороны новой президентской администрации, дал указание каждому ведомству «поддерживать и продолжить развивать свои собственные [антитеррористические] возможности», [1] что не только помогло укрепить позиции ОКСО и входящих в него подразделений, но и в целом задало тон повышению роли тайных и подпольных действий военного ведомства в 1980-х годах.

В этом контексте важно отметить, что ОКСО до сих пор не обладало монополией на подобные действия. По указанию начальника штаба Сухопутных войск «Шая» Мейера, Полевая Оперативная Группа была переименована в Отдел оперативной разведки (ООР), который с 3-го марта 1981 года стал штатным подразделением Командования с пунктом постоянной дислокации в Арлингтоне, штат Вирджиния, расположенном рядом с Вашингтоном. Но поскольку ОКСО считалось чисто оперативно-тактической антитеррористической организацией, а отдел должен был проводить широкомасштабные тайные разведывательные операции на государственном уровне, Пентагон не стал передавать «Деятельность», как стали потом называть это подразделение, под оперативное управление Шолтеса[28]. Вместо этого Кинг, который сохранил руководство отделом за собой, отчитывался непосредственно перед заместителем начальника штаба Сухопутных войск по разведке. [2]

За день до официального создания ООР, в составе Сухопутных войск, при содействии ЦРУ, появилось секретное авиационное подразделение под кодовым названием «Сиспрей»[29], в задачу которого входила переброска людей и материальной части на гражданских (или, по крайней мере, выглядящих как гражданские) вертолетах и самолетах. Подобные операции и подразделения называются «тайными авиационными операциями». «Сиспрей» являлся тайным аналогом 158-й тактической группы, которая пережила развязку кризиса с заложниками и получила новое название — 160-я тактическая группа — и свой «дом» (пункт постоянной дислокации) в Форт-Кэмпбелле, штат Кентукки. Но хотя 160-я группа также была секретным подразделением, его функции были чисто военными, в то время как «Сиспрей» мог использоваться для скрытного вывода на задание оперативников ЦРУ или военной разведки. Тайная авиагруппа вскоре собрала у себя небольшой флот из девяти самолетов «Цессна» и «Бичкрафт Кинг Эйр», а также нескольких вертолетов «Хью» MD500 (гражданский вариант «Маленьких птичек»), которые в случае необходимости могли быть оснащены оружием и/или «контейнерами» для операторов. Подразделение также получило вполне безобидное легендированное наименование — 1-й испытательный вертолетный авиаотряд — и стало дислоцироваться в Форт-Юстисе, штат Вирджиния, удобно расположенном рядом с Кэмп-Пири, учебным центром ЦРУ, более известным как «Ферма». Как и Отдел оперативной разведки, изначально авиагруппа «Сиспрей» в оперативном отношении Командованию не подчинялась. [3]

По мере появления новых секретных подразделений продолжали развиваться и два подразделения, предназначенных для непосредственного выполнения специальных операций, — отряд «Дельта» и 6-я команда «морских котиков». Для «Дельты» это означало научиться справляться со своими функциями без Беквита, который покинул подразделение в октябре 1980 года. Мейер, начальник штаба Сухопутных войск, позвонил Шолтесу и предложил ему назначить Беквита своим начальником оперативного отдела. Шолтес не был кадровым офицером спецназа, и хотя он с большим уважением относился к тому нестандартно-неожиданному образу мышления, который Беквит пытался привить в «Дельте», но все же считал полковника чем-то вроде неуправляемой пушки. Он сообщил Мейеру, что оставит Беквита в своем штабе в качестве специального помощника, но делать его своим оперативным офицером не намерен. Вскоре после этого Беквит ушел в отставку.

Шолтес также быстро разочаровался в том, как сильно пьет и тратит деньги «Демо Дик» Марсинко, коллега Беквита по Команде-6. [4] Тот превратил свое подразделение в связанную тесными узами организацию из 175 человек, которая впервые применила новую тактику для уничтожения различных морских целей, от нефтяных вышек до круизных судов. Первоначально дислоцировавшаяся на военно-морской базе Литтл-Крик, в Вирджиния-Бич, в штате Вирджиния, 6-я команда «морских котиков», прежде чем переехать в близлежащий учебный центр флота Дам-Нек, на котором она и останется, усердно — и дорого! — тренировалась. Ежегодный расход боеприпасов для стрелкового оружия в этом подразделении был бóльшим, чем во всем Корпусе морской пехоты. Но ресурсы, расточаемые на команду, и явное удовольствие, которое Марсинко получал, забивая хер на любые авторитеты, все вместе привело к его противостоянию практически с каждым офицером в сообществе военно-морского спецназа и со многими за его пределами. [5]

До тех пор, пока подобная щедрость казалась оправданной ради подготовки и снаряжения, необходимых для операций, Марсинко был в ладах с Шолтесом. Но не потребовалось много времени, чтобы прямолинейный пехотный генерал начал считать, что в Дам-Нек все пошло наперекосяк. События достигли апогея, когда Марсинко пригласил Шолтеса на вечернее мероприятие в штаб команды, на котором несколько человек должны были получить повышение. Когда Шолтес приехал, Марсинко сказал ему, что в меню есть омары из штата Мэн. Шолтес поинтересовался, как команда добыла омаров.

— Я слетал за ними, — ответил Марсинко.

«Вечер продолжался, и все ужрались в хлам так, что не могли встать», — рассказывал высокопоставленный сотрудник ОКСО. Шолтес подождал, пока на следующий день «морские котики» протрезвеют, а затем сообщил Марсинко, что он пишет докладную и отправляет ее Командующему ВМС, «потому что прошлая ночь стала абсолютным позором». Главком пригласил командующего ОКСО в свой кабинет в Вашингтоне для беседы, где адмирал и сказал Шолтесу, что Марсинко был «лучшим человеком», чтобы возглавить Команду-6.

— Он был выдающимся, чтобы создать это подразделение, поскольку ему нужно было бороться с вашей системой, с флотской системой, — возразил Шолтес, однако добавил, что Марсинко не лучший выбор, чтобы возглавлять Команду-6 в будущем. [6]

К началу 1981 года штаб ОКСО вырос примерно до восьмидесяти человек. Командование уже перебралось из расположения «Дельты» в три казармы времен Второй мировой войны, окруженные двенадцатифутовым забором и круглосуточной гражданской охраной, однако между ним и Вашингтоном была только одна защищенная телефонная линия. Министр обороны Каспар Уайнбергер согласился с Шолтесом, что ОКСО нуждается в новой инфраструктуре, и организовал встречу между генералом и некоторыми чиновниками Пентагона, которым приказал оказать помощь. На совещании Шолтес перечислил все, что ему требовалось в его новой штаб-квартире, а чиновники официально покорно все это записали, но генерал упустил из виду один пункт: окна. В результате его новая штаб-квартира была построена на военно-воздушной базе Поуп (рядом с Брэггом) в рекордные сроки, но осталась без окон. [7]

В течение шести месяцев после инаугурации Рейгана пентагоновское начальство Шолтеса поставило перед ОКСО новую задачу, которая будет доминировать в подготовке командования на протяжении следующих двух десятилетий: противодействие распространению оружия массового поражения. Они посоветовали генералу поговорить с экспертами Министерства энергетики, чтобы определить угрозу, которую могут представлять террористы, получившие доступ к радиоактивным материалам, и выработать ей пути противодействия.

Интерес Командования к оружию массового поражения будет расти, но в начале 1980-х годов его внимание было сосредоточено больше на угрозе со стороны ядерных террористов, чем на нападении на объекты ядерной инфраструктуры во враждебных странах. «Мы никогда не рассматривали подобные варианты [на государственном уровне], — сообщил высокопоставленный сотрудник ОКСО. — В основном мы изучали варианты, когда небольшим ядерным оружием овладевали террористы, угрожая одному из наших городов или объекту в США». Командование работало в тесном контакте с Министерством энергетики и его национальными лабораториями, проводя учения повсюду — от центра Лос-Анджелеса до пустыни Невада, чтобы обеспечить их успешную совместную работу на случай, если террористы смогут получить доступ к ядерному устройству. Эти упражнения оказались бесценны для выявления небольших недостатков, которые могли сорвать операцию. Например, учения в Лос-Анджелесе, в которых участвовали оперативники «Дельты», работавшие вместе с командой из национальных ядерных лабораторий, и пытавшиеся захватить и обезвредить «ядерное» устройство, удерживаемое «террористами», роль которых играли агенты ФБР, показали, что «ученые с большими бородами тратят чертовски много времени на надевание защитных масок», как высказался высокопоставленный офицер ОКСО. Это было проблемой, потому что «Дельта» использовала там «много слезоточивого газа». (Эти учения были частью трехлетней операции ОКСО по оказанию помощи в обеспечении безопасности Олимпийских Игр в Лос-Анджелесе 1984 года. Во время самих игр Командование разместило свой Объединенный оперативный центр на армейском аэродроме Лос-Аламитос в округе Орандж, а группа из состава Команды-6 расположилась ниже по побережью в Коронадо. Оперативники этой группы, работавшие под легендированным прикрытием, также располагались со средствами спутниковой связи на круизном судне, которое должно было находиться в гавани Лос-Анджелеса днем, но отплывало от берега, превращаясь в плавучее казино ночью. В ОКСО хотели, чтобы «морские котики», изображавшие из себя членов экипажа, находились на корабле, и могли связаться с Командованием в случае, если террористы его захватят).

По просьбе Министерства энергетики Пентагон также задействовал «Дельту» и 6-ю команду, чтобы те выделили «красные команды» для проверки безопасности атомных электростанций в Соединенных Штатах. Операторы должны были разрабатывать свои планы на основе любой информации из «открытых источников», которые они могли найти в библиотеках. В планах мероприятий по обеспечению безопасности АЭС были выявлены многочисленные уязвимые места. «У нас не было никаких проблем с тем, чтобы проникнуть на эти объекты, — рассказывал офицер штаба ОКСО. — Но чем больше мы делали, тем больше они хотели. Часто оперативники взламывали сейф электростанции, только чтобы обнаружить в нем собиравший пыль отчет консультанта, в котором определялись те же самые слабые места, которые только что выявили операторы». «Они напрасно тратили наше время», — добавил сотрудник.

Скромные по размерам совместные учения вскоре стали обычным явлением для штаба и подчиненных ему подразделений. «Мы пытались проводить учения каждый квартал, и это было либо освобождение заложников, либо нападение на террористический объект», — рассказывал высокопоставленный представитель ОКСО. Помимо более крупных учений, подразделения постоянно тренировались. Шолтес включил Командование в цикл боевой готовности, поэтому в каждом подразделении была небольшая группа, находившаяся в готовности к боевому применению в течении четырех часов. Подразделения должны были знать основные моменты предстоящей задачи до того, как взлетят, чтобы личный состав мог собрать все необходимое для конкретной операции снаряжение, которое может понадобиться, но все остальные подробности должны были доводиться уже в полете. Для проведения более крупных операций ОКСО стремилось поднять в воздух больше сил в течение восьми часов после оповещения, но редко достигал этой цели из-за сложности в организации различных авиационных подразделений, необходимых для решения подобных задач. [8]

Несмотря на все тренировки, все, чего действительно жаждали операторы, так это возможности проверить свои навыки в бою. [9] Казалось, что такая возможность представилась в самом начале существования ОКСО, когда в конце 1980 года разведка предположила, что американцы, захваченные в плен во время войны во Вьетнаме, содержатся в лагере для военнопленных, расположенном в джунглях недалеко от города Неммарат, в центральной части Лаоса. «Разведданные» приняли форму снимков с разведывательного спутника RD-77 и самолета-шпиона SR-71 «Блэкберд», на которых был виден деревянный частокол, который некоторые аналитики интерпретировали как число «52», отмеченное на земле, как будто заключенные там пытались подать сигнал американской авиаразведке. [10] Убедило это далеко не всех. «Я этого не видел», — заявил сотрудник ОКСО, который просматривал фотографии. Тем не менее, по указанию Объединенного комитета начальников штабов Командование начало тщательную подготовку к спасательной операции под кодовым названием «Карманная мелочь», запланированной на май 1981 года.

Но усилия были осложнены странным вмешательством отставного подполковника спецназа Джеймса «Бо» Грайтца. В марте 1981 года Грайтц сообщил в Белый дом, что планирует свою собственную спасательную миссию. Правительство велело ему уйти в отставку, но он продолжил свои усилия, на этот раз (без ведома ОКСО) в сговоре с Отделом оперативной разведки. Появление на сцене Грайтца, который мог поставить под угрозу всю операцию, сдвинуло график ОКСО вправо, но Командование продолжило планирование. Шолтес счел необходимым подтвердить присутствие американских военнопленных на месте до начала операции. Он хотел было поручить задачу сбора этой информации нескольким операторам «Дельты», но, к его неудовольствию, ЦРУ настояло на том, чтобы для выполнения этой задачи нанять лаосских наемников. Наемники вернулись, и сообщили, что никаких доказательств присутствия американских заключенных они не обнаружили, что вызвало ожесточенные дебаты по поводу достоверности их сообщений. [11]

На Гавайских островах ОКСО тщательно отрабатывало операцию, которая предполагала выход тактической группы с крошечного тихоокеанского острова Тиниан на севере Марианских островов и использование в качестве передовой базы заброшенного и заросшего военного аэродрома США в Таиланде. После взятия аэродрома под контроль, на него приземлились бы транспортные самолеты C-5, несущие собственную версию троянского коня ОКСО: белые восемнадцатиколесные грузовики гражданского образца, в каждом из которых скрывались две «Маленькие птички» AH-6 из 160-й группы со сложенными лопастями несущего винта. Пока оперативники «Дельты» выходили к лагерю военнопленных по суше, личный состав 160-й группы должен был подъехать на грузовиках поближе к лаосской границе, остановиться и запустить вертолеты. [12]

Эту редко используемую тактику, известную в ОКСО как «Полицейский и бандит» — по названию одноименной дорожной комедии 1977 года с Бертом Рейнольдсом в главной роли, — в 160-й группе десятилетиями держали подобно тузу в рукаве, потому что она представляла собой скрытный способ приблизить смертоносные возможности вертолетов к цели. «Наши ребята прошли подготовку и даже имели водительские права на грузовики», — рассказывал ветеран группы. У подразделения были свои собственные грузовики, но транспортных средств, приобретаемых на месте, было бы достаточно «наверно, после доработки в течение нескольких дней и определенной доле сварки», сказал он. Когда придет время запускать самолеты, экипаж выкатит их из задней части грузовика и отправит в полет в течение трех минут. «Вы должны быть действительно хорошо обучены, — сообщил ветеран 160-й группы. — Это абсолютно невероятная способность».

Роль «Маленьких птичек» заключалась в оказании огневой поддержки атакующим из «Дельты» и, в частности, в уничтожении трех деревянных сторожевых башен лагеря для военнопленных. Задержки, вызванные вмешательством Грайтца, означали, что наступил 1982 год. Джонса на посту председателя Объединенного комитета начальников штабов сменил армейский генерал Джон Весси, и когда его ознакомили с планом, он отказался поверить, что «Маленькие птички» могут уничтожить сторожевые башни. Командование построило их копии в Форт-Хилл в Вирджинии и провело там ночную демонстрацию для председателя ОКНШ, во время которой, к его большому удивлению, AH-6 разнесли башни в щепки. [13]

Не в последний раз приготовления оказались напрасны. Осознание того, что Грайтц все еще участвовал в планировании спасательных действий — с помощью «Деятельности», не меньше, — само по себе было достаточно плохо, но затем эта история появилась в прессе. «Мы выполняли полеты над [лагерем], фотографируя его при каждом удобном случае, и через неделю после того, как вышла газетная статья о том, как Бо Грайтц собрал свою команду, на следующем снимке, который мы получили, в лагере уже никого не было, — сказал сотрудник ОКСО. — Они его покинули… Вот что сорвало операцию». Однако офицер «Дельты», участвовавший в планировании, сказал, что операция была отменена из-за отчета ЦРУ, который, со слов Управления, был основан на словах морского пехотинца, отправившегося в Лаос и «посмотревшего» на лагерь, и который увидел, что американцев там не было. «Не думаю, что там когда-либо были американцы», — сказал офицер «Дельты». Представитель Пентагона по специальным операциям заявил, что операция была отменена, потому что правительство Таиланда отозвало свое разрешение. Какова бы ни была причина, задание исчезло, оставив после себя злобу и горечь [14], но также и определенное облегчение. Армейский полковник Дон Гордон, начальник разведки ОКСО, настоятельно рекомендовал не проводить операцию. «Это того не стоит, — сказал он Шолтесу. — Мы потеряем половину сил, если ковырнем эту штуку, [и] если вы потеряете половину своих сил посреди Лаоса, у вас возникнут проблемы». Тем не менее, ОКСО было готово начать рейд, сказал высокопоставленный чиновник в Командовании. «Но, слава Богу, мы этого не сделали», — добавил он. [15]

Поскольку подготовка к операции в Лаосе продолжалась в течение всего лета 1981 года, свое первое задание в реальном мире ОКСО выполнило в конце июля в крошечном западноафриканском государстве Гамбия. Там повстанцы-марксисты воспользовались присутствием президента Дауда Джавары на королевской свадьбе в Великобритании, чтобы совершить государственный переворот и захватить более сотни заложников, в том числе американских, французских, канадских, британских, швейцарских и немецких граждан. В Гамбии не оказалось военных, которые достойны были бы хотя бы упоминания, поэтому усилия по обращению вспять переворота легли на плечи соседнего Сенегала и западных союзников Гамбии. ОКСО отправило команду из пяти человек в Дакар, столицу Сенегала. Работая в посольстве США, команда координировала свою работу с тремя сотрудниками САС, которых направила в страну Великобритания. Как только сенегальские десантники захватили аэропорт в столице страны Банджуле, а САСовцы осуществили освобождение заложников, майор «Дельты» Уильям «Джерри» Бойкин и сержант первого класса Томми Корбетт плюс радист прилетели, чтобы организовать их эвакуацию в Дакар на самолете ВВС C-141. Переворот закончился в течение нескольких дней. Командование боя так и не увидело, но, по крайней мере, помочило ноги, не поставив себя в неловкое положение. [16]

*****

Никаких доказательств того, что американские военнопленные содержались в Лаосе или где-либо еще в Индокитае так и не появилось, но одним американским солдатом, который действительно попал в плен в тот период, был бригадный генерал Джеймс Дозье, — 17-го декабря 1981 года генерал был похищен из своей квартиры в итальянской Вероне террористической группировкой «Итальянские красные бригады», что положило начало кризису, обнажившему бюрократические ограничения власти ОКСО.

Следуя приказу министра обороны Уайнбергера отправить в Италию группу, чтобы помочь в поисках Дозье, Шолтес направил группу из состава «Дельты» во главе с заместителем командира отряда полковником Джесси Джонсоном. Однако работу группы замедлил исключительный спор между Европейским командованием ВС США, Государственным департаментом и ОКСО по поводу того, перед кем должен отчитываться Джонсон. Командная иерархия ОКСО — в то время считавшейся чисто контртеррористической организацией — шла прямо от Шолтеса к председателю Объединенного комитета начальников штабов, а оттуда к министру обороны и президенту. Исключением были случаи, когда подразделение ОКСО разворачивалось в другой стране, но еще не было готово к действиям. В этом случае ответственным считался посол США в этой стране. Но когда группа Джонсона прибыла в Италию, командование американскими войсками в Европе, которое в ином случае руководило всеми военными операциями США в этой части мира, попыталось утвердить свою власть. В результате возник запутанный и отнимающий много времени спор, который Объединенный комитет начальников штабов не смог урегулировать. Пентагон также направил в Италию группу радиоразведки Отдела оперативной разведки, еще больше усложнив ситуацию. Группа поднялась в небо на вертолетах, оснащенных электронными системами пеленгования и засечки сигналов, которые определяли местонахождение многочисленных конспиративных квартир «Красных бригад», фиксируя радиопередачи террористов.

Благодаря массированному прессингу «Дельты», Отдела оперативной разведки, Агентства национальной безопасности и итальянских властей, Дозье и его похитителей в конечном итоге удалось обнаружить в квартире в Падуе, где итальянские агенты спасли его 28-го января. Этот эпизод продемонстрировал растущее мастерство оперативных сотрудников Соединенных Штатов, но также высветил проблемы, связанные с их местом в общей бюрократической структуре органов национальной безопасности, не предусматривавшей их размещения. [17]

Шолтес часто сражался с этой бюрократией, чтобы держать свои войска подальше от операций, для которых они не были предназначены. В то время это включало в себя интервенции в суверенные страны. «Босс, у нас есть ряд адских возможностей, но я бы не хотел бы их уничтожать — некоторых из этих действительно хороших, талантливых оперативников «Дельты» или 6-й команды «морских котиков» — ради чего-то, что не имеет критического значения для их основной задачи», — заявил он Весси.

Для Шолтеса и его преемников это была постоянная борьба. В качестве примера можно привести приказ Пентагона 1981 года о подготовке к вторжению в Суринам. Огромные запасы бокситов в бывшей голландской колонии на северо-восточном побережье Атлантического океана в Южной Америке означали, что крупными активами в стране владел американский алюминиевый гигант, компания «Alcoa». Военный переворот 1980 года, в результате которого было свергнуто избранное правительство и лидером страны стал диктатор левого толка, жестокий Дези Бутерсе, поставил эту собственность — и, что более важно, западных работников, которые работали на ней, — под угрозу. В конце 1981 года ОКСО начал планировать операцию по вытеснению Бутерсе и освобождению всех западных заложников, выведя в страну своих оперативников под легендированным прикрытием с целью разведать возможные цели и сфотографировать маршрут от аэродрома до столицы страны Парамарибо. «Люди [из 1-го отряда MACOS]… отправились в Суринам и обследовали все аэродромы под видом орнитологов, наблюдающих за птицами, — рассказывал сотрудник ОКСО. — Там было много парней. Выводить их и эвакуировать было легко». Командование было уверено, что сможет провести операцию. «Это действительно было бы проще простого, — продолжал сотрудник. — Подумайте о маленьком городке с худшей полицией, какую только можно себе представить, — и это все, что у них было».

Но задание начало расширяться, особенно когда стало ясно, что Бутерсе может захватить и удерживать западных заложников в нескольких разных местах. «Эвакуировать этих людей должны были рейнджеры и сотрудники “Дельты”, — сказал представитель Пентагона по специальным операциям. — Нам пришлось бы отправиться в несколько разных мест и привезти заложников на аэродром, и в то же время захватить радио-и телевизионные станции в Суринаме и захватить президента. Это становилось довольно сложным». В результате к 1982 году задача, в которой участвовало только ОКСО, превратилась в операцию, в которой главную роль должен был играть 18-й воздушно-десантный корпус.

Объединенный оперативный центр ОКСО и представители подразделений, включенных в план вторжения, переехали на шесть недель в Херлберт-Филд, штат Флорида. Пентагон хотел, чтобы рейнджеры отработали захват аэродрома, который становился их специализацией, вместе с подразделениями 82-й воздушно-десантной и 101-й десантно-штурмовой дивизий 18-го воздушно-десантного корпуса, следовавшими за ними. Обе дивизии «готовились к боевому выходу, — сказал один высокопоставленный чиновник ОКСО. — Я полагал, что мы идем на войну». Однако в рамках модели отношений, к которой ОКСО привыкнет в течение следующих двух десятилетий, администрация Рейгана отменила операцию 1982 года прямо в конце процесса планирования. Администрация по-прежнему была заинтересована в свержении Бутерсе — в конце 1983 года, после того как ЦРУ в начале того же года изучило, а затем отказалось от плана по проведению контрпереворота для свержения диктатора, ОКСО все еще планировал и отрабатывал полномасштабное вторжение в страну с авианосца. Операторы «Дельты» посетили Суринам, работая под агентурным прикрытием и ведя разведку, прежде чем администрация вновь приняла решение не проводить операцию. Тем не менее, перспектива вторжения в эту страну под руководством ОКСО продолжала всплывать на поверхность до конца 1980-х годов. [18] «Это постоянно было на повестке дня», — сказал один из операторов «Дельты».

Однако события осени 1983 года показали, что усилия ОКСО по планированию операции в Суринаме не были потрачены впустую. Когда 14-го октября в Гренаде произошел военный переворот, в результате которого на смену убежденным марксистам пришли еще более ревностные марксисты, президент Рейган решил осуществить вторжение в крошечное островное государство Карибского бассейна. В первоначальном плане ведущая роль отводилась Командованию, которое задействовало отряд «Дельта», Команду-6, оба батальона рейнджеров, 160-ю группу и 1-й отряд MACOS. План Командования был в значительной степени списан с его работы по Суринаму. «Для каждой цели, которая у нас была в Суринаме, была аналогичная цель в Гренаде, так что это ускорило нашу работу, — сообщил сотрудник ОКСО. — Суринам был для нас своего рода большой шуткой, но на самом деле это оказалась модель Гренады». Операция в Гренаде, получившая название «Вспышка ярости», должна была стать первой боевой операцией ОКСО, но поставила Командование в положение, для которого оно не было предназначено: возглавить вторжение, а не реагировать на террористический акт. [19] Несмотря на конечный успех, «Вспышка ярости» по итогу оказалась провалом, который, как и «Орлиный коготь», высветил недостатки даже у самых элитных подразделений, что для Сил специальных операций США возымело долгосрочные последствия.

В пятницу, 21-го октября, Шолтес проинформировал трехзвездных генералов, заместителей начальников штабов по оперативным вопросам в Пентагоне, о том, как ОКСО планирует провести нападение. Он должен был вернуться 23-го октября, чтобы доложить об этом Объединенному комитету начальников штабов, но в то утро группировка боевиков из «Исламского джихада», поддерживаемая Ираном, убила в Бейруте 241 американского военнослужащего, в том числе 220 морских пехотинцев, подорвав их казармы с помощью бомбы, заложенной в грузовике. Потери морской пехоты побудили коменданта Корпуса генерала Пола Келли подать Весси доклад о необходимости более заметной роли морской пехоты во вторжении на Гренаду, начало которого было запланировано на время, наступавшее менее чем через сорок восемь часов. Весси уступил, и тщательно составленные планы пришлось спешно переписывать, так как генерал перераспределил в пользу морских пехотинцев все цели в северной части острова.

Включение в план в самый последний момент морской пехоты привело к тому, что Атлантическое командование США изменило время «Ч» операции с 2-х часов ночи, — предпочтительное для ОКСО время, — на предрассветные часы, что дало возможность гренадским силам и их кубинским союзникам подвергнуть силы Командования сильному, эффективному огню, когда они начали свои десантные действия. «Черные ястребы» 160-й группы были изрешечены пулями, когда они пытались высадить спецназовцев «Дельты» и 6-й команды на остров. Американские силы, которые превосходили обученные войска противника на острове в соотношении примерно десять к одному, в конечном итоге одержали победу, но потеряли девятнадцать человек убитыми, тринадцать из которых являлись сотрудниками оперативной группы ОКСО. В их число вошли четверо «морских котиков» Команды-6, которые утонули после ночного прыжка с парашютом в море в сорока милях от берега, и трое рейнджеров, погибших при столкновении трех «Черных ястребов», когда они шли на посадку во время десантной операции.

Операция затруднялась запутанной цепочкой командования, неспособностью должным образом подготовиться (силы США не проводили тренировок и вторглись, не имея хороших карт Гренады), плохой или вообще отсутствующей связью между различными подразделениями сил вторжения и прискорбно неадекватной разведкой. (Шолтес отказался от предложения командира Отдела оперативной разведки Джерри Кинга, чтобы его подразделение провело предварительную разведку в интересах оперативной группы, потому что у него не было веры или доверия к нему, — межличностный конфликт, который ограничивал сотрудничество между двумя организациями на протяжении 1980-х годов.) Почти треть американских убитых и раненых стала следствием дружественного огня. [20] Вторжение было первой крупной боевой операцией Соединенных Штатов после падения Сайгона, и оно показало, что очень многое, связанное с важностью единства управления и тщательной подготовки, оказалось забытым. Пентагон создал Объединенное командование специальных операций отчасти для того, чтобы избежать повторения ситуативного характера, характерного для операции «Орлиный коготь», но Гренада показала, что, хотя Командование и входящие в его состав подразделения достаточно хорошо работали вместе, в том, что касалось взаимодействия с обычными силами, все еще предстояло добиться значительного прогресса.

В этом отношении ОКСО также было ограничено навязчивой секретностью, которая пронизывала и окружала Командование. Это было главным фактором, обусловившим беспорядочные действия в Гренаде, поскольку многие старшие командиры обычных подразделений не имели ни малейшего понятия о существовании Командования, не говоря уже о том, чтобы знать, как лучше всего использовать его подразделения. «Это было настолько, настолько совершенно секретно, что нам было чрезвычайно трудно выполнять нашу работу», — сообщил высокопоставленный сотрудник ОКСО. Чрезвычайный уровень секретности, который окутывал операции, подразделения и личный состав Командования, стал пробным камнем и для него, и для подчиненных ему подразделений в той же степени, в какой приверженность оперативника этому кодексу молчания считалась демонстрацией его добросовестности в специальных операциях. Однако Шолтес, как и другие командующие после него, возражал против этого из-за ограничений, накладываемых мерами секретности на их операции. На самом деле, когда газета «Файетвилл таймс» впервые сообщила о создании ОКСО в октябре 1980 года, это стало почти облегчением. [21]

Гренада оставила глубокие шрамы в коллективной психике Командования. Шолтес по-прежнему был глубоко озлоблен вмешательством в его план в последний момент. [22] И он был не единственным старшим офицером ОКСО, возмущенным событиями, связанными с участием элитных сил в операции — вскоре после операции с отвращением ушел в отставку командир 1-го отряда MACOS полковник Джон Карни. [23] В конечном итоге у Шолтеса появится возможность выразить свое разочарование таким образом, чтобы это возымело эффект. Но не все ошибки были вызваны проблемами, не зависящими от ОКСО. В работе оперативной группы Шолтеса было допущено несколько серьезных ошибок. Операция «Вспышка ярости» дала ОКСО возможность осознать, что Командованию и подчиненным ему подразделениям еще предстоит пройти большой путь, чтобы стать по-настоящему эффективными боевыми единицами.

3. Разочарование на Ближнем Востоке

В начале и середине 1980-х годов полномасштабное втягивание Пентагоном Объединенного командования специальных операций в боевые действия в рамках операции «Вспышка ярости» стало исключением из правил. Не то чтобы не возникало многочисленных кризисных ситуаций — связанных с терроризмом и не только, — к которым ОКСО готовилось (а иногда и применялось по назначению), но когда дело доходило до дела, администрация Рейгана продемонстрировала явное нежелание бросать в бой свои самые элитные силы. Нигде это не стало так заметно, как на Ближнем Востоке в целом и в Ливане в частности.

В 1981 году отряд «Дельта» начал регулярно направлять двух оперативных сотрудников — по одному из эскадронов «A» и «B» — на трехмесячную службу в качестве телохранителей посла США в Бейруте. В то время ливанская столица являлась самым жестоким городом в мире, в котором за власть и влияние соперничали многочисленные вооруженные банды. После того как в 1982 году Соединенные Штаты направили в Бейрут оперативную группу морской пехоты в составе «миротворческих» сил, некоторые местные группировки, справедливо или ошибочно, начали рассматривать США как одну из сторон в конфликте. Восемнадцатого апреля 1983 года боевики взорвали заминированный грузовик перед посольством, обрушив фасад здания и убив шестьдесят три человека. Взрывом была уничтожена практически вся резидентура ЦРУ, теракт также унес жизнь сержанта первого класса Терри Гилдена из эскадрона «Дельты», — вместе с дюжиной остальных охранников, он ожидал главу дипломатической миссии у входа в здание, когда взрыв убил их всех. [1] Гилден стал первым оперативным сотрудником «Дельты», погибшим в бою. [2] Когда в сентябре 1984 года новому американскому посольству нанесла ущерб очередная бомба, еще один оператор эскадрона «A», ветеран «Орлиного когтя», сержант первого класса Эдвард Бугарин вывел раненого посла Реджинальда Бартоломью в безопасное место. [3] (За свои действия Бугарин получил Солдатскую медаль — высшую награду Армии США за храбрость, проявленную в ситуации, не связанную с конфликтом с врагом). [4]

Развертывание подразделений охраны в Бейруте продолжалось до конца 1980-х годов. Обычно «Дельта» не использовала их в качестве прикрытия для ведения каких-либо других тайных операций. «Когда мы отправлялись выполнять свои функции по физической защите, это все, что мы делали», — рассказывал один из операторов. Однако по словам Эрика Хейни, оператора, позже описавшего свой опыт работы в Бейруте, время от времени его отправляли в город для выполнения других заданий, как, например, в тот раз, когда он и его напарник успешно выследили пару снайперов, ранивших нескольких морских пехотинцев. [5]

В своей автобиографии Ричард Марсинко также описывает боевую командировку в декабре 1982 года дюжины спецназовцев из Команды-6 в столицу Ливана с задачей проанализировать угрозы посольству и морским пехотинцам и рекомендовать меры по повышению безопасности. В версии этой истории, изложенной Марсинко, он якобы сообщил высокопоставленному сотруднику дипмиссии, что посольство уязвимо для поражения заминированным автомобилем, но дипломат отклонил опасения офицера «морских котиков» и отказался последовать его совету и разместить на крыше посольства «черный ящик», который мог бы подрывать снабженные радиовзрывателями автомобильные бомбы на безопасном расстоянии. «Морские котики» покинули Бейрут на следующий день, примерно за три месяца до взрыва заминированного автомобиля, уничтожившего посольство, но не ранее, как они протестировали свое устройство, объехав Бейрут, — при этом один из домов в жилом районе «взорвался», когда они приблизились к нему. То есть Марсинко дает понять, что устройство, которое он держал в руках, и вызвало взрыв. Он описывает сцену опустошения, в которой «десятки ливанцев валялись на улице, некоторые из них разорванные на куски», в то время, как он сам наблюдал, как другие пытались и не смогли спасти двух женщин, оказавшихся в ловушке в машине и сгоревших заживо. [6]

Сотрудники разведки позже предположили, что организацией, ответственной за взрывы грузовиков, разрушивших посольство и казармы морской пехоты в октябре того же года, была «Хезболла», — шиитская группировка боевиков, также стоявшая за валом похищений в Ливане западных граждан, начавшихся в 1982 году. «Хезболла», в свою очередь, в значительной степени являлась инструментом Ирана, — страны, действия которой и побудили к созданию Объединенного командования специальных операций, и с которой Командование будет неоднократно сталкиваться на протяжении следующих тридцати лет. [7]

Похищения вынудили ОКСО применить инновационные контрмеры. «Мы были обеспокоены безопасностью некоторых наших дипломатических работников, поэтому стали изучать вопрос о том, как мы могли бы определить их местоположение, если бы их похитили, — описывал ситуацию высокопоставленный представитель ОКСО. — Мы разработали систему радиометок, подобную системам учета белых медведей, использовавшихся на Аляске». Первоначально метка представляла собой белый цилиндр длиной в несколько дюймов, получивший такое же название — «белый медведь». Радиометка работала только в условиях прямой видимости, поэтому чтобы ее обнаружить в каком-либо районе, Командованию требовался самолет. Центром усилий стало Объединенное подразделение обеспечения связи, которое размещало радиометки на поясах или в бюстгальтерах (если говорить о женщинах) послов и всех остальных лиц, которых в ОКСО считали наиболее подверженными риску похищения. [8]

Еще одна новая технология, — спутниковый факс, — доказала свою эффективность в июле 1983 года, когда ОКСО пришлось реагировать на кризис с заложниками в Судане. Две дюжины «повстанцев» из Фронта освобождения Южного Судана — на самом деле мало чем отличавшихся от плохо вооруженных бандитов — захватили в заложники пятерых граждан Запада, в том числе двух американских миссионеров, в джунглях на плато Бома на юго-восточной части страны. Джерри Бойкин из «Дельты» возглавил небольшую группу в Хартуме, а затем в Джубе на юге Судана, чтобы консультировать суданские силы по спасению заложников, которые, по счастью, он и другие сотрудники ОКСО помогали создавать несколькими месяцами ранее.

Тем временем небольшая группа Отдела оперативной разведки обнаружила повстанцев и их заложников, зафиксировав работу коротковолнового радиопередатчика, использовавшегося ими для переговоров с суданскими властями. Имея на руках местоположение цели, у нее над головой «повесили» разведывательный спутник «Кихоул»[30], однако спутник передавал свои фотографии обратно в Вашингтон, а не в Судан, и именно здесь спутниковый факс вступил в свои права.

Группа Бойкина прибыла в Судан с последними спутниковыми снимками района нахождения цели, которые они передали руководителю резидентуры ЦРУ в Хартуме, и который, в свою очередь, передал их суданским военным. Однако детали, необходимые силам по спасению заложников — например, расположение охранников — достаточно часто менялись, что быстро делало фотографии устаревшими. После нескольких срочных трансатлантических телефонных звонков в Северную Каролину офицер оперативного управления ОКСО позвонил сотрудникам вашингтонского отделения Командования. Было субботнее утро, но сотрудники вернулись в Пентагон и получили последние снимки со спутника. Сравнив новые фотографии с оригиналами, находившимися на руках у Бойкина, они отметили различия — к примеру, «где они могли видеть людей на крыше здания или где был установлен пост охраны», — а затем перенесли эти изменения на новый лист бумаги, размер которого в точности совпадал с оригинальными спутниковыми снимками, и отправили это изображение по факсу группе Бойкина, которая наложила его на свои фотографии. «Все оказалось очень примитивным, но эффективным», — отмечал офицер «Дельты».

Через две недели суданские военные сделали свой ход и спасли заложников целыми и невредимыми в ходе воздушного десанта, в результате которого погибло большинство похитителей. Как описывает Бойкин в своих мемуарах, он вместе с сержантом первого класса «Дельты» Доном Фини прилетел в Бому для выполнения задания, но участия в боестолкновении не принимали. Это была лишь одна из серии закулисных советнических операций со стороны ОКСО, которые привели к успешному освобождению заложников в начале 1980-х годов. Ряд других включали в себя операцию индонезийских коммандос в марте 1981 года по освобождению пассажиров и экипажа захваченного индонезийского авиалайнера в аэропорту Бангкока, а также штурм венесуэльскими войсками в июле 1984 года захваченного самолета авиакомпании «Aeropostal» на Кюрасао. [9]

Разочарованный Шолтес покинул ОКСО в августе 1984 года, и принял командование 2-й бронетанковой дивизией. Его сменил другой пехотный офицер, генерал-майор сухопутных войск [10] Карл «Кантри» Стинер, чей единственный опыт специальных операций в прощлом заключался в двухгодичной службе в 3-й группе спецназа в середине 1960-х годов. Стинер возглавил штаб Командования, численность которого уже выросла примерно до 120 человек [11], но который все еще выяснял, каким образом ОКСО вписывается в переполненную структуру органов национальной безопасности. Было много завистливых взглядов, бросавшихся на Командование обычными армейскими начальниками, которые по своей природе и традициям обычно с подозрением относятся к «элитным» подразделениям и обижаются на организации, которые получают непропорционально бóльшую долю пентагоновского бюджета, — что, несомненно, и происходило с ОКСО и его боевыми подразделениями специальных задач.

Остальные военные организации были не единственными партнерами, поддерживать хорошие отношения с которыми было в интересах Командования. Оно также полагалось на разведывательные службы, которые предоставляли ему критически важную информацию. Хотя Шолтесу не очень нравился директор Центрального разведывательного управления Билл Кейси, в целом отношения ОКСО с Управлением были хорошими. Представитель ЦРУ находился при штабе Командования, но решимость Шолтеса сохранить численность своего личного состава на приемлемом уровне означала, что своего представителя в Лэнгли ОКСО не отправило. [12] Командование также поддерживало «хорошие отношения» с Разведывательным управлением Министерства обороны (РУМО), но «наилучшие отношения», со слов высокопоставленного сотрудника ОКСО, у Командования сложились с Агентством национальной безопасности (АНБ), которое специализировалось на ведении радиоэлектронной разведки по всему миру. «Они были очень любезны по отношению к нам», — заявил командующий. Скрытые от американского народа, эти отношения на протяжении последующих трех десятилетий будут только развиваться.

Стинер принял руководство над тем, что сам он попозже назовет «самым подготовленным и компетентным объединенным штабом, и лучшими подразделениями спецназа в мире». Но хотя ОКСО уже познало опыт ожесточенных боев на Гренаде и предприняло многочисленные советнические и учебные операции за рубежом, Командованию еще предстояло провести крупное спасение заложников или другую значимую контртеррористическую операцию — то есть выполнить задачу, которая в силу своего характера должна была стать его raison d’être[31]. И уже в следующем году события, произошедшие в Средиземном море, дважды чуть было не подвергли ОКСО именно такому испытанию. Два произошедших случая захвата заложников могли бы продемонстрировать, насколько развилось Командование менее чем за пять лет и как далеко ему еще предстояло эволюционировать.

Первый из этих кризисов начался 14-го июня 1985 года, когда два ливанских террориста-шиита захватили рейс №847 авиакомпании «Trans World Airlines» (TWA), на борту которого находились 153 пассажира и члена экипажа, следовавших из Афин в Рим, вынудив пилотов лететь в Бейрут. Там они дозаправились, после чего начали двухдневное курсирование между ливанской столицей и Алжиром, попутно освобождая бóльшую часть заложников, прежде чем 16-го июня окончательно остаться в Бейруте с сорока американцами в качестве оставшихся пленников. Во время второй остановки в Бейруте утром 14-го июня угонщики жестоко избили Роберта Стетема, одного из шести водолазов американского флота, находившихся на борту, прежде чем убить его выстрелом в голову и выбросить тело на асфальт. Террористы также сняли с самолета девятнадцать американских заложников и удерживали их в Бейруте, в то время как на борт поднялось еще около дюжины хорошо вооруженных бандитов, в том числе Имад Мугния, — молодой «боевик» «Хезболлы», который на протяжении более двух десятилетий будет оставаться крупным игроком в ближневосточном терроризме.

Тем временем в пунктах постоянной дислокации ОКСО и отряда «Дельта» шла неясная активность. Репортаж по телевизору, который в «Дельте» был постоянно настроен на новостной канал телекомпании CNN, оповестил дежурного офицера подразделения о кризисе, и он, в свою очередь, связался с другими сотрудниками, находившимися дома по пейджеру, передав им цифровой код, означавший необходимость подготовиться к быстрому развертыванию. Аналогичные процессы были запущены в Дам-Неке и Форт-Кэмпбелле, в расположении 6-й команды «морских котиков» и 160-й авиагруппы соответственно. В штаб-квартире ОКСО, где офицеры впервые узнали об угоне из сообщений новостного канала BBC и агентства «Рейтер», а не из Вашингтона, сотрудники получили из базы данных Командования схемы аэропортов Алжира и Бейрута. Другие штабы также внедрили на практике новый порядок телефонного оповещения, предназначенный для того, чтобы все, кому это было необходимо, находились в курсе событий. «Когда началось все это дерьмо с угонами, была создана система, при которой, как только захватывается самолет, повсюду, где могут находиться люди, так или иначе причастные к этому событию, начинают звонить телефоны, и вы никогда не можете повесить трубку — кто-то должен постоянно висеть на телефоне», — рассказывал сотрудник, служивший тогда в ОКСО.

Рано утром того же дня Объединенный комитет начальников штабов приказал Стинеру собрать оперативную группу и разработать план спасения заложников. В Брэгге, Дам-Неке и Кэмпбелле подразделения были готовы к переброске, но уже не в первый и, к сожалению, не в последний раз, у Командования по оказанию военной помощи ВВС[32] не оказалось ни самолетов, ни экипажей, которые могли бы немедленно их перебросить. В Пентагоне также хотели подождать, чтобы увидеть, где окажется рейс TWA №847, прежде чем разворачивать оперативную группу. Это означало, что ОКСО упустило наилучшую возможность спасти заложников в момент, когда самолет впервые приземлился в Алжире всего с двумя легковооруженными угонщиками. К тому времени, когда Военно-воздушные силы смогли обеспечить переброску подразделений по воздуху, а администрация Рейгана приняла решение о создании оперативной группы, угонщики уже убили Стетема. Оперативная группа вылетела ночью и утром 15-го июня приземлилась на авиабазе морской авиации Сигонелла на итальянском острове Сицилия. Стинер планировал использовать этот совместный итало-американский военный объект в качестве промежуточной базы и быстро оборудовать там внутри одного из ангаров оперативный центр. Из Англии прилетела пара самолетов МС-130 «Комбат тэлон» («Боевой коготь», модификация почтенного турбовинтового транспортного самолета «Геркулес» для Сил специальных операций ВВС). Также прибыл самолет Боинг 727 той же авиакомпании TWA, идентичный тому, который использовался на рейсе №847. Отряд «Дельта» регулярно тренировался на авиалайнерах, ожидающих своей утилизации на кладбище авиационной техники в аэропорту Лауринбург-Макстон в Северной Каролине, но возможность отработать запланированный штурм на точной копии угнанного авиалайнера была бесценной. Вклад авиакомпании TWA в виде 727-го Боинга также означал, что операторы могли использовать его в качестве «троянского коня» для скрытной доставки их в Алжир или Бейрут. (Если бы до этого дошло, то план состоял в том, чтобы спецназовцы «Дельты» приземлились в «своем» 727-м, подрулили на нем нос к носу с захваченным воздушным судном, освободили заложников, «развернули другой самолет и улетели», как сообщил потом оператор «Дельты»).

В ночь на 15-е число появилась еще одна возможность для проведения спасательной операции, хотя теперь, когда террористы получили подкрепление, это должно было стать более сложной задачей. Пара оперативных сотрудников проникла в Алжир, чтобы следить за целью и сообщать на Сигонеллу обстановку по спутниковому радио. «Они сидели в кустах, могли подойти, положить руки на забор и посмотреть на все, что происходило в аэропорту, а затем вернуться в кусты и поговорить с нами», — сообщил сотрудник ОКСО. На Сигонелле один из офицеров Командования находился на крыше ангара — единственном месте, где работала спутниковая связь оперативной группы, — и разговаривал с генералом, сидевшим в Ситуационной комнате Белого дома. Офицер ОКСО сообщил ему, что оперативная группа готова начать операцию, но Белому дому необходимо дать «зеленый свет» на это в течение ближайшего часа и сорока пяти минут, иначе темное время суток, которое считалось необходимым условием для реализации плана, закончится. У Командования появилась возможность провести свою первую комплексную контртеррористическую операцию. «Это была ситуация, в которой мы ближе всего подошли к рубежу, позволявшему нам сказать, что мы можем это сделать, — рассказал сотрудник ОКСО. — Мы были очень взволнованы». Однако алжирское правительство было решительно против военного способа спасения. К полному разочарованию оперативников и личного состава, собравшегося в ангаре на Сицилии, Белый дом «добро» так и не дал. На следующее утро угонщики приказали самолету вернуться на свою базу в Бейруте, где они сняли заложников с самолета, в конечном итоге распределив их по конспиративным квартирам «Хезболлы» в южной части города.

Стинер перевел всю оперативную группу на базу британских королевских ВВС в Акротири на Кипре. К тому времени группа насчитывала почти 400 человек, в том числе два эскадрона «Дельты», около пятидесяти операторов 6-й команды «морских котиков», а также подразделение 160-й группы и группу Отдела оперативной разведки (развернутую под руководством РУМО), а также другой личный состав боевых и разведывательных подразделений. (Также на время кризиса в Европе были развернуты вертолеты и экипажи группы «Сиспрей»). Все силы располагались в одном огромном ангаре. Почти постоянное присутствие над головой двух советских разведывательных спутников означало, что операторы могли тренироваться снаружи только ночью или в течение двухчасовых периодов днем.

Опираясь на информацию, полученную от группы из четырех человек, выведенных в Бейрут на «Блэк Хоке», а также операторов «Дельты», прикрепленных к службе безопасности посольства, Командование разработало ряд сложных планов спасения, включающих в себя десантно-штурмовые действия и использование боевых самолетов AC-130, однако разведданные о местонахождении заложников никогда не были достаточно надежными, чтобы приступить к действиям. (Подобное отсутствие того, что в ОКСО назвалось «оперативной разведывательной информацией»[33], будет оставаться для Командования постоянной проблемой, особенно в Ливане). Пока на Кипре остывали коллективные чувства оперативной группы ОКСО, в работу включились дипломаты. Через шестнадцать дней после начала кризиса «Хезболла» освободила заложников. В ответ на это, — что никогда публично не признавалось администрацией Рейгана, — Израиль освободил 700 удерживаемых им заключенных ливанских шиитов.

Угон самолета рейса TWA №847 стал еще одним мучительным унижением для Соединенных Штатов и предметом горького разочарования для Командования. Террористы повсеместно шли на шаг впереди американцев. Они поняли, что ключ к предотвращению попытки спасения заложников состоит в том, чтобы никогда не сидеть слишком долго в самолете на одном месте и разделить заложников на небольшие группы, как только они покинут самолет.

В самом Командовании из-за того, что операторы не смогли добраться до Сигонеллы достаточно быстро, чтобы достать самолет в первый раз, когда он приземлился в Алжире, и не получили разрешения на штурм после того, как борт вернулся туда в течение двадцати четырех часов, возникли трения. Это разочарование усугубилось информацией, которую они получили в результате опроса заложников после их освобождения. «Когда мы изучаем самолет, 80 процентов проёмов, позволяющих проникнуть внутрь него, находятся в секции первого класса, — сообщил сотрудник штаба ОКСО. — Что они [террористы] сделали, так это собрали всех пассажиров и усадили их в конце салона эконом-класса. И все плохие парни находились [в первом классе], слонялись без дела и пиздоболили… Поэтому если бы той гребаной ночью нам просто дали «добро», это напоминало бы стрельбу по уткам».

По возвращении в Соединенные Штаты Стинер посетил Пентагон и поговорил непосредственно с Объединенным комитетом начальников штабов в «танке». Командующий ОКСО в выражениях не стеснялся. «Мы должны быть в состоянии понять, что террористы лучше нас понимают сроки процесса принятия решений здесь, в Вашингтоне, и время, необходимое для старта операции и достижения места, где они совершают свои деяния, и что они действуют в рамках этого цикла, — заявил он собравшимся руководителям. — Следовательно, мы всегда гоняемся за своим хвостом — и всегда будем гоняться, если что-то не предпримем в такой ситуации. Мы самая могущественная нация в мире, и если мы не можем придать этой миссии соответствующий приоритет — выделив для нее средства доставки, — тогда мы должны выйти из этого дела и перестать тратить деньги налогоплательщиков».

Это был напряженный, критический момент в истории Объединенного командования специальных операций. Стинер надеялся, что Весси и, по крайней мере, пара других больших начальников поддержат его. И оказался прав — в течение нескольких месяцев Военно-воздушные силы разместили несколько транспортных самолетов C-141 «Старлифтер» с двойными экипажами на военно-воздушной базе Чарльстон, в штате Южная Каролина, в том же состоянии постоянной боевой готовности, что и подразделения специальных сил. У Командования наконец-то появились свои «птицы джей-алерт» — дежурные борта в полной боевой готовности. [13]

*****

В сентябре Стинер и оперативная группа ОКСО вернулись в восточное Средиземноморье, на этот раз готовясь к стрельбе в Святом Граале контртеррористических операций 1980-х годов, — спасению американских заложников, которых «Хезболла» удерживала в Ливане. Соединенные Штаты получили разведданные о том, что эта шиитская группировка, возможно, собирается освободить своих американских заложников. Стинеру было приказано подготовиться к тому, чтобы забрать их и тайно переправить в США, но быть готовым к спасательной операции на случай, если дела пойдут плохо. Как оказалось, «Хезболла» освободила только одного заложника, преподобного Бенджамина Вейра. В полночь 14-го сентября автомобиль, ехавший по пустынным улицам Бейрута, притормозил возле Американского университета. Вейр появился в спортивном костюме, и его встретил оператор «Дельты», который отвез его в одно из мест на побережье и отправил кодированное сообщение. Вскоре над морем появился вертолет, который на большой скорости поднял пару и доставил их на авианосец, ожидавший за горизонтом.

Однако, к разочарованию операторов, других заложников спасти не удалось. Незадолго до развертывания в Средиземном море, на полигоне ВВС Неллис в Неваде, где располагалось озеро Грум, часто называемое «Зона 51», ОКСО провело крупные учения по отработке операции по спасению заложников в Ливане. Командование часто использовало этот секретный объект, созданный для имитации иностранных военных радиолокационных систем, с целью проверки способности его боевых подразделений проникать в них. Разведка указывала, что «Хезболла» удерживает заложников в долине Бекаа в Ливане, поэтому ОКСО «получило полную информацию обо всех радарах в этом районе, и мы отправились в “Зону 51”», — сообщил офицер штаба ОКСО. Оперативный замысел предусматривал вылет вертолетов 160-й группы ночью с авианосца или другого места в этом районе и полет под радиолокационным полем сирийской ПВО в Бекаа. «Мы поставили там несколько трейлеров с “заложниками”, а рейнджеры и сотрудники “Дельты” собирались высадится и спасти их», — добавил офицер. Во время учений радиолокационное наблюдение уловило мельчайшие проблески штурмовой группы, когда один вертолет приподнялся чуть выше допустимого, но к тому времени, когда антенна РЛС вновь повернулась, вертолет исчез из поля зрения. Однако, за исключением сотрудника ОКСО, никто на радиолокационном посту этого не заметил. «Мы высадились, взяли парней и вывели их, а эти радары так нас и не засекли», — подытожил сотрудник Командования.

Результаты тренировок привели Стинера в восторг. Скептики говорили Командованию, что у сил по спасению заложников нет возможности проникнуть в долину Бекаа, он же считал, что это упражнение доказало их неправоту. «Он отправился в Вашингтон и заявил там: “У нас есть такая возможность, если вам нужно, чтобы мы это сделали”», — сказал сотрудник Командования. Но проникновение в Бекаа было только одной частью задачи. Другая ее часть, как всегда, заключалась в первую очередь в определении точного местоположения заложников. Велись интенсивные дебаты по поводу способности разведывательного сообщества установить это, даже с помощью операторов «Дельты», которые в конце 1985 года отправились в Ливан под легендированным прикрытием. По словам Стинера, лучший шанс спасти заложников представился через несколько месяцев после освобождения Вейра, когда разведывательное сообщество посчитало, что оно идентифицировало здание в Западном Бейруте, в которое «Хезболла» перевела заложников. Командование нашло аналогичное здание «на западе Соединенных Штатов» и изменило его интерьер, чтобы оно соответствовало типовой застройке Бейрута, после чего отработало на нем операцию по спасению, но за две недели до запланированного дня «Д» «Хезболла» выявила и накрыла агентурную сеть, которая обнаружила заложников. Операция была отменена. «Отныне у нас никогда не будет достаточно достоверных разведданных, чтобы организовать попытку спасения», — писал Стинер.

В 1986 году Отдел оперативной разведки, который в августе того же года переехал в новую штаб-квартиру в Форт-Бельвуар, штат Вирджиния, создал еще одну агентурную сеть, которые якобы предоставляли подробные и точные разведданные о местонахождении заложников. В июне того же года ОКСО провело учения по спасению заложников под кодовым названием «Проверочное замораживание». Однако в Командовании по-прежнему с подозрением относились к любым разведданным, которые оно не добывало и не обобщало само. Не имея разведывательной информации, которую там сочли бы практически реализуемой, ОКСО предпочитало оставаться в стороне. [14]

*****

Через четыре месяца после своего разочарования от событий вокруг рейса TWA №847 операторы ОКСО испытали дежавю, когда ближневосточные террористы снова нанесли удар по одному из объектов в Средиземноморье, заполненному американцами. Но на этот раз террористы оказались из Фронта освобождения Палестины, а их целью стал «Акилле Лауро» — итальянский круизный лайнер с девяноста семью пассажирами, в том числе восемнадцатью американцами, и 344 членами экипажа на борту. Утром 7-го октября Стинер возвращался с пробежки, когда офицер по разведке встретил его у ворот комплекса зданий ОКСО и доложил о захвате судна.

Теперь ОКСО был на пути к тому, чтобы стать колоссом. Объединенный оперативный центр (ООЦ) превратился в современный орган управления, включавший в себя защищенную связь с подчиненными подразделениями ОКСО и всеми основными Командованиями США, компьютерные рабочие станции для персонала, терминалы, подключенные к основным информационным агентствам, и разведывательный центр, в котором круглосуточно находились дежурные офицеры. Оперативная группа, которую быстро собрал Стинер, представляла собой специально разработанную совокупность элитных сил, равных которым в мире было немного, если вообще было. Она также была довольно крупной.

В отличие от захвата самолета авиакомпании TWA, лайнер «Акилле Лауро» представлял собой для ОКСО морскую цель, и на этот раз ведущая роль должна была достаться 6-й команде «морских котиков». Стинер приказал Дам-Неку привести в боевую готовность штурмовые и снайперские группы, а также подразделения специальных лодок. Как обычно, частью оперативной группы были стандартные «дежурные силы» 160-й группы. На тот момент они включали в себя десять «Черных ястребов», шесть вертолетов AH-6 и четыре MH-6. Оперативная группа также включала в себя группу специальной тактики ВВС из 4-го отряда NAFCOS (4-й отряд номерного штаба боевых операций ВВС — это было не что иное, как переименованный 1-й отряд MACOS), примерно эскадрон оперативников «Дельты» и группу управления Стинера, которая состояла из обычных штабных отделов, — оперативного и планирования, разведки, связи и медицинского обеспечения.

Командование находилось в четырехчасовой готовности, что означало, что оно должно было иметь возможность собрать оперативную группу, подходящую для любой задачи без предварительного уведомления, которое ему передавали в воздухе, в течение четырех часов после получения оповещения. Точный состав такой оперативной группы определялся конкретными требованиями к предстоящей операции, однако предполагаемая необходимость всегда задействовать значительную часть штаба ОКСО, а также все «дежурные силы» 160-й группы и ряд других «вспомогательных средств» гарантировали развертывание крупных сил. В случае с «Акилле Лауро» Командование перебросило высокотехнологичный оперативный центр, по меньшей мере, двадцать вертолетов и 500 человек личного состава на дюжине транспортных самолетов, включая четыре огромных транспортника C-5 «Гэлекси», — только для того, чтобы уничтожить четырех легковооруженных угонщиков на круизном судне. В Командовании могли бы возразить, что, когда оперативная группа приступила к работе, ее руководители не могли быть уверены в том, как будет развиваться кризис и с какими именно обстоятельствами она столкнется на объекте, и поэтому им нужны были дополнительные силы для минимизации риска. [15] Однако несмотря на заявление Стинера о том, что «это были гораздо бóльшие силы, чем обычно требовалось», также было понятно, что к концу 1985 года массивная, громоздкая оперативная группа, которую Командование собрало для проведения операции на «Акилле Лауро» стала нормой, а не исключением. Как позже скажут критики, именно такой шаблонный подход, при котором крупная оперативная группа считалась решением почти любой проблемы, и лишил ОКСО способности быстро реагировать на кризисные ситуации, не говоря уже о скрытом развертывании.

Наблюдатели уже критиковали время, необходимое ОКСО для развертывания. Уязвленный фиаско с захватом самолета авиакомпании TWA, Рейган назначил своего вице-президента Джорджа Буша-старшего руководителем оперативной группы по борьбе с терроризмом. Руководителем штаба стал отставной адмирал Джеймс Холлоуэй, тот самый, который и рекомендовал создать ОКСО после провала «Орлиного когтя». Теперь ему было поручено оценить прогресс, достигнутый Командованием за последние пять лет, и он был встревожен, обнаружив, что тому требовалось целых семьдесят два часа, чтобы приступить к работе после получения оповещения. Холлоуэй сказал Стинеру, что если военные не смогут ускорить развертывание ОКСО по боевой тревоге, они могут с таким же успехом ликвидировать Командование. [16]

Частично проблема заключалась в том, что до бравурного выступления Стинера в «танке» несколькими месяцами ранее ОКСО не управляло авиационными средствами, на которых оно перебрасывалось. На момент захвата «Акилле Лауро» такое все еще имело место быть, потому что, хотя Стинер и убедил Объединенный комитет начальников штабов предоставить Командованию собственный специальный авиационный транспорт, колеса военной бюрократии еще не повернулись достаточно сильно для того, чтобы это произошло. [17] Как и прежде, с того момента, как Стинер вошел в свой оперативный центр утром 7-го октября, ОКСО осталось играть в догонялки.

Потребовалось около восемнадцати часов, или время до часа ночи 8-го октября, чтобы поднять оперативную группу в воздух, но даже тогда Команда-6 была задержана на несколько часов из-за проблем с обслуживанием ее C-141. Опять же, Стинер отправил оперативную группу сначала в Сигонеллу, где он высадил небольшую группу «тюленей» и пару «Маленьких птичек», а затем в Акротири, на авиабазу, которая едва ли была достаточно велика, чтобы справиться с воздушной армадой, направлявшейся в ее сторону.

Оперативная группа использовала время, проведенное в воздухе, для планирования. [18] При благоприятных обстоятельствах, операция стала бы классической задачей, выполненной «на ходу», названной так потому, что она включала в себя нападение «морских котиков» на корабль, когда он двигался вперед. Это была основная задача Команды-6, и подразделение неоднократно готовилось к ее выполнению. Как правило, она предусматривала использование затемненных самолетов, сбрасывавших спецназовцев ночью в море рядом с небольшими резиновыми лодками типа «Зодиак» в нескольких милях позади круизного судна. Оперативники забирались на борт «Зодиаков», незамеченными подходили к корме корабля (круизные лайнеры настолько громкие, что никто на корабле не мог бы услышать приближение надувных лодок), затем поднимались на борт с помощью шторм-трапа, поднятого и закрепленного «морским котиком» на поручнях судна с помощью тридцатипятифутового шеста, в то время как вертолеты высаживали дополнительные силы спецназовцев. Замысел был прост, но для операторов, пытающихся сначала схватиться в темноте за качающийся шторм-трап, а затем подняться наверх, когда крупные волны разбиваются о судно, его реализация в штормовом море могла бы стать ужасающей. Оказавшись на корабле, «морские котики» должны были убить или захватить угонщиков и обыскать судно в поисках любых скрытых террористов или взрывчатых веществ. Варианты такого подхода включали в себя атаку «тюленей» с MH-6, которые приближались к корме чуть выше уровня моря, прежде чем подскочить, чтобы зависнуть над кормой и высадить спецназовцев на тросовых системах, и высадку других «морских котиков» или операторов «Дельты», которые прибывали на усиление передовой штурмовой группы, с вертолетов, приземляющихся на палубу или зависающих над ней. Случай с «Акилле Лауро» давал отличные шансы на успех. Сужающуюся корму корабля не было видно с мостика, и четверо угонщиков устали и отделились друг от друга, пытаясь следить за заложниками, собранных в трех разных местах на лайнере. [19]

Но обстоятельства снова сговорились, чтобы лишить ОКСО возможности провести комплексную операцию по спасению заложников. Военно-морские силы США потерял след «Акилле Лауро», когда тот направлялся на восток. Когда он наконец остановился в сирийском Тартусе, и нарушил радиомолчание, угонщики убили американского пассажира-инвалида по имени Леон Клингхоффер, выстрелив ему в голову и грудь, прежде чем члены экипажа сбросили его тело в море. Сирия отказала во въезде угонщикам, которые повернули обратно в Египет. ВМС США снова потеряли след корабля, но его заметил Израиль и передал местоположение Соединенным Штатам. План ОКСО состоял в том, чтобы вывести боевой корабль прямо за горизонт от «Акилле Лауро» и начать атаку после наступления темноты 9-го октября. Лопасти вертолетов, которые должны были доставить «морских котиков» к месту высадки в море, уже проворачивались, когда Стинер узнал, что операция отменена, — угонщики сдались египетским властям «без предварительных условий». Разъяренные официальные лица США подозревали, что либо итальянцы, либо египтяне предупредили Организацию Освобождения Палестины (ООП), лидеры которой приняли участие в переговорах, что американцы планируют спасательную операцию.

Стинер приказал своим войскам возвращаться в Соединенные Штаты, и вскоре движение началось. Однако драма на этом еще не закончилась. Десятого октября, с помощью египетского правительства, террористы попытались бежать в Тунис на самолете «Боинг 737» египетской авиакомпании. Рейган приказал истребителям F-14 с авианосца «Саратога» перехватить этот рейс и перенаправить его в Сигонеллу, где костяк сил Команды-6, оставленный там Стинером, окружил самолет, как только он приземлился после полуночи 11-го октября.

Вскоре после этого на авиабазе сел самолет со Стинером, его группой управления и парой взводов 6-й команды. Вскоре они обнаружили, что помимо экипажа и четырех угонщиков, на борту 737-го находится от восьми до десяти египетских коммандос, офицер египетской разведки в штатском и два должностных лица ООП, в том числе член исполнительного совета этой организации Абу Аббас, которого американские официальные лица подозревали в руководстве всей операцией по захвату судна. Пока между Вашингтоном, Римом и Каиром раздавались телефонные звонки, события приобрели весьма странный и потенциально катастрофический поворот, когда итальянские войска и полиция окружили «морских котиков», которые, в свою очередь, окружали египетский самолет, — итальянские власти решили утвердить свою власть над угонщиками, поскольку они захватили итальянское судно. После длительных деликатных переговоров между Стинером и итальянским генералом, старшим воинским начальником на месте происшествия, а также между Вашингтоном и Римом был достигнут компромисс, в соответствии с которым итальянцы должны были предать суду четырех угонщиков, но, к разочарованию американцев, двум высокопоставленным должностным лицам ООП было разрешено покинуть Италию. [20]

Командование удовлетворилось тем, что оно помогло задержать четырех угонщиков — все из них, кроме самого младшего, получили длительные сроки тюремного заключения, — что смягчило горечь от того, что Абу Аббас избежал правосудия. У операторов вновь возникло чувство разочарования, связанное с тем, что их «раскрутили» для выполнения задания, которое затем испарилось у них на глазах. Чтобы расквитаться с Абу Аббасом, Командованию и Команде-6 придется ждать более семнадцати лет.

*****

В следующем, 1986 году, в рамках масштабной перестройки структуры Сил специальных операций Вооруженных сил страны, в Конгрессе прошла серия слушаний, которые позволили наконец-то Дику Шолтесу высказать свое мнение о множестве проблем, которые преследовали оперативную группу ОКСО на Гренаде. Прождав почти три года в ожидании возможности выразить свое разочарование, двухзвездный генерал уволился из армии, чтобы открыто высказать свое мнение. Согласно диссертации Джерри Бойкина, написанной в Военном колледже сухопутных войск на эту тему, речь генерала, произнесенная им 5-го августа на закрытом заседании подкомитета по морской мощи и проецированию силы Комиссии Сената по вопросам Вооруженных сил, была широко признана как «самый убедительный доклад», который Конгресс заслушивал по данному вопросу. Довод Шолтеса о том, что командиры обычных подразделений, не знавшие об уникальных возможностях ОКСО, злоупотребляли своими силами во время операции «Вспышка ярости», что привело к значительным жертвам, возымел решающее значение для убеждения сенаторов Билла Коэна из штата Мэн и Сэма Нанна из Джорджии внести поправку в Закон о реорганизации Министерства обороны Голдуотера-Николса, — поправку, которая изменит ход истории Сил специальных операций США. Помимо всех прочих шагов, поправка Нанна-Коэна, принятая в качестве дополнения к Закону об обороне 1987 года, привела к созданию четырехзвездочного объединенного командования — Командования специальных операций Вооруженных сил США (СОКОМ) — которое по статусу должно было соответствовать региональным Объединенным командованиям Вооруженных сил, таким как Европейское командование или Тихоокеанское командование, и управляло бы Объединенным командованием специальных операций. Она также привела к появлению в Министерстве обороны должности заместителя министра по специальным операциям и конфликтам низкой интенсивности для общего управления всеми вопросами, связанными со специальными операциями. [21] Эти шаги были предприняты несмотря на ожесточенное сопротивление Объединенного комитета начальников штабов, которые опасались, что подобные мероприятия приведут к появлению пятого вида Вооруженных сил. Тем не менее, все это заложило основу для превращения ОКСО в течение последующих двух десятилетий из маргиналов американского Министерства обороны в краеугольный камень его военных кампаний. [22]

4. Реванш в Панаме

Кризисные ситуации, связанные с захватом авиарейса TWA №847 и судна «Акилле Лауро», были лишь двумя из по меньшей мере восьми «реальных» боевых развертываний ОКСО на протяжении трех лет после Гренады. [1] В конце 1986 года, когда правительства США и Нидерландов запланировали совместную операцию, направленную на арест Бутерсе, вновь возникла вероятность вторжения в Суринам. План стал известен широкой публике в 2010 году, когда Рууд Любберс, являвшийся во время планируемого вторжения премьер-министром Нидерландов, рассказал о нем голландской прессе. В сообщении говорилось, что Соединенные Штаты были готовы поддержать операцию, выделив корабли, самолеты и вертолеты, но в нем не упоминалось об американских войсках на земле. На самом деле, ОКСО сыграло тут важную роль. Командование выделило рейнджеров для операции по захвату аэродрома, — задача, ставшая их специализацией. Отряд «Дельта» собирался начать атаку с вертолетоносца Военно-морских сил и даже провел пару тренировок по отработке операции, включая по крайней мере одну из них в Форт-Джексоне, в штате Южная Каролина. Однако Любберс отменил вторжение после того, как почувствовал себя неловко из-за заметной роли голландцев в этом событии. [2]

Бешеный темп боевой подготовки и проведения операций продолжался до 1987 года, когда Стинера на посту командующего ОКСО сменил генерал-майор сухопутных войск Гэри Лак, который с 1963 по 1965 год прослужил в армейском спецназе, побывав во Вьетнаме, но с тех пор не имел никаких назначений, связанных со специальными операциями. [3] Командование и его подразделения проходили подготовку на всей территории Соединенных Штатов и остального мира, от обширных пустынных районов американского Юго-запада до клаустрофобных пространств городских небоскребов и джунглей Центральной Америки.

Поскольку Командование оказалось настолько загружено, Пентагон постепенно увеличивал численность его боевых формирований. В отряде «Дельта» сформировали третий «сабельный» эскадрон операторов — эскадрон «C» — и в 1987 году весь отряд перевели в роскошно оборудованный новый пункт постоянной дислокации под названием «Range 19» в Брэгге. [4] Теперь в подразделении насчитывалось около 200 оперативников и 300 сотрудников вспомогательных служб [5], однако безжалостный процесс отбора и оценки означал, что в отряде всегда были проблемы с полноценным укомплектованием своих эскадронов.

В 1989 году отряд «Дельта» расширился еще больше, когда группа «Сиспрей» вошла с состав подразделения в качестве авиационной эскадрильи, и была переименована в эскадрилью «E» («Эхо»). Ранее в том же десятилетии тогдашний командующий ОКСО Дик Шолтес рассматривал возможность формирования совершенно нового [авиационного] подразделения, подчиненного непосредственно Командованию, но решил не делать этого «до того, пока они не будут полностью готовы», — сообщил высокопоставленный сотрудник ОКСО того периода. (По случайному совпадению, в этом подразделении позже служил сын Шолтеса). [6]

Но поглощение «Дельтой» подразделения тайной авиации не означало, что отряд прекратил работу со 160-й группой. Два авиационных подразделения имели очень разные возможности и задачи. «Эскадрилья “Эхо” имеет гораздо меньшие возможности [чем 160-я]», — сообщил офицер, знакомый с обоими подразделениями. В то время как 160-я группа была чисто военным формированием и не прилагала никаких усилий к тому, чтобы скрывать свое предназначение, эскадрилья «Эхо» обеспечивала поддержку ОКСО и разведывательному сообществу с помощью летчиков под легендированным прикрытием и гражданских самолетов, которые сами были полностью легендированными, но которые могли быть вооружены. Несмотря на то, что она теперь официально являлась частью «Дельты», для того, чтобы избежать каких-либо публичных связей с ее вышестоящим штабом, эскадрилья оставалась в Форт-Юстис, и продолжала оказывать поддержку всем подразделениям специальных задач ОКСО, а иногда и ЦРУ. [7] «Это нишевое подразделение для выполнения очень узкоспециализированных задач», — сказал офицер, знакомый с эскадрильей «Е».

Также быстро росла и 6-я команда «морских котиков». В 1987 году подразделение насчитывало около 225 человек, из которых собственно «котиками» являлись не более половины. На острие находились три штурмовые группы подразделения — «Синяя», «Золотая» и «Красная». В Команде также официально оформили свой отборочный процесс, заменив пропитанные алкоголем собеседования эпохи Марсинко шестимесячным курсом отбора и обучения. Этот курс проводился в четвертой — «Зеленой» — группе, и его не могла пройти примерно половина кандидатов. Пятая группа, «Серая», являлась подразделением штурмовых лодок Команды. («Серая» группа первоначально была укомплектована бойцами инженерно-строительного батальона ВМС — «морскими пчелами»[34], но к концу десятилетия их заменили «морские котики»). В течение трех лет численность подразделения выросла примерно до 550 человек. В 1989 году Команда-6 также получила для оперативного прикрытия новое наименование, заменив вывеску «Объект морских экологических служб» (MARESFAC) на «Группу разработки специальных методов войны флота», часто сокращаемое до «ДевГруп» или «ДевГру»[35]; при этом в ней в подобных вопросах придерживались следующего эмпирического правила: чем непритязательнее название, тем интереснее подразделение. (Позже отряд «Дельта» станет называться «Группой боевого применения»)[36]. События, которые произойдут много лет спустя, сделают названия «Команда-6» и «ДевГру» в определенных кругах почти обыденностью, но на то время подразделение было заинтересовано только в том, чтобы поглубже зарыться в неизвестность. [8] «Название MARESFAC немного поизносилось, казалось, что оно уже не очень подходит для нашей работы, и его было слишком сложно поддерживать, поэтому мы изменили его на то, о чем, как мы думали, никто никогда не слышал, и это должно было придать нам меньше заметности, — говорил, посмеиваясь, старший офицер 6-й команды, — В ретроспективе это выглядит забавно, но в то время в этом был абсолютный смысл».

Репутация подразделения ВМС значительно улучшилась после того, как в июле 1983 года Марсинко передал командование кэптену[37] Бобу Гормли. Через год после его назначения «морские котики» победили «Дельту» в стрелковых соревнованиях по стрельбе из винтовок и пистолетов в Кэмп-Маколл, в Северной Каролине. «Шестая команда “тюленей” взяла пистолет [и] длинное ружье — и победила на каждом этапе, — рассказывал высокопоставленный сотрудник ОКСО. — Это заставило “Дельту” спуститься с небес на землю… Это было замечательно… потому что Команда-6 задала новый уровень [огневой подготовки]. В результате “Дельте” пришлось начать оттачивать свои навыки, чтобы попытаться соответствовать своим конкурентам».

В то время, как отряд «Дельта» и 6-я команда часто меняли свои названия, пытаясь оставаться в тени, возможно, ни одно из формирований ОКСО не меняло свое настоящее наименование так часто, как подразделение ВВС, которое в 1977 году было создано как «BRAND X». В 1987 году оно сменило название в третий и четвертый раз, переименовавшись с 4-го отряда NAFCOS в 1724-ю эскадрилью боевого управления, а затем — в 124-ю эскадрилью специальной тактики ВВС. К тому времени эскадрилья объединила в себе боевых диспетчеров — авианаводчиков, которые координировали авиационную поддержку Сил специальных операций, — и парашютистов-спасателей («пиджеев»)[38], экспертов-медиков, которые специализировались на спасении и эвакуации личного состава (например, на спасении летчиков, сбитых в тылу врага). Как и отряду «Дельта», эскадрилье было трудно найти достаточно квалифицированный личный состав для укомплектования своих вакантных мест. Исследование, проводившееся в 1989 году, подтвердило потребность в 220 сотрудниках, тогда как в подразделении было только пятьдесят человек. [9]

Вместе с Командой-6 и «Дельтой», 124-я эскадрилья была одним из трех основных подразделений специальных задач ОКСО. Будучи подразделениями «первого эшелона» (Tier1), эти боевые формирования находились в непосредственном подчинении ОКСО и его командующего. Через несколько лет после создания Командования, в Военно-воздушных силах также было сформировано легендированное авиационное подразделение специального назначения, в состав которого вошли большие реактивные самолеты гражданского образца, которые летали по всему миру с секретными заданиями в интересах ОКСО. Подразделения, которые имели «привычные» отношения с Командованием, такие как 160-я группа, рейнджеры и некоторые роты армейского спецназа, специализировавшиеся на борьбе с терроризмом, являлись подразделениями «второго эшелона» (Tier2), поддержку которых Командование должно было официально запрашивать в каждом конкретном случае, хотя эта поддержка и была практически гарантирована. Подразделениями «третьего эшелона» (Tier3) являлись все остальные воинские формирования (как специального назначения, так и нет), которые время от времени использовались в интересах ОКСО[39]. Распределение подразделений по эшелонам определялось порядком действий на случай чрезвычайных ситуаций «0300» (т.н. «план ноль-триста») — основным планом первоначального контртеррористического реагирования ОКСО, — однако свою роль также играла финансовая политика. Командование предпочитало, чтобы подразделения 2-го эшелона, такие как рейнджеры и 160-я группа, состояли на балансе Сухопутных войск, в то время как подразделения 1-го эшелона почти полностью оснащались и обучались за счет «Программы №11 Командования специальных операций ВС США», — специального бюджетного фонда, санкционированного Конгрессом, который позволял Командованию специальных операций ВС США, под которым теперь находилось ОКСО, оплачивать любое вооружение и снаряжение для специальных операций, как если бы это были его штатные единицы. [10]

В сухопутных войсках также значительно расширили численность рейнджеров. В 1984 году в Форт-Беннинге был сформирован 3-й батальон рейнджеров, также в Беннинге для управления всеми батальонами был создан штаб 75-го полка рейнджеров. [11] Как только у «Дельты» стало три эскадрона, каждый батальон рейнджеров наладил взаимодействие со своим эскадроном и выработал с ним обычные рабочие взаимоотношения во время боевой подготовки и развертывания. [12] (Подобные взаимоотношения с рейнджерами в конечном итоге установились и у подразделений 6-й команды военно-морского спецназа, но только много лет спустя). [13]

Однако ни одна из этих организаций не испытывала таких трудностей роста, какие случились у 160-й группы. Как и в случае с «Дельтой» и Командой-6, 160-я группа была новым и уникальным формированием, разрабатывающим тактику и способы боевой работы буквально на ходу. В частности, Группа стала первым вертолетным подразделением, которое регулярно проводило полеты в темноте с использованием очков ночного видения. Однако ночное небо — это безжалостная среда для летчиков, летающих на сверхмалой высоте, буквально «обнимая землю», на скорости более 100 миль в час. Личный состав 160-й группы (которая в октябре 1981 года официально стала наименоваться 160-м авиационным батальоном (эскадрильей), но которую большинство сотрудников ОКСО продолжало называть «Группой-160») гордился своим мастерством в ночных полетах и ночных боях. Подразделение получило прозвище «Ночные сталкеры», а ранний девиз подразделения гласил: «Смерть поджидает в темноте». Однако в первые годы его существования, в стремлении преодолеть трудности, связанные с боевой работой в темное время суток, в нем разбивался вертолет за вертолетом. За один только ужасный семимесячный период в 1983 году батальон потерял шестнадцать человек личного состава и четыре вертолета. [14]

Подразделение также потратило несколько лет, пытаясь спрятаться у всех на виду. Его прикрытие заключалось в том, что он был частью 101-й десантно-штурмовой дивизии, однако весь его личный состав придерживался тех же «непринужденных стандартов внешнего вида», которыми пользовались военнослужащие Команды-6, «Дельты», «Сиспрей» и других секретных подразделений: зачастую длинные волосы, усы и гражданская одежда. Однако неудачи в боевой подготовке в сочетании с неправильным поведением некоторых сотрудников 160-го батальона во время операции в Колумбии в 1984 году положили всему этому конец. Стинер лично сообщил эту новость личному составу. «Стинер пришел и сказал: “Ребята, это все плохо работает, когда вы являетесь секретным подразделением, и мы собираемся назвать вас тактической группой специальных операций”», — вспоминал офицер 160-го батальона, который там присутствовал. Таким образом, в 1986 году подразделение стало называться 160-й авиационной группой специальных операций (воздушно-десантной), и это наименование оно сохраняло до 1990 года, когда слово «группа» было заменено на слово «полк».

160-я авиагруппа усовершенствовала свои методы обучения, количество аварийных ситуаций снизилось, и репутация подразделения взлетела, поскольку оно неоднократно демонстрировало, что может соответствовать своему стандарту поражения цели с воздуха в любой точке мира за «плюс-минус тридцать секунд». Тем временем в 160-ю группу добавили второй, а затем и третий батальон (эскадрилью), которые, тем не менее, были не одинаковыми. В 1-м батальоне были собраны все «Маленькие птички», на него также возложили общую ответственность 160-й группы за выделение в распоряжение ОКСО сил немедленного реагирования, названных «Серебряной пулей» или «Пулевым комплектом»[40]. Как будто для того, чтобы еще больше запутать состав и название подразделений, та часть тактической группы ОКСО, выделяемая 160-й авиагруппой, которая зачастую включала в себя не более чем стандартный «Пулевой комплект», иногда называлась Группой-1/160, поскольку формировалась она на базе 1-го батальона группы, (но «Чинуки» в «комплект» всегда выделялись из состава 2-го батальона). У командира 1-го батальона был даже иной порядок подчиненности. В то время, как другие батальоны подчинялись командиру 160-й группы (полковнику), а через него Командованию специальных операций ВС США (после его создания в декабре 1989 года), командование 1-го батальона через командира 160-й группы подчинялось непосредственно командующему ОКСО. [15]

«Ночные сталкеры» сыграли ключевую роль в двух наиболее интересных операциях конца 1980-х годов — операциях, которые продемонстрировали их смертоносность и универсальность. В августе 1987 года 160-я группа развернула небольшую тактическую группу из нескольких «Маленьких птичек» — двух MH-6 и четырех AH-6 — в Персидском заливе в рамках операции «Лучший шанс», целью которой была защита судоходства, особенно кувейтских нефтяных танкеров под американским флагом, от иранских морских мин. Основные действия «Маленьких птичек», работавших с переоборудованных нефтебарж, произошли ночью 21-го сентября и 8-го октября, когда они успешно атаковали соответственно иранский минный заградитель и три небольших иранских патрульных катера. Возможно, напуганные потерями, которые они понесли в этих боях, иранцы решили больше не искушать летчиков 160-й группы вновь вступать в бой, однако «Маленькие птички» оставались в Заливе до июня 1988 года. [16]

В том же месяце 160-я группа провела операцию «Установление надежды-III» по эвакуации боевого вертолета Ми-24 советского производства, брошенного ливийской армией на авиабазе Вади-Дум в пустыне на севере Чада. Вертолет был совсем новой модели, и Соединенные Штаты настолько стремились заполучить его в свои руки, что следили за застрявшей машиной через спутник. Правительство Чада было готово позволить Соединенным Штатам забрать его, но из-за проблем с обслуживанием вертолет оказался непригоден для полетов. После того, как «другие американские правительственные органы» (обычный эвфемизм для обозначения ЦРУ, используемый в официальных документах) не смогли вернуть вертолет, задача была поставлена ОКСО. Командование обратилось к 160-й группе, которая прежде, чем направить семьдесят три человека личного состава и два «Чинука» в столицу Чада город Нджамену, отработала проведение этой операции, пролетев от ракетного полигона Уайт-Сэндс в штате Нью-Мексико в Форт-Блисс, штат Техас. В ночь на 11-е июня «Чинуки» пролетели 500 миль до Вади-Дума, где Ми-24 был подвешен под один из них, и вернулись сквозь сильную песчаную бурю в Нджамену. Все три вертолета были немедленно загружены на транспортник C-5, который тут же взлетел. Операция, увенчавшаяся полным успехом, проводилась в обстановке такой строгой секретности, что многие в 160-й группе оставались в неведении о ней годы спустя. [17]

*****

Через восемнадцать месяцев после миссии в Чаде, ОКСО провело свою самую крупную и амбициозную операцию на тот момент, приняв на себя ведущую роль в операции «Правое дело», — вторжении США в Панаму. Это должна была быть операция, в которой, наконец, Командованию выпал шанс показать, на что оно способно. Это был тот момент, когда должны были сполна окупиться все ресурсы, затраченные на секретный орган управления.

Напряженность в отношениях между Соединенными Штатами и панамским диктатором Мануэлем Норьегой, нараставшая с лета 1987 года, усилилась после того, как последний проигнорировал результаты выборов 7-го мая 1989 года и преданные ему силы начали прессовать победившую сторону. Разведке США также было известно, что Норьега принимал активное участие в поставках кокаина в Соединенные Штаты. Когда в середине декабря военнослужащие панамских сил обороны убили офицера морской пехоты США и подвергли физическому насилию лейтенанта ВМС и его жену, президент Джордж Буш отдал приказ на свержение Норьеги, дав старт операции, которая долго планировалась. [18]

Как и в случае с Гренадой более шести лет назад, ОКСО снова оказалось перед фактом вторжения в маленькую тропическую страну, но на этом сходство заканчивалось. Операция «Правое дело» полностью отличалась от «Вспышки ярости». За прошедшие годы ОКСО стало более крупной, опытной и надежной организацией, более уверенной в том, что в Пентагоне смогут использовать его уникальные, хорошо оснащенные подразделения не только для реагирования на угоны самолетов и другие террористические инциденты. Государственные органы власти (президент и министр обороны) снова поручили ОКСО возглавить вторжение в суверенное государство, но на этот раз Командование было довольно этой задачей.

Незадолго до вторжения, командование ОКСО от Гэри Лака принял генерал-майор сухопутных войск Уэйн Даунинг, пехотный офицер, до этого возглавлявший полк рейнджеров. Вместе с Карлом Стинером, который теперь возглавлял 18-й воздушно-десантный корпус и командовал оперативной группой вторжения, Лак руководил планированием операции, в ходе которого Даунинг, как командующий ОКСО, стал во главе объединенной оперативной группы Сил специальных операций численностью 4400 человек, [19] в которую вошли «белые» подразделения ССО, обычно не придаваемые Командованию, такие как батальон 7-й группы армейского спецназа и 4-я команда «морских котиков». Однако основой оперативной группы Даунинга были рейнджеры, 160-я группа и «черные» подразделения спецназа ОКСО, в том числе примерно половина операторов «Дельты»[41]. [20]

В 12:45 пополудни 20-го декабря, — время «Ч» для вторжения, — четыре «Маленькие птички» одна за другой приземлились на крыше тюрьмы Модело в центре Панама-Сити. Это было началом «Кислотного гамбита», — так называлось самое драматическое задание «Дельты» во время вторжения, заключавшаяся в смелом спасении Курта Мьюза, сорокалетнего сотрудника ЦРУ. Это было также задание, которое дало старт операции «Правое дело». Операторы спрыгнули, распахнули люк на крыше и полетели вниз по лестнице к камере Мьюза. Другой оператор, Пит Джейкобс, спустился по внешней стене, пока не заглянул в окна камеры заключенного, в готовности застрелить охранника, которому Норьега приказал убить своего американского пленника, если Соединенные Штаты попытаются его спасти. Внутри операторы столкнулись с тремя охранниками. Первый сдался и остался жив. Двое других совершили ошибку, оказав сопротивление, и заплатили за это своими жизнями.

Операторы схватили Мьюза и запихнули его в заднюю часть «Маленькой птички», однако перегруженный MH-6, взлетев с крыши тюрьмы, потерял мощность и зацепил низко свисающий провод, совершив аварийную посадку на улице. Летчики снова взлетели, но вертолет тут же был сбит. Все, кто был на борту, во время крушения выжили, но теперь оказались в ловушке посреди битвы. После нервных пятнадцати минут борьбы за столицу, бушевавшей вокруг Мьюза и его спасателей, к ним прорвался армейский бронетранспортер M113, и они смогли выбраться. Несколько операторов при спасении были ранены, но освобожденный заключенный остался невредимым и вечно благодарным своим спасителям. Это было первое успешное спасение заложников «Дельтой» со времен суданской операции 1983 года и первое в истории, в котором отряд являлся основой наземных сил. [21]

Остальная часть оперативной группы ОКСО, которая базировалась в ангаре на военно-воздушной базе Ховард, примерно в десяти милях к юго-западу от Панама-Сити, вела не менее ожесточенные бои. 160-я авиагруппа потеряла двух летчиков и три вертолета. Множество самолетов в воздухе означало, что боевые диспетчеры были призваны доказывать свою состоятельность, в какой-то момент координируя огонь и управляя движением в небе 171 различным летательным аппаратом Сил специальных операций. Рейнджеры участвовали в тяжелых боях во время воздушно-десантных операций по захвату аэродрома Рио-Хато и аэропорта Торрихос-Токумен, примерно в шестидесяти милях к юго-западу и в пятнадцати милях к востоку от Панама-Сити соответственно. Операция в Рио-Хато была особенно опасной. Пятнадцать C-130, на борту которых находились рейнджеры, летели на высоте 500 футов. Панамские силы обстреляли их из автоматического оружия, поразив некоторых рейнджеров еще до того, как они успели прыгнуть, а других — во время двенадцатисекундного спуска на парашютах. Тем временем в здании аэровокзала Торрихос-Токумен шли ожесточенные ближние бои. В конечном итоге рейнджеры одержали победу в обоих местах, но ценой гибели в бою пяти своих собратьев. [22]

Третья «аэродромная» задача, выведение из строя личного самолета Норьеги в аэропорту Паитилья в центре Панамы, стала единственной операцией ОКСО во время «Правого дела», задвинутой позже на задний план. Хотя цель состояла в захвате аэродрома с использованием уловки, а, следовательно, была классической задачей для рейнджеров, Даунинг поставил ее 4-й команде «морских котиков». По причинам, которые и по сей день остаются неясными, спецназовцы решили атаковать цель по ровной местности, что обозначило их силуэты и сделало относительно легкими целями для панамских сил, охранявших самолет. К тому же возникшие проблемы со связью означали, что они не могли вызвать огневую поддержку с боевого ганшипа AC-130 над головой. В конечном счете «тюленям» удалось уничтожить самолет, но ценой гибели четырех и ранения восьми спецназовцев. [23] «Тактическая ошибка» в Паитилье была ответственностью 4-й команды, но она легла несмываемым пятном на репутации всего сообщества спецназа ВМС, включая 6-ю команду, все еще пытавшуюся, по словам одного из ее офицеров, уйти от пороков эпохи Марсинко. «Я пришел в подразделение через десять лет после Марсинко и полностью прочувствовал, что от нас все еще разит им», — заявил он. Когда дело дошло до произошедшего в Паитилье, в глазах некоторых сотрудников ОКСО подразделение оказалось виновно «за компанию». «Этот случай выставил нас как неумех в ведении наземной войны», — добавил офицер.

Бóльшая часть боев закончилась в течение двадцати четырех часов, но зачистка продолжалась на протяжении нескольких дней. У ОКСО оставалась еще одна ключевая задача, которая станет предвестником операций, определивших образ Командования в последующие годы. Задача эта заключалась в том, чтобы найти Норьегу, который залег на дно в первые часы вторжения, уклонившись от «Дельты» и групп 6-й команды, которым было поручено его захватить. Это привело к событиям, которые Стинер позже опишет как «одну из самых интенсивных охот на людей в истории», с прочесыванием «Дельтой» города Панама-Сити и работой Команды-6, возглавляемой кэптеном Риком Вулардом, в западной Панаме и городе Колон на атлантическом побережье. Чтобы повысить маневренность и гибкость своих сил, Даунинг придал им легкую бронетехнику, состоящую из легких танков «Шеридан» 82-й воздушно-десантной дивизии, легких бронированных машин морской пехоты и армейских бронетранспортеров M113. Для многих операторов такое было впервые, но практика, когда обычные бронетанковые подразделения «нарезаются» подразделениям специальных задач, ни в коем случае не станет последним случаем в истории ОКСО. За семьдесят два часа «Дельта» провела сорок два налета, преследуя соратников Норьеги и ликвидируя его «Батальоны достоинства», — банды вооруженных головорезов, которые диктатор создал, чтобы усилить свою власть над населением. Операторы взламывали двери одного конспиративного дома за другим, немедленно допрашивали всех найденных ими друзей Норьеги, а затем начинали новые операции, основанные на полученных разведданных.

Такие непрерывные, каскадные, операции создали прецедент для будущих действий в Афганистане и особенно в Ираке. Хотя в 1989 году никто не говорил о «сети» Норьеги, это было именно то, что атаковало ОКСО. Однако охота на Норьегу также научила Командование тому, как трудно бывает найти кого-то, кто находится на своей территории и не хочет, чтобы его обнаружили. Несмотря на рейды, Норьега оставался на шаг впереди оперативной группы вплоть до 24-го декабря, когда он укрылся в папской нунциатуре — посольстве Ватикана в Панаме. «Дельта» быстро окружила это место, устроив снайперское гнездо в роскошной высотной квартире, которая, как оказалось, принадлежала боксеру Роберто Дурану[42].

После переговоров между Вашингтоном и Ватиканом на высшем уровне [24] Норьега сдался 3-го января 1990 года, и его посадили на самолет «Комбат Тэлон» и отправили в США, где он предстал перед судом (по обвинению в контрабанде наркотиков) и попал в заключение. Его фирменное красное нижнее белье, которое, как он считал, защищало его от вреда, оказалось на витрине в расположении «Дельты» в Брэгге. [25]

Для ОКСО операция «Правое дело» стала крупным успехом и представляла собой замечательный поворот от Гренады. «Панама действительно стала тем местом, где они показали себя с наилучшей стороны», — сказал генерал спецназа, не служивший в ОКСО. Операция «Правое дело» продемонстрировала значительные улучшения по сравнению со «Вспышкой ярости» по нескольким причинам. Командование (и остальные формирования Вооруженных сил США) на этот раз имели некоторые очевидные преимущества. Напряженность в отношениях с Норьегой нарастала уже больше года, так что у них было достаточно времени, чтобы скорректировать свои планы. Например, отряд «Дельта» построил в Херлберт-Филд, во Флориде, макет тюрьмы Модело в масштабе три четверти от оригинала и много раз отрабатывал на нем спасение Мьюза. [26] Двенадцать тысяч американских военнослужащих, постоянно дислоцированных на военных объектах по всей Панаме, дали силам вторжения лучшее представление о стране и гораздо лучшие разведданные, чем те, которые были доступны вторгавшимся на Гренаду. Кроме того, многие военнослужащие ОКСО скрытно проникли в Панаму фактически за несколько недель до начала операции. [27]

Однако Пентагон и Командование также извлекли из «Вспышки ярости» несколько уроков. Руководители различных родов войск и служб не торговались в последнюю минуту, чтобы отхватить себе бóльшую долю в операции. Командная иерархия была жесткой, и Стинер, как руководитель операции, хорошо понимал требования ОКСО, поскольку он недавно командовал этой организацией. Первоначальное нападение произошло ночью, максимально реализуя преимущество, которое давала способность ОКСО сражаться в темноте. Почти во всех случаях подразделениям ставились задачи по их прямому предназначению. По всем этим причинам, — за исключением фиаско с Паитильей, — Панама стала звездным часом первого десятилетия существования ОКСО.

Операция «Правое дело» создала еще один прецедент для будущих операций Командования. Она ознаменовала собой крупный оперативный дебют использования ОКСО тактических групп с «цветными» названиями в качестве кодовых обозначений. Таким образом, «Дельта» стала «тактической группой “Зеленая”», 6-я команда «морских котиков» — «тактической группой “Синяя”», 160-я группа — «тактической группой “Коричневая”», а рейнджеры — «тактической группой “Красная”». [28] Некоторые другие цветовые коды перешли из рук в руки — группы специального назначения ВМС, не входившие в состав Команды-6, в Панаме являлись «Тактической группой “Белая”», но это название, например, вскоре было присвоено 24-й эскадрилье специальной тактики ВВС (новое наименование 124-й эскадрильи). Были также добавлены и другие. Подобная система оказалась очень живучей и формально или неформально просуществовала еще два десятилетия, и инсайдеры из сообщества Сил специальных операций в непринужденной беседе часто называли отряд «Дельта» «зелеными», а Команду-6 — «синими». Поскольку подразделения специальных задач часто меняли свои «официальные» наименования в целях оперативного прикрытия, цветовые коды просто облегчали задачу их идентификации. Штаб ОКСО вскоре получил свое собственное название в этой системе, приняв цвет, который военные используют для обозначения межвидового или «объединенного» воинского формирования — «тактическая группа “Фиолетовая”».

5. Моторные лодки, охота на людей и Могадишо

В то время, как во время операции «Правое дело» Командование находилось в самой гуще событий во время «Щита пустыни» и «Бури в пустыне», — ответных действиях Соединенных Штатов по отношению к вторжению Ирака в Кувейт в августе 1990 года, — было все, что угодно, но только не это.

Командующий Центральным командованием Вооруженных сил США генерал Норман Шварцкопф, отвечавший за американские военные операции на Ближнем Востоке, испытывал глубокое предубеждение к Силам специальных операций. ОКСО только завершило учения, охватывавшие территорию Техаса и Нью-Мексико, в ходе которых «Дельта», рейнджеры и 160-я группа нанесли глубокий удар по условной скрытой стратегической цели в глубине вымышленной страны, расположенной в Юго-Западной Азии, однако, несмотря на мольбы Стинера и Даунинга, генерал, казалось, был полон решимости исключить Командование из любых военных усилий по вытеснению иракских войск из Кувейта. (Шварцкопф, правда, сделал одно исключение, настояв на том, чтобы команда телохранителей из «Дельты» усилила его личную охрану из военной полиции, предоставленную Министерством обороны). Четырехзвездный генерал отклонил предложения Даунинга о том, чтобы ОКСО организовало спасательную операцию для американцев, оказавшихся в ловушке в посольстве США в Кувейте, и начало проводить специальные мероприятия в глубине Ирака.

Командование также «много планировало» самое важное задание из всех возможных: отправка в Багдад операторов под прикрытием с целью убийства иракского диктатора Саддама Хусейна. «Была предпринята попытка решить проблему по-простому, убрав Саддама Хусейна», — рассказывал источник в Пентагоне, связанный со специальными операциями. Проект был «санкционирован Белым домом, [но] это была одна из тех вещей, в которой вы должны обеспечить достаточное количество промежуточных звеньев, чтобы ее нельзя было отследить до президента», — добавил он. В ОКСО изучили целый ряд способов устранения Хусейна, от стрельбы в диктатора из стрелкового оружия до наведения спецназом авиационного или ракетного удара. В конце концов, как рассказал офицер, планирование провалилось из-за очень распространенной ошибки: «Разведка просто не смогла обеспечить надлежащую основу для реализации подобной задачи».

Наконец, после того, как 17-го января 1991 года силы иракского диктатора Саддама Хусейна начали обстреливать Израиль ракетами «Скад», Командование пробилось на войну. Опасаясь, что Израиль нанесет ответный военный удар, тем самым разрушив хрупкую коалицию арабских и европейских государств, собранную против Саддама, министр обороны Дик Чейни и председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Колин Пауэлл «включили босса» против Шварцкопфа и 28-го января отправили Даунинга и его подразделения в Саудовскую Аравию с приказом нейтрализовать угрозу со стороны «Скадов». Примерно за неделю Даунинг развернул оперативную группу численностью 400 человек, в которую входили два эскадрона отряда «Дельта», усиленная рота рейнджеров, несколько лодочных экипажей 6-й команды «морских котиков», «комплект» 160-й группы и группа управления ОКСО. Оперативная группа базировалась на севере Саудовской Аравии, в Араре, небольшом городке с аэродромом примерно в пятидесяти милях к юго-западу от иракской границы.

Операторы начали проводить трансграничные операции с 6-го февраля. Их задача состояла в том, чтобы остановить «Скады», которые запускались из западного Ирака, любым возможным способом. После организации взаимодействия с британской САС, которая также участвовала в «Охоте на “Скады”», «Дельта» сосредоточила внимание на северо-западной части Ирака, недалеко от сирийской границы, и провела примерно пятнадцать разведывательных выходов в пустыню в поисках мобильных пусковых установок этих ракет. Каждая операция проводилась по одному и тому же сценарию — вертолеты высаживали группу и один или два полноприводных автомобиля, иногда в сотнях милях в глубине иракской территории, операторы действовали на территории Ирака до трех недель, днем отсиживаясь в укрытиях, а ночью охотясь за «Скадами», наводя по вероятным целям авиаудары. Хотя и произошло несколько перестрелок, в которых спецназовцам потребовалась непосредственная поддержка с воздуха, чтобы спасти их, единственными жертвами, понесенными ОКСО, стали четыре члена экипажа MH-60 и три оператора «Дельты», погибшие, когда их вертолет в плохих погодных условиях разбился недалеко от Арара. (Вот пример того, насколько долго операторы, как правило, оставались служить в отряде «Дельта», — один из погибших, сержант-майор Пэт Херли, был ветераном «Пустыни-1»).

Хотя после войны возникли разногласия по поводу того, были ли на счету «Дельты» какие-либо реально уничтоженные «Скады», и высказывались предположения, что многие цели являлись приманками, не было никаких сомнений в том, что после начала кампании ОКСО в западном Ираке количество пусков ракет сократилось на 80 процентов, в среднем до одного в день. Война закончилась 28-го февраля полной победой коалиции, и через неделю Шварцкопф тайно посетил Арар и выступил перед собравшейся оперативной группой. «То, что вы сделали, никогда не будет обнародовано, и мы не можем рассказать об этом, — произнес он нараспев. — Вы удержали Израиль от войны». [1]

Для генерала, который усердно работал, чтобы не допустить ОКСО на свой театр боевых действий, это был замечательный и ироничный поворот, — в последующие годы Командование обратит в свою веру многих других старших офицеров-общевойсковиков. У операторов и тех, кто пришел после них, также появится возможность пересмотреть тактику во время своей краткой вылазки в Юго-Западную Азию, но тем временем дел у них повсеместно становилось все больше.

*****

Теплой, почти безлунной ночью в первую неделю октября 1991 года небольшая группа спецназовцев 6-й команды спустилась по трапу, перекинутому через борт атомного ракетного крейсера ВМС, сели в четыре небольшие резиновые лодки «Зодиак F470» и отправилась по спокойным водам Карибского моря к береговой линии, находившейся примерно в полутора километрах к северо-востоку. Одетые в темную камуфляжную форму, с маскировочным гримом и очками ночного видения на лицах, «тюлени» всматривались в очертания берега. У них было всего три часа на выполнение своей задачи, и пляж, к которому они приближались, находившийся в тени столицы Гаити Порт-о-Пренса, казался пустынным. Но когда «морские котики» засветили фонариками с красными светофильтрами, подавая заранее согласованный кодовый сигнал опознавания, они увидели такие же красные огоньки, замигавшие впереди. Короткий радиовызов подтвердил, что фонариками на пляже светят тайные оперативники из подразделения, ранее известного как Отдел оперативной разведки, и которое многие теперь называли просто «Армией Северной Вирджинии». В нескольких сотнях метров от берега «тюлени» выключили подвесные моторы и спокойно прогребли остаток пути. Одна из лодок направилась влево, а другая вправо, на каждой из них находились спецназовцы, которые должны были обеспечивать охранение с флангов, а две «грузовые» лодки, перевозившие операторов из «Красной» группы 6-й команды, прошли вперед и уткнулись прямо на полосу пляжа. В кустах, видневшихся на противоположной стороне пятнадцатифутовой полосы песка, вместе с «Армией Северной Вирджинии», находились, по оценкам одного из источников, знакомого с этой операцией, примерно девять гаитян, которых американское правительство сочло необходимым спасти, и обратилось для этого к ОКСО.

До сих пор, на протяжении более чем двадцати лет после операции, мнения людей, принимавших в ней участие, расходятся относительно личностей «драгоценного груза», — как называют тех, кого спасают в ходе таких операций, — как и о том, почему правительство США так стремилось вывезти их с Гаити. За эту сторону операции отвечало ЦРУ. «Детали были очень разрозненными», — сообщил источник в «Армии Северной Вирджинии», добавив, что даже оперативники подразделения из Форт-Бельвуар не знали, кого они везут на пляж. «Наша работа состояла в том, чтобы быть водителями и помочь им, доставив в нужное место, а потом передать дальше», — добавил он.

Некоторые из «морских котиков» полагали, что они спасают родственников Жана-Бертрана Аристида, популистского президента Гаити, избранного в прошлом году, но свергнутого 29-го сентября в результате военного переворота. Лидеры переворота уже вынудили его отправиться в изгнание, но его родственники были вынуждены остаться, и считалось, что им угрожала опасность. «В то время я понимал, что это были члены ближайшей семьи Аристида», — рассказывал источник в Команде-6. Но у сотрудников ОКСО сложилось впечатление, что спасаемые люди являлись агентом американской разведки и членами его семьи. «Это был агент, который предоставлял информацию разведке США, и им пришлось уходить, поскольку для них там стало очень жарко», — заявил старший офицер ОКСО. Другой специалист по специальным операциям, знакомый с подготовкой этой миссии, сказал, что американские официальные лица опасались, что гаитяне, подозреваемые в оказании помощи Соединенным Штатам, будут умирать от «ожерелья», — одного из способов казни, когда на жертву надевают автомобильные покрышки, наполняют их бензином и поджигают. Конечно, эти две версии не являются взаимоисключающими. Третья версия событий, которая фигурирует в автобиографии Денниса Чокера, бывшего во время этой операции главным старшиной 6-й команды, гласит, что ключевым спасенным человеком была полуторагодовалая девочка, гражданка США. Однако другие, более высокопоставленные источники, утверждают, что хотя ребенок в спасенной группе и был, он не являлся причиной операции.

Заранее предупрежденный о том, что ему придется забирать на корабль ребенка, Чокер прибыл подготовленным, — вместе с соской он привез с собой корзинку для младенцев своей собственной дочери, перекрашенную в черный цвет.

Кэптен Рон Йоав, командир 6-й команды «морских котиков», возглавлявший крошечную группу управления и контроля на корабле, и представить себе не мог, что от результатов операции зависит будущее его подразделения. Эта операция под кодовым названием «Виктор в квадрате», считалась в Вашингтоне настолько важной, что Колин Пауэлл следил за ней в режиме реального времени из оперативного центра Пентагона. Пауэлл разговаривал по защищенной линии связи с генерал-майором Биллом Гаррисоном, новым командующим ОКСО, который руководил операцией с военно-морской базы США в заливе Гуантанамо, на Кубе. (Операторы Команды-6 также вылетели в Гуантанамо и поднялись на борт крейсера уже там). Но Пауэлл другом «морских котиков» не был, затаив против них недовольство еще со времен дорого обошедшегося налета на аэропорт Паитилья в Панаме. Его неприязнь только усилилась после вторжения Ирака в Кувейт, когда он заподозрил морских спецназовцев в том, что они «слили» в прессу детали операции, которую они хотели провести, но которую отклонил Шварцкопф. Когда у Йоава временно пропала спутниковая СВЧ связь со своими операторами, направляющимися на пляж, Пауэлл сообщил командующему ОКСО, что он на грани расформирования 6-й команды навсегда. «Наше подразделение лежало на плахе», — рассказывал один из офицеров морского спецназа.

Но Гаррисон верил в своих людей и сказал об этом Пауэллу, но радиомолчание не помогало отстаивать его позицию. Да, он знал, что может положиться на «морских котиков», которых он отправил на берег, среди которых было, по меньшей мере, шесть старшин и два главных старшины, все опытные операторы, но ему тоже хотелось услышать от них новости. После нескольких очень напряженных мгновений радио с треском ожило — спецназовцы сообщили, что подобрали семью и находятся в лодках на обратном пути к затемненному кораблю, который стоял в гавани Порт-о-Пренса. Вскоре все они оказались на борту крейсера. Оперативники «Армии Северной Вирджинии» ушли с пляжа и вернулись к своим машинам. Вся операция заняла пару часов. «“Синяя” группа справилась с этим, Билл Гаррисон был очень доволен, гордился полученными результатами и защищал ее на уровне [Объединенного комитета начальников штабов] в следующий раз, когда ему пришлось там докладывать, — рассказывал другой офицер Команды-6. — Это было знаковое событие, в этом нет сомнений».

Как позже сказал Гаррисон другому офицеру: «Если бы не успех этой операции, то 6-я команда “морских котиков”, вероятно, оказалась бы расформированной». [2]

*****

Девять месяцев спустя ОКСО оказалось в центре еще одной охоты на человека, когда в июле 1992 года отряд «Дельта» направила восемь человек в Колумбию для проведения операции «Тяжелая тень», — поиска колумбийского наркобарона Пабло Эскобара. Будучи лидером Медельинского кокаинового картеля и одним из богатейших людей в мире, Эскобар терроризировал Колумбию на протяжении пятнадцати лет, убивая всех, кто попадался ему на пути, включая кандидата в президенты Колумбии Луиса Галана. В 1991 году он заключил сделку с правительством Колумбии: пообещал сдаться властям и согласился стать заключенным вместе с некоторыми из своих ближайших подельников в роскошной, построенной на заказ «тюрьме», а правительство взамен пообещало не выдавать его Соединенным Штатам, которые предъявили ему обвинения в незаконном обороте наркотиков. Но Эскобар не выполнил свою часть сделки, сбежав из своей позолоченной клетки, в результате чего президент Буш быстро удовлетворил просьбу посла США в Колумбии о том, чтобы «Дельта» помогла колумбийским властям выследить его.

Важность, которую в отряде «Дельта» — и, следовательно, в ОКСО — придавали этой задачи, можно оценить по составу ее группы, которую возглавил Джерри Бойкин, уже полковник и новый командир отряда, в начале того лета сменивший Пита Шумейкера. На операцию также отправились командир эскадрона «C» подполковник Гэри Харрелл, вместе с ветераном «Орлиного когтя» сержант-майором Десидерио «Джеком» Альваресом и сержантом первого класса Джо Вегой, свободно владевшими испанским языком. Чтобы заслужить уважение колумбийских офицеров, которые смотрели свысока на рядовых солдат, всем им повысили звания: Альварес стал полковником, Харрелл — генералом. У тех, кто находился в Колумбии на протяжении долгих периодов времени, также имелись псевдонимы. [3]

Но операторы «Дельты» на охоту за Эскобаром немного опоздали. Первой на сцене появилась «Армия Северной Вирджинии». (Названия, связанные с этим подразделением, были особенно запутанными, даже как для такой крайне запутанной системы обозначения специальных операций. В 1989 году «Армия» официально сменила свое название с Отдела оперативной разведки, или «Деятельности», на Отряд тактического взаимодействия. Позже подразделение стало известно как Отдел военной поддержки Армии США. Несмотря на официальные легендированные названия, на подразделение часто ссылались по названиям связанных с ним специальных программ доступа (СПД)[43], таких как «Потенциальный инструмент», «Центральный шип», «Обтрепанный победоносец» и «Серая лисица». Возможно, именно по причине наличия множества названий, многие из тех относительно немногих людей в военном сообществе, знакомых с этим подразделением, и называли его просто «Армией Северной Вирджинии»)[44]. Подразделение, которое в 1986 году переехало в новый комплекс зданий в Форт-Бельвуаре, в штате Вирджиния, все еще не входило в состав ОКСО, но его отношения с Командованием и другими подразделениями специальных задач со времен беспокойных дней Дика Шолтеса и Джерри Кинга стали значительно теснее. На самом деле, командующий ОКСО, который отправил группу Бойкина на задание, недавно назначенный генерал-майор Билл Гаррисон, ранее командовал отрядом «Дельта» после того, как побыл заместителем руководителя Отдела оперативной разведки. С 1989 года «Армия Северной Вирджинии» периодически осуществляла тайное присутствие в Колумбии, используя оборудование, скрытно установленное на двух небольших гражданских самолетах — «Бичкрафт-300» и «Бичкрафт-350», — чтобы следить за Эскобаром, отслеживая его радиосвязь и звонки по мобильному телефону. [4]

Более года ОКСО перебрасывало операторов «Дельты» и 6-й команды «морских котиков» по всей Колумбии, держа около дюжины сотрудников между Боготой (столицей) и Медельином, родным городом Эскобара. Их задача должна была ограничиться обучением «Поискового блока», — колумбийских сил, преследующих Эскобара и его приспешников, — но агрессивные, ориентированные на активные действия операторы вскоре нашли возможность сопровождать своих подопечных на их операциях. Все это время авиация «Армии Северной Вирджинии» и «Поисковый блок» сузили район своей охоты до одного района Медельина площадью примерно пятнадцать кварталов, населенного преимущественно средним классом. Эскобар знал, что за ним следят и что его звонки прослушиваются, поэтому его разговоры были краткими и он всегда действовал таким образом, чтобы вводить ищеек в заблуждение относительно своего реального местопребывания.

Но 2-го декабря 1993 года он, наконец, совершил ошибку, оставшись на телефоне и разговаривая со своим сыном в течение нескольких минут вместо обычных двадцати секунд. Устройства перехвата телефонных звонков, которыми американцы научили пользоваться колумбийцев, привели «Поисковый блок» прямо к двухэтажному дому. Эскобар и его телохранитель были застрелены, когда пытались бежать по крышам. Пуля, убившая наркобарона, вошла в его мозг через правое ухо. Ходили упорные слухи, что это сделал американский оператор, возможно, снайпер, размещенный на соседней крыше. Никто никогда не приводил никаких доказательств или свидетелей, подтверждавших эти высказывания, к тому же Бойкин официально заявил, что «Дельта» в тот день не нажимала на спусковые крючки. [5]

Кто бы ни сделал последний выстрел, ОКСО записало смерть Эскобара в свой актив. Как рассказывал сотрудник подразделения специальных задач, эта операция также оказала долгосрочное влияние на Командование, поскольку представляла собой образец того, как использовать мобильный телефон жертвы для того, чтобы ее выследить. Операция «Тяжелая тень» также подчеркнула урок, полученный четырьмя годами ранее операторами, которые охотились на Норьегу в Панама-Сити: найти человека, обладающего ресурсами, который скрывается в своем родном городе, — сложная задача. Когда осенью 1993 года поиски Эскобара достигли своего апогея, другая, гораздо более многочисленная оперативная группа ОКСО, находившаяся на другом конце планеты, усваивала аналогичный урок. И там охота на человека закончилась не так хорошо.

*****

В декабре 1992 года войска США были развернуты в Сомали в составе международных миротворческих сил, которым было поручено оказывать гуманитарную помощь этой охваченной голодом восточноафриканской стране. Операция «Восстановление надежды», как ее окрестило правительство США, была продиктована благими намерениями, но была наивна. Главной проблемой, охватившей Сомали, был не голод, а гражданская война между кланами, которая бушевала уже более года. Это насилие в сочетании с повсеместной коррупцией помешало войскам доставить гуманитарную помощь многим, кто в ней нуждался. В середине 1993 года Соединенные Штаты вывели бóльшую часть своих войск, но Мохаммед Фарах Айдид, сомалийский полевой командир, контролировавший бóльшую часть столицы страны город Могадишо, рассматривал международные силы под эгидой ООН как угрозу. В августе, когда ситуация в городе перешла в состояние открытой войны между ополчением Айдида и силами ООН, президент Билл Клинтон одобрил развертывание оперативной группы ОКСО в Могадишо для захвата Айдида.

В состав примерно 450 человек, развернутых Командованием, вошел личный состав штаба ОКСО для управления оперативным центром, усиленная рота из 3-го батальона рейнджеров, около шестидесяти операторов «Дельты», а также подразделения из эскадрона «Эхо», 160-й группы, 24-й эскадрильи специальной тактики ВВС и снайперский расчет из четырех человек из «Красной» группы 6-й команды «тюленей». За исключением горстки «морских котиков» в объединенном оперативном центре, четыре снайпера были единственными представителями морского спецназа в оперативной группе. «Синяя» группа Команды-6 полагала, что им доведется поддерживать «Дельту», организуя блокирующие позиции и поражая вспомогательные цели. В рамках того, что они считали подготовкой к этой операции, спецназовцы ВМС провели несколько недель на полигоне в Брэгге, отрабатывая с «Дельтой» ведение городского боя, а также тренируясь самостоятельно на аналогичном объекте в гарнизоне морской пехоты Кэмп-Леджен, в Северной Каролине. Однако во время учений по проверке боеготовности ОКСО — показного занятия, призванного произвести впечатление на высокопоставленных гостей, — в Брэгге в конце августа «морские котики» заметили, как с авиабазы Поуп взлетел транспортник C-141. Это были дежурные «птицы джей-алерт» ВВС, которые доставили оперативную группу в Сомали, оставив «морских котиков» дома. Уэйн Даунинг, к тому времени четырехзвездный генерал и командующий американским Командованием специальных операций Вооруженных сил, — вышестоящим штабом ОКСО, — решил вместо них отправить рейнджеров. Такое решение сокрушило «морских котиков» и лишь укрепило их подозрения в том, что армейские генералы, доминировавшие в ОКСО и СОКОМ, недооценивали морской спецназ. Как будто для того, чтобы посыпать солью эмоциональные раны 6-й команды, Пентагон назвал оперативную группу ОКСО «оперативной группой “Рейнджер”», чтобы скрыть тот факт, что ее основой является эскадрон «C» отряда «Дельта» под командованием Гэри Харрелла. Командиром группы «Рейнджер» стал Гаррисон, офицер, погруженный в тайные операции еще со времен Вьетнама, где он участвовал в программе «Феникс», направленной на уничтожение инфраструктуры Вьетконга в Южном Вьетнаме[45]. Высокий, немногословный, пришедший словно с кастинга на киностудии, генерал пользовался большим уважением среди своих людей и редко обходился без незажженной сигары, зажатой в зубах. В Могадишо генерал с двумя звездами носил знаки различия подполковника, скрывая свою должность.

Хотя опытный ветеран тайных операций и демонстрировал уверенность своим людям, но когда посетил старого друга в Пентагоне перед развертыванием в Сомали, он признавался в серьезных опасениях по поводу операции. «Я ее ненавижу, — сказал он, положив ноги в ботинках на стол своего приятеля. — Это не очень хорошая миссия».

«Ему было неясно, кто за что отвечает, и это его не устраивало, — вспоминал друг Гаррисона. — У него было предчувствие, что если все пойдет наперекосяк, то в конечном итоге всех собак повесят на него».

Как и положено, оперативная группа разместила свой штаб в изрешеченном пулями ангаре в главном аэропорту столицы. По сути, задача группы «Рейнджер» заключалась в очередной охоте на человека. ОКСО учло уроки, извлеченные в Панаме и Колумбии, и в августе и сентябре провело полдюжины операций, направленных на последовательное снятие уровней защиты, которые окружали Айдида. Днем 3-го октября, по наводке информатора, оперативная группа приступила к седьмой операции — десантно-штурмовому налету на собрание ближайшего окружения полевого командира, которое должно было состояться в отеле «Олимпик» в районе рынка Бакара, в самом сердце территории Айдида. Время проведения налета было далеко не идеальным — Командование предпочитало действовать ночью, а не средь бела дня, — но подвернувшаяся благоприятная возможность была мимолетной, и это не оставило оперативной группе особого выбора.

Налет прошел успешно, все люди, которые являлись целями операции, были захвачены и загружены на борт автомобилей наземной колонны для возвращения в аэропорт. В этот момент боец сомалийского ополчения сбил из гранатомета «Блэк Хок» 160-й авиагруппы. Примерно через двадцать минут другой боевик поразил из РПГ второй «Черный ястреб». То, что должно было стать обычной, хотя и опасной, операцией продолжительностью не более часа, превратилось в хаос. Подразделения оперативной группы смогли обеспечить охранение места первого крушения, но не второго. Снайперы «Дельты» мастер-сержант Гэри Гордон и сержант первого класса Рэнди Шухарт на другом «Черном ястребе» вызвались помочь и попытаться сдержать толпу ополченцев и разъяренных местных жителей на месте крушения второго вертолета, но после героической обороны своей позиции, сражаясь вопреки невероятным шансам, они погибли, когда толпа, наконец, захватила ее. (За свои действия пара получила Медали Почета посмертно). Колонна с силами спасения добралась до высадившихся войск лишь ранним утром следующего дня.

В результате боя погибло восемнадцать американских солдат, десятки получили ранения (также погибли и были ранены многие сотни сомалийцев). Кроме того, силы Айдида захватили летчика 160-й группы, старшего уоррент-офицера 3-го класса Майкла Дюранта, единственного выжившего во второй катастрофе, который был освобожден лишь 14-го октября. (В качестве безжалостного эпилога этой битвы, через два дня после ее окончания, минометная мина убила сержанта первого класса «Дельты» Мэтта Риерсона, который возглавлял штурмовую группу в «Олимпике», и тяжело ранила Харрелла, Бойкина и хирурга «Дельты» майора Роба Марша, когда они стояли и разговаривали за пределами оперативного центра). [6]

Последствия операции «Готический змей», — так называлось развертывание ОКСО в Сомали, — оказались для Командования весьма значительными. Хотя Гаррисон, Бойкин и многие другие в группе «Рейнджер» рассматривали битву в Могадишо как успех, за его достижение они заплатили чрезвычайно высокую цену, и в Вашингтоне эту точку зрения не разделяли. Отведя глаза от дел в Сомали, администрация Клинтона была потрясена кровавой бойней. Сразу после битвы Клинтон удвоил численность рейнджеров оперативной группы, но, к огромному разочарованию операторов, вскоре после этого он полностью вывел войска, а Айдид все еще оставался на свободе. Страх того, что операция ОКСО повлечет за собой неприятный политический сюрприз, еще долгие годы будет влиять на использование правительством сил Командования, что повлечет за собой усиление микроуправления и неприятие риска[46].

Битва, естественно, стала обжигающим опытом для всех ее участников, и опыт этот доминировал в тактической подготовке «Дельты» и рейнджеров до конца десятилетия. «Сценарий Могадишо был квинтэссенцией в подразделении вплоть до 2001 [года], — рассказывал один из операторов «Дельты». — Это было тем, для чего ты тренировался, потому что это был последний бой». Непропорционально большое число ветеранов Могадишо доросло до руководящих должностей в ОКСО и в более широком сообществе всех Сил специальных операций. [7]

Были и взаимные обвинения. Как Гаррисон и предсказывал, он в конечном итоге и заплатил за кровавое фиаско своей карьерой, в то время как трения между «Дельтой» и рейнджерами по поводу поведения последних в бою привели к тому, что Командованию пришлось изменить циклы боевой готовности этих подразделений, чтобы эскадрон «C» больше не был привязан к 3-му батальону 75-го полка. [8]

Массовая огласка, сопровождавшая итоги этой битвы, как сразу после ее окончания, так и несколько лет спустя — благодаря бестселлеру Марка Боудена «Падение “Черного ястреба”», который Ридли Скотт превратил в успешный фильм, — еще больше затруднила для Командования сокрытие его от глаз общественности, особенно в наступившую информационную эру Интернета.

Особенно пристальным сторонним наблюдателем за событиями в Могадишо был молодой саудовский исламистский лидер по имени Усама бен Ладен, живший тогда в Судане. Его организации, «Аль-Каиде», было всего пять лет, и ей еще предстояло сделать себе имя, но у ее лидера были большие амбиции. Вывод, который он сделал из событий в Могадишо, был прост: как только американцы понесли чуток потерь, «они убежали». [9]

6. Закалка скреп на Балканах

По мере того, как шли годы в том десятилетии, круг задач Командования неуклонно расширялся. Сочетание внушительного бюджета, продемонстрированных возможностей и тщательно культивируемой ауры секретности означало, что «ОКСО поручали решать проблемы, решить которые не мог никто другой», — сообщил отставной офицер спецназа. По словам Майка Холла, который с мая 2000 по декабрь 2001 года был старшим советником командующего ОКСО по вопросам сержантского состава, а ранее прослуживший четыре года на должности старшего сержант-майора полка рейнджеров, отношение тех, кто находился в очень немногих звеньях командной иерархии выше самого Командования, казалось, было таким: «Если это действительно сложно и действительно важно, давайте попросим сделать это ОКСО». Это относилось даже к задачам, для которых лучше могли бы подойти морская пехота, армейский спецназ или пехотная дивизия. «Для некоторых из вещей, которые нас просили сделать, возможно, мы и не были лучшими… но это как бы выпадало на долю ОКСО потому, что это была боящаяся провала, не склонная к риску среда Министерства обороны», — сообщил Холл, добавив при этом, что, отправляя «очень, очень хороших, наилучших» военных на операцию, руководители Пентагона пытались оградить себя от критики на случай ее провала.

На Командование по-прежнему возлагалась его традиционная задача за номером «0300» по проведению контртеррористических операций за рубежом. Каждое подразделение Командования работало в рамках цикла боевой подготовки, который обеспечивал готовность одного из его боевых элементов ко «взлету» — применению по предназначению — через четыре часа после получения оповещения. В отряде «Дельта» подразделение, находящееся на боевом дежурстве, называлось «эскадрон “Ацтек”», в 6-й команде это была штурмовая группа «Трезубец», а в 160-й авиагруппе это был «Пулевой комплект». Все вместе они назывались «силами готовности» [1].

Но помимо готовности выполнить то, что отставной офицер спецназа назвал «стандартным реагирующим» набором задач «0300», включавшим в себя спасение заложников и действия в случае угона самолета или захвата посольства США, ОКСО продолжало играть роль в планах гораздо более крупных боевых операций. С момента своего создания «Командование всегда было стратегическими рейдерскими силами страны», — завил отставной офицер спецназа, приведя в качестве примеров Гренаду и Панаму. В сентябре 1994 года выяснилось, что руководство страны может приказать Командованию повторить эти подвиги, поскольку американские военные готовились вторгнуться на Гаити ради устранения хунты, свергнувшей Аристида в 1991 году. Оперативная группа ОКСО, в которую входила практически вся 6-я команда «морских котиков» плюс подразделение рейнджеров, разместилась на авианосце «Америка» в готовности к проведению операции. Операторы из Группы оперативной поддержки «Дельты» уже проникли на Гаити под легендированным прикрытием и провели разведку мест, имевших решающее значение для вторжения. Они сняли видео с мест, которые затем, во время подготовки к операции, были очень подробно изучены вплоть до мельчайших деталей. [2] Однако в последний момент, под сильным давлением со стороны делегации США, в состав которой входили бывший президент Джимми Картер, отставной генерал Колин Пауэлл и сенатор Сэм Нанн, лидеры хунты решили расстаться с властью добровольно.

Хотя основой штурмовых сил ОКСО являлась Команда-6, предварительная работа под прикрытием на суше была проведена сотрудниками «Дельты», потому что их коллеги из «морских котиков» не имели такой возможности. На протяжении десятилетия подразделения Командования будут соревноваться в выполнении агентурных операций с полной или частичной легализацией, но в середине 1990-х годов то, что среди «тюленей» называлось «клановыми знаниями»[47], для 6-й команды не являлось приоритетом. Однако так было далеко не всегда. В преддверии вторжения в Панаму командир 6-й команды Рик Вулард понял, что у него нет хороших разведданных об одной из вероятных целей его подразделения — любимом пляжном домике Норьеги в Рио-Хато. Поэтому он собрал несколько испаноязычных операторов латиноамериканского происхождения, которые могли бы пошпионить в Панаме, не привлекая внимания. В ходе того, что один из старших офицеров 6-й команды позже назвал «совершенно несанкционированной» операцией, Вулард отправил двух операторов в Панаму под прикрытием вместе с женщиной из группы обеспечения в звании старшины, которая выдавала себя за романтического партнера одного из «морских котиков». Миссия провалилась — группа не смогла узнать ничего полезного о пляжном домике, и Вулард отозвал их, — однако командир команды осознал ценность такой структуры и собрал группу примерно из полудюжины операторов. «У них была смуглая кожа, поэтому мы назвали их “коричневыми мальчиками”, и в итоге они стали “коричневой ячейкой”», — рассказывал офицер 6-й команды.

Ячейка обучалась ведению глубокой агентурной разведки и проведению тайных операций и просуществовала оставшуюся часть срока полномочий Вуларда и срок командования его преемника, Рона Йоава. Но к тому времени, как в 1992 году командование подразделением «морских котиков» принял кэптен Том Мозер, внимание, уделяемое «коричневой ячейке», стало источником недовольства в штурмовых группах, которое Мозер, впрочем, подавил. Старшина, которая в Команде-6 была первой женщиной-оперативником под прикрытием, покинула подразделение и военно-морские силы в 1993 году и перешла в «Дельту», которая приняла ее в свою собственную небольшую группу женщин-спецназовцев. Там она прослужила несколько лет, прежде чем вернуться на флот и затем уйти в отставку. [3]

Хотя ОКСО было создано для проведения контртеррористических операций — или задач «0300», — сценарии которых в основном вращались вокруг спасения заложников, с середины 1990-х до 2001 года внутри Командования доминировали две совершенно различные задачи. [4] Одной из них была охота на военных преступников на Балканах, известных в Командовании как «пифвики»: лица, обвиняемые в военных преступлениях[48]. Большинство из них являлись боснийскими сербами, обвиняемыми в совершении зверств против боснийских мусульман.

Дейтонские мирные соглашения декабря 1995 года, ознаменовавшие окончание боснийской войны, предусматривали, что военные преступники должны предстать перед судом трибунала в Гааге. Задача состояла в том, чтобы найти их, а затем арестовать. Поскольку Босния была разделена на американский, британский и французский сектора, это повлекло за собой сложную систему командования и управления, в которой оперативная группа по сбору разведданных под главенством США должна была выявить преступников, прежде чем для их ареста задействовались силы специальных операций, национальная принадлежность которых зависела от того, в каком секторе Боснии эти преступники находились. Если задача возникала в американском секторе, то эту работу получала оперативная группа ОКСО.

Первая задача оперативной группы, операция «Танго», заключалась в захвате Симо Дрљача и Милана Ковачевича, двух сербских военачальников, обвиняемых в чудовищных военных преступлениях в городе Приедор. Группы 6-й команды вылетели на базу НАТО в Тузле, в Боснии, на транспортном самолете C-17. Чтобы укрыться от сербских шпионов, они находились внутри морских контейнеров, которые были выгружены и перевезены в ангар, где потом и вышли операторы. Понаблюдав за повседневной жизнью этой пары, оперативная группа 10-го июля 1997 года приступила к действиям. Объединенная группа оперативников морского спецназа и британской САС убили Дрљача во время рыбалки на отдаленном озере после того, как он, как сообщается, оказал сопротивление при аресте, выстрелив и ранив сотрудника САС. Одновременно, в 100 милях от этого места, группа Команды-6, выдававшая себя за сотрудников Красного Креста, прибыла в клинику, где работал Ковачевич, поговорила с администратором, вошла в его кабинет и «вырубила» его. Операторы усадили Ковачевича в инвалидное кресло, вывезли его через черный ход и погрузили в ожидающий грузовик.

Вскоре после операции «Танго», Соединенные Штаты назначили Джерри Бойкина, уже бригадного генерала, занимавшего должность заместителя начальника Отдела специальных операций ЦРУ (в состав которого входила наземное отделение)[49], руководителем оперативной группы по сбору разведданных, общая задача которой по захвату «пифвиков» носила название «Операция “Янтарная звезда”». Теоретически Бойкин подчинялся непосредственно генералу армии Уэсу Кларку, главе Европейского командования США и верховному главнокомандующему сил НАТО в Европе, но на практике, прежде чем информировать Кларка, он все вопросы согласовывал с генералом армии Эриком Шинсеки, командующим силами НАТО в Боснии. С того момента, как подразделения ОКСО высадились в стране, они перешли в подчинение Шинсеки, который прежде чем одобрить любую операцию, требовал множество подтверждающих разведданных. «Это была деликатная и запутанная ситуация», — рассказывал старший офицер оперативной группы. Технически штаб оперативной группы (также называемой «группы “Янтарная звезда”») располагался в штабе Европейского командования ВС США в Штутгарте, в Германии, однако у группы было два «центра управления и контроля» в боснийских городах Тузла и Сараево, а также, по словам Бойкина, «несколько узлов спутниковой связи, разбросанных по всем Балканам, из которых мы могли осуществлять нашу деятельность по сбору разведданных». Оперативная группа сосредоточилась на списке «грязной дюжины» людей. К марту 1998 года их число сократилось до семи. [5]

Оперативная группа продолжала свою работу и все еще ловила военных преступников в апреле 2001 года, когда группа по меньшей мере из шести разведчиков (двое из 6-й команды и по меньшей мере четверо из Группы оперативной поддержки «Дельты», включая одну женщину) на двух автомобилях захватила Драгана Обреновича, бывшего офицера югославской армии, разыскиваемого за участие в массовом убийстве заключенных в Сребренице в 1995 году. [6] «Некоторые из захваченных “пифвиков” были своего рода легендами», — объяснял источник в отряде «Дельте», побывавший в Боснии в нескольких командировках, отметив, что такие задачи помогли подразделению разработать новую тактику, способы и методы работы. Многие операции включали в себя перехват и захват кого-либо, перемещающегося на транспортном средстве, зачастую с телохранителями. Оперативная группа тайно прикрепляла радиомаяк к машине объекта операции. В «Дельте» уже экспериментировали с технологиями, которые использовали электромагнитный импульс для дистанционного отключения автомобильного аккумулятора. В подразделении также использовали сетчатую катапультную систему, которая захватывала как автомобиль, так и водителя. Как только машина обездвиживалась, операторы разбивали окно кувалдой, вытаскивали свой объект через окно и отходили с ним, поражая огнем всех телохранителей, которые представляли угрозу, в то время как внешний периметр безопасности удерживал на расстоянии любого, кто мог помешать. Для обозначения таких захватов у операторов было специальное название: «Доставь в суд захваченную задницу»[50].[7]

Операция «Янтарная звезда» была логическим продолжением охоты на Пабло Эскобара. Оперативники усовершенствовали свои методы охоты на людей, сделав акцент на агентурных операциях под легендированным прикрытием. «Это была довольно крутая кривая опыта», — высказался потом один из операторов Команды-6. Спецназовцы вскоре поняли, что для того, чтобы слиться с толпой, они должны одеваться и вести себя точно так же, как местные жители. Это может означать, что им надо реже мыть голову, носить купленную на месте одежду, курить местные сигареты (даже воины-спортсмены в подразделениях спецназа, заботящиеся о своем здоровье, научились постоянно курить во время выполнения задания) и проводить разведку вблизи объекта на местных автомобилях в комплекте с правильными для любого города, в котором они находились, номерными знаками. Выполнение такого рода рекогносцировки здания, в котором находится объект, может требовать от оперативников переезда из одной конспиративной квартиры в другую, где нужно менять транспортные средства, прежде чем отправиться в третье место, чтобы забрать «легендированное» транспортное средство, которое они будут использовать во время захвата. «Чтобы делать это правильно, требуется большая дисциплина, — сообщил оператор 6-й команды. — Мы только начали понимать это должным образом. Здесь много нюансов, которые ЦРУ выясняло на протяжении многих лет».

Как и в Колумбии, Командование тесно сотрудничало с Управлением, в задачу которого входило обнаружение подозреваемых, при этом ОКСО привлекалось для захвата лиц, как только они выявлялись. Такое разделение труда привело к разочарованию в штабе ОКСО. «Мы считали, что Управление облажалось, и 90 процентов времени на Балканах мы гонялись за дикими гусями», — рассказывал отставной офицер спецназа. Тем не менее, обе организации смогли установить на Балканах тесные отношения, которые сослужат друг другу хорошую службу после 11-го сентября. Не было ничего необычного в том, что сотрудники «Дельты» и оперативники ЦРУ работали бок о бок во время «Эр энд Эс» (ведения разведки и наблюдения)[51] вместе с людьми из «Армии Северной Вирджинии» и экспертами по радиоэлектронной разведке из Агентства национальной безопасности. [8] (Оперативники «Армии Северной Вирджинии» отвечали за «инфраструктуру» — аренду конспиративных квартир, покупку автомобилей, обращение с деньгами, работу с агентурой).

Личные связи, которые были установлены на Балканах между подразделениями специальных задач и Отделом специальных операций ЦРУ, сыграют решающую роль в следующем десятилетии. «Настоящая связь между ЦРУ и “Дельтой” началась в Боснии, где [мы находились] лицом к лицу, выполняя задачи в реальном мире, узнавая друг друга, еще раз понимая, что ни одна организация не может делать то, что она хочет, без другой, — рассказал источник в «Дельте». — Это и есть генезис всех наших отношений».

Однако по словам Хэнка Крамптона, отвечавшего за глобальные операции Контртеррористического центра ЦРУ на протяжении двух лет до 11-го сентября, в тот момент между ОКСО и штаб-квартирой ЦРУ таких связей еще не существовало. [9] «Поразительно, что в тот период я практически не взаимодействовал с ОКСО, — говорил он. — Я просил об этом, я хотел этого, мне нужна была их поддержка, их ресурсы, их авиационные возможности, чтобы доставлять мои группы в Афганистан [в сентябре 1999 года]… И со стороны Министерства обороны, и со стороны Командования специальных операций просто не было к этому никакого интереса».

Хотя американские средства массовой информации почти не освещали работу Командования по поиску и задержанию «пифвиков», [10] администрация Клинтона внимательно следила за ней. К примеру, когда президент лично санкционировал операцию 22-го января 1998 года, в ходе которой оперативники Команды-6 схватили Горана Елисича, так называемого «сербского Адольфа», возле его дома в сербском анклаве Боснии, то его разбудили в 5:30 утра и доложили об успехе. [11] Но такой уровень политического внимания одновременно сопровождался требованием о том, чтобы в операциях, которые, со слов старшего офицера спецназа, знакомого с оперативной группой, обычно представляли собой «городские рейды в густонаселенных районах», число жертв среди мирного населения было низким вплоть до их отсутствия. Это, в свою очередь, означало: «Ваше планирование должно включать бесконечное количество деталей».

Это также привело к чрезвычайно опасной ситуации, в которой командующий ОКСО генерал-майор армии Брайан «Дуг» Браун, возглавлявший Командование с 1998 по 2000 год, и его преемник генерал-майор Делл Дейли, бывший командир 160-го авиационного полка, были вынуждены для каждой операции по захвату развертывать сотни сотрудников плюс оперативный центр. «Другими словами, чтобы взять старика, который прогуливается между хлебным магазином и своим домом, ОКСО должно прилететь, развернуться, настроится и провести операцию», — с горечью прокомментировал источник в отряде «Дельта». К 2001 году «все вроде как признали, что вам не нужно тащить эскадрон, чтобы выполнить работу, которую могут выполнить четыре человека», — высказался другой оператор «Дельты». Однако Майк Холл, старший советник Дейли по вопросам сержантского состава, сообщил, что генерал прилетал для наблюдения за операциями не потому, что не доверял спецназовцам, а для того, чтобы служить буфером между ними и высшими руководителями в Вашингтоне, которым неудобно было думать о подполковнике, выполнявшем задачу государственного значения. «Если бы он не был там в статусе двухзвездного [генерала], чтобы разбираться с бюрократией, то у этих парней не было бы вообще никаких шансов выполнять эти операции», — добавил он.

Босния также дала возможность проявить себя менее известным подразделениям ОКСО. Активно задействовалась Группа оперативной поддержки «Дельты», которая выполняла бóльшую часть агентурной разведки и работы под прикрытием этого подразделения. Городские условия позволили отряду воспользоваться одним из своих секретных видов оружия: небольшим количеством женщин-операторов, которые объединились с коллегами-мужчинами, чтобы сформировать «команды из парней и девушек», которые во время разведки объектов маскировались под романтические пары. [12]

В Вооруженных силах США женщины занимали уникальное место. В начале 1982 года по просьбе командира «Дельты» полковника Рода Пэшолла министр Армии Джон Марш разрешил отряду «Дельта» использовать женщин-операторов непосредственно на боевой работе. (Во всех других родах войск подобной работой им заниматься было запрещено). Но этот ранний эксперимент провалился. Хотя четыре женщины окончили «модифицированный» курс оценки и отбора, мужчины в «Дельте» оказались еще не готовы к совместной работе. «Это не сработало, и все они как бы ушли, и вскоре подразделение опять превратилось в заповедник для мужчин», — рассказывал офицер отряда. Однако, памятуя о преимуществах, которыми обладают пары смешанного пола в разведывательных операциях, где, как предполагается, они вызывают меньше подозрений, чем мужчины-одиночки или дуэт мужчин, в отряде «Дельта» под командованием Шумейкера, несмотря на сохранявшееся неодобрение со стороны некоторых операторов-мужчин, в 1990 году предприняли еще одну попытку, на этот раз придерживаясь программы отбора. [13] По словам одного из офицеров отряда, разница в этот раз заключалась в том, что в подразделении уделили больше внимания процессу оценки и отбора женщин. «Дело было не только в том, смогут ли они пробежать сто миль, — сказал он. — Не поймите меня неправильно, это была просто физика, но также гораздо больше внимания уделили психологическому тестированию, так что все вышло намного лучше».

По словам опытного оператора подразделения, к началу 2000-х годов в группе оперативной поддержки было около полудюжины женщин-операторов. Женщины «оказались ничуть не менее способными, чем мужчины, — добавил он. — Они были там по тем же причинам, что и парни — они хотели служить своей стране и выполнять боевую работу». Но он признал, что подобное мнение в «Дельте» было далеко не единодушным. «У меня не было проблем [с женщинами], которые возникали у многих парней», — подчеркнул он.

Важную роль в Боснии, хотя и скрытую с виду также сыграла эскадрилья «Эхо» отряда «Дельты». В 1990-х годах эскадрилья тайной авиации все еще была небольшим формированием, насчитывающим всего около пятнадцати летчиков, но его возможности со времен «Сиспрея» значительно возросли. Одно из технологических достижений, в частности, имело серьезные тактические и оперативные последствия: это был шар «Wescam», который уже появился в Могадишо в 1993 году. Согласно источнику в «Дельте», это устройство, представлявшее собой гиростабилизированную камеру в сферическом корпусе, прикрепленном к нижней части самолета, могло отслеживать цель и, используя «технологию скрытой цифровой радиосвязи прямой видимости», передавать видеоизображение наблюдаемого объекта прямо в ООЦ в режиме реального времени. Шар, включавший в себя инфракрасную станцию переднего обзора, обычный тепловизор и телескопический объектив, быстро превратился в «глаза» ОКСО в небе.

В эскадрилье шарики «Wescam» были установлены на турбовинтовых самолетах фирмы «Швейцер», специализирующейся на выпуске планеров и бесшумных разведывательных самолетов. Летчики «Эхо» набирали высоту, затем выключали двигатель и, благодаря большому размаху крыльев, полого снижались по кругу, прежде чем вылететь из зоны, вновь набрать высоту и повторить процесс. «Вы ничего не могли услышать», — рассказывал оператор 6-й команды. Шарик «Wescam» передавал данные в прямом эфире операторам, едущим в задней части незаметного микроавтобуса. «У нас были маленькие видеомониторы, по которым мы смотрели, как шарики “Wescam” отслеживают машины и все такое, направлявшиеся прямо в наши засады, — сказал источник в «Дельте». — Они были на переднем крае всех тех технологий, которые сегодня используются в БПЛА “Хищник”[52] и во всем остальном».

Но ценность эскадрильи «Эхо» выходила далеко за рамки шара «Wescam». У эскадрильи было три основных задачи: «сенсор» — задача ведения визуальной разведки и наблюдения с использованием высокотехнологичного оборудования, такого как «Wescam»; «стрелок» — использование гражданских вертолетов в качестве ударных летательных аппаратов; и «транспорт» — скрытное перемещение операторов подразделений специальных задач и другого секретного персонала. (Задача «сенсор» первоначально включала в себя и радиоразведку, но в 1987 году подразделение передало эту часть работы в Отдел оперативной разведки, в которой также был задействован авиационный компонент).

Летчики подразделения обучались на самых разнообразных вертолетах и небольших самолетах, уделяя особое внимание полетам на вертолетах Ми-8 и Ми-17 советского производства, что позволяло им скрытно действовать во многих частях мира, где эти летательные аппараты распространены повсеместно. Иногда сотрудники «Эхо» арендовали вертолеты за границей и переоборудовали их. В другое время они бы их просто украли. В любом случае, вооружение или разведывательная аппаратура могли быть тайно отправлены в американское посольство дипломатической «почтой» (на самом деле, это большие коробки или ящики), затем в отдаленном ангаре аэродрома вдали от посторонних глаз сотрудники эскадрильи устанавливали военное оборудование в корпусах летательных аппаратов. Как правило, эскадрилья «Эхо» действовала под легендированным прикрытием, но это прикрытие часто было официальным: выполнение обычных полетов для посольства США, или в тех регионах, где были развернуты крупные воинские формирования США, при этом для размещения специального оборудования, незаметного для случайного наблюдателя, переоборудовались обычные военные самолеты и вертолеты. Эскадрилья регулярно выполняла «демонстрации» в разных частях мира, где ей, возможно, когда-нибудь понадобиться выполнять операции, чтобы подготовить силы безопасности этих стран к внешнему виду таких летательных аппаратов. В этом случае, если бы фактическая операция потребовала бы присутствия подразделения (а его там еще не было), то его прибытие не вызвало бы слишком большого интереса.

Из трех видов операций, задача «стрелок» была той, которую «Эхо» выполняло реже всего. «Мы предпочитаем не вооружать вертолеты», — заявил отставной офицер по специальным операциям, добавив, что послы вряд ли одобрят такие задания.

Эскадрилья «Эхо» редко, если вообще когда-либо, участвовала в крупных ежеквартальных учениях ОКСО, которые теперь назывались совместными учениями по боеготовности, из-за боязни нарушить режим секретности и демаскироваться, но она проходила тренировки с «Дельтой» и с 6-й командой в любых, но более уединенных условиях, начиная с операций в джунглях Гайаны с первыми и заканчивая захватом круизных судов со вторыми. Эскадрилья также проходила подготовку вместе с Отделом специальных операций ЦРУ. На самом деле, авиационное подразделение этого отдела в основном состояло из бывших летчиков эскадрильи «Е». Подразделение стало настолько опытным, что согласно источнику в отряде «Дельта», к концу 1990-х годов руководители ОКСО стали завидовать тому, что «Эхо» подчиняется «Дельте», и захотели, чтобы эскадрилья подчинялась непосредственно Объединенному командованию. С эскадрильей «Эхо» и ее специальными программами доступа было связано несколько кодовых названий, использовавшихся для оперативного прикрытия (например, «Латентная стрела»), но к концу 1990-х годов в более широких кругах военных она была известна — если она вообще становилась известной — как «Подразделение концепций полетов». К 11-му сентября 2001 года большинство сил и средств «Концепций полетов» все еще находились на Балканах. [14]

*****

Большинство операций ОКСО на Балканах были спланированы так, чтобы быть скрытными (ну, по крайней мере, до того, как все сотрудники оперативного центра прилетели с нашивками спецназа на униформе), но в 2000 году Командование приблизилось к проведению там операции, которая больше напоминала вторжения в Гренаду и Панаму, чем тайную и секретную работу на Ближнем Востоке или в Колумбии. Эта операция называлась «Аврора Лайтнинг», — кодовое название вторжения в крошечную страну Черногорию.

Имея население в 620 000 человек, Черногория в составе Союзной Республике Югославии, — государства-обломка, оставшегося после насильственного распада Югославии в начале 1990-х годов, — во многом являлась младшим партнером гораздо более крупной Сербии. Черногорию возглавлял прозападный политик Мило Дуканович, правительство которого сербский лидер Слободан Милошевич неоднократно пытался подорвать.

В преддверии важных выборов в Черногории в сентябре 2000 года администрация Клинтона — очевидно, обеспокоенная тем, что сербские силы захватят Черногорию или, по крайней мере, свергнут и задержат Дукановича — приказала ОКСО спланировать крупную операцию по защите Черногории и ее лидера. Планирование началось в 1999 году. В конце того же года Командование провело крупные учения в Форт-Кэмпбелле под кодовым названием «Стучащая дверь», которые, как сообщил один из участников планирования этой операции, включали в себя «захват крупного аэродрома, который напоминал аэродром» в Черногории. «Туда предполагалось входить крупными силами, настолько крупными, что операторы стали называть это мероприятие “Стучащие полчища”, — сказал он. — Предполагалось, что оперативная обстановка не будет разрешительной [незащищенной]. В лучшем случае она была бы разрешительной наполовину, вот почему мы шли с таким количеством оружия». Под видом подготовки к защите от компьютерного вируса «Y2K», ОКСО использовало самолет EC-130J «Коммандо Соло»[53], чтобы занять радиочастоты радиостанций вблизи Форт-Кэмпбелла и передать тестовое сообщение. Фактически, операция заключалась в том, чтобы с помощью самолета «Коммандо Соло» захватить контроль над радиочастотами Черногории и транслировать по ним информацию, подготовленную в США. План состоял в том, чтобы «посадить [черногорского] президента в минивэн и заставить его передавать сообщения на “Коммандо Соло”, который затем транслировал бы нации что-то вроде: “Я в безопасности, бла-бла-бла…”», — рассказывал офицер штаба ОКСО.

Участие тактической группы «Коричневая» включал в себя восемь «Маленьких птичек» и четыре «Проникающих машин для специальных мероприятий», представлялявших собой «Черные ястребы» в ударном, а не многоцелевом, варианте. Для того, чтобы запустить в бой часть «Маленьких птичек», должна была быть использована их способность перевозиться в грузовиках а-ля «Полицейский и бандит». Также планировалось доставить в Черногорию по крайней мере один танк «Абрамс». Форт-Кэмпбелл являлся пунктом постоянной дислокации крупной 101-й десантно-штурмовой дивизии и многочисленных формирований поменьше, но они не имели права голоса в том, что потом произошло. «Мы просто пришли и взяли управление на себя, — сказал офицер штаба ОКСО. — Все тренировки на полигонах были отменены, все абсолютно; подразделения были удалены с [тренировочных площадок], чтобы подразделения ОКСО могли свободно перемещаться по всей базе».

План разрабатывался на протяжении всего лета 2000 года. На одном из этапов в нем предполагалось участие 6-й команды «морских котиков», которая должна была атаковать по меньшей мере пять пусковых установок ракет береговой обороны, но впоследствие исходный замысел был сокращен до операции, заключавшейся главным образом в обеспечении безопасности Дукановича и его семьи. Командование подготовило несколько вариантов действий, самый предпочтительный из них состоял в том, чтобы семью вывезла эскадрилья «Эхо». При таком сценарии ответственность за их охрану легла бы на «Дельту», чьи операторы из Группы оперативной поддержки уже находились на местах в Черногории. Если этот вариант провалится, Команда-6 была готова забрать Дукановича на пляже. Двадцать первого сентября 2000 года, в Адриатическое море к берегам Черногории, для обеспечения операции «Аврора Лайтнинг», прибыл универсальный десантный корабль ВМС США «Сайпан». Вскоре после того, как корабль встал в районе ожидания, вне видимости с берега, «Красная» группа Команды-6 в середине дня с трех самолетов C-141 была выброшена на парашютах в океан недалеко от «Сайпана» вместе с шестью 40-футовыми скоростными штурмовыми лодками. Эти «военные гоночные лодки», как назвал их один из офицеров морского спецназа, могли мчаться по неспокойному морю со скоростью до 60 узлов в час. «Мы утопили свои парашюты, — рассказывал «морской котик». — Никто никогда об этом так и не узнал». Тем временем несколько вертолетов Сил специального назначения ВВС MH-53 «Пэйв Лоу» вылетели на «Сайпан», чтобы выполнять, при необходимости, функции ударных вертолетов.

Однако внутренние трения, которые так часто преследовали Командование, вновь дали о себе знать. Дейли, новый командующий ОКСО, находился в Тузле с эскадроном «Дельта» и тактической группой «Коричневая». После разговора с Шумейкером, к тому моменту командующим СОКОМ, Дейли объявил, что эскадрон «Дельта» и группа «Коричневая» вылетят на «Сайпан» и станут ведущей силой операции «Аврора Лайтнинг», а «морским котикам» будет отведена вспомогательная роль. Затем командующий ОКСО вылетел на «Сайпан» вместе с командиром «Дельты» полковником Джимом Швиттерсом, которых встретили операторы 6-й команды, тихо возмущенные тем, что их снова отстранили от операции. Возникли и другие осложнения, — боеприпасы группы «Коричневая» оказались не соответствующими строгим требованиям безопасности Военно-морских сил, что означало, что вертолеты 16-й группы не могли сесть на палубу десантного карабля. В конце концов, все это оказалось напрасно. Выборы прошли без инцидентов, и то, что могло бы стать крупнейшей боевой операцией ОКСО эпохи Клинтона, исчезло, не оставив ни малейшего публичного доказательства того, что это когда-либо существовало. [15]

Однако позднее решение отдать предпочтение «Дельте» вместо Команды-6 имело, по крайней мере, одно долгосрочное последствие. Дейли сообщил «морским котикам», что «Дельта» получает приоритет в операции отчасти потому, что сотрудники Группы оперативной поддержки этого армейского подразделения уже работают на местах под прикрытием. Опыт был учтен, и вскоре после этого в Команде-6 возродили свою концепцию «коричневой ячейки» для группы, которое специализировалось бы на ведении подпольной агентурной работы. Новая структура начиналась как «детская группа», вспоминал один оператор, но в последующие годы она будет играть все более и более важную роль. [16]

7. Неподконтрольное оружие массового поражения и упущенные возможности

В то время как ОКСО оттачивало свои навыки практической охоты на людей во время «реальных» операций на Балканах, его практические учения все больше фокусировались на противодействии распространению оружия массового поражения (ОМП). Известная в Командовании как задача «0400», борьба с распространением этого оружия стала доминировать в ОКСО до такой степени, что к концу 1990-х годов вокруг нее стал крутиться сценарий каждых совместных учений по боеготовности.

За решением Пентагона потратить деньги в ОКСО на борьбу с распространением ОМП стояли два основных фактора. Одним из них было опасение, что распад Советского Союза приведет к тому, что «освободившиеся ядерные заряды» окажутся в руках террористов или таких «государств-изгоев», как Иран, Ирак или Северная Корея. Другой фактор заключался в том, что после того, как война в Персидском заливе 1991 года продемонстрировала, что ВВС США в состоянии уничтожить все на поверхности земли с помощью «умных» бомб, Пентагон предположил, что враги будут стремиться скрыть под землей все то, что им было дороже всего. Особенно это касалось своих программ создания ядерного оружия.

Отряду «Дельта» выпала задача выяснить, как проникнуть в эти логова, которые назывались «заглубленными подземными сооружениями», или «труднодоступными и глубоко заглубленными целями»[54]. Высокопоставленный чиновник ОКСО так подытожил проблему, с которой столкнулся отряд «Дельта»: «Если сооружение было разработано, чтобы противостоять самой большой бомбе, которая была у ВВС Соединенных Штатов, то как вы собирались проникнуть туда с несколькими людьми и победить эту систему, не дав себя убить?»

В «Дельте» пришли к выводу, что лучший способ сделать это — это использовать высокотехнологичное буровое и пробойное оборудование, которым владеют хорошо обученные, опытные военнослужащие. «Сверли и взрывай, вот как называется эта игра», — рассказывал источник в отряде. Для этого в подразделении изменили курс боевой подготовки, и после первоначальной подготовки операторов набрали сержантов-инженеров армейского спецназа, чтобы они, вместе с горсткой других военнослужащих, сформировали тяжелую секцию прорыва, которая на пике своего существования насчитывала не более двадцати солдат, приписанных к Группе оперативной поддержки подразделения. Военнослужащие для тяжелой секции прорыва отбирались специально, но они не проходили ни оценку и отбор в «Дельту», ни курс боевой подготовки операторов, через который должны были проходить все, кто прошел оценку и отбор. Секция работала с частными фирмами, чтобы получить лучшее в мире буровое оборудование, разработанное в соответствии с ее спецификациями.

Сотрудники секции проводили долгие часы, экспериментируя с взрывчатыми веществами, и много времени проводили вдали от дома, получая «специальное образование», как сообщил источник в «Дельте». «Это ребята из подразделения, которые прошли всю базовую подготовку по атомной энергетике». Однако, по его словам, даже у этого обучения есть свои ограничения. «Вы можете пройти любую подготовку, какую захотите, но последнее, что мы собираемся разминировать, — это атомная бомба американского производства. Она должна быть кустарной, [и] иметь иностранное происхождение».

Операторы «Дельты» также с удовольствием вводили в заблуждение планировщиков учений ОКСО, выясняя способы проникновения на объекты, которые не требовали бурения и подрывных работ. «Мы просили остальных сотрудников отряда или эскадрона прочесать это место в поисках точек доступа, и в большинстве случаев они легко находились, — рассказывал один из операторов. — Однажды мы использовали домкрат, сняли дверь с петель, и она упала внутрь. Это заняло около шести минут, тогда как люди из ОКСО говорили: “Это дверь на шесть часов!” В другой раз, во время совместных учений по боеготовности на старом советском складе ядерного оружия в Польше, сотрудники тяжелой секции прорыва едва успели распаковать свои сверла и взрывчатку, когда операторы обнаружили вентиляционную шахту и быстро спустились по ней в помещение, чтобы открыть дверь изнутри».

В своем редком интервью журналу Armed Forces Journal International в 1997 году, командующий ОКСО генерал-майор сухопутных войск Майкл Канаван сообщил, что Командование достигло «примерно 60-процентного решения» в отношении своей задачи по борьбе с распространением ОМП. «Прямо сейчас мы так же хороши, как и наше оборудование, — сообщал он. — Наша самая большая проблема — проникнуть в эти заглубленные подземные убежища. Как только вы попадаете в эту среду, вы сталкиваетесь с реальными проблемами с точки зрения ведения наблюдения, организации связи, и с точки зрения дыхания». К концу 1990-х годов, по словам командира одной из «цветных» тактических групп ОКСО, концепция вышла просто за рамки «бурения и подрыва». «Сейчас, помимо взрывчатки, уже существуют все эти быстро горящие лазеры и всевозможные приблуды, которые попридумывали для того, чтобы проникать в укрепленные сооружения, находящиеся под землей, — сказал он. — Но это требует огромных усилий».

Вызовы, стоявшие при выполнении задачи «0400», были обширными и выходили далеко за рамки физики процесса проникновения в бетон толщиной Y метров на глубине X метров под землей. «Вы начинаете пристально смотреть, как [работать в] туннелях», — рассказывал один из отставных офицеров спецназа. Для этого требовались «транспортные средства на батарейках», чтобы не было выбросов, а также возможность работать без радиосвязи в пределах прямой видимости. Кроме того, весь комплект сил и средств для решения задачи «0400» должен был размещаться на различных военных авиасредствах, и их экипажи, будь то самолеты ВВС или вертолеты 160-го полка, должны были иметь возможность летать в полностью герметичном снаряжении для защиты от ОМП.

В подобного рода операциях оперативная группа ОКСО могла дополняться гражданскими экспертами по ядерной энергетике из национальных лабораторий, — известными как «Группа Линкольна Голда», — которые находились в таком же состоянии боевой готовности, как и подразделения Командования. Иногда при решении таких задач возникала необходимость в прямой видеосвязи в режиме реального времени с экспертами Министерства энергетики Соединенных Штатов. Последняя и самая опасная часть задачи выпадала на долю личного состава группы по обезвреживанию взрывоопасных предметов, набранной из состава «Дельты» и 6-й команды «морских котиков» специально для этой цели. Однако отставной старший офицер по специальным операциям сообщил, что было бы ошибкой предполагать, что их работа заключалась в том, чтобы решать, какие провода обрезать. «Это не перерезание проводов в том виде, как вы видите это по телевизору, — сказал он. — Это гораздо более сложная наука».

В начале 1990-х годов приоритетной целью для ОКСО являлась предполагаемая иракская программа по созданию ядерного оружия. Саддам Хусейн «стал живым, дышащим образчиком» безумца, стремящегося к уничтожению, — моделью, которую в «Дельте» и (особенно) в ОКСО использовали в своих все более и более комплексных сценариях совместных учений по боеготовности, которые, как рассказывал источник в Силах спецопераций, как правило, завершались в стиле Джеймса Бонда, — сотрудники тяжелой секции прорыва «Дельты» мчались, чтобы зарыться в ядерный объект, скрытый под пустыней, после того, как рейнджеры захватывали аэродром, всегда удобно расположенный поблизости. (В нескольких часах езды от объекта также могла находиться вражеская тяжелая дивизия, вооруженная танками Т-72, поэтому сотрудники «Дельты» и их гражданские коллеги-эксперты могли работать в стрессовых условиях, зная, что приближаются танки). [1]

В планировании операций против ядерных объектов Саддама у отряда «Дельта» было секретное преимущество: его оперативники, работая под легендированным прикрытием, регулярно посещали их, находясь в составе инспекционных групп Организации Объединенных Наций. Для иракцев и для ООН, которая запрашивала военных для своих групп, присутствие таких людей, если не их личности, являлись секретом полишинеля. (Другие страны, в том числе Россия, также включали военнослужащих сил специального назначения в состав своих инспекционных групп). Оперативники «Дельты» не присутствовали в каждой инспекционной проверке, однако нормой было участие двух сотрудников в миссиях, которые могли длиться до трех месяцев, включая подготовку к ней и разбор проведенной операции. «Если иракцы сильно упирались или если это была продолжительная поездка, то мы занимались этим», — рассказывал источник в отряде. Операторы были там отчасти для того, чтобы получить базовое представление об Ираке, а также для того, чтобы быть наготове, если у группы ООН возникнут проблемы. Но, конечно, эти поездки оказались очень полезны и позволили Командованию спланировать уничтожение любых иракских предприятий по производству оружия массового поражения, если ему прикажут это сделать. Прежде, чем операторы могли продолжить свою работу, сотрудники разведки должны были проинформировать их о том, чего ожидать и что искать на иракских секретных объектах. Поэтому спецназовцы тщательно записывали все, что видели, исходя из предположения, что даже если они и не получат приказ атаковать этот конкретный объект, то им вполне могут приказать атаковать аналогичные объекты. [2]

К концу десятилетия фокус учений по противодействию ОМП несколько сместился. Основной целью, для которой были смоделированы сценарии работы, стал объект в ливийском городе Тархуна, — огромный комплекс, построенный на скалистом склоне холма. Режим Муаммара Каддафи утверждал, что это был проект гидротехнических сооружений, но правительство США в лице директора Центральной разведки Джона Дойча в феврале 1996 года обвинило Ливию в «строительстве крупнейшего в мире подземного завода по производству химического оружия». [3]

«Мы изучали его на протяжении длительного времени, и РС [разведывательное сообщество] было убеждено, что это был какой-то объект по производству оружия массового уничтожения, — рассказывал офицер штаба «Дельты». — Всему миру это было представлено как грандиозный проект гидротехнических сооружений, но геопространственная информация просто противоречила этому». (Тем не менее, десять лет спустя некоторые наблюдатели усомнились в выводе о том, что Тархуна когда-либо была заводом по производству химического оружия). [4]

По мере приближения нового столетия в сценариях планирования и учений ОКСО также стали фигурировать предполагаемые ядерные объекты Ирана и Северной Кореи, стали рассматриваться варианты распространения биологического оружия, такого как сибирская язва. Но некоторые задания, которые командующие региональными Командованиями Вооруженных сил США придумывали для ОКСО, были не более чем выдачей желаемого за действительное. [5] «У людей неосуществимые представления о том, чего можно достичь с помощью небольших групп», — сказал отставной офицер по специальным операциям. По его словам, для проведения налета на объект по производству оружия массового уничтожения, расположенный в Северной Корее или Иране, потребовалась бы поддержка обычных войск численностью не менее двух дивизий.

В то время как операторы тяжелой секции прорыва «Дельты» являлись ядром этого подразделения по борьбе с распространением ОМП, 6-я команда «морских котиков», чтобы взять на себя ключевую роль в решении задач ОКСО по «нейтрализации» любых боеприпасов массового поражения, воспользовалась традиционно сильными возможностями военно-морских сил в обезвреживании взрывоопасных предметов. Команда-6 не только отвечала за противодействие любым угрозам со стороны ядерного, химического или биологического оружия морского базирования, но и играла особо важную роль в «домашней» части задачи Командования — подразделение должно было в течение одного часа направить группу на военно-воздушную базу Эндрюс, расположенную напротив Вашингтона, прямо через границу штата Мэриленд, для консультирования и оказания помощи гражданским должностным лицам в том, как справиться с угрозой ОМП, возникшей в столичном регионе страны. Первоначально эта задача возлагалась на «Дельту», однако к 1998 году ОКСО передало ее Команде-6 — отчасти потому, что Дам-Нек был расположен ближе к Вашингтону, чем Брэгг, но также и по причине сильных возможностей Команды по обезвреживанию взрывоопасных предметов. «“Тюлени” все разминировали вручную, вплоть до чертовой ядерной мины”, но также могли “связываться” по этому вопросу с экспертами в национальных лабораториях», — рассказывал сотрудник штаба ОКСО. В большинстве случаев техническую работу выполняли бы не «морские котики», а сотрудники группы разминирования Команды-6, — как правило, это были офицер и четыре старшины.

Как рассказывал один из офицеров команды, задача «нейтрализации» не требовала, чтобы подразделения спецназа полностью уничтожали взрывное устройство, а заключалась в «переводе его в безопасное состояние для перемещения» на корабле или самолете на крошечный атолл Джонстон в Тихом океане, где оно было бы «окончательно разоружено». (Биологические или химические средства доставлялись бы на испытательный полигон Дагуэй в штате Юта). В наихудшем случае, когда даже эксперты Команды-6 не могли бы остановить бомбу с часовым механизмом, командир оперативной группы мог принять «экстренное решение об уничтожении», сообщил офицер. «Это здорово портило людям жизнь. Мы также прошли через все это [в ходе совместных учений по боеготовности]».

В рамках своей задачи по борьбе с распространением ОМП внутри страны, Командование участвовало в санкционированных Конгрессом учениях высших должностных лиц (так называемых TOPOFF)[55], предназначенных для проверки способности правительства США справляться с кризисами, вызванными оружием массового поражения, на территории Соединенных Штатах. Первые учения такого уровня, состоявшиеся весной 2000 года, включали в себя несколько одновременных сценариев угроз ОМП по всей стране [6], включая учебную «бомбу», спрятанную в Анакостии, бедном районе Вашингтона. «Устройство должно было быть заложено, а “морские котики” должны были его найти», — сообщил офицер штаба ОКСО. Чтобы исключить вероятность того, что террористы взорвут бомбу или прикрепленное к ней устройство неизвлекаемости с помощью сигнала сотового телефона, Дуг Браун, командующий ОКСО, хотел отключить в столице бóльшую часть мобильной связи. Отдел информационных операций Командования подготовил оперативную легенду, согласно которой отключение сотовой сети списывалось на проблемы в энергоснабжении. Как рассказывал офицер штаба, на «одиннадцатом часу» ход учений заблокировало Министерство юстиции. Запасной вариант состоял в том, чтобы разместить устройство на лодке и вывести технологию блокирования сотовой связи подальше из города.

К концу 1990-х годов, стремясь избежать необходимости проведения драматических и полных отчаяния операций, предусмотренных легендами совместных учений по боеготовности, в 6-й команде начали по-другому относиться к задаче противодействия распространению ОМП. Новый подход, названный «перехват и блокирование маршрутов», предусматривал упреждение угроз путем перехвата или иного вмешательства в способность противника получать исходные материалы и заготовки, необходимые для создания такого оружия, например, центрифуги. К тому времени даже контртеррористическая задача превратилась в борьбу с распространением ОМП. «Мы стали видеть [у террористов] меньше желания брать заложников и больше желания совершать зверства, и считалось, что это приведет к борьбе с распространением ОМП, — рассказывал старший офицер Команды-6. — Мы думали, что больше не увидим самолет с заложниками. “Акилле Лауро” больше не повторится. Вместо этого должно было быть что-то иное, что [террористы] перевозили бы [на] корабле».

Задача 6-й команды «морских котиков» по борьбе с распространением оружия массового поражения означала приток финансирования, что позволило подразделению купить еще пару самолетов «Бичкрафт Кинг Эйр» гражданского образца, тем самым удвоив парк небольших турбовинтовых самолетов подразделения. Имевшийся самолет перевозил руководителей и сотрудников на совещания в штаб-квартиру ОКСО, новые же самолеты предназначались для того, чтобы быстро доставлять «тюленей» на авиабазу Эндрюс. Команда-6 также приобрела «Дель Монте», — списанное грузовое судно, которое использовалось для статических тренировок. Обучение на «Дель Монте» в общем и целом не было связано с ОМП, «но [корабль] был оплачен деньгами, полученными за ОМП» — сообщил офицер военно-морского спецназа. Деньги на корабль и самолеты составляли лишь малую долю от «сотен миллионов долларов в год», которые, по словам источника в «Дельте», Пентагон выделял в казну ОКСО для решения задач по борьбе с распространением ОМП, которые стали для Командования высшим приоритетом. «Вплоть до 11-го сентября это была наша главная задача, — сообщил он. — Это было задание, которое нельзя было провалить». Эти деньги помогли превратить ОКСО в очень богатую и могущественную организацию. Как выразился источник в «Дельте», у Командования были «тонны этих гребаных денег».

Ресурсы, которые американский налогоплательщик — в значительной степени невольно — расточал на ОКСО, частично тратились на проведение учений по всему миру. К середине 1990-х годов ежеквартальные совместные учения по боеготовности были спланированы на два года вперед. Как сообщил офицер Команды-6, в конце десятилетия «каждое совместное учение, которое мы проводили на протяжении трех лет как для “Зеленой” группы, так и для “Синей” группы, было связано с ОМП». Примерно треть учений проводилась за рубежом, в таких разнообразных местах, как Панама, Багамские острова, Польша, Израиль и Иордания. [7] В последнем случае «Дельта» «проникла на сотни километров вглубь пустыни, [используя] комбинацию внедорожных транспортных средств и наших… пикапов “Ниссан”», — вспоминал один из операторов. Со слов другого участника, тренировки в Иордании продолжались три недели и, как и многие другие, были нацелены на проникновение в «защищенные объекты» в пустыне.

Командование также проводило множество учений на огромных военных объектах на американском юго-западе, преимущество которых заключалось в том, что они примерно воспроизводили плоскую пустыню, в которой находилось множество потенциальных целей с оружием массового поражения, и обеспечивали при этом защиту от посторонних глаз. Среди использованных объектов были ракетный полигон Уайт-Сэндс и база ВВС Киртланд в Нью-Мексико, испытательный полигон Дагуэй в Юте и полигон в Неваде для испытаний ядерного оружия с туннелями длиной 3000 метров. [8] И такие учения отнюдь не были безрисковыми. В 1992 году, когда во время учений на пути от базы ВВС Хилл до полигона Дагуэй в Большом Соленом озере в условиях плохой погоды разбился вертолет ВВС MH-60G «Пейв Хок», погибло двенадцать рейнджеров и сотрудников подразделения специальных операций ВВС. Среди погибших оказались командиры 1-го и 3-го батальонов рейнджеров и 55-й эскадрильи специальных операций ВВС. [9]

Командование также продолжало регулярно тренироваться в таких городах, как Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Филадельфия. «Вв Нью-Йорке я впервые оказался, катаясь на “Маленькой птичке”, жужжавшей над Статуей Свободы», — вспоминал оператор «Дельты». Хотя эти учения всегда согласовывались с местными властями, секретность, которая окружала эти учения, часто провоцировала тысячи панических телефонных звонков от жителей о «черных вертолетах» и взрывах в их районах. [10]

Однако эпический масштаб вариантов противодействия распространению ОМП и решение Командования о том, что, по словам отставного офицера по специальным операциям, «каждое подразделение ОКСО являлось частью общей задачи по противодействию ОМП», означали, что оно рисковало стать пленником своего же собственного процесса боевой подготовки, подвергаясь опасности утратить способность представить себе операцию, которая не включала бы в себя почти все его силы и средства, а также тысячи участников. Ежеквартальные учения начали вызывать у их участников смесь презрения и опасений. «Все просто боялись этих вещей», — рассказывал источник в «Дельте».

Ценность концепции совместных учений, по словам одного из сотрудников штаба «Дельты», «зависела от того, где вы находились» в иерархии ОКСО. «Для каждого молодого оператора ценность обучения была не так велика, потому что вы могли бы лучше тренироваться изо дня в день на полигоне», — добавил он. Но на более высоких уровнях Командования «было абсолютно необходимо осуществлять все это и заставить все составные части работать». Однако он признал, что некоторые из его коллег опасались, что ОКСО утрачивает ту самую гибкость, которую должны были воплощать в себе подразделения специальных задач. «Это стало массовыми учениями штабистов, — сообщил он. — Это стало шаблонным процессом: вы должны были выполнять это, и вы не могли отойти от этого». Он обвинил в «негибкости» рейнджеров, выходцы из которых преобладали в штабе ОКСО. Они с бóльшей вероятностью думали бы, как обычные пехотинцы и планировали бы операцию в реальном мире определенным образом, «потому что именно так вы делали на учениях — это определенная мышечная память, определенные задачи, условия, требования», — добавил он. Но другие сотрудники видели целесообразность в том, чтобы иметь рейнджеров — которые были признанными планировщиками — в оперативном центре. Как отмечал отставной офицер по специальным операциям, реагирующий характер задач «0300» и «0400» обуславливал большое значение, придаваемому планированию по сокращенному циклу. «Командование было гребаной машиной планирования, — сказал он. — Оно может быстро спланировать что угодно».

Некоторые операторы обвиняли государственные органы страны (президента и министра обороны) в нежелании приводить ОКСО в действие из-за громоздкого менталитета по типу «все или ничего», который, казалось, охватил планировщиков Командования. В их словах был смысл, но тот неповоротливый мастодонт, в который превратилась типовая развернутая оперативная группа ОКСО, был далеко не единственным фактором. После терактов 11-го сентября Боб Эндрюс, исполняющий обязанности помощника министра обороны по специальным операциям и конфликтам низкой интенсивности, нанял в качестве консультанта уважаемого историка Ричарда Шульца, чтобы тот выяснил, почему Вашингтон никогда не использовал Командование для проведения контртеррористических операций, ради которых оно и было создано. Шульц придумал, как он их назвал, девять «затыков»[56], которые он изложил в секретном исследовании для Эндрюса и в несекретной статье, опубликованной в журнале «Уикли Стандард». В статье цитировался Пит Шумейкер, который командовал «Дельтой», ОКСО, а в период с 1998 по 2000 год — и Командованием специальных операций ВС США (СОКОМ), сожалевший о неспособности направить свои силы в бой. «Это было очень, очень неприятно, — говорил он. — Это было все равно, что иметь в гараже новенький “Феррари”, когда никто не хочет участвовать в гонках, просто потому что ты можешь помять крыло». Еще одним из «затыков» Шульца на самом деле было то, что он называл «большими следами»[57], обозначая этой фразой огромные оперативные группы, которые ОКСО собирал для операций, что в некоторых случаях пугало гражданских политиков. Другие добавляли сюда также презрение армейской иерархии к силам специальных операций и, что особенно важно, «неприятие риска». [11]

Нет лучшего примера подобного неприятия риска, чем то, что произошло с планами «Дельты» по захвату или уничтожению Усаму бен Ладена в 1998 и 1999 годах. (И нет лучшего примера иронии судьбы: если бы «Дельта» была успешной тогда, то ОКСО, возможно, никогда бы не получило ресурсы, полномочия и ту роль, которые выдвинули его на передний план военных усилий США на протяжении следующего десятилетия).

В 1998 году «Дельта» потратила две недели на разработку плана захвата Бен Ладена, согласно которому предполагалось разместить операторов и транспортные средства на дне сухого озера недалеко от резиденции лидера «Аль-Каиды» на окраине Кандагара, а затем либо захватить Бен Ладена дома, либо устроить засаду на его колонну на дороге между Кандагаром и Хостом. [12] Если бы оперативная группа решила устроить засаду на колонну, сотрудники «Дельты» составили бы наземные силы, в то время как шесть или восемь снайперов из «Красной» группы 6-й команды «морских котиков», перемещавшихся на «Маленьких птичках» MH-6, должны были бы остановить автомобиль Бен Ладена, используя легкие пулеметы Heckler&Koch 21, стреляющие 7,62-мм «хлопающими боеприпасами», пули которых представляли собой вольфрамовые сердечники, заключенные в пластиковую оболочку. «Тюлени» уже поднялись на борт самолета ВВС с несколькими «Маленькими птичками» и их экипажами на военно-морской авиабазе Ошеана, недалеко от Дам-Нека, и готовились к вылету для выполнения задачи, когда им сообщили, что операция отменяется. [13] Администрация Клинтона решила использовать то, что она сочла менее рискованными вариантами в своем преследовании Бен Ладена. [14] Седьмого августа 1998 года, после того как план «Дельты» был положен под сукно, «Аль-Каида» атаковала посольства США в Кении и Танзании, убив более 200 человек, в том числе двенадцать американцев, и ранив несколько тысяч. Двумя годами ранее Бен Ладен объявил войну Соединенным Штатам, [15] и теперь выполнял это мрачное обещание.

В 1999 году «Дельта» снова планировала нацелиться на Бен Ладена, и на этот раз задача состояла в том, чтобы убить его. Четыре сотрудника группы оперативной поддержки, работая под прикрытием, должны были проникнуть в Афганистан, визуально идентифицировать Бен Ладена с помощью бинокля, а затем навести на его местоположение либо умную бомбу с реактивного самолета, либо ракеты «Хеллфайр» с пары «Маленьких птичек» AH-6. (Эти вертолеты должны были быть переброшены на дно того же сухого озера с помощью транспортного «Боевого когтя»). Операторы и «Маленькие птички» отработали операцию на ракетном полигоне Уайт-Сэндс. Источник в тактической группе «Коричневая», знакомый с этим планом, сомневался, что ракета «Хеллфайр», — оружие с кумулятивной боевой частью, предназначенное для уничтожения танков, — создала бы достаточный осколочный эффект, чтобы убить Бен Ладена, если бы он находился в пещере, однако источник в отряде «Дельта» полагал, что шансы на то, что его удастся поймать на открытом месте, были весьма велики. «Этот план сработал бы», — сообщил он. Однако шансы проверить это так никому и не выпали. После того, как операторы провели несколько месяцев в режиме ожидания, операция была отменена, с последствиями, которые станут понятными только два года спустя, когда «Дельта» и «Маленькие птички» соберутся вновь, на этот раз в сырой и пасмурный день в Венгрии. [16]