Невеста для дроу. Поймать феникса (СИ)

ГЛАВА 3

Света

Мы покинули храм раньше всех и принялись подниматься по длинной лестнице. От нечего делать я стала считать ступени. После ста шестидесятой я едва могла переставлять ноги.

— Шевелись, человечка, — бросил через плечо возмутительно бодрый дроу.

— И как это вам удается, Ваше Высочество? Вы не едите, не спите, не устаете… — произнесла я между рваными вдохами.

— Это потому, что я не увлекаюсь выпечкой, — фыркнул Майнолин, а после снисходительно добавил: — Неужели ты не знаешь, что темные эльфы более совершенная раса?

Я укоризненно посмотрела на дроу, но с удивлением обнаружила, что на его лице нет и следа издевки. Он действительно верил в то, что говорил.

Тем временем темный эльф быстро вернулся, с силой схватил меня за предплечье и потащил за собой. Пришлось быстрее перебирать ногами, чтобы не волочиться по ступеням следом за своим тюремщиком.

Кажется, к концу дня у меня будут синяки. Хотя сейчас уже, наверное, рассвет?

Под землей было невозможно понять, ночь сейчас или день. Здесь всюду царил полумрак, который рассеивали где люминесцирующая роспись на стенах, где неяркие фонари, а местами целые сады со светящейся растительностью.

Огонь темные эльфы не любили. Пламя слепило их глаза, привыкшие к сумраку подземелий. Для освещения, обогрева, приготовления пищи и работы с металлами дроу использовали волшебство.

Поселившись под горами, темные эльфы поняли, что личных резервов магов недостаточно для обеспечения всех потребностей городов. Дроу принялись искать дополнительные источники магии и нашли их.

Под землей, на огромной глубине, протекали воды двух магических рек, куда периодически спускалась группа магов с огромным запасом кристаллов кварца разного размера — от тех, что умещались в ладони, до глыб в человеческий рост.

Кристаллы в клетках погружали в волшебные воды и оставляли заряжаться на несколько месяцев, после чего поднимали на поверхность и продавали населению.

Заряженные кристаллы назывались фарлами. Эти своеобразные "батарейки" использовались для любых магических заклинаний. Однако когда магия фарла иссякала, повторно зарядить его было невозможно. Приходилось добывать все новые и новые камни.

Из разряженных фарлов, в зависимости от размера и эстетической ценности, делали посуду и украшения, вазы и мебель. Крупные экземпляры пускали на строительство. Пустоты же выработанных месторождений использовались для создания новых жилищ.

Наконец лестница кончилась, и меня втащили в огромный портальный зал. Здесь было несколько десятков врат для перемещений, заключенных в арки из самоцветов.

Принц выбрал арку из красной яшмы. Пройдя через нее, мы перенеслись в полутемный коридор. В здешних фонарях явно давно не меняли фарлы — они разрядились и погасли. Только узоры на стенах едва-едва разгоняли тьму тусклым сине-зеленым светом.

Меня снова потащили вперед.

Коридор кончался мостом, парящим на невообразимой высоте. В паре десятков метров над нами находился потолок обширной пещеры, внизу же расстилался город. Только отсюда я смогла разглядеть и осознать размах задумки местных архитекторов.

Огромные сталактиты и сталагмиты, выдолбленные изнутри, являли собой целые дома, а порой и кварталы, соединенные легкими ажурными мостами.

Внешние поверхности всех сооружений были покрыты искусной резьбой. Казалось, нигде нет ни одного необработанного камня.

И всюду были огни: сиреневые, зеленые, розовые и золотистые. Неяркие, но вполне различимые во тьме подземелья, они создавали удивительную картину. Фонари, светящиеся окна, огни на повозках, на сбруях крупных ящеров — лалисков…

Не менее удивительным было то, что мост, по которому дроу тащил меня вперед, не давая полюбоваться местными красотами, был сделан целиком из хрусталя. Единственное, что мне не понравилось: узор оградительной решетки был составлен из хрустальных пауков, сидящих на паутине.

Я понимала, почему дроу изображали везде именно их.

Восстав против своих светлых собратьев, темные эльфы также разорвали связь со светлой магией. Многие из них погрузились в изучение демонологии и магии Тьмы. В результате они потеряли способность влиять на природу, утратили силу плодородия и больше не могли получать необходимые растения и плоды в нужном количестве.

Вынужденные жить в подземельях, они создали особый вид пауков, прядущих паутину из шелка, который дроу использовали для изготовления тканей.

Однако моя нелюбовь к этим созданиям не имела никакого отношения к логике и стояла на чистых инстинктах, поэтому меня передернуло от мысли об огромных длиннолапых тварях, что водятся во тьме местных тоннелей.

Впрочем, маленькие особи не лучше: задави одного при местных фанатах членистоногих — и добро пожаловать на жертвенный алтарь!

Не слишком ли высокую цену за помощь запросила демиург?

За размышлениями я не заметила, как мы пересекли мост. Дроу вел меня в огромную башню. Судя по огням, нижние этажи ее были обитаемы, а вот верхний, куда мы пришли, был полностью погружен во мрак.

Но стоило седьмому принцу коснуться одной из стен, как роспись, покрывавшая ее, засияла, и я смогла разглядеть, что мы стоим в круглом помещении с восемью дверями, к одной из которых меня немедленно потащили.

Когда принц коснулся ручки двери, ее контуры на миг полыхнули алым, а после она сама собой широко отворилась.

— Свет! — произнес дроу, и магические голубоватые кристаллы на стенах засияли.

Я огляделась. Окна закрывали тяжелые темно-фиолетовые портьеры. У стен теснились шкафы с книгами и зельями. Лаборатория. Мои пальцы похолодели от страха при мысли, что в роли подопытной сегодня я. На что пойдет дроу, чтобы вытащить из моей головы все воспоминания? Думается, на все, учитывая, что принц, не отдохнув с дороги и даже не перекусив, направился сюда.

Майнолин проволок меня мимо трех больших пустых столов, установленных буквой "п", к дальней части комнаты, где поблескивали словно вплавленные в пол два серебряных круга. Меня швырнули в ближайший, и я вскрикнула от боли, ударившись коленями о серый камень.

— Ну и манеры у Вашего Высочества, — сквозь зубы прошипела я.

— Можешь быть уверена, по сравнению с твоими сородичами, что убили мою мать, я пока что сама любезность, — вкрадчиво произнес дроу и одарил меня улыбкой, в которой было столько ослепительной ярости и предвкушения, что каждый волосок на моем затылке встал дыбом.

Довольный произведенным эффектом, дроу окинул меня презрительным взглядом и, развернувшись, устремился к шкафам с зельями.

Порывшись в них, Майнолин извлек и положил на стол несколько пурпурных камней, поблескивавших искорками слюды. Четыре из них были размером с мою ладонь, пятый же был в два раза крупнее. На последний дроу уронил несколько капель какого-то вязкого прозрачного состава, а потом легким ударом руки расколол булыжник на две части.

Когда в воздухе заклубился поток тьмы, подхватывая шесть камней, чтобы расположить их вокруг меня на равном расстоянии, я непроизвольно попятилась, но уперлась спиной в невидимую преграду.

От мысли, что не могу покинуть пределов серебряного круга, я ощутила приступ паники. Страшнее стало, когда дроу принялся читать какое-то заклинание. На полу появились светящиеся линии, соединившиеся в алый шестиугольник, окольцованный непонятными рунами.

Когда круг стал заполняться зловещим пурпурным туманом, меня вдруг подняло в воздух и отнесло к центру рисунка. Я беспомощно висела в локте от пола, не в силах сдвинуться с места, пошевелиться или закричать.

А потом мне показалось, что на мою голову вылили кастрюлю кипятка. Я безмолвно вопила, не в силах издать ни единого звука. Казалось, эта пытка длилась целую вечность, прежде чем я потеряла сознание.

Я очнулась на полу все в том же круге. Под щекой было что-то липкое. Я коснулась лица и поняла, что темная лужица на полу, скорее всего, результат носового кровотечения. Я поежилась от холода. В пустой комнате не было света, кроме того, что едва-едва лился снаружи через раскрытое окно.

Только сейчас я поняла, чего нет в подземелье и чего мне очень не хватало.

Если бы я была на поверхности, в открытое окно врывался бы ветер. Его прикосновение всегда означало жизнь и свободу. Здесь ветра не было. Только сумрак, неподвижный холодный воздух и ненавистный плен.

Я понимала, что мне только кажется, будто ошейник давит так сильно, что я не могу вдохнуть. Знала, что приступ удушья вызван моими мыслями, но все же инстинктивно схватилась за мерзкий ремешок, пытаясь хоть немного отодвинуть его от горла.

Проклятая вещица не сдвинулась ни на миллиметр, в ответ выстрелив в руку крошечной сиреневой молнией. Я вскрикнула, отдернув пострадавшую ладонь. Рука подергивалась, словно в треморе. Каждый нерв от пальцев до плеча пылал от боли.

Обхватив дергающуюся конечность здоровой рукой, я прижала ее к себе и закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться. Паника еще никому не помогала.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем боль немного утихла, и я задумалась о том, чем занят садист, что приволок меня в это подземелье.

Если Майнолин узнал все, что хотел, то меня оставили в живых исключительно ради того, чтобы помучить. Если же демиург сделала на совесть блок на моей памяти, то принц, вероятно, ищет новые способы залезть мне в голову.

Я с опаской протянула руку, пытаясь нащупать невидимый барьер. Так и есть: я все еще заперта в круге. Как я смогу выполнить задание Хамарры, сидя в заточении?

Остаться во дворце и иметь возможность перемещаться по нему я могу лишь в роли прислуги. Но ради этого для начала надо пригодиться и даже снискать благоволение своего пленителя. Стать полезной, несмотря на то, что мне сейчас хочется лишь одного: причинить ему боль, равносильную той, на которую он меня обрек.

В тот момент я не выдержала разрывающих меня чувств и, сетуя на судьбу, произнесла вслух то, о чем думала.

Майнолин Диирн

Она вела себя так, словно была обычным человеком.

Сидя невидимкой за одним из столов лаборатории, я допивал вторую бутылку вина.

Наблюдая за пришедшей в сознание пленницей, я видел перед собой только испуганную женщину, которой очень хотелось жить.

Я знал, что элитные шпионки Арнау славятся своим талантом к притворству.

Однако интуиция настойчиво твердила, что сейчас я вижу Элисту настоящей и угрозы мне или моему народу она не представляет.

Вот только факты говорили об обратном: самые сильные чары не смогли сломать блок на сознании этой женщины. Не справившись самостоятельно, в свободный круг я вызвал демона, чтобы узнать, кто тот маг, заклятие которого я не могу взломать.

Я предполагал, что это сам Арнау: слава о магической силе человеческого императора обошла весь южный континент.

Я же не ведал своих границ в магии. Наращивая вдали от дворца объем резерва, поглощая все больше Тьмы, я не исследовал свои возможности, опасаясь магическими опытами привлечь внимание шпионов мачехи.

Сегодня же я понял, что мои силы возросли достаточно, чтобы вызвать одного из темных князей.

Вот только он отказался говорить, даже когда я предложил ему в обмен одно из своих имен, ответив, что ему это запретили…

В досаде, распаленный трудной задачей и любопытством, я решил прощупать границы этого запрета и предложил темному два десятка лет своей жизни в обмен на снятие блока с памяти пленницы.

Но и от такой неслыханно выгодной сделки демон отказался. Держать заклинание призыва дальше не было смысла. Темного пришлось отпустить.

Учитывая, что за шпионкой стоял настолько могущественный маг, что мог приказывать высшему демону, мне следовало убить ее ради безопасности себя и своего народа, но я почему-то медлил.

Вторая бутылка вина закончилась, когда я решил, что уже достаточно тянул время. Я бесшумно поднялся на ноги, вынимая нож. Можно было убить девчонку магией без лишнего шума и возни, но той части души, что все еще жаждала мести за гибель моей матери от рук людей, хотелось иного.

Ей нужно было видеть кровь и слышать крик страдания, чувствовать в руках еще горячее трепещущее окровавленное сердце, которое я мог бы после швырнуть на пол и раздавить каблуком на глазах умирающей жертвы.

Я уже потянулся рукой к ее волосам, чтобы крепко держать, пока буду орудовать ножом, но тут пленница подняла глаза и посмотрела прямо мне в лицо.

Я знал, что скрыт от ее глаз, но все же непроизвольно скосил глаза на свою руку, дабы убедиться что заклинание еще действует.

— Я только хотела жить! Разве это злодеяние?

Время замерло, когда взгляд человеческой женщины пронзил меня насквозь. Я готов был поклясться, что рыжая недотепа меня не видела, но… впервые за всю жизнь моя рука дрогнула!

В памяти ярко вспыхнул тот день, когда я произнес точно те же слова.

В те времена среди знати было модно иметь резиденцию на поверхности, не была исключением и королевская семья.

Тогда моя мать — Шринар из рода Диирн — была первой, любимой наложницей короля, а еще тогда у меня были младший брат и две сестры…

Королева носила под сердцем третьего принца, когда повелитель поселил во дворце мою мать и, увлеченный ею, забыл обо всем мире.

Ее Величество Ханбрин не хотела довольствоваться лишь почитанием народа и дорогими подарками короля, зная, что он любит другую. Она безуспешно пыталась разлучить влюбленных, но судьба спасла мою мать от яда и злых языков, а еще даровала ей одного за другим четверых детей. Родив еще одного принца, мама сравняла счет наследников с Ханбрин, и это стало последней каплей, переполнившей чашу ее гнева.

По сравнению с предыдущим повелителем, отец был милостив к королеве. Он не стал убивать ее, чтобы заменить на любимую женщину, которой уделял все свободное время.

Все изменило вторжение войск Никсара.

Император Арнау напал неожиданно, но главным сюрпризом стало то, что у людей откуда-то появилась магия. Дар получили многие из людей-рабов, и, разумеется, первым делом они уничтожили своих хозяев.

Для темных эльфов это было чем-то непостижимым. Люди всегда были низшей, беспомощной расой, которую мы превосходили во всем, но той ночью нам впервые пришлось сойтись на равных.

Наши маги были опытней человеческих, но людям придавала сил ненависть, взращенная за годы рабства и унижений.

Во время роковой резни я с братом, сестрами и матерью находился в резиденции, выстроенной на поверхности. Подозреваю, повелитель переселил свою возлюбленную подальше от дворца, чтобы королева не смогла до нее дотянуться. Вот только это не помогло.

Узнав о нападении, король послал моей матери гонца с приказом немедленно возвращаться во дворец, откуда он в тот момент не мог отлучиться, поскольку руководил войсками.

То, что королева приказала перехватить и убить гонца, я узнал позже, из ее собственных уст. Ей было приятно видеть мою боль и бессильную ярость, перед тем как я был выслан из столицы.

Ее Величество хотела, чтобы были уничтожены все отпрыски ненавистной первой наложницы, однако я выжил и смог спасти Яссинэйлу — свою сестру-близнеца. Держа на руках новорожденного сына, моя мать пыталась увести также и младшую дочь, но принц выдал всех плачем, и люди схватили их.

Будучи ребенком с еще не проснувшейся магией, я понимал, что в одиночку мне не справиться с захватчиками и единственное, что я могу сделать, — спасти хотя бы сестру.

Уже во дворце я шел к отцу, чтобы все рассказать ему, но в коридоре встретил королеву и немедленно получил удар хлыста, усеянного мельчайшими металлическими крючьями.

— Как ты посмел! — вопила Ханбрин, отвешивая мне новый удар, когда я пытался закрыть от ее кнута сестру. — Мерзкий маленький выродок! Зачем ты вернулся сюда!

Я не плакал от боли, но, будучи лишь наивным ребенком, не понимавшим, за что со мной так обращаются, прокричал:

— Я только хотел жить! Разве это злодеяние?

В ответ королева подняла меня с пола за воротник и прошептала в лицо:

— У тебя глаза Шринар. Я вижу ее в тебе, а это значит, пока ты здесь, повелитель ее не забудет!

Королеву предупредили о моем возвращении, и она уже все подготовила для того, чтобы навлечь на нас с сестрой опалу и сделать нашу жизнь невыносимой.

Фальшивую переписку меж моей матерью и Арнау вручили повелителю.

Я не видел, как люди, перед тем как убить мою мать, пытали ее во дворе резиденции, но, к радости королевы, там был записывающий кристалл. Ее Величество посмотрела запись, а после при помощи магии щедро поделилась со мной воспоминанием.

Я не знал, почему отец так легко поверил в ложь Ханбрин и отказался выслушать меня. Однако я понял, что меня с сестрой немедленно казнят, если рискну предъявить обвинения самой королеве, к тому же не имея никаких доказательств.

От рабства спасла королевская кровь, поэтому меня сослали в Фаертал — торговый город в приграничье — и отдали на воспитание в дом Сорм.

Семейство было родовитым, но небогатым. Алак — глава дома — был не рад возложенным на него обязанностям. Образование мне давали такое же, как хозяйским отпрыскам, но одевали в их обноски. Кормили в знак уважения к королевской династии за общим столом, но гораздо более скудно и более простой пищей.

Я был зол на отца за то, что тот позволил своей жене опорочить имя моей матери, за то, что предал ее память, поверив в гнусную ложь о предательстве.

Но еще больше угнетало то, что Яссинейлу не стали отсылать из дворца: королева "из милосердия" сделала ее своей личной прислужницей.

Мысль о том, как сестре живется в подчинении у Ханбрин, приводила меня в ужас. Утешало лишь то, что, пока жив повелитель, королева не решится убить Яссинейлу.

Света

Когда сама собой открылась и закрылась дверь, я вздрогнула и принялась мучительно вглядываться в полумрак. Мне было страшно. В лаборатории явно кто-то был, но я не могла видеть, кто именно.

Однако спустя несколько минут я поняла, что, скорее всего, невидимка вышел, а не зашел внутрь, и немного расслабилась. Рука почти перестала болеть, а я вспоминала разговор с демиургом. Меня очень удивило то, что столь всемогущее создание нуждается в помощи человека, и я получила ответ, удививший меня:

"А ты думаешь, я всегда была всемогущей? Когда-то я была обычной чародейкой, пока не постигла принцип создания миров.

Как маг я была мудрой повелительницей огня, но как демиург я была все еще глупа и неопытна. Создавая свои первые миры, я сделала много ошибок.

Сперва я не предусмотрела "ручное управление". Наивно полагая, что главное — свобода воли моих творений, я не предполагала, что, заигравшись с силами, народы могут уничтожить друг друга и даже весь мир. Так случилось с первым моим миром…

Видя, что второй мой мир — Эритея — движется к своему концу, следуя тому же сценарию, я возжелала спасти его, стала искать лазейки для управления и нашла одну — влиять на ход событий через иномирянок, души которых не попадают под большинство законов этого мира.

Второй ошибкой было влюбиться в одно из своих творений вместо того, чтобы выбрать равного.

Мне не суждено было продлить дни Раллана до бесконечности. Вечность оказалась для человека слишком суровым испытанием. Мой любимый устал жить и сам попросил отпустить его душу.

И я отпустила.

Но прежде совершила третью ошибку: чтобы от расставания не было так оглушительно больно, решила родить от любимого дитя.

Я выяснила, что снова выбрала неверный путь, едва услышав крик своего младенца.

В этот момент я наконец смогла прочесть его судьбу и поняла, что моего Арнау ждет беда, если оставлю его при себе. Тогда, желая уберечь от злого рока сына и второй свой мир, я подменила мертвого младенца простой женщины на своего.

Малыш подрос, стал сильным магом и императором людей. Он молил меня, чтобы я дала магию людям, поскольку иные расы их притесняли, и я не смогла отказать сыну.

Теперь я имею дело с неуправляемым полубогом-подростком, который так увлекся местью, что со своей силой и глупостью может легко уничтожить Эритею, если я его не остановлю".

От воспоминаний меня оторвал звук открывающейся двери. Я ожидала увидеть седьмого принца, но на пороге стояла человеческая девушка. Ее черные волосы, остриженные по плечи, и серое платье говорили о том, что передо мной служанка.

— Здравствуй. Ты, наверное, Элиста?

— С утра была ею, — мрачно ответила я, испытующе глядя на незнакомку. — А ты кто такая?

Девушка приблизилась, и только теперь я обратила внимание на корзину, ручку которой она сжимала в руках:

— Меня зовут Мэль.

— Лучше уходи отсюда, пока тебя не посадили в соседний круг.

Служанка фыркнула, снисходительно оглядев меня с ног до головы.

— Поверь, Элиста, все, что плохого может случиться с девушкой в этих стенах, со мной уже произошло, — произнесла служанка, ставя корзину рядом с кругом. — Выходи. Меня послали принести тебе одежду, немного еды и подрезать волосы.

— Хочешь сказать… — Я на пробу протянула руку, не обнаружила барьера и с неописуемым облегчением покинула злосчастный круг.

— Его Высочество седьмой принц берет тебя в личные прислужницы. Надев это платье, ты будешь выше меня по рангу, но я тебе не завидую!

— Почему? — спросила я, жадно впиваясь зубами в обнаруженный в корзине пресный хлеб и запивая оный ледяной водой из глиняного кувшина.

— Удивительно. Ты вроде как бывшая магичка и ничего не знаешь?

— Я прибыла издалека.

— Майнолин из рода Диирн — самый жестокий из семи принцев. Многие за спиной зовут его Квалдараф.

— Убийца волков? — уточнила я, радуясь, что Хамарра вложила в мою память хоть что-то.

— Да. Впрочем, скоро ты сама все узнаешь. Доела? Скорее переодевайся. Его Высочество не любит ждать. Мне попадет из-за твоей медлительности.

Снимая одежду, я вспомнила приказ Майнолина и постаралась повернуться так, чтобы любопытная Мэль не увидела татуировку на левом предплечье.

— Отлично, а сейчас давай острижем тебе волосы.

С сожалением пропустив сквозь пальцы длинные огненные пряди, я повернулась к служанке спиной. На Земле я носила короткую стрижку, и мне было жалко обретенную здесь роскошную шевелюру.

— Стоять! Разве я велел ее стричь? — раздался разгневанный голос седьмого принца, и мы обе вздрогнули от неожиданности. В страхе Мэль выронила ножницы, которые печально звякнули о каменный пол.

— Прошу, простите меня, Ваше Высочество! — рухнула на колени служанка. — Я лишь следовала правилам…

— Вон отсюда, — тяжело уронил седьмой принц, и Мэль, мгновенно вскочив, выбежала прочь, не забыв прихватить ножницы и корзину с моими старыми вещами.

Дроу шагнул ближе, и я инстинктивно попятилась. В голове эхом звучали слова Мэль: "Майнолин из рода Диирн — самый жестокий из семи принцев".

После того как темный эльф причинил мне адскую боль своим заклинанием, тело реагировало дрожью на один вид мучителя.

Видя мое состояние, дроу остановился и приказал:

— Подойди.

Я молча покачала головой, продолжая пятиться.

— Не только недотепа, но еще и трусиха, — резюмировал он. — Что-то я начинаю сомневаться в подлинности твоей татуировки. Последняя, кого я видел с такой, не побоялась плюнуть мне в лицо после трехдневного допроса, а ты дрожишь от одного моего вида, даже не дойдя до пыточной камеры.

Явно наслаждаясь моим страхом, дроу медленно приближался. Янтарные глаза делали его похожим на крадущегося тигра. Моя спина уперлась в стену. Мысленно я то проклинала демиурга, то молила о помощи.

— Можешь не бояться так сильно, — снисходительно протянул темный эльф. — Пока не найду метод прочесть твою память, будешь жить, но не думай, что я дам шанс выполнить указания, вложенные в твою голову. Приняв посланную мной пищу, ты признала меня своим хозяином. В воде были чары, благодаря им ты будешь знать обязанности дворцовой рабыни.

И я вспомнила: некоторые темноэльфийские маги могут восполнять жизненные силы за счет чужого страха, гнева и других эмоций. Значит, я тут боюсь, а он мной обедает?! Так вот почему Его Высочество мог не спать целые сутки! В дороге я часто испытывала то гнев, то страх. А теперь, судя по расширившимся зрачкам, у кого-то настоящий пир.

— О, теперь я чувствую твою ненависть, наконец хоть какое-то разнообразие! — произнес седьмой принц, одарив меня хищной улыбкой. — Впрочем, это совсем не то, что я хотел от тебя получить.

Повинуясь небрежному жесту дроу, нас объяла тьма. На миг я потеряла чувство равновесия, падая куда-то.

Когда же мрак рассеялся, я лежала посреди огромной кровати.

Какая-то мысль крутилась в моей голове, не давая покоя. Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться, листая данные мне воспоминания, словно страницы в книге, чтобы найти нужную, и наконец нашла: некоторые дроу, корме прочих эмоций, черпают силу в похоти.

Понятно, почему принц запретил меня стричь. Длинные волосы из эстетических соображений оставляли тем прислужницам, которых часто брали в постель.

Кровать рядом со мной прогнулась. Я ощутила, как рука темного эльфа коснулась волос, пропуская их сквозь пальцы, и в ужасе замерла.

"Скажи, на что ты готова ради жизни?" — прозвучал в памяти голос демиурга.

Я в ужасе зажмурилась, отворачиваясь от губ склонившегося ко мне дроу.

Его рука властно легла на подбородок, чтобы повернуть мое лицо обратно.

— Открой глаза, — прозвучал приказ, и я обреченно встретила взгляд своего палача.

Со всеми порой случаются события, которые делят мир на "до" и "после".

Когда впервые испытываешь боль, разбив колено, изведав болезни, осознав неизбежность смерти… Но если смерть приходит в твою жизнь лишь несколько раз, то несправедливость может являться гораздо чаще или даже стать постоянной гостьей.

Демиург обмолвилась, что прошлое девушки, место которой мне довелось занять, было ужасным, и решила, что она достойна спокойной и счастливой жизни. Но я-то чем провинилась?!

Слезы бессилия покатились по вискам, затекая в уши, напоминая о том, что плакать лежа — плохая идея: неудобно и бесполезно. Впрочем, как и сопротивляться дроу, который, безусловно, сильнее меня. Начав борьбу, я бы еще больше разозлила своего пленителя, у которого характер и так не сахар.

— А вот и отчаяние… — прошептал эльф, подобрав губами слезинку с моей щеки.

Я обреченно зажмурилась, когда дроу впился мне в губы требовательным поцелуем. Пыталась быть безучастной, лелея слабую надежду, что, не выдавая никакой реакции, быстро наскучу седьмому принцу.

Мой план с треском провалился.

Невероятным образом напор темного эльфа поверг меня в смятение, сбил дыхание, посеял хаос в мыслях и в душе.

Я задыхалась от жара и жадности, с которой Майнолин меня целовал, неподдельная страсть заставила меня растеряться.

Его руки задрали юбку и поднялись по моим покрывшимся мурашками бедрам. Это меня отрезвило, и я попыталась оттолкнуть эльфа. Я ожидала удара или подчиняющего заклинания в ответ, но, к величайшему удивлению, меня немедленно опустили.

— Что, я недостаточно хорош для тебя? — с издевкой осведомился седьмой принц, зловеще сузив янтарные глаза. — Тогда иди занимайся уборкой. Судя по твоим нежным ладоням, скоро ты сама попросишься ко мне в постель.

Майнолин поднялся и, поправив пояс с парой длинных кинжалов, невозмутимо приказал:

— Протрешь пыль, вымоешь полы, наведешь порядок в гардеробной, а когда я вернусь, приготовишь мне ванну. И пошевеливайся, не то я подумаю, что ты ко мне уже благосклонна.

Я поспешно скатилась с кровати, на ходу поправляя одежду.

Принц же, не глядя в мою сторону, направился к выходу.