Невеста дьявола

Глава 5

Допрос — правда, в деликатной форме — длился целый час. Онория вышла от герцогини, довольная тем, что, рассказав о своей жизни, ухитрилась ни разу не упомянуть о смерти Толли. Ее провели в элегантно обставленную спальню. Умывшись и переодевшись, Онория осталась довольна собой и решила спуститься вниз. Там уже царила суматоха.

Девил поехал объясняться с судьей, поручив Уэйну обрушить на герцогиню горестную новость. Когда Онория появилась в гостиной, та несколько театрально изливала свои бурные чувства. Горе пересиливали обида и ярость.

Увидев гостью, мать Девила тут же потребовала сообщить ей детали происшедшего.

— Не стоит извиняться за то, что вы ничего не сказали мне раньше. Я знаю, мой сын, как истинный мужчина, хотел скрыть от меня случившееся. Таковы все Кинстеры.

Онория покорно села в кресло. Не успела она закончить свое повествование, как скрип колес возвестил о появлении Девила.

— Какой вынесли вердикт? — спросил у него Уэйн. Герцог спокойно встретил его взгляд.

— Смерть в результате выстрела, сделанного неизвестной персоной. Возможно, бандитом.

— Бандитом? — Онория недоуменно смотрела на герцога. Тот пожал плечами.

— Да, или браконьером. — Он повернулся к герцогине. — Я послал за Артуром и Луизой.

Лорд Артур Кинстер и его жена Луиза были родителями Толли. Начались долгие дискуссии о том, кому отправить извещения, как организовать похороны. Девил взял на себя первые два пункта, герцогине предстояло заняться распределением комнат и столом.

Несмотря на твердое намерение держаться в стороне от семьи Девила, Онория не могла допустить, чтобы на хрупкие плечи его матери обрушилась такая непосильная тяжесть, особенно учитывая, что она действительно вполне способна облегчить это бремя. К тому же раз мисс Анстрадер-Уэзерби была свидетельницей, пусть даже помимо своей воли, смерти Толли, значит, она обязана присутствовать на похоронах. Какое-то время ей придется пожить здесь. Тогда почему же не предложить свою помощь? Глупо торчать в своей комнате, в то время как слуги будут крутиться точно белки в колесе. Нет, это ей не по душе!

Уже через несколько минут Онория включилась в работу: она составляла списки — сначала первые варианты, потом исправленные и, наконец, проверенные и перепроверенные. Весь день был посвящен этому. Уэбстер и домоправительница — почтенная женщина, которую звали миссис Халл, — следили за тем, как выполняются приказы герцогини. Целая армия горничных и лакеев приводила в порядок комнаты. С близлежащих ферм были наняты люди, чтобы помогать на кухне и в конюшнях. Но все вели себя тихо, без лишней суеты; никто не смеялся и даже не осмеливался улыбаться.

Наступила беспокойная ночь, и за ней — мрачное утро. В доме царила гнетущая атмосфера похорон, она стала сгущаться с прибытием первой кареты.

Навстречу приехавшим вышла герцогиня и взяла под свое крылышко безутешную родственницу. Онория незаметно ускользнула, решив спрятаться в беседке, стоявшей на краю лужайки. На полпути она поймала на себе взгляд Девила. Тот, в окружении нескольких мужчин и капеллана, мистера Мэрриуэзера, отыскивал среди деревьев место для могилы. Онория застыла как вкопанная. Девил вышел ей навстречу; его длинные ноги были облачены в брюки для верховой езды из оленьей кожи и начищенные до блеска сапоги. Поверх тонкой белой рубашки с открытым воротом и пышными рукавами была накинута кожаная куртка. Даже в этом скромном наряде он производил сильное впечатление и почему-то напоминал пирата.

Девил скользнул взглядом по лавандово-серому платью Онории, очень подходящему для этого времени дня. Выражение его лица оставалось бесстрастным, но Онория почувствовала, что ее внешний вид получил одобрение.

— Приехали ваши тетушка и дядя, — сказала она, когда Девил подошел поближе.

Он вздернул черную бровь.

— Доброе утро, Онория Пруденс. — И, взяв ее под руку, ловко развернул лицом к дому. — Надеюсь, вы спали хорошо?

— Спасибо, прекрасно. — Не имея другого выхода, Онория быстро зашагала рядом с ним, стараясь не выдать взглядом свое раздражение. — Я еще не дала вам разрешения называть меня по имени.

— Это большое упущение с вашей стороны, но я не люблю церемоний, — отозвался он, глядя на подъездную аллею. — Моя мать, очевидно, взяла тетушку под свою опеку?

Онория кивнула.

— В таком случае мне понадобится ваша помощь. — К крыльцу медленно подкатила очередная карета, задрапированная черным крепом. — Это, наверное, младшие сестры и брат Толли.

Он посмотрел на Онорию. Та вздохнула и наклонила голову. Ускорив шаги, они подошли к дому как раз в тот момент, когда карета остановилась. Дверца распахнулась, и из кареты выпрыгнул худенький дрожащий мальчик. Он растерянно взглянул на дом, потом, услышав шаги, побежал к Девилу и Онории. На его лице, с которого сошли все краски, розовым пятном выделялись губы. При виде кузена в измученных глазах мальчика вдруг вспыхнули искорки. Ему очень хотелось броситься к герцогу, но он мужественно преодолел свой детский порыв. Девил положил руку на плечо мальчика и слегка сжал пальцы, чтобы подбодрить его.

— Молодец. — Заглянув в карету, герцог пригласил остальных пассажиров: — Выходите.

Он взял на руки и опустил на землю сначала одну тихонько всхлипывающую девочку, потом другую. У обеих были густые кудрявые каштановые волосы. Беленькие их личики распухли и покраснели, две пары огромных голубых глаз были полны слез, плечи сотрясались от рыданий. Девочкам-близнецам было лет по шестнадцать. Они прильнули к Девилу без тени смущения или страха. Тот обнял их и повернул к Онории.

— Это Онория Пруденс, а для вас — мисс Анстрадер-Уэзерби. Она будет присматривать за вами. — Он встретился взглядом со своей пленницей. — Она знает, каково это — потерять любимого человека.

И девочки, и их брат были слишком расстроены, чтобы выжать из себя положенные приветствия. Онория ничего другого и не ждала, но произнесла какую-то реплику. Девил мягко высвободился из объятий девочек, уступив ей место.

— Идемте, я провожу вас в вашу комнату. Родители уже в доме, — приветливо сказала Онория.

Близнецы послушно поднялись по ступенькам, изредка бросая на нее любопытные взгляды.

У самой двери они задержались, сглатывая слезы. Онория оглянулась: Девил стоял к ним спиной, обняв худенькие плечи мальчика, и что-то шептал, наклонившись к нему. Онория мягко подтолкнула своих подопечных к дверям, но те упирались, дрожа всем телом.

— А мы должны… — начала одна из девочек, робко взглянув на Онорию.

— Мы обязательно должны на него посмотреть? — с трудом выдавила из себя другая. — А вдруг у Толли изуродовано лицо?

У Онории сжалось сердце — от жалости к детям и воспоминаний о собственном горе, похороненном глубоко в душе.

— Вы можете не смотреть на него, если не хотите, — заговорила она ласково. — Но вид у него совершенно умиротворенный. Наверное, таким Толли и был при жизни. Он по-прежнему красив и выглядит безмятежно-счастливым.

Глаза девочек загорелись надеждой.

— Я была с ним в последние часы, — пришлось добавить Онории.

— Вы?! — В их голосах звучало удивление и присущий их возрасту скептицизм.

— И ваш кузен тоже.

— О! — Они обернулись к Девилу и кивнули.

— А теперь пора заняться вашим устройством.

В этот момент из кареты выскочила горничная, появились лакеи и стали снимать баулы, привязанные к крыше и задку кареты.

— Вам надо успеть умыться и переодеться до того, как приедут остальные члены семьи.

Уэбстер, шмыгая носом и жалостливо улыбаясь, открыл им дверь. Комната, отведенная девочкам, находилась наверху, в самом конце коридора. Онория оставила их на попечение горничной, пообещала заглянуть попозже и спустилась на первый этаж. И как раз вовремя, потому что прибывали друзья и знакомые.

Остаток дня пролетел незаметно. Одна за другой к дому подъезжали кареты, из которых выходили достойные матроны и чопорные джентльмены с изрядным количеством багажа. Девил и Уэйн были поистине вездесущи, ухитряясь приветствовать гостей и одновременно отвечать на их вопросы. А Чарльз, окаменевший от горя, пытался помочь им.

Онория, стоявшая рядом с герцогиней на лестнице, помогала встречать и размещать членов семьи и близких друзей, достойных занять комнаты в центральной части дома. Поскольку списки были у Онории, она ни на шаг не могла отойти от хозяйки. А та представляла ее родственникам несколько неопределенно, но весьма многозначительно.

— Это мисс Анстрадер-Уэзерби, она согласилась составить мне компанию.

Кузина Кинстер, к которой обратилась герцогиня, кивнула Онории с очень заинтересованным видом.

— Вот как? — Глаза почтенной матроны сразу стали задумчивыми. Она жеманно улыбнулась. — Очень рада познакомиться с вами, дорогая.

Онория пробормотала в ответ какие-то вежливые, ни к чему не обязывающие слова. Предложив свою помощь, она не подумала о том, в какое положение себя ставит. А теперь ничего сделать нельзя. Онория натянуто улыбнулась, решив не обращать внимания на откровенные происки герцогини. Пожалуй, упрямства в ней побольше, чем у сына.

Семейство собралось около тела Толли. Вспомнив о своем обещании, Онория отправилась в дальнее крыло здания. Девочки ждали ее — бледненькие, но уже овладевшие собой. В черных муслиновых платьях они казались особенно хрупкими и уязвимыми. Онория окинула их опытным взглядом и одобрительно кивнула:

— Хорошо.

Девочки робко пошли к двери. Они явно боялись того, что им предстояло сделать. Онория ободряюще улыбнулась им.

— Кузен забыл назвать ваши имена.

— Меня зовут Амелия, мисс Анстрадер-Уэзерби. — Девочка, стоявшая поближе, присела в реверансе.

— А меня Аманда. — Ее сестра сделала то же самое, и не менее грациозно.

Онория подняла брови.

— Наверное, к вам обеим обращаются «Ами»?

Эта простенькая шутка вызвала на лицах сестер тень улыбки.

— Да, как правило, — призналась Амелия.

— А это правда… ну, то, что сказал Девил? Что вы тоже потеряли любимого человека? — спросила Аманда грустно. Онория спокойно встретила ее проницательный взгляд.

— Да, когда мне было шестнадцать лет, я потеряла родителей. Их карета разбилась.

— Обоих родителей? — испуганно переспросила Амелия. — Наверное, это ужасно — даже хуже, чем потерять брата.

Онория замерла, но, пересилив себя, кивнула.

— Смерть любого члена семьи — трагедия. Они покидают нас, но мы должны жить дальше. Это наш долг перед ними… перед их памятью… перед самими собой тоже.

Девочки были озадачены философскими рассуждениями Онории. Воспользовавшись моментом, она повела их вниз, в домашнюю часовню. В дверях близнецы остановились, нервозно поглядывая на своих многочисленных тетушек, дядюшек и старших кузенов, облаченных в траур. В часовне было тихо. Многие сидели, склонив головы.

Девочки повели себя так, как и ожидала Онория. Они вздохнули глубже, распрямили плечи и медленно, рука об руку, подошли к гробу, стоявшему на помосте перед алтарем.

Все это напомнило Онории ее прошлое. Атмосфера скорбной умиротворенности захватила ее целиком. Она уже собиралась сесть на заднюю скамью, но заметила Девила. Одетый в строгий черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком, он был дьявольски красив! Даже стоя у гроба, он вздернул бровь — то ли с вызовом, то ли с целью подбодрить Онорию.

Конечно, Толли не был ее родственником, но она присутствовала при его смерти. После некоторых колебаний Онория пошла по проходу вслед за близнецами. Обнявшись, они примостились на скамье позади плачущей матери. Глядя на покойного, Онория подумала, что даже смерть не смогла стереть с его лица печать невинности. Как она и говорила, он выглядел спокойным и умиротворенным. Никаких следов страданий на лице! Только сероватый цвет кожи говорил о том, что Толли никогда не проснется.

Онория и раньше видела смерть. Но не такую. Ее родителей забрал к себе Бог, их следовало оплакивать. Толли погиб от руки человека, и реагировать на его смерть нужно совсем иначе. Она нахмурилась.

— В чем дело? — раздался еле слышный голос Девила.

Онория подняла голову и заглянула ему в глаза. Он понял… да и как может быть иначе? Тогда почему же?.. Почувствовав смертный холод в душе, она вздрогнула и отвернулась.

— Идемте. — Девил взял ее за руку и повел к скамье. Они сели рядом. Онория ощущала на себе его взгляд, но решила не поворачивать головы.

Потом встала мать Толли. Опираясь на своего мужа, она приблизилась к гробу и положила белую розу. Остальные молча пошли к выходу, а оттуда — в гостиную, следуя за герцогиней и родителями покойного.

В холле Девил отвел Онорию в сторонку. Когда мимо них по лестнице прошел последний из гостей, он тихо промолвил:

— Извините… мне не надо было настаивать на вашем присутствии. Я не подумал о том, что все это напомнит вам о смерти родителей.

Онория посмотрела ему прямо в глаза и вдруг поняла, что они — такие чистые и прозрачные — мешают Девилу скрывать свои чувства. Сейчас эти глаза были полны раскаяния.

— Вовсе нет. Просто меня поразило… — Онория умолкла, — насколько это была неправильная смерть. — И, повинуясь импульсу, спросила: — А вы удовлетворены вердиктом?

Его лицо мгновенно окаменело, превратившись в маску воина. Веки опустились, закрыв глаза, в которых можно было прочесть слишком много.

— Полностью. — Он указал на гостиную. — Предлагаю присоединиться к другим.

Столь резкая отповедь ошеломила Онорию. Приняв, как обычно, высокомерный вид, она направилась в гостиную. Там их встретили десятки любопытных глаз. Онория мысленно выругалась. Их эффектное появление, отдельно от других гостей, сыграло на руку герцогине и самому Девилу, которые изо всех сил старались представить ее как невесту. Она прекрасно знала, насколько важны для светского общества все эти мелочи. Обычно Онории удавалось использовать такие ситуации в своих интересах, но в данном случае она имела дело с мастером. Вернее, с двумя одновременно, ибо герцогиня — явно не новичок в этой игре.

В гостиной было полным-полно народу: члены семьи, дальние родственники, друзья. Хотя все разговаривали понизив голос, шум стоял довольно сильный. Герцогиня восседала на кушетке рядом с матерью Толли. Девил увлек за собой Онорию к Амелии и Аманде, которые беседовали с какой-то престарелой дамой. Девочки, по-видимому, нервничали.

— Если вам нужно будет узнать чьи-то имена или родственные связи, спросите близнецов. Пусть почувствуют себя полезными.

Онория кивнула и холодно ответила:

— Только для того, чтобы отвлечь их. Вряд ли мне представится случай снова увидеть вашу семью.

Она гордо вскинула голову и встретила мрачный, но непоколебимо спокойный взгляд Девила. В этот момент Аманда и Амелия повернулись к ним с умоляющим выражением на лицах.

— А, Сильвестр. — Старая леди протянула свою скрюченную руку и схватила Девила за рукав. — Жаль, что мы с тобой встретились по такому печальному поводу.

— Вы правы, кузина Клара. — Девил быстро притянул к себе Онорию. — Полагаю, вы уже знакомы… — в его глазах блеснул предательский огонек; внутренне содрогнувшись, Онория затаила дыхание. Губы герцога слегка изогнулись, — с мисс Анстрадер-Уэзерби?

Онория едва сдержала вздох облегчения и, выдавив из себя безмятежную улыбку, повернулась к кузине Кларе.

— О да! Господи, конечно! — Старушка просветлела. — Очень-очень рада была познакомиться с вами, дорогая. С нетерпением жду… — Вовремя спохватившись, кузина Клара бросила на Девила игривый взгляд и сладко улыбнулась Онории. — Ну, вы сами понимаете… — Она потрепала будущую невесту по руке. — Одно скажу: мы все в восторге, моя дорогая.

Онория знала по крайней мере одного человека, который отнюдь не испытывал восторга по этому поводу, но в присутствии Аманды и Амелии прозрачный намек пришлось пропустить мимо ушей и ограничиться любезной улыбкой. Случайно поймав взгляд Девила, она готова была поклясться, что в душе он торжествует.

Герцог мгновенно отвел глаза и, отпустив Онорию, наклонился к кузине Кларе.

— Вы уже разговаривали с Артуром? — спросил он, накрыв своей ладонью руку старушки.

— Еще нет. — Леди обвела взглядом комнату. — Не могу найти его в этой толпе.

— Он стоит у окна. Идемте, я отведу вас. Кузина Клара просияла.

— Как мило… Ты всегда был хорошим мальчиком.

Небрежно кивнув близнецам, старая дама особенно любезно попрощалась с Онорией и последовала за Девилом. Онория проводила их взглядом. Герцог — такой высокий, сильный, вызывающе деспотичный — совершенно спокойно отнесся к тому, что скрюченные пальцы кузины, похожие на воробьиные коготки, заметно измяли его рукав. Хороший мальчик? Онория чуть не хмыкнула.

— Слава Богу, что вы пришли. — Аманда сглотнула слезы. — Она хотела поговорить о Толли. А я… мы… мы не знали, как…

— Остановить ее? — Онория сочувственно улыбнулась. — Не беспокойтесь, такие вопросы могут задавать только очень старые люди. А теперь, — она посмотрела по сторонам, — скажите-ка, как зовут самых младших членов вашей семьи. Девил мне говорил, но я забыла их имена.

Эта ложь была необходима для того, чтобы отвлечь близнецов. Кроме Симона и двух младших сестер, Генриетты и Мэри, которым исполнилось десять и три года, она никого не знала.

— Хизер — четырнадцать, Элизабет, мы зовем ее Элиза, — тринадцать, Анжелике — десять, и Генриетте столько же.

— Они дочери дяди Мартина и тети Селии. Габриель и Люцифер — их старшие братья.

Габриель, Люцифер? Онория уже открыла рот, чтобы попросить объяснения, но тут ее взгляд случайно упал на герцогиню. Мать Девила явно нуждалась в помощи. Луиза крепко держала ее за руки, но глазами герцогиня подавала какие-то сигналы Уэбстеру, застывшему, словно изваяние, возле двери. Он был чем-то встревожен. Значит, произошло нечто из ряда вон выходящее.

Онория поняла, что от нее требуется. Понятно было и другое: откликнувшись на эту безмолвную просьбу, она подтвердит, что у них с Девилом особые отношения, отношения жениха и невесты. Но глаза герцогини были полны такой отчаянной мольбы! И среди всех присутствующих дам именно ей всего сподручнее было уладить возникшую проблему.

Раздираемая противоречивыми чувствами, она сомневалась несколько мгновений, потом с неохотой кивнула и уже направилась к двери, но вовремя вспомнила о близнецах.

— Идемте, — позвала их Онория, обернувшись.

Царственной походкой она пересекла комнату, Уэбстер распахнул дверь и отступил назад, пропуская всех троих в холл. Там стояла миссис Халл.

— Что случилось?

Домоправительница мельком взглянула на Уэбстера. Значение этого взгляда не ускользнуло от Онории: Уэбстер подтвердил, что сама герцогиня передала полномочия гостье.

— Все дело в пирожных, мисс. У нас и так хлопот полон рот, вот мы и послали за ними в деревню. Миссис Хоббс славится своей выпечкой. Мы часто пользуемся ее услугами в подобных обстоятельствах.

— Значит, на этот раз она не оправдала вашего доверия?

Лицо миссис Халл словно окаменело.

— Нет, мисс. Я, как всегда, отправила туда двух грумов в двуколке. Пирожные уже были готовы, мальчишки погрузили подносы. Но по дороге домой, — миссис Халл умолкла, чтобы перевести дыхание, — эта дьявольская лошадь хозяина выскочила да встала на дыбы и перепугала нашего старого мерина. Пирожные рассыпались… — Глаза миссис Халл сузились, превратившись в щелочки. — И это дьявольское отродье сожрало их! Почти все!

Прижав руку ко рту, Онория уставилась себе под ноги, потом перевела взгляд на Уэбстера. На лице дворецкого не отразилось никаких эмоций.

— У его светлости, мисс, сегодня не было времени на верховую езду, и старший конюх выпустил лошадь побегать. А дорога из деревни идет как раз через выгул.

— Понятно. — От сдерживаемого смеха у Онории заныла челюсть.

Несмотря на мрачную атмосферу в доме и возникшую проблему с вечерним чаепитием, стоило ей представить Сулеймана, поедающего нежные птифуры… Нет, это уж слишком!

— Вот видите, мисс, я просто ума не приложу, что же нам делать. Столько гостей! Даже печенья для них не хватит, — с угрюмым видом заключила домоправительница.

— Конечно. — Онория погрузилась в размышления. — Булочки, — решила она наконец.

— Булочки, мисс? — Сначала миссис Халл удивилась, потом начала что-то подсчитывать в уме. Онория посмотрела на стенные часы.

— Сейчас только четыре. О чае гости вспомнят не раньше чем через полчаса. Если отвлечь их чем-нибудь… — Она взглянула на Уэбстера: — Когда вы собираетесь подавать ужин?

— В семь часов, мисс, — ответил тот.

— Отложите ужин на восемь, предупредите лакеев и горничных. Миссис Халл, в вашем распоряжении час, чтобы приготовить булочки. Зовите на помощь всех, кого можно. Сделайте булочки, с джемом… У вас есть черносмородинный джем? Это было бы неплохо.

— Разумеется, мисс. — Миссис Халл оживилась. — Мы сами его делаем… и куда лучше, чем другие.

— Очень хорошо. Для желающих подадим крем, а еще можно приготовить булочки с сыром и специями.

— Я займусь этим немедленно, мисс. — Торопливо присев в реверансе, домоправительница устремилась на кухню.

— Вы говорили, что гостей надо отвлечь чем-нибудь, мисс? Чтобы выиграть еще полчаса? — спросила Аманда.

Онория и Уэбстер переглянулись.

— Непростая задача, учитывая повод, по которому они собрались.

— Конечно, мисс.

— Мы можем помочь?

Онория и дворецкий разом повернулись к близнецам. Аманда зарделась.

— Я имею в виду — отвлечь гостей?

Онория медленно подняла брови.

— А что, если… — Она окинула взглядом холл. — Идемте.

В сопровождении Уэбстера они вошли в музыкальную комнату, смежную с гостиной. Онория указала рукой на инструменты, стоявшие вдоль стены.

— На чем вы играете?

— Я — на фортепьяно, — растерянно заморгала Амелия.

— А я — на арфе, — добавила Аманда. Великолепные экземпляры этих инструментов оказались под рукой. Уэбстер кинулся приводить их в порядок.

— Вы играете вместе? — спросила Онория. Девочки кивнули. — Прекрасно. Подберите что-нибудь грустное… реквиемы, например.

К счастью, близнецов учили музыке на хорошем уровне и репертуар у них был вполне приличный. Через пять минут выяснилось, что девочки знают свое дело.

— Великолепно! — Онория с облегчением взглянула на Уэбстера. — Не давайте сбить себя с толку: надо, чтобы вы играли по меньшей мере минут сорок. Можете повторить одну и ту же вещь дважды. Остановитесь, только когда принесут чай.

Кивнув, близнецы стали подбирать программу.

— Может, открыть дверь, мисс? — шепнул дворецкий.

— Да… и на террасу тоже.

Музыкальная комната и гостиная выходили на длинную террасу. Уэбстер распахнул настежь и двери между комнатами, расположенные по обе стороны камина. Услышав печальные аккорды, люди повернули головы, а потом один за другим стали переходить в соседнюю комнату. Близнецы, привыкшие выступать перед взрослыми, ни разу не сбились. Стульев было предостаточно. Джентльмены услужливо выдвинули их вперед. Дамы расселись, сбившись в небольшие группки. Онория наблюдала за происходящим, стоя в дверях террасы. Отвлекающий маневр удался! Неожиданно она почувствовала присутствие Девила.

— Гениальная идея.

Онория обернулась: герцог пристально смотрел на нее.

— Что там стряслось? — спросил он.

Интересно, подумала Онория, найдется ли среди присутствующих хоть один человек, не заметивший, как герцогиня дала ей важное поручение? Она готова была поклясться, что Девил в тот момент стоял в дальнем углу гостиной и с кем-то оживленно беседовал.

— Ваша дьявольская лошадь съела пирожные. Миссис Халл не испытывает восторга по этому поводу. Полагаю, она мечтает о том, чтобы пустить вашего скакуна на корм кошкам.

Девил стоял совсем близко, прислонясь плечом к дверному косяку. Его грудь сотрясалась от беззвучного смеха.

— Халли на такое не способна.

— А вы только упомяните о Сулеймане — и сами увидите, как ее рука потянется к тесаку.

Ничего не ответив, Девил обвел взглядом музыкальную комнату.

— Неужели вы сами не играете?

Онория вовремя очнулась от своих раздумий и сумела дать достойный ответ.

— Я играю на клавесине, но не я сестра Толли. Кстати, — продолжала она спокойно, — хочу честно предупредить: вы с вашей матушкой можете устраивать любые заговоры, но я все равно не выйду за вас замуж.

— Может, заключим пари?

От его слов по спине Онории побежали мурашки.

— С таким развратником, как вы? — Она вздернула подбородок и пренебрежительно отмахнулась. — Вы игрок!

— Один из тех, кто редко проигрывает.

По телу Онории прошла дрожь. Ничего не ответив, она надменно повела плечами. Девил тоже молчал, не сводя с нее глаз.

К большой радости Онории, чай удался. Булочки, только что вытащенные из печки, оказались очень вкусными. Близнецы закончили играть, вызвав негромкие, но искренние аплодисменты. Судя по выражению лиц, девочки были чрезвычайно горды тем, что сумели помочь взрослым.

— Завтра мы опять попросим их поиграть, — шепнул ей на ухо Девил.

— Завтра? — беспомощно переспросила Онория.

— На поминках. Так им будет легче пережить похороны.

Оставив ее в задумчивости, он ушел и через несколько минут вернулся с чашкой чая. Только в этот момент Онория почувствовала, что ей просто необходимо подкрепиться. Девил прекрасно понимал ее и вообще вел себя безупречно, знакомя свою избранницу с друзьями семьи. А те и не скрывали особого отношения к мисс Анстрадер-Уэзерби. Все события сегодняшнего дня, умело отдирижированные Девилом и его матерью, свидетельствовали о том, что она — невеста герцога. Эпизод с чаем тоже сыграл свою роль.

Вечер пролетел быстро. Атмосфера за ужином была мрачная: прибывшие и не думали о развлечениях, многие рано ушли в свои комнаты. Дом затих, скорбя о покойном.

Удалившись в свою комнату, Онория облачилась в ночную рубашку, взбила подушку и приказала себе спать, но через пять минут перевернулась на спину и уставилась на балдахин.

Во всем виноваты Девил и его мать. Она старалась не ставить себя в положение невесты, но, к сожалению, безуспешно. И что хуже всего, она идеально подходит для роли будущей герцогини, как и предрекал Девил. Факт, совершенно очевидный для присутствующих. Похоже, ей придется вступить в поединок с самой судьбой.

Онория легла на бок. Ее, Онорию Пруденс Анстрадер-Уэзерби, нельзя заставить сделать что-либо. Но ясно одно: Девил и вдовствующая герцогиня пойдут на все, чтобы соблазнить ее, чтобы она приняла предложение… предложение, которое, в сущности, никто и не делал. Да разве можно такое забыть?! Ведь Девил счел само собой разумеющимся, что она выйдет за него замуж.

Онория поняла, что он невыносимый человек, с первой же минуты их знакомства, когда приняла его за обычного сквайра. Теперь Девил предстал в качестве герцога, и это ощущение удвоилось… даже утроилось. Не говоря уже обо всем остальном — взять хотя бы его голую грудь! — он истинный деспот. Здравомыслящие женщины не выходят замуж за деспотов.

Онория уцепилась за эту красиво звучащую фразу, черпая силы в ее непобедимой логике. Образ Девила тоже очень помогал поверить в правильность принятого решения. Стоило только представить его лицо… и все остальное.

К несчастью, тут была и оборотная сторона медали, ибо мысли о Девиле служили источником беспокойства другого рода. Как Онория ни старалась, она не могла не прийти к выводу, что он, несмотря на сильный характер и привязанность к семье, тем не менее пренебрег своим погибшим кузеном. Отмахнулся от него, спрятался за пустыми фразами судебного вердикта, чтобы без помех наслаждаться жизнью.

Не хотелось в это верить, но Онория слышала собственными ушами: Девил заявил, что Толли убил какой-то бандит или браконьер. И все с ним согласились, в том числе судья, Он глава семьи, чуть ли не царек. Для родственников и для светского общества его слово — закон. Только у нее одной зародились сомнения. Толли убил не бандит и не браконьер.

Зачем бандиту стрелять в безоружного юношу? Бандит приказал бы своей жертве стоять смирно и забрал бы все ценности. А у Толли был тяжелый кошелек — Онория нащупала его в кармане, стягивая сюртук. Может, он был вооружен и со свойственной юности горячностью попытался защититься? Но оружия она не видела; вряд ли пистолет отлетел далеко, когда Толли упал с лошади. Нет, бандиты тут ни при чем.

А браконьер? Но герцог, этот дьявол во плоти, сам исключил такую возможность. Стреляли из пистолета, а не из ружья. Его же собственные слова! Браконьеры не пользуются пистолетами.

Значит, кто-то убил Толли преднамеренно. Онория не знала, когда именно пришла к такому выводу, но сейчас он казался ей неоспоримым.

Она привстала, снова взбила подушку и улеглась на спину, вглядываясь в ночную мглу. Почему это вызывает у нее ярость? Откуда возникло ощущение вовлеченности? Как будто на ней лежит ответственность за то, чтобы правосудие восторжествовало.

Но истинная причина бессонницы была в другом. Онория слышала, какое облегчение прозвучало в голосе Толли, когда бедняга понял, что Девил рядом. Он думал, что обрел защитника. Там, в домике лесника, Девила до глубины души тронуло происходящее. Онория готова была поклясться в этом! Однако его дальнейшее поведение говорит об обратном. Иначе герцог приложил бы все силы, чтобы поймать убийцу. Или его заботы и сострадание — лишь дань приличиям? Неужели этот сильный, волевой человек на поверку окажется слабым и поверхностным?

Онория не могла в это поверить. Да ей и не хотелось. Она закрыла глаза и попыталась уснуть.