Невозможная птица

КАК?

– Он ищет вас, Эмма, – сказал Дэниел пожилой мёртвой официантке за стойкой. – Каждый день он просыпается, идёт обратно к яме и зовёт вас. Я слышал его.

– Вы слышали его?

– Да, мэм.

Долгое время она молча кивала.

– Очень похоже на Генри. Упрямый старый дурак.

– В десяти милях отсюда. Та яма, где следы шин на дороге.

– Я знаю про следы шин, – сказал мальчик.

– Я знаю, где это место, – сказала Эмма. Шаффлборд опять загремел, и мальчик вскинул обе руки в воздух.

– Я выиграл!

Она усмехнулась.

– Кто бы мог подумать!

– Эмма? – сказал Дэниел

– Что?

– Вы не…

– Ох, дорогуша, это было вечность назад. У меня теперь есть своё место. Новая жизнь. Я не какая-нибудь рыба, застрявшая в яме. Я двигаюсь дальше.

Им оставалось так немного, чтобы быть вместе. Все, что было необходимо рыбаку – это чтобы ему дали шанс.

– Кроме того, – сказала она, – эти дороги. Дэниел вопросительно поднял брови.

– Дальнобойщики носятся здесь так, словно им жизнь не дорога. Им плевать на ограничения скорости. Им, видите ли, надо добраться от Орландо до Кейс за один прогон, и они даже не смотрят, есть ли кто-нибудь на дороге. Животные. Пешеходы. Дети. Накачаются наркотиками и несутся как угорелые в своих грузовиках. А ночью тут ещё всякое зверьё.

– Волки, – сказал Дуайт. Мальчик пристально смотрел на него. Он медленно поднял маленький пальчик и нацелился им в Дэниела.

– Москиты, – сказала Эмма, содрогаясь. – Стоит только лету наступить, и эти москиты готовы сожрать тебя заживо. И потом ещё всякие ненормальные. С пушками.

– Незнакомцы, – сказал мальчик. – Конфеты.

– Он имеет в виду: это опасно. Нет, сэр. По этой дороге больше ходить нельзя.

Дэниел перестал есть.

– Это в десяти милях отсюда. Он хочет извиниться перед вами. Я мог бы вас довезти.

Молчание.

– Эмма?

– Мистер, я не знакома с вами с сотворения мира. Откуда мне знать, может, вы увезёте меня в машине Бог знает куда, и никто не будет знать, что со мной сталось. Всякое бывает.

Огромное чувство полного поражения охватило Дэниела, когда он платил по счёту.

– Хуже этой дороги нет в мире, говорю вам. Никакого закона не хватит, чтобы уследить за всеми этими гонщиками. Черт, да у меня столько же шансов, как если бы я легла посередине дороги, чтобы меня раздавили, как опоссума. Нет, сэр. Я лучше как-нибудь внутри, благодарю вас.

Мальчик хихикнул.

– Холодная. Кажется, что асфальт горячий, а он холодный, – он приложил ладонь к щеке.

– Он знает, – Эмма кивнула в сторону мальчика. – Уж он-то знает наверняка. Что ты будешь на обед, Дуайт?

– Мороженое.

– Какое ты предпочитаешь?

– С шоколадной крошкой.

– Ну, как хочешь. У нас его сколько угодно, – она улыбнулась и подмигнула Дэниелу. – У нас есть все мороженое в мире.

Он перегнулся через стойку и увидел под покрытым инеем стеклом один контейнер с мороженым. С шоколадной крошкой.

Один контейнер.

Дэниел шёл к выходу, думая: где-нибудь, где угодно. Джулия может быть в десяти милях от него, и он даже не будет знать об этом. Как он найдёт её? Как? Он может пройти совсем рядом с ней в толпе в парке, и они так и не увидят друг друга. Или, может быть, – эта мысль обожгла его, – может быть, она просто двигается дальше. И ей неважно, как она нужна ему или как он хочет её. Он навечно останется со своим неисполнимым желанием.

Дэниел открыл дверь, затянутую противомоскитной сеткой. Колокольчик над ним звякнул, и он поднял голову, глядя, как тот раскачивается. Шаффлборд загремел, и мальчик торжествующе завопил:

– Я выиграл!

Эмма с ужасом сказала:

– Вы напустили мошек!