Незримое сражение

СЕМЕН ДРАНОВ ДОРОГОЙ МУЖЕСТВА

Над Карпатскими горами витала осень. Ее дыхание ощущалось и в прохладном воздухе, и в терпком аромате соснового леса, так благодатно подействовавшем на уставших бойцов. Ведь от Цуманских лесов на Ровенщине до Карпат партизанский отряд «Победитель» прошел с ожесточенными боями. Преследуемые воинами Советской Армии и партизанами, в страхе и панике гитлеровцы покидали нашу землю. В слепой ярости они прибегали к любым методам, дабы затруднить продвижение советских войск на запад.

Отряд остановился на привал. Запылали костры, каждый занялся своим делом.

После обеда разведчика Николая Струтинского срочно вызвал командир отряда.

— Вы, товарищ Струтинский, завтра поедете в Москву.

Николай от такого неожиданного и радостного сообщения растерялся. Медведев улыбнулся, крепко пожал руку Струтинскому:

— Счастливой дороги и благополучного возвращения!

…По обеим сторонам железнодорожного пути, убегавшего на восток, чернели опустошенные селения. Леса и сады давно сбросили с себя листву и не могли уже укрыть от взора варварские разрушения, нанесенные войной.

Струтинский впервые в своей жизни ехал в Москву. В тылу врага он тайно слушал ее позывные, видел Москву в кино, восхищался мужеством москвичей. Какая она сейчас, в эти октябрьские дни 1944 года?

И вот наконец машина мчит его по широким проспектам и улицам. Сколько в них сурового величия! Сказочной показалась, Красная площадь с ее рубиновыми звездами, мавзолей Владимира Ильича Ленина — святыня, вобравшая в себя океан народной любви. Но вершиной радостного волнения стала минута, когда в большом зале Кремлевского дворца всесоюзный староста, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил. Иванович Калинин вручил ему высокую правительственную награду — орден Ленина.

Родина высоко оценила мужество и отвагу молодого разведчика Николая Струтинского, проявленные им в тылу врага в первые годы Великой Отечественной войны.

Что же совершил бесстрашный патриот?

В оккупированном фашистами городе Ровно улицы почти безлюдные, хмурые. На центральном перекрестке стоит группа фашистов. Мимо них на высокой скорости пронесся серый «адлер» с обер-лейтенантом и солдатом-шофером. Это были Николай Кузнецов, переодетый в форму немецкого офицера, и Николай Струтинский.

На одной из тихих улиц машина остановилась. Ровно в четырнадцать часов, как и предполагали разведчики, появился немецкий генерал в сопровождении чиновника. Фашисты направлялись к дому, увитому пышной зеленью, машина последовала за ними. И вдруг заглох мотор. Под угрозой оказалась вся операция. Что делать?

Вот открылась дверца, из машины вышел подтянутый, спокойный обер-лейтенант, а шофер принялся устранять неполадку. Драгоценное время истекало. Наконец мотор привычно заурчал. Струтинский включил скорость, и машина впритык подъехала к генералу, шедшему размашистыми шагами, Внезапное появление неизвестной машины вызвало у генерала бурю гнева. Лицо его побагровело, он сердито набросился на выскочившего из машины обер-лейтенанта.

— Что за фокусы? Что вам угодно?

Кузнецов мгновенно выхватил из кобуры вальтер, в упор расстрелял генерала и сопровождавшего его чиновника и, быстро сев в машину, скомандовал:

— Жми, Коля!

Машина на предельной скорости умчалась в объятия зеленого леса.

Двумя палачами стало меньше на поруганной земле.

…Их было четверо: Николай Иванович Кузнецов, Ян Каминский и Мечислав Стефанский — в форме немецких офицеров, а Николай Струтинский — в форме солдата рейха. Днем они подъехали на машине к особняку генералу фон Ильгена, командующего карательными войсками на Украине. На посту стоял часовой. Кузнецов спросил у него по-немецки:

— Дома ли генерал?

Часовой выпучил глаза на офицера и виновато ответил по-русски:

— Простите, не понимаю.

Часовой оказался из бывших военнопленных. Спасая свою шкуру, он переметнулся на службу к гитлеровцам. Вместе с ним тут и его земляк, который стал денщиком у генерала.

— Мы партизаны. Вы можете искупить свою вину перед Родиной, если поможете нам похитить генерала фон Ильгена. В противном случае, мы вас расстреляем на месте!

Долго убеждать перебежчиков не пришлось, они поклялись, что помогут партизанам и с ними вместе уйдут в лес.

К особняку подкатил роскошный «мерседес» черного цвета. Из него вышел широкоплечий генерал-майор фон Ильген. Он сделал жест рукой — и машина удалилась. В доме генерал неожиданно встретил рядового солдата и, возмущенный, раскричался:

— Как ты посмел появиться здесь?

В этот момент на пороге показался гауптман. Его появление в сопровождении двух офицеров еще больше возмутило Ильгена.

— А это что? Кто вас сюда впустил? — от негодования его лицо исказилось.

Взяв под козырек, Кузнецов спокойно и властно произнес:

— Вы, генерал, арестованы!

— Чей это приказ? — недоумевал немец, все еще не разобравшись, что происходит в его обители.

— Фюрера! — отчеканил Кузнецов.

На какой-то миг генерал растерялся, и этим замешательством немедленно воспользовались партизаны.

Струтинский сшиб генерала с ног, Кузнецов схватил его за руки, на помощь пришли Стефанский и Каминский, они связали Ильгену руки, заткнули рот кляпом. Захватив документы, Ильгена вывели на улицу. И тут произошло невероятное: резким движением генерал вырвал из петли руки, вытолкал изо рта кляп и истерически завопил:

— Помогите!

Положение партизан стало критическим. Но они не растерялись, вновь набросились на генерала. Фон Ильген жестоко сопротивлялся, сильно ударил ногой в живот Каминского, до кости прокусил руку Струтинскому. Его связали. Однако к месту происшествия прибежали три офицера, оказавшихся вблизи генеральского особняка.

— Что здесь происходит? — потребовали они объяснения у гауптмана.

Успев прикрыть мундиром лицо генерала, чтобы его не узнали подбежавшие офицеры, Кузнецов спокойно ответил:

— Я офицер СД. Мы задержали красного бандита, переодетого в форму немецкого генерала. Преступника сейчас доставим в гестапо. — И, чтобы придать своим словам большую правдоподобность, Кузнецов предъявил гестаповский жетон.

Офицеры осыпали проклятиями «красного преступника» и разошлись. Лучшего исхода и желать нельзя!

Связанного Ильгена втолкнули в «адлер». На переднем и заднем сидениях разместились Кузнецов, Стефанский, денщик и часовой. За неимением места Каминскому пришлось залезть в багажник. Перегруженную до отказа машину Струтинский на большой скорости повел к окраине города.

Боевые эпизоды… Их на счету Николая Струтинского немало. В многострадальном городе Ровно под руководством Кузнецова Струтинский и другие разведчики совершили ряд смелых актов народного возмездия над гитлеровскими палачами Даргелем, Функе, Гителем, Кнуттом., И сколько при этом проявлено самоотверженности, мужества и отваги!

В 1944 году Николая Владимировича направили на оперативную работу в только что сформированное транспортное отделение МГБ для борьбы против диверсантов на железнодорожном транспорте.

Гитлеровская разведка повсюду засылала своих агентов. Они вместе с бандеровцами пускали под откос поезда, взрывали, поджигали станции, склады, убивали партийных и советских работников, активистов.

Николай Струтинский, будучи начальником отделения, руководил борьбой с невидимым врагом. Опять начались бессонные ночи, бесконечные выезды на места происшествий. Он в своей трудной и опасной работе опирался на честных людей, активистов. Однажды от местного крестьянина он узнал, что небольшая банда скрывается в лесу и оттуда совершает варварские набеги на села, железнодорожные станции, расправляется с теми, кто активно выступал против оккупантов, помогал восстанавливать Советскую власть в освобожденном крае.

Оперативную группу возглавил Николай Струтинский. На рассвете чекисты окружили лесной участок, где, по словам крестьянина, находилась банда. Схрон был тщательно замаскирован, но его все же удалось обнаружить. Струтинский громко обратился к укрывшимся там бандитам:

— Сдавайтесь! Мы вам гарантируем жизнь!

В ответ раздались выстрелы. Прошипев в воздухе, разорвалась граната, другая…

— Приказываю в последний раз: сдавайтесь! — предупредил Струтинский.

И снова последовали выстрелы. Тогда чекисты метнули по схрону гранаты. Отстреливаясь, бандиты стали разбегаться. Несколько человек удалось взять живыми. У одного из них изъяли карту, на которой некоторые железнодорожные станции были обведены красными кружочками. Когда Струтинский спросил владельца карты, что означают эти кружочки, он неохотно открыл секрет:

— Нам приказали их взорвать.

— Кто приказал?

Тот низко опустил голову:

— Не знаю.

— Эх ты, вояка! За что же ты воюешь?

— Меня заставляют, — признался бандеровец. — Иначе, сказали, убьют.

Карта с кружочками и признание бандита пригодились Струтинскому. Враг был хитер, коварен, прибегал к различным уловкам. Нашептывая обывателям, что, мол, вот эта станция будет взорвана, диверсанты на самом деле готовили диверсию в другом месте. Таким образом они пытались отвлечь внимание чекистов, направить их по ложному пути. Но Струтинский разгадывал истинные замыслы врага.

Вот он, вопреки ожиданиям бандитов, скрытно сосредоточил силы не в том месте, где, по слухам, собирались взорвать станцию, а на важном железнодорожном узле. А чтобы настороженные вражеские агенты не разгадали его замысла, в район предполагаемого взрыва для видимости направили несколько оперативных работников. Военная хитрость, не раз применявшаяся Николаем Владимировичем в тылу врага, дала и на сей раз положительные результаты. Диверсия была вовремя предотвращена.

…На счету Николая Струтинского не одна рискованная операция по борьбе с коварным врагом. Не раз его подстерегала вражеская пуля, не раз ему угрожали расправой. Но не такой характер у него. Он смело шел навстречу опасностям, сознавая, что делает это во имя своего народа, Родины, которую он стал защищать в первый же год войны. Тогда, в 1941 году, не имея никакого опыта, он возглавил группу народных мстителей. В нее вошли его отец Владимир Степанович, мать Марфа Ильинична, братья — Георгий, Ростислав и Василий, несколько бежавших из плена бойцов. «Семейный» партизанский отряд наносил чувствительные удары по захватчикам и их приспешникам — украинским буржуазным националистам. И уже зрелым командиром Струтинский и его боевая группа вошли в состав партизанского отряда под командованием Д. Н. Медведева. О героической семье Струтинских тепло писал после войны Д. Н. Медведев в своей документальной повести «Сильные духом»: «Я много думал о семье Струтинских. Вот она, наша сила! Семья, от мала до велика поднявшаяся на борьбу с врагом! Такой народ невозможно победить».

В этих словах боевого командира не только дань мужеству, а и утверждение замечательных черт характера советского человека.

Прошли годы. Чертополохом заросли бандитские тропы. Поднялись из руин города и села. Расцвел и родной край Струтинских. Да и сам Николай Владимирович возмужал, обогатился профессиональным опытом. Почти все послевоенные годы он отдал трудной профессии чекиста. И в эти мирные дни, как и в годы войны, Струтинский всегда на боевом посту.

…Недавно я зашел к Николаю Владимировичу Струтинскому и застал его за разбором дневной почты. Ему пишут с разных уголков страны рабочие и школьники, студенты и колхозники, воины Советской Армии и ученые.

В каждом письме горячие слова благодарности за совершенные им подвиги в годы Великой Отечественной войны. Вот одно из таких писем. Пишут учащиеся профтехучилища города Куйбышева: «Дорогой Николай Владимирович! Память о Ваших подвигах достойна благоговейного преклонения и бережного хранения, а сила Вашего духа, выдержка, бесстрашие, героизм, любовь к людям заслуживают подражания.

Мы уже сегодня знаем: когда подрастем и выйдем на самостоятельный жизненный путь, нам предстоит принять от Вас эстафету и, если потребуется, так же самоотверженно отстаивать честь, свободу и независимость нашей Родины».

А вот письмо от комсомольцев из города Тюмени:

Я беседую с Николаем Владимировичем, смотрю на его посеребрившиеся виски и подкравшиеся к глазам морщинки и думаю: как хорошо, что он унаследовал от чекистов-дзержинцев замечательные качества, присущие людям бесстрашной профессии.

Именно о них, героях невидимого фронта, Струтинский рассказал в своих документальных повестях. Но и сегодня не исчерпались его творческие замыслы. Его волнует необычная судьба ученого-коммуниста Николая Максимовича Остафова, проявившего бесстрашие в борьбе с врагом. А сколько еще не сказано о боевом друге, смелом соколе, разведчике Николае Ивановиче Кузнецове…

Пять лет он отдал поискам останков героя. Именно ему доверили возглавить поисковую группу, от которой ждали ответа: где, когда и при каких обстоятельствах погиб Герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов?

Прямо скажем, нелегкое задание. Ведь пятнадцать лет обстоятельства гибели разведчика оставались загадочными…

О годах настойчивых поисков Струтинский и теперь рассказывает с волнением. Ему и группе товарищей пришлось побывать во многих селах и на хуторах Волыни и Ровенщины, подолгу беседовать с местными жителями, следовать по пути Кузнецова в последние дни его боевой деятельности, изучить большое количество архивных документов гестапо, проявить выдержку, находчивость, чтобы достоверно установить обстоятельства гибели Кузнецова.

— Мне хочется, чтобы молодежь знала о нем больше, — говорит Николай Владимирович. — Какую короткую, но неповторимо яркую жизнь прожил этот советский богатырь! Мне приятно сознавать, что в тяжелые годы испытаний я был рядом с ним.