Ни шанса на сомнения (СИ)

Глава 25

Разгорающийся костер всполохами языков освещает пустынный пляж, выхватывая из тьмы силуэт обветшавшего навеса с видавшими виды обшарпанными деревянными лежаками.

Взгляду открылась, убегающая в неизвестность бескрайняя водная гладь, над которой клубилась легкая пелена тумана.

— Такое ощущение, что мы на острове, с которого произвели экстренную эвакуацию… — встаю рядом с бочкой вытягивая над огнем ладони.

— Сейчас поищу что-нибудь, на что можно посадить задницу. Не скучай! — Рыжий ныряет в темноту, оставляя меня одну. Мне хочется скорее разуться и хотя бы помочить ноги, ощутить, как набежавшая волна вымывает из-под них песок. Но густая южная тьма, и незнание особенностей морского дна удерживают на месте.

По приближающемуся свету я вижу возвращающийся силуэт Линца, с волочащимися позади него пластмассовыми спасательными кругами.

— Вот, — укладывает две штуки друг на друга, — это будет твое тронное место, — а это, — проводит точно такую же манипуляцию, — мое. — Давай пропустим по стаканчику, да съедим наконец, раздражитель спокойствия, — оглядывается в поисках пакета с шаурмой. — Где там наше зелено-вино? — вытащив бутылку из рюкзака, смешно ее гладит и прижимает к груди. — Подержи, — протягивает мне, и сосредоточенно роется в многочисленных карманах.

Достает перочинный нож, с усилием отгибает штопор. Я с любопытством, наблюдаю, как распустив на горлышке пластиковый колпак, он ввинчивает в пробку открывашку, удерживая ладонью пузатую бутыль, дергает…и вынимает пустой штопор.

— Ах ты хреновая кочерыжка! — ввинчивает, и дергает еще раз, с прежним результатом. И еще…

— Кина не будет? — подкалываю Линца, разглядывающего над бочкой результаты своих усилий.

Закинув в рот, пригоршню чипсов, передаю ему пачку. Театрально размяв шею, забираю бутылку и штопор. Переворачиваю бутылку пятнадцать раз по кругу кверху ногами. Ставлю на землю. Зажимаю между ног. Складываю штопор в нож, и проталкиваю рукояткой сечения пробку в бутылку.

— Вуаля, — запыхавшись, победно развожу руки в стороны. — Учись!

— Фике, да ты крута! — присвистывает. — Ты сейчас меня, как мужика по стенке размазала. Где ты этому научилась?

Забираю у него чипсы, сажусь на свой трон.

— Если честно, я это проделывала в первый раз. В инете случайно увидела, и вот, вспомнила.

Виктор разливает по одноразовым стаканчикам красное вино, протягивает мне. Присаживается рядом, скрестив ноги.

— За нас! — чокнувшись, выпивает залпом. — Уй-йй-яя! — зажмурившись, мелко крутит головой. — Кислятина редкостная!

Подаю ему шаурму, он откусывает огромный шмоток и с аппетитом жует, закрывая глаза. Я выпиваю свой стакан даже не поморщившись.

— А мне понравилось, — терпкий вкус, с легким карамельным оттенком и небольшой горчинкой, взрывает рецепторы и разносит по желудку приятное тепло. Подставляю стакан за добавкой.

— За что выпьем? — разливает еще.

— А давай за теорию относительности! — Виктор смотрит на меня заинтригованно, с легкой усмешкой. — Сейчас! — устраиваясь поудобнее, свешиваю задницу в дырку и начинаю умничать. — Один мудрый еврей Моисей сказал: «Самое главное находиться там!» — указываю рукой на небо. — Другой мудрый еврей Соломон сказал: «Самое главное — здесь», — стучу указательным пальцем по голове. — Третий мудрый еврей Иисус Христос изрек: «Самое главное — здесь», — кладу руку на сердце. — Четвертый мудрый еврей Карл Маркс сказал: «Самое главное — тут», — распрямившись, глажу живот. — Пятый мудрый еврей Зигмунд Фрейд, произнес: «Самое главное — там», тычу пальцем в пах. — На что шестой мудрый еврей Альберт Эйнштейн констатировал: «Нет, ребята, все в этом мире относительно!» За теорию относительности! — чокаюсь и выпиваю до дна.

— Эта было сильно! — аплодирует мне, на что я, шутовски кланяюсь. — Закусывай! — достает из рюкзака сырную и колбасную нарезки, мандарины, бутылку воды и пачку с копчеными колбасками. Нанизывает колбаски на обструганные ножом палки, и встает, чтобы пожарить над костром.

— Откуда в твоем арсенале такой философский тост?

— Ой, за что мы только с подругами не пили… — небрежно отмахиваюсь, и тут же осекаюсь. — По молодости…

— А сейчас дружите?

— Дружим…но собраться вместе получается редко…у всех свои заботы.

— Пять минут и будут готовы, — разместив по диагонали на кромке бочке нехитрые шампура, протыкает колбаски ножом

Мандарины…Мандарины, блин… Воровато лезу рукой к ним в пакет и дырявлю пальцем кожуру на подбрюшье. Наверное, у меня сейчас лицо, как у блаженной дурочки, надеюсь, что в темноте не видно. Кайф…ну какой же кайф…

— Вить? — лениво жую кусочек сыра. Мне уже очень даже хорошо. Звезды над головой, разбросанные, как капли росы на паутине. Влажный ветерок, ласково играющий моими волосами. Шелест волн, мерно бьющихся о берег. Лепота.

— Что? — роется в телефоне и включает дурацкую песенку Лисы Алисы и кота Базилио. — Мадам, позвольте, — протягивает мне руку, выдергивает с трона и начинает дурачиться, кружа в разные стороны. — Какое небо голубое… — прижимается щекой к щеке, и энергично двигает вперед-назад нашими сцепленными в кистях руками, как поршнем.

Я хохочу и визжу, когда он резко подхватив меня, так что ноги по инерции взметнулись вверх, делает пол — оборота вокруг своей оси, и ставит на землю. А потом, одним движением сграбастывает с бочки шампура и начинает ими дирижировать с двух рук. Он ржет, когда я выхватываю у него один, и приняв стойку, начинаю наступать, делая выпады, как фехтовании.

— Защищайся!

— Твоя взяла, — будто сдаваясь, примирительно поднимает руки. — Попробуешь?

— А чего тут пробовать? — рву зубами кусок и дышу, как собачка. — Аааа, черт, как горячо!

Рыжий в шутку дует на мою сосиску и подает воду.

— Обожглась?

— Нормально, — запив, продолжаю жевать благоухающую костром колбаску. — Мне кажется, дай мне сейчас, как лошади, кусок черного хлеб с солью, мне бы и он показался божественным. Нет у тебя ощущения, что все усилило вкус? Вино стало пьянее, мясо — мяснее, сыр- сырее, — доев свой шампур, удовлетворенно вскидываю вверх руки и тянусь. — Мы купаться — то будем?

— Обязательно, — вытирает губы салфеткой. — Еще будешь?

— Половинку, пожалуй.

— Я про вино!

— Ах ты! — замахиваюсь, на него пустым шампуром. — Наливай!

Забирает у меня палку, подливает вино. Снова нанизав колбаски ставит на бочку жарить.

— Вить, а какое твое любимое блюдо?

— Я всеяден и некапризен. Ну кроме перловой каши.

Растягивается на разложенных теперь друг за другом кругах, для устойчивости опираясь на землю согнутой ногой, укладывает голову мне на колени.

— Ты посмотри на это небо, посмотри на звезды… — напевает, раскинув руки в стороны и задрав лицо вверх…

— Ее разве кто-нибудь просто так ест?

— Поверь мне, определенная часть мужского населения, вынуждена это хавать…посмотри на это море… — повышает громкость.

— Ты про армию что ли?

— И не только… ты видишь это все в последний раз… — орет в голос, и я ржу.

— И все же. Ну что-то же есть любимое, — тихонько перебираю волосы у него на лбу, рассматривая. Мелкие морщинки вокруг глаз, кружу по ним пальцами, провожу указательным по переносице, оглаживаю брови. Линц закрывает глаза. Мне отчаянно хочется коснуться его губ, почувствовать их теплоту, но взъерошив мягкую щетину, я спешу убрать ладонь, ощутив еле уловимый поцелуй на запястье, пойманной им руки.

— Я вообще люблю пожрать. Много и вкусно. Еда — одна из радостей жизни. Искренне не понимаю тех, кто лишает себя такого удовольствия.

Да…всем мужикам лишь бы пожрать.

— Держи! — вскочив с места, отдает мне аппетитно шкварчащую колбаску. — Расскажи про свой самый безрассудный поступок.

Наклонив голову вбок, потирает бороду и смотрит на меня с интересом.

— Выуживаешь у пьяной девушки компрометирующие сведения? — запрокидываю голову к небу, упираясь руками позади себя. — Ну ладно…слушай. На первом курсе института я переспала с парнем, спустя два часа после знакомства, — признаваться в своем грехопадении, мне почему-то было не стыдно.

— Где?

— Что где?

— Переспала где…прям в институте?

— Да нет, конечно! Мы ездили на турбазу…там все и случилось. Он был с последнего курса. Знаешь, как первокурсницам льстит вниманием взрослых парней, — делаю пальцами кавычки. — А тут вино, гитара, влюбленные взгляды, осень, листья… Нежный шепот…и секс в машине.

— Только не говори, что это был Лепрекон…

— Это был не Лепрекон, — встаю рядом с Линцем. — Парень оказался, не из нашего универа, слава Богу. Приехал с друзьями поразвлечься, и напоролся на меня. Ему хотелось потрахаться, мне — почувствовать взрослую жизнь…одним словом, сложилось.

— И что было дальше?

— Да ничего. Продолжили пить, а когда уже начались безудержные оргии, я утащила Валю спать, потому что этот поганец начал подкатывать и к ней… С утра выяснилось, что была драка, и мой любвеобильный поклонник ночью отчалил. А ты?

Доев колбаску ковыряю палкой в бочке, наблюдая за россыпями искр, взмывающих в черное небо

— Что я? Про мой первый опыт, ты и так уже знаешь, — расправляя плечи, потянулся. — Но я не сдался…В институте, особенно на первом курсе, я был вечно голодный и не пропускал не одной пьянки в общаге. Там, все шло по накатанной — выпили, закусили, чем Бог послал, излили родственной душе печали и радости, поржали, разбрелись по комнатам, потрахались. Под утро разлепив глаза, благодарно целуешь прекрасную нимфу, собираешь манатки, и сматываешься досыпать к себе на продавленную кровать.

— Фу, никакой романтики!

— Это одна из сторон студенческой жизни, — разводит руками. — И да, ты права романтикой там почти не пахло. Был азарт, развести девчонку на секс, гормоны-то шалили.

— Соблазнял, значит?

— Всем, чем только мог! — хвастливо задирает подбородок. — Но, соблазнить, Фике, можно только того, кто хочет, но сопротивляется, своему желанию, — глядя в глаза, осторожно заправляет мне за ухо развивающуюся от ветра прядку. — Разбитых сердец и слез сожаления, если ты об этом, никогда не было. Потому что выбор всегда оставался за ней.

Чертовщина какая-то… Чем дольше смотрю в его глаза, тем слабее себя чувствую. Слабеют воля, разум, мозги превращаются в клубничный студень. Виктор мгновенно улавливает эти изменения, и из его телефона раздается песня Антонова про море.

— Потанцуем?

Одной рукой он обнимает меня за талию, второй зарываясь в волосы на макушке, укладывает головой на свою грудь. Я чувствую стук его сердца, горячее дыхание обжигает ухо. Он трется бородой о мой висок. Мы не танцуем, а стоим прижавшись друг к другу, под треск костра, шум волн и музыку.

— Мне здесь нравится, — нарушаю молчание.

— Мне тоже, — чуть хрипло произносит, перебирая мои распущенные волосы. — Ну что, теперь пошли купаться, отстраняется, когда заканчивается песня.

В считанные секунды снимает с себя одежду. Я стою растерявшись, почему-то стесняясь раздеться.

— Ты чего? — растирая предплечья, смотрит на меня.

— Купальника нет…

— Какой купальник, Фике? — хватается за резинку боксеров, провокационно оголяя задницу — Так уж и быть не голышом, — возвращает трусы обратно.

Стягиваю джинсы и футболку, при этом сама осознаю, что кошусь на его выпирающий гульфик. Подсматриваю исподтишка, пытаясь скрыть интерес.

— Все, я отвернулся, — разворачивается ко мне спиной. — И вообще ушел… — слышу удаляющиеся шаги и всплеск. — Ух…хорошо! Иди скорее, вода- космос!

Добавляю к своей кучке еще и лифчик. Прикрываясь руками бегу в воду, рассекаю черную толщу и ощутив, набежавшие на тело мелкие волны останавливаюсь по пояс. Прохлада впивается в кожу миллионом иголочек. Стою на месте, привыкаю, обхватив себя за плечи.

— Заходи скорее, а то замерзнешь, — слышу близко его голос, и чувствую, как тянет за руку на глубину. — Ты же умеешь плавать?

— Ай, ай…холодно Я сама! — визжу, когда Линц подхватив меня начинает кружить по воде. Хотя вода — совершенно точно прохладная, становится жарко от его взгляда, который он пытается удержать на моем лице. Мне почему-то смешно. Вот я слегка пьяненькая, с голой грудью и затвердевшими сосками, хоть и не видно не зги, на руках у мужчины, который еще совсем недавно говорил, что хочет меня, а сейчас проявляет чудеса выдержки и самообладания. Никаких поползновений — ни на тело, ни на честь. Просто дурачится со мной в воде, как Нептун.

— Прикинь, выходим мы такие на берег, а все наши вещи свиснули, — махая руками поднимаю брызги.

— Ну я — то ладно…мужик в трусах, кого этим удивишь? Сойду за штангиста — минималиста. В полиции поржут и посочувствуют. А вот ты…выйти в люди в прозрачных кружевных трусиках, это надо обладать недюжей смелостью…

Закрываю глаза, откидываю голову в воду.

— Божечки, как же хорошо!

— Да, хорошо, — хрипло повторяет, перебирая одной рукой мои расплывшиеся волосы. Врезается пальцами в затылок, приподнимает и присаживает разведя мои ноги себе на бедра. Одурманенная этой близостью, сама тянусь к его губам, сжимая руки на его шее. Осторожно веду языком по влажным трещинкам. Хочу, чтобы хоть как-то отреагировал. Он же как будто специально замер, ожидая от меня продолжения «банкета». И только лишь его тяжелое дыхание говорит о том, что он вовсе не нерушимая скала. Начинаю посасывать его губу и, сама не знаю зачем, чуть прикусываю ее. И только осознав, что сделала, резко отрываюсь. Наверное, если бы я не увидела легкую улыбку на лице Линца, я бы струсила, вырвалась и сбежала. А так, это как призыв к действию — мол, пожалуйста, я весь в твоем распоряжении. Пользуйся. Мы оба синхронно тянемся друг к другу губами. Закрываю глаза, чувствую, как Рыжий впивается в мой рот. Скользит языком мне навстречу. В крови бушует пламя, пронизывающая дрожь покалывает кожу тысячами невидимых иголочек от легкого трения наших тел. Я чувствую упирающееся в меня снизу возбуждение, скрещиваю за его спиной ноги, и откинув голову назад подставляю шею для поцелуев. Опалив горячим языком между грудей, он подтягивает меня по себе выше, поочередно обводит языком соски, прикусывает, втягивает вызывая хриплый стон. Открыв глаза, вижу его жадный взгляд, мечущийся по моему лицу.

— Не надо. Ничего не говори. Сама знаю, что я дура, — почти неразборчиво бормочу, утыкаясь ему в плечо.

— Я тебе комплимент хотел сделать. Нельзя?

— Нет.

— Ну нет, так нет, — усмехается, снова кружа меня на воде. — Ты замерзла?

— Есть чуть-чуть. А что сказать хотел?

— Тогда на выход. Что у тебя очень красивая грудь.

Опустив меня на холодный ракушечник, Рыжий унесся вперед, и вернувшись набросил мне на плечи махровое полотенце, предусмотрительно прихваченное из номера.

— Скидывай мокрые труселя и надевай сухую одежду!

Зайдя за бочку, как за ширму я так и сделала, пока Линц тоже переодевался.

Я думала, что мы собираемся уходить. Но нет. Вытащив из рюкзака, пачку с зефиром Линц начал его жарить на костре.

Так под негромкую музыку, потрескивание углей мы допили вино и доели запасы. Все-таки Витька молодец, отметила про себя, купил всего по чуть-чуть. Мы наелись, но в то же время тяжести не чувствовалось.

Проделав, почему-то не показавшийся сложным путь по скалистой местности обратно, мы снова оказались на территории санатория. Иллюминация, по прежнему освещала дорожки и аллеи, только народа на улице практически не было. Накинув нам на плечи полотенце и приобняв за талию, Линц нашептывал мне на ухо дурацкие глупости. О том, что его безумно возбуждает осознание того, что я иду с ним без белья. И он чувствует себя мальчишкой и все время хочет проверить, правда ли у меня стоят соски, или это только его воображение рисует ему такие эротичные картинки

— Ну тогда мне интересно, я не тесно ли тебе от таких мыслей в штанах? — подковыривая в ответ, насмешливо стреляю глазами ему в пах.

— Даже не сомневайся, — хватая мою руку, ведет по своему животу вниз. — Если ты сейчас дотронешься до меня там, пара поглаживаний, и я кончу, как подросток.

— Ааа! — пишу я, сопротивляясь. — Пошляк!

Мило препираясь, мы прошли пункт охраны. Доехали до гостиницы на такси, где я уснула уткнувшись носом в теплое плечо. Быстренько смотавшись в душ первой и ополоснувшись, я призывно развесила на держателе для полотенец свои мокрые маленькие трусики. По моему коварному замыслу, увидев кружевной лоскуток, бордового цвета, вся его кровь должна была прилить к той части тела, которая с его слов, так и не получила разрядки, и наплевав на твердость духа и силу воли, он должен был бы прийти в мою постель… и немножко поломавшись для приличия, я бы уступила его напору.

Вот что взять с пьяной дуры и ее больной фантазии?

Уснуть никак не получается. Кручусь в постели, переворачиваюсь с бока на бок. Кровать огромная, холодная и твердая, еще и подушки совершенно плоские. Интересно, удобно там Линцу на диване? Спит уже, или точно так же, как и я мается.

Мог бы вообще-то просто лечь с другой стороны кровати. Мы бы за ночь, наверное, даже и на докатились бы друг до друга.

Ой, да кому я вру…сама бы подползла под бочок, если бы пришел…