ГЛАВА 28

Они уходили со сцены под несмолкающий шум аплодисментов.

— Отлично сработано, ребята, — лаконично проронил Джо, когда группа собралась в его артистической уборной.

Ричи доставал из ведерка со льдом запотевшие бутылки пива.

— Помню, приходилось играть в местах, где за весь вечер только и зарабатывал, что на пиво, — усмехнулся Аллен Ли.

— Ты хотел сказать — на молоко, — добродушно поддел его Дэйв. — До пива ты тогда, пожалуй, еще не дорос.

— Сегодня у нас и в самом деле получилось лучше, а? — повернулся к брату Ричи.

Джо кивнул. Ему было ясно: все дело в том, что он просто несколько отошел от последнего разговора со Стиви. Ничего, придет время, и все их размолвки разрешатся сами собой, нужно только запастись терпением.

— Передай-ка мне бутылочку, Рич.

Раздался стук в дверь.

— Ради Бога, дайте же нам отдохнуть, — со смехом прокричал Ричи.

— Это охрана. Сообщение для мистера Девлина.

В комнате наступила тишина.

— Вам необходимо срочно позвонить домой, — послышалось из-за двери.

Оба брата вскочили на ноги; взгляды их встретились. Остальные молча направились к выходу.

Трясущимися пальцами Джо набрал номер. Трубку сняла Стиви.

— С тобой все в порядке? — с тревогой спросил он. — А как Элизабет?

— У нас все нормально, Джо, но около часа назад из Парксайда позвонила мать Кэти. С ней говорила Эллен. У Кэти резкое ухудшение. Миссис Хэррисон хочет, чтобы ты приехал как можно быстрее. Врачи считают, что завтрашний день Кэти вряд ли переживет.

— Передай, что я вылетаю первым утренним рейсом.

— Непременно.


Братья проговорили всю ночь. С первыми лучами рассвета Джо был в аэропорту.

Стиви встретила его в Атланте двумя часами позже. По дороге до Парксайда супруги не обменялись и десятком фраз.

Лечебница еще только пробуждалась, служители двигались, как сонные мухи.

— Тебе здесь все покажется странным, — заметил Джо.

Стиви хотелось ободрить его, сказать, что она понимает, как ему тяжело, что главное сейчас не их неурядицы, а Кэти и ее мать. Но когда они вошли в вестибюль, вместо этого она проговорила:

— Я подожду тебя здесь. Подъедут Эллен с Чарли, и я отправлюсь домой к малышке.

Пройдя до боли знакомым коридором, Джо открыл дверь палаты и замер на пороге. В кресле у постели Кэти в неудобной позе спала ее мать Франсис Хэррисон. Горестные морщины прежде времени состарили ее когда-то привлекательное лицо. Джо перевел взгляд на кровать: если бы не лежавшая поверх простыни тонкая рука, могло бы показаться, что в постели никого нет. Шевельнувшись, миссис Хэррисон открыла глаза.

— Джо, я и не слышала, как ты вошел.

— Я только прилетел, Франсис.

Она выпрямилась в кресле.

— Спасибо, что добрался так быстро.

После аварии они почти не разговаривали друг с другом, разве что о Кэти или о новых процедурах.

— Как она? — спросил Джо, указав глазами на кровать.

— Ночь прошла очень тяжело, Джо. Легкие почти не работают. Это… Ей совсем плохо. Не знаю, то ли надеяться на облегчение, то ли молиться, чтобы все ее страдания побыстрее закончились. — В других устах это прозвучало бы жестоко, но Франсис Хэррисон жила одной мукой с дочерью. — Сколько лет миновало, а, Джо?

— Да, Франсис. — Джо знал, что она имеет в виду. Он подошел к окну. Стояла осень, но только" по календарю. — Я много раз собирался позвонить, Франсис, сказать, что очень сожалею обо всем.

— А я избегала тебя, не так ли?

— Люди делают то, что велит им сердце. — Джо пожал плечами.

— Не очень-то я прислушивалась к своему, — призналась она. — Мне так хотелось видеть, как ты корчишься от боли и угрызений совести, что я не думала ни о чем ином. Это ужасно, Джо, ужасно! Во мне не осталось обычной человеческой порядочности. Я же знала, что ты невиновен в аварии. Какие надежды я возлагала на вашу начавшуюся семейную жизнь! Мне казалось, что моя девочка нашла наконец свою судьбу. Но она была больна, Джо, и ей становилось все хуже и хуже. И когда врачи сказали, что улучшения ждать не приходится, мне понадобилось свалить эту вину на кого-то. Так я выбрала тебя.

— Франсис, не стоит…

— Нет, позволь мне закончить. Ты был добр к Кэти, я знаю это. Но потом у нее начались припадки, паранойя, а я никак не могла осознать, что мое единственное дитя обречено, и я слушала ее и верила ей, закрывая глаза на правду. Потом пошли эти статьи в газетах о тебе и о Кэти, о вашем разводе. Казалось бы, у меня появился лишний повод ненавидеть тебя. Но получилось наоборот — каким-то образом я вдруг поставила себя на твое место, и тогда…

— Франсис…

— Нет-нет, все в порядке, Джо. Я знаю, как ты заботился о Кэти, хотя никогда и не любил ее, да и она, по-видимому, тебя тоже. Наверное, она любила не тебя, а твоего героя, парня из твоих песен. — Наступила долгая пауза. — Теперь у тебя ребенок.

— Да, — едва слышно выдохнул Джо.

— Ты счастлив?

— Да.

— Это хорошо, Джо. — Франсис смолкла. — Прости, ты не будешь против, если я выпью чашечку кофе? Может, вместе?

— Спасибо. Я посижу с Кэти.

Кивнув, мать вышла из палаты.

Вместе с Франсис Джо просидел у постели своей первой жены еще двенадцать часов — до той минуты, когда Кэти тихо и незаметно покинула их навсегда.


— Он мог хотя бы позвонить и спросить про дочь, — с раздражением бросила Стиви, сидя вместе с Эллен на крыльце дома. Смеющаяся Элизабет беззаботно ползала по коленям матери.

— По-моему, так оно и было, — невозмутимо ответила Эллен. — Звонил вчера, звонил позавчера. Я уверена, что позвонит и сегодня.

— Хочу налить еще чаю со льдом. Принести? — Стиви поднялась, передав девочку Эллен.

— Нет, спасибо.

Конечно, он звонил, рассуждала про себя так и не забывшая обиду Стиви на пути в кухню, но все равно он не должен был Бог знает где шляться в ту ночь. И уж во всяком случае ему следовало рассказать обо всем мне.

Приехав на похороны Кэти, Джо прожил дома несколько дней, в течение которых был подчеркнуто внимателен и ласков со Стиви, однако напряженность, возникшая в отношениях супругов после интервью Беверли Симмонс, так окончательно и не исчезла.

— В доме все-таки не такая жара. — Со стаканом ледяного чая в руке вернулась Стиви.

— Ну еще бы, — согласилась Эллен, играя с малышкой, — кондиционер — величайшее изобретение нашего времени. Стиви, — сказала она после паузы, — я не хочу лезть в чужие секреты, но…

— В этом тебе нет равных, мам, — бодро произнесла вышедшая на крыльцо Конни.

— Оставь, пожалуйста! Тебе что, нечем сегодня заняться? — с улыбкой спросила Эллен младшую дочь.

— Нет, ма. — Конни уселась на ступеньках между матерью и Стиви.

— Сходила бы к кому-нибудь из друзей, — заметила Эллен со значением в голосе, как говорила с детьми тогда, когда хотела дать им понять, что сейчас ей нужно с глазу на глаз побеседовать с другим своим чадом.

— Неплохая мысль. — Конни поднялась. — Поосторожнее с ней, Стиви! Мы-то уж привыкли быть всегда начеку.

— Вот наказание, Господи, — шутливо пожаловалась Эллен. — Рожаешь детей, воспитываешь их, кормишь-поишь, покупаешь машины, а в результате имеешь дело с зазнайками, которые считают, что уже могут поучать родную мать. — Она рассмеялась. — А почему бы и нет? Они и в самом деле знают, как получить от родителей все, что им требуется.

— Ох, Стиви, я на твоем месте уносила бы ноги, — напоследок бросила Конни, наклонившись, чтобы обнять мать. — Привет всем! Буду позже.

Эллен подмигнула Стиви, ласково поглаживая головку внучки.

— Знаешь, а Конни права. — Лицо ее стало серьезным. — Что у вас происходит с Джо? Ведь долго так продолжаться не может.

— Видишь ли, Эллен, — Стиви смотрела на расстилавшийся перед ней широкий зеленый газон, — я сама никак не разберусь. Такое ощущение, что меня предали. Не могу понять, почему Джо ничего не сказал о той ночи, как он вообще мог так поступить. Неужели думал, что я останусь в счастливом неведении?

— Возможно, однако, насколько я знаю своего сына, ему было стыдно за свое поведение. Вполне может быть и так, Стиви, что в те радостные часы он просто не хотел огорчать тебя, а говорить позже, с его точки зрения, уже не имело смысла.

— Может, и так, — пожала плечами Стиви.

— Джо любит тебя. Не знаю, известно тебе или нет, но решение оставить Кэти стоило ему огромных душевных мук. Постарайся не допустить, чтобы недоразумение или мелкая обида переросли вдруг в неразрешимую проблему. Самое главное в семейной жизни — это взаимное доверие. Скажем, ты была уверена в том, что Джо всегда будет искренним с тобой, а он не оправдал твоих надежд. Он же, со своей стороны, считал, что ты поверишь в его стыд и раскаяние. Так что пока вы оба еще не сдали этот экзамен. — Она легонько сжала руку Стиви. — Начни сначала. Позвони ему. Привыкай к вашей любви и помни: вам предстоит сделать еще множество ошибок, но они вовсе не будут означать, что любовь ушла.

Стиви откинулась на резную колонку крыльца.

— Я не знаю, что сказать ему. Я вообще не знаю, что такое любовь. Буду учиться.

— Ты скучаешь по нему? — мягко спросила Эллен, и Стиви кивнула в ответ. — Вот это и скажи.

— Не уверена, что захочу говорить об этом по телефону.

— Тогда поезжай. Пусть это станет для него сюрпризом. Ричи я предупрежу. — Эллен посмотрела на часы. — Иди наверх и собирай вещи. Времени до самолета еще достаточно.

— По-моему, нечто подобное уже было.

— Ну и как? Сработало?

— Да. Джо был прав тогда. Хорошо, я так и поступлю, — с внезапной решимостью сказала Стиви. — Но подожди, а как же Элизабет?

— Побудет с нами. Мы с Чарли обещаем не избаловать ее до конца. Оставайся там сколько захочешь. С девочкой ничего не случится.


Вечером того же дня выйдя из самолета в Нью-Орлеане, Стиви взяла такси до гостиницы. Джо вместе с ребятами уже отправился на очередное выступление. Из привезенных туалетов Стиви выбрала длинное платье из темно-синего шелка, которое удивительно шло к ее по-новому уложенным золотистым волосам и подчеркивало чарующую глубину глаз. Последним штрихом стали изящные серьги из прозрачного горного хрусталя.

— Боюсь, что ближе подъехать не удастся, — повернулся к Стиви таксист, когда двумя часами позже она подъехала к видневшемуся неподалеку зданию культурного центра местного университета.

— Почему же, если вы свернете там, где я вам укажу. — Стиви следовала полученным от Ричи инструкциям.

Пройдя с помощью охранника через лабиринт коридоров, Стиви оказалась перед невысокой лестницей, которая вела на сцену.

Ричи пришел в восторг от идеи преподнести брату сюрприз. Всегда преданный сообщник Стиви, он продумал их действия до мелочей. От нее требовалось лишь приехать в обусловленный час.

Ну что ж, вот я и здесь. Чтобы в который раз свалять дурака.

Колени Стиви подгибались от страха, а сердце готово было вырваться из груди, когда она поднималась по ступеням на сцену. Почти на самом верху замерла, найдя точку, с которой Джо был ей виден, а она ему — нет. В отличие от обычного ковбойского наряда сейчас на нем был фрак, ослепительно-белая рубашка, черные ботинки и черный же невысокий цилиндр.

Как только отзвучала песня, Ричи, стоявший сбоку и чуть позади от брата, поднятым вверх большим пальцем правой руки подал Стиви знак. Джо в этот момент рассказывал зрителям историю создания следующей вещи, но не успел он закончить, как Ричи снял с себя гитару, положил ее на пол и направился к рампе.

— Ты тоже хочешь что-то сказать, Рич? — с удивлением повернулся к нему Джо, и брат утвердительно кивнул в ответ. — Друзья, это Ричард Девлин, мой брат, — широко улыбнулся залу Джо.

С трудом сдерживая смех, Брэд, Дэйв и Аллен Ли чуть было не испортили кульминацию. Они-то хорошо знали, как Ричи ненавидел и плевался, когда кто-нибудь называл его Ричардом.

— Спасибо, Джо, за столь точное и безукоризненно официальное представление, но вам, — тут он повернулся к публике, — лучше запомнить, что друзья зовут меня Ричи.

В зале послышались одобрительные смешки, кое-кто начал хлопать в ладоши, предвкушая некий подвох. Джо отошел от микрофона. Ричи не первый раз откалывал на сцене неожиданные номера, и публика всегда приходила в восторг от его выходок.

— Вы все прекрасно знаете, — заговорил Ричи, — как любит Джо делать людям приятное. Вот поэтому мы, — он указал в сторону стоящих за его спиной членов группы, — тоже решили поднести ему подарок.

Зал взорвался аплодисментами и восторженным свистом, а когда шум стих, Ричи взмахнул рукой — и в воздухе повис вступительный аккорд «Крэйзи». По лицу Джо скользнула тень — такая легкая и незаметная, что лишь его товарищи поняли: подарок оказался не совсем кстати. Песня не исполнялась с того концерта в Билокси, когда он пел ее для Стиви.

А она ожидала от Ричи чего угодно, но только не этого. Слишком много тяжелых воспоминаний будила в сердце знакомая мелодия. Внезапно до ее сознания дошло, что Ричи машет рукой, приглашая выйти на сцену и присоединиться к ним. Но ноги отказывались повиноваться.

Метрах в десяти от нее Джо сделал шаг к брату и, улыбаясь в зал, сквозь стиснутые зубы едва слышно спросил:

— Зачем все это?

— Видишь ли, братец, — так же негромко отозвался Ричи, — иногда случаются накладки. По идее она должна была выйти на сцену, но боязнь высоты, похоже, не дала ей подняться по лестнице.

— О ком ты?

— О Стиви.

— Она здесь? — Джо не смог скрыть удивления.

— Была. Во всяком случае, несколько мгновений назад.

Джо подошел к микрофону.

— Я вернусь через минуту, друзья. — Взмахом шляпы он дал группе знак продолжать и широким решительным шагом скрылся за занавесом. Стиви стояла в углу.

— Сумасшедшая [6]— это я, Джо. О песне я и не подозревала, а когда услышала ее, мне разом вспомнилось все. Все, как у нас с тобой случилось.

— Ты приехала, чтобы сказать мне все это? — Он, положив ей руки на пояс, привлек к себе.

— Я приехала сказать, что люблю тебя и хочу быть с тобой рядом. Всегда. Я соскучилась по тебе, Джо.

В глазах его засверкали веселые искорки, он склонился и быстро поцеловал Стиви.

— Пойдем! — Он потащил ее к занавесу.

Держась за руки, они появились на сцене под восторженный топот сидевших в зале.

— С тобой я рассчитаюсь позже, — шепнул Джо брату и уже в микрофон произнес:

— Дамы и господа! Только сейчас Ричи преподнес мне самый удивительный сюрприз. Вот он! — С легким поклоном Джо повернулся к Стиви. — Позвольте представить вам мою жену — Стиви Девлин!

Бешено аплодируя, люди начали вставать со своих мест.

— Если вы когда-нибудь любили, — посерьезнев, продолжал Джо, — то вам наверняка известно, какую боль может нести иногда с собой это чувство. — Шум в зале начал стихать. — Именно об этом я пою в своих песнях. Одно время мне казалось, что такую любовь я уже никогда не смогу найти, жизнь начала терять для меня всякий смысл. Но потом я встретил Стиви и понял: это то, что я так долго искал. Чувства подчас очень трудно передать словами, поэтому для того, чтобы раскрыть Стиви свою душу, мне пришлось написать песню. Она называется «Ничей ребенок». — Джо повернулся, чтобы поцеловать жену. — Это тебе, малышка. — Он взял в руки гитару.

Известный всей стране чуть хрипловатый чувственный голос с проникающей в сердце нежностью запел:

В предрассветной тиши

Мне на память пришли

Проведенные вместе ночи…

Мелодию подхватила вся группа. Стиви смотрела на Джо и ощущала, как душа ее уносится куда-то высоко-высоко, где царит только музыка и этот волнующий вибрирующий голос:

Поцелуями слезы твои осушу,

Отгоню от тебя все страхи…

Теперь уже пела вся группа:

Ты — не ничья, ты вся — моя,

Нет сердцу жизни без тебя…

Многие из присутствовавших не пытались даже скрыть слез. Песня перелетела со сцены сначала в первые ряды, затем дальше, дальше. Когда смолкла последняя нота, в зале несколько мгновений стояла абсолютная, пугающая тишина, и только когда люди пришли в себя, на сцену обрушился шквал.

Положив гитару на пол, Джо привлек к себе Стиви, поцеловал. Тело ее мгновенно целиком погрузилось в блаженную и сладкую истому.

— Я люблю тебя. — Он неотрывно смотрел ей в глаза. — Кажется, жизнь с тобой будет подносить мне сюрприз за сюрпризом, малышка.

Джо подхватил жену под руку, и они едва ли не бегом бросились со сцены. За занавесом Стиви остановилась. Губы их вновь встретились.

— Неужели ты только сейчас это понял? — прошептала она.

Только сейчас, ковбой?

Загрузка...