Нижние уровни

Глава 11 Или как играть в политику? (часть 2)

Диссонанс дружелюбия на словах и безжизненности во взгляде очень раздражал, потому я рухнул на диванчик рядом, едва сдержав порыв закинуть ноги на стол. Глагол, наоборот, оставался сдержан и утончён, более того, устраиваясь, он успел жестом подозвать официанта, и, обаятельно улыбнувшись, начал допрос:

— Насколько нам известно, вы — ведущий разработчик ИИ для игры «Становление»?

— Начиная от Системы и заканчивая НПС, — в словах мелькнула плохо сдерживаемая гордость. — Хотя Система… тут всё же в основе разработки Чунаева, — Шульц постучал холёным ногтем по аккуратному наручу.

— Полагаю, вы гордитесь тем, что можете усовершенствовать Систему товарища?

К Глаголу подбежал официант, и напарник в пару жестов с добавлением французких и корейских терминов сделал заказ. Когда официант обернулся ко мне, то я только и сумел буркнуть:

— Воды.

— Усовершенствую? — легкий изгиб брови и покачивание бокала с вином показали просьбу пояснить утверждение.

— Так сказать, вы привносите порядок в хаос, — разглагольствовал напарник. — Система Чунаева — каркас. Три параметра: «Тело», «Разум» и «Душа» — никаких пояснений. Никаких гайдов. Развиваешь, как пожелаешь. Вкладываешься во всё, во что хочешь, начиная от микробиологии и заканчивая обобщенными параметрами организма. А вы вводите определённые параметры. Не напомните, сколько?

— Двенадцать. По четыре на каждый из основных параметров, — с удовольствием пояснил Шульц.

— Вот видите! Строгая систематизация! Каждый отвечает за что-то конкретное. А не миллион параметров, в которых можно запутаться, а при неправильном использовании и вовсе убить себя, — кивнул Глагол.

Я вспомнил, как несколько раз чуть не угробил себя подобным образом. Вспомнил, как в бытность Редактором Веры минимум раз месяц приходилось выезжать на места, где ребёнок неудачно «поэкспериментировал» с Верой. Однако и промолчать в этом параде восхваления я не мог и решил сыграть роль «адвоката Дьявола»:

— Вы воистину великолепны: так элегантно ввести ограничения, чтобы убить всю свободу творчества и красоту новизны, которую давала Система, нужно уметь, — я улыбнулся чуть безумно и яростно. — Вы прекрасно справляетесь с задачей загнать Веру в рамки.

— Благодарю. Мы делаем всё возможное, чтобы справиться с ужасами Веры в это нелёгкое время, и если мой скромный вклад сможет помочь, то я буду только рад, — Шульц принял мою издевку за комплимент и искренне обрадовался. — Я рад, что не только корпорации и правительства видят выгоды в «Становлении», но и обычные служители закона вроде вас понимают, как это важно! Ведь даже самые пессимистичные прогнозы указывают, что с приходом игры проблемы, связанные с Верой, уменьшатся почти на 23%!

— Впечатляюще, — кивнул Глагол, пока я не мог захлопнуть челюсть. — Как я понимаю, введение характеристик и ограниченного числа классов, а значит и способностей — способ контролировать развитие способностей человека и вложения его Веры?

— Именно! Вместо потенциально миллиарда творцов с непредсказуемыми способностями, которые даже с наручами отследить не всегда удаётся, мы будим иметь всего триста классов и чуть больше тысячи способностей! Для обычного человека — огромное разнообразие, которое он может пытаться получить всю жизнь…

— А для Критика — небольшой список. И зная параметры способностей, не сложно разработать меры противодействия, — закончил за него мысль Глагол, и оба расхохотались. А отсмеявшись, напарник невзначай уточнил: — Я ведь правильно понимаю, что способности, вводимые в игру, будут одобрены правительствами и признаны относительно безопасными?

— Более того, к каждой способности уже придуманы меры противодействия, — гордо кивнул Генрих Шульц. — А все способности, которые не одобрены игрой, будут с ней конфликтовать — их станет невыгодно использовать.

Тут официант принес заказ Глагола. А мне стакан прохладной воды, который я осушил буквально одним глотком и взглядом приказал официанту обновить, а сам вновь вступил в диалог:

— Это очень удобно. Хотя я не совсем понимаю, зачем это нужно самим людям? Это же… довольно сильно ограничит их. А ограничения никто не любит.

— Если только они заметят эти ограничения. А для того, чтобы заметить, нужно видеть картину в целом. Но это затруднительно, когда мы решаем, что будет в рекламе, — безразлично пожал плечами Генрих Шульц.

Ах, ну да… как я мог забыть: кто правит информацией — правит миром. А тут игра, охват которой планируется на всю планету! Я начал понимать слова мисс Спектр о «ростке нового мировоззрения». Правильные квесты с социальной направленностью — и вот мы имеем ответственное общество. Перевод старушек через дорогу. Помощь слабым. Честная оплата налогов… Ну и так далее. Вплоть до того, что можно создавать внутриигровые события по поимки преступников или поиску пропавших людей.

Или за работу в некоторых профессия будет капать больше опыта чем за другие — так можно регулировать рынок труда. Думаю, со спросом на товары тоже можно подобное провернуть.

Нарушение закона — минус к каким-либо внутриигровым моментам и бонусам (а возможно, и вполне реальным).

— Кроме того, им грех жаловаться, — разливался соловьём Генрих Шульц и цитировал собственную рекламу: — «За каждые десять уровней гарантированная способность! И это без всяких усилий на творчество и его раскрутку! Без отрыва от развлечения! Просто играй в дополненной реальности!»

— Да, слышал… так же, как и о том, что в игре можно получить синтетическую Веру! — поморщился я, вспомнив ещё одну «фишку» игры.

Если я правильно понимал, то это было что-то вроде Рабочей Веры… И в этом имелась своя логика: получая Веру, как расходник, люди поймут, что её не стоит бояться — она под контролем. С одной стороны, это психологический ход.

С другой — прикормка Верой — хорошая реклама, которая привлечёт в игру очень многих. Наконец, то, что даровано, можно и отобрать. Если кто-то будет использовать силы неправильно, то его можно будет лишить игровой Веры.

Вот только откуда добывают столько Веры, я даже близко представить не мог.

— А вот от этого, к сожалению, пришлось отказаться… — поёжившись, отметил Генрих Шульц. — Слишком сложно технически. Мы оказались не в состоянии обеспечить подобное.

— Даже без Синтетической Веры людям будет экономически выгодно играть, — оторвавшись от какого-то мясного ассорти, которого на тарелки было меньше, чем чистой поверхности, заметил Глагол. — Не стоит забывать про социальный рейтинг! И даже без него можно заработать реальные деньги за особо сложные задания, или какие-нибудь скидки или прочую мелочёвку. Например, бесплатный напиток за то, что бабушку через дорогу перевёл. Не говоря о NFT-вещах. Жаль только, что этим смогут воспользоваться не все… — с печалью отметил Глагол, сложив приборы.

— Это почему? — удивился в свою очередь Генрих Шульц, допив остатки вина. — Игра доступна всем, кто имеет наруч! Она абсолютно бесплатна… если не считать микротранзакции.

— Вот только не все смогут ей насладится, если она будет нарушать какие-либо внутренние запреты стран и народов. Культура. Этнос. Экономика… После прихода Веры все различия проявились очень остро. Надеюсь, что «Становление» оригинальностью и аутентичностью поможет объединить людей, а не выделить кого-то особенного! — теперь уже Глагол сделал паузу, отпил вина, смотря на задумчивое лицо Шульца, после чего продолжил. — Хотя мы здесь всё же немного по другой причине… ИИ игры. Скажите, насколько они мощные?

— Мощные? — Генрих встрепенулся от задумчивости. — Достаточно, чтобы обрабатывать данные почти с десятка миллионов наручей! В них использованы фотонные технологии на основе сверхпроводников. И к слову, они достаточно умные, чтобы притворяться почти миллиардом персонажей разной степени разумности.

— А достаточно ли они продвинуты, чтобы даровать кому-то Веру?

— Увы… но нет, — Шульц виновато улыбнулся, разведя руками. — Собственно, именно из-за этой неудачи нам и пришлось отказаться от Синтетической Веры. А ведь это могло по-настоящему оживить дополненную реальность и её обитателей, — тяжёлый вздох был настолько искренним, что я увидел творца, которому не удалось довести до совершенства своё творение.

— Как по-вашему, чего вам для этого не хватило? — вкрадчиво уточнил я.

— Души.

Мы с Глаголом недоумённо переглянулись, а Генрих Шульц, заметив это, прикрыл глаза, чуть их помассировал и пояснил:

— У меня имелись лучшие программисты. Совершенная техническая база. Время. Финансирование… но всё бессмысленно, если в ИИ нет зерна хаоса — свободы воли. Как бы ни был совершенен ИИ, логически выверен и выстроен на основе расчётов, без возможности делать выбор между двумя совершенно равными вещами, полагаясь лишь на «интуицию», он остается всего лишь сложным калькулятором.

— Кхм… поэтично. Именно ради этого вы нанимали тех, кто может путешествовать по Астралу? Пытались добыть в Лимбе души для экспериментов? — с искренним участием побеспокоился я. — Или вы использовали эти знания для создания «синтетических душ»?

То, как побледнело и вытянулось лицо Шульца — бесценно! К чести учёного-коммерсанта, он быстро сумел взять себя в руки, натянув маску бесстрастности:

— Теперь я понимаю, что это не просто консультация. Ловко, ловко. Запираться не стану: моей фирмой проводились подобные исследования. Но я совершил достаточно глупостей, чтобы понимать опасность нарушения естественного хода вещей и не похищать души из лимба. Да и Синтетические души… увы, полный провал. Всё настолько не изучено, что исследования больше похожи на теологические споры!

— А если я усомнюсь в ваших словах? — продолжал я довить.

— То я готов дать Критикам провести полный аудит и раскрыть двери лабораторий. Мне нечего скрывать, — гордо вздёрнул подбородок Шульц. — Тысячи часов исследований. Несколько экспедиций как по Астралу, так и в Мёртвую сеть, даже за Резонанс Шумана. Десятки патентов…

— Вы пробились за Резонанс Шумана? — я не знал, больше ли в моём голосе удивления или возмущения.

— Ну да, — просто пожал плечами Шульц. — Пришлось постараться, но возможностей фирмы хватило, чтобы открыть проход. Мы хотели изучить легендарных пауков, что плетут сеть Интернета! Это же самозародившиеся ИИ! Но из той экспедиции вернулось меньше половины! И направление заморозили.

Он даже не подозревал, что нетсталкеры сумели отследить путь его группы, в отличие от них спустились ниже и… Вот что «и» я пока не знал. А учёный продолжал:

— Но если я правильно понимаю, для ваших вопросов имеются основания? Могу я узнать, в чём меня подозревают?

Тут уже я задумался, стоит ли открывать карты? Но решение принял Глагол:

— Возможно, вы слышали о ворах технологий, которые пользуются цифровыми воплощениями и имеют огромное количество Веры? За последнее время три нападения…

— Уже четыре. На выходных произошло очередное, — безжизненно отчеканил собеседник. — Вы подозреваете меня? Как понимаю, ваша версия: мною созданы ИИ для накачки наёмников Верой, чтобы они воровали новые разработки? Но должен разочаровать — несмотря на то, что украденные разработки были засекречены, у меня к ним имелся полный доступ. Они все являются частями оборудования для «Становления».

— И вы можете сказать, что было украдено? — заинтересовался я.

— Официально? Нет. Это секретная информация, — тут же отчеканил учёный. — Но если не официально: в первом случае десяток мощных процессоров; во втором — военные кибернетические импланты последнего поколения для всех частей тела; третий заход — высокоскоростные проводящие системы. И буквально вчера выкрали множество оперативной памяти…

— Они создают себе тела… — пробормотал я.

Не сумев достать комплектующие у подпольных перекупщиков, нетсталкеры решили украсть их для создания тел ИИ. Зачем? Цель одна: усилиться! И если подтвердятся худшие подозрения, то не в рамках Сети, где ИИ всё привычно и комфортно, а в реальности, куда нашедшие его люди наверняка попытаются вытащить через Резонанс Шумана. Не будут же они вечно довольствоваться лишь третью часа и Мимолётной Верой?

— Что может ещё потребоваться для автономного ИИ? — перехватил мысль Глагол.

— Ну… тело уже имеется, мелочи можно достать и более простыми путями, — задумался собеседник. — Пожалуй, осталось самое проблемное: источник питания. Если я правильно помню данные украденного оборудования, то для них нужен очень мощный источник. Желательно артефактный.

— Почему артефактный? — немного растерялся я.

— Для души. Разве на примере вашего питомца это не понятно? — и кивок в сторону сонной головки Брауни на плече Глагола.

Мы с ним переглянулись. Нужно на этом сыграть. Отследить все потенциальные места нападений, раз их немного, и установить наблюдение.

— А не могли бы вы с ходу предположить, какие организации могут иметь необходимое оборудование?

— Все те, кто находится в этом здании. За артефакты отвечаете даже вы и подобные силовые структуры разных стран, — усмехнулся Генрих Шульц, а я быстро отбил в наруче сообщение Артефактору о проверке новых данных. — А теперь прошу меня простить, перед заседанием мне необходимо провести ещё несколько разговоров. Надеюсь, я сумел помочь.

— Да, конечно, — Глагол дружелюбно пожал руку собеседнику. — Удачи в делах.

— Аналогично, — Генрих Шульц пожал и мою руку. — И передавайте привет Артефактору.

Мы с Глаголом остались за столом одни. Народу в зале поубавилось, однако было всё равно не по себе, и я неожиданно признался:

— Никогда не думал, что почувствую себя злодеем, который пытается поработить людишек. Прибегать к промывке мозгов, чтобы заставить их делать то, что мне надо, используя такие привычные вещи, как игры. Как-то это противно и… глупо?

— В данной истории, ты скорее не злодей, а один из туповатых помощников, — краем губ улыбнулся Глагол. — Но в остальном прав. Мы помогаем богатым богатеть, а бедным — беднеть и тупеть. В этом всегда была наша работа: заботиться о стаде. Мы сторожевые псы. Или до тебя это только дошло?

— Судя по тону, ты призираешь это? — Глагол лишь пожал плечами, а я не мог не спросить: — Тогда зачем всё равно участвуешь? Только помощь Брауни? Ничего более?

— Я люблю помогать людям… Кроме того, ты без меня пропадёшь. А мне интересно наблюдать за тобой, — я чуть не поперхнулся водой, а Глагол весело продолжил: — Ты на меня похож. Та же вера в Критиков. То же желание помочь. Та же верность слову… Собственно, только поэтому я и решил присоединиться к Критикам: посмотреть, дурак ты или оптимист?

— А в чём различие? — уточнил я, не зная, обижаться или нет.

— У дурака к сотой попытке выработается рефлекс, и он перестанет лезть в опасное место, а оптимист будет одевать всё больше защиты, но лезть не перестанет никогда. Ты же упорно пытаешься сунуть нос в каждую дыру! Знаешь, почему я поставил условие, что только с тобой пойду на дело с янтарной комнатой? — я лишь покачал головой, а Глагол усмехнулся грустно: — После того, как Брауни не стала есть твой мир, я решил изучить тебя. И проникся уважением, когда узнал, что ты потратил 8 лет чтобы сдержать слово — воскресить свою девушку.

Не очень приятно, зато честно. Надеюсь. Я поймал себя на мысли, что мне нравится болтать с Глаголом. Нужно почаще выбираться в Атлантиду.

— Ладно, пошли на выход, — поднялся Глагол. — Нам ещё нужно перед мисс Спектр отчитаться, что её задание мы выполнили.

— Какое ещё задание? — не понял я, хотя и двинулся следом.

— Ты думаешь, она зря перед нами распиналась о проблемах с валютами, а после я умасливал Шульца разговорами об игре? Он один из колеблющихся с бизнесом в Европе. При этом имеет авторитет среди разработчиков. И мы его только что практически продавили за введение в игре новой валюты — максимально нейтрального варианта. Эх… учиться тебе ещё и учиться, Несуществующий.

Но не успели мы дойти до выхода, как завибрировал наруч, а на сетчатке ярки алыми буквами всплыло сообщение от Артефактора: «Нападение Нетсталкеров! Прибыть всем Критикам!»