Нижние уровни

Глава 2 Или почему опасно возвращаться из командировок? (часть 2)

— Што вы творите, окаянные? Отпуштите меня! Отпуштите, кто бы ни были! Я шеловек боший! — пленник пытался кричать, но получалось скомкано и шамкающе.

Слушать проповеди, а тем более проклятья не имелось ни малейшего желания. Того и гляди подхватишь на ауру какую-нибудь заразу, потом замучаешься избавляться. Потому я припечатал во всю мощность громкоговорителей:

— Внимание, вы задержаны Критиками за отсутствия наруча, превышение полномочий по использованию Веры и временную одержимость. Вы находитесь в камере временного содержания. До окончания проведения расследования и вашего лечения от одержимости вы не сможете покинуть данную камеру. О вашем местоположении не будет известно никому. Вы не сможете ни с кем связаться.

— Да как ше так?.. — дед выглядел растерянно, но всё ещё пытался возмущаться. — Да, што ше я такого сделал? Это проишвол! Вы не имеете права! Я буду шаловаться! Я ше слушитель Бога! Я ше только блюду шиштоту душ своих прихошан…

Я игнорировал этот лепет. Ещё работая Редактором Веры, я привык слушать, как задержанные взывают к своим правам, матерятся, угрожают, плачут и кучей других способов пытаются разжалобить служителей Веры. Вот только в отличие от обычных преступников, попавшие под власть Веры теряют все права. Спасение — опционально и по возможности. Уничтожение — стандартное решение. После Чёрного месяца никакой жалости.

Вместо этото я выделил время на изучение данных на одном из экранов, где Информаторий уже собрал сведения о нашем набожном госте:

'Козлов Юрий Алексеевич. 56 лет. Не женат. Детей нет.

Работа: Священник села Дырькаево.

Судимость (23 года назад): незаконный оборот наркотиков.

ИВ: 15 ед. БВ: 425 ед. МВ: 720 ед.

Творческое развитие: Психик — коррекция Веры'.

— Для ускорения проведения расследования, Юрий Алексеевич, вам предлагается сотрудничество. Необходимо ответить на ряд вопросов. Вы готовы? — казённо уточнил я.

— Я буду шаловаться! — не унимался старик, лишь раздражая нытьём и возмущением. — Я шнаю высших сановников церкви. Они не оставят без внимания подобный проишвол. Они вас всех приструнят…

— Если бы он только знал, сколько из них побывало в этих камерах, — задумчиво протянула мисс Спектр, наблюдавшая за представлением.

Я лишь покосился на начальницу и, сделав вид, что ничего не услышал, продолжил в микрофон заранее заготовленную речь, которую в меня вбили при обучении:

— Если вы не готовы к сотрудничеству, то останетесь в одиночестве на ближайшие сутки. Питательные вещества будут вводиться внутривенно, удаление отходов жизнедеятельности осуществляться посредством механизмов.

На этом моменте старик заткнулся. Угроза была правдива и очень неприятна. Даже до самых тупых доходило на вторые-третьи сутки одиночества. А старик явно не дурак. Более того, он имел судимость, а значит, знаком с концепцией «одиночки», а то и «карцера». И проверять на себе не хотел.

Вот только мне бы не хотелось затягивать, тем более потерявший всю Веру старик теперь не представлял опасности. По тому я уже прикидывал, какие пытки стоит применить, если угроза не подействует.

— Шего вы хотите, волки пошорные? Да проштит меня бог и швятой дух, — выдавил старик.

Казённая одежда не могла скрыть пусть и старческой, но поджарой и жилистой фигуры. А главное, взгляд. Пусть он и раздражал непреклонностью, но одновременно вызывал и уважение. Ещё в этом взоре пылал огонёк фанатичной Веры и ненависти… И вот от это по-настоящему бросало в дрожь.

— Нам нужна информация о произошедшем на главной площади деревни Дырькаево, где находится ваш приход. Почему вы пытались сжечь гражданку Гришину Елену Александровну? И что вы знаете про её бабушку Гришину Марию Дмитриевну, известную также под никнеймом Lenin Hard, с которой у вас произошёл конфликт по выше указанной причине?

— А что про эту семейку знать? Они дьявольские отродья, заточку мне в печень! Ведьмы. Что бабка, что внучка — одно семя. Потому и нужно вам облавы устраивать не на мня, а на эти порождения тьмы, которые простому народу жить мешают. Я лишь пытался сделать вашу работу, очистить проклятые души огнём во славу божью!

Я проверил показатели жизнедеятельности старика. Среди множества цепей, датчиков и капельниц имелись и те, что отслеживали по параметрам ложь. Не врёт. Старик искренне верил в то, о чём говорил! И его совершенно не смущало, что ведьмы… собственно, как оборотни, вампиры, а также другая «нечисть» после прихода Вера составляли немалый процент населения. Да что там, я слышал, у вампиров целый анклав под Питером. А у меня девушка — природный маг. В такие моменты я даже уважаю религию Последней Книги. Однако и переубеждать старика не собираюсь — нет смысла попусту сотрясать воздух.

— То, что вы делали, называется самосудом. Это карается по закону, — я добавил в голос стальные нотки. — Но мне необходимо знать, что вы подразумеваете под понятием «ведьма»? Какие признаки и действия заставили вас прийти к подобным выводам? И что побудило вас решиться на убийство?

Закреплённые на старике датчики показали, что он пытается применить воплощения. Запоздало, но ожидаемо. Вот только вся Истинная, да и большая часть Бытовой Веры выгорели, так что он не мог ничего сделать. Да и само помещение изолировано клеткой Фарадея — это помогает от элементарных воплощений.

— То, што старая Маришка — ведьма, исвестно исдавна, — старик насупился, когда понял, что воплощение заблокировано. — Смолоду была крашива, шмара. Да и с годами не потеряла крашоту. Мушик у неё был непьющий, не гулящий, работящий. Дом — полная чаша, хоть и на окраине. И это ещё при Шоветах. Даше дети, когда вырошли, в город уехали и уштроились. Не ведьма ли? — старик грязно выругался. — Но то было ещё до моего прихода. Да проштит господь людей за шлухи! Но шато я шам видел, што Маришка никогда не ходила в церковь. Шнал, што кроме пенсии полушала расные «девайсы»… — последние слово он произнёс как ругательство. — И не только от родных! Шнаю, что шила лучше, чем хосяйштвенные семьи. Видел, как к ней приходили дети и уходили с игрушками, которых у неё быть не могло. И ведь не шухарилась!

Глагол без лишних слов двинулся по дому, выискивая то, что могло подтвердить или опровергнуть слова священника. И, как ни странно, находил и фокусировался на тех или иных объектах: от компьютера шли провода к объёмному и, судя по виду, часто используемому 3D принтеру — пожар расплавил корпус, и наполнитель расплескался бесформенной затвердевшей массой.

— Но вшё бы нишего. Её терпели. Бабка была мирная, потому её не трогали, што грех на душу брать? Пока к ней в авгуште не приехала внушка, — продолжал рассказывать священник. — Дьявольшкое семя прикатило учиться проклятым снаниям у швоей бабки. Но што хуше всего, эта дрянь крашенная приехала для того, штобы в шошеднем селе, в школе, куда ходят дети со вшех окрештностей, преподавать богомерзкую «информатику». Не в масть нам это! А пошледние нешколько недель в доме у бабки штал появляться странный самогильно-селёный свет, доношились свуки непонятные и проишходили прочие штрасти. Такие же, как когда ведьма пришла за швоей ученицей.

Обыск Глагола привёл к ещё нескольким находкам. Стоило ему покопаться рядом с принтером, убрать несколько слоёв обгоревшего мусора и остатков компьютерной литературы — даже после пожара остались обрывки обложек — как показался оплавленный пластиковый сейф для хранения дискет, флешек, внешних жёстких дисков и других носителей информации.

— Доставить в научный отдел в лабораторию Артефактора, — бросила мисс Спектр, хотя судя по потёкшим и вспузырившимся стенкам, внутри всё должно было сплавиться в единую массу.

— Но што хуше всего, от их ушёбы по деревне штала рашползаться зараза. Одни шивотные умирали — их души ишпольсовали для ритуалов. Другие штали мутировать… Мерские уродцы, которых приходилось забивать при рошдении. Да и наш они прокляли: фарт у всей деревни пропал! Никакие дела не шпорились.

Я едва сдержал удивлённый мат. Это же как деревенские ненавидели кибер-бабку, что Вера отразилась на животных. Собственно, чего ожидали — то и получили. Вера во всей красе. Но на всякий случай нужно отправить группу для проверки данных слухов. Но вот в то, что это действия IT-ведьм, я совершенно не верил.

— И вы решили устранить первопричину? Схватить ведьм и сжечь. А когда прибыли, то нашли только внучку. Поймали бедняжку. Дом сожгли. И пошли вершить самосуд! — подвёл я итог, с трудом сдерживая брезгливое презрение. Хотя нет, всё же не выдержал: — А обратиться в полицию? К Редакторам веры? В конце концов, просто пошевелить мозгами и попытаться поговорить — не судьба?

— Несуществующий… — строго, но без укоризны, даже с лёгкой грустью протянула мисс Спектр.

— Она ведьма! Её душа проклята. И лишь швященное пламя…

Я отключил звук. Общее представление о произошедшем у меня сложилось. Селяне не знали о своей соседке ровным счётом ничего. А то, что знали, интерпретировали абсолютно неверно, потому данных о том, как на самом деле жила кибер-ведьма, не найти. В лучшем случае повезёт, и местный дрон что-то заснял, или Критики с ментальными способностями что-нибудь извлекут из памяти жителей. Но на это надеяться не стоит.

А о судьбе старика я и думать не хотел. Домой ему не вернуться — это точно. В лучшем случае отправят куда-нибудь в дальние дали, где его никто не знает. В худшем, осудят, и наравне с другими неудачниками и преступниками, у которых не слишком много Веры, он будет работать на государство в тюрьмах — генерировать Веру, возможно, даже для меня, просматривая множество часов и строк материалов.

— Значит, у нас вновь ничего, — задумчиво протянула мисс Спектр. — Печально. Я надеялась, что хотя бы по свежим следам удастся что-то выяснить.

— Вновь? — вкрадчиво уточнил я, чтобы не вызвать гнев начальства.

— Вы не первые, кто за последние месяцы встречает подобных личностей. Если быть точнее, то пятые, — всё так же задумчиво и оттого протяжно ответила мисс Спектр. — И выжили…

— Ш-ш-шь? — прошелестела робко, но отчётливо-вопросительно Брауни с плеча Глагола. Даже она говорит больше, чем её хозяин, хоть и жутко стеснительная!

— По тем случаям ещё меньше информации. В первый раз ограбление хранилища одной довольно крупной IT-корпорации в Японии. Местные Редакторы Веры подоспели к моменту, когда парень лет шестнадцати неформальной внешности — с пирсингом и ирокезом — исчез в зелёной вспышке. И нет, подробности отсутствуют: жильё парня оказалось уничтожено, — мисс Спектр обвела нас голографическим, но от этого не менее пристальным взглядом. — О втором случае известно только со слов свидетелей: мужчина средних лет с избыточным весом, неухоженный, лысоватый, как выразился свидетель: «задрот, не вылезавший из-за компа годами». Устроил разборку в школе в Норвегии — много погромил, кого-то ранил, но никого не убил. Зачем? Почему? Непонятно… Затем ещё два ограбления технологических концернов США и Тайваня. Данных нет! Корпорации не хотят разглашать, что у них украли, да и власти стран не спешат откровенничать — проводят внутренние расследования. И вот, теперь проблема добралась до нас.

— И у всех большое количество Мимолётной Веры? — на всякий случай уточнил я.

— Неприлично большое, я бы сказала. Опасно большое. Неестественное… и всё это без малейших признаков одержимости, — мисс Спектр начала сухо вбивать слова-приказы: — Все случаи имеют общий подчерк. Технические, даже программистки-компьютерные воплощения. Зеленоватый ореол. Согласно расследованиям на местах, все участники — одиночки без семьи, друзей и любимых — работали и жили в сети. В одном из случаев также упоминались «нижние уровни». С этим нужно разбираться. Вам.

И почему я не удивлён? Хотя ситуация любопытная. «Нижние уровни» может означать практически что угодно: начиная от нижних этажей в каком-нибудь древнем храме и заканчивая сленговым понятием в области квантовой физики… хотя в последнем я немного разбираюсь, как-никак «физик» по образованию. Но сочетания термина «нижние уровни» с областью компьютерных технологий отсылает нас к легендарным, а потому практически не достижимым «нижним уровням» интернет-сети. Вот только это никогда не было моей областью, потому придётся консультироваться!

— А что говорят предсказатели? — на всякий случай уточнил я.

— Предсказатели? Несуществующий, ты помнишь уровень Веры той бабки? Даже у самых сильных наших предсказателей едва ли наберётся и десятая часть. А чем больше разрыв в Вере между предсказателем и объектом предсказания, тем более бредовыми становятся данные. Так что у нас ничего, — обрубила мечты о быстром расследовании начальница. — Завтра с самого утра к Артефактору, он вас проконсультирует по началу расследования.

— Почему не сегодня? — не смог сдержать я удивления. — Впереди ещё полдня!

— Потому что у Артефактора личные дела и он отпросился, — и увидев мои округлившиеся глаза, с тенью улыбки пояснила: — То, что он арестован и находится на содержании, не значит, что у него нет личной жизни. Мы не звери. Если хочешь подробностей, то зайди к нему пораньше и спроси. Ему не помешает поддержка товарища. Вы вроде бы сработались: за последний месяц пытались убить друг друга всего пару раз. Вам же с Глаголом сейчас есть чем заняться — я всё ещё жду от вас полноценного отчёта. Такого, который сможет оправдать ваши кульбиты в деле с монархистами и «принцессой».