— Мэм, — стиснув зубы, он повернулся и пошел по коридору.
Мия посмотрела на Рева, его глаза были отстраненными и задумчивыми.
— Мне просто нужно рассказать ему кое-что о курсе. Я сейчас вернусь.
Она протиснулась мимо него, но не успела дойти до двери, как он выхватил у нее сумочку.
— Небольшая страховка, — он держал сумочку вне досягаемости. — Не то чтобы мне это было нужно. На каждом входе у меня стоят ребята. Я ни за что не вернусь к Дону Кордано с пустыми руками.
Раздраженно фыркнув, Мия побежала по коридору вслед за большим Джо.
— Подожди, — она догнала его у стойки администратора. — Почему он думает, что ты полицейский?
Большой Джо повернулся, быстро пряча лицо.
— Я не хотел, чтобы моя бывшая знала, чем я на самом деле зарабатываю на жизнь, — он пожал плечами. — Она не умеет держать язык за зубами, если ты понимаешь, что я имею в виду. И я не хотел, чтобы эта жизнь коснулась моей маленькой девочки. Так что да, я придумал историю о том, что был полицейским. Это был хороший способ объяснить странные часы работы и почему я не мог всегда быть рядом. Потом моя бывшая связалась с этим неудачником, и я не видел смысла изменить историю. Я решил, что чем меньше они будут знать обо мне, тем лучше. Похоже, это был хороший выбор, потому что я не знал, что он был одним из нас, и частью банды твоего отца.
Напряжение Мии спало.
— Я на секунду забеспокоилась, подумав, что ты коп под прикрытием и собираешься прикончить Нико и его команду.
— Нет, мэм. Нико и его команде нечего меня бояться.
А может, и нет. Но она страдала от многих лет жестокого обращения, развив способность читать мельчайшие нюансы выражений, как вопрос выживания. Большой Джо произнес все нужные слова, но биение пульса на его шее и холодный взгляд человека, которого она знала, как хорошего парня-гангстера, рассказывали другую историю, которую она раскроет, как только у нее появится шанс.
* * *
— Нико, ты и твои мальчики будете есть?
Нонна (итал. – бабушка, прим. переводчика) Мария встретила Нико, Луку и Фрэнки у дверей своего скромного дома. Как всегда, ее седые волосы были собраны сзади в пучок, а поношенный красный фартук туго обтягивал пышный живот.
— Конечно. Но я не просил использовать ваш дом для встречи, только чтобы вы накормили нас.
Нико расцеловал бабушку в обе щеки и последовал за ней на кухню, где все было заставлено кастрюлями, едой, тарелками и посудой, а воздух густо пахнул томатным соусом и пармезаном.
— Это такая мелочь, — его Нонна покачала головой. — Ты слишком худой. Вспомни своего дядю Санто, прежде чем он ушел. Он всегда хорошо питался.
Санто слишком хорошо питался, и ему приходилось полагаться на Тони в вопросах дисциплины и принуждения. Напротив, Нико оставался в форме и мог постоять за себя в любом бою. Отец учил его, что лидер, который может физически доминировать, более эффективен, чем лидер, который должен полагаться на других, чтобы навязать свою волю.
После обязательной проверки блюд, приготовленных его бабушкой, он направился в отделанную дубовыми панелями столовую, где его уже ждали мужчины. С выцветшими обоями семидесятых годов и богато украшенная деревянной мебелью, привезенной из Италии его Нонне покойным дедом более пятидесяти лет назад, столовая была сердцем дома его бабушки и местом, где велись все семейные дела.
Нико ждал две недели, прежде чем попросить о встрече с Тони, чтобы обсудить наследование семьи из уважения к смерти Санто и травмам Тони. Складывающиеся отношения с Мией заставляли его переосмыслить свои обязательства по отношению к браку со Скоццари, и он нуждался в уверенности, по крайней мере, в одной области своей жизни.
Тони еще не сделал официального заявления ни о поддержке, ни о вызове, и, хотя Нико подозревал, что Тони не уйдет, ему нужно было услышать это из его уст, чтобы спланировать свою политическую стратегию на будущее. Если Тони решит бросить ему вызов, Нико понадобится поддержка семьи Скоццари, чтобы дать отпор. Если он этого не сделает, Нико сможет отомстить за своего отца, не нуждаясь в поддержке Нью-Йоркских боссов, хотя его развивающиеся отношения с Мией добавляли непредвиденное осложнение, которое он до конца не решил.
После обычных пяти минут поцелуев и приветствий мужчины сели за стол. Слева сидел Тони, Чарли Нейлс и Поли Лукас, могущественный главарь из банды Санто. Лука и Фрэнки сидели справа. Как приемный сын Нонны Марии и глава ее дома, Нико сидел во главе стола и наслаждался небольшим моментом удовольствия, когда Тони хмурился.
Нико перебирал блюдо за блюдом, включая кростини, лазанью, фаршированный перец, пикату из телятины, ризотто и пирог с рикоттой, а Нонна Мария хлопотала над его плечом, уговаривая взять еще. Разговор шел о нейтральных вещах — политике, семье, городской инфраструктуре и случайных сплетнях, но в воздухе висело напряжение. Бизнес никогда не обсуждался, пока еда не была съедена, и с количеством еды на столе, праздная болтовня продолжалась долгое время.
— Рад видеть, что ты поправляешься, — сказал Нико Тони, доедая последний кусок канноли. Когда дело касалось десертов его Нонны, Нико давал слабину.
— Пуля в плече и еще одна возле сердца, но я все еще в строю, — Тони выпятил грудь. — Этому ублюдку предстоит долгая и мучительная смерть, когда мы его поймаем. Три босса. Ты можешь себе представить, у кого хватило бы наглости сделать что-то подобное?
— Албанцам, — Нико откинулся на спинку стула. — Они вторгаются на нашу территорию. Я каждый день посылаю людей, чтобы разобраться с ними, но как только мы тушим один пожар, они начинают другой.
— У моей банды тоже с ними проблемы, — признался Тони. — Но как только мы заключим союз с Кордано, у нас будет возможность поставить их на место.
Нико замер.
— Какой союз?
— Я разговаривал с Доном Кордано с тех пор, как он вернулся домой из больницы, — Тони ухмыльнулся.
— Нас связывают узы пулевых ранений. Он говорит, что его семья будет поддерживать соглашение, заключенное с моим отцом, чтобы соединить две семьи через брак. Я планирую жениться на Мие Кордано после соответствующего периода траура по моему отцу, — его темные глаза с вызовом сверкнули. — Я думаю, что она должна быть дикой в постели под этой сумасшедшей одеждой. Но это только сделает ее укрощение более забавным. Ей нужна твердая рука, и я тот, кто ей это предоставит.
Каждый мускул в теле Нико напрягся, и он так крепко сжал кулаки под столом, что ногти впились в кожу.
— Что-то не так? — Тони наклонился вперед, поигрывая ножом рядом с тарелкой. — Ты расстроен, что тебе понадобится новый консультант по кибербезопасности или что я заберу твою чертову игрушку?
Сначала он воткнул нож в стол, и тот задрожал.
— Или, может быть, ты разочарован тем, что я стану новым боссом семьи Тоскани? Ты не посмеешь бросить мне вызов, когда у меня есть поддержка семьи Кордано.
Чарли Нейлс и Поли рассмеялись. Сердце Нико глухо застучало в груди, когда мощный коктейль собственнического и защитного гнева хлынул по его венам. Он не удивился, что Тони знает о нем и Мии. Все члены мафии шпионили друг за другом. Но согласилась ли Мия на это? Неужели она искала его в казино в пятницу вечером, чтобы трахнуть в последний раз, зная, что собирается выйти замуж за его кузена?
Нико не любил Тони, но верил в святость брака, по крайней мере, когда дело касалось женщин. Хотя мужчины могли иметь любовниц, женщины должны были хранить верность своим мужьям с момента помолвки и до самой смерти. Она искала его в казино из искреннего интереса, или он должен был стать прощальной гулянкой?
— А что Дон Кордано получает взамен? — Нико изо всех сил старался говорить спокойно и ровно. — Это все делается лишь для того, чтобы он мог спокойно спать по ночам?
Этот союз означал бы конец вендетты Нико против Дона Кордано. Ему будет отказано в мести в интересах мира между семьями. Тони знал, что он забирает то единственное, ради чего Нико жил с тех пор, как умер его отец.
— Это касается только меня и Дона Кордано, — Тони ухмыльнулся. — Но я скажу тебе, что для него это имеет достаточно большую ценность, так как он согласился связать нас со своими ключевыми поставщиками лекарств. Последние несколько лет я пытался загнать рынок героина в угол, но у Дона Кордано есть недостающая часть — связи с крупнейшим мексиканским картелем, и как только я с ними разберусь, Кордано нам больше не понадобятся.
— Ты собираешься захватить территорию Кордано? Ты не хочешь закончить войну, правда? — желудок Нико скрутило узлом. — Ты хочешь еще большего кровопролития. Еще больше смертей. Еще больше гангстеров в тюрьме. Вот что произойдет, когда ты начнешь заниматься наркотиками. Мой отец верил в это. Его отец верил в это. Посмотри, что произошло в Нью-Йорке. Каждая семья, которая была связана с наркотиками, распалась. Наркотики привлекают федералов. Они привлекают уличные банды и картели, которые не живут по кодексу чести и не имеют никаких проблем с лишением жизни гражданских лиц. Я старался привнести в семью уважение. Твои амбиции уничтожат ее.
— Мои амбиции снова сделают нашу семью великой, — Тони стукнул кулаком по столу. — И союз с Кордано гарантирует, что у меня будет достаточно сил, чтобы это осуществить.
Тони ничего не знал о браке отца Нико с семьей Скоццари на Сицилии. Если Тони женится на Мии, то сицилийская невеста Нико будет единственным способом спасти семью от неминуемой гибели. Благодаря союзу со Скоццари, Нико сможет отомстить за смерть своего отца и всех тосканцев, павших от рук солдат Кордано во время войны.
Нико вытащил из кармана ручку и повертел ее над большим пальцем. Он должен был отбросить личные чувства, как это сделал его отец. Хотя папа любил мать Нико, но свою семью он любил больше. Он женился на своей жене ради могущественного союза, который пришел вместе с союзом, и он не стал бы рисковать безопасностью семьи, даже ради женщины своего сердца.
Всю свою жизнь Нико хотел быть похожим на своего отца — человеком чести и уважения, бескорыстным и преданным семье, человеком, чья кровь текла сквозь пальцы Нико, когда проклятые Кордано выстрелили ему в спину.
Долг или желание?
Уничтожение или месть?
* * *
— Мия, — мама открыла дверь, одетая в траурное черное платье из уважения к павшим боссам. Многие жены мафиози носили черное все время, чтобы почтить память братьев, кузенов, мужей или отцов, погибших в бесконечных войнах за власть. — Так приятно видеть тебя так скоро снова.
— Серьезно, мама? — Мия протиснулась мимо матери в холл, а Рев направился в кабинет отца.
— Ты действительно думаешь, что я здесь для светского визита? Рев притянул меня сюда против моей воли. Он сказал мне, что папа обидел Кэт. Где она сейчас?
— Они ждут тебя в кабинете твоего отца, — мать Мии с трудом сглотнула и обернула золотой браслет вокруг запястья. Мия вспомнила тот вечер, когда отец подарил браслет маме, похвалив ее как хорошую жену. Только позже она узнала, что мама видела его с любовницей, но выполнила свой долг и держала рот на замке.
Мия уставилась на браслет.
— Насколько все плохо?
Ее мать никогда не нервничала, не потела и не проявляла ни малейшего интереса к тому, что говорил человек. Она довела до совершенства внешний вид фарфоровой куклы, хотя внутри у нее все было разбито.
— Твой отец очень нервничает, — мама слабо улыбнулась ей. — Он еще не оправился от ран, а бедняга Данте что-то напутал с этим дело, ты же знаешь, он плохо разбирается в цифрах, и мы потеряли нашего советника.
— Вулф мертв?
— Боюсь, что так. Его тело нашли сегодня утром.
Мия почувствовала, как по ее венам пробежал холодок. Неужели Нико действительно убил его? Она никогда не видела его таким злым, как тогда, когда Вулф угрожал ей, даже в ту ночь, когда он приставил пистолет к голове ее отца в ресторане. Но была ли она действительно удивлена? Даже она знала о жестокой репутации Нико, почти варварских методах. Ее отец жил в страхе перед Нико в течение многих лет, никогда не выходя из дома без множества телохранителей и держа семью взаперти за высоким проволочным забором.
— И, конечно, тебя видели на публике с Нико Тоскани, что еще больше усугубляет его стресс.
Мия уставилась на мать и посмотрела в коридор. Мама только что честно предупредила ее, что следующие полчаса будут плохими. Очень плохими. Может быть, даже хуже, чем все, что были ранее. Внезапно ее охватило непреодолимое желание попросить о помощи. Но единственный человек, который мог ей помочь, был последним, кто вошел бы в эту дверь.
Нико.
Она открылась ему, и он полюбил ее такой, какая она есть — с ее крашеными черными волосами и татуировками, ее феминистскими гимнами, панк-одеждой и отношением, которое вызывал самый сильный гнев у ее отца. Он интересовался ее работой, уважал ее бизнес и заставлял чувствовать себя одновременно женственной и сильной. Ей было хорошо, когда она была с ним. Как две половинки, ставшие единым целым. Как женщина, которой она должна была стать. Женщина, достаточно сильная, чтобы победить своего отца. Сама.
— Окей, — она глубоко вздохнула и пошла по коридору, а мать последовала за ней. — Я могу это сделать.
— Будь сильной, дорогая.
Мия оглянулась через плечо, когда подошла к двери кабинета отца.
— Я всегда была сильной, мама. Я просто не знаю, будет ли этого достаточно.
Охранник, которого Мия не узнала, впустил ее в кабинет, и она отшатнулась от сильного жара. Отец задернул плотные бархатные шторы и развел огонь в камине. Четверо охранников стояли по стойке «смирно» у окон, еще двое — за его креслом. Он был в своем обычном темном костюме и синем галстуке, его широкое, сердитое лицо было искажено гримасой. Ничто не указывало на то, что он получил опасное для жизни пулевое ранение чуть более двух недель назад, и она задавалась вопросом, насколько серьезно пострадала Кэт, сидящая в кресле перед его столом.
— Папа. Я рада видеть тебя дома. Кэт, ты что...
— Не лги мне, Мия, — отец оборвал ее гневным криком. — Ты воспользовалась моим отсутствием, чтобы снова потаскаться с тосканцем. И к тому времени, когда я закончу с тобой, я уверен, ты уже ничему не будешь рада.
— Я работаю на его компанию, — ну, по крайней мере, он не затягивал с этим. Она напряглась и встретила его взгляд своим собственным.
— Достаточно, — он стукнул кулаком по столу. — Охранник, который пришел с Вулфом в твой офис после того, как ты отказалась от просьбы Данте о помощи, рассказал мне, что произошло. С тобой был Нико Тоскани. Он напал на Вулфа, и теперь он мертв.
— Это было моей работой, — настаивала она.
Боже, о боже. Пожалуйста, не дай Нико убить его.
— И это ты называешь работой? — Данте сократил расстояние между ними и поднял телефон. Она поморщилась, увидев фотографию, на которой они с Нико целовались возле ее дома, и это даже отдаленно не могло быть истолковано как деловитость.
— Все началось с бизнеса, — тихо сказала она.
Покраснев и дрожа от ярости, Данте повернулся к ней.
— Ты предала семью, ради врага. Он хочет, чтобы папа умер.
— Технически, он хочет твоей смерти, — пробормотала она достаточно тихо, чтобы только он мог услышать, раздраженная тем, что Данте осмелился прочитать ей лекцию. Да, она перешла черту, но это была черта ее отца, а не его.
Данте поднял руку, желав ударить ее, и в ней вспыхнул гнев. Если он осмелится прикоснуться к ней, она устроит такой ад, какого он еще никогда не испытывал. Она много лет страдала от жестокого обращения со стороны отца и не собиралась принимать это еще и от него.
— Нет, Данте, — сказал Папа. — Она слишком глупа, чтобы понять, что он использует ее, чтобы добраться до меня. Ударив ее, ты ничему ее не научишь, — он сделал знак Реву и ближайшему к окну охраннику. — Положи Кэт на стол.
— Что? — Мия шагнула к сестре, не заметив, что сзади подошли двое охранников. Они схватили ее за руки, удерживая на месте.
— Ты покончишь с Нико Тоскани, — прорычал папа. — Ты его больше не увидишь. Я обещал тосканцам Корданскую невесту и не хочу, чтобы честь семьи была запятнана тем, что я нарушил свое слово. Ты выйдешь замуж за Тони, как мы и договаривались. И тогда Нико заплатит за то, что он сделал.
— Я не выйду за него замуж.
— О, я думаю, что передумаешь, — отец рассмеялся. — Ты сильная девушка, но у тебя слабое сердце.
— Оставьте ее в покое, — Мия в ужасе смотрела, как Рев и охранник тащат Кэт к большому столу для совещаний, стоящему рядом с кабинетом ее отца.
— Данте, — отец не сводил с нее пристального взгляда. — Сними ремень. Бейте Кэт, пока Мия не передумает.
— Нет! — Мия боролась с охранниками, державшими ее, слишком поздно поняв, почему в комнате так много людей. — Она не имеет к этому никакого отношения. Это только между нами, — она посмотрела на своего брата. — Не делай этого, Данте. Ты можешь отказаться.
— Нет, я не могу, — с мрачной решимостью он расстегнул ремень и стянул его, пока двое охранников прижимали Кэт лицом вниз к столу.
— Данте! — мягкий голос Кэт перешел в рыдание. — Пожалуйста. Нет.
— Сделайте мне больно, — Мия билась в руках охранников, брыкалась и извивалась, чтобы вырваться. — Все, что ты хочешь. Сделай это со мной. Сделать мне больно, — она сопротивлялась, пыталась дотянуться до ножа, но охранники были слишком сильны, их хватка была слишком крепкой.
— В том-то и проблема, — отец откинулся на спинку стула и вздохнул. — Я не могу причинить тебе боль. Никто не может причинить тебе боль. Чем больше я тебя бью, тем сильнее ты становишься. Даже когда я сломал твою гребаную руку, ты собрала свою сумку одной рукой и ушла. Вот я и решил покончить с тобой. Оставить тебя волкам. И что же ты сделала? Ты опозорила семью. Ты раздвинула ноги для человека, который устроил вендетту, стоящую нам многих жизней. Человеку, который хочет убить твоего отца. А когда я попытался покончить с войной, устроить хороший брак, ты отказалась повиноваться. Ты отказался исполнить свой долг перед семьей. Пока я не пригрозил Кэт. Вот тогда я и понял, что причиняю тебе не ту боль.
Он кивнул головой, и Данте хлестнул ремнем по бедрам Кэт, ударив чуть ниже ее цветастой хлопчатобумажной юбки, треск кожи о плоть был резким, как выстрел из пистолета.
Крик Кэт эхом разнесся по комнате, пронзив сердце Мии.
— Нет, — она в ужасе уставилась на Данте. — Данте, не делай этого.
Лицо Данте напряглось, и он отвернулся, но не раньше, чем она увидела темноту в его глазах. Если в ее брате и осталась хоть капля доброты, то теперь она исчезла, уничтоженная точно так же, как ее отец уничтожил очень многих.
Данте бил Кэт снова и снова. Ее крики наполнили комнату, вместе с ее призывами к Мии, матери, и милосердию. Желчь подступила к горлу Мии, гнев, разочарование и ненависть скрутили ее изнутри, но она не могла произнести слова, которые связали бы ее с Тони на всю жизнь, потому что если Кэт теперь была разменной монетой, кто же защитит ее, если Мия уйдет?
— Хватит, — ее отец поднял руку, и Данте опустил ремень, его грудь тяжело вздымалась, а на лбу выступили капельки пота.
— Я надеялся, что до этого не дойдет, но Мия явно нуждается в другой форме убеждения. Рев, дай Данте кочергу из огня.
— Нет, — слово сорвалось с ее губ мучительным шепотом, и она с ужасом увидела, как Рев поднял кочергу.
— Ты и Кэт для меня ничто, — сказал ее отец. — Ничего, кроме собственности, которую я использую, чтобы заключить союз, который увеличит власть и богатство этой семьи и положит конец этой нелепой вендетте, которая длится слишком долго. Как только ты окажешься в руках Тони, ради меня он избавится от Нико, и ты не будешь отвлекаться от своих обязанностей его жены.
Ужас сменился яростью, и она укусила одного из охранников, державших ее. С криком он отпустил ее, и она сумела использовать это отвлечение, чтобы увернуться от второго охранника. Но он был быстр. Прежде чем она успела подойти к Кэт, он схватил ее за волосы. Не обращая внимания на боль, Мия царапалась, вырывалась и брыкалась, пытаясь освободиться. Статуи опрокинулись. Вазы разбились вдребезги. Если ей придется сломать руку, чтобы спасти Кэт, она это сделает. Если она потеряла горсть волос, так тому и быть. И если они убьют ее, по крайней мере, она не будет страдать от боли, наблюдая, как Данте уничтожает единственную хорошую, красивую вещь, оставшуюся в их извращенной, уродливой семье.
— Баста! — крикнул ее отец, и слюна собралась в уголке его рта. — Che cazzo fai? (какого хрена ты делаешь? — итал. прим перев.) Почему ты не прекратишь бороться со мной и не признаешь, что никогда не победишь?
— Потому что это уничтожит Данте так же, как уничтожит Кэт и меня, — она почувствовала, как ее обхватила еще одна пара рук, веревки обвились вокруг ее лодыжек и запястий. — Я сражаюсь, чтобы спасти нас всех.
— Ты опоздала в моем спасении, — губы Данте скривились в усмешке. — Я был уничтожен в ту ночь, когда меня создали.
Рев подул на кочергу, и она загорелась ярко-красным светом.
— Мама! — закричала Кэт и забарабанила по столу. — Мия! Помоги!
— Заткнись, Кэт. Она не придет, — Данте задрал ее розовую футболку. — Ты уже должна была это понять.
— Я сделаю это, — крикнула Мия. — Как тебе будет угодно. Я стану женой Тосканца. У тебя будет свой гребаный союз. Даю тебе слово. Просто отпусти Кэт.
— Отлично, — ее отец жестом велел Реву отдать Данте кочергу.
— Что? — Мия обмякла в руках, которые держали ее. — Нет. Я же сказала, что сделаю это.
— Я хочу убедиться, что ты выполнишь свое обещание, — сказал ее отец. — Потому что, если ты не появишься на свадьбе, это будет наименьшим из ее страданий, — он посмотрел на ее брата. — Сделать его.
— Что с тобой случилось, Данте? — голос Мии был хриплым от поражения, когда он поднял кочергу. — В кого ты превратился?
— Я монстр, каким отец всегда хотел меня видеть.
Он прижал горящую кочергу к пояснице Кэт, и Мия упала на колени, утонув в крике сестры.
Глава 16
Мия разгладила свое ярко-розовое платье от Шанель, поднимаясь по лестнице в частный обеденный зал «Белла Виа», нового ультрасовременного итальянского ресторана на Вест Фламинго Роуд. Ее розовые каблучки мягко постукивали по твердому дереву. Мать подарила ей этот нелепый наряд много лет назад, когда она еще надеялась, что Мия примет свою роль принцессы мафии, но до сегодняшнего вечера Мия даже не вынимала его из сумки. Она слегка пошатнулась на последней ступеньке и, схватившись за перила, обломила один из своих свежевыкрашенных ногтей.
Черт. Она знала, что это ненадолго. Она просто не была создана для моды. Что ж, ей лучше привыкнуть к этому. Если все пойдет по плану, она сделает то, что поклялась никогда не делать — выйдет замуж за мафиози. Но она сделает это на своих собственных условиях.
— Мисс Кордано, — официант в строгом смокинге поклонился, когда она пересекла лестничную площадку. — Вас ожидают.
— Грацие, — Мия выдавила из себя улыбку, молясь, чтобы она не растрескалась от толстого слоя тонального крема, который Джулс наложила на нее перед тем, как покинуть квартиру. Как ее мать носила эти вещи каждый день? В рубашке с высоким воротом, облегающей юбке и обтягивающем жакете она чувствовала себя в ловушке. Если кто-нибудь из головорезов отца найдет ее здесь, она не сможет убежать. Ей придется повеситься на нитке фальшивого жемчуга, который был на ее шее. Сейчас ей почти хотелось повеситься. Хотя внешне она была идеально накрашена, внутри она кричала, отчаянно желая освободиться.
— Все хорошо, все хорошо, все хорошо, — она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Это было не так уж и важно. Люди все время просили о помощи. Это не означало, что она была слаба, просто она наконец столкнулась с проблемой, которую не могла решить самостоятельно. И она не просила помощи у незнакомца. Она знала Нико. Он ей нравился. Конечно, было немного необычно просить кого-то выйти за тебя замуж после одного свидания, но разве он не сказал, что ему это нравится в ней? И это не преднамеривалось быть навсегда. Только до тех пор, пока Тони не найдет себе другую жену, а она не найдет способ защитить Кэт. Им даже не придется жить вместе. Они могли бы жить своей отдельной жизнью и просто иногда появляться в семье, чтобы их союз выглядел законным. Хотя, как Нико сможет стоять в комнате с ее отцом, и не захочет нажать на курок, она не знала.
— С вами все в порядке, мисс? — официант оглянулся через плечо, и Мия кивнула.
— Да, спасибо. Указывайте дорогу.
Она последовала за ним по коридору и остановилась, когда он открыл дверь. Она оставила Нико сообщение через казино на следующий день после того, как ее отец жестоко заклеймил Кэт. Когда прошло четыре дня, а она не получила от него никаких известий, не видела ни Большого Джо, никого-либо из его банды, припаркованных возле ее офиса или квартиры, она начала беспокоиться. Неужели она была его еще одним завоеванием? Неужели он потерял к ней интерес после того, как получил то, что хотел? К тому времени, когда Вито позвонил и сообщил, что Нико встретится с ней в пятницу, она почти убедила себя, что ее план безнадежен. Но это не означало, что она перестанет пытаться.
Сделав глубокий вдох, она вошла в отдельную столовую. Она выбрала «Белла Виа» за сочетание теплого современного и холодного минимализма. Фабричные мягкие стулья окружали длинные деревенские деревянные столы. Совершенно белые стены контрастировали с полированным деревянным полом, плавно сочетая традиционное и современное. Она надеялась, что Нико все понял.
Войдя в комнату, она впилась в него взглядом. Сегодня на нем был темно-черный костюм, глубокий и блестящий, а галстук — смесь бордового и синего. Он подстригся с тех пор, как она видела его в последний раз, и ей не хватало непослушных прядей, намекающих на дикость, которую он скрывал внутри.
«Я всегда буду держать тебя в безопасности».
Господи, как же она по нему скучала! Желание броситься к нему в объятия и умолять прогнать чудовищ было почти непреодолимым.
Он встал из-за стола, чтобы поздороваться с ней, но она быстро пересекла комнату и протянула ему руку, надеясь задать деловой тон этой встрече.
— Спасибо, что пришел. Я уже начала думать, что ты не хочешь меня больше видеть.
— Был занят, — он посмотрел на ее протянутую руку и нахмурился. — Какого хрена?
Действительно, какого хрена. Ее отец обещал Тоскани Корданскую невесту. И поскольку Тони был не единственным холостяком Тоскани, ей просто нужно было сделать Нико предложение, от которого он не мог отказаться.
— Я тоже рада тебя видеть.
— Это не ты, — он осмотрел ее одежду и сморщил нос.
— Ты так не одеваешься, — он указал на пучек у нее на макушке. — Ты не носишь такие прически.
— Ты так не выглядишь, — он махнул рукой, словно в отчаянии. — Что, черт возьми, происходит?
Сегодня вечером он казался взволнованным, сердитым, не тем Нико, который страстно целовал ее в дверях и шептал ей на ухо всякие сладости.
— У меня есть к тебе предложение, — она села на свое место и вонзила недавно наманикюренные ногти в ладонь. Если это сработает, она должна сохранить вид спокойной, сдержанной деловой женщины, которая пришла обсудить слияние и поглощение, и не позволить ему увидеть потрясенную, отчаявшуюся женщину, у которой не было другого способа спасти свою сестру, кроме как сделать то, что она поклялась никогда не делать.
— Пожалуйста, Нико. Выслушай меня.
Произнесенное имя, казалось, пробилось сквозь его гневное возбуждение, и он занял свое место по другую сторону стола.
— Какое деловое предложение?
Мия сунула руку в портфель и вытащила контракт, который она составила сегодня утром в своем офисе.
— Слияние. Такое, которое будет служить нашим интересам, а также интересам наших семей.
Дрожащей рукой она протянула ему контракт. Нико положил его на стол перед собой, даже не прочитав первую строчку.
— Я не люблю юридический жаргон. Расскажи мне своими словами.
Ее желудок сжался. Было бы намного проще просто сидеть и смотреть, как он читает, но объяснять все это ему в лицо... увидеть отказ, а не услышать его.
Она сложила руки на столе.
— Я знаю, что ты и твой кузен объявили себя исполняющими обязанности главы семьи. Очевидно, что не может быть двух действующих боссов. Я предлагаю тебе способ выйти на первое место. Альянс. Своего рода слияние.
— Тебя послал Дон Кордано?
Она внутренне сжалась при звуке имени отца, воспоминания о воскресном вечере все еще были свежи в ее памяти.
— Нет. Это только между нами.
— Нет ни тебя, ни меня. Я слышала о тебе и Тони. Мои поздравления.
Ах. Так вот почему он не отвечал на ее звонки. Сделав решительный шаг, она сказала:
— Я надеялась, что это будешь ты.
Ее щеки вспыхнули под его пристальным взглядом, и ей пришлось заставить себя встретиться с ним взглядом.
— Ты хочешь выйти замуж за меня? — он ошеломленно уставился на нее.
— Это не должно длиться вечно, — выпалила она. — Только до тех пор, пока все не уляжется. Мой отец придет в ярость, но как только дело будет сделано, он уже ничего не сможет сделать. Мы узаконим наш брак перед Богом, и Нью-Йоркские боссы не одобрят покушения на тебя, потому что альянс положит конец войне. Наш брак также будет выполнять соглашение между семьями — Тосканец женится на Кордано. Ты будешь иметь власть, чтобы обеспечить свое положение в качестве босса своей семьи. Примерно через год, когда наш союз наладится, мы сможем расторгнуть брак и разойтись в разные стороны. У меня нет никакого желания заманивать тебя в ловушку, Нико. Я просто…
Она не могла заставить себя рассказать ему о субботнем вечере. Уроки о том, как держать рот на замке, были вбиты ей в голову с самых ранних лет. Учитывая покровительственный характер Нико, она чувствовала, что он не согласится на союз с ее отцом, если узнает, что он сделал с Кэт — или вообще, если все еще хочет отомстить за отца. Но более того, она не хотела, чтобы он соглашался, из-за жалости к ней, что позже приведет к обиде. Она хотела, чтобы он согласился из-за выгоды, которую он получит — лучший результат в любом деловом соглашении.
Тишина.
— Я могу быть всем, кем должна быть жена мафиози, — она взмахнула рукой над своим болезненно-розовым нарядом, хотя к горлу подступила желчь. — Я училась у лучших. Я могу одеваться, играть роль и брать участие. Я могу быть идеальным украшением, идеальной хозяйкой и идеальной женой. Я могу покрасить волосы в их первоначальный цвет, убрать панковские штучки.
— Я могу научиться готовить и содержать дом в порядке, — она слабо улыбнулась. — Я даже буду слушать Синатру…
Она замолчала, когда он не ответил.
— Нико?
Отчаянная боль образовалась в груди Мии, когда он уставился на нее, его лицо было невыразительной маской. Она обдумала все варианты, и это было лучшее, что она могла придумать. Если он откажется, ей придется забрать Кэт и бежать. Хотя она была технически подкована, она знала, что им негде спрятаться, если мафия действительно хочет их найти. Кэт была молода. Она не заслуживала жизни, полной страха, жизни, в которой постоянно оглядывалась через плечо.
— Прости меня, красавица, — сказал он наконец. — Но я вынужден отказать.
— Но почему? — она не хотела знать, но все же.
— Я помолвлен.
— Оу, — у нее перехватило дыхание. Из всех сценариев, которые она себе представляла, из всех ответов, к которым она готовилась, она даже не подумала, что он может быть с кем-то еще. Но почему бы ему не быть? Он был богат, могущественен, потрясающе красив, обаятелен, защищен и совершенно неотразим. Она была для него всего лишь увлечением, но не более того. Мир выпал у нее из-под ног, и на мгновение она перестала дышать.
— Мне очень жаль. Я даже не думала... я думала, когда ты... когда мы... это было неправильно с моей стороны, — она оттолкнула стул, и ее салфетка упала на пол.
— Я чувствую себя такой дурой. Я имею в виду, что мы не были влюблены или что-то в этом роде, или я думала, что это будет по-настоящему, но я была в отчаянии... моя сестра... мне нужна была помощь, и... конечно, ты не можешь.
— Мия, — на его лице появилось страдальческое выражение, первый намек на то, что он вообще что-то чувствовал к ней.
— Нет. Все нормально. Тебе не нужно больше ничего говорить. Я и так знала, что это плохая идея. Я не хочу выходить замуж за мафиози. Вся моя жизнь была в том, чтобы сбежать от своих мафиозных корней. Я уверена, что за то короткое время, что мы были вместе, я превратила бы твою жизнь в сущий ад, даже если бы она не была настоящей. На самом деле я была бы ужасной женой мафиози. Я не умею готовить. В обычной жизни я неловкая. Я всегда использую не ту вилку за столом. Со мной нелегко жить. Я очень неряшлива, слушаю громкую музыку, странно одеваюсь, ем много нездоровой пищи, и я никогда не завинчиваю крышку на зубной пасте. Но я рада, что ты нашел того, кто действительно хочет такой жизни. Я уверена, что она просто прелесть.
Ее сумка упала с края стула, когда она соскользнула с сиденья. Дрожащей рукой она наклонилась, чтобы поднять его, и слишком быстро поднялась, зацепившись чулком за грубый металлический кант кресла.
Ее лицо пылало, а пульс бился так сильно, что она слышала только бешеный стук собственного сердца.
— Мия. Подожди, — Нико встал, его стул издал пронзительный визг, когда он заскрежетал по полу.
Внезапно чудовищность ситуации накрыла ее с головой, и все начало проясняться. В течение пяти дней она была сосредоточена на этой встрече, надежда придавала ей мужество продолжать бороться. Но теперь ничто не могло удержать ее, никто не мог подхватить ее, когда она падала. Она отступила назад, чтобы уйти, спотыкаясь на неудобных, незнакомых каблуках. Она схватила стул для равновесия и опрокинула его на пол.
Она не собиралась унижаться еще больше, падая лицом в грязь. Она взяла себя в руки, сделала глубокий вдох, повернулась, и вышла за дверь с такой скоростью, что заставило затяжку на чулках перетянуться сзади на бедро.
* * *
Нико нажал на газ своего супербайка «Дукати» и свернул с дороги в сторону парка Фейр Стейт Парк. Извилистые дороги через разноцветные скалы и мимо озера Мид были лучшей частью путешествия. Обычно он ездил на мотоцикле, чтобы расслабиться и отвлечься от всех обязанностей банды, постоянной необходимости отстаивать свою власть, тонкого балансирования между нелегальным и законным бизнесом, риска насилия и еще большего риска быть пойманным. Но сегодня он не видел ничего, кроме асфальта, несущегося ему навстречу, не чувствовал ничего, кроме холодного горного воздуха на своем лице, и не слышал ничего, кроме рева двигателя и стука собственного пульса в ушах.
Он хотел уйти, и все же дорога должна была привести его обратно. Вернуть к обещанию, которое он прошептал, когда умер его отец. Возвратить к наследству, которое оставил ему отец, и к ответственности за семью, которая теперь представляла собой смесь преступления и крови.
От Кадиллака, на котором он ездил, до часов Vacheron Constantin, которые он носил, от костюмов Brioni до итальянских кожаных ботинок — он был всем, чем хотел его видеть отец. И все же в его броне были щели. Маленькие препятствия, которые могла понять только его мать: татуировки на теле, кожаные куртки, ботинки и джинсы, которые он предпочитал носить, байк, на котором он каждую неделю ездил в пустыню в поисках чего-то, о чем он не подозревал, пока в его руки не попала Мия.
Он хотел ее.
Он хотел ее с такой яростью, что у него перехватило дыхание.
Он хотел ее каждой каплей своей ублюдочной крови.
Он хотел, чтобы она была на его байке и в его постели. Он хотел, чтобы она лежала с ним рядом и под ним.
Каково это — иметь рядом с собой женщину, обладающую такой силой? Женщину, которая бросает вызов условностям, прокладывает свой собственный путь и знает, что у нее на уме. Женщину, которая одновременно бросала ему вызов и приводила в ярость, соблазняла и сопротивлялась ему. Женщину, готовую пожертвовать собой ради семьи, отдать себя ему на всю оставшуюся жизнь.
И он сказал «нет».
Разрываясь между выполнением долга перед семьей и исполнением заветного желания, ублюдок во всех отношениях, и он сказал «нет».
Ничто в его жизни не ранило так сильно, когда он смотрел, как она теряет надежду. В его жизни не было ничего, о чем он сожалел бы больше, чем о том, что причинил ей боль.
Что, черт возьми, он должен был сделать?
Он снова и снова прокручивал в голове эту ужасную встречу, и каждый раз к горлу подступала желчь, и чувство вины терзало его душу. Он помнил все в мучительных подробностях — как дрожала ее рука, когда она отдавала ему контракт, обломанные, накрашенные ногти, маску, скрывавшую ее прекрасную кожу, явный дискомфорт в отвратительном розовом наряде, пучок, скрывавший ее великолепные волосы, то, как она покачивалась на каблуках, надежду, которая разбилась вдребезги на ее лице.
Его сердце сжалось при мысли о его храброй, сильной Мие, в каком она была отчаянии, что она надела одежду, которую ненавидит, и добровольно предложила себя в жизнь, которую презирает, как она боялась, что должна была попросить о помощи.
Он уничтожил ее всю, одним словом. Он сам себя уничтожил.
Нико склонился, въезжая в поворот, когда дорога по парку начала петлять. Быстрее и быстрее, адреналин бурлил в его теле — пьянящая смесь возбуждения и страха. Один промах, и все будет кончено. Один промах, и он умрет сыном своего отца, но не самим собой.
Он замедлил ход мотоцикла и остановился на смотровой площадке, уставившись поверх горного перевала. Лука остановился позади него, напомнив ему, что босс никогда не бывает по-настоящему одинок.
— Все в порядке, босс? — Лука спешился и пошел по гравию так, словно ему угрожала опасность.
— Да. Подожди минуту. Потом мы вернемся в город, — Лука и Фрэнки были единственными солдатами в его команде, которые умели ездить на мотоциклах, поэтому они дежурили по очереди, когда Нико уезжал на байке. Большой Джо должен был подъехать сзади на своей машине, на случай, если у них возникнут проблемы с байками.
— Я всегда прихожу сюда, когда у меня проблемы с девушками, — сказал Лука.
— Я никогда не видел тебя только с одной девушкой, — после смерти жены Лука стал главным бабником в клубе, так быстро меняя женщин, что Нико не мог уследить за ним.
— Именно поэтому я и пришел сюда. Каждый раз, когда я начинаю думать о серьезных отношениях с какой-нибудь цыпочкой, я прихожу сюда и напоминаю себе, почему я не делаю все это снова. Если то, что у нас было, было любовью, то это не стоит гребаной боли.
Нико слез с байка и посмотрел на долину. Он усвоил этот урок, наблюдая, как мать каждую субботу плакала, когда отец возвращался к жене. И он снова понял это, когда она решила сбежать с Нико в поисках любви и при попытке потерпела удачу. Как всегда, отец был прав. Брак заключённый во благо политики, сохранит его сердце в безопасности, а ум сосредоточит на том, что ему нужно сделать, чтобы обеспечить успех и выживание семьи.
Если Мия выйдет замуж за Тони, она станет частью семьи. Каждое воскресенье Нико будет видеть ее на семейных сборищах у Нонны Марии. Он увидит ее такой, какой видел сегодня, все, что он любил в ней, будет спрятано под маской респектабельной жены мафиози, все, что он хотел, будет раздавлено под тяжестью традиций, как только она освободится, ей подрежут крыльями. Как он мог вынести ее исчезнувший огонь? Что бы он сделал, если бы увидел хотя бы намек на синяк на ее прекрасном лице?
Скоро у Тони будет исключительные право на эту «чертовку».
— Ты не любил Джину? — у Луки был вынужденный брак на Джине из-за беременности. Он никогда не выражал недовольства ситуацией, и они казались счастливыми вместе, особенно после рождения Маттео, но она была не из тех женщин, которых он выбрал бы для Луки. Слишком дерзкая. Слишком громкая. Слишком мелкая. Слишком нуждающейся. У Луки было с собой два телефона: один — чтобы отвечать на ее постоянные звонки, а другой — для дел.
— Кто, черт возьми, знает наверняка? — Лука потеребил молнию на куртке, и Нико понял, что они никогда раньше не говорили о смерти Джины. Он никогда не был свидетелем разрушения человека, пока не пошел с Лукой опознать ее тело. Он предполагал, что любовь сокрушила душу Луки, но теперь он задавался вопросом, а что, если это было не так.
Руки Нико крепче сжали перила. Вся его жизнь была посвящена семье, долгу, чести и мести, и самое лучшее для семьи — оставаться в стороне, пока Тони женится на Мие. Этот брак должен был принести кратковременную выгоду в виде перемирия между семьями и долгосрочную выгоду в виде усиления семейной безопасности и власти после того, как он женится на девушке из Сицилии и будет постоянно иметь дело с Доном Кордано и Тони. В этом был идеальный деловой смысл. Именно так поступил бы его отец. Но это не соответствовало тоске в его сердце.
— Я не хочу говорить о ней плохо, — сказал Лука в наступившей тишине. — Я заботился о ней достаточно, чтобы жениться, когда мог просто уйти. И она дала мне Маттео. Когда он родился, я подумал, что небеса действительно существуют, и, возможно, я сделал что-то правильное в своей несчастной жизни, потому что Бог послал мне собственного ангела.
— Да, мне знакомо это чувство, — Большой Джо присоединился к ним у перил. — Впервые я понял, что у меня есть сердце, когда держал своего ребенка на руках. Может быть, однажды я найду женщину, которая заставит меня чувствовать себя так же, и мое гребаное сердце снова начнет биться.
Сердце Нико забилось в тот момент, когда он увидел Мию, и остановилось, когда он отдал ее Тони.
— Ваши старания растрачиваются впустую, — Нико сел на байк. — Вам двоим следовало бы писать гребаные поздравительные открытки.
Нико жаждал мести, но еще больше он хотел Мию. Месть оставила его пустым внутри, слепым к тому, что происходило вокруг, глухим к грохоту на улице, в то время как Тони втайне набирал все больше и больше сил с дня убийства Санто. Если бы он был на высоте, то не стоял бы на задних лапах в борьбе за контроль над семьей. Если бы он думал и планировал заранее, то смог бы сохранить свою власть в тот день, когда умер Санто. Мия предложила ему больше, чем просто возможность спасти свою семью. Он мог бы спасти и ее. Он мог спастись сам. Он мог заставить свое сердце снова биться, и поделиться им.
— Куда мы идем дальше, босс? — Лука сел на мотоцикл.
— Назад в город. Сегодня вечером я женюсь.
Глава 17
Бам. Бам. Бам.
— Мия! Это Нико. Открой дверь.
Бам. Бам. Бам. Он снова постучал в дверь номера мотеля. Большой Джо подтвердил, что Мия была внутри со своей сестрой. Они не могли терять ни минуты.
Он услышал, как задвинулся засов и загремели цепи. Дверь открылась, и он протиснулся внутрь вместе с Лукой и Фрэнки.
— Собирайся. Если я смог найти тебя, то твой отец не далеко ушел, — он резко обернулся, увидев ее пистолет. Если он ожидал увидеть сломленную, плачущую, испуганную женщину, то жестоко ошибся. Он пришел спасти котенка, а вместо него нашел тигрицу.
— Убери это, — он пренебрежительно махнул рукой. — Мы должны уезжать прямо сейчас.
— Звонила Джулс и предупредила, что ты приедешь. Зря, — она попятилась, закрывая за собой девушку. Она была выше и стройнее Мии, у нее были такие же длинные темные волосы и темные глаза, как у Мии, но ее лицо было скорее овальным, чем сердцевидным, и она носила легкую, летучую одежду, в цветах, что резко выделялось на фоне черного наряда Мии — одетую всю в кожу, цепи и кружева.
— У нас нет на это времени, — нетерпеливо сказал он. — Я здесь, чтобы помочь.
Нико провел рукой по волосам. Потребовался целый день, чтобы выследить их, используя его знакомства и… прибегал к одолжениям.
— Поехали, — он снова указал на дверь, но Мия покачала головой.
— Спасибо за усилия, но я не пойду с тобой. Я покончила с мафией. Это семейное дело, и я разберусь с ним по-своему.
Чертовски упрямая женщина.
— Ты просила меня о помощи, — процедил он сквозь зубы. — И я тебе ее даю.
— Я просила, а ты отказал. Теперь я понимаю, что не нуждалась в твоей помощи. Мы и сами справимся. Я взломала телефон отца. Я смогу за ними следить, тем самым обеспечив нашу безопасность.
Кристо Мио.
— Я приехал, чтобы жениться на тебе, Мия. Ты не сможешь себя больше обезопасить чем женитьба.
Как только у него будет свидетельство о браке, он использует угрозу альянса, чтобы вытеснить Тони. Он займет пост главы семьи, приблизится к Дону Кордано и прихлопнет этого гребаного ублюдка. Он решил, что у Мии больше не будет возражений. Хотя он не представлял, что Дон Кордано сделал с ее сестрой, но это было достаточно ужасным, что она решила предложить ему себя в жены, чтобы ее спасти, а когда он отказался, взять свою сестру и бежать.
После того как Дон Кордано исчезнет с дороги, Нико сделает Данте условным главой семьи Кордано, укрепит союз, и Мия с сестрой будут защищены. Все будут жить долго и счастливо. Если не считать семейного соглашения со Скоццари, которое ему еще предстояло обсудить, и нескольких жалоб из Нью-Йорка, это был идеальный план.
— Женится? — ее красивое лицо исказила гримаса. — Я убегаю, потому что не хочу быть замужней за мафией. Может быть, ты не понял этого, когда я упомянула о помолвке.
Нико нахмурился. Очевидно, помолвка больше не была проблемой, поскольку он предлагал ей выйти за него замуж. Он был красивым мужчиной. В форме. Состоятельным. Сильным. Очень искусным в постели. Он не ожидал, что эта идея покажется ей настолько неприятной, тем более что она сама ее придумала.
— Это единственный выход. Мы не чужие, красавица. Ты не такая уж непривлекательная женщина, так что для меня это не проблема. И мы прекрасно ладим.
— Я не такая уж непривлекательная? Мы прекрасно ладим? — она бросила ему эти слова в ответ, повысив голос. Чувствуя, что на него обрушивается огромная порция неуважения, Нико выпроводил всех из комнаты, приказав отвести Кэт к его Эскаладе и охранять ее, пока они с Мией не будут готовы ехать.
— Это не повод жениться, — отрезала Мия, когда дверь закрылась. — А как насчет той части, где ты сказал мне, что помолвлен? Все это время ты лгал мне, обманывал меня.
Проклятье. Как он мог достучаться до нее?
— Твоя альтернатива — выйти замуж за человека, который хочет тебя сломить, который заберет все, что у тебя есть, и уничтожит все, чем ты являешься? Человека, который планирует начать войну со всеми семьями в городе? Десятки жизней будут потеряны.
— Или я могу сбежать с Кэт, — она уперла руки в бока, явно не понимая всей серьезности ситуации. — И тогда я смогу взломать все его счета и уничтожить его финансово. Он будет слишком занят своими деньгами, чтобы преследовать нас.
Нико сократил расстояние между ними.
— Mi bella, — тихо сказал он. — Именно по этой причине мы до сих пор используем наличные. Твой отец отчаянно нуждается в альянсе, а ты и твоя сестра — лучший способ его обеспечить. Он так просто тебя не отпустит. Ты всегда будешь оглядываться через плечо. Но я могу обеспечить твою безопасность, — он потянулся к ней, но Мия оттолкнула его руку.
— Я больше не доверяю тебе, Нико. Я лучше буду скрываться, чем буду с тобой.
— Если ты хочешь развод, то для тебя это лучший вариант, я готов нарушить традицию и обратиться к нью-йоркским боссам с просьбой отпустить тебя, — это было легко обещать, потому что он знал, что они никогда не дадут свое согласие, но он видел в ее глазах, что это не играло ему на руку, и, если он чему-то и научился в этой жизни, так это тому, как заключать сделки.
— Отпустишь меня? — ее глаза вспыхнули, и, несмотря на горечь, это заставило его хотеть ее еще больше.
— Это прерогатива мужчины.
— И в этом-то вся проблема, — она ощетинилась от его слов.
— А если я скажу, что никогда не встречался и не разговаривал с женщиной, с которой помолвлен? Что мой отец устроил этот брак, когда мне было шесть лет? На протяжении многих лет я общался с семьей лишь изредка. Но она ничего для меня не значит, кроме союза, который мне понадобится только в том случае, если ты выйдешь замуж за Тони.
— Ты хочешь использовать меня, — горько сказала она.
— Нет, красавица. Брак — это не то, что приносит людям радость, и я никогда не хотел этого. Даже политические браки старой школы никогда не устраивали меня. Я сожалею, что моя реакция на твое предложение причинила тебе боль, — он потянулся к ней, чтобы погладить по щеке. На этот раз ему не отказали, и она вздрогнула от его прикосновения.
— Я чувствовала себя униженной.
— Мия, tesoro... non era mia intenzione ferirti (итал. — я никогда не хотел причинить тебе боль).
— Ты хорошо пресмыкаешься по-итальянски, — сказала она, и ее голос смягчился. — Похоже, это не просто язык любви.
Рискнув, Нико подошел ближе и поцеловал ее в лоб.
— Если мне придется жениться, мне нужен активный партнер. Я могу защитить тебя этим браком. Я могу защитить твою сестру. Я могу положить конец войне. Может быть, между нами и нет любви, но у нас есть уважение и обязательства важнее нас самих.
Нико почувствовал странный укол в груди. Он заботился о Мии. Настолько сильно, что мысль о ее потере была почти невыносима. Но он не хотел называть это любовью. Он пережил опустошение, вызванное слезами матери, и видел, как уничтожаются люди. Любовь не была тем опытом, который он хотел бы пережить.
— Если мы сделаем это, — выпалила она, — И я не буду во всем соглашаться, и ты не будешь указывать мне, что делать. Я буду продолжать работать, а ты не будешь вмешиваться в мои дела.
— Конечно, ты можешь продолжать работать, — он улыбнулся, ощущая вкус успеха.
— А чего ты ожидаешь от меня?
— То, что ты предложила, — уголки его губ дрогнули. — Тебе придется играть роль настоящей жены мафиози. Тебе нужно будет одеваться и играть роль на публике.
— Другими словами послушной, — Мия фыркнула,
— Верно, — ответил он, поглаживая ее по щеке.
— Но, когда мы останемся наедине, я хочу этого, — его палец скользнул по полумесяцам ее грудей, едва различимым под V-образным вырезом футболки. — Я хочу тебя такой, какая ты есть, с твоими крутыми ботинками, рваными чулками, кожей и кружевами, и этими нарядами, которые сводят меня с ума от желания сорвать их с тебя. Мне нужна твоя сердитая феминистская панк-музыка, и твои серебряные цепи, татуировки, которые говорят мне, что ты не обычная женщина.
— Мне нужна твоя сила, твоя сладость и вся твоя дерзость, — он взял ее за бедра, и притянул к себе.
— Я не надену свадебное платье, — она скривила губы и отвела взгляд, размышляя.
— Если мы хотим, чтобы все поверили, что это по-настоящему, это должно выглядеть по-настоящему. Мы можем арендовать что-то для церемонии. На десять минут — максимум. У меня есть партнер, который держит магазин на Стрипе. Что-нибудь еще? — он обхватил ее лицо ладонями и провел большими пальцами по нежным щекам.
— Больше никакого секса. Это все только усложнит.
Это было неожиданно. И совершенно неприемлемо.
— Я не могу согласиться с этим, — твердо сказал он. — Если мы поженимся, даже если это будет не по-настоящему, я хочу все, — он провел рукой по ее изгибам. Даже простые переговоры с ней делали его твердым, он никак не мог разделить постель и держать руки подальше от женщины, которая возбуждала его в ту же минуту, как входила в комнату.
— Я хочу жениться во всех смыслах этого слова. Ты будешь жить со мной, спать в моей постели и отдаваться мне. Ты будешь моей. Полностью. Во всех смыслах этого слова.
— Пока все не закончится, — добавила она. — Потому что, когда война закончится и ты станешь боссом, и мы найдем способ защитить Кэт, мы больше не будем нуждаться друг в друге. И ты сказал, что дашь согласие на развод.
— Пока все не закончится, — с большой неохотой он согласился, не только потому, что часть его не хотела, чтобы это заканчивалось, но и потому, что он знал, что этому не будет конца. Она, казалось, не понимала, что в каком-то смысле это была жертва и для него тоже. Он никогда не хотел жениться, и тот брак, который он себе представлял, был таким, где его сердце никогда не будет подвергаться риску.
Мия теребила молнию на его кожаной куртке. Он отказался от своего костюма и автомобиля ради скорости и свободы, что давал только его мотоцикл.
— Секс — сделает все только тяжелее, когда это закончится. Особенно если мне придется увидеть тебя в таком виде.
— Ты боишься, что влюбишься в меня? — он наклонился и уткнулся носом в ее шею, вдыхая легкий цветочный аромат ее духов. Его Мия была этюдом в контрастах. С тихим стоном она наклонила голову в сторону, давая ему лучший доступ, и он покрыл поцелуями ее шею.
— Боюсь, это ты не отпустишь меня, — прошептала она.
У нее были все основания бояться. Нико никогда не думал жениться ни на какой другой женщине, кроме Розы Скоццари, но если бы ему пришлось выбирать женщину, то это определенно была бы Мия. Она интриговала и бросала ему вызов, соблазняла и возбуждала. Она была храброй, умной и уверенной в себе, самой чувственной женщиной, которую он когда-либо встречал.
Он притянул ее в свои объятия, скользнул рукой по ее телу, следуя по восхитительным изгибам.
— Перед тобой трудно устоять. Ты решительная, самоотверженная, красивая и смелая. Я хочу владеть каждым твоим дюймом. Я хочу, чтобы мои руки были в твоих волосах, губы на твоей груди, и член погружен в тебя. Я хочу взять тебя так, как только можно взять женщину. Я хочу, чтобы ты кончала с моим именем на устах, — он скользнул рукой под ее футболку, обхватил и сжал ее грудь.
— Ну, это лучше, чем «мы прекрасно ладим».
Он переключил свое внимание на другую грудь, потирая большим пальцем ее сосок, пока тот не оказался под лифчиком. Боже. Он тосковал по ней. Если бы не тот факт, что ее отец искал их, а его люди ждали снаружи вместе с Кэт, он бы взял ее прямо сейчас.
Ее ногти впились в его голову, и боль наслаждения почти заставила его переступить через край.
— Окей. Секс может быть частью сделки. Мне помогает то, что я нахожу тебя несколько привлекательным.
— Несколько? — он нежно прикусил ее сосок, и она ахнула.
— Твое эго уже настолько велико, что мне приходится обходить его стороной. Я больше не собираюсь его подкармливать.
— Ничто так не повышает самооценку, как согласие красивой женщины на фальшивое предложение руки и сердца, чтобы ей не пришлось выходить замуж за психопата, — сказал он, забавляясь.
— Мы закончили с условиями? — он просунул свое бедро между ее раздвинутых ног. Он хотел ее так сильно, что едва мог дышать, его тело дрожало от желания заявить на нее свои права, чтобы все знали, что она под его защитой.
— Это ты убил Вулфа?
Воу. Он не видел, чтобы как с левого фланга пришел удар, и это немного уменьшило его возбуждение.
— С женами не обсуждают деловые вопросы, — мягко упрекнул он. — Ты согласились следовать правилам.
— Я еще не твоя жена.
— Но ты ею станешь, и с этого момента правила уже начали действовать. Задавай мне любые вопросы, bella. Предъявляй любые требования. Но только не это.
Она стиснула зубы, сжала губы, и он почти пожалел о том, что они собирались сделать. Мие придется очень постараться, чтобы вписаться в образ жены мафиози, а он не хотел, чтобы ей подрезали крылья.
— Перед церемонией мне понадобится бутылка водки и один стакан.
Нико нежно поцеловал ее, чувствуя облегчение оттого, что она отступила от своего вопроса о Вулфе.
— Именно то, чего я всегда хотел. Пьяную невесту.
Она рассмеялась, и напряжение наконец исчезло с ее лица.
— Когда ты хочешь это сделать?
— Это Вегас. Вопрос не в том, когда мы сможем пожениться, а в том, сколько Элвисов ты хочешь на свою свадьбу?
* * *
На свадьбе присутствовал только один Элвис.
Один Элвис. Два свидетеля — Кэт и Большой Джо. Два шафера — Лука и Фрэнки. Три телохранителя, включая Луиса, который, как она теперь знала, был членом команды Френки и носил прозвище Майки Мускулс. И подружка невесты, которая не переставала болтать.
— Я все еще не могу в это поверить, — Джулс покачала головой, когда священник, член преступной семьи Тоскани, указал Нико, где стоять в безвкусной часовне Вегаса.
— Одну минуту я проводила время с Netflix и бум, через два часа стою в часовне с Элвисом и кучкой гангстеров. Нико, конечно, не теряет времени даром, — она наклонилась и прошептала Мие на ухо.
— Ты не должна этого делать. Я могу вытащить тебя из города. У меня есть друзья, которые примут тебя. Ты никогда не хотела выходить замуж за мафиози. Не сдавайся.
Взвинченная Мия даже не попыталась ответить. Джулс не переставала болтать с тех пор, как они приехали в маленькую свадебную часовню, которая принадлежала «другу» Нико. Гигантские вазы, наполненные пластмассовыми растениями, фальшивые греческие колонны, взрыв шелковых цветов и приподнятая красная блестящая сцена. Кремовые стены украшали фотографии Вегаса, а также безвкусные сувениры из Вегаса и портрет Элвиса в дешевой деревянной раме. За сценой стояло гигантское розовое сердце, украшенное мигающими красными огнями, что придавало залу непрерывное сияние стрипт-бара. С каждым вдохом она вдыхала запахи ладана, пота и дешевых духов. Это было так же фальшиво, как и предполагаемый брак.
Мия разгладила отвратительное платье из полиэстера, отделанное блестками и пластиковыми бусинками, но она мало что могла сделать, чтобы пригладить гигантскую юбку, не говоря уже о стоящих плечах и огромных рукавах. Нико предложил выбрать самое традиционное платье, чтобы ни у кого не возникло сомнений в подлинности свадьбы. Все было прекрасно и хорошо для человека, который носил гладкий черный смокинг. Но не на столько, когда его идея традиционности заключалась в большом торте 80-х годов. Если бы Pussy Riot (прим.пер. — российская феминистская панк-рок-группа) могли видеть это сейчас…
— О. Мой. Бог, — Джулс нарушила неловкое молчание, когда служитель дал понять, что готов начать. — Я сейчас заплачу.
Кэт промокнула щеки салфеткой, и Большой Джо успокаивающе положил руку ей на плечо. Нико приказал большому Джо отвести Кэт в его квартиру и охранять ее после свадьбы, но Большой Джо пошел еще дальше и взял Кэт под свое крыло. Он присматривал за ней, пока Мия и Нико получали разрешение на брак, брали напрокат одежду и позировали для фотографий, которые, как надеялась Мия, никогда не увидят свет. Мия была уверена, что с ним Кэт будет в безопасности. Он проявил свою сторону защитника, когда столкнулся с Ревом в общественном центре, но вся эта история с копом все еще была тревожной мелочью в ее сознании. Большинство гангстеров лгали своим семьям о том, что они делали, но Большой Джо был таким честным парнем, таким черно-белым, что нетрудно было представить, что он действительно был полицейским.
Тем не менее, необоснованное обвинение может иметь серьезные последствия. Может быть, когда свадьба закончится и пыль уляжется, она отведет его в сторонку и получит ответы на некоторые вопросы. Ей нравился Большой Джо, и, если он был полицейским под прикрытием, это послужило бы ему достаточным предупреждением, чтобы уйти прежде, чем она пойдет к Нико со своими подозрениями. Он знал, вероятно, лучше, чем она, как Нико расправляется с предателями, и, если он решит остаться, Мия больше ничего не сможет сделать.
Даже после пары рюмок водки, выпитых вместе с Джулс, у Мии участился пульс, когда священник, одетый в костюм Элвиса, парик и гитару со стразами, висевшую поперек его тела, сверкнул золотым резцом и открыл книгу.
— Возлюбленные мои, мы собрались здесь пред очами Господа, чтобы соединить Нико Джузеппе Сальваторе Тоскани и Мию Алессандру Кордано в священном браке, который является почетным поместьем, учрежденным Богом и означающим для нас союз, заключенный между ними…
— Cristo, — Нико выругался себе под нос.
— Совершенно верно, — Элвис предостерегающе поднял бровь и продолжил: — Христос и Церковь Его, и потому не вступили в него неумышленно, но благоговейно, благоразумно, трезво и в страхе Божием.
— А есть более быстрая церемония? — резко сказал Нико. — Что-нибудь такое, где мы могли бы пожениться без страха Божьего?
— У нас есть десятиминутная церемония для быстрого побега возлюбленных без религиозных ссылок, хотя вы заплатили за полную религиозную версию, — недовольный Элвис откашлялся.
— Быстрая — это лучше, — он посмотрел на Мию, ожидая подтверждения, и она кивнула. Поскольку это не должно было длиться вечно, то, вероятно, лучше было не устраивать религиозную церемонию. Может, Нико и не боится Бога, но она выросла католичкой и не хотела рисковать.
Элвис пролистал книгу и разгладил страницу.
— Леди и джентльмены, сегодня мы собрались вместе, чтобы отпраздновать свадьбу Нико Тоскани и Мии Кордано. Брак — это священное обещание между двумя людьми, которые любят, доверяют и уважают друг друга, и которые хотят провести остаток своей жизни вместе. Две души разделяют…
Нико кашлянул, обрывая слова священника. Слегка нахмурившись, священник отложил книгу, взял гитару и пробормотал несколько строчек песни «Сейчас или никогда». Нико издал негромкое недовольное ворчание, и тревога Мии исчезла, уступив место веселью, наблюдая, как Нико борется со своим самообладанием. Если он не может даже пройти через простую гражданскую церемонию, как он вообще сможет пройти через настоящую католическую церемонию, включающую часовую мессу? Она почувствовала укол грусти, когда подумала о настоящем браке, который ждет его в будущем с женщиной, которая однажды станет его женой.
— Брак — это больше, чем контракт, — продолжал священник, отложив гитару. — Это обязательство принять эту радость глубоко, глубже, чем счастье, глубже открытие того, кем вы являетесь на самом деле, глубоко в сущность вашего существа, глубоко в душу…
— Мы обязательно достигнем глубину, — Нико снова кашлянул. — Двигайтесь дальше. Предполагалось, что это будет сокращенная версия.
Подняв фальшивую кустистую бровь в знак неодобрения, священник прочел: — В нее нужно входить не легкомысленно, а вдумчиво, ответственно и благоговейно. Брак — это навсегда. И это объединяет семьи, а также сердца.
Желудок Мии сжался от этих серьезных слов, напомнив ей, что этот брак был фикцией. Это не предназначается быть навсегда, или даже соединять сердца. Нико ясно дал это понять еще в отеле.
— У тебя есть кольцо?
Нико вытащил из кармана маленький красный бархатный мешочек и достал огромное кольцо с бриллиантом.
Элвис негромко присвистнул, теряя тонкую маску вежливости, чтобы показать свои мафиозные корни.
— Вот это камень. Вы уверены, что хотите сокращенную версию? За дополнительные пятьсот долларов я могу устроить вам приватный концерт лучших работ короля, — он снова взял гитару и заиграл: — Носи мое кольцо на шее.
Мия уставилась на безвкусный камень, висящий высоко на тонкой золотой ленте.
— Он... блестящий. И огромный. Очень большой. Ты уверен, что никто не отрубит мне руку, чтобы получить его? Я имею в виду... это не обычный бриллиант.
— Нет. И если кто-то попытается прикоснуться к тебе, его не будет достойным жизни, — на лице Нико промелькнуло чувство вины.
— Никаких угроз во время церемонии, пожалуйста, — Элвис перешел на «большого босса», как будто он предупреждал об этом каждый день. Но тогда он был членом мафии, так что, возможно, так оно и было.
— Продолжайте в том же духе, — Нико нахмурился.
— Обручальное кольцо скрепляет брачные обеты и представляет собой обещание долгой и счастливой любви, — он протянул Нико карточку. — Прочти это и надень кольцо ей на палец.
Нико взглянул на карточку и встретился взглядом с Мией.
— Я буду любить, утешать, почитать и защищать тебя, отказываясь от всех остальных, чтобы быть верным тебе, пока смерть не разлучит нас.
Эмоции подступили к горлу Мии, когда он надел ей на палец массивное кольцо. Хотя она никогда особенно не задумывалась о замужестве, услышав эти прекрасные слова, зная, что они ненастоящие, она почувствовала, как внутри у нее все сжалось от желания.
Элвис пропел несколько тактов песни «Тебе сегодня одиноко?», и Мия подавила рыдание.
— Ты в порядке? — спросил он, остановившись на середине такта.
— Да. Хорошо. Это было так прекрасно, — она напряглась, напоминая себе, зачем она это делает и насколько лучше, что она выходит замуж за Нико, а не за сумасшедшего Тони Сухаря.
После того как Мия повторила клятву, и они обменялись несколькими общими клятвами, Элвис просиял.
— До сегодняшнего дня вы были двумя отдельными личностями. Теперь вы станете одним целым. Властью, данной мне штатом Невада я объявляю вас мужем и женой. Можешь поцеловать свою невесту.
Мия наклонилась, ожидая целомудренного поцелуя в щеку, притворного поцелуя для притворного брака. Но в поцелуе Нико не было ничего притворного. Он обнял ее, прижался к ее губам и поцеловал крепко и глубоко. Мия растаяла в его объятиях, когда его язык проник в ее рот, не оставив ни дюйма незатронутым. Клеймящим. Во всех смыслах этого слова.
— Найдите себе гребаную комнату, — заорал Лука.
— Немного уважения, — Нико прервал поцелуй, нахмурившись. — Ты обращаешься к новой миссис Нико Тоскани.
Миссис Тоскани? Она не согласилась сменить имя. Мия выдавила из себя улыбку. Ее новая жизнь только началась.
Глава 18
— Все или ничего. Похоже, это твой девиз, — Мия обошла пентхаус Нико в казино «Италия». Он привел ее сюда после нескольких праздничных коктейлей, ожидая, что они окажутся в постели. Но последние пять минут она бродила по дому без малейшего намека на то, что собирается сесть, не говоря уже о том, чтобы приступить к супружеским обязанностям.
Он должен признать, что пентхаус был впечатляющим. Высокие окна от пола до потолка открывали ему вид на город под углом 280 градусов, а внутри на трех тысячах квадратных футов на богатом полу из красного дерева простирались толстые берберские ковры. Он уже показал ей комнату развлечений, несколько гостиных, дамскую комнату, большую хозяйскую спальню, столовую и три огромные ванные комнаты. Нико дал дизайнеру небольшое направление на сдержанную элегантность в нейтральных тонах и позволил ему работать только над этим.
— Я вроде как надеялась увидеть твой дом, — сказала Мия. — Я мало что о тебе знаю. Люди обычно знают что-то о мужчине, за которого они выходят замуж, прежде чем связать себя узами брака, кроме того, что он гангстер и управляет казино.
Нико снял кожаную куртку и аккуратно повесил ее в шкаф. По дороге домой они вернули взятые напрокат свадебные наряды, и он поклялся, что никогда больше не наденет плохо сидящий смокинг.
— Так и есть, — он никогда раньше не задумывался о своей среде обитания. Это было место, где можно было спать и иногда развлекаться.
— Серьезно, ты живешь в отеле?
— Внизу мой кабинет. Я в хорошем доступе, чтобы справиться с любыми чрезвычайными ситуациями. Это эффективно.
Он подошел к полированному гранитному бару в углу и насмешливо поднял бровь. Она была необычайно скрытной, отчужденной, несмотря на рюмки водки, которые пила с Джулс до и после церемонии. Он понимал ее беспокойство, почти слышал мысли в ее голове, потому что это были те же самые мысли, что и у него.
Что, черт возьми, они натворили?
После этой ночи, когда они объявили о своем союзе, последствия могли быть хуже, чем они оба ожидали. Но как бы плохо это ни было, ничего уже не исправить.
Да, у них было притяжение, невероятная химия, которая вспыхнула в ту ночь, когда они впервые встретились. Но несмотря на то, что они провели некоторое время вместе, они все еще были незнакомцами. Два человека, у которых были разные пути, теперь шли по одной и той же дороге рука об руку. Нико никогда не думал, что полюбит свою жену. Брак — это договорный союз, деловое соглашение, средство показать свою власть и произвести на свет наследников. Любовь и близость были для любовниц. И все же, когда он был с Мией, он воображал, что у него есть и то, и другое.
Мия покачала головой.
— С меня хватит, спасибо, — она провела пальцами по деревянной столешнице. — Где в этой квартире твои личные вещи? Журналы, коробки из-под пиццы, фотографии, спортивные принадлежности — все, что может сказать жене, за какого мужчину она только что вышла замуж, чем он занимается в свободное время, как расслабляется…
— Я здесь только для того, чтобы поспать, — сказал Нико. — Мои дни заняты работой. Нет времени ни на хобби, ни на отдых.
— Лжец, — поддразнила она, давая ему проблеск Мии, которую он знал. — Тот мотоцикл, на котором мы приехали сюда, определенно предназначен для отдыха.
— Только не тогда, когда ты кричишь, чтобы я ехал быстрее. Я и не подозревал, что женился на демоне скорости.
Она усмехнулась, и напряжение Нико немного ослабло. Ничто в жизни Нико не принадлежало ему по-настоящему. Даже казино было построено на деньги Мафии. Но теперь Мия стала его женой. И теперь он должен был ее обеспечивать, содержать и защищать. Хотя она настаивала, что это был всего лишь брак по расчету, слова, которые он произнес, клочок бумаги, который он подписал, свидетельствующие об их союзе, что-то значили для Нико, что-то, к чему он не был готов, когда согласился на этот план.
Он наблюдал, как она открывает двери и шкафы, заглядывает за занавески и осматривает компьютерный центр и электронные системы. Она тянула время, пытаясь установить между ними дистанцию. Поэтому он дал ей немного пространства. Он включил один из телевизоров, сел на холодный бежевый кожаный диван и уставился на футбольный матч на экране, пока она ходила вокруг него.
— А что это значит? — она нажала на кнопку, и окно скользнуло в сторону, открывая ей доступ в огромный открытый внутренний дворик с бассейном на крыше, маленьким садом и сотнями мерцающих огней, через которые Нико ни разу не проходил.
— Терраса, — он подошел к ней сзади и посмотрел в звездную ночь.
— Если бы я жила в этом месте, то была бы здесь каждую ночь, — сказала она, выходя на улицу, и в ее голосе не было того напряжения, которое он слышал с тех пор, как она сказала: — Здесь так красиво, спокойно.
— Ты здесь уже живешь, — он положил руки ей на плечи. — Теперь это твой дом.
— Я не могу жить в отеле, — она напряглась в его объятиях. — Это слишком... я имею в виду... это мило. Действительно хорошо. Но как-то... холодно. Никаких символов. И он слишком чистый и аккуратный. Я не очень аккуратный человек. Ты же видел мой дом. Это не я.
— Ты можешь приезжать к себе, когда захочешь. Но теперь ты моя жена, Мия. Ты живешь со мной.
— Я на минуту забыла об этой части, — она вздрогнула и отстранилась.
Нико почувствовал, как внутри у него все сжалось, и последовал за ней в апартаменты. Он подошел к бару, налил себе виски «Джонни Уокер» и выплеснул его обратно. Почему, черт возьми, его волнует, нравится ей это место или нет? Не похоже, чтобы они собирались проводить здесь много времени. Они оба были занятыми людьми с бизнесом, которым нужно было управлять.
Он сел рядом с Мией на диван и стал смотреть на раскинувшийся внизу город. Его отец считал Вегас наказанием, но Нико всегда любил этот город. Весь он был в блеске и гламуре, надежде и мечтах, энергии и возможностях, которые не отражались в его президентских апартаментах.
— Если бы ты занималась обустройством, что бы ты сделала по-другому? — Мия положила себе на колени подушку и крепко обняла ее. — Как бы ты сделал его своим?
— Никогда об этом не думал.
— Ох.
Он оглянулся, увидел, как у нее вытянулось лицо, и понял, что поднялись его собственные стены, а она пыталась их разрушить. Черт. Он не ожидал, что все будет так плохо. Как будто между ними был мост, который они оба боялись перейти.
— Иди сюда, — он протянул ей руку, и она поползла по дивану, пока не оказалась всего в одной подушке от него. Нико наклонился, обнял ее за плечи и притянул к себе. Почти сразу же он почувствовал, как что-то щелкнуло, и она со вздохом прижалась к нему.
— Попытайся представить.
Нико скривил губы, пытаясь вспомнить место, где он останавливался, или картину, которую он видел, или что-то, что резонировало с ним, когда он обустраивал отель.
— Иль Таволино.
Она рассмеялась и прислонилась к его плечу. Он почувствовал непреодолимое желание отнести ее в спальню, снять с нее одежду и лечь с ней лицом к лицу, найти связь, которая в первую очередь свела их. Но он знал, что лучше не давить. Секс был белым слоном в комнате между ними, завершением брака. Если ей нужно будет идти медленно, он возьмет себя в руки. Под контроль. Он упражнялся в этом каждую минуту и каждого дня. Просто с Мией было намного сложнее, потому что она заставляла его хотеть отпустить и потворствовать той дикой жилке, которая текла по его венам.
— Ты хочешь жить в ресторане?
— В определенном ресторане. Это старый Вегас, Голливуд и золотые дни Мафии, все в одном флаконе.
Она положила руку ему на грудь, прямо над сердцем.
— Допустим, у тебя есть офис в стиле Иль Таволино, где ты можешь притвориться гангстером старой школы. А как насчет остального дома? Что скажет современный Нико? Начни с цвета. Как насчет черного? — в ее голосе звучала такая надежда, что ему почти не хотелось отвечать.
— Темно-фиолетовый, — он обвел рукой комнату. — Полированный гранитный пол, темные стены, черная мебель, фиолетовая мебель, открытые трубы на потолке, выкрашенные в черный цвет, множество маленьких огоньков, похожих на звезды.
— Индустриальный стиль, — сказала она. — Современный.
— Камин, — он начал входить в нее, когда в его сознании сформировалась комната. — Толстый пурпурный ковер перед ним.
— Романтично, — она соскользнула вниз и легла головой ему на колени. Нико погладил ее по волосам, созерцая воображаемую комнату своей мечты.
— Повсюду окна от пола до потолка, и одна стена занята массивным произведением искусства.
— Уличное Искусство? — Мия подняла голову. — Винтаж? Поп-Арт? Изобразительное Искусство?
— Пикассо. Голубая обнаженная (прим.пер — картина). Просто, чисто, но чувственно.
— Грустно, но эротично, — она протянула руку и провела пальцем по его подбородку. — Примитивно. Он был одним из «диких зверей», ты знал об этом?
— Нет, — он поймал ее палец и поднес к губам, улыбаясь. — Ты хочешь сказать, что я дикий зверь?
Она рассмеялась.
— Я думаю, что у тебя есть дикая сторона, иначе мы бы прошли мимо друг друга. Я — паршивая овца в семье, если ты не заметил. Даже когда я была ребенком, я не вписывалась. Меня больше интересовали кубики, поезда, математика и компьютерные игры, чем одежда и косметика. Я была девушкой, которая имела все, что мой отец хотел в сыне.
— Я был мальчиком, который имел то, что мой отец хотел иметь в законном сыне, — он прижал ее ладонь к своей щеке. — Он не хотел никаких напоминаний о моей матери после ее смерти, поэтому я научился скрывать эту сторону себя.
— А какой она была?
— Она была любовью всей его жизни, — он наклонился и легонько поцеловал Мию в губы. У нее был вкус водки, озорной и сладкий. — Ей было наплевать, как должна вести себя хозяйка Мафии. Она пила виски вместо вина, носила сумасшедшие, яркие одежды, любила играть в азартные игры... — он чувствовал себя нехарактерно сентиментальным в своих воспоминаниях, неловко обнаженным, но, если Мия нуждалась в этом, он ей не откажет.
— Такая крепкая любовь к спиртному, как и у меня. Думаю, она бы мне понравилась, — Мия села, оседлав его колени. Нико боролся с инстинктивным желанием отключиться и взять себя в руки. Он не был уязвим, но она толкала его прямо к краю.
— Как она умерла?
— Пьяный водитель. Он сбил нас с дороги в долине Valley of Fire. Наша машина съехала с обрыва. На мне не было ни единой царапины, но ей не удалось выжить. Он разбился на следующем повороте, так что он не заплатил за свое преступление.
— О Боже, Нико. Какой ужас! — она нежно поцеловала его в шею, и он уставился на город, погруженный в воспоминания, которые давно похоронил. Приглушенный шепот. Сердитый голос. Его Нонна была в такой ярости, какой он никогда раньше не видел, когда отец привез к ней Нико. Еще ребенком он знал, что для законной жены его отца было бы бесчестьем иметь под своей крышей доказательства его измены.
— Ты тоже никогда не был справедлив к своему отцу, — тихо сказала она.
— Нет, — тогда он понял, что беспокоило ее всю ночь, почему она была так осторожна рядом с ним. — Ты беспокоишься о вендетте.
— Ты собираешься убить моего отца?
Если бы она задала ему этот вопрос до церемонии, он бы ответил утвердительно. Но в часовне он дал клятву объединить две семьи и защитить эту женщину, которая была связана с ним навсегда. И хотя это было до Элвиса, а не Бога, и в убогой часовне Вегаса вместо церкви, это что-то значило для него. Нечто большее, чем месть.
— Я откажусь от вендетты, если он признает меня главой семьи и согласится на союз. Прекращение вражды спасет много жизней, и это обеспечит вам безопасность.
— О, — она судорожно вздохнула и обняла его. — Я знаю, как это будет тяжело и что это значит для тебя. Спасибо.
Нико прижал к себе ее мягкое тело, оглядел застывшую, бесхарактерную комнату, глядя на нее ее глазами — мягкие цвета, нейтральный декор, бездушный и отстраненный от света и жизни города внизу. Она была права. Это был не он, если он вообще знал, кто он теперь. И совершенно очевидно, что это была не Мия.
— Давай уйдем отсюда, — прошептал он ей в волосы. — Сегодня наша брачная ночь, и мы в Вегасе. Давай сделаем это чем-то запоминающимся.
Он ждал, что она снова напомнит ему, что это не навсегда. Вместо этого она села и улыбнулась.
— Куда поедем?
— Отвези меня в свое любимое место.
* * *
Это была самая ужасная забегаловка изо всех забегаловок. «Ред 27» был уже полон, когда туда вошла Мия, таща за собой Нико. Если рай на земле был возможен, то это был именно он. Готы с дредами, фанаты Дакена (прим.пер. — персонаж комиксов издательства Marvel Comics) с ирокезами, рейверы с акульими плавниками всех форм и цветов были рассеяны по тускло освещенному бару. На маленькой танцплощадке в оборках и корсетах расхаживали несколько панков-фей, а в тени возле туалетов потрепанный байкер в своеобразном жилете бросил на Нико настороженный взгляд. Ее любимым кабаком был рог изобилия эксцентричных наслаждений преступного мира с динамиками, ревущими панк-музыку достаточно громко, чтобы заставить уши кровоточить.
Мия наклонилась и крикнула на ухо Нико:
— Приготовься к сумасшедшей ночи панка, новой волны, готического и рок-рая.
Нико огляделся и собственнически обнял ее за плечи.
— Это то место, куда ты любишь ходить?
— Просто обожаю, — прокричала она сквозь грохот шумной толпы. — Он грубый, неподдельный и грешный. Это настоящий Вегас, который туристы не видят, полярная противоположность блеску и гламуру.
Она потянула его к меню напитков, нацарапанному черным маркером на порванной бумажной стене.
— Панк-рок и грязь, — Нико поднял ногу в сапоге. Мия настояла на том, чтобы он надел джинсы, футболку и кожаную куртку с крутыми байкерскими ботинками, но даже одетый он выглядел слишком опрятно для «Ред 27», и она подавила желание протянуть руку и взъерошить ему волосы.
— Мои ноги прилипли к полу, и здесь такие стены, как будто над ними поработал тигр.
Она рассмеялась, но не из-за его слов, а потому, что он явно впитывал все это, начиная от психоделических граффити на стенах, до лифчиков всех форм и цветов, свисающих с колонн, от липких мобильных телефонов на потолке, до приклеенных к полу монет. Воздух был густым от дыма, света едва хватало, чтобы видеть, и с каждым вдохом она вдыхала запахи хмеля, сухого льда и безошибочно узнаваемого торфяного запаха марихуаны.
— Пойдем в бар, — она потащила его через толпу, мимо изношенной, приподнятой сцены, где беззубый длинноволосый бандит прокладывал себе путь под Jesus of Suburbia (прим.пер. — песня Green Day). Она обогнула бильярдный стол, втиснутый в дальний угол, и остановилась у обклеенного наклейками бара, где бармен, Кинг, пожилой хипстер в вязаной шляпе, с длинной бородой, выкрашенной в зеленый цвет, наклонился и поцеловал ее.
— С возвращением, мой друг.
Бам. Нико схватил его за горло и перепрыгнул через барную стойку, прежде чем Мия успела его представить.
— Отпусти его, — она потянула Нико за запястье, убирая его руку с горла Кинга.
— Извини, — она потянулась через стойку, чтобы поправить Кингу воротник. — Он редко выходит на улицу.
— Да нет проблем, — Кинг поднял руки в универсальном знаке капитуляции. — Это по-дружески, приятель. У нас до пяти утра есть правило «руки прочь». Клубы закрываются и приходят стриптизерши, чтобы повеселиться.
— Ты, — Мия повернулась и ткнула Нико в грудь. — Убери это примерно на тысячу зарубок. Я знаю этих людей, и они знают меня. Здесь со мной ничего не случится.
Нико хмыкнул, но не выглядел убежденным. Мия заказала пару двухдолларовых напитков и нашла маленький столик в глубине зала, который не был заставлен пустыми стаканами.
— Не ходи в туалет, если можешь еще терпеть, — сказала Мия, забавляясь тем, как напряжен был ее Босс Мафии в яме греха. А может, потому, что он оставил своих телохранителей снаружи и впервые за целую вечность остался один.
— У меня есть кое-что, — он похлопал себя по куртке, и Мия рассмеялась.
— О, это пистолет. Интересно, что тогда было, когда ты прижимался ко мне в баре? Я думала, что ты хочешь меня.
Его глаза потемнели, и он потянулся, подтаскивая к себе ее стул.
— Я хотел, чтобы ты вернулась в отель. Теперь это переросло в гребаную потребность.
— Ты знаешь, что мне нужно? — Мия наклонилась и поцеловала его в шею.
— Что тебе нужно, белла? — он провел рукой по ее волосам, и притянул ее ближе.
— Мне нужно потанцевать, — она оттолкнулась и, пробираясь между столиками, вышла на крошечную танцплощадку перед сценой. Как, черт возьми, у нее это получится, если она хотела запрыгнуть на него каждый раз, когда они были вместе? Она не хотела быть эмоционально вовлеченной в фальшивый брак, который связывал ее с мафией, особенно когда это не должно было продолжаться долго. И все же, она уже была эмоционально вовлечена. Она никогда бы не сказала «да» человеку, которому не доверяла, который ей не нравился и о котором она не заботилась. В Нико было гораздо больше, чем просто холодный, безжалостный босс мафии, которого он показывал миру. Он был страстным, заботливым, глубоко преданным своей семье и таким чертовски сексуальным, что она не могла оторвать от него рук.
Кто-то включил на музыкальном автомате Clash (прим.пер. — британская музыкальная группа), и она танцевала с двумя байкерскими цыпочками, пока панк-рок-видео крутили на проекционном экране за сценой. Она оглянулась на стол, но Нико уже стоял позади нее.
— Ты пытаешься меня убить, мать твою? — он обнял ее одной рукой за талию и притянул к себе, как будто они были одни, а не посреди танцпола в грязном баре.
— Я пыталась танцевать, — ее соски напряглись, когда он вонзил свои бедра в ее задницу. — Я вижу, ты хочешь версию с рейтингом восемнадцать плюс.
Он поцеловал ее в шею и прикусил чувствительную кожу на плече, отчего по спине у нее пробежала дрожь.
— Я мог бы трахнуть тебя прямо здесь, и никто бы и глазом не моргнул.
Мия повернулась к нему лицом и обвила руками шею.
— Я знала, что тебе понравится.
— Мне нравится наблюдать за тобой, — он притянул ее к себе, танцевал, терся о нее, пока не начал пульсировать ее клитор, и она не стала такой влажной, что мысль о том, чтобы трахнуть его в грязном туалете, была весьма привлекательной.
— Нико, — она тихо застонала, и он просунул свое бедро между ее ног, покачивая ее на грубой ткани своих джинсов.
— Ты можешь кончить вот так? — его голос был низким, чувственным шепотом в ее ухе, руки крепко удерживали за бедра, а его тело было горячим и твердым в ее руках.
— Не знаю, но очень хочу.
— Насколько плох туалет? — он взъерошил ей волосы, откинул голову назад и страстно поцеловал.
— Очень.
Она скользнула по нему рукой, погладила футболку, провела по твердым грудным мышцам, и рельефному прессу. Рука Нико сжалась сильнее, и его голос упал до хриплого рычания.
— Как сильно ты хочешь меня?
— Ты даже представить себе не можешь, — она потерла ладонью его твердую, как камень, эрекцию. Люди танцевали вокруг них, смеялись и шутили. Их поведение для шестнадцатилеток было каплей в море в баре, где она была свидетелем порно образных шалостей.
— Пошли, — он схватил ее за руку, потащил через танцпол и лабиринт столиков к крошечному темному коридору, ведущему к туалетам. Он повернул влево, и Мия отстранилась.
— В женский.
Он повернул голову в сторону мужского туалета и усмехнулся.
— Хорошее решение.
Через несколько мгновений они уже были в женском туалете, дверь была закрыта, над головой мерцала голая лампочка. Стены были покрыты множеством флуоресцентных красок, разорванных плакатов и наклеек всевозможных форм и размеров. В углу стояли две туалетные кабинки, а под разбитым зеркалом на подставке стояла облупившаяся эмалированная раковина.
Нико открыл кран и вытащил из автомата горсть бумажных полотенец.
— Что ты делаешь? — Мия прислонилась к двери и нахмурилась.
— Может мою раковину? — он неопытно вытер ее, оттирая по краю.
— Почему?
— Чтобы я мог трахнуть тебя на ней, — он оглянулся через плечо.
— Я думала, ты знаешь, что ты не женился на принцессе, — она подошла к нему сзади, положила руку ему на бедро и расстегнула ремень. — Если ты хочешь трахнуть меня над грязной раковиной, так давай.
Едва она закончила фразу, как он бросил бумажные полотенца, развернул ее и к себе, прижав к двери.
— К черту раковину, — свободной рукой он расстегнул джинсы и освободил свой член от оков. Мия вцепилась в его плечи, чтобы не упасть задницей на липкий пол.
— Боже, — она прижалась к нему, отчаянно желая ощутить его внутри себя. — Я так сильно хочу тебя, Нико. Поторопись.
— Если хочешь объездить меня, белла, будь готова, — он сунул руку ей под юбку и отодвинул трусики в сторону, проводя большим пальцем по ее складкам.
— Иисусе. Ты такая мокрая для меня. Такая горячая, — он просунул в нее палец, и она отпрянула, ударившись головой о дверь.
— Больше.
Он сдавленно хмыкнул, добавил второй палец и прижал их обоих к ее чувствительным внутренним стенкам. Мия вцепилась ему в волосы, крепко поцеловала, разъяренно, неистово, ее сердце колотилось в такт тяжелым басам музыки, звучавшей снаружи. Она хотела этого мужчину так, как никогда никого раньше, хотела обнять его, почувствовать его глубоко внутри себя, получить удовольствие от его твердого, сильного тела.
Почувствовав у своего входа грубую головку его члена, она приподнялась, чтобы принять его. Желание превратилось в бушующий ад внутри нее.
— Сейчас, Нико.
— Оседлай меня, белла. Скачи изо всех сил.
Она застонала, когда он вошел в нее, быстро и грубо, проникая так глубоко, как только мог. Его лицо исказилось от удовольствия, он высвободился и снова вошел внутрь, посылая искры удовольствия по ее коже.
— Мне так хорошо тебя чувствовать, — прошептала она. — Трахни меня. Жестко. Не сдерживайся со мной. Дай мне все, что у тебя есть.
Упершись одной рукой в стену, а другой поддерживая ее задницу, он вошел в нее, его мощные бедра качались взад и вперед. Она потерялась в восхитительном ощущении его движения внутри себя, его твердые удары посылали огонь, струящийся по ее крови.
Нико застонал, этот звук был распутным и эротичным. Она тяжело дышала, когда он ускорил свои толчки. Ее мышцы напряглись, потребность вышла из-под контроля. Их губы встретились в обжигающем поцелуе, и когда она приблизилась к своему пику, он просунул руку между ними и потер большим пальцем ее клитор.
— Боже. Да, — она уткнулась лицом в его плечо, когда кончила. Восхитительный прилив удовольствия пронесся по ее телу, стирая все, кроме потрясающего ощущения его твердого, толкающегося члена, его пьянящего мужского запаха, хриплого дыхания и твердых как камень мышц, которые напряглись, когда он кончил, пульсируя внутри нее.
Он продолжал держать ее после нахлынувшего пика, овладевая ею взглядом сильного удовольствия и удовлетворения, пока они тяжело дышали, а мокрая от пота одежда липла к их телам.
— Не так я представлял себе брачную ночь, — он нежно поцеловал ее в лоб.
— Я тоже.
— Чертовски идеально.
Кто-то постучал в дверь.
— Эй! Убирайтесь оттуда. Некоторым из нас надо пописать. Идите трахнитесь в баре, где это делают все остальные.
— Люди трахаются в баре? — Нико вопросительно посмотрел на нее.
— Я видела несколько сцен для взрослых.
Глава 19
— Ты в порядке, Кэт? Тебе что-нибудь нужно? — Бен остановился в дверях своей гостиной. После свадьбы Нико и Мии он привез Кэт к себе домой и, посмотрев с ней телевизор, был готов принять холодный душ и лечь спать.
Черт возьми. Он не мог заснуть после той встречи с Гейбом и Мией, и уж точно не собирался спать, когда в соседней комнате была красивая женщина. Хотя он был почти уверен, что ему удалось отговориться от громкого разоблачения Гейба о его работе полицейским, но в глубине души его терзало беспокойство, и сегодня вечером он планировал встретиться с Джеком, чтобы обсудить случившиеся. После разговора со своим адвокатом он понял, что его план подождать слушание по опеке не было в ближайшем будущем. Он думал, что это займет несколько дней, но его адвокат сказал, что это может длиться месяцами.
— На самом деле, мне нужна помощь, в смене повязки на спине, если это не спугнет тебя, — Кэт подняла глаза от черного кожаного дивана и улыбнулась.
Бен растаял. Боже, она была прекрасна. Высокая и стройная, с длинными каштановыми волосами, темными глазами, темно-оливковой кожей и телом, за которое можно умереть. Умереть — это ключевое слово. Нико проинструктировал его защищать Кэт до тех пор, пока ей не будет безопасно вернуться домой, и у него было чувство, что использование невинной девятнадцатилетней невестки Нико не относилось к ее безопасности.
— Не проблема. В свое время я проходил курс первой помощи.
— В те далекие времена? — Кэт достала из сумки аптечку первой помощи. — Ты не настолько стар.
— Двадцать девять, — честно ответил он.
— Вовсе не такой уж старый, — она протянула ему набор и повернулась на диване, приподнимая свою тонкую блузку. Бен старался не смотреть на нежный изгиб ее бедра, гладкую кожу, узкую талию. Вместо этого он сосредоточил свой взгляд на большой белой повязке, примотанной к ее пояснице.
Очень осторожно Бен снял ее.
— Какого черта? — ее кожа под повязкой была обожжена красным в форме буквы К, края почернели и начали покрываться струпьями.
— Извини. Я думала, ты знаешь. Мой отец приказал моему брату заклеймить меня. К — означает Кордано, — ее голос напрягся. — Это было после того, как он заставил Данте бить меня ремнем. Я принимаю обезболивающее, иначе я бы даже не смогла сесть.
К горлу Бена подступила желчь. Что за семья может так поступить с красивой молодой девушкой?
— Это преступление, — выпалил он, не подумав.
— Я думаю, если бы мы жили в нормальном мире, так оно и было бы, — она покорно пожала плечами. — Мы живем в мире, где происходят подобные вещи, и никто ничего не может с этим поделать.
Бен испытывал искушение заверить ее, что есть люди, которые сделают что-нибудь с этим, но кто, черт возьми, это будет? Как и во всех криминальных семьях, Тоскани платили копам от Вегаса до Лос-Анджелеса, копам, которые закрывали глаза на вопиющие нарушения закона. Это открывающий глаза опыт, когда Бен впервые пробился в банду, и ему потребовались годы, чтобы справиться со своим гневом. В прошлом году он дал Джеку список всех грязных копов, которых знал. Но, к большому удивлению, они все еще были на своих местах.
— Ну, под моим присмотром с тобой ничего не случится. Я тебе это обещаю, — он тщательно осмотрел рану и снова наложил повязку. — Она не заражена, и, если ты не хочешь, чтобы шрам стал больше, лучше просто меньше туда лезть.
— Спасибо, что посмотрел, — она сбросила блузку и повернулась, чтобы сесть рядом с ним на диван.
— Ты знаешь, что болит сильнее? — она положила руку ему на бедро и потерла большим пальцем грубую ткань джинсов. Нужда пробежала по коже Бена, и он подавил желание оттолкнуть ее руку. Может быть, она просто нуждалась в утешении. Видит Бог, бедняжке это было необходимо.
— И что же?
— Осознание того, что я зря провела свою жизнь в бегах. Я была идеальной дочерью. Я делала и говорила все, что мой отец ожидал от принцессы мафии. Но прошлой ночью я поняла, что это были напрасные усилия. Он причинил мне боль, чтобы добраться до Мии, и не имело значения, что я была всем, чем он хотел меня видеть, потому что на самом деле он хотел, чтобы я была никем. Я должна была быть просто собой. Как и Мия.
Свободной рукой она расстегнула первые две пуговицы на блузке, и у Бена участился пульс.
— Не могу себе представить, чтобы отец сделал с тобой то, что он сделал, — он отсел, оттолкнув ее руку, и потянулся за подушкой, чтобы поставить барьер между ними. Она была такой невероятно красивой, грациозной, мягкой и нежной. Как ангел. Но жила она в аду.
— Ну, тогда я не буду рассказывать тебе обо всем остальном, что происходило в нашем доме, — она расстегнула еще одну пуговицу. — Мы настолько неблагополучны, насколько это вообще возможно в семье. Мой отец — тиран, чудовище во всех смыслах этого слова, как и люди, которые с ним работают.
Бен заставил себя отвести взгляд от обнаженного полумесяца ее идеальной груди, от пологого склона, от пышной округлости запретного плода. Он уставился в телевизор, стараясь сосредоточиться на экране, а не на пульсирующем в венах желании.
— Я не кусаюсь, — Кэт легонько рассмеялась. — Ты можешь подсесть поближе.
— Я в порядке. Лучше приму душ и отправлюсь спать, — он сжал подушку в кулак, дыша через рот, чтобы не вдыхать свежий цветочный аромат ее духов. Здесь определенно что-то было не так. Неужели она считает себя обязанной ему за то, что он присматривает за ней? Или она искала утешения?
Она позволила рубашке соскользнуть вниз по рукам, открывая кружевной розовый лифчик.
— Воу, — он поднял руки в предостерегающем жесте. — Я просто пойду в другую комнату, если ты хочешь переодеться.
— Я не хочу меняться, — она стащила подушку с его колен и сжала его руку. — Я хочу немного развлечься. С тобой. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. То, что ты видишь... эту оболочку... девчачьи шмотки... это не я. Это то, что я сделала, чтобы выжить. Я хочу узнать, кто я на самом деле с тобой.
Желудок Бена сжался, и он мягко отпустил ее руку. Если бы он был другим мужчиной в другом месте и в другое время, он бы не отверг ее. Но она была уязвимой, молодой девушкой, которая только что пережила травматический опыт. Это было неправильно.
— Милая. Ты красивая девушка, но я дал Нико слово, что буду охранять тебя, и это включает в себя защиту от меня. Он оторвет мне голову, если узнает, что я прикасался к тебе.
Она перегнулась через кушетку и положила голову ему на плечо.
— Но он ничего не узнает. Никто ничего не узнает. Я никогда ни с кем не была. Я всегда была слишком напугана после того, что случилось с парнем Мии, Дэнни. Теперь я свободна. Я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой.
Иисусе. Его пульс гулко бился в венах, а эрекция болезненно давила на джинсы. Он никогда раньше не испытывал такого искушения. И не потому, что красивая полуголая девственница умоляла его стать ее первым мужчиной, а потому, что она ему нравилась. Она была милой, честной, искренней и доброй. Она была всем, чем не была Джинджер, всем, чем, как он надеялся, станет маленькая Дейзи.
Дейзи. Его кровь похолодела, потушив огонь, бушевавший в его жилах.
— Я не могу, Кэт. Я хочу и не буду лгать тебе об этом. Ты словно ожившая фантазия. Ангел. Но тебе нужно найти себе хорошего, нормального парня, который будет заботиться о тебе и беречь. И это не я.
— Такие девушки, как я, не могут быть с нормальными парнями, — она играла с пуговицей на его рубашке. — Я уничтожена, Бен. Я видела, каков мир на самом деле, и это не всегда солнечные дни и счастливые улыбки, не всегда все черно-белое. Хорошие люди делают плохие вещи, а плохие люди делают хорошие вещи, и правы они или нет, зависит только от твоей точки зрения.
— Тут ты ошибаешься, — он накрыл ее руку своей и мягко отвел в сторону. — Есть черта, которую ты не пересечешь, несмотря ни на что.
— Для нас нет черты, а просто бесконечные оттенки серого, — Кэт рассмеялась.
Бен оттолкнулся от дивана и схватил куртку.
— Любой мужчина захочет такую красивую, милую девушку, как ты. Но то, что ты предлагаешь мне, захочешь сохранить для особенного парня, кого-то, кто захочет узнать тебя первым, кто будет относиться к тебе хорошо и ценить все, что ты сможешь дать. Ты захочешь найти кого-то, кто будет защищать тебя превыше всего. Кто-то, кто полюбит тебя. Я говорю правду, такие парни существуют.
— Как Нико, — сказала она.
— Да, — Бен кивнул, не забывая об иронии судьбы — считать босса мафии образцом добродетели. — Кто-то вроде него.
— Или кто-то вроде тебя, — она натянула рубашку и застегнула пуговицы.
— Я не хорошая кандидатура, дорогая, — мысли, которые он сейчас думал, определенно не были мыслями хорошего человека, как и те, что приходили к нему каждый раз, когда он входил в дом Джинджер и видел Гейба рядом со своей маленькой девочкой.
Она подняла глаза и улыбнулась.
— Как я и сказала. Это зависит от твоей точки зрения.
Глава 20
Нико проснулся от запаха подгоревшего бекона и худшего похмелья в своей жизни. Он провел рукой по лицу и сел, воспоминания прошлой ночи были такими же затуманенным, как и дым, заполнивший комнату.
Он вскочил, споткнулся об одежду и компьютерное оборудование, разбросанные по полу. Где он, черт возьми? Моргнув, чтобы прояснить зрение, он увидел на стенах плакаты с riot grrrl (прим.пер. — феминистское движение, возникшее в инди-/панк-роке 1990-х годов), море серебряных цепей и браслетов на облупившемся белом комоде, черные ботинки на шнуровке, стоящие на разобранном жестком диске. Ах да. Он провел ночь в доме Мии.
Воспоминания нахлынули на него с новой силой.
Свадьба. Неловкий час в его отеле. Забегаловка…
Блядь. Забегаловка. Он был замечен в делах, в которых не был уверен, чтобы повторить прямо сейчас, или ему придется тушить пожар другого рода.
Оглушительный визг пожарной сигнализации наполнил комнату, и он пробрался сквозь обломки к открытой жилой площади крошечной квартиры.
— Мия!
— Прости, — она поспешила к нему и нажала кнопку сигнализации, погрузив комнату в тишину. — Я хотела приготовить тебе завтрак перед уходом на работу, но, как видишь, я не очень хорошо готовлю.
Нико распахнул окно и вдохнул густой смог. И все же это было лучше, чем дым, который обжигал его легкие.
— Э-э... — ее голос стал хриплым. — Может, тебе не стоит этого делать?
— Почему? — он повернулся к ней и увидел, как она покраснела.
— Ты ... эм... голый, — и мое окно очень хорошо видно с улицы, а также моим пожилым соседям через дорогу. Вот почему я обычно прикрываю его. Ее глаза расширились, а румянец стал еще ярче. — Я имею в виду окно. Я прикрываю окно.
Нико слегка приподнялся под ее пристальным взглядом, возбужденный ее интересом и воспоминанием о том, что они делали прошлой ночью.
— Тебе нравится то, что ты видишь, белла? — он упер руки в бока и дал ей лучший вид, гордясь тем, что у него нет недостатка ни в размерах, ни в обхвате.
Она с трудом сглотнула, и ее голос стал хриплым от желания.
— Я просто... я никогда раньше не видела тебя полностью обнаженным. Я не знала, что след от ножа достигает самых низов. Прошлой ночью, когда мы легли спать, было... темно, — она протянула руку и провела по следу от ножа по его животу, следуя линиям вниз к паху. Он был готов к ней еще до того, как ее пальцы закончили путешествие, его член был тверд, как камень, упираясь в мягкую хлопчатобумажную ночную рубашку, которая едва касалась ее голых бедер. Такая милая. Ему понравилась футболка в паре с большими носками. Она выглядела мягкой, уязвимой и очень привлекательной.
— Обязательство защищать свою семью, — он поймал ее руку и притянул к своему члену. Мия улыбнулась и обхватила его рукой за талию.
— Ты чувствуешь перед ними себя очень обязанным.
— А ты выглядишь так, будто на тебе слишком много одежды, — он потянулся к ее рубашке, пытаясь стянуть ее через голову.
— Нет, — она отпустила его и попятилась. — Я... как насчет того, чтобы еще раз позавтракать? Ты любишь хлопья?
— Почему ты боишься показать мне свое тело? — озадаченный Нико протянул руку и схватил ее за запястье. — Есть очень мало того, чего я еще не видел. Нет ничего, что бы мне не понравилось.
— Ты любишь подгоревший бекон?
Он понял, что это был за вопрос. Оборонительный. Попытка спрятаться.
— Мне нравится узнавать о тебе все, — тихо сказал он. — Мне нравится знать, что ты не умеешь готовить, что твоя квартира выглядит так, будто в ней взорвалась бомба, и что ты ложишься спать в футболке с «Бедовой Джейн» (прим.пер. — Ма́рта Джейн Ка́ннари Бёрк — американская жительница фронтира на Диком Западе, профессиональный скаут, более всего известная своими притязаниями на знакомство и даже супружество с Диким Биллом Хикоком, а также из-за своего участия в Индейских войнах с коренными жителями континента на поле боя). Мне нравится слушать твою музыку и трахать тебя в грязном офисе и еще более отвратительном баре. Ты разбудила зверя, белла. Я не приму отказ.
— Обещай мне, что не будешь слишком остро реагировать, — она прикусила нижнюю губу. — У тебя есть склонность в определенных ситуациях к чрезмерной реакции.
Слишком остро реагировать? Он всегда держал себя в руках, гордился тем, что мог сохранять спокойствие в трудных обстоятельствах. — В каких ситуациях?
— Когда похитил меня. Избил Вулфа в моем офисе, трахнул в ресторане только потому, что я упомянула, что мне интересно, как ты ведешь себя в постели.
— Ты не можешь говоришь мужчине, что хочешь затащить его в постель, а потом ожидать, что он проведет остаток вечера, думая о чем-то другом, — Нико раздраженно фыркнул.
— Наверное, это значит, что у меня большие неприятности, — она посмотрела вниз на его член, теперь полностью возбужденный.
— Я хочу тебя видеть. Я хочу видеть все: твое тело, татуировки, твои сладкие изгибы. Покажи мне, кто ты, или да, будут неприятности, — отчасти он надеялся, что она не станет раздеваться, чтобы он мог заставить ее сладко подчиниться, заслужить награду в виде тела, созданного для греха.
— Всю?
— Сейчас же.
— Ладно, — Мия стянула с себя рубашку и носки. Нико впитывал ее в себя, от слегка загорелой кожи до красивых грудей, изгибы которых подчеркивались красивыми татуировками, до мягких завитков между бедер. Его взгляд упал на ее длинные стройные ноги и цветы, нарисованные чернилами на ступне.
— И ноги тоже? — он опустился на колени, чтобы поцеловать ее лодыжку. Но то, что он увидел, заставило его отшатнуться. — Фанатка Доджерс (прим.пер. — Лос-Анджелес Доджерс — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Западном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола)?
— Успокойся, — предупредила она. — Я видела флаг Гигантов (прим.пер — Нью-Йо́рк Джа́йентс — профессиональный футбольный клуб, базирующийся в Нью-Йоркской агломерации) в твоем кабинете.
— Конечно, Гиганты, — Нико поднял бровь. Они приводят 1210 побед к 1184 Доджерсов, восемь мировых серий и двадцать три Доджерсов против шести и двадцати одного Доджерс. Ты болеешь не за ту команду.
— Серьёзно? — она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за ногу. — Доджерс четырнадцать раз побеждали в западной национальной лиге, а Гиганты — восемь.
— Я веду тебя на игру, — сказал Нико. — Я перетяну тебя на темную сторону. Ты обнаружишь, что это более выгодная сторона.
Она рассмеялась мягким горловым смехом, от которого ему стало тепло во всем теле.
— Я уже перешла на темную сторону, когда связалась с тобой. И почему я думаю, что твой интерес к бейсболу не только потому, что ты любишь спорт?
Он беззастенчиво рассмеялся.
— Возможно, я знаю одного-двух букмекеров, — он также знал некоторых игроков, не только в бейсболе, но и в других видах спорта. У него в команде было несколько помощников, которые подкупали молодых баскетболистов колледжа, чтобы они корректировали счет, чтобы получить наибольшую прибыль для фанатов, которые были в семьи Тоскани.
— Такие красивые ножки полностью испорчены татуировками Доджерсов, — поддразнил он. — Мы могли бы их убрать.
— Прикоснешься к татуировкам, и я уберу то, что тебе определенно будет не хватать.
— Мне нравятся эти цветы, — усмехнувшись, Нико поцеловал ее в подъем ноги.
— Они такие же, что на моих ботинках.
— Я хотел трахнуть тебя в этих сапогах с того самого момента, как увидел тебя в них, — он поцеловал ее ногу, радуясь, когда у нее перехватило дыхание.
— Я думал, ты боишься за свою жизнь, так как я держала пистолет у твоей груди, — она запустила руку ему в волосы, когда он раздвинул ее ноги.
— Мои мысли изменились после того, как ты уронила пистолет.
— Когда ты подумал, что я только что убил всех этих людей… — ее дразнящий голос дрогнул, когда он прижался поцелуем к ее холмику. — Я и не подозревала, что тебя возбуждает жестокость.
— Мне нравится, когда грубо. Не жестоко.
— Насколько грубо?
Нико поднял голову, оценивающе глядя на нее.
— Вчерашний вечер с тобой был лишь началом.
* * *
Мия много страдала от жестокого обращения, но секс с Нико был для нее открытием. Прелюдия была волнительна. Отдавшись Нико, позволив ему взять контроль, она возбуждалась так, как никогда раньше. Она не чувствовала себя меньше женственней из-за того, что уступала, а наоборот, просто потому, что знала: если она скажет ему остановиться, он остановится. Она никогда раньше не испытывала такого доверия к мужчине. Своего рода безопасность. Имеющую право выбора.
Но он давал ей далеко не все. Он не выпускал на свободу зверя. Его впечатляющее самообладание распространялось и на постельные дела.
— Значит, ты пойдешь дальше? — ее рот наполнился слюной при мысли о Нико, грубом и необузданном. Она мягко потянула его за волосы, призывая встать. — Станешь еще грубее? Если бы ты не остерегался, что я сломаюсь?
— Я не хочу причинять тебе боль, белла. В любом случае.
— Мне и сейчас больно, — она взяла его руку и опустила между своих бедер, чтобы он мог почувствовать ее влагу. Нико застонал и, как она и ожидала, провел большим пальцем по ее складкам. Его член был твердым, торчащим в ее сторону, окруженный кудрями. С невероятной силой воли она оттолкнула его руку.
— Пожалуй, мне пора собираться на работу
Она повернулась и пошла, давая ему полный обзор картинки из фильма Мужской стриптиз (прим.пер. — комедия 1997 года).
— Выход найдешь сам.
— Мия... — он предупреждающе зарычал, и она ускорила шаг. Смеясь, она пробежала через гостиную и направилась в спальню.
Он выругался по-итальянски, спотыкаясь о разбросанные по полу книги, компьютерное оборудование и одежду. Но он был быстр и добежал до спальни прежде, чем она успела захлопнуть дверь.
— Ты просто жалкая девчонка.
— Насколько жалкая? — сердце Мии бешено заколотилось, и она попятилась к кровати.
Он сделал выпад и потянулся к ней. Мия упала на кровать и уклоняясь от его объятий. Их игра была еще более захватывающей из-за того, что они были обнажены, и ничто не могло помешать ему заявить на нее свои права, если бы он мог прижать ее к кровати. И разве не этого она хотела? Бороться и подчиняться мужчине, достаточно сильному, чтобы победить ее, и достаточно нежному, чтобы не причинять ей боли?
— Господи, Мия. Ты же не хочешь играть со мной в эту игру.
— Очевидно, хочу, иначе я бы не боролась с тобой голышом на кровати, — она приподнялась только для того, чтобы его тело прижало ее обратно к матрасу.
Мия извивалась под ним, царапала ему спину, дергала за волосы, но ее усилия, казалось, только распаляли его. Дважды она вырывалась из его объятий, но оба раза он ловил ее и тащил обратно на кровать. Выбравшись из-под него, она покатилась по полу, что заставило его снова выругаться. Его мускулы напряглись, челюсть стала тверже, а глаза горели чувственным огнем.
— Кокетка, — он легко поднял ее и бросил на кровать. Сидя верхом на ее бедрах, он схватил ее руки и прижал за головой, заставляя выгнуть спину, тем самым предлагая ее груди для его облизывающего удовольствия. Он воспользовался этим в полной мере, втянув один сосок между зубами, затем другой, покусывая достаточно сильно, чтобы она застонала.
— Презерватив. Тумбочка рядом с моей кроватью.
Нико отпустил ее руки и потянулся к прикроватному столику. Воспользовавшись его потерей равновесия, она вывернулась, согнулась пополам, намереваясь снова скатиться с кровати, но Нико был слишком быстр. Он схватил ее за талию и притянул к себе, прижав лицом к кровати и крепко обхватил за шею.
Это была примитивная, первобытная позиция. Стоящая на четвереньках, прижатая щекой к кровати, задницей кверху, он раздвинул ноги своим бедром, и вынужденная подчиниться, она со стоном признала свое поражение.
Нико удовлетворенно хмыкнул.
— Ты сводишь меня с ума, мать твою. Ничто мне так не нравится, как немного грубости, — продолжая удерживать ее, он потянулся к тумбочке, схватил презерватив, разорвал его зубами и надел на себя.
— И это ты называешь грубо? — она подначивала его. — Я думала, мы играем в детские игры.
— Ты сама не знаешь, о чем просишь, — он схватил ее за руки, сжал запястья и прижал их к пояснице. — Ты уже довела меня до предела моего контроля.
— Я хочу подтолкнуть тебя еще дальше.
— А я хочу, чтобы ты приподняла свою задницу и показала мне свою киску.
Она подвинулась, чтобы приспособиться к новой позе, и он без предупреждения сунул в нее большой палец.
— Боже.
— Я мог бы трахать твою милую маленькую киску весь день напролет и никогда не насытиться, — свободной рукой он удерживал ее, пока она сопротивлялась ему. — Во так, правильно. Трахай мои пальцы. Покажи мне, что ты будешь делать, когда я войду в тебя своим членом.
Он добавил второй палец, а затем третий, растягивая ее, наполняя, заставляя ее гореть. Он быстро двигал пальцами, подстраивая свой ритм под неистовые движения ее бедер. Она взбиралась все выше и выше, отчаянно стремясь к вершине, которая все еще оставалась недосягаемой.
А потом он отстранился. Она задохнулась от яростной боли неудовлетворенного желания.
— Я хочу почувствовать, как ты кончаешь, белла. Откройся для меня. Раздвинь ножки, впусти меня, — он раздвинул ее ноги грубым толчком бедра и глубоко вошел в нее своим членом, наклоняя ее бедра так, чтобы он мог полностью войти внутрь.
— Ты так хорошо чувствуешься, Нико, — она вздрогнула, когда ее внутренние стенки растянулись, чтобы вместить его, ее тело напряглось, мышцы натянулись, от отчаянной нужды в освобождении.
— У тебя самая нежная, сладкая, влажная, самая трахательная маленькая киска, — он склонился над ней, его твердое тело прижалось к ее спине, когда он медленно двигался внутри нее. Он был повсюду. Губы на коже, тело над ней, доминирующее, защищающее, член заполнял настолько полно, что они были одним человеком, а не двумя.