Ночной гость

ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ

Раздался телефонный звонок. Начальник ОБХСС Металлургического райотдела милиции капитан Литвинов машинально глянул на часы. Было половина четвертого. Поговорив, он положил трубку и встал. Высокий, представительный, с правильными чертами лица, Николай Иванович в своем темно-зеленом шерстяном костюме с первого взгляда вызывал уважение. Литвинов прошел в кабинет старшего оперуполномоченного Тетяева.

— Михаил Кузьмич! Немедленно поезжайте в районное отделение госбанка. Только что звонила Клочко, это новый управляющий, и сказала, что у кассира Косматовой при снятии остатков обнаружена недостача новых денег на крупную сумму!

Тетяев, поднимаясь из-за стола, продолжительно свистнул, встал и, одев полупальто, вышел. Литвинов вернулся к себе.

«Вот уже третий день, как начали хождение новые деньги, — подумал он. — Интересно, все эти три дня Косматова имела дело с новыми деньгами или нет? Первое ли это снятие остатков в ее кассе или за прошедшие три дня уже были ревизии?»

Располагая только коротким сообщением, Николай Иванович все же начал размышлять и строить различные версии исчезновения денег. Ничем другим он уже заниматься не мог. Наконец вернулся Тетяев, и Литвинов пригласил к себе в кабинет оперуполномоченного Петрова и Грозенка, присланного для координации оперативных мероприятий между двумя отделениями. Из отделения дознания пришел лейтенант Ейриш. Тетяев начал подробно рассказывать обо всем, что ему удалось выяснить. Его внимательно слушали.

…Кассиру отделения госбанка Косматовой Елене Дмитриевне было поручено принимать от предприятий и организаций деньги в старых купюрах и обменивать на новые.

— Из аптеки! — услышала Елена Дмитриевна и увидела протянутую ей пачку денег. Пересчитывая бумажки разного номинала старых денег, казавшихся теперь нелепо большими, Косматова откидывала на счетах сумму за суммой. Наконец назвав конечный итог, уменьшила его в десять раз, и так же быстро, отсчитав уже небольшую пачку денег новыми купюрами, такими чистенькими, гладенькими и красивыми, она подала их в окошечко.

Кассир аптеки приняла их и сунула в карман пальто, не считая. Затем достала деньги опять и, стала их пересчитывать.

— Вы недодали четыре рубля! — сказала она испуганно.

— Как недодала? — растерялась Косматова.

— Считайте сами!

Клиентка бросила в окошечко деньги, подняла крик, у нее сразу же из глаз полились слезы.

К Косматовой подошли другие работники госбанка, появилась управляющая Клочко. У Елены Дмитриевны тут же немедленно была проведена ревизия. Однако ни излишка, ни недостатка ни старых, ни новых денег обнаружено не было.

— Вы посмотрите все же получше у себя в кармане! — настойчиво попросила Клочко кассира аптеки. Кассир молча повиновалась.

Она сунула руку в карман и в смущении вытащила из него четыре рубля. Слезы у нее моментально высохли, а покрасневшее от слез лицо стало еще более красным, но уже от стыда.

И хотя все, как говорят, обошлось, но этот случай сильно подействовал на Елену Дмитриевну. Мысли у нее возвращались к происшедшему, и руки стали дрожать. Но надо продолжать обмен. И вот, когда через два часа работа по обмену денег была закончена и у Косматовой сняли остатки, была обнаружена недостача денег новыми купюрами в сумме две тысячи двести пятьдесят рублей. Причем в остатке наличных денег была обнаружена сторублевая купюра нового образца, хотя Косматовой в тот день такой купюры не давали для обмена.

— Я дал указание провести ревизию у всех кассиров госбанка и результат сообщить вам. — Тетяев повернулся к Николаю Ивановичу.

Литвинов кивнул.

— Вопросы к Михаилу Кузьмичу есть? — спросил он.

Присутствующие начали уточнять отдельные детали.

— Товарищи! — сказал Николай Иванович, когда вопросы кончились. — Теперь давайте обсудим все возможные варианты исчезновения денег!

Когда обсуждение было закончено, Литвинов сказал:

— Итак, что нам известно? В двенадцать дня благодаря ошибке кассира аптеки Абрамовой у Косматовой сняли остатки. Касса была в порядке. До тринадцати часов был обеденный перерыв. Затем обмен денег шел до пятнадцати часов, то есть до снятия остатков. И вот за эти два часа и образовалась недостача. Следовательно, нам нужно установить всех лиц, которые меняли деньги за эти два часа, Ими будут кассиры из организаций и предприятий района, а их у нас несколько десятков. Сегодня уже поздно. Завтра каждый из вас займется отдельными предприятиями, как мы договорились. Я допрошу Абрамову. Вы, товарищ Ейриш, допросите Косматову! Все!

Ночью, когда Николай Иванович уже спал, раздался телефонный звонок. Управляющая конторой госбанка Клочко сообщила, что ревизия в банке окончена. Через несколько минут Литвинов уже входил в помещение конторы. Там он увидел начальника ОБХСС Управления внутренних дел области подполковника Агулова, которому еще перед уходом с работы домой сообщил о случившемся в банке. Клочко доложила, что у других кассиров все в порядке, а недостача у Косматовой подтвердилась. Литвинов и Агулов отошли в сторону, и Николай Иванович доложил подполковнику о плане работы по установлению причин недостачи.

— Хорошо! — сказал Агулов. — Действуйте!

На следующий день Николай Иванович долго разговаривал с Абрамовой. Она принадлежала к такой категории людей, которые считают, что лучше ничего не говорить, а то потом «затаскают по судам». Но в конце концов Николай Иванович добился, что она все же сказала, кто стоял за ней в очереди в кассу по обмену денег. Это была кассир из какой-то монтажной организации, как почему-то показалось Абрамовой. А почему ей так показалось, она сказать не могла. Одета кассир была в бордовое зимнее пальто и черный платок. Больше ничего Литвинов добиться от Абрамовой не смог.

На допросе у Ейриша Косматова, растерянная и дрожащая, также сказала, что после обеденного перерыва первой меняла деньги женщина в зимнем пальто бордового цвета и в черном платке. Меняла она новые деньги крупного достоинства, в том числе и сотенную, как она сейчас вспомнила, на более мелкие. Больше она ничего вспомнить не смогла.

Начальник отделения уголовного розыска Волосков, выслушав Ейриша, заметил:

— Косматову придется, видимо, допросить еще раз! Но старайтесь, чтобы она успокоилась. Тогда она сможет вспомнить какую-нибудь деталь. А какое значение имеют мелочи в нашей работе, говорить не приходится!

— Я к этому и стремлюсь. Мне показалось, что Косматова к концу допроса уже почти успокоилась. И при новом допросе можно будет ожидать от нее подробностей.

— Вот и превосходно! А сейчас пришлите ко мне Петрова.

Ейриш вышел. Вскоре в дверь постучали и вошел оперуполномоченный Петров.

— Так ведь мне пока нечего вам доложить, Венедикт Михайлович! — сказал он сокрушенно Волоскову.

— Я не для этого пригласил вас. Садитесь к телефону и обзвоните все бухгалтерии монтажных организаций. Кассир была в бордовом пальто!

— Есть! — обрадованный Петров выбежал из кабинета.

Оперуполномоченный достал из кармана список монтажных организаций и, войдя к себе в кабинет, нетерпеливо снял телефонную трубку. Однако разговор у него получался один и тот же и вскоре из радостного его голос превратился в сухо-деловой, а потом уже почти в мрачный. И наконец, поставив крестик в списке напротив последней организации, оперуполномоченный удрученно вздохнул и, волоча ноги, нехотя пошел к Волоскову.

— Опять ничего, Венедикт Михайлович!

Волосков помолчал, докурил папиросу, с ожесточением плюнул на нее, как будто она была в чем-то виновата, и швырнул в плевательницу в углу около стола.

— Ну вот что! Я дал задание Грозенок быть в банке. Идите завтра с утра и вы туда. Может, Абрамова увидит кого-нибудь в бордовом и будет сомневаться. Поможете Грозенок.

— Есть! А может, и не в бордовом пальто была кассир? Ведь существует же «птичья» фамилия Верблюденко! Помните анекдот!

— Помню! — Волосков усмехнулся. — Может, и не в бордовом! Но ищите пока в бордовом!

— Есть! Так зачем завтра? Я сейчас пойду в банк!

— Нет! Уже четвертый час и для клиентов он закрыт.

Николай Иванович Литвинов сказал тем временем Абрамовой, чтобы она с утра побыла в банке и попыталась опознать кассира из монтажной организации и, если кассир появится, то сказала бы об этом оперуполномоченному Грозенок, который будет находиться в банке.

Утром задолго до открытия госбанка Петров уже был на месте. Вот начали подходить бухгалтеры и кассиры. Хотя все они работали в разных организациях, но здоровались друг с другом, как старые знакомые. Да и немудрено, встречаются часто. Пришла Абрамова. И когда Петров увидел подходившую к зданию госбанка женщину в бордовом пальто, то подошел к Абрамовой, досадуя, что та не обращает внимания на эту женщину.

— Не эта ли? — прошептал он.

— Кажется, нет, — неуверенно и тоже шепотом ответила кассир.

Петров подошел к женщине в бордовом, чувствуя раздражение от ответа Абрамовой. День назад видела человека и уже не может точно сказать, она или не она.

— Где вы работаете и кем?

— На ремонтном заводе кассиром! — женщина широко открытыми глазами посмотрела на Петрова.

Пробурчав извинение, оперуполномоченный прошел в вестибюль столовой, расположенной в этом же здании. В углу вестибюля около телефона-автомата на цепочке висела растрепанная телефонная книга. Полистав ее, Петров нашел нужный номер и позвонил. Ему ответили, что кассир в предыдущие дни в госбанк не ходила. Да, не везет. Надо идти в госбанк.

Младший лейтенант Грозенок, атлетического роста мужчина, с выпуклыми глазами на чистом, как у ребенка, лице, подошел к банку, когда дверь открылась, и все ожидающие, теснясь, начали входить в помещение. Кроме одной женщины в бордовом пальто с красной клетчатой хозяйственной сумкой, других не было видно. Издали Грозенок увидел, что с ней коротко о чем-то поговорил Петров. Вот он пошел в столовую.

Грозенок вошел в госбанк последним и сразу же обратил внимание, что он своим светло-коричневым пальто резко выделяется среди посетителей «Как же я не подумал об этом?» — мелькнула у него мысль. Николай Андреевич хотел было, предупредив постового милиционера, сбегать домой и переодеться в более незаметную одежду, как увидел девушку в бордовом пальто. Грозенок перевел взгляд на Абрамову. Та кивнула головой.

Доставленная в райотдел девушка оказалась Пименовой Ольгой Григорьевной, работающей в одной из строительных организаций. Литвинов был занят, и Грозенок привел девушку в кабинет к дознавателю Ейришу.

«Да, недаром наши сотрудники сразу не установили ее. Ищут в монтажных организациях, а она работает в строительной», — подумал Лев Лазаревич, приступая к допросу. Пименова держалась уверенно, улыбалась и на вопросы отвечала, не задумываясь.

— Да, я была уже в банке. Приходила обменивать новые деньги пятидесятирублевыми купюрами на новые же только мелкими купюрами, чтобы можно было выдать нашим рабочим. Обменяла девятьсот рублей. Получила три пачки трехрублевого достоинства и ушла.

«Слишком уверенно отвечает и очень быстро, — думал Ейриш, глядя на кассира, — как будто заранее подготовилась, а ведь ее задержали внезапно, и я сразу же приступил к допросу. Ну, хорошо. Будем делать так, чтобы она приняла меня за недогадливого простачка».

Лев Лазаревич заметил, что Пименова, хотя и отвечает бойко, но все же смотрит настороженно, словно ждет чего-то. Дознаватель придал своему лицу выражение безразличия. Глянув в окно, он прищурился, скосив глаза на Пименову, и как можно равнодушнее спросил:

— Кроме пятидесятирублевых купюр вы какие-нибудь другие обменивали?

Когда Ейриш поворачивал голову к окну, то заметил, что Пименова бесшумно, как бы с облегчением вздохнула, но после вопроса дознавателя опять замерла. Однако ответила все же беззаботно.

— Нет! Ни сторублевых, никаких других. А почему вы меня переспрашиваете? Почему вы мне не доверяете?

«Упомянула сотку, — мелькнула у Ейриша мысль, — да и потом я ничем не показал, что не доверяю ей?! Почему она пришла к такой мысли? Потому что я переспросил, какие она меняла купюры? Но я же не спросил ее, меняла ли она пятидесятирублевые?»

— Где, когда и какими купюрами вы получили те новые деньги, что принесли в банк для обмена? — спросил дознаватель безразличным тоном, открывая ящик стола и начав там что-то не торопясь разыскивать.

— В областной конторе госбанка в тот же день. Получила тысячу пятьдесят рублей. Девятнадцать пятидесятирублевок и одну сотенную.

— Где эта сотенная?

— Отдала ее двум шоферам, которые торопились в командировку.

— Так вы даже пятидесятирублевые пришли разменять, а как же сотку отдали? Ведь логичнее дать шоферам каждому по полусотке?

— Вы что, не верите мне? Позвоните в райком комсомола, справьтесь, какая я! Там меня знают!

Она уже не улыбалась. Лицо ее побледнело. У нее уже был вид человека, который перед собой видит заклятого врага.

— Хорошо! Подождите в коридоре, а я позвоню.

Дальше нелепо продолжать допрос. Сейчас от нее ничего не добьешься. Ощетинилась, как еж. Нужны доказательства, которыми можно сломить ее упорство. Или приступить к длительному, неторопливому, с выяснением мельчайших подробностей допросу. Но на это нужно время.

Выходя из кабинета, кассир опять, но уже более спокойно спросила:

— Почему вы мне не доверяете?

«Что это она так назойливо твердит о доверии?» — подумал Лев Лазаревич, снимая трубку телефона. Но позвонил он не в райком комсомола, а к начальнику ОБХСС Литвинову.

— Николай Иванович! Вам Грозенок, наверное, сказал, что задержал кассира, которая меняла деньги первая после Абрамовой. У меня твердое убеждение, что она мне не все рассказала. Уж больно быстро отвечает и без конца твердит о доверии! Поговорите еще с ней вы!

Литвинов долго разговаривал с Пименовой. И также пришел к убеждению, что кассир рассказала не все. Заканчивая с ней разговор, Николай Иванович сказал:

— Вот что, Ольга Григорьевна! Мы легко можем проверить правдивость ваших показаний. Мы можем пойти к вам на работу и провести ревизию кассы и обыск у вас на квартире. Не добивайтесь этого. Не забывайте, что чистосердечное раскаяние по закону считается смягчающим вину обстоятельством.

Пименова сидела с опущенной головой. Во всей ее фигуре чувствовалась подавленность.

— Посидите еще немного в коридоре.

Пименова вышла из кабинета. Литвинов снял трубку телефона и позвонил следователю прокуратуры Ененкову.

— Александр Ильич! Я думаю пора тебе подключаться к расследованию. Сейчас придет Косматова. Нужно провести очную ставку с Пименовой, чтобы уточнить деталь со сторублевой купюрой. Если тебе некогда, то сами проведем. Придешь? Жду!

Через несколько минут пришел Ененков. Литвинов вышел. Вошла Косматова, она была чем-то возбуждена.

— Садитесь, Елена Дмитриевна, — сказал Ененков, доставая из портфеля бланк протокола допроса. — Ну как, может быть вы вспомнили, кому и как меняли деньги? Какие-нибудь подробности, детали, мелочи?

— Да, я вспомнила, что этому первому кассиру в бордовом пальто я выдала шесть пачек трехрублевых купюр, то есть тысячу восемьсот рублей. А она, насколько мне помнится, дала мне девятьсот рублей.

— Как же за девятьсот вы дали тысячу восемьсот?

— Она мне дала одну новую сторублевую купюру и шестнадцать пятидесятирублевых. А я ей за новую сотню отсчитала машинально тысячу рублей тоже новыми, а остальные правильно, восемьсот рублей мелкой купюрой.

Пригласив в кабинет Пименову, Ененков предложил Косматовой повторить только что данные ею показания. Пименова, глянув на Елену Дмитриевну, съежилась и уже была похожа, как некоторые говорят, на мокрую курицу… Услышав объяснения Косматовой, она шепотом подтвердила их и сказала, что переполученные ею девятьсот рублей лежат дома в чемодане. Дознаватель Ейриш сразу пошел на квартиру Пименовой и изъял три пачки новых денег трехрублевого достоинства.

— Девятьсот рублей есть! — радостно подумал Ененков. — Но где остальные деньги?

Он выглянул в коридор и позвал Елену Дмитриевну. Поздравив ее с успешным обнаружением части денег, он, не скрывая своей радости, спросил:

— Скажите, не могли ли вы еще кому-нибудь передать деньги? Не вспомните ли какие-нибудь свои сомнения, предположения?

— Вот только в отношении одной пожилой женщины если, — задумчиво сказала Косматова. — Она была в черном пальто. Высокая, со светлыми волосами. Когда я ей меняла деньги, то во время подсчета почувствовала себя как-то неуверенно. Мне кажется сейчас, что я обменяла ей тысячу пятьсот рублей один к одному. А все из-за того кассира из аптеки.

Ененков некоторое время молча смотрел на Косматову, а потом покачал головой и глубоко вздохнул.

Разрешив Косматовой идти домой, Ененков разыскал Литвинова и ознакомил его с предположением Елены Дмитриевны.

— Хорошо! Завтра найдем эту высокую в черном.

На другое утро оперуполномоченный Петров стоял неподалеку от входа в банк, внимательно посматривал на подходивших кассиров и бухгалтеров. Вдруг он увидел высокую женщину в черном пальто. Она быстро подошла к банку и постучала в дверь. Было еще рано, и банк был закрыт. Дверь открылась и женщина что-то сказала выглянувшему дежурному милиционеру-охраннику. Тот пропустил ее в помещение. Петров подбежал к крыльцу.

— Кого это вы пустили? — спросил он у постового.

— Кассира из жилотдела завода. Она принесла какие-то лишние деньги, и я пропустил ее к управляющей.

Отодвинув постового, Петров вошел в вестибюль и побежал в кабинет управляющего. В кабинете Петров увидел Клочко и женщину в черном пальто. На столе лежало несколько пачек новых денег.

— Как вы кстати! — облегченно сказала Клочко, увидев Петрова. — Вот эта кассир оказывается получила лишние деньги. Сразу не посчитала, а вчера вечером обнаружила излишки.

Петров составил протокол и пригласил кассира в райотдел. Поговорив с ней, Литвинов позвонил следователю Ененкову.

— Все, Александр Ильич! Посылаю к тебе женщину в черном. Она принесла излишне полученные деньги!