Ночной гость

ВЫСТРЕЛ В ОКНО

Время близилось к полуночи. Дежурный Металлургического райотдела милиции города Челябинска старший лейтенант Клеменцов сидел за столом, уставленным телефонами. Неожиданно раздался резкий звонок. Клеменцов снял трубку и назвал себя. Некоторое время молча слушал, потом сказал: «Хорошо, сейчас приедем», повернулся к своему помощнику — сержанту Порфирьеву.

— Кто у нас сейчас дежурит из отделения уголовного розыска? Ейриш? Позови его сюда!

Порфирьев вышел. Не успел Клеменцов записать сведения, только что сообщенные ему, как на пороге появился лейтенант Ейриш.

— Звонили из Дворца культуры, — сказал дежурный, — сказали, что выстрелом через окно ранена девушка Алфимова. Я думаю, наверно, какой-нибудь знакомый на почве любви и ревности. Надо съездить и выяснить. Ты, Лев Лазаревич, молодой, неженатый. Тебе как раз сподручнее всего разобраться!

Лейтенант усмехнулся. Одев шляпу и плащ, Ейриш поехал во Дворец.

Ейриш вошел в вестибюль и представился работникам Дворца, которые ожидали его.

— Прошу показать место происшествия и объяснить, что случилось?

Лейтенанта повели по коридору в правую часть здания, где помещался физкультурный зал, и рассказали следующее: группа девушек, закончив занятия в танцевальном кружке, зашла в душевую комнату. С улицы кто-то стал заглядывать в дырку в оконном стекле. Одна из девушек, Кузовлева, попыталась прогнать любопытных, но безрезультатно, она попросила подруг подать ей халат, чтобы занавесить окно. Ей подали, и в это время с улицы раздался выстрел. Пуля попала в шею стоявшей около окна Алфимовой Алле. Вызвали машину «скорой помощи», и раненую отвезли в больницу.

В душевой комнате аккуратными рядами стояли коричневые шкафчики для одежды. Лев Лазаревич подошел к злополучному окну. Стекла были закрашены белой краской. Только в нижнем стекле в самой середине была круглая дыра размером с ладонь. «Окошко в окошке», — подумал Ейриш. В другом стекле рядом зияло пауком пулевое отверстие. Глянув в «окошко в окошке», лейтенант увидел, что снаружи имеются вторые рамы, которые застеклены, но стекла в них не окрашены. «Значит, стреляющий, по-видимому, смотрел в «окошко в окошке» и стрелял, не целясь, — мелькнула у Ейриша мысль. — Но кто и с какой целью стрелял?»

Вошедшие в душевую комнату работники Дворца вначале молча смотрели на работника милиции, ожидая от него каких-то необыкновенных действий, но потом им стало скучно, и они стали переговариваться.

— Девушки, которые были вместе с потерпевшей, сейчас где? — спросил Ейриш. — Ушли домой. Никто не знает были ли у Алфимовой знакомые парни? Не знаете! Угрожал ей кто-либо когда-либо? Тоже не знаете! Имеете на кого-нибудь подозрение? Опять нет!

Прикинув примерно направление полета пули с улицы в помещение, Лев Лазаревич стал искать ее след и саму пулю. «Где же она? Потолок и стены гладкие, следов нет. Может быть она, ранив девушку, потеряла скорость и упала на пол?» Но пули нигде не было видно.

— Прошу закрыть это помещение и не пускать никого! — сказал Ейриш. — Мы утром придем еще раз. Пригласите на утро девушек, которые были с потерпевшей.

— Есть! — ответил кто-то. — О душевой не беспокойтесь. Будет закрыта. У нас во Дворце всегда порядок.

«Порядок! — с неприязнью подумал Ейриш, бросая взгляд на «окошко в окошке». А поставить рифленые стекла, чтобы никто не подглядывал, не догадались».

Утром Клеменцов, сдавая дежурство, доложил о происшествии заместителю начальника районного отдела подполковнику Фролкову. Подполковник вызвал начальника отделения уголовного розыска Волоскова.

— Немедленно составьте план работы по раскрытию преступления, Венедикт Михайлович! Ейриш пусть подождет товарищей из областного управления. Оттуда звонили. Они помогут при осмотре места происшествия. Согласуйте с ними свои действия. Все!

Волосков, среднего роста мужчина, с длинными волосами, гладко зачесанными назад, передал распоряжение Фролкова Ейришу. Затем позвонил в больницу.

— На раненую не рассчитывайте! — сказал дежурный врач. — У нее повреждено горло, пищевод и голосовые связки. Говорить она сможет не скоро.

— Нет ли пули в ране?

— Не могу сказать! Сейчас повезем больную на рентген и тогда будет известно.

Венедикт Михайлович положил трубку. Присутствовавшие в кабинете старшие оперуполномоченные Ейриш и Пашнин молчали.

С улицы раздался сигнал автомашины. Волосков глянул в окно.

— Приехал заместитель начальника отдела уголовного розыска управления майор Ткачуков и эксперт Родионов! Поезжайте, Ейриш. Да захватите с собой дознавателя Тимонина.

Солнечный день ласкал теплым встречным ветерком. И когда остановились около Дворца, каждый член опергруппы с сожалением вышел из открытой машины. Широкая лестница с большими ступенями, казалось, была сделана для каких-то великанов. Но она была не крута и не высока и по ней было идти очень легко.

Девушки, присутствовавшие при ранении Алфимовой, находились уже во Дворце. Но ничего нового они сказать не смогли. Окно, через которое был произведен выстрел, выходило во двор, покрытый асфальтом. Осмотр прилегающей территории ничего не дал. Эксперт Родионов начал визировать по пулевым отверстиям в стеклах, вставив в отверстие трубочку. Все по очереди посмотрели в нее. Выстрел был произведен снизу вверх, но штукатурка в том месте, куда должна была попасть пуля, оказалась не поврежденной.

— Осмотрим шкафы, сверху, потом пол под ними, — тихо сказал небольшого роста полнеющий Ткачуков.

Однако пули нигде обнаружено не было. Тимонин составил протокол осмотра места происшествия, и все вернулись в райотдел. Прошли в кабинет Волоскова. За столом сидел Пашнин. Он переписывал начисто план работы по раскрытию этого преступления. Волосков стоял около окна и курил.

— Звонил только что врач, — сказал Венедикт Михайлович, подождав пока приехавшие усядутся на стулья. — Из раны во время операции изъята свинцовая пуля от малокалиберного патрона. И состоянием больной уже интересовался какой-то парень!

— Возможно здесь начало? — Пашнин положил ручку на стол.

— Вот и установите этого человека!

— Есть!

Ткачуков взял со стола план работы и стал читать его.

— У сослуживцев Алфимовой, пожалуй, можно многое узнать! — высказал предположение дознаватель Тимонин, худощавый брюнет, с тонкой ниточкой усов.

— Или ничего, — усмехнулся Волосков. — Но все же надо пойти туда и допросить всех, кого посчитаете нужным!

Началось обсуждение составленного плана. Каждому было дано задание. Причем проверку тех или иных версий Волосков поручал тем, кто их выдвигал. Венедикт Михайлович считал, что работа будет идти тем успешнее, чем больше верит данный оперативник в свою версию. Ткачуков одобрил план работы по раскрытию преступления.

Заведующий хирургическим отделением больницы понял Пашнина с полуслова.

Одев халат, оперуполномоченный прошел по коридору больницы к столу дежурной медсестры.

— Если кто-либо будет интересоваться здоровьем Алфимовой, позовете меня, — показывая свое удостоверение, сказал Пашнин.

— Хорошо, доктор! — пошутила дежурная.

Оперуполномоченный столько раз убеждался, что ждать и догонять хуже всего, что уже в какой-то мере привык к этому положению и переносил его довольно терпеливо. Он дошел до противоположного конца коридора, когда услышал голос дежурной.

— Доктор! Здесь интересуются вашей больной.

Пашнин стремительно повернулся и чуть было не побежал. Но тут же спохватился и, не торопясь, направился к дежурной. Он увидел пожилых мужчину и женщину. По их лицам и внешнему виду было понятно, что это родители. Так оно и оказалось.

— Состояние прежнее, — заговорил Петр Алексеевич, — но оснований для опасения нет. Скажите, а как там милиция разворачивается? Не знаете? Ну, а сами вы не можете высказать какое-нибудь предположение? Не можете. Ума не приложите. Да, жаль! Ну что ж, зайдите еще вечером.

Мужчина и женщина с опущенными головами и согнутыми плечами медленно пошли к выходу. У Пашнина сжалось сердце от сочувствия к ним. Найти преступника. Найти во что бы то ни стало!

Раздался телефонный звонок. Дежурная сняла трубку.

— Доктор! Интересуются Алфимовой! — она подала трубку.

— По телефону справок не даем! — Пашнин стиснул трубку и затаил дыхание, ожидая, что мужской голос на другом конце провода будет спрашивать что-нибудь еще. Но абонент молчал, не вешая трубки. — Придите сюда, и я вам все объясню!

— Хорошо! — в трубке раздались короткие гудки.

Оперуполномоченный положил трубку рядом с аппаратом.

— Не кладите на рычаг! Где у вас еще телефон? У заведующего?!

Петр Алексеевич забежал в кабинет заведующего отделением. Схватил трубку и, торопясь, набрал номер. Услышав голос, он спросил:

— Скажите, откуда говорили сейчас с дежурной хирургического отделения больницы?

— Одну минуточку — довольно равнодушно отозвалась телефонистка. — Из телефона-автомата номер тринадцать! — наконец ответила она.

Пашнин вернулся к дежурной и положил трубку на рычаг. Пока не везет. Время шло. Дежурная с кем-то говорила, куда-то уходила. Но «доктора» больше не звала. Сидя в коридоре, Пашнин задумался и не сразу услышал, что дежурная зовет его. Петр Алексеевич подошел и увидел молодого симпатичного парня.

— Это вы рано утром звонили и вот недавно?

— Да, я!

Оперуполномоченный облегченно вздохнул, снял халат и, отдав его дежурной, показал парню на выход. На улице Пашнин еще раз, посмотрев на бледное лицо парня, спросил:

— Давно ее знаете?

— Да, то есть нет, — парень ответил неуверенно, дрожащим голосом и было непонятно от страха это или от чего другого. Но то, что молодой человек волновался, было заметно хорошо.

— Давайте-ка поточнее!

— А вам, собственно говоря, зачем?

— Вы же посторонний, — не отвечая, сказал Пашнин, — а пришли узнать о ней! Зачем?

— Мало ли зачем?!

Так разговор у них длился довольно долго, но толку от него не было. И когда они проходили мимо милиции, Петр Алексеевич сухо сказал:

— Ну, ладно. Поиграли в прятки, хватит. Поговорим официально. Прошу!

Они вошли к дежурному милиции. Парень как-то сразу сник. У него был с собой заводской пропуск.

— Передайте дознавателю Тимонину! — оставляя пропуск дежурному, сказал Пашнин. — Это ему пригодится на допросах по ночному выстрелу. А я пока еще поговорю с этим юношей.

Дежурный отнес пропуск Тимонину. Тот, бормоча что-то себе под нос, собирался уходить. Узнав, чей это пропуск, он обрадовался. Разговор с сослуживцами Алфимовой будет теперь более предметным.

Уже вечером Тимонин вошел в кабинет к Волоскову. Кинув кепку из искусственной кожи на один из стульев, Анатолий Степанович сел и, тяжело вздохнув, сказал:

— Сбрею к черту усы! Все, кого допрашивал, только их и разглядывали.

Венедикт Михайлович рассмеялся.

— Ну, это твое дело! Как результаты?

— Дупль пусто! Никто нигде ничего интересного мне не сказал. Ни на работе, ни по месту жительства Алфимовой и этого парня! А как там у Пашнина?

— Отпустил он парня. Никаких улик против него пока нет. Может, появятся, но это дело будущего. Увидим.

Ейриш должен был искать преступника среди учащихся школ. В каждой школе Лев Лазаревич имел знакомых учеников, с которыми сталкивался в процессе работы по разным делам. В одной из школ он решил поговорить с Борей Трубиным.

Однако в школе ему сказали, что Трубин перешел в строительное училище. Ушел, но друзья в школе, вероятно, остались. Заодно проверим и строительное училище. Он договорился с Борей встретиться вечером.

До самого вечера Лев Лазаревич проходил по остальным школам района и в райотдел пришел уставшим. Не успел он поговорить с другими работниками, как в дверь постучали. Она приоткрылась и показалась белобрысая голова Трубина.

Лейтенант махнул рукой, приглашая войти.

— Нужен рубль. А у меня его нет, — выпалил мальчик.

— Вот как! Ты сначала расскажи. Рубль — не проблема.

— В школе я встретил, своего друга Охотникова. И Ленька сказал, что знает, кто стрелял. Я стал смеяться над ним, и мы поспорили на рубль! Но тут дали звонок на урок, и Ленька убежал.

— Так! — Ейриш глянул на часы. — Занятия в школе уже кончились. Жаль. А где живет Охотников?

Трубин пожал плечами.

Всю ночь Ейриш так толком и не уснул. Все время думал о рассказе Трубина и еле дождался утра.

Охотников, румяный парень, остановленный лейтенантом в коридоре школы, спотыкаясь на каждом слове, забубнил:

— Вчера Хохлов Юра и Сенявин Вова рассказали, что они вместе с Черноусовым Олегом были около дворца и подглядывали в окно душевой. Я их стал спрашивать, не они ли стреляли, но они ничего не сказали.

— Покажи мне этих ребят!

— Вон идут! Повыше Сенявин, поменьше Хохлов!

Ейриш привел Хохлова и Сенявина в райотдел и сразу приступил к допросу Сенявина, белесого парня в ярко-зеленом свитере.

— По глупости выстрелил! Хотел просто попугать! — опустив голову, сразу же пробормотал Сенявин.

— Из чего стрелял? — сдерживая ликование, спросил Ейриш.

— Из обреза Черноусова.

— Где этот обрез сейчас?

— У Черноусова дома.

В кабинет к Ейришу вошел старший оперуполномоченный Пашнин.

— Петр Алексеевич! Прошу, сходи сейчас к Черноусову на квартиру! Надо изъять обрез!

Ейриш сказал удивленному и сразу тоже обрадовавшемуся Пашнину адрес, а сам продолжал допрос Сенявина.

Когда лейтенант уже кончил допрос Хохлова, подтвердившего показания Сенявина, дверь открылась и появился довольный Пашнин.

— Вот тебе обрез! — сказал он и положил на стол обрез из охотничьего ружья без приклада и цевья. Ейриш, бросив взгляд на обрез, испуганно взглянул на Пашнина.

— Петр Алексеевич! Девушка же ранена малокалиберной пулей. А здесь, наверно, двенадцатый калибр.

Пашнин рассмеялся и, взяв обрез, нажал на рычаг, приподнимающий ствол над ударным механизмом. Подавая в таком виде обрез Ейришу, Пашнин сказал:

— Видишь! В стволе охотничьего обреза вмонтирован обрезанный ствол малокалиберной винтовки. Да, я привел и Черноусова. Он ждет в коридоре.

— Уф-ф-ф! — облегченно протянул Ейриш. — Наконец-то преступление раскрыто!